Сборник рассказов Явления Природы, 11

Все мои рассказы раздельно и в удобном формате доступны для чтения и скачивания на Фабуле.
Ссылка внизу моей страницы и здесь: fabulae.ru/autors_b.php?id=13217.


Сборник рассказов

Содержание:
1. Радуга
2. Мираж
3. Гало
4. Северное сияние
5. Торнадо
6. Оттепель
7. Роса
8. Град
9. Листопад
10. Ливень
11. Затмение


1. Радуга

***1
-Это ведь ты?
-Не слушайте её. Она всем мужчинам задает этот вопрос. Просто не отвечайте ей.
-Но ведь это, правда, я.
-Что?
-Нет, ничего.
-Поймите, ей кажется, что она что-то помнит. Все время рассказывает какие-то моменты, которые вряд ли происходили в реальности. Это всё заместительные фантазии. Она ведь проходила тест Аммона, и он показал, что она не просто так всё забыла.
-Кроме транзиторной амнезии я не заметил никаких отклонений от нормы.
-Но прошло уже почти три месяца…
-Это не имеет значения. Не ограничивайте её общения с людьми, которые кажутся ей знакомыми. Вы можете не знать кого-то из ее прошлого окружения, ведь вы жили с ней порознь последние три года. 
-Вы тоже не хотите её лечить? Почему все отказываются, даже в Бехтеревке? Как сговорились.
-Потому что ей не требуется никакого специфического лечения, её память восстановится самостоятельно. Просто не мешайте ей.
    Я пару раз случайно встречал её в парке на утренней пробежке. И оба раза на небе после летнего дождика появлялась радуга. Поэтому я про себя так и назвал её – Радуга. А потом увидел в недавно созданном Научно-клиническом центре "Карповка", в который меня как сертифицированного психиатра иногда приглашали для консультирования сложных случаев. Она была с нервной и возбуждённой женщиной, которая спорила с двумя докторами, пытавшимися утихомирить разошедшуюся посетительницу. А девушка молча оглядывалась вокруг, словно удивлялась тому, как и почему здесь оказалась.
    Все они ждали меня. Оба доктора сразу ринулись ко мне, спасаясь от скандальной особы, передали мне папку с надписью "История пациента" и тут же исчезли в одном из переходов, а я пригласил мать и дочь к себе в кабинет.
-Вы не оправдали моих надежд! – выкрикнула женщина, уходя от меня. Девушку она держала за руку, но та вдруг вырвалась, вновь заскочила обратно и быстро положила мне на стол визитку. Но тут ее мать вернулась, снова схватила и силой увела дочь за собой.
    Я запер дверь на ключ, и только потом взял в руки маленький тиснённый золотом кусочек картона, на котором прочёл: Экспериментальная студия "Драйв", художественное фото, Алина Калинина. 
    В её "Истории пациента" значилось, что после автомобильной аварии ей диагностировали транзиторную амнезию, поскольку она не помнила, что произошло, не помнила некоторых событий до аварии, но томография мозга не показала никаких отклонений. Алина даже не получила никаких травм, просто потеряла сознание, вернее всего, от психологического шока.
    Несколько минут я пытался взять себя в руки, эта мадам, её мать, вывела меня из равновесия, потому что Алина была мне не просто небезразлична, я искал ее, когда она перестала появляться на пробежках, переживал и, как оказалось, не зря. Получается, мы виделись всего два раза, сегодня был третий. Но уже в первый раз, встретив ее, я не мог отвести от нее глаз. Она тогда остановилась, достала из поясной сумки маленькую бутылку воды и в два глотка выпила ее содержимое.
-Часто вас здесь вижу, – сказала она.
-Да, я тоже, – ответил я.
Начинался жаркий день, только что прошел грибной дождик, и на небе появилась радуга. Девушка, взглянув на меня, сказала:
-Меня зовут Алина, – и побежала дальше, даже не узнав моего имени. А радуга постепенно растаяла.
    На следующий день на пробежке Алина не появилась. А через день, когда я увидел свою новую знакомую и уже хотел поговорить, вдруг зазвонил её телефон. Она что-то ответила, кивнула мне и бросилась к выходу из парка. Я даже слова не успел ей сказать. 
    После последней консультации, проводив пациента до двери, я быстро скинул халат, переобулся, покидал в свой мессенджер нужные бумаги и помчался прочь из здания. Но потом решил позвонить и набрал номер, указанный в визитке.
-Я слушаю, – ответила она, и у меня замерло сердце, хотя я много времени тренировал умение сдерживать любые эмоции в отношениях со своими пациентами.
-Алина, вы дали мне визитку… Мы могли бы встретиться? – спросил я, пытаясь говорить спокойно.
-Кто вы? – спросила она.
-Я? Ваш доктор… вы с вашей мамой были сегодня у меня на консультации.
-Да, поняла. Это ведь ты? Правда, я не помню, где и когда мы познакомились, и имени не помню. Но тогда на небе была радуга.
-Совершенно верно! Давай, я подъеду, куда ты скажешь, и мы поговорим? Ты ведь доверяешь мне?
-Хорошо, – ответила она и назвала парк, в котором мы с ней бегали по утрам, – Я буду ждать возле главного входа на скамейке.

***2
    Меня впервые за очень долгое время накрывало волнение, пока я ехал на встречу с Алиной. О чем мы будем говорить, я даже не думал, мне хотелось её просто увидеть, а лучше сказать, мне хотелось смотреть на неё, долго, никуда не торопиться, разглядывая все до мельчайших деталей. Я припарковался и почти бегом побежал к основному входу в парк. Алину я увидел сразу, потому что она уже шла мне навстречу. Я приготовился сказать ей то, что заготовил заранее, пока ехал сюда, но она подошла и вдруг просто, как-то по-детски обняла меня и положила голову мне на грудь.
-Наконец-то ты пришёл, – сказала она.         
-Может, присядем где-нибудь? – спросил я.
-Нет, пойдем отсюда. Мать может искать меня здесь, а я не хочу ее видеть.
-Куда, говори. В кафе? В кино?
-К тебе.
-Домой? – удивился я.
-Да. Она ведь не знает, где ты живёшь.
Какое-то мгновение я думал, но тут же сказал:
-Хорошо. Пойдем к парковке, я на машине сюда приехал.
-Ты же вроде рядом здесь живешь?
-Да, просто с работы… не люблю общественный транспорт.         
    В машине я спросил её:
-Так ты не вспомнила, как меня зовут?
-Нет. Кажется, ты не успел мне назвать свое имя.
-Да, это так. Меня зовут…
-Погоди! Я хочу угадать! У тебя наверняка необычное имя. Эльдар! Я права?
Как я мог ее разочаровать? Она с таким восторгом и радостью смотрела на меня.
-Права, – ответил я, наклонился и поцеловал ее.
Все случилось естественно, словно мы знали друг друга всегда и никогда не расставались. Хотя меня звали иначе, но разве это имело хоть какое-то значение?
    Когда она вошла ко мне в квартиру, то разулась и медленно пошла вдоль пристенной мебели, трогая все предметы, словно вспоминая их – комод, шкаф для одежды, книжный стеллаж, компьютерный стол… А потом забралась с ногами на диван, который я оставил разложенным после вчерашнего просмотра фильмов, и протянула ко мне руки. Я едва успел скинуть рубашку и прильнул к ней голым торсом.
-Я не помню, но мы ведь любили друг друга? Я знаю, что любили, – говорила она и тоже раздевалась, пока я целовал ей шею, затылок, спину…
-И мне всегда было с тобой очень хорошо. Ей не понять этого… не хочу о ней думать.
-И не думай.
-Но ведь она кормит меня и оплачивает мою учебу, я же пока не зарабатываю…
-Теперь вместо неё я буду всё это делать, мы же любим друг друга.
-Но она разозлится на тебя…
-Ничего, мы решим всё миром. На каком курсе ты учишься?
-На втором. Ты забыл? Забыл, забыл!
-Было много работы, вот и забыл, – оправдывался я, задыхаясь от поцелуев.
    Когда мы отдыхали после секса, я сказал ей:
-Позвони матери, она же будет искать тебя.
-Я, когда ждала тебя в парке, позвонила ей и сказала, что уеду к отцу. Ему она звонить точно не станет. А с ним я договорюсь.
-И где он живёт?
-В Петергофе.
-Хорошо. Давай поужинаем, ты наверно проголодалась. Я вот очень голоден. 
    Ночью она вдруг проснулась и сказала:
-Тебя ведь не Эльдар зовут! Я вспомнила, что мы не знакомы. Но почему мне кажется, что мы всегда любили друг друга?
-Потому что так и есть, – ответил я и снова стал ее целовать.
-И все-таки, как тебя зовут?
-Эмиль.
-Аааааа, немного ошиблась! Эмиль… Э-мииии-лььь….
-Алина, давай поженимся?
-Мать будет против. Вспомни, как она кричала на тебя.
-А мы не скажем ей. Скажем только твоему отцу. Он поймёт?
-Да. А моя амнезия не станет препятствием?
-Нет.
-Тогда хорошо, – она прижалась ко мне и почти сразу уснула, как набегавшаяся трёхлетка.      
    Так прошло три дня, наступили выходные. Я увез Алину на дачу, мне было радостно от того, что она все время рядом – веселится, смеется, бегает как заведённая. Мы то и дело целовались и везде ходили в обнимку. А ещё поглощали несусветное количество всяческой азиатской вкуснятины, которую покупали на вынос в соседнем кафе, где поварами работали два корейца.
    Мать раза три уже звонила Алине, но та отвечала, что поживет пока у отца.
-Если хочешь, мы можем съездить к нему, – предлагал я, – Скажем, что подали заявление и скоро распишемся.         
-Потом скажем, – беспечно говорила Алина и снова лезла ко мне с поцелуями. Никогда еще я не был так счастлив. Даже стал думать, как и она – что мы с ней всегда любили друг друга.

***3
    На работе я оформил отпуск, потому что не мог оставить Алину одну. Незаметно я старался подталкивать её к воспоминаниям, и амнезия стала фрагментами уходить. По крайней мере, в том, что касалось нас с ней, Алина вспомнила всё важное – радугу и то, что мы были не знакомы. Теперь она узнала моё настоящее имя и осознанно согласилась стать моей женой. В этом я не обманывал её. Хотя я не обманывал её и ни в чём другом, я вообще очень правдивый человек. Но, как оказалось, тоже могу забыть что-то, вытеснить из памяти как не ненужное и мешающее счастью. Однако я все же, улучив момент, когда Алина спала, написал Денизе, что женюсь, просил меня простить и не приезжать из Франции только ради встречи со мной. Хотя она собиралась посетить в Питере международный форум психофизиологов. Дениза ответила в своей манере: "Окей". Она и раньше часто говорила, что я обязательно сбегу от неё, потому что это естественно для мужчины, который младше любовницы почти на 10 лет. Однако ей все-таки было больно, именно поэтому она не спросила меня, сколько лет моей будущей жене.
    Мы съездили в Петергоф, я пообщался с отцом Алины и рассказал о том, как по шажку уходит её амнезия. 
-Скорее женитесь, – сказал он, – Иначе моя бывшая жена не даст дочери жизни. Хорошо, что ты состоявшийся парень, имеешь профессию и квартиру. А разница в возрасте… 12 лет? Ну и что, мужчина должен быть старше жены.
-Я очень люблю Алину, – сказал я ему.               
-Вижу. Но, главное, она тоже тебя любит. Она ведь почти не умеет врать. Из-за этого у неё много проблем в жизни уже было. Но, если ты психиатр, значит, поможешь ей во всём. Что-то разоспалась она, ведь день на дворе. Это нормально?
-Ей сейчас полезно много спать, для восстановления памяти это очень хорошо, – сказал я, и он, очень довольный, кивнул.
    Он обещал пока ни о чем не сообщать матери Алины и говорить, что дочь просто не хочет общаться с нею, что являлось правдой.
    Со своими родителями я хотел познакомить Алину позже, после регистрации. Хотя не сомневался – они будут рады тому, что я наконец-то женился в 30 лет. Ведь они приставали ко мне с этим, когда мне еще только 25 исполнилось. Но я отбадывался тем, что постоянно учился и повышал свой уровень как психиатр, проходил стажировки, посещал международные семинары, на одном из которых и познакомился с Денизой. Я просто прислал родителям фото нас двоих с Алиной. Отец одобрил мой выбор, а мать заикнулась:
-Эмиль, она ведь еще очень молода…
Но отец её тут же заткнул. Он был рад самому факту моей женитьбы, потому что считал, что иначе я окончательно развращусь с такими, как Дениза и подобными ей раскованными особами.
    Мы расписались, и я увёз Алину на море, где мы провели свой медовый месяц. Хотя для меня он начался с первого дня с ней. Я чётко осознавал, что мои мозги явно затуманены любовью, но по-настоящему наслаждался этим и не хотел, чтобы этот туман рассеивался.      
    Моя возлюбленная поистине обладала талантом любить и быть любимой. Во всём, начиная с того, чтобы кормить меня с ложки как больного, делать мне массах плеч, шеи и волосистой части головы, говорить мне ласковые словечки, как будто взятые прямиком из моего детства и покрывать поцелуями мне глаза и лицо, а потом, пригревшись у меня на груди, засыпать в моих объятиях. Неважно где – на катере во время морской прогулки, в летнем трамвайчике, в такси, везущем нас на экскурсию в горы, в кафе, прямо за обедом, ведь я почти не отпускал ее со своих колен. Ей часто хотелось спать, это являлось одним из последствий стресса, повлёкшего её амнезию. Но когда она спала у меня в руках, я готов был сидеть так часами, потому что ощущал себя неимоверно счастливым. Мою жизнь теперь всё время освещала радуга по имени Алина.               
    Мы вернулись домой в конце августа и через пять дней у Алины начались занятия в университете, а я вышел на работу в Медицинский реабилитационный центр. Моё расписание было переполнено, поэтому я почти каждый день задерживался на час. Алина сама добиралась домой. К этому моменту мы уже сообщили её матери о том, что поженились. Мать звонила и каждый раз кричала в трубку, требуя встречи, но Алина прерывала эти звонки и просила меня не вмешиваться. А потом позвонил ее отец и сказал, что мать Алины уезжает, и просила дочь прийти хотя бы на вокзал. Я хотел сопровождать Алину, но она сказала, что лучше не делать этого. Потому, что её мать до сих пор не знала, что мужем Алины стал я. Её, наверно, удар бы хватил и все, находящиеся на перроне, узнали бы, что я – гнусный совратитель молоденьких девушек, а вовсе никакой не психиатр.
    Родители Алины развелись еще десять лет азад, и мать жила со своим новым мужем и приемным пятнадцатилетним сыном в Минске. Сразу после окончания школы Алина ездила к ней, чтобы познакомиться с ее новой семьёй, но родной отец приехал за ней через два дня и увез домой в подавленном состоянии из-за ссоры Алины с матерью. Они с отцом остались жить в их питерской квартире, он следил за ее учебой в школе, кормил обедами и везде сопровождал. В Петергоф тогда он ездил раз в неделю, чтобы помогать пожилой матери.
    После отъезда в Минск мать Алины не приезжала и даже не звонила им, потому что занималась своей новой семьей. В то время её приемному сыну исполнилось пять лет, хотя Алине тоже было всего восемь, но мать это не остановило. Поэтому Алина считала её подлой предательницей, ведь у приёмного сына её матери имелась ещё и родная мать, а у Алины теперь не было ни одной.
    Доставив свою жёнушку на вокзал, я остался ждать ее в машине. Но потом все же пошел к поезду, просто решил наблюдать за матерью и дочерью издалека. Все потому, что переживал, что они снова поссорятся и Алина будет сильно расстроена. И когда я уже выбрал удобный наблюдательный пункт возле тумбы с рекламой, то вдруг увидел Денизу, которая стояла в очереди пассажиров на посадку в вагон. Я совсем забыл, что как раз в эти дни проходил тот самый международный форум, на который она приезжала. Почему она собралась в Минск, я не знал, но очень надеялся, что она не заметит меня.

***4
    Я наблюдал за тем, как пассажиры из очереди, в которой стояла Дениза, по одному входили в вагон, и вздохнул, когда она так же предъявила билет с паспортом и вошла. Тут я увидел, что Алина бежит ко мне. Как она узнала, где меня искать, я даже не думал, она всегда безошибочно чувствовала меня. И когда я обнял ее, то вдруг почувствовал на себе взгляд. Подняв глаза, я увидел, что Дениза смотрит на нас в окно вагона, который уже тронулся.
    Меня давно уже не мучала совесть за то, что я бросил её ради Алины. Их нельзя было сравнивать. Дениза, встречаясь со мной, всего лишь тешила своё самолюбие, а Алина просто любила меня всем своим существом. И возраст не играл здесь никакой роли. Потому что я прекрасно мог представить Алину в 39 лет, и она точно так же отличалась бы от Денизы, как и сейчас. Они происходили из разных миров, которые никогда не пересекаются.
    Алина сказала, что простилась с матерью навсегда и предупредила ее, чтобы та больше не приезжала и не звонила. Что отвечала ей мать, Алина не сообщила, но я не спрашивал. Меня интересовала лишь она сама, ее мысли и чувства. Мамаша, оставившая ее в восьмилетнем возрасте, в моих глазах не имела никакого права на неё. Только авария и амнезия могли соединить их на короткое время, чтобы эта женщина попыталась сыграть роль заботливой матери. Нагляделся я в своей практике еще и не на таких мамаш, дети которых долгие годы бывают лишены душевого тепла и потому остаются на всю жизнь ранеными в самую душу.
    С начала учебы Алина решила возобновить своё участие в работе студии "Драйв". Я молча отвез её туда после лекций, и она познакомила меня с двумя парнями-фотографами. Чем Алина и эти двое занимались в студии, я не знал, поэтому они мне всё показывали и рассказывали. В основном им заказывали портфолио и рекламные буклеты, а также памятные семейные и свадебные фото-сессии, фото-коллажи и т.п. Я слушал, и едва справлялся с ревностью. Эти два гоблина страшно меня раздражали, хотя я сумел выдавить несколько улыбок и сделать заинтересованное лицо, когда они с увлечением посвящали меня в секреты своего творчества. Алина так же вдохновенно рассказывала мне о своих работах и будущих задумках. Но, конечно, она сразу почувствовала моё напряжение и несколько раз пожимала мне руку, чтобы я успокоился. Кажется, парни ничего не заметили. Однако, оставлял я Алину в студии, ощущая, что меня будто шипами всего искололи. Такие фантазии мучили одного моего пациента с шизофренией. Я постарался взять себя в руки как профессионал. Эти парни не представляли собой ничего, обычные айтишники, пытающиеся заработать на фотографиях и видео для клиентов. Но чувства не зависят от профессии избранника, от его статуса и даже от того, глуп он или умен, красив или нет.
    Вернулся я за Алиной через два часа. Парни сидели за обработкой сделанных кадров, а она спала на диванчике для посетителей. Всё вроде бы выглядело вполне пристойно, но у меня перед глазами стояли моменты их встречи, когда Алина появилась в студии после длительного перерыва. Они трое очень весело и с юмором минут десять обменивались впечатлениями об отпусках, смеялись и юморили, не замечая меня.
    Неужели я кажусь им старпером? Сейчас мне не удавалось вспомнить себя 25-летним. Именно на такой возраст выглядели парни, но я уже лет с 20-ти был серьезным и целеустремленным. Меня волновала только моя будущая профессия и все, что к ней относилось. Я со своими друзьями если и шутил, то совсем иначе, наши шутки часто были непонятны другим, да и смеялись так открыто мы лишь на природе или на чьем-то дне рождения после большого количества выпитого.
    Алина училась на графического дизайнера, но мало рассказывала о своих стремлениях. Да и то сказать, всего-то второй курс, время легкомыслия и веселья, не то, что у меня. Мы ведь с ней очень разные.
    Ревность приносила мне ощутимую боль, хотя я готовился к ней, но она оказалась коварнее, чем я думал. Однако Алина почувствовала и это. Проснувшись, она бросилась и обняла меня, словно не видела целый год. Её напарники с завистью смотрели на это. Наверняка каждый из них хотел бы, чтобы она так же радовалась и встрече с ним. Она как-то сказала, что ей ужасно надоели приставания парней в универе и на улице с предложениями познакомиться и встречаться.               
-Но знаешь, я всегда знала, что люблю только тебя.
-Мы ведь не были с тобой знакомы, – удивился я.   
-Ну и что. Я все равно знала. Ты ведь тоже знал?
Я ответил, что да, и это являлось правдой. Всех своих любовниц я всегда считал временными в своей жизни, и только Алина полностью заслонила их всех.
    Однажды я консультировал супружескую пару, в которой муж был на 23 года старше жены. Их доводили окружающие, знакомые и даже близкие постоянными разговорами о том, что такой брак – это ненормально, молодая жена очень быстро разлюбит своего старого мужа, и ему вот-вот надоест её глупый девчоночий щебет. Но они каждый год благодарили меня в чате и писали, что у них теперь, после рождения подряд двоих детей, все даже лучше, чем раньше. И больше никто из знакомых не затевает никаких разговоров о неравном браке и его минусах, потому что все видят их любовь друг к другу.
    За ужином я пошутил и сказал Алине, что мне наверно стоит ревновать её к молодым напарникам.
-Вы так весело общались…
-Эмиль, им никогда не превзойти тебя. Им взрослеть и взрослеть. Ты же слышал их пацанские шутки? Особым интеллектом не блещут. Ты для меня всегда будешь на первом месте. И физически… Меня никто и никогда не притягивал, как ты, словно магнит, я от одного твоего поцелуя могу потерять ориентацию в пространстве. 

***5               
-Знаешь, почему моя мать так психовала, что никто не берётся лечить меня от амнезии? Она хотела побыстрее откупиться деньгами и уехать. Я ей никогда не была нужна.
-Знаю. Почему ты опять о ней говоришь? Это беспокоит тебя?
-Деньги снова прислала. Раньше я тратила их направо и налево, не жалела на всякую ерунду. А сейчас даже тратить не хочу, словно испачкаюсь, если начну. Всегда завидовала подружкам, их матери любят по-настоящему. Но сейчас я понимаю, что отец, когда она уехала в Минск, вздохнул свободно. Жаль только, что он не искал себе никого и до сих пор одинок. Мы ведь не оставим его с тобой?
-Конечно, нет. Ты очень на него похожа, и он хороший человек.
-Да, папа… хороший. Скажи, раз он живет совсем один, наверно страдает, но не рассказывает мне об этом. В Петергоф он уехал, когда бабушка заболела, и ей потребовался постоянный уход. А моя мать наотрез отказалась этим заниматься. Отец нанимал сиделку в помощь и сам делал все, что мог. Уволился в Питере и тратил на жизнь накопленные на машину деньги. А потом бабушки не стало, и мать подала на развод, невзирая на его горе. Я ненавижу её за это.
-Насколько я понял, сейчас у него все хорошо. Многие люди предпочитают одиночество и наслаждаются им. Я не заметил у твоего папы никаких признаков того, что он не доволен своей жизнью и жалеет о чем-то.
-Да, у него много друзей. Помню, мать всегда ругалась с ним из-за этого.
-Вот видишь. Когда они развелись, у него остались ты и его друзья. Этого вполне достаточно для счастья. Не всем нужен секс.   
-Хочешь сказать, что мой папа импотент?
-Нет. Асексуальность не включает в себя импотенцию. Человек очень сложное и многоплановое существо. Люди науки, искусства, литературы, кино часто асексуальны и вовсе не потому, что не состоятельны как мужчины и женщины.
-Да, папа ведь пишет. Он уже издал несколько книг.
-Вот как? И ты читала их?
-Нет. Он считает, что я пока не готова принять его творчество. Но меня все же волнует его любовь к одиночеству и отсутствие желания найти себе женщину.
-Понимаешь, асексуальность – это отсутствие полового влечения и интереса к интимной близости, при том, что у человека нет соматических болезней и психических расстройств. Такое состояние даже не занесено в Международную классификацию болезней и считается вариантом нормы. Его ставят в один ряд с другими сексуальными ориентациями: гетеросексуальностью, гомосексуальностью, бисексуальностью и т.д. Это, так сказать, физиологическая особенность, которая встречается довольно часто.
-Это сексуальное расстройство?
-Нет. Хотя асексуалы и не проявляют никакого интереса к сексу, не испытывают неудовлетворения из-за отсутствия возбуждения, половых контактов и оргазмов, но при этом не высказывают отрицательного отношения ко всему, что связано с сексом, а также вполне способны на романтические чувства и построение здоровых отношений с партнером. Они не имеют психологических проблем, в отличие от людей с реально сниженным либидо. Своё либидо асексуалы направляют в другие сферы – в творчество, в занятия наукой, в благотворительность, в коллекционирование и т.п. Во всё, что требует страсти и истинных чувств.
-Хочешь сказать, если папа встретит свою женщину, он сможет начать с ней полноценную совместную жизнь?
-Да. Именно так.   
-Жаль только, что он не ищет её.
-Мы не знаем, где найдём, где потеряем. Для встречи нужна психологическая готовность. Но иногда случается интеллектуально-чувственная вспышка, инсайт.
-Понимаю. Но ему даже десяти лет не хватило, чтобы избавиться от негатива после развода с моей матерью. 
-Твой отец еще совсем не стар, ему всего 42. Думаю, что у него все впереди.
-Эмиль, а моя амнезия – она пройдёт?
-Конечно. Со временем ты вспомнишь всё, о чем забыла. Ты уже многое восстановила в памяти.
-Я не помню весь предыдущий год. Не помню, как поступила в универ, как училась и как сдала экзамены за 1-й курс.
-Но ведь у тебя не возникло трудностей в начале этого учебного года?
-Нет. Но иногда у меня бывает странное чувство, что весь прошедший год мне просто приснился. Когда мне рассказывают, что я делала тогда-то и тогда-то, я ощущаю, что все это происходило как бы не со мной. А моя настоящая жизнь началась только с момента, когда я встретила тебя. Тогда, на пробежке.
-Но ты ведь почти сразу убежала, даже моего имени не спросила.
-Да… мне и не надо было. А потом была авария и провал в памяти, но я помнила радугу и тебя.

***6 
    В восемнадцать лет мне не хотелось любви как сейчас. Хотелось просто переспать с девчонкой и ни о чем не думать, что я и делал – то с одной, то с другой. В меде, где я учился, никто из нас особо не парился на тему секса, и никто из девчонок не ждал после пересыпа признаний в вечной любви. От меня так точно. Я был глупым, худым и неуклюжим, носил очки и брекеты и в том возрасте еще даже не брился, поэтому среди других парней с моего курса считался чуть ли не третьим сортом. После третьего курса, не сдав экзамен по патанатомии, сразу несколько человек отсеялись, в основном девчонки, которым при поступлении казалось, что медицина – это красивые белые халатики и цветы от благодарных пациентов. К этому времени я несколько возмужал и стал осмотрительным в своих секс желаниях. А попросту поставил на них крест и полностью отдался учёбе, поскольку очень хотел стать серьезным специалистом. Уже тогда я решил после специалитета "Лечебное дело" пройти ординатуру "Психиатрия". А после окончательного завершения учебы я уже дважды проходил переподготовку и подтверждал свою лицензию на ведение медицинской практики. Мне было не до романов. Во-первых, я весьма серьезно относился к избранной профессии, а во-вторых, ни одна из моих знакомых девиц – врачих или бывших одноклассниц, не привлекала меня в плане секса, а тем более серьезных отношений.
    Даже с Денизой произошла просто вспышка, слишком эта французская раскованная особа призывно вела себя со мной. Она сразу положила на меня глаз на одной из конференций по общей психиатрии. Уверяла, что её заинтересовал мой доклад о нескольких неординарных случаях из практики. Она была умна и проницательна, чем и привлекла меня. Но даже с ней секс напрягал меня, хотя я и изображал страстного любовника. Слава богу, она приезжала в Россию раз пять в год, каждый раз всего на пару-тройку недель, для стажировки и для совершенствования своего русского произношения, поскольку во Франции работала с русскоязычными клиентами.
    Оглядываясь на свою прошлую жизнь, я понимал, что с ранней юности ни в кого ни разу не влюблялся. Я имел в сознании образ, который тщетно искал в девушках, пока не встретил Алину, поэтому вполне честно говорил, что всегда любил её.
    Один мой приятель, так же психиатр, которому я сообщил, что женился и даже показал на смартфоне фото Алины, задумчиво сказал:
-Ты всегда витал где-то в облаках. Не то что все мы – грубые самцы. Но с трудом представляю брак взрослого мужика с юной девчонкой. У нее же еще ума нет, один ветер в голове. Признайся честно, тебе же пришлось с нею взять на себя роль "папочки"?
Я усмехнулся и продолжил посасывать коктейль у барной стойки, где мы с ним общались. Мы иногда встречались, чтобы поболтать об общих знакомых, о том, кто и какую карьеру сделал и тому подобное.
-Знаешь, – ответил я ему, – В нашем случае сценарий "папочка-дочка" оказался просто невозможным.
-Всё так серьёзно? – спросил он.
-Серьёзней некуда, – ответил я.               
-Даже не знаю, пожалеть тебя или начать завидовать, – сказал Андрей.
-Решай сам. Но я ещё никогда в жизни не был так счастлив.
-Она так умна и красива?
-Для меня она – Радуга, понимаешь?
-Не знал, что ты в душе романтик. Всегда считал тебя махровым прагматиком и непоколебимым профессионалом. Так и пропадают парни с железными нервами и самообладанием.
-Да, ты прав. Теперь мне стало намного труднее работать с пациентами.
-Эмиль! Но ты ведь справишься? Я всегда завидовал тебе и равнялся на тебя!
-Не знаю, Андрей, не знаю. Порой ловлю себя на том, что действую, словно на автопилоте, не вживаясь в истории болезней. Она заполнила меня до краёв.
-Она же ещё учится? На каком курсе, на втором? Там наверняка полно молодых и активных кобельков.
-Да… Но они не волнуют меня. Что бы она ни сделала и как бы ни повела себя, это уже ничего не изменит, она для меня единственная. Я всё ей прощу и всё приму, лишь бы она была со мной. И вовсе не из-за её возраста. Я вообще всегда на дух не переносил малолеток. Впрочем, как и перезрелых девиц. Все они в плане физиологии вызывают у меня только брезгливость. Даже самые умные все равно отвращают меня – знаешь, запахи, нюансы всякие, голос, манеры, скрытое притворство.
-Попал ты конкретно, – улыбнулся Андрей и похлопал меня по плечу, – Но завидую. Моя жена… мы хотим развестись.
-У вас же дети!
-В том-то и дело. Не расходимся пока только из-за них. Она первая мне изменила. А теперь у каждого из нас своя личная жизнь. Встречаемся дома, чтобы воспитывать своих близняшек. 
-Вы выглядели такой дружной парой.
-И сейчас выглядим. Но правда иная. В отличие от тебя, я не смог простить ей измену и никогда не прощу. Даже из-за детей.

***7
    Между тем отец Алины приехал к нам, чтобы посмотреть, где теперь живет его дочь. Мы устроили целый пир, а потом я повез их в Солнечное, где мы собирались делать шашлыки и наслаждаться золотой осенью. Настроение у нас троих было приподнятое. Алина всегда очень любила отца, а я очень любил Алину.
    Пока наша пташка резвилась на берегу, гоняя и прикармливая чаек, мы много разговаривали с тестем. Он рассказывал о том, где учился, о своих армейских друзьях, с которыми до сих пор общался, рассказывал о своей теперешней работе. После переезда в Петергоф для ухода за больной матерью он не работал почти два года, не до этого было. А после того, как похоронил её, стал искать денежное место. Устроился ремонтником в фирму, обслуживающую фонтаны и парковые авто поливальные установки, да так там и прижился. А питерскую квартиру давно переоформил на Алину. Даже ключи поменял, чтобы бывшая жена больше не могла появляться там и хозяйничать.
-Скажи, Эмиль, могу я теперь жениться? Я думал, мне еще долго ждать придется, пока дочь найдет себе мужа. Но она оказалась ранней пташкой, чему я очень рад.
-Сергей Иванович, – ответил я, внимательно глядя на него, – Вы не просто можете, а должны устроить свою жизнь лучшим образом. Ведь Алина переживает за вас, волнуется о том, что вы одиноки. Я даже пытался убеждать ее, что и одинокие люди могут быть счастливыми.
-Знаю. Но я не такой. Я обычный нормальный мужик, и, конечно, мне нужна женщина. Не на разок и не украдкой. По натуре я очень домашний. Но до сих пор я так и не смог поговорить об этом с дочкой. Вдруг она воспримет это в штыки?
-Уверяю вас, Алина будет рада, если вы найдете себе любящую жену. Понравятся они друг другу или нет, неважно. Главное, что дочь будет спокойна за вас. Женщины, соперничающие за любовь и привязанность мужчины, редко нравятся друг другу. Но это не должно помешать вашим планам.
-Дорогой зятёк, поговори с Алиной. Сам я не решаюсь. Но мне нужно знать ее настрой в этом вопросе.
    Я не сомневался в том, что Алина не будет против. И она порадовала своего отца, обняла и наговорила ему кучу всяких ласковых слов, убеждая его, что он самый лучший на свете и как никто достоин любви и семейного счастья.
    Вечером, когда Алина уже спала в машине, а мы с тестем сидели у костра, он сказал:
-Я ведь почему затеял этот разговор и приехал к вам. Есть женщина… и у нас с ней, кажется, всё сладилось. Насчет себя точно пока не скажу, а она сказала, что сильно влюбилась в меня. И у нас…уже все было. Я таких никогда еще не встречал, очень…страстная. Мне этого всегда не хватало. Француженка. Зовёт меня с собой, в Марсель.
-Вот как? – меня словно ледяным душем обдало.
-И как ее зовут?
-Очень красивое имя – Дениза. По-русски как на родном говорит.
-И… где вы познакомились? – едва справился я с волнением.
-Она на экскурсию в Петергоф приехала и меня случайно увидела. Я систему полива подключал возле клумб. Красивая, младше меня на три года. В самый раз. Хочу съездить с ней во Францию, никогда ведь не был. Заодно и поймём, всё ли между нами хорошо.
    Потом мы затушили костерок, и, слава богу, тесть решил сесть за руль сам. Я бы точно сейчас не смог нормально вести машину. Перед глазами у меня стояла картинка, как Дениза садится в тот же поезд, на котором уезжала в Минск мать Алины. Я не верил в совпадения.
    На следующий день в перерыв между приёмом пациентов, я написал Денизе в сети:
-Что ты задумала? Зачем тебе отец моей жены?
Она не сразу, но ответила:
-Сначала я хотела понять твой выбор, чувствовала в душе сильную горечь. Узнала все о семье твоей молоденькой жены и решила пообщаться с ее матерью, поэтому поехала за ней в Минск. А, когда поняла, что с этой женщиной не о чем говорить, вернулась в Питер и посетила Петергоф, чтобы увидеть отца твоей Алины. Уверяю тебя, я сама не ожидала, что полюблю его. Прости меня, если можешь. Я уговорю его переехать жить ко мне в Марсель. Твоя жена ведь не знает о нас с тобой? И никто не знает. Пусть всё так и останется.
    И всё же я признался Алине, что познакомился с Денизой на практическом семинаре психофизиологов, где так же делал доклад. Просто познакомился, рассказать о нашей любовной связи у меня язык не поворачивался. Но Алина вдруг сказала:
-Я рада, что отец наконец-то нашел себе женщину. И она… теперь больше не будет страдать, что ты бросил её.
-Откуда ты…. – начал я, но Алина закрыла мне рот рукой и сказала:
-Ты забыл? Мы ведь с тобой всегда любили друг друга.

