Восстание лезгин Ширвана под руководством Сам-мирз

Восстание лезгин Ширвана под руководством Сам-мирзы [1743]

Менее чем через десять лет после предполагаемой смерти ал-Хаджжи Да’уд-хана ал-Мушкури [ок. 1680–1735] в османской ссылке, в лезгинском Ширване, подобно буре вспыхивает очередное восстание лезгин. Движущую силу этих восстаний представляли местные народные массы, к которым впоследствии примкнули некоторые представители мелких феодалов [у авторов Аруновой М.Р. и Ашрафян К.З., «народные массы Ширвана и некоторые из дагестанских племён»]. Как и прошлый раз, это восстание носило ярко антииранский [теперь уже антиафшаридский] характер, а по своей географии охвата, данное восстание практически идентично восстанию Да’уд-хана ал-Мушкури.

Известно, что в 1743 году, последовательно, в Ширване действовали два самозванца под именем «Сам-мирза», выдававшие себя за Сафавидского принца. О действиях Сам-мирзы I в источниках, кроме работы придворного историка Надир-шаха, Мухаммад-Казима [1133/1720–21–после 1747] — «Наме-йи Аламара-йи Надири» / «Тарих-и Аламара-йи Надири» [рус. «Мироукрашающая история Надира»], почти не имеется сведений. Более того, из-за того, что оба самозванца действовали в Ширване в одном и том же году, многие историки справедливо рассматривают их как одно историческое лицо. Существовал и т. н. «Сам-мирза III», выходец из Ардебиля. Однако, здесь с некоторой долей уверенности можно говорить о том, что эта историческая личность по большей части не имела отношения к событиям в лезгинском Ширване и в Южном Дагестане [Ардебильское восстание под руководством Сам-мирзы III длилось с 21-го марта по 18-го июня 1747 г.], и если и существовала, то являлась самостоятельной исторической фигурой.

Первый самозванец Сам-мирза появился на исторической арене в начале 1743 года. Чтобы завоевать доверие лезгинского населения Ширвана, он стал распространять о себе следующую легенду, что он является сыном свергнутого шаха Султан-Хусайна [был низложен афганскими мятежниками в 1722 году], во время осады Исфахана афганцами с помощью И’тимад ад-Даула [букв. «Опора Государства»; «Великий визирь»] Мухаммад Му‘мин-хана [под этим именем вероятно скрывается визирь Мухаммад-Кули-хан] ему удалось бежать из осажденной столицы, в сопровождении нескольких подчинённых «Фатх-‘Али-хана лезгина» [вероятно здесь речь идёт о сторонниках отстранённого в декабре 1720 года визире Фатх-‘Али-хане ’ад-Дагистани [1105–1135/1694–1722]] в сторону [Персидского] Адербейджана. Прибыв ночью в окрестности Тебриза, они стали искать ночлег и увидели в одном доме свет. Когда они зашли в дом, то встретили в нём трёх дервишей. Дервиши узнали принца, и посоветовали ему немедленно удалиться, чтобы не погибнуть. Кроме того, они предсказали что ему удастся вернуть себе престол только спустя тридцать лет. По словам самозванца, всё это время он скрывался в Грузии и Крыму.

Убедившись в непримиримой вражде дагестанских народов к Надир-шаху, Сам-мирза I прибыл в Дагестан [здесь нужно понимать Дагестан в границах начала XVIII века]. Пропаганда Сам-мирзы I против представителей иранских властей нашла здесь благодатную почву: за короткое время ему удалось сплотить вокруг себя огромную массу людей. По данным Мухаммад-Казима, число его приверженцев доходило до двадцати тысяч человек. Вскоре в лагерь Сам-мирзы прибыл и Сурхай-хан Казикумухский, обещавший ему поддержку в борьбе против Надир-шаха. Мухаммад-Казим утверждает, что Сурхай-хан был уверен в благополучном исходе антииранского движения в Ширване:

«Когда эта радостная весть дошла до слуха Сурхая, он выступил с несколькими своими приближёнными и явился к Сам-мирзе. На его челе [он] обнаружил следы величия и благородства и про себя подумал: «Кызылбашские люди почитают падишаха и особенно верят дому шайха Сафи. Поэтому лучше будет, если я возьму в качестве предлога царевича, вступлю в [Персидский] Азербайджан, подчиню тот край и направлюсь в Ирак. Когда о восшествии на престол Сам-мирзы узнает всякий и каждый, все предводители, что у стремени сахиб-кирана [букв. «Обладатель счастливого созвездия»; т. е. Надир-шаха. — прим. А.А.], прибудут к нам». С таким тщетным желанием и праздными мыслями [Сурхай] взял высокопоставленного царевича и вступил в свои пределы. В тех пределах Сурхай, запасшись всем необходимым, решил сражаться».

В то время как Сурхай-хан вместе с Сам-мирзой намечали план совместного похода в столицу Ширвана — Новая Шемаха, к ним прибыли гонцы из Дербента с сообщением, что доведенные до крайности ширванские и дербентские войска подняли бунт против власти Надир-шаха и, желая перейти на сторону Сам-мирзы, приглашают его в Шемаха. Надир-шах в свою очередь, поручил своему сыну Наср Аллах-мирзе [он же «Муртаза-Кули-хан», 1724–1747] с большой армией немедленно идти походом в Шемаха. Кроме того, Надир-шах отправил в области Гянджа, Карабах, Чухур-Саад, Ахар-Карадаг и Мугань отряды, насчитывающие по 10–20 тыс. человек, с тем, чтобы укрепить местные гарнизоны и предупредить весьма возможные антииранские выступления на местах. Тем временем Сам-мирза в сопровождении Сурхай-хана и пятидесятитысячной армии овладел городом Новая Шемаха. Местное население, доведённое тяжелыми налогам до крайней нищеты, радушно встретило прибытие Сам-мирзы. Одним его из первых мероприятий было освобождение населения от тяжёлых налогов, установленных Надир-шахом. Естественно, это чрезвычайно способствовало росту популярности Сам-мирзы среди широких слоев народных масс. Однако Сам-мирзе I не суждено было надолго удержать завоёванное. С окончанием зимы в Шемаха подошли иранские регулярные войска под командованием Наср Аллах-мирзы. На ширванской равнине завязалась ожесточенная битва, закончившаяся победой регулярной иранской армии. При попытке к бегству Сам-мирза свалился со своим конём в ров и был схвачен. Сурхай хану удалось скрыться в Дагестане, тогда как Сам-мирза был разоблачён и предположительно казнён. Восстановив иранскую администрацию в Шемаха и, по указанию отца, вновь назначив правителем Ширвана — Хайдар-хана [авторы Арунова М.Р., Ашрафян К.З. пишут, что назначение Хайдар-бек Афшара в Ширван состоялось в 1744 году]. Наср Аллах-мирза вернулся обратно. Дальнейший ход событий показал, что расправа [по одной из версии] с Сам-мирзой I не привела к ослаблению антииранского движения в лезгинском Ширване.

В последней четверти 1743 г. во главе освободительного движения встал т. н. второй самозваный принц Сам-мирза. В источниках и архивных документах о нём имеются более обстоятельные сведения. Его современники Мирза Мехди-хан ал-Астрабади [он же «Мухаммад-хаджжи ал-Хусайн ас-Сафави», автор трудов о Надир-шахе], Мухаммад-Казим, а также другие иранские историки, особенно Реза-Кули-хан Хилаят, описывают второго Сам-мирзу, как человека незнатного происхождения. Выходец из народа он хорошо понимал его чаяния, знал, что от непосильных поборов чаша терпения населения уже переполнена, что народ ненавидит Надир-шаха, недоволен правлением поддерживавшей его феодальной клики. По одной из версий Сам-мирза II прибыл в лезгинский Ширван из Ардебиля. Однако же, вероятнее всего он не был родом из Ардебиля, иначе горожане легко могли бы его разоблачить. По всей вероятности, Сам-мирза отправился в Ардебиль, являвшийся колыбелью Сафавидской династии, непосредственно из Ширвана, надеясь найти там поддержку среди местных феодалов Сафавидов. Затем из Ардебиля он намеревался двинуться в сторону Ширвана и взять руководство восстанием в свои руки. Чтобы войти в доверие к местному угнетённому населению, Сам мирза II распространил слух, будто Сам-мирза I, до него действовавший в Ширване, был его сбежавшим рабом. Читаем этот фрагмент у Мухаммад-Казима:

«Он говорил: «Я, Сам-мирза, являюсь старшим сыном шаха Султан-Хусайна. До этого времени я был загнан в угол странствий и несчастий. Тот Сам, который до этого появлялся в Дагестане и был схвачен и убит Наср Аллах-мирзой, был одним из потомков моего слуги. Он от меня сбежал и ушёл в Дагестан».
Предположительно, Сам-мирза II в Ширване не смог собрать вокруг себя достаточного количества приверженцев, так как он вскоре был схвачен и доставлен Ибрахим-хану Афшару, который, не считая его серьезным противником, приказал отрезать ему нос и отпустить его на волю. Позднее самозванец получил оскорбительное прозвище «Бин-е бориде» [«Человек с отрезанным носом / «безносый»»]. Покалеченный Сам-мирза II направился в Дагестан, где вскоре приобрел союзника в лице одного из сыновей Сурхай хана — Мухаммада [активное, последующее участие сына Сурхай-хана в очередном Ширванском восстании лезгин не случайно, с учётом того обстоятельства что согласно указу османского султана, он т. е. «Мехмед-хан, был приведён в Ширванское ханство» 27-го ноября 1743 г.].

В своей работе советский историк В.Н. Левиатов [см. «Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке», 1948 г.], со ссылкой на анонимного составителя «Хроника войн Джара», автор отмечает, что в это время «от шаха Тахмаза... отложились некоторые области, а именно: Ширван, Шемаха и Шеки... Представители Ширвана и всего Аррана, а также Сурхай-хан со своим сыном предложили ему [Сам-мирзе] быть у них главой». Таким образом, Мухаммад б. Сурхай признал претензию Сам-мирзы II на иранский престол законной. По-видимому, это также повлияло на народные массы [жители Ширвана — «ширванцы», жители Казикумухского ханства — «кумухцы», жители Дербентского ханства — «дербентцы», и жители области Табасаран — «табасаранцы»], которые начали собираться вокруг Сам-мирзы. Здесь следует обратить внимание на тот факт, что в суннитском Ширване, а также в Южном Дагестане первому и второму Сам-мирзе, выдававшим себя за отпрыска дома Сафавидов, то есть ши’итов, потомков известных Ардебильских шайхов, удалось сплотить вокруг себя народные массы, главным образом исповедующие суннизм, что наводит на определённые размышления. Прежде чем перейти к описанию Ширванского восстания лезгин последней четверти 1743 г., следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Почти во всех ранее опубликованных работах Сам-мирза II отождествляется или с явными ставленниками Турции, или с Сам-мирзой I, или же, наконец, с неким «Сефи-мирзой».

О начале ширванского восстания писал английский коммерсант Дж. Хенвей [1712–1786]:

«В то время, как буря собиралась на юге, турки считали, что обстоятельства вполне благоприятствуют для того, чтобы посеять восстание на Севере. Наиболее подходящим орудием для их целей были лезгины. Негодования за попытки, сделанные против них в предыдущем году, заставляли их желать и искать подходящего случая, чтобы подорвать силы персов. Турецкое министерство понимало, что власть Надира стала уже ненавистна народу, что весьма возможно любой претендент, выставленный ими под предлогом царского происхождения из семьи Сафи, мог бы создать благоприятное для турок положение. С этой целью они пригласили некоего перса по имени Саун или Саам, который выдавал себя за младшего сына шаха ал-Хусайна. Турки, кроме того, распустили слух о том, что Сефи-мирза, старший сын, жив до сих пор и находится под их защитой. Саун появился в Персии несколько лет тому назад в одежде дервиша, тайно распространяя, что он оделся в эти лохмотья, чтобы скрыть свое происхождение; его тогда схватил Ибрахим-хан, брат Надира, который в отместку отрезал ему кончик носа и отпустил на свободу. Человек этот назывался с тех пор «Бин-е бориде» или «коротконосый». Жители Шемаха встретили теперь претендента со всякими изъявлениями почтения, и он вскоре собрал численностью в 16 000 человек, из которых большую часть составляли лезгины».
Как видно, здесь Дж. Хенвей путает первого Сам-мирзу со вторым и выдает последнего за ставленника Турции. Утверждая, что брат Надир-шаха отрезал Сам-мирзе кончик носа, Дж. Хенвей также допускает ошибку, т. к. брат Надир шаха — Ибрахим-хан, как известно, был убит в Ширване [в Джарах] лезгинами в 1738 г. Ибрахим же хан, в истории именуемый «Ибрахим-ханом II», который на самом деле изуродовал принца-самозванца в 1743 г., был племянником Надир-шаха, сыном убитого в 1738 г. в Ширване — Ибрахим-хана Захир ад-Даула [в государственном историческом архиве современного Азербайджана сохранились материалы о вакуфном имуществе медресе в г. Ордубад, ныне город в современном Азербайджане — его приходах, расходах, указано имя его основателя — «Ибрахим хан Захир ад-Даула», возможно здесь идёт речь об одном и том же лице]. В свою очередь, придворный летописец Мухаммад-Казим в главе под названием «Мятеж Сам-мирзы второго в Ардебиле и дела Мухаммада, сына Сурхая» называет Мухаммад-‘Али-хана переименованным в Ибрахим-хана племянником Надир-шаха: «Когда победоносные знамена двинулись в сторону Рума, [Надир] сделал Мухаммад-‘Али-хана, сына Ибрахим-хана, который был дорогим племянником его величества, полновластным правителем и владыкой государства Азербайджан, прозвав его Ибрахим-ханом». Советские востоковеды Арунова М.Р., Ашрафян К.З. также пишут, что Надир-шах «переименовал» своего племянника Мухаммад-‘Али-хана в «Ибрахим-хана» именно после гибели его брата в 1738 году.

