Сборник рассказов Звуки, 11

Все мои рассказы раздельно и в удобном формате доступны для чтения и скачивания на Фабуле.
Ссылка внизу моей страницы и здесь: fabulae.ru/autors_b.php?id=13217.

Сборник рассказов

Содержание:
1. Смех и шорох
2. Шёпот и дождь
3. Вздох и музыка
4. Взрыв и стон
5. Рык и плач
6. Стук и звон
7. Урчание
8. Шуршание и чмоки
9. Тишина
10. Крик
11. Молчание


1. Смех и шорох

   Участникам застолья, которые были настолько пьяны, что не могли идти, а только ползти, мичман Криворучко сказал, что если их остановит патруль, лучше говорить: "Мы геологи и ищем полезные ископаемые". С тех пор Никита Михалков по традиции завершает свою авторскую передачу "Бесогон" фразой: "Уходим по одному. Если что – мы геологи".

***1
    В Санкт-Петербургском Горном университете стартовал пилотный проект перехода на новую модель обучения, предусматривающую два уровня высшего образования: базовое и специализированное. Инженеров-геологов будут обучать по шестилетней программе. Первые два года студенты пройдут освоение "ядра" высшего технического образования, а последние семестры – начнут работать в статусе инженера-стажёра на предприятиях, на которые планируют устроиться в дальнейшем.
    После 1 и 2 курса все студенты проходят обязательные летние учебные геологические практики в течение одного-двух месяцев. А старшекурсники и дипломники для получения практических навыков и знаний, которые будут полезны в будущей работе, самостоятельно выбирают место производственной практики, которое соответствует их интересам и профилю обучения, через отдел по трудоустройству студентов, либо самостоятельно через интернет или другие источники.
    Практика, например, на предприятиях Росгео позволяет студенту получить первый профессиональный опыт, собрать материалы для курсовой или дипломной работы. А еще это отличная возможность побывать в разных уголках страны и увидеть, как работают настоящие геологи.
    Сейчас было лето, сезон практик для студентов первачков. Перед раскрытым окном, сидя за своим ноутбуком, Игнат занимался отчетом о последнем походе по маршруту на Демерджи и в Долину привидений. Он вел летнюю практику в Крыму для студентов по теме "Полевые методы геологических исследований" и всегда усмехался – полевые методы в горах, что за нестыковка.
    Все прошлые годы Игнат и его подопечные на летних практиках базировались в огромном учебно-научном центре МГУ рядом с селом Прохладное. А с этого сезона все питерцы теперь жили в обновленном здании профилактория в селе Береговое, которое находится в шаговой доступности от моря. Последнему обстоятельству питерские студенты и преподаватели очень радовались, ведь москвичам на море приходилось ездить только по выходным.   
    Своим студентам Игнат поручил подготовку детальных отчетов о результатах проведенных геологических исследований. Особое внимание требовал уделить определению состава собранных образцов горных пород, их физических и химических свойств, и анализу минерального состава.
-Имейте в виду, вы должны будете защищать свои отчеты перед комиссией и дать полную картину закономерностей размещения, условий образования, особенностей строения, вещественного состава месторождений полезных ископаемых. В общем, всё, что требуется для прогнозирования, поисков, установления условий залегания, предварительной и детальной разведки, геолого-экономической оценки и подготовки к промышленному освоению.
-Ух ты,– услышал он шепот самого наглого студентишки Васильева, – И как он только выдает такие фразы без единого промежуточного вздоха. Я бы уже скопытился без сознания от такого.
-Студент Васильев, твой отчет я проверю с пристрастием, – сказал Игнат и обратился к остальным:
-Вопросы есть? Если сейчас нет, в процессе можете подходить. А пока отдыхайте, но не слишком долго. Завтра садитесь за отчеты, пока все еще свежо в памяти.
-А учебники и конспекты можно использовать? – спросил кто-то из парней.
-Можно, все можно, вы же еще учитесь, – ответил Игнат, стараясь быть добрым к этим сосункам, хотя они все равно считали его злобным гоблином.
    Свою летнюю практику как студент Игнат прошёл около 10 лет назад на Полярном Урале в районе массива Рай-Из на границе Ямало-Ненецкого округа и республики Коми. Возрастной препод, которого они прозвали Сказочник, поставил им задачу провести поисковые работы по камням самоцветам: жадеитам, гранатам, яшме. Попутно они нашли много чего еще и начали поиски сразу, как сошёл снег в горах, с конца июня, а закончили в конце августа. Трудились на совесть – ежедневные маршруты с навигатором и полевой книжкой геолога. Бывало за день проходили по 20 км. Жили по-походному в палатках, готовили еду на костре как бывалые туристы. И только на базе отогревались, парились в бане и смотрели новости, фильмы и футбол по телику.
    За короткое полярное лето они тогда нашли редкие в геологическом отношении и красивейшие минералы. Личная коллекция из найденных образцов до сих пор хранилась у Игната в застекленном книжном шкафу в специальной коробке с прозрачной крышкой. 
    Последний маршрут на Демерджи, проведенный Игнатом, дался новичкам тяжело. Но Игнат не отступал от программы, включавшей изучение закономерностей размещения, условий образования, особенностей строения и вещественного состава полезных ископаемых. Особой целью для студентов являлось составление геологической карты местности, сбор образцов пород и замеры горных трещин; им нужно было научиться находить артезианские воды, что для Крыма особенно актуально и жизненно важно. За один месяц Игнат со студентами уже исследовал горы в радиусе 35 километров, почти как когда-то на Полярном Урале.
    На этом последнем маршруте им пришлось заночевать в палатках, поскольку к вечеру стала портиться погода, и Игнат решил не рисковать. На всякий случай он сообщил о ситуации руководителю и спасателям. Как опытный походник он выбрал укромное место в горной нише, защищенное от ветра и дождя, куда студенты и поставили одну к одной три палатки. Для них это являлось веселым приключением. Они развели костерок под металлическим раскладным очагом, а рядом для экономии места поставили таганок. Ужин приготовили под руководством Игната, поскольку даже девчонки в их группе были не слишком опытны в этом – что взять с городских детей. Хотя и нужно-то было всего лишь вскипятить воду для чая и разогреть консервы из наборов, выданных им главным поваром профилактория под роспись. На некоторых жестяных банках стоял логотип "Армия России".

***2
    Себе Игнат поставил одноместную альпинистскую палатку, которая разместилась бы даже на каменном козырьке размером метр на два. Он почти прилепился к самой крайней из трех палаток на выходе из-под скального навеса, чтобы выглядывать и контролировать обстановку. Дождь не прекращался, но все вроде было спокойно – ни оползней, ни мелких камней, смываемых водой. Их мини лагерь спасало то, что немного выше козырька, защищавшего их от дождя, скала нависала еще одним выступом, который мог бы принять удар в случае селя. Вновь созвонившись со спасателями, он прислал им видео, снятое на смартфон. Перед тем, как залезть в свое мини-логово, он заглянул в каждую из палаток. В одной палатке разместилось шестеро девчонок, во второй столько же парней, а в третьей, к которой он прилепился своей палаткой, находились четверо парней и одна, самая бойкая из группы, вертушка. Она легла возле стенки, почти вплотную к палатке Игната.
    Молодые устали, переход был довольно трудным, поэтому ночное дежурство Игнат взял на себя. Поставил таймер с вибрацией через каждый час. Контрольный созвон со спасателями он назначил на 6 утра. Спать урывками ему было не привыкать, он заранее приготовил кофе в термос и бутерброды. Улегшись поудобней, он открыл свой ридер на закладке и погрузился в чтение. Игнат любил детективы, и почти увлекся сюжетом, как вдруг услышал совсем рядом шорох, а потом приглушенный смех. На этом все стихло. У Игната перед глазами мелькнула картинка из прошлого – такая же южная ночь и палатка, только на берегу моря. И дождь, шуршавший по тенту, и смех Юты.
    Три года назад он увез Юту на море после их совместного очень сложного восхождения на Коштантау по северной стене. За это восхождение оба они получили титулы "Снежный Барс". Упрямица Юта так же, как и Игнат, имела звание мастера спорта, и, как он ни отговаривал ее, она все-таки отправилась с ним на это восхождение. Все потому, что годом раньше он уступил ее поцелуям и согласился взять с собой на вершину Монблана по хитрому маршруту через три вершины из долины Шамони. Но все это было цветиками по сравнению с восхождением на Коштантау.
    Перед ним у трех участников их группы произошла задержка из-за оформления пропусков в пограничную зону. Игнат выбрал наиболее доступный маршрут восхождения по северному гребню, и первую часть пути они преодолели по леднику Кундюм-Мижирги. Так их группа поднялась на третью ступень ледопада, где располагаются самые высокие в данном районе так называемые  "ночевки на 3900". На следующий день они прошли последнюю четвертую ступень ледопада. Оставался переход на перемычку между вершиной Птица Южная и ледовым куполом с отметкой 4550 м. Там они застряли из-за растяжения связок одного из участников их небольшой группы. Да и Юта выбилась из сил, ее просто качало от усталости. Игнат опасался, что у нее началась "горняшка", поэтому заставлял ее надевать кислородную маску.
    Только на третий день после отдыха они смогли осуществить радиальный подъем на вершину Коштантау, на высоту 5152 метров с последующим спуском на ночевку возле ледового купола. Это была победа, давшаяся им с большим трудом. Игнат полностью разгрузил Юту, но видел, что она с трудом переставляет ноги. Однако они благополучно спустились и добрались до альпинистской учебно-спортивной базы Безенги, где восстанавливали силы почти неделю вместе с другими группами, возвращавшимися с восхождений, благо этот поселок уже полностью ориентирован на обслуживание альпинистов. На базе отдыхало много иностранных спортсменов, ведь Безенги – это особый горный район, не только для России, но и в мировом масштабе. Такое мнение разделяют все профессиональные альпинисты, которые прозвали Безенги "Малыми Гималаями", где царствуют вершины Дыхтау и Коштантау. Так трудно исполнилась мечта Юты.
    На море Игнат был очень счастлив с ней, но после отпуска она улетела в Москву, пообещав ему, что выйдет за него. Училась она в Военно-медицинской академии в Питере, потом перевелась в московский филиал из-за того, что ее младшая сестра страдала астмой. И сразу после возвращения с моря ей пришлось оформлять документы, после чего она спешно увезла сестренку в Израиль, где друзья отца помогли ей устроить Ию в лучшую клинику по лечению легочных заболеваний у детей.
    С тех пор прошло почти три года. За это время Юта окончила академию и прошла интернатуру, а ее отец на фоне переживаний за младшую дочь перенес инфаркт, да и мать ходила как тень и во всем слушалась только Юту, не доверяя другим врачам. Так что все заботы о сестре легли на Юту. Она запретила Игнату приезжать к ней в Москву, потому что ей требовались душевные и физические силы для учебы в академии и поддержания членов своей семьи. Их выручал только отлаженный бизнес отца, который приносил неплохие доходы. В этом Юта так же ему помогала. Но в основном именно она возила сестру на лечение и курорты, и это постепенно стало давать свои результаты.         
    Все это время Игнат копил деньги, чтобы приехать к Юте и во всем помогать ей. Его отец, узнав об этом, продал квартиру деда, а его самого забрал к ним с матерью, потому что дед сильно постарел и нуждался в опеке. Деньги от продажи квартиры отец отдал сыну и помог разместить их на выгодных условиях на депозите. В этом году Игнат собирался приехать к Юте, чтобы они смогли пожениться. Она, наконец-то, позвала его к себе. Игнат ждал только окончания срока контракта, по которому работал уже три года. И этот срок падал на сентябрь, так что сразу по возвращению из Крыма Игнат собирался уехать в Москву.

***3
    По жизни Юта была неугомонной оптимисткой. Правда, она наверняка изменилась со времени их расставания. Игнат не знал, так ли это, но она была нужна ему любая. Эти три года он ни дня не переставал думать о ней. Открывал на телефоне ее фото, смотрел видео, где она заразительно смеется, бежит в воду и зовет его за собой, стройная, юная, божественно красивая, и словно возвращался в то время. По скайпу она общалась с ним очень редко, объясняя это тем, что пока не может полностью отдавать ему свои чувства. Он радовался даже этим редким моментам, когда мог видеть ее на экране и слышать ее голос. В основном они переписывались в Контакте. Поэтому он был в курсе всех ее дел. О себе он старался говорить мало, потому что она почти не слушала его, ее захлестывали эмоции и волнения о здоровье сестры, о восстановлении отца после инфаркта, о подавленном психологическом состоянии матери. Но в конце видео сеанса с ним она каждый раз говорила:
-Игнат, я всегда думаю о тебе. Просто пиши мне о себе все, я читаю, когда немного успокаиваюсь и остаюсь одна. Например, ночью. Днем не получается, сам понимаешь, слишком многое навалилось.
-У меня обычная скучная жизнь без тебя. Я рад, что Ие уже намного лучше, – говорил он сдержанно, но вполне искренне.
-Да. Еще немного… Израильские врачи обещают, что она перерастёт свою астму, для этого есть все предпосылки. В период полового созревания такое часто случается. Главное не допускать рецидивов и неукоснительно проводить адекватную терапию.
-Давай надеяться и ждать. Ты хороший врач и все сделаешь правильно. Юта, я так хочу тебя обнять…
-Не нужно, Игнат, не трави мне душу. Я прогоняю такие мысли, иначе не смогу быть сильной.
    Однажды в конце беседы, когда она обычно говорила ему пару-тройку слов о любви, Юта сказала:
-Я помню море и шуршание дождя над нашей палаткой.
-Да, ты смеялась, – воодушевился Игнат, но тут же осёкся, потому что увидел, что Юта вытерла слёзы.
-Игнат… мне сейчас нельзя об этом думать и вспоминать.
    Он понимал. Но сам не мог не вспоминать и не думать, это было выше его сил, хотя эти воспоминания терзали его и словно выжигали изнутри. А с друзьями он не делился всем этим. Даже лучший друг Федька старался не задевать темы о Юте. Он ничего не знал, просто догадывался, что причины долгой разлуки Игната с Ютой очень весомы. А ведь раньше все завидовали их любви и считали их очень красивой парой.
    Они познакомились на одной веселой студенческой тусовке, куда Юта пришла с подругой. Геологи ей понравились, а она, как девочка-альпинистка, понравилась абсолютно всем. Было много песен под гитару и разговоров о походах и восхождениях, ведь многие из студентов имели в этом опыт разной категории сложности, кто-то увлекался спортивным туризмом, кто-то альпинизмом, как Игнат и Федор. В компании были не только туристы пешеходники и горники, но и водники.
    Игнат сразу влюбился в Юту. Он сказал ей об этом во всеуслышание пересохшими губами, как раненый боец. Сначала все восприняли это как шутку, потому что Федька, смеясь, пафосно продекламировал, что Юта поразила Игната стрелой своего взгляда в самое сердце. Однако пришлось вызвать неотложку, потому что Игнату реально стало плохо. Он сильно побледнел и почувствовал головокружение и острую жгучую боль за грудиной, ему стало не хватать воздуха, на лбу выступил пот. Юта, будучи студенткой медицинской академии, схватила его за запястье и стала измерять пульс, который зашкаливал.
    Приехавший врач скорой помощи после снятия кардиограммы поручил медбрату сделать Игнату пару уколов и посоветовал ему поскорее жениться на избраннице, которая так подействовала на него. Диагноз, который он поставил Игнату, звучал очень экзотично – "кардиомиопатия такоцубо" или, если проще, "синдром разбитого сердца". Симптомы при таком синдроме схожи с состоянием при остром инфаркте миокарда, но обратимы и быстро проходят.
    Юта была смущена, потому что ребята силой усадили ее рядом с Игнатом и заставили держать его за руку, чтобы окончательно излечить больного от этой напасти. Шутки на эту тему звучали тогда весь вечер, но, когда Игнат пошел проводить Юту с подругой до такси, она быстро поцеловала его в щеку и дала ему свой номер телефона на визитке.
    Их роман протекал бурно, Игнат снял убитую однушку для встреч с Ютой, купил широкую тахту и дорогое постельное белье. Ничего другого им не требовалось. Но Юта не могла оставаться с Игнатом на ночь, она должна была помогать матери и дежурить в комнате сестры, чтобы в случае необходимости вовремя купировать у нее приступ астмы. Потом ее родители продали питерскую квартиру и купили почти такую же в Москве, рядом с парком Шмелёвский ручей, недалеко от пульмонологического центра, в котором Ия постоянно проходила лечение.
    Игнат приезжал в Юте, она приезжала к нему, оба учились, поэтому часто встречаться получалось только в каникулы. А еще оба занимались альпинизмом. Игнат любил горы, но не хотел вспоминать восхождение на Коштантау из-за начинавшейся там у Юты горной болезни. Он постоянно вспоминал их поездку на море после этого восхождения, где был безумно счастлив целую неделю. 
    Десятилетняя сестрёнка являлась почти точной копией Юты. Сейчас ей уже исполнилось 13 лет, но Игнат старался не вглядываться в ее фото, которые Юта вывешивала в Контакте. Он опасался невзлюбить эту девочку из-за того, что она отнимала у него его обожаемую Юту. Однако по просьбе своей возлюбленной уже три раза ходил в Пантелеймонову церковь возле Летнего сада и заказывал молебны об исцелении и выздоровлении её сестры, снятые на видео, которые отсылал Юте. Игнат даже узнал, что имя местного батюшки – Илиан, хотя был убеждённым атеистом и никогда раньше не интересовался ничем подобным.      

***4 
    Несмотря на диплом академии и интернатуру Юта пока никуда не устраивалась, потому что получалось, что все члены ее семьи, кроме бабушки, нуждались в постоянном врачебном наблюдении. О себе она задумывалась лишь ночью в постели, когда закрывала глаза и вспоминала объятия и поцелуи Игната. В академии парни часто пытались к ней подкатывать, и не только парни. Один препод был сильно влюблен в нее, о чем признался ей наедине, имелись и другие – лаборант, куратор практики, замдекана. Она на все слова, подарки и попытки ухаживаний отвечала, что не свободна. Конечно, иногда ей закрадывались мысли о том, что Игната могла соблазнить какая-нибудь из девиц, но после каждого общения с ним в скайпе и по телефону сомнения её развеивались. И когда она думала о нем, перед глазами у нее вставал величественный вид с вершины Коштантау и Игнат, крепко державший ее за руку. Кислородная маска спасла ее тогда, хотя Юта до последнего геройствовала и не хотела подавать вида, что теряет силы. Все потому что по глупости не желала на фото выглядеть как какой-то монстр из фильмов об эпидемиях всесильного вируса. Но Игнат все же сделал несколько ее фото без маски.
    Как только ночью тоска по нему начинала её захлёстывать, Юта вскакивала и шла проверить сестру, а потом и отца, который все еще не до конца восстановился после инфаркта. Мать обычно крепко спала, потому что Юта прописала ей снотворное и заставляла его принимать. Бессонная ночь могла опять вызвать у матери паническую атаку.
    При всей любви Игната к Петербургу, он ни минуты не колебался, решив переехать в Москву к Юте. По возвращении из Крыма, он конечно ни словом не обмолвился ей о небольшом эпизоде в горах, когда ему с группой студентов пришлось заночевать там из-за дождя. Утром ему все же пришлось вызвать спасателей, потому что дождь сильно размыл тропу, по которой они должны были спускаться. Рисковать неподготовленными молодыми парнями и девчонками он не имел права. Для них это оказалось хорошей встряской, потом они со смехом вспоминали все свои приключения и скольжения на стропах спасателей по размытой тропе, потому что так до конца и не осознали всей опасности, которой подвергались. А Игнат вздохнул свободно, только когда все они, мокрые и по уши в глине, уже находились в профилактории – живые и здоровые.
    Однако он не стал бы продлять контракт, даже если бы не собирался в Москву. Слишком много сил он уже отдал горам. То, что Юте больше нельзя осуществлять восхождений, он не подвергал сомнению, он больше не позволил бы ей этого из-за горняшки на Коштантау, которая так его напугала. Он безумно боялся отека лёгкого у нее или еще того хуже – отека мозга, и умолял ее начать спуск, но она упрямо хотела дойти до самой вершины. 
    Все эти три года его спасала работа. Он думал лишь о том, чтобы побольше накопить. Только эта цель вынуждала его сидеть в Питере, иначе он давно бы уже уехал в Москву, чтобы видеть свою любимую хотя бы тайком издали. Впрочем, он прекрасно понимал, что так можно было совсем умом тронуться. Да и Юта наверняка почувствовала бы его присутствие, как бы он ни прятался. А мешать ей – значило мучить её и себя.
    Наконец-то наступил сентябрь. Игнат рассчитался, получил вознаграждение по контракту, завершил все свои дела в Питере. Мать суетилась, все спрашивала, взял ли он то, взял ли другое, а отец похлопал сына по плечу:
-На свадьбу позови, приедем.
-А деда куда денете? – спросил Игнат.
-Да мои друзья присмотрят за ним. Ненадолго ведь уедем. Главное, квартиру хорошую найди, не торопись хватать первую попавшуюся.
-Юта будет выбирать, – ответил Игнат смущенно.
-И как она одна справляется? – часто спрашивала его мать, когда он говорил о семейных делах Юты, – Тебе ведь тоже придется ей помогать.
-Для того и еду. Но главное, не могу я больше без нее, – отвечал Игнат без малейшей улыбки.
Мать замолкала, только украдкой поглядывала на него, а потом спохватывалась: 
-Подарки-то купил? Ей и сестренке ее?
-Купил, – бурчал Игнат. Ему хотелось быстрее загрузить свой багаж в машину и покинуть родителей, чтобы потом в дороге думать о том, как все у них будет с Ютой. Он никогда не спрашивал ее, планируется ли проживание Ии вместе с ними. Ему этого очень не хотелось. Он готов был делать все, что скажет Юта, но жить хотел только с ней, никого не впуская в их общий мир. Наверняка в присутствии сестры Юта не могла бы так лучезарно улыбаться, как улыбалась ему тогда на море, и не могла бы полностью отдаваться своей любви к нему. Ей пришлось бы делить себя… Но Игнат был согласен на все, даже на то, что Ия поселится с ними.
    Вечером он доложил Юте, что стартует утром. Она ответила, что очень ждёт его, но сейчас спешит по делам. На этом разговор закончился. Игнат расстроился, пытаясь успокаивать себя. Однако через час Юта вновь позвонила ему и заговорила приглушенным голосом:
-Прости. Мои тут рвут меня на части. Заранее ревнуют к тебе. Привыкли, что я каждого из них нянькаю. Но когда ты приедешь, все изменится. Я все разрулила, поэтому ни о чем не переживай. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.
У него от этих слов увлажнились глаза, и голос почти пропал. Он только и смог произнести:
-Юта… Не могу дождаться…
-На трассе будь максимально осторожен. Прошу тебя! Ты же мой самый любимый Снежный барс,  – воскликнула она напоследок.
-Ты тоже, – ответил он.
-Я? Да. Твоя Снежная кошечка, – сказала она и весело засмеялась.   

***5
-Я как будто в ссылке находился, – сказал Игнат вечером после приезда в Москву. Главной радостью для него оказалось то, что Ия, после приобретения ими квартиры останется жить с родителями. Но было и еще кое-что. К его приезду Юта на время сняла однушку у бабушки, их соседки по площадке. Бабушка жила напротив. Квартиру сына, которая находилась рядом, почти дверь в дверь, она сдавала. Сейчас ее сын с женой купили себе большую новую квартиру в многоэтажке.
    Оказалось, что Игнат соскучился по Юте намного больше, чем думал, потому что, как только она разделась, у него в голове всё поплыло.
-Опять синдром разбитого сердца? – воскликнула Юта.
-Нет… все уже хорошо, – произнес он, сжал ее и стал целовать.
    Не было моря и палатки, за окном вовсю играл красками сентябрь, но Игнат ощущал такое же счастье, как и тогда. Главное, Юта больше не говорила только о сестре и родителях, как это происходило все три года при их общении по телефону или в скайпе. О любви к нему она всегда  быстро произносила пару-тройку слов в самом конце. Он понимал – не хотела травить душу себе и ему. Сейчас она шептала что-то бессвязное:
-Люблю… люблю… так ждала…
И, слушая это, он пытался запечатлеть в памяти её слова как драгоценности. Они с Ютой не обсуждали того, что будет дальше, потому что все давно решили. Расписаться, купить квартиру и жить вместе. Такие простые и понятные вещи, к которым они шли так долго.
-Риелтора я уже нашла, а распишемся в среду, – произнесла Юта с закрытыми глазами и тут же уснула, потому что плохо спала две ночи перед этим. Вдруг завибрировал ее мобильник, Игнат схватил его убежал в кухню. Звонила Ия:
-Юта…
-Ия, это я, Игнат. Юта спит, она очень устала.
-Игнат, я хотела… нет, завтра. Я рада, что ты приехал. Юта тебя очень ждала. И знаешь что, у меня уже три месяца не было приступов. Мой доктор надеется, что я переросла свою астму.
-Вот как? Это было бы великолепно, – пролепетал он, не зная, как общаться с нею. 
-Я уже не ребенок, мне один мальчик очень нравится, и я ему тоже.
-Конечно… ты красивая, Ия.
-Я это к тому, чтобы ты не думал, я понимаю, как вам было трудно жить в разлуке. И благодарна тебе.
-А Юте?
-Юта для меня всё, я считаю себя ее частью. Ты ведь не расстанешься с ней?
-Ни за что.
-Я боялась, ведь в разлуке мужчины часто находят себе других девушек. Природа… Но ты же не такой?
-Не такой. Для меня кроме Юты никого не существует.
-Скажи… а как же ты… ну… обходился без секса так долго?
Игнат сидел с открытым от удивления ртом.
-Понимаешь, мужчины способны подолгу обходиться... Моряки, например, военные, геологи…
-А… точно! Ты же геолог. Я и забыла. Я бы тоже хотела в горы ходить, как Юта.
-Ия… не стоит рисковать, в горах может развиваться горная болезнь.
-Да, знаю, Юта рассказывала, что у нее тоже было. Но я подолгу смотрю всякие фильмы про горы и альпинистов. Мама говорит, что запретный плод всегда сладок. Но ты ведь расскажешь мне про геологов? Юта говорила, что ты вел практику студентов Горного универа.
-Конечно, расскажу.
-Я уже подарок вам на свадьбу приготовила, но это пока секрет. Спокойной ночи, Игнат, – сказала девочка и отключилась.
    Игнат сидел и думал. Пытался вспомнить свои 13 лет. Но тогда его кроме футбола на дворовой площадке ничего не интересовало. У него вообще было беспечное детство – никаких забот, никаких больных родственников, любимый единственный сын своих родителей, любимый внук стариков. Он всегда делал, что хотел и занимался чем-то только по своему желанию. Даже представить не мог такого, чтобы кто-то ограничивал его свободу в чем-то. И здоровьем обладал отменным. Поэтому всех так поразил тот самый эпизод с синдромом разбитого сердца. Но с Ютой, кажется, все могло повториться, слишком она была дорога ему, слишком он натосковался по ней.               
    Он вернулся в комнату и сел на ковер рядом с кроватью, где спала Юта, чтобы смотреть на нее и ничем не тревожить. Она стала еще красивей, чем была, словно вошла в пору полного цветения. Какое сердце выдержит такое? Его сердце сейчас спасало лишь счастье, которое грело душу и тело. В среду, уже через два дня мы станем мужем и женой, думал он. Хотя мы давно уже неразделимы, и штамп в паспорте лишь формальность. Кого я мог искать в разлуке? Зачем? Кто способен заменить мне Юту? И девочка… она, значит, тоже переживала за сестру, и радуется теперь за нас. Почему я плохо думал о ней? Даже подарок приготовила, смешная…

***6
    В загсе Игнат плохо соображал, поскольку пребывал в состоянии какой-то оглушённости. Все звуки долетали до него словно из колодца, он не сразу понимал слова, которые были обращены к нему. Юта шептала ему, что и как говорить, он лишь повторял. Но гости и родители улыбались и все вроде были довольны. Он даже не спросил родителей, с кем они оставили деда, а, оказалось, что они привезли его с собой, потому что он как ребенок просил их, так хотел увидеть свадьбу любимого внука. Он был слаб физически, но по-прежнему хорошо соображал, поэтому они не могли отказать ему. Игнат обнял его тщедушное тельце и сказал ему на ухо нежные слова, от которых у деда затряслись губы и увлажнились глаза. Отец Игната тут же забрал старика и усадил в инвалидное кресло, на котором они с матерью везде его возили.
    Потом был ресторан, но Игнат почти ничего не запомнил. Утром он даже переспрашивал Юту о некоторых деталях. Она смеялась и кормила его с ложки свадебным тортом.
-А Ия была в загсе? – спросил он.
-Конечно, и даже не одна. С мальчиком своим пришла. Современные детки очень ранние. Но мы не препятствуем ей, сам понимаешь…
-Она удивила меня, – сказал Игнат, – Если честно, я опасался, что буду ревновать тебя к ней.
-Ты просто не знал ее, Ия очень умная девочка. И ты ей очень нравишься, она искренне рада за нас. Понимаешь теперь, как мне было трудно обманывать ее и говорить, что астма обязательно уйдет, и все признаки говорят об этом. Хотя тогда я совершенно не была в этом уверена. А эта лисичка, чтобы не расстраивать меня, делала вид, что верит.
-Я вот все думаю, – сказал задумчиво Игнат, – Как это природа способна производить на свет таких нежных и в то же время сильных созданий как ты. Не каждый мужик был бы способен с такой гипоксией все-таки дойти до вершины пятитысячника. Я безумно боялся, что горняшка нанесет тебе вред.
-Она и нанесла, – засмеялась Юта, – Я такой дурочкой стала, сама, своим сдвинутым умишкой разлучила тебя с собой на целых три года. Могли ведь также снять эту квартирку. Правда, работу тебе пришлось бы искать другую, да и видеть меня в таком отчаянии, в котором я находилась, тоже не сахар. Но за это время ты мог вообще импотентом стать.
Игнат обнял ее, усадив к себе на колени.
-Нет, все правильно, я бы не смогла разрываться на части. Но теперь у тебя будут проблемы с трудоустройством.
-Нет. Пойду в МГУ работать со студентами. Уже связывался, меня с моим послужным списком возьмут. Но… Юта, я не хочу, чтобы ты работала. Врач… это так сложно и опять переживания всякие. Денег нам хватит, поверь. Давай лучше детеныша родим.
-Ты, правда, хочешь ребенка?
-Я хочу, чтобы ты была счастлива! Ты уже и так все свои подвиги совершила, остался только этот. Ни одному мужику не под силу то, что сделала ты. Но мужик должен все сделать для своей женщины. Этим я и собираюсь заниматься.
    Они решили впервые за три года снова поехать на море, чтобы побыть только вдвоём. Но до этого приобрели неплохую квартиру, правда, косметический ремонт в ней и обстановку оставили до своего возвращения. Отец Юты предлагал в их отсутствие нанять бригаду и обещал следить за работами отделочников. Но Юта никому такое не могла доверить, своё гнёздышко она хотела свить сама. Они решили остановиться в отеле, но три дня пожить на том же пляже в палатке, как тогда на море, в самый счастливый период своей жизни. Хотя сейчас и Игнат, и Юта, чувствовали себя намного счастливее, чем в те времена. А новую и очень удобную палатку им подарила на свадьбу Ия, у которой сейчас уже вовсю шли уроки в гимназии. И каждый день утром за ней заходил ее мальчик. Он был очень заботлив, всегда носил с собой запасной ингалятор, хотя у нее имелся свой, который она уже почти четыре месяца не использовала по причине ненадобности. Всё говорило о том, что Ия переросла свою астму, которая больше не вернется к ней. На это же надеялись и врачи, поскольку все результаты обследований ее здоровья говорили об этом.
                ***   
© Copyright: Марк Шувалов,
          декабрь 2024   


2. Шёпот и дождь

***1   
    Шёпот бывает разный – злобный, нежный, спокойный и даже лечебный, однако только по шёпоту трудно определить, кому он принадлежит, не всегда можно понять даже мужчина это или женщина. Однако говорение шёпотом друг с другом предполагает особую доверительность и взаимопонимание говорящих. И дождь звучит очень по-разному, а иногда бывает вообще бесшумным. Но чаще шуршит, почти что шепчет, как человек. Звуки шёпота и моросящего дождя похожи, хотя источники их различны. Но и шёпот, и дождь могут усыпить того, кто слушает их продолжительное время. Эти звуки умиротворяют, успокаивают. Конечно, не всех и не всегда, но довольно часто. Шёпот напоминает общение в детстве, когда ты не хотел, чтобы тебя услышал кто-то третий, кроме вас двоих, особенно, если ты сообщал кому-то доверенному свой секрет. А дождь своим мерным безостановочным шуршанием словно стирает все тревоги и заботы из сознания.   
    Всё последнее время Лара вновь почти постоянно разговаривала сама с собой, шёпотом, чтобы окружающие не слышали. Она не сошла с ума, просто так ей было проще понять себя. Она всегда так делала в трудные минуты или когда не знала, как поступить. Проговаривая ситуацию и задавая себе вопросы, она отвечала на них в соответствие со своими теперешними мыслями, а потом в уме сравнивала это с примерами из мировой литературы, кино или справочниками по психологии, которые прочла.
-Опять шепчешь? – спрашивала ее подруга в такие моменты, – Почему не хочешь поговорить со мной или с кем-то еще? Никому не доверяешь?
Лара молча кивала в ответ.
-Ну почему ты такая? Даже меня опасаешься? Я ведь хочу тебе только добра.
-А как же Андрей? Ты забыла?
-Сто лет в обед. Вспомнила! Я тогда не знала, что он твоя первая любовь. Ты ведь молчала об этом  как рыба. И, в конце концов, у нас с ним ничего не вышло. Пять лет уже скоро будет.
    Подругу звали Карина – красивое имя, красивая внешность, бойкая, умная и добра к Ларе. Но Лара только молчала, а свои проблемы снова проговаривала шёпотом в укромных местах. Хотя и первая её любовь давно прошла, а новой не появилось. Да и много чего изменилось с тех пор. Но Карина считала себя лучшей подругой Лары, а Лара… просто отмалчивалась на этот счёт. Потому что других подруг всё равно не имелось. Был друг, который чрезвычайно злил Карину. И имя его злило – Ларик. Лара и Ларик – так совпало. Карина встречалась с очередным парнем, пятым по счету, и не верила в дружбу между парнем и девушкой, о чем много раз твердила Ларе. Но Ларик никуда не исчезал, потому что Лара не отвергала его дружбу. А слова Карины он не воспринимал, пропускал мимо ушей. И получалось, что она пыталась заботиться о подруге, а все лавры доставались ему. Потому что он оказывался в нужный момент там и тогда, когда Лара больше всего в этом нуждалась. Карине было не угнаться за ним.
    Ларик знал Андрея и наблюдал всю историю влюбленности Лары в этого красавчика. Поэтому не любил Карину, которая причинила Ларе боль тем, что начала активно флиртовать с Андреем. Андрей не обращал на Лару никакого внимания, но и Лара не делала к нему ни одного шага навстречу. Поэтому Карина даже не догадывалась о ее чувствах.
    Все четверо они учились на одном языковом факультете и даже в одной группе. Ларик сразу обратил внимание на Лару и во всем ей помогал – то учебники из библиотеки принесет, то с заданием поможет. К зачетам они готовились вместе и в столовой он всегда очередь для нее занимал. С Кариной Лара училась еще в школе, и жили они рядом. Но Ларик до дому провожал только Лару, а Карине даже "пока" не говорил при прощании. У них была взаимная неприязнь друг к другу.
    Когда-то Ларик сильно заикался, но потом с помощью одного специалиста, к которому его возила мама, преодолел этот недостаток. Однако иногда, при сильном волнении заикание на короткое время возвращалось к нему. Помогали приемы, которым обучил его специалист. Особенно пение, медленное повторение слов за другим человеком, чтение детских стишков нараспев и говорение шёпотом, при котором и после которого у него восстанавливалось правильное речевое дыхание, и происходила полная нормализация речи.   
    Лара, привыкшая шептать себе под нос всё, о чем думала и в чем сомневалась, оказалась лучшей собеседницей для Ларика в такие моменты. Так они подружились. 
    Лара часто приходила к Ларику в гости, так же, как и он к ней. Они вместе писали рефераты и делали задания по переводам, вместе работали над произношением. Иногда Ларик даже ночевал в доме у Лары, когда они засиживались над уроками допоздна. Бабушка Лары стелила ему постель на старом диване, стоявшем в кабинете, который когда-то принадлежал деду. Теперь кабинет пустовал, там семья хранила альбомы с фотографиями и книги, а также там уединялись для просмотра фильмов на большом телевизоре.

***2 
    Ларик называл Лару Риса, чтобы шёпотом было легче различать их имена. Иногда, когда его сильно клонило в сон, он прямо на лекциях ложился головой ей на колени и спал. Другие делали это по-разному – кто-то садился в самые углы, ближе к колоннам, а один парень спал с открытыми глазами. Выражение его лица при этом становилось похожим на застывшую маску. Правда, спали студенты только на культурологических лекциях, которые вели по очереди два престарелых преподавателя. И не спать в это время было реально трудно, у обоих – профессора и профессорши голоса отличались монотонностью. Лара никогда не спала на лекциях, поэтому у Ларика всегда имелись ее конспекты, которые он сканировал себе. Их считали неразлучными – оба в очках, оба холудины, оба со странностями. Но относились к ним по-доброму, потому что Лара всегда делилась своими конспектами со всеми желающими, а Ларик просто был добрым. В группе преобладали девушки, каждый парень ценился на вес золота, особенно такой, как Андрей – высокий, спортивный, красивый. К удивлению многих странная парочка Ларика и Лары почти всегда на отлично сдавала зачеты, и их обоих преподаватели хвалили за хорошее произношение. Они даже на студенческих посиделках не разлучались, поэтому к Ларику никто из девиц не лез. А он к третьему курсу внешне немного окреп и возмужал, это Лара так и осталась худенькой, даже щуплой, что называется – одни глаза. Однако ещё и губы, которые у Лары были по-детски пухлыми и соблазнительными. Облик ее украшали так же и волосы, которые она собирала в длинный волнистый хвост. Хрупкая субтильность Лары иногда очень даже пригождалась, Ларик несколько раз уже взваливал ее себе на закорки и нёс домой. Пару раз подвели высокие каблуки Лары, один из которых подломился. А однажды Лара из-за каблуков подвихнула лодыжку. После этого туфли на высоких каблуках она стала надевать лишь по торжественным поводам и ненадолго, тогда как раньше носила их почти постоянно, чтобы казаться выше. Без них она была намного ниже Ларика.
    К пятому курсу его все-таки стали задевать самые наглые из однокурсниц, несмотря на присутствие Лары. Но он в такие моменты брал ее за руку, обозначая этим их связь. Лара была благодарна ему за это. Конечно, ходили слухи, что они пара, а вовсе не просто друзья-товарищи. Об этом пытали Карину, которая смеялась и все отрицала. К пятому курсу она и сама стала заглядываться на Ларика, ее пыл остужало его заикание, которое хоть и редко, но все же проявлялось.
    Странно, но когда он сдавал устные экзамены, заикание ему ни разу не помешало. Оно проявлялось лишь при сильном волнении, а такого почти не происходило в их студенческой жизни. Лишь однажды, когда к Ларе пристал один развязный старшекурсник и даже схватил ее за руку, Ларик подбежал и, заикаясь, что-то пытался кричать ему. Но Лара неожиданно для всех дала пощечину своему обидчику. Ларик замер на месте, старшекурсник от неожиданности засмеялся, потер покрасневшую щеку и пошел прочь, а окружившие Лару и Ларика в этот момент девчонки одобрительно загудели.
    После этого случая даже Андрей обратил на Лару внимание, правда, у него как обычно имелась очередная девушка, так что он быстро вернулся к ней. Но эта подружка все же сказала Ларе потом:
-Не вставай у меня на пути, а то пожалеешь.
За Лару вступилась Карина, которая до сих пор чувствовала свою вину перед ней. Карина что-то сказала подружке Андрея, от чего ту аж затрясло. Но к Ларе она больше не приставала.
Когда Карина рассказала об этом Ларику, он промолчал, опустив голову.
-Какой же ты… – съязвила Карина, – Ни на что не способен.
-Если она Рисе хотя бы попытается навредить, я… я, – начал он.
-Хватит! Опять заикаться начнёшь. Меня Андрей удивил, мог бы и приструнить свою пассию.
В это время Лара принесла им из столовой горячие пирожки с мясом и корзинку с закрытыми стаканами кофе, после чего они втроем принялись за еду.
-Андрея с подружкой обсуждаете? – спросила Лара весело, а потом заметила, что Ларик не поднимает на нее глаз, и убежденно произнесла:
-Не смей себя гнобить. Ты ни в чем не виноват.
-Это я его накрутила, – сказала Карина, – Мог бы Андрею высказать. 
-Не мог! – заявила Лара, села к Ларику на колени и обняла его. Он уткнулся носом ей в грудь и засопел.
-Сыночка себе заимела? – продолжала язвить Карина, – Нянчишься с ним как с ребенком, а он, между прочим, выше тебя на голову и в плечах шире.
    Потом, когда Ларик пошел относить пустые стаканы в мусорный бак, Карина спросила:
-Разве не понимаешь, он влюблен в тебя по самые уши.
-Понимаю, – ответила Лара, – Жду я, когда дозреет.
-Так ты что ж, и сама его любишь?
-Люблю, а что? Просто он… не готов ещё. 

***3               
    Последний курс в универе был напряженным. А сразу после диплома у Ларика планировались трехмесячные военные сборы. Лара заранее переживала, потому что до этого они даже летом не разлучались. Когда Лара с семьей отправлялась на море, Ларик всегда ездил с ними.
    На море они жили в Геленджике, у родственников, которые селили их с бабушкой и Лариком в пристройке к гостевому домику. Родители Лары летом размещались в отеле, номер в котором им предоставляли от работы, но так было только первый год учебы Лары. Все последующие годы в отпуск ее родители улетали в сентябре-октябре куда-нибудь в Турцию. А родители Ларика два года как развелись и жили порознь. Никто из них не завел себе новую семью или нового спутника, и Ларик теперь жил почти на два дома – то у отца, то дома, с мамой. Хотя, получалось, что на три – потому что он часто ночевал у Лары. Обе семьи воспринимали их дружбу хорошо, и не делали никаких акцентов на отношения, хотя между собой мать и бабушка Лары иногда обсуждали это. Но Лара на людях вела себя с Лариком только как с хорошим товарищем. Это при Карине она могла откровенно показывать истинное свое отношение к нему. Но даже в группе их не считали парой, как других. Все привыкли к их дружбе.
    Кроме Карины у Лары имелись еще подружки со школы, хотя сейчас она редко с ними встречалась, лишь на днях рождения и ежегодном девичнике перед Новым годом. Новый год они с Лариком всегда отмечали вместе в студенческой компании у кого-нибудь на квартире. Хорошо, что Андрей там никогда не появлялся.
    Девчонки часто пытали Лару насчет Ларика, но она только отшучивалась, потому что сам он молчал и вел себя, как всегда. Заботился о ней, помогал в учебе, ужинал с ней в кафе, провожал домой. Они по-прежнему делали все задания вместе. Однако в этот Новый год, когда все пошли смотреть праздничный салют, Лара осталась с ним в квартире, где веселилась их компания. Они вдвоем никуда не пошли, потому что Лара недавно перенесла сильную простуду.
    Как всегда они сидели в обнимку перед телевизором, но Ларик вдруг шепнул Ларе на ухо:
-Люблю тебя.
Лара резко повернулась к нему с расширенными от удивления глазами и воскликнула:
-Повтори!
Он виновато опустил голову и сказал:
-Прости…
-Нет, не увиливай! Повтори, что ты сказал! – потребовала Лара, взяла руками его голову и повернула к себе лицом.
-Да, люблю, – повторил он, – И всегда любил.
-Почему же молчал? – спросила Лара.
-Боялся, что ты перестанешь со мной общаться.
-Мы же всегда и все честно говорили друг другу, – сказала Лара.               
-Но ты ведь тоже молчала, – возразил Ларик.
-Я? Ты знал? – изумилась она.
Ларик кивнул головой и спросил:
-Можно, я тебя поцелую?
Но Лара сама порывисто обняла его и поцеловала.
    Они опомнились, только когда ребята вернулись с улицы с веселыми криками.
-А вы тут что? Времени не теряли даром? – воскликнула одна бойкая девчонка.
-Да, – решительно встала Лара, – Говорю вам всем, мы с Лариком теперь пара!
-Наконец-то! Давайте выпьем за это! – закричали девчонки, которых в их компании было большинство.
-Долго же вы тормозили, – засмеялся Петров, – Столько лет в дружбу играли.
-Мы не играли, – ответила Лара, – Но такому как ты этого не понять.
-Ладно, ладно! Я рад за вас! – засмеялся Петров, и все снова стали наливать шампанское.
    Однако они отказались целоваться при всех под общие крики. Ларик просто держал свою подругу за руку.
-Целуйтесь, целуйтесь! – восклицали пьяные подружки, но Лара говорила:
-Нет! Отстаньте.
    Как и что будет дальше, она даже думать боялась. А Ларик был на удивление спокоен как всегда. Поэтому, когда они уже под утро шли домой, Лара спросила:
-Как же мы будем теперь жить?
-Как и раньше, – ответил Ларик и сильнее сжал ее руку.
-Но мы ведь теперь пара? – произнесла неуверенно Лара, – Мы можем все, что захотим!
-Когда останемся одни, – спокойно ответил Ларик.
-И даже секс? – уточнила Лара.
-Да, – ответил он, – Когда ты будешь готова.    
-Я думала, это ты не готов!
-Я парень! Как я мог быть не готов?!
-И с какого момента ты уже готов?
-Да с первого курса!
-И ты все это время молчал?
-Я ждал, когда ты сама…
-Какие же мы с тобой дураки, – засмеялась Лара, и Ларик тоже засмеялся.