                ***      
© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2025 


2. Мираж

   Эйдетизм – особый вид памяти, позволяющий удерживать и воспроизводить в деталях образ воспринятого ранее предмета или явления. В него могут и зачастую входят помимо визуализации также и иные сенсорные модальности: слуховые, тактильные, двигательные, вкусовые, обонятельные. В отличие от образов восприятия, эйдетические образы человек продолжает воспринимать в отсутствии источника образа, а также длительно сохранять и произвольно воссоздавать их в нужные моменты.
    Большинство людей рождаются со способностями к эйдетической памяти. Особенно развита она в раннем детстве, но в дальнейшем, с развитием мозга и тех его участков, которые отвечают за вербальные навыки, такая способность теряется. У взрослого человека психологи считают эйдетическую память серьёзным отклонением.
    Основные характеристики эйдетической памяти: визуализация и сенсорика, мельчайшая детализация, способность вспомнить нужное в любой момент, особая яркость образов.
    Эйдетик, что-то пережив однажды, уже никогда этого не забудет. Однако, объём памяти, который требуется для сохранения образов, занимает определённые структуры мозга, и это тормозит остальные процессы, что уже нельзя назвать нормой. У некоторых эйдетиков выявляют наличие галлюцинаций и даже серьёзных психических заболеваний, например, пограничные расстройства личности, которые выражаются в эмоциональной нестабильности, неустойчивости самооценки и склонности к саморазрушению.
    "Пограничники" ищут опору в партнере, от которого становятся зависимы. Больше всего на свете они боятся одиночества, вплоть до того, что при длительном отсутствии кого-либо рядом начинают сомневаться в собственном существовании.

Пролог
 
    Родители всегда убеждали меня держать в секрете то, что я запоминаю до мельчайших подробностей всё когда-либо увиденное и услышанное. Они почти сразу поняли, что это ненормально, и не считали меня гением. Напротив, очень переживали о том, как бы мне не припаяли какой-нибудь психиатрический диагноз. Мать даже почти шёпотом учила меня скрывать свои умения ото всех, особенно на медосмотрах в школе. Они с отцом панически боялись, что мне выдадут "Справку". И я делал то, о чём они просили, потому что очень любил их, а они любили меня. Даже бабушке и дедушке никто из нас троих не открывал нашего общего секрета, потому что я очень быстро научился притворяться. Глядя на других детей, я запоминал то, как они ведут себя, какие имеют привычки и на что способны в своем возрасте. И очень точно копировал их, чем очень радовал маму и папу. И только для них я открывал собственные умения во всей красе, чем часто поражал их и даже пугал. Папа был физиком, а мама врачом-терапевтом, и они прекрасно понимали, насколько велика моя проблема и чем она грозит мне в будущей жизни. Поэтому прилагали немалые усилия в поисках специалиста, способного помочь мне, если не стать, то хотя бы научиться вести себя как все остальные люди.         
          
***1 
    Мой 25-й день рождения семья решила отметить в небольшом ресторане, куда были приглашены только самые близкие и друзья, никаких шапочных знакомцев и сослуживцев. Однако один из друзей отца все-таки привел свою племянницу, приехавшую из области поступать в вуз. Она никого в Питере кроме него не знала. Он по договоренности с моими родителями не взял с собой даже сыновей и жену, которых не посвящал в мои проблемы по просьбе отца. Все присутствующие знали о том, что я эйдетик, но никто лично не являлся свидетелем моих умений, родители строго следили за этим. Поэтому многие из пришедших были уверены, что я давно преодолел свои детско-подростковые трудности, но по-прежнему выполняли просьбу моих родителей держать всё втайне от непосвященных.
    Застолье удалось, меня обложили подарками и каждый желал мне всего, чего я сам хочу. И только дядя, брат матери, встал и сказал тост:
-Хочу выпить за то, чтобы ты, Денис, нашёл себе достойную девушку и женился!
Все напряжённо переглядывались, но мой отец разрядил обстановку и поддержал шурина, после чего все дружно присоединились к ним, стали чокаться со мной и между собой, пить и есть. А я, посидев немного за столом, вышел проветриться на открытую террасу ресторана. У меня был только один друг, но сейчас он служил в армии, и я ждал его возвращения. Тёма единственный понимал меня во всём и с детства часто шушукался со мной на тему того, как здорово помнить всё, что когда-либо видел и слышал. Такой дар редко кому даётся. И мы с ним использовали мою память для своих корыстных целей. Особенно в школе. Я часто писал за него домашние письменные работы, поскольку для меня это не представляло никакой трудности, а его избавляло от долгого сидения над учебниками. И, освободившись от заданий, мы гоняли с ним на своих крутых горных великах летом и зимой. Только шины меняли по погоде.
    Мне мой эйдетизм никогда не мешал, я вообще о нем не думал. А вот когда Тёму призвали в армию, меня конкретно трясло от охватившей паники. Он старался упокоить меня, говорил, что я выдержу наше расставание, и я делал вид, что верю ему, а он разрывался между мной и своей девчонкой, которая очень ревновала его ко мне.               
    На этом праздновании я впервые не спешил удрать от гостей. Но не потому, что повзрослел и что-то там осознал. Я сразу узнал девчонку, которую привел друг отца, видел ее лет пять назад, но мог бы с легкостью описать, во что она была одета, и сколько пуговиц у нее на блузке. Однако с некоторых пор я далеко не все так подробно запоминаю, а лишь то, что меня заинтересовало, и на чем задержался мой взгляд. Так случилось и с этой племянницей. Она ведь тоже меня узнала, что-то сказала на ухо своему дяде и тут же исчезла. Когда я увидел ее впервые, ей наверняка и 13 не исполнилось, а может, и меньше. Но уже тогда в лице ее промелькнуло нечто вроде удивления, когда я посмотрел на нее. Я стоял не очень далеко от них и мы пару минут не отводили глаз друг от друга. И, конечно, я запомнил её имя, потому что тогда эту девчонку окликнула женщина, по всей видимости, мать. Ирина, так ее звали.
    Все эти годы я не вспоминал о ней, незачем было. Но сегодня меня что-то влекло поговорить с ней, а она взяла и исчезла. Тёма помог бы мне и узнал бы, где она, но мой друг-солдатик находился далеко от меня.
    Ну, хорошо, я узнал её, а она узнала меня – что из того? Я узнавал многих, кого когда-либо видел, но они не интересовали меня. А она почему-то интересовала. Поэтому я подошел к другу отца и спросил, куда делась его племянница.
-Вышла и разговаривает по телефону. Ты же понимаешь, девчонки и часу не могут без своих секретов и разговоров, а обе ее подружки остались в Сосновом бору, – ответил дядя Ирины, – Кстати, хотел тебя попросить пообщаться с ней как-нибудь, потом, на предмет посоветовать, какой вуз ей выбрать. Она ведь педагогический колледж окончила и даже успела два месяца поработать в детском саду. Теперь вот хочет высшее образование получить. Как, согласишься?
-Конечно, – ответил я, – Познакомьте нас, когда она вернется.
    Вблизи Ирина показалась мне странной. По крайней мере, она очень отличалась от других девушек и женщин тем, что как бы имела невидимую защитную броню. Но я отлично это ощущал и даже понимал, что вполне могу эту броню преодолеть. Даже почувствовал некое самодовольство от этого, а она, напротив, сразу напряглась и зажалась, словно я уже начал силой ее раздевать.
-Кажется, когда-то давно мы уже встречались, – сказал я.               
-Да, я была младше, и ты напугал меня.
-Поэтому ты тогда так быстро убежала?
-Да, поэтому. Ты очень необычный.
-Но сейчас ты уже не боишься меня?
Она промолчала и отвела взгляд в сторону.
-Твой дядя просил, чтобы я посоветовал тебе какой-нибудь вуз.
-Не нужно. Я уже определилась.
-Не хочешь общаться со мной? Скажи честно, я пойму.
-Мне некомфортно… ты так смотришь.
-Давай выйдем и поговорим на веранде?
-Зачем?! – она испуганно взглянула на меня, – О чём нам говорить?
-Неужели я так напугал тебя?
-Говорю же, ты… необычный. Мне не по себе рядом с тобой.
-Ты ведь знаешь про мой эйдетизм? Это пугает тебя?
-Нет, ты… ты наглый! И смотришь так….
-Значит, наглый. Понятно, у тебя хорошо развито чутьё.
-У всех женщин оно развито от природы.
-Ошибаешься, далеко не у всех. Но ты… Я не отстану от тебя, ты заинтересовала меня.
-А я не хочу! У меня другие планы на жизнь.
-Я же сказал – не отстану. Поэтому просто прими это к сведению.
-Я дяде скажу!
-Скажи.
После этого она почти бегом направилась к столику, за которым сидел мой отец и ее дядя, а так же их друзья. Мой отец дружил с обоими братьями и конечно видел Ирину раньше, так как часто бывал в доме ее родителей. Что-то сказав своему родственнику на ухо, Ирина стала пробираться к выходу, огибая официантов, разносивших угощения по столам гостей. Уйти до основных поздравлений и вручения подарков мне, как имениннику, было бы невежливо, поэтому я остался. Но теперь только и думал, как мне заполучить эту упрямицу.
 
***2
    Интересно, что бы сказал Тёма о моих намерениях в отношении этой Ирины. Он ведь никогда ее не видел и вообще не знал о её существовании. Я хотел написать ему, но решил, что сделаю это, если у меня что-нибудь с ней получится. Если бы я грузил его всеми, кого когда-либо увидел и запомнил, вряд ли он выдержал бы такое. Да и зачем ему знать ее. Уже через день я не думал об этой девчонке, хотя она сидела в моей голове прочно. Я хорошо знал упрямство своих мозгов. Если что-то хоть однажды заинтересовало меня выше некоторой планки, отделаться от подобного наваждения могло помочь лишь разочарование в выбранном объекте. И сейчас я надеялся на это в отношении упрямицы Ирины.
    Да и что могло быть интересного в 18-летней девице из областного города? Внешне она не отличалась яркостью, так, чтобы парни головы сворачивали. Меня зацепило в ней совсем другое. Во-первых, упрямство, хотя наверно, раньше этого удивлял её взгляд, который она, кстати, все время пыталась уводить в сторону. Ааааа, понял! У неё глаза разного цвета! Один голубой, другой зеленоватый. Но вместе они создавали странное впечатление ирреальности. Хотя лицо её имело тонкий овал, и шея выглядела очень нежной и грациозной. Всё остальное вполне соответствовало этому, гладенькие ключицы, изящные руки. А еще – ножки! Мама дорогая! Стройные женские ножки всегда были моей слабостью. Из-за них я мог на миг влюбиться даже в откровенную дурнушку. Впрочем, все мои влюбленности являлись краткосрочными. Одна девчонка даже сказала мне, что ненавидит таких, как я, и считает меня ущербным, потому что у меня ветер в голове гуляет, и я не способен на серьезные чувства.
    Эту мою ущербность я часто обсуждал с психологом, у которого наблюдался уже продолжительное время по поводу моих пограничных состояний. И он честно мне поведал, что серьезные отношения с кем-либо могут обернуться для меня болезненной привязанностью, как это случилось с Тёмой. Но мой друг всё обо мне знал и давно принял на себя роль старшего брата и моего защитника. А девушки… они ведь всегда ждут, чтобы их кто-то защищал. И такой, как я, с проблемами искажённой ментальности, мало кого обрадует, разве только какую-нибудь особу с гипертрофированным материнским инстинктом. Но такая мне и даром не нужна, не переношу куриц-наседок.
    Однако я часто обращал внимание на внешне привлекательных особ и крутил краткосрочные романы, поскольку хотел секса, а потом без всяких угрызений совести бросал своих пассий и ни о чем не парился. С Ириной я точно не хотел никаких романов – с ухаживанием, цветами, походами в кино и рестораны. К ней меня сразу потянула примитивная похоть, мне тупо хотелось с ней переспать. Один раз или много, я понятия не имел. Она наверняка почуяла это, поэтому испугалась и ускользнула у меня из-под носа.               
    Для начала я решил выяснить, какой вуз она выбрала, для чего узнал у отца номер телефона и позвонил ее дяде. Ведь он просил меня помочь ей в выборе. Она подала документы в СПГу. Приняли её или нет, пока никто не знал, списки еще не вывесили. Потом меня отвлекли дела, я возвращался мыслями к ней нечасто, когда выпадало достаточно времени для раздумий. Хотя подолгу напряженно думать я никогда не мог, голова начинала закипать. Все мои мысли вились как лёгкие струйки дыма. В универе я выезжал в основном за счет своей памяти и иногда не вполне понимал суть ответов, которые давал на вопросы билетов и заданий, потому что не особо вникал в тему. Только один препод подловил меня на этом и вынудил проштудировать изучаемую тему серьезно. Хотя, конечно, основные вопросы своей дипломной работы я знал досконально. 
    Учился я на архитектурном и сейчас уже работал в одном бюро по проектированию малого коттеджного строительства, куда пристроил меня отец. А Ирина выбрала специальность преподавателя, что могло сразу поставить крест на моем интересе к ней. Образ занудной училки отвращал меня заранее. Однако в контексте мыслей о ней я почему-то совсем не думал о том, кем она решила стать в будущем. Меня больше волновал вопрос, как найти её и уложить в постель. Что будет дальше, я не думал по своей привычке ни о чем не переживать. Сойдёмся мы с ней или не сойдемся, этот вопрос у меня даже не возникал. Все девицы, с которыми я хотя бы раз переспал, всегда потом бегали за мной, так что мне приходилось изощренно врать и изворачиваться. Относительно нравственности и даже совести по отношению к какой-нибудь неискушенной девчонке я так же никогда не напрягался. Я же не силой их принуждал к сексу, они сами его хотели. А с совсем юными пацанками я вообще не связывался и отгонял их от себя как назойливых мух.
    Ирина сама мне позвонила. Я не удивился, но плотоядно потёр руками и помчался на встречу с ней.
-Ты ведь сын друга моего отца, поэтому – защити меня! – сказала она мне в лоб без предисловий. Такого я точно не ожидал.
-И что я должен для этого сделать?
-Не сделать. Ты нужен мне на протяжении некоторого времени. Согласен изображать моего друга?
-Друга? Не парня?
-Нет. Просто мне нужно кое-кого кое в чем убедить.
-В этом случае псевдо парень более эффективен, чем псевдо друг.
-Я же сказала – нужен друг.
-Хорошо. И что я получу за это?
Она посмотрела на меня своими глазами разного цвета:
-Ничего не получишь. Так что решай.
-Ладно, друг так друг. Когда начинать? И кто твой противник? – спросил я.
-Моя мать, – ответила Ирина, – Она пробудет в Питере еще две недели, и я хочу за это время освободиться от ее прессинга. Мать должна поверить в то, что ты будешь защищать меня от приставаний других парней. Иначе она не сможет спокойно спать. Она даже уволиться способна, чтобы самой охранять меня от насилия. И убедить ее в том, что никто даже не собирался посягать на мою девственность, я пока не в силах.   
 
***3
    Быть другом молоденькой девчонки мне еще не приходилось. Я вообще ни с одной из девиц никогда не дружил, они мне всегда требовались для других целей и ненадолго. Но я вполне представлял, как нужно себя вести – видел в фильмах и мог изобразить. Правда, как скрывать свои похотливые желания, пока не знал. Ведь мамаша Ирины могла что-нибудь заметить. Мамаши – они такие, сразу всё секут.
-И когда вы успели подружиться? – спросила привередливая тётя.
-Мы общались в сети, Денис мне многое советовал по поводу выбора вуза. А познакомил нас дядя, он дружит с его отцом. Дядю даже на день рождения Дениса приглашали, там мы и встретились первый раз вживую, – без запинки выдала Ирина матери.
-Понятно. Зря я тогда отказалась пойти, могла бы… но дела имелись. Ладно, друг – это неплохо, к тому же, ты, Денис, взрослый парень, работаешь уже, значит, серьезно к жизни относишься, не то что некоторые. А девушка у тебя есть? Как она отнесется к Ирише?
-Девушки нет. Вы же сами сказали, я серьезный парень, мне пока не до отношений с девушками.
-И кем ты работаешь?
-В проектном бюро, мы занимаемся проектированием коттеджей.
    После данной информации мамаша Ирины вроде бы успокоилась, хотя от меня не ускользнул ее придирчивый взгляд – она явно оценивала мою внешность и пыталась уличить меня в неискренности. Но у нее не получилось. Мне никогда не приходилось занимать актерских способностей.
-А в армии ты служил? – спросила она меня.      
-Нет. Проходил военные сборы по линии военной кафедры.
-Хорошо. Выглядишь уверенным, сможешь, если что, дать отпор хулиганам?
-Смогу. Имею чёрный пояс по тхэквондо.
    На этом допрос был завершен. Больше всего радовалась Ирина, она явно тяготилась присутствием и постоянным давлением матери. Родители не хотели, чтобы Ирина жила в студенческом общежитии, боялись наркотиков, спиртного в молодежных компаниях и легких связей на одну ночь, поэтому сразу арендовали для нее небольшую двушку в хрущёвке всего в двух станциях метро от универа.
-Ты, правда, имеешь черный пояс? – спросила меня Ирина, когда провожала возле подъезда.
-Правда, – ответил я. 
-Имей в виду, ты мой "друг" только на две недели и между нами ничего не будет. За услугу получишь небольшой презент. На этом всё.
-Будущая училка "синий чулок"? Правильно специализацию выбрала. Пока. Звони, когда снова будет нужно изображать "друга".
    Я потешался, увидев, как она опешила. Наверняка ждала другой реакции от меня. Думала, я расстроюсь, но не на такого напала, меня все это лишь раззадорило. Хотя никогда я не играл в такие игры с девицами. У меня с ними всегда был короткий и честный разговор: "да", "нет", "пока". За это все они ненавидели меня, когда попытки каждой из них оказаться той единственной для такого придурка, как я, с треском проваливались. Но психолог не раз говорил мне, что такой эгоизм – это защита моей психики, и потому он для меня – благо.
    Однако похоть моя никуда не исчезла, напротив, разрослась, мне даже сон приснился, где я раздеваю эту упрямицу. Правда, дальше ничего не происходило, я словно застывал в одной точке. Какая она под одеждой? Может, плоскодонка и просто надевает бюзик пуш-ап для объема. Да без разницы, слишком молодая еще. Строгих правил? Видел я и таких. Все они раскалывались очень быстро, целомудрие давно осталось в позапрошлом веке. Однако сейчас я очень жалел о том, что природа наделила меня только способностью помнить все до мельчайших подробностей, но не анализировать поведение людей, чтобы лучше их понимать. По сути, я так и остался эгоистичным подростком и до сего дня нисколько не тяготился этим. У меня ведь был Тёма. Но сейчас он находился далеко.
    Через день Ирина позвонила мне:
-Мы с мамой едем в универ, проверить списки поступивших. Можешь поехать с нами?
-Могу даже доставить вас обеих туда, я на колесах, – ответил я.
-А как же твоя работа? – удивилась она.
-У меня свободный график.
    Больше всех тому, что Ирина поступила, радовалась ее мать. Сама Ирина восприняла эту новость спокойно, чем удивила меня. Но при ее матери я не стал задавать ей никаких вопросов. А той очень понравилось, что я имею личный транспорт и вообще легко во всем ориентируюсь не только на дороге. Я повозил их по магазинам, а потом мы обедали в небольшом немецком ресторанчике, где отлично готовили бигос и жареные колбаски. Мамаша осталась очень довольна и не замолкала всю дорогу, рассказывая, что они давно мечтают перебраться жить в Питер. Отец Ирины часто приезжал сюда в головную организацию и по неделе, а то и по две, останавливался в ведомственной квартире по делам своего филиала, которым руководил. Да и вообще, было бы отвратительно с моей стороны совратить и бросить 18-летнюю дочку друга моего отца. Поэтому я поумерил свой пыл и даже решил поставить на прежних планах крест. Оставалось выдержать еще полторы недели до отъезда матери моей "подопечной".
 
***4
    Последние дни я был очень загружен работой. У нас появился денежный заказчик, и мы не хотели ударить в грязь лицом. Поэтому я не виделся с Ириной, только созванивался. Но в пятницу она вдруг сама появилась перед стеклянной дверью нашего офиса – насквозь промокшая под дождём. Я выскочил на крыльцо и без вопросов, взяв её за плечи, завел внутрь помещения. Лицо девчонки было мокрым, то ли от дождя, то ли от слёз, что выглядело более правдоподобным.
-Пошли, – сказал я ей и взял за руку. В нашей чайной комнате имелась пара пледов, иногда кто-нибудь из нас ложился поспать в обеденный перерыв. Я закутал свою гостью, потому что она дрожала всем телом. Потом налил ей горячего чая, достал варенье и разогрел в микроволновке сэндвичи.
-Выпей и поешь, сразу будет тепло, – приказал я ей. Она послушно сделала несколько глотков.
-А теперь говори, что случилось!
-Я… меня…– начала она и снова заплакала, закрыв лицо руками.
-Успокойся, здесь тебя никто не тронет и не обидит, – я толком не знал, что ей говорить.
-Денис… куда ты пропал? Ты же обещал…
-Я не пропадал. Просто много работы накопилось. И ты не звонила, поэтому я и не волновался.
-Да, не звонила. Потому что…
-Что?
-Я хотела… нет…
-Ты можешь толком сказать?
Но она вновь заплакала, уткнувшись в свои ладони. Поэтому я обнял ее за плечи, вполне по дружески, и вдруг ощутил, что она уткнулась носом мне в грудь. После пары всхлипов она утихла, прижалась ко мне щекой и замерла. Я не знал, оттолкнуть ее или продолжать сидеть с ней в обнимку. Она наверняка не понимала, что рядом с ней я ощущаю нарастающее возбуждение, а я прикидывал, что мне с ней делать.
-Хочешь сказать, что ты скучала по мне? – спросил я её, на что она молча кивнула. Мда уж… я понятия не имел, как вести себя с такой малолеткой.
-Отвезти тебя домой? – предложил я ей.
-Нет-нет. Можно я у тебя здесь побуду? Подожду, когда ты завершишь свои дела.
Я прикинул, что это не вполне удобно, но согласился. Мои коллеги поглядывали на нас. Я усадил эту плаксу в гостевое кресло, которое поставил рядом со своим рабочим столом, дал ей стопу наших рекламных буклетов, а сам снова сел за работу.
    Когда я отвлекся, то увидел, что она уснула, поджав ноги и укрывшись пледом почти до глаз. Не хватало мне еще нянькой для нее стать.
    Моя коллега Татьяна, женщина 35 лет, на ухо мне сказала:
-Возьми ее полукеды и поставь их сушиться к батарее рядом с вентилятором. А то как она домой пойдет. Это сестренка твоя? Вы похожи.
Похожи? В каких местах? Вечно эти бабы придумают чёрт, знает что. Я злился, но поймал себя на том, что злюсь не на девчонку, а на заботливую Таню. Вот же ушлый народ эти тётки! У самой муж и ребенок, а она все на меня поглядывает. То чай принесет, потому что у меня нет времени самому его сделать, то за ксерокопии возьмется, хотя я и сам могу. Да много еще мелочей всяких. И отшваркнуть ее вроде как не за что. Остальные коллеги не вызывали у меня неприятия. Да и Татьяну с ее материнским инстинктом до сегодняшнего дня я почти не замечал. Во всем виновата эта мелкая – пришла, выпила чаю и уснула, укрывшись пледом, как у себя дома. Соскучилась она, видите ли, по мне.
    Через час я доделал очередной этап проекта, сохранил файлы, сбросил их себе на флэшку и легонько толкнул свою соню в бок:
-Ира, вставай, повезу тебя домой.
Ее полукеды успели подсохнуть, она обулась, и мы вышли на крыльцо. Дождь еще продолжался, поэтому первым к машине побежал я, а Ирине махнул рукой, когда уже сел за руль.
-Давай, рассказывай! Твоя мать там с ума еще не сошла, когда ты убежала? Она же тебя пятилетней считает, – строго сказал я.
-Она уехала, – ответила Ира.
-Вот как? Раньше времени? И почему ты тогда ко мне заявилась? Наш уговор действовал только до ее отъезда, – я не смотрел на нее, потому что она села на заднее сиденье и забилась в самый угол. Когда я повернулся к ней, то увидел, что она сильно смущена:
-Маме потребовалось срочно, что-то на работе произошло. А я… никогда еще одна не жила. Мне всю ночь было не по себе – звуки всякие, то на лестничной площадке, то батареи как-то "запели", то обои в прихожей стали потрескивать и сверху немного отошли от стены, я думала – это мыши.
-Ты из детства еще не вылезла? И что теперь? Я не могу ночевать в твоей халупе.
-Деник, возьми меня к себе.
-Какой я тебе Деник?! Денис Леонидович, запомни!
-Ну… мы же не в офисе.
-Ладно, сегодня переночуешь у меня, а потом привыкай к своему новому жилищу, я не обязан… Или общагу получай и живи с девчонками, как другие иногородние.
    Она в ответ только кивала. Но потом все же сказала:
-Но ты же будешь меня защищать, хотя наш договор уже не в силе?            
-Буду, куда я денусь. Ты ж одна в Питере, пока ничего не знаешь.
 
***5
-Скажи, а ты тренируешься по тхэквондо?
-Да, со своим лучшим другом. Но он сейчас в армии. А с другими я не могу и не хочу.
-Ясно. Но ты ведь не забыл основные приёмы?
-Я десять лет отдал тхэ, так что не забыл. А что? Думаешь, я не смогу тебя защитить?
-Не думаю. Ты ведь говорил про чёрный пояс.
-Да… на сегодня это моё главное достижение в жизни.
-А как же диплом архитектора?
-Это? Обычная работа, а тхэ для тела и души. Когда мы с Тёмой шли к своим черным поясам, то были по-настоящему увлечены и счастливы. Ничто другое до сих пор не могу с этим сравнить.
    Мы с Ирой сидели в моей уютной кухне и пили чай после ужина. Ей понравилась моя квартира.
-Сразу понятно, что дизайн от настоящего архитектора.
-Да нет, тут я совсем немного изменений внес. Знаешь, я ведь помню тебя маленькую. Тебе тогда 13 лет было или даже меньше. Поэтому никак не могу отделить тебя сегодняшнюю от той, прошлой пацанки.
-И что можно помнить через пять лет?
-Ты забыла про мой эйдетизм? Могу сказать, в чем ты была тогда одета. И на щеке ты себе тогда фломастером сердечко нарисовала – розовое.
-Точно! Вот это да. Действительно, фотографическая память. А я не очень-то верила. Но я тоже помню тебя. Я тогда папе сказала, чтобы приберег тебя для меня. Я замуж за тебя хотела.
-Замуж? Ты же еще совсем ребенком была.
-Ну и что. Моя подружка вообще замуж собиралась, когда ей всего пять лет исполнилось. И кстати, сейчас она встречается с тем самым пацаном, с которым в детский сад ходила.
-Хочешь сказать, интуитивный выбор?
-Наверно. Я не очень верю во все это. Человек меняется со временем. Умнеет, грубеет, становится циничным.
-Ты тоже?
-Нет. Я слабая трусиха. Всего боюсь, всех сторонюсь.
-Почему?
-Нууу… был один случай.
-Расскажи.
-Денис… уже давно все прошло.
-Рассказывай.
-Парень из 11 класса глаз на меня положил. Я тогда в 8 училась.
-Дальше.
-Затащил меня в подсобку и стал лапать и целовать. Я еле вырвалась и убежала. Никому не рассказывала, даже маме. Она бы такой скандал учинила! 
-И что было дальше?
-Ничего. Он со своей ровесницей встречаться начал. Потом, кажется, разбежались они.
-Вот же гнус, – процедил я.
-Я тебя тоже поначалу испугалась по этой же причине.
-По какой?!
-Ты ведь тоже хотел со мной такое сделать.
Я застыл на мгновенье, ведь она все точно почувствовала, так и было. Мало того, с того момента ничего не изменилось.
-А сейчас ты больше не боишься меня? – спросил я.
-Боюсь немного. И хочу, чтобы ты…
-Хочешь? Чего?
-Того, что ты собирался со мной сделать.
-И что я, по-твоему, собирался сделать?
-Поцеловать, а потом переспать со мной.
Я смотрел на нее в полном изумлении:
-Боишься, но хочешь?
-Да. Рядом с тобой мне так волнительно. Мурашки по всему телу и в животе холодеет.
-Хватит меня дразнить! Думаешь, это шутки?
    Она испуганно сжалась в кресле, где сидела, сложив ноги по-турецки. 
-Что мне потом твой отец скажет? Он дружит с моим отцом и полностью доверяет мне!
-Вот и я доверяю, – пролепетала она, – Мне ведь уже 18.
-Все, разговор окончен. Спать будешь в спальне, я лягу здесь, на диване.
-Сейчас ведь всего восемь вечера.          
-Там есть телевизор, так что брысь, малая, не зли меня.
-Деник…
-Я сказал тебе – Денис Леонидович! В крайнем случае – Денис. Уматывай из гостиной! 
-Тут так красиво и романтично, – высунула она голову из моей спальни. Я шикнул на нее, а она продолжила уже, закрыв дверь:
-Везде твой запах! Ооо, и презики под подушкой!
    Я ворвался к ней, забрал дюрексы и словно ужаленный выскочил в гостиную. Сердце у меня молотило как сумасшедшее, поэтому я пошел в кухню и налил себе стопку коньяка. Но мой стояк уже набрал силу, поэтому я оделся и пошел прогуляться на свежем воздухе. Я очень надеялся, что в одиночестве Ира уснет от ничегонеделанья. Поэтому отправился подальше от дома на набережную Невы. Эээх! Был бы сейчас со мной Тёма!
 
