Бойня

- Дядьку, глянь-ка турок вон там!!! - Закричал молодой солдатик, стоя на крепостной стене.
- Да вижу уж, что кричишь как оглашенный.
Пожилой солдат лет сорока чуть привстал с мешка и посмотрел туда, куда показывал его молодой подопечный.
- Поди лучше Гришка фендрику доложись, а то опять за тебя песочить будет. Ты же солдат вот поди и доложись по форме как нужно, а то как что увидишь и в крик, прям не солдат а баба на базаре.
- Да я чего, я ж их не видал никогда дядаку Федот. - Смутился Гришка.
- Насмотришься ещё, век бы этих нехристей не видеть. Ну, чго встал, беги уж докладай, да портупею поправь охламон!
Солдатик оправившись побежал во двор крепости, а его «дядька» достал из сумки трубку и стал набивать её табаком вглядываясь в туман который укутывал землю словно белое одеяло. Солнце пробивалось сквозь предрассветную тьму, его первые лучи нет, нет, но отражались от того места где неспешно шагали колонны турок.
- Не иначе пушки прихватили ироды. Ох и достанется же нам .
Про себя прошептал старый солдат, раскуривая трубку.

----------------------------------------------------

- Ну, докладывайте сотник, что ваши казачки вызнали? Полковник третьего Полтавского полка Селиванов Виктор Семёнович посмотрел на только что вошедшего в избу казака.
- Так Ваше Высокоблагородие докладаю. Значит, турки тыщи три, из них почти пять сотен на лошадях и две батареи гаубиц, и ещё вроде как мортиры штуки три. Ну и ещё значит бабы.
- Что?! Какие бабы, вы что, очумели совсем?!
- Так, бабы то с обозом, ну горем вроде, этого, как его, ну Хрен Паши.
- Н-да, кому, что, а вам всё едино. Итак господа, Герим Паша здесь, как мы и предполагали. Какие будут соображения на этот счёт.
Виктор Семёнович обвёл взглядом своих офицеров. И он и его офицеры прекрасно понимали что их пяти сотням фузилеров и двум сотням ополченцев при одной батареи двенадцати-фунтовых пушек будет почти невозможно отстоять эту забытую богом в Болгарии старую турецкую крепость.
- Ну что господа, вот вам мой приказ. Проверить амуницию, оружие. Собрать всех на площади на смотр и молитву. Всё.
После чего повернулся к весящей в углу избы иконе и перекрестился. – Ну, с богом.

---------------------------------------------

- Гришка, где тебя носит, уже построение объявили. Ты кремень заменил как я тебе давеча просил а?
- Да заменил, заменил, вот пристал.
- Цыц вошь, ремень поправь, что ты как малое дитё.
Федот, не дожидаясь пока Гришка, начнёт приводить себя в порядок, сам начал поправлять Гришкину амуницию.
- Вот так, вот так.
Приговаривал старый солдат.
- Шпагу, шпагу прицепи обалдуй.
- Да на кой она мне только по ногам бьёт.
С обидой в голосе проговорил молодой солдат.
- По уставу положено, да и то сказать, чем турка то колоть будешь. А то пока багинет к фузее приладишь, он из тебя капусту сделает на засол. Пошли уже.
И Гришка и его «дядька» начали спускаться со стены во двор, где уже строился единственный, не полный батальон, оставшийся от третьего полтавского полка.