***4               
-Признайся, у тебя имелся тайный план – приручить меня, внедриться в мою семью и всех в себя влюбить, чтобы я никуда не смогла деться, – говорила Лара.
-Так и есть.
-Но как же ты терпел и скрывал свои коварные планы?
-Если скажешь, буду и еще терпеть.
-Так сильно любишь?
-Да.
-Ты не отделывайся простым "да" или "нет". Ты слова говори. Мы все-таки лингвисты с тобой, как-никак.
-Тебе по-английски сказать или по-французски?
-Давай! Но особенно по-русски!
-По-русски – сложно. Слишком на эту тему в нашем языке ограниченный лексикон.
-Не увиливай! Достаточный у нас лексикон.
-Хорошо. Люблю, обожаю, боготворю, жить без тебя не могу. Вроде бы всё.
-А что насчет желаний?
-Хочу тебя… хочу целовать, хочу обнимать, хочу… обладать.
-Ясно. А неприличное?
-Так бы и трахал тебя по десять раз на дню, ну то есть, занимался бы с тобой сексом, любовью… и все такое.
-И матом можешь?
-Могу, но не хочу. Слишком люблю тебя для этого.
-Я же худая, даже груди почти нет.
-Самая любимая худышка.
-Что, есть еще и другие?
-Нет, ты единственная.
-Тогда следи за коннотациями.
-Хорошо, буду. Поехали лучше ко мне. Мать празднует с подругами на турбазе, вернется только 3-го января, – сказал Ларик и внимательно посмотрел на Лару.
-И мы займёмся этим? – спросила Лара без тени смущения.
-Да.
-Снова ты… Опять любимое твое просто "да". Ты должен подготовить меня, возбудить…
-Разве нужно?
-Да, ты прав. Я такая наглая, как ты только терпишь меня.
    В квартире было тихо, в комнатах царил идеальный порядок.
-Смотри, что я сохранил, – сказал Ларик, когда они разделись и прошли в гостиную. Он достал коробочку, в которой лежал блистер в презиком.
-Сохранил? – удивилась Лара, – Зачем?
-Посмотри дату.
Лара повернула блистер обратной стороной и прочла – EXP: 10.2019г.
-И что это значит?
-Срок годности дюрекса 60 месяцев. А теперь вспомни, когда мы оба поступили в СПГУ и познакомились. Правильно, 2018 году. Я купил его сразу после нашего знакомства.
-Но он ведь давно просрочен, – удивилась Лара.      
-Конечно, просрочен. Потому что я слишком долго ждал. Не волнуйся, у меня есть новые.
-Много?
-Ну… как пойдет. Есть упаковка.
-Ты ведь сказал, что хочешь десять раз на дню.
-Значит, куплю ещё, – засмеялся Ларик.
    Через два часа Лара, лежавшая, разметав волосы и раскинув руки в стороны, сказала:
-Жаль, что скоро твоя мама вернется. И вообще, нужно решить, где мы будем тайно встречаться.
-Ты так хочешь?
-А как еще?
-Ну… расписаться и дело с концом. Жить вместе как муж и жена.
-Дурачок! Так же неинтересно! – засмеялась Лара.
-А без этого придется прятаться по углам, – ответил Ларик и снова стал ее целовать.
-Хорошо, уговорил. Давай подадим заявление. Все давно уже ждут от нас этого. Хотя… многие встречаются по три-четыре года и даже не собираются жениться.
-Мы не такие, – уверенно произнес Ларик, спускаясь поцелуями все ниже и ниже.
-Да, мы не такие, – подтвердила Лара.
    Когда они отдыхали после очередного секса, Лара все-таки спросила:
-А где мы будем жить, когда распишемся?  У тебя или у меня?
-И там, и там. По очереди.
-Отдельно нам пока нельзя. Я вообще готовить не умею и в режимах стирки не разбираюсь.
-Я умею, – успокоил ее Ларик, – И готовую еду можно заказывать.   
-У нас диплом на носу, кто хозяйством будет заниматься? Нет уж, пусть родители заботятся о нас. Тем более что почти ничего не изменится, ты ведь часто ночуешь у нас.
-Точно. Будем просто любить друг друга и всё.
-Да, – кивнула Лара и обняла Ларика.
    Через день, когда они пришли домой к Ларе, вечером бабушка как обычно хотела постелить ему на диване, но Лара сказала:
-Буся, мы будем спать вместе.
Бабушка удивленно посмотрела на них обоих, а Ларик обнял Лару и произнес:
-Мы решили пожениться.
-Наконец-то,– выдохнула бабушка. Родители Лары отмечали Новый год на даче в компании друзей и собирались вернуться только на Рождество, поэтому им она просто позвонила.

***5
    Новогодние праздники пролетели, а Ларик и Лара продолжали витать в облаках. Началось время для подготовки к госэкзаменам и работы над дипломом. Ларик выбрал тему "Особенности юридической терминологии в русском, английском и французском языках", а Лара – "Способы перевода терминов искусствоведческой тематики на иностранном языке". Сплошным потоком шли консультации, но у Ларика почти весь диплом был уже фактически написан, поэтому он сосредоточился на помощи Ларе, которая привыкла к тому, что он всегда многое разжёвывал и объяснял ей. Ларик вообще имел более широкий кругозор и знания, чем легкомысленная Лара, любительница только англоязычные фильмы смотреть.
    Они тихо-мирно расписались и отметили это только в семейном кругу. Мама Ларика не захотела позвать на их скромное торжество бывшего мужа, поэтому он поздравил Ларика по телефону. Однако в один из дней его отец приехал к ним с Ларой и вручил подарок – ключи от новенького Рено Аркана. А потом долго о чем-то говорил с сыном. Ларе новоиспеченный свёкор преподнёс очень дорогое колье.
    После разговора с отцом Ларик был молчалив и задумчив, а Лара никогда не встревала в его семейные дела. Но сейчас все изменилось, и она просила его рассказать ей все, о чем он говорил с отцом, потому что видела, что у Ларика тяжело на душе. Он обещал ей, но пока просил не тормошить его с этим.
-Пойми, это не мои секреты, – сказал он своей неугомонной жёнушке, которой ни в чем другом не мог отказать.
    Жить они остались у родителей и бабушки Лары, потому что их квартира была значительно больше, да и находилась намного ближе к универу. Поэтому Ларик ездил к матери один, а Лара переживала, но помалкивала. Впрочем, он ни разу не остался ночевать там, всегда возвращался к Ларе, поэтому ей не на что было жаловаться.
    Больше всех в группе завидовала Ларе Карина. Ее бросил последний парень, даже не объяснил ничего, просто ушел со свидания. И ни с кем пока не встречался. Если бы он нашел другую, Карина хотя бы понимала причины его ухода.
    Между тем наступил март, и ни о чем, кроме госэкзамена и диплома, все они не думали. Но Лара все равно замечала, как грустит Ларик, хотя и скрывает это от нее. Особенно он бывал задумчив после разговора с отцом по телефону. Мама его приезжала к ним, привозила кучу подарков, расспрашивала о подготовке к защите и очень радовалась тому, что они теперь вместе.
    Как-то Лара услышала, как мать говорит Ларику:
-Тебе вредны сильные переживания. Твоё заикание может вернуться.
-Как я могу не пе-пе-реживать за вас обоих! – воскликнул в ответ Ларик.
-Видишь?! Прошу тебя, не думай обо всем этом. Радуйся жизни, любите с Ларой друг друга. Это самое важное в жизни. А без любви – в душе всё время идёт дождь.
    Лара решила тайком от Ларика поговорить с его мамой. Она никому об этом не сказала, позвонила свекрови в обеденный перерыв, и они договорились встретиться в магазине косметики, где работала мать Ларика, и куда он никогда не заходил, даже когда сопровождал Лару. Но в этот раз она надавала ему всяких поручений, чтобы он не помешал ее мероприятию.
    Ольга Николаевна выглядела не ахти, явно все последнее время часто плакала. Лара не видела ее уже месяц, и эти изменения во внешности ранее цветущей женщины просто потрясли ее.
    Они прошли в рабочий кабинет Ольги Николаевны, и она закрыла его на ключ.
-Чтобы нам не помешали, – объяснила она это Ларе.
-Ольга Николаевна… Ларик мне ничего не рассказывает, и я бы ни за что не пришла, но он очень сильно переживает. Стал замыкаться в себе, как когда-то давно, еще на первом курсе. Его тогда чморили некоторые придурки из-за заикания. Пожалуйста, скажите, моя семья может вам чем-нибудь помочь? Отец Ларика что-то не то делает? Требует от вас чего-то? Угрожает?
Женщина грустно смотрела на Лару.
-Нет, вовсе нет. Я наделала кучу ошибок. И теперь не знаю, как их исправить. Лёша очень любит Ларика, как и я.
-Но что именно произошло?
-Понимаешь… Мне исполнилось 52, и эти проблемы начались как раз из-за этого.
-Из-за того, что вам исполнилось 52?
-Да… Ты, конечно, не в курсе и далека от этого. Вы так молоды. Знаешь, что такое для женщины 52-53 года? Начало климакса. Когда-то давно, когда мне было 18, на меня такие волны накатывали, я парней с ума сводила своими капризами и непостоянством. Мать считала, что во всем виноваты гормоны… Но, когда я встретила Лёшу… все изменилось. Хотя, конечно, я была ветреной и глупой. Он старше на пять лет и тогда уже вернулся из армии, поэтому я во всем его слушалась. Потому что влюбилась без памяти.
Она замолчала и опустила голову. Лара сидела и ждала продолжения.
-Потом были счастливые времена, потом тревоги за Ларика с его заиканием, я места себе не находила, возила его по специалистам. А муж зарабатывал деньги, и все у нас было очень хорошо. Пока не наступил этот период. Я стала какой-то неуправляемой, часто была неадекватной. Подруги пытались как-то уговаривать меня, но со мной такое происходило… трудно объяснить…
    Ольга Николаевна закрыла лицо руками:
-Мне все стало казаться рутиной, вся наша жизнь. Я устраивала мужу скандалы на ровном месте без причины, а лишь потому, что он совершенно не понимает моего глубокого и утонченного внутреннего мира, тогда как он приходил с работы усталый и иногда выжатый как лимон. И никогда не возражал мне, пытался обнимать, задаривал подарками… Ты уже замужем, поэтому я скажу… Я стала отказываться от секса с ним. А потом… подала на развод. И теперь из гордости не могу уступить.
-Но вы ведь хотите все вернуть?
-Понимаешь, девочка. Вернуть что-то невозможно… ни молодость, ни любовь…когда все разрушено, когда сказаны тысячи слов, целый грязевой поток слов…
-Но вы ведь любите дядю Лёшу?
Ольга Николаевна молчала и смотрела в окно. Но потом словно очнулась:
-Мне казалось, что мы отдалились и перестали понимать друг друга. Теперь я поняла, что по-прежнему люблю его, но он, кажется, стал встречаться с другой женщиной, она намного моложе меня и хороша собой. Это приводит меня в отчаяние. Я не смогу простить измену… хотя мы и в разводе.   

***6
    Лара решила хоть что-то сделать для матери Ларика. И первым на ум ей пришло узнать, кто та девушка, с которой встречается свёкор. Для начала она поговорила с двумя своими хорошими подругами, и они посоветовали ей самой не соваться, ведь свёкор знал ее. Лара спросила Ларика как бы между прочим, где работает его отец. Ларик был очень занят дипломной работой, поэтому не обратил внимания на это. А Лара нашла в интернете трест, который он ей указал. И выяснилось, что дядя Лёша занимает там должность главного инженера. Поручать кому-то слежку за ним Лара опасалась, поэтому продумала наряд, в котором он бы вряд ли ее узнал. И прическу изменила, заплела косу и сделала улитку сзади. А кроме этого купила очки без диоптрий, в которых точно не была сама на себя похожа. В завершение прихватила кепку Ларика и отправилась на место.
     У дежурных она узнала, что главный инженер на объекте до конца рабочего дня, а потом возвращается и работает в своем кабинете почти дотемна. Поэтому она села на скамью недалеко от здания управления треста и стала ждать. До конца рабочего дня оставалось полчаса, да и Ларик звонил уже два раза. Пришлось сказать ему, что она прогуливается по магазинам для хорошего настроения. Против этого у него не имелось аргументов.
    Через полчаса подъехал дорогой чёрный автомобиль, Лара плохо разбиралась в престижных марках машин. Рено Аркана, который Ларику подарил отец, казался ей самым лучшим из всех. Из черного авто вышел дядя Лёша и какой-то парень, как поняла Лара, его помощник. А с крыльца к ним навстречу поспешила девица лет 30. Лара почуяла добычу и напрягла зрение.
    Свёкор отдал девице пачку папок, что-то сказал помощнику, а сам снова сел в машину, уже за руль, отпустив водителя. На этом все они расстались. Лара сидела и думала. Даже если выследить девушку, с которой якобы встречается дядя Лёша, почти невозможно будет понять, какие у них отношения. Вряд ли главный инженер треста станет прилюдно фамильярничать с какой-нибудь особой. И вообще, где уверенность, что она работает вместе с ним. Может это вообще какая-нибудь продавщица или соседка по подъезду. Признав свой первоначальный план провальным, Лара решила просто поговорить со свёкром – честно и благородно. Ведь накануне вечером она прочла почти все про климакс и была немало удивлена и обескуражена. Потому что ее собственная мать по идее так же уже подошла к 52-м годам, но ничего такого, что описывали статьи, которые прочла Лара, с её матерью не происходило. Напротив, мама являлась оптимисткой, занималась аэробикой в группе со своими подругами и часто очень весело проводила с ними время, чему папа радовался, потому что она не препятствовала его общению с друзьями за кружкой пива в баре. Иногда они оба встречались в конце своих посиделок только на пороге дома веселые и немного пьяные, но никогда не ругались, напротив, папа боготворил маму, а она цвела и пахла от этого. Ларе казалось, что сейчас они стали даже чаще обниматься и целоваться, чем, когда ей было, к примеру, лет 14-15. А бабушка всегда с улыбкой смотрела на них и говорила, что это и есть период второй молодости. И Ларик чувствовал себя с ними легко, потому что без стеснения обнимал Лару и часто на руках уносил ее в спальню.
    Лара долго думала, как договориться со свёкром о встрече – по телефону или в сети. И все-таки написала ему в Контакте, что хочет поговорить, но только наедине и днем, поскольку вечером Ларик бы ее никуда одну не отпустил. Лара специально написала в тексте сообщения наивную фразу "очень-очень хочу", чтобы он не смог отказать молоденькой девочке, какой она была в его глазах. Сама Лара давно считала себя взрослой и вполне серьезной девушкой.
    Для беседы со свёкром она распечатала одну статью о климаксе у женщин, самую дельную из прочитанных. Главным достоинством этой статьи являлось краткое и понятное изложение. На прочтение ее уходило от силы минут пять-шесть. И в этой статье были описаны примерно такие же симптомы и случаи, как у Ольги Николаевны.
    Свёкор назначил ей встречу у себя в офисе в обеденный перерыв. Лара волновалась, долго не могла уснуть и утром рано встала. Хорошо, что Ларик убегал на консультацию в универ, поскольку он писал не только свой диплом, но и одну из частей работы своей жёнушки. Лара продумала всё до тонкости – что и как говорить свёкру.
    Полностью его звали Алексей Наумович. Выглядел он спокойным и уверенным в себе мужчиной, Лара помнила его мягкие манеры, когда он поздравлял их с Лариком и когда потом дарил Ларе колье. Его вполне можно было представить эдаким интеллигентным дамским угодником. Он отличался крепким телосложением и наверняка умел повышать голос до грозного, Лара слышала только то, как он говорил конкретно с ней. Будь она старше, намного старше, наверное, влюбилась бы в него. Ларик имел похожие черты лица, хотя ростом немного обогнал отца и выглядел довольно атлетичным. Окружающих часто удивляло его заикание, ведь такой спортивный на вид парень по определению не может иметь подобный недостаток. Хотя спортивным он стал не так давно, раньше, подростком, Ларик напоминал гнущийся тростник.
    Лара отметилась на вахте и прошла на второй этаж в кабинет главного инженера. Алексей Наумович встал, встречая ее, указал на диван, и секретарь тут же принес им чай.
-Я внимательно слушаю тебя, Ларочка, – обратился к ней дядя Лёша.
-Алексей Наумович…
-Можно просто дядя Лёша, – сказал он.
-Я принесла вам одну статью. Прочтите ее, пожалуйста. Можете при мне, можете потом, когда я уйду. Но обязательно. Она является важным дополнением к тому, что я вам скажу.
-Прочту при тебе, – ответил он и развернул сложенный вдвое распечатанный лист. Через пять минут он поднял глаза на Лару.
-А теперь я скажу, – продолжила она, – Ларик снова начал срываться и часто заикаться. Потому что тётя Оля… она очень страдает из-за тех ошибок, которые наделала. Она сама мне это сказала. На самом деле она очень вас любит и много раз хотела всё вернуть. Но даже не пытается, потому что считает, что вы уже нашли другую, моложе и красивей.
-Она говорила с тобой?
-Да. Я сама вызвала ее на разговор. Она сказала, что из-за этого у нее в душе сейчас всё время идёт дождь.
    Алексей Наумович встал и отошел к окну. Лара смотрела на его надежную мужскую спину и плечи… а потом он достал носовой платок и вытер свои начавшие седеть виски.
-Спасибо, Ларочка, – сказал он. К ним заглянул секретарь и произнес:
-Алексей Наумович, вас ждут представители заказчика.
    Свёкор сжал руку Лары в своих ладонях, после чего быстро вышел из кабинета.

***7 
    В конце апреля Лара в красивом шифоновом платье и Ларик в строгом сером костюме отправились на венчание его родителей в Церковь Рождества Иоанна Предтечи на улицу Ленсовета. На венчании после повторной регистрации брака настоял отец Ларика. Для этого Ольге Николаевне пришлось пройти обряд крещения, на что она согласилась лишь после колебаний и раздумий. Но все же выполнила пожелание мужа и на венчании искренне дала ему супружескую клятву: "Я беру тебя в мужья и обещаю тебе верность в болезни и здравии, бедности и богатстве, старости и молодости. Так помоги же мне, Господи, и все святые. Аминь".
    Лара почувствовала, как в этот момент рука Ларика, которой он сжимал руку Лары, дрогнула. Лара взглянула на него и увидела, что в его глазах блеснули слёзы.
   Позже, когда его отец снова благодарил Лару за всё, а мама даже поцеловала её в щеку, Ларик удивленно смотрел на все это, но молчал. И задал вопрос Ларе только дома. Когда она рассказала ему о своих разговорах с каждым из его родителей, он какое-то время сидел ошарашенный.
-И ты скрыла это от меня? Почему?
-Потому что ты слишком сильно переживал и мог только испортить все дело. А я в первую очередь заботилась о твоем спокойствии. Думаешь, я могла спокойно смотреть на твои мучения? Ты даже вновь стал чаще заикаться.
-Теперь я спокоен и счастлив. И всему виной был какой-то климакс? Что это вообще такое?
-Не забивай голову, у нас подготовка к диплому, – засмеялась Лара.
-А у тебя такого не будет? Мне и твоего пмс за глаза хватает.
-Не будет, моя мать вообще ничего не ощущает, хотя он у нее так же начался. Но проходит бессимптомно. Однако как говорит моя бабушка – это период второй молодости.
-Вроде как сорок пять – баба ягодка опять? – удивился Ларик.
-Ну… это начало, а климакс – самый пик.
-Господи, как у вас, женщин, все сложно.
    Венчание родители Ларика никак не отмечали, приняли подарки и поздравления от друзей и родственников, от родителей Лары и ее бабушки, принесли всем свои благодарности, но на этом всё. Они не хотели шумихи и тостов, потому что целых два года прожили в разлуке и теперь только и ждали времени, чтобы побыть вдвоем. Оба оформили отпуска на работе и улетели в Турцию на две недели, откуда присылали Ларику и Ларе фото, где оба, в белоснежных летних одеждах, просто сияли улыбками и явно помолодели.
    Через месяц Лара и Ларик защитились и получили заветные корочки дипломов, но праздновали недолго, всего неделю, потому что сразу после этого Ларик уехал на трехмесячные сборы военной кафедры. Когда он вернулся, его было не узнать. Ни о каком заикании больше и речи не шло. Ларик наконец-то стал по-настоящему взрослым, хотя для Лары, несмотря ни на что, он всегда, с самого первого дня, был таким.               
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          декабрь 2024   


3. Вздох и музыка

***1
    В школьные годы Илья учился в музыкалке по классу скрипки. Но однажды, уже в 11 классе они в гимназии готовили концерт фольклорного народного творчества для выступления на общегородском фестивале. Гимназия заказала красочные костюмы в народном стиле, планировалось пригласить двух стилистов-парикмахеров и визажистов. Но учитель по музыкальному образованию, выполнявший роль хорового дирижера, заболел ковидом. Оставалось всего три дня, хористы очень расстраивались, ведь выбранную композицию они собирались исполнять А-капелла, то есть без музыкального сопровождения. И тогда гимназическая директриса обратилась к Феоктистову, учившемуся в музыкалке на фортепьяно, и к Илье. Феоктистов сразу отказался, а Илья согласился попробовать. К всеобщему удивлению и восторгу у него получилось. Директриса пребывала в восхищении от чувства темпа и ритма у Ильи, а так же от его способности направлять руками самые тонкие изменения в голосах исполнителей, особенно солистов – парня и девочки, певших в унисон, он – юношеским тенором, она – девическим сопрано. 
-Какая великолепная пластика! – восклицала директриса, говоря о движениях Ильи, – Вот что значит скрипка – это ведь как живое существо в руках мастера. 
    После успеха на фестивале Иля надолго задумался, а потом решил, что будет поступать в консерваторию Римского-Корсакова не на факультет музыкально-инструментального искусства по программе "Скрипка, альт", а на факультет композиции и дирижирования. Мама понимала его, а отец удивлялся и спрашивал, не бросит ли сын музицирование на скрипке. Ведь отцу очень нравилось вечерами слушать игру сына. Сам он был далёк от музыки, но всегда благоговел перед классикой и мечтал о великолепной карьере сына как скрипача. Чего может достичь какой-то человечек с палочкой у пульта перед большим оркестром, Аркадий Никандрович даже не представлял. Жена рассказывала ему о великих дирижерах, показывала отрывки из выдающихся выступлений симфонических оркестров под руководством Мравинского, Темирканова, Светланова, Плетнёва, Федосеева, однако муж плохо разбирался в такой сложной музыке. Ему нравились этюды и небольшие пьесы, которые сын играл вечерами для разминки. А что именно исполнял Иля – Бетховена или Моцарта, а может, Глазунова или Глинку, отец понятия не имел и почти не различал их произведения. Для него все это было просто музыкой. Однако Иля клятвенно заверил отца, что не бросит скрипку и будет продолжать совершенствовать своё исполнительское мастерство.
    Летнюю практику после второго курса консерватории Иля проходил в составе студенческой этнографической экспедиции по Ивановской области. Участниками её стали двадцать пять человек, прошедших конкурсный отбор и представлявших университеты трех регионов России: Москвы, Санкт-Петербурга и Иваново. В плане экспедиции было посещение малых городов, таких как Шуя, Палех и Лух с его окрестными поселениями. Под руководством преподавателей студенты-этнографы проводили опросы и общались с местными жителями, собирали фольклорные материалы и сведения о народных традициях, а также фото и видеоматериалы об архитектурном наследии этих мест. В состав экспедиции входили певческие коллективы от трех институтов культуры и один от академии им. Гнесиных. В каждом населенном пункте они должны были устраивать импровизированные мини концерты народных песен, собранных в данном районе для получения мнения местных старожилов об идентичности исполнения. С ними и работал Иля в качестве хорового а-капелла дирижера. Для него это являлось отличной практикой. Его талант в этом виде дирижирования сразу заметили в консерватории, и его наставник предложил кандидатуру Или в состав экспедиции. Иля единственный из участников не проходил отбор, его включили в состав просто по настоятельной рекомендации педагогов консерватории.
    Так Иля впервые оказался в группе, похожей больше на туристов или даже на скаутов, с дисциплиной, утренними построениями, вечерними общими кострами, с проживанием в палатках и готовкой еды в котелках на походных таганках. Раньше он ходил только в походы выходного дня с инструкторами гимназии, и его считали самым неподготовленным к походной жизни учеником. Поэтому он очень переживал о том, как к нему станут относиться в этой разномастной группе. Отвечал за безопасность участников суровый инструктор, бывший военный, указания которого все они должны были строго соблюдать, даже девушки. Группа имела три микроавтобуса, на которых участники посещали удаленные села. От каждого вуза были назначены наставники из числа преподавателей. И только у Или не было наставника. Творческую составляющую Иля обеспечивал себе сам, а в остальном за ним приглядывал тот самый суровый инструктор, которого все называли Терентий. Так и обращались, – не господин и не товарищ Терентий, а просто по имени. Иля всегда запинался при этом. Единственное, что он взял помимо необходимого списка, была его скрипка. Правда, первую неделю он даже из футляра ее ни разу не достал, настолько уставал. Оказавшись в палатке, которую он делил с двумя товарищами, Иля тут же засыпал, едва укрывшись спальником. Товарищи относились к нему по-братски, поэтому он всю практику ощущал себя на подъёме. А ещё ему очень нравилась одна участница из Гнесинки. Она нравилась не только ему, за ней увивались сразу двое, поэтому Иля только ревниво наблюдал за всеми этими играми. Здесь никто не знал его детского прозвища, и все называли его Ильёй. И только Аня, так звали понравившуюся ему девочку, однажды назвала его Иля. А может, он просто не вполне расслышал её у костра, где как обычно стоял приглушенный говор и смех.

***2   
    На каждой стоянке певчие репетировали, а Иля дирижировал. Две группы певчих состояли из пяти человек каждая, а третья – из восьми. Парней в них было всего четверо на три группы. После двух-трех репетиций певчие быстро усвоили, что у Или важны не только взмахи и жесты тактирования – легато, стаккато и т.п., но и вздохи, которые являлись его личной фишкой. При всей их информативности для певчих, девчонки втихаря между собой шептались, что его вздохи очень чувственны, почти как у героев-любовников в эротических фильмах. Один из парней, смеясь, сообщил Иле об этом, но данная инфа никак не повлияла на тактику дирижирования Или, поскольку главным для него являлся результат. А всё говорило о том, что певчие уже с третьей репетиции понимали каждый его вздох намного лучше сложных дирижерских пассажей, в которых студенты, а особенно студентки, пока еще плохо ориентировались. Его вздох шёл сразу за ауфтактом и отделял его на мгновенье от дирижерского удара, который Иля делал сразу после вздоха. В переводе на человеческий язык ауфтакт у Или заменял команду "Внимание!", вздох означал "На старт!", а дирижёрский удар – "Поехали!".
    Через некоторое время вздохи Или стали предметами шуток у костра, и некоторые девочки даже просили его вздохнуть пару-тройку раз, чтобы им лучше спалось с романтическими снами. Иля молчал в ответ и улыбался, что так же придавало ему загадочности и эротичности в глазах участниц.
    Наставники для последующих отчетов снимали на видео каждую репетицию и каждое выступление певчих, и отдельно беседы с престарелыми жителями, которые помнили, как старинные песни и потешки исполнялись в годы их молодости.
    На выступления певчие одевались в старинные наряды, два стилиста трудились над их прическами, а сами участники помогали друг другу облачаться в одежды, сшитые по старинным образцам. И весь процесс наставники снимали и фотографировали. Ну, кроме тех моментов, когда певчие находились еще в исподнем. Хотя несколько кадров без лиц сделали и об этом.
    Особо участники волновались и готовились к празднику Ивана Купалы. Для его проведения группа взяла различный реквизит, также был приглашен профессиональный кинооператор. Проходить праздник должен был на реке Лух, подальше от поселка с одноименным названием. Однако Терентий заблаговременно съездил и под роспись получил разрешение от пожарников на разведение большого костра.
    Иля тоже волновался – его беспокоили всякие намеки девочек, которые готовили что-то типа западни для избранников. Илю особо предупредили, что он один из них. Терентий, видя смятение Или, буркнул ему:
-Не дрейфь, дирижёр, я подстрахую тебя. Девки же только днём все скромные и приличные, а как ночь придет, может и свистопляска начаться. Смотря, кто заводилой станет. В прошлом году целую вакханалию устроили, я еле початые бутылки с вином успевал отбирать. Даже докладная в универ их не пугала, так разошлись. По кустам пар шесть точно шуршали, почитай, почти вся группа. Утверждать не буду, со свечкой не стоял, но звуки еще те разносились. 
-По кустам?! – изумился Иля.
-Ну да, где вино, там и секс. Тем более что летняя ночь и ролевые игры под старину. Кто ж тут устоит и не возбудится?! Так что держись, студент, со мной рядом, далеко не отрывайся. Типа я тебе особое задание дал. Пальцы у тебя, конечно, тонковаты, и руки слишком… плавные, но все же ты ведь мужик как-никак. Отобьёшься, надеюсь.
    Как было не струхнуть после таких рассказов. Иля на всякий случай предупредил Терентия, что плохо плавает и ночью видит не ахти. Терентий только крякнул:
-Я тебе всё сказал.
    За день до праздника вся группа отправилась в Лух, где участники посетили Троицкий собор, а также Успенскую и Воскресенскую церкви, и, главное, пообедали в нормальной столовой и закупились продуктами и спиртным. Наставники делали вид, что ничего не замечают, и сами прикупили себе выпивки и закуски. Старший препод сказал двум другим:
-В конце концов, мы не надсмотрщики, и детишки все уже совершеннолетние, так что и концы в воду. Главное, чтобы травм не было и чтобы в воду пьяными не лезли. Но за это Терентий в ответе.               
    Девчонки постоянно шушукались и смеялись, а одна, самая бойкая со звонким частушечным голосом, сказала Иле на ухо:
-Готовься, красавчик. На Купалу живым от нас точно не уйдешь.
И засмеялась, словно колокольцы рассыпала.   
    А парни, соседи Или по палатке, потирали ручонками и радовались тому, что можно будет нормально оторваться, на всю катушку.
-Ты видел, сколько преподы пива в микрик загрузили и покрепче тоже нехило. Так что веселуха готовится.
-А Терентий? – спросил Иля, – Он же вроде не пьёт?
-Что один трезвенник с такой кодлой алкашей сделает? Он так, для порядка. Ну, чтобы никто с тарзанки в глубину не ухнул и чтобы драки не случилось. А с девками обжиматься никто не запретит.

***3
    Ночь на Ивана Купалу прошла бурно. Иле пришлось много работать с певчими, потом его наперебой тянули купаться, но он сумел устоять перед напором выпивших девушек. Парни из певчих так же отделились от них, и их места заняли студенты этнографы. Даже кинооператор нагрузился вместе с преподами. Но Терентий был начеку, и к утру все расползлись по палаткам. А Иля и двое парней певчих засиделись у большого костра, прогоревшего к этому времени, но не совсем угасшего. По кустам уж точно никто не шуршал, вконец разочаровав Терентия. Он также присоединился к Илье и певчим и ворошил угли, чтобы они снова разгорались.
-Слава богу, все угомонились, не то что в прошлом году, – сказал он. Никто не поддержал его. Иля тоже молчал и смотрел на тлеющий, но то и дело вспыхивающий огонь. На память ему приходили репетиции в гимназии и девочка, певшая чистым сопрано. Он часто думал о ней, хотя даже не знал ее имени. Но её юный облик, вполне соответствовавший чистому нежному голосу, волновал его воображение. И почему я не узнал, как ее зовут? Он ругал себя за это. А потом решил, что даже если и выяснит, как ее имя, это ничего не изменит, ведь он практически ничего о ней не знает, и вполне можно разочароваться и погубить такое светлое воспоминание.
    Однако у него на мобильнике сохранились фото с того фестиваля, и он иногда просматривал их. Иля давно уже сменил смартфон, но перенес на него все свои файлы со старого телефона. Да и времени не так много прошло, всего-то два года. Когда он оставался один, то почему-то думал только о ней – какая она стала, куда поступила, поёт ли сейчас. Особенно запала ему в душу её партия – "Улетай на крыльях ветра" из оперы "Князь Игорь" Бородина. Эту песню она пела уже в музыкальном сопровождении под фонограмму в аудитории, где получасом ранее репетировала с хористами. Кроме неё и руководителя группы в аудитории в этот момент находился только Иля. Про него все забыли, когда хористы ушли, он остался сидеть в самом дальнем углу за наваленными перед ремонтом столами. Кажется, руководитель тогда назвал эту девочку Юлей. Сейчас Иля точно вспомнил тот момент, что привело его в крайнее волнение. Он даже выскочил из палатки и едва отдышался.
    Ночь уже плавно переходила в рассвет, духота ушла, дышалось легко. Иля пошел к реке, над которой стоял туман. За эти два года Юля наверняка изменилась, повзрослела и, возможно, давно уже встречалась с кем-то. Кажется, она занималась пением с частным преподавателем. Наверно, хотела поступать куда-то. Что-то такое он слышал в обрывках фраз хористов, когда уже уходил после репетиции, а потом вернулся и, незамеченный, сел, послушать её пение.
    Здесь, в экспедиции, среди певчих ни одна из девчонок, кроме Ани, ему не приглянулась. Все они были зрелыми сочными девицами и имели сильные голоса. Но Иля не слишком любил исполнения в народном стиле, с перепадом высот – от высоких нот к низким. Он вообще не очень любил хоровое пение, кроме, может быть, только григорианских хоралов и грузинского многоголосья. Но все это были мужские партии. Женские голоса почти никогда не нравились ему, даже пение оперных певиц. Он никому об этом не говорил, но грудные регистры вызвали у него ощущение какой-то животной физиологии, отвращавшей его своей первобытной сущностью. Точно так же развитые женские формы хотя и возбуждали его своим видом, но с другой стороны пугали своей избыточностью. Он почему-то сразу представлял любую грудастую особу потной под одеждой, и брезгливость гасила в нём все призывы плоти. Именно поэтому он никогда не мог понять любителей толстушек. Его идеальным типом были стройные девушки, развитые по возрасту, плоскодонок он также обходил стороной. Однако о сексе с какой-нибудь конкретной красоткой он никогда не мечтал, потому что прекрасно понимал, что реальность разительно отличается от воображаемых образов и полна моментов и деталей, способных убить либидо в зачатке. В вопросах удовлетворения естественных мужских потребностей он пока полностью полагался на природу, а, конкретно, на ночные поллюции, хотя, конечно, иногда ему приходилось мастурбировать, после чего он почти ненавидел себя. 
    Терентий уже не спал, хотя часы показывали 5 утра. Он ходил и собирал раскиданные тут и там пустые банки пива и сложенные под кустами бутылки. Его мешок был уже почти полон. Увидев Илю, Терентий подошел к нему и также посмотрел на реку:
-Ты так ни с кем и не замутил вчера?
Иля поёжился от утренней прохлады и сказал:
-А с кем тут мутить? Я не люблю хабалок.
-Ты всех народниц хабалками считаешь?
-Не всех, а только тех, кто ведет себя так.
-Понятно, ты человек высокого искусства. Трудно тебе в жизни будет. Сейчас девицы огрубели, наглые, курят, пьют, считают себя самодостаточными, мужиков сами выбирают. Чистых и утонченных девочек днем с огнем не найти. Не модно сейчас такими быть. Не в тренде. Но наши, в экспедиции, хотя бы без накаченных силиконом губ и татуировок. Не переношу я этого у девок. Однако ж народницы поют хорошо. Ты так не считаешь?
-Да, хорошо. Я просто не люблю народное творчество. Хороводы эти и обряды…
-Вот как? Почему? Только высокую музыку признаешь? Классику?
-Не только. Есть много и современных достойных авторов.
-А вот скажи насчет девок. Какие тебе нравятся? Интересуюсь я очень.
-В общем-то, никакие.
-Ты часом не из голубых?
-Нет.
-Тогда почему тебя девки не интересуют.
-Есть одна, о которой я думаю. Так что с ориентацией у меня все нормально.
-Ну, слава богу. А то я уж испугался. Не знаю, как вести себя с такими… ну, с геями, то есть. 
-А вы уверены, что среди наших парней все натуралы?
Терентий аж поперхнулся:
-А что, разве нет?
-Это я просто так, – усмехнулся Иля, – Пойду, пожалуй, еще посплю.
Терентий посмотрел ему вслед и продолжил уборку территории.

***4
    После двух дней отдыха участники начали радиальные выезды по окрестным селам Лухского района, и перед каждой поездкой проводили короткие распевки и репетиции. Когда они собрались в Вичугу, Аня села в микроавтобусе рядом с Илей. После первой недели в экспедиции он больше не смотрел на неё, потому что полностью потерял интерес. Всё затмила Юля, а, вернее, его память о ней. Ведь память та ещё искусная маскировщица.
-Илья, – начала разговор Аня, – Я чем-то обидела тебя? Ты словно перестал меня замечать. А ведь поначалу, признайся, я понравилась тебе.
-Аня, прости. Да, понравилась. Но я думаю о другой.
-Думаешь? То есть, ты даже не знаешь, нравится она тебе или нет?
-Пока не понял. Наверно, меня тревожит образ, который я сам создал. Это всё её голос. Чистейшее сопрано.
-Вот как? И кто она? Наверняка учится в таком же вузе, что и мы.
-Я не знаю. Два года назад я дирижировал для хора, в котором она была солисткой, вдвоем с парнем. Я уже в 11 классе учился, а она… кажется, из Москвы к кому-то приехала, ей лет 16 было тогда. В то время я окончил музыкалку по классу скрипки, а хор выступал на общегородском фестивале народного творчества. Их дирижер заболел, и попросили меня. После этого я решил поступать на дирижерский факультет.
-Понятно. И как ее имя?
-Вроде бы, Юля. Я не уверен.
-Юля? – воскликнула Аня, – Юля Иванченко? Колоратурное сопрано чистой воды?
-Ты знаешь её? – удивился Иля.
-Знаю, потому что это моя сестра. Моя фамилия Иванченко.
Иля уставился на свою спутницу:
-Сестра?
-У нас в Питере тётя живёт – завучем работает. Она и позвала Юльку выступить на фестивале.
-Гимназия №***
 -Да, все точно. Только знаешь, уехала она, учится в Италии по гранту. У нее же настоящий талант.
    Иля молчал, автобус потряхивал их на сельской дороге, остальные певчие тоже разговаривали друг с другом и что-то весело обсуждали, так что никто из них не обратил внимания на восклицание Или.
-Но знаешь что, – сказала Аня, – Не могу дать тебе её контакты. Ей нельзя сейчас отвлекаться от учёбы, это её будущее. Так что извини.
-Я и не прошу. Мы с ней не знакомы. Я просто один раз слышал, как она поёт, вот и всё.
-То есть… ты даже не хотел бы встретиться с Юлькой?
-Ни к чему. Ты же сама сказала, что ей учиться нужно.
-А моё меццо-сопрано оказалось никому не нужным, поэтому я и пошла учиться на народницу.
-У тебя тоже сопрано? – удивился Иля.
-Да, тоже. Но таких как я много, а Юлька одна-единственная, неповторимая. И что она тогда пела?
-"Улетай" из Бородина.
-Понятно. Коронка её. Хорошо, что хотя бы не "Соловья" Алябьева. А хочешь, я тоже тебе спою? Вечером или завтра. Партию Леля из "Снегурочки".
-Аня… Ни к чему. Твои подруги нас неправильно поймут.
-Не бойся, я не стану тебя обольщать. Да и вряд ли смогу. Просто хочу узнать твое честное мнение о моем голосе.
-Я не специалист в этом…Но если ты так желаешь…
    Иля был смущён, ему не хотелось продолжать данный разговор. Аня поняла это, замолчала и отвернулась к окну.
-Пойми, Аня, я не хочу сейчас отношений. Тем более что ты в Гнесинке учишься, а я питерский. Окончится наша экспедиция и на этом всё. Зачем начинать что-то всего лишь на неделю-другую?
-Я не говорила про отношения. Но ты прав. Прости и забудь, что я предлагала тебе оценить мой голос.
-Я послушаю…
-Забудь, – сказала она.
Весь оставшийся путь они молчали.
Иля ругал себя последними словами за то, что неосторожно поглядывал в ее сторону. Но ведь за ней сразу стали увиваться три этнографа и один певчий. Почему она выбрала его, он не понимал.      
    Аня отличалась от других народниц. Она была намного стройней большинства участниц, движения её отличались изяществом, тогда как для народниц это являлось недостатком, потому что им приходилось то платочками лихо махать-раскручивать, то ногами притоптывать. И грудь у нее почти не просматривалась, не то, что у других девах – буфера так и выпирали из русских сарафанов. И румянца на её щеках не хватало, ей приходилось наносить макияж для этого. Наставник ставил ее во второй ряд за двумя другими девушками, чтобы так прикрыть от зрителей ее субтильность и слишком интеллигентные манеры. Выручали её умение петь в тон с другими и лицо с правильными чертами, присущими славянским женщинам, без налета европейской утонченности и лоска.
    Иле после просмотра фото Юли приходилось признать, что Аня намного красивее сестры. А ещё в Ане сразу чувствовался ум, в отличие от наивного вида 16-летней Юли.

***5
    После Вичуги и мини концерта, который певчие дали в тамошнем городском парке на концертной площадке, по малым селам в основном ездили этнографы, а из певчих только гнесинцы, поэтому им хватало одного микроавтобуса. Иля также ездил и упрямо садился рядом с Аней. Один раз даже попросил одного этнографа уступить ему место рядом с ней якобы для разговора по поводу предстоящего пения. Он садился, и они ехали молча. Аня старалась не смотреть на него, поэтому уже через пару поездок он решительно взял ее за руку.
-Зачем ты? – спросила она.
-Не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. Ты нравишься мне, как и в самом начале. Прости, что начал тормозить.
-Нравлюсь? Ты же сказал, что о Юльке думаешь.
-Уже нет. Ветреный я, как оказалось, – засмеялся Иля. Аня тоже засмеялась, глядя на него.
-Такие ровные зубки, – восхитился он, – А я с брекетами в гимназии до 9 класса ходил. Таким нелепым уродышем был, все смеялись надо мной.
-А как учился? Хорошо?
-Ну… как сказать. Егэ сдал, но на проходной балл не набрал. Однако меня все равно приняли на бюджет в виду рекомендации из музыкалки. Хотя пришлось сдать экзамен по мастерству.
-Мне интересно, чему и как учат дирижеров? Даже представить себе не могу, – спросила Аня.
-Да почти все то же преподают, что и вам, только по дирижированию отдельно дают материалы и практические занятия, мануальные упражнения и тренировку плеча и предплечья. Ну, и саму технику – ауфтакт, дирижерский удар, различные схемы тактирования и их элементы – легато, стаккато, острое стаккато. Я долго дирижерский удар не мог вовремя подать после ауфтакта, потом, когда научился делать правильный вдох, сразу получаться стало.
-Твои знаменитые вздохи, – засмеялась Аня, – Девчонки без ума от них.
-Что в них такого? Не понимаю, – удивлялся Иля.
-Ты очень эротично вздыхаешь, – смеялась Аня, – Головы всем вскружил.
-Даже не думал о таком. Вздох помогает мне вовремя подать дирижерский удар. А раньше музыканты за него мой ауфтакт принимали и вступали раньше времени. Это большая проблема – кто-то вступил, кто-то нет. Главный дирижерский косяк.
-Под твоим управлением легко поётся, ты превосходно чувствуешь ритм и такт,– убежденно говорила Аня. Ей нравилось, что он в поездках не отпускал ее руку.
-Мне еще многому нужно научиться, – отвечал Иля и внимательно поглядывал на нее.    
    Когда вечером они гуляли возле реки, он вдруг сказал:
-Грустно будет расставаться. Я в Питер, ты в Москву. И подолгу в разлуке жить будет трудно.
-Я ведь в Гнесинское училище после 9-го класса поступила. И учиться мне всего полгода осталось, только выпускной экзамен по мастерству подготовить и сдать.
-Вот как? – удивился Иля,– И какой же общий срок обучения у вас?
-3 года 10 месяцев. И данная практика входит в этот срок.
-Я очень рад, – сказал Иля.
-Не хочешь меня поцеловать? – спросила Аня.
-Давно хочу… просто не решался.
-Ты ни с кем еще не целовался? – удивилась она.
-В губы ни с кем, кроме… Рыжика. Это мамин любимец, бостон-терьер редкого тёмно-рыжего окраса.
-Ну, значит, умеешь, – снова засмеялась Аня. А Иля взял и поцеловал её.
У него было легко на душе, он теперь все время улыбался. Единственное, о чем он на минуту задумывался, так это том, что через две недели они разъедутся в разные стороны. Но ведь существует скайп и видео звонки, так что и грустить нечего! Аня тоже смущенно улыбалась, когда ловила на себе взгляды других участников. Но все сразу понимали, что у этих двоих дело дошло только до поцелуев, тогда как другие крутили мини романы с иной, более приземленной целью. Мини, потому что вряд ли кто из вновь образованных пар собирался после экспедиции продолжать отношения. Иле и Ане их было не понять.
    Даже Терентий переживал. За неделю до общего отъезда он спросил Илю наедине:
-Так вы что же с Анечкой так и разбежитесь после всего?
-Почему? Вовсе нет! – ответил Иля с лучезарной улыбкой.
-Вы ж из разных городов, – сказал Терентий.
-Ну и что? Аня совсем скоро закончит учебу в колледже, и тогда…
-Что? Приедет к тебе?
-Думаю, да.
-Думаешь? То есть, точно не знаешь?
-Мы еще не обсуждали это, но я уверен… От Москвы до Питера не так и далеко. Некоторые на Сапсане на работу ездят туда-сюда. Неделю в Москве, выходные дома в Питере. 
-Какой же ты салага. Такие вещи нужно чётко оговаривать. Ты как мужик должен все решать и разруливать. Или в вашей паре Аня всем руководит?
-Ну… я не знаю пока. Мы все вместе обсуждаем.
-Вы только и делаете, что целуетесь. Ни разу не видел, чтобы вы просто разговаривали.
-Понимаешь, Терентий, не до разговоров нам…
-Понимаю, поэтому и переживаю за вас обоих. Глупые вы еще потому что, шишек пока не набили. Вот тебе сколько лет?
-Двадцать.
-А ей?
-Кажется, восемнадцать с половиной.
-То-то и оно. Считай, дети вы ещё.