***6
    Когда я вернулся, Ира сидела тихо, как мышь. Но, увидев, что я пьян, вскочила и помогла мне разуться, а потом и раздеться.
-Ты не понимаешь, – пытался я ей объяснять, но мысли мои путались от выпитого в ресторане спиртного, а когда на мне не осталось ни джинсов, ни футболки, я вдруг увидел вблизи её глаза разного цвета, схватил за голову обеими руками и стал целовать, сначала в губы, а потом ниже и ниже.
    Когда я проснулся, за окном светило солнце. Ира спала рядом, плечи ее были обнажены, а на полу рядом с кроватью валялся использованный дюрекс.
-Убирайся в свою съёмную двушку! – сказал я.
-Попользовался и выгоняешь? – ответила моя гостья и села, закрываясь покрывалом.
-Это ты мной попользовалась! Как я буду в глаза смотреть твоим родителям и дяде?! – крикнул я.
-Они ничего не узнают! – ответила Ира.
-За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я стану что-то скрывать?!
-Просто ничего им не скажем, я ведь сама захотела. Так что не вини себя ни в чём, – после этих слов она выскользнула из постели и закрылась в ванной.
    Потом мы молча завтракали. У меня раскалывалась голова, Ира навела мне шипучий анальгетик, собрала мелочи в свою сумочку и ушла, сказав на прощанье:
-Не волнуйся, без острой необходимости больше не потревожу тебя.
-Ночью тебе хотя бы не было больно? – спросил я.   
-Нет, все отлично. Не ожидала, что так все произойдет, но мне понравилось. Не знаю, испытала ли я оргазм, но, кажется, испытала, потому что очень хотела этого именно с тобой.
-Чего этого? – не понял я.
-Секса, – ответила она и исчезла за дверью.
    Всё воскресенье я приходил в себя, а потом, приехав на работу, сообразил, что уже 1-е сентября, а значит, в универе у малой начались занятия. Наверно, ознакомительные вводные лекции, ну или нечто подобное. По крайней мере, в мое время и на моем факультете именно так все начиналось. Вот и отлично, думал я, пусть учится, а не бегает по таким, как я.
    Так прошло три дня, по телефону я поздравил ее с началом учебы и сказал, чтобы звонила в случае чего. В ответ ее голос звучал довольно весело и рядом кто-то смеялся. Ну и слава богу, пусть веселится. Для этого она и приехала из своего Соснового бора. Кстати, ни разу там не был, нужно бы посетить.
    За эти дни я доделал большой проект и даже согласовал его с заказчиком, за что получил приличную премию от руководства, которую мы быстро просадили в баре с двумя другими архитекторами из нашего бюро. И это явилось для меня роковой ошибкой, ведь я по жизни мало пью, а напиваюсь крайне редко. Был бы рядом Тёма, он не позволил бы мне… Конечно, родителям я об этом не докладывал, они бы сразу забили тревогу. По нашей договоренности, если я не звоню, значит, у меня все хорошо. И психологу я почти никогда не сообщал о своих пьянках. Поэтому все они ни о чем не волновались. Хотя мать, как врач, по отношению ко мне всегда была настороже.
    Вечером коллеги доставили меня домой, мы простились, я вроде бы не ударил в грязь лицом и вел себя вполне нормально. Но, когда остался один в квартире, меня обступила пустота. Из-за выпитого предметы, мебель, даже посуда казались мне какими-то нереальными. Я знал, что так может начинаться паническая атака, которых у меня пока еще ни разу не случалось, поэтому постарался взять себя в руки. Поел и включил телевизор, чтобы ощутить движение жизни по сюжетам новостей, по развлекательным программам, по различным ток-шоу. Однако, закрыв глаза, я понял, что хочу снова обнимать малую, теперь уже ставшую моей. Я не помнил нашего с ней секса, но его помнило мое тело. 
    Через час я уже не владел собой. Набрав ее номер, я едва смог ей сказать:   
-Ира… где ты? Я не могу без тебя, голова дымится, сердце молотит, мозги уже окончательно расплавились.
-Это же наверно очень вредно для тебя с твоим эйдетизмом! Я сейчас приеду! – воскликнула она.
-Погоди! Я не говорил тебе, психолог предполагает, что у меня пограничное расстройство личности. Из-за эмоциональной нестабильности я могу быть опасен для тебя.
-Мне все равно! Я уже собираюсь, – сказала она решительно.
-Не смей! Сначала я позвоню своему доктору, – крикнул я, но она уже не ответила. 
    Открывал я ей дверь сначала на домофоне, потом в квартиру, почти как зомби, и сразу провалился куда-то в темноту, в которой то и дело вспыхивали огни, и на мгновенья высвечивали ее лицо.
-Глаза… разного цвета… Они по-разному видят окружающее?
-Нет, одинаково видят. Лежи спокойно, я позвонила твоей маме.
-Зачем? Мне нужна только ты. Не смей рассказывать ей о нашем сексе.
-Конечно, не расскажу. Деник, лежи спокойно, расслабься. Так твой доктор сказал.
-Но ты ведь не оставишь меня, не уедешь?
-Нет, никуда не денусь, все время буду рядом.
-Ты точно настоящая и не привиделась мне?
-Точно, точно. Вот, трогаю тебя. Хочешь, поцелую?
-Да, хочу, очень хочу…
 
***7
    Потом приехала мама и увидела, что я крепко вцепился в Иру и не отпускаю ее от себя.
-Деник, что ты делаешь? Ей же больно! – воскликнула мама, с ужасом глядя на меня:
-Сейчас я сделаю тебе укол успокоительного, отпусти ее!
Она стала понемногу освобождать от моих пальцев руки Иры, а та продолжала смотреть на меня и шептать:
-Не бойся, я никуда не денусь.
-Откуда у него твой номер? Вы общаетесь? – спросила Иру моя мать, когда уже сделала мне укол. Я слышал их разговор как из пелены тумана.
-Нет, не уходи, – смог я сказать и снова схватил Иру за руку. Но медленно всё вокруг стало таять и постепенно исчезать.
-Твои глаза разного цвета, они точно по-разному видят все окружающее, – сказал я, едва шевеля губами. А потом все пропало.         
    Утром сначала я ощутил теплое тело, которое прижималось ко мне. Я открыл глаза и спросил:
-Почему ты все еще здесь? А как же лекции в универе?
-Послушаю потом дистанционно, сейчас есть такой формат, если уважительная причина. Твоя мама выписала мне справку, что я ухаживаю за больным.
-Ааа, я же больной, совсем забыл. А почему ты голая?
-Ну… чтобы тебе теплее было.
-Точно? Не врешь?
Она засмеялась, и уткнулась носом мне в плечо.
-Я буянил? Кричал?
-Нет. Ты очень нежно меня обнимал и никуда не отпускал.
-И мы не занимались сексом?
-Нуу…. как тебе сказать…
Я глянул на пол рядом с кроватью и увидел три использованных презика.
-Ни черта не помню. Почему ты позволила мне?
-Потому что сама хотела!
-В твоем возрасте вреден частый секс.
-В моем возрасте русские бабы коня на скаку могли остановить.
-Понятно. Я – конь.
-Ага, – снова засмеялась она и прижалась ко мне сильнее.
    Когда я уже вез ее к ней на съемную квартиру, она сказала:
-Давай, я перееду к тебе? Хотя бы на время, чтобы паническая атака не повторилась больше.
-Я подумаю об этом, а пока мне нужно на работу.
-Но психолог прислал тебе больничный.
-У меня проект, я должен его завершить.
-Денис… твоя мама сказала, что тебе нельзя сейчас переутомляться.
-Глупости. Моя мама… ее работа – лечить. Всё, выходи. Я позвоню тебе.
    Запланированную на сегодня работу я выполнил быстро. Простился с коллегами и пошел на стоянку, но увидел Иру с чемоданом на колесиках. Она ждала меня перед въездом, недалеко от будки охранника. Я молча взял чемодан за ручку и покатил его к машине, а Ира засеменила рядом.
    Стоял прекрасный осенний день, дышалось легко, небо поражало своей синевой. Внимательно посмотрев в глаза Ире, я сказал:
-Небо они отражают почти одинаково. Это очень странно.
-Привыкнешь, – беспечно ответила она.            
-Думаешь? – спросил я.
-Уверена. Я теперь тебя никогда и ни за что не оставлю одного.
               
                ***      
© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2025


3. Гало

***1
    Гало, как радуга и Северное сияние относится к атмосферным оптическим явлениям, вызванным дисперсией света в кристаллах льда. Оно представляет собой светящееся кольцо вокруг Солнца или Луны. Наблюдать гало на небе можно в любое время года, ночью и днем, не только вокруг Солнца или Луны, а даже вокруг фонарей или ламп в холодную погоду.
    В детстве я любил листать энциклопедию с яркими иллюстрациями, любил читать и смотреть всё о планетах, созвездиях, об извержениях вулканов, тайфунах, селях, цунами, о вспышках на Солнце и о земных делах – ливнях, снегопадах, лавинах, морозах. И особенно мне нравилось такое таинственное атмосферное явление как гало. Потому что однажды, когда мы с папой были далеко за городом на турбазе, куда приехали в мои каникулы покататься на лыжах, я увидел это чудо, и оно поразило меня. Настолько, что потом часто снилось мне, и во сне гало становилось фантастическим ореолом не только Солнца или Луны, но даже людей, которых я не знал, но которые явно были внеземного происхождения. Все они имели стройные фигуры, прекрасные лица и большие, горящие страстью глаза. Я любил свои фантазии, хотя никому, ни одной живой душе, никогда не рассказывал о них.
    Я давно уехал от родителей. Сначала учился, потом остался жить в Питере и возвращаться в Мурманск даже не планировал. Все друзья также давно разлетелись кто куда. Хотя у меня осталось много воспоминаний и почти все они были очень тёплыми и даже радостными. Я любил наши поездки на Уру за грибами и на шашлыки, любил по утрам бегать на лыжах на Семеновском озере или в Долине Уюта, осваивал сноуборд на Южном склоне, а с декабря по апрель каждые выходные проводил в Кировске на горнолыжных трассах. Но идти учиться в мореходку и оставаться жить и работать в родном городе я не хотел и не мог, меня всегда тянуло в Питер, где я и поступил в универ и остался после службы в армии. Родители помогли приобрести жильё, друзья рекомендовали меня работодателям, так что моя жизнь вполне устроилась. Я любил Питер, он казался мне неисчерпаемым. Так и было в действительности. За десять лет я до сих пор не успел посетить очень многих его известных и культовых мест, поэтому в любой выходной или краткосрочный отпуск оставалось лишь поискать в интернете, куда пойти и что посмотреть в Питере и его окрестностях, что мы с друзьями и делали. 
    Из нашей компании двое уже женились, остальные имели пару, но были и такие, как я, одиночки. С ними я чаще всего и проводил свое свободное время, потому что парочки часто хотели уединения, и мы им не особо требовались даже для развлечений.
    После магистратуры на отношениях с девицами я поставил крест, по крайней мере, пока, настолько они мне вынесли мозг своими капризами и задвигами, ведь я почти не умею ни в чем отказывать девушкам, чем каждая из них беспардонно пользовалась. Сейчас я хотел сосредоточиться на своей профессиональной деятельности, потому что наконец-то устроился по специальности, которой учился. В региональном отделении Росгидромета в составе команды я занимался сбором и анализом метеорологических данных всего региона и их визуализацией для представления в понятной форме для различных целевых аудиторий.
    Сегодня меня и еще девятерых специалистов вызвал к себе руководитель нашего отделения и сказал, что нас планируют отправить в командировку, и никуда-нибудь, а на край земли – в Якутск, для участия в практическом семинаре метеорологов и для обмена опытом. Каждому из нас следовало подготовить доклады по применению новых и самых современных методов сбора природных физических данных в натуре. Также мы должны были уделить много внимания новым способам фиксирования и описания метеорологических явлений: метелей, туманов, смерчей, бурь, гроз, электрических разрядов и т.п. Описания оптических явлений, таких как полярные сияния, радуги, зарницы, круги и венцы вокруг Солнца и Луны, а также миражи, теперь требовалось составлять с учетом их чистой эстетики и характера для того, чтобы воздействовать на эмоциональную сферу людей с целью заинтересовать большой круг телезрителей и пользователей интернета деятельностью метеослужб и повышения их репутации.    
    При упоминании о гало, у меня сильнее забилось сердце. Оказывается, я в свои 27 лет до сих пор хранил в сознании фантазии об этом не таком уж необычном явлении. Оглянувшись на своих коллег, я успокоился – слава богу, никто из них не заметил охватившего меня волнения.
    На подготовку докладов нам дали две недели, а кроме этого мы каждый вечер после работы консультировались с разными специалистами для того, чтобы не ударить в грязь лицом на такой ответственной конференции, ведь мы вместе с москвичами представляли головную организацию. А на этом форуме ожидалось большое количество иностранных гостей, в основном из Китая и Монголии, но должны были прибыть так же представители Кореи и Японии.
    Каждый из нас сделал объёмистую фото-презентацию по новым измерительным приборам и видео о работе дронов в недоступных для людей местах. Мы собирались посетить местные метеостанции и оценить их оснащенность и грамотность работавших там специалистов. Все это курировал руководитель нашей группы, имевший большой практический опыт, ученые степени и многочисленные награды руководства. Этот мужик был реально крутым и пользовался всеобщим уважением. Теперь я работал под его началом и многое о нем слышал, особенно о его полярных экспедициях и зимовках. Сам я не был готов к подобным подвигам. Недаром же он на сегодня остался без семьи. Жена его увезла детей и жила теперь в Европе у каких-то родственников. Впрочем, меня всякие слухи мало интересовали, тем более что я пока не слишком хорошо его знал. И вот теперь мне предстояло познакомиться с ним довольно близко. Все называли его Егорыч, но мы, конечно, обязаны были обращаться к своему руководителю по имени-отчеству – Авдей Георгиевич.

***2 
    В аэропорту после длительного полета нас встречали три весьма колоритных якута, два парня и девушка. Парни представились как Дохсун и Эрхан, а девушку звали Нюргуяна. Егорыч обнял каждого, а девушке сказал:
-Нюра, ты расцвета как подснежник, красавица, глаз не отвести! Смотри не соврати моих питерских орлов.
    С первого момента я силой принуждал себя не пялиться на нее постоянно. Эти трое монголоидов поражали своей красотой и статью. Досхун выглядел мощным борцом, а Эрхан был стройным азиатом-интеллигентом. О девушке сказать что-либо никто из нас не мог, кроме того, что она очень красива, но оба парня беспрекословно ее слушались. Все трое явно являлись членами одной команды. 
    В офисе местного отделения Росгидромета мы встретили несколько русских, но все они, как и мы прилетели на конференцию. Я впервые оказался так далеко от дома и пока не знал, как общаться с якутами. Хотя все они прекрасно говорили по-русски, без малейшего акцента, а некоторые вообще называли друг друга русскими именами. Как я понял после получаса общения с нашими местными коллегами, они применяли русские и даже европейские имена, хотя имели свои, национальные, для удобства общения с приезжими гостями, среди которых было много иностранцев. Произносить национальные имена с непривычки оказалось достаточно трудно.
    Через час после знакомства с сотрудниками и прибывшими участниками конференции нас повезли в гостиницу, и гидом выступала Нюргуяна. Она показала нам достопримечательности города, встретившиеся по дороге. А когда мы приехали, она подала администратору списки с нашими данными, и нам не пришлось толпиться возле ресепшена. Нюргуяна лично проводила нас на этаж, где для нас забронировали номера, и каждому выдала программу с расписанием мероприятий. Я как полный придурок, получая у нее этот ламинированный листок, коснулся ее пальцев, тут же рефлекторно схватил ее за руку и пару секунд не мог отпустить. Нюргуяна удивленно посмотрела на меня, но промолчала.
    Когда-то, еще в универе мой друг искал украшение для своей девушки-кореянки и купил ей перстень с черными бриллиантами. До этого я даже не знал, что такие существуют. Но теперь, увидев вблизи раскосые глаза красотки Нюры, сразу вспомнил о них.
    Никогда не предполагал, что якутские женщины могут быть такими красивыми и по-европейски стильными. Впрочем, я понятия не имел, что они вообще существуют на просторах Восточной Сибири. В моем представлении якуты выглядели приземистыми и круглолицыми, ездили только на оленях, носили национальные одежды и жили среди снегов на Крайнем Севере в чумах. Даже в Мурманске я ни разу не сталкивался с местными саамами, а если и сталкивался, то понятия не имел, что это потомки коренного населения.
    С момента моего прикосновения к Нюргуяне я находился в странном состоянии нереальности всего происходящего.
-Очнись, Сергей,– встряхнул меня за плечи Егорыч, заметив, что я несколько не в себе, – Нюра, конечно, очень красива, но мы здесь не за этим. И наверняка такая девушка не свободна – внешность, высшее образование, два европейских языка плюс китайский и корейский. Так что успокойся и займись делами конференции. А вообще-то я тебя вполне понимаю, настоящий мужик должен обращать внимание на женскую красоту и бросаться за ней в омут. Сейчас молодежь прагматична. У наших-то парней нигде даже не ёкнуло, потусят здесь и забудут. Но ты не такой, я давно понял.
-Я в Мурманске родился и вырос, за Полярным кругом, 69-я параллель, – попытался я оправдаться.
-Вот как? Не зря ты от питерских снобов отличаешься, вечно в облаках где-то витаешь.
    Мы пришли с ним в столовую отеля, в котором нас поселили, получили на подносы свой обед и сели за один из столиков. И тут к нам подсела она…
-Авдей Георгиевич, я хотела согласовать с вами пару вопросов о размещении участников вашей группы.
Егорыч увидел, что я застыл с вилкой возле рта и пнул меня под столом. Я закашлялся, и отпил немного компота.
-Правда, вкусный напиток? Из местных ягод, – сказала Нюргуяне, – В этом году дикой земляники особенно много уродилось.
Я кивнул, но ни слова не смог произнести, только поедал ее глазами.
-Сережа тоже с Севера, из Мурманска, – сказал Егорыч, ухмыляясь, – Не смотри, что он молчит, это его твоя красота так впечатлила.
    Я взглянул на него с ужасом в глазах, а он улыбнулся:
-Чего ты перепугался? Нюра тебя не укусит, займитесь с ней вместе размещением наших. А у меня другие дела.
    Я едва смог доесть свой обед, после чего Егорыч сразу куда-то слинял, а Нюргуяне повела меня за собой к лифту отеля. Пройдясь по списку, она предложила поселить наших парней по трое, а меня вместе с Егорычем в двухкомнатном номере. Я только молча кивал.
-Сергей, стесняюсь спросить, ты хотя бы умеешь говорить? – пошутила она.
-Умею, – ответил я хриплым голосом, потому что у меня в горле пересохло.
-Неужели Авдей Георгиевич правду сказал?
Пару секунд я соображал, пытаясь вспомнить, о чём говорил Егорыч.
-Да, – снова ответил я. Она усмехнулась, глядя на меня.
-Нюргу…Нюра, простите, я забыл, как полностью… Я никогда раньше не встречал… – начал я.
-Таких, как я?
-Да, – кивнул я, понимая, что почти ничего не соображаю.
-Вот мой личный номер, вечером позвони мне, погуляем по городу, – сказала она и протянула мне визитку, – А сейчас иди, сбор вашей группы в актовом зале, на втором этаже. Мне пора.            

***3
    Семинар проходил на высшем уровне, но я все время был напряжён, даже когда отстрелялся с презентацией и докладом. И то, и другое являлось для меня вполне привычным, несмотря на новую аудиторию. Но для троих якутов, опекавших нас, питерских, мне хотелось выглядеть сверх компетентным. Однако лица всех троих не выражали восхищения, а глаза смотрели проницательно и даже повелительно, словно у завоевателей. Так, наверное, смотрели на покоренных русичей победившие их монголо-татары. Мощный Досхун подавлял своей физической статью, Эрхан европейским спокойствием и уверенностью в своих познаниях, а Нюргуяне недосягаемой красотой.
    После презентаций и докладов для участников семинара были организованы поездки с посещениями местных метеостанций и экскурсии по природным объектам. И тогда я увидел Нюргуяне почти в национальном наряде, хотя она надела всего лишь удлиненный жилет, отороченный соболиным мехом и украшенный по контуру бусинами из синего нефрита, поскольку, несмотря на довольно теплую погоду, ветерок иной раз пронизывал насквозь. Нам раздали ветровки с логотипом Росгидромета, и все мы стали похожи на обезличенное войско монгольского хана. Местные и впрямь поглядывали на нас с некоторым превосходством, поскольку все мы являлись тепличными кабинетными работниками, в отличие от них, живущих и работающих здесь в суровых условиях. Впрочем, двое моих коллег несколько раз зимовали на полярных станциях.
    Рядом с Нюргуяне я постоянно находился в какой-то полупрострации. Я так и не позвонил ей. Егорыч хлопками по спине часто приводил меня в чувство, если я тормозил с ответом на вопросы, которые мне задавали.
-Соберись, Серёжа, – говорил он мне, – Ты ведь грамотный спец, не позорь нашу контору.
А вечером в номере он уже дважды допытывался, как я отношусь к Нюргуяне.
-Никак не отношусь, – упрямо говорил я, – Мне не нравятся азиатки, есть в них что-то холодное и надменное.
-Нюра не такая. Просто ты еще не понял этого. А зря. Я тут узнал, что она ни с кем не встречается и уже два раза хотела увольняться, чтобы к нам в Питер уехать. Местное руководство за нее зубами держится, но девушка своенравная и решительная.
-Зачем я ей? Она ни разу на меня не посмотрела, – возражал я ему.      
-Но ты ведь посмотрел и постоянно глаз от нее не можешь отвести. Меня-то зачем хочешь обмануть?
-Авдей Георгиевич, я не только с ней, я вообще с девушками хочу пока порвать на время.
-Почему? Обжёгся на ком-то?
-Нет. В сердце никакого отклика. А просто с кем-то спать не считаю возможным.
-Конечно, хозяин-барин, но попомни мои слова – любую возможность, даже намек на настоящее чувство нужно хватать и крепко держать. Редкость это в жизни.
-Нет никакого чувства. Обычный интерес – красивая девочка, необычная, но что с того. Мы из разных миров, нам даже поговорить с ней не о чем.
-А взгляды друг на друга?
-Они ничего не значат.
-Жаль, если так. Очень жаль. Был бы я моложе, ни за что не упустил бы такую, как Нюра.
-Не упустили бы и что? Жениться точно не решились бы, слишком разные менталитеты.
-О чем ты? Она в Питере жила и училась. Я тогда преподавал на ее курсе. Знаешь, сколько парней за ней увивалось, но она – ни с кем.
-Откуда вы знаете?
-Знаю. Так получилось, она жила у своего двоюродного брата, с которым мы дружны до сих пор. Вместе с ним как-то в экспедиции были в Антарктиде. Я ее еще школьницей помню, когда она поступать приехала. Здесь у нее родители, две младших сестры и брат. Немаленькая семья, Нюра отдельно живет, но матери помогает во всем. Это на вид она надменная, а по жизни совсем иная, живая, тёплая.
-Вам профессию стоит поменять – мужчиной-свахой работать. Говорят, они сейчас неплохо зарабатывают, – отгрызнулся я.
-Ах, ты ж, мелкий мерзавец. Я забочусь о тебе, а ты…
    Больше к этому разговору мы не возвращались. А Нюргуяне стала вести себя со мной еще холодней.   
    Однако все трое встречавших нас, также и провожали в аэропорту. Я старался не смотреть на Нюргуяне, да и на ее спутников тоже. Мне хотелось поскорее сесть в самолет и закрыть глаза, потому что у меня уже сердце начало болеть от посещавших мыслей и желаний.

***4
    Несколько дней после возвращения из Якутска образ Нюргуяне стоял у меня перед глазами, а ночью она уже дважды приснилась мне в ореоле гало. Никогда раньше вместе с гало мне не снился кто-то конкретный из людей. В этом моем сне раскосые глаза Нюргуяне сияли как чёрные бриллианты, как те, что когда-то купил мой друг. Тогда в ювелирный салон я ходил вместе с ним и был поражён, ведь в подобных салонах освещение устроено так, чтобы все драгоценные и даже недрагоценные камни сияли как солнце. Это сейчас я знаю, что драгоценные камни могут тускло поблескивать, не привлекая особого внимания, как девушки, хранящие свои тайны от окружающих.
    Никогда ни об одной девушке я не думал так много, как о Нюргуяне, и, тем более, никогда мое сердце ни из-за одной из них не болело. После слов Егорыча я ярко представлял себе, как она помогает матери, нянчась со своими младшими сестрами и братом. Эти мелкие в моих фантазиях выглядели какими-то пухлыми китайчатами, а я волновался за тонкие пальцы Нюргуяне, которые она могла поранить в заботах об этих малолетних бутузах. Однако Егорыч вдруг сказал, что ему нужно отлучиться, чтобы встретить 15-летнего брата Нюргуяне, который должен был прилететь на айти-олимпиаду для старшеклассников. Получалось, что бутузы-китайчата давно выросли, ведь Егорыч упомянул, что брат Нюргуяне самый младший в семье.   
    Авдей внимательно посмотрел на меня, когда упомянул об этом, но я сделал вид, что занят сводкой данных на компе.
-И как это родители отпустили 15-летнего мальчишку одного лететь почти через всю страну? – спросила моя напарница Вика.
Егорыч ухмыльнулся и сказал:
-Никто и не говорил, что он один прилетит. Хотя у деток сейчас паспорт уже с 14 лет, не то, что у нас раньше с 16-ти. Серёжа, а ты не хотел бы со мной проветриться?
-Я? У меня работы много, – опешил я от его слов.
-Вика тебя подстрахует. Собирайся, поехали, чемодан поможешь таскать, а то у меня радикулит, не могу я.
-Пацану ведь уже 15, вы же сами сказали. Пусть он свой чемодан и таскает, – возразил я.
-За руль вместо меня сядешь. Говорю же, радикулит у меня разыгрался.
    Когда мы приехали в аэропорт, я хотел остаться в машине, но Авдей не согласился, и мне пришлось следовать за ним. Мы успели почти к прилету, подождали минут 20, а потом пошли встречать гостя. И как это я пропустил мимо ушей слова Егорыча о том, что пацан прилетит не один! Первую, кого я увидел в череде прилетевших пассажиров, была Нюргуяне. Меня чуть удар не хватанул, а ушлый старикашка только усмехался себе под нос, а потом обнимал свою любимицу и ее братца – высокого современного подростка с едва приметным эпикантусом. В отличие от сестры он имел почти европейскую внешность.
    Мы с Нюргуяне отправились в зону выдачи багажа, и пока шли, она сказала:
-Я вообще-то к тебе приехала.
Меня словно столбняк поразил.
-Пойдем, не бойся, не съем я тебя, – услышал я как через толщу воды.
-Ко мне? Почему? – все же смог я спросить.
-У тебя сохранился мой номер? Я позвоню тебе. А пока нужно багаж получить.
    Вокруг нас мельтешили люди, мы находились как бы в центре броуновского движения, и у меня все уплывало перед глазами. Однако я взял два чемодана и понес их к машине, куда уже ушли Авдей и мальчишка, которого, кстати, звали по-русски Саша.
    Мы расстались в подъезде многоэтажки. Авдей зашел в лифт вместе с Нюргуяне и Сашей, он еще в машине спрашивал у друга, дяди этих двоих, что купить к столу. Меня так же приглашали, но я резко отказался.
-Не обращай внимания, – сказал мой шеф своей любимице, – Сереже нужно прийти в себя. Мы ошарашили его твоим приездом.
    Я был страшно зол на Авдея и даже не скрывал этого, а он словно ничего не замечал – шутил, смеялся. Выскочив из дома, я постарался поскорее сесть в автобус – любой, лишь бы поскорее уехать отсюда подальше. Потом, когда автобус довез меня до станции метро, я немного успокоился. Почему? Зачем? Ну, хорошо, она сопровождала несовершеннолетнего брата, но я тут при чем?! Это ведь наверняка именно она попросила Авдея уговорить меня отвезти его в аэропорт. Неужели я так понравился ей в Якутске? Мы же совсем не общались. А взгляды… я ведь не робот, мать его… смотрел, ну и что? На нее все смотрят и оборачиваются…
    Дома я пытался, но никак не мог успокоиться, поэтому достал бутылку обычной водки, которую мать всегда прячет у меня на дне пластикового контейнера с аптечкой. На всякий случай, вдруг придется компресс на горло наложить, сделать водочное обтирание груди от кашля или рану продезинфицировать. Я решил продезинфицировать свои мозги. Нашел в холодильнике засохшую нарезку брауншвейгской колбасы и кусок зернового хлеба. Выпил и закусил, а потом налил себе еще полстакана, потому что хмель меня не брал.

***5
    Она позвонила ночью, в три часа. Я не спал, но и говорить мог с трудом после выпитой бутылки, которую полностью опорожнил.
-Что случилось? – встревоженно спросила Нюра, услышав мою нечленораздельную речь.
-Зачем ты приехала? Как мне теперь жить? – заорал я в телефон.
-Приехала… думала, ты будешь рад.
-Как я могу быть рад? Я от тебя как ужаленный сбежал!
-Я хочу перевестись в Питерское отделение, мне уже обещали.
-Авдей постарался? Хорошего сводника себе нашла!
-Не волнуйся, отныне больше ничем тебя не потревожу.
-Да как не потревожишь, если работать со мной в одном ведомстве будешь?! Мне теперь еще уволиться прикажешь? Я два собеседования прошёл и испытание… думаешь, это просто?!
-Прости, придумаю что-нибудь. Попрошусь на линию.
-На линию? С твоими маникюрами? Думаешь, там сахар?!
-Уж полегче, чем у нас в сорокаградусные морозы зимой. Ладно, я поняла. Можешь быть спокоен, не перебегу тебе дорожку. Пойду работать в подразделение.
    После этого связь прервалась, а я, полностью измочаленный, уснул, положив голову на стол.
 Утром, приняв почти ледяной душ, я уже вполне трезвый побрился, оделся в цивильную одежду и отправился на работу пешком, потому что боялся с похмелья садиться за руль. Меня встретил Авдей, глянул с прищуром, но промолчал, забрал ночные сводки с мест и ушел к себе. А напарница Вика мне тихонько сказала:
-Тут приходила одна, кажется кореянка, он ее к руководству водил.
-Не кореянка. Из Якутска она.
-Ты знаешь ее?
-Видел на семинаре.
-Красивая до жути.
-Ты тоже ничего.
Вика довольная моими словами, улыбнулась и занялась сводками с мест. А Авдей через час позвал меня к себе.
-Нюра сказала мне, что не хочет работать с тобой в одном офисе. Вы общались с ней?
-Прошу вас, не нужно нас сводить. Она не в моем вкусе. И вообще у меня другая есть.
-Не глупи, Сергей. Хотя дело твоё. Жалеть ведь будешь, попомни мое слово. Ты что, пил вчера? Выхлоп чувствуется.
-Пил! А что? Не имею права?
-Имеешь. Иди, не держу больше.
    После обеда он как всегда ушел на центральный пульт, а я маялся до конца рабочего дня. Хорошо хоть напарница принесла мне из аптеки средство от похмелья и еду из столовой, потому что я не хотел там показываться из-за остаточного перегара. Голова конкретно раскалывалась, но средство помогло, и еда пошла на ура. Не все бабы – зло, есть и заботливые, как Вика.
    Домой я возвращался уже в полном порядке, прогулка пешком вполне очистила мои мозги, хотя в душе так и осталось свербящее чувство. Но я твердил себе:
-Крест, значит, крест. Никаких баб, только работа.
    В свое время я избавился от всего, что натаскали в мой дом мои бывшие пассии – фото в рамочках, милые вещицы, котики, слоники, именные кружки, запасные зубные щетки с бантиками. Все это я безжалостно отправил в пакет и вынес на помойку. Выбросил и демонстративно отряхнул руки. Удалил номера в телефоне, подписки в друзьях и все свои прежние переписки. Правда, легче от этого не стало.   
    Дома я увидел, что приходила мать. Навела чистоту, наготовила еды и заполнила мой холодильник овощами и фруктами. Она всегда была поборницей здорового питания. Но меня вновь воротило от еды. Я ходил туда-сюда по квартире и не находил себе места. Включил телевизор и музыку на компе, переоделся в треники и растёр торс мокрым полотенцем, что всегда помогало мне взбодриться. Но меня сотрясала мелкая дрожь, не от холода, а от какого-то ожидания. Чего я ждал, и сам не понимал. Но что-то должно было произойти, я точно знал, а, вернее, чувствовал всем своим нутром. И где-то в восемь вечера трубка домофона забренькала. Никто не отозвался, но я все равно нажал кнопку открытия двери. А потом дождался звонка в дверь квартиры, открыл ее и рывком завел гостью к себе, закрыв за ней дверь на замок и даже на цепочку, чтобы мать случайно не заявилась ко мне. Ведь они с отцом уже два года как тоже переехали в Питер.
-Где ты была так долго? – твердил я, раздевая Нюргуяне, – Я чуть с ума не сошел, пока ждал.         
-У тебя хотя бы малейшие представления о приличиях имеются? Сразу в постель тащишь?
-Да, тащу, нечего время зря терять! Сама виновата, не могу я больше!               
-Я не за этим пришла…
-Потом, всё потом…

***6
    Я всегда ненавидел свою похоть и однажды даже позавидовал приятелю, который по пьяни под большим секретом признался, что у него уже ни на кого не встаёт. Мы тогда сильно напились с ним, он – от своей проблемы, а я от того, что выбирал первую попавшуюся знакомую девицу, согласную на секс, а потом неделями не мог от нее отделаться. Потом, через полгода, когда я уже решил завязать с беспорядочными связями, я встретил его, и он поведал, что долго лечился от эректильной дисфункции, а потом случайно встретил свою первую школьную любовь, и напрочь забыл о своей импотенции. Хотел бы и я заиметь такую временную дисфункцию, чтобы привести свою жизнь в порядок. 
-Я ведь женюсь, – сказал мне тот приятель и показал на мобильнике фото, где был снят со своей девушкой. Оба они счастливо улыбались. Я пожелал ему счастья, а потом вручал подарок уже на свадьбе.
    После той ночи я не видел Нюру и не созванивался с ней. Сама она мне пока так же не звонила. Когда я проснулся, ее уже и след простыл, а я опять испытал сильную горечь, словно растоптал все свои принципы. Авдея, этого гнусного сводника, я теперь почти ненавидел, с трудом заставлял себя отвечать ему по работе и в глаза старался не смотреть.
    Каждую ночь меня теперь мучили желания, я почти реально ощущал тело Нюргуяне и вкус ее губ. И всё кончалось ужасно – я выл в подушку как раненый зверь, а потом глотал снотворное, которое достал через одного знакомого.
    Так прошла неделя, которая показалась мне вечностью. Авдей за чаем рассказал коллегам, что Саша получил серебряную медаль на олимпиаде и уже улетел домой с каким-то взрослым земляком.
-Очень талантливый мальчишка, – говорил Авдей, щуря глаза от удовольствия – он обожал чай с малиновым вареньем.
-А что ваша протеже? Получила перевод из Якутска к нам? – спросила его Вика.
-Да, у неё все отлично. Если бы не кое-кто, работала бы у нас в отделе,– ответил он и посмотрел на меня. Я не пил с ними чаи, сидел за своим компом и не желал никаких разговоров о Нюре.
-И где же она поселилась?
-Пока у двоюродного брата живет, позже хочет квартиру купить. Отец ее спонсирует.
-Ааа, Якутия – это же золото и алмазы. Они там все деньги лопатой гребут.
-Да, отец ее далеко не бедствует. Руководит крупным предприятием. А Нюру, кстати, пресс-секретарем приняли в головной офис, у нее же опыт и знание языков. Она уже для китайцев документы какие-то готовила. Все на высшем уровне.
-Завидую тем, кому языки легко даются, – мечтательно воскликнула Вика, – Да и в остальном всё при ней у этой Нюры – образование, стильность, внешность, манеры.
-Да, начальство ее сразу оценило.
    При этих словах я встал и вышел из нашего отдела. Достал меня уже этот старпер, небось, сам бы хотел с ней мутить, да возраст и статус не позволяют. Мне было невыносимо слушать их разговоры о Нюре.
    Вечером я опять долго гулял, сидеть дома у меня недоставало сил. А когда я уже подошел к своему дому, то увидел незнакомый чёрный мерс. Я давно о таком мечтал, да финансы пока не позволяли. Внутри него было темно, но вдруг я заметил какое-то движение, а потом дверь открылась и оттуда вышла Нюргуяне. Мы стояли на расстоянии друг от друга и молчали.
-Зачем ты приехала? – все-таки спросил я.
-Ты ведь ждал, – ответила она.
-Не ждал, не обольщайся. Уезжай, ничего больше не будет.
Она сделала навстречу мне шаг, но я быстро пошел к подъезду.
-Сережа! – крикнула Нюргуяне, – Я насовсем к тебе приехала.
    Эти слова остановили меня. Я обернулся, а она быстро приблизилась и прижалась ко мне.
-Насовсем? Правда? – спросил я.
-Да, в багажнике мой чемодан.
    Через час я сказал ей, не выпуская из объятий:
-Придется отгул просить. Работать завтра я точно не смогу.
-Начальство пойдёт мне навстречу. Я попрошу, чтобы тебе дали краткосрочный отпуск. Свой отпуск на три дня я уже оформила.
    Я не вникал в то, как ей это удалось, но потом она все же сказала, что связи её отца и не такое могут. Хотя отец был категорически против ее трудоустройства в Росгидромет, он хотел, чтобы она пошла работать в Генеральное консульство Китая на канале Грибоедова, где ее уже ждали.
-В консульство точно не хочу, – говорила Нюра, – Я на метеоролога училась. А языки – это так, попутно. Склонность у меня к ним с детства.
    Все это влетало мне в одно ухо, а в другое тут же вылетало, потому что я не мог ни о чем думать, кроме того, чтобы обнимать и целовать ее.   