Некоторые неточности по данному вопросу имеются и в работе В.Н. Левиатова [см. «Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке», 1948 г.], который в разделе «Восстание Сефи Мирзы», со ссылкой на того же Дж. Хенвея в том числе пишет:

«Турция, желая ослабить Надир-шаха путём организации и поддержки восстаний на территориях, подвластных ему, нашла, что настало самое подходящее время для устройства мятежей. Пользуясь ненавистью народных масс Азербайджана к Надир-шаху, она решила послать в Ширван некоего Сефи Мирзу [или, как его иначе называли Сам Мирзу], выдававшего себя за сына шаха Хусейна6. Этот претендент на шахский престол Ирана призывал к борьбе за права законной династий сефевидов против похитителя власти Надира. Б. Дорн сообщает, что Сефи Мирза был из Кубы, но какое он имел происхождение нам неизвестно».
Кроме того, следует отметить, что из опубликованных работ только в книге «Государство Надир шаха Афшара» [1958 г.] авторы: различают первого [который бежал в Турцию в 30-х гг.] и второго самозванцев [оба «Сефи-мирзы», согласно авторам, были «турецкими ставленниками»]. Однако авторы М.Р. Арунова и К.3. Ашрафян не дают полных ответов на вопросы, связанные с Ширванским восстанием и появлением на исторической арене в 1743 г. сразу двух самозванцев под именем Сам-мирза. Как отмечает автор Алиев Ф.М. «нужно думать, что детальный анализ Ширванского восстания не входил в комплекс исследований М.Р. Аруновой и К.3. Ашрафян, которые касались этого вопроса, поскольку изучали историю Ирана в период правления Надир-шаха, и не могли обойти этот важный этап в истории не только лезгинского, но и всего закавказского и дагестанского народов».

Вернемся к описанию событий. Соединившись с Мухаммадом [сыном Сурхая], который «как будто бы защищая мнимые права Сам-мирзы, собрал ополчение», Сам-мирза стал распространять слух, что, являясь законным наследником Сафавидского престола, намерен отобрать его у узурпатора Надира. Свою цель Сам-мирза изложил в письмах, которые разослал по всему Ширвану, Южному Дагестану и северным провинциям Ирана.

«А что подлежит до обретающегося в Ширване самозванца Сам-мирзы, то он в большую мочь приходит и не только в Ширванской стороне военных людей к себе приумножает, но из других провинций старается знатные силы собрать и для всякой пользы своей указы или манифесты в Адырбажанскую сторону с призванием персидского народа к себе в подданство, именуясь наследником Шаховым рассылает».

Благодаря такой пропаганде Сам-мирзе удалось приобрести единомышленников во многих областях Иранского государства особенно в лезгинском Ширване, Дербенте и Табасаране. Из представителей высшего сословия наиболее активно поддерживали Сам-мирзу «дербентские старшины Хуршуд-бек и Сефи-бек с товарищами». Отвечая на письма Сам-мирзы, они сообщили, что будут на его стороне, и приглашали повстанцев в Дербент, обещая всякое содействие им в деле свержения Мухаммад-‘Али [Кырхлу] Дербентского, которого «за грубиянские его поступки и нестерпимые налоги [следовало] погубить». Не дожидаясь прибытия отрядов Сам-мирзы, Хуршуд-бек собрал вокруг себя, примерно, двести пятьдесят человек, которые «намерены были взбунтовать». О взаимоотношениях дербентцев с Сам-мирзой и Мухаммадом, сыном Сурхай-хана, В. Братищев в реляции от 20-го сентября сообщал:

«...в Дагестане и особливо от Сурхаева сына Мухаммад [Мугамеда] сильные разглашении происходят якобы там прежней шаховой фамилии некто явился с обрезанным носом, которые ведомости горских людей к большим неспокойствием возбуждают, от чего в Дербентской стороне дальняя опасность приключится [приключивается] может».

Однако Дербентский султан Мухаммад-‘Али, узнав о надвигающейся опасности, «немедля и сурово» ликвидировал её. Русский купец Иван Васильевич, находившийся 23-го октября 1743 г. в Дербенте, сообщал, что по раскрытию заговора по приказу Мухаммад-‘Али всех сторонников Хуршуд-бека сперва заключили под стражу, а затем «Хуршуд-беку и при нём сто человекам голову отрубили, а сто пятьдесят глаза выкололи». Видимо, эта расправа не дала ожидаемого результата. Дербентский султан Мухаммад-‘Али, не рассчитывая на свои силы в случае осады Дербента извне, отправил Надир-шаху тревожное письмо с просьбой о помощи. Надир-шах, придавая Дербенту в стратегическом отношении большее значение, чем Новая Шемаха, приказал правителю последней беглярбеку Хайдар-хану поспешить на помощь Дербентскому правителю Мухаммад-‘Али. Этот эпизод есть у Мухаммад-Казима, и в нём идёт речь «Сам-мирзе II»:

«Он [Мухаммад, сын Сурхая] писал письма жителям Ширвана и таким образом сделал их послушными себе, часть из них приходила и уходила, пока об этом не узнал Мухаммад-‘Али-хан Кырхлу и довел до священного сведения. В приказе к Хайдар-хану, беглярбеку Ширвана, было сказано: «С ширванским ополчением идти в Дербент на помощь Мухаммад-‘Али-хану, и если в тех пределах появятся люди Мухаммад Сурхая и безносого Сама, то вместе вступать с ним в борьбу».
Однако между Шабраном и Дербентом Хайдар-хана настигли ширванские лезгины-повстанцы, разбили его войска, а самого умертвили [в своей работе авторы Арунова М.Р., Ашрафян К.З. подчёркивают, что население этих областей добровольно присоединилось к всеобщему Ширванскому восстанию]. По другой версии, к гибели Хайдар-хана до некоторой степени были причастны и его собственные воины. Об этом можно судить по следующей выдержке из составленной 31-го октября 1743 г. реляции русского консула: «Ширванский мятеж столько распространяется, что тамошние возмутители командира своего Хайдар-хана убили». Южнодагестанский историк А.К. Бакиханов иначе описывает этот инцидент следующим образом: «Получив от Мухаммад-‘Али-хана донесение об этом происшествии [Дербентское волнение], шах-Надир поручил Хайдар-хану беглярбеку Ширванскому утишить мятеж. Вследствие этого приказания Хайдар-хан выступил в поход, но между Шемаха и Шабраном: был захвачен жителями и через несколько дней умерщвлён». Этот эпизод у Мухаммад-Казима, в котором речь идёт также о «Сам-мирзе II»:

«По непреложному приказу Хайдар-хан с ширванским войском и людьми двинулся и вошёл в местечко Шаберан [Шабран]. Так как настроение жителей Дагестана и Дербента из-за близкого соседства распространилось и на людей Ширвана, то во время вступления в те края [Хайдар-хана] группа злоумышленников и хулиганов, сеющая смуту, проявила большое недоверие [думая]: «Если Хайдар-хан соединится с Мухаммад-‘Али-ханом, то с помощью и поддержкой друг друга [они] выявят наши тайные [замыслы] и ни одного из нас не оставят в живых». [Поэтому] то несчастное сборище сговорилось и поклялось друг другу [в верности]. Когда Хайдар-хан в своем шатре лег на отдых и заснул, его схватили и арестовали. О положении дел сообщили Сам-мирзе второму и Мухаммаду Сурхаю, чтобы они скорее прибыли. Услышав донесения тех людей, [Сам-мирза второй и Мухаммад Сурхай] послали гонцов, чтобы убили Хайдар-хана, а голову его послали к высокому двору, добро его разграбили и поделили среди воинов. Однако группа ширванских предводителей не соглашалась схватить и убить Хайдар-хана. Когда с помощью голой и голодной черни произошло такое странное происшествие, предводители и вожди, хотя и смотрели со стороны [на убийство] и не были согласны с этим, однако присоединились к разграблению его добра и богатства и запачкали себя грехом и неверием к шахиншахским благам. [Они] также написали письмо в пределы Дербента [и сообщили], что сколько было ширванских мулязимов, все сбежали и присоединились к голой и голодной толпе. Когда число тех людей дошло до двадцати тысяч человек, то несколько предводителей для приветствия пришли к Саму второму».

Автор сочинения «Наме-йи Аламара-йи Надири», Мухаммад-Казим этот эпизод применительно уже к Сам-мирзе I описывает несколько иначе [см. гл. «О появлении Сам-мирзы, сына шаха Султан-Хусейна. Непокорность Мухаммад-‘Али-хана Кырхлу и уведомление об этом его величества мирозавоевателя»]:

«Хакан-мирозавоеватель [Надир-шах] оставил сердара Мухаммад-‘Али-хана в Ширванском крае правителем той страны и сделал его полновластным хозяином. Лезгинское племя, живущее в Кабале, Ширване, часто притесняло и нападало на жителей того края, принося большой ущерб слабым и немощным: неоднократно [сердар Мухаммад-‘Али-хан] писал приказы и предписывал их предводителям запретить своим людям притеснять кого-либо... То презренное племя не подчинялось приказам высокочтимого сердара. Оно было стойким в своих бесчестных поступках и продолжало их. Во время этих событий группа предводителей Дербента, Чаман-Мараге Дагестана [переводчик сочинения Мухаммад-Казима ошибочно отожествляет н. п. Чаман-Мараге, с г. Марага в Иране; цитата: «летовка города Марате, пригород города Марате». — прим. А.А.] и людей, живущих по берегам Самур-чая, с одобрения нескольких знатных шемахинцев так решили: «Так как Мухаммад-‘Али-хан зазнался за малейший проступок казнит народ и [стал] очень беспокойным правителем, [заманить] его посредством хитрости. Пригласить на приём и убить». Некий льстец сообщил высокопоставленному сердару об этом. Двенадцать тысяч победоносных хорасанских воинов были на службе [у Мухаммад-‘Али-хана], и он об этом известил группу своих предводителей. На следующий день, когда наступило утро…, по приказу высокопоставленного сердара вызвали Шемахинских предводителей. Тотчас же сорока двум знатнейшим шемахинцам [сердар] приказал в своем присутствии надеть на шеи кандалы и цепи и заточил их в тюрьму… Когда [сардар] узнал обо всем, он приказал тем сорока двум человекам вырвать глаза. Группу людей, которые были с этими людьми в согласии и сговоре, сердар также схватил и ослепил. Движимое и недвижимое имущество тех людей он конфисковал. Затем Мухаммад-‘Али-хан, выступив из пределов Шемахи, посетил Дербент, Кабалу, Шеки и Ширван. В тех пределах [Мухаммад-‘Али-хан] многих изувечил, лишив их зрения. Со слов одного из доверенных лиц упомянутого сердара записали, что было выколото на 14 маннов глаз [важнейшая единица веса товаров в Иране вплоть до Нового времени. Сохранилось в основном два вида манна: манн-и Табризи в 3 кг [начиная с XVIII в.] и манн-и шах [в то время он назывался также Ширазским или Рештским батманом] практически в точности 6 кг. — прим. А.А.]».