***6
    Накануне отъезда, пока сворачивали лагерь под Лухом, Иля и Аня обменялись контактами в сетях, номерами телефонов и даже адресами. Аня была возбуждена и явно расстроена, а Иля её успокаивал и убеждал, что они смогут изредка видеться. И без стеснения целовал. Впрочем, в большом междугороднем автобусе, который заказали устроители экспедиции, еще три парочки целовались. А Терентий поглядывал на них с переднего сиденья с сомнением. Он знал, что вряд ли все они снова увидятся. На Илю и Аню он смотрел с особым сожалением, нравились ему эти двое. Но жизнь и расстояние разлучают и не таких.
    Настоящее расставание началось на вокзале. Тут уже и Иля почувствовал, что кончается их счастливое лето, а Аня заплакала.
    Однако по приезду домой, как только Иля вошел в квартиру, он почувствовал облегчение. Мама суетилась, кормила его, расспрашивала о том, как ему поездка. И он, конечно, рассказывал, а сам усиленно прислушивался к себе и не понимал, почему дома вздохнул свободно, словно путы с себя снял.
-Мама, мне понравилась одна девочка. Мы целовались, – честно сказал он матери. Она удивленно и радостно смотрела на него и ждала продолжения.
-Мы договорились изредка видеться. Она из Москвы. Вы с папой ведь не будете против?
-А что за девочка?
Иля рассказал кое-что об Ане и ее сестре и показал фото на своем мобильнике.
-Конечно, мы не будем против! – воскликнула мама, – Но, надеюсь, у вас не дойдет до секса? Вам еще учиться…
-Не дойдёт, Аня не такая, – ответил Иля и подумал, что, наверно, Аня ждала от него этого шага, а он ничего не предпринял. Именно этот груз давил на него, но он даже представить не мог, как такое осуществить. В палатке? Но он жил там не один. В кустах? Бред собачий. Тогда где? В шатре с походным душем, где участники мылись в светлое время дня? Туда, кажется, уходила одна парочка два или три вечера перед отъездом. Он даже слышал краем уха, как двое заинтересованных парней, шушукаясь, записывались туда по времени у одного самого активного. Но, по мнению Или, это вообще было крайне стрёмно. Одна пара отпрашивалась вечером в Лух, где снимала номер в гостинице, но Иля понятия не имел, как бы вел себя, если бы они с Аней решили сделать так же. 
    Однако этой же ночью он всё понял. Оказывается, он хотел секса с ней, просто загнал эти желания глубоко в подпол, а сейчас они вырвались наружу.
    Иля наконец-то достал флэшку, которую дала ему Аня, и включил комп, чтобы посмотреть запись ее пения. Третья песня Леля… меццо-сопрано, певицы, имеющие такой голос, часто играют роли юношей в опере.
    Это был учебный спектакль в Гнесинке. Он едва узнал её в гриме и мужской древнерусской одежде, с гуслями в руках. А когда она запела, Илю затрясло, ему перехватило горло и стало нечем дышать. Он уже не мог сдерживаться, настолько ярко представил её раздетой…
    Утром он еле встал, настолько измученным ощущал себя. Мать трогала его лоб, но Иля отводил ее руку:
-Я здоров, мама. Просто… очень хочу ее увидеть.
-Илюша, через неделю тебе в консерваторию… Ты же говорил, что вы пока будете общаться в интернете.
-Говорил. Но мне ужасно плохо сейчас… очень плохо, как никогда еще не было. Я не думал, что так будет. Мне трудно дышать.
-Потерпи, ты успокоишься. Так всегда бывает после расставания первые два-три дня. Такой синдром… Даже если расстаёшься просто с друзьями, а ты с девушкой расстался…
-Я поеду к ней, сегодня!
-Илюша, опомнись. У нее родители, они не поймут…
-Не могу я, мама! Переведи мне денег на карту, я сниму там номер в гостинице. Обещаю, вернусь к началу учебы.
-А она? Ждет тебя? Вдруг у нее дела? Ты хотя бы позвони ей, что приедешь.
-Не стану. Она и так плакала, когда мы расставались.
    Под ногами Или крутился Рыжик и потяфкивал, наблюдая, как сын хозяйки быстро собирает вещи в дорожную сумку. Иля взял все самое необходимое и даже поел, хотя до этого куска не мог проглотить. В нём словно включился генератор. Мать завернула ему кое-что для перекуса, а потом смущенно спросила:
-Но ты ведь умеешь пользоваться презервативом?
-Конечно, мама, мы с пятого класса в гимназии все это давно на бананах отрепетировали на уроках полового воспитания. 
-Как с пятого класса? Вам же всего по 12 лет было?
-Самое время. Уже через год некоторые попробовали всё в  натуре.
-Господи! Но ты ведь не такой?
-Был не такой. Но теперь… Всё, я поехал, а то на Сапсан опоздаю!

***7
    Пока Иля ехал в Сапсане, у него получилось забронировать номер в отеле недалеко от адреса, указанного Аней. Фактически, не созвонившись с ней, он ехал в неизвестность. Она ничего не рассказывала о своей семье, кроме упоминаний о сестре. Как Юля смогла оказаться в Италии, кто организовал для нее поездку туда и кто оплачивал ее обучение, наверняка не дешёвое, оставалось вопросом. Аня вроде говорила, что был грант. Иля понятия не имел, как получают гранты, и что для этого нужно, потому что никогда не интересовался чем-то подобным. Его семья далеко не бедствовала, он учился в элитной гимназии. Но если Юля поехала учиться в Италию, значит, именно родители обеспечивали ее за границей. Наверняка грант выделялся только на оплату обучения. Однако Иля помнил, что Аня в экспедиции одевалась очень просто, далеко не в модные обновки, что было бы логично для молодой девочки, поехавшей с группой, где присутствовали парни. В отличие от других участниц, было видно, что она привыкла к скромности в одежде. В лагере он не придавал этому никакого значения, но теперь думал об этом. Потому что хотел предварительно создать всю картину ее жизни. Аня даже близко не казалась избалованной дочкой обеспеченных родителей. И почему она с каким-то отчаянием произнесла тогда, что Юле выделили грант, потому что она настоящий талант? Когда он услышал пение Ани, она показалась ему не менее, а даже более талантливой, чем сестра. Наверно родители обожали и боготворили младшую дочь, а старшая всегда оставалась в тени.
    Он безумно хотел ее обнимать. И ругал себя последними словами за то, что мог быть таким сдержанным рядом с ней. Ёлыыы! За ручку держал, когда нужно было сильней обнимать и жарче целовать! У него перед глазами стоял нежный и прекрасный мальчик Лель, поющий живым чувственным голосом. И под его одеждой пряталось стройное девичье тело, которое сейчас он так желал.
     Иля успел на 11-часовой поезд и после обеда уже прибыл в Москву, после чего с Ленинградского вокзала поехал в отель. С Аней он хотел связаться уже после заселения в номер и приведения мыслей в порядок. Он не часто ездил в Москву, не было необходимости. Лишь на день рождения двоюродного брата, но сейчас не собирался ему звонить, несмотря на то, что дружил с кузеном, старшим по возрасту. Тот уже женился и жил отдельно от родителей. Но Иля не хотел даже просто посоветоваться с ним. Сейчас ни мать, ни брат, не могли ничего ему сказать, потому что они не знали Аню. Все остальное – её фото и его слова о ней ничего не значили. И сам он пока ничего не значил, несмотря на желание, которое привело его сюда. Он должен был увидеть её и ощутить. Только тогда всё могло приобрести смысл. Но не только увидеть, ему требовалось услышать её, как музыку – со всеми нюансами. Поскольку так он воспринимал любую звучность – как проявление осознанной телесности, не композитора, написавшего эту музыку и не исполнившего её музыканта. Он воспринимал музыку своим телом на уровне физиологии.
    Оглядев номер, он кивнул сам себе – хорошо. Чисто и светло, есть плотные шторы блэкаут, для того, чтобы отделиться от мира, есть выход на лоджию с неплохим видом на парк. Он спустился и пообедал в ресторане отеля, осмотрелся и остался доволен. Ничто не нарушало теперешнего состояния его души и не мешало тем чувствам, которые горели у него внутри.
    Иля заказал напитки и легкие закуски в номер, сел и стал думать, что делать дальше. Но вдруг его телефон зазвонил. Это была Аня. Голос ее срывался от сильного волнения:
-Иля, прости, что звоню… Но мне нужно тебе сказать, или у меня сердце разорвётся в груди. Можно я приеду к тебе? Хотя бы на полдня, на два часа… просто увидеть, ничего больше.
    Иля на мгновенье задержал дыхание, потом вздохнул как перед дирижерским ударом и сказал:
-Анюта, я уже жду в отеле***, встречу тебя внизу на входе.
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2025   


4. Взрыв и стон

***1
    Ваграм только в детстве и в юности оправдывал значения своего имени – стремительный тигр. Сейчас его скорее можно было назвать молчаливым и суровым Мэйн-куном. Нечёсаный и небритый в выходные дни он вполне мог сойти за такого кошака. А Марго всегда говорила, что терпеть не может котов за их самодостаточность и отстраненность от людей, рядом с которыми они живут. Именно этим она и объясняла ему свой побег в Швецию, откуда не возвращалась уже шесть месяцев, хотя обещала вернуться через три. Поэтому их дом постепенно, но верно приходил в упадок. Ваграм равнодушно смотрел на копившийся мусор и раскиданные вещи. Все это раз в месяц убирала мать, которая ругала Ваграма на чём свет, но которая так же не понимала Марго, фактически бросившую Ваграма на произвол судьбы. Он уезжал на работу рано утром и возвращался поздно вечером. Если бы не соседка, которая по договоренности с матерью Ваграма приносила ему домашнюю еду, он питался бы одним чан-рамёном и растворимым картофельным пюре с тушёнкой. Мать хорошо платила соседке за стряпню и за то, чтобы та докладывала ей все о Ваграме. Но докладывать было почти нечего. Он не пил, женщин и друзей не приводил, ночевал дома. Просто идеальный брошенный муж.
    А ведь первое время после того, как Ваграм и Марго поженились, от них только искры летели. И самой лучшей подруге Марго говорила:
-Он просто неистовый. Я так счастлива с ним.
Остальные всё видели без слов – их пара казалась неразлучной. Многочисленные друзья и знакомые Ваграма завидовали ему, как и подруги завидовали Марго. Он был моложе ее на пять лет, высокий, сильный, светлокожий, темноволосый, но не чернявый. Красивый 20-летний парень-мечта.    
    Поклонники Марго ревниво поглядывали на этого счастливца, а девчонки, имевшие виды на Ваграма, кривили губы при виде его жены, потому что не могли сравниться с ней ни в чем, хотя она и была старше его. Но сказка длилась недолго, всего два года, как раз до момента защиты Ваграмом диплома в универе. Как только две семьи отпраздновали это событие, и тесть торжественно объявил, что принимает Ваграма к себе в фирму, Марго сообщила о своем отъезде. Она подписала контракт на работу в модельном бизнесе и улетела в Швецию на три месяца, которые длились дольше уже почти в два раза. Но вначале члены обеих семей восприняли это известие хорошо, ведь контракт был очень выгодным и мог позволить Марго в будущем открыть свое собственное модельное агентство.               
    Никто из общих знакомых Ваграма и Марго ничего толком не знал, но поговаривали, что Марго наверно нашла кого-то. Про Ваграма все помалкивали, зная его верность и преданность любимой жене. Все усугублялось тем, что он даже с друзьями молчал как рыба. Его мать звонила невестке, но та отвечала, что продлила контракт, поскольку ей предложили еще один курс обучения на выгодных условиях. Свекрови нечем было крыть, ведь Марго зарабатывала даже во время своей учебы по контракту. О Ваграме Марго сказала его матери:
-Не вернусь, пока он не изменится. Я выходила замуж за мужчину, а не за кота. Так ему и скажите.
    Ваграм выслушал мать и ничего не ответил. Она кричала, требовала поговорить с ней, а он сидел, опустив голову и молчал.
-Объясни, что у вас произошло? Почему ты так изменился? – умоляла его мать со слезами, зная, что он всегда боялся женских слёз. Он не выдержал и рассказал ей кое-что.
-И из-за этого она не возвращается уже полгода? А ты сам? Что чувствуешь? Человек не может изменить свой темперамент по собственному желанию, все это временно, виноват стресс. Ты должен его преодолеть. Хочешь, пойдем к психотерапевту? Я договорюсь, у меня есть знакомая. Не захочешь к женщине, найдем мужчину!
-Мама, ты не понимаешь… Я же чуть не убил её.
-Глупости! У женщин такое бывает, наша природа такова! И Рита почти сразу пришла в норму. Ты ни в чем не виноват, это физиологический процесс.
-Нет, виноват, потому что… она стонала, а я не мог остановиться. Хотя должен был!
-Стонала? А раньше такого никогда не было?
-Было, но я не обратил внимания на то, что тот раз в ее стоне… имелись нюансы…
-Господи, да какие еще нюансы?! Если бы ей реально было больно, она оттолкнула бы тебя, крикнула бы, вырывалась бы. Но она так не сделала, потому что…
-Потому что любит меня и не хотела прерывать… А потом была целая лужа крови. Такова ваша природа? Я хотел умереть после этого. Лучше нам жить раздельно, она правильно сделала, что продлила контракт.
-Ваграм! Ведь потом у вас все было нормально? Просто ты стал сдерживать себя, а это неправильно. Она хочет, чтобы ты стал прежним. Все котом тебя называет…
-Мама, я не могу! Если такое повторится, я просто убью себя.
-Сынок, прошу тебя, пойдем к психологу, я найду самого лучшего!

***2
    Для начала свекровь позвонила сватье, они встретились в ресторанчике и даже выпили.
-Оля, я о наших детях хочу поговорить, – сказала мать Ваграма, на что Ольга Дмитриевна сразу погрустнела:
-Я сто раз разговаривала с Ритой, но она только плакать начинает.
-Рита? Плакать? – изумилась Наира, – Никогда не видела ее плачущей.
-Да, Рита редко плачет. Но сейчас она реально страдает. Я даже переживаю, как бы это не отразилось на ее здоровье.
-Вот… Давно хотела расспросить, что у нее со здоровьем? И что за кровотечение тогда случилось?
-Ааа, вот ты про что. Тогда не произошло ничего экстраординарного. Как бы объяснить… Все это случилось из-за противозачаточных таблеток. Во время секса вылилось то, что накопилось за сутки. 
-Накопилось?
-Да, небольшой гормональный скачок, из-за него шеечная слизь стала слишком густой и задержала нормальное излитие месячных в срок. Врачи сказали, что ничего опасного для здоровья нет, но посоветовали Рите отказаться от противозачаточных пилюль.
-Как же они с Ваграмом теперь будут предохраняться? Она же не приемлет презервативы?
-Не знаю. Рита мне больше ничего не говорила. Ты же знаешь, какая она упрямая.
-Знаю… Но что мне делать с сыном?
-Рита ведь ему все подробно объяснила. Странно, что ты до сих пор не в курсе. Понятно, что вид целой лужи крови кого угодно испугает, но ведь в итоге все хорошо.
-Он решил, что стал причиной кровотечения у Риты и хотел умереть.
-Но потом у них ведь все пошло, как и раньше.
-В том то и дело, что нет. Он стал сдерживаться в сексе изо всех сил, опасаясь снова навредить ей, а она сказала, что не вернется, пока он не изменится и не станет прежним. И мне сказала, что выходила замуж за мужчину, а не за кота.
-За какого еще кота? – изумилась Ольга.
-Ваграм сильно страдает без нее, – сказала Наира и выпила стопку ликера.
-Я с мужем поговорю, он на нее имеет влияние. Меня она никогда не слушалась,– ответила ей Ольга, – Рита как женщина должна во всем поддерживать своего мужчину. Это мы избаловали её, она привыкла, что всё и всегда происходит так, как она хочет.
-Но и Ваграм должен справиться со своим страхом, – поддержала сватью Наира.
После этого мамаши допили бутылку дорогого ликера и решили найти для Ваграма хорошего психолога.
    Муж Ольги выслушал жену молча, потом прикинул свой рабочий график и сказал:
-По телефону или скайпу с Маргошей бесполезно что-то решать. Но такими темпами она разрушит свой брак. Поэтому я полечу к ней в Стокгольм на день-два, а оттуда отправлюсь в Будапешт по своим делам. У меня как раз запланирована командировка туда. А вы с Наирой действуйте, как решили. Насчет хорошего специалиста я узнаю и сообщу тебе.    
    Петрос владел половиной акций фирмы, которую они учредили с другом еще десять лет назад. Фирма быстро набрала обороты и сейчас процветала благодаря напряженной работе совладельцев, а так же их близких и дальних родственников. Петрос как исполнительный директор очень избирательно принимал кого-то в штат и сторонних людей нанимал только для работы на вспомогательных производствах. Основной деятельностью фирмы являлись поставки из Венгрии фармацевтической продукции, а также совместные разработки и производство новых лекарств. Ваграм работал ведущим логистом фирмы, и тесть был весьма доволен им как работником. И, конечно, Петрос прекрасно видел, что сейчас зять плохо переносит разлуку со своей своенравной женой. Он уже несколько раз делал Ваграму замечания, чтобы тот вовремя стригся, брился и приходил на работу в строгой офисной одежде.
    Когда Ольга рассказала мужу суть проблемы, Петрос очень напрягся. С одной стороны он обожал единственную дочь и всегда баловал ее, как мог, но с другой – очень не хотел потерять такого зятя как Ваграм. И главным для Петроса являлось искреннее чувство Ваграма к Марго и его абсолютная преданность ей. К тому же зять был блестящим выпускником Техноложки и практически сходу влился в коллектив и начал работать, показывая высокий профессионализм, несмотря на свою молодость.
    Петрос выполнил свое обещание жене и нашел психолога, работающего как раз в сфере сексуальных расстройств, имеющего прекрасные отзывы пациентов и коллег. Естественно, Петрос был острожен и аккуратен в своих поисках, чтобы ни одна душа не узнала о деликатной проблеме его зятя и дочери. И сам пока не стал говорить с Ваграмом на эти темы. Данными вопросами занималась мать Ваграма, и только его отец пребывал в счастливом неведении. Наира не посвящала мужа во все это, поскольку он как махровый технарь и производственник был очень далек от подобных вопросов, ибо, будучи обладателем горячего темперамента, никогда не имел проблем в сексе, а о всяких деталях женской физиологии знать ничего не хотел. Как было такому объяснить, что Ваграм услышал какие-то нюансы в стонах Риты. У Ашота мозги бы переклинило от этой информации.               

***3
    Когда Ваграм впервые увидел Марго, он на время потерял ориентацию в пространстве. Всё словно исказилось, предметы и люди мгновенно отодвинулись куда-то за очерченный круг, и внутри него он остался наедине с этой девушкой, которая смеялась над ним. Хотя он не делал ничего смешного, просто смотрел на нее широко раскрытыми глазами и кончиком языка облизывал пересохшие губы. Вполне понято, что выглядело это слишком плотоядно, хотя в тот момент он не ощущал откровенного животного желания. У него в мозгу шумел весенний ветер, который словно перебирал молодую поросль на деревьях, а перед глазами стояла полупрозрачная пелена, как если бы его взгляду видеть все в подробностях мешали лепестки, облетающие с отцветающих яблонь.
-Откуда этот высокий школьник? – смеялась Марго, обращаясь к своим друзьям, с которыми пришел Ваграм.
-Не обижай мальчика, он уже большой, ему сегодня целых 20 лет исполнилось, – ответил тогда Годар, самый старший из их компании, – Третий курс физмата, сама понимаешь, умный мальчик, очень умный. Глупого я бы тебе не привел.
Они говорили о нем, хотя он стоял рядом, но ему было безразлично, как представляет его Годар своей давней подруге.
-И как тебя зовут, умный мальчик? – рассмеялась Марго, а Ваграм ответил, словно на экзамене:
-Ваграм Канакян.
Годар взял его за руку и подвел к Марго:
-Имей в виду, имя Ваграм – это стремительный тигр, а фамилия Канакян означает – золото. Так что отдаю тебе в руки этот самородок. Прими и полюби его, он чист аки стёклышко. От сердца отрываю, потому что для тебя мне ничего не жаль.
    Потом все они шли куда-то по огромному вестибюлю, весело обсуждали что-то и смеялись, после чего оказались в шикарном ресторане отеля и там почти три часа отмечали получение Годаром степени магистра архитектуры и контракт, по которому его уже приняли в известную строительную фирму. Ваграма усадили рядом с Марго, и он боялся громко дышать, хотя ему реально не хватало воздуха.
    После тостов за Годара, все стали поздравлять с днем рождения Ваграма, а он слова не мог произнести, потому что не отрывал глаз от Марго, сидящей рядом с ним. Она с улыбкой взяла его за руку и сказала:
-Перестаньте его смущать. Согласна, беру его себе! Довольны?
Компания одобрительно загудела и все подняли за это тост.
-Ваграм, не молчи! – сказал Годар, стоя с наполненным фужером, – Ответь, нравится ли тебе девушка, взявшая тебя за руку?
-Да, – еле смог произнести Ваграм.
-Тогда поцелуй её!
Ваграм посмотрел на Марго и поцеловал ее руку.
-Нет! Нет! Нет! Мы ждем настоящего поцелуя! – крикнул Годар, и остальные дружно его поддержали:
-Целуй! Целуй! Целуй!
Ваграм видел, что Марго улыбается, поэтому наклонился и припал к ней губами. Что происходило после этого, он не запомнил. Через полчаса Марго увела его из ресторана куда-то в тихое место вестибюля, где они снова целовались. Так началась их любовь. Кто она и откуда, в тот момент он понятия не имел. Но Годар близко общался только с самыми лучшими женщинами, хотя ни с одной из них пока так и не завел отношений.   
    Когда Марго уже уводила Ваграма за собой к выходу, Годар нагнал их и сказал ей:
-Позаботься о нём, Рита. Ты же видишь, он не в себе, настолько поражен твоей красотой.
-Я в норме, – произнес Ваграм, – Не считай меня ребёнком!
-Хорошо, хорошо, – засмеялся Годар, – Я рад, очень рад. Поцелуй Марго – это мой подарок тебе на день рождения! Не упусти своё счастье.
    Целый месяц после этого Ваграм находился в постоянном опьянении, хотя не пил алкогольных напитков. Он не пришел в себя даже после того, как они расписались. Родители Риты беспокоились о слишком коротком периоде их знакомства и о том, что жених слишком молод, но дочь заявила, что впервые так влюбилась и никому не позволит вмешиваться в ее отношения с Ваграмом. Петрос быстро сдался, поскольку тогда сразу положил глаз на Ваграма с целью получить хорошего специалиста в свою фирму.
    Сразу после отъезда Петроса Ольга и Наира отправились к психологу для предварительной беседы. Из всего услышанного этот доктор задал лишь один уточняющий вопрос:
-Вы сказали, что Ваграм осуждает себя, потому что не учел нюансы в стонах своей жены. Я правильно вас понял?
-Да, он именно так объяснил мне то, почему не может теперь стать прежним и корит себя за это, – ответила Наира.
-Возьмём это за основу, – кивнул психолог и что-то пометил у себя в блокноте.
-Нюансы? – удивилась Ольга, – Разве могли они повлиять на что-то? Мужчины редко способны хоть что-то заметить, а тут какие-то нюансы.
-Доверьтесь мне, – улыбнулся психолог какой-то странной улыбкой.
    Когда они вышли из его кабинета, Ольга спросила Наиру:
-Тебе не показалось, что этот психолог очень похож на маньяка?
-Но ведь его нашел твой муж. Абы кого он не стал бы тебе советовать,– неуверенно произнесла Наира.
-Как-то не по себе. Почти как парфюмер, только здесь не запахи, а нюансы звуков. У меня даже мурашки по телу побежали.
-Да просто выглядит он очень сексуальным. Признайся, тебя именно это заинтриговало. Представь, как этот сексолог общается со своими клиентками – таким же вкрадчивым голосом. Интересно, женат он или нет, и стонет ли его жена во время секса? 
    Они засмеялись и вышли из клиники.

***4
    Наира дала сыну визитку психолога и сказала:
-Отец Риты нашел его для тебя, так что не вздумай увильнуть. Твоя проблема чисто психологическая. Кстати, Марго ведь отвергает презервативы, как же вы обходились без них после того, как она перестала принимать противозачаточные пилюли?
-Естественным методом, – ответил Ваграм.
-Понятно. Тогда чего же она хочет от тебя, какой страсти-мордасти, если ты вынужден контролировать себя, чтобы не упустить момент?
-Как ты не понимаешь, я не могу обсуждать с тобой такие вещи!
-Я твоя мать! Со мной ты можешь быть откровенен. Кто как не я поймет тебя? Мы современные люди, что здесь такого?
-Хорошо. Давай, я так же начну расспрашивать тебя о том, как вы с отцом занимаетесь сексом? Мы же современные люди!
-Это совсем другое, мы твои родители!
-Я взрослый мужчина, и со своими проблемами разберусь сам, мне не нужна для этого заботливая мамочка.
-Скоро уже полгода будет, как ты разобраться не можешь! Я прошу тебя, посети психолога. Петрос его специально для тебя нашел.
-Что у нас за семья? Все и всё знают, как я спал со своей женой. Да уже от одного этого импотентом можно стать!
-Обещай!
-Ладно, схожу. Тогда вы все отстанете от меня?
-Петрос через день полетит в Швецию, будет разговаривать с дочерью. Пора ей вернуться домой. Поэтому ты должен разобраться со своей проблемой.
    Ваграм редко злился, а на мать вообще впервые. Но против тестя не мог восставать, поэтому созвонился с психологом и днем в обеденный перерыв посетил его. Этот странный тип задал ему много вопросов, по мнению Ваграма совершенно далеких от того, зачем собственно он и пришел к этому специалисту. О детских страхах, о наличии гемофобии, о чувстве ответственности.   
-Для получения моих рекомендаций вы должны быть со мной откровенны, – сказал психолог и внимательно посмотрел на Ваграма.          
-Я честно ответил на все ваши вопросы. Что ещё?
-Да, вы ответили. Но не упомянули главное свое желание, которое и диктовало вам то, как вести себя с женой во время секса.
-Мое главное желание – доставлять ей максимум удовлетворения и ничем не провоцировать у нее никаких проблем со здоровьем, – ответил Ваграм.   
-Не нужно злиться на меня, я хочу вам помочь.
-Я не злюсь!
-Давайте, я озвучу вам ваше подсознательное желание, а вы ответите, прав я или нет. Иначе наш разговор будет совершенно непродуктивным.
Ваграм молчал.
-Так что? – спросил психолог.
-Но это останется между нами? Вы не расскажете об этом моей матери?
-Конечно, нет. Мой пациент – вы, взрослый, дееспособный мужчина.
-Хорошо, говорите, – произнес Ваграм и сжал зубы.
-Ваше желание вполне естественно, вы не должны его стыдиться и скрывать. А вы только и пытались делать это после происшествия с кровотечением у вашей жены. Вы хотите, чтобы ваша жена родила вам ребенка.
    Ваграм сделал движение, словно пытался встать, но тут же осадил себя. А психолог продолжил:
-Пока стать отцом вы не вполне готовы, главной вашей целью является привязать к себе жену. Но своими действиями вы добились обратного. Поймите, я на вашей стороне.
-Я… не хотел быть нужным ей только для страстного секса…
-Понимаю. Вы очень сильно ее любите.
-Да, люблю. Но ее желания… она старше меня, однако явно не хочет пока рожать, все время принимала противозачаточные пилюли. Хочет самостоятельности в бизнесе, собирается открыть своё модельное агентство. Как с этим бороться, я не знаю. А моей матери она сказала, что если я не стану таким, как прежде, страстным любовником, то она не вернется ко мне. И мы уже полгода в разлуке. Она считает, что я стал слишком сдержанным в сексе из-за страха после того случая…
-Понимаю. Есть лишь один выход из создавшейся ситуации – вы должны принять мужское решение и откровенно ей обо всем сказать. Тем более что терять вам нечего, вы и так разлучены с ней сейчас. Решите для себя, кем вы хотите для нее быть – оставаться мальчиком-любовником или же стать мужем и отцом ваших совместных детей.
    Ваграм вышел от психолога с полным хаосом в голове. Позвонил на работу и сказал, что вернется сразу после того, как поест. И пока обедал в ресторане рядом с офисом, все для себя решил. Он не хотел никому в семье открывать своих мыслей – ни матери, ни тёще с тестем. Отец, возможно, понял бы его, однако после женитьбы он совсем отдалился от него. А ведь отец сказал ему еще на свадьбе, чтобы был мужчиной, а не мальчиком.
    Ваграм написал отцу, что хочет встретиться тет-а-тет. Ашот тут же перезвонил ему:
-Наконец-то ты созрел. Нам давно пора поговорить серьезно, по-мужски.

***5   
    Марго встретила отца в аэропорту и повезла его к себе в студию. По дороге они оба молчали, не хотели разговоров при водителе. Потом пообедали в кафе, и там Марго спросила: 
-Ты ведь из-за Ваграма приехал?
-Дочь, не пора ли тебе вернуться? Он очень страдает в разлуке, – ответил отец.
Марго какое-то время задумчиво смотрела в окно, но потом стала говорить:
-Папа, ему 23, мне уже 28, и он стал слишком сдержанным в постели. Что прикажешь думать? Испугался за мое здоровье? Нужно быть честной, я просто перестала возбуждать его как раньше. Поэтому я срочно заключила контракт и уехала, чтобы случайно не забеременеть. Мне ведь теперь нельзя принимать противозачаточные, а на латекс и полиуретан у меня аллергия. Я хотела дать ему время, и за эти полгода он наверняка уже все решил для себя. Найдет себе кого-то и захочет развода, удерживать не стану. Но и ты не держи его в своей фирме, если решит уволиться.   
-А ты сама хочешь родить?
-Конечно, хочу, папа! Но он так молод! Я ждала, когда он окончит учебу, получит диплом, начнет работать. А тут это кровотечение…   
-Он любит тебя! Ни с кем даже близко все это время не общался. Я бы знал! И ты… расцвела, стала  лучше, чем была в 18 лет. При чем тут твой возраст? Но главное не это. Видела бы ты его сейчас. Он словно в воду опущенный, я уже замечание ему делал, чтобы стригся и брился вовремя. Совсем он на себя рукой махнул. Если бы кем-то интересовался, по-другому бы вел себя.
-Он слишком порядочный, – возразила Марго.
-Мать говорила, что у него комплекс сформировался после того случая, – сказал Петрос.
-Пап, глупости все это! Если бы его так напугала тогда кровь, у нас вообще с ним после этого не было бы секса. А он у нас был! Мало того, этот кот всеми силами сдерживался. Понимаешь?! То есть, у него не пропало желание, он просто что-то в уме затаил.
-И какой выход?
-Я поговорю с ним. Дистанционно, чтобы он не видел, как мне тяжело. Я так хотела верить, что по-настоящему нужна ему. Но я предложу ему расстаться, освобожу его от повинности сохранять мне верность.
-Рита! – воскликнул Петрос, – Не руби с плеча! Лети в Питер, увидься с ним.
-Мне трудно. Если я увижу и пойму, что он хочет уйти от меня, моя гордость будет раздавлена.
-Но другого пути нет! Нельзя все время прятаться здесь. Завтра же отправляйся домой. И держи меня в курсе. Если он… захочет развода, я не смогу оставить его в фирме, как бы он ни был мне нужен там. Через два дня я тоже вернусь в Петербург, там и встретимся.
    Марго не находила себе места. Она сто раз представляла, как Ваграм уходит от нее к другой, какой-нибудь совсем юной девочке. Ее контракт закончился еще два месяца назад, новый она не заключала, а всем сказала, что продлила его. Марго просто осталась в Стокгольме и занялась подготовкой новой коллекции одежды, так что без дела не сидела. Встречалась с новыми друзьями, посещала модные показы, гуляла по городу. А ночами плакала и пила снотворное, чтобы не думать о Ваграме. В уме она прокручивала множество сценариев своей дальнейшей жизни без него, но все завершалось новыми слезами. Единственный человек, с которым она поделилась своими сокровенными мыслями и сомнениями, был Годар, старый и проверенный друг еще по универу. Но Годар даже думать не хотел о том, что Ваграм мог остыть к Марго.
-Это невозможно! Я знаю его с детства! – уверял ее Годар, – Он сто процентный однолюб. Ни в школе, ни в универе, ни на кого не смотрел, все в облаках где-то витал. Это ж чистая душа! Ты для него единственная! Поверь, Марго, он любит только тебя одну. 
    И вот теперь она решилась. Собрала чемоданы, заказала билет, сообщила Ваграму о своем  возвращении и через день улетела в Питер.
    Петрос вернулся домой днем позже, и первым вопросом его было:
-Где Марго?
Ольга ответила:
-Откуда я знаю? Прилетела, отзвонилась, что ее встретил Ваграм, и с тех пор о них обоих ни слуху, ни духу. Телефоны отключены, дверь никто не открывает.               
-Как это?
-А вот так. Наира ходила, и я ходила. А Ашот сказал, чтобы мы со своими куцыми куриными мозгами не лезли к молодым.
-Так и сказал? Ашот? Ты ничего не путаешь? – спросил Петрос, потом позвонил на работу, где ему сообщили, что его зять взял три дня в счет отпуска.
-Ты меня кормить собираешься? – спросил Петрос жену.
-Потоп, землетрясение, война, а для тебя обед должен быть по расписанию, – огрызнулась она, накрывая на стол.
-Конечно, – ответил Петрос.
-А вдруг он придушил ее там? – спросила жена с тревогой в голосе.
-Вернее, она его, – кивнул Петрос и принялся за еду.
    После плотного обеда он закрылся у себя в кабинете и позвонил Ашоту:
-Сват, куда детишки пропали?
Ашот засмеялся в ответ:
-Любовь у них, как и предполагалось. Я своему мозги накануне вправил, чтобы дурью не маялся и быстрей ребёнка зачал. Полагаю, этим они оба сейчас и занимаются.
-Ты уверен? – спросил Петрос.
-Уверен. Он тут чуть слёзы мне не лил – люблю, обожаю, а она… И наши две курицы масла в огонь подливали, психолога какого-то нашли. Ты, что ли, им помог с этим?
-Я. Моя такое мне наплела, кто бы не испугался? Невроз, комплекс вины, утрата либидо…
-Либидо? Это ещё что за зверь такой?
Тут они оба расхохотались и договорились вечером встретиться в ресторане, чтобы хорошенько выпить по-родственному.    

***6
    На следующий день дочь позвонила своим родителям, а сын – своим. Оба семейства облегченно вздохнули и решили отметить воссоединение влюбленных на даче с шашлыками. Поэтому вовсю закипела работа. Была пятница, Ольга и Наира занимались продуктами, Ашот мариновал мясо, а Петрос ездил по специализированным магазинам и покупал вино. К вечеру все было готово и сваты на двух машинах увезли все это на юг области в коттеджный городок, где находилась дача. За два предшествующих года на участке появился уютный флигель, в котором всегда селились Марго с Ваграмом. Родители размещались в большом доме и обычно засиживались за столом за полночь, тогда как молодые уходили к себе намного раньше. Приглашали и гостей, друзей и знакомых. Тогда на весь участок звучала музыка, а позже, после вина и шашлыков порой начинались песни и танцы. И тогда все звали Ваграма, который умел мастерски танцевать лезгинку, потому что в школьном возрасте учился в танцевальном кружке.
    Молодые приехали на следующий день к обеду, когда стол уже ломился от еды и напитков. Ольга и Наира переглядывались и нарадоваться не могли, а Ваграм не отпускал руку Марго и всюду следовал за нею.
    К вечеру ожидали в гости родственников, имевших коттедж в соседнем поселке, поэтому обе хозяйки суетились и готовились к этому. Но ни Ольга, ни Наира, так и не смогли пока пообщаться со своими детьми. Ваграм и Марго надолго ушли гулять к озеру.
-А я запасливый, – похвалился Ашот и достал из шкафа старый большой бинокль, протер линзы, уселся на крышу флигеля и начал искать детишек.
-Ура! Вот они где! – крикнул он.
-Дай посмотреть! – откликнулась его жена.
-Погоди, погоди, самое интересное сейчас – целуются наши голубки.
Наира, забравшись по приставной лестнице под самую крышу, дергала его за ногу, но Ашот не сдавался.
-Отцовское слово – самое веское! Что вы там кудахтали со своим психологом? А я поговорил с сыном, и всё наладилось!
-И что же ты ему сказал? Очень интересно! – воскликнула Ольга.
-Это был мужской разговор, и женщинам знать об этом необязательно. Но ведь итог налицо! Признайте это!
-Ладно, признаем. Хватит глазеть, слезай и выпьем, – радостно смеялся Петрос,– А то гости скоро нагрянут, нам может не достаться. Хотя я затарился, но раз на раз не приходится. В прошлый приезд еле хватило.
    Утром молодые уехали, а потом Петрос куда-то звонил и с кем-то договаривался. Оказалось, что Марго и Ваграм захотели отдохнуть на море. Поэтому родителям почти ничего не удалось узнать из первых рук. Им пришлось довольствоваться только тем, что они видели.
    Отправив дочь и зятя в Сочи, Петрос с Ашотом продолжали пить еще три вечера уже дома в городе под душевный разговор.
-Дочка у тебя красавица, загляденье. Так что я своему сыну сказал – ты такую нигде и никогда больше не найдешь. Только, Петрос, с бизнесом ее подумать бы нужно. Если вдруг потомство… не до этого ей будет.
-Мы решим это, не переживай. Лишь бы у них все было хорошо. А бизнес ее… Она в Швеции три альбома коллекций одежды нарисовала. Не зря училась. В этом и заключается ее бизнес – создание авторских моделей. Наймет еще модельеров, дизайнеров, портных, стилистов, и дело пойдёт. Рита не сможет дома сидеть без дела. Родит или нет, там видно будет. Может, отложат они это пока, лезть к ним нельзя, теперешние детки не то, что в наше время были. Сами все решают. А послушать родительского совета – это если захотят.
    Через три недели молодые вернулись домой, и Ваграм вышел на работу. А Марго пока общалась с подругами и бывшими однокашниками по универу. Годар во всем помогал ей, и они вдвоем уже почти распланировали всё для будущего агентства. Вечером возвращался Ваграм, и они втроем обсуждали дела по будущему бизнесу. 
    Матери Марго отвечала по телефону, что целый день занята, и встретиться с ней не получится. А с Ваграмом у них все отлично. Наире тоже ничего не перепадало. Ваграм от жены не отходил ни на шаг. Поэтому мамаши встречались в кафе, пили кофе и обсуждали семейные дела.
-Родным матерям время не могут уделить, – возмущалась Наира, а Ольга говорила:
-Петрос запретил влезать в дела дочери. Строго-настрого наказал, поэтому я и молчу, жду, когда Рита сама мне хоть что-то расскажет.
-А я от Ваграма и вовсе наверно ничего не дождусь, но радует то, что они вместе и неразлучны сейчас. И все-таки так мучить нас с тобой! Сговорились они что ли?
-Я в этом просто уверена. Петрос постоянно с дочерью по телефону общается, а мне она всегда отвечает, что сильно занята, и больше ни словечка!
-Нужно бы психолога отблагодарить, давай ему какой-нибудь презент купим.

***7   
    Так прошло почти три недели, и вечером в пятницу Ваграм и Марго пришли к ее родителям в гости. Объявились и Наира с Ашотом, которым позвонила Ольга. И когда все сели за стол, накрытый к чаю, Ваграм сказал:
-Дорогие родители, сообщаем вам, что мы ждем ребенка. Молчали, пока не имели точного подтверждения. И Рита боялась сглазить. Но сегодня мы получили результат анализа на хгч.
    Обе мамаши чуть не в слезах бросились целовать их, но позже, когда все уже ели кутабы и пили чай, Ольга попеняла им:
-Так долго держали нас с Наирой в неведении.
-Простите мама и тётя Наира, – ответила Марго, – Два ваших неуёмных темперамента гидростанцию могут заменить. А я… боялась шумихи. Мы так долго жили с Ваграмом в разлуке из-за недопонимания. Спасибо, что так переживали за нас, психолога подключили… Он, кстати, во всем оказался прав. А мы в Ваграмом оба были неправы. Но главное, что мы поняли – нужно разговаривать и доверять друг другу. Домыслы иной раз могут завести совсем не туда.
    Через три месяца Марго с Годаром запустили первую коллекцию одежды, а до этого он занимался закупкой швейного оборудования, Ваграм искал подходящее помещение, а Марго подбирала персонал. Петрос помог оснастить стенды и подиум в агентстве, а также финансировал все расходы по внутреннему обустройству и рекламе.
    Перед показом больше всех волновались Ольга и Наира, именно они рассаживали гостей и общались с ними. Приезжали так же телевизионщики. Марго и Годар были очень довольны. Но более всех молчаливо радовался Ваграм и постоянно маячил за спиной своей жены, в любой момент готовый поддержать ее и во всём помочь.

    У них родился сын, здоровый хорошенький мальчик, который принес радость родителям и родителям родителей, а также близким и дальним родственникам. Поток поздравлений не прекращался, ведь у Петроса с Ольгой и Ашота с Наирой было много друзей и знакомых. Их дом очень долго почти ежедневно принимал гостей. А Ваграм и Марго поздравления принимали только в Контакте, потому что даже по телефону им пока было некогда разговаривать.

                ***            
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2025 


5. Рык и плач

***1
    Животное, ощущая враждебность другого существа, часто рычит, а человек иногда плачет от бессилия и неспособности одолеть чью-то враждебность. Рычание выступает как угроза, а плач взывает к состраданию. Но оба эти действия вполне могут быть притворными, всё зависит от одарённости тех, кто рычит или плачет. Разгадать притворство иногда очень непросто. Однако и рык, и плач, и притворство, выступающие в роли самозащиты, имеют право на существование, ибо каждое живое создание имеет главной целью сохранение своей жизни и свободы и не важно, каким способом оно будет осуществляться.
    Когда Денис приходил домой, первое, что он слышал, было рычанье пса, а потом подключался плач дочери. И это безумно злило.
-Вы оба притворщики! Я не пил! Но вы все равно решили меня доконать. Руки протирал спиртовой салфеткой, понятно?! – кричал он им. Однако пёс издавал рык всякий раз, стоило Денису приблизиться к дочери ближе, чем на два шага.
-Я не виноват, что она бросила вас и уехала! Я же не бросил, почему вы так со мной?!
    Они вдвоём всегда встречали его в прихожей, сидя у двери детской. После его прихода и ежедневного спектакля в виде рыка и плача оба исчезали в комнате за плотно закрытой дверью. Днём с ними была бабушка, которая уходила в 17-30, потому что работала гардеробщицей в театре на Васильевском. Поэтому целых два с половиной часа они оставались одни до прихода Дениса. Аргус являлся гарантом безопасности Руты, он не позволял ей подходить к плите на кухне и лаял, если она хотела открыть воду в ванной. В остальном он не препятствовал ей ни в чем, просто внимательно следил за тем, что она делает – берет что-нибудь в холодильнике, разогревает свой ужин в микроволновке, наливает чай из термопота. Перед тем, как она собиралась сесть за стол, он ударял лапой по своей пустой миске, и она насыпала ему корм из большого пакета, а также наливала из кувшина воду в поилку на подставке. Руте было десять лет, Аргусу три года, но по собачьим меркам уже наверно все двадцать, поэтому он как старший вел себя соответственно.   
    Вообще-то Аргус любил Дениса, но после того, как тот пару раз приходил пьяный, пёс стал защитником Руты от отца. Хотя Денис всего лишь хотел её обнять. С того дня так и повелось. Эти двое каждый день поджидали его в прихожей и устраивали ему концерт.
    Рута училась на дому. В основном ее обучала бабушка, долгие годы работавшая учителем, но три раза в неделю к ней приходили и другие преподаватели. В школу Рута ходила только в первом классе, потом мать добилась для нее права надомного обучения, предъявив вердикт врачей о том, что у Руты аффективное расстройство по протоколу F30-F39. Звучало оно довольно странно – расстройства настроения. Какое именно расстройство у Руты не уточнялось, а ведь их по протоколу было 9, включая маниакальные эпизоды, биполярку и депрессии. Каким образом Берта смогла убедить врачей выдать ей справку, ни свекровь, ни муж, не понимали. Хотя, конечно, домашнее обучение очень облегчало им обоим жизнь. 
    Денис и его мать были уверены, что у Руты нет никаких расстройств. Но Берта тогда уже тайно готовилась их оставить. Она ушла в конце августа, накануне третьего учебного года Руты, когда свекровь повела девятилетнюю Руту в парк на прогулку. Денис в это время был на работе и так же ничего не подозревал.
    Берта оставила записку, поэтому они не искали её. Денис почти две недели напивался каждый вечер, с этого и начались концерты Аргуса и Руты. Хотя он не дебоширил и не ругался, а, разувшись и раздевшись, уходил в комнату, где почти сразу засыпал на диване. В спальне он оказывался после того, как мать возвращалась после спектакля и заставляла его раздеться. Аргус при этом лаял, а Рута спрашивала:
-И зачем только люди пьют водку? Я вот никогда не буду ее пить.
    На ночь бабушка заставляла ее повторять заученные по программе стихи, потом Рута ложилась в постель, а Аргус укладывался рядом на коврике.
    Бабушка ложилась поздно, занималась делами в кухне, готовила еду на завтра, смотрела новости по телевизору, проверяла задания для Руты в школьном чате и писала невестке о том, как они живут, и как учится Рута. В выходные Денис возил их в парк развлечений, а пару раз даже на залив, куда они брали с собой и Аргуса. Берта не отвечала свекрови, но исправно присылала деньги, намного больше пенсии бабушки и пособия Руты вместе взятые. А зарплата Дениса частично уходила на оплату ипотеки, частично на коммуналку, частично на продукты. Деньги Берты они не трогали, копили для Руты. Чтобы они не обесценивались, бабушка открыла в своем личном сбербанковском кабинете обезличенный металлический счет и приобретала на них золото. А логин и пароль для входа в кабинет на всякий пожарный сообщила сыну. За время отсутствия Берты накопления эти из-за стабильного повышения цены на золото постоянно росли. 

***2
    Денис работал провизором в больнице, поэтому получал не очень много, около 95 тысяч. А друг давно звал его в фирму по производству лекарств, где Денису платили бы 200. Денис долго думал, но когда ушла Берта, он решился. Мать одобрила его решение, хотя на нее теперь ложилось еще больше домашних дел. Сначала она даже хотела отказаться от работы в гардеробе, но на новом месте рабочий день у Дениса заканчивался в то же время, что и в больнице, поэтому они не стали ничего менять. Ведь Рута привыкла два с половиной часа после ухода бабушки и до прихода Дениса проводить наедине с Аргусом.
    Рута хорошо училась и легко проходила все итоговые аттестации. Домашняя учеба приучила ее не отвлекаться и не спешить в освоении материала. Особенно она любила писать сочинения. Ведь ей не приходилось делать это от звонка до звонка, она могла думать над текстом сколько угодно. И два её сочинения победили на межшкольном конкурсе, как лучшие описания летнего отдыха. В каждом из них она описывала свои впечатления от полевых цветов, вплоть до их тычинок, от облаков на небе и от покоя в жаркий день в тени деревьев. На море они втроем ездили только, когда ей было 5 и 6 лет, и когда еще мама не ушла от папы и не оставила Руту, Аргуса и бабушку, как будто бросила их.
    Поначалу Аргус долго сторожил ее домашние шлёпанцы, которые она забыла, а потом бабушка убрала их в кладовую. Но Аргус как-то достал их оттуда и растрепал как какую-то ветошь, после чего бабушка просто выбросила эти ошмётки. Глядя на это, Рута решила тоже сделать нечто подобное. Она нашла красивый кружевной халатик матери и порезала его ножницами. Бабушка молча и его выкинула в ведро. А папа тогда напился прямо дома, и она не ругала его за это. 
    Рута, оставаясь дома одна, нашла записку матери, которую та написала перед своим уходом. Руте уже исполнилось полных 10 лет, и она была умной девочкой, так что, перечитав записку несколько раз, она положила ее туда, откуда взяла – в шкатулку в бабушкином столе. В записке мать объяснила, почему ушла. "Не могу больше жить в этой нищете – от зарплаты до зарплаты, когда умею и способна зарабатывать в несколько раз больше, чем вся наша семья вместе взятая. Хочу освободить бабушку от необходимости подрабатывать гардеробщицей на старости лет, хочу дать дочери достойное образование и приданое, хочу помогать родителям, а тебе, мой дорогой муж, хочу купить автомобиль и сделать тебя владельцем своей фарм-компании. Я всех вас очень люблю. Поцелуйте от меня Аргуса в нос".
    Из этой записки Рута поняла больше, чем могли бы предположить взрослые. Ведь она знала, что мать упомянула и свою семью, в которой выросла. И эта, вторая семья когда-то процветала, а сейчас обеднела. Дедушка и вторая бабушка Руты даже ей дарили какие-то мелкие сувениры из прошлой жизни, потому что жили очень скромно на две своих пенсии. Папу и бабушку они просто устно поздравляли. Рута видела фото из прошлой их жизни, где родители мамы выглядели совсем иначе, нежели теперь, дедушка был высоким и уверенным в себе господином в строгом костюме, а бабушка была одета как фея из сказки.
    Но эти её бабушка и дедушка никогда не оставались у них с папой даже просто чай попить. Поздравив с днем рождения очередного именинника, они вручали свои скромные подарочки и уходили. Никакие уговоры остаться на них не действовали. И Рута видела в окно, как они вдвоем, под ручку медленно сначала пересекают двор, потом огибают детскую площадку, а потом пропадают за деревьями сквера.
-Больно падать с высоты, – однажды сказала бабушка, глядя в окно вместе с Рутой на уходящих родителей ее матери.
-Они упали? – спросила Рута.
-Это я образно. Когда-то они были очень обеспеченными людьми. Твой дедушка занимал высокий пост, и семья твоей мамы жила очень богато. А потом они всё потеряли.               
-На улице?
-Нет. Дедушку уволили, и он перестал много зарабатывать.               
-Злые люди?
-Ну… наверно.
    Иногда свекровь писала невестке, что та могла бы хоть изредка разговаривать с дочерью через скайп или по телефону, чтобы Рута окончательно ее не забыла. Берта ничего не отвечала на это. А когда бабушка спрашивала внучку, помнит ли она маму, та отвечала, что помнит. Денис, слушая это, молчал, а потом и вовсе уходил к себе. О чем думает сын, мать не знала. Он никогда не говорил о своих чувствах. Лишь в самом начале знакомства с Бертой он приходил домой и рассказывал матери, какую обворожительную девушку встретил.
    Скромную квартиру, где они раньше жили, сразу после свадьбы сын с матерью продали, и он приобрел для семьи большую, четырехкомнатную квартиру в ипотеку. Одну треть её Берта погасила сразу же из своих накоплений, о которых никто не знал. Именно поэтому эти деньги не конфисковали в свое время вместе со всеми средствами на счетах членов её семьи. Каким-то образом Берта сумела обезличить их. А от конфискации пострадали не только её родители, но и брат отца, а также его сын. У них в пользу государства отобрали шикарные квартиры, которые им подарил отец Берты. Квартиру её семьи также конфисковали вместе с имуществом, и сейчас родители жили в небольшой двушке, принадлежавшей матери Берты еще до замужества и полученной от предприятия ее отцом почти сорок лет назад. Эту квартиру долгие годы сдавали семье какого-то военного, а теперь, после ремонта, она осталась единственным жильем для родителей Берты.