***7
    Наши три дня всё поставили на место. Не осталось никаких сомнений в том, что мы не сможем друг без друга. Нюра словно стала моей частью, в прямом и переносном смысле. Начать с тела…хотя и так все понятно, главное, то, что она начинала говорить, я логично завершал, и она смеялась – весело, безудержно, сияя своими белыми гладкими зубками. Глаза ее при этом превращались в двух юрких узких рыбок, которые постоянно меняли очертания. Мы дурачились, я просил ее называть по-китайски некоторые слова и сочетания, которые на русском звучали крайне непристойно, а попросту имитировали наш мат. Но у нее это получалось не просто смешно, голос ее менялся при этом, становился мелодичным, словно свирелька звучала. Хотя, когда она просто говорила что-то по-китайски, речь ее была вполне обычной и привычной на слух.
    По поводу трех дней я даже не успел позвонить, мне просто пришло сообщение о том, что отпуск предоставлен. Нюра давно привыкла к тому, что отец решит все ее проблемы, однако меня поражали ее несомненные таланты во многих сферах. Оказалось, что она прекрасно поет и танцует в современном стиле хип-хопа или чего-то подобного. Я не очень в этом разбирался, но у нее все это получалось очень здорово. А еще, хотя мы ни словом не касались работы, ее знания вылезали в каждом нашем разговоре, Нюра оказалась очень продвинутой во многих областях. Она прекрасно разбиралась в программах по нашей специализации и очень быстро составила схему потоков циклона и антициклона по входящим данным с мест и по космической аэрофотосъемке. Однако мне было не до восторгов в этих сферах, я никак не мог насытиться ее телом, губами, руками, которые обнимали меня. А тонкие пальцы Нюры вообще приводили меня в какое-то неистовство.
-Скажи, что любишь, – почти ежечасно требовал я, и она говорила мне, что любит. Однако мне снова и снова требовались подтверждения ее любви, и все повторялось снова. Она сразу согласилась расписаться со мной, так что я даже дважды переспросил, боясь, что ослышался.
-Но почему? Ты ведь меня еще мало знаешь! А вдруг я маньяк-убийца или извращенец, вдруг мои родители монстры, вдруг…
-Мне всё равно! Лишь бы быть рядом с тобой. Знаешь, когда я впервые увидела тебя в аэропорту Якутска, ты стоял так, что свет из остекленных поверхностей был сзади, и в один из моментов вокруг тебя возник ореол. Ну, такой, наподобие гало. Вот тогда я и поняла – это ты, тот, кого я всегда ждала.
-Гало? – изумился я, у меня даже сердце на миг остановилось. Я не стал рассказывать ей про свои детские сны, пока мне хотелось во всем быть для нее мужчиной, а вовсе не ребенком. Ведь нас впереди ждала прекрасная и необъятная жизнь, полная любви. 
    Когда я вышел на работу, коллеги встретили меня с расспросами, что случилось. Ведь я еще ни разу не брал так экстренно короткий отпуск. Я отвечал, что все нормально, просто семейные обстоятельства. И только Авдей слушал все это и молча поглядывал на меня. Он наверняка уже был в курсе того, что Нюра переехала ко мне. Я не знал, как себя вести с ним, но Нюра по телефону приказала мне помириться с шефом. Поэтому, когда я подготовил дневную сводку, то, как в былые времена, крикнул ему в приоткрытый кабинет:
-Егорыч, всё готово! Отправляю файл.
Хотя все последнее время я называл его только по имени-отчеству, потому что очень злился на него. Услышав меня, он вышел из кабинета, посмотрел, потом подошел ближе, наклонился и тихо произнес:
-Смотри, на свадьбу пригласи. А то по тыкве схлопочешь. Я ведь все-таки прав оказался. 

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2025


4. Северное сияние

***1
    В новом сезоне Игнат не продлил свой контракт с "Панарктик Стар" на работу инструктором в глэмпинге "Китовый берег". Хотя собирался. А потом наконец-то засесть за диссертацию. Но, получив приличные отпускные, вдруг встретил в Питере свою давнюю, еще с первого курса универа, любовь и изменил своё решение. Тогда, давно, у нее в семье что-то случилось, и родители сразу после экзаменов увезли её в Европу. Он писал ей, но она так и не ответила. И вот после восьми с лишним лет он столкнулся с ней возле своего дома. Конечно, он сразу ее узнал. Она одиноко сидела на детской площадке перед домом. Увидев Игната, Лёля встала, но не сделала ни шага, просто смотрела и ждала его реакции.
    На самом деле Игната при рождении назвали Натан, но ему не нравилось это еврейское имя, которое дали ему родители, уступив желанию отца матери. C первого класса Натан назвался Игнатом, и все называли его только так. Дед еще с 90-х стал владельцем процветающего бизнеса, поэтому родители Натана во всем его слушались. А он со временем и с возрастом стал настоящим семейным тираном. И только Игнат, отвергнувший имя, полученное под давлением деда, никогда не покорялся ему. Ломать пацана дед не стал, пожалел чувства своей дочери, решил, что внук, когда повзрослеет, сам поймёт, в чем настоящая сила. Но Игнат уже в 17 лет полностью отказался от денег, которые дед давал ему для поступления на юрфак в МГУ. И в Москву не поехал. Родители разрывались между дедом и сыном, но так и не смогли примирить их друг с другом. Они тайком поддерживали Натана, пока тот учился в СПГУ на филолога, а потом мать отдала ему все свои средства, которые получила от своего деспотичного отца. Игнат, официально поменявший имя в паспорте, купил на эти деньги квартиру и стал жить отдельно от семьи.   
    Он почти не вспоминал Лёлю, просто наложил запрет на память о ней, потому что всё, с ней связанное, приносило ему ощутимую боль. Не сказать, что он мог бы порешить себя или как-то навредить своему телу, тем не менее, он все же наказывал себя, чтобы не так сильно страдать от того, что она забыла его. Правда, наказанием всегда являлись короткие и почти яростные романы, которые завершались внезапными разрывами, инициатором которых всегда являлся он. Два его близких друга еще со школы, наблюдавшие всю историю их отношений с Лёлей, каждый раз только грустно ожидали развязки очередной "лав стори". Хотя все было ясно заранее. Игнат оказался твердолобым однолюбом. Хорошо еще, что он не разбивал сердца неискушенным искренним девочкам, а выбирал для своих целей прожжённых распутных шлёндр из артистической тусовки, считавших себя красотками и сердцеедками. Именно поэтому почти тут же забывал о каждой из них. И не мог припомнить ни одного раза, когда спал с какой-нибудь в трезвом уме и памяти, с ним это всегда происходило лишь в подпитии.
    Однако ему не грозило спиться или опуститься до самого дна. Избранницы Игната, вводившие  его в свой круг, выглядели весьма презентабельно, гордились знакомством с известными режиссерами и актерами и сами то и дело мелькали в сериалах в эпизодических ролях, поэтому пили только дорогие напитки и то больше для виду. Игнату приходилось соответствовать. Хотя все его романы являлись чистой воды игрой на публику, и даже секс составлял лишь часть этой игры. Именно поэтому Игнат легко вписался в круг киношников разного уровня как молодой перспективный сценарист. Несколько его сценариев что называется "выстрелили", хотя на этом он и затормозился, потому что ему стало безумно скучно. Впрочем, даже это не толкнуло его вернуться к своему неоконченному роману, на время оставленному в угоду своей разгульной жизни.
    Для начала Игнат хотел защитить диссертацию, но уже целый год варился в сфере экстремального туризма и даже устроился работать по контракту инструктором, потому что в годы студенчества увлекался альпинизмом. И не просто увлекался, хотя все его восхождения остались в прошлом. Даже они больше не приносили его душе очищения и обновления.
    Он с первого взгляда понял, что не сможет оттолкнуть Лёлю, что бы ни случилось в прошлом, и какая бы причина ни вынудила ее оставить его на целых восемь лет. Его гордость даже не шевельнулась. Он просто подошел и обнял её. Лёля почти повисла на нём, потому что её не держали ноги, поэтому он подхватил её на руки и понёс к дому.
    В его неоконченном романе герой так же бесконечно жил в разлуке со своей девушкой и так же не мог её разлюбить. И, конечно, Игнат не мог его окончить – ни позитивно, ни негативно, потому что это была его собственная жизнь, итогов которой он не знал. Но даже если Лёля сто раз его предала, даже если она вышла замуж и уже имела детей, даже если украла или кого-то убила и приехала, чтобы он спрятал и защитил её, даже если она появилась всего на сутки, чтобы просто увидеть его, он не смог бы оттолкнуть и отказаться от неё. Хотя у них была очень непродолжительная, можно даже сказать, коротенькая история любви. Но это ничего не меняло. В его душе однажды рожденное сильное чувство не только не могло исчезнуть, напротив, с каждым годом становилось все глубже. 
 
***2
    У Лёли был жар, и она плохо соображала. Поэтому Игнат ни о чем не спрашивал, а просто вызвал неотложку. После посещения медиков и укола жаропонижающего, он приготовил куриный бульон из замороженной фермерской курицы, немного охладил его и заставил больную выпить половину большой кружки. Она уснула, а он сидел рядом и смотрел на неё. Потом придвинул к тахте кресло-кровать, разложил его и лег рядом с ней. В свете ночника ему казалось, что ничего не изменилось, словно и не было этих восьми лет, и они с Лёлей просто тайком ото всех сняли номер в гостинице, чтобы провести эту ночь вместе. По крайней мере, лицо Лёли осталось практически таким же, каким он его помнил, ведь он и тогда мог часами смотреть на нее спящую.
    И вдруг она открыла глаза, и какое-то время они молча смотрели друг на друга.
-Ты похудел. Совсем взрослый…
-А ты осталась прежней. Поспи, а то опять температура поднимется. Завтра поговорим.
-Ты не уйдешь? На работу или еще куда?
-Нет. Все время буду с тобой.
Он взял ее руку, и у него защемило сердце, потому что даже это ощущение не изменилось – узкая кисть и тонкие пальцы.
-Заколка мешает, помоги, – сказала Лёля. Игнат нащупал у нее на затылке заколку и с трудом расстегнул ее, выпустив из плена волну светлых волос. Они тоже остались прежними, такие же нежные, волнистые и длинные как раньше.
    Он отодвинул кресло и лег с ней рядом, отделив ее собой от холодной стены. Обнял со спины, и она, пригревшись, стала рассказывать о том, почему столько лет молчала.               
    Ее отец по недомыслию был втянут в мошенничество, которое классифицировалось как совершённое группой лиц по предварительному сговору, с причинением значительного ущерба физическому лицу. Когда он осознал это и во всем разобрался, все уже произошло, и было поздно идти и признаваться. Это все равно ему уже не помогло бы. В России ему грозило до пяти лет тюрьмы. Пока дело не раскрыли, знакомые помогли ему оперативно уехать вместе с семьей за рубеж и обосноваться там. На все время до окончания срока давности родители запрещали Лёле любые связи с друзьями и знакомыми в России, боясь, что отца "вычислят" и все-таки посадят. Постепенно он через своих друзей полностью возместил свою долю долга пострадавшему человеку. А бывшие компаньоны сумели запутать следствие и выйти сухими из воды. Дело замяли из-за отсутствия убедительных доказательств. Отец Лёли не знал об этом, но даже если бы узнал, все равно опасался бы слишком рано возвращаться в Россию.
    Лёля терпеливо ждала окончания срока давности, но родители, приехав во Францию и получив временный вид на жительство, вложили свои средства в маленькое кафе русской кухни и за эти годы постоянного страха отвыкли от российской действительности. Поэтому решили дожидаться получения постоянного вида на жительство и в последующем оформления французского гражданства. Но Лёля категорически не хотела оставаться во Франции в небольшом Лиможе, она тосковала по Питеру и по Игнату. Поэтому собрала кое-какие вещи на первое время, взяла две своих банковских карточки и улетела в Россию. Правда, квартиру родители давно продали через риелтора, но она остановилась у своей подруги, которая ее не забыла и не отвергла после такого долгого молчания.
    Под утро Лёле стало хуже. Игнат навел ей шипучий Максиколд и занялся приготовлением омлета. Правда, Лёля даже его съела с трудом. Её болезнь явно подпитывалась тем, что она пережила, пока так долго ждала Игната на детской площадке, ведь она не была уверена в том, что он не забыл ее. Даже сейчас она все еще боялась поверить в их соединение.
-Иго, почему все-таки ты не забыл меня и не вычеркнул из своей жизни? – спросила она после того, как поела.
-Почему, почему… Потому, – буркнул он, наклонился к ней через стол и поцеловал в нос.
-У тебя ведь наверняка были женщины.
-Не помню ни одной.
-Кира рассказала, что ты с киношниками сошелся и твои сценарии имели успех.
-Да ни с кем я не сходился, потусовался немного, ничего серьезного. Фальшивая публика, пару-тройку молодых режиссеров более или менее талантливых. А больше никого. Остальные так – бездарная шушера, актеришки разного уровня. Я давно от них ушел, весь прошлый год работал по контракту на Кольском полуострове. Фирма одна застолбила тему экстрима, построила кемпинги на побережье Баренцева моря. Знаешь, такие сферической формы домики для желающих острых ощущений. Например, для любителей всяких арктических чудес типа полярных метелей, Северного сияния, чаепития в ледяных избушках, катаний на снегоходах и лыжных радиальных походов. Чтобы после всех этих трудностей вернуться в цивильные условия пятизвездочного отеля. Стоит это недешево, но желающих хоть отбавляй. И всем этим любителям требуются опытные инструкторы.
-Северное сияние? И часто оно там бывает?
-Да, частенько. Синоптики для туристов составляют коммерческие прогнозы, когда можно ожидать это шоу на небе с точностью плюс-минус один-два дня. Потом фото тебе покажу, когда поправишься. Сейчас тебе лежать нужно.
-Я бы очень хотела сияние увидеть.
-Ну, так увидишь. Я тебе на что? Теперь никуда не отпущу. Со мной будешь жить. Простуду твою вылечим и распишемся.
-Так вот сразу?
-Да. Куда еще тянуть? Восемь лет в разлуке жили.
-Ты наверно отвык от меня…
-Не отвык. Каждую ночь с мыслью о тебе засыпал. Сказал же, никуда больше не отпущу! 
 
***3
    Игнат ощущал душевный подъем. Выбрал в интернете два комода и шкаф, заказал небольшую электрическую духовку, пару кастрюль и сковородок. Решил немного доработать встроенную мебель в прихожей. Лёля потихоньку поправлялась, но он закутывал ее пуховым платком матери и завязывал его крест-накрест у нее сзади на пояснице, как делали ему в детстве. А на ноги дал ей теплущие носки с подбитой кожаной подошвой. Съездил к ее подруге и забрал Лёлин чемодан. Каждое утро сам причёсывал ее длинные волосы, потому что она пока ощущала сильную слабость, и самой ей было трудно это делать. Матери по телефону сказал, что Лёля вернулась, и они с ней подали заявление, но приезжать пока запретил из-за болезни своей девушки. Однако мать все равно приехала и привезла целую сумку продуктов и вкусностей. Он пустил ее только на порог, сумку по-хозяйски забрал, а Лёле разрешил выглянуть из комнаты и поздороваться.
    Мать была счастлива, потому что не понимала, почему он долгие годы ни с кем серьезно не встречался. Историю Лёлиной семьи Игнат пока не стал ей рассказывать, боялся, что дед каким-нибудь образом выведает у нее все и помешает ему жениться. Попросил ее и отцу пока ничего не говорить, потому что они решили не делать свадьбу. Мать на все была согласна, Лёля ей всегда очень нравилась.
    Приходила Вика, они пили чай и договорились, что подруга Лёли пока до регистрации никому о ее возвращении не сообщит. Игнат теперь всего опасался, поскольку знал, что дед слишком интересуется его жизнью, потому что спит и видит, как женит внука на своей кандидатке. Игнат даже знал ее, мымра еще та, зато дочка известного бизнесмена еврея, упакованная по самую макушку. 
    Через одного хорошего знакомого Игнат договорился за презент об ускоренной регистрации брака, и уже через неделю они с Лёлей расписались. Впервые за долгие годы Игнат летал как на крыльях, а Лёля не захотела звонить родителям и сообщать им о своем замужестве. Он не настаивал, потому что и сам в душе ощущал к ним негатив. Наверно, можно было их понять, но отобрать у дочери лучшие молодые годы, по мнению Игната, они не имели права. Тем более что уже через два года после побега они окольными путями узнали о закрытии дела о мошенничестве без юридических последствий. Но патологическая трусость затмила им глаза.
    Конечно, Лёля не сидела, сложа руки, и, пройдя курсы французского языка, поступила в Лиможский университет на факультет литературы и гуманитарных наук. Только это и скрашивало её жизнь в то время. Из сети она узнала, что Игнат продолжил учебу уже в магистратуре, но подробностей нигде не нашла. Он дал ей почитать черновик своей диссертации, над которой она заплакала, потому что всегда знала, как он талантлив и умён.
-Иго, обещай, что защитишься, – сказала она, когда он успокаивал ее и вытирал ей слёзы.   
-Конечно, защищусь, куда я денусь. Ведь теперь у меня есть ты.
    К удивлению Игната дед воспринял новость о его женитьбе благосклонно и сам привез подарок, поскольку очень хотел познакомиться с Лёлей. С годами старик стал сентиментальным. Конечно, он давно выведал, на какие деньги внук купил себе квартиру, но не стал наезжать на дочь, которая дала ему их. Все-таки дед любил своего единственного внука, хоть и обижался на то, что тот взял себе другое имя. Однако даже во внешности и характере Игната было намного больше черт его русского отца. От матери-еврейки ему почти ничего не перепало. И, конечно, весьма странно было бы русскому во всем парню называться еврейским Натаном. Однако Игнат… дед считал, что внук мог бы взять себе более привычное русское имя, например, Александр, Владимир, Сергей, Андрей. Хотя студент-филолог проявился даже в этом. Выбрал старинное, неизбитое и ставшее редким имя Игнат. Дед смирился с ним, так же как в свое время смирился с русским женихом своей дочери. Хотя отец Игната так и остался постоянным раздражителем для тестя, слишком упрямый и слишком самостоятельный. Петр сразу наотрез отказался работать в его фирме и всегда молчал на семейных сборищах, не откровенничал с братьями деда, не принимал никаких подарков от родни жены, не посещал свадеб и крестин, холодно воспринимал национальные еврейские танцы и песни, звучавшие в их кругу. Игнат бессознательно с детства копировал его, что очень злило деда.
    Однако тесть ни в чем не мог придраться к зятю. Петр состоялся как грамотный инженер и уже через десять лет возглавил крупное производство стальных конструкций. Перед этим у деда не имелось аргументов, он хорошо разбирался только в ценных бумагах и финансах, но был далек от любых технических сфер. Даже в личном автомобиле поменять пробитое колесо точно бы не сумел. Хотя в загородном доме любил сам готовить на огне. Он давно овдовел, но вторично не женился и преданно хранил память о жене. Дочь была очень на нее похожа, поэтому он никогда не скупился для нее, дарил дорогие подарки, постоянно давал большие суммы, которые она бережливо сохраняла на счету и которые почти все отдавала потом Игнату. Хана умела угождать отцу, хотя все-таки во всем служила своей семье – мужу и сыну.
 
***4
    Между тем ушлый дед выяснил всё о родителях Лёли. Доверенные юристы подробно растолковали ему суть дела, и он составил свое мнение не только о самой махинации, но и о том, как эти двое удерживали свою дочь от любых контактов с друзьями и даже со своим парнем. Сам он никогда не боялся ни тюрьмы, ни сумы, однако закон неукоснительно чтил и в своем бизнесе шёл лишь на незначительные нарушения. Но, представив себя в положении внука, девушку которого на восемь лет увезли, запретив ей общаться с ним, дед даже сердечные средства принял, настолько прочувствовал ситуацию. Главное, в чем он убедился, это в истинности чувств внука и его молодой жены друг к другу. Поэтому теперь ему было совершенно неважно умна ли она, умеет ли содержать и вести хозяйство, готова ли рожать детей и сидеть с ними дома. Все это отошло на второй и третий план, поскольку сам он безумно любил жену и до сих пор был верен памяти о ней. Он сразу решил, что будет во всем поддерживать молодых, и внуку сказал:
-Если решишь заняться своим бизнесом, можешь рассчитывать на меня. Но жене не позволяй много работать, девочек беречь и лелеять нужно.
Игнат при этом уставился на него, как громом пораженный. Но не возражал и списал это на возраст деда. Кому же еще тот мог оставить все свои накопления, кроме единственного внука.
    По поводу профессии Игната и его молодой жены дед ничего вразумительного сказать не мог. Он не понимал, зачем вообще нужны всякие филологи, культурологи, и прочие подобные умники. Больших денег никто из них уж точно не мог заработать. И получалось, что годы учебы они тратили на какие-то совершенно эфемерные цели, не способные даже прокормить того же филолога или культуролога.
    Вот кем они могли бы работать в реальной жизни по своей специальности? Учителями, редакторами, журналистами, писателями? Слабое утешение и копеечные доходы. Поэтому дед решил досконально изучить вопрос о создании издательства. Дальше этого его фантазия не работала. Он дал задание своему помощнику изучить тему и перспективы в данной сфере.
    Помощник был исполнителен и немногословен. Он принес своему шефу сжатую, без лишней "воды", информацию:
    "Профессиональные филологи могут заниматься преподавательской и научно-исследовательской деятельностью в области филологии, лингвистики, литературной критики или истории языка. Они могут работать в издательствах, в СМИ – репортёрами, журналистами, корреспондентами, могут работать в рекламных и туристических агентствах, могут вести передачи на радио и телевидении, могут быть переводчиками, экскурсоводами, библиотекарями, архивариусами, пресс-секретарями и специалистами по связям с общественностью".
    Пока дед читал все это, помощник сидел напротив, готовый к пояснениям и ответам на возникшие вопросы. Но вопросов не возникло.
-Неблагодарный рабский труд с мизерной оплатой. И стоило ли пять лет учиться, а потом еще поступать в магистратуру! – в сердцах произнес дед и задумался. Однако следовало все-таки спросить у самого Игната, чем он планирует заниматься в жизни. 
-Твоё мнение, – обратился дед к помощнику, – Ты ведь тоже по образованию из этих. Лингвист, кажется.
-Да. Думаю, ваш внук уже имеет жизненный план.
-Да какой там план! Инструктором устроился по контракту в какую-то турфирму по экстремальному туризму на Кольском полуострове. Это разовая работа, а я хочу дать ему стабильность. Если бы он только согласился, я обеспечил бы его средствами до конца жизни, чтобы он ни о чем не думал, и занимался своими филологическими и культурологическими глупостями, писал бы диссертацию, потом может быть книги начал писать, открыл бы издательство или создал новостной портал и тому подобное. Вдруг теперь, когда он женился, возьмет и согласится. Как думаешь?
-Вряд ли. Характер не тот, – уверенно ответил помощник.               
-Не будь таким пессимистом. Попытка не пытка, я все-таки поговорю с ним.
-Вы ведь заранее знаете результат. Ваши деньги и так достанутся ему по наследству. Создайте или купите готовое издательство и подарите ему. Хотя ваш внук сложный парень, вполне может не принять такой подарок. Сейчас он еще молод, ему всего 26 лет, и он ведь, кажется, будучи студентом, занимался альпинизмом.
-И что?
-А то, что это особый класс людей с романтическим складом мышления и сильными волевыми качествами. Он не поддастся вашему влиянию. Это вы должны подстроиться под него.
-Я прожжённый еврей! Конечно, я подстроюсь под кого угодно, тем более под своего единственного внука.
-Вы привыкли давить на людей.
-С ним я изменюсь.
-Характер и натуру не изменить.
-Много ты понимаешь, я сто раз в жизни менялся. Ради Натана я на все готов.
    И в этот момент деду позвонил Игнат:
-Привет, старче, разговор есть. Не по телефону, но тебе вечно некогда, да и я занят. Просто задам тебе вопрос, а ты ответь – да, нет. Если да, тогда приеду, чтобы поговорить. А на нет и суда нет.
-Ни о здоровье не спросил, ни о том, занят я или нет, – сказал дед с усмешкой.
-Ответил на звонок, значит, здоров. Чего зря воздух сотрясать.
-Давай свой вопрос.
-Для Лёли хочу частную языковую школу создать. Поможешь?
-Да, да, помогу! – воскликнул радостно дед.
-Ты чего такой возбужденный? – удивился Игнат.
-Да нет, все хорошо. Приезжай, Натан, буду ждать. Вечером домой ко мне. Выпьем и поедим.
-Тебе нельзя пить.
-Можно 50 грамм с родным внуком.
 
***5
    Игнат не любил длинных разговоров с кем бы то ни было, но Лёлю хотел слушать бесконечно, хотя она сама просила его рассказывать о том, как он жил и что думал.
-Думал, – говорил он недовольно, – Много чего думал, но приготовился жить с провалом в груди, который ничем нельзя заполнить. Знаешь, такая серая изменчивая туча с неровными краями, скрывающая от меня твою жизнь. Но я привык даже эту тучу любить, потому что это было мое незнание о тебе, а не о ком-то еще.
-Я думала, только я такая ненормальная… Никого из парней не воспринимала, словно блок в сознании кто-то установил. Меня все синим чулком считали в универе. Но во Франции полно неадекватных помимо меня, так что прокатывало. Во сне я часто дралась с девицами, которые тебя обнимали, плакала и кричала: "Уйдите! Он мой!" Такая вот собственница и дура безмозглая… Подушка у меня одна была, необычная, натуральная, лайковая. Знаешь, перчатки из такой кожи шьют. Так я ее вместо тебя прижимала к себе, то к груди, то к животу, так и засыпала. Никому ее не давала, прятала каждый раз. Понимала, что это фетиш такой, но ничего другого, вызывавшего ощущение твоей близости, у меня не имелось. Что я с ней только ни вытворяла. И целовала, и другое тоже…
-Что?
-Догадайся. Между ног зажимала и так кончала, как будто сексом с тобой занималась.
    Игнат начинал ее целовать и не мог остановиться, словно голодный. Хотя так и было, ведь после ее отъезда он долгое время ни с кем не только не встречался, чтобы удовлетворять своё неуёмное либидо, но даже думать не мог ни о ком из постоянно вертевшихся возле него девиц. Все они вызывали у него отвращение в этом смысле, несмотря на то, что среди его однокурсниц было немало умных и продвинутых особ. Но тогда ему исполнилось всего 18 лет. Позже природа потребовала своего, и он стал менее разборчив при выборе партнерш для разового секса. Но тогда он уже почти потерял надежду на возвращение Лёли.
    К нему легко липли девушки постарше, он привлекал их своей внешностью, физическими данными, а так же неосознаваемой похотью в повадках. И некоторые упорно потом бегали за ним в надежде привязать к себе такого молодого и активного самца сексом без обязательств. На филфаке, как и вообще на гуманитарных направлениях, девицы особо не страдали скромностью, напротив, в моде была раскованность, свобода нравов и приверженность к андеграунду в литературе и искусстве. Поначалу Игнат также активно влился в студенческую богемную тусовку, общался с театралами и художниками, повышал так сказать свой багаж знаний и ощущений. Однако уже с третьего курса отошел от всех этих игр, притворство и игра на публику во всем стали его напрягать и отталкивать. И потоки слишком откровенной информации и неприкрытого распутства начали отвращать его, сначала понемногу, а потом все сильнее. И только образ Лёли в его сознании так и остался нетронутым в своей чистоте и невинности. А несколько ночей, проведенных с ней в период их страстной влюбленности и первых встреч, принизил всё остальное на несколько порядков. Он не мог даже рядом с ней поставить хоть кого-то из тех девушек и женщин, с которыми спал. Свою циничность при этом он спокойно себе прощал, поскольку ни за одной из своих партнерш никогда не бегал.
    Повзрослевшая Лёля оказалась настолько взрывоопасной, что у него поначалу голову снесло, он почти ничего не соображал. Игнат даже не подозревал о такой страстности ее натуры, но это окупило для него все годы их вынужденной разлуки. И теперь он точно знал, что больше никто не сможет ее заменить даже на короткое время. Его сексуальное возбуждение полностью сориентировалось на неё одну, поскольку всегда только ее и ждало.
    Он не жалел о годах разлуки с Лёлей, потому что сейчас ощущал ни с чем не сравнимое счастье, полностью его поглотившее и отодвинувшее в тень воспоминания о времени без неё. Жизнь с Лёлей оказалась настолько уютной и насыщающей его голодное сознание, что он не только ни о ком больше не мог думать, он вообще ни о чем не мог думать – ни о своей диссертации, ни о поисках работы, ни о встречах с друзьями или общении с родителями. А родители, особенно мать, остро пережили историю Лёли. Мать даже плакала несколько ночей, поняв наконец, почему ее возлюбленный сын все эти годы был агрессивным и даже порой злобным по отношению ко всем и к ней в том числе, как она ни старалась во всем ему угодить. Когда он сказал, что всегда любил только Лёлю, у его матери сердце чуть не остановилось. Ведь она считала, что он никогда не сможет простить девушку, бросившую его и отвергнувшую его первую чистую любовь. И старалась ненавидеть эту девушку всей душой. А когда увидела их вдвоем, когда увидела счастливые глаза Игната и то, как он крепко держит свою Лёлю за руку, поняла, что все ее старания оказались напрасными.   
 
***6
    Видя внука счастливым, дед и сам чувствовал постоянную радость, почти такую же, какую ощущал, когда была жива Керен. Самуил любил смотреть на Хану, потому что дочь была очень похожа на мать. Но теперь, когда он увидел Лёлю, его внимание полностью переместилось на неё. Эта русская девочка внешне ничем не напоминала его жену, но источала нечто такое, что роднило их, какую-то ауру на грани неясных ощущений. Самуил сначала не понимал, что его так тянет смотреть на нее. Он ловил недовольный и ревнивый взгляд Натана и отводил глаза, но почти тут же вновь возвращался взглядом к этой светловолосой стройной девушке.
    Она почтительно отвечала на вопросы и по его просьбе коротко описала Лимож, упомянула о том, что этот город является одним из крупнейших производителей фарфора во Франции, показала на телефоне несколько фото городских видов и отдельно Лиможский Кафедральный собор Сент-Этьен. Однако при этом Самуил в первую очередь смотрел на ее тонкие нежные пальцы, почти такие же, какие в молодости имела и Керен. Он помнил, что всегда боялся сильно сжать их, чтобы не причинить ей боль, хотя именно этими пальцами она очень сноровисто делала много разных вещей, начиная с шитья и кончая росписью глиняных чашек, изготавливаемых ее отцом на продажу. Тогда Самуилу казалось, что её пальцы очень похожи на тонкую кисточку, которую она окунала в краски. 
-Нужно будет как-нибудь посетить этот город, – пробормотал он, глядя на эффектную картинку собора и думая о своём.
-Посети, но только без нас. Я не хочу видеть город, который держал Лёлю как в плену все эти годы, – сказал Игнат, недовольный странным поведением деда.
-Да, да, конечно. Это я так. Некогда мне разъезжать, дела бизнеса держат, – спохватился дед, – Но если вы захотите куда-то поехать, например, на море, я все оплачу. В Греции, говорят, очень хороший отдых.
-Дед, ты забыл, о чем я спрашивал тебя? – воскликнул Игнат, – Нам сейчас не до отдыха, если мы школу хотим открыть. Сентябрь не за горами.
-Конечно, не забыл. Я уже дал распоряжение своему помощнику, чтобы открыл для тебя отдельный счет, с которого ты сам все будешь оплачивать по мере необходимости.
-Что с тобой? Голова заболела? Давление? – спросил Игнат, внимательно глядя на деда.
-Нет, все хорошо. Просто Керен вспомнил…
-Ты о ней всегда помнишь, как и мы. Тебе нужно отдохнуть. Где твой помощник?
-Погоди, дай мне еще посмотреть на вас обоих. Вы такие оба красивые…
Игнат впервые заметил слезы, блеснувшие в глазах Самуила. Лёля легонько ткнула мужа в бок и шепнула ему:
-Будь с ним поласковей.
Игнат усадил старика в кресло, позвал официанта ресторана и сделал заказ. А Лёля села рядом с дедом и положила свою нежную ручку на его подлокотник. Самуил задрожал и медленно коснулся пальцев Лёли. Она удивлённо посмотрела на него, но промолчала. А Игнат, привставший было из-за стола, чтобы увести Лёлю от деда, снова сел и молча стал ждать, когда им принесут закуски и напитки.
    Когда они уже шли к машине, Игнат сказал:
-Ты разбудила в нем память о бабушке. Он ее очень любил.
-Эта память очень трогательна. Не такой уж он бесчувственный, как ты говорил.
-Его нынешняя сентиментальность просто от старости. Совсем недавно он был похож на бездушную машину по производству денег. Создал ферму по добыче криптовалюты, спецов набрал. Он никогда не понимал, почему я избрал профессию филолога. И я не знал, какие аргументы ему приводить в защиту. Но теперь знаю, что ответить: Есть люди, которые только и делают, что зарабатывают и приумножают деньги, а есть такие, кто даже последнее тратит на благое дело. 
    Две недели они ездили по адресам из интернета, подыскивая подходящее помещение и, наконец-то, выбрали. Первый этаж небольшого старинного особнячка в переулке не очень далеко от дома, где они сейчас жили, всего в двух остановках троллейбуса. Особый ремонт не требовался, и арендная плата была приемлемой. Для надежности Игнат попросил деда также посмотреть это здание и прислал ему скан договора для изучения. Дед съездил на место в тот же день и дал добро. Поэтому Игнат начал закупать мебель для учебных классов и оборудование для лингафонного кабинета, а так же нанял мастеров, чтобы отремонтировать санузел и привести его в цивильный вид. Еще он захотел заменить отделку в помещении кухни-столовой на более светлую. Всего в будущей школе было 5 полноценных помещений под классы и одно – под лингафонный кабинет, а также кухня-столовая и комната, в которой решили разместить учительскую. Там же планировалось проводить собеседования и консультации с родителями.
    Первый договор был уже предварительно одобрен, заказчиком выступал детский дом, а Игнат и Лёля занимались подготовкой документов для получения лицензии на образовательную деятельность. Для начала они решили работать вдвоём и пока искать претендентов на должности учителей. Всю хозяйственную деятельность Игнат собирался вести сам. Поскольку школа планировалась для обучения и усовершенствования английского и французского языков, количество уроков предполагалось небольшое и пока только до обеда. В вечерние часы в будущем Игнат и Лёля хотели набрать желающих проходить краткие ускоренные курсы по тематикам: зарубежные поездки и экскурсии, бизнес-общение, коммуникации в межнациональных браках, лечение за рубежом, чтение высокой литературы. Так же они тщательно продумывали рекламу.
    Дед удовлетворенно хмыкал, видя, как детишки вполне профессионально походят к делам. Не зря они так усиленно учились на своих филфаках. Он даже стал думать, что был неправ раньше в отношении выбранной внуком профессии.
 
