По строкам И. С. Тургенева. Леший!

   Говорят, есть такие лягушки махонькие, — продолжал Павел, —
которые так жалобно кричат. Кто их знает, тот и напужаться б не успел.
— Лягушки? Ну, нет, это не лягушки... какие это... (Цапля опять прокричала над рекой.)
— Эк её! — невольно произнес Костя, — словно леший кричит.  Никак не уляжется в гнезде на покой.
— Леший не кричит,
он немой, — подхватил Ильюша, —
он только в ладоши хлопает да трещит...
— А ты его видал, лешего-то, что ли? —
насмешливо перебил его Федя, улыбнувшись  поневоле.
— Нет, не видал. И сохрани бог его видеть;
но а другие видели. А я вот не хотел бы такое увидеть.
Вот на днях он у нас мужичка обошёл:
Водил его, водил, да всё вокруг одной поляны  по лесу
и... Едва-те к свету домой добился из лесу.
 — Ну, и видел он его?
— Видел. Говорит, такой стоит большой, большой,
тёмный, скутанный, этак словно за деревом,
хорошенько не разберёшь,
словно от месяца прячется, и глядит, глядит глазищами-то,
моргает ими, моргает... а что хочет – не поймёшь.
— Эх ты! — воскликнул Федя,
слегка вздрогнув и передернув плечами, — пфу!..
— И зачем эта погань в свете развелась? — заметил Павел.
— Не понимаю, право! Придумали нечисть - чепуху.
— Не бранись: смотри, услышит, —
заметил Илья, словно сделал замечание.
    Настало опять молчание.
— Гляньте-ка, гляньте-ка, ребятки, —
раздался вдруг детский голос Вани, —
гляньте на божьи звёздочки, — что пчёлки роятся,
будто летят к нам сами!
Он выставил своё свежее личико из-под рогожи,
опёрся на кулачок, на маленькую белую картошку похожий,
и медленно поднял кверху свои большие тихие глаза, в которых звёзды светились.
   Глаза всех мальчиков поднялись к небу и не скоро опустились.