В альтернативной реальности

Сейчас читаю книгу. Автор –женщина. Написала легко и с юмором. Сюжет очень прост. Есть на свете одна неплохая девушка, тихая спокойная молодая англичанка. Она стала инициатором того, чтобы мотануть с бойфрендом в Париж. Она и билеты на поезд купила, и номер в парижском отеле заказала. Этакое романтическое путешествие. Два выходных в Париже. Никогда до этого не была. А коварный бойфренд на все это положил, к поезду не пришел. Прислал сообщение, что задерживается на работе. И она, надеясь, что он подъедет следующим поездом, двинула в Париж одна. Но бойфренд оказался сукой. Вовсе не объявился.

Таким образом автор романа выводит на сцену, - к тому же на романтическую парижскую сцену, - не просто одинокую, а коварно брошенную молодую женщину, женщину, желающую утешения. Созревшую, так сказать, для новой встречи. А в промежутках повествования о ней автор пишет о симпатичном молодом французе. Тоже разочарованном. И ты понимаешь, что дальше она начнет их водить по своей книге кругами, пока не сведет. Автору, - тем более, если автор женщина, - не зазорно быть сводней. Так что, уже прочитав, первые главы романа, знаешь, что произойдет дальше. 

Это довольно распространенный, избитый сюжет. И не обязательно нужен парижский фон. Единственно, что понятно, что передо мной не деревенская проза. В деревне, маленьком поселке случайные романтические встречи куда реже. В деревне все всех, и все обо всех знают. И что касается романтических приключений, в деревне взгляд на жизнь и на романтические встречи иной. Можно сказать, более конкретный. Вариантов меньше. Разве что какой заезжий объявится. Типа такого:

Отчего у нас в посёлке
У девчат переполох,
Кто их поднял спозаранок,
Кто их так встревожить мог.
На побывку едет
Молодой моряк,
Грудь его в медалях,
Ленты в якорях.
На побывку едет
Молодой моряк,
Грудь его в медалях,
Ленты в якорях.

Помню нашу жизнь, когда было два вида колбасы и два вида сыра. В обувных два вида туфель.  В киосках - «Правда», «Комсомольская правда», «Пионерская правда» и «Известия». Выбирай чего дают. И все были этим удовлетворены. Когда дают так, что выбрать нечего, все спокойны. Так примерно было в деревне с выбором на личном фронте 

Но жизнь изменилась и личный фронт изменился. слова «но я другому отдана и буду век ему верна», которые мои одноклассницы говорили с благостным придыханием, теперь неактуальны.  Наша современная жизнь - это предпочтительно «суета городов и потки машин». Город предлагает больше вариантов. Частые случайные короткие встречи. То в автобусе, то в метро. Едешь вверх на эскалаторе, а навстречу вниз поток лиц.

А человек жаден, так устроен, что чем больше перед ним вариантов, тем больше желаний. И соответственно меньше удовлетворенности.  Жизнь вокруг человека бьет ключом. И на личном фронте получается примерно так.

Люди встречаются, люди влюбляются, женятся.
Мне не везет в этом так, что просто беда.
Вот наконец вчера вечером встретил я девушку.
Там где тревожно гудят, стучат поезда.
В свой вагон вошла она.
Улыбнулась из окна.
Поезд тронул, а я вслед
Лишь рукой помахал ей в ответ.



  Даже семейный человек, современный городской человек, считает, что ему с этим не везет, что просто беда. Могло бы повезти больше. Что ее величество Вероятность ему улыбнулась из окна, но поезд тронул, а ты вслед лишь рукой помахал.

Философы говорят, что мир – есть бесконечный набор случайностей.  По законам жизни и теории вероятности, там, где есть случайность, там и вероятность, возможность. И не только в Париже. Такая возможность очень просто, в лоб, описывается советской песней конца 60 годов.

Возможно, что где-то на улочке тихой
Грустит вечерами, мечту затая,
Возможно, кассирша, возможно, ткачиха,
Возможно, студентка, возможно, швея.
Возможно, что есть замечательный парень,
Бродить одиноко он тоже не рад -
Возможно, механик, возможно, полярник,
Возможно, строитель, возможно, солдат.
И очень возможно - пути их сойдутся,
Что часто бывает на этой земле,
Возможно, в Одессе, возможно, в Иркутске,
Возможно, в Тамбове, возможно, в Орле.
И сразу же сердце забьется тревожно,
И звезды подарят им ласковый свет...
Возможно, возможно, конечно, возможно -
В любви ничего невозможного нет!