***7
    Несмотря на то, что Самуил никогда не понимал гуманитариев в выборе профессии, в душе он всегда благоговел перед теми, кто мог легко говорить хотя бы на одном иностранном языке. Конечно, он никогда не показывал это на людях и даже своего помощника-полиглота старался держать в чёрном теле, однако с юности завидовал людям, имеющим склонность к языкам. У него такой склонности никогда не имелось. Его переводчиком-синхронистом всегда была Керен. Причем, не только в иностранных языках, а часто в том, что чувствуют и почему действуют так, а не иначе, люди, окружавшие его. За жизнь она многому его научила, и как было ему не тосковать о ней, когда никто больше не мог с ней сравниться.
    Первые два урока в школе, один из которых вела Лёля, а второй – Игнат, Самуил видел на экране пульта камер наблюдения. И без стеснения лил слёзы. Компьютерщик, сидевший на пульте, поначалу испугался, принес ему воды, а потом тихо удалился за перегородку.
    Пришедший помощник Самуила, увидел его покрасневшие глаза, сунул ему влажную салфетку и спросил:
-В чем дело?
Самуил запнулся, но тут же нашелся, что ответить:
-Эти дети… детдомовцы, они растрогали меня.
-Все ваш возраст. Вы стали сентиментальным. Чего плакать-то? Приобретите для них планшеты с языковой программой и дело с концом. Это им больше поможет, чем ваши слёзы.
-Сделай, как сказал. Сколько их? Двадцать? Сорок?
-Тридцать два.
-Вот и приобрети.
    Игнат не удивился, когда помощник деда на следующий день привез и раздал детям планшеты. А Лёля растрогалась.
-Это он всё из-за тебя,– сказал Игнат ревниво.
-Дети очень рады, и это поможет им в изучении языка.
-Ага. А еще они накачают себе разных стрелялок.
-Иго, ну чего ты, в самом деле. Твой дед старается, разве это плохо?
-Было бы неплохо, если бы он действительно думал об этих детях, как мы с тобой. Но меня радует, что они усидчивы и даже кое в чем подготовлены. Значит, в общеобразовательной школе все-таки хорошие программы обучения.
-А какие лица! Ты обратил внимание? У них же у всех глаза горят.
-Горят, в твоем классе и только у мальчишек. У меня в классе обычные семиклассники.
-Прекрати, главное результаты.      
-Помню, мы все в школе в англичанку были влюблены.
-Ты тоже?
-Конечно, но потом тебя встретил.
    Перед католическим Рождеством Игнат связался с "Панарктик Стар" и попросил скидку на заказ эко-сферы в "Китовом береге". Конечно, ему пошли навстречу в качестве свадебного подарка от фирмы. Он выбрал дни, в которые по прогнозу Северное сияние было очень вероятно, и они стали готовиться к поездке. И вдруг ему позвонил дед:
-Я тоже хочу, и мать твоя хочет. Забронируй и нам домик. Ну… эту, как ее, эко-сферу. Мы никогда не видели Сияния.
-За ваш заказ придется заплатить полностью, а это недешево. И одним днем ожидание может не завершиться. Иногда три-четыре дня люди ждут.
-Плевать на деньги, – ответил дед, который всегда был очень прижимистым, поэтому и смог поднять свой бизнес. Игнат не помнил, чтобы дед куда-либо уезжал из Питера последние 10 лет. Даже на море не ездил. И, конечно, его не столько Северное сияние заинтересовало. Он захотел поближе увидеть Лёлю и пообщаться с ней в неформальной обстановке.
-Вот же старый! – ругался Игнат, – Седина в бороду, бес в ребро.
А Лёля смеялась и обнимала мужа.
    Сияние они увидели на третий день, и оно поразило их, даже Игната – в полнеба с лиловыми переливами. И все это происходило в полном молчании Севера, так что мурашки по телу бежали. Все четверо они выходили из домиков. Хотя, даже сидя в теплых эко-сферах со всеми удобствами, они могли прекрасно наблюдать небо во всей красе, поскольку сферические потолки домиков были прозрачными. Но морозный воздух имел особое влияние на их чувства. И в один из моментов растроганный и восхищенный Самуил сказал Лёле, которую Игнат всё время держал за руку и никуда от себя не отпускал:
-Спасибо тебе, девочка. Ты принесла в нашу жизнь настоящее Сияние. 
 
                ***               
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2025   


5.  Торнадо

***1
    Семёнов был скромным и очень вежливым. С детства и юности он вел себя в соответствии со своей субтильностью, не влезал ни в какие разборки, ни с кем не спорил, слушал чьи-то рассказы в компании сверстников молча, никого не критиковал и никому ничего не советовал. Таких либо не замечают, либо игнорируют, не считая за личность, достойную внимания, либо откровенно чморят и унижают. Семёнова не чморили и не игнорировали. Напротив, в школе в любом споре, если Семёнов присутствовал при этом, каждый из спорящих обращался к нему взглядом. И, хотя Семёнов всегда помалкивал, но тот, кого он считал правым, сразу это понимал по его взгляду и поэтому смело торжествовал. А потерпевший фиаско потом ходил за Семёновым хвостиком и просил растолковать, почему он считает его проигравшим. И Семёнов объяснял – очень точно и метко, несколькими словами. Главное, понятно и не принижая проигравшего.
    Все считали Семёнова очень умным. Так и было, поэтому одноклассники защищали его от других, а девчонки подкармливали сладостями. Он благодарил и складывал угощения в свой ранец – такой же изящный, каким был и его владелец. Семёнова считали очень стильным, почти образцом для подражания. И вообще его уважали и часто просили помочь в учебе. Он помогал, объяснял все кратко и понятно, используя минимум слов, намного лучше, чем некоторые учителя. А его оценки говорили сами за себя, учился он на отлично. Даже по физре и пению. Конечно, он не обладал большой физической силой, но хорошо и легко бегал и лазал по канату, а также очень ловко прыгал через козла. И пел так, что девчонки слушали его, раскрыв рот. Они часто просили его спеть, но он молча отказывался, отрицательно махнув головой, и пел только на уроке музыки по заданию учителя.
    Новый классный руководитель, присмотревшись к каждому в классе, как-то сказал про Семёнова в учительской:
-Впервые вижу такого неформального лидера. Удивительный парень и очень непростой.
Остальные педагоги с ним сразу и полностью согласились.
    Однако школа осталась позади, Семёнов поступил в СПГУ на факультет компьютерных технологий и информатики по специальности "Системный анализ и управление".
-И кем ты будешь, когда выучишься? – спросила внука бабушка.
-Бизнес-разработчиком в айти-индустрии.
-Тёма, скажи, чтобы я поняла.
-Я буду искать эффективные решения для сбора и анализа бизнес-информации и помогать руководству компании принимать обоснованные управленческие решения.
-То есть, ты будешь доверенным советником руководителя?
-Бабушка… пойми, доверенный советник – это тот, кто пьёт с руководителем коньяк при закрытых дверях. А информация, с которой буду работать я, иного характера и практически вся криптографически зашифрована. Я буду расшифровывать ее для начальства, чтобы руководство понимало, как эффективно строить бизнес, учитывая все возмущающие моменты.
-Боже, как всё запутано. Бизнес – это ведь когда кто-то что-то произвел и хочет продать? Могу понять, что нужен поиск покупателей и поставщиков сырья для производства… Раньше все было намного проще. Иногда мне кажется, что сейчас напридумывали много лишнего, и это все усложняет. Но если ты будешь хорошо зарабатывать, я только рада. Разработчик – звучит вроде бы солидно. Подруги ведь меня спрашивают о тебе, а я не знаю, что отвечать.
-Ты ведь понимаешь, что разработчики бывают очень разные. Например, разработчик стилей в одежде или рецептуры блюд. Если подруги спросят, что именно я буду разрабатывать, что ты ответишь?
-Отвечу, что ты будешь системным администратором сайта компании.
-Я уже сейчас вполне могу работать программистом или системным администратором, а хочу стать специалистом высокого уровня – айти-инженером и аналитиком бизнес-процессов. Говори своим подругам проще – Тёма будет разработчиком программного обеспечения для бизнеса. Это они поймут?
    Тёма любил свою бабушку и планировал переехать к ней, потому что она жила недалеко от университетского ботанического сада в пешей доступности от Менделеевской линии, на которой и находилось основное здание университета. Ей много раз предлагали большие деньги за ее квартиру, предлагали купить квартиру в другом обжитом и зеленом районе с очень большой доплатой, но она не соглашалась, ждала, когда внук окончит школу и поступит в университет. То, что это обязательно будет СПГУ, она ни минуты не сомневалась, ведь именно там проработал всю свою жизнь дед Тёмы. И наконец-то это произошло.
    Однако намного важнее поступления внука в университет, для нее являлась возможность пожить с ним вместе. Ведь она ощущала себя лишней и всем мешающей в доме дочери и ее мужа. Когда Тёма родился, бабушка радовалась тому, что может нянчить его, кормить с ложечки, гулять с коляской. Когда он стал постарше, она водила его в садик и в парк, а позже встречала из школы вплоть до пятого класса, хотя он ругал ее и говорил, что уже не маленький. Потом в семье дочери ей осталась роль стряпухи, но и это дочь отняла у нее, потому что зять получил высокий пост и запретил жене работать. В квартире сделали элитный ремонт, а бабушка вернулась жить к себе в старинный дом на Васильевский остров. Там все было по-старому, но, когда Тёма поступил в СПГУ, зять распорядился, и в бабушкиной квартире тоже сделали качественный ремонт с небольшой перепланировкой. Бывший кабинет деда полностью переоборудовали для Тёмы, кухню-столовую сделали гостиной с кухонной стойкой, а в старой небольшой гостиной разместили Тёмину спальню, куда установили беговую дорожку и силовой тренажер. Бабушкина спальня осталась на прежнем месте, в ней только поменяли обои и старое окно – на новое.      
    Бабушка наконец-то вновь чувствовала себя нужной, она достала все свои тетрадки с наклейками и описанием избранных рецептов блюд. А дочь накупила ей всяческие мультиварки, блинницы, аэро-грили и прочие кухонные приблуды, даже кофе-машину. Поэтому в преддверии переезда внука, бабушка усиленно изучала и осваивала всю эту технику.

***2 
    Тёма с 13-ти лет переживал о своей субтильной комплекции, пытался наращивать мышцы, работая с гантелями, но отец сказал ему, что в этом возрасте нельзя форсировать нагрузки, это может отрицательно действовать на иммунитет.
-Играешь в футбол – этого для твоего физического развития и здоровья достаточно. Но ты должен учитывать свою конституцию. А ее, как ни старайся, не изменить. Можно только несколько внешне улучшить. Но зачем тебе накаченные мускулы? Чтобы девочек охмурять? Женщин, в первую очередь, в мужчине привлекает ум, который часто может заменить даже физическую силу. А на качков западают только глупые девицы с вульгарным вкусом.
-Папа, но ты ведь ходишь в тренажерку, и мышцы у тебя накачены.
-Лет в 20-ть или чуть позднее из-за действия гормонов ты начнешь меняться и станешь сильнее физически. Тогда можно будет и мышцы подкачать.
    К 17 годам особых изменений в комплекции Тёмы не произошло. Но девочки бегали за ним побольше, чем за накаченными парнями и теми, кто был старше. Однако Тёма перестал страдать от отсутствия накаченных мышц и кубиков на животе. Природа наделила его хорошим метаболизмом, он ел все подряд и не толстел, как некоторые, легко бегал и прыгал, был подвижным и пластичным, почти как театральный мим. Хотя никогда не фиглярничал, вел себя спокойно, уверенно и ровно со всеми, и никогда не выходил из себя. Его подозревали в тайных романах с известными красивыми девчонками, он не подтверждал этого и не отрицал, чем раздувал всякие домыслы о себе. Правду о нем знал только близкий друг, пацан, выпустившийся из школы годом раньше и уже поступивший в колледж. А правда состояла в том, что Тёма, в отличие от многих своих сверстников, пока являлся девственником. Однако он совершенно не комплексовал на эту тему и ни о чем не переживал, поскольку досконально проштудировал вопрос о здоровье мужчины в интимной сфере и, скрупулезно изучив свое тело, знал, что полностью соответствует возрастной норме и даже несколько опережает ее, и уж точно не страдает импотенцией. Насчет асексуальности он так же не сомневался, потому что возбуждался при виде красивых и соблазнительных девиц на экране. В жизни его внимание пока не привлекла ни одна реальная девчонка, но однажды он минут пять не мог оторвать глаз от одной пышногрудой молодой мамаши с коляской, потому что молния на лифе платья этой женщины немного расстегнулась, когда она низко наклонилась к малышу. И тогда Тёма увидел ее налитые груди почти наполовину. Он быстро вскочил с парковой скамьи и скрылся в разросшемся высоком кустарнике сирени, пока не успокоился. Однако и в подростковом возрасте у него часто бывала эрекция, так что Тёма просто констатировал факт, что в этой сфере у него все нормально.   
    Друга звали Денис, а вернее, Денисов. Собственное имя Валентин ему не нравилось, потому что близкие называли его Валёк, Валька, Валя и т.п. Его воротило от этого, он мечтал изменить свое имя по паспорту, но пока всё руки не доходили. К тому же он постоянно менял подружек, а им нравилось называть его ласково Валюшей. Поэтому он терпел и откладывал смену имени на потом. Главное, что друзья звали его по привычке Денисом.
    В эти выходные Тёма задумал свой переезд, который они договорились отпраздновать с Денисом позже. Друг уже вовсю гонял на новеньком фольксвагене, а Тёма ждал своего совершеннолетия. Они шустро перетаскали все необходимое в машину, а потом разгрузили у бабушки. Второй рейс делать не стали, мать обещала понемногу привозить Тёме все необходимое в процессе жизни на своей машине.               
-Вот значит, как профессорский внучок теперь будет жить, – иронизировал Денис, – Неслабо, даже тренажеры есть. Буду часто к тебе в гости приходить. Когда-никогда опять в "Мир танков" поиграем на компах.
    Бабушка к их приезду напекла пирожков с капустой обалденной вкусноты, поэтому они наслаждались их поеданием на балконе и запивали все баночными напитками.
-Никак не могу отвязаться от одной липучки, – жаловался Денис, – уже не хочу с ней спать, а она не врубается. Поэтому, вот тебе мой совет, как другу – не растрачивай себя по девкам, как я. Меня уже никто из них не привлекает, переел я всего этого.
-А серьезных отношений ни с кем не хочешь?
-Ты упал? Я не сумасшедший, мне всего 18, колледж окончу и в армию уйду. А с ними… не дай бог, залетит какая-нибудь, и начнутся пеленки, памперсы и все такое, а значит, прощай молодость. Нет уж! Хочу пока в завязку уйти.      
-Мне до тебя далеко. Еще ни на одну даже глаз не положил. Или у меня не все в порядке с головой, или они все реально дефективные. Вот скажи, зачем они все как макаки брови Брежнева себе рисуют, татуаж наносят, губы-вареники накачивают и ресницы наращивают? А маникюры как кинжалы самурая, это же полный треш и кринж. У меня такое ощущение, что нормальных среди них ни одной нет. Как школу окончили, так и понеслась.
-Правильно делаешь, что сторонишься их всех. Нормальные девчонки где-то в другой реальности существуют или уже заняты. А этих раскрашенных умоешь, потом пойдешь и повесишься.
-Может, не там мы ищем? – сказал Тёма.
-Я вот никого не ищу, они сами меня находят, – ответил Денис и выматерился.

***3
    Между тем наступил сентябрь, и начались занятия в универе. Тёма оказался в группе не единственным, кого можно было бы назвать субтильным, а еще его удивило, что девиц было так же немало, почти треть от всего состава группы. Слава богу, все они выглядели вполне нормальными, сдержанными в одежде, без яркой косметики и всякой аналогичной хрени. Впрочем, ни одна из них на вкус Тёмы не отличалась привлекательной внешностью.
    После вводной ознакомительной беседы для всего курса, прошли такие же ознакомительные лекции для каждого факультета. А потом консультант объявил сбор группы и выдал всем путеводители по зданию, а также расписание лекций и практических занятий.
    Кто-то из активистов на выходе из аудитории предложил устроить ознакомительную вечеринку и желающим раздали карточки с адресом и временем, а потом предложили внести себя в список, чтобы устроители не промахнулись с напитками и едой. Тёма еще ни разу не был на какой-нибудь питерской вписке, слышал о порядках и безбашенных вольностях на таких сборищах только от Дениса. Но сбор группы посчитал все-таки приемлемым мероприятием, потому что сам он познакомился бы с одногруппниками очень нескоро, хотя группа была стандартной по численности – всего 25 человек, но трое по каким-то причинам пока не появились на занятиях.
    Сбор проходил в каком-то клубе, в отдельном кабинете с караоке, столами и диванами вдоль стен. Заправлял всем самый активный студент, по возрасту явно старше остальных года на три, а то и на четыре. Глянув на Тёму, он сказал ему:
-Кроме пива ничего больше не пей. Тебе ведь еще 18-ти нет.      
    Конечно, знакомство на вписке с пивом и закусками показало лишь то, кто из поступивших студентов стремится к общению, кто претендует на лидерство, а кто просто плывёт по течению. Тёма понял с первого раза, что ни с кем из группы близко не сойдется, поэтому, невзирая на протесты уже подвыпивших устроителей, ушел намного раньше остальных. Он с самого начала на лекциях старался держаться особняком, не хотел отвлекаться. Так он привык и в школе учиться, но там все его знали, а здесь он сразу прослыл надменным гордецом, поскольку не стыдился обрывать болтовню тех, кто мешал ему слушать лектора. Общаться с кем-то, а тем более "дружить" в группе он не собирался с самого начала. В дружбе Тёма был ортодоксом и признавал только Денисова, с которым мог говорить обо всем откровенно и которому полностью доверял. У Денисова имелась куча знакомых и приятелей, а Тёма молчаливо и холодно отвергал всех пытавшихся наладить с ним хорошие дружеские отношения. Одна девчонка даже дала ему прозвище Ледяной принц, хотя на самом деле он во многом был наивным и неискушенным, но вел себя отстраненно и с достоинством. Денисов только диву давался, часто смеялся над ним, однако одобрял выбранную другом линию поведения.
    Утром в универе Тёма столкнулся нос к носу с ассистенткой, работавшей на кафедре "Автоматики и процессов управления" и делавшей объявления студентам о том, где будет проходить то или иное практическое занятие.
-Послушайте, студент Семёнов, у меня непредвиденное обстоятельство и мне нужно срочно ненадолго уйти, – сказала она почти на бегу, – Не могли бы вы передать группе, что практическое занятие пройдет после первой пары в 219 кабинете?
-Хорошо, – ответил Тёма и задержал на ней свой взгляд. Как он уже знал, ассистентка эта училась в аспирантуре, а на кафедре просто подрабатывала. Он не мог бы сказать, нравится ли она ему внешне. В группе ему точно никто из девиц не пришелся по вкусу, даже самые красивые. Все они казались ему либо жеманными, либо надменными. И то, и другое он считал признаком их глупости. Нагляделся в школе на внешне яркое оформление откровенных дур. В его группе учились вряд ли совсем уж дуры, слишком сложную они выбрали специализацию. Но, умные в учебе, эти создания бывают откровенно тупыми, когда дело касается обольщения самцов.               
    Через стеклянные двери он увидел, как ассистентка выбегает из здания, где ее уже ждал какой-то высокий парень. Тёму кольнуло то, что рядом с этим высоким взрослым парнем он явно смотрелся бы как недозрелый подросток. 
    После практики ассистентка дождалась Тёму на выходе из кабинета, отвела в сторону и сказала:
-Спасибо, вы меня очень выручили.   
-Мне это ничего не стоило, – равнодушно ответил Тёма. После того парня ему не хотелось с ней долго общаться.
-В благодарность за услугу могу довезти вас до дома, – не унималась ассистентка.
-Я живу рядом с университетом. Здесь недалеко.
-Хорошо. Тогда…
-Ничего не нужно.
-Но вам пришлось предупреждать каждого студента из группы.
-Ну и что? Ничего особенного.
-Вас, кажется, Артём зовут. А меня Лена. Надеюсь, что смогу вас отблагодарить.
-Скажите… недалеко от нас стояли еще три моих одногруппника. Почему вы попросили именно меня?
    Ассистентка улыбнулась:
-Вы очень наблюдательны. Отличное качество для будущего системного аналитика.

***4
    Об этом незначительном эпизоде Тёма все-таки рассказал Денису и даже показал ему ассистентку на тайком сделанном фото. Друг почесал репу:
-Ааа, она старше тебя лет на пять… Это с одной стороны хорошо, однако таких намного трудней бортануть, если не захочешь продолжения. Но ты уверен, что эта мамзель запала на тебя?
-Уверен. Зачем бы ей сообщать мне свое имя и настаивать на том, чтобы обязательно отблагодарить меня за какую-то несущественную просьбу? Единственное, что меня напрягло, это то, что на крыльце она общалась с каким-то высоким накаченным перцем.
-В твоих глазах любой среднего сложения парняга является качком. Тем слаще будет победа, не дрейфь. Однако я все же переживаю, ведь у тебя никакого опыта. Это я уже с 15 лет шарил по девкам.
-Я не собираюсь с ней спать, – уверенно заявил Тёма.
-А тогда на кой хрен она тебе сдалась? – удивился Денис, – Не вздумай влюбиться! Бабы – это зло и нужны только для секса.
-И влюбляться в нее я не собираюсь, – сказал Тёма, – Посмотрю, как она дальше поведет себя. Я тут осмотрелся, кроме нее у нас и глянуть-то не на кого. Ни одной более или менее симпотной нет.
-Вот и хорошо, не влюбляйся! Веди себя ровно и неприступно, девки от этого просто с ума сходят.
-Не думаю. Она слишком прошаренная, про мою наблюдательность упомянула. К тому же, может, на этом наши контакты и завершатся. Сам я точно ни одного движения к ней не сделаю. 
    Всю следующую неделю Тёма видел ассистентку, но только кивал ей в качестве приветствия и сразу же делал вид, что занят своими делами. Однако она не забыла о своем обещании отблагодарить его за помощь и, когда проходила рядом, быстро сунула ему в руку записку. В ней она назначила ему свидание в достаточно удаленном кафе. Тёма перечитал записку два раза и поймал себя на том, что несколько взволновался. Поэтому улучил момент и послал Денису голосовое сообщение.   
-Не дрейфь. Просто секи поляну и действуй по обстоятельствам,– ответил друг и отключился, потому что также сидел на занятиях. В этом году он оканчивал колледж, после которого ожидал призыва в армию.
    После лекций Тёма позвонил бабушке и предупредил, что задержится, а сам отправился искать указанный в записке адрес.
     Лена уже ждала его, вышла на крыльцо и махнула ему рукой. Когда они сели, она заказала два кофе и сэндвичи. Все по скромному.
-Артём, я просто не люблю оставаться в долгу, – сказала она.
Он пригубил кофе и надкусил сэндвич. Лена удивленно посмотрела на него.
-Меня дома бабушка ждет с обедом. Не хочу ее обижать, она всегда очень старается, – ответил он ей.               
-Понятно. Примерный внук. Извини, что задержала, бабушка наверно волнуется.
-Насколько я понял, вы не просто так все это устроили, – сказал Тёма и посмотрел ей в глаза.
Она не смутилась:
-Я уже говорила, что ты наблюдателен. Ладно, скажу честно, ты меня сразу заинтересовал. Не в смысле… У меня есть парень, поэтому не подумай ничего такого. Просто ты выделяешься изо всех в группе, мне захотелось пообщаться с тобой поближе.
-Даже придумать не могу, какие общие темы у нас могут быть?
-Просто расскажи о себе. Так ведь люди знакомятся. Но если не хочешь, не настаиваю. Твою анкету я прочла.      
-Тогда вы и так все обо мне знаете. Расскажите лучше о себе.
-Давай на "ты"? Мне 22 года, не такая уж я и старушка. Поступила на магистрат. Почему-то студенты считают меня аспиранткой, но я вряд ли стану поступать в аспирантуру. Фактически, я такая же, как и ты, студентка, просто старшекурсница, – улыбнулась она.
-Если начистоту, – сказал Тёма, глядя ей в глаза, – Не вполне понимаю, зачем я тебе?
-Я заметила, что ты держишься особняком ото всех.
-Ну и что? Меня пока никто из группы не заинтересовал.
-Надеюсь, ты не посчитал меня слишком назойливой. Прости, если что.
-Не за что прощать. Я пойду.
    Тёма быстро вышел и отправился домой. У него осталось чувство незавершенности, словно они сказали друг другу совсем не то, что хотели. Но он решил, что абсолютно правильно все сделал.
    Ни в каких мероприятиях группы он не участвовал, хотя многие его одногруппники продолжали близкое общение для знакомства, обедали вместе, устраивали посиделки в парке, ходили в караоке-клуб. Его тоже звали, но он отказывался. И на ассистентку больше не смотрел, просто здоровался и быстро проходил мимо. 

***5
    У Дениса начались тёрки-разборки с его последней пассией, которая возомнила, что он намекал ей на замужество. Поэтому он прятался от нее, даже из колледжа уходил чуть ли не по пожарной лестнице. Эта девица и до Тёмы добралась, кричала на него на кампусе, он едва сумел удрать от нее. Многие подумали, что это его бывшая девушка, похмыкали, плечами пожали и мимо прошли. Никто, конечно, ни о чем его не спрашивал, даже двое парней из группы, которые, несмотря на его нарочитую отстраненность от них, хорошо к нему относились.
    Неприглядную сцену видела и ассистентка, но Тёма решил, что это даже лучше, пусть думает, что он бессовестный ловелас. Хотя на ловеласа Тёма явно не тянул, потому что на фоне своих одногруппников парней внешне выглядел просто рослым старшеклассником. Хотя в этом имелся огромный плюс, умные и строгие на вид девушки, избравшие одну с ним специальность, не воспринимали его серьезно в плане отношений. По крайней мере, он хотел так думать. Пообщавшись со скандальной подружкой Дениса, Тёма сто раз поблагодарил себя за то, что ни с кем еще не спал. Он бы точно не выдержал вульгарных претензий от какой-нибудь из девиц. Несмотря на множество прочитанных материалов по данной теме, Тёма не понимал ни одну из девушек, окружавших его. Что у них в головах? Денис хотя бы имел двух двоюродных сестер, с которыми вместе рос. У Тёмы опыта такого близкого общения с девчонками не имелось. Школьное окружение не дало ему в этом плане почти ничего, хотя девчонки постоянно приставали к нему и даже бегали за ним, но в итоге предпочитали других пацанов. Один его одноклассник дружил с двумя девчонками и был с ними, что называется, не разлей вода, хотя поглядывал на третью, которая его игнорировала. Как дружить с этими глупыми и вздорными созданиями, у которых то настроение не то, то шлея под хвост куда-то нестись, Тёма не мог понять. Он и с пацанами особо не сближался. Фактически, кроме Дениса, у него не было не только друзей, но даже приятелей. Ни родители, ни бабушка даже не догадывались об этом. Их интересовали только его успехи в учебе. Они напротив очень напряглись бы, начни Тёма с кем-то общаться чаще, чем с Денисовым, которого они давно знали. Валёк был сыном подруги Тёминой мамы. И обе женщины считали 17-18 лет слишком ранним возрастом для близкого общения с девочками. Знали бы они о разгульной жизни Дениса, их бы точно удар хватанул.
    Между тем Денисов заявил, что хочет закончить все свои романы перед армией. Его держала только привычка получать секс хотя бы три раза в неделю. Но все его попытки найти партнершу, которая бы после первого же пересыпа не претендовала на что-то большее, ни разу не удались. К старшим по возрасту девушкам он опасался подкатывать, потому что слишком боялся вляпаться в историю с залётами или чем-то похуже. Ему разбивали бровь и губу, однажды даже ножом пырнули, но неглубоко. Так что Денисов в свои 18 лет был уже опытным пацаном. Тёма не знал, как бы повел себя, если бы его кто-то ударил, но в тренажерном зале боксировал с Денисовым, который учил его защищаться.
-Никогда не дрейфь, даже слабосильная девчонка может дать отпор, если ударит в болевую точку противнику, например, в солнечное сплетение, или еще хуже – коленом в пах. Так что ограждай эти зоны и всегда будь начеку. Я видел однажды, как бабушка с сумками шандарахнула своей тростью хулигана промеж ног. Он пытался у нее мобильник отнять.
-И чем дело закончилось? – спросил заинтересованно Тёма.
-Все при ней осталось, а хулиган загнулся и еле ноги унёс. Поэтому делай выводы. Но главное правило, когда на тебя напасть хотят – не пасовать! Не такой уж ты слабак, нечего себя принижать.
    Денисов после разрыва своих последних краткосрочных отношений, от которых уже на второй день захотел избавиться, все же испытывал абстинентный синдром. Тёма не мог такого понять.
-Ты радоваться должен, что освободился, – говорил он другу.    
-Да, должен. Но почему-то не радуюсь. Заноза какая-то в сердце.
-Почему?
-Не знаю. Никто еще за меня так не дрался как Ирка.
-Она вела себя вульгарно.
-Ты не понимаешь… Когда наплевать на приличия и на мнение окружающих…
-Что?
-Это дорого стоит.
-Ты что, любишь ее?
-Нет! О чем ты. Но… почему-то мне пусто без нее.
-Ты же хотел освободиться перед армией? Разве нет?
-Тёма, я и сам ничего не понимаю. Всегда легко бросал своих бывших. Но с ней был дольше, чем с другими. Целых три месяца.
-И что?
-Не знаю. Привык, наверно, к ней.
-Не понимаю и не одобряю. Глупая она и вздорная. И не особо красивая.
-Это да. Вечно взъерошенная какая-то и косметикой не пользуется. Я с ней для смеха замутил, а потом пошло-поехало. Страстная она очень. Смотри, не влипни, как я. Бывают такие зажигалки, внешне ничего особенного, а в постели – просто огонь.
-Не знаю и знать не хочу! Так что точно не влипну. Денис, забудь ее! – воскликнул Тёма.
-Я и сам хочу, – ответил его друг.

***6
    Первый раз с Иркой Денис переспал в палатке. Они тогда с группой из колледжа ездили на пикник в Солнечное. Ночевать остались только три пары, остальные, не вполне напившись, отправились продолжать в Город. Ирка была еще той безбашенной походницей. Все умела – и костер развести с одной спички, и палатку с дугами в одиночку поставить, и чумовой вкусноты обед на костре забубенить. Все просто офигели, когда она приготовила блюдо под названием Хорциани, для которого привезла мясо, баклажаны, вешенку, картошку, помидоры, зелень и даже аджику, специи и соус Сацебели. Народ как обычно планировал только шашлыки под пиво, но Хорциани всех покорило, даже самых привередливых маникюрных девиц. А Денис только ухмылялся и занимался привезенными дровами для костра, а также углем и шашлыками. Всё это он никому не доверял.
    Поскольку он привез четверых в машине отца, то пил только пиво, в отличие от других парней, которым предстояло также утром сесть за руль. А Ирка, пока готовила, а потом мыла в заливе котелки, осталась без места в палатке. Он взял ее к себе в альпинистскую одноместку, потому что спать в машине было жарко.
    Как Денис ни заманивал, Тёма никогда с ним в такие походы не ездил. Ему не нравилось общение у костра и ночные шуршания парочек по палаткам. А еще Тёме не нравилась Ирка, и он очень радовался тому, что друг порвал с ней. По крайней мере, на Новый год они, как и два года до этого, вдвоем уехали в Зеленогорск на базу отдыха "Прибой" кататься на лыжах и провели там неделю. Об Ирке они уже давненько не говорили. Сейчас Тёма лишь спросил Дениса:
-Ну что там твоя липучка?
-Ирка? Да вроде отлипла от меня. Я пока зачеты сдавал, ее почти не видел, только издалека с девчонками. Живу и радуюсь. Наконец-то свобода.
    У Тёмы также накануне праздников в универе стояла горячая пора. Он даже представить не мог, как это парни умудряются учиться и при этом своих подружек ублажать. В группе у них таких было трое. Он иногда украдкой поглядывал то на одного, то на другого, пытаясь их понять. Но, по сведениям из интернета психологи утверждали, что сексуальное влечение у молодых парней иногда во много раз превышает голод, усталость и страх. Некоторые подростки, так сказать, возбуждаются на все, что движется. Наверно, эти трое оказались именно такими голодными самцами, хотя выглядели вполне нормальными и далеко неглупыми студентами. Но внешность обманчива. Денис ведь тоже ему рассказывал, что у него пару раз башню сносило, он ни о какой учебе думать не мог, похудел даже. Правда, это быстро прошло, поскольку обе его пассии, хоть и выглядели отпадно, оказались обычными подстилками.
    Новогодние каникулы закончились, и снова началась рутинная учеба – лекции, практические занятия, работа над рефератами. Даже ассистентка куда-то пропала. Тёма иногда вспоминал о ней, но тут же вновь забывал. Ему исполнилось 18, и он проходил учебу в автошколе и готовился сдать на права, поэтому ни на что другое времени у него не хватало. Два одногруппника иногда приглашали его посидеть в кафе, выпить кофе или даже отметить день рождения. Это было то самое кафе, где он общался с Леной. Там он и увидел ее с высоким взрослым парнем, который галантно отодвигал для нее стул, а потом они сделали заказ и о чем-то увлеченно говорили. Странно, но Тёму так и тянуло посмотреть в ее сторону. Она тоже его увидела, но сделала вид, что не заметила. Однако потом встала и подошла к нему:
-Здравствуй, Артём. Как твои дела? Давно не видела тебя.
Этот жест польстил его самолюбию. Он для приличия тоже встал и поздоровался, ответил, что дела у него хорошо. Спросил, как учеба в магистратуре.
-Труднее, чем я предполагала, – сказала Лена, – Почти совсем ни на что другое не остается времени. Я ведь живу далековато, сорок минут добираться до университета. Хотела тебе позвонить, а потом вспомнила, что ты фактически оборвал наше общение. Даже думала, что чем-то обидела тебя.
-Ничем ты меня не обижала, – буркнул Тёма.               
-Вот опять, – улыбнулась она, – Напрягаю? Прости. Пойду, а то меня мой товарищ ждет.
-Товарищ? – переспросил Тёма и осёкся. Лена внимательно взглянула на него, но промолчала и пошла к столику, где ее ждал тот самый "товарищ".
    До конца дня Тёма все думал об этом эпизоде и вдруг понял, что ревнует. Она же хотела мне позвонить, так почему не позвонила? А теперь еще этот "товарищ". Рядом с ним Тёма ощущал себя ущербным подростком.
    Промучившись весь вечер, он не выдержал и позвонил ей:
-Давай встретимся, – сказал он, злясь на себя за то, что настолько неуклюж.
-А как же твоя девушка? Та, что так кричала на тебя.
Тёма опешил, а потом вспомнил сцену с Иркой.
-Это девушка моего друга.
-И ты ни с кем не встречаешься?
-Нет. Так что насчет того, чтобы встретиться? Или твой товарищ будет против?
Лена засмеялась:
-Ого, ты ревнуешь? Не ожидала. Думала, что ты всё еще…
-Не дорос?
-Не дозрел, так будет вернее.
-Я честно скажу, не хочу видеть тебя с ним.
-Понятно. Завтра после 16-ти в том же кафе. Устроит?
-Да, – ответил Тёма.
-И это всё? Мда уж, – усмехнулась Лена, – Ладно, разберемся. До завтра.
-Пришли мне свое фото, – торопливо сказал он, но она уже отключилась, однако через минуту фото прислала, чем потешила его самолюбие.    