***3
    Денис наконец-то принял предложение друга и пришел на собеседование в фирму, которую тот так расхваливал. Все бы ничего, но, имея острую наблюдательность и хорошую интуицию, Денис чувствовал, что друг не договаривает ему что-то. Однако уличать его Денис не считал себя вправе, потому что еще с универа полностью ему доверял.
    На собеседовании Денису задали какие-то формальные, ничего не значащие вопросы, удивившие его, а потом вдруг, прервав его на полуслове, мужчина в очках сказал:
-Вы приняты. Можете сразу после увольнения с прежнего места приступать к своим обязанностям. Должностную инструкцию вы получите в отделе кадров при трудоустройстве. Ждем вас через две недели.
    Все происходящее казалось Денису крайне странным, но заработок, который ему обещали, перевешивал эти сомнения. Денис прошелся по вестибюлю компании, заглянул в конференц-зал и тренажерку, увидел, как сотрудники выходили откуда-то и вальяжно смеялись и шутили. Когда они удалились, он заглянул в дверь, откуда они вышли, и увидел, что это столовая. Войдя туда, он хотел посмотреть цены, но ценников не было, и тогда он вспомнил – друг говорил ему, что питание для сотрудников бесплатное.
    Все увиденное вдохновило его, а имевшиеся сомнения улетучились. Осталось лишь какое-то неясное, тревожащее чувство. Ему все-таки казалось, что друг умолчал о чем-то важном.
    Дома он рассказал обо всем матери и о своих сомнениях так же.
-Что именно тебя тревожит? – спросила она.
-В том-то и дело, что я не могу этого понять.
-Спроси своего друга прямо, вдруг это какая-то афера. Слишком уж все хорошо звучит и гладко происходит. Почему на собеседовании был ты один? Неужели не имелось других соискателей? Это довольно странно.
-На моей теперешней работе начальник сказал, что, если меня что-то не устроит на новом месте, я смогу вернуться.
-Хорошо, если так. Однако иногда на то, чтобы разобраться во всем, требуется приличное время. Не думаю, что тебя на прежнем месте будут ждать слишком долго. Не забывай про ипотеку, хотя, в крайнем случае, я могу продать немного золота со счета.
    За две недели отработки после подачи заявления на увольнение Денис пообщался почти со всеми своими друзьями и знакомыми, чтобы найти хоть кого-то, знавшего владельцев фирмы, в которую собирался устроиться. И первым по списку шёл тот самый друг, который посоветовал ему эту фирму.
    С Виталием Денис вместе учился и в свое время они были, что называется, не разлей вода. Однако работать по специальности пошел только Денис, Виталя сразу устроился в фирму, занимавшуюся разработками айти-технологий. Там работал его старший брат. А Денис всегда относился к айтишникам с недоверием. Все потому, что Берта являлась одной из них. Правда, когда она вышла за Дениса, а потом родила, то отошла от своего увлечения и стала просто домохозяйкой. Создала интернет-магазин, в котором зарабатывала почти столько же, сколько и Денис в больнице. Он понять не мог, как и почему люди что-то у нее покупали, ведь Берта сидела дома с ребенком и занималась своими делами, ездила с мужем на море, ходила по реальным магазинам, изучая ассортимент.
    Тогда Денис не влезал ни в какие ее дела, потому что был счастлив и полностью доволен их совместной жизнью. Он обожал дочурку и пса, которого щенком приобрела и вырастила Берта. Она являлась центром их мира, даже его мать без слов сразу согласилась продать их с Денисом единственное жилье, чтобы жить вместе с семьей сына в новой и намного большей по размеру квартире. Берта словно генерировала счастье в доме. А потом случилось так, что ее отец потерял всё. Хорошо, что они не брали у него ни рубля помощи. В этом Берта была принципиальна, свою жизнь они строили только на своих, честно заработанных, деньгах. Это и спасло их от конфискаций, отобравших все у отца и его брата. В свое время Берта наотрез отказалась пойти в штат к отцу айти-специалистом, и это так же сослужило ей отличную службу. Берта всегда дистанцировалась от своей семьи и Денису не давала сближаться со своими родственниками, хотя ее кузен с девушкой пытались наладить с ним отношения. Она ничего не объясняла Денику, просто говорила:
-Так нужно, поверь мне.
-Они вроде неплохие ребята, – возражал Денис, на что она отвечала:
-Неплохие. И очень любят моего отца за дорогие подарки.
    Когда против ее отца начались аудиторские разборки, Денис понял, что она всегда знала о его не вполне законных действиях и даже пыталась противостоять ему. По этой причине следствие не выявило в семье Дениса и Берты не только незаконных доходов, но даже контактов с теми, кто был причастен к деятельности ее отца и его партнеров. А еще она однажды упомянула, что блокировала и фактически сорвала одну незаконную сделку отца, за которую он вполне мог надолго угодить за решетку. Деник тогда не придал ее словам значения. Он вообще не вникал в дела тестя, потому что был очень счастлив с Бертой.
    Но его напрягало то, что именно Виталий предложил ему устроиться в новую фирму. Виталий хорошо знал Берту, они обитали в одной компании, поскольку являлись айтишниками. Он по призванию, она по образованию.

***4
    Денис решил серьезно поговорить с другом, для чего встретился с ним в баре. Когда они выпили, Виталий спросил:
-Что, сомнения тебя одолевают?
-Чую какой-то подвох. Слишком все гладко прошло. И мужик на собеседовании даже не дослушал мой ответ на вопрос, а сразу сказал, что я принят. Виталя, мы ведь с тобой сто лет друг друга знаем.
-Да, конечно. Но я обещал…
-Обещал? Что и кому? Берте? Это ее рук дело?
-А если и так, что не станешь устраиваться? Откажешься от большого заработка?
-Не откажусь. Но я должен знать, чем она жертвует и на что идет ради нас.
-Жертвует лишь тем, что запретила себе видеться со всеми вами.
Денис вскочил и взял друга за грудки:
-Расскажи мне всё о ней!
-Не могу! Я обещал ей! Успокойся, иначе нас выпрут отсюда. Садись.
    Когда Денис немного успокоился, Виталий сказал:
-Берта напряженно работает над одной идеей. Ей нельзя отвлекаться и распыляться. 
-А какое отношение она имеет к фирме, в которую я хочу устроиться?
-Ну… мы с ней оба являемся соучредителями "Экстра Фармы".
-Откуда у неё деньги?
-Деник… Ладно, рассказываю. Она разморозила один свой не слишком большой депозит, который, играючи, пополняла раньше, еще в универе. Я в то время, как ты помнишь, помимо учебы на фарме, занимался еще и айти и постоянно тусовался с ее одногруппниками. Мы все увлекались биткоинами. Тогда они стоили по 10 долларов, Берта сумела приобрести 10 штук. Знаешь, сколько теперь стоит один биткоин? 50 000 долларов! Понимаешь, у Берты помимо знаний есть еще почти звериное чутье. Я вот ни хрена так не могу, доверяю свои инвестиции только ей под процент. Часть крипта мы вложили под управление в один надежный фонд и стали получать стабильный доход. Не слишком много и небыстро, но, тем не менее. Однако Берта хотела большего. Она зарегистрировалась на крупной бирже и теперь лучше нас всех зарабатывает на трейдинге по принципу: покупаешь дёшево – продаешь на пике. Сам понимаешь, занимаясь этим, нельзя отвлекаться ни днём, ни ночью. Она спит урывками между скачками курса. Поэтому… ты не должен ни в чем сомневаться. Берта делает это для вас, для тебя и дочери. Если ты утвердишься в "Экстра Фарме" и докажешь свой высокий профессионализм совету директоров, она сможет сделать тебя основным держателем своего пакета акций. Верь своей жене, она у тебя золото! 
-А ничего, что я уже год как не видел её? Ничего, что дочь живет без матери?
-Чтобы чего-то достичь, всегда нужно чем-то жертвовать. Открыть тебе свои планы она не могла, ты бы стал отговаривать и трупом бы лег на ее пути, чтобы никуда не отпустить. Деник, она очень тебя любит.
    Сегодня Деник опять явился домой пьяный. Аргус сразу зарычал на него, а потом вдруг лизнул в щеку. Деник удивился и обнял его. И Рута сегодня не плакала как обычно, а подошла к отцу и погладила его, сидящего на полу, по голове.
-Вы больше не злитесь на меня? – спросил Деник, обняв вместе с Аргусом и дочь.
-Папа, я прочитала мамину записку.
-Надо было раньше тебе ее дать. Ты уже большая, Рута.
-Не плачь, папа. Мама обязательно вернется. Ведь так?
-Конечно! – воскликнул Деник.
    После 11 часов, когда из театра вернулась мать, он вкратце рассказал ей то, что узнал от Виталия.
-Мама, я должен доказать свою профессиональную состоятельность в фирме. Чем и займусь. Ведь именно этого хочет Берта. Если у меня получится, она передаст мне свой пакет акций и… тогда вернется домой.
-Если так, то ты должен постараться! Ты сможешь, она ведь смогла. И вы снова будете вместе.         
    Бабушка кое-что читала о крипто валюте, а теперь стала читать все подряд. Из всей этой истории ее удивляло то, как равнодушны к исчезновению Берты ее родители. Узнав о ее уходе из дома, они лишь грустно покивали головами. Денис после этого на эмоциях сказал матери, что больше не хочет их видеть. Но мать постаралась урезонить его:
-Пойми, они потерпели жизненный крах. Потеряли все, что имели.
-Их дочь ушла в неизвестном направлении! А их интересует лишь собственный финансовый крах? Нечего было махинациями заниматься! Правильно Берта всегда дистанцировалась от них. Они должны были радоваться тому, что у дочери все хорошо, а они думали и думают лишь о своих потерях.
-Не нам их судить, Деник. Мы же не знаем, что в действительности произошло. Может быть, отца Берты оклеветали или подставили… Хорошо, что ему дали всего лишь условный срок.
-Мама! Я бы все понял… но они ни разу даже свою внучку не обняли. Сувенирчики все приносят. Это люди?! Даже если когда-то ее отец был большим начальником, как он мог так деградировать?
-Сын… Как я понимаю, на самом деле он не деградировал, а фактически стал самим собой изначальным. Такие чаще всего, за редким исключением, презирают всех остальных и гребут все себе в карманы. Они никогда не могут остановиться, поэтому и падают очень низко. Меня лишь удивляет, как у такого отца выросла замечательная дочь.
-Вопреки, мама, вопреки ему и его алчности! Именно поэтому она никогда не принимала от него подарков и не брала его денег.   

***5
    Утром в понедельник Денису пришло сообщение из Сбербанка, что кредит по ипотеке полностью погашен. Деник завтракал в это время и собирался на работу, потому что обязательные 2 недели отработки еще не прошли. Он просто показал матери пришедшее сообщение, потому что пока не мог произнести ни слова. В этот момент в кухню пришла Рута и сказала:
-Бабушка, я все примеры решила. Почему ты плачешь?
Бабушка отрицательно замотала головой и еле смогла произнести:
-Я не плачу, Зайка, просто что-то в глаз попало.   
Рута внимательно посмотрела на отца, который так же сидел, как обухом ударенный, и констатировала:
-Понятно. Пришло сообщение от мамы. Она перевела вам деньги?
Денис после ее слов словно очнулся и ответил:
-Ты совсем большая. Я и не заметил, как ты выросла.
В кухню опасливо заглянул Аргус. Бабушка не позволяла ему входить, когда они все ели. Но он понял, что сейчас можно и нужно войти и положить голову на колени хозяину.
    Бабушка написала Берте, что ипотека закрыта, и что они с Денисом пока не могут прийти в себя. И дописала: "Мы все очень ждём тебя". И Берта впервые ответила ей: "Уже скоро". У бабушки затряслись руки. Она протянула сыну свой телефон, и он так же прочел ответ Берты.
-Виталий сказал, что она спит урывками между скачками курса криптовалюты,– кивнул головой Денис.
-Почти, как когда Рута только родилась. Вы тогда оба спали урывками, – еле смогла произнести бабушка.
-Все, я поехал на работу. Давайте трудиться так же, как наша мама. Рута, ты тоже.
-Я тружусь, – ответила его дочь и протянула ему тетрадь с примерами. А Аргус пару раз тыкнулся в телефон бабушки.
-Интересуешься? – спросила его бабушка, улыбаясь сквозь слёзы.
    Денису безумно хотелось позвонить Берте, но информация, которую сообщил ему Виталий, останавливала его. Он представлял, как Берта спит, свернувшись калачиком, а потом вскакивает и садится за компьютер. Кстати, а где она живет? Выходит ли гулять хотя бы ненадолго? Как питается? Раньше, когда он не знал про то, что она спит урывками, он по крайней мере не переживал о ее здоровье. Ведь она регулярно присылала им деньги, поэтому он считал, что она работает где-то в большой процветающей фирме и приходит на работу в своих изысканных и модных нарядах, со стильной прической и с дорогущей сумочкой из лимитированной коллекции. Но теперь он представлял ее только в домашних трениках, полурастянутой футболке и в шлепанцах на босу ногу. И это настолько возбудило его ночью, что пришлось принять меры. Ведь он знал, что дома она ходила без бюстгальтера. От одной этой мысли он испытывал эрекцию.
    Когда родилась Рута, первое время им было совершенно не до секса. Они оба уставали и не высыпались. Наверняка Берта чувствовала себя сейчас так же. И поэтому Руслану было плохо. Он всегда считал, что женщины не должны перетруждаться и с ужасом смотрел фильмы про то, как сельские бабы сено вилами перекидывают или полные ведра на коромыслах носят. Такая рукой припечатает, мало не покажется. А Берта была стройной и подвижной, но уж точно не смогла бы даже одно 15-литровое ведро воды поднять и куда-то там нести. Ей было трудно и с Рутой, с трех месяцев она могла носить ее только в слинге у себя на талии. 
    Она написала "Уже скоро", Денис прикидывал, что она подразумевала под этим – неделю, месяц? Но вдруг ему позвонил Виталий:
-Слушай, Ден, Берта не разрешала тебе сообщать, но я не могу. Она попросила купить ей кое-что от анемии.
-Что?! – закричал Денис, – Виталя, у нее уже было такое, она даже в больнице лежала. Скажи, где она, я всё брошу и срочно приеду!
-Не паникуй. Она разозлится на меня. Я просто постараюсь сделать все, что требуется. Уже договорился с одним знакомым женским врачом. Он посмотрит ее. Не волнуйся, я буду ей помогать. А ты… знаешь ведь, какая она упертая.
-Она написала, что скоро вернется.
-Вот как? Значит, почти довела до ума свою схему. Потом расскажу, сейчас за лекарствами еду.
    Денис не находил себе места. Он слишком хорошо помнил ту госпитализацию Берты. У нее тогда кровинки в лице не было. И вот опять… Конечно, таким режимом она совсем довела себя. К тому же питается наверняка абы чем. Ему было страшно, он как провизор слишком хорошо знал побочные эффекты препаратов и их медленное действие. Берте наверняка уже требовалась капельница. Он написал это Виталию, который и сам имел диплом фармаколога. Теперь оставалось лишь ждать от него вестей. Денис уже и забыл об ипотеке, его сейчас совсем не это волновало.

***6 
    Глубокой ночью Денису вдруг позвонил Виталий и крикнул:
-Срочно приезжай, локацию скину. Берту увезли без сознания в частную клинику. Я у ее компа слежу за скачками курсов.
    Денис умылся холодной водой, быстро натянул джинсы и футболку и помчался к своему старенькому фольксвагену поло. Только бы эта развалина не подвела, молил он бога о машине, потому что его автомобиль часто глох без видимых причин. Но уже через полчаса он находился в палате у Берты. У него подкашивались ноги. Медсестра, менявшая капельницу его жене, сказала Денису сесть и ждать. Он видел только что-то бледное вместо лица на подушке, и это вызвало у него спазмы в горле.
-Можете ненадолго подойти, – сказала медсестра, – У вас пять минут. Наденьте маску. 
   Он наконец-то увидел Берту близко и едва справился с дыханием. Берта выглядела похудевшей, но лицо её было спокойно, и дышала она ровно. Он взял ее руку и поднес к губам. И тут Берта открыла глаза. Денис думал, что у него сердце упало куда-то в живот.
-Уже скоро, – сказала она тихо, – Через два-три дня. Подожди еще немного, и я вернусь. Мы почти у цели.
-Виталий у твоего компьютера, не волнуйся.
-Хорошо. Сними маску на секунду, хочу увидеть тебя.
Медсестра сделала движение к Денису, чтобы он не нагнулся к жене без маски, но он снова поцеловал только руку Берты, а когда его уже выдворяли из палаты, он крикнул:
-Я люблю тебя, мы все очень тебя любим и ждём!
    Ему сказали, чтобы приезжал после обеда, поэтому он вернулся домой, где его уже ждала встревоженная мать:
-Куда ты уезжал?
-Берта попала в больницу.
-Опять анемия?
-Да, но она сказала, что через три-четыре дня. Я не понял, вернется она через три-четыре дня или позже. Она сказала, чтобы я еще немного подождал.
-Слава богу! – произнесла мать и обняла его.
    Утром позвонил Виталий, они поговорили.
-Берта вернула долги отца его друзьям, которые пытались отмазать его от следствия. Пока я отложил все дела, и буду дежурить у компа вместо нее. Думаю, нам нужно еще дня два, чтобы закрыть последний долг. И после выписки из клиники сам лично привезу ее к вам домой.
-Я после обеда поеду к ней, мне разрешили, – возразил Денис. 
-Хорошо. Как она там?
-Очень похудела. Едва узнал ее.
-Ничего, твоя мать откормит ее. 
-Спасибо, Виталя.
-Мы с ней партнеры, так что не за что меня благодарить.
    В клинике ему пришлось ждать почти два часа, потому что Берта спала из-за лекарств. Потом ей принесли обед, и Денису разрешили недолго побыть с ней.
-Я уже почти в норме, – сказала она.      
-Ты почему довела себя до такого?
-Так вышло. Некогда было поесть толком, котировки шли вверх.
-Как это Виталий вовремя тебя застал?
-Пришел меня подменить и увидел…
-Рута очень скучает по тебе, но не спеши, пусть тебя хорошенько подлечат.
-Мне еще завершить нужно кое-что.
-Сначала здоровье. Раз вы партнеры, Виталий пусть завершает. Больше не позволю тебе гробить своё здоровье.
-Признайся… думал, я другого нашла?
-Вот еще! Такого красавчика, как я, ты бы ни на кого не поменяла.
Берта улыбнулась:
-Ты прав. Только о тебе и вспоминала.
-Часто?
-Каждый день. Знаю, что ты напивался… Я всё о вас знаю.
-Берта, мы бы вполне прожили без всего этого.
-Нет, Деник. Я должна была. Погашу последний долг отца и на этом всё. Наверно долго не вернусь к трейдингу криптой, но твоя мать больше не будет работать, и Рута должна вернуться в школу – ей нужно общение со сверстниками. А я… стану примерной домохозяйкой.
-Наконец-то! Давно пора! Аргус с ума сойдет от радости. Он все понимает и все чует, даже боюсь его.

***7
     Денис собирался забрать Берту из клиники после 12-ти, поэтому приоделся и все приготовил. Накануне Виталий назвал ему адрес, где весь этот год она пряталась от семьи, чтобы Денис смог взять кое-что из ее одежды. Когда он вошел, ему показалось, что он попал в сериал про кибер преступников. В одной комнате находилась спальня, в кладовой был установлен сервер, а в гостиной сразу три огромных монитора с системными блоками, объединенными в сеть. Кухня была обычной для таких квартир, которые предназначаются для сдачи внаем. Имелся еще небольшой балкон, где стояло ротанговое кресло. Денис сразу увидел там подставку с пепельницей и окурками.
-Кто тут курил?! – воскликнул он, ведь Берта не переносила табачный дым, и Виталий никогда не баловался куревом.
-Да наш бывший препод. Приходил и консультировал нас насчет системы, чтобы концы не светить и чтобы защищаться от взлома и кражи данных. Не бойся, он курил только на балконе.
-А чем вы питались? – спросил Деник.
-Готовые обеды заказывали. На другое времени совсем не было. Зато смогли хорошо подняться. Теперь мы полностью совладельцы "Экстра Фармы".
-Вы ведь и так были совладельцами, ты сам говорил.
-Да, были, потому что имели акции. Но теперь полностью все их выкупили. Берта две трети, я одну. А тебя она хочет назначить главным управляющим. За это и билась тут целый год, как радистка Кэт.
-Чуть совсем здоровье не потеряла, – горько произнёс Денис.               
-Всё уже хорошо, братан. Больше не отпускай ее никуда, вози всю семью на моря, покупай самые свежие продукты. Это стоило того.
-Не думаю… Здоровье дороже.
-Не кисни. Улыбнись, мы все еще молоды и у нас все впереди! Нам всего по 30 лет. И Берта поправилась, я с лечащим врачом разговаривал.
-А что с этой техникой будете делать?
-Кое-что себе оставим, остальное продадим. Договор аренды квартиры расторгнем. Все тихо-мирно. Мы ж не шпионы какие-то, честные предприниматели.
-Я давно хотел спросить… а доходы эти, они хотя бы легальны?
-Конечно. Мы с Бертой всё честно-благородно до последнего риппла декларируем и налоги платим. Так что не сомневайся. Ладно, поезжай, а я пока буду потихоньку порядок здесь наводить. Все это ведь в коробки нужно упаковать. Берту от меня поцелуй.
-Еще чего!
-Не ревнуй! Я просто друг и партнер. И девушка у меня теперь есть.
    Денис наконец-то смог обнять жену и осторожно поцеловать.
-Совсем отвык от меня? – спросила она.
-Нет, просто опасаюсь, могу возбудиться, а мне еще рулить. Давай хотя бы до дома доберемся. Между прочим, Аргус вчера, когда я твои вещи привез, начал на меня напрыгивать и лаять, рычал даже и кусал. Ну, так, слегка, типа требовал, чтобы я за тобой срочно ехал. Всё ведь понимает, шельмец.
-А Рута?
-Они с бабушкой в машине тебя ждут. И цветы там, сюда не разрешили приносить. Аргуса мы не взяли, он тебя с ног мог сбить. Сильный чертеняка, я с ним едва справляюсь.
-Завтра поедем, сдадим твой старый фольксваген и в обмен купим тебе что-нибудь посолидней как новому управляющему "Экстра Фармой", – сказала Берта, – Что, не удивлен? Виталя проболтался? Но ты ведь не против?   
-Когда это я был против любимой жены? – ответил Денис и все-таки поцеловал ее по-настоящему.       
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2025 



6. Стук и звон
 
   Звон – это чистый, ровный, протяжённый и хорошо слышимый звук, издаваемый при ударе металлических, керамических или стеклянных предметов. Известнее всего колокольные церковные звоны, звон бокалов, звон цепей, звон монет, стеклянный звон дождя, звон гитары. А есть особый звон, который человек может слышать внутри себя – звон в ушах. 
    Стук также непрост и бывает очень разным. Даже медицинским, таким как перкуссия – метод диагностики, заключающийся в простукивании определённых участков тела и анализе звуков, возникающих при этом.
    Существует инструмент, потряхиванием, ударами и стуком по которому можно извлекать звон. Тембр его довольно специфичен, поскольку сочетает в себе ударные звуки – стук по кожаной мембране со звоном металлических пластинок или бубенчиков. Называется он тамбурин.
    Подобный европейскому тамбурину, но более древний китайский октогональный барабан баджиогу, мембрану которого изготавливали из кожи питона, имел в корпусе семь отверстий для металлических цымбал. Он использовался для ритуальных танцев. Во времена династии Цинь этот барабан изображался на флаге.
    Но особый интерес представляет собой бяньчжун – древнекитайский музыкальный инструмент, состоящий из комплекта бронзовых колокольчиков разного размера, подвешенных рядами на стойке, по которой стучали молотком. Бяньчжун являлся символом классовой принадлежности и власти. Играли на нём редко, но всегда по очень важным поводам. Звучание бяньчжуна отличается звонкостью и очень чистым звуком. Он способен производить практически весь звукоряд фортепиано.

                ***

                Но странный стук зовёт в дорогу,
                может, сердца, может стук в дверь.
                И когда я обернусь на пороге,
                я скажу одно лишь слово "Верь".

                Виктор Цой   

***1
    Когда брат собирал вещи, я стоял и смотрел. Он не говорил мне: - "Не стой над душой", просто поглядывал и продолжал своё дело. Как мы будем жить без него, никто из нас не знал. Но он решил, что так больше не может продолжаться и нужно пахать и зарабатывать.
-Хватит жить в тесноте, почти друг у друга на головах, я должен заработать на квартиру.    
-Но ведь ты уедешь так далеко и надолго, – робко произносила Миля.
-Я буду присылать деньги вам на жизнь, – отвечал он.
-Да, деньги… Но тебя не будет с нами.
-Миля, семья во всем тебе поможет. Сашку эксплуатируй и малого не таскай на руках, он слишком тяжёлый для тебя.
-А ты, – говорил он мне, – во всем поддерживай Милю, не позволяй ей надрываться.
    Отец подхватил оба собранных чемодана и понёс их вниз, к такси. Брат обнял нас всех по очереди, поцеловал Милю и сына, а потом резко отстранился и вышел за дверь. Мы побежали к окну, выходящему во двор, чтобы увидеть, как он обнял отца и сел в машину.
-Котик, неужели это всё? – спросила Миля.
-Миля, он просил тебя не плакать, – сказал я и забрал у нее Максика.
Мать, глядя на нас, вытерла слёзы и пошла в кухню готовить обед. До этого она собирала еду в дорогу Итану. Отец вернулся и сказал:
-Всё, уехал. Нечего раскисать, делами займитесь. А ты, Сашка, не ленись, хорошенько китайский учи, как твой брат, через год, может, поедешь к нему. С Максиком Миле мы с матерью будем помогать, пока вы зарабатывать станете.
-Хочешь сказать, за год он не заработает всю сумму? – изумился я.
-Ты глупый что ли? Квартира дорого стоит, на нее и за три года не заработаешь.
А Миля при этих словах заплакала.
    Целый месяц от Итана не было ни слуху, ни духу. В соцсети он не выходил. Телефон сначала не отвечал, потом и вовсе отрубился. Миля боялась глаза поднять, делала все молча с каким-то отрешенным видом. Впрочем, мы все стали молчаливыми. Максик смотрел на нас и указывал ручонками, чтобы ему дали то-то и то-то. Фактически, разговаривали мы все только с ним. 
    Но Итан все же написал мне, что первое время был очень занят, вечером падал от усталости и сразу засыпал. Но теперь уже легче. Я ответил ему:
-Миле хотя бы ласковое слово напиши.
-Скажи ей сам что-нибудь, не выношу фальши, – ответил он.
-Он любит тебя, – сказал я Миле. Она молча кивнула и быстро ушла в их с Максиком и Итаном комнату. Когда Максик родился, Итану совсем не осталось места, поэтому он спал на футоне возле письменного стола с ноутбуком. Широкая тахта, на которой они с Милей располагались раньше, после рождения Максика больше не помещалась в комнате, потому что вдоль второй стены теперь стоял шкаф, детская кровать на вырост и комод для детских вещей. Тахту взяли родители, а свой старый раскладной диван просто отнесли на помойку. Обедали и смотрели телевизор мы все в гостиной, где на диване спал я. А кухня у нас была очень маленькой, там помещался только холодильник, небольшой стол, две табуретки, два навесных шкафа и плита, на которой мать готовила еду. Кастрюли, сковороды и запасы мы хранили на балконе. Еще имелась антресоль, там мы складывали зимние вещи и обувь.
    После единственного общения Итан снова надолго пропал. Но через две недели Миле на карточку от него пришло сто тысяч рублей. Не очень много, но на жизнь хватало. Раньше, когда совсем припирало, Миля просила денег у своих родителей. Но такое бывало редко, Итан болезненно воспринимал подобное. После женитьбы он вообще находился в постоянном напряжении. Я спрашивал его об этом, даже подозревал, что он жалеет о заключении брака. Но все без слов видели, как он сильно любит Милю. Он тогда ответил мне, что ни о чем не жалеет, а просто ищет выход, потому что защитился в универе всего лишь в прошлом году, когда Миля только родила. Потом Итан ходил на собеседования, но все его не устраивало. И вдруг ему предложили очень выгодную работу в Китае. Подробностей я не знал. Итан стал пропадать вечерами, подал документы на получение вида на жительство в связи с заключением контракта и уже собирал вещи. Миля поначалу не подавала вида, что сильно расстроена, Максик ее постоянно отвлекал. А Итан был настолько возбужден и вдохновлен, что, кажется, ничего не замечал.
    Он ездил и общался со своими бывшими однокашниками, которые и нашли ему этот контракт. Трое из них так же, как и он, собирались в Китай. Итан сказал, что все вместе они будут работать в одной компании. И в один из дней, когда он еще не вернулся домой, к нам вдруг заявилась изысканно одетая особа. То, что она китаянка, и то, что она птица высокого полета, не вызывало сомнений. Открыл дверь нашей гостье я и остолбенел от неожиданности, такой красивой она мне показалась. На чисто русском языке она спросила, можно ли подождать Итана, но, пройдя в нашу малометражную гостиную, решила, что не стоит. Передала Миле конверт для Итана, предварительно убедившись, что Миля его жена, для чего проверила паспорт. Я видел, что Милю бьет мелкая дрожь, поэтому сильно сжал ее руку, чтобы она успокоилась. 
    В окно мы увидели, как китаянка садится в шикарный автомобиль. При этом она подняла голову и увидела, что мы смотрим на нее.
    Меня поразила её улыбка, которая не сходила с ее лица ни на мгновенье. Эта улыбка уничтожала Милю и маму, а меня словно приглашала приблизиться. Но я не поддался, да и зачем мне было приближаться к ней. В конверте находилась пачка евро и пачка юаней. Как я понял, наличные юани требовались Итану на первое время, а евро – они и в Африке евро.               

***2
    Итан со своими бывшими однокашниками должен был по контракту создать и раскрутить маркетплейс мелкого опта для поставок товаров из Китая в Россию и в бывшие республики Союза. Его приняли как руководителя и организатора всего проекта, поскольку он отлично знал не только английский, но, главное, китайский, который начал изучать еще в гимназии. Мне в этом было с ним не сравниться. Я тоже учил китайский, но спустя рукава. А Итан кроме всего сразу после универа получил опыт работы в юридическом отделе российско-китайской компании, куда его взял на стажировку давний друг отца. Там его и заметил один ушлый китайский предприниматель, который предложил Итану контракт на выгодных условиях. Этот китаец, довольно сильный делец в бизнесе, имел несколько товарных производств, поэтому ему требовались надежные каналы сбыта. Китаянка, приходившая к нам с конвертом для Итана, была дочерью этого бизнесмена. После её посещения меня не оставляла мысль, что эта красотка положила глаз на Итана. Думаю, Миля почувствовала то же самое. Мы не обсуждали этого, Миля вообще закрытый человек, однако я уже неплохо ее узнал. Но, главное, после отъезда брата я полностью нёс за нее ответственность.
    Отец со многими дружил, и среди его друзей имелись очень успешные бизнесмены, хотя сам батя как простой и скромный трудяга работал вполне обычным начальником смены на заводе стальных конструкций. Тем не менее, старые друзья его очень уважали, в молодости он являлся центром и заводилой их дружной компании. И до сих пор именно через него, а не в соцсетях, все они узнавали новости о жизни и проблемах друг друга. Отец умел сплачивать компанию своих старых друзей, они даже называли его хранителем совести. Когда-то он был лидером и руководил всеми горными восхождениями, которые совершала их группа, и эта дружба оказалась очень сильной и верной. А наши с братом горные восхождения свелись к тому, что мы просто полюбили кататься на сноубордах.
    Меня тревожила китаянка и усилившаяся замкнутость Мили в связи с этим, поэтому, подумав немного, я решил поговорить с батей. Его мудрость сейчас очень требовалась нашей семье.
    Отец внимательно выслушал меня, подумал и сказал:
-Хорошо, я понял. Ради Мили я поговорю с Жорой. Ведь именно он помог Итану и со стажировкой, и с заключением контракта. На том и порешили, и Миля, кажется, слышала мой разговор с отцом, поскольку в нашей небольшой квартире слишком тонкие стены, и трудно сохранить что-либо в секрете. Вечером, когда я помогал Миле купать Максика, она сказала:
-Ты тоже обратил внимание на эту девицу?
-Не думаю, что после посещения нашей семьи у нее остались какие-либо планы в отношении Итана. К тому же, она наверняка еще не знает, что он очень верный по жизни.   
-Котик… Этот контракт, он может продлиться очень долго.
-И что? Думаешь, Итан предаст тебя и Максика?
-Не думаю. Но его чувства могут остыть. Человек не волен в этом.
-Миля! Таких, как ты, невозможно забыть и разлюбить! Не думай об Итане плохо. Он не какой-то слабак. Я знаю брата, мы с ним оба сыновья своего отца, старого альпиниста. Ты ведь знаешь, как крепка связь членов его команды до сих пор, после стольких лет! В этом году 25 лет уже исполнится после их последнего восхождения, а они по-прежнему верны своей дружбе.
    Миля все это знала, однако все равно боялась. А я злился на Итана за то, что он слишком редко выходит на связь и почти ничего не говорит Миле. Всего каких-нибудь несколько вопросов о том, как ее здоровье и как дела у Максика. Он всегда таким был. Ласкового слова не вытянешь. Хотя он обожает Милю до помутнения рассудка. Но ее слова даже меня смутили и поколебали мою веру в брата. Поэтому я написал ему длинное письмо в сети и пообещал убить, если он и дальше останется таким сухарём со своей самой лучшей, самой прекрасной женой на свете. Написал и о китаянке и своих мыслях о ней.
    Через день Итан ответил мне: - "Не волнуйся, малой, отныне я буду часто писать Миле о том, как я ее люблю. Если бы ты знал, как тут стрёмно. Все чужое. Экзотику я не люблю, это другие восторгаются, а я на людей смотрю, с которыми нам работать приходится сейчас. И вот что я тебе скажу, брат. Это полный трэш! Хитрее наших татар. Но ничего, мы не поддадимся, или мой дед не истинный русский еврей! "
    Итан сдержал обещание и стал теперь три раза в неделю писать Миле короткие письма, к которым прикреплял фото окружающей его жизни. По крайней мере, Миля немного повеселела и даже прическу изменила, ведь раз в 2 недели Итан выходил с нами на связь через скайп.         
    И батя не забыл наш разговор, пообщался с дядей Жорой, и тот обещал все аккуратно выяснить насчет дочки китайского бизнесмена.               
***3
    Меня зовут Алекс, полностью Александр, но домашние называют меня Котом или даже Котиком. Так с детства повелось. Батя очень хотел, чтобы я пошел по стопам брата, но программист из меня никакой, усидчивости не хватает. Хотя Итан говорил, что я вполне готов к такой деятельности. Но я учусь на промдизайнера, так же как и Миля. Правда, она ушла в декретный отпуск, поэтому оформила академ, и неизвестно, вернется ли в универ через два с лишним года, ведь Максику пока еще только 8 месяцев. 
    За три года мы привыкли жить вместе двумя семьями. Правда, иногда родители Мили забирают Максика на выходные, чтобы мы все отдохнули. Но не припомню случая, чтобы Миля уже на следующий день не поехала и не забрала его обратно. И для этого всегда требуюсь я, потому что ее родители живут довольно далеко, так что приходится брать такси. В благодарность она помогает мне с курсовыми заданиями как будущая коллега по цеху. Между прочим, очень талантливая коллега. За ее работы я частенько получаю "отл". Преподы хвалят меня, хотя имеется один дотошный гнус, который углядел в моих курсовых проектах женский почерк. Однако моя наставница сказала ему:
-Зря вы придираетесь к Меламеду, просто этот студент имеет тонкую душеную организацию.
Я был очень ей благодарен за эти слова, потому что у меня не то что тонкой, даже обычной душевной организации нет, сплошная дезорганизация. Итан считает, что мне после 3-го курса стоит подумать о смене специализации, а пока следует заниматься своим физическим развитием и готовиться к сборам по линии военной кафедры. Пару раз мы с ним прыгали с парашютами, иногда стреляли на коммерческих стендах, и по вторникам вечером в тренажерку ходили. Теперь я остался один, а, вернее, полностью переключился на помощь Миле. И как она только справляется со своей грустью? Мне без брата просто труба, как будто под дых дали, и я до сих пор не могу разогнуться и продышаться.
    Между тем, когда отец пришел с работы и поел, кивнул мне, чтобы я зашел к нему и чтобы Миля ничего не заметила.
-Узнал Жора то, о чем ты просил. Китаянку эту зовут Сюин, она учится здесь и поэтому живет в Питере. Так что Итану она не грозит.
-Вот как? – крайне удивился я, – Интересно, где она учится?
-Жорик вроде говорил что-то… А, вспомнил, в одном с тобой СПГУ, только на языковом факультете.
-Понятно, русский хочет получше знать. Папашин бизнес ведь на Россию сориентирован.
-Наверно. Но Жорик сказал, что она еще при поступлении подала на гражданство по праву рождения. А обычно студенты только вид на жительство оформляют на время учебы. Странно как-то.
У меня челюсть отвисла от удивления:
-Гражданство? По праву рождения? Что это значит?
-Либо родилась в России, либо мать русская и гражданка России. Она квартиру недавно приобрела и автомобиль. Видать, терки у нее с отцом или свой интерес тут появился.
-Но она ведь выполняла поручение отца, когда деньги для Итана передавала, – сказал я.
-Ну и что, – возразил отец, – У азиатов пожизненное почитание родителей, не то что у наших оболтусов, у которых ни бога, ни царя в голове.
-Батя, мы вас с маман очень даже почитаем.
-Ага, только делаете все по-своему!
    Сюин, Сюин… Теперь я только и думал о ней и рисовал в уме ее конфликт с отцом, из-за которого она сбежала в Россию. А может, это только прикрытие? Ну, чтобы налоги как-то снизить или еще для чего-нибудь? Может, отец на нее российский сектор своего бизнеса оформил? Китаёзы же хитрющие, сегодня она на гражданство подала, а завтра возьмет и откажется от него. И как узнать, что они задумали? В чём хитрость? Вдруг это как-то отразится на том, чем сейчас Итан занимается? Ведь он по контракту должен со своей командой создать маркетплейс по поставкам мелкого опта из Китая именно в Россию. По крайней мере, в основном в Россию. Если не брать в расчет наши бывшие республики.
    Я написал брату подробное письмо в сети, а сам решил найти эту Сюин и вывести ее на разговор. Я ведь как ближайший родственник Итана имею право знать обо всех деталях его дел… или не имею? Ладно, я ж не убивать эту Сюин собираюсь, а всего лишь поговорить. И ей, кстати, русскоязычная практика не помешает при общении со мной. Заодно проверю ее на знание идиом и всяких наших тонкостей и приколов.
-Батя, – спросил я, снова заглянув к нему. Он в это время лег отдохнуть.
-А дядя Жора не говорил, на каком курсе она учится? Когда она приходила с пакетом для Итана, я даже акцента не услышал у нее.
-Ааа, говорил. В следующем году окончит. Получается, четыре года она уже в Питере. Всё, дай поспать, устал я очень.
    Прождав два дня ответа от брата, я решил все узнать в универе, поскольку подумал, что простой разговор никак не может навредить Итану. Тем более что я не собирался грубить китайской дочке его босса или еще чего-нибудь. Но и сидеть без дела не мог. 

***4
    Для начала я выяснил расписание лекций кафедры русского языка как иностранного, ведь не могла же китаянка знать русский как его носители. Хотя я помнил, что говорила она без акцента. Нашел специализацию "Перевод и переводоведение", 4-й курс. В универе поспрашивал у других студентов, и узнал то, что хотел. На руку мне сыграло имя китаянки. Хотя на переводческом факультете училось довольно много китайцев.
-Сюин, – окликнул я ее, когда она вышла с толпой других студентов из аудитории. Она обернулась, и меня вновь поразила ее утонченная красота. А теперь я еще разглядел и ее стройные ноги, поскольку на ней была мини юбка.
-Вы? – удивилась она и отошла со мной в сторону от потока других студентов.
-Что-то случилось? – спросила Сюин.
-Нет… просто хотел поговорить, – сказал я, не зная, что предпринять, поэтому предложил первое, что пришло в голову:
-Пойдемте в кафе, выпьем кофе?
-У меня еще одна пара, – ответила она.            
-Ах да. У меня тоже.
-Вы тоже здесь учитесь?
-Да, но на промдизайне. Так что, договорились?
-В 17 часов вас устроит?
Она внесла свой номер и фото на мой телефон и когда отдавала его мне, я случайно прикоснулся к ее тонким пальцам.
-Что-то не так? – взглянула на меня Сюин.
-Нет, все нормально. Я побегу. До встречи.
    Через два часа она прислала локацию, где будет ждать меня, и я помчался туда сломя голову.
-Алекс, все-таки что-то случилось? – опять спросила она, когда мы встретились.
-Сюин, я не обедал, пойдемте, где-нибудь поедим, а то у меня голова не варит, – честно признался я. Она молча согласилась и повела меня куда-то мимо парковки и двух супермаркетов. Мы оказались в довольно уютном кафе, о котором я не знал, потому что оно пряталось среди других заведений быстрого питания. Сюин подошла к выдаче и кому-то что-то сказала, а потом мы сели за столик и уже через пять минут мне принесли комплексный обед, а ей кофе и какой-то необычный пирожок.   
    Китаянка терпеливо ждала, когда я поем, а сама откусывала от пирожка по маленькому кусочку и отпивала по глотку кофе.
-Скажите, – начал я, когда насытился, – Почему ваш отец настоял на том, чтобы маркетплейс разрабатывали именно в Китае, а не в России?
-Чтобы сразу адаптировать его к китайским реалиям и работе с мелкими продавцами, – ответила Сюин и внимательно посмотрела на меня. 
-Это вполне можно было сделать позже на уже почти готовой платформе. В чем хитрость? Какая-то налоговая схема?
-Алекс, вы хотите, чтобы я открыла вам все секреты отца?
-Да, хочу! Мой брат вынужден сидеть в Китае в отрыве от семьи, жены и маленького ребенка, хотя вполне мог делать эту работу в России, не выезжая из Питера.
-Хорошо, – ответила она.
Я чуть со стула не свалился:
-Хорошо? То есть… правильно ли я понял, что вы расскажете мне всю схему?
-Конечно. Ведь ваш брат в данный момент является партнером моего отца. И я хочу быть открытой и честной с вами.
-Вы пугаете меня, Сюин. Шамаханская царица случаем не ваша пра-пра-бабушка?
-Шамаханское царство находилось на территории современного Азербайджана. А я родом из Китая.
-Я говорю о женской сущности – обольстить и погубить.
-Пока даже не начинала.
-Вот и я о том же. Но я готов выслушать, весь – внимание. 
-Ответьте, почему у вас возникают вопросы по уже заключенному и согласованному по всем пунктам контракту?
-Вопросы эти возникли после того, как брат уехал. Я не знаю тонкостей контракта и даже не читал его. Но… знаете, некоторые люди обладают чутьем. Я не отношусь к ним, и все же кое-что не дает мне покоя. Брат одержим идеей заработать и купить нам большую квартиру. Вы сами видели, как у нас тесно. А вот я ничем не одержим и поэтому могу мыслить достаточно ясно.
-Давайте встретимся еще, в эти выходные у меня. Здесь мы вряд ли можем спокойно и не спеша все обсудить.
-Но это будут конкретные ответы на мои вопросы?
-Конечно.
-И почему вы готовы к этому?
-Потому что вы открыты. Я ценю это в людях.
-Открыт? Но вы ничего обо мне не знаете!
-Я вижу вас перед собой. Этого достаточно.
-Экстрасенсорика?
-Нет, обычный внимательный взгляд.

