Белый покров

Линка внезапно проснулась от странного чувства чего-то очень
тревожного и неизбежного. Ещё какое-то время она лежала с
закрытыми глазами, пытаясь ухватиться за осколки ускользающего
ощущения, до боли знакомого и пережитого.
Линка точно по памяти проверяла каждый свой шаг во сне.
Снег… Много, много снега и света. Зимний лес. Снежинки
кружатся в причудливых па, унося её вверх. Лина видела себя как
бы со стороны. Вот она в своём красном пальто лежит на льдине и
смотрит на ярко-синее небо в
окружении серебристых верхушек гигантских елей. Оттого что
деревья тянулись ввысь, ей казалось, будто она проваливается
куда-то вниз и смотрит на небо в калейдоскоп со дна глубокого
колодца.
Лина ловила открытым ртом белоснежные пушистые хлопья,
похожие на зонтики-парашюты парящих в воздухе одуванчиков, как
вдруг… Ледяной холод пронзил тело, и теперь, после пробуждения,
она ощущала слабый трепет застывшего от ужаса сердца и колкость
в пересохшем горле. «Как же хочется пить!» – пронеслось в голове.
В комнате было темно.
Линка опять крутилась во сне, поэтому проснулась на той
стороне кровати, где всегда спала мама.
–
Мама! Мамочка! Как же я по тебе скучаю…
Предательские слёзы были готовы вот-вот защипать глаза, но
Линка прервала мысли о маме, она дала себе слово не
раскисать! Шёл четвёртый месяц, как мама лежала в больнице, и
они жили вдвоём с отцом.
— А’узу биЛляхи мин аш - шайтани-р-раджим.
БисмиЛляхи-р-Рахмани-р-Рахим,
— Линка хорошо запомнила
коротенькие слова из маминой молитвы на непонятном арабском
языке. Теперь каждое утро, сидя по-татарски на кровати, она так
молилась.
В коридоре пробили часы: боом-боом-боом!
Хлопнула входная дверь, и Линка поняла, что уже девять часов
утра и отца снова вызвали на работу. «Опять что-то случилось в
выходной день!» – подумала она. Папа работал в местном
горисполкоме по делам гражданской обороны и чрезвычайных
ситуаций. Линка привыкла к тому, что на выходных она часто
оставалась дома одна. «Ну всё, хватит валяться, пора вставать!» –
скомандовал внутренний голос. Пошарив ногами под кроватью и не
обнаружив там тапки, Линка босиком пробежала по холодному
скрипучему полу, резко отдёрнула тяжёлую льняную портьеру и тут
же зажмурилась от вспышки ослепительного света.
–
Вот это, да! Сколько снега намело…
Линка припала лбом к ледяному окну, одновременно касаясь
коленками горячей
батареи.
Всюду царило солнце и сверкал морозный иней!
Внизу она сразу разглядела оранжевый карниз над балконом
Любаши из соседнего пятиэтажного дома. Окна были зашторены.
«Спит, наверное, ещё!» –
подумала Линка.
В самом центре двора одиноко замерзала новогодняя ёлка. Её
гирлянды, покачиваясь от ветра, тускло подмигивали жителям
пятиэтажек Военного городка, стараясь светить из последних сил.
Чуть подальше большими разноцветными буквами в ограждении
катка переливалась надпись: «Свет...огорск С Новым ...986 годом!»
Сегодня девочки договорились идти кататься на коньках.
Люба была старше Линки на год и училась в 7-м классе.
Хозяйственная и деловитая она взяла шефство над Линкой, в том
числе и в катании на льду. Люба мастерски рассекала на коньках и
обещала научить Линку, как правильно двигаться по кругу спиной
вперёд, поочерёдно перебирая ногами.
Линка очень любила коньки. С утра до самого позднего вечера
она в своём красном пальто-разлетайке пропадала на катке. И даже
научилась почти всем движениям в своих больших хоккейных
чёрных коньках 38-го размера, как говорил папа,
–
на вырост. Два
дня назад они получили на почте посылку от Лизы Харитоновны и
Хорста Михайловича из Вильнюса, где среди новой шубы и разных
нарядов от внучки Ингуси были обнаружены настоящие белые
фигурные коньки фирмы Botos 36-го размера.
Сказать, что Линка просто обрадовалась конькам было бы не
совсем верно. Она их гладила, чистила, натирала щёткой до блеска
и еле-еле угомонилась только поздним вечером.
Стоять у окна было холодно. Из заклеенных щелей рамы
сквозило. Линка зябко потянулась, подняла руки вверх, потом
развела их в разные стороны, покрутила поочерёдно вперёд и назад
и на цыпочках направилась к зеркалу.
Повернула правую, а затем левую зеркальные створки, чтобы
рассмотреть себя со всех сторон. Так, попав в «тройное измерение»,
она вгляделась в себя очень внимательно и улыбнулась.
–
А я вроде, ничего?! Даже стала выглядеть старше!
–
произнесла
вслух.
Накануне Линка сходила в парикмахерскую к тёте Вале и
уговорила её сделать стрижку Каре, как у Тани Ивановой из
8-го «А» .
С Таней они вместе участвовали в новогоднем школьном
спектакле, где Линке досталась роль Колобка, а Таня
изображала Лису Алису. На премьере спектакля Линкин Колобок
отвесил такой пинок под зад Лисе Алисе, что хохотал весь актовый
зал. В Таню, наверное, были влюблены все мальчишки, ведь она
была самая красивая и модная девчонка школы.
Тётя Валя наотрез отказывалась обрезать длиннющую
Линкину косу, и только довод о том, что ей тяжело заплетаться по
утрам самой, а маму ещё неизвестно, когда выпишут из больницы,
одержал верх, и теперь на столике лежала аккуратно собранная коса
в прозрачном пакете.