***7
    В кафе они так и не попали. Лена встретила его на выходе из здания университета, сказала, что есть идея получше, и повела за собой. Квартира, куда они пришли, оказалась в доме, соседнем с бабушкиным, где Тёма сейчас жил.
    Когда они вошли, он сразу понял, что кроме них в квартире никого нет, поэтому впервые в своей жизни сделал то, о чем мечтал всю ночь накануне. Обнял и поцеловал ассистентку. Все оказалось проще и труднее, чем в его фантазиях, потому что его тут же накрыло неуправляемое желание, он путался в предметах одежды и нервничал до дрожи.
-Я была уверена, что ты девственник, но ошиблась,– произнесла Лена первые слова после их секса.
-Ты не ошибалась,– честно ответил Тёма и снова начал ее целовать. Только через час он спросил:
-А что это за квартира?
-Съёмная. Помнишь моего товарища?
-Так ты с ним тут?... – Тёма чуть не задохнулся.
-Нет, ничего такого. Я просто попросила у него ключи на день. Он пишет диссертацию и на неделе ночует здесь, чтобы не ездить далеко домой. Мне такое не потянуть, слишком дорого.
-Ты тоже здесь ночуешь? – ревниво спросил Тёма.
-Нет. Можешь сам убедиться, здесь нет моих вещей. Лёша просто друг еще с гимназии. У нас с ним ничего нет, так что не ревнуй.
-Не верю я в дружбу между мужчиной и женщиной.
-У него есть девушка. А у меня… теперь есть ты. Или нет?
-Или да! – уверенно ответил Тёма.               
-Я сразу в тебя влюбилась, и мне было больно, когда ты перестал меня замечать.
-Я не перестал. Просто не верил тебе и себе. Мой лучший друг меняет подружек чуть ли не каждую неделю, а я вот такой тормоз.
-И ты никогда ни с кем не встречался?
-Нет. Я ведь уже говорил тебе.
-Не говорил. Ты странный, необычный. Такие, как ты, сейчас большая редкость.
-Поэтому ты в меня влюбилась?
-Не поэтому. Просто почувствовала, что с тобой мне будет хорошо.
-Понятно. Я читал о таком.
-Все-таки ты недоросль. Но это меня и привлекает в тебе.
-У тебя было много парней?
-В 18 лет я влюбилась в мужчину. В преподавателя… Все завершилось очень быстро, он боялся за свою репутацию. С возрастом мужчины становятся практичными.
-Имей в виду, я тоже очень практичный.
-Уже поняла. Но твоя практичность, как бы это сказать… Ты слишком порядочный, по-детски.
-Хочешь сказать, наивный?
-Скорее, неискушенный. Никогда не думала, что в 23 года меня будет привлекать неопытный молодой мальчик. Это потому, что я рано повзрослела. Тот учитель…он повлиял на это. 
    Денис довольно хмыкал, слушая рассказ Тёмы о его встрече с Леной на квартире.
-Я знал, что у тебя все получится. Ты давно созрел, – сказал он Тёме.
-Но теперь у меня все время как-то неспокойно на душе. У тебя так же было? – спрашивал тот.
-Пройдет. Гормоны рвутся в бой. И беспокойство твое – это просто ревность. Но разве есть повод?
-Она уверяла, что поводов нет. Тот ее "товарищ"… сказала, что он просто друг еще с гимназии. И у него якобы есть девушка.
-Доверяй, но проверяй. Хотя, если у тебя все это несерьезно и ненадолго, забей на ревность.          
-Я пока ничего не знаю. Даже не понимаю, влюблен я в нее или нет.
-Ну и забей думать. Само все образуется. Я никогда не парюсь над такими вопросами.
-А что твоя Ирка?
-Ирка… да, проблема. Даже не знаю, что делать. На звонки не отвечает, подружки ее говорят, что она ни с кем не общается, молчит целыми днями, досрочно сдала зачеты, ни в какие компании не ходит. 
-Ты же хотел с ней порвать?
-Хотел. Но как-то скучаю я по ней. Смс писал несколько раз. Не отвечает.
-Ну, значит, и всё на этом.
-Наверно.
    Между тем началась экзаменационная сессия. Часто встречаться с Леной у Тёмы теперь не получалось, он нервничал, потому что, раз попробовав, уже не мог сдерживать своих желаний. Один раз она на свое имя сняла номер в мини-отеле на три часа. Однако ему казалось, что все у них происходит неправильно. Ведь получалось, что он фактически только использовал ее для удовлетворения своих физиологических потребностей. А ухаживать за ней по-настоящему, дарить подарочки, водить в кино, гулять, он сейчас не мог из-за сильной занятости. Его успокаивало только то, что она сама хотела физической близости с ним. И как-то это совсем не было похоже на любовь.
    Тёма получил права и для опыта практического вождения теперь часто ездил домой к родителям. Хотя уже стал отвыкать от них и от квартиры, в которой вырос. Мать сразу заметила в нем перемены, но он перестал быть с ней откровенным. Сказал только, что встречается с девушкой немного старше. Он не уточнил, что Лена старше его на 5 лет, а мать не спросила.

***8
    Денисов хорошо защитился и получил диплом колледжа. Но работу не искал, ждал повестку из военкомата. А пока наконец-то дозвонился до Ирки и каким-то образом сумел уговорить ее встретиться. Тёма скептически воспринял это, но помалкивал. А Ирка неожиданно за то время, пока оба друга не видели ее, преобразилась и стала выглядеть очень даже привлекательно. Но это заметил только Тёма, Денис ничего не видел, он воспринимал ее, как и раньше, потому что сильно хотел секса с ней. Все его планы избавиться от любых отношений перед армией рухнули, Ирка закружила его так, что он вздохнуть не мог.
    Тёма не сравнивал с ней Лену, но иногда прикидывал, может ли Лена быть такой же страстной и неугомонной, как Ирка. Сейчас ему бы это понравилось. Но на людях она оставалась сдержанной и вела себя очень прилично, никогда не проявляла никакой вольности, даже за руку его не брала. Поэтому Тёма все время прикидывал, любовь у них или нет, однако не приходил ни к какому выводу. Особенно разница между Иркой и Леной бросалась в глаза, когда они встречались парами и ездили на залив. Однако сами девушки быстро нашли общий язык и даже смеялись и секретничали друг с другом. И хотя Ирка была младше Лены так же, как и её ровесники, Тёма с Денисом, это почти не ощущалось. Лена вела себя с ними просто, без особых церемоний.
    Тёма настоял, и Лена почти перестала видеться со своим другом Лёшей, хотя они все еще пользовались квартирой, которую он снимал. Однако справиться со своей ревностью Тёма пока был не в силах.
    Летом все четверо они полетели в Геленджик, где провели две недели и радовались жизни как никогда раньше. Вот где Тёма стал целоваться с Леной даже при людях и чувствовал себя счастливым. Оказывается, ему не хватало этого, хотя он никогда не был открытым человеком. Но свободно проявлять свои чувства и радость жизни оказалось необходимым. Ведь ему исполнилось всего 18 лет. С удивлением он замечал, что все больше сближается со своей девушкой и уже не может без нее. И Лена не скрывала, что ей очень с ним хорошо. Все они много смеялись, купались в море и поедали всякую всячину, продаваемую в Геленджике на каждом углу.
    Вернувшись в Питер, они так же продолжили свои поездки на залив, пока однажды у костерка Денис, обнимая Ирку со спины, не сказал, что они решили расписаться. Для Тёмы это прозвучало как гром среди ясного неба. И, конечно, Лена сразу заметила, что он стал уводить от нее взгляд. Утром, когда они проснулись, Лены не оказалось в палатке. Ирка поискала ее у туалетов и не нашла. А Тёма увидел, что вещи Лены исчезли. Он позвонил ей, но она не ответила. Прислала только смс: "Давай расстанемся".
    Денис пытался успокаивать Тёму, а потом сказал:
-Понимаешь, это нам с тобой по 18 лет и жениться вроде как рано. И Ирке тоже рано, но мы все равно с ней решили. А Лене уже 23. Вот она и расстроилась. Наверно нагляделась на пары, которые по пять-семь лет встречаются, но так и не женятся. 
-И что мне делать? – в отчаянье спросил Тёма.
-Не знаю я, ничего не знаю, – обреченно ответил Денис, – Если бы не Ирка, я ни в жизнь так рано не решился бы. Но не могу ее потерять, она мне необходима.               
    Провожать Дениса на поезд Тёма пришел один, без Лены. Ирка не отлипала от своего новоиспеченного мужа и даже оттесняла от него свекруху. Та, как близкая подруга Тёминой матери, спросила его:
-А ты что же один? Вроде с девушкой встречался. Нашего-то вон какое торнадо закрутило,– засмеялась она, глядя на Ирку. Тёма ничего не ответил. Лена все это время не отвечала на его звонки.
    Прошел сентябрь, потом октябрь. Тёма больше ни разу не видел Лену. На душе у него словно камень лежал. Ни на кого из девиц он даже смотреть не хотел. В конце ноября он все же окольными путями узнал ее домашний адрес, купил букет роз и перстень, все как положено, и приехал к ней. Они расписались накануне Нового года. А Денис по видео звонку, смеясь, поздравлял его:
-Ничего, ничего, судьба у нас с тобой такая. Просто твоё торнадо чуток задержалось.

                ***   
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2025 
               

6. Оттепель

***1

    Седова все называли Седой, потому что ранняя седина стала появляться у него уже в 15 лет, а к 35 годам он уже полностью поседел. Тёмными у него остались только брови и волосы кое-где на теле, например, в подмышках. Ему было все равно, он даже не думал обращаться к медикам за решением этой проблемы, да и проблемой свою седину не считал, поскольку так же рано поседели его отец, дед и прадед. Не зря они носили фамилию Седовы.
    Странная это была седина, поскольку с виду она нисколько не старила Седова, напротив, придавала ему изысканный шарм и утонченность, особенно когда он коротко стригся у барбера и надевал строгий европейский костюм. Вдобавок к этому Седой любил дорогой элитный парфюм с древесно-цитрусовыми нотами. Но сейчас одежда "на выход" висела на плечиках в шкафу в чехле от пыли, а парфюмом давным-давно никто не пользовался. Дорогущий флакон стоял в спальне лишь слегка початый, а сам Седой оброс, был небрит, нечесан, и дышал перегаром, одетый в какие-то немыслимые хламиды из тонкой джутовой мешковины. Еду ему привозили курьеры, а больше он уже месяц никого к себе не пускал, даже родителей и сестру. Они оставляли ему сумки с едой под дверью.
    Причин его депрессии никто из родных не знал, потому что первое время он просто стал напиваться каждый вечер, но в остальном продолжал жить как прежде – ходил на работу, отвечал на звонки, обедал в ресторане напротив своего офиса. А сейчас в его кабинете сидел заместитель, которого в отсутствии Седова разрывали на части и который даже похудел за это время.
   Сестра выследила брата поздно вечером, когда он выносил мусор. Сняла его на мобильник в свете фонаря на площадке с мусорными баками, пока он разговаривал с коммунальщиком и гладил его пса. Седой любил всякую живность. Коммунальщик носил фирменную куртку с нашивкой на спине "Агент чистоты", то есть попросту был мусорщиком, причем, выходцем, то ли  из Узбекистана, то ли из Таджикистана, и плохо говорил по-русски. А Седой всегда питал какую-то непонятную слабость к выходцам из Средней Азии, таким, как киргизы, узбеки и таджики, и особо к представителям Восточной Азии – к китайцам, корейцам и японцам. Он и в вузе учился на этнографа, ездил в экспедиции по регионам, изучал языки избранных азиатских этносов. Его считали полиглотом.
    Но общение Седого с мусорщиком не объясняло того, что могло произойти, и почему Седой впал в депрессию и ограничил общение до нуля даже с родными.
    Раньше, после магистратуры, он работал в международном агентстве консультантом в области межкультурного взаимодействия по организации гуманитарной помощи. Его очень быстро повысили до эксперта, но уже через год он создал свое агентство и стал на коммерческой основе консультировать компании, связанные с туризмом и гостиничным бизнесом, а также разрабатывал для них культурные программы для привлечения потока туристов. Брался он и за социальные проекты помощи в адаптации разных этнических групп из бывших республик СССР, формирующихся в России в сфере обслуживания. Пару раз даже помогал в разрешении межэтнических конфликтов, выступая переводчиком и переговорщиком.
    Но основной доход приносили агентству Седого разработки стратегий для бизнеса в работе с многонациональными командами и рынками. Без него сразу три проекта затормозились, а потом и вовсе заморозились на продолжительное время. Пришлось даже вернуть ранее полученные авансы.
    Сестра Седого пыталась связываться с друзьями брата, но никто ничего не знал. Все только пожимали плечами. Она уже объездила человек 12 из его близкого окружения, а теперь нашла бывшего дружка еще по гимназии. И Федька ей сказал:
-Смотри, никому не трепли, даже родителям. Бросила его злобная Аюка. Уехала в свою Японию.
-Аюка? Кто это? – удивилась Лера, потому что никогда не слышала о том, что у брата была девушка.
-Не Аюка, это я ее так обзываю. Ее настоящее имя Аю. Они не встречались, просто…
-Что?
-Ну… как бы тебе объяснить. Нет, не могу. Я и так много тебе сказал. Не было у них ничего. Но депрессия Серёгина именно из-за неё и её отъезда. Бросила всё на полпути и отчалила, злючка японская. 
-Какой-то совместный проект?
-Лера, не знаю я ничего. Что знал, сказал. Но на самом деле, ему лечиться давно пора.
-Серёжа болен?
-Ну не так чтобы уж сразу болен. Хотя да, болен, причем, на всю голову! Он убьёт меня, если узнает, что я тебе все это выдал. Кинул мне деньги, помог визу оформить и гонит в Токио. А я пока не могу! У моей матери проблемы, к операции ее готовят.
-Федя, но это все законно? Он никуда не вляпался?
-Нет. Просто влюбился. Хотя это почти одно и то же.         
-Ты же сказал, что она злюка?
-А ты добрюка? Любому мозг вынесешь. Какие же вы, девки, настырные и напористые. Никакой у вас деликатности с нашим братом. А Серёга… у него ведь тонкая душевная организация. Он птичек всяких любит, кошечек… собачек…
-Что их связывает? Бизнес?
-Я тебе всё сказал, больше ничего не могу! – выкрикнул Федька.

***2
    Лера, подумав на досуге, решила потрясти заместителя своего брата и узнать все про эту Аю. Но заместитель округлил от удивления глаза:
-Первый раз слышу. Японка? Никогда не видел и не имею понятия, кто это.
Но, когда Лера перед уходом зашла в туалет, а потом вышла, уборщица поманила ее к себе в каморку и сказала:
-Была, была японка. Приходила, когда уже все разбежались и начальник один был.
-И как они вели себя? Что говорили?
-Да кто ж их знает, я по-японски не понимаю. Только видела, что он обнять ее хотел, но она его руку отвела в сторону. А потом и ушла. Он еще долго сидел. И после этого больше на работу не приходил. Даже зарплату мне заместитель начислял и переводил. Сто раз переспросил, как и куда. И про премию чуть не забыл, если бы я не напомнила.
-А как они говорили? Ругались?
-По тону можно было бы подумать, что она ему в чем-то отказала. Вот он и расстроился.
    Лера поблагодарила женщину, а дома написала брату в сети: "Опомнись! Когда это ты из-за женщин страдал? Пьешь, о личной гигиене забыл, с мусорщиками общаешься. Неужели хоть одна баба стоит того, чтобы так опуститься всего за месяц?"
Конечно, он не ответил. Да и прочел лишь через двое суток. А дед Леры и Сергея съездил на птичий рынок, купил медно-рыжего котёнка абиссинской породы и в коробке с матрасиком и мисочкой воды оставил под дверью, позвонил, подождал и вышел во двор. Посидел на детской площадке, погулял немного вдоль дома туда-сюда, потом снова поднялся, но коробки уже не было.
-Вот и хорошо, – произнес себе под нос Петр Иванович и с улыбкой отправился домой.
    Пока он ехал в метро, всё думал о внуке, а когда вышел и потихоньку заковылял к дому, вдруг пришла эсэмэска, из которой он понял, что Сергей перевел ему 50 тысяч, как раз столько, сколько дед заплатил за котёнка редкой породы. Он набрал заветный номер на мобильнике, но внук не ответил.
-Ну, хотя бы будет не совсем один в квартире, – сказал сам себе Петр Иванович. 
    А Седой заказал корм для котят, плошку для воды, плошку для корма и кошачий туалет с наполнителем. Все это ему привезли в течение двух часов, а пока он напоил котенка подогретым молоком и ушастый рыжик уснул у него на груди. Иногда он приоткрывал глазки и поглядывал на экран планшета, на котором Седой смотрел кинофильм. Котёнок был не совсем уж маленький, а подращённый и уже сейчас имел насыщенный медно-красный цвет шерсти. Такой окрас назывался соррель. Когда-то, в детстве Седова, его бабушка держала абиссинских кота и кошку с родословными и отличными внешними данными, а их приплод продавала. Покупатели и тогда не скупились, потому что найти породистого абиссинца было очень трудно. Именно поэтому дед купил ему этого котенка. В коробке лежали документы на зверёныша, по которым его звали Альберт Солнечный. Седой усмехнулся и сказал:
-Нечего барствовать, будешь Рыжий по фамилии Соррель.      
Котенок при этом приподнялся и провел лапой по небритой щетине Седого.
-Значит, договорились, – буркнул Седой, скинул котенка на постель, а сам встал, пересел на диван и включил телевизор, чтобы посмотреть новости.
    Он не хотел думать об Аю, но постоянно думал, ведь она пока так и не сообщила ему, какое решение приняла. А без этого Седой не мог работать и общаться с кем-то, однако готовился к худшему варианту. Аю не хотела жить в России, а Седой не представлял своей жизни в Японии. Хотя оба знали и русский и японский языки. Аю проработала 3 года в японском Генеральном консульстве на Миллионной улице, а Седова всегда хвалили за произношение и глубокое понимание японского менталитета. Аю просто легко давались языки, она была молода и легкомысленна. Седой понимал, что вряд ли из-за него она вернется. Зачем ей, утонченной японской красавице и умнице, русский мужик старше на 10 лет.
    Аю первая позвонила ему тогда, после совместной работы на международном форуме и сама предложила встретиться. Она брала на работе двухчасовой перерыв, и они ходили в Эрмитаж, гуляли по набережной Мойки и в Летнем саду, а потом он провожал ее опять в консульство. Через неделю он привез ее на выходные к себе домой.      
    Рыжий Соррель очень напоминал Сергею Аю. И как это дед так точно угадал с покупкой зверёныша? Кот был ласкучий, но наглый и даже порой злобный. Вполне спокойно мог отлупить Седова лапой по мордам. Седой смеялся, хотя у него ком в горле застревал, потому что ему сразу на ум приходила его своенравная возлюбленная. После многочисленных любовных связей он знал, что никто не сможет её заменить.

***3
    Аю вернулась из России домой сама не своя, но старалась не показывать это матери. Отец целыми днями проводил на работе в своей компании, поэтому видел дочь только вечером, спросил, почему она хочет уволиться из консульства. На это она ответила ему:
-Устала от жизни в России.
-Ты для этого столько лет потратила на изучение русского языка и российской истории, а теперь устала?
-Да. Мне нравится Петербург, нравится моя работа, нравятся люди, но некоторые… русские мужчины такие чурбаны. Никакой тонкости в обращении.
-И это всё? Мужчины любых национальностей в ваших женских глазах чурбаны. У тебя с кем-то там был роман?
-Папа, я не хочу туда возвращаться!
-Твой отпуск закончится и вернись.
-Возьми меня в свою компанию!
-Нет!
    Она знала, что его не уломать. Именно от него она взяла многие черты характера и иногда проявляла вполне мужское упорство и жесткость в общении с людьми, несмотря на соблюдение внешних приличий и японскую притворную услужливость перед клиентами.
    Матери она рассказала, что познакомилась с одним этнографом, специализирующимся на азиатах.
-У него своя консультационная фирма, ему 35 лет, отлично говорит по-японски и хорошо знает нашу культуру.
-Сколько парней здесь тебя обхаживали, молодые, обеспеченные. Зачем тебе этот русский? На десять лет старше тебя. Отец будет очень недоволен.
-Мама, я не вернусь к нему, пока он сам за мой не приедет, не думай, но и отца не послушаю, если встретила того, кого полюбила.
    Мать смотрела на нее с сомнением. Россию она представляла плохо, хотя много видела по телевизору, где все ругали эту огромную страну. Однако жившие в Японии русские, которых она знала, ей нравились. Это были успешные бизнесмены, сотрудничавшие с ее мужем. Она в основном, общалась с их женами. Но все они, и мужчины, и женщины, старались быть вежливыми, в ином случае добиться успеха в чужой стране никогда бы не смогли.
    Несмотря на испортившиеся отношения между странами из-за международного положения, консульства продолжали работать и связи бизнеса оставались в силе. Даже ушедшие из России фирмы ведущих брендов с надеждой ждали, когда можно будет вернуться на этот необъятный рынок, который тут же оккупировали вездесущие китайцы. Отец Аю один из немногих не порвал своих бизнес-связей с российскими предпринимателями, просто стал более изощрённо лавировать. Его бизнес почти не пострадал и понес лишь незначительные убытки из-за ограничений и препон, наложенных на Россию. Аю ему очень пригодилась бы в компании, однако он хотел, чтобы она пока "варилась" в живой российской действительности, чтобы он мог держать руку на пульсе и быстро реагировать на все изменения в настроениях потребительского рынка, который сейчас и так упал почти до нуля. Остались только совместные разработки в айти-сфере и сырьевые контракты. Однако он очень надеялся на возобновление поставок в Россию японской бытовой техники, автомобилей, электроники и одежды. Русские партнеры подсказывали ему обходные пути через третьи страны, и он не мог не признать гибкости их подходов к возникавшим проблемам. Западные санкции лишь во много раз обострили смекалку русских и подтолкнули их развивать у себя в России многие производства в плане импортозамещения. Хотя, конечно, настоящие японские бренды производителей электроники и автопрома не могли превзойти не только россияне, но и многие другие страны. Отец Аю работал как раз в сфере рекламы и сбыта этих товаров на международных торговых площадках. 
    Возвращение дочери и ее настроение отцу совсем не понравились. После учебы в Штатах семь лет назад она так же вернулась домой в полном раздрае, но тогда он списал это на ее юный возраст. После этого она пять лет училась в России и приезжала домой только на каникулы. И Россия ей всегда очень нравилась. Сейчас, видно, что-то произошло. Отец не сомневался, что ее приезд как-то связан с мужчиной, хотя он всегда учил ее не поддаваться влиянию кого бы то ни было, и планировал ее замужество только с японцем.       

***4
    Спокойней всех к депрессии и затворничеству Седого относился его отец. Он слушал причитания жены и рассказ дочери, но молчал. А когда они наседали на него, требуя, чтобы он предпринял хоть что-то, Виталий Алексеевич отвечал:
-Он взрослый мужик, сам разберется.
-А вдруг он навредит своему здоровью или вообще порешит себя? Об этом ты не думаешь? Он месяц уже живет в одиночестве, и полностью впал в асоциалку. И это твой сын! Как ты можешь быть таким равнодушным.
-Ты выяснила причину? – спросил он у дочери.
-Его друг сказал, что это из-за девушки. Она якобы бросила Серёжу и уехала.
-Позвони ей и поговори.
-Не могу! Она уехала в Японию! Российский номер не отвечает, сразу идёт сброс. И узнать ни я, ни Федька, ничего не можем.
-А что его заместитель?
-Он уверяет, что вообще ничего не знает ни о какой японке.
-Она японка? И что она делала в России?
-Работала в Генеральном консульстве Японии на Миллионной улице. А там, сам понимаешь, мне не то, что никто не ответил, со мной даже разговаривать не стали. Выдали формуляры-заявления на выбор – получение туристической визы, временный вид на жительство и т.п., и закрыли на стеклянном барьере жалюзи. Ты ведь можешь узнать о ней хоть что-то? Зовут Аю. Это все, что известно. Ааа, кажется, Федька упомянул, что она училась в Питере, поэтому хорошо русский знает. У ее отца в Японии свой бизнес, но Федька не уверен.
-Если я узнаю ее контакты, это тебе поможет? – невозмутимо спросил отец.
-Я позвоню ей или пошлю сообщение о том, что Серёжа без нее погибает. Не может же она остаться равнодушной?!
-А если она не ответит?
-Ну, тогда… не знаю.
-Дед ему котенка купил. Думаю, этого пока достаточно.
-Папа! Как ты можешь такое говорить?!
-Хорошо, я попытаюсь выяснить ее контакты. Что это даст?
-Она наверняка не знает о том, что сейчас происходит с Серёжей. Я хочу сообщить ей это. Если они встречались, она не сможет остаться безучастной.
-А если может? Японский менталитет значительно отличается от нашего.
-Однако все мы люди! Она пять лет прожила в Питере!
    На этом разговор закончился. Лера ушла к себе в комнату, а отец принялся за свой ужин. Жене он сказал:
-Не волнуйся, все будет хорошо. Мужику иногда просто необходимо все переосмыслить в своей жизни. Ему уже 35, самый обычный кризис среднего возраста. Мы такое тоже с тобой проходили.
-Не помню. У нас двое детей, лично у меня никаких кризисов отродясь не бывало.
    Через три дня отец сообщил дочери контактные данные Аю. Лера даже не пыталась ей звонить, просто послала смс о том, в каком положении находится Седой. Ответа не последовало, хотя статус смс изменился на "прочитано".
    Между тем Рыжий Соррель делал своё дело. Седой приобрел на Озоне поводок для кошек и выводил теперь своего зверя на прогулку. Так он хотя бы и сам дышал свежим воздухом после стольких дней сидения дома. Ведь он даже окна на лоджии не открывал. А теперь в квартире часто гуляли сквозняки от проветривания, и запахи перегара постепенно исчезли. Потому что от безделья Седой перемыл не только всю посуду, но и полы, окна и кафель в санузле и ванной. Кот быстро обнаглел и почти помыкал своим новым хозяином, который блаженно закрывал глаза, обнимая его перед сном. И даже несколько раз в забытьи называл его Аю.          
    Однако положение вещей почти не изменилось. Седой пока не собирался возвращаться на работу и давал указания своему заму только по телефону. К себе домой он по-прежнему никого не пускал и на звонки не отвечал. Впрочем, звонить ему пыталась только сестра. Мать не решалась, а отец не хотел. Лучший друг Федька все подробно писал ему в Контакте, они и раньше созванивались очень редко, только по срочным вопросам.
    Федька переживал за друга, но лезть к нему сейчас даже не пробовал, зная характер Седого. Они понимали друг друга с полуслова во всем, кроме отношений с противоположным полом. Федька собрался жениться после трех лет отношений, а Седой давно заявил, что никогда не женится. Федька был уверен, что Аю именно поэтому его так резко бросила. Такими красотками, как она, не пренебрегают.
    Федька работал в юридической компании и звался Фёдором Константиновичем. Он часто консультировал клиентов фирмы Седого, и тот прилично платил ему за это. Но их старая дружба держалась вовсе не на деньгах. С юности каждый из них мог приползти к другу в любом состоянии и всё о себе рассказать. С возрастом они оба стали более сдержанными, хотя Федор так и остался для Седого безалаберным Федькой. Однако теперь сугубо личными делами они почти не делились друг с другом, общались преимущественно только по рабочим вопросам. Даже пили вместе очень редко. И конечно Федька знал, что ломиться сейчас к другу не просто бесполезно, а очень нежелательно. Он вполне понимал Седого, потому что и сам много натерпелся от красивых баб, хотя фактически почти ничего не знал об отношениях друга с Аю, видел ее только на фото в сети и однажды, разговаривая с другом по телефону, услышал, как она что-то резко сказала Седому по-японски. Вот тогда он и подумал: "Что за злющая онна-бугэйся*?"

Примечание:
* Онна-бугэйся – женщина, принадлежащая к сословию самураев в феодальной Японии и обучившаяся навыкам  владения оружием.               

***5
    Лера ждала, потому что, несмотря ни на что, очень надеялась на незнакомую ей 25-летнюю злобную Аю. Сестра была младше брата и так же пока не создала семью. У нее всегда возникали сложности с мужчинами, все они казались ей махровыми эгоистами и непробиваемыми дуболомами. Но, главное, Лера не имела цели родить и стать домашней женщиной. Ее вполне устаивала удаленная работа на фрилансе и нечастые, два раза в неделю, встречи со своим мужчиной и у него в квартире. Макс был моложе ее на три года и уже два раза предлагал ей съехаться и расписаться. Но она подозревала, что он хочет детей, а рожать в 32-33 года по ее мнению было уже поздно. На ее слова об этом Макс отмалчивался.
    Брат и сестра, оба как-то зависли в этих вопросах. Седой также не хотел жениться, правда, теперь Лера в этом уже сомневалась. Никогда раньше с ним не случалось того, что происходило сейчас. И все из-за молодой девушки, которая по Федькиному замечанию являлась японской злючкой. На единственном фото, которое он переслал Лере, Аю выглядела просто нереальной красоткой. И это было очень плохо. Такие девицы обычно знают себе цену, эгоистичны и бесчувственны. Леру также всегда считали красивой, и она по себе знала, как подобное знание влияет на психику. Всю свою раннюю молодость она вела себя неприступно с парнями и надменно по отношению к другим девушкам. А в итоге настолько заморозила свои эмоции, что теперь не могла ни в кого искренно влюбиться. Три ее подруги, давно имевшие семьи и детей, говорили, что она очерствела. По крайней мере, со временем перестала проявлять к каждой из них душевное отношение, а на детей смотрела холодно и отстраненно. Единственный человек, о котором по-настоящему болело ее сердце, был брат. С ним с самого детства Лера чувствовала себя защищенной. Ни отец, ни мать не давали ей такого ощущения. Только Серёжик-ёжик всегда заботился о ней, и на улице никогда не отпускал ее маленькую ручку, опасаясь, что она по невнимательности и беспечности может попасть под колеса выезжающих из двора машин. Он даже мать, которая выводила их гулять, часто хватал за подол платья с этой целью, поскольку считал ее невнимательной. Так и было, на нее несколько раз чуть не наезжали курьеры быстрой доставки, потому что она вела себя на тротуаре и дворовых проездах нелогично и непредсказуемо, могла ни с того, ни с сего резко изменить направление движения, остановиться или вообще пойти обратно.
    Вечером в воскресенье телефон Леры вдруг зазвонил, хотя она уже готовилась лечь спать и не ждала ни от кого звонков. Это оказался брат. Леру затрясло, она едва смогла нажать значок трубки и ответить. А Седой без предисловий сказал:
-Мне срочно нужна виза в Японию. Подключи отца. Надеюсь на тебя.
После этого он, не дождавшись ее ответа, дал отбой. Перезванивать она не стала и минут десять сидела, пытаясь успокоить сердцебиение. Целый вал мыслей обрушился на нее, она чувствовала, что он решился кардинально изменить свою жизнь. Её братик, её Серёжик. Лера не могла представить, что останется одна, без его поддержки. Если он уедет жить в Японию, это явится концом, она больше не сможет ощущать опору в жизни, которую давал ей только он. Не отец и не Макс. Хотя, конечно, она понимала, что реальную опору им обоим и матери обеспечивал лишь отец. Седой давал ей только чувство защищенности.
    Утром Лера отложила свои дела и поехала в офис отца. Ей пришлось ждать в приемной завершения совещания, и когда она вошла, отец даже головы не поднял от своих бумаг, только рукой указал ей, чтобы садилась.
-Этот бандит прислал мне сообщение. Съездишь к нему, возьмешь паспорт и данные банковского валютного счета, отдашь мне все это дома.
    Потом он поднял на нее глаза и спросил:
-Почему дрожишь?
Лера не смогла ответить, у нее ком в горле застрял.
-Что? Боишься остаться одна? Замуж выходи, нечего дурью маяться, давно уже не пятилетняя. Ненормально взрослой девице за брата во всем держаться.
-Папа… а вдруг он навсегда в Японию уедет?
-У него здесь фирма и вся жизнь. Не уедет. Просто станет жить на две страны. Таких примеров воз и маленькая тележка. Ты тоже со своим Максом сможешь туда съездить, посмотреть эту чудо-страну. Любишь ведь, как и все девицы, корейские и японские дорамы. Мне давно все доложили, так что не делай круглых глаз. А брат твой как этнограф специализируется на азиатском регионе. Ему сам бог велел, он там как рыба воде будет плавать. Порадуйся за него, за то, что он наконец-то из ступора выйдет, новую волну почувствует.
-У нее отец бизнесмен… Вдруг Серёжа не сможет смириться с его прессом.
-На нашего Серёжу где сядешь, там и слезешь. Нечего заранее трястись. Но если он выбрал себе японскую невесту, обязан хотя бы уважение ее родным проявить, представиться и все такое. Теперь иди. Занят я, делай всё по списку и мне не звони. С моим секретарем общайся, у меня ответственные переговоры все эти дни будут проходить.