Однако далее, в главе, посвящённой уже «Сам-мирзе II» этот автор приводит практически те же сведения [см. гл. «Мятеж Сам-мирзы второго в Ардебиле и дела Мухаммада, сына Сурхая»]:

«В это время люди из Мугани и прочие, что были назначены на охранение крепости Керман из провинции Дербента, отдали эту крепость лезгинам и присоединились к Саму и Мухаммаду. Группа их предводителей, которые в Дербенте были на службе у Мухаммад-‘Али-хана, с людьми Дербента стали поджигать огонь мятежа из-за тайных обид на это великолепное государство, которые [они] долгое время держали в сердце, и [они] пришли к одному решению. Когда Мухаммад-‘Али-хан увидел такое положение и услышал о деле с Хайдар-ханом, он убил группу дербентских предводителей и мятежников с муганскими предводителями, зачинщиками мятежа. [Он] также ослепил группу, которая закрыла глаза на государственное право. То сборище [слепых] направил в Муган и [дал им] четырнадцать маннов Табризского веса выколотых глаз, чтобы это стало назиданием жителям земли. Сам же занялся укреплением Дербентской крепости и башен и снова доложил у высокого подножья трона о состоянии дел».
В другой главе у Мухаммад-Казима читаем далее [см. гл. «О появлении Сам-мирзы, сына шаха Султан-Хусейна. Непокорность Мухаммад-‘Али-хана Кырхлу и уведомление об этом его величества мирозавоевателя»]:

«В это время от Мухаммада-Али-хана Кырхлу пришли гонцы с письмом, которое гласило: «Уникум эпохи [Надир] начал зло и насилие и хотел меня казнить. Вместе со мною хорасанские и ширванские гази также вышли из подчинения и повиновения, и мы хотим восстать. Если вы имеете желание сопротивляться и восстать, то без задержек входите в эти пределы». Сурхай лезгин обрадовался этой вести и с полным снаряжением направился в Ширван. Однако, когда Мухаммад-‘Али-хан решился [на мятеж], он разгласил эту тайну Муса-беку бур-буру, которому августейшая особа [Надир] полностью верил…. Упомянутый Муса-бек, увидев такое поведение высокопоставленного сердара, стал советовать ему [отказаться] и стал удерживать его от этого великого дела. Сердару [это] не понравилось, и он арестовал упомянутого Муса-бека. Мирза ‘Абд ал-Латиф, войсковой писец, человек умный и проницательный тайно и открыто несколько раз говорил [Мухаммад-‘Али-хану]: «Не слышал, что говорили: если младший спорит со старшим, то так упадет, что никогда не встанет». Ныне на этом свете каждый султан и падишах обитаемой четверти земли, который выступает против его величества мирозавоевателя, кается за свои дела и слова и становится пленником шахиншахского гнева и негодования. Высокий раб [т. е. Мухаммад-‘Али-хан] не сможет справиться с этим великим делом, себя и прочих людей своей ставки выставит на погибель и под гнев сахиб-кирана». Вышеуказанному сердару не понравились эти слова. Он приказал дать [писцу] 1000 ударов палкой и конфисковать его имущество, самого же арестовать. Этих двух людей [Муса-бека и Мирзу ‘Абд ал-Латифа] он выслал из крепости Дербент в Ширван, чтобы их держали там. Когда их привели в те пределы, Муса-бек нашел удобный случай, сел на быстроногого коня и бежал. Он добрался до победоносного сахиб-кирана стремени в обители власти Тебризе и доложил у высочайшего халифского престола о бунте и мятеже Мухаммад-‘Али-хана. Хакан-мирозавоеватель не принял эти слова [во внимание] и проявил [к ним] пренебрежение.

Однако в это время сановникам вечного государства стало известно о сборе людей и приготовлениях Сам-мирзы. Высокопоставленный Навваб Наср Аллах-мирза за несколько дней до этого удостоился прибытия к победоносному стремени. Владыка эпохи некоторым сердарам и вождям племен дал кому десять, кому двадцать тысяч человек и послал в пределы Гянджи, Карабаха, Чухур Са’ада, Ахар-Карадага и Мугана. Отдельный указ послал Хан-Джану, повелев стоять с грузинским войском в городе Тифлисе и на лугах у подножья горы Эльбрус и поступать в соответствии с волей мирозавоевателя. Когда Мухаммад-‘Али-хан узнал о победе Муса-бека бур-бура, задумавшись, он сказал: «Ещё Сам-мирза не прибыл в эти пределы. Вдруг хакан-мирозавоеватель из-за слов Муса-бека направит поводья движения в эту сторону. Лучше я пошлю письмо ко двору прибежища мира об искренности и преданности и о появлении Сам-мирзы, успокою его, пока не прибудет в эту сторону Сам-мирза». С этой целью Мухаммад-‘Али-хан послал письмо, где сообщал о приготовлениях и движении Сам-мирзы. Хакан в ответ написал: «Если захочет всевышний Бог, в эти несколько дней направлю в ту сторону дражайшего, счастливого, прославленного сына своего Наср Аллах-мирзу с войском, мечущим гром и молнию, чтобы наказать и покарать всех противников и врагов этого государства. Они должны затем вернуться и доставить живым Сам-мирзу в наше милосердное присутствие. Если он окажется из детей и потомков милостивого, прибежище щедрости находящегося в раю шаха Султан-Хусайна Сафави, по щедрости и великодушию царство Иран, которое есть его владение из поколения в поколение, ему передам и пожалую, и проявлю по отношению к нему совершенную милость. Ныне цель нашего взора, подобного солнцу, есть только странствование по свету и искоренение носителей неверия и мятежа. Нам достаточно славы, которая осталась от нашей августейшей особы. Пусть [Мухаммад-‘Али-хан], тот высокопоставленный, с полным спокойствием старается на назначенной ему службе и не проявляет беззаботности». Этот благословенный указ [Надир] отправил в сопровождении гонца того высокопоставленного [Мухаммад-‘Али-хана]. Мухаммад-‘Али-хан, узнав о счастливом [для него] содержании того письма, тотчас успокоился и сказал своим предводителям: «Я обманул уникума эпохи [Надира]». Он укрепился в своих помыслах о непокорности и начал снаряжать и готовить свое войско. Он приготовил себе падишахский чаргаб [падишахская мантия], чтобы после прибытия Сам-мирзы и устранения уникума времени [Надира] убить Сам-мирзу, захватить бразды правления и стать падишахом Иранского государства.

Сам-мирза с Сурхаем, сделав смотр пятидесятитысячному лезгинскому войску, с полной боеспособностью вошли в пределы Ширвана. По прибытии Сам-мирзы [жители Ширвана] его приветствовали, пленились его дружелюбными речами, поверили ему и стали на путь подчинения и послушания. Однако некий Касим-бек, знатнейший человек той области, знающий законы, увидев, что все предводители и племенные вожди присоединились к нему [Сам-мирзе], бежал из Шемахинского края и ушёл в Лахиджанскую степь. Когда Сам-мирза поднял знамена славы до самой луны в Шемахинском крае, то со всех округов [Персидского] Азербайджана группы кочевников-степняков вышли из повиновения [Надиру] и каждая числом двести, пятьсот или тысяча человек направилась в эту сторону [к Сам-мирзе]. Изо дня в день положение и величие его [Сам-мирзы] увеличивалось и возрастало. Когда Мухаммад-‘Али-хан узнал, что людей и оружия [у Сам-мирзы] больше, чем у него, несколько дней он оставался на месте. Ежедневно [Мухаммад-‘Али-хан] писал письма Сам-мирзе о том, что прибудет к нему через пять-десять дней. [Посредством такой] хитрости и обмана он удерживал себя в состоянии [бездействия] и ждал, какой-приказ выйдет от сахиб-кирана эпохи, проводя дни свои в раздумье и страхе. «Зачем умному делать что-то, чтобы потом раскаиваться». Но, когда Касим-бек сбежал, он оставил свою семью и людей в Талыше, а сам со всей поспешностью добрался до победоносного сахиб-киранского стремени и доложил у подножья высокого халифского престола о прибытии Сам-мирзы в Шемаху и о захвате её».

Лезгинские повстанцы захватили Аг-су — центр лезгинского Ширвана, изгнали сборщиков налогов и стали полновластными хозяевами. После занятия города они пригласили в Аг-су Сам-мирзу и предложили ему руководить восстанием. Сам-мирза прибыл туда в сопровождении Мухаммада, сына Сурхай-хана. Здесь он заявил повстанцам, что намерен отобрать престол у узурпатора Надира и «своих законных подданных от претерпеваемого через множайшее время тягчайшего ига и мучительского порабощения избавить и доставить то им благоденствие, каковым они при хваленых предках его неоскудно пользовались. Ширванцы при возбужденном своем мятеже будучи привлечены, со всякою покорностью дали ему удобнейший вход в город Аг-су и все тамошние обыватели с доброю охотою подданство принести». Сам-мирза в Новая Шемаха сразу отменил тяжелые налоги, установленные Надир-шахом. Вместо этого Сам-мирза сделал попытку упорядочить сбор весьма умеренных податей, стремясь вызвать симпатии широких народных масс. Безусловно, его политика могла способствовать улучшению жизненных условий населения. Сам-мирза, именовавший себя наследником Сафавидского престола, старался опорочить в глазах народа правителя из афшарского племени.

«Он довольно о насильственном правлении шаха распространялся, напоминая при том, коль от него пограбительным непрестанным побором генерально все Персидское государство истощено, и жалостному опустошению подвержено, и что к крайнему нищенству и искоренению приходит... сколько в денежных сборах, пред прежними годами от его величества податей на Ширванскую губернию прибавлено, почему сверх древних оброков и расположений с 400 000 рублей нашлось, ещё тот час ко облегчению ширванских обывателей отрешил, определил, ему платили, чтоб токмо по древнему обыкновению подати... а налог ему платили, а канцелярские книги, учрежденные от нынешнего шаха, все сжечь приказал. Притом ширванских управителей крепко поносил и укорял».

Обращение Сам-мирзы к податному населению, видевшему лишь эксплуатацию и произвол чиновников шахской администрации, не могло не собрать вокруг него многочисленную толпу приверженцев. В. Братищев, по этому поводу отмечает, что люди, слышавшие о действиях Сам-мирзы, отнюдь не столько ради поддержки «сафавидского принца» сколько от «несносного гонения владеющего шаха, многие из разных мест, а именно из Ардебиля, Тавриза и других азырбайджанских [персидских] городов и деревень, оставляя свои жилища, спешно и охотно, исправляясь по возможности к содержанию своему лошадьми, ружьями, саблями и иными военными действиями... прибегают к нему, Сам-мирзе, изъявляя свое усердие и за него живот положить не отрекаются, желая его на персидском престоле видеть».

Таким образом, город Аг-су превратился в центр Ширванского восстания против иранских властей, куда почти со всех концов Ширвана стекались повстанцы, желающие присоединиться к движению. Так как подавляющее большинство их принадлежало к податному сословию, Мухаммад-Казим с презрением называл их «простонародьем и чернью». В некоторых опубликованных работах имеются различные версии, будто крепость Аг-су стала центром восстания ещё при жизни Хайдар-хана, или же народ, подняв восстание в Новой Шемахе, убил ширванского беглярбека Хайдар-хана и изгнал сборщиков налогов. Весть о победе повстанцев и падении крупного иранского административного центра быстро облетела все города и сёла Ширвана и Южного Дагестана. Ширванское восстание лезгин и других коренных народов региона принимало все более широкий размах, охватив огромную территорию — примерно от берегов Каспийского моря до Гянджа. Неоднократные попытки иранских властей подавить это восстание терпели неудачу. Как отмечают авторы Арунова М.Р. и Ашрафян К.З., как следствие, к власти, в частности в Шекинском ханстве, в результате восстания, пришла династия местных потомственных правителей.

В реляции, адресованной Астраханскому губернатору В.Н. Татищеву от 31-го октября 1743 г., говорилось, что повстанцы, «взяв от Ширвани даже до Гянджа сильные неспокойства и разорение непрестанное чинят, так что персиян, вышедших из Гянджа для отогнания их, в имевшейся схватке разбили, и тем поискам своим в оных краях большую свободность присовокупили». Тем временем вслед за Аг-су пал другой оплот иранской администрации, расположенный в окрестностях Дербента, — крепость Кабир [у авторов Аруновой М.Р., Ашрафян К.З., это крепость называется «Кыз»; у историка ал-Хасана ал-Алкадари это крепость также «Кабир», в Кюринском округе «на берегу реки»]. Часть иранского гарнизона в то время состояла из муганцев, которые, нападая на воинов, состоящих из афшарцев, перебили их до единого и присоединились к лезгинским повстанцам. Это сообщение сильно встревожило Дербентского султана Мухаммад-‘Али, который крайне опасался муганцев, переселившихся в свое время в Дербент. Чтобы предупредить восстание в Дербенте, Мухаммад-‘Али, не без санкции Надир-шаха, приказал казнить и ослепить несколько сот человек из числа неблагонадежных. Среди пострадавших имелось много муганцев.

«Яче, — читаем в архивном документе того времени, — в Дербенте с Муганской степи привезены с тысячу, а у лица оных к бунту, сто человек согласны были, и им головы отрубили ныне в Дербенте».

