Глава 17. История отца Бенедикта

Отец Бенедикт откинулся на спинку стула, его лицо стало как будто еще более суровым, словно он вновь переживал события своей далёкой юности.

— Родился я в 910 году от Рождества Христова, в Исландии. Тогда, конечно, о Христе мало кто слышал, и я рос среди язычников. Мой отец, Скаллагрим, был могучим воином и скальдом, а мать, Бера, происходила из рода, славившегося своей силой. У меня был старший брат, Торольв, красивый и сильный, но совершенно непохожий на меня.

Он замолчал на мгновение, будто вспоминая тех, кого давно уже нет.

— Я родился некрасивым, черноволосым, с характером диким и необузданным. В три года я был силён, как мальчишки вдвое старше, а в шесть уже слагал висы, которые заставляли взрослых замирать. Но сила моя, как и мой характер, была источником многих бед. Я рано понял, что в этом мире приходится бороться за место под солнцем.

***

Детство Эгиля было наполнено бунтарством. Он рассказал, как в шесть лет сложил свою первую вису в честь гостя семьи, и уже тогда его поэтический дар стал известен. Но не только в поэзии проявлялся его талант. Уже в детстве он был опасен в гневе, и даже взрослые остерегались его. Впервые он убил в семь лет - зарубил топором двенадцатилетного мальчишку, который унизил его во время игры в мяч.

— Моя жизнь изменилась, когда я стал юношей. Я взял в руки оружие и отправился с отрядом викингов в свои первые походы. Мы плавали по морям, грабили, захватывали земли, брали богатства. Тогда я узнал, что слово может быть острее меча,  и моё имя стало известным, не только как воина, но и как скальда.

***

Он поведал о своих славных победах и трагедиях. О том, как потерял брата Торольва, с которым всегда соперничал, но при этом глубоко уважал. О путешествиях в Англию, Норвегию и другие земли, где его песни звучали в залах королей. О том, как он сражался с врагами и отстаивал честь своей семьи.

— Но были и тёмные дни, — продолжал Бенедикт, — дни, когда я терял близких. Когда мой сын был убит, я сложил свою самую печальную вису, обращённую к Одину. Это был крик души, который до сих пор звучит в моей памяти.

***

Старость пришла внезапно. Внезапно для воина, привыкшего к своей силе. Эгиль рассказал, как начал терять зрение, как его тело стало слабеть. Как он понял, что былой славы недостаточно, чтобы сохранить уважение окружающих.

— Меня больше не боялись, — сказал он тихо, — даже служанка могла прогнать меня от тёплого очага. Это было унизительно, но я знал: это не конец. Не может быть.

***

Он рассказал, как однажды, когда силы почти покинули его, он взял два сундука серебра, награбленного в походах, и двух рабов, и отправился к горячим источникам.

— Это было место, где я чувствовал присутствие богов. Там я воззвал к Одину, моля о возвращении силы. Я принёс жертву: рабов, которых ударом кулака лишил сознания и повесил, как того требовали древние обычаи. Затем я начертал руны своей кровью на камне, обращаясь к отцу богов. Я отдал ему своё серебро, все богатства, что скопил за целую жизнь.

Он замолчал, и его взгляд стал острым, как лезвие меча.

— Всеотец услышал меня. Он вернул мне зрение и силу. Но его дар имел цену. Он повелел мне сменить имя и навсегда покинуть родные края. Так я стал Бенедиктом и отправился в эти земли, выбрав дорогу, которая привела меня сюда.

***

На этом он закончил свой рассказ. Я был поражён. Всё, что я знал о мире, пошатнулось. История Эгиля — отца Бенедикта — была настолько невероятной, что трудно было в неё поверить. Но и не верить отцу Бенедикту я не мог. В смятении я вернулся в свою келью, зная, что этот разговор навсегда изменит мою жизнь.