Заметьте пути сойдутся в городах. хотя при нашем сумасшедшем темпе жизни пути могут сойтись и на курорте. И  в наше время мало ли еще где. Сейчас можно и в сетях познакомиться. И достаточно обменяться номерами телефонов.
 
Но вернемся к книгам.  В отличие от короткой песни, автор романа, который я сейчас читаю, и других романов тоже, долго смакует сюжет. Смакование сюжета и постепенное разворачивание событий – это некая альтернатива тому быстрому разворачиванию, которое случается в жизни. Тем более, что в жизни обычно не все так сладко как в книге. Смакование, деликатное прощупывание тонкой романтической материи – это одна из задач такого рода произведений. Ну и пусть автор смакует. Такое чтение – отдых. Отдыхаешь не только после, либо реального жизненного урагана, либо реальной жизненной скуки и тоски, заодно отдыхаешь от серьезных толстых томов, которые в истомленных душах вызывают скуку и тоску.  Поэзия имеет право на существование.


Нами лирика в штыки  неоднократно атакована,
ищем речи точной и нагой.
Но поэзия - пресволочнейшая штуковина:
Существует - и ни в зуб ногой.


Еще не знаю, чем это чтиво закончится. Но угадать не сложно. Некоторые авторы на счастливой ноте заканчивают книгу. И остается только, перевернув последнюю страницу, добавить: они жили долго и счастливо и умерли в один день. Как в сказке. Некоторые коварные авторы в концовке все-таки безжалостно разлучают героев. с определенной целью. Чтобы героям эти прекрасные дни в Париже потом вспоминались как сказка.  И тут у многих читательниц увлажнятся глаза, и они вспомнят, какими были их дни-сказки. Пусть не в Париже, а в Тамбове или в Иркутске. Какими они в свое время были красотками, какими перспективными невестами, и какие прекрасные партии упустили. Они были такими красотками, что Тамбов тогда был не хуже Парижа.

Увы иные авторы на такой сладкий елей в своих творениях не щедры. Читаешь их и вскипает разум возмущенный: какая все же жизнь вокруг помойка. А писатель, сука, еще и позволяет себе усугубить. Все ему плохо. Вот в таком примерно стиле:

Измучась всем, я умереть хочу.
Тоска смотреть, как мается бедняк,
И как шутя живётся богачу,
 И доверять, и попадать впросак,

И наблюдать, как наглость лезет в свет,
 И честь девичья катится ко дну,
И знать, что ходу совершенствам нет,
И видеть мощь у немощи в плену

Читаешь и сдохнуть охота. В данных строках собрана квинтэссенция. Некоторые авторы пишут в этаком ключе большие романы. И что интересно, таких вот писателей почитают как талантливых, даже гениев.

Хотя мы знаем, что Евгений
Издавна чтенье разлюбил,
Однако ж несколько творений
Он из опалы исключил:
Певца Гяура и Жуана
Да с ним еще два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой,
Мечтанью преданной безмерно,
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом.

Евгений Онегин, как отмечает Пушкин, почитывал Байрона. А Байрон слыл насмешником, циником, этакой «пощечиной общественному вкусу» своего слоя общества. 

А ведь от пощечин больно. Подчас хочется сердцем отдохнуть. Особенно этого хочется женщинам.  И не подчас, а всегда.  Пожить в альтернативной реальности. Как Ассоль. Закрыть глаза и, как слепая, тихо ступать по мягкой благоухающей парковой тропинке, по которой ведет заботливый поводырь, автор книги, навевающий сладкие грезы.   Главное в таком чтении не цель, не куда придешь, а сам моцион. А когда закончится роман – моцион, и когда, открыв глаза, увидишь, что воображаемая тропинка исчезла, хочется снова закрыть глаза и найти другую тропинку, другого автора. И снова моцион. А если глаза устают читать, подсесть на сериалы. Их сейчас валом.

Хочется отдохнуть от жизни и от тех скучных томов, которые дают точную фактурную картину   жизни. То и печально, что точную и фактурную.  Их написали гении? Гения скорее гением считают, но далеко не читают. Карл Маркс гений? Чтобы понять, нужно прочитать. Но кто его сейчас читает? Эйнштейн гений? Кто читает Эйнштейна? Толстой гений? Книги Толстого менее популярны, чем женский детектив. «Не ведая, что он вкушает их плоды»?  так вкушаем и не ведаем. И прекрасно живем. На женских романах А тома гениев нехай себе пылятся.  Население жаждет хлеба и зрелищ.