Линка ходила с мамой в Дом Быта на улицу Карла Маркса с
первого класса. Тётя Валя из парикмахерского зала каждый раз,
расчёсывая Линку, говорила, что у неё роскошные волосы. А мама
всегда добавляла, что они у неё, как у бабушки Шамсинур, маминой
мамы,
–
тёмно-каштановые, такие же густые и блестящие. Линка
никогда не видела бабушку Шамсинур. Она умерла рано, ещё
задолго до её рождения.
Линка встряхнула головой, и короткие кончики волос мигом
подпрыгнули вслед за движением. Больше всего ей нравилась чёлка
на одну сторону, которую захотелось немножко подправить,
включила нагреваться электрическую плойку, а заодно и
магнитофон. Плойка просигналила о своей готовности крутить
локоны и начала источать горячее амбре, которое нигде и никогда
Лине больше в жизни не встречалось.
Из колонок магнитофона чуть хриплым голосом зазвучала её
любимая песня «Леди в чёрном», Uriah Heep. Эту музыку она могла
слушать бесконечно… хоть всю жизнь.
Сидели мы на крыше,
А может быть, и выше,
А может быть, на самой, на трубе,
А ты мне говорила: Навеки полюбила!
Зачем же ты мне шарики крутила в голове?!
В это время в прихожей несколько раз надрывно звонил телефон,
но Линка его не слышала. Она в новой шубе и коньках, примеряя
разные наряды, кривлялась у зеркала в «Театре Эстрады».
–
Ах, ай-ай, ай-ай, ай-ай-ай! Ах, ай-ай-ай, ай-ай-ай! — летела
песня из колонок.
Наконец в магнитофоне закончилась запись и телефонный
звонок смог прорваться в квартиру.
–
Это Любаша!
–
сообразила Линка. И как только могла, стала
быстро передвигаться по полу к телефону, не снимая коньки.
–
Любаша, привет!
–
с ходу выпалила Линка.
–
Доброе утро, «подъюшка»,
–
из трубки телефона раздался
ласковый голос Анны Андреевны.
– Звоню вам, звоню… Уже
собиралась трубку класть. Папы, видимо, нет дома? — спросила
она.
Линка всё ещё стояла в прихожей в новой шубе и коньках, пока
Анна Андреевна обстоятельно не закончила расспрашивать её о
том, как у неё дела. Какие успехи в музыкальной школе, чем она
занималась утром и что ела на завтрак?!
Линка ждала телефонный звонок от Любаши и хотела побыстрее
завершить разговор. Конечно, она очень расстроилась, когда узнала,
что раз папы нет дома, то ей сейчас придётся идти к Анне
Андреевне, чтобы забрать лекарства для мамы. Анне Андреевне
удалось достать их, но только по большому «блату». Анна
Андреевна, мамина подруга, работала зубным врачом в военном
санатории и очень часто выручала маму разными дефицитными
товарами. Линка хотела было перенести свой визит к ней на
следующий день, перед поездкой в «Приёмный покой» к маме в
больницу, но Анна Андреевна ей объяснила, что она будет
дежурить на работе и лучше забрать сегодня до обеда. А заодно и
пообедать вместе.
Линка очень любила ходить с мамой в гости к Анне Андреевне и,
подумав, что никуда от неё каток не денется, согласилась. Анна
Андреевна жила в немецком доме в самом центре Светлогорска-2, и
Линка тут же сообразила захватить с собой коньки, чтобы на
обратном пути покататься на озере.
Раньше до войны, ещё при немцах, озеро Тихое
называлось Мюллентайх, то есть Мельничный пруд. А город
Светлогорск, как ей рассказывал папа,
;
Раушен, что означало
«Шелест листьев». А лес за озером ;
Заубервальде, или
«Волшебный лес». Теперь Линке казалось, что
когда деревья шелестят листьями, то они так разговаривают между
собой по-немецки.
Линка очень любила гулять по старинному парку и обследовать
все окрестности Светлогорска. Вчера, возвращаясь из
парикмахерской, она видела, как на льду катались люди.
«Всё равно, придётся идти мимо через лес»,
–подумала она.
—
«Фух, жарко! Пойду-ка в красном пальто»,
–
решила она, на бегу
снимая с себя новую шубу и коньки.
Линка, Лина… Если бы она только знала, что этот выбор спасёт
ей сегодня жизнь…
Красное пальто-разлетайка своим задубевшим, обледенелым
подолом, словно куполом-парашютом, будет держать Линку на
плаву в полынье, постепенно размокая и оттягивая растянутое в
замедленном действии время, пока с противоположного берега к
ней не придут на помощь люди. Они увидят, как одна женщина,
бегущая со стороны леса, подберёт длинную упругую
ветвь, непонятно каким чудом оказавшуюся на льду и за неё
промокшую до нитки Линку быстро вытащат из воды. А она потом
будет долго лежать на льдине, хватая ртом холодный январский
воздух.
Пройдёт месяц, и Лине сообщат, что в отделении реанимации
Пионерской городской больницы произошло чудо — её мама вышла
из состояния длительной комы.В тот момент рядом с мамой будет
находиться Линкин отец, которого, как она думала, внезапно
вызвали на работу.
Вскоре закончится самая длинная зима 1986 года, тронется лёд и
медленно затрещит по швам огромная глыба — страна под
названием СССР. Так, Лина запомнит это переломное время, а
крещенские морозы оставят на тёмных висках маленькой девочки
Линки свои белые метки, которые проявятся накануне 8 Марта
долгожданной весной.