И. Лерх, посетивший три года спустя Дербент, писал:

«В Дербенте повсюду видны слепые нищие. По приказу шаха три года тому назад тогдашний [Дербентский] султан Мехмед-хан [Мухаммад-‘Али] велел выколоть или разрезать перочинным ножом глаза — более чем 500 персам за то, что они хотели присоединиться к татарам [т. е. горцам. — прим. А.А.] в горах».
По другим данным, число ослепленных в Дербенте доходило до 700 человек. По исполнению этого Мухаммад-‘Али велел отправить на Муган около 32 килограммов выколотых глаз, чтобы это послужило уроком для тех, кто осмеливался поднять оружие против иранского господства. От такого жестокого обращения население, переселившееся из других мест Ширвана в Дербент, «едва не все к дагестанцам от жестокости и необыкновенной тамошнего губернатора строгости разбежались, яко же и сами дербентские жители и военные персияне, кто способ найдет, в горы уходят». Имеются сведения, что наиболее подозрительных и неблагонадежных людей султан Мухаммад-‘Али насильно выселял из города. В записях И. Лерха читаем: «В прошлые годы в Дербент переселилось из Старая Шемаха несколько бедных семейств, которое теперь изгнано обратно в Новая Шемаха». Хотя Мухаммад-‘Али и удалось подавить восстание в Дербенте, однако частые нападения повстанческих отрядов на его владения сильно беспокоили его. Все это предвещало надвигающуюся опасность осады дербентской крепости, о которой возникли слухи. В этой связи Мухаммад-‘Али был вынужден вторично обратиться за подкреплением к Надир-шаху. В ответ Надир-шах велел правителю Тебриза Ашур-хану Папалу [по сведениям Бакиханова, Ашур-хан Афшар был правителем Тебриза и сардаром Азербайджана в 1742 г.] и Гянджинскому правителю ал-Хаджжи-хану поспешить на помощь Дербентскому султану. Объединенные отряды иранских войск двинулись в сторону Дербента. После переправы через р. Кура воины по приказу своих военачальников стали грабить местное население, разорять их дома и хозяйство в наказание за поддержку восстания против иранских властей. Узнав об этом, Сам-мирза поспешил на выручку мирного населения. В сражении иранские войска были разбиты и под натиском народного ополчения и в беспорядке отступили.

В архивном документе от 24-го декабря 1743 г. читаем: «...посланные от шаха ал-Хаджжи-хан и Ашур-хан перешёл реку Кура, и Шемахинского уезда деревни разорять стал, то тот обрезанной нос с войском вышел и учинил баталию и в сражении порубили персидские Надир-шаха войско тут ал-Хаджжи-хана ...войска прогнали». В другом документе относительно этого события говорится: «...хотя Тавризский губернатор Ашур-хан обретающиеся в Эриване своего командующего своим войском для усмирения мятежников к Ширван приступить покусился, почему между обоими партиями при реке Кура до сражения дошло только на конец помянутой Ашур-хан от единомышленников Сам-мирзы и с потерянием от трёх до четырёх сот человек возвратиться принужден». Победа над регулярными войсками способствовала ещё большему росту авторитета Сам-мирзы среди населения. Слава о его доблестях распространилась и среди иранских войск. В одном из архивных документов говорилось, что «якобы военный комендант ал-Хаджжи-хан бывший в Эриване с несколькими персиянами к нему Сам-мирзе передались». Следует также отметить, что иранские историки очень скупо говорят о поражении иранских войск в борьбе с повстанческими лезгинскими отрядами в Ширване или об измене своих военачальников. Так, современники Надир-шаха — Мирза Мехди-хан ал-Астрабади и Мухаммад-Казим совершенно умалчивают о поражении иранских войск в Ширване. Сам-мирза, объявив себя правителем всей северной части лезгинского Ширвана, «...на свою голову вместо короны по обычаю персидских шахов надел перо и уже всю Ширван и Карабарскую [Карабахскую] обширную провинцию ...даже до Гянджа охватил и к рукам присвоил. Повсюду от себя отправил правителей и командиров одним словом, владычествовать в тех краях стал, рассылая всюду указы».

В архивном документе 1743 г. читаем: «...адырбайджанские [т. е. жители персидской провинции Адербейджан, куда входили и Ширванские земли. — прим. А.А.] жители по городам и деревням будучи от тиранских поступков Надир-шаха несносного изнурены, усердно желают его Сам-мирзу на иранском престоле видеть и нетерпеливо вступления его внутри Персии ожидают. При котором случае без всякого прекословия к нему пристать хотят. Признавая его за неложного потомка прежнего шаха». В том же архивном документе указывается, что 300 семейств из Хамадана [«обывателей хамаданских»] решили переехать в Ширван и присоединиться к Сам-мирзе. Однако они были задержаны властями и возвращены обратно. Занятый военными действиями с Турцией на пограничных ирано-турецких землях, Надир-шах был весьма озабочен очередным Ширванским восстанием.В это время влияние Сам-мирзы распространилось ещё больше. После позорного поражения войск Ашур-хана в Муганской степи у переправы р. Кура Надир-шах был готов закончить войну с Турцией, многое уступив ей. Если в первый раз он отослал Ашур-хана для помощи дербентскому Мухаммад-‘Али Кырхлу, то теперь он решил уничтожить последнего. Жестокое обращение Мухаммад-‘Али с мирным населением послужило новым толчком народно-освободительного движения в Ширване против иранских властей. Чтобы отмежеваться от действий своего ставленника, Надир-шах решил наказать Мухаммад-‘Али как главного виновника дербентской трагедии. Хорошо зная коварство Надир-шаха, Мухаммад-‘Али быстро изменил свою позицию и вступил в союз с Сам-мирзой против Надира. Летописец Мухаммад-Казим в своём сочинении этот эпизод описывает следующим образом:

«В это время прибыли люди из высокопоставленной сахиб-кирана ставки и объявили: «Мы нашли его величество мирозавоевателя расстроенным и гневным из-за дел и поступков, которые ты взял за правило. Как бы Надир не отстранил тебя от службы и не приказал бы наказать». От услышанного рассказа появился страх на лице высокопоставленного сердара. Он стал обходиться ласково с жителями той страны и взял двенадцать тысяч новых мулязимов из того племени. [Мухаммад-‘Али-хан] составил несколько фальшивых приказов относительно поголовного избиения жителей Ширванской страны и лезгинских общин. [Эти приказы] он дал нескольким гонцам и отправил их к каждому предводителю и султану того края. Сам же отдельно написал письма предводителям: «Мне пришел указ, чтобы я захватил вашу страну и произвёл там всеобщее избиение. Особый указ пришел к Хорасанским ханам, которые служат при моём стремени: схватить меня, убить и послать мою голову ко двору сахиб-кирана. Ныне я объединяюсь с вами, чтобы сопротивляться и охранять вас и себя». Жители той страны приняли это предложение и волей-неволей все прибыли на службу к высокопоставленному сердару. При встрече они дали клятву и обещания и заявили о своем неповиновении [Надиру]. Часть хорасанских предводителей с этим не соглашалась, но поневоле примирилась».

Этот поступок сделал Надир-шаха ещё подозрительнее. Не будучи в состоянии лично направиться в Ширван, Надир-хан доверил карательные мероприятия своему среднему сыну Наср Аллах-мирзе [Муртаза-Кули-хан] и шурину Фатх-‘Али-хану.

«Шах среднего своего сына, — писал русский консул астраханскому губернатору 9-го ноября 1743 г., — Наср Аллах-мирза [Насер Уллаг Мурзу], определяя к нему шурина своего Фатх-‘Али-хана с военною командою в Тевриз отправил, повелев ему там всю Адербейджанскую сторону в добром порядке содержать, а для усмирения ширванских возмутителей и пресечения лезгинских набегов оного Фатх-‘Али-хана с надлежащим числом войск при вспоможении обретающегося в Гянджа Табризского губернатора Ашур-хана купно с военным их командиром, отправленным из лагеря Мухаммад-Хусайн-ханом нарядил послать, дабы с ними надежным движениями в Ширване всякая безопасность восстановлена была и муганцам повод к водворению в персидских владениях отнять».

Далее читаем у Мухаммад-Казима:

«[Именно тогда Надир] приказал своему среднему сыну Наср Аллах-мирзе, который в то время был вызван из Хорасана к победоносному стремени, взять тридцать тысяч человек из Хорасанских молодцев и направиться на усмирение и наказание Сам-мирзы и Шемахинских мятежников. Когда [Наср Аллах-мирза] прибыл на расстояние двух переходов от той местности [Шемахи], он сделал остановку и послал несколько их гонцов к Мухаммад-‘Али-хану Кырхлу [с извещением]: «Сейчас великие победоносные знамена направились в Ширванский край, а ты должен взять воинов, подчиняющихся тебе, и прибыть к стремени навваба джиханбани [Наср Аллах-мирзы]». В тех краях Мир-Алам-хан, сын Исма’ил-хана Хазима, который служил в рядах мин байт, был недоволен высокопоставленным сердаром, но из-за страха и опасения перед тем злоумышленным ханом выдавал себя за его искреннего приверженца и служил ему. Когда [Мир-Алам-хан] услышал о счастливом прибытии хранителя мира [Наср Аллах-мирзы], то он так договорился с великопоставленным сердаром [Мухаммад-‘Али-ханом]: он [Мир-Алам-хан] с небольшим количеством людей пойдет к тому счастливцу [Насраллах-мирзе], узнает о его боеготовности и осведомленности и вернется обратно к сердару. С таким намерением он направился в сторону лагеря навваба джиханбани. По прибытии к тому высокопоставленному он [Мир-Алам-хан] наедине доложил о непокорности и строптивости Мухаммад-‘Али-хана и дал обязательство, что, если завтра во время аудиенции под каким-нибудь предлогом этого раба [Мир-Алам-хана] оскорбят, то вечером он убежит к Мухаммад-‘Али-хану и любым способом схватит и доставит его ко двору украшателя мира [Наср Аллах-мирзы]. Высокопоставленный царевич, приняв во внимание искренность и преданность Мир-Алам-хана, как и договорились, во время аудиенции в присутствии великих эмиров, обращаясь к нему [Мир-Алам-хану], сказал: «Ты хитрый человек и занимаешься обманом. Ты вместе с Мухаммад Али-ханом хотел бунтовать». Его сильно избили и выставили из диван-хана. С наступлением ночи [Мир-Алам-хан] со своими людьми убежал в сторону Дербента. Прибыв к сердару, он начал жаловаться и говорить, что принял решение убить навваба джиханбани. Мухаммад-‘Али-хан обрадовался решению Мир-Алам-хана убить [навваба джиханбани] и успокоился. Через два-три дня [Мир-Алам-хан] пригласил высокопоставленного сердара на пир. Утром [Мухаммад-‘Али-хан] хотел вернуться. Мир-Алам-хан стал упрашивать его: «Что случится, если сегодня отдохнешь в лачуге бедняка и почтишь этого ничтожного?» Высокопоставленный сердар согласился с этим предложением и остался на отдых в том доме. Остальные предводители вернулись в свои родные места и жилища. Мир-Алам-хан, имея при себе примерно тысячу человек, решил схватить высокопоставленного сердара. Внезапно окружив его шатер, он заключил [Мухаммад-‘Али-хана] в оковы и цепи. [Мир-Алам-хан] вызвал всех предводителей и племенных вождей лагеря Мухаммад-‘Али-хана и показал им благословенный и подлежащий беспрекословному исполнению приказ сахиб-кирана и навваба джиханбани. В приказе говорилось: «Так как Мухаммад-‘Али-хан положил начало злу и мятежу и по отношению к этому небесноподобному дому является вероломным, надо его схватить, заковать в оковы и привести к мироукрашающему двору». Все предводители и племенные вожди проклинали и поносили Мухаммад-‘Али-хана. В тот день [они] вышли из Дербента и, делая переход за переходом, направились к высокопоставленному царевичу. По их прибытии навваб джиханбани оказал милость и ласку по отношению к Мир-Алам-хану. Он [Наср Аллах-мирза] возвысил его [Мир-Алам-хан] и сделал бесподобным среди равных [ему] и подобных по положению. По приказу счастливого навваба вырвали оба глаза Мухаммад-‘Али-хану и заточили его в тюрьму».

Так как силы ширванских повстанцев множились с каждым днём, Надир-шах решил в подкрепление Наср Аллах-мирзе отправить ещё «до четырёх тысяч военных людей из лагеря своего под разными командами к ширванским краям... дабы они от всюду об сече с другими войсками свой мятеж утолив подсчались которой державе по величестве весьма есть предосудителен и так сверх прочих распоряжений из здешнего города Хамадана на трёхстах верблюдах довольное число пороха и иных военных снарядов в Тавриз отпущено, где прибывает средний шахов сын Наср Аллах-мирза оные против означенного самозванца при военных произведениях употребить имеет». Заслуживает внимания и тот факт, что Надир-шах, несмотря на достаточно острый ход военных действий с Турцией, считал Ширванское восстание настолько опасным, что решил из своего лагеря отправить Наср Аллах-мирзе подкрепление. Второе сражение иранских войск с ширванскими повстанцами-лезгинами также закончились поражением первых. На этот раз: Наср Аллах-мирза, оставшись с основным ядром войск в Тебризе для расправы с повстанцами, отправил в сторону Аг-су — Фатх-‘Али-хана во главе трёх тысяч войск. Узнав об этом, Сам-мирза со своими отрядами вышел навстречу. В Муганской степи вторично завязался бой между регулярными войсками и повстанческими отрядами, возглавляемыми вторым Сам-мирза II. Повстанцы разбили «Насруллино войско» и обратили их в бегство. Имеются даже данные, что некоторые из воинов и командиров Фатх-‘Али-хана добровольно переходили на сторону Сам-мирзы. Современник событий писал:

«От среднего его величества сына Наср Аллах-мирзы из Тебриза Фатх-‘Али-хана с прочими командирами в трёх тысячах войска против означенного Сам-мирзы отправлены, которые через Муганскую степь следует, откуда к произведению украшаемых действий способность усматривать имеет, но при том из командиров его Наср Аллах-мирзы побеги являются начинают и без сомнения такие служивые к Сам-мирзе уходом скрываются».

