Мышиный праздник

В одном сельском дворе с обветшалым забором и деревянным домом жила-была Акулина. Одинокая женщина за сорок. С натруженными руками, тусклыми волосами и заскорузлой кожей, покрытой неглубокими, но заметными морщинами. И были у женщины пёс да кот. Особенно горячо любила она кота, которого ласкового звала Тишенькой.

Тихон был непородистой масти. Обычный серый кот с полосками. Зато каким он был славным охотником! В страхе держал и грызунов, и птиц… А до чего ж он был разговорчив! Как ладно беседовал с хозяйкой, не давал ей заскучать… До чего ж ей  был предан! Словно верный пёс ходил за нею по пятам…

Но вот однажды Тиши не стало. То ли отравили его, то ли избили. Еле доковылял до дома, забился в угол и угас в считанные часы. Как же горевала Акулина! Как горевала! Словами не передать… Но пока женщина скорбила по ушедшему любимцу, мыши тихонько праздновали в сарае. Это для Акулины кот был милым Тишенькой, а для Мышей — Тихоном Грозным. 

— Так-с, товарищи мыши, и на этого неуёмного зверюгу нашлась управа! С чем я нас всех и поздравляю! — важно толкал речь один толстый мышак.
— Слава златым колоскам! — хором пропищали мыши.
— Ну а теперь пустимся в пляс! — запищали мышата.

И все от мала до стара пустились в пляс. И плясали, и пищали, и верещали, и как только не резвились! Но вдруг одна молодая мышь подала голос:
— Не, всё это отстой!
— В смысле? — удивились мыши.
— Ютимся тут в тёмном углу сарая… Да разве это праздник?! — пропищала с вызовом  капризная молодая мышь. Её шёрстка отливала бурым оттенком. Видимо, нередко эта мышка покидала сарай и грелась на солнышке.
— А что тебе не так? — возразила старая мышь с проседью в серой шерсти. — Сидим тут в уюте, в тепле, на мягком ватном одеяльце… Столик накрыт! На нём и зёрнышки, и орешки, и сухарики… И сальце с сырком я притащила из закутка ради такого случая… Тишки нет, ну и слава колосьям! Дышать стало легче. Ну вот чего тебе, дурья башка, не хватает?
— Да надоело мне вечно прятаться! Я хочу выйти из сарая и плясать прямо перед носом у этой Акулины… Рассмеяться бы ей прямо в лицо!
— А я тебе, внучка, вот что скажу… Хочешь порадоваться тишкиной смерти? Да порадуйся! Уж немало нашего брата извёл этот Тихон… Но радуйся себе тихонько в углу! Среди своих… Кичиться-то зачем? У тишкиной хозяйки ведь горе! Для неё-то он был как дитя… Чего насмехаться над бедной женщиной? На чужом несчастье счастья не построишь!
— А не это ли мы делаем изо дня в день, бабуль? От нас ведь ни пользы, ни радости… Мы едим чужие запасы, приносим вред… Разве нет?
— Сравнила! — фыркнула старая мышь. — Одно дело — взять чуток от чужого добра, лишь бы прокормиться… Другое дело — выплясывать перед носом! Не ровён час, расставит Акулина повсюду капканы или, чего доброго, заведёт другого кота.
— Да пусть заводит! — махнула лапкой беспечная юная мышь. — Вот один мышиный коуч, что жил через три двора, говорил о том, что всё зависит от наших желаний. Мы, если захотим, то даже самый крутой и матёрый кот нам не страшен!
— Через три двора говоришь? У Паниных, что ли? А-а, так это же тот дуралей, что после смерти Васьки до того разошёлся, что целые сборища устраивал, умничал больно много, ему за то дурёхи вроде тебя кучи зерна волокли… Но ровно до тех пор, пока Панины ловушку не поставили, в которую тот умник и угодил.
— Ой, бабушка, да что ты понимаешь? — вспыхнула мышка. — Ну не повезло ему, да… Но ведь метод его и правда работает! Вот он пожелал, чтобы Васька сдох, тот и сдох. А я после его тренинга пожелала, чтобы Тихон сдох, и вот тебе результат! Короче, бабуль, пойду я Акулину троллить… А ты, если хочешь, так и сиди в этом тёмном сыром углу.

