Евгеника...

Гришковцу и Шаганову посвящается...

…Знаешь, я иду по этой аллее, а она… такая тёмная, но тёплая, как будто ветерок легко обнял плечи. И прогретый воздух пахнет астрами, и по привычке хочется взять несколько и попить чего-нибудь тоже, холодного ситро, например. Словно я не у старой белой усадьбы, а у продавщицы у метро, которой тоже пить хочется. Настолько всё кажется знакомым, доверчиво-простым, как в детстве. И я смотрю, как летней улицы закат стелется, красный, мягкий, точно кто-то разлил акварель по небу, и думаю: «Господи, как же это красиво. И как же… грустно».

 Эта усадьба, она же жила когда-то, понимаешь? Ну, как человек, как я, как ты. В ней же всё дышало, всё шевелилось – стены, половицы, даже воздух там, внутри, он же был живой, частью Вселенной, частью чего-то большого. Как деревянные церкви Руси, знаешь, те, что из брёвен, где в каждом срубе – сердце, вены, где дерево само говорит, если прислушаться. И у этой усадьбы тоже есть своя история, свои слова. Она бы рассказала, если б умела, как рассказывают бледному бармену с дрожащей рукой, свои тайны. Рука-то дрожит, но подливает и вся душа нараспашку. Потому что в этом и есть жизнь, понимаешь? В этих историях и запахах. Как в счётчике такси похожем на пульс.
 
И знаешь, что я понял? Эта усадьба, она не умерла. Она… дремлет . И этот сиреневый вечер, он не просто так. Он как близкий друг, который говорит: «Не позволяй ни сожаленья, ни упрёка...» Ну что там мои беды, какая там хандра. И я представляю, как вольво и мерседесы загудят во дворе, как окна усадьбы снова загорятся и на столе появятся водочка с икоркой и обязательно бульонами. Потому что ну как без горячей закуски. И мальчики-повесы и девочки-гулёны снова наполнят дом танцами и весельем. И кто-то, может, даже она, легонько поправив чёлку, скажет: «До завтра, прощальных слов не говори». До темна ведь недалеко, да и одной лучше не возвращаться домой, а тётенька-хозяйка понимающе нальёт на посошок.  И мы расстанемся, но только до завтра. Потому что… сиреневый вечер — он не кончается. Он как весна, он как лето, придёт обязательно. И эта усадьба, эта аллея, эти звёзды — они снова оживут. Жизнь вернётся. Она всегда возвращается.