О поражении иранских войск свидетельствует и другой архивный документ: «что же до известного самозванца [Сам]-мирзы подлежит, что он в поступках своих немалые успехи получает, наипаче по неже единомышленники его отправленного перед сим к Ширване от среднего Шахова сына Наср Аллах-мирзы военного командира Фатх-‘Али-хана в тех тысячах войск в имевшихся сражении на Муганской степи при [реке] Кура разбил с не последним уроном на побег обратиться принудии». Узнав об этом поражении, Надир-шах решил усилить войско Наср Аллах-мирзы новыми пополнениями. Он «ещё военного командира Мустафа-Кули-хана нарядил из Кирманши [Кирманшах] в трёх тысячах человек узбеков, курдов и иных персидских народов в Тебриз на вспоможение к Наср Аллах-мирзе идти. И во употребление по его расположениям поступать повелел, равномерно и Хамаданского войска тысячу двести человек под командой Серафраз-бека, одаряя халатами и деньгами из лагеря своего...» приказал «…немедленно через Гилян к Ширванской стороне следовать».

Тем временем Ашур-хан, желая отомстить Сам-мирзе, вновь с войском появился на Мугани. Иранские войска под командой ал-Хаджжи-хана и Ашур-хана, как говорится в архивном документе, «…перешёл реку Кура уезды шемахинские разорять стали и жечь деревни, то вышеупомянутый безносый и безухий с войском вышел и учинил с теми ханами бой, в сражении ал-Хаджжи-хана убили, а войска много порубили, которые Надир-шаха войско все назад ушли». Другой архивный документ также свидетельствует о повторном поражении войск Ашур-хана: «Также и с другой стороны в произошедшем вторичной схватке с персидским военным же командиром Ашур-ханом изначенные Сам-мирзы единомышленники верхность удержали». Приводим другую выдержку из высказывания современника событий войска Сам-мирзы «...понеже известного Ашур-хана вторично при входе его в Ширван в имевшейся схватке разбили». Сам-мирза считал Ашур-хана своим непримиримым врагом.

Как известно, Ширванское восстание происходило в период ирано-турецкой войны. В то время, когда турецкие войска нанесли поражение армии Надир-шаха и стали серьезно угрожать Ширванским границам. Сам-мирза, быстро оценив создавшуюся сложную внешнеполитическую обстановку, предполагал вторжение турецких войск на территорию Ширвана. Полагая, что Надир-шах совершенно потерял свой престиж, особенно после поражения в войне с Турцией, он решил привлечь на свою сторону Ашур-хана — беглярбека Тебриза и предложил ему совместно бороться против турков. Последний отказался сотрудничать с Сам-мирзой. В тоже время, нежелание самого Сам-мирзы подчиняться Ирану и Турции — факт, который заслуживает особого внимания. Он свидетельствует о характере и цели лезгинского народного движения в Ширване. Как видно, Сам-мирза, выдавая себя за «законного принца» Сафавидского престола, старался создать какое-то свое независимое от Турции и Ирана государство. В этой связи авторы монографии «Государства Надир шаха Афшара» пишут относительно характера ширванского восстания, возглавляемого Сам-мирзой:

«В отличие от некоторых выступлений, когда: руководители движений пытались сыграть на ирано-турецких противоречиях и искали поддержи султанской Турции, Сам-Мирза не только отвергал союз с Турцией, но и предпринимал попытки организовать оборону против неё».
Между тем, Турция была заинтересована в ослаблении и подрыве сил противника изнутри, стремилась руками Сам-мирзы захватить Закавказье. В целях поддержки Саам-мирзы Турция стягивала к Карсу 50-тысячное войско. В фирмане турецкого султана на имя уцмия Ахмад-хана месяца раджаба 1156 г. х. / август–сентябрь 1743 г. м. по этому поводу говорится, что «Саам-мирза находится под покровительством османского правительства». По мнению автора Алиева Ф.М., в приведённой цитате из фирмана турецкого султана речь идёт не о «принце» Сам-мирзе, а о «Сефи-мирзе», являвшемся совершенно другой личностью.

Новое поражение войск Ашур-хана и отрядов Наср Аллах-мирзы от ширванских повстанцев-лезгин поставило Надир-шаха перед необходимостью принятия самых срочных мер. Обстоятельства требовали сосредоточения основных сил государства на подавлении как ширванского, так и многочисленных других восстаний, вспыхивающих в различных областях его государства. Надир-шах имел самые серьезные намерения заключить перемирие с турецким командованием и повести свои войска в сторону Ширвана для подавления очага восстания. Намерение Надир-шаха настолько было явным, что стало известно даже иностранным дипломатам. В реляции русского консула астраханскому губернатору по этому поводу говорится:

«Получил я от первого персидского министерства Мехти-хана сообщение о происходящих его Шахова величества с Оттоманскою Портою делах и о трактуемом между дворами мире, и что по таким следствиям шах из Турецких границ войско свое вывести и после немедленного возвращения с поклонения персидским законникам через Ирманшу [Керманшах] в Адербейджанскую сторону путь воспринят имеет, а между тем надеется заключения мира, у него с турецким султаном в совершенство прийти. Причина, которая шаха тому скоропостижно принуждает с турками, хотя им на чем помириться и в Адербейджанскую сторонами с поспешением следовать, не иначе эту, как только известный самозванец Сам-мирза своими усилиями в Ширванских краях данное его величеству опасение наносит».
Для карательной экспедиции в Ширван Надир-шах снарядил армию из десяти тысяч человек, чтобы «означенного Сам-мирзу с его единомышленниками недопустя в даль усмирится в достаток истребить мог». Для этой цели Надир-шах дал распоряжение о мобилизации всей артиллерии. Иранские войска должны были сосредоточиться в Тебризе, куда из других городов приходили пополнения. Из Керманшаха туда перебросили артиллерию, а из «города Хамадана на трёхстах верблюдах довольное число пороха и иных военных снарядов в Тебриз по шаху указу отпущено», — говорится в одном из донесений русского дипломата в Иране. Вскоре в лагере Надир-шаха пронесся слух том, что Сам-мирза готовится в поход в сторону Тебриза. Будучи убежденным в том, что в Персидском Адербейджане Сам-мирза найдет себе ещё больше сторонников, Надир-шах велел своим войскам занять почти все переправы и проходы из Ширвана. Так как Иран все ещё был в состоянии войны с Турцией, а, кроме того, в самом Иране также происходили мощные вооруженные выступления против власти Надир-шаха, последний, не рискуя покинуть территорию Ирана, велел своему сыну Наср Аллах-мирзе направиться с войсками на подавление Ширванского восстания лезгин. Таким образом, Наср Аллах-мирза с огромным войском, численность которого определялась в двадцать тысяч человек, появился в Муганской степи. Кроме войск Наср Аллах-мирзы, Надир-шах снарядил дополнительные карательные отряды для учинения расправы над местным населением, оказавшим поддержку Сам-мирзе. Надир-шах карательные отряды, отправленные в Ширван, укомплектовал наемными воинами — представителями различных народов — узбеков, афганцев и др. Перед отправкой их в Ширван Надир-шах дал особое указание командующему отрядами Ахмад-хану учинить жестокую расправу над мирным населением.

Ахмад-хан должен был держать путь «на Муганскую степь, оттуда, по усмотрению способности за Кура или за Арес [Аракс] переправясь, лежащие там города, уезды и деревни разорить, обывателей мужской и женской полу без изъятия вырубить, а малолетних обоего пола войску пленить и в неволю заключить». После того как главные силы иранских войск во главе с Наср Аллах-мирзой были отправлены в Ширван для подавления Ширванского восстания, Надир-шах решил пополнить ряды своей армии новобранцами из покоренных им стран. В частности, Надир-шах «для подкрепления себя от чаемых противных приключений из Кабула от четырёх до пяти тысяч войска под командою ‘Амир Аслан-хана идти Хоросани наличное число военных людей и что которые ещё вновь наберется в лагерь свои потребовал».

«Следовательно, — пишет Братищев, — предпринятые строгие Шаховы меры к усмотрению произошедших в Ширване возмущений до великой важности касается, так что его величество про сих неспокойных и грозных обстоятельствах сна лишился, вдался в глубокие размышления и печали».

Беспокойство Надир-шаха было обоснованным. Народно-освободительное движение в Ширване с каждым днём принимало все больший размах. Сам-мирза пользовался популярностью среди населения. Особенно встревожило Надир-шаха письмо его сына Наср Аллах-мирзы, отправленное из Барда’а, в котором говорилось, что весь Ширван и Дагестан от него откололись и признали власть самозванца Сам-мирзы. Авторы «Государство Надир шаха Афшара», ссылаясь на сообщения русских дипломатов, пишут, что будто бы «ходили слухи, что Сам-мирза начал чеканить деньги со своим именем». Следует отметить, что в известных нумизматических коллекциях действительно имеются монеты, отчеканенные от имени «Сам-мирзы». Однако все эти монеты относятся к т. н. «Сам-мирзе III». Кизлярский житель Юсуп Касимов будучи в Ширване по поручению Кизлярского коменданта князя Оболенского 15-го мая 1744 г. писал:

«…сын шаха Персидского Наср Аллах-мирза стоял с войском в волости Барда’а от которого пришла к шаху почта с письмами, а в письмах было написано то, что Ширван [то есть по ту сторону реки Кура: Шемаха, Баку, Шеки, Кабала, Дагестан, Дербент] верность свою нарушили и от подданства отложились ещё явился де в Дагестан человек Сам-мирза [то есть старого шаха сын, которому отрезали нос и уши], к которому все народы Ширвана и Дагестана в подданство к нему отдались».
Когда Сам-мирза был арестован, у него обнаружили письма «старшин» городов Тифлиса, Еревана, Гянджи, Тебриза, Ардебиля, Старая Шемаха, выражавших желание перейти в его подданство, Приведённые факты свидетельствуют о растущей популярности Сам-мирзы и расширении народного восстания. Поэтому огромное иранское войско под командованием Наср Аллах-мирзы устремилось в Ширван. Для переправы войск и обозов через р. Кура был построен понтонный мост, сооружением которого занимался сардар ал-Хаджжи-хан. Вскоре к войскам Наср Аллах-мирзы подоспело подкрепление — отряд под командованием правителя Урмии Карим-хана Афшара. Остановившись лагерем у переправы через р. Кура, Наср Аллах-мирза приказал Фатх-‘Али-хану и Ашур-хану продолжить путь в сторону Аг-су — очагу ширванского восстания. Подле Аг-су, в местечке Баге-шах войска Сам-мирзы, подкрепленные ополчением Мухаммад-хана, сына Сурхай-хана, встретились с многочисленной иранской армией. Между сторонами завязалась ожесточенная схватка. Этот эпизод у Мухаммад-Казима приведён следующим образом, и в нём идет речь об Сам-мирзе II:

«… приказом мирозавоевателя было установлено Ашур-хану Афшару, сардару Азербайджана, стоять в Эриване и с какой стороны ни появится враг, стараться его отразить и удержать [на месте]. Услышав это известие, он [Ашур-хан] с людьми, которые были у него, направился в сторону Ширвана для предотвращения зла. С ал-Хаджжи-ханом курдом, беглярбекам Гянджа, он остановился возле Куры и стал строить переправу. Когда гонец прибыл к мироукрашающему двору, приказом было установлено, чтобы Керим-хан афшар, беглярбек Урмия, направился в Муганат [в районы Муганской степи]. Отряду газиев Тебриза, Баркушата, Карадага также приказано было направиться на помощь Ашур-хану. [В это время] царевич Наср Аллах-мирза, который находился в летовках Хамадана, получил августейшее известие о том, что сейчас августейшая свита возвращается из Мосула и через Гилян направляется в сторону Багдада. [Поэтому] он удостоился чести явиться к священной особе. Приказом было установлено, чтобы Фатх-‘Али-хана, который был у брата матери его высочества чархчи-баши, направить в Ширван с пятнадцатью тысячами тамошних газиев в качестве мулязимов свиты царевича. Царевич после прибытия в обитель власти Тебриз направил часть победоносного войска с Фатх-‘Али-ханом вперед, чтобы они присоединились к Ашур-хану. Сам же следом [вышел] из Тебриза и направился к своей цели. После вступления на берег Кура [царевич] с Ашур-ханом, ал-Хаджжи-ханом и Керим-ханом перешли переправу и направились в крепость Шемаха. В то время неизвестного происхождения Сам-[мирза] и Мухаммад лезгин [сын Сурхая] находились на вершине горы, которая была самой высокой точкой мира, даже выше Баге-шаха. Когда они своими глазами увидели знаки победоносного войска кызылбашей, то с большим отрядом лезгин и ширванцев вышли на склоны, желая вступить в крепость и приготовиться к бою».