Солнце, одолев ночную тьму, вступило в свои права, заливая землю своим ярким и тёплым светом.
Но там, на грешной земле людям в осажденной крепости было совсем не до этого.
Гришка со стены смотрел в сторону турецких позиций, пытаясь что - то там высмотреть.
В это время из турецкого лагеря начали чертить небо три белых линии, по высокой дуге направляясь к крепости.
- Дядька, что это?
- Дурак, голову спрячь, мортиры начали бить. Началось.
Федот посмотрел на Гришку, потом в сторону турков и про себя прошептал. «Матерь божия спаси и сохрани» и перекрестился.
В тот же момент по крепости ударили гаубицы, и зелёные колонны турков двинулись в сторону крепости.
Тут же капитан Елисеев не известно за что разжалованный с флота в пехоту скомандовал «Приготовиться к бою!! По местам стоять!!!»
Первые залпы турецких пушек не причинили особого вреда, только разрывом бомбы выпущенной из мортиры убило лошадь из артиллерийской коновязи.
Несколько, трёх фунтовых пушек огрызнулись в ответ турецким пушечным залпам, но почти все ядра прошли мимо турецких колон.
- Дядька Федот давай пальнём с фузеи, а? - Не унимался Гришка.
- Я тебе пальну промеж спины, команды ещё не было, да и далёко до них. Порох лучше проверь, чтоб под рукой был.
- Порох проверь. - Тихо передразнил его Гришка.
Виктор Семёнович, стоя на крепостной стене, внимательно смотрел туда, куда раз за разом били турецкие гаубицы.
- Господин капитан-лейтенант, вы видите, куда бьют турки.
Обратился он к стоящему позади себя капитан-лейтенанту от артиллерии Фёдору Николаевичу Комлеву.
- Прекрасно вижу Ваше Высокоблагородие.
- Распорядитесь напротив этого место развернуть вашу батарею и зарядите картечь. Как образуется пролом, они наверняка кавалерию пошлют. Да, и рота ополчения переходит в ваше распоряжение.
- Слушаюсь.
Между тем турки приблизились к крепости на расстояние ружейного выстрела и капитан Елисеев скомандовал «Первая шеренга пли».
Густой белый дым заволок стены крепости и несколько десятков турок начали отсчёт смертям в этой не равной битве. «Вторая шеренга пли» .
- Гришка, не зевай, заряжай мать твою!!! - кричал на молодого солдата Федот
- Да уже зарядил!!! На нехристь держи!!! - Гришка вскинул фузею, прицелился в тощего турка и нажал на спуск. Фузея больно толкнула Гришку в плечо, и из ствола вырвался белый дым. Турок словно упёрся в не видимую стену и рухнул навзничь.
- Во, видал!!! - Ликовал солдат. - Как я его!!
- Ты заряжай!!! - Со злостью крикнул ему «дядька». Федот прекрасно понимал, чем может закончиться этот день и не разделял Гришкину радость по поводу подстреленного турка.
То тут, то там на стене появились первые убитые и раненые русские солдаты. Но крики раненых уже не могли прорваться сквозь шум разгорающегося боя.
Турки уже вплотную подошли к крепости и начали забрасывать крючья на стену, и тогда в них полетели фитильные гранаты, которые кидали в них два десятка гренадёров.
- Гришка руби верёвку!!!
Но Гришка словно оцепенев смотрел как снизу появилась голова турка, потом его рука, вторая и ухватившись за стену стал залазить на стену. Федот подскочил к верёвке, доставая шпагу, и рубанул турка по шее, после чего пинком отправил его вниз. Потом, с трудом скинув крючья с верёвкой со стены, развернулся и ударил Гришку своей широкой ладонью.
- Ты что, сукин ты сын!!! Помереть хочешь!!!
Гришка словно очнулся
- Прости дядька я, я, я… - Запинаясь, что-то хотел сказать Гришка, но Федот его оборвал.
- Багинетом их коли, как я тебя учил!!!
Гришка увидел, как за спиной Федота на стену полез ещё один турок и, перехватив фузею покрепче, он, зажмурив глаза, ткнул её в сторону противника. Тот истошно закричал и рухнул вниз.
Федот обернулся на своего подопечного, которого била мелкая дрожь.
- Ну вот, науку усвоил, а теперь не зевай!!
На стене уже местами кипела отчаянная схватка. И порой не было не понятно где русские, а где турки. Настолько плотно смешались люди пытающиеся штыком, саблей, пистолетом, да и просто руками убить друг друга.
В этот момент стена содрогнулась и застигнутые схваткой люди полетели вниз, скрываясь в каменной пыли. Как и предполагал полковник, турецкая конница устремилась в пролом. Турецкие всадники, улюлюкая и размахивая саблями, начали врываться в узкий пролом. Но как только первые турки показались во дворе, прозвучала команда капитан-лейтенанта «Огонь» и пушки ударили картечью в густую массу людей и лошадей. Все прорвавшиеся во двор были практически разорваны безжалостным железом, несколько лошадей проскочивших через пролом споткнулись о тела людей и животных, опрокидывая своих всадников, которых тут же зарубили ополченцы. Воспользовавшись тем, что артиллеристы начали перезаряжать пушки, в пролом устремилась турецкая пехота. Их встретил не стройный залп ополченцев. Необученные стрелять шеренгами они выхватили сабли и кинулись на турок, давая время артиллеристам зарядить свои пушки.
Капитан-лейтенант Комлев торопил свои артиллеристов «Быстрей, быстрей ребятки!!!»
И когда картечь была заряжена, он скомандовал «Пли». Молодой штык-юнкер побледнел и посмотрел на Комлева.
- Ваше благородие, там же свои!!
- Пли, я сказал, зарублю сволочь!!!
Штык-юнкер, дрожа, поднёс фитиль, и орудие, словно вулкан изрыгнуло из себя огонь и густой дым. И беспощадное железо снова сеяло смерть, разрывая живую человеческую плоть не разбирая своих и чужих. Одновременно в узкий пролом полетело несколько гранат, это оставшиеся в живых гренадёры кинули последние гранаты, и турецкая пехота подалась назад. И, в тот же миг в них врубилась казачья сотня, доселе не принимавшая в баталии участия.


Капитана Елисеева нашли изрубленного, заваленного трупами турок на стене. Ополченцы полегли почти все, только несколько человек чудом уцелели. От батальона капитана Елисеева осталось чуть больше сотни душ.
Федот, чёрный от копоти, покрытый своей и чужой кровью, от которой его зелёный мундир стал бурый, стоял на стене и тихо про себя причитал:
- Ох, беда, беда, беда. Как же ты Гришечка, ох не уберёг я тебя, злодей. - Он смотрел на Гришку, лежавшего у его ног согнувшись калачиком, из спины которого торчал кончик турецкой сабли.
- Ох, Гришечка, прости ты меня окаянного.
Он бережно, словно ребёнка, взял Григория, семнадцати лет отроду, на руки и понёс его со стены вниз во двор, где уже начинала свою скорбную работу похоронная команда…