***5
    Я несколько минут думал, как мне одеться для встречи с Сюин, а потом оделся как всегда в универ. Мне было интересно, как она живет, какие квартиры покупают себе дочки богатых китайских папаш. Автомобиль ее я видел, скромный мерс 4Matic, впрочем, пока совершенно недосягаемый для нашей семьи. 
    Квартира так же оказалась без особого шика, обычная трешка, но с хорошим ремонтом, высокими потолками и в обжитом районе. Сюин встретила меня в домашней одежде, хотя при внимательном взгляде этот уютный трикотажный костюм, состоящий из поло и бриджей, стоил наверно очень дорого. И запах в квартире стоял свежий и приятный.   
    Сюин пригласила меня войти и предложила белые гостиничные шлепанцы. Я удивился, потому что всегда считал, что все азиаты ходят по дому в носках или босиком. Правда, сама Сюин как раз была в носках. Вернее, в носочках, поскольку стопы ее поражали своим маленьким размером. Я даже задержал на них взгляд. Хозяйка принесла чай и сладости, мы сели за чайный столик, и Сюин сказала:
-Не будем тянуть время. Я просто скажу тебе кое-что, ты сам решишь, полезна ли тебе эта информация. Основная причина того, что отец настоял на исполнении контракта в Китае, а не в России, это то, что он боится, ведь в России у русских все схвачено, и его легко могут обвести вокруг пальца. Так он считает, потому что любой китайский делец обязательно сам хитрит в чём-то. Но твое чутье тебя не обмануло. Скажи брату, чтобы он ни в коем случае не отдавал моему отцу криптографические шифры и ключи от интернет-платформы, пока не получит всю оплату по контракту вместе с бонусом. Потому что бонус – это вне контрактное вознаграждение, на рубли тянет под миллион, и отец наверняка захочет его не платить под каким-нибудь надуманным предлогом – типа у фирмы временные финансовые трудности, а платеж не гарантирован контрактом и является премиальным, и т.п. Он уже проделывал такое с другим контрактником из Европы. Но тот человек не стал подавать в суд, поскольку сумма была не очень большой. А для твоего брата бонус стоит немало. И пусть Итан не верит, если отец начнет говорить о повышенных налогах на программное обеспечение для сумм в иностранной валюте, пусть требует всю оплату до последнего доллара – не в юанях и не в рублях. Это важно. Ведь в контракте прописаны именно доллары.
-Почему ты так легко сдаешь своего отца?
-Твой брат новичок в бизнесе и никогда не работал с китайцами, для которых хитрить вполне нормально.
-Ну… русские бизнесмены тоже еще те пройдохи.
-Вы оба с братом по-человечески симпатичны мне. Я видела, в какой тесноте вы живете – 5 человек и ребенок в малогабаритной трехкомнатной квартире. Это трудно.
-Зато мы очень дружны.
-Завидую. Я решила окончательно переехать в Россию, хотя родилась в Китае. Моя мать русская, и мои родители в разводе уже пять лет. Хотя именно отец оплачивает мою учебу и деньги дал на квартиру и автомобиль. Сначала он и матери помогал, теперь она отказалась, потому что нашла хорошую работу. Но он все еще надеется на ее возвращение. Ведь она вела многие его дела по бизнесу, а сейчас он никому не может доверять, как доверял ей.
-Вы не близки с отцом?
-Он любит меня.
-А ты?
-Алекс, я ведь ответила на твой основной вопрос.    
-Да. Большое спасибо за ценные советы.
Я поднялся из-за стола и пошел к входной двери. Сюин пошла следом. Мне хотелось еще раз поблагодарить ее, я повернулся к ней и вдруг увидел что-то в ее взгляде. Сам не понимаю, как получилось, что я начал ее целовать, а потом подхватил на руки и понес обратно в комнату.
-Спальня там, – сказала Сюин, а потом, когда моя одежда уже горкой лежала на ковровом покрытии, она достала из тумбочки и протянула мне дюрекс.
    Через полчаса, когда я пришел в себя и оделся, Сюин довольно холодно произнесла:
-Надеюсь, мы оба забудем этот случайный эпизод. У меня есть жених, и ты наверняка тоже встречаешься с кем-то. Будем считать, что на нас обоих нашло затмение.            
-Да, конечно, – сказал я,– Еще раз спасибо за советы и за… гостеприимство.
    Когда я оказался на улице, то словно вернулся в обыденность из другого мира. Однако, несмотря на то, что все произошло какие-то полчаса назад, я не мог вспомнить деталей, помнил только призывный взгляд Сюин в прихожей.
    По дороге домой, уже в метро, я сказал себе: - Вот и отлично, Сюин больше не грозит Итану, и Миле не о чем волноваться. А значит, я молодец, потому что как хороший брат и деверь принял весь удар на себя.

***6
    Я все подробно написал Итану, кроме того, что произошло у нас с Сюин в спальне. Итан поблагодарил и поручил мне купить ей подарок. Но я не купил. После встречи с ней я испытывал какую-то горечь, как будто мы оба с ней совершили насилие над собой. Она наверняка старалась больше не пересекаться со мной. А вот мне хотелось хоть глазком увидеть ее жениха. Следить за ней я считал недостойным, поэтому пока варился в своем соку, сдавал зачеты, готовил презентации трех своих проектов. И однажды увидел ее в обществе высокого парня, явно китайца. Во всяком случае, точно азиата. С некоторых пор я стал находить многих "узкоглазых" красивыми. Этот парень тоже выглядел достойным такой красотки, как Сюин. Будучи китайцем, он подходил ей намного больше, чем я. Странно, что я не ревновал. Наверно потому, что почти не помнил нашего с ней секса, тогда у меня в голове стоял сплошной туман. Я даже вполне представлял ее на свадебном торжестве в ослепительно белом платье с маленьким букетом каких-то культовых цветов – нестареющая классика, а не какой-то там стиль бохо, от которого тащатся мои одногруппницы, а меня просто воротит. Когда мы выезжали пару раз на натуру, эти мымры выглядели почти как цыганский табор. Ни с одной из них я не хочу встречаться, поэтому делаю вид, что в упор не замечаю никаких знаков от них, которых, кстати, достаточно. Они наверно подозревают меня в нетрадиционной ориентации, и, слава богу! Нет у меня ни средств, ни возможности, чтобы ублажать какую-нибудь из них. Но главное – нет ни малейшего желания. Я часто смотрел на фото, которое Сюин загрузила в мою телефонную книгу, хотя с того момента мы ни разу с ней не созванивались.   
    Прошел март, потом апрель, приближалась экзаменационная сессия, а осенью уже должен был вернуться домой Итан. В один из дней мне пришлось несладко, я не взял с собой зонт, поэтому после учебы передвигался короткими перебежками по направлению к троллейбусу. И вдруг увидел промокшую, как и я, Сюин. Она стояла на остановке, сжавшись от холода.
-Ты что здесь делаешь? – воскликнул я, – И почему без машины? 
Сюин взглянула на меня и закрыла лицо руками. Я обнял ее, пытаясь согреть:
-Что случилось? Где твой друг?
-Алекс… вызови такси, я оплачу. Адрес помнишь?
    Я вновь оказался у нее в квартире. Она заставила меня снять рубашку и джинсы, которые промокли, и дала махровый халат. Сама она занималась в кухне чаем.
-Твой жених может прийти и увидеть меня. Одолжи мне зонт, и я пойду, – сказал я.
-Мы расстались с Цзинсуном.
-Вот как.
-Побудь у меня еще, сейчас приготовлю что-нибудь поесть.
    Минут через десять она накрыла стол в кухне и достала вино.
-Это чтобы согреться, – сказала она.
-Еда очень вкусная. Я люблю такое, – ответил я, налил нам обоим вина и запил слишком острое блюдо.
-Я думала о тебе, – произнесла Сюин и тоже пригубила вино, – После нашей с тобой встречи я больше не смогла с ним… ну, ты понимаешь.
-Секс? – спросил я.
-Да, – она заплакала и ушла в комнату. Я пошел за ней, сел рядом и взял за руку.
-Ты голоден, иди, доедай. Я сейчас, – Сюин вытерла слезы, встала и потянула меня, чтобы я также поднялся. Но никакая еда мне не потребовалась, потому что после этого была спальня, потом душ, снова спальня и новая волна – одна за другой. Домой я так и не дошел. Послал смс Миле, которая волновалась обо мне больше, чем родители.
-Все-таки, есть в тебе что-то от шамаханской царицы, такая же искусительница, – смеялся я, обнимая Сюин, – Твой отец… он наверняка будет очень зол на меня, если узнает.
-Алекс, я ведь ни на минуту не забывала тебя после того дня.
-Я тоже… но увидел тебя с женихом и запретил себе думать. Итан поручил мне подарок тебе купить, а я…
-Для меня ты лучший подарок, – ответила она и прижалась ко мне своим тонким гибким телом.   
Кто бы выдержал такое и устоял? Хорошо, что сразу за этим следовали выходные, потому что мы не могли разлучиться ни на минуту. От китайской еды мой желудок взвыл, поэтому Сюин приготовила мне рис без соли и заставила его съесть.
-Это лучший сорбент. Привыкнешь, – сказала она и засмеялась, показав свои великолепные белые зубки.
-Мы поставим тебе брекеты, – уверенно заявила она, оттянув выше мою верхнюю губу:
-Промдизайнер должен выглядеть на все сто.
-Что еще мне нужно исправить? Осанку, живот подтянуть или изменить кривизну члена?
Она рассмеялась:
-Нет у тебя никакого живота и осанка в норме. Насчет члена… нужно подумать, что лучше – обычный или слегка искривлённый.
    С того дня я почти переселился к ней, хотя никому из домашних не сказал, что живу теперь у Сюин. Они думали, что это моя очередная подружка из группы. Ведь на первом курсе меня бросало от одной к другой. Это потом я успокоился и обленился, потому что потерял к ним всякий интерес. Так же было и в старшей школе. Меня всегда считали непостоянным, тогда как я просто хотел секса. А потом даже это прошло, приелось заниматься им абы с кем.
    Наступила экзаменационная сессия, Сюин забирала меня из универа, и мы уезжали с ней на залив. А зачеты и экзамены… я нахватал низких баллов, зато Сюин сдала все на отлично, и это было здорово. Но я до сих пор так ничего и не сообщал Итану. Ведь наши отношения с Сюин в его глазах могли выглядеть двусмысленными, тогда как я совершенно не думал ни о контракте брата, ни о чем-то другом. Меня захлестывали чувства к моей новой девушке.    

***7
    Итану предстояло работать в Китае до сентября, однако уже в июле главный заказчик пригласил его на переговоры. Китаец был неимоверно любезен, что очень напрягло Итана. Он приготовился держать оборону, потому что помнил моё письмо. Но его партнер по контракту после короткого предисловия предложил ему после завершения проекта равноправное сотрудничество на постоянной основе. Причем, Итан мог спокойно жить с семьей в Питере, китаец отдавал ему в управление российский сектор деятельности маркетплейса, который создал Итан с товарищами и который сейчас они усиленно тестировали в разных режимах. Китаец вначале даже не понял, что Итан не в курсе нашей с Сюин регистрации брака. Все потому, что мой брат из-за занятости и усталости уже неделю не читал моих писем. Он пообещал китайцу хорошенько подумать, а вернувшись в квартиру, где сейчас жил, прочел мои сообщения и вышел со мной на связь в скайпе.
-Ты что, решил себя в жертву принести? – сразу спросил он меня. Но в этот момент из другой комнаты появилась Сюин, встала сзади и обняла меня.
-Брат, – сказал я, – Прости, все само как-то закрутилось. Никакой задней мысли, только коварные козни моей женушки.
-Вы серьезно расписались? Зачем?
-Полюбили, вот зачем! – воскликнул я.
Итан сидел, пораженный моими словами.
-Дорогой родственник, – обратилась к нему Сюин, – Я очень люблю вашего брата. А отец очень любит меня, потому что я единственный его ребенок, и он ни в чем не может мне отказать. Раньше моя мать была его правой рукой, но они разошлись, и я восстановила своё российское гражданство, уехав из Китая. Поэтому… он понял, что надежней партнёра в России, чем вы, ему не найти. Мы с Алексом будем во всем вам помогать.   
    Так у Итана, Мили и Максика появилась своя новая большая квартира. В старой остались жить наши с братом родители, а меня у себя прописала Сюин. Наш проклятый квартирный вопрос разрешился и теперь мы все ездим отдыхать на дачу, которую приобрели совсем недавно в приличном коттеджном городке на юге Ленинградской области, где очень весело проводим время.
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2025   


7. Урчание

***1
    Животные, например собаки, урчат, заигрывая, это рычат они, когда угрожают. А вот коты урчат и от удовольствия, и угрожая. Голуби воркуют, когда, к примеру, самец ухаживает за самкой, хотя это тоже как бы урчание. То же  самое делают тюлени и моржи. Да мало ли кто ещё из животных урчит. Люди не исключение, некоторые умеют делать это очень колоритно. Иногда у кого-то урчит в животе от голода. Бывает, что урчит что-то в горле.
    Итак, урчание – это угроза, игра, удовольствие, сексуальное возбуждение, голод. Такие разнонаправленные векторы и одно действие, а, вернее, один довольно сложный переливчатый звук, похожий на рокот или перекатывание небольших камней. Но это всегда звук, издаваемый живым существом в ответ на что-то, жизненно важное для него.
    Арно умел урчать как кот. Потому что паршивый притворщик, постоянно играющий роли. Кто поверит такому? А кто поверит, тот полный лох. Ему нельзя верить, он сам это всегда говорит, и сам не знает, что творит. На самом деле, всё он, конечно, знает, поэтому вдвойне нельзя, категорически и бесповоротно.
-Если ты снова пропадёшь, можешь меня не искать. Я исчезну.
-Но у меня же съёмки! Ты знаешь.
-Я тебе всё сказала.
-Я не пропадаю, потому что всегда возвращаюсь. Хочешь, чтобы я больше не снимался? Хорошо, но этот контракт я должен добить, иначе придется платить неустойку, которую мне за всю жизнь не поднять. Ну, хочешь, поехали со мной?
-Я не смогу смотреть на то, как какие-то бабы вылизывают тебя.
-Ты о визажистах?
-Да.
-Но на этих съемках визажист мужчина.
-Еще хуже.
-Геля, прошу тебя… Потом мы поедем с тобой на море и проведем лучший свой отпуск.
-Меня не будет.
-Тогда ты точно поедешь со мной! Обязана как жена! Ты клялась, что и в горе и в радости будешь со мной!
-Опять роли играешь? В этом твоя сущность. И чего я хотела, ради чего все бросила?
-Я ведь снимаюсь, чтобы заработать и дать тебе все желаемое!
-Не хочу ничего знать!
    Он всё же уговорил её. Всю ночь уговаривал в постели, а утром помогал ей собирать чемодан, потому что у нее не было сил. Они чуть не опоздали на рейс, но все-таки улетели и оба спали в самолете как убитые. А потом режиссер, увидев Арно, в ужасе спросил:
-По тебе русские танки прошлись? Срочно к визажисту!
Про Гелю он спросил:
-А это кто, твоя жена? Почему скрывал ее от меня? Геля? Ее тоже к визажисту, пойдет во второй план.
-Я никуда не пойду! – воскликнула она. Режиссер удивленно посмотрел на неё, но ничего не сказал, а быстро направился к осветителям.
    Три часа подготовки пятиминутной сцены завершились шестью дублями, которые снимали еще два часа. Геля уснула на коробках с реквизитом. Кто-то накрыл ее одеялом. Арно сначала хотел разбудить ее, но потом расположился рядом на еще двух коробках и тоже уснул. Съемочная группа разбрелась по площадке, кто-то пил кофе, кто-то курил. Но пока не дали отбой, никто не уходил. А режиссер с ассистентом подошли к коробкам, на которых спали Арно и Геля. Режиссер постоял, посмотрел на них и сказал:
-Сделайте несколько кадров этой парочки. Как думаешь, она не будет скандалить? Нервная какая-то, кричала, когда мне отвечала. И где только Арно нашел ее?
-Здесь, в Питере и нашел, – ответил ассистент, пока фотограф снимал Арно и Гелю с разных точек.
-Тогда понятно, – кивнул режиссер, – Питерские дамочки все такие. По крайней мере, те, которых я знаю.
-Какие? – спросил ассистент.
-Сумасшедшие, – ответил режиссер, – Попробуй уговорить ее сняться в эпизоде. Ну, там, где туман над водой.
-Может, не надо? Арно будет против. И она вряд ли согласится.
-И все же попытайся. Обычно это у тебя хорошо получается.
    Пришли реквизиторы, поскольку нужно было готовить следующую сцену, и согнали с коробок Арно и Гелю. Ассистент режиссера повел их обедать и за разговором завел речь о съемке эпизода в тумане.
-Делайте, что хотите, – буркнула Геля, доедая суп.
-Значит, договорились. Так и скажу режиссеру. Вас пригласят.
-Но я ничего не буду изображать! – крикнула ему вдогонку Геля. Он обернулся к ней и улыбнулся как чеширский кот.
-У вас тут все такие? – спросила она мужа.
-Преимущественно такие. Неосознанная режиссерская фильтрация.
-Он в цирке с клоунами, что ли, работал раньше?
Арно хмыкнул и поцеловал ее в лоб.

***2
-Ты стал что-то слишком снисходителен к этому наглому французишке Арно. Он уже совсем обнаглел, съемки пропускает.
-Его жена.
-При чем здесь его жена?
-Я хочу заполучить ее в свой фильм.
-Но ты ведь снял с ней эпизод с туманом.
-Мне этого мало.
-И поэтому ты терпишь все выходки этого фигляра?
-На самом деле он очень дисциплинированный и трудолюбивый. Это она… Из-за нее у него все идёт кувырком.
-А мы здесь причём?
-Притом! Я так решил!
    Ассистент заткнулся и стал просматривать свои бумаги и сообщения на телефоне.
-Я сам поеду и поговорю с ней, – сказал режиссер, – Распорядись, чтобы всё пока свернули. И отпусти всех до завтра.
    Ассистент был кузеном режиссера, поэтому мог разговаривать с ним обо всем, но режиссер все-таки иногда проявлял свой деспотизм.
    На следующий день Арно вновь появился на площадке со своей женой. В этот раз он взял для нее раскладное кемпинговое кресло, столик, большой пляжный зонт на опоре и целую сумку с едой, одеждой и пледами. Светило солнце, но всегда мог и дождь пойти. Геля, как ни в чем не бывало, расположилась в мини пространстве, устроенном ей мужем, и открыла ноутбук. Арно в это время достал из сумки термос, контейнер с сэндвичами и налил жене горячий чай. Члены группы с удивлением наблюдали эту семейную сцену, а режиссер в это время находился возле одного из четырех операторов, который по его указанию молча снимал Арно и его жену, пока они ничего не подозревали. 
    Между тем группа начала репетировать очередную сцену и следом снимать дубль за дублем. Актеры, статисты и каскадеры делали свое дело, операторы работали с разных ракурсов, и все шло как обычно. Действие фильма по сценарию происходило на берегу то ли реки, то ли озера, роль которых сейчас выполнял залив. А еще часть действия снимали в хижине, которую привезли на трейлере. Переодевались, обедали и отдыхали в перерывах члены группы и обслуживающий персонал в трех авто кемперах, стоявших чуть поодаль, чтобы не попадать в кадр. Для кинооборудования имелся отдельный фургон.
    Арно работал как обычно, отвлекся лишь один раз, когда накинул на зонт специальный чехол-шатер и закрыл его спереди на молнию. Так его жена оказалась закрытой от чужих взглядов, которые естественно ее донимали.
    Режиссер сплюнул в сердцах и пошушукался с оператором, которому дал задание тайком снимать эту семейную пару. Но делать было нечего, и оператор сидел без дела, пока два других снимали собственно сцены из будущего фильма.
    Никто из группы не мог ничего понять. Получалось, что съемки происходили как бы одна в одной. Оператор, нацеленный на жену Арно, неприметно следовал за ней, когда она вышла из-под своего мини-шатра и пошла прогуляться вдоль обрывистого берега с соснами.
    Однако Арно быстро все понял и после своей сцены подошел к режиссеру.
-Зачем ты делаешь это? – спросил он.
-Уговори ее сниматься у меня. Я дам задание сценаристу изменить кое-что.
-Это моя жена! Как ты смеешь?! – воскликнул Арно, – Если она поймет... то заподозрит, что я с тобой в сговоре! Прекрати это сейчас же! Ты хочешь разрушить мой брак?
    Режиссер по переговорному устройству дал отбой оператору, снимавшему Гелю, и сказал ему вернуться к лагерю.
    По плану у Арно на сегодня было еще два эпизода, а пока в образовавшийся перерыв он помчался по берегу и нагнал Гелю. Поговорил с ней, и она согласилась вернуться. В мини-шатре под зонтом он опустил спинку кресла и таким образом превратил его как шезлонг в лежанку. Достал из сумки два пледа и небольшую подушку, а потом аккуратно застегнул снаружи накидку на зонт, закрывающую пространство под ним от посторонних взглядов.
-Он тут спальню ей, что ли, устроил на свежем воздухе? – усмехнулся кто-то из обслуги, но никто не продолжил этот разговор, все занимались своими делами.
    Через два часа, в течение которых Геля спала, Арно отстрелялся на сегодня и стал собираться к отъезду. Но режиссер все же подошел к нему:
-Не злись, я больше не стану, если ты против. Просто не знал раньше твою жену. Такая фактура!
-Фактура?! – воскликнул Арно, – Для тебя живые люди фактура? Если она догадалась, и ты этим расстроил её… тебе не жить!
-Ладно, ладно, не кипятись. Я не стану использовать эти кадры, только сцену с туманом, на которую она согласилась.
-Мы уезжаем? – спросила откуда-то появившаяся Геля и обняла мужа сзади.
-Да, ты хорошо отдохнула? – обернулся он к ней.
-Прекрасно. Здесь так легко дышится.
-Тогда пойду собирать зонт и кресло.
Режиссер, так и оставшийся стоять рядом и наблюдавший их разговор, спросил Гелю:
-Надеюсь, вам никто не мешал?
-Мне главное быть рядом с Арно, всё остальное я воспринимаю как белый шум,– ответила она, подставила лицо солнцу и улыбнулась.    

***3
    У Арно выдался перерыв между съемками на целую неделю, но они так и остались в своей питерской квартире. Геля не хотела в Москву, не хотела в Париж, который последние годы заполонили мусульмане. А Арно везде себя чувствовал прекрасно, когда она не сердилась. Петербург его вполне устраивал. Тем более что основные съемки проходили на Финском заливе. Но они уже решили с Гелей, что Арно по завершении этого контракта пока больше не будет сниматься, хотя у него имелись предложения, ведь его агент не сидел без дела.
    Геля не была капризной или такой уж ревнивой. И Арно вполне понимал, почему она так настроена сейчас. Все последнее время ей стало казаться, что молодость уходит, хотя ей исполнилось всего 25. Это ему было уже 32, и он не ощущал возраста. Но у женщин все иначе. Мать по телефону сказала ему:
-Вам нужен ребенок, тогда она успокоится.   
    Но Геля пока даже слышать об этом не хотела:
-Если я забеременею, то уеду в деревню к бабушке, и вы все меня очень долго не увидите.
    Она всегда пугала их бабушкой, этой молчаливой и суровой мадам, вовсе не деревенской наружности. Бабушка Гели владела конефермой и сама в прошлом была наездницей, а теперь тренировала любителей. Ферма находилась в двух часах езды от Питера рядом с большим озером. Своих рысаков бабушка всегда представляла на ежегодном фестивале в Калгановке, устраиваемом местным конезаводом. Геля с детства проводила лето среди лошадей, жокеев и конюхов. На фестивале Арно и познакомился с ней. Он был отличным наездником, что часто использовали режиссеры, снимавшие его в своих фильмах.
    Арно и Геля поженились пять лет назад, но почти сразу она начала ставить ему условие – их разлуки не должны превышать недели. А после того, как она окончила универ, этот срок сократился до нуля. Поэтому Арно серьезно подумывал о завершении карьеры киноактера. Ему уже два раза поступали предложения от театров.
    Бабушку Гели звали Элеонорой Викторовной. Рядом с ней Арно казался себе подростком и вел себя соответственно, чем очень смешил Гелю.
    Когда все они обедали, бабушка сказала:
-Поживите у меня, развейтесь.
    Арно после этого отправился в конюшню, чтобы пообщаться с двумя конюхами.
-Так что тебя тревожит? – спросила бабушка Гелю, когда он ушел.
-Не могу объяснить. Но Арно говорит, что это страх потери молодости.
-Тебе всего 25. Хотя да, бывает и в таком возрасте эта дурь донимает. Все от безделья.
-В том то и дело, что ничем серьезным пока не хочу заниматься, душа как будто мечется.
-И поэтому ты своего француза мучаешь?
-Когда он рядом, мне спокойно.
-Он деньги зарабатывает, а ты устраиваешь ему всякое. Тоже займись делом.
-Я занимаюсь домом, еду готовлю, рецепты всякие осваиваю, рукодельничаю. Денег нам пока хватает, ему много заплатили за последний фильм.
-Он же и сейчас снимается?
-Да, его режиссер, кстати, и меня снял в одном эпизоде. А еще оператор по его желанию снимал нас, когда мы спали на коробках с реквизитом.
-Зачем?
-Ну… они всё снимают, на всякий случай. Любой эпизод может войти в фильм как фрагмент обычной реальной жизни. Арно сказал, что режиссер говорил с ним насчет меня. Поэтому я хочу попытаться справиться.
-Хочешь начать сниматься?
-Нет, совсем не это. Хочу отпустить Арно и заняться чем-то, например, начать рисовать или учиться танцам. От переводов я пока решила отдохнуть, а то уже тексты перед глазами начали мельтешить. Но мне трудно, бабушка. Все как-то потеряло для меня интерес, остался только он. И когда его нет рядом, я начинаю волноваться и думать, что больше не нужна ему.
-Может, подозреваешь его? Что-то чувствуешь?
-Вовсе нет.
-Раньше ведь такого не было?
-Раньше? Да, сейчас я вдруг осознала, что совсем не ценила его внимания. А это и есть то главное, чего я искала раньше. Просто не понимала.
-Нельзя на мужике замыкаться. Женщина должна быть самодостаточной.
-Почему? Зачем мне быть самодостаточной, я уже была такой. Нет в этом ничего хорошего, самодостаточность – это одиночество среди других и рядом со своим мужчиной. Арно дает мне чувство защищенности и равновесия.
-Понятно, у тебя кризис взросления. Бывает. Обычные интеллигентские поиски смысла жизни. Работу не пробовала найти? Ты ведь дипломированный специалист. Не обязательно сидеть над переводами. Можно менеджером работать в издательстве. Можно учебники разрабатывать, да мало ли. Тебя ведь и журналисткой приглашали.
-Как-то все это пугает меня. Нет, как специалист я уверена в своих знаниях, тут другое. Понимаешь, какой-то страх потери каждого драгоценного момента жизни.
-Жизнь многообразна, а ты зациклилась лишь на своем Арно. И ему не даешь никакой свободы. Это эгоизм чистой воды.
-Эгоизм? Да… ты права. Я не думала об этом.
-Вот и подумай. Хорошо еще, что он у тебя такой. Другой бы давно психанул. Мужикам свобода нужна.
    Они не заметили, что Арно вернулся и стоит в дверях.
-Я очень долго искал ту, с кем хотел потерять свою свободу. Элеонора Викторовна, не всем подходят ваши приземленные взгляды на жизнь.
-А-аа, подкаблучник-защитничек явился. Ладно, умолкаю. Сами разбирайтесь со своими делами.
    Арно сел рядом с Гелей и обнял ее.
-Бабушка права, я эгоистка, – сказала Геля.
-Имеешь полное право, – возразил Арно.
-Но ведь я постоянно тебя мучаю.
-А я, может, хочу этого! Никого не слушай. Твои капризы дороги мне, я ощущаю, что нужен тебе.   

***4
    Вечером они отправились на конную прогулку по лесной тропе. И всю дорогу держали лошадей почти вплотную друг к другу, чтобы разговаривать. Арно рассказывал о своих ранних кино-проектах. Гелю всегда поражала его азартная радость жизни. Именно она тянула ее к нему. Рядом с ним другие мужчины казались ей равнодушными ограниченными мужланами. Даже умные. Например, тот же режиссер. Он как вампир, желающий напитаться чужими чувствами и чужой радостью жизни. Иначе зачем бы ему снимать ее в сцене с туманом? Геля сейчас вдруг поняла, что ревнует Арно. К тому, что он, не скупясь, расточает на съемках свою радость, которую должен отдавать только ей.   
-Арно, я ведь не должна? Это и правда, мой эгоизм? – спросила она, но он дотянулся и пожал ей руку:
-Геля, вся моя радость подпитана именно тобой. До нашей встречи я ощущал себя опустошенным и работал как робот, почти без живых эмоций. Между прочим, режиссер сразу понял, что ты для меня значишь, поэтому захотел тебя снимать. Плевать, что у тебя нет актерского образования, ты не играла в кадре, а жила. А это и есть цель кино. Мне для такого приходится вживаться. Понимаешь? Отрешаться от окружающего, погружать сознание в иную реальность, становиться тем, кого я пытаюсь изобразить. Со временем начинаешь вдруг ловить себя на том, что везде играешь роли, а это плохо, это потеря самого себя.
-Многие люди, вовсе не актеры, по жизни играют роли. Даже дети и собаки.
-Слава богу, лошади не такие.
-Ну, хорошо, ты играешь роли, и чем это плохо? Разве этим ты предаешь себя или действуешь против своих привычек и натуры?
-Нет. У человека много своих "я". Я – ребенок, я – взрослый, я – ленивец, я – капризный, я – начальник.
Геля засмеялась:
-Это точно. Я и сама порой непроизвольно изображаю что-то. Как же хитра человеческая природа. Арно, сейчас я думаю, что в самом начале с тобой я тоже играла роль. И только сейчас перестала.
-Поэтому ощутила нечто новое?
-Да. Ты всегда лучше других понимал меня и понимаешь.
-У меня тоже лет в 25 был мини-кризис. Некое переосмысление себя. Я читал про возрастные фазы самоосознания у людей. У детей, например – в 7, 10, 13 лет. Ступени, отлично помню себя 13-летнего.
-Арно, а ты любишь свою актерскую работу?
-Геля… не могу сказать, что люблю. Я привык. Это плохо, очень плохо для актера, но режиссеры словно не видят этого, их все устраивает. Поэтому я и не стремлюсь что-то менять. С другой стороны – нельзя любить себя в профессии. Я стараюсь быть самокритичным. Однако трудно любить тот откровенный бред, который снимают эти самовлюбленные мэтры. Меня лишь удивляет востребованность их фильмов. Сам я не могу смотреть это и себя видеть на экране не могу, меня откровенно воротит. 
-А наши с тобой ролики из поездок?
-Обожаю. Потому что это настоящая жизнь. Твоя непосредственность… На нее и клюнул наш режиссер. Он один из немногих, кого я считаю настоящим профессионалом. Но и у него много глупостей.
-Что-то в нем меня беспокоит. 
-Он просто влюблен в тебя.
-Не выдумывай, ты о любом мужчине, который проявляет ко мне внимание, так говоришь.
-Потому что это правда. Проявление внимания, интерес, удивление – это и есть влюбленность. Такая, краткосрочная, но способная перерасти в настоящее большое чувство. Так сказать, потенциальная. Я запретил ему снимать тебя. Этот мерзавец ведь поручил оператору тайком ходить за тобой с камерой.
-Правда? Но ведь это вторжение в частную жизнь!
-Вот именно. Он поклялся, что без твоего согласия не будет использовать уже отснятые кадры с тобой.
-Зачем я ему?!
-Не волнуйся, я поставил его в рамки. Это голод по реалу. Игровой кинематограф надоедает своей искусственностью. Я помню, он расходился уже с нашим сценаристом, окончательно и бесповоротно, но вот опять сошлись… У обоих кукуха иногда съезжает – им правду жизни хочется показать. А эта правда далеко не всегда фотогенична и порой слишком статична. Но снимать то, как герой долго-долго размышляет, сидя в комнате, где с потолка капает вода, так сказать в стиле символической притчи могли себе позволить лишь Тарковский, Бергман или Феллини. Поэтому режиссер и накапливает себе материал для будущего гениального шедевра в виде отрывков документальной съемки. Сейчас на кинофестивалях разного уровня и тусовках киношников модно щеголять такими мини-фильмами, чем-то вроде бэкстейджа с авторской озвучкой и размышлизмами.

***5
    Арно всегда умел убеждать Гелю. Уговорами, аргументами, примерами из жизни. Поэтому Геля успокоилась и стала думать, что нет ничего плохого в том, если кто-то профессионально снимет ее в небольшом полудокументальном артхаусном кино. По крайней мере, у них с Арно останется живая память об этом времени. Ведь сейчас они чувствовали себя особенно счастливыми, даже больше, чем когда только поженились. Сейчас их любовь стала глубже и объединяла их обоих намного сильнее, чем раньше. Именно это ощущала Геля, когда заявляла, что исчезнет, если Арно опять будет пропадать на съемках и оставлять ее одну. И именно из-за этого Арно не смог вынести даже намека на их разрыв. Они словно вступили в фазу срастания корнями, подобно деревьям, растущим очень близко друг к другу.
-Раньше я даже представить не мог такой близости ни с кем, ни с друзьями, ни с сестрами и братом, ни с родителями, ни с дедушками-бабушками. Хотя я младший в семье и всегда пытался прилепиться к кому-то из старших. Но в 15 лет словно стряхнул с себя детские привязки. Знаешь, такие, что на руку ребенку надевают и пристегивают к руке взрослого, чтобы малой не потерялся в людном месте. Я часто терялся в детстве, любопытный был и беспечный. Однажды к толстому парню прилепился и долго шел за ним. Он прогонял меня, потом полисмену передал, чтобы моих родителей нашли. Но этот пухляш таким румяным был и уютным на вид… Теперь понимаю, мне всегда хотелось объединиться с кем-то таким же тёплым.
-Я у тебя ассоциируюсь с тем толстым парнем? – засмеялась Геля.
-Ну как бы да. Не внешностью, а сущностью, какой-то уютностью, домашностью. От него реально плюшками пахло.
-Я тоже плюшками пахну?
-Нет, как ты не понимаешь! С тобой я просто не хочу разлучаться физически. Это чем-то похоже. Не с каждым человеком хочется соприкасаться кожей, а его я сразу за руку схватил и не отпускал. Теплая такая рука…
    Арно и правда во время сна часто клал ладонь Геле на бедро, на живот или на спину, в зависимости от позы, в которой она спала. И Геля чувствовала, что ей это требуется так же, как ему. Многие влюбленные любят спать в обнимку, но уже через год-два это перестает быть нужным. Для Гели и Арно даже через пять лет не перестало, напротив, сделалось необходимостью. Не обниматься, а просто соприкасаться. Но обязательно, чтобы телесно чувствовать друг друга. Они могли поспорить, даже поругаться, но никогда не разбегались по углам, чтобы не разговаривать после этого. Арно начинал говорить даже больше, чем обычно, и их ссора, если таковая случалась, сама собой сходила на-нет, потому что его аргументы – к месту или не к месту – всегда действовали на Гелю. Не обязательно смыслом сказанных им слов, а, главное, тем, что он вообще их говорит, азартно, горячо, эмоционально. Смысл для Гели состоял в том, что он говорит искренне, не может не говорить, ему далеко не все равно, и он не хочет оставлять эту ссору между ними.
    Она с детства боялась равнодушия и холодности отца, на которые мать отвечала только покорным молчанием. Отец, поднимая тосты по праздникам, говорил, что всегда её любил, дарил ей дорогие, вернее, дорогостоящие, подарки, и мать улыбалась в ответ. Когда Геля повзрослела, то убедилась, что он действительно любит мать, как и она его, просто их способ выражать свои чувства кардинально отличался от того, который был близок и понятен Геле. В подростковом возрасте она даже стала подозревать, что является их приемным ребенком. В этом ее разуверила бабушка, которая сказала Геле, что природа часто отдыхает на детях. Наверно, это была правда, потому что эмоциональность и порывистость Геле передались именно от бабушки, а вовсе не от матери или отца.
    Родители отца, жившие во Франции, так же были жизнерадостными и эмоциональными людьми, как и русская бабушка Гели. Однако мать как-то сказала дочери, что сдержанность в эмоциях может являться результатом долгой и сложной работы над собой. Она говорила тогда об отце Гели, который занимал высокий и ответственный пост в госструктуре. Со временем и мать научилась такому же, а то, какими они были, когда Геля родилась и ходила в детский сад, она давно не помнила.
    Однако дочь не могла простить родителям их выработанной со временем и зафиксированной строгости и внешней бесчувственности по отношению к ней. Ей, как и любому подростку, требовалось душевное участие и понимание, которое она получала только от бабушки. Но даже бабушка, как ни ждала и как ни надеялась Геля, никогда не осуждала их в лицо и не говорила, что они неправильно ведут себя с дочерью. Сейчас Геля вполне понимала, что осуждает бабушку так же, как и своих родителей. Только у французских бабушки и дедушки, у которых она проводила все летние каникулы, Геля ощущала себя полностью правой во всем и безоговорочно любимой.
    Когда она познакомилась с Арно, в доме родителей отца Гели не прекращались шум и веселье. А сам отец критично отнесся к выбору дочери. Ему не нравилось, что она собралась замуж за актера. Но Геля давно уже держала дистанцию со своими родителями и не допускала их в свой мир.

***6
    Вообще-то по документам Гелю звали Елена, это Арно произносил её имя сначала Хелен, потом сократил и стал говорить – Геля. Называть жену Леной он так и не приучился, хотя хорошо говорил по-русски. Геля подозревала, что у него была до нее какая-то Лена, но он не признавался. И за все пять лет их брака на горизонте никакой Елены не замаячило. Как-то на морском курорте его окликнула некая Мириам, но Арно сказал, что женат и тут же пошел прочь от этой фигуристой девицы. Геля даже толком не разглядела ее.
    Они практически сразу молчаливо приняли условие никогда не обсуждать своих бывших. У Гели их было всего двое, у Арно, наверняка больше. Но после их встречи оба они не хотели вспоминать о прошлом.
    Иногда Геля просыпалась в ужасе от сна, в котором она знала о существовании Арно, но так и не встретилась с ним. Этот сон мучил ее, а вернее, ее мучила мысль, что она могла не встретить Арно, разминуться с ним, не узнать его и пройти мимо. Тогда она лежала с закрытыми глазами и прикидывала, что они все-таки встретились и у них впереди еще достаточно много лет. Только это успокаивало ее. А Арно всегда уверял ее, что они не могли не встретиться, и что их встреча была предопределена. Его теория ей так же нравилась, как и мысль о долгих годах будущей совместной жизни.
    Они никогда не говорили о счастье, Арно не использовал фраз типа – "Я безумно счастлив с Гелей", и Геля молчала об этом. Счастье как бы подразумевалось, потому что оба они воспринимали любое, даже краткое, расставание крайне болезненно. И никакие слова о счастье не требовались. Даже темпераменты их совпадали по типу паззла – когда взрывалась чем-то возмущенная Геля, Арно был спокоен и собран, чем довольно быстро гасил разгоревшийся пожар. А когда Арно сам терял самообладание, его приземляла и успокаивала Геля.
    Ей нравились многочисленные друзья и приятели Арно. Это были в основном актеры, но в их компанию входили также два предпринимателя, один волонтер-благотворитель и даже представитель духовенства – молодой современный священник. Гелиных подруг Арно не любил, но ничем не показывал это. Он уверял ее, что все они притворщицы и завидуют ей, поэтому не могут быть искренними. Геля лишь смеялась и говорила, что женщины по своей природе таковы, даже наивные дурочки на деле ох как неоткровенны и не наивны. Впрочем, она редко выбиралась на девичники и посиделки с подружками. Да и Арно в основном встречался с друзьями лишь на днях рождения, чьей-то женитьбе, гендер-пати или чтобы отметить успехи в актерской работе, своей и товарищей по цеху. В компании он всегда брал с собой Гелю, и она так же на своих встречах с подругами появлялась с ним, лишь изредка, два-три раза в год приходила на девичники без него.
    Друзья и знакомые тактично не спрашивали, когда Арно и Геля решатся завести ребенка. Это и так было понятно. В 32 года Арно находился на пике своей актерской карьеры и активно снимался в кино, ему было не до детей. И Геля пока не думала об этом, ей нравилась их жизнь с Арно. Она совершенно не завидовала школьным подружкам, которые рано заимели потомство, при том, что даже не успели поумнеть. Их дети ассоциировались у нее с её собственным детством, в котором она не ощущала родительской любви, потому что родители по своей глупости скрывали свои истинные чувства к дочери где-то очень глубоко в своем сознании. Арно также неоднозначно относился к малолетним племянникам, ему не нравилось, когда эти маленькие монстры лезли в их с Гелей мир. Он был самым младшим в семье и самым удачливым, его все любили, поэтому до сих пор две его сестры и брат, имевшие детей, воспринимали Арно как выросшего, но не повзрослевшего ребенка. Он не обижался на них, потому что считал их ниже себя в интеллектуальном плане и потому не способными его понять.
    С понедельника Арно должен был работать на съемках, снова на природе, поэтому Геля собрала большую сумку со всем необходимым для них двоих на весь день. Взяла даже маленькую газовую горелку и посуду для разогревания пищи. Им хотелось питаться отдельно от съемочной группы. В машине Арно всегда возил зонт-шатер для Гели, а сейчас загрузил еще два футона для отдыха в перерывах. Когда раньше он ездил на съемки без нее, то отдыхал и питался вместе с другими участниками в двух авто кемперах с шумными разговорами, смехом и шутками, которые не всегда ему нравились и попросту утомляли. Он почти никогда не участвовал в разговорах и, чтобы поспать, надевал шумоподавляющие наушники. Из-за них он иногда пропускал вызовы на своем телефоне.            
    Ехать вновь пришлось на залив в уединенное место с подступающим почти к воде сосновым лесом. По приезду Арно быстро поставил зонт-шатер и, разложил футоны, столик и два кресла, которые пока расположил наружи, поскольку стояла прекрасная солнечная погода, и было приятно сидеть и смотреть на воду в нескольких метрах от неё.
    Оставив Гелю, Арно пошел в основной лагерь съемочной группы, где всех уже ждал режиссер.
    Геля радостно занималась тем, что доставала из багажника их машины пледы, две небольшие подушки, набор походной посуды и горелку. Все это напоминало ей школьные походы выходного дня, которые она в свое время очень любила. Делая все это, она наблюдала за тем, как возле двух автофургонов на импровизированной площадке-сцене режиссер что-то объяснял актерам и операторам. Потом она отвлеклась, скрывшись под их с Арно маленьким шатром, а когда снова выглянула, увидела, что все разошлись по местам и возле режиссерского фургона стоит он сам и Арно. Режиссер о чем-то говорил ему, иногда жестикулируя, а Арно стоял и слушал, упрямо опустив голову. Гелю удивило то, что он практически не отвечал режиссеру, тогда как обычно, обсуждая очередную сцену, он всегда задавал ему вопросы.
    Потом режиссер быстро пошел к группе, где дал отмашку для съёмок первых сцен, а Арно медленно побрел обратно к шатру, где его ждала встревоженная Геля.               

***7 
    Арно вернулся к Геле смурной на вид.
-Что случилось? – спросила она, – С твоей игрой что-то не так? Почему ты не репетировал очередную сцену?
-Чуть позже, – ответил Арно усталым голосом, – до меня еще очередь не дошла.
-Но режиссер говорил с тобой о чём-то. Это серьёзное что-то? – волновалась Геля.
-Давай присядем, – сказал Арно, – Мне нужно решить с тобой кое-что.
    Геля села в кресло напротив и уставилась на него широко распахнутыми глазами. Подобные её взгляды всегда изумляли Арно, в такие моменты она словно снимала с себя все до последнего слои защиты и оставалась абсолютно беспомощной и уязвимой.
-Я расскажу тебе нечто, ты сразу поймёшь, к чему это я, а, вернее, поймешь, что предлагает нам с тобой режиссер. Не отвергай эту идею сразу, прошу тебя. Выслушай и хорошенько подумай. Нас никто не будет торопить или принуждать к этому. 
-Снова сняться в каком-то эпизоде?
-Нет… погоди, дай мне собраться с мыслями, чтобы лучше тебе все объяснить.
    Арно потер виски, как всегда делал перед самой съемкой, и начал:
-Помнишь, я рассказывал тебе о моде на мини фильмы типа бэкстейдж? Но в документальной съемке есть несколько поджанров, и один из них found footage.
-Найденная киноплёнка? – удивилась Геля.
-Да, в этом жанре снимают немало фильмов. Это такая провокация и обман, псевдо документальность. Мы же смотрели с тобой "Ведьму из Блэр". Создатели запустили хитрый промоушн еще до выхода фильма, создали сайт об исчезновении тех студентов с их биографиями, слепили новостные заметки и даже отчеты полиции о поисках пропавших. Всё было выдумано до последнего слова и прописано в сценарии, а эти хитрецы наняли студентов листовки на улице раздавать, в которых просили сообщить любую информацию о пропавших. Многие люди поверили, что перед ними настоящий документальный фильм. Создатели потратили на него всего 35 тысяч долларов. А в итоге он собрал в мировом прокате более 250 тысяч.
-Я помню этот фильм. Но разве за откровенный обман создателей не привлекли к юридической ответственности?
-Кино, как и любое визуальное искусство,– это всегда обман. Главное, что никаких социальных последствий это не вызвало. Никто не вскрыл себе вены от отчаяния и не устроил протесты по поводу беспомощности полиции в поисках.
-И вы об этом говорили с режиссером?
-Нет. Он вбил себе в голову одну идею и хочет снять о нас с тобой мокьюментари*, где мы будем играть самих себя по согласованному с нами сценарию. И для этого, чтобы ты не смущалась, операторы установят веб-камеры, какие используются для охранных объектов или для наблюдения за маленькими детьми. Веб-камеры будут работать круглосуточно, но в фильме останется только то, что мы с тобой разрешим оставить. Такой вот у него план.
-Он так увлечен тобой? – спросила Геля.
-Нет, Геля, он увлечён тобой. Думаешь, зря он уговорил тебя на эпизод с туманом.
-А как же основной фильм? Вы ведь продолжите его съемки?
-Хочешь сказать, что ты согласна?
-С тобой – да! Это была бы великолепная память о нашей любви и об этом времени.
    Арно внимательно смотрел на Гелю, а она улыбалась:
-Мы ведь согласуем с ним сценарий, а потом вырежем всё, что посчитаем лишним или невозможным для показа. Надеюсь, он не захочет включить в фильм эротические сцены с нашим участием?
-Конечно, нет. Но он хочет, чтобы в фильм обязательно вошли хотя парочка наших поцелуев. Не в щёчку, а настоящих.
-Хорошо, – рассмеялась Геля. 
-Ты правда согласна? – воскликнул Арно и тоже засмеялся, а потом прижал ее к себе и поцеловал.
    Режиссер, услышав от Арно о согласии Гели, торжествовал. Он сам взялся написать сценарий, который она оставила практически без изменений. Арно и Геля решили установить две веб камеры у себя дома, а так же здесь, на съемочной площадке, в их импровизированном шатре. Их прогулки по берегу должен был снимать оператор с применением эффекта дрожания камеры для большей достоверности того, что съемка документальная.
    К завершению съемок основного фильма был готов и мокьюментари с участием Арно и Гели с рабочим названием "Двое в тумане". Правда, помощник режиссера при просмотре уже почти готового материала, включенного в фильм, обратил внимание на сцену, где Геля и Арно спали в обнимку днем после обеда на своих сдвинутых вместе футонах.
-Ты слышишь это? – спросил помощник.
-Что? – удивился режиссер.
-Арно урчит, как кот. Нас не поймут, – сказал помощник, на что режиссер ответил ему:   
-Да плевал я, поймут, не поймут… пусть пытаются понять. Это ведь ясно как белый день – коты урчат, когда им спокойно, уютно и тепло. И люди так же. Не все, конечно, а только те, которые умеют урчать. 