Сам-мирза, уже до этого трижды наносивший тяжелые поражения противнику, на этот раз самоуверенно принял бой. Он не предполагал, что противник обладает артиллерией, которая привела в смятение его конницу. После того, как загремели пушки противника и в гуще повстанческих отрядах начали взрываться снаряды, войско Сам-мирзы обратилось в бегство. Иранские войска, численностью намного превосходившие повстанцев, начали преследовать неприятеля. Раненый Мухаммад-хан сын Сурхая бежал в Дагестан.

Эпизод с ранением Мухаммад-хана у Мухаммад-Казима приведён следующим образом, и в нём идёт речь об Сам-мирзе II:

«В тот день, 4-го зу-л-када 1156 г. х. / 20 декабря 1743 г., построились ряды той злонамеренной группы, готовые к убийству и борьбе. На другой стороне Фатх-‘Али-хан и Ашур-хан преградили им путь, и произошла такая ожесточенная битва, что пока кровожадный Марс находился на этом голубом небосводе, [он] не помнил такой битвы. Из-за многочисленных вершин богатого счастья сахиб-кирана и милости всесвятого Бога пуля попала в Мухаммада, сына Сурхая, и ранила его. Со всех сторон победоносные войска вели натиск. Ряды Сама от страха и тревоги перед саблями победоносных смельчаков закружились и рассыпались, и все разбежались. Примерно одна или две тысячи человек были убиты и взяты в плен вместе со знаменами, барабанами и пушками. Раненый Мухаммад, сын Сурхая, с небольшим числом людей [ушёл] в сторону Дагестана, а Сам с группой последователей убежал в Грузию. В тот день имущество и богатство того войска было поделено между воинами. О победах доложили двору мирозавоевателя и высокопоставленному царевичу. После этого стали окружать крепость Алту [вероятно здесь идёт речь об Аг-су. – прим. А.А.]. Через два дня прибыл раб хранителя мира царевич Наср Аллах-мирза, и выстрелы из пушек и винтовок не давали пощады [жителям крепости]. Жители этого края с пристыженными лицами пришли к глубокоуважаемому царевичу, и примерно две-три тысячи лезгин, которые охраняли башни, были убиты по приказу. Большая часть людей, возбуждающая смуту и мятеж, была наказана. Было также [поручено] Ашур-хану, сыну Керим-хана, пойти в Кирам, и убить всех жителей того края [за предательство по отношению к Хайдар-хану]. Кто бы ни был причастен к Саму из Кабалы, Шеки и прочих районов Дербента и Шемахи, все были убиты и уничтожены вместе с женами и детьми, добро и богатство, и сладкая жизнь их были похищены. Из-за проклятых мятежников [сеющих огонь] жилища разрушились и какие только смельчаки, и красавицы не были схвачены и наказаны мучительной смертью. После убийства и грабежей в каждом районе и провинции были назначены новые правители и сборщики налогов, а Мухаммад-‘Али-хан Кырхлу в том же Дербенте был поставлен сердаром и утвердился в охране крепости. Он занялся отражением [нападения] и устранением дагестанских мятежников. Счастливый Навваб, царевич людей мира вернулся к владыке семи государств [Надир-шаху]. Когда царевич возвращался из Шемаха и направлялся в сторону Гянджа, произошло следующее удивительное событие. Так как Карабах весной является образцом неописуемой красоты и раем, украшенным зеленью, травой, цветами и цветущим багрянником, царевич направился поохотиться и посмотреть эту местность. В местечке между Биат-базари и Шахбалами Навваб хранитель мира был занят охотой на фазанов и турачей и в любую сторону погонял темно-гнедого коня с золотой уздечкой. По небесному предопределению [царевич] увидел оленя и погнал коня вслед за ним. Вдруг некий человек из леса, из дупла дерева, выстрелил в грудь царевичу, но охрана, благодаря защите и благосклонности Бога уберегла [царевича от пули], и никакого ущерба не было нанесено той светлейшей особе. Пуля попала в коня возле подпруги с золотой уздой, и конь покатился. Находившиеся рядом верные гуламы посадили царевича на другую лошадь. Все войско узнало об этом и занялось розысками того стрелка. Счастье [того человека], как и дела его, были в смятении, и [убийца] в беспокойстве бегал в разные стороны, ища дорогу к спасению. Однако он был схвачен одним из слуг царевича. Когда его привели к счастливому Наввабу, он стал расспрашивать о деле, тот рассказал: «Я один из стрелков-гуламов Мухаммада, сына Сурхая лезгина. Во время Шемахинской битвы был убит мой брат, а я убежал в сторону. После усмирения бунта и битвы в лагере и повсюду, я готовился и искал удобного случая. Наконец на этом месте [смог выстрелить], и пуля, которая не раз пришивала крыло к крылу птицы в полете, сейчас прошла мимо. По несчастью, и бессилию судьбы и рока я попался». По приказу царевича ему вырвали глаза и направили в Дагестан».

В исторической литературе имеются противоположные сведения о дальнейшей судьбе Сам-мирзы. После поражения повстанцев Сам-мирза с малочисленным отрядом укрылся в крепости Аг-су. Иранские войска почти без препятствий подступили к Аг-су и осадили крепость. Весть о разгроме повстанческих отрядов и осаде центра восстания, безусловно, обрадовала Надир-шаха, но он понимал, что повстанцы при любом удобном случае вновь поднимут оружие. Все ещё продолжали поступать тревожные сведения о народных выступлениях в других частях Ширвана. В это же время пришла весть о появлении на границе Закавказья нового лже-принца, претендовавшего на Сафавидский престол — Сефи-мирзы, подстрекаемого и поддерживаемого султанской Турцией. Это сильно встревожило Надир-шаха, который опасался объединения отрядов Сам-мирзы с войсками Сефи-мирзы. В таком случае ставился вопрос о дальнейшем пребывании на престоле Ирана самого Надир-шаха. Надир-шах, находящийся на юго-западной границе своего государства, решил воспользоваться временным затишьем на фронте, вернуться в Ширван и окончательно покончить с ширванским восстанием, разгромив крепость Аг-су, где Сам-мирза и его приближенные все ещё стойко выдерживали осаду иранского войска. Таким образом, Надир-шах, продолжая оставаться в состоянии войны с Турцией, немедленно удалился через Тебриз в Иран и остановился лагерем в Хамадане. Не располагая достаточной силой, Надир-шах вынужден был несколько задержаться в Хамадане, чтобы провести тотальную мобилизацию и запастись провиантом в связи с предстоящим походом в сторону Аг-су. Желая скрыть истинную причину вынужденного пребывания в Хамадане, Надир-шах распространил ложный слух, будто он хочет отпраздновать здесь Навруз-байрам. Сформировав новые отряды, Надир-шах в критический момент отправил их с особым указанием Наср Аллах-мирзе, стоящему в то время лагерем в Барде.

«А Надир-шаха сын Наср Аллах-мирза с войском стоит в Барде..., а прежде было у него Шахова сына войска двадцать тысяч, …от шаха послана в дополнение восемь тысяч, да через Расчу [Решт] пришло... [ещё] тысяч пятьсот человек.
Так как дополнительно присланные войска были «наги, босы и больны», можно предполагать, что их мобилизация производилась наспех. Получив от отца указания и новое подкрепление, Наср Аллах-мирза отправился из Барда’а в сторону осажденной Аг-су. Здесь иранские войска приступили к решающей атаке для взятия крепости приступом. Наср Аллах-мирза осуществлял общее командование. Несмотря на малочисленность, ширванцы защищались стойко. Однако и теперь сказалось численное превосходство и наличие у противника артиллерии. Предвидя неминуемую гибель, второй Сам-мирза с малочисленным отрядом покинул Аг-су и удалился в сторону Грузии. Вероятно, он предполагал присоединиться к грузинским отрядам, которые также вели борьбу за свою независимость против иранского господства. После бегства Сам-мирзы иранские войска легко овладели крепостью Аг-су — оплотом ширванских повстанцев.

«Шемаха [Новая Шемаха], — говорится в донесении русского дипломата, — Надир-шаха войском взята, самозванец или подлинный шах Султан-Хусайна сын без ушей и безносый из Шемахи ушёл и войско собранного ими много порубили, несколько в плен взяли».

Началась жестокая расправа с населением, которое наказывали за участие и поддержку восстания. Иранские войска «подлых много людей порубили, жён и детей в полон взяли». Мухаммад-Казим сообщает, что иранские войска, захватившие крепость Аг-су, убивали, ослепляли мирное население, грабили имущество, разрушали хозяйства и жилища, женщин и детей продавали в рабство. О бесчеловечном обращении иранских войск с населением сообщал в Россию русский резидент В. Братищев: «жителей ширванцев кто мятежу и в заговоре к стороне самозванца сопричастен был, беспощадно вырубили». Иранские каратели также жестоко обошлись с крестьянами Ширвана. «Во всем Ширване, — далее доносил В. Братищев, — народа всякого звания, правых и виноватых, за наказанное их волею и неволею Сам-мирза послушание командирами с шахова повеления вырублено, а малолетние обоего пола служивыми людьми в плен заключили». «Последствия этого восстания, — пишет Дж. Хенвей, — было разорение почти всех областей Ширвана». Там, где Надир в 1736 г. короновался шахом, теперь был воздвигнут памятник бедствия и отчаяния. «Надир велел построить пирамиду из человеческих голов в память его победы для того, чтобы предупредить всякое восстание в будущем со стороны немногих оставшихся жителей». Дж. Хенвей лично видел такую пирамиду на южной стороне р. Кура. По этому поводу он пишет:

«Здесь воздвигнута круглая пирамида, высотой около 50 футов [ок. 1,5 м. — прим. А.А.], в которой имеются ниши, наполненные 202-мя человеческими головами убитых персидских и татарских вождей шемахинского восстания и обезглавленных в одно и то же утро. Татары эти никогда не были персидскими подданными, однако же с ними обошлись как с бунтовщиками».

Иранские палачи почти у всех лиц, подозреваемых в участии в ширванском восстании, отрезали носы, уши или ослепляли их. И. Лерх, посетивший немного спустя город Шемаху, писал: «В Шемаха я видел множество молодых и старых нищих, большей частью слепых, с выкаленными глазами или таких, которым были отрезаны носы и уши». В течение нескольких дней иранские каратели творили неслыханные бесчинства. «Надир, — писал А.К. Бакиханов, — ещё по сю пору называет этот день Аллах-дат», т. е. «Боже, упаси». После четырёхдневного погрома Наср Аллах-мирза приостановил жестокую расправу с мирным населением. Однако он потребовал от шемахинцев колоссальную контрибуцию. «По указу шахову, — говорится в архивном документе, — посажал под караулы и требовал со всех Шемахинских жителей денег четыреста тысяч рублей» в качестве штрафа за участие в антигосударственном восстании. Надо полагать, что все имущество у шемахинцев было уже отобрано карательным войском. Иранские власти возмущались участием в ширванском восстании представителей высшего сословия — феодальной знати, на которую Надир-шах возлагал большие надежды. Наср Аллах-мирза, по указу отца, должен был особо наказать Ширванскую феодальную знать. В этой связи интересна выдержка из записей капрала драгунского эскадрона русской армии Макарова:

«В бытность мою в Аксанской деревне слышал я что нынешнего шаха персидского сын находящийся в Шемахе всех Шемахинских знатных людей смертью казнил, а прочих которые великий капитал имели тех животы и статки отобрав, только дал в дорожный путь до полтора рубли денег и отпустил его куда жить пожелает в персидской области».

Не добившись сбора требуемой суммы с оставшихся в живых шемахинцев, Наср Аллах-мирза решил полностью опустошить город Аг-су. «Прочих подлых людей всех Шемахинских жителей переводил на Муганскую степь и строить на той степи новую крепость и их Шемахинских жителей в той крепости селить». По указанию Надир-шаха, Наср Аллах-мирза из Аг-су должен был направиться в Дербент. Прежде чем отправиться в путь, Наср Аллах-мирза стал вести тщательные приготовления по обеспечению армии провиантом, так как в результате беспрерывных походов и войн сильно пострадало сельское хозяйство. Относительно лучше обстояло дело в Карабахе, Гянджа, Ереване, где в это время не происходили серьезные столкновения. Поэтому по приказу Наср Аллах-мирзы специальные отряды были отправлены в Карабах, Гянджа, Ереван и Муган, чтобы собрать с населения новую подать. Вскоре «...верблюдов вьючных три тысячи, да роговой скотины навьючено провиантом же семнадцать тысяч» и в сопровождении шести тысяч войск было отправлено в Дербент». По другим данным, Наср Аллах-мирза отправил в Дербент «с провиантом восемь тысяч верблюдов». Об обеспечении шахских войск самым необходимым продуктом — пшеницей позаботился англичанин капитан Джон Эльтон, который на построенных судах доставлял провиант в Дербент. В начале марта 1744 г. отправленный Кизлярским комендантом князем Оболенским упомянутый кизлярский житель Юсуп Касимов сообщал, что он в Дербенте увидел два судна «из Гиляна с пшеном к шаху».