Юная бурая мышка выбежала во двор, запела тонким писклявым голосочком, подпрыгивая на задних лапках… Акулина, увидев шибко раскованную мышь, даже и не поняла сначала, что это за зверёк. Думала, тушканчик.

«Ан нет, это мышь… — признала Акулина, внимательно приглядевшись к дерзкой шалунье. — Во дела… То-то правду говорят: «Кот из дома — мыши в пляс». Ещё не высохла земля на могилке Тишеньки, как эти твари страх потеряли… Ишь, распоясались!»

Мышь, увидев смятение Акулины, разошлась пуще прежнего. Бегала туда-сюда. Кружилась, подпрыгивала… И не обращала никакого внимания на акулинино «кыш».

— Ну что я вам говорила?! — торжествующе воскликнула молодая мышь, вернувшись в сарай. — Вы бы видели, как эта Акулина прямо дрожала от страха! Вот же тютя… Эта трусиха — никто без своего зверюги! И это я одна была! А что с ней будет, если мы выйдем все вместе и прошествуем прямо перед её носом?
— Только очень глупая мышь может на полном серьёзе подумать, что её боится тот, кто намного сильнее и умнее, чем она, — строго отчеканила старая  мышь. — Никогда не путай страх с лёгким испугом, удивлением и отвращением! Это ей просто руки об тебя марать неохота. А припекло бы, так раздавила бы одной рукой! Ты эти проделки, внучка, прекрати! Ещё беду на нас навлечёшь!
— Ой, бабушка, опять ты за своё! — гневно пикнула юная мышь, закатив глаза.
— А я, внучечка, знаю, что говорю… Я и дожила до седин только потому, что прислушивалась к старшим, да и сама ухо востро держала. Нам, мышам, ни с котами, ни с людьми не тягаться!  Мы должны знать своё место и не лезть на рожон. Ведь мы и так неплохо устроились. Тишка умер — что ж, вздохни с облегчением, да не забывайся! Но куда ж там… Ей мёд не ложкой, а ковшом наливай! Ты из-за глупости своей и гордыни погубишь и себя, и всех нас! Люди-то и не таких, как мы, прижучили! Хотя, что уж там… Среди них тоже бывают такие глупцы, которые меры не знают и думают, что над ними нет никого. Толстющие мудрёные книжки об этом пишут… Да уж, немало я  таких погрызла, когда жила в одной старой библиотеке. Впрочем, есть среди людей и такие, которые живут прямо как мыши, но при этом считают себя самыми умными. Мы-то, мыши, крадём чужое добро просто потому, что больше ничего не можем… А у них есть всё, чтобы жить достойно, так сказать, по-людски… Какие у них руки! Какой мозг! Но они предпочитают мышатничать, при этом ещё глупее нас, ибо хвастаются тем, что стащили...
— Бабуль, хватит мне нравоучений, я пойду... Мне ещё к собаке нужно заскочить!
— Не вздумай! У пса же пасть чёрная… Злой он, внучка, злой! Его и фаршем не корми — дай кого-нибудь растерзать!
— Ой, да ладно тебе! Он Тихону никогда другом не был. Мстить за него не станет!
— За него — нет! А за хозяйку заставит ответить! Да и выслужиться перед Акулиной пёс не прочь… Мол, смотри, хозяюшка,я пади не хуже котяры твоего мышей ловлю... Не ходила бы ты к тому псу… Чует моё сердце недоброе…
— А я уже иду, — пропищала самоуверенная мышка и шмыгнула в щелку. Подбежала  к псу, сидящему возле будки на цепи и хотела с ним заговорить… Но не успела и пикнуть, как мохнатая лапа придавила её к земле, и острые клыки вонзились в тельце глупой мышки. Так и закончился мышиный праздник… Права была  старая мышь, ой как права…

Акулина  погладила верного рыжего пса с чёрной пастью… Похвалила его за то, что поступил по-хозяйски. Но кота всё же завела, чтобы мыши слишком уж не буянили и знали своё место.