*мокьюментари - псевдодокументальный фильм или телешоу.

                *** 
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2025   


8. Шуршание и чмоки

***1
    Она вечно шуршит, вечером допоздна, утром в самую рань. Но раз шуршит, значит, ее вновь одолевает что-то новое, и она просматривает свои старые записи, выискивая в них соответствия с сегодняшней находкой. Все ее находки – это мысли, приходившие когда-то или пришедшие только сейчас. Она все скрупулёзно записывает сначала на листки бумаги, потом в файлы на компе и накопила их уже тысячи. Я предлагал ей объединить все мысли в один файл, но она так на меня посмотрела, что я тут же исчез с ее глаз долой.
    Листки она много раз тасовала, меняла их очередность, невзирая на указанные на них даты, обозначавшие, когда была записана та или иная мысль. Листков так много, что иногда очередную собранную тематическую стопку не в силах удерживать прищепка, и тогда их приходится перетягивать резинкой. Как деньги. Я уже сто лет не держал в руках бумажных денег, а металлических еще дольше. Иногда я тайком читаю листки, а потом вновь скрепляю их и кладу на место. Хотя вполне могу залезть в ее комп и прочесть все это в файлах, собранных в папки. Но на листках ее почерк, и он всякий раз имеет нюансы, в зависимости от написанной мысли. И по почерку я могу понять, какое настроение у нее тогда было.
    Её зовут Юля, но она до сих пор представляется всем как Юль. Дело в том, что почти до 15 лет она заикалась и, произнося своё имя, спотыкалась как раз на последней букве "я". Поэтому, стесняясь, просто перестала её произносить. Юлькино заикание давно осталось в прошлом, но никуда не делись робость, замкнутость и придирчивый взгляд на любого нового знакомого – вдруг он что-то скажет о ней или пошутит. А ведь кроме родных и двух верных школьных подружек никто не знал о ее давней и уже искоренённой проблеме. В универе даже не догадываются о её прошлом заикании. Но она так и называет себя Юль. 
    Я просто её друг, вернее, друг её семьи, а ещё вернее, родственник – очень дальний, непонятно какого колена. Наш дом сгорел, и Юлькина семья приютила нас. Правда, мои родители не захотели стеснять добросердечных родственников и поселились у них на даче. А я, как студент и без пяти минут выпускник, вот уже полгода живу в Юлькиной семье. Городская администрация обещала нам как погорельцам квартиру, но в порядке очереди таких же, как и мы, потерпевших. Я вполне мог бы жить в общежитии универа, но уже через полгода у меня защита диплома, поэтому было решено, и Юлькины родители настояли, чтобы я остался жить в их квартире.
    Юлька приняла меня молча. Показала комнату, что-то буркнула и ушла к себе. Тогда я подумал, что она злобная фурия. Сейчас я так совсем не считаю.
    Когда я начал тайком читать её листки, то понял, что мыслит она очень необычно. Наверно сказывалась её привычная замкнутость, не знаю. Но я полюбил её мысли, записанные на бумаге. И почерк её полюбил. А сегодня понял, что хочу её поцеловать. Такое со мной редко случается, ни одна из наших девиц в универе мне не нравится. Я, конечно, целовался с некоторыми из них – на новогодних пирушках, на выездах с шашлыками, на наших винных студенческих тусовках, потому, что не хотел отставать от других парней, и целовался с теми из одногруппниц, которые выбирали меня. Сам я так никого и не выбрал. Общаясь с товарищами, которые уже серьезно встречались и даже собирались жениться, я понимал, что совсем не хочу такого хомута.
    И вот сегодня меня потянуло к Юльке. Я сидел и пытался вспомнить, тянуло ли меня хоть когда-то к кому-то из женского пола? Разовые пересыпы в последнем классе школы я в расчет не беру, это все было несерьезно, просто, чтобы не ударить в грязь лицом перед девчонками и пацанами. Однако все это оставило у меня довольно мерзкий привкус, поскольку я очень чувствителен к запахам и вкусам, а ни одна из моих разовых партнерш не нравилась мне в этом плане. Красивые личики ни о чем мне не говорили, мало ли свежих красивых 16-17-летних девочек. Только потом они меняются, взрослеют и… стервенеют, по крайней мере, так случилось с теми, кто активно тянул пацанов в постель и от которых в итоге эти пацаны сбегали. Я тоже сбежал сразу от двух, за что получил пару пощечин и оскорблений в свой адрес, но был рад, что легко отделался, в отличие от одного приятеля, которому пришлось трихопол глотать после постельных утех.
    Вечером Юлька как обычно пошла в ванную, где минут пятнадцать, распустив тугую объемную косу, расчесывала свои густые длиннющие волосы. Дверь в ванную была приоткрыта, и я видел все из комнаты, где теперь жил, в зеркало прихожей. Я частенько так подсматривал за Юлькой, но сегодня она вдруг поймала мой взгляд в зеркале и тут же закрылась на защелку. Хотя тётя Галя запрещала ей это делать, потому что однажды в детстве Юлька, закрывшись, осталась в полной темноте, когда вырубило пробки, и сильно испугалась. А с её заиканием это являлось большой проблемой, она после этого молчала целую неделю, дрожала и плакала.
    Я подскочил к двери ванной и воскликнул:
-Юля, я случайно увидел! Не специально! Прости. Открой, пожалуйста, тётя Галя будет недовольна. Ты ведь знаешь…
    К моему удивлению Юлька открыла дверь, взглянула на меня снизу вверх из-за моего роста, а потом вдруг схватила меня за руку и затащила к себе в ванную. Потом выглянула наружу, никого не увидела и не услышала, поэтому снова закрыла дверь изнутри.
    Повернувшись ко мне, она отдышалась и сказала, смело глядя мне в глаза:
-Ну, давай, начинай развратничать! Давно хотела проверить, нормальный ты пацан или нет.
-Хотела проверить? – изумился я, а потом осторожно спросил:
-Что ты имеешь в виду под словом развратничать?
Тут у меня промелькнула мысль, что нельзя упускать такой случай, поэтому я быстро наклонился и впился поцелуем в ее губы. К моему удивлению она не оттолкнула меня, но сильно смутилась:
-Я не думала, что ты такой быстрый…
-Просто давно хотел это сделать, – сказал я честно.
-Правда? Хотел меня поцеловать? Я вообще-то имела в виду – облапать, потискать…
-Это тоже могу и очень хочу. Боялся, что тебе не понравится.
Мы замерли на мгновенье, но Юлька все же сказала:
-Не теряй время, у нас его и так мало.
Я кивнул и прижал ее к себе, взявшись одной рукой за спину, а второй за её худенькую попку.
-И как тебе? – спросила Юлька.
-Н-нням! – ответил я и стал ее целовать и тискать.
 
***2 
    С момента обнимашек и чмоков-поцелуев в ванной наша жизнь резко изменилась. Все, что было самым обыденным и простым вдруг наполнилось почти непреодолимыми препятствия на каждом шагу. Ведь мы не хотели никому из родных открывать нашего взаимного притяжения, однако не тянуться друг к другу так же не могли. Слава богу, родители Юльки привыкли к тому, что мы постоянно общаемся, и я помогаю ей делать рефераты. Поэтому мы вполне легально запирались в ее комнате, чтобы якобы работать над очередным учебным заданием, а на деле целовались до потери сознания. Уже через неделю таких мучений Юлька спровоцировала меня на секс, и все стало еще труднее и мучительней, потому что отрываться друг от друга и делать равнодушные лица оказалось почти пыткой. Ни о какой романтике тайных свиданий мы оба даже не думали. И как это некоторые пары умудряются подолгу скрывать свои отношения от окружающих? Юлька не выдержала и рассказала матери, что влюбилась в меня, а я в нее. Про поцелуи и секс она, естественно, умолчала. Тётя Галя удивилась, но не рассердилась и переживала лишь о том, чтобы я не завалил диплом, а Юлька – экзаменационную сессию. Мы и сами понимали, что это был бы самый плохой вариант, поэтому все-таки напрягались и занимались подготовкой, Юлька – к экзаменам, я – к защите.
    В это напряженное время мы встречались только вечером, когда возвращались домой каждый из своего универа. Была бы у меня тачка, я заезжал бы за Юлькой, и мы могли бы с ней в машине целоваться. Но наш подержанный мерс забрал отец. На даче, где они с мамой сейчас жили, без машины было не обойтись. Отцу на работе оказали приличную материальную помощь и пообещали содействие в скорейшем получении нового жилья, поскольку дом наш сгорел по причине нарушения техники безопасности узбеками при ремонте кровли, которые разогревали битум прямо на крыше. Управляющую компанию уже привлекли к ответственности. Дом, в котором мы жили, относился к старому фонду – двухэтажный старинный особнячок на восемь квартир с одним парадным, где все друг друга знали как члены общей семьи, потому что жили в нём уже много лет – 20, 30, а кто-то 40 и даже все 50. Менялись лишь поколения в семьях, старики умирали, а дети и внуки взрослели. Наша квартира тоже досталась нам от бабушки и дедушки, которые когда-то работали в Метрострое, где и получили её по распределению.
    Все квартиры в доме были одинаковы – пятикомнатные, с большими кухнями, французскими балкончиками, с высокими деревянными окнами и добротными паркетными полами. Менять окна на пластиковые жильцам запрещалось, поскольку фасад дома представлял собой произведение архитектуры, а сам дом относился к объектам исторического наследия и находился почти в центре старого парка, разросшегося за многие годы вокруг него. Всем нам было очень жаль, что он сильно обгорел. Но его обнесли строительной сеткой и повесили щит с надписью, что дом находится на реставрации.
    А узбеки сбежали, наверно, вернулись к себе на родину. Главное, никто из жильцов не пострадал, даже старенькая бабушка на инвалидном кресле и мать с тремя детками. Соседи всем помогли покинуть квартиры до обрушения деревянного перекрытия.
    Юлька ёжилась и дрожала, когда я рассказывал о том, как все происходило, и как радовалась мама, что успела захватить сумку с нашими документами, поэтому я больше не возвращался к этой истории.
-Даня, ты должен всегда жить у нас, – сказала мне Юлька наедине.
-Пока я никуда не пропаду, не думаю, что квартиру нам предоставят слишком быстро, – пытался я успокаивать её. Это она еще не знала, что после диплома мне предстоит в армию уйти, для Юльки эта новость явилась бы ударом.
    В связи с преддипломной практикой я не видел родителей уже больше двух недель. Они ездили на работу с дачи и тратили на дорогу более 1,5 часов в один конец. И, конечно, очень уставали от дачной жизни, поскольку являлись сугубо городскими жителями. Но мама говорила мне по телефону, что они потихоньку привыкают, зато стали больше времени проводить на свежем воздухе и уже два раза делали шашлыки на настоящих дровах, а также со всеми предосторожностями топили баньку. Пожар надолго всех нас напугал. Мне до сих пор иногда снится запах гари.
    Больше всего мне хотелось спать с Юлькой в одной постели, потому что мы больше с ней ни разу не занимались сексом. Она боялась, что родители все узнают, да и я не хотел показаться им неблагодарным распутником. Хотя я сильно любил Юльку и, конечно, постоянно испытывал рядом с ней сексуальное возбуждение. Не скажу, что меня накрывала неуправляемая страсть, хотя, если бы Юлька отключила свои тормоза, я вполне мог забыть обо всем на свете.
    Однако когда я по своей новой привычке тайно прочел на листках ее мысли за последние три недели, то понял, что она не очень-то оценила наш секс. Он показался ей каким-то не слишком эстетичным животным действом, а еще она не вполне поняла, получила или нет удовольствие от него. Я решил поговорить с ней об этом, но как-то все не представлялось удобного случая.
    А помимо этого, меня останавливал один момент. Я прекрасно помнил, что во время пожара, когда было реально страшно, и когда я находился в сильной тревоге за маму, бросившуюся за сумкой с документами, и потом, когда помогал соседям отверткой вскрыть дверь в квартиру бабушки, я абсолютно точно испытал почти такое же возбуждение, как и от желания секса. У меня даже возникла эрекция, хотя это точно было нечто глубинно животное, сжимавшее страхом сердце и мышцы, но возбудившее мою плоть, при том, что ни о каком наслаждении речи не могло идти.   
    Имелся и еще один момент в моей жизни. Однажды я стал свидетелем того, как человек упал с балкона, с третьего этажа, расшиб голову, и переломал ноги. И когда я вместе с еще двумя прохожими бросился ему на помощь, вид крови и каких-то неестественно выглядевших травмированных ног, так же вызвал у меня предательский стояк. Потом я забыл об этом, и вспомнил только сейчас.
    Меня крайне смущало это, хотя никогда раньше я не задумывался ни о чем подобном, особенно, когда во время наших студенческих пирушек пару раз переспал по-пьяному с однокурсницами. Тогда меня успокаивала мысль, что я молодец – всегда ношу с собой пару презиков.
 
***3
    Все последнее время я проходил преддипломную практику, а Юлька готовилась к зачетам и сдавала их. Вечерами мы гуляли, но теперь даже не целовались. Я не хотел быть животным по отношению к ней, потому что любил ее. Она наверняка ждала моих поцелуев, но молчала, мы просто разговаривали об университетских делах, потом возвращались домой, ужинали и каждый уходил к себе, чтобы готовиться к следующему учебному дню. Я ждал, что Юлька сделает ко мне движение, но она не делала. А сам я боялся проявлять инициативу, потому что управляла процессом именно она.
    Каждый раз, когда я ложился спать, то думал о том, любовь ли то, что я испытываю к Юльке. Меня неимоверно сильно тянуло к ней, но смущало то, что я слишком хотел секса. Даже целовал ее не так горячо как раньше, чтобы не возбуждаться. Свои похотливые желания я теперь пытался сдерживать всеми силами и вовсе не потому, что мы не могли улучить момент, чтобы переспать. Меня останавливала мысль, что я испытываю к Юльке вовсе не любовь, а меня влечет к ней корыстное желание получить физиологическую разрядку. И, конечно, она заметила это и спросила:
-Даня, ты разлюбил меня? Ни разу даже не захотел повторить то, что мы сделали с тобой. А прошло уже две недели.
-Юля… – начал я, потому что давно ждал этого вопроса  от неё, – Понимаешь, я не хочу прикрывать любовью свою похоть.
Юлька изумленно взглянула на меня:
-И поэтому ты сдерживаешься все это время?
-Да, поэтому. И еще… мы наверно поспешили. Не слишком удобно и не честно тайком заниматься этим в доме твоих родителей. Моя семья в большом долгу перед вами, и я не могу быть неблагодарным… Вряд ли твои родители одобрили бы наш секс.
-Но ведь мама знает о том, что мы влюблены друг в друга, – сказала Юлька.
-Да, конечно. Но она надеется, что мы не будем заниматься ничем таким, тем более что сейчас и у тебя, и у меня горячая пора в универе.
-Хорошо, я поняла. Мы не должны… Тогда давай пока больше не мучить друг друга.
-Что ты имеешь в виду? – удивился я.
-Просто вернемся к начальной точке, к тому, как все было до нашего первого поцелуя. Ведь это я толкнула тебя на скользкую дорожку, когда затащила тогда в ванную. С этого дня никаких поцелуев и обнимашек. И за руку не брать… мы не дети и не пара.
-Юля! – воскликнул я, но она закрыла мне рот рукой:
-Так будет лучше всего! И только так мы поймем, что в действительности чувствуем друг к другу. Поцелуи, объятия, секс – это всего лишь физиология. И знаешь что, я тут прочитала… ты ведь какой-то наш дальний родственник, а, значит, нас могут привлекать друг к другу общие гены, а вовсе не чувства. В этом есть большая опасность, мы изучали на генетике. Нам с тобой, может, вообще нельзя сближаться, вдруг я залечу и потом рожу? У родственников, даже очень дальних, все-таки большая вероятность рождения нездорового потомства. Так что давай для начала закажем генетическую экспертизу. А до этого никаких контактов. 
    Ее слова поразили меня. Тем, что она сказала, но сильнее тем, как она это сказала. Рационализм в ее заявлении просто убил меня.
-Юля, ты хотя бы любила меня? – спросил я.
-А ты меня? – спросила она в лоб.
Мы оба не ответили друг другу на этот вопрос, и домой вернулись смурные. После ужина Юлька зашла ко мне и сказала:
-Я закажу днк-экспертизу и оплачу. Ты должен будешь только сдать для нее биоматериал.
-А сколько это стоит? – спросил я.
-О деньгах не волнуйся, – ответила она.
    С этого момента она стала закрываться в своей комнате изнутри на защелку. Но я и без этого не пытался заходить к ней. Мы оба делали вид, что усиленно занимаемся подготовкой, она к экзаменам, я – к диплому. А через три дня приехали мои родители и сообщили, что нам выделили квартиру, и мы втроем поехали ее смотреть.
    Диплом я защищал, будучи уже жильцом другой, нашей семейной квартиры. Наш новый дом от дома Юлькиных родителей отделяли всего две станции метро, но они надолго разлучили нас с Юлькой. Конечно, мы двумя семьями отмечали наше новоселье, но я не смел больше брать Юльку за руку, мы даже не смотрели друг на друга. А потом, почти сразу после сдачи экзаменов, она с матерью уехала в санаторий на море. Мы простились молча, когда я помогал им с чемоданом возле такси, но как только они сели в машину и поехали, я понял, что совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Ведь генетический тест показал, что мы с Юлькой вообще не родственники. Хотя наши матери точно были какими-то там троюродными или четвероюродными сестрами.
-Я что, не родной своей матери? – воскликнул я, когда Юлька показала мне результат экспертизы.
-Может, не ты, а я не родная своей, – сказала тогда Юлька. 
 
***4 
    После защиты и выпуска из универа я бесцельно мотался с приятелями то на залив, то на футбол, и жалел, что лето перед армией так бездарно пропадает. А тут еще мать рассказала о своем телефонном разговоре с тетей Галей, которая сообщила, что Юлька вновь начала сильно заикаться, замкнулась в себе, почти не ест и пропускает лечебные купания в минеральной воде. Это меня просто убило. Я метался по квартире и не знал, что предпринять. Тетя Галя в свое время сказала моей матери, что у нас с Юлькой взаимная симпатия. Так она назвала нашу связь. Поэтому мама понимала, почему я переживаю.
-Напиши ей в сети и предложи связаться по скайпу, – сказала мне она.               
Я провел весь вечер в сомнениях, но все-таки последовал ее совету. Юлька ответила: " Не переживай, у меня каждое лето заикание возвращается на время. Это от накопившейся усталости после экзаменов. Пройдет. И в скайпе мне пока трудно общаться".
-Пришли мне свои фото, – сказал я ей по телефону, но в ответ услышал всхлип.
-Ты плачешь?! – заорал я, у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – Юлька, не смей плакать! Обещай!    
-Мы т-такие ду-дураки. Т-тебя скоро в ар-рмию заберут, – сильно заикаясь, сказала она.
-Заберут, но не раньше сентября. У нас еще будет почти два месяца с тобой! – кричал я ей в трубку. Мне хотелось обнять ее и успокоить, но тут Юлькин телефон взяла тетя Галя:
-Признайся, ты чем-то ее обидел? Почему вы все последнее время вели себя как чужие? Думаешь, я не замечала?
Юлька что-то пыталась ей сказать, а потом связь прервалась. 
    Я не находил себе места, но через три дня мать и дочь вернулись. Тётя Галя выглядела какой-то испуганной, даже моя мать это заметила. А мы с Юлькой обнялись и закрылись у нее в комнате. Говорил в основном я, потому что ей пока было трудно из-за заикания.
-Возврат к исходной точке наших отношений отменяется, – сказал я, – Нечего создавать искусственные барьеры. Все должно происходить само, без вмешательства извне.
    Юлька согласно кивала. Потом мы целовались, потом сидели в обнимку и молчали. Я не хотел вынуждать ее говорить без особой надобности. Главное, что мы помирились и снова были вместе. О своих дурацких сомнениях я больше не думал, ведь нам было так хорошо вместе безо всякого секса, просто рядом. Тепло и уютно. Я решил, что по местам все расставит моя служба в армии, а пока нужно привести в порядок Юльку и заставить ее забыть о своем детском заикании.
    Я снова ночевал в квартире ее родителей, а еще Юлька сообщила мне, что показывала генетическую экспертизу матери, и та явно перепугалась, но так ни в чем и не призналась. Тётя Галя увиливала от разговора с дочерью, ссылаясь на то, что Юльке сейчас нужно восстановить речевое дыхание, а все остальное потом.
-Знаешь, – сказала мне Юлька уже почти нормальным голосом, – Мне все равно, родные мне родители по крови или нет. Я люблю их как родных. А вот нам с тобой эта экспертиза очень помогла. Но я хочу сделать повторный анализ, уже в другой лаборатории. На всякий случай для исключения ошибки.
    Через две недели второй анализ подтвердил предыдущие данные. Однако выяснилось, что Юля приемная дочь только для тети Гали, а отец у Юли родной. Он сам об этом рассказал. Они с тетей Галей скрывали, что родная мать Юльки умерла в родах, не хотели взваливать такой груз на нее.
-Теперь ты стала взрослой и должна все знать, – сказал Юлин папа.            
-Какая она была? – спросила Юля. Отец помолчал, потом ответил:
-Я расскажу тебе позднее. Сейчас у нас у всех стресс, ты опять стала заикаться, а такие вещи нужно делать в спокойном состоянии. Вот проводим Даню в армию, тогда…
-Но ты ведь любил ее?- спросила Юлька.
-Очень сильно любил, – ответил отец, – хотел порешить себя, только ты и спасла меня.
    Постепенно Юлька пришла в норму, потому что я заставлял ее делать речевую гимнастику, петь детские песенки и шептать мне стихи – все то, что ей было рекомендовано от заикания. Мы ездили на залив и проводили там по целому дню с друзьями, жарили шашлыки, играли в волейбол, катались на великах.
    О сексе я не заговаривал, Юлька сама захотела обновить нашу новую семейную квартиру, когда мои родители были на работе.
-Хорошая хата, мы с тобой накопим и тоже купим себе, – сказала она, когда мы отдыхали и смотрели на потолок.
-Сначала пожениться нужно, – согласился я.               
-Точно. Я и не подумала об этом, – засмеялась Юлька.
-Потому что ты беспечная. Другие девчонки только и думают, как бы замуж выскочить.
-Нам ведь и так хорошо, – засмеялась Юлька, – Не люблю я мороку разводить. Это ж столько всего нужно – свадьба, гости, застолье… Если решим, давай просто распишемся?
-Давай. Но родители обидятся.
-Зато какая экономия! Но только после армии!
-Почему? Мы и до армии успеем.
-Даня…
-Еще хочешь проверить наши чувства?
-Нет… просто. Не обижайся. Ладно, давай подадим заявление. Но никому ничего не скажем! А то начнется колгота и суета. 
 
***5
    Мы расписались в день, когда мне пришла повестка из военкомата. Моя мать встретила нас с Юлькой на пороге, увидела кольца у нас на пальцах, заплакала и обняла нас обоих. Скрыть ничего не удалось. Поэтому мои проводы в армию совместили с поздравлениями о регистрации брака. На следующий день утром Юлькин отец повез нас на могилу её матери. Тётя Галя очень переживала, но он никогда не брал ее с собой, когда ездил туда, потому что она не знала его первую жену. Тётя Галя вышла замуж за отца Юльки, когда той исполнился уже годик.
-Почему ты маму никогда не привозил сюда? – спросила его Юлька.
-Не знаю. Что-то останавливало меня, – ответил отец, – Наверно, не хотел вешать на нее груз моего горя, так же как и на тебя.
    Когда мы уже пошли к машине, он задержался. Мы увидели, что он присел на корточки, о потом наклонился ниже и поцеловал надгробье.
-Мне кажется, я заикалась в детстве, потому что чувствовала его горе, – сказала мне Юлька, – Покажу тебе потом свои старые листки с мыслями, на меня всегда давило что-то.
    Юлькин отец догнал нас и сказал:
 -Дочь, когда приедем, обними Галю.
-Папа, она мне такая же родная, как и ты, – ответила Юлька. 
    Через пять дней я уже ехал в поезде с такими же призывниками, как и я, знакомился, обменивался мнением, слушал рассказы о том, о сём. Большинство парней часто уходили курить, но были и некурящие, как я. Чтобы не мешали звуки, я почти не снимал наушники и всю дорогу слушал музыку, а так же думал о Юльке и ее родителях. Перед глазами у меня стояла картинка, где Юлькин отец целует надгробье своей первой жены. За столько лет он сумел сохранить нетронутой память о ней. Смог бы я такое? Не уверен. Правда, я никогда не испытывал такого удара, как он. В одночасье потерять молодую жену и остаться с младенцем на руках. Конечно, ему помогали родители, но они ведь тоже были убиты горем. Он сказал, что только Юлька и спасла его… И меня она тоже спасла – от сомнений и неверия.
    Среди призывников было много совсем молодых пацанов, я рядом с ними в свои 22 года выглядел уже взрослым. И ощущал себя намного старше их. Меня не смешили их грубоватые шутки, но почти у каждого имелась на смартфоне фотка любимой девчонки. А у меня не имелось ни одного Юлькиного фото. Обычно я смотрел просто ее сторис и посты в Контакте, но сейчас очень жалел, что не сделал ни одного ее фото. На стоянке поезда я послал ей смс с просьбой. И она прислала. У меня даже сердце замерло, хотя вроде бы, что тут такого – обычное селфи, но на нём  Юлька смеялась и стояла в пол оборота так, что виднелись ее распущенные длинные и густые волосы. А глаза и губы… Без сомнения она была самой красивой из всех девушек, которых я знал. Но ее красота сейчас казалась мне особенной – живой, согревающей, проникновенной.
-Красивая у тебя подруга, – сказал сидевший в купе напротив парень.
-Жена, – произнес я, и у меня ком в горле застрял от нахлынувших чувств. И как я только мог совсем недавно в чем-то сомневаться, да дороже ее для меня никого нет.
    Когда я уже садился в поезд, то отдал ей свое обручальное кольцо, а теперь жалел. У двоих парней я заметил также обручальные кольца, хотя им, конечно, придется их очень скоро снять и хранить где-то в карманах или личных вещах.
    Потом, уже ночью, на очередной стоянке поезда, я написал ей: "Присылай мне свои мысли с листков. Обожаю то, как ты шуршала ими, словно мышка. Я ведь тайком их все читал ". Она ответила, что знала, но не хотела мне мешать делать это. Сейчас я вспоминал её листки и очень жалел, что не скачал с ее компа файл со всеми этими записками, в которых она была для меня как на ладони. А ведь нужен особый талант, чтобы формулировать то, что бродит в уме неясными волнами и часто никак не оформлено, а представляет собой какие-то фрагменты, ощущения и обрывки услышанного и увиденного. И главное, любая новая мысль живет в мозгу очень недолго и быстро замещается другими. Но, сохранённая на бумаге или в файле, она порой обретает множество смыслов. Юлькины мысли в своем большинстве были именно такими – многозначными, даже те, которые поначалу казались наивными и простоватыми. При ближайшем рассмотрении в них всегда можно было увидеть глубину.               
    Когда я закрывал глаза, перед моим мысленным взором проносились картины недавнего прошлого – защита диплома, пирушка выпускников, радость свободы, пустота в душе от разрыва с Юлькой, потом ее возвращение с курорта и наше примирение. Как много времени отняли наши сомнения, но без них мы теперь, наверно, не ценили бы то, что все-таки соединило нас в одно целое. Именно так я воспринимал нашу с ней общность. 
 
***6
    А ведь всё началось с того, что Юлька шуршала своими листочками, а потом в ванной мы начали целоваться, и она смеялась, когда у меня во время поцелуя иногда выскакивал чмок. В армии я часто об этом думал. Если бы Юлька сама не проявила инициативу, я бы еще долго телился. Да и мысли, которые она записывала, не просто так удивляли меня. Они перекликались со многими книгами, которые не только она, но и я в свое время читал. Ведь когда-то я очень увлекался избранной мировой литературой, особенно современной. В Юлькиных записках меня удивляла именно фокусировка ее взгляда на вещи, вполне созвучная мыслям пост-структуралистов, несмотря на внешнюю наивность ее ранних суждений. При внимательном прочтении и обдумывании, каждая ее мысль несла значительный багаж. И главное, даже ранние ее записи являлись как бы только затравкой, раскручивающей дальнейшую спираль умозаключений. Иногда я ловил себя на том, что крайне удивлен, куда это завела меня та или иная ее мысль.
    Началось ее увлечение записками вполне понятно из-за заикания. Из-за него она старалась говорить сжато и по существу, используя минимум слов и не применяя слов и фраз-паразитов. Заикание сослужило ей хорошую службу в том, что структурировало и дисциплинировало ее мышление. Конечно, оно рождало у нее кучу комплексов, однако их преодоление так же явилось благотворным для становления ее характера.
    Мысли о ней, самые разные, а вовсе не только рождавшие плотские желания, поддерживали меня. Закрывая глаза после отбоя, я уплывал в эти мысли как в море, полное чувств и понимания истоков этих чувств. И на этом я всегда проваливался в сон, а утром просыпался свежим и бодрым, как бы с непривычки ни вымотался накануне. И меня нисколько это не удивляло, потому что, увлеченный чем-то, какой-то идеей, я с детства мог проводить бессонные ночи и не ощущал усталости. Мог почти всю ночь читать, а утром бодрячком выходить на пробежку. Мою физическую выносливость питала увлеченность. То же можно было сказать и о Юльке. В этом мы с ней мало чем отличались друг от друга.
    Я служил далеко от дома, поэтому Юлька ни разу не смогла приехать ко мне в мои увольнительные. Но это было лучше, нежели увидеться на короткое время и растревожить себя запретными желаниями. А я уже слишком ценил их. Это раньше я считал их похотью, сейчас все изменилось. Меня поддерживали сотни фотографий и наша переписка, в которой каждое слово имело вес. Юлька не уставала фотографировать и посылать мне все, что видела и чем хотела поделиться. И это говорило о её горящем ярким огнем чувстве ко мне. Не каждому из парней, служивших со мной, подруги присылали даже десятую часть того, что присылала мне Юлька. 
    Родители писали мне о том, как продвигается ремонт в квартире и обустройство нашего быта, писали о том, что Юля активно участвует в обсуждениях, что и как нужно сделать в моей, а теперь уже в нашей с ней, комнате. Хотя комната в квартире ее родителей, также считалась нашей.
    Конечно, я радовался всему этому, но грела меня только мысль, что мы с Юлькой теперь неразделимы. 
    Этот год был у нее выпускным, поэтому она усиленно готовилась к завершающим экзаменам и писала дипломную работу. Я имел диплом специалиста по технической эксплуатации сетей телекоммуникаций, а Юлька училась на биолога. Для меня это всегда был тёмный лес, а она, напротив, плавала в этом, как рыба в воде. Нет, ну, правда, биология – это же что-то запредельное. Какие-то вакуоли, ядра и цитоплазмы, причем эта самая биология – она ведь повсюду, в нас, в растениях, в животных, во всех живых организмах. Как говорила моя бабушка –Промысел Божий. Я всегда считал, что ученые-биологи – это существа высшего порядка. Но когда я видел, как Юлька достает из своего рюкзачка белый лабораторный халат и отправляет его в стирку, у меня озноб по коже проходил, мне сразу начинали мерещиться всякие лекарства, вирусы, бактерии и прочее. Хотя она не имела отношения к медицине. Но белый халат, который у меня с детства стойко ассоциирован с врачами, а, вернее, с врачихами, причем, молодыми и очень привлекательными, почти мгновенно вызывал у меня стояк, поскольку моё воображение сразу рисовало обладательницу этого халата, скрывающую под ним свою наготу. Такой вот фетиш, несмотря на панический страх всяких медицинских манипуляций. Юлька смеялась и однажды реально надела его на голое тело и потом слегка приоткрыла, чтобы я увидел. Наш секс тогда превзошел все её ожидания. Она даже шутила потом над этим и, улыбаясь, спрашивала:
-Так что, мне сегодня вечером надеть белый халат?
Но я всякий раз отвечал:
-Ни к чему, у меня и так крышу сносит, так тебя хочу.
Все потому, что я стал напряженно относиться к возбуждению, порождаемому далёкими от секса причинами, главной из которых являлся подсознательный животный страх. Ведь именно на этом основаны практики бдсм, а мое сознание не принимало таких сценариев, секс с Юлькой для меня являлся продолжением и частью любви. Она не сразу поняла это и пыталась провоцировать меня разными способами, но быстро оставила эти попытки. И даже сказала мне однажды:
-Какой же ты все-таки чувствительный и ранимый. Секс игры могут сделать удовольствие намного ярче.
-Для меня – это не игра,– ответил я. Она поняла меня и сказала:
-За это я люблю тебя еще больше.
 
    Через год после возвращения из армии я смог накопить на первый взнос ипотеки. Помогли также родители, мои и Юлькины. Теперь мы живем с ней в своей собственной квартире и очень счастливы, хотя родители с обеих сторон нет-нет, да заводят разговоры о том, что пора бы нам и о потомстве подумать. Но мы пока не можем думать ни о чем, кроме любви. И то сказать, нам еще не так много лет, я-то уже работаю, а вот Юльке нужно и о своей карьере подумать.
 
                *** 
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2025 
 

9. Тишина

***1               
    Наум развел костер, предварительно обложив его речными валунами, и сел на раскладной стульчик. Слишком маленький и неудобный для рыбалки. Нужно было складное туристическое кресло взять. А на этом колени почти в подбородок ему упирались. У костра он хотел согреться, потому что промерз, пока сидел на частично поваленном в воду дереве и рыбачил. Было пасмурно, но хотя бы прекратился ветерок, все утихло перед закатом. Впрочем, заката в такую погоду не разглядеть, просто постепенно темнеет. Так же, как и глубоко в душе – сначала серая хмарь, потом тёмный омут. И только костёр пылает перед глазами, вселяя надежду. Да ладно, нечего раскисать. Мужику не пристало сопли распускать.
    Наум почистил и выпотрошил две рыбины, завернул каждую в несколько слоев фольги и положил с краю в костер, присыпав пеплом. Потом небольшой корягой продвинул рыбин поглубже, под горевшие дрова. Вообще-то он не очень любил рыбу, даже красную, слабосоленую или сушеную. Но печёную на костре или мангале иногда ел. Однако это уже больше не возвращало его к детским или подростковым воспоминаниям. Его основным воспоминанием стала вся недавняя жизнь.
    Он сбежал сюда, потому что хотел тишины. Арендовал домик в небольшом прибрежном отеле, но, когда рыбачил, ночевал по две-три ночи на берегу в палатке. А раз в неделю, уже дважды ездил на конеферму и брал жеребца для прогулок. После конефермы возвращался в отель, парился в бане, плавал в бассейне и смотрел сериалы. Новостные программы запретил себе смотреть. Он знал, как выходить из депрессии и все для этого делал. Но она пока не отступала.
    Телефон молчал. Друзьям и сослуживцам он разослал смс, что будет пока в отъезде. А Зоська не звонила из принципа. Он помнил ее старую шутку, которой она и подцепила его три года назад:
-Ты мне на ум пришел, Наум. Имя твоё нравится. Теперь замуж за тебя хочу.
Говорила, но так и не вышла, хотя он много раз предлагал, целых пять. Друг сказал, что этого мало, но Наум считал, что и двух раз должно было хватить. Нет, значит, нет. Хотя она не говорила "нет", она вообще ничего не говорила на эту тему, просто смеялась или молча уходила куда-нибудь, например, посуду мыть. Ну как мыть, пару чашек ополоснуть из-под чая. С ее маникюрами и этого было много. Наум не понимал, почему она не отвечала ему, ведь им было так хорошо вместе. Друг говорил:
-Тюфяк ты, Наум, валенок сибирский. Вот она и не отвечает тебе. Нет в тебе тонкости мышления, секс это далеко не все. Бабам ведь подай интеллект, духовность и художественный вкус. А у тебя все это спрятано под толстым слоем твоей непробиваемой шкуры.
-И что делать? Как ей все это показать?
-Ну… сложно сказать. Все это ведь в деталях проявляется. Вот скажи, какая музыка ей нравится, какие фильмы, какая одежда? И что из этого нравится тебе тоже? Или, к примеру, духовность. Что ты ценишь больше – высокую нравственность или отвязный секс без обязательств?
-Я же ей замуж предлагал, чтобы взять на себя обязательства. И музыка…разная нравится, а фильмы мы вместе смотрели. Одежда? Да на ней все красиво смотрится.
-Ага, а лучше вообще без одежды. Так?
-Ну… да.
-Какие книги она предпочитает? Знаешь?
-Да, всякий философский бред. В универе я еле сдал эту чертову философию. Галиматья.
-Вот! А для Зоси – это суть глубинного самопознания и понимания жизни.
-Ты мне скажи, что делать!
-Прочти хотя бы одну тонкую книжонку, ну… для знания лексикона, который ее привлекает. И чтобы понимать смысл простейших философских терминов.
-Зачем мне это?
-Противника нужно знать изнутри. Тогда и осада будет эффективной. Опять же, нужно развивать художественный вкус. Его формируют с детства. Но можно и краткий курс пройти. Взять по справочнику лучшие образцы живописи, литературы, музыки, внимательно все рассмотреть и прочесть, а потом ознакомиться с описанием сути – почему именно они лучшие и в чем их изюминка. Обычно в любом произведении, будь то фильм, картина, книга, музыка, главным считается смысл, интеллектуальный и нравственный посыл зрителю, слушателю, читателю. А это всегда философия. Вот в чём, по-твоему, смысл жизни? Твоей, к примеру?
-Ну… в любви, в радости, с друзьями общаться, родителям помогать, сестру защищать.
-Да, отлично! Но и самого себя при этом не терять! Свою глубину понимать, ценить и развивать.
-И как её развивать?
-Думать! Обо всем, глубоко вникать даже в самые простые явления, рассуждать, пытаться понять истоки людских поступков и своих собственных, ставить высокие цели и идти к ним.
-Гарик, ну какие цели? Ты меня совсем запутал.
-Говорю же, высокие.
-Что это значит? Родине служить?
-Родине и себе самому, но так, чтобы не лукавить и совесть не марать. Получать жизненные блага, ничем не ущемляя при этом интересов других, расти интеллектуально, пытаться понять суть явлений и происходящего вокруг, исходя из Истории и, опираясь на мысли великих, делать свои выводы. Так и строится свой уникальный внутренний мир – иметь мнение обо всем, что тебя окружает, о том, что прочел, увидел, услышал. Но не просто так – а после глубокого осмысления и анализа.
-Как в лаборатории, что ли?
-Именно! Но только внутри себя. Пойми, всё это и так в тебе есть, просто не осознано тобой и не переработано интеллектуально, напряжением мысли, существует, так сказать, на интуитивном и подсознательном уровне. А личность – это всегда осознанность.
 
***2
    Утром на берегу было пустынно, Наум любил это время и всегда подолгу гулял по берегу, благо можно было идти и идти почти у самой воды. Пляж этот возле Большой Ижоры очень живописное место, но даже летом на нём не слишком многолюдно, а сейчас и вовсе можно было и за час никого не встретить. Лесная полоса тянулась вдоль береговой линии на расстоянии 20-30 метров от неё и кое-где отдельные сосны подступали к к самой воде.
    Наум присел на валун и наслаждался видом залива, как вдруг заметил среди деревьев чью-то фигурку. По всей видимости, это была девчонка, наверно, поселковая. Однако что ей тут потребовалось? Поселковые без дела никогда и никуда не ходят, особенно девчонки, тем более в одиночестве. Наум проследил за ней взглядом. Она, увидев его, быстро юркнула в лес и пропала среди сосен. А потом снова появилась с вязанкой каких-то длинных веток. Наум удивленно наблюдал за тем, как она, уложив их горизонтально сверху на свой рюкзак, медленно пошла по направлению к дорожке, ведущей в поселок. Но вдруг что-то произошло, она видно подвернула ногу в песке о какой-то камень, вскрикнула и присела на корточки.
    Наум встал и подошел к ней ближе:
-Нога? – спросил он.
Девчонка посмотрела на него исподлобья, но кивнула.
-Что это за ветки? – спросил Наум.
-Лоза, – ответила девчонка.
-Далеко нести?
-Нет, у меня тут… палатка в укромном месте.
-Палатка? Ты не в поселке живешь?
-Нет, хожу туда, продукты покупаю. Живу пока здесь. До дождей.
Наум снял с верха ее рюкзака вязанку лозы и помог девчонке подняться.
-Давай и рюкзак, на вид тяжелый он у тебя.
-Да, там инструмент.
-Сможешь идти? – спросил Наум. Девчонка кивнула и захромала по направлению к дорожке.
-Зачем тебе столько лозы?
-Корзины плести, – буркнула девчонка, – Я тебя здесь часто последнее время вижу. Отдыхающий?
-Что-то вроде того. Сам по себе.
-Давай присядем, больно идти,– сказала она и присела на ближайший валун.
Наум хотел сгрузить вязанку лозы на песок, но девчонка вскрикнула и вскочила:
-Нет-нет! Песок влажный, а я ее две недели сушила!
Наум удивленно остановился, огляделся и положил вязанку на выступавшие из песка корни старой кряжистой сосны. Потом приблизился к своей спутнице, наклонился и рассмотрел ее лодыжку.
-Идти наверняка не сможешь. Нога уже опухла. Давай, как Чебурашка? – предложил Наум.
Девчонка удивленно уставилась на него:
-Как это?
-Ну… Чебурашка нес груз, а крокодил Гена нес Чебурашку.
-Понесешь меня?
-Есть другие варианты?
-Мы даже не знакомы.
-Меня зовут Наум, а тебя?
-Мариша… то есть, Марина.
-Хорошо, Мариша. Я положу вязанку снова тебе поверх рюкзака и завяжу, а ты сядешь мне на закорки. Согласна?
Девчонка подумала несколько секунд, но кивнула.
-Только давай, пойдем не к твоей палатке, спрятанной в укромном месте, а в домик. Я тут на турбазе арендую на время отпуска. Тебе ногу нужно туго перебинтовать. А потом я отвезу тебя, куда скажешь, по песку далеко не уйдешь, тем более с больной ногой.
Девчонка оглядела его с ног до головы и сказала:
-Хорошо, годный вариант. Явно не устанешь, ты на вид сильный.
    Они сделали, как решили, и Наум пошел в обратном от дорожки направлении, к турбазе, где жил все это время. Мариша явно устала, наверно, рано встала утром, потому что, как он понял, она уснула, положив голову ему на плечо. Он пару раз подхватывал ее под колени по новой, чтобы она не сползала вниз, и потихоньку добрел до турбазы и своего коттеджа.
-Приехали, – сказал он и сгрузил свою ношу на скамейку, стоявшую под навесом крыльца, с которой вечером было хорошо смотреть за залив.
-Ты даже не запыхался, – произнесла Мариша.
-Спала?
-Да, у тебя спина тёплая.
-Есть хочешь? 12 часов уже.
-Хочу.
-Тогда пошли в домик.
-Ничего себе домик, коттедж на три комнаты!
-Тут других нет, хотя мне три комнаты без надобности.
-А машина где?
-На парковке возле будки охранников при въезде.
-Понятно. Все культурно. Я и не знала про эту турбазу.
-Сейчас здесь почти никого, на выходные приезжают компаниями, в бане попариться и пирушку устроить. А так всю неделю обычно тихо. Заходи. Сможешь? Нога совсем опухла.
Мариша встала, освободила плечи от лямок рюкзака и с трудом похромала к двери.
 
***3
-Здорово, тепло и есть горячая вода, – восхитилась Мариша.
-Если ты давно в палатке живешь, наверно, хочешь принять душ?
-Хочу. Но не думай, что я совсем не мылась. Воду грела на костре. Кстати, палатка…
-Хочешь, я съезжу и заберу ее?
-Понимаешь, там не только палатка.
-А что еще?
-Готовые корзины на продажу и кое-что из снаряжения. Все это я ветками замаскировала и палатку тоже.
-Тебе нежелательно сейчас никуда ездить. Тогда отметь локацию в моем телефоне. Сможешь? Я сам съезжу и все привезу тебе сюда. А потом решим.
    Так и сделали. Наум поехал искать палатку и готовые корзины, а Мариша отправилась в душ с выданным ей Наумом полотенцем и белым халатом с логотипом отеля.
  Пока Наум ехал к поселку, думал об этой девчонке. Жила одна в палатке? Почему? Плела корзины? Кому сейчас корзины нужны, их на Озоне спокойно можно купить. У нее дома что-то не так? Палатку он нашел почти сразу, а корзины пришлось поискать. Но, в конце концов, он все погрузил в багажник и частично в салон. Сгреб раскиданные ветки в кучу, очистил полянку, на которой стояла палатка, собрал кое-какой мусор в пакет и бросил его в багажник. А на обратном пути заехал в сельмаг, подкупил продуктов, потом зашел в местную аптеку и приобрел эластичный бинт, шприцы и ампулы с анальгетиком. Когда он уезжал, то не сообразил, что нужно спросить номер телефона Мариши.
    Анальгетики очень пригодились, потому что нога у его гостьи сильно распухла после горячего душа. Он сделал ей укол, хотя она какое-то время стыдливо не решалась даже немного оголить ягодицу для этого. Но, в конце концов, боль победила.
    Корзины заняли почти всю застекленную веранду.
-Много, – кивнул Наум, укладывая их друг на друга, – Сколько же ты плела их?
-Примерно месяц.
-Ты месяц живешь в палатке?!
-Да, а что? Лето было как-никак. Только сейчас чуток похолодало.
Кроме корзин в палатке находился баул с костровыми принадлежностями, большим и малым котелками, ковшик и даже походный душ с ножным механическим приводом. В общем, все по уму.
-Смотрю, ты бывалая походница, – сказал Наум Марише, когда они обедали.         
-Так и есть, – ответила она.
-Ешь, не торопясь, – сказал Наум, – Некуда спешить.
-Да я… со вчерашнего дня ничего не ела.
-Все равно, хорошенько пережевывай еду.
Когда они уже пили чай, он спросил:
-Так почему ты все-таки жила здесь одна? Из дома ушла?
-Да. И корзины… продать хочу, деньги нужны.
-Расскажешь все подробно?
-Зачем тебе мои проблемы?
-Ты права, я проблем не ищу, но если смогу, то помогу в чем-то.
-Не уверена. Я от отца убежала и от его жены. Потому что сводный брат…
-Приставал к тебе?
-Да, я оттолкнула его, и он ударился затылком о косяк двери. Вот я с испуга и убежала. А походное снаряжение… на лоджии рюкзак с ним схватила, до этого только из похода вернулась. Я в турклубе инструктором работаю еще с тремя ребятами. В основном они водят группы, а я помогаю, потому что у меня пока даже кмс нет, только первый разряд по пешему туризму. 
-Понятно.
-Потом я следила, убедилась, что с братом все нормально, видела, как он ржал с пацанами из своего техникума. Если я мозги ему отшибла, так у него и раньше их не было. Но домой не вернусь. Отцу ничего говорить не хочу, он опять решит, что я его жену пытаюсь опорочить. Этот псевдо брат – ее сын. Я к бабушке подамся, в Ломоносов. Просто пока хотела лозу заготовить и корзин на продажу сделать, как раз к грибному сезону. Сейчас самое время их расторговать, а то денег у меня почти не осталось на карточке.
-Так отец тебя наверно ищет.
-Нет. Он в командировке, ничего не знает. Приедет только в конце месяца.               
-Понятно. Пока здесь отдыхай, ногу твою подлечить немного нужно. А потом если хочешь, отвезу тебя в Ломоносов.
-Хорошо. Вовремя ты мне повстречался. Сама бы я с этим вывихом замучилась бы. До медпункта далеко было ковылять.
-Ты бабушке позвони, предупреди, что приедешь, – сказал Наум, отрезая Марише кусок вафельного торта.
-Телефон у меня разрядился.
-Так давай зарядим его.
Она кое-как дошла до рюкзака и достала мобильник.
-Кнопочный? – удивился Наум.
-Да, старый, дедушкин. А свой Сяоми я уронила на Аничковом мосту, случайно… хотя нет, так вышло, пришлось.
-Понятно. Поставь телефон на зарядку и отдыхай, а я скоро вернусь, – сказал Наум, собрал свою сумку-мессенджер и исчез из домика.
 