Что касается дальнейшей судьбы Сам-мирзы, то наиболее подробные сведения находим у Мирзы Мехди-хана ал-Астрабади и Мухаммад-Казима. По данным первого, потерпев поражение, Сам-мирза решил направиться в Грузию и присоединиться к Гиви Амилахвари. Однако по дороге в Ахалкалаки он с несколькими близкими людьми был схвачен другим грузинским феодалом правителем Кахетии Теймураз-ханом и отправлен в крепость Кара-Калхан [Гулахан / Гарагалхан / Каракалхан / Каракулхан — уезд близ и под горами Шакк между Куба и Рустау], где тем временем находился «священнейший», т. е. Надир-шах. Последний решил выколоть Сам-мирзе один глаз и вместе с несколькими турецкими пленниками отправить его в Карс к главнокомандующему турецкими войсками Ахмад-паше, где он встретился бы со своим «лже-братом» Сефи-мирзой. Сообщение Мухаммад-Казима несколько отличается от предыдущего. По его данным, Сам-мирза направился к Гиви Амилахвари, который согласился оказать ему содействие. Но вскоре Гиви Амилахвари столкнулся с Теймураз-ханом, который разгромил объединенные силы повстанцев. После этого Сам-мирза попал в плен и был доставлен в лагерь Наср Аллах-мирзы. По его указанию, Сам-мирза был лишен одного глаза, посажен на осла и с несколькими турецкими военнопленными отослан под конвоем в Карс. Измученный пытками Сам-мирза вскоре умер.

«Осада длилась примерно десять дней, пока не прибыл [туда] Гив Амилахур и примерно восемь тысяч человек его войска. Прибыло и войско Тахмурас-хана. Двое суток продолжалась ожесточенная битва, в двух отрядах примерно три-четыре тысячи человек было убито. В конце концов, благодаря нескончаемому счастью шахиншаха, покорителя мира, Гив Амилахур был ранен. [Войско его] не выдержало натиска газиев и бежало. Безносый Сам с группой последователей четвертого числа месяца зу-л-када 1156 г. х. / 2 декабря 1743 г. попал в руки Тахмурас-хана. [Тахмурас-хан] заковал его и отправил в крепость Кара-Калхан, которая по прочности своей не имела себе равных в мире. Об этом доложил священной особе. [Эта весть] дошла [до Надир-шаха] в то время, когда победоносные знамена направлялись в Карс. [Надир] приказал: «Ослепить Сама на один глаз и с несколькими пленными румийцами направить к военачальнику Ахмад-паше в Карс, потому что Сафи-мирза также находится у него, и пусть два незнакомых брата повидают друг друга». По непреложному приказу Тахмурас-хан посадил Сама на осла и направил в Карс. В тех краях [Сам], опечаленный из-за своих горестей и оттого, что увидел счастливого брата, отдал душу [Богу] и успокоился».

В переводе А.Н. Козловой сочинения Мухаммад-Казима читаем следующее:

«В это время прибыли гонцы. Его величество, после того как успокоился относительно того края [Ширвана и Дербента], делая переход за переходом, направился в Хамадан. В это время царевич мира удостоился присоединения к счастливому хаканскому стремени и доставил в светлейшее хаканское присутствие Сам-мирзу и Мухаммад-‘Али-хана. Когда стали расспрашивать [Сам-мирзу] о родственных связях с семьей Сафавидов, он отвечал неопределенными словами. Согласно свидетельству Хасан-‘Али-хана моаййер-баши, он говорил неправду, он не являлся потомком сафавидских падишахов, поэтому его убили. Мухаммад-‘Али-хана также лишили жизни».

В «Хронике войн Джара» читаем: «Тахмураз отослал [Сам-мирзу] со своим сыном к Наср Аллах-мирзе Хабибу, который находился в то время около Барды, а тот отправил его в Карс, выколов ему предварительно глаз». Почти то же самое повторяют иранский историк ХХ в. Рза-Кули-хан Хидаят, Л. Локкарт и многие другие исследователи. Однако никто из них конкретно не указывает дату пленения Сам-мирзы. Предположительно описываемое событие произошло 29-го декабря 1743 г. Сведения Дж. Хенвея относительно высылки Сам-мирзы II в Турцию несколько отличаются от указанных выше сообщений. Механически отождествляя Сам-мирзу II с турецким ставленником Сам-мирзой I, он писал: «Сам-мирза бежал только лишь с 70-ю людьми, но был вскоре схвачен. Шах велел своему сыну выколоть один глаз у этого бунтовщика и, чтобы затем он был послан к оттоманскому двор со следующим известием, что Надир не пожелал отнять жизнь у такого отъявленного негодяя, хотя Султан взял его под свою защиту, как потомка семьи Сефи». Эту версию автора по существу повторяет английский историк П. Сайкс, сообщающий: «Претендент [некий Сам] был схвачен в плен и лишен одного глаза и отправлен в Константинополь со следующими словами: «Надир считает ниже своего достоинства лишать жизни такого презренного негодяя, хотя Великий Сеньор [султан] поддерживал его». Как видно, говоря о поддержке Турцией самозванца, П. Сайкс путает Сам-мирзу II с Сам-мирзой I, или с Сефи-мирзой, а также Карс с Константинополем. Как известно, Сам-мирзу II решили отправить не в Константинополь, а в Карс, где сконцентрировались турецкие войска, возглавляемые Ахмад-пашой и Сефи-мирзой. Отправление Сам-мирзы в турецкие земли отнюдь не говорит о связях первого с Турецким государством и с его марионеткой Сефи-мирзой. Упомянутый кизлярский житель Юсуп Касимов доносил в Астраханскую губернскую канцелярию, что в начале марта 1744 г. Аллах-Верди-хан говорил ему:

«Когда он [Сам-мирза] разбит от нас, от Шемаха ушёл ...грузинский Али-мирза Мухаммад-Кули-хана сын [Теймураз-хан] обманом поймал и отдал [его] Наср Аллах-мирзе и у оного Сам-мирзы вынуто писем, что отдались ему в подданство Тифлисские старшины письмо, города Гянджа старшин письмо, города Ревана [Еревана] письмо, города Тевриза письмо, города Редвили [Ардебиля] письмо, города Шемаха письмо и того шесть писем, которые письма Наср Аллах-мирза к отцу отправил и те письма шах содержит у себя до времени и не знает де что более чинит, яко Персия вся от Шаховых рук отбить желает шаху де довольно надежду, что в руках его имеются войска да и то де, как придёт из турецкой области с войском Сефи-мирза к Ревану, тогда наше персидское войско к нему приключится, но ниже и так уже при шахе войска остались несколько, ибо иное побито, иное померло, иное по домам разбрелось».

За оказанную услугу в деле поимки Сам-мирзы и другие заслуги Надир-шах щедро вознаградил Кахетинского правителя Теймураз-хана. Он утвердил последнего царем Кахетии и вдобавок отдал под его начало из Картлинских владений Арагвскую область и два махала — Борчалы и Казах, входивших ранее в область, управляемую Гянджинским беглярбеком. Хотя иранским карательным отрядам удалось подавить Ширванское восстание, однако это не привело к сокрушению народно-освободительного движения в Ширване в целом. После гибели Сам-мирзы уцелевшие отряды ширванских повстанцев объединились вокруг другого самозванца, ставленника Османской Турции, Сефи-мирзы, который в разгар ширванского восстания в конце 1743 — начале 1744 г. в сопровождении турецкой армии подступил к границам государства Надир-шаха с северо-запада. По данным Рза-Кули-хана Хидаята, настоящее имя Сефи-мирзы — Мухаммад-‘Али, родом он был из Рафсанджана Керманского округа, является выходцем из податного сословия. Мухаммад-Казим в главе под названием «Помощь Гива Амилахура Сам-мирзе второму. Их поражение. Борьба Ирана за взятие крепости Карс» также упоминает его:

«Когда высокие помыслы руководителей Османского государства остановились на Мухаммад-‘Али Рафсанджани, прославленном как Сафи-мирза второй, чтобы водворить его [на престол], то они прибегли к хитрости и стали писать письма в Иранское государство: «Мы являемся искренними сторонниками этого дома [Сефевидов]. Не раз к нам поступали ваши письма. Сейчас, когда все находятся на своих местах и в своих провинциях, надо притянуть в свой круг [людей] и оказывать сопротивление Надиру эпохи. Вслед за этим мы прибудем с войском, подобным Страшному суду». Письма они отправляли с купцами и торговцами».

В. Братищев называл его крестьянином, «о подлом происхождении которого все персияне достаточно знают». Ещё в 1729 г., когда афганец Ашраф под ударами иранских войск, возглавляемых Надир-Кули-ханом [будущим шахом], в смятении собирался покинуть Исфахан, прежний шах Султан-Хусайн со старшим сыном Сефи-мирзой бежали из-под ареста. Так как побег был совершен тайно и в дальнейшем никто не слышал о Сефи-мирзе, «Мухаммад-‘Али» уже через год стал выдавать себя за сына свергнутого шаха Султан-Хусайна — Сефи-мирзу. В 1730 г. он объединил вокруг себя городскую бедноту и поднял восстание в Шуштере. Но вскоре под натиском регулярных войск мнимому Сефи-мирзе пришлось скрыться сначала в Хувейзе, а затем в Турции, где он спокойно жил до 1743 г. В Турции Сефи-мирза пользовался особым покровительством султана, который решил при случае использовать его в своих интересах. В частности, он намеревался отослать самозванца Сефи-мирзу в Ширван, где подавляющее большинство населения ненавидело представителей шахской администрации и охотно поддерживало любое движение, направленное против них. Обещав Сефи-мирзе возвести его на престол, турецкий султан Махмуд с 20-тысячным войском отправил его в Карс, где с огромным 70-тысячным войском находился Ахмад-паша. По прибытии Сефи-мирзы, Ахмад-паша от имени султана Махмуда отправил уцмию Ахмад-хану, сыну Сурхай хана — Мухаммад-хану, правителям Табаристана [Табасарана?] и знатным людям Ширвана и Дербента фирманы, в которых предлагал всячески помогать Сефи-мирзе в его действиях против Надир-шаха и вступлении его на «похищенный престол». В одном из таких фирманов, в частности, говорилось:

«...со времени вторжения Афганцев в Иранскую землю, от которого потряслось царство Сафавидской династии, один из её принцев прибег к защите высокой нашей особы, и он называется принц Мирза-Сефи, который до настоящего времени пользуется спокойствием под тенью моего покровительства. Ныне поспешая к исполнению желания этого принца, я в отвращение тиранства Надир-шаха от народов Ирана, которые от его жестокости доведены до крайности — ножик, как говорится, дошел до костей, душа дошла до уст, — повелел пограничным начальникам и поверенным нашего государства, чтобы спасая иранский народ от гнетущего их тиранства Надир-шаха они утвердили упомянутого принца на иранском престоле. Между тем шах со всеми своими войсками и приготовлениями двинулся к Эрзеруму. Обстоятельство это сделалось известным персиянам, ссыпанным прежде всего милостями династии Сафавидов и они, отвращаясь от Надир-шаха, пожелали присоединиться к упомянутому принцу [т. е. Сефи-мирзе]. Вследствие чего со стороны е. в. разосланы были прокламации, по всем частям Персии, особенно к пограничным властям, дабы они, отвернувшись от Надир-шаха, присоединились к нему с преданностью и верностью, а потому вы господин Илхани, должны войти в сношение с нашим Эрзерумским сераскиром Ахмад-пашою и Чилдырским вали Йусуф-пашею, оказывать зависящие от вас содействие к устройству дела принца Сефи-мирзы... Когда упомянутый принц утвердится на похищенном престоле своих предков, тогда он уступит бывшие прежде сего в составе нашего государства области Шемахинскую, Ширванскую, Гянджинскую, Тифлисскую и Эриванскую и герои, и храбрецы дагестанские получат в пользование весьма достаточные провинции и будут наслаждаться благоденствием под тенью высокой нашей державы...».

В создавшейся обстановке, когда широкие народные массы готовы были участвовать в любом движении, направленном против иранского шаха, Сефи-мирзе удалось увлечь за собой часть населения Ширвана и Грузии. К нему примкнули остатки разгромленных частей ширванских повстанцев и часть иранских войск, изнуренных беспрерывными походами и не получавших годами жалованья. В лагерь Сефи-мирзы стекалось много беглых крестьян, кочевников и даже кочевых феодалов со своими ополчениями. «Это, — пишет И. П. Петрушевский, — опасное для Надир-шаха движение, грозило охватить Азербайджан, Восточную Грузию и Дагестан». Сефи-мирза также пытался установить связь и с другими повстанцами, поднявшими оружие против власти Надир-шаха в самом центральном Иране. Однако эти попытки оказались тщетными. Несмотря на это, Сефи-мирза не терял надежды на успех. Он рассчитывал на то, что государство Нади-шаха уже не обладает прежней мощностью. В одном из архивных документов говорится:

«Персидское государство весьма не в состоянии тягость войны [с Турцией] и час от часу горше идёт, ибо шах под разными претекстами, не обыкновенными штрафами обирать, не щадить так властно все персидские города командиров, старшин и обывателей всеми требованиями посетив взяв с каждого много число денег и сверх того персиян казнить, отзываясь от себя, что он гнев и орудие божие предустановлен от Бога мучить и губить».