***6
    Седой при всей своей доброжелательности и сочувствию к выходцам из бывших республик СССР, работавших теперь в России в самых низкооплачиваемых сферах деятельности, очень критично относился к азиатам развитых стран, таких как Корея и Япония. Когда в его фирму за консультациями обращались китайцы, корейцы или японцы, ведущие бизнес в России, он общался с ними только сам, не доверяя своим сотрудникам, поскольку знал, что эти дельцы всегда имеют двойное, а то и тройное дно. Даже такую, на первый взгляд, безобидную вещь, как консультирование в сфере правильного ведения переговоров с россиянами, они воспринимали чем-то, что следует "подмазать" взяткой, "чаевыми" и всяческими "премиями", чтобы консультант-переводчик был с ними более доверителен и откровенен. Седой всегда находился с ними настороже, поскольку любой провал в переговорах они могли беспардонно свалить на него. Иногда некоторые особо денежные бизнесмены предлагали ему за отдельную немалую оплату сопровождать их на переговорах в качестве синхрониста. Но Седой в таких случаях говорил, что является патриотом своей страны, поэтому бессознательно или даже осознанно всегда будет действовать в пользу российских предпринимателей. И, конечно, иностранцы ценили его честность и считали это высоким профессионализмом. Впрочем, консультируя российских предпринимателей, ведущих переговоры с азиатами, их он так же часто ставил на место, когда они уговаривали его помогать им на стадии подписания контрактов. За свою жизнь он пока не встретил ни одного, как китайского, корейского или японского, так и российского предпринимателя, не имевшего при ведении переговоров "задней" мысли. Вполне понятно, что всем им было, что скрывать друг от друга. Без этого никто еще не обходился. Так называемая прозрачность в сделках являлась чистой иллюзией, красивой картинкой, не более. В нее, конечно, никто не верил. Получение прибыли всегда имеет подводные течения и скрытые мотивы. На извлечение прибыли без них способны только самые наивные и неискушенные люди или те, кто презирает любую корысть и действует во имя  высоких целей и идеалов. Например, благотворители, просветители, искренние альтруисты и подвижники, истинно и глубоко верующие. Но такие люди огромная редкость. Впрочем, есть еще одна категория честных и бескорыстных предпринимателей – это люди с чистым детским сознанием. Неважно, насколько умны они в иных сферах. Многие великие ученые и интеллигенты имели такое сознание, и их мог обмануть самый примитивный аферист. 
    Аю была очень далека от бизнеса, несмотря на то, что ее отец имел большую и процветающую фирму. Получив филологическое образование в России в сфере языкознания, она была насквозь пропитана высокими идеалами и моральными стандартами русской культуры, ценившей и уважавшей культуру Японии и других стран. За пять лет учебы Аю сошлась и подружилась с некоторыми своими однокурсниками и практически ни в ком из них не ошиблась в плане человеческих качеств. Ее поражала безотказность в помощи и взаимовыручка русских студентов. Конечно, все они были еще молоды, но чистота их помыслов, открытость и искренность очень подкупали ее, ведь в Японии она была знакома совсем с другими молодыми и амбициозными людьми. В России, в отличие от других стран, гуманитарные профессии, хотя и оплачивались намного ниже экономических, юридических и технических направлений, всегда считались элитными из-за высокой нравственной и культурной планки. И Аю гордилась своим образованием и своей причастностью к культурной элите.               
    Седого она увидела, когда он по приглашению вуза вел семинар для студентов филологов по своей чисто этнографической теме – межнациональные коммуникации, и приводил множество примеров из реальности и своего опыта.   
    Она и еще несколько студентов после очередной лекции подошли к нему с вопросами. И когда очередь дошла до Аю, она не смогла произнести ничего вразумительного, краснела, заикалась и в итоге опустила голову и закрыла лицо руками. Седой отвел ее в сторону и сказал:
-Мы можем поговорить чуть позже и наедине там, где вас никто не будет смущать. Вот моя визитка. Позвоните мне, когда будете готовы.
    Они договорились встретиться в сквере, где немного прогулялись, и где Седой ответил на два заготовленных ею вопроса по теме его лекции. Хотя вряд ли она слушала его ответы.   
    Он помнил тысячи женских лиц японок, окружавших его в поездках по Японии, потому что во времена учебы в магистратуре не раз посещал Токио, Осаку, Нагоя и Саппоро. Но многие из этих лиц выглядели кукольными из-за моды на очень светлый тон кожи, заставлявшей японских девушек и женщин защищать кожу от солнца и пользоваться осветляющей косметикой, а Аю была живой и ни в чем на них не походила. Хотя на нескольких качественно отретушированных фото ее можно было принять за модель или кинозвезду, но он помнил ее естественную мимику, прищур азиатских глаз и по-детски пухлые губы, разительно отличавшиеся от накаченных силиконом вареников любительниц улучшать свою внешность.
    В детстве Аю носила брекеты и не скрывала этого, зато сейчас обладала обворожительной белозубой улыбкой. Она вообще была правдива и иногда не вполне понимала, почему должна скрывать то или иное обстоятельство, поскольку до сих пор не всегда въезжала в тонкости русского менталитета. Ее наивность и открытость сразу обезоружили Седого, которому она честно призналась, что смутилась из-за своей в него влюбленности. А потом, через год они встретились на международном форуме.
    Он не собирался с ней спать. Все произошло само, почти без участия его воли, в этой самой квартире, где сейчас правил Рыжий Соррель. Седой уже приготовил коробку и все необходимое для переезда рыжего зверя на время под опеку Леры.

***7
    Седой так и не сказал сестре, почему срочно улетает в Токио. Об этом ей поведал Федька и то, только потому, что она все равно должна была все узнать из первых рук.
    Депрессия Седова случилась потому, что из-за своих комплексов он тянул с предложением, а когда собрался сделать его, Аю уже улетела в Японию и не отвечала на его звонки и сообщения в сети. Седой был уверен, что так она порвала с ним, но ошибся.
    Прошел почти месяц, за который Аю сумела убедить отца в правильности своего выбора, после чего она сразу позвонила Седому и сказала:
-Приезжай. Отец дал согласие.
-Как ты смогла его уговорить? – спросил Седой.
-Я же онна-бугэйся, – ответила она и засмеялась.
    Он совсем не учел, что с юности девочки онна-бугэйся учатся не только владению оружием, но также готовятся выносить многие тяготы жизни, в том числе тяготы ожидания и сомнений. Эта наука включает в себя умение не поддаваться неверию в свои силы и свою судьбу. Седой даже не предполагал, что эта древняя наука давно осовременилась и видоизменилась, и оружием женщин стала их внутренняя стойкость и сила, основанная на точном чувственном выборе нужного спутника жизни. Конечно, этой наукой овладевают далеко не все, а только избранные, имеющие острое природное чутье.
    Церемония бракосочетания прошла по всем правилам: первый день – в японских традициях, второй – в европейских. На Седого все заглядывались и удивлялись его презентабельной внешности с необычной ранней сединой, совсем его не старящей, удивлялись также его прекрасному японскому произношению и хорошему знанию обычаев. 
    Объездив родственников, которые не смогли приехать на свадьбу, молодые еще немного погостили в доме родителей Аю, после чего улетели в Питер. Русскую свадьбу они, конечно, не делали, просто устроили вечеринку с друзьями Аю в ресторане, потом праздновали дома с друзьями Седого уже в обществе Рыжего Сорреля. И только потом, когда отец Сергея и Леры наконец-то освободился, молодые пришли к русским родителям на домашнее застолье. Лера тоже появилась со своим парнем, приехал и дед. Он радовался за внука больше всех и твердил:
-Сердце у меня очень болело, но, слава богу, оттаял Серёжик. Да и как ему было не оттаять с такой красавицей.            
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2025


7. Роса


Напои меня живой водою, утренней росою освежи,
подорожником да лебедою раны и ушибы обложи!

                Николай Рубцов, "Цветы", 1965г.

***1

    Ранений и ушибов было много, чересчур. И они подолгу не заживали, потому что их владелец вновь и вновь ввязывался в драки и разборки, доказывая что-то и кому-то, не понимая бесполезности своих действий и не веря в изначальную жестокость людей и их безразличие к чужой боли, даже к боли своих детей. И он бы давно погиб или стал таким же жестоким и безразличным, как многие, если бы поверил, но он не верил и пытался достучаться, пытался вернуть очерствевших и потерянных к их истокам, хотя не был ни проповедником, ни альтруистом, ни даже добреньким дядей. Напротив, он часто был злым, агрессивным и яростным.
    Катин-Ярцев уже три года работал в "Клинике неврозов" на 15-й линии Васильевского острова, прошёл обучение и стажировку в "Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии", а потом участвовал в семинаре по обмену опытом в Московском Городском Психо-эндокринологическом Центре на Арбате. И после всего этого вдруг уволился с работы. Никто ничего не знал о причинах, заставивших его сделать это. Катина-Ярцева считали очень перспективным молодым психиатром-дефектологом, имеющим высокую квалификацию и уже вполне наработавшего необходимый опыт. Но он не отвечал ни на какие вопросы, и старшие коллеги даже предположили у него профессиональное выгорание.
-Ему требуется восстановительный период, – сказал его непосредственный начальник членам аттестационной комиссии, сосем недавно присвоившим Катину-Ярцеву очередную категорию. В кабинете при этом наступило тягостное молчание, и кто-то сказал:
-Он ведь еще молод, ему и 30 нет.
-Вот именно, молод, – ответил бывший руководитель Катина-Ярцева, – Не все молодые способны создать в сознании защитную броню. Он ничего не сказал, но наверняка какая-то ситуация явилась последней каплей для него. Ведь он работал с детьми, а это всегда повышенная ответственность и обязанность скрывать собственные эмоции.
-Он что-то упомянул о мутизме* у ребенка, с которым до этого вполне успешно занимался по другому направлению, – сообщила куратор детского отделения центра.
-Пусть отдохнёт, такое бывает. А мутизм… наверняка это только эпизод. Пройдет, я сам перепроверю этого малыша. С каждым из нас случалось нечто подобное в разной степени, – подвел итоги председатель данного заседания, завершил работу комиссии и сообщил о следующем сборе.
    Никто больше не слышал о Катине-Ярцеве. Он пропал, словно сквозь землю провалился, ни в одной из государственных и частных клиник не засветился. Бывшие коллеги по работе только пожимали плечами, хотя он мог себе позволить и не работать. Все знали о фирме его отца и деда. Хотя сам он всегда словно стыдился их торгового бизнеса. Психиатрия и работа дефектологом являлись для него некой защитой от всего, связанного с насквозь корыстным миром коммерции.
    Прошло две недели, и одна медсестра увидела его в сквере, гуляющего с мальчиком трех-четырех лет. Такое внимание со стороны бывших коллег-женщин к Катину-Ярцеву объяснялось просто – он был еще довольно молод, хорош собой, не женат и при этом являлся успешным состоявшимся специалистом в своей области. И вдруг это исчезновение из профессии, удивившее многих, но не всех. Его бывший наставник по ординатуре ничуть не удивился. Подозревали, что он в курсе дел Катина-Ярцева, хотя никто никогда раньше не замечал, чтобы они были так уж близки. Но психологи и психиатры народ скрытный и себе на уме. Особенно наставник, которого многие благодарили за науку, но которого считали надменным гордецом и циником. Многие ему завидовали, а Катину-Ярцеву завидовали в том, что наставник его особенно выделял из других. Правда, после ординатуры Катина-Ярцева прошло уже прилично времени, да и сам Катин-Ярцев уже давно профессионально вырос, но и наставник не стоял на месте.
    И вот в выходные Катина-Ярцева снова видели уже вместе с наставником. И снова рядом с ним находился маленький мальчик. Народ был заинтригован. Кто-то задал вопрос наставнику, но тот не ответил. Поэтому все решили, что внезапное увольнение Катина-Ярцева было обусловлено не очень простыми причинами. И теперь всех интересовал вопрос – что за ребенок был с ним.                               
*Примечание:
    Своим названием термин "мутизм" обязан латинскому слову mutus, что в переводе означает "молчание". Данная патология встречается и у детей, и у взрослых, но чаще все-таки развивается в детстве. Мутизм у детей обычно возникает на фоне какого-нибудь невротического расстройства.

***2
    Мирон после гимназии только и делал, что учился – 6 лет в меде им. Мечникова, потом два года в ординатуре, а после этого остался в "Клинике неврозов" под началом своего наставника по ординатуре. Всё шло отлично, он отличился на стажировке в Ассоциации когнитивной психотерапии, ему прочили большое будущее.
    Сразу после ординатуры он в их общей студенческой компании познакомился с девочкой с педагогического факультета. В их тусовке были и актеры, и музыканты, и художники – всех понемногу. На вписках появлялись даже киношники. Будущих докторишек, особенно психиатров, уважали и считали выбравшими самые серьезные специальности из всех, хотя по степени безбашенности они практически не отличались от тех же театралов. Студентов-учителей в компании было всего трое, и они вели себя сдержанно и скромно. А девочка… Мирон заметил ее, как только появился на хате, где в тот раз собралась их разномастная компания. Эту студию в стиле лофт им часто предоставлял один взрослый фотограф, старший брат студента актера, но взамен просил позировать некоторых из тусовщиков для своего блога. Все только радовались этому, особенно актеры, киношники и музыканты, которым требовались качественные фото для портфолио. И только Дина сразу отказалась, хотя фотограф ее очень упрашивал.
-Поймите, я будущий педагог, и сюда наверно зря пришла. Мне нельзя выставлять себя на общее обозрение в сети, – ответила она смущенно.
    Мирон тогда подошел и отодвинул фотографа от нее, несмотря на то, что студия принадлежала этому ушлому портретисту. Брат фотографа тут же нарисовался рядом и что-то зашептал своему родственнику на ухо, по крайней мере, Мирону никто из них не возразил.
    После ординатуры Мирон долгое время не мог никуда вырваться из-за дел, которые ему поручал отец. Он не мог отказать, поскольку многие его расходы по учебе и проживанию оплачивал именно отец из доходов фирмы. В тот год Мирон прекрасно защитился, съездил с друзьями на море, и осенью ждал повестки из военкомата. А в конце августа посетил вписку с друзьями, где и увидел Дину. Оттеснив ее от фотографа и его брата, он вывел свою случайную протеже на крыльцо дома, подышать воздухом, но вызвал такси и повез Дину к себе.
    Тогда на него какое-то затмение нашло. Он сказал, что хочет перед прогулкой по парку оставить дома сумку и взять бутылку воды, а сам затянул свою спутницу в квартиру и почти силой взял ее. Сейчас ему казалось, что именно силой. Потому что она что-то говорила, а он ничего не слушал и не слышал. У него словно мозги переклинило. Но, когда он уснул, она собралась и ушла часа в три ночи. Никто из знакомых по тусовке не знал ни ее телефона, ни ее адреса, ни фамилии, ни в каком вузе она учится. Организатор вписки нашел лишь ее имя и сумму, которую она сдала. А уже через неделю, в самом начале сентября, Мирон получил повестку из военкомата. 
    Дина пришла к нему на приём с трехлетним сыном по поводу эпизодов мутизма у ребенка и принесла кучу бумаг от педиатра и участкового психиатра. Увидев Мирона, она от неожиданности сделала шаг назад из его кабинета, но тут малыш увидел на подоконнике у Мирона знакомые яркие игрушки, высвободил свою ладошку из руки матери и побежал к доктору. Мальчик сразу узнал Мирона, ведь именно к нему до этого его приводила тётя на развивающие занятия.
    Мирон едва справился с собой, потому что только сейчас понял, что мальчик практически его копия. И Дина почти не изменилась, стала более женственной и безумно красивой.
-Почему?! – это было единственное, что смог произнести Мирон, схватив ее за плечи.
-Не хотела мешать тебе, ты ушел в армию, а потом… стажировался и все такое. Я совсем не пара тебе. Мои родители… я ушла от них, и после академического отпуска до сих пор не восстановилась в универе. Мне ничего не нужно, деньгами мне тётя помогает.
-Я пытался искать тебя!
-Мы практически не знаем друг друга.
-Вы – моя семья! Как ты могла?! 
-Ты ведь вылечишь Тимошу? Мне говорили, что ты лучший из специалистов.
-Вы сегодня же переедете ко мне!
-Мирон… давай сначала поговорим наедине.
    Он завершил приём и повез Дину с ребенком на съемную квартиру, чтобы забрать детские вещи. А уже через три дня Мирон подал заявление на увольнение. Родная тётя Дины, помогавшая во всем племяннице, начиная с её беременности, увидев Мирона, не могла говорить от душивших её слез. А родители… Дина не хотела ничего о них знать.
    Мирон нанял двух мастеров, которые за три дня почти полностью превратили его кабинет в детскую, хотя Мирон сразу решил, что двушки им явно мало, и стал искать трех- или четырехкомнатную большую квартиру. Дина пока молчала, она боялась поверить во все это, боялась, что Мирон лишь выполняет долг совести перед ней и ребенком. Но ради Тимоши она была готова на все, хотя Мирон очень понравился ей еще тогда, в первую их встречу. Однако сейчас ей казалось, что все это произошло в какой-то нереальной прошлой жизни.
    Дина не понимала, как они станут жить вместе, потому что Мирон пока был очень занят на работе передачей дел с историями пациентов и улаживанием проблем перед увольнением, а дома он следил за переустройством кабинета в детскую. Дина занималась ребенком и пока спала с Тимошей в этой, уже сильно преобразившейся, комнате. Из съемной квартиры они всё перевезли к Мирону. Он не вмешивался в то, что она делала – готовила, мыла посуду вручную, хотя имелась посудомоечная машина, гладила детские вещи, запускала стирку. Сейчас ему было просто некогда. Но после дневного сна малыша и полдника, в 17 часов Мирон появлялся дома как штык и все эти пять дней сам водил Тимошу на прогулку. Дину он обнимал только за плечи, немного отстраняясь при этом, как бы дистанцируясь от нее, поэтому она не могла понять, что он чувствует, и не знала, как себя с ним вести.             

***3
    Наступила суббота, и к Дине приехала её тётя. Она весь последний год забирала Тимошу к себе на выходные, чтобы Дина могла отдохнуть. Но сейчас Мирон не отдал его и сказал:
-Всё, дорогая тётушка. Я уволился, поэтому теперь все время буду рядом с Тимом. К тому же я уже начал работу над его мутизмом, и могу сказать – проблема не так уж проста.
Тётя смотрела на него со страхом, но всё-таки спросила:
-Так вы усыновите его?
-Конечно, он же мой сын. А еще мы поженимся с Диной.
-А если вдруг… – начала тётя, но Мирон не дал ей закончить:
-Никаких вдруг. Я искал ее все эти четыре года. Она, кстати, до сих пор так и не объяснила мне ничего. Ладно, понять, почему она сбежала после нашей единственной совместной ночи, я еще могу. Была смущена, стыдилась и все такое, ей было всего 18. Но почему не сообщила мне о своей беременности?! Почему не позвонила, когда ушла от родителей и осталась без жилья и средств? Это вы надоумили ее? Ответьте мне!
    Светлана Васильевна сжалась как от холода:
-Дина считала, что она для вас девочка на одну ночь. А родители, когда узнали о беременности, так на нее насели! Потребовали сделать аборт. Дина находилась в ужасном состоянии. Я делала, что могла. Вас я не знала и сейчас не знаю, какой вы, а из нее вытрясти хоть что-то было невозможно.
-Ладно, я понял. Меня волнует вопрос, как у Тимоши развился мутизм. Для эффективной коррекции я должен выяснить причины.
-Наверно… наверно, на него влияло состояние Дины. Все это время, всю беременность и потом, когда Тимочка родился, она… она… Я ее еле уговорила отвести Тимошу к вам на прием. Я ведь его именно к вам водила на занятия по развитию речи, но даже не предполагала, что вы его отец.
    Светлана Васильевна закрыла лицо руками и заплакала. Дина спряталась в детской и не выходила оттуда. Тимоша удивленно смотрел на тётю, но, поняв, что она плачет, побежал не к ней, а прижался к Мирону.       
-Дина говорила, что Тима сразу вас признал. Я рада… И все же, как у вас с Диной?
-Она пока опасается, – ответил Мирон, обнимая Тимошу, забравшегося к нему на колени, – Но все будет хорошо и совсем не потому, что я пытаюсь как-то компенсировать нашу длительную разлуку. Главная ошибка многих – неверие в чувства по-настоящему любящих их людей.
-Так вы, правда, любите её? Все эти годы?
-Я хочу, чтобы она поняла это сама, без моих уверений.
    Дина так и не вышла, даже когда ее тётя уходила. Мирон зашел в детскую сам и сказал:
-По времени пора кормить Тимошу.
Дина метнулась к двери, но Мирон остановил ее:
-Давай сегодня поговорим. Больше не убегай и не прячься.
-Я очень виновата перед тобой и перед Тимой. Это всё моя глупость и неуверенность в себе.
-Не вини себя, тебе было только 18 лет, да и сейчас всего-то ничего. Покорми Тимошу, и я пойду с ним гулять, а ты за это время соберись, все обдумай, ничего не упусти. Можешь, как будущий педагог, даже краткий конспект составить. Но ты должна рассказать мне абсолютно все о себе с момента, когда убежала в ту ночь. Каждую мысль, каждое свое решение. И ничего не бойся, я все пойму и приму. 
    Когда Мирон вернулся, ребенок выпил детский кефирчик и увлекся мультиками на планшете. А Дина вышла из детской с листком бумаги в руках. Мирон краем глаза увидел слово "Конспект" и не смог скрыть улыбку.
    Они сели в кухне за стол.               
-Начни с того, как мы познакомились. Что ты чувствовала тогда? – сказал Мирон своим привычным тоном, которым всегда располагал к откровенности своих пациентов. Но Дина сразу сжалась и посмотрела на него с ужасом.
-Я ведь понравился тебе тогда. Разве нет?
Она обреченно кивнула головой.
-Почему же ты не говоришь это? Дай мне свой конспект. Ты уже взрослая, Дина, сына родила и три года его растила. К тому же, хочешь стать педагогом… Неужели до сих пор стыдишься того, что переспала со мной?
Мирон взял у нее листок с конспектом, а Дина закрыла лицо руками. Первой фразой в конспекте было: "Я виновата, что бездумно пошла на физическую связь с малознакомым мужчиной".
-Понятно. Ты осудила себя и поэтому наказывала тем, что скрыла от меня свою беременность. Так?
Дина молча кивнула, не поднимая на Мирона глаз.
-Я понимаю, но меня интересует вовсе не это, а то, почему ты согласилась поехать ко мне, почему вошла в эту квартиру и не оттолкнула меня. Что ты чувствовала тогда, в первый раз? Вот что меня интересует. Ответь, не молчи!
-Я…я… тогда на вписке… ты был таким красивым…
Она заплакала, и Мирон просто обнял ее:
-Вот видишь, ты сразу влюбилась в меня. А я тогда влюбился в тебя так, что мозги отключились. Не плачь, Тимошу напугаешь. А что ты сейчас чувствуешь?
Он заглянул в ее конспект и опешил уже от первой строки.
-Пыталась убить в себе свою постыдную похоть? Ты это серьезно? В каком веке ты живешь? Ладно, давай о родителях. Это они задурили тебе мозги своей "высокой" моралью?
-Папа профессор в вузе, а мама работает в музее. Они мечтали, чтобы я стала учителем, и всегда воспитывали меня…
-Высоконравственной девицей? Понятно. А ты не оправдала их надежд и "принесла в подоле". Отвечай, глядя мне в глаза – ты до сих пор любишь меня?
Дина отвернулась к окну.
-Смотри мне в глаза, – приказал Мирон, – Мы говорим сейчас не только о нашей с тобой жизни, но и о жизни Тимоши. Поэтому должны быть честными друг с другом до конца.
-Да…люблю, – произнесла Дина почти шёпотом, – Я пыталась узнавать о тебе всё, но не хотела, чтобы кто-то догадался. И тогда, на вписке я была первый и последний раз. А потом, через два месяца, когда у меня начался сильный токсикоз, тётя настояла, и я взяла академ в универе. И еще… я фактически не рожала Тима.
-Кесарево? – спросил Мирон.
-Да, схватки длились слишком долго, и врач сказал, что у меня очень узкий таз.

***4
-Понимаешь, я до сих пор почти ничего о тебе не знаю. Когда родители спросили, от кого моя беременность, я не смогла ответить. Только специальность – медик-ординатор. Даже имени твоего им не сказала.
-Меня интересует только то, что ты чувствуешь. Вот сейчас, например.
-Мирон, нечестно спрашивать такое сразу после секса. Может, для тебя переспать с кем-то из девушек ничего не значит, для меня все иначе. У меня никого не было ни до тебя, ни после. И тогда, и сейчас, все моё существо волнуется как море.
-Вот и хорошо. Будь сейчас всё по-другому, стоило бы завершить на этом.
-Хочешь сказать, что это любовь?
-Начнем с того, что это однозначно так называемая "химия". Бессознательное притяжение, которое намного ценнее рассудочных действий.
-А если это просто эгоизм тела?
-Да, бывает и такое, животные инстинкты в нас достаточно сильны. Однако у тебя никого не было все эти четыре года. Так?
-Не было и не могло быть. Я и сейчас не воспринимаю окружающих мужчин.
-У меня почти то же самое.
-Почти?
-По крайней мере, я даже имен не помню тех девиц, с которыми изредка спал по пьяни. Но не сравнивай женскую и мужскую физиологию. У мужчин часть гипоталамуса, отвечающая за половое влечение, в 2,5 раза больше, чем у женщин.
-Знаешь, у меня даже желания ни разу не возникло. Все мысли были только о Тимоше.
-А сейчас? Когда я вновь почти силой взял тебя?
    Дина засмеялась и спрятала лицо, уткнувшись Мирону в грудь.
-Если бы ты начал долго-долго нежничать со мной, не знаю, что было бы.
-Мы и это попробуем. Просто я не мог больше ждать.
-Все психиатры такие? Вы же свободно влезаете в мозги своих жертв и все о них понимаете. Наверняка ты и гипнозом владеешь?
-Тебе этого не нужно знать.
-Владеешь? Правда?
-К тебе я его точно не стану применять, тем более без твоего согласия. Самое смешное, что в современных российских законах нет даже такого понятия как гипноз. Есть транс – расстройство психики, которое сродни состоянию аффекта в уголовном праве. В психиатрии есть конкретное название этого заболевания: транс и состояния одержимости, ему и код присвоен.
-Хочешь сказать, кто угодно и кого угодно может безнаказанно вводить в состояние гипноза и пользоваться этим?
-Нет. Как это ни смешно, до сих пор действует Циркуляр Наркомюста аж от 1925 года. Его никто не отменял, и он гласит, что применение гипноза разрешается только врачам и только с лечебной целью.
-Знаешь, я сама себя вводила в нечто подобное гипнозу. Закрывала глаза и представляла тебя, то, как ты обнимаешь меня, целуешь и… секс. Тысячи раз все эти годы.
-Хорошо. Значит, ты точно не синий чулок, – засмеялся Мирон, – А то я уж думал, что с тебя обет безбрачия придется снимать. Это ж надо такое – три года и ни с кем.
-И ты бы простил, если бы я встречалась с другими?
-Простил бы. Пойми, для меня важно совсем другое. Вот, увидел тебя, и другие словно испарились, обесценились, пропали. Я вообще женщин не люблю, вздорные неуравновешенные, капризные создания, все сплошь злобные истерички. И лишь изредка попадаются адекватные.
-Я тоже истеричка?
-Ну, кое-что не вполне нормальное в тебе точно есть, хотя ты это называешь любовью.
-Опять смеешься?! – шутливо возмущалась Дина, а Мирон снова зажимал ее и целовал.
-Распишемся, сразу успокоишься. Тебя подсознательно точило твое положение матери-одиночки, в котором, между прочим, ты сама виновата целиком и полностью. Позвонила бы мне сразу еще 4 года назад, я бы тут же нарисовался и уже никуда не отпустил бы тебя.
    Когда она уснула, Мирон сходил в детскую, чтобы проверить Тимошу. Этот мальчишка сразу вошел в его сердце. Но, гуляя с ним и играя дома на ковре, Мирон понимал, что мутизм уже слишком укоренился в детской психике этого ребенка. И причиной являлась Дина, а вернее, ее молчаливые страдания в период его роста. Малыш чувствовал свою маму и инстинктивно проявлял солидарность с ней своим молчанием. Мирон очень надеялся на перемены, хотя растормошить Дину даже после того, как он наконец-то соединился с ней, и они ждали лишь даты, чтобы расписаться, было непросто. Она только-только начинала оттаивать. Четыре года затворничества для молодой девушки не прошли бесследно. Мирон был страшно зол на ее родителей, которые могли, а, вернее, должны были поддержать свою дочь и сделать для нее все, должны были найти его и соединить с ним Дину.
    За три года работы психиатром-дефектологом он уже несколько раз сталкивался с подобной жестокостью родителей, которой эти поборники нравственности, уверенные в своей непогрешимости, доводили своих детей не только до неврозов, но и до кое-чего похуже. Однако наставник часто говорил ему:
-Не трать силы на борьбу с ветряными мельницами. Помни, что ты со своими знаниями даже маленьким детям способен помочь защищаться от непроходимой глупости и жестокости взрослых.

***5
    После побега Дины в их первую и единственную ночь Мирон долго не мог больше ни на кого смотреть. Что-то сначала горело, а потом тлело у него глубоко в груди. До нее Мирон ни разу не спал с девственницами, впрочем, особых отличий от секса с другими девицами чисто в физиологическом плане он не ощутил. Хотя, конечно, Дина была сильно зажата, но все-таки не отворачивалась от его поцелуев и не отталкивала его, напротив… Он очень ярко помнил все, даже то, что самодовольно усмехнулся, когда она бессознательно сама прильнула к нему. В этом она так же не изменилась, ее сильно к нему тянуло, как бы она ни стыдилась этого и как бы ни сопротивлялась. Именно поэтому, чувствуя ее попытки отстраниться, он и сейчас применял к ней силу. Так произошло и тогда, в первый раз. Перед тем, как заснуть от изнеможения после борьбы с ней и яростного секса, он с улыбкой подумал, что наконец-то нашел свою женщину. Поэтому утром, открыв глаза, тут же вскочил и стал метаться по квартире, потому что ощущал, что у него будто внутренности загорелись. Она не оставила ни записки, ни номера телефона, ничего.
    В компании, собиравшейся тогда на вписке, ее никто не знал, в тетради она написала только свое имя и сумму, которую внесла в общак на напитки и закуски. Мирон тогда чуть не прибил фотографа, который организовывал эти сборища. И фотограф, чтобы хоть как-то смягчить гнев Мирона, переслал ему на телефон не слишком качественное фото Дины, которое все-таки сделал тайком от нее.
    Конечно, она рассказала, как попала в их тусовку. Подруга, которая ее позвала, в последний момент позвонила ей и предупредила, что немного задержится, а потом не пришла.
    Сейчас Мирон думал только о том, как вернуть Дине радость жизни и искоренить глубоко засевшие в ее сознании тоску и комплексы. Главным обнадеживающим обстоятельством являлось то, что она воспротивилась родителям и отказалась делать аборт. Проявить характер и ничего не побояться в 18 лет далеко не каждый способен. Первое время после ссоры с родителями она жила у подруги, но через три дня ее забрала к себе тётя, узнавшая обо всём. 
    Светлана Васильевна всегда мечтала о ребенке еще с тех времен, когда фактически вынянчила Дину, пока ее сестра занималась музейными экспозициями. Дина с первых дней не знала материнского молока и до трех лет считала тётю своей мамой. Та так и не вышла замуж, встречалась с мужчинами, но быстро расставалась. И причиной оказалось ее бесплодие.
    Светлана Васильевна рассказала Мирону, что Дина в три года так же, как и Тимоша, замолчала. Хотя не совсем так. Она отказывалась говорить с родителями, отворачивалась от них, прятала руки за спину. И общалась только с тётей. В детский сад Дину не стали оформлять, поэтому её молчанка продолжалась до школы.
    Родители не сделали никаких выводов, хотя дома Дина все так же молчала с ними. Но в школе все менялось, ее считали веселой и жизнерадостной девочкой, и училась она хорошо. Своему отцу, ставшему в последующем профессором в вузе, она так же молча вручила золотую медаль после окончания гимназии. Что чувствовали и о чем думали ее родители? Светлана Васильевна только слёзы вытирала. Она всегда и во всем поддерживала Дину.
    Однако ситуация с молчанием Дины в корне отличалась от мутизма Тимоши. Его молчание являлось зеркальным отражением её душевного состояния. Только тётя знала о молчаливых мучениях племянницы, о ее слезах по ночам, хотя даже тёте Дина ничего и никогда не рассказывала об этом. Напротив, уверяла, что забыла "того парня". Но Светлана Васильевна несколько раз случайно натыкалась в ноутбуке Дины, который та забывала закрывать перед сном, на фото Мирона. Тем не менее, тётя не узнала его, когда стала приводить Тимошу к нему как к дефектологу на занятия по развитию речи.               
    На вопрос Мирона о родителях, Дина ответила:
-Для них работа всегда стояла на первом месте, а я… наверно, на десятом или даже сотом. Но после первой встречи с тобой они стали мне глубоко безразличны. Именно поэтому я смогла им противостоять. Ведь они хотели убить твоего ребенка! Твоего!
-И почему ты не позвонила мне! Гордость не позволяла?
-Нет.
-Да, да, знаю, что нет. Прости, просто у меня сердце разрывается, как подумаю, через что ты прошла. И Тимоша...
-А что Тимоша? Хочешь сказать, его мутизм связан с этим?
-Напрямую. Ребенок остро чувствует свою мать и ее душевное состояние.
Дина побледнела и бессильно опустилась на стул. Мирон обнял ее, потом встал перед ней на корточки и взял за руки:
-Ты ни в чем не виновата! Виновны твои родители и прежде всего – я.
-Ты?
-Да, я должен был почувствовать все и найти тебя, во что бы то ни стало. Должен был хакера нанять, детектива, морду фотографу набить, но вытрясти из него твой адрес и телефон.
-Но ты ведь вылечишь Тимошу?
-Я сделаю все, что смогу. Однако ты должна мне помочь в этом.
-Как?!
-Ты должна стать счастливой и сбросить весь груз с души. Только тогда Тимоша забудет свой мутизм и перестанет защищаться от окружающих молчанием.