***4
    Когда Наум вернулся, Мариша спала, свернувшись калачиком в глубоком кресле. Услышав, что он пришел, она с усилием открыла глаза, и, не меняя позы, подняла голову.
-Вот, – сказал Наум и протянул ей коробку с новым смартфоном, – Не Айфон, конечно, но неплохая модель.
-Купил? Зачем?
-Ченч, я тебе смартфон, ты мне корзину. За грибами буду ходить.      
-Точно?
-Конечно.
-Но корзина стоит тысячу, а смартфон минимум 7 тысяч.
-Забей. Установи себе всякие крутые приложения, но сначала на старом телефоне сохрани все номера на симку.
    Весь вечер Мариша увлеченно занималась новым телефоном и очень радовалась. А про корзину Наум забыл уже через минуту. Потом Мариша позвонила бабушке и почти десять минут разговаривала с ней.
-Ну как? – спросил Наум, однако Мариша отвернулась и промолчала.
-Что?! Она против твоего приезда?
-Нет, не против. Но сказала, что обязательно отцу сообщит об этом. А я не хочу!
-Понятно. Тогда… тогда оставайся пока здесь, а потом поедем ко мне, выделю тебе комнату.
-У тебя их что, много?
-Три.
-Богатый буратино.       
-Да не особо богатый. Наследство от дедушки.
-И где сейчас твой дедушка? Жив хотя бы?
-Конечно. Просто старый стал, мои родители забрали их с бабулей к себе.
-Здорово. Не все люди заботятся о стариках.
-Ну, так что? Поедешь ко мне?
-Поеду. Но твоя девушка наверняка будет против.
-Не будет. Мы расстались,– сказал Наум и ощутил, что освободился от какой-то тяжести, давившей его все последнее время.
    Позже, когда совсем стемнело, Наум затопил камин и сказал:
-Расскажи о себе. А я расскажу о себе. Так и познакомимся.
-Ты наверняка крутой, а я обычная. Нечем мне хвастаться.
-Начинай. Внимательно слушаю, – произнес он, пропустив ее слова мимо ушей.
-Ладно. Окончила школу, никуда не поступала. Пока отец не женился второй раз, платил фирме, где я проходила учебный курс по плетению из лозы. Потом в другом месте училась профессионально плести макраме. Хотела в колледж поступить на факультет народных промыслов. Но теперь передумала, и так могу на хлеб заработать. Не сильно много, но на поддержание штанов хватит. Мне бы мастерскую где-нибудь снять, я ведь не только корзины умею, ширмы красивые могу, кресла, этажерки, шкатулки всякие, подставки под вазы, настенные декоры. И макраме так же. Они хорошо сочетаются. У меня дома остался альбом с фотографиями моих работ. Но из-за брата…не вернусь туда. Больше всего обидно, что отец не верит мне, все из-за своей мадамы.
-Она плохо к тебе относилась?
-Никак не относилась. Что я есть, что нет, ей пофигу. Ладно, забей. С 8 класса я стала спортивным туризмом заниматься, в походы ходить. Мне наша команда очень нравится, старшие работу мне давали – помощником инструктора на коммерческих маршрутах для туристов. Мы их матрасниками называем, потому что настоящий туризм – это спорт не для слабаков и не для экскурсий.
-Крутая ты девчонка, как я погляжу.
-А что? Знаешь, как я на скалодроме работаю, парней обгоняю. Они меня белкой зовут. И на велике по скорости не уступаю многим. Просто уже полгода не тренировалась, подрабатывала в кафе.
-Зачем? Отец тебя не содержит? Тебе ведь от силы лет 18 всего.
-Содержал, пока эту мадам с сыночком не привел. Все, теперь ты о себе рассказывай!
-Я? Ладно. Мне 28, окончил университет связи, работал по специальности, сейчас предприниматель. В компании нас трое учредителей. Вроде бы все.
-А про девушку?
-Я же сказал, мы расстались.
-Хорошо, значит, я не помешаю, если поселюсь у тебя на время. Почему ты такой добрый ко мне? Колись! Приглянулась я тебе?
-Ну… если честно, то не особо. Ни маникюров, ни прически. Опять же ухватиться не за что, – засмеялся Наум.      
-Вот и отлично, – констатировала Мариша,– Значит, буду у тебя снимать комнату. Умею хозяйство вести, готовить могу. Не ресторанные блюда, конечно, а простые – борщ, картошку с мясом, салаты. Такая арендная плата устроит тебя?
-Вполне, – кивнул Наум.
-Да… еще права имею. Батину машину частенько водила, когда он выпивший был,– добавила Мариша.
-Много у тебя талантов, – усмехнулся Наум.
-В жизни все пригодится,– ответила она.
 
***5
-Мариша, ты все про отца говорила и про его новую жену. А твоя мама, она где?
-Молодого себе нашла, на 15 лет моложе. Бросила папу и меня. Когда собирала чемоданы, сунула мне какой-то конверт в руки. Я не хотела брать и читать ее извинения. Но она шепнула мне напоследок, чтобы конверт этот ни в коем случае никуда не девала и внимательно прочла на досуге.
-И что было в этом конверте?
-А я знаю? Я когда дома рюкзак собирала, сунула его в органайзер, где у меня паспорт, ноутбук, флешки, зарядники и всякая муть. С рюкзаком я никогда не расставалась из-за паспорта и водительских прав.   
-И ты не вскрывала конверт от матери?
-Уставала я сильно. Да и забыла я про него, она же полгода назад ушла от нас. А потом отец сошелся со своей новой. Мне не до чего было. Да и читать ее извинения не хочу.
-Достань, давай посмотрим.
-Возьми сам в рюкзаке, ногу не хочу тревожить лишний раз. Не стоит какой-то конверт этого.
    Наум нашел ее органайзер и достал оттуда пухлый конверт из крафт-бумаги. На нем была наклейка Альфа-банка. Просмотрев содержимое конверта, Наум сказал:
-Твоя мать беспокоилась о тебе. Эти бумаги – договор пополняемого депозита на пять лет с возможностью ежемесячно снимать проценты. Первоначальная сумма 500 тысяч, но за полгода внесено еще столько же.
-Хочешь сказать, у меня уже миллион?
-Да. Тебе нужно только написать в банке заявление, чтобы проценты перечисляли на твою банковскую карточку. Есть у тебя карточка?
-Есть. Пустая почти, там 2 тыщи всего. Ничего себе маман, интересно, откуда у нее такие деньги? Она ведь дома сидела, нигде не работала. Все красотой своей занималась.
-Главное, что она о тебе позаботилась.
-Да. Смогу тебе часть коммуналки погашать.
-Не глупи. Я достаточно зарабатываю.
    Они сидели друг напротив друга в креслах возле камина, над которым висела телепанель. Там шли вечерние новости.
-Хорошо здесь, – сказала Мариша.
-Можем пожить здесь еще. Я продлял бронь, но через две недели мне нужно в фирму по делам. Да и с больной ногой тебе лучше в город перебраться.
-Как скажешь, – буркнула Мариша.       
-Чем-то не довольна? – спросил ее Наум.
-Нет, все нормально. Просто о матери думаю. Считай, откупилась она от меня. А ведь я до последнего думала, что моя мама лучшая. Красивая и умная. Но на меня всем плевать, и отцу, и матери. И бабушка сразу сдать меня отцу собиралась.
-Ладно, не накручивай себе. Давай, завтра поедем в Питер?
-Давай. Все равно мне гулять нельзя по песку. Как раз посмотрю твою квартиру. И все-таки, почему ты помогаешь мне?
-Почему, почему… Потому. Что я должен был бросить тебя с больной ногой одну на пляже?
-Мог бы хоть притвориться, что я тебе чуть-чуть понравилась. А то никому я оказалась не нужна.
    Так они сидели, смотрели новости и переговаривались. Камин еле теплился, но все равно было уютно и спокойно. Наум заказал ужин в домик и работник отеля уже через полчаса привез еду на велосипеде из главного корпуса.
    Наум взялся разогревать все по очереди в микроволновке, а Мариша продолжала сидеть, уткнувшись в свой новый смартфон, и устанавливала туда необходимые приложения. Странно, но Наум совершенно не ощущал чужеродности ее присутствия, словно она всегда была рядом с ним. Он украдкой пытался разглядывать ее, не хотел смущать. Конечно, она была совсем незрелой, на щеках у нее он заметил пару воспаленных точек, потому что Мариша ничем их не замазывала, и вообще не пользовалась косметикой, по крайней мере, здесь, на природе. И, конечно, ей было далеко до ухоженной лощеной красотки Зоси. Но молодость давала себя знать, кожа у Мариши дышала свежестью, на щеках играл легкий румянец, и губам пока совсем не требовалась помада. То, что ей всего 18 было видно за версту.            
-Не забудь позвонить бабушке, иначе она в розыск тебя объявит, – напомнил Наум.
-Я смс послала ей и отцу. Чтобы не искали меня. Написала, что я у друзей-туристов на тренировочной базе. Они привыкли, я часто там зависала раньше. К тому же, они знать не знают, где наша база находится. Так люди и пропадают. Вдруг ты маньяк-убийца или даже вампир, но хорошо маскируешься. Было бы забавно в такой квест попасть. 
 
***6
    На следующий день утром Мариша сказала Науму:
-Сегодня один мой кореш приедет, корзины заберет. Это из турклуба. В сезон многие наши за плату сопровождают грибников в дальних лесах. Так что корзины быстро расторгуют.
-У вас, видно, дружная команда, – сказал Наум.
-Конечно. В категорийных походах притерлись, в туризме без взаимовыручки нельзя.
-Но какой-то руководитель у вас есть?
-Само собой. Молодых, как я, мало, все больше старая гвардия.
-Как ты попала в клуб?
-Сосед у меня походник. Он и привел меня в секцию. Мастер спорта, каякер, скалолаз, на все руки.
-Молодой? – спросил Наум.
-Нет, ему 30, почти как ты. Позывной – Бывалый. В спецназе служил.
-И как, этот Бывалый, опекает тебя?
-Поначалу опекал. Потом, когда на крыло поставил, я сама стала, 1-й разряд получила, когда в поход 5-й категории сходила. Хочу кмс заработать. А пока иногда помогаю платные группы в походах сопровождать, когда людей не хватает. Бывалый ИП зарегистрировал, рекламу в интернете двигает. Клиентов всегда достаточно, даже зимой.
-Он тебе нравится? – спросил Наум.
-Ты чего? У нас с этим строго, полный запрет. Безопасность клиентов на первом месте.
-Я же не об этом.
-Понимаешь, я со всеми в клубе дружу, не только с девчонками. Но ко мне никто пока не подкатывает, мне ведь совсем недавно 18 исполнилось. Бывалый строго за этим следит. У нас дисциплина железная, как в армии.
-А романтика? Палатки, песни у костра и все такое?
-Какая еще романтика? Что за ретро, прошлый век? Мы же не студенты и не школьники. Это работа, понимаешь? Все инструкторы регулярно аттестацию проходят и в спасательно-розыскных работах участвуют. Бывалый постоянно списки бойцов подает в МЧС.
-Бойцов?
-Ну да, бойцов спасательного отряда. Наши безвозмездно работают, как волонтеры. За это для подготовки бойцов Бывалому тренировочную базу бесплатно предоставляют.
-Ты тоже боец?
-Нет, куда мне. В отряде знаешь, какие крепкие девахи у нас. Одной левой мужика завалить могут. Некоторые в охранных фирмах работают.
    Наум внимательно разглядывал приехавшего за корзинами парня, с которым Мариша о чем-то говорила на крыльце. Они смеялись, и парень по-дружески хлопал ее по плечам. А Наум поймал себя на том, что ему это не нравится.
    В город они вернулись только ближе к обеду. Мариша осмотрелась в квартире, выглянула на лоджию.   
-Зачетный вариант, – сказала она, когда Наум показал ей её комнату.
-Вот и располагайся, а я пока доставку еды закажу. Потом будем сами готовить.
    Между тем нога Мариши выглядела уже намного лучше. Наум помог разгрузить рюкзак, принес небольшой столик для её ноутбука и подключил его.
    Как и многие молодые, Мариша вела себя без малейшего стеснения, свободно и непринужденно, сразу отправила свои вещи в стиральную машину, перестелила постельное белье, прошлась в гостиной возле старинного книжного шкафа и посмотрела пару фотоальбомов.
-А твоя девушка, с которой ты расстался… можешь ее фото показать? – спросила она Наума.
-Могу, – ответил он, открыл на мобильнике страницу в Контакте и отдал телефон Марише. Она некоторое время смотрела молча, потом произнесла:
-Красивая. У меня никаких шансов.
-Тебе лет еще слишком мало, – сказал Наум и отобрал у нее свой телефон.   
-Ну и что? Совершеннолетняя, этого достаточно. Просто я никому нужна. 
-Друзьям своим нужна, – сказал Наум.
-Скажи, а ты бы мог на меня запасть? – спросила Мариша и внимательно посмотрела на него.
-Давай не будем. Ты просто арендуешь у меня комнату.
-Жаль, что ты не маньяк и не вампир.            
-Все еще впереди, – улыбнулся Наум.               
-Правда? – изумилась Мариша и рассмеялась, – То есть у меня еще есть надежда?
    В этот момент запиликал домофон, это был курьер, который привез заказанную еду.
-Я уже почти привыкла обедать и ужинать с тобой, – говорила Мариша с набитым едой ртом, – С этого все и начинается.
-Что именно? – спросил Наум, поглядывая на нее.
-Ну… сближение. Если чел тебе неприятен, вряд ли ты станешь обедать с ним за одним столом. Я вот даже не стесняюсь при тебе, не то, что с другими.
-А с другими стесняешься?
-Да, часто. Особенно в наших компаниях, потому что у туристов свои ритуалы, а я все еще домашняя и многого пока не знаю. Они часто надо мной смеются, а Бывалый поправляет меня. Иногда кусок в горло не лезет – все не так делаю.
-Например?
-Ну… вот мясо, ты ведь тоже вилкой держишь и ножом отрезаешь кусочки, чтобы есть. А у турья принято отрывать вилкой меньший кусок от основного. Типа так энергетика мяса не нарушается. Рыбу и курицу наши вообще руками берут и всегда говорят: " Все что плавает и летает, нельзя цеплять вилкой".
-Что за предрассудки? Руки ведь жирными будут.
-В этом и цимес. Их потом или об штаны обтереть или по волосам провести для смазывания от сухости. А на природе – травой вытереть.
-А если приличная одежда и ресторан?
-Такое крайне редко бывает, и там многие из них вести себя почти не умеют. Бывалый, конечно, умеет, но в секции всё просто и чистоплюйство не приветствуется.
-Ладно, ешь, как хочешь, и чувствуй себя, как дома, – улыбнулся Наум.
-Не волнуйся, дома я культурная. Но знаешь, говорят, тот с кем ты не испытываешь стеснения во время еды, вполне может стать твоим партнером по жизни.
-Не факт. Я вот ни с кем не испытываю стеснения, когда сильно голоден.
-Но при мне… ты больше смотришь, как я ем, чем сам ешь.
Наум поперхнулся и принялся усиленно жевать.
 
***7
    Утром за завтраком Мариша сказала:
-Мне нужно съездить кое-куда. Вожак зовёт обсудить организацию коммерческого похода. Я ведь помощник инструктора.
-Но твоя нога еще не в норме, дай ей на два-три дня покой. Ты ведь до сих пор сильно хромаешь,– возразил Наум.
-Но мне нужно, ребята будут ждать.
-И где вы обычно обсуждаете свои дела?
-По-разному. В кафе, например. 
-Пригласи их сюда.
-Можно?
-Конечно. Сколько будет человек?
-Трое. Повезло мне тебя встретить,– сказала очень довольная Мариша, – Не думай, я не стану звать сюда весь наш клуб.
-Очень на это надеюсь, – улыбнулся Наум. Ему нравилось видеть её весёлой. Однако он заметил, что она замазала тональником два своих уже почти заживших прыщика и нос припудрила. С ним наедине она ничего не скрывала. Наума кольнула ревность, но, подумав немного, он решил – с ее стороны было бы смешно скрывать от него то, что он уже видел.
-Тебе кто-то из них нравится? – все же спросил он.
-О чем ты? Я же говорила, у нас строго с этим, – ответила Мариша, потом внимательно взглянула на него и сказала:
-Почему-то тебе я все могу сказать, а никому из них не могу. С ними я просто член команды и должна доказывать свою пригодность, иначе меня не возьмут в поход.
-И когда этот поход состоится?
-Через две недели. Хотят совместить маршрут по лесным партизанским тропам и сбор грибов, чтобы программа была интересна участникам. Они же деньги за это платят.
    Через час пришли ее товарищи. Наум поздоровался и ушел к себе, но оставил немного приоткрытой дверь в комнату, поэтому все слышал. Разговор был эмоциональный, товарищи Мариши и она вместе с ними смеялись, но закруглились достаточно быстро.
    Наум вышел и оттеснил ее в кухне от раковины, где она мыла чашки после чаепития с друзьями.
-Ногу береги, – сказал он ей, – Что решили?
-Меня берут! Пять штук заработаю.
-И сколько продлится ваш поход?
-Три дня, две ночёвки. На юге области.
    Однако одной встречей их "партийной" ячейки не обошлось. Каждый из этих троих по одному еще пару раз забегал – то раскладку по продуктам в поход согласовать, то договоры подписать. Наум на все это поглядывал, но молчал. К моменту отъезда Мариши в поход он должен быть выйти из отпуска на работу.
    Между тем позвонил Гарик и предложил посидеть в баре. Выслушав историю друга о девчонке с корзинами, он развеселился:
-Не устаёшь меня удивлять. А что скажет Зося?
-Мы расстались,– ответил Наум, отпивая из кружки пиво.
-А она хотя бы знает об этом?
-Я написал ей в сети.
-И?
-Она не ответила, хотя прочла.
-Ты из-за этой девчонки расстался с Зосей?
-Нет. Когда я послал Зосе сообщение, девчонку я еще не знал. Пойми, не могу я глубинным самопознанием заниматься и от всех этих философий далёк. На заливе, в тишине, я это точно понял. Я такой, какой есть, и другим уже не буду.
-А девчонка-то хоть ничего?
-Заткнись, я просто ей помог.
-Ага, только почему-то к себе домой привез и комнату ей предоставил.
-Она будет возмещать коммунальные платежи.
-Ааа, понятно. Ты ж без этих трех с половиной рублей никак не обойдешься.
-Я же сказал, от отца она убежала.
-Ладно, ладно, понял я. Фото хотя бы покажи.
-Нет у меня ее фото.
-Ничего себе. Ты хотя бы паспорт ее видел? – спросил Гарик.
-Отстань. Всё я видел, – буркнул в ответ Наум.
    Когда он вернулся домой, то сразу понял – что-то случилось в его отсутствие.
-Кто-то приходил? – спросил он Маришу, прятавшую от него глаза.
-Зося? – снова задал он вопрос.
-Да, она своим ключом открыла. Я от неожиданности тарелку уронила. Она разбилась.
-Ты не поранилась? – спросил Наум.
-Как тебе сказать. Физически – нет.
-Что она тебе сказала?
-Не помню.
-Мариша! Ответь.
-Да почти ничего. Огляделась, увидела, что я стою на пороге комнаты, где теперь сплю, и сказала: "Понятно. Малолетку себе нашёл", – сказала Мариша.
-Забудь о ней, – воскликнул Наум и обнял её.
 
***8
    Под видом того, что давно не встречался с другом, Гарик наведался к Науму. Конечно, он предупредил его заранее, и, конечно, он хотел увидеть Маришу. Но, когда Наум познакомил их, и Гарик сел на диван в гостиной, запиликал домофон, после чего в квартиру прошмыгнули три неясных личности, которые скромно поздоровавшись, тут же исчезли в комнате Мариши.
    Наум с усмешкой наблюдал за крайним изумлением Гарика, а потом сказал:
-Это инструкторы, которые готовят коммерческий поход по лесным партизанским тропам с последующим сборов грибов. Мариша помощник инструктора.
-Какого именно? – спросил Гарик.
-Помощник – это статус, а не принадлежность, – ответил Наум.
-Боже, что за странные субъекты?
-Вполне нормальные ребята. Каждый зарабатывает, как умеет. У их руководителя ИП, а они его сотрудники.
-Понятно. И твоя Мариша сотрудница?
-Нет, она просто привлечённая помощница, имеющая первый спортивный разряд. А эти трое – все кмс-ы по спортивному туризму.
-И как тебе такое в твоем доме? Больше ни покоя, ни тишины?
-Знаешь, теперь я больше всего боюсь именно тишины в доме, она невыносима для меня, – ответил Наум, – Мне ведь не нужно размышлять о смысле жизни и высоких материях, я просто живу и наслаждаюсь этим.
 
    Наум уговорил Маришу съездить к бабушке для знакомства, а также посетить отца Мариши и написать её матери о том, что они расписались. Все трое хорошо восприняли эту новость. А родители Наума вообще устроили пир горой с многочисленными гостями, потому что давно ждали, когда же сын женится.               
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2025


10. Крик

***1
    Ясмина работала в детской "Школе Искусств" и вела общий курс фортепиано, обязательный для всех учеников, даже не пианистов, а также обучала детей, избравших игру на флейте как основную специальность.
    Она была на хорошем счету у руководства, её ценили родители учеников и сами ученики. А она больше всего ценила детей, любящих флейту, и особенно одного ученика, которого вела с пятого класса. Ей было 22 года, когда она начала преподавать. На Женю Колосова ей указал еще директор школы:
-Очень талантливый мальчик. Флаг вам в руки, Ясминочка, его специализация как раз флейта. Но и фортепиано у него отлично идет. Упорный ученик и целеустремленный, весь в своего старшего брата. Тот также учился у нас и тоже по классу флейты. Женя многое взял у него.
    В этом году Ясмине исполнилось 25, а Женя, её лучший ученик, окончил 8 класс музыкалки и теперь сдавал ОГЭ и ЕГЭ в 11 классе общеобразовательной школы, после чего собирался поступать в консерваторию, где когда-то училась и Ясмина.            
    Жене Колосову очень нравилась его учительница в музыкальной школе. Он именно из-за нее и остался учиться, хотя после 4-го класса, лет в 11 хотел бросить музыку и полностью отдаться футболу. Флейтой он увлекся потому, что его старший брат фанател от этих дудочек. Лёха поступил в консерваторию и окончил ее, но не успокоился и после одного их новогодних концертов Бориса Гребенщикова выцепил известного флейтиста Брайана Финнегана, который часто выступал вместе с "Аквариумом". Лёха чуть не в ноги ему упал, но вымолил у прославленного музыканта несколько уроков игры на ирландской флейте. Брайан с трудом согласился, а потом даже денег не взял, потому что оценил талант парня. 
    После этого Лёха организовал свою фолк-группу и даже гастролировал по стране, участвуя в молодёжных студенческих концертах и развлекательных шоу. А брату сказал своё веское слово – не бросать музыкалку. И на его выпускной концерт пришёл. Для Женьки это было более волнующим событием, чем получение Свидетельства с отличием об окончании полного курса программы в области музыкального искусства, где в разделе "Итоговая аттестация" стояли все пятерки даже по сольфеджио и по теории музыки. 
     Дома Лёха спросил у брата:
-А училка твоя давно работает в музыкалке?
-Она меня с пятого класса вела. Ты бы слышал, как она на флейте играет. Закачаешься. Конечно, до тебя ей далеко и вещи она в основном бабские выбирает – нежности всякие с переливами.
-И как её зовут?
-Ясмина, – ответил беспечно Женька, наворачивая торт, который ему выкатили родители в честь получения Свидетельства.
-Кажется, я знаю её, – сказал Лёха, посасывая алкогольный коктейль,– Она двумя годами позже меня поступила.
-Классная, правда? – сказал Женька, – Я бы такую закадрил. Было бы мне лет на 10 больше, а то ведь она меня серьезно не воспринимает.      
-Вот и сиди на попе мягко, лузер.
-Ты что, запал на неё?! – вдруг заорал Женька.
-Тебе-то что? – лениво ответил брат.
-У тебя и так девок полно, не лезь к ней!
-Почему это? Тебе она все равно не обломится.
-Лёха, гад, не смей! Она не такая, как все эти, твои! – Женька даже с места вскочил.
-Умолкни, мелочь. Тебя не спросил, сметь мне или нет, – ответил брат.
У Женьки в глазах блеснули слёзы, поэтому Лёха сжалился над ним:
-Ладно. Сегодня у тебя дата. Почти как ЕГЭ сдать. Не трону я твою Ясмину.
-Клянешься? – воскликнул Женька.
-Ладно, клянусь. Накати, пока родаки не видят. Нечего сопли распускать из-за баб,– сказал Лёха и налил брату алкогольный напиток из своей жестяной банки.
    Утром Женька увидел в окно, как брат садится в свой форд и отчаливает. Интересно, куда это он так рано? Женьку напрягло данное обстоятельство, поэтому он решил после 16-ти отправиться в родную музыкалку, чтобы взять характеристику для поступления в консерваторию. Ведь эту бумагу наравне с директором должна была так же подписать и Ясмина, как его непосредственная наставница по флейте. Предварительно он позвонил секретарю и сказал, что придет. С этой мыслью он провел день и к 16-30 бодро отправился в родную музыкальную альма-матер.
    Каково же было его состояние, когда недалеко от здания, где он учился долгих восемь лет,  Женька вдруг увидел знакомый форд.
-Ах ты, сигма гнилая! Обещал ведь! Сука, не прощу тебя! – цедил Женька сквозь зубы, но тут увидел, как брат вышел из школы, сел в машину и уехал.
    Женька стоял с открытым от удивления ртом, но потом плюнул и пошел получать характеристику.

***2
    Ясмина сидела в мини-оранжерее, где всегда отдыхала между уроками. Женька заглянул к ней, зашел и сел напротив.
-Характеристика твоя готова. Сейчас, еще пять минут посижу, а то…
Женька посмотрел на нее и спросил:
-Вам плохо?
-Нет. Просто немного закружилась голова, – ответила Ясмина,– Сейчас пройдет. 
-Скажите, а к вам сейчас никто не подходил? – спросил Женька, – Не из наших… Мой брат не приходил?
Ясмина помолчала, но кивнула.
-И что он говорил?! – взволновался Женька.
-Просто поздоровался, мы поговорили о консерватории, о преподавателях.
-Ясмина Сергеевна, не смотрите на него! Он… он…
-Женя, пойдем, я отдам тебе характеристику. Не нужно ничего говорить.
Женька удивлённо смотрел на нее.
-Так он все же сказал вам что-то?!
Ясмина опустила глаза, но потом встала и произнесла:
-Пойдем. Мне жаль расставаться с тобой, ты был моим лучшим учеником.
   Так ничего и не выяснив, Женька вышел из здания школы, сел на ближайшую скамейку и позвонил брату. Когда Леха ответил, Женька накинулся на него:
-Ты же обещал!
-Не ори! Она сама…
-Что сама? Зачем ты приезжал? Я видел тебя!
-Отстань, я за рулем. Потом поговорим.
   Вернувшись домой, Женька положил характеристику в папку к другим документам на поступление и убрал ее в стол. А сам стал ждать брата. Ходил из угла в угол, включал и выключал музыку, садился за компьютер, поел, нашел у братана в загашнике банку пива и выпил её, зная, что получит за это по тыкве.
-Он обещал, обещал, – твердил себе Женька.
-Желтос, ты дома? – услышал он из прихожей, где брат уже разувался. Как он открывал двери и входил, Женька не уловил.
-Ты пил? – спросил брат и заглянул в свой мини-бар холодильник, – Ах ты ж паскудник! Покупай пиво себе сам! Нечего у меня тырить!
-Так о чем ты с ней говорил? – Женька сел и посмотрел ему в глаза.
-Понимаешь, – начал Лёха, – Это всё сложно. Зря я появился на твоём выпускном концерте. Знать не знал, что твоя училка Ясмина. Жил бы себе дальше и радовался.
-Ну, узнал, и что?
-А то. Перед самым моим выпуском из консерватории она сунула мне в руку записку. Я глупый был… Посмеялся и забыл. Я тогда сразу с двумя подружками мутил. А потом, ты же помнишь, я почти сразу уехал в Европу учиться.
-И что было в той записке?
-Догадайся с трёх раз. Молодая восторженная девчонка решила признаться в своих чувствах такому придурку, как я. И сегодня я пришел попросить у нее прощения за то, что не ответил ей тогда.
-И что она сказала?
-В том-то и дело, что ничего. Я пытался пошутить, что мы были ещё зелёными и глупыми, но она даже глаз на меня не подняла. Кивнула и сразу ушла. ****ь, пять лет уже прошло, я и думать о ней забыл! А теперь меня совесть заедает.
-И что теперь будет? – спросил Женька и за спиной брата вытащил из его шкафа еще одну банку пива.
-Не знаю, – сказал Лёха и тяжело вздохнул.
    Через час все 12 банок, припрятанных Лёхой, были выпиты братьями. Женька орал "Группу крови", а Лёха подыгрывал ему на семиструнной гитаре. А потом они завалились на лоджию, где лежали на футонах и болтали, вспоминая детство.               
-Бабы – это зло! Запомни, братан, – уверял Лёха, – Не влюбляйся, не поддавайся, иначе… ты слишком восторженный, а такого слопать какой-нибудь акуле – раз плюнуть. Не ведись, даже если секса будешь сильно хотеть! Посмотри на меня! У меня уже сердце настолько очерствело, я ничего ни к одной не чувствую! Они все для меня одинаковые! И всем им только одно нужно – охомутать тебя. Никакой любви в природе не существует – это все выдумки. Просто запомни это. Делай все только для себя, заботься о своей жизни. Кроме тебя никто об этом не позаботится. Всем и всегда от нас что-то нужно. Родителям – чтобы ты учился, а я искал для себя сферу деятельности. Их мечта, чтобы мы хорошо устроились в жизни и много зарабатывали. Они хотят освободиться от нас как от балласта и пожить для себя.      

***3
-Брат, а когда у тебя получится по-хорошему поговорить с Ясминой и извиниться, ты ведь не станешь к ней подкатывать? – спросил Женька на следующий день.
-По-хорошему поговорить? Я пытался, но она ничего не ответила! Ты что, не понял? У неё осталась сильная обида на меня. И это никакими извинениями не исправить.
-Что же тогда?
-Не въезжаешь?
-Нет, – Женька подобострастно смотрел на Лёху.
-Я должен поступить как истинный джентльмен.
-Жениться что ли?
-Ну… не сразу…
-Ты гад, предатель, урод! Издеваешься надо мной?! – заорал Женька как резаный.
-А что такое? – продолжал Лёха как ни в чем не бывало, – По крайней мере, я должен в качестве компенсации сделать ей предложение. Конечно, она откажет, но это поднимет её самооценку, и так я смогу реабилитироваться перед ней за прошлое.
-А вдруг она согласится? – почти прошептал Женька.
Лёха почесал репу и сказал:
-Ну… тогда, я как порядочный мэн должен буду выполнить то, что предложил.
-Ненавижу тебя! – закричал Женька и выбежал из комнаты.
-Да успокойся ты, – пошел за ним следом Лёха, – Такая как она никогда не согласится выйти за такого как я. Со мной ведь всё не так. Я вообще не понимаю, почему девки ко мне липнут, я иногда душ забываю принять после попойки. От меня прёт перегаром как от козла, а они выстилаются.
-Значит, такие девки. Шмары по-простому.
-Они считают себя элитными красотками, богемных кобелей перебирают одного за другим.
-Ты тоже богемный кобель?
-Какое там! Я уже забыл, когда спал с какой-нибудь. Просто в нашей тусовке музыканты считаются лакомыми кусками. А я флейтист. Они даже осознать этого не в силах, для них флейтист – это божество! Пьяный, трезвый, накуренный – пофиг. Одна ко мне все приставала, чтобы я просто потрогал ее грудь. Прикинь уровень ее мыслительных способностей.
-И ты потрогал? – спросил Женька заинтересованно.
-Ага. Так она сказала, что месяц теперь это место мыть не будет.
-Кто бы меня попросил грудь потрогать, – мечтательно произнес Женька, – Я бы потрогал, а потом еще и еще…
-Вот и я таким был. Но с Ясминой точно прокололся. Меня все эти пять лет изнутри грызло раскаянье. Даже не раскаянье, а сожаление… нет, жгло что-то, неутолимая жажда какая-то. И никакой секс направо и налево не приносил удовлетворения. Как печать кто-то наложил.
-А вдруг это она? – шепотом спросил Женька, – Вдруг у нее экстрасенсорные способности?
-Экстрасенсу все было бы ясно с первой секунды, и он не стал бы искать взаимности у того, кто не готов к отношениям.
-И когда, когда ты снова поговоришь с ней? – не мог успокоиться Женька.
-Нужно хорошенько подготовиться, обдумать каждое слово, – ответил Лёха, расположился поудобнее на ковре, сел в позу лотоса, откинул назад голову и закрыл глаза.
-Медитировать будешь? – спросил его брат.
Лёха лукаво улыбался и помалкивал, зная, что заинтригованный Желтос не отстанет.
-Хорошо, ответь мне, если Ясмина откажет мне, что ты предпримешь? У вас 8 лет разницы, – спросил Лёха.
-И что? Я быстро прогрессирую, – Женька скинул майку и напряг мышцы груди и бицепсы.      
-Физика – далеко не всё. Умишком-то ты не дорос ещё. С этим как быть?
-Девушки ее возраста обожают семнадцатилетних мальчиков. Так что я в тренде! А еще она сказала, что ей жаль со мной расставаться, ведь я ее любимый ученик.
    Тут Лёха глянул на часы, висевшие на стене, и вскочил:
-Так, я в душ и бриться. Мне нужно кое-куда.
-Куда? – воскликнул Женька, – Я с тобой!
-Нет. У меня конфиденциальная встреча.
-Деловая? По бизнесу?
-Да, да… не мешай, мне нельзя опаздывать! 
    Женька улегся на диван перед телевизором и поглядывал на то, как брат носится по комнатам в поисках утюга и пакета с новыми стильными джинсами, купленными накануне. Но когда Лёха уже был готов, Женька все же сильно засомневался в правдивости брата, слишком уж презентабельно тот выглядел.
-Раньше ты мог общаться с партнерами в одежде попроще. Куда так вырядился? И парфюм – откуда? Авентус? Ничего себе. Ты кого обольщать собрался, спонсора?
-Много будешь знать, скоро состаришься,– крикнул Лёха брату в открытую дверь уже из лифта.    

*** 4
    Женя позвонил парочке друзей из музыкалки, которые еще не выпустились, и поболтал о том, о сём. И между делом поспрашивал о Ясмине.
-Аа, ты же не знаешь! – воскликнул скрипач Антоша, увольняется твоя Ясмина.
-Как увольняется? Почему?! – опешил Женька.
-Никто не в курсе. Видели ее заплаканную – это всё. Говорят, директор ее слёзно уговаривал остаться и родители флейтистов – тоже, но она ни в какую. Так что ты был последним из ее выпускников. 
    Женька не находил себе места в ожидании брата, чтобы сообщить ему эту новость. Даже смс ему написал. Но брат не ответил, хотя смс прочел. Он пришел только в час ночи, но Женька не спал.
-Отстань,– сказал усталый и злой Лёха. Такое случалось с ним редко, поэтому Женька даже не знал, как вести себя с братом. Но позднее, уже часа в два, когда Лёха крепко спал, он пробрался в его комнату и уволок мобильник. Первое, что он увидел, это несколько Лёхиных не отвеченных звонков. Проверив номер, Женя понял, что брат пытался звонить Ясмине. Значит, никакой конфиденциальной встречи у него и в помине не было.
    Утром Женька все ждал разговора с братом, но тот был не в настроении. Позавтракал и закрылся в своей комнате. Мать никогда не лезла к нему, потому что Лёха часто огрызался с ней и с отцом. Сейчас главным объектом для родителей являлся Женька. Они дергались на тему его поступления в консерваторию. Отец возил его в приемную комиссию, Женька сдал квалификационный экзамен и отдал характеристику. Теперь оставалось ждать результатов. А Лёха с утра уезжал в фирму и возвращался только вечером. Он работал у отца секретарем-референтом и самостоятельно вел дела в его отсутствие. И такое происходило довольно часто, хотя Лёха не имел профильного технического образования, но за год после возвращения из Европы многое изучил и освоил. После учебы во Франции и Германии он приобрел здоровую самоуверенность, вел себя раскованно, но без распущенности, и быстро вникал во всё, что поручал ему отец. Фирма отца процветала, а Лёха внимательно ко всему присматривался, чтобы понимать, почему отец так успешен в бизнесе, хотя позволяет себе частые отлучки по семейным обстоятельствам. В отсутствие отца всеми делами в офисе занимался Лёха, а производством руководили три его близких друга и компаньона, бывших по образованию и опыту технарями, тогда как отец Лёхи и Женьки имел два высших образования – экономическое и юридическое. Это многое объясняло, хотя Лёха хотел знать всю "кухню" фирмы отца.
    Женька также бывал в фирме, но лишь ради интереса. Он был далек от этого, к тому же не так хорошо знал английский, как его брат, который помогал отцу вести переговоры с иностранными инвесторами.               
    На работе Лёху звали Алексеем Витальевичем, но он нигде не афишировал своей работы в фирме. Для всех своих знакомых и друзей он был, прежде всего, раскрученным и довольно известным фолк-музыкантом. В группе он собрал исключительно профессионалов. Однако именно это иногда вынуждало Лёху разруливать скандалы, возникавшие из-за их некорректного поведения после принятия на грудь лишнего. Слишком они кичились своим профессионализмом перед музыкантами-любителями.
    После выпускного концерта брата Лёха ощущал, что больше не может жить как раньше. Какое-то время он внутренне сопротивлялся этому, но понял, что бесполезно бороться с тем, что сидит глубоко в душе. И причиной являлась Ясмина.
    Как оказалось, он не только не забыл её, но даже постепенно подсознательно воспринял и постарался впитать всё, относящееся к высокому стилю в поведении и общении с окружающими потому, что мысленно постоянно прикидывал, понравилось бы это ей. С некоторых пор его мало интересовало мнение других женщин. Мнения Ясмины о себе он не знал, но предполагал, что она не способна принять развязность и беспардонность в чьем-то поведении. Ее от этого защищала непреодолимая стена культурного багажа.
    Сейчас всякий раз, вспоминая её робкое признание пять лет назад, он словно получал удар шилом в сердце, и это отравляло ему жизнь. Сначала он думал, что будет достаточно принести ей искренние извинения, но всё оказалось намного сложнее. Когда он произносил их, Ясмина молчала и не смотрела на него, словно чего-то боялась. Он тогда не понял, почему она даже не взглянула ему в глаза, но теперь уже точно знал, что испытывает к ней сильнейшее влечение. Именно этого наверняка и боялась Ясмина, потому что все эти пять лет пыталась убить в себе или хотя бы заглушить свои чувства к нему. Но, видя и понимая, что ей это так и не удалось, Алексей просто сгорал изнутри. Теперь он постоянно думал лишь о том, как снова встретиться с ней и сказать ей обо всем, что он сейчас чувствовал. И не просто сказать, а так, чтобы она поверила ему.               
    Он ненавидел себя за то, что был так слеп пять лет назад. Ненавидел всех своих пассий и тот образ жизни, который вёл раньше. И для этого оказалось достаточным лишь одного-единственного короткого свидания с Ясминой в оранжерее музыкальной школы. А ведь она тогда не произнесла ни слова и глаза все время отводила в сторону. Но это был тот язык, который вернул Алексея к самым истокам, как будто не было этих пяти лет и не было ни его многочисленных девиц, ни дружеских попоек, ни отвязного безудержного фолк-рока, наполнявшего его молодость в годы учебы за рубежом. 

***5
    Женька переживал, потому что брат стал избегать разговоров с ним, ссылаясь на усталость после работы. Но наступили выходные, а Лёха и вовсе закрылся в своей комнате и не пускал к себе Женьку. Тот стучался, но Лёха бурчал в ответ, что у него болит голова. Однако Женька чувствовал – что-то здесь не то.
    Между тем скрипач сообщил Женьке, что Ясмина все-таки остаётся и не увольняется. В школе жизнь пошла своим чередом и все успокоились. И поэтому Женька, памятуя слова Ясмины, что он был её лучшим учеником, решил втайне от Лёхи поговорить со своей бывшей наставницей. Ведь на занятиях Ясмина всегда очень хорошо относилась к Женьке, все подробно объясняла и показывала – брала свою флейту и проигрывала короткие пассажи, которые не получались у него, показывала в замедленном темпе, как правильно дышать, ставила ему пальцы в правильное положение. Она старалась, а Женька всегда придуривался, чтобы просто ощутить, какие нежные у нее руки.
    Для разговора Желтос купил небольшой букет каких-то очень милых цветочков и корзинку клубники. Охранник хорошо его знал, поэтому пропустил без проблем. Женька пришел к самому перерыву Ясмины между уроками двух ее разных учеников. Она удивилась, но обрадовалась, стала расспрашивать о том, поступил ли он в консерваторию. Он поступил, и букет с клубникой выглядели к месту скромной благодарностью от него любимой учительнице.
-Ясмина Сергеевна, могу я поговорить с вами откровенно? – наконец-то решился Женька. Ясмина внимательно взглянула на него и сказала:
-Хорошо. Давай присядем. Ты так вырос за это лето, сантиметров на двадцать, не меньше.
-Я о брате, – начал Женька, – Когда-то он чем-то вас обидел. Я очень прошу, простите его! Он всё осознал и сильно переживает.
-Это он тебе сказал? – спросила Ясмина, – Но… он не обижал меня. Между нами просто произошло недопонимание. Я хотела объяснить ему это, но… не смогла. Он наверно был в недоумении от того, что я молчала. Передай ему, что у меня нет никаких обид на него.
    Женька с изумлением заметил, что прекрасные лилейные её щечки порозовели. Она встала, чтобы скрыть смущение, и прошла к кадке с фиалками. Женька с восторгом понял, что глаза её такого же цвета, как эти цветы. А его букетик она оставила на скамейке возле стола, за которым они сидели.
-То есть Вы не сердитесь и не обижаетесь на моего брата?
-И никогда не обижалась, а тем более не сердилась. Я узнала, что он освоил ирландскую поперечную флейту и выступает со своей фолк-группой. Хотелось бы мне послушать… но, пожалуйста, ничего не говори ему.
-Я могу прислать вам видео с его концерта, – с энтузиазмом произнес Женька, – Вот прямо сейчас через мессенджер в Контакте.
    Он быстро переслал ей нужный файл и увидел, что щёки её стали почти алыми.
-Спасибо, Женя. Но мне пора, скоро урок, – заторопилась Ясмина, хотя Женька прекрасно знал ее расписание, и до урока было еще целых 20 минут.
-Передай брату, что у меня нет обиды на него, и никогда не было.
    Когда она ушла, Женька сделал торжествующий жест рукой и помчался домой. Он весь день на радостях мотался с пацанами по городу, а вечером с порога крикнул брату, который уже ужинал:
-Она не обижается на тебя и никогда не обижалась!
Лёха в два прыжка подскочил к Женьке и зажал ему рот рукой:
-Ты что, говорил с ней?! – процедил он злобно.
-Да! Купил цветы и ходил, чтобы поблагодарить за все, за учебу и ее наставничество! И потом сказал, что ты очень переживаешь, потому что когда-то обидел её.
-Кто тебя просил?! Жить расхотелось?!
-Я ей ролик твоего концерта переслал. Она сказала, что хотела бы послушать.
-Ролик? И что было дальше? – отпустил брата Лёха.
-Ничего не было, она заторопилась на урок. А до него еще кучу времени было. И знаешь, как у неё щёки покраснели, когда мы о тебе говорили. Особенно, когда она файл получила. Теперь посмотрит на досуге. Разве я не молодец?
    Лёха промолчал и пошел доедать свой ужин. А когда Женька присоединился к нему, сказал:
-Не лезь в наши с ней дела. Иначе тебе не жить.
-В ваши дела?! – воскликнул Женька, – Какие еще ваши дела?! Уступи её мне!
После этих слов Лёха вскочил и так сжал брату горло, что тот стал задыхаться:
-Она не вещь и не предмет торга! Убью тебя, паскуда, за такие слова!
Он опомнился, что перекрыл Женьке доступ воздуха, и отпустил его. Пока брат откашливался, Лёха жестко ему сказал:
-Еще раз попытаешься хоть что-то, хоть словом ее коснуться, тебе не жить! Не прощу тебя до конца дней!
    Весь вечер они не разговаривали, но перед сном Лёха вошёл в комнату брата и сказал:
-Она моя. Заруби это себе на носу и больше не вставай у меня на пути!
-Твоя? Она дала тебе согласие? Или ты сам так решил? Поиграешься и бросишь, а для меня она….
-Заткнись! Я всё тебе сказал.