Чтобы предотвратить дальнейший переход населения на сторону Сефи-мирзы, Надир-шах велел расставить посты от Еревана до Карса. Желая склонить на свою сторону племенную верхушку кочевников, Надир-шах наградил их халатами и освободил от уплаты половины годовых податей. Если Надир-шаху до некоторой степени и удалось получить гарантию об «успокойствии» в Персидском Адербейджане, то население Ширвана и Дагестана все ещё продолжало следовать за Сефи-мирзой. На сторону самозванца переходили и некоторые феодалы, в частности уцмий Ахмад-хан, получивший фирман и подарки от турецкого султана. Он первым со своим ополчением добрался до Карса и присоединился к турецким войскам. За ним следовали табасаранские старшины, поддерживавшие любое выступление, направленное против Надир-шаха. Касательно лояльности местных правителей Надир-шаху Мухаммад-Казим отмечает, что:

«… ещё в такое время, когда узнали, что Мухаммад, сын Сурхая, с частью лезгинского племени и с помощью Сам-мирзы оказал неповиновение, а эти люди [лезгины] рассержены и в душе недовольны Надиром-мирозавоевателем. Поэтому [Надир] послал много денег и подарков Ахмад-хану уцмию, Мухаммаду, сыну Сурхая, правителю Аварии и Дженгутая и кедхудам Табасарана из окрестностей Дербента. Каждому [он] написал льстивые письма, в которых уговаривал их не подчиняться Сафи-Мирзе. Йусуф-паша, правитель Ахсеке [Ахалциха? – прим. А.А.], назначенный для объявления приказов и присоединения казны, вступил в пределы Кура. Тахмурас-хан, который в то время был правителем Кахетии, вместе с Али-ханом Килджи, правителем Тифлиса, находились там в засаде. Йусуф-паша из осторожности отошел от гор и укрепился в лесу, а вещи, подарки, приказы и подношения с группой людей окольными путями направил в Дагестан. Ханы тоже знали дороги, военное ремесло и были бесповоротны [в своих решениях]. Прежде [чем отряд дошел до Дагестана] задержали его. Йусуф-паша, услышав об этом, очень испугался и побежал. В пути от сильного испуга стал похожим на тень и вскоре умер. После того, как об этом доложили шахиншаху эпохи, в благодарность за такую службу [он] вновь назначил [Тахмурас-хапа] наместником Картли, а Убкели-мирзу, сына его, удостоил чести править Кахетией».

После того, как было подавлено Ширванское восстание, его положение несколько облегчилось. Теперь он мог сконцентрировать основное ядро своих войск и дать решительный отпор турецким войскам, сопровождавшим мнимого принца Сефи-мирзу. Надир-шах на этот раз решил воспрепятствовать проникновению турецких войск через Карс в пределы Закавказья. Сам он, направляясь в сторону Карса, остановился лагерем в местечке Ездвар. Там он вызвал своего сына Наср Аллах-мирзу вместе с его войском. Объединенные войска через город Нахичевань направились в сторону Карса и остановились в местечке Ханги. 31-го июля 1744 г. Надир-шах, оставив в этой местности обоз, двинул свои войска в сторону Карса. Дойдя во главе многочисленного войска до Карской крепости, Надир-шах отправил ультиматум сераскеру турецкого гарнизона Ахмад-паше Джамал оглы выдать ему лжепринца Сефи-мирзу. Вместо ответа Ахмад-паша приказал своим воинам совершить вылазку с тем, чтобы не дать противнику возможности осадить крепость. Однако турецкие войска вынуждены были отступить в крепость, некоторые из них погибли, а часть попала в плен. Через десять дней также прибыл обоз иранских войск. Тогда Надир-шах приказал воздвигнуть форты и рыть окопы вокруг крепости Карс. После подготовительных работ он разместил свои полки и артиллерию на укрепленных позициях. Убедившись в безнадежности положения турецкого гарнизона, уцмий Ахмад-хан [Дженгутаевский?] ночью бежал, тайно выбравшись из Карской крепости. Однако иранские часовые заметили его и подняли тревогу. Хотя посланный вслед за ним отряд уничтожил многих дагестанских воинов, самому Ахмад-хану удалось скрыться.

«Однако уцмий Ахмад-хан, лезгин Джунгутая, по приказу высокопоставленного падишаха Рума, с отрядом лезгин пошел на помощь военачальнику в Карс. Из местностей Катиями, татар, Кумука и Киака тоже пошел отряд, чтобы при поддержке и помощи румийского народа по возможности потребовать у кызылбашей сатисфакции за свой позор. Выйдя из своих пределов, они стали хвалиться и много разглагольствовать» [см. гл. «Помощь Гива Амилахура Сам-мирзе второму. Их поражение. Борьба Ирана за взятие крепости Карс»].

Между тем, осада Карса продолжалась. Ввиду обострения борьбы между различными феодальными группировками в Турции турецкое командование не присылало осажденным подкрепления. Среди турецких войск началось дезертирство. Доведенный до крайности сераскер турецких войск Ахмад-паша вынужден был послать в иранский лагерь «‘Абд ар-Рахман-пашу и Ахмад-эфенди, известных своими трудами и знаниями, с несколькими офицерами и значительными подарками, прося разрешить известить османский двор о мирных намерениях его величества».

«Когда Ахмад-хан, лезгинский уцмий, увидел такое, со всеми своими людьми вышел из крепости и убежал. Группа разведчиков победоносного войска узнала об их бегстве, и им [разведчикам] было приказано преследовать их. Часть [дагестанцев] они убили, а [остальные] с большими трудностями и огорченные избрали дорогу бегства. Осада крепости затянулась, и дела военачальника [Рума] ухудшились, поэтому многие румийские воины начали разбегаться. Военачальник был вынужден отправить с достойными подарками в высокую ставку ‘Абд ар-Рахмана-пашу и Ахмад-эфенди» [см. гл. «Помощь Гива Амилахура Сам-мирзе второму. Их поражение. Борьба Ирана за взятие крепости Карс»].

Безусловно, такой оборот дел был встречен Надир-шахом с радостью, так как в Ширване в области Шеки разгорелся не менее опасный очаг борьбы против иранского владычества [речь идёт о Шекинском восстании лезгин в 1743 года]. Надир-шах дал свое согласие на перемирие, после чего сераскер Ахмад-паша отправил Ахмад-эфенди к султанскому двору. Надир-шаху пришлось, не дожидаясь возвращения представителей турецкого правительства, вернуться в Ширван. Историограф Надир-шаха Мирза Мехти-хан ал-Астрабади объясняет это суровостью зимы. По его словам, из-за того, что Карс славился жестокими холодами, иранская армия двинулась в сторону Ахалциха и Ахалкалаки. Здесь Надир-шах сделал запасы продовольствия, а затем решил провести зиму в Барда’а, где имелись богатые зимние пастбища.

Историк-востоковед И.П. Петрушевский считает, что «войскам Надир-шаха удалось разгромить его, а самого мнимого Сефи-мирзу схватить». Авторы «Государство Надир шаха» пишут, что «Сефи-мирза был схвачен и отправлен в Турцию». Однако архивный документ, составленный со слов очевидца, не подтверждает этой версии. Иван Ховрин, отправленный в конце 1744 г. комендантом Кизлярской крепости В.Е. Оболенским в турецкую сторону, по возвращении 10-го января 1745 г. сообщил следующее:

«… пришёл с реченной турецкой стороны к шаху посланник, и говорил такие слова, чтобы турецкие города не разорял, и отпустил в прочь, на что ответствовал к нему шах — ежели де вы мне отдадите бывшего шаха ал-Хусайна его Сефи-мирзу, то и отведу прочь, и для де того он шах персидской со общего согласия с турками послали в Царьград [Стамбул] о привозе к нему за упоминаемым Шаховым Сефи-мирзою посланником».

Как видно, сообщение очевидца исключает версию о захвате Сефи-мирзы иранскими войсками. В самом деле, если Надир-шах отправил бы Сефи-мирзу обратно, ему было бы незачем требовать последнего дипломатическим путём, обещая Турции прекратить военные действия Турецкое же правительство хотело и в дальнейшем использовать Сефи-мирзу для вмешательства Турции во внутренние дела Ирана.

Летом 1745 г., когда возобновилась война между Турцией и Ираном, турецкий султан издал даже фирман о возведении Сефи-мирзы на иранский престол. О дальнейшей судьбе Сефи-мирзы существуют только очень скудные сведения. В 1749 г., будучи в Баку с разведывательной целью, дворянин С. Кириев прислал донесение в Коллегию иностранных дел: «О турецких обращениях слышал, что прежнего шаха сын находится у турка, которого де сказывают якобы турки с войском хотят его шахом доставить в Персию». Как видно, турецкое правительство, возлагая на Сефи-мирзу большие надежды, держало его во дворце, выжидая удобного момента для повторного выдвижения его кандидатуры на иранский престол. До нас также дошли архивные документы, свидетельствующие о совместном проживании родных Да’уд-хана ал-Мушкури и «бунтовщика Сам-Мирза» в Галлиполи, в частности один документ датирован — «28 Z. sene [122]3 / 13-го февраля 1809 года»; второй: «О назначении жалований семьям покойного Да’уд-хана ал-Мушкури и «принца Сам-Мирза»», датирован — «28 Z. 1223 / 14-го февраля 1809 г.». Из текста документов неясно о каком из «лжепринцев» идёт речь.

Автор: ‘Али Албанви

На фото: Сам-Мирза Кубинский // автор реконструкции Фарик ал-Лакзи.


Литература

1. Алиев Ф.М. Антииранские выступления и борьба против турецкой оккупации в Азербайджане в первой половине ХVIII в. Издательство «Элм». Баку — 1975. С. 165–173; 173–176; 216–220; 221–222; 195. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://archive.org/details/xviii_202407, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

2. Арунова М.Р., Ашрафян К.З. Государство Надир-Шаха Афшара: очерки общественных отношений в Иране 30-40-х годов XVIII века. Издательство Восточной литературы. 1958. С. 10; 12; 13; 14; 110; 111; 150; 175–177; 189; 204–213. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://vk.com/wall-67308657_3915, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

3. Асари Дагестан (Исторические сведения о Дагестане) / Перевод и примечания Али Гас. Гасанова (Алкадари). Махачкала, 1929. С. 72–73. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

4. Козлова А.Н. Неизвестные сведения о Дагестане в уникальной рукописи Мухаммад-Казима «Наме-йи Аламара-йи Надири» («Мироукрашающая история Надира»). Махачкала: Издательство ДГУ, 2011. С. 84–88; 89–100; 100–105; 124; 125. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/35GUhA, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

5. Комментарии [Электронный ресурс] Режим доступа: https://www.vostlit.info/Texts/rus2/Bakihanov/primtext3.phtml, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

6. Косвен М.О. История, география и этнография Дагестана XVIII–XIX вв. Архивные материалы. М.: ИВЛ, 1958. С. 109. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

7. Левиатов В.Н. Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке. Издательство АН Азербайджанской ССР. Баку. — 1948. С. 89–90. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/3M9Af2, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

8. Мехтиев А. Архитектура медресе в Азербайджане// International Academy Journal Web of Scholar. 2019. №1 (31). С. 27. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

9. Хроника войн Джара в XVIII столетии // Перевод с арабского на русский язык и несколько примечаний сделаны проф. П.К. Жузе, примечания к «Хронике» даны Е.А. Пахомовым, предисловие — В. Хулуфлу. Баку: АзГНИИ, 1939. С. 44–45; 62. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. рус.

10. T.C. Ba;bakanlik. Devlet Ar;ivleri Genel M;d;rl;;;. Osmanl; Ar;ivi Daire Ba;kanl;;;. Yay;n Nu:4. // Osmanli Devleti ;le Azerbaycan T;rk Hanliklari Arasindaki M;n;sebetlere D;ir Ar;iv Belgeleri (Karaba;-;u;a, Nah;;van, Bak;, Gence, ;irvan, ;eki, Revan, Kuba, Hoy) I (1578–1914). Ankara. — 1992. S. 76–78. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/34ULCW, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. тур.

11. T.C. Ba;bakanlik. Devlet Ar;ivleri Genel M;d;rl;;;. Osmanl; Ar;ivi Daire Ba;kanl;;;. Yay;n Nu:9. // Osmanli Devleti ;le Azerbaycan T;rk Hanliklari Arasindaki M;n;sebetlere D;ir Ar;iv Belgeleri (Karaba;-;u;a, Nah;;van, Bak;, Gence, ;irvan, ;eki, Revan, Kuba, Hoy) I (1575–1918). Ankara. — 1993. S. 100–101; 103. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/34XwNZ, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 25.05.2025). — Яз. тур.