***6
    Между тем Мирон и Дина расписались, а документы на усыновление все еще находились на рассмотрении. Поэтому Мирон сдал днк-тесты свой и Тимоши. Это могло ускорить процедуру. Тесты показали 99, 9 процентов родственной связи отца и сына. Но Мирон усыновил бы Тимошу, даже если бы тест показал их чужеродность. Из научной литературы он знал про уникальный случай, произошедший с вашингтонской супружеской парой в 2014 году. Их ребенок был зачат с помощью вспомогательных репродуктивных технологий, и тестирование показало, что группа крови ребенка не совпадает с группой крови ни одного из родителей. Пара заподозрила, что в клинике лечения бесплодия перепутали сперму отца и постороннего донора. Но специалисты Стэндфордского университета выяснили, что ребенок получил отцовские гены не от отца, а от его брата-близнеца, погибшего, еще будучи эмбрионом. Это редкое явление называется тетрагаметным химеризмом или проще – близнецовой химерой, при которой эмбриональные клетки двух неидентичных близнецов сливаются в самом начале беременности, поэтому в организме выжившего близнеца присутствуют две линии клеток, содержащих разные геномы.
    Впрочем, днк-тест требовался Мирону лишь для ускорения процедуры усыновления, поскольку нельзя было отрицать поразительного внешнего сходства его и Тимоши. Еще до получения результата теста мать Мирона заикнулась о том, что будет, если ребенок не его. На это Мирон резко ей ответил:
-Мне все равно! Я люблю Дину, а Тимоша уже во всем стал мне родным!
Будущая свекровь Дины к тому моменту еще ни разу не видела Тимошу. Когда это произошло, она зажала себе рот рукой и убежала в другую комнату, чтобы не заплакать в голос.
    Совместная жизнь Дины и Мирона приносила свои плоды. Дина впервые доверяла Тимошу кому-то, кроме себя. Даже, когда она отдавала его своей тёте на выходные, все равно волновалась сверх меры. С Мироном все изменилось. Однако, даже расписавшись с ним и получив свидетельство о браке, она по-прежнему была напряжена в некоторых моментах. Например, в общении с его родителями. Дина опасалась, что они могут напугать Тимошу своими вопросами. Ведь он боялся вопросов о ней и всегда убегал, если кто-то начинал говорить о Дине.
    Когда Мирон наконец-то получил документы по усыновлению, Дина была рада. Тем не менее, Мирон все равно видел – она не до конца еще распростилась с тем, что давило на нее все эти четыре года. И это были слова ее матери и согласие с ними ее отца. Мирон пытался сдерживать свой гнев и не показывать его Дине, но не мог не ощущать того, что Дина до сих пор ощущает боль и помнит все унижающие и оскорбляющие выражения, которыми мать пыталась "привести ее в чувство" и заставить сделать аборт.
    Он помнил 18-летнюю Дину чистой искренней девочкой, к которой его потянуло как магнитом. Мирон не мог поставить рядом с ней ни одну из девушек, которых знал, они и близко не стоили её. И тянула его к ней не только внешность, ему настоятельно требовалось соединиться с ней телом, а, значит, и душой. Он понимал это сейчас, потому что ничего не изменилось. Он каждый раз, занимаясь с ней сексом, словно очищался от всего наносного и чуждого его натуре. Ведь никому и никогда не признавался, что старался сразу забыть разовый пересып с какой-нибудь очередной однокурсницей или медсестрой как нечто порочное и нечистоплотное. Ни к одной из них он ни разу не применил силу, как к Дине. Они сами подстилались под него, согласные на всё. Именно поэтому у него оставалось от каждой из них мерзкое послевкусие.
    Как психиатр он прекрасно понимал природу своих желаний, понимал всю архитипичность мужского стремления доминировать, поэтому знал, что ничем не нарушает правил с Диной, которая, хотя и подчинялась ему физически, психологически обладала большим влиянием на него, чем он влиял на неё. Именно поэтому она испытывала полное удовлетворение от их связи. И это давало Мирону надежду на освобождение его хрупкой и нежной жены от пресса, безжалостно давившего на нее до сих пор. Он поставил это для себя главной жизненной целью на нынешнем этапе, поскольку на кону стояло еще и преодоление мутизма у Тимоши. Мирон так и говорил Дине:
-Как только ты начнешь чувствовать себя счастливой без оглядки на кого бы то ни было, с этого момента начнется выздоровление Тима.
    Хотя Тимоша уже привык к постоянной опеке Мирона, привык сидеть у него на плечах, когда уставал бегать на прогулке, привык слушать его рассказы и все чаще называл его папой. Кроме слов мама, папа и тётя, он почти ничего не говорил, хотя прекрасно рисовал все, что хотел сказать, знал алфавит и умел писать печатными буквами простые слова из книжек со сказками. Однако Мирон уже несколько раз, оставаясь незамеченным для сына, видел и слышал, как Тимоша разговаривает с игрушками и общается с говорящими персонажами на планшете. Об этом ему и Дина рассказывала. Именно поэтому она долго не верила в его мутизм. Теперь же она успокоилась и полностью положилась на Мирона, ведь лучшего доктора для Тимоши ей точно было не найти. 

***7   
-Мама, ты стала красивой как цветок. Поэтому тебе нужна роса, – сказал рано утром Тимоша, вошедший в спальню к Мирону и Дине. И, поскольку Дина всегда ложилась с краю, чтобы несколько раз вставать и проверять ночью Тима, малыш поднял пульверизатор для цветов и обрызгал ей лицо.
-Мирон, – прошептала Дина, – Он заговорил.
-Тимоша всё правильно сказал, – ответил Мирон и поцеловал ее,– Ты просто расцвела.
-Я тоже, тоже! – воскликнул Тим и забрался к родителям в постель.
-Ты самый главный наш цветок, – сказал Мирон, обнимая его.
-Тогда мне тоже нужна роса?
-Конечно. Она всем цветам нужна, как и любовь.
-А какой я цветок?
-Ты, наверно, колокольчик.
-А мама?
-Мама – роза.
-Папа, а ты?
-Я? Дай-ка подумать. Я, наверное, пахистахис.
-Тогда я каждое утро буду всех нас и особенно маму брызгать росой, чтобы она не грустила.
-Договорились, – ответил Мирон, – А теперь чистить зубки, умываться и завтракать!
-Я первый! Я первый! – закричал Тимоша и побежал в ванную.
-Мира, я не сплю? Он, правда, заговорил?
-Правда. Ты смогла.
-Это ты смог!
-Мы все трое смогли. Мы ведь семья.

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2025
               

8. Град

***1
    Был дом, небольшой, но уютный, был сад – восемь яблонь, три вишни, груша и слива, а также обильный малинник. Забор чуток покосился, и колодец требовал чистки или замены на скважину. Главное, участок большой, 22 сотки, соседи завидовали, но по-доброму, потому что хорошо относились, помогали, угощали пирожками, ранними огурцами и редиской.
    А потом налетел сильнейший град, повредил крышу, поломал толстые ветви деревьев и кусты малины, а забор кое-где обрушился. Дом перекосился, и входную дверь заклинило, а окна побило. Пришлось заколотить вход крест-накрест, и на окна поставить щиты из-под кирпича, из которого планировалось сделать пристройку-душевую. Так всё и осталось, надолго, до лучших времен.   
    Феликс почти три года жил на даче в коттеджном поселке, но после разрушительного града вернулся в питерскую квартиру родителей, от которых убежал в свое время. Нет, не ссорился, просто хотел заниматься творчеством, писать музыку. Дорогие цифровые синтезатор и корпусное пианино, а также саксофон и концертную гитару он с большим трудом доставал из дачного дома через разбитые окна. Вместе с ноутбуком, компьютером и небольшим сервером, все это заняло весь багажник и заднее сиденье его любименькой тойоты хайлендер, с которой он пылинки сдувал. Хорошо, что она стояла зачехленная брезентом под навесом, потому что Феликс планировал два-три дня сидеть безвылазно дома и заниматься синглом своего нового альбома. Сам он большую шишку схлопотал, когда выскочил во время града из дома, чтобы убрать белье на сушилке. Ему прилетела по тыкве градина размером с куриное яйцо. Соседи тоже пострадали, одна семья даже спасателей вызывала – у них на стену дома и часть крыши упало дерево, и так же как у Феликса, заклинило входную дверь. Но Феликс выбрался через окно, а у них в доме находилась маломобильная бабушка.
    Собрав все необходимое, Феликс грустно посмотрел на израненные деревья и дом, вздохнул, сел в машину и выехал за ворота. Пока он медленно пробирался по щебеночной дороге к выезду на трассу, его догнала соседская дочка с рюкзаком и двумя сумками. Как оказалось, она сидела на даче, потому что готовилась к началу учебного года в универе. Поступила и не хотела ударить в грязь лицом перед своей группой. 
-Испугалась, когда град пошел? – спросил соседку Феликс.
-Я не сразу поняла, ну вроде дождь и дождь. А потом как забарабанило по крыше и в окно. Трещина образовалась. Хорошо, что черепица выдержала. И связь прервалась. Любой бы испугался.
-У меня крышу проломило и по голове меня шарахнуло. Шишка теперь. Первый раз такое видел.
    Соседку звали Светой. Феликс иногда подвозил ее до электрички. Ехать с ним в город на его машине она стеснялась и из-за этого никогда не соглашалась, как он ни уговаривал. Поэтому он был уверен, что у нее есть парень, и она просто не хочет пересудов. Но в этот раз он смог убедить ее, что с рюкзаком и сумками мотаться с электрички еще и на метро до дома совсем не сахар.
-Не беспокойся, довезу тебя до самого подъезда и сразу уеду. Твой парень меня не увидит, – сказал Феликс с улыбкой.
-У меня нет парня, – ответила Света и стала смотреть на мелькавшие мимо сады и дачные дома.
    Когда снова появилась мобильная связь, Света позвонила родителям и каким-то извиняющимся голосом поговорила с ними. Словно была виновата в том, что случился град и отрубился интернет. Но что-то спрашивать Феликс посчитал не удобным. Она и так сидела, зажавшись, будто ждала наказания.
    В городе Света вдруг забеспокоилась, заерзала, а потом после звонка по телефону, попросила:
-Можешь отвезти меня в Московский район? Не хочу домой, подруга к себе позвала.
-Конечно, отвезу, – ответил Феликс, – С родителями проблемы?
-Да. Они теперь и град мне в вину поставят, – ответила Света, – С сентября мне общежитие в универе дадут. И денег я немного скопила на первое время. Не хочу дома оставаться.
-Такие тёрки дома? – удивился Феликс, Света не ответила.
    Феликс даже представить не мог, как это жить дома в конфликте с родными. Дома его все любили, и родители, и бабушка с дедушкой по матери, а еще в другом районе жили бабушка и дедушка по отцу, тётя и два дяди с семьями. В общем, целый комплект родственников. И со всеми Феликс хорошо ладил. Он вообще не любил ни с кем ссориться. Если случалось что-то в школе, а потом в универе, он просто замолкал, выслушивал чьи-то претензии и доводы, но не вступал в споры, не хотел никаких трений ни с кем. Не потому что опасался чего-то, скучно ему становилось. Даже доказывать кому-то что-то и убеждать в чем-то никого не хотел.
    Ему стало жаль Свету, но он тут же отогнал мысли об этом. Она никогда не смотрела ему в глаза. Наверняка он ей попросту не нравился как парень. Подвозил до электрички? Просто по-соседски, что тут такого? И сейчас, если бы не этот убойный град, она бы не уехала с дачи.

***2
    Подруга вышла встречать Свету и уже ждала у подъезда. Когда забирала сумки, внимательно взглянула на Феликса. Ну и хорошо, что есть подруга. Феликс вздохнул свободно и поехал домой. А в дачном чате после восстановления доступа к интернету соседи обращались друг другу за помощью. У кого-то машину побило, у кого-то электричество отрубило, а кого-то подломившимся деревом придавило. Феликс был уже далеко от дачи, но сердце его ныло, потому что место его уединения пришло в упадок, и вернуться туда скоро вряд ли получится. Все свои накопления и заработки он совсем недавно вложил в покупку машины, а у семьи денег на ремонт домика пока не имелось, потому что совсем недавно в квартире сделали качественный дорогой ремонт.      
    Дома его встретила только бабушка. Родители и дед с утра разъехались по делам. Дед в типографию, отец в городскую управу, мать в школу. Всё как всегда. Бабушка охала и ахала, трогая шишку на голове внука и разглядывая фото на его телефоне, запечатлевшие разрушения на даче.
-Слушай, бабуль, ты случаем не знаешь соседей, у которых дочку Светой зовут? Я ее сегодня привез в Питер с рюкзаком и сумками, но она не пошла домой, ее подруга приютила. Ты не в курсе, почему она с родителями не ладит?
-Так не родные они ей. Взяли ее маленькую из детдома. Думали, что женщина бездетна, а она взяла и через пять лет родила сына. Так что приемная дочка наверняка стала обузой, а назад, в детский дом, вроде уже не вернёшь, разговоры пойдут. Но, знаешь, соседи тут сплетничали, сынок, что родился, влюбился в Свету. Ему сейчас всего 13 лет, поэтому родители и начали ее уже серьёзно прессовать. Вот она и сбежала. Только как жить станет, если в университет поступила? На стипендию не протянешь, а приемные родители вряд ли теперь будут ее поддерживать. Я могу позвонить ей, посоветую в опеку обратиться, если денежные трудности начнутся. Жалко девчонку, умная, вежливая, и внешне… как она тебе?
-О чем ты? – удивился Феликс, – Я даже в универе на девок не заглядывался. С меня одной Анжелы хватило. Ну, той, которая на самом деле Аней оказалась.
-Ты ж молодой, почему не интересуешься девушками? Анжела или Аня… расстались вы, не век же тебе одному болтаться.
-Дела у меня. Альбом хочу завершить. И с группой одной уже почти контракт подписал. Основной сингл альбома дорабатываю.
    То, что бабушка рассказала о Свете, заставило Феликса задуматься, хотя он не хотел вникать в чужие семейные проблемы. Но ведь она сидела в его машине… И что? Да ничего, от слова совсем. Ему хватило одной любовной истории, от которой он бежал как с поля боя. В свои 25 лет 18-летих девиц, таких, как Света, он просто не воспринимал. Хотя вполне понимал, почему 13-летний брат влюбился в нее. Тоже еще история с прицепом.   
    Феликс помнил этого мальчишку, который хорошо плавал. Встречал его на озере в компании еще двух подростков. И мамашу его помнил, которая по берегу бегала и причитала, чтобы он далеко не заплывал. "И зачем я об этом думаю?" – злился Феликс.
    Между тем бабушка узнала в дачном чате номер телефона Светы и позвонила ей. Не зря Света все лето сидела на даче, подальше от родителей, которые приезжали туда с сыном лишь на выходные и постоянно следили за ним, чтобы даже не глядел в сторону сестры. Света сказала, что ей незачем обращаться за помощью в опеку, потому что родители в свое время удочерили ее, и сейчас привозят ей на дачу все необходимое и перечисляют деньги на проживание. Не очень много, 25 тысяч, но ей хватает. Будет еще и стипендия.
    Бабушка передала разговор Феликсу, на что он ответил:
-Вот видишь, все у этой Светы хорошо. Брат ее повзрослеет и найдет себе другую. Зачем им обоим эти проблемы. Правильно родители делают, что не дают им общаться.
    Феликсу было безумно жаль дачный дом, где он жил в одиночестве, и где никто не навешивал ему новостей о каких-то малознакомых людях, даже если они и соседи в коттеджном поселке. Дома заниматься творчеством ему было намного сложнее. Вечером родители вернулись с работы, и разговоров прибавилось. Он с тоской думал о вечерах, которые проводил в одиночестве, много гулял вдоль озера и по дороге к участку. И на участке кайфовал, особенно по утрам, когда таял туман. Сейчас уже вовсю плодоносила малина, и яблоки набирали сок. Бабушка хотела в ближайшие выходные поехать с дедом и поработать в саду, подвязать сломанные ветви, замазать садовым варом, чтобы вредители не погубили раненые деревья, да и на дом посмотреть, на то, какие увечья он получил. Родители сказали, что тоже поедут, получалось, что вся семья собралась, потому что бабушку и деда Феликс собирался везти на своей машине.   
    До выходных было еще два дня, поэтому Феликс решил доделать сингл и пока на этом притормозить. Чтобы чуток улеглось в душе и потом прослушать его по новой. Хотя ребята из группы, которые с нетерпением ждали выхода его альбома, чтобы начать репетиции, постоянно посылали ему приветы в сети. Но агент Феликса сказал ему не торопиться и из последней композиции сделать качественную вещь, поскольку она планировалась как концептуальная промо акция альбома в целом.

***3 
    Утром, почти в 8 часов Феликсу прислал сообщение его агент. Еле продрав глаза, Феликс позвонил ему.
-Не вздумай никому пока свой сингл показывать и вообще в сеть не выходи. Сасэнги* активировались, – сказал возбуждённый Олег, который даже настоящее свое имя скрывал. 
-А что, у меня сасэнги имеются? Кто меня вообще знает? – изумился Феликс.
-После первого альбома ты достаточно известным стал. Не знал? Я, между прочим, вовсю тебя продвигал все это время. Твой новый альбом ждут уже в одном агентстве. Правда, они хотят, чтобы его исполняла группа, которую они предложат.
-Олег, зачем они нам? Наши новые ребята мне нравятся, вокал у всех отличный и двигаются хорошо.
-Хореография пока отстает у наших ребят. Про вокал молчу. Но сейчас вокал не главное, сколько безголосых на большой экран продвигаются, лишь бы оригинально было и не похоже на других.
-Да ведь таких тут же забывают. И меня стрелять будут, но не соглашусь отдать для исполнения свои вещи каким-то безголосым певичкам типа Бузовой или реперам-алкашам типа Моргенштерна.
-Я же говорил тебе, две вещи из твоего нового альбома выстрелили в сети, несколько сотен просмотров было за полчаса. Поэтому я сразу их удалил, потому что сасэнгов боюсь. Меня в сети с десяток твоих фанаток одолевают – куда ты пропал и когда вновь появишься. Как я понимаю, у них сезонное обострение, как и у шизоидов.
-У шизофреников обострения бывают осенью и весной, а сейчас лето.
-Но эти ушлые мартышки откуда-то даже про твой град узнали. Ты с кем-нибудь общался на даче?
-Нет. Только соседку подвез до города, она тоже от града пострадала.
-На всякий случай не общайся с ней пока и ни с кем из тёлок и приятелей не общайся. Тексты песен никому не показывал? Как бы на нас всех совсем другой град не налетел. В общем, заляг на дно. Я сам к тебе приеду.
    Феликс опять почувствовал себя неуютно, как было все последнее время, когда он приезжал в город. Именно поэтому последние три года он практически жил на даче, там ему хорошо работалось, и там он никому своей музыкой не мешал. Он привык дышать свежим воздухом и гулять у озера, поэтому сейчас оделся соответственно и отправился на пробежку вдоль Невы.
    Потом, когда он уже вернулся, принял душ и сел завтракать, его телефон зазвонил. Оказалось, что это та самая соседка Света. Феликс удивился и, помня слова своего агента, напрягся, а она в волнении начала ему говорить:
-Мне тут подруга включила на компе исполнение одной группы, по которой сейчас фанатеет. Сказала, что автор уже стал довольно известным. Я чуть со стула не упала, когда увидела в фотосессии участников группы рядом с ними и твое фото, ты там с гитарой. Я непроизвольно воскликнула: "Это же мой сосед по даче!" И зачем я попросилась к тебе в машину! Может ли это навредить твоему имиджу? Вдруг нас кто-то видел?
-Никакой я не кумир и не суперзвезда. И мы ведь действительно соседи, причем пострадавшие от града, – ответил Феликс, – Как я мог не взять тебя с собой, если ехал в город? В сети все знают только исполнителей. Но сейчас мой новый альбом будет исполнять уже совсем другая группа. Они еще даже не дебютировали. Не волнуйся. Просто не отвечай никому ни на какие вопросы, связанные со мной. А дача… ты ведь видела, там все разрушено, и я очень нескоро туда вернусь. Так что, даже если кто-то и захочет меня сфотографировать там, ничего не выйдет.
    Он рассказал все своему агенту, потому что теперь этим полностью занимался Олег. Феликс решил сделать перерыв в работе, хотя уже имел несколько задумок для следующего альбома. Фанатские страсти оказались весьма неприятным приложением к известности. Хотя Феликс и не считал себя известным, весь интерес фанатов относился только к красивым мальчикам, певшим под фонограмму и скакавшим на сцене.
    Однако теперь все его мысли постоянно возвращались к Свете, которая так испугалась, что случайно выдала его место жительства на даче в разговоре с подругой. Она ведь могла просто сказать, что удивилась, увидев его фото, а она беспокоилась о нём. Поэтому он позвонил ей:
-Света, давай встретимся. Можешь?   
-Конечно! – воскликнула она, явно считая себя виноватой и потому обязанной ему.
    Они встретились и пошли по парковой дорожке к водоему с утками.
-Давай хотя бы лучше познакомимся, – сказал Феликс с улыбкой, – Мы соседи по даче, но ни разу даже толком не общались. Ты ведь тоже почти месяц жила там.
-Да, – смутилась она, – Твоя бабушка предлагала мне помощь в органах опеки. Но… мои родители хорошие люди и любят меня, несмотря на то, что я из детдома. Мама беспокоилась, что я живу на даче совсем одна.
-Ты в машине упомянула, что родители могут тебе даже град в вину поставить, и поехала не домой, а к подруге. Почему?
-Все из-за брата. У него сейчас подростковый период, проблемный возраст, 13 лет… Понимаешь, он придумал себе, что влюбился в меня, даже вены обещал себе вскрыть, если я буду отвергать его. Мама и папа очень переживают из-за этого. Они знают, что я у подруги. Потом, как только получу общежитие, они привезут туда мои вещи. И сейчас каждый день звонят. А по поводу града… меня все с детства считают упрямой. Вот и за то, что я уехала жить на дачу, родители ругали меня. Они предлагали временно снять мне однокомнатную квартиру. Но сейчас у них и так с деньгами проблемы, маму сократили на работе…
-Понятно. Непростая ситуация, – задумчиво произнес Феликс.
    Они подошли в пруду и стали кормить уток купленной на лотке, что встретился им по пути, булкой.
-Я с братом с малых лет играла, гулять водила и из садика забирала. Мама часто задерживалась на работе, а папа и вовсе всегда до вечера работает. Я старалась хорошо учиться, уже с 9-го класса знала, куда поступать буду. Занималась с Лёшиком, учила его читать и считать. Потом, когда он в школу пошел, мы вместе за уроки с ним садились. Он привык, что я всегда рядом. А сейчас вырос, одного со мной роста уже, вот и возомнил себя взрослым парнем. Целоваться ко мне лез…
-В тебя можно влюбиться. Вполне его понимаю, – улыбнулся Феликс, – И как твой брат сейчас?
-Мы общаемся по скайпу. Иначе… даже не знаю, что он начал бы творить. Мама все время дома, боится недоглядеть за ним. И я… пытаюсь контачить с ним по уму. Мама к психологу обращалась, и он сказал, что Лёшику нужно пережить гормональную бурю. Но его влюбленность может остаться, если я буду давать ему надежду. Поэтому мама сначала даже просила меня для вида начать встречаться с кем-то. Но папа сказал, что они не имеют права просить меня об этом, что я такая же родная им дочь, и у меня в 18 лет гормональная буря не меньше, а, может, даже больше, чем у Лёшика.
-И ты ощущаешь ее? – снова улыбнулся Феликс.
-Кого? Бурю? – спросила Света, – Я скорее град ощущаю, который бьёт меня постоянно и очень больно.
-Из-за брата?
-Да. Мне очень его жаль, мы ведь росли вместе с ним неразлучными. А теперь он ощущает себя брошенным и одиноким. 
 
Примечание:
*Сасэн-фанаты или "сасэнги" – это поклонники, которые переходят границы разумного, стремясь вторгнуться в личное пространство знаменитостей и заставить их чувствовать себя уязвимыми. Их действия, будь то слежка, взлом личных данных или физическое преследование, часто продиктованы желанием чувствовать себя значимыми в жизни знаменитости, даже если это приносит им страдания. Такие фанаты получают удовольствие от ощущения контроля и власти, иллюзия "особого" взаимодействия с кумиром, что может проявляться в поиске любого ответа на свои действия, пусть даже это будет реакция дискомфорта или страха. Сасэнги верят, что чем сильнее их влияние на знаменитость, тем ближе они к нему, и ради этого готовы практически на всё, нередко даже на преступление закона.

***4
    Феликс всё думал о том, что рассказала ему Света о своей семье. Бабуля Феликса всё неправильно понимала, когда говорила, что после рождения брата Светы родители стали считать ее обузой. Всё оказалось совсем не так. Феликс много раз сталкивался с тем, насколько неверными бывают суждения людей о других со стороны. Так случилось даже с его чуткой и доброй бабушкой. Все потому, что ей по доброте сердечной хотелось пожалеть детдомовскую несчастную девочку, а та оказалась любимой дочкой родителей и даже любимой девушкой брата. Неважно, что любили они ее очень по-разному.
    Теперь Феликсу захотелось увидеть Лёшика, тем более что Света упомянула о его росте. Сама она была примерно 165-167 см. Если брат действительно догнал ее, то для 13-летнего пацана это средний рост. Наверняка он будет еще расти. Феликсу было очень любопытно, потому что себя 13-летнего он помнил полным балбесом в делах любви. А тут такая сильная влюбленность. Это говорило о романтичной и страстной натуре мальчишки, а такое всегда вызывало у Феликса восхищение.
    Ему пришло в голову, что можно пригласить Свету и ее брата на репетицию группы. Почему-то Феликс очень хотел показать Свете то, в какой кухне он варится. А пацану полезно увидеть очень красивых и талантливых мальчиков 15-18 лет, поющих и прекрасно двигающихся на сцене, чтобы знал, к чему стремиться. Ведь, как понял Феликс, Лёшик не проявлял большого интереса к спорту или какому-нибудь творчеству типа рисования, лепки или выпиливания лобзиком. По словам Светы он, как и многие его одноклассники, увлекался компьютерными играми и азами программирования.
    Конечно, для Феликса это был просто повод показать итоги своего затворничества на даче, ему хотелось, чтобы его песни оценили с близкого расстояния. Ему понравилась Света, а еще его почему-то взволновала история влюбленности её брата. Сам Феликс оказался поздним в этом смысле, и обе его любовных истории закончились расставанием. Особенно он радовался тому, что полгода назад смог вырваться из тисков Анжелы, оказавшейся на деле Аней. Эта опытная волчица много крови ему попортила.
    Олег поморщился, узнав о желании Феликса пригласить Свету с братом на репетицию группы, но не стал возражать. Поэтому гости Феликса пришли в студию к назначенному часу. Света выглядела веселой, а ее брат… Мальчишка был явно неординарной личностью. Начать с внешности. Феликс сразу оценил уже наметившиеся черты будущего покорителя женских сердец. Он выглядел гибким и в то же время не слабаком, и вел себя сдержанно, но во всем проявляя внимание к сестре, подавал ей руку, выбрал для нее лучшее место, достал из рюкзака бутылку воды и носовой платок. Феликс не мог глаз от него отвести.
    Репетицию брат и сестра смотрели с большим вниманием. А потом к ним подошел хореограф и задал несколько вопросов мальчишке, потому что посчитал, что это потенциальный новый участник группы. Лёшик без смущения вышел из ряда, где находились стулья для зрителей, и показал хореографу несколько танцевальных движений в стиле хип-хопа. Ребята из группы тут же окружили его, подбадривая восторженными возгласами. Двигался мальчишка очень хорошо.
    Света встревоженно подошла к ним и сказала:
-Он еще школьник, ему учиться нужно…
Но ее никто не слушал. Нарисовался Олег, пообщался с хореографом, а потом обратился к Свете:
-Наш мастер предлагает вашему брату пройти прослушивание у нас.
Феликс также подошел к ней и сказал:
-Не волнуйся, чтобы попасть в группу, ему придется проходить специальное обучение в свободное от школы время. Школа ни в коем случае не отменяется, зато при такой занятости ему будет некогда дурью маяться. Поговори с родителями об этом. Это намного лучше всяких сомнительных компаний сверстников. Твоя мама может сама прийти и убедиться во всём, да и тебе будет спокойнее, если его задействуют в группе. Разве не так?
    Потом он проводил их до остановки троллейбуса и еще раз взглянул на мальчишку. Слава богу, тот не проявлял беспокойства по поводу близкого общения Феликса со Светой. Однако Лёшик ни на минуту не отпускал ее руки. Феликс оценил это, хотя и не понимал, радоваться ему или расстраиваться. Ведь отбивать Свету у брата было бы не слишком красиво. Да и не собирался Феликс делать этого. По крайней мере, пока.
    Когда он вернулся в студию, хореограф спросил у него:
-Ты где такого красавчика нашел?
-Что, понравился? – улыбнулся Феликс, – Я его сам так близко первый раз сегодня увидел. Наши семьи соседи по даче.
-А сестрёнка у него очень даже ничего. Ты глаз на нее положил? Признавайся.
-Если так, ты что, против?
-Мне показалось, что мальчишка как-то слишком уж заботлив с сестрой. Странное впечатление. Уговори его родственников, фактурный пацан, явно с большим потенциалом. Возраст у него самый подходящий – из него сейчас лепи, что хочешь, он все впитает как губка. И нам седьмой участник не помешает. Меня всегда смущали чётные цифры.

***5
    Подготовка к выходу альбома шла своим чередом. Ребята готовили танцевальную композицию и пока шлифовали то, что пока не получилось сделать, как требовал хореограф. Отдыхая, парни уже пару раз обсуждали нового мальчишку – придет или не придет в группу. Понятно, что этот альбом они в любом случае будут исполнять без него, однако всех крайне интересовало, что он выдаст на прослушивании. Да, он хорошо чувствовал ритм, однако голоса его пока никто не слышал. Он лишь взял одну ноту, когда его попросил Олег, и на этом всё. Тембр у него был чистый, юношеский, но пока никто не брался судить о дальнейшем. Родители могли его просто никуда не отпустить и зарубить все на корню.
    Однако через неделю в назначенный день он пришел, правда, не один. Его сопровождала беспокойная мать. Парни переглядывались в поисках Светы, но она не появилась. Один Феликс понимал, почему. Родители всеми силами пытались ограничить их с братом контакты. Света сопровождала его, только когда мать была очень занята. 
    Лёшик пришел с обычной классической гитарой. Олег пока общался с преподавателем по вокалу и что-то ему говорил. Потом они удалились в студию звукозаписи, где за пульт с фонограммами встал звукорежиссер.
    Мальчишке объяснили, как и что он должен делать, выбрали знакомую ему песню популярного исполнителя, плотно закрыли дверь и начали. Феликс остался в танцевальном зале и сидел недалеко от матери Светы и Лёшика. Женщина волновалась, поглядывала на него, потому что Феликса представили ей как автора альбомов для группы. Парней пока не было, они должны были появиться позднее.
    Через двадцать минут Олег выглянул из студии и позвал Феликса. Мать мальчишки с тревогой проводила его взглядом.
-Однозначно, мы его берём, – сказал Олег Феликсу,– Выдай свой вердикт.
После этого он включил фонограмму, а пацан спел куплет популярной в интернете композиции, а потом выдал дэнс с элементами акробатики. Феликс был впечатлён:
-Конечно, я за! Но учитывайте, что он еще в школе учится. Ничто не должно помешать ему в этом.
-Зови мамашу, – сказал очень довольный Олег.
-Это невежливо, вы должны сами к ней выйти и все сказать, – возразил Феликс.       
-Вот же морока с этими несовершеннолетними. С такими подростками я еще не работал, но этот меня реально удивил.
    Олег оглядел себя сверху вниз, вздохнул, нацепил на лицо приличное выражение и улыбку, после чего пошел общаться с родительницей будущего участника группы. А Лёшик зачехлил гитару и вышел за ним следом.
    Света позвонила где-то через час.
-Я очень рада, – сказала она взволновано,– Может быть, сейчас Лёшик будет занят и постепенно выкинет из головы свои глупости.
-Его любовь ты называешь глупостью? – спросил Феликс.
-Я не считаю его любовь глупостью, а только то, что он иногда вытворяет, пытаясь показывать мне ее. Мне родителей очень жалко, мама просто извелась с ним.
-Твой брат показался мне вполне нормальным взрослым парнишкой. Не могу представить его истеричным подростком.
-Истеричным? – удивилась Света, – Нет-нет. Он, напротив, очень спокойный и уверенный в себе. Поэтому, если что-то решит, прёт буром и делает, никого не слушая. Порой из него слова не вытянешь. Таких называют "себе на уме".
-А как он учится? Какие у него отметки?
-Учится хорошо, на средний и высший баллы. Даже моя помощь ему не нужна, он для родителей прикидывается, чтобы они разрешили с ним заниматься. Но теперь и это у него