***6
    Вечерами Лёха стал уходить на репетиции своей группы. Они готовили новый альбом к поездке. В конце лета их группа собиралась дать концерты в малых городах средней полосы, а осенью должна была участвовать в студенческом фестивале и выступать уже в Питере.
    Женька маялся, общался с дружками, пару раз даже съездил на шашлыки со своей еще школьной компашкой, в которой были и девчонки. Они веселились от радости жизни, ведь всем им исполнилось всего по 17-18 лет. А брат отдалился от Женьки и почти не общался с ним. Даже ужинал в одиночестве, поскольку сейчас приходил домой поздно.
    После долгих раздумий Желтос решил не мешать брату, поэтому подкатил к бывшей однокласснице, которая давно к нему неровно дышала. Конечно, он, в отличие от других парней из их тусовки, не собирался с ней спать, просто хотел отвлечься от всей этой истории с Ясминой. А Танюха была очень рада. Они теперь в их компашке появлялись вместе, и Женька даже решил, что зря зацикливался на Ясмине. Все-таки разница в возрасте давала себя знать. С Ясминой он уж точно не смог бы чувствовать себя так же свободно и раскованно как с Танюхой. Она гордилась тем, что он не простой пацан, каких много, а музыкант, причем, не абы кто, а флейтист, и часто приставала к нему, чтобы исполнил что-нибудь для нее. Почему-то флейта вызывала у девчонок из их компании полный восторг, в отличие, скажем, от гитар, на которых бренчали многие пацаны. Женька и на гитаре отлично умел, и пел ничего так, хотя обладал посредственным певческим голосом. Но замутить душевную песню у костра всегда мог.
    Единственное, что все-таки напрягало сейчас Женьку, это то, как изменился Лёха. Стал одеваться с иголочки, каждое утро брился дочиста и мылся, словно перед Причастием. Раньше он ходил на работу в самом простом демократичном прикиде. Сейчас же даже на лицо стал красивее и строже, Женьку аж завидки одолевали. Не зря за братом всегда бегали девчонки. Однако теперь он точно ни с кем не встречался. И это означало, что он решил, во что бы то ни стало, завоевать Ясмину. У Женьки при мысли об этом живот скручивало, но идти против брата он никогда бы не посмел. Лёха после возращения из Европы стал для него главным членом семьи. Женька только и думал, как же замириться с братом. Именно поэтому вечером подсел к нему за стол во время ужина.
-Чего тебе? – буркнул недовольно Лёха.
-Да девчонка у меня появилась. Хочу, чтобы ты ее оценил. Стоит или не стоит с ней встречаться?
-Ты сам должен думать.
-Вот фото. Как она тебе? Хотя бы чисто внешне?
-Я же говорил тебе, для меня все девки давно на одно лицо. Не воспринимаю я никого из них.
-Братан, я ж твоего совета хочу. А ты… не чмори меня, на душе от этого хреново.
-Не до тебя мне сейчас. Повзрослей уже! Хватит пятилетнего включать.
-Сам что ли таким не был в 17 лет? Не пинай меня, прошу! Я так долго ждал тебя из Европы, а ты…
Но в ответ Лёха встал, убрал тарелку и вилку в раковину и молча ушёл к себе. Женька понимал – всё из-за тех слов про Ясмину. Хотя что такого в просьбе одного брата к другому уступить ему девушку?
    Женька весь вечер думал и задал вопрос одному коучу, на которого был подписан в Контакте и чьими советами иногда пользовался. И коуч ответил ему: "Совершенно безнравственно просить такое в отношении живого человека. Нормально уступить какую-то вещь, товар в магазине и т.п. Данная просьба говорит о глубоко укоренённых и не изжитых патриархальных взглядах на женщину как на бесправное и покорное существо. Для того чтобы ты в полной мере ощутил смысл и значение своих слов, желаю тебе встретить ту, которая вынесет мозг и у которой ты сам станешь покорным и подневольным подкаблучником". Коуч был не слишком добрым, даже можно сказать, жёстким, но Желтос полностью доверял его мнению.
    Теперь Женьку мучил вопрос, как попросить прощения у брата, как повиниться и сказать, что был глуп, не понимал, когда говорил такое, но не имел в виду ничего плохого. Он не придумал ничего лучшего, чем написать Лёхе все это.
    Брат прочёл его послание и вошел к нему в комнату:
-Ладно, прощаю, но только потому, что и сам в твоём возрасте был полным придурком. В будущем следи за своими словами.
-Так что с Ясминой? Вы встречаетесь?
-Если бы! – горько сказал брат, – Но я не отступлю! Она нужна мне. Это ты еще вначале пути, будешь перебирать – одну, другую… А для меня Ясмина – одна. Понимаешь?!
-Хочешь сказать, что любишь её?
-Да, именно это и хочу сказать.
-Но вы ведь даже не целовались! Вы даже не общались, как такое возможно?
-Глупый ты ещё. Все может происходить без слов и без физического контакта. Слышал такое слово как притяжение?
-А вдруг вы не совместимы и не подходите друг другу?
-Я чую её, пойми. Как волк чует подругу за версту. Одну единственную.
-По запаху что ли?
Лёха усмехнулся:
-И по запаху тоже. Но в основном по энергетике. Поставь мне в ряд сто женщин, и Ясмину я с закрытыми глазами найду.

***7
    Между тем Алексей почти ежедневно приезжал к музыкальной школе и ждал, когда Ясмина выйдет после занятий и отправится на остановку троллейбуса. Он обгонял ее на своем форде, а потом, бесцеремонно хватал за руку, силой усаживал к себе в салон и тут же блокировал двери. Ясмина не сопротивлялась, ждала, когда он пристегнёт её ремнем безопасности, а потом, пока он вез её домой, молча смотрела в окно.
 -Ты знаешь, я не отстану, – всякий раз говорил он ей, – Не молчи. Можешь ругать меня последними словами, можешь не верить, но мне никто кроме тебя не нужен.
    Она не отвечала и старалась не смотреть в его сторону. Но он боковым зрением видел, что она украдкой всё же поглядывает на него. И это являлось для него подтверждением её чувств. Он прекрасно понимал, почему она молчит, и очень хотел ее обнять, прижать к себе, начать целовать, но сдерживался, потому что ей требовалось время, и решающий момент ещё не наступил. Алексей это почти кожей ощущал. Ясмина пока была закрыта, как нераспустившийся бутон, но токи в ней уже бродили и просились наружу. Алексей не хотел нарушать этот процесс, не хотел вносить в него хаос, он ждал, когда же крещендо наберет силу.
    Так длилось достаточно долго, но Алексей терпел, хотя шла уже третья неделя, как он ежедневно забирал Ясмину с работы, а в выходные часами сидел в машине у нее под окнами и, когда она выходила, вёз ее по магазинам, а потом помогал поднять сумки к ней на этаж. В квартиру к ней, в обычную съемную двушку, он не рвался, он ждал знака.
    В конце сентября, когда стоял прекрасный погожий день золотой осени, Лёха приехал к школе с братом. Дело в том, что этот день являлся знаменательной датой для учителей, учащихся и руководства – школе исполнялось 25 лет. Родители и гости, все нарядные и с цветами, постепенно прибывали и пока ожидали на кампусе, когда их всех пригласят в актовый зал на праздничный концерт, подготовленный учащимися под руководством учителей и наставников. Ясмину Лёха отвез в школу еще утром, а потом поехал за братом, и уже вместе они купили по букету цветов и сувениры для подарков. Все постепенно собрались вокруг украшенного воздушными шарами и транспарантами крыльца и ждали приглашения внутрь, а пока слышались разговоры, шутки и смех. Настроение у всех прибывших было отличное.
    В один из моментов Лёха сообразил, что не вполне хорошо припарковал свой автомобиль, и он мешает пешеходам, поэтому поспешил переставить форд в другое место. Когда он уже возвращался, то увидел, что Ясмина вышла на крыльцо с директором и еще двумя преподавателями. Они собирались пригласить гостей входить и не толпиться, но тут Ясмина поискала глазами Женьку, потом стала высматривать Алексея. Он спешил перейти дорогу, и с точки, где находилась Ясмина, можно было подумать, что ехавшая мимо машина сейчас собьёт его, хотя на самом деле она вполне спокойно проезжала мимо, просто на довольно близком от него расстоянии. Этот был оптический обман зрения, но все услышали невероятной силы пронзительный женский крик и слова: "Нет, Лёша! Неееет!", после чего Ясмина побежала к переходу, на котором остановился изумлённый Алексей.
    Ничего не понимающая толпа гостей заволновалась, но тут все увидели, как учительница добежала до цели и обняла молодого парня. Гости заулыбались и постепенно стали подниматься по ступенькам и проходить в актовый зал, где рассаживались по зрительским местам. Сцену пока ещё закрывал старинный плюшевый занавес, но вскоре вышел директор, исполнявший сейчас роль конферансье, в концертном костюме и галстуке-бабочке. Он сказал речь и объявил первый номер.
    Когда Лёха вез брата домой, тот сказал:    
-Да, братан, всё-таки ты обвёл меня вокруг пальца!
-Ну, прости. На войне, как на войне. Но ты ведь хотел, чтобы я искупил перед Ясминой свою вину? Вот я и буду теперь искупать её всей своей жизнью, – ответил Лёха, улыбаясь себе под нос.   
    Доставив брата домой, он поехал назад, в школу, где концерт уже подходил к концу. Ясмина ждала Лёху на крыльце, кутаясь в плащ от поднявшегося ветерка.
-Ты же простудишься! – воскликнул Лёха, подбежав к ней, – Пошли быстрее в машину. Не хватало мне еще твоего насморка. Как же ты меня напугала.
-Это ты меня напугал. Я думала, тебя вот-вот машина собьёт. У меня чуть сердце не разорвалось.
-Это был знак, которого я так долго ждал. А как точно сработало крещендо, просто удивительно, – вновь улыбнулся Леха, выруливая на шоссе.
-Ты о чём? – удивилась Ясмина.
-Это я о любви, которую ты в темнице держала так долго, – ответил он.
    Женька только диву давался, как Лёха длительной осадой взял неприступную крепость, и на свадьбе брата даже прослезился, но искренне пожелал ему счастья.   

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2025 


11. Молчание
 
   Одной из реакций на стресс может стать потеря голоса. Психогенную афонию провоцируют психические травмы. Человек утрачивает способность разговаривать, но шепотная речь остается сохранной. Он может звучно кашлять, смеяться, реагировать громким голосом на эмоционально значимые ситуации – выражать междометиями испуг, гнев, ярость, восторг, удивление.
    Случаи афонии связывают с возрастающей информационной нагрузкой. С позиции психологии утрата способности говорить – подсознательный механизм, позволяющий человеку избежать ответственности в сложной ситуации и одновременно привлечь к себе внимание и заботу других людей. При своевременном обращении к специалистам психогенная афония успешно поддается коррекции, а иногда проходит сама.
    Сознательная афония успокаивает ум, высвобождает много энергии, запускает процесс саморефлексии, открывает внутреннее пространство для новых идей, позволяет по-новому посмотреть на себя, жизнь или ситуацию. Но к длительному молчанию стоит подходить очень аккуратно, и лучше не прибегать к этой практике без сопровождения специалиста.

"Молчание – признак силы. Умей молчать, если хочешь чего-то добиться, и тебе всё скажут сами".
                Ник Перумов

"Молчание – самая удобная форма лжи. Оно умеет ладить с совестью, оно оставляет лукавое право хранить собственное мнение и, возможно, когда-то сказать его".
                Даниил Гранин

***1
    Мне всё надоело и все надоели – друзья, знакомые, сослуживцы, родители, прохожие на улице, врачи. Мне надоело всем отвечать на ничего не значащие вопросы, здороваться, прощаться, говорить глупые комплименты. Поэтому я замолчал. Мне поставили диагноз – "психогенная афония" и выдали справку. И она стала моей охранной грамотой. Окружающие не знали, как вести себя со мной, писали записки, почему-то считая, что раз я немой, значит, и глухой. И только мать знала, что я прекрасно слышу и могу шептать. Но я попросил ее, конечно, шёпотом, чтобы она не говорила об этом отцу. Однако даже мать не знала, что нет у меня никакой афонии. Врачи ошиблись, я сумел обвести их вокруг пальца и этим обеспечил себе уединённое и самоуглублённое существование посреди постоянной и неумолкающей людской говорильни – по делу и без дела, везде – на улице, в офисе, в магазинах, в общественном транспорте, дома. Я прикинулся, что мне трудно даже шептать, поэтому мать старалась не тревожить меня без особой надобности.
    На работе на моем столе копились записки – с вопросами, заданиями, поручениями. Целая стопа к обеду. Но я не спешил, брал одну записку и письменно отвечал на нее, потом брал другую. В порядке очередности. Прибегали менеджеры, нервничали, кричали, выходили из себя, а я спокойно показывал им пальцем на свой приоткрытый рот.
-Ааа, у него же афония! – восклицали они по очереди и убегали. И ни одно не выполненное мной задание не повлияло на итог дня, ни один вопрос, на который я не ответил, не завис в воздухе, деятельность нашего отдела не стала хуже ни на сантиметр. Из чего следовал вывод – большинство сотрудников безболезненно для фирмы могли быть уволены, сокращены, изгнаны. Но пока об этом знал только я.
    С момента, когда мне выдали справку о моей афонии, я фактически стал засланным казачком в своем отделе и вполне мог заложить начальству кого угодно из своих сослуживцев. Но не делал этого, просто рассказал брату все в общих чертах. И он, подумав и прикинув так и эдак, оставил всё как есть, а меня отправил в отпуск для "лечения". Он единственный знал, что моя афония – это выдумка чистой воды. Но я уговорил его не сообщать об этом матери, потому что хотел отдохнуть и от нее тоже. Брат оплатил мне отдых в Сочи, куда я и оправился на весь июнь, оставив всё надоевшее и опостылевшее в дождливом Питере.
    В фирме никто не знал, что мы братья. Её учредил отец моего брата. Наша мать являлась еще той обольстительницей мужчин. Оставив по очереди сначала первого мужа, потом моего отца, сейчас она собиралась выйти за парня, который был старше моего брата всего на 10 лет, а меня на 18. Наши отцы не дружили, но поддерживали деловые отношения, а мы с братом общались с детства. Он фактически во всем опекал меня как старший. У брата в свое время появилась мачеха, но он не признавал ее и часто оставался ночевать у нас с матерью. Тогда она уже была в разводе и с моим отцом. Виной этому являлся ее неуживчивый характер, но в итоге оба наших отца стали совладельцами бизнеса и каждый управлял своей половиной. А мы с братом считались их преемниками. Правда, фактическим преемником пока стал только брат, а я лишь всему учился.
    Никто не удивлялся нашим братским чувствам. Наверно, будь у нас разные матери, все сложилось бы иначе. Но все мы, наши отцы и мы с братом, пытались защищать мать, поскольку она даже в 50 лет так и осталась в чем-то наивной и восторженной. Ее нового бойфренда отец брата проверил по своим каналам с пристрастием, поскольку никто из нас не мог доверять чутью матери, которое часто ее обманывало.
    Она не утратила привлекательности и в 50 выглядела на 35. Конечно, во многом это являлось заслугой индустрии красоты, но и генетика играла большую роль. Наша бабушка по материнской линии не пользовалась никакими особыми достижениями в области косметологии, но ей так же никто не давал ее реальный возраст.
    Нужно признать, Берта мать любила больше меня, но я никогда не ревновал. Мне, как младшему, доставалось от нее немало внимания. Даже отец Берта был ко мне благосклонен и поощрял нашу братскую любовь. Именно из-за нашей с ним связи я не замечал разлада родителей, Берт заботился обо мне, когда они разбегались по разным углам или даже по разным домам. Отец Берта женился во второй раз, а мой отец решил больше не обременять себя браком и жил то с одной, то с другой пассией.
    В этом году Берту исполнилось 30, а мне 22, и, конечно, он был намного более зрелым, чем я. Взять, к примеру, его отношения с девушками. Он встречался то с одной, то с другой, но о женитьбе даже не думал, объясняя это тем, что не хочет оставить меня без своей поддержки. А вот я ни с кем не встречался, что очень его удивляло и тревожило. Мать тоже беспокоилась об этом, потому что я не мог жить один без нее и брата. Два года назад брат купил себе квартиру, но по-прежнему часто ночевал у нас. Мне отец также предлагал купить жилье, но мать сказала, что не хочет разорять наше семейное гнездо и в случае нового замужества уйдет жить к своему парню. Так они все, каждый по-своему, пытались защитить меня и сохранить моё душевное спокойствие.      

***2
    Только брат понимал мой внутренний протест и желание отгородиться от людей. Он обещал приехать ко мне в Сочи в конце июня на недельку, чтобы нам возвратиться домой уже вместе. Полностью брата звали Альберт, а меня Бруно. Конечно, имена нам давала именно мать, а наши отцы во всем ей потакали. Когда она родила Берта, ей исполнилось всего 20, бабушка говорила, что тогда мать напоминала мотылька – легкого, прекрасного, беспечного. А когда родила меня, то уже стала похожа на птичку, готовую в любой момент упорхнуть. Так и случилось – и в первый, и во второй раз. Ни отец Берта, ни мой, не удержали её.
     Однако нас с Бертом она не только не оставила, а вообще не хотела с нами разлучаться. И меня, маленького, просто не отпускала от себя ни на шаг. Когда родители развелись, от матери меня спасал только брат. Даже бабушка не имела сил бороться с ней, с ее легкомысленным и поверхностным отношением ко всему вокруг. Но я не хотел терпеть всю её дурь, она выводила меня из себя. Брат звал меня переехать к нему, но я не хотел мешать ему в личной жизни. И оставить мать одну не мог. Поэтому очень ждал, когда же ее бойфренд соизволит на ней жениться и забрать её к себе. Но Мирон медлил, хотя и не мог без нее ни дня. Он хорошо ко мне относился, перечислял деньги на карту, чтобы я заботился о матери. Сама она спускала все со своих карт очень быстро на всякую ерунду – модные шмотки, салоны красоты, биеннале, модные показы, персональные выставки, пати и т.п.
    На время моего отъезда Мирон переехал к нам с матерью, потому что мы старались никогда не оставлять ее одну, почти как недееспособного члена семьи. Так почти и было. Она часто не вполне осознавала свои импульсивные действия. Я иногда думал, какой бы она стала, если бы родилась в обычной семье трудяг, которые не могли бы потворствовать ей во всем. Даже не представляю, как она жила бы сейчас без Мирона. Наверно, нашла бы еще кого-нибудь, согласного терпеть все ее несусветные глупости.
    Странно как переплелись две наших семьи – моя и брата. Общая мать, разные отцы, но в итоге мы все-таки вместе. Даже мачеха Берта и Мирон так же уже влились в нашу семью. И, если задуматься, всех нас объединяла бестолковая, глупая, капризная и ветреная женщина 50 лет, почти не осознающая себя. Впрочем, иногда, очень редко в ней просыпалось нечто материнское, она вставала посреди ночи и трогала мой лоб на предмет того, нет ли у меня температуры. Брат консультировался с психиатром, но тот не выявил у нее лунатизма. И на том спасибо. Берт знал, что она любит его больше, чем меня, и пытался компенсировать мне это своей заботой. А подобное быстро развращает – привыкаешь все время ощущать чью-то защиту и расслабляешься, перестаешь напрягаться и расти как личность. Наверно, так произошло и со мной. Я хотел понять это, пожив в Сочи без семьи, и, главное, без брата. Хотя, конечно, в случае трудностей я всегда мог сразу ему позвонить. 
    В первый день я почти не выходил из номера отеля, где поселился. Сидел на лоджии и смотрел, как другие отдыхающие плещутся в большом бассейне с подогреваемой морской водой. Дальше, за площадками с шезлонгами виднелся пляж и синяя полоса моря. Сейчас, в июне, вода еще не слишком прогрелась, поэтому купающихся было немного. Но я хотел уединения, поэтому ждал вечера. Не темноты, темноты я опасался. Меня всё напрягало, даже бесшумные горничные в коридоре. Открыв дверь и увидев одну из них, я тут же закрылся и стал ждать, когда она исчезнет. Но потом вспомнил, что могу не ходить на обед в ресторан, а заказать еду в номер. Привез ее на каталке молодой приветливый парень, но я угрюмо буркнул ему "спасибо" и почти вытолкал его за дверь.
    Все, кого я видел, сидя на лоджии, ничем не отличались от моих коллег по работе, от прохожих на улицах, от людей в транспорте. Все они напрягали меня даже издали. Поэтому я ушел вглубь номера, включил телевизор и смотрел все подряд до вечера. И только когда стемнело, я вышел из отеля и пошел к морю. По берегу гуляло несколько пар, но все они не покидали пляжа, примыкающего к отелю. Поэтому я сразу пошел дальше, туда, где заканчивался песок и начинался галечный берег. Наконец-то я мог вздохнуть свободно. Брат настаивал, чтобы я везде носил с собой мобильник, но я забыл об этом. Вода в море оказалась действительно холодной. Окунувшись, я выскочил на берег, и едва смог дойти до своих сланцев по гальке.
    Здесь уже не было шезлонгов и зонтов, так что казалось, что это дикий берег. Хотя для дикого он выглядел слишком ухоженным, даже гальку словно кто-то сортировал перед тем, как насыпать широкой полосой по берегу. Наверняка, ее специально готовили к этому. Но идти дальше не имело смысла, совсем недалеко виднелся другой отель и такой же песчаный пляж перед ним. Два пляжа разделяли лишь несколько валунов, живописно уложенных на невидимой границе.
    Я решил присесть на один из этих гладких и теплых камней, которые еще не остыли после дневного солнца. Меня успокаивало море, ласково лизавшее прибрежную гальку. Но вдруг из-за самого большого валуна появилась чья-то фигурка, явно женская. Увидев меня, девушка быстро юркнула обратно, а потом я увидел, как она обогнула наваленные горкой валуны, где я сидел, и быстро побежала по берегу. Но вдруг на мгновенье обернулась и вгляделась в меня в свете фонарей, тянувшихся вдоль всей линии моря, прилегавшей к отелю. Я сразу вспомнил горничную на этаже, которую видел сегодня. Это была она.               

***3
    Ночь прошла хорошо. По крайней мере, во сне меня не мучили душные тягучие сюжеты в стиле Кафки, как всё последнее время. Поэтому я проснулся в хорошем настроении. Море явно положительно влияло на меня. Однако теперь появилась новая напасть – я ждал горничную. Интересно, когда у них по графику уборка в номерах? Выглянув за дверь, я увидел каталку с бытовой химией и всем необходимым в конце коридора. В этот момент горничная вышла и собралась везти свой скарб к следующему номеру, но тут увидела меня. Я тут же закрыл свою дверь. Потом взял книгу гостя и нашел распорядок. Там имелась пометка, что уборку номеров проводят, когда гости уходят на море или уезжают на экскурсии, но можно оставить личные пожелания и указать предпочтительное время администратору или на сайте отеля. Снова выглянув в коридор, я увидел, что горничная открыла дверь очередного номера.
-Послушайте! – сказал я, – Уберите у меня. Я посижу на лоджии.
-Хорошо, – ответила она, закрыла дверь, куда уже собиралась входить, и покатила тележку ко мне.
    Когда она начала свое дело, я сел в самом углу лоджии так, что мне было все хорошо видно. Зачем и почему мне хотелось видеть её, сейчас я не думал. Хотя это точно была какая-то девиация, вуайеризм или нечто подобное. Никогда раньше у меня не возникало желания подглядывать за кем-то, тем более за особами женского пола. Последнее время все они отвращали меня.
    Свою работу горничная завершила довольно быстро, я даже не успел обдумать то, что хотел. Поэтому, когда она уже подошла к двери, я выскочил из лоджии и воскликнул:
-Подождите!
-Что-то еще? – спросила она.
-Мне знаком ваш голос. Мы с вами нигде не встречались раньше? – сказал я первое, что пришло в голову.
Она внимательно посмотрела на меня:
-Возможно, в университете. Вы ведь из Петербурга? Я там училась.
-Вот как? – удивился я, – Почему же вы работаете горничной?
-У всех свои обстоятельства. Простите, если это всё, я пойду, у меня много работы.
    Когда она вышла, я ощутил какой-то провал в душе. Сердце билось гулко, словно в колодце. Набрав номер брата, я еле сдерживал дрожь в руках.
-Всё, всё, успокойся и просто расскажи, что произошло, – сказал мне брат. Он имел удивительное свойство – никогда никуда не спешить. И для меня сразу откладывал все дела, как бы они ни были важны. Это пошло с детства: он – старший, я – младший, поэтому он за меня в ответе, поскольку наша мать ни на что не способна, а отцы вечно на работе.
    Сбиваясь, я рассказал короткую историю про горничную.
-Ты узнал, как её фамилия, имя?
-Фамилия? – удивился я, – Нет, но на бейджике прочёл имя Виктория.
-Хорошо. Постарайся вспомнить, в универе в твоем окружении имелась ли какая-нибудь Вика.
-Ладно… я попробую. Но ты же знаешь, все мои истории заканчивались плохо.
-Бруно, ничего пока не случилось. Запомни, никто, ни одна живая душа не знала, что ты поселишься в этом отеле. Поэтому… не волнуйся, я все выясню и приму решение. Постарайся не пересекаться с ней больше.
    В универе со мной действительно постоянно происходили всякие истории. Все потому, что я не умею отказывать и говорить решительное "нет!", особенно женщинам и девушкам. Все это наверняка из-за матери, которую мы с братом всегда старались ограждать от сложностей жизни. Оба наших отца делали то же самое и служили нам в этом примером.
    Днём я решил искупаться в бассейне. Вышел из отеля, занял шезлонг, положил на него сумку с мобильником и карточкой постояльца отеля и накрыл ее большим полотенцем. Купающихся было достаточно много, но и бассейн имел внушительные размеры, так что места хватало. В основном купальщики кучковались возле горок, по которым скатывались в воду после нескольких крутых виражей. А я просто спокойно плавал по одной из дорожек вдоль бортика. Чувствуя приятную усталость, я подошел к шезлонгу, взял полотенце и стал вытираться. А потом увидел, что моя сумка приоткрыта и в ней нет телефона. Я стал оглядываться, меня охватило волнение. Схватив сумку и полотенце, накинув на плечи пляжную рубашку, я быстро прошел к ресепшену и нашел администратора.
    Пока служащие отеля занимались моей проблемой, я сидел в номере и думал, что же делать. Выход нашелся, я достал из чемодана свой ноутбук, вышел в сеть и написал брату в Контакте. Через тридцать минут мне вернули мой мобильник, принесли свои извинения и выдали купон на бонус от отеля.
-Но где вы нашли его? – спросил я в волнении, – Ведь мой телефон явно кто-то вытащил, а попросту, украл из моей сумки!
Администратор прятал глаза, снова и снова приносил извинения и уверял, что виновные будут строго наказаны. Когда он выходил из моего номера, я опять увидел горничную Вику, которая стояла со своей тележкой возле номера напротив. Она удивленно смотрела на администратора, а потом взглянула на меня и неприметно махнула мне рукой. Что означал этот взмах, я не понимал, но ждал, что она предпримет.

***4
    Когда администратор ушел, кто-то тихонько постучал в мою дверь. Это была Вика. Я открыл и впустил её.
-Ты же Бруно? Правильно? – спросила Вика, когда вошла, – За тобой в универе все наши девчонки бегали.
-Но ты ведь не бегала?
-Я – нет. Но ты мне тоже очень нравился. Ладно, я не за этим к тебе пришла. Твой телефон украли две твои бывшие однокурсницы. Ты их не помнишь, а они тебя сразу узнали. Я случайно услышала их разговор. Они давно выяснили, где ты поселился, но решили изучить, нет ли у тебя в контактах какой-нибудь девицы. Так что имей в виду, они точно начнут тебя доставать на предмет встреч. Именно поэтому телефон тебе так быстро вернули, но наказывать никого не станут. Одна из них дочка кого-то из руководства отеля.
-Зачем я им?
-Затем же, зачем ты был нужен всем остальным твоим воздыхательницам в универе.
-Я и так днём почти не выхожу из номера. А теперь наверно придется переехать в другой отель, хотя вряд ли это возможно в разгар сезона.
-Ладно, я побегу, у меня работы много, – сказала Вика.
-Спасибо тебе! – воскликнул я, – Но… можешь ты оказать мне услугу?         
    Она остановилась и посмотрела на меня.
-Можешь изобразить мою девушку, чтобы эти девицы отстали от меня?
-Исключено, – ответила Вика, – Нам запрещено крутить романы с постояльцами.
-А если… мой брат договорится с руководством отеля?
-Он может?
-Думаю, да. Понимаешь, у меня и так нервы не в порядке. Я из-за этого сбежал сюда из Питера. А тут такое…
-И почему они у тебя не в порядке? – спросила Вика.
-Много причин. Мне даже пришлось изображать афонию, чтобы сократить до минимума общение с людьми.
-Что такое афония?
-Потеря голоса и неспособность разговаривать.
-Все так серьезно? Ладно, я поняла. Но не уверена, что у меня получится.
-Но ты согласна? – спросил я просящим голосом, – Брат все решит.
-Хорошо. Давай попробуем.
    Вечером я связался с братом по скайпу и все рассказал ему.
-Анти-ковидную маску тебе нужно было сразу надевать. Я думал, позади твои университетские разборки с девками, так они и сюда добрались. Что за ушлые создания. Такой вот ты уродился, Бруно, ничего не попишешь. Хорошо еще, что геи тебя не достают, а могли бы из-за твоей внешности.
-Брат, я просто хочу покоя. Так ведь и с ума можно сойти.
-Ладно, ладно, договорюсь я обо всем. Будет тебе покой. Девица Вика ведь согласилась тебе подыгрывать? Чувствительный ты очень, братик, это большой минус. Но натуру не переделать. Положись на меня, завтра как договорюсь, смс тебе скину.
    Мой брат мог и не такое. Но получить разрешение для Вики на встречи с постояльцем не составило труда. Дело в том, что отец Берта и он сам имели прочные бизнес-связи с отелем, куда отправил меня брат. Тем более что он ни словом не упоминал дочку управляющего, провернувшую трюк с моим телефоном. А Вику никто и ни в чем не мог заподозрить.
    Этим же вечером мы договорились с ней гулять по берегу вместе. Теперь и брату было спокойней за меня.
-Спасибо, что пришла, – сказал я Вике и предложил пойти к территории соседнего отеля, где сегодня звучала музыка, и проходило какое-то развлекательное мероприятие.
-Просто пойдём и что-то изобразим? – просила Вика, – Твои преследовательницы ушлые девицы.
-Можно взять тебя за руку?
-Конечно. Я же согласилась изображать твою девушку. Но услуга за услугу – расскажи о себе. Еще с универа меня мучает любопытство. Очень интересно, как живут такие, как ты.
-Какие? – удивился я.
-Ну… как тебе сказать. Ты очень необычный парень.
    Я взял ее за руку, и мы пошли по берегу.
-Ты считаешь меня необычным? Наверно, так и есть. Парень должен быть уверенным и сильным, а я вечно в сомнениях и никогда не выглядел силачом. Качаться в тренажёрке точно не моё, одно время любил бегать по утрам, но сейчас отказался и от этого.
-Почему?
-Люди… меня напрягают окружающие, даже прохожие. Это невроз такой. Еще в универе…
-Я помню, ты был очень жизнерадостным и открытым, – удивилась Вика, – Этим ты и привлекал всех.
-Да, был. Это и сгубило меня. Моя проблема в том, что я не умею отказывать и говорить человеку "нет", чем и пользовались те девицы, которые доставали меня на каждом шагу. Если бы не брат, не знаю, как бы я смог защититься и выпуститься из универа. Моя нервная система к тому времени была почти разрушена.
-Тебе во всем помогал брат?
-И сейчас помогает. Я без него шагу не могу ступить.
-Бруно… но ты ведь взрослый парень и не выглядишь слабым, напротив… Ладно, прости, не буду больше вопросов задавать. Расскажешь что-то, если сам захочешь.
-Почему-то тебе я доверяю. Ты не имеешь целью охмурить меня, – сказал я.
-Не имею и никогда не имела. В моем понимании между людьми все должно происходить само, естественным путем, или не происходить вовсе. Что-то искусственное, попытки обольщать или выставлять себя в выгодном свете впоследствии всегда приводят к взаимному разочарованию и даже неприятию.
-Ты абсолютно права! Так и случается! – воскликнул я в волнении.
-Бруно, ты слишком эмоционален… это тоже действие невроза?
-Да… прости. Просто долгое время мне не с кем было откровенно поговорить. Брат понимает меня без слов, а любому человеку необходимо выговориться.
-Тогда, если хочешь, я стану твоей собеседницей.
-Да, очень хочу! – ответил я и непроизвольно сжал ее руку сильнее.

***5
    Теперь мы каждый вечер гуляли с Викой, а в ее выходные даже ездили по городу и посещали магазины сувениров, одежды и обуви. Прикупили себе смешные штиблеты, панамки с заячьими ушками и очки с крылышками как у мотыльков. Нам было очень весело, я никогда так много не смеялся, разве что только в детстве. Мы катались на колесе обозрения, на фуникулёре и на катере, объедались мороженым и восточными сладостями. Вика нашла одно кафе азиатской кухни, мы и его посетили, а потом едва шли, настолько объелись всякой пряно-острой вкуснотищей.
    Первое время за нами часто следовали на расстоянии две мымры, одна из которых была той самой дочкой какого-то начальника в отеле. И поэтому для вида Вика однажды привстала на цыпочки и поцеловала меня, слегка прикоснувшись к моим губам. Но я неожиданно для себя вдруг прижал ее к себе сильнее и поцеловал по-настоящему, а потом извинялся и говорил, что это все для большей убедительности. Вика засмеялась и сказала:
-Да не парься ты! Нам же всего по 22 года, когда же и куролесить, как не сейчас?!
    Днём в ее выходные мы уходили подальше на дикий пляж и купались. Она очень хорошо плавала, почти как рыбка, и я подныривал снизу и любовался тем, какая она гибкая и ладненькая. А сколько фото мы наделали – тысячу, не меньше. Обе свои страницы обвешали ими, чтобы мои преследовательницы утёрлись и больше не лезли ко мне. Но исчезли они только после того, как мы купили золотые парные кольца и надели их словно обручальные. Конечно, для конспирации. Брат хохотал по скайпу и хвалил нас за изобретательность.
    Теперь время пролетало для меня незаметно. Мне только не хотелось, чтобы Вика так много работала, но она успокаивала меня и говорила, что уже привыкла и почти не устаёт. Но я не верил, поэтому стал помогать ей. По легенде о нашей женитьбе это выглядело вполне логичным, и даже дежурные по этажу не препятствовали мне в этом. Что там наговорил начальству отеля мой брат и как решил проблему с дочкой одного из начальников, я не знал, сейчас мне было не до этого. Впервые за долгое время я чувствовал себя на подъеме и по-настоящему радовался жизни.             
    Сейчас я жалел лишь о том, что мой отпуск слишком короткий, мне хотелось, чтобы он не заканчивался. Брат пообещал, что сможет продлить мне его.
-Главное, твоё здоровье и самочувствие, – говорил мне он и постоянно делал подарки Вике, которые привозили курьеры. Она не хотела их брать и у меня скопилась целая стопка невскрытых коробок в шкафу номера, которые она приносила ко мне и складывала.   
-Скажи брату, что я помогаю тебе от чистого сердца, а не за подарки, – просила она. Но брат не слушал меня.
    Последние дни, устав от прогулок по городу и развлечений, мы пристрастились смотреть фильмы по моему огромному телевизору в номере. Вика приходила ко мне, когда заканчивалась ее смена, я заказывал ужин на двоих в номер, мы располагались на ковре, обложившись подушками, посасывали вино, заедали его фруктами и кайфовали. Она всегда выбирала очень качественное европейское кино, но иногда мы смотрели и азиатские фильмы. В такие вечера хотелось лежать и наслаждаться теплым морским воздухом, веявшим из открытых окон лоджии. Ночной вид парка перед отелем приводил меня в умиротворенное состояние. Вика так же отдыхала телом и душой.
    Теперь я вполне понимал влюблённые парочки, которым хорошо только вдвоём и никто больше в целом мире не нужен. Хотя мы и не были такой парочкой, а только изображали ее. Но ведь в моем номере мы вовсе не притворялись, а вели себя вполне естественно…  Я думал об этом и радовался лёгкости наших отношений, не обременённых никакими обязательствами и обещаниями. Мне нравилась наша дружба, так я понимал то, что сейчас связывало нас. Наша договорённость в моем сознании отошла сначала на второй, а потом на десятый план. Я скучал, когда Вика задерживалась, и очень радовался её появлению. Мы оба радовались, она была так же искренна, как и я.               
    Вика часто говорила, что я во многом веду себя как ребёнок. Мне нравилось изображать перед ней целые юмористические сценки из наших университетских выступлений, которые мы представляли на КВН-ах, и она признавала мой артистический талант. Но главное, она искренне и заразительно смеялась.
    В один из дней она сказала, что их всех загрузили, помимо основной, так же и дополнительной работой. Отель готовился к большому фуршету и приезду зарубежных партнеров, а руководство очень надеялось на то, что аккредитованный в Ростуризме эксперт оценит уровень и качество обслуживания и наконец-то присвоит отелю долгожданную пятую звезду. Поэтому я проводил время в вынужденном одиночестве. Вика возвращалась к себе в служебное помещение и спала по три часа, чтобы вместе с другими работниками вновь заниматься делами по поручению администраторов. Служащие отеля сейчас напоминали встревоженный улей. А ведь требовалось еще обслуживать и проживающих здесь гостей.
    Шёл уже третий день, как я бесцельно бродил по городу, валялся на пляже, обедал, спал, пытался смотреть телевизор. Но мне было невыносимо скучно без Вики. Ведь именно она являлась заводилой и моторчиком всех наших развлечений. Моя фантазия в этом безнадёжно буксовала.

***6
    Наконец-то долгожданный фуршет состоялся, руководство отеля в полном составе сопровождало зарубежную делегацию, которой аккредитованный эксперт предъявил электронный документ, заверенный цифровой подписью представителя Ростуризма, о том, что отелю присвоено пять звёзд. Когда члены делегации прочли его, то вся эта толпа переместилась в конференц-зал для подписания контракта о совместной деятельности.
    А сотрудники, толком не спавшие две ночи, столпились у кабинета администратора. Он по очереди выдавал каждому табель и удостоверение на внеочередной краткосрочный отпуск в удобные для работника даты, но обязательно согласованные с отделом кадров и дежурными по этажам. Помимо этого всех ожидала премия. Вика тоже получила такое удостоверение, но надеяться на отпуск с завтрашнего дня ей не приходилось, слишком большая очередь выстроилась. Однако администратор вспомнил, что за нее когда-то просили, поэтому шепнул кое-кому, и Вике пришло сообщение на телефон явиться в отдел кадров.               
    Я с нетерпением ждал её в холле, хотя понимал, что ей для начала требуется просто выспаться. Общежитие для работников в цокольном этаже было не лучшим вариантом для этого. Я схватил Вику за руку, когда она выходила из отдела кадров, и повел к себе.
-Поспишь у меня в нормальных условиях. Ведь мы для всех женатая пара.
    Меня радовало то, что теперь всё будет как раньше – мы снова станем вместе веселиться, гулять, развлекаться. Я быстро расстелил постель и включил кондиционер, потому что стояла жара. Вика приняла душ, надела на голое тело белый махровый халат с логотипом отеля и с улыбкой выпроводила меня из спальни.
    Я летал как на крыльях, и никак не мог успокоиться, потому что постоянно представлял ее обнаженной под халатом. Чтобы не мешать Вике, мне следовало уйти, например, поплавать в бассейне или отдохнуть у воды под навесом. Но я не мог…
-Что ты делаешь?! – как издалека услышал я голос Вики и едва смог оторваться от ее груди, которую целовал.
-Отпусти! – она вырывалась, а я не мог расцепить свои пальцы, сжимавшие такое сладостное тело.
-Ты за этим просил меня подыграть тебе? Ты маньяк! Как я сразу не поняла!
    Она смогла оттолкнуть меня, вскочила и выбежала из спальни. Пока я сидел на полу, обхватив голову и сжавшись в комок, она собрала свою одежду и исчезла из моего номера. 
    Не знаю, сколько я просидел так, согнувшись в три погибели, сдавив голову и зажав уши руками. В моей голове пульсировала одна  мысль: "Всё кончено! Я сам всё разрушил и ничего нельзя исправить и изменить". Как случилось, что я распахнул на ней банный халат и начал целовать её грудь, в памяти не зафиксировалось, я помнил только вкус и запах этих поцелуев, помнил тело, которое сжимал в руках, а ещё звонкий девчоночий смех Вики накануне, раньше, когда нам было так весело с ней.
    Когда я смог подняться и выйти в гостиную, то увидел на круглом обеденном столе её кольцо. Своё кольцо я также снял и положил рядом.
    Брату я написал в сети. Позвонить ему у меня недоставало сил. Горло словно сжало тисками, мне было трудно дышать, и перед глазами все словно уплывало, при повороте головы изображение как бы запаздывало и шлейфом тянулось какие-то мили-секунды за взглядом.
    Я не прочёл, что ответил мне брат и ответил ли. Меня бил озноб, я залез под одеяло, обняв подушку, на которой до этого спала Вика. Телефон я не слышал, потому что, когда она легла, я сам убрал звук, чтобы не потревожить ее сон.
    Открыл глаза я, когда за окнами было уже светло. Рядом со мной стоял человек в белом медицинском халате и мужчина, похожий на администратора отеля. Они о чем-то говорили, склонялись ко мне и что-то спрашивали, но я не понимал ни слова и лишь отворачивался, потому что мне была неприятна близость их лиц к моему лицу.
    Они о чем-то поговорили, покивали друг другу, и администратор ушел, а врач остался. Он снова пытался о чем-то меня спрашивать, но я не понимал ни слова, слышал только какие-то неясные звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь. А потом в комнату ворвался Берт, бросил сумку у порога, выгнал человека в халате, закрыл дверь и сел рядом со мной.
-Бруно, малыш, я здесь, – сказал он. И это была настоящая человеческая речь, понятная мне. 
-Ни о чем не думай и не переживай. Все будет хорошо. Я с тобой и никуда не денусь. Твое письмо в Контакте я прочитал, мы решим эту проблему. Не плачь, – он вытирал мне слёзы, и сам плакал.
-Скажи что-нибудь, – попросил он. Я приоткрыл рот, но не смог произнести ни звука.
-Этого я боялся больше всего, – произнес он горестно, – Но ты справишься. Я найму лучших специалистов. Мы ведь уже проходили нечто подобное. Правда, это была всего лишь репетиция афонии, но ты сможешь ее преодолеть. Все проблемы в голове, твой речевой аппарат в норме, главное – понять благо это или зло для тебя сейчас. Организм мудрее нас, он защищает индивида от разрушения всеми возможными способами. Доверимся Природе.
    Он не отходил от меня ни на минуту, заказывал еду, пытался кормить меня, но тщетно, ел сам вперемешку со слезами, потом куда-то звонил, о чем-то договаривался, посылал сообщения.
    Я проснулся поздно ночью и увидел, что Берт спит рядом, обняв меня, как бывало в детстве. И от этого мне стало тепло и спокойно.

***7
    Утром оказалось, что Берт куда-то ушёл. Я лежал и думал о том, как получилось, что я разрушил нашу ещё только нарождавшуюся связь с Викой. В её глазах я наверняка выглядел похотливым животным, каким отродясь не был – никогда и ни с кем. Меня вообще секс не привлекал – ни визуально, ни физически. Я не был девственником, но мои первые секс опыты остались в ранней юности, когда мне не исполнилось и 16-ти. Девушка, совратившая меня, была старше и уже к тому времени окончила школу. А после лета родители увезли ее на новое место жительства, кажется, в Прибалтику. Больше я ни с кем не сближался. Да и с ней секс у нас происходил только по ее инициативе, и я после него каждый раз испытывал стыд, который пытался скрыть.               
    В универе я отвергал все приставания девиц, так ни с кем и не начал встречаться, всё закачивалось после первого поцелуя. И всегда целовали меня, а не я кого-то. После каждого такого раза девицы часто били меня, обзывали импотентом, распускали обо мне всякие слухи. У Берта было много работы по удалению хейта обо мне в сети и по предупреждению девиц о юридической ответственности за распространение лжи, порочащей мою честь и достоинство.
    Но как случилось, что я обнажил Вику и стал целовать ее грудь? Я не мог вспомнить начала и, к примеру, того, что произошло за минуту до этого. Она спала, халат немного приоткрыл ее колени, в комнате было свежо от включенного кондиционера, у меня никак не могло быть теплового удара. Тогда что же на меня нашло? Я пытался откатиться памятью на час или два до этого момента, но помнил только, что хотел обнимать ее. Хотя мы делали это много раз на людях, чтобы проблемные девицы видели наши объятия. И вдруг я вспомнил! Однажды я видел в интернете одно видео о том, как принести женщине истинное удовольствие и возбудить ее, не прибегая к откровенно распутным действиям. И в этом ролике мужчина целовал девушку в губы, в шею и грудь, а Вика проснулась как раз в тот момент, когда я спустился от ее шеи ниже. Но я не помнил своих похотливых желаний при этом. Их точно не было. Мне просто хотелось показать ей свою любовь, принося удовольствие поцелуями в этих местах. Господи, я точно полный придурок! 
    Между тем вернулся брат, и официант привез нам в номер обед. К этому времени я все подробно написал брату в Контакте, потому что речь ко мне даже не думала возвращаться. Берт прочел мое послание и приступил к еде. Но пока он жевал, по его лицу было видно, что он усиленно думает обо всем этом. Все, что касалось меня, всегда его по-настоящему волновало.
-Ты влюбился в нее и хотел показать ей свою любовь. Так? – спросил он.
Я кивнул в ответ.
-Ешь, давай, потому что потом я приведу ее сюда.
Я округлил глаза от ужаса, а он заявил:
-Бабам вечно всё не так, да не эдак. Если подстраиваться под них, точно можно импотентом стать. Хотят дикого самца и сами же орут, что больно; подай им культурного мальчика – страсти не хватает; с умником им скучно, с глупцом стрёмно. Скажем, как есть. Пусть сама решает, нужен ты ей или нет. Ты, между прочим, из-за неё голос потерял, вот пусть и приводит тебя в норму! Видите ли, грудь ты ей целовал! И что? Радоваться должна, что ты у неё грудь нашёл. Как по мне, размерчик у неё маловат. 
    Когда официант забрал использованную посуду, Берт ушел и вернулся уже с Викой.
-Я тебе всё сказал, – обратился он к ней и указал на меня.
-Ты, правда, не хотел ничего такого? – спросила у меня Вика, а Берт сказал:
-Правда, правда! Он голоса лишился от переживаний! Какой из него насильник и маньяк? Сама подумай! Просто опыта у него в этих делах никакого, сплошной ликбез в интернете.
-И что мне сделать, чтобы голос его вернуть?
-Что, что, любить, вот что! Обними и поцелуй его, он давно этого хочет и ждёт.
-Бруно, это правда? – спросила Вика, я кивнул в ответ, подскочил к ней и сам ее поцеловал.
-Надеюсь, ты всё поняла. А я на море, окунусь слегка, – сказал Берт, взял пляжное полотенце и вышел из номера.

    Конечно, голос ко мне вернулся не сразу, но пока он мне и не требовался, потому что мы постоянно целовались и лежали в обнимку. Говорила в основном Вика, а я слушал, млел и кивал.
-Знаешь, как я ругала себя, когда убежала тогда. Но стеснялась признаться, что мне очень понравились твои поцелуи. Дураки мы с тобой неопытные. Вроде универ оба окончили, а опыта никакого. Хорошо хоть, что брат твой взрослый и разумный человек. И очень тебя любит. Почти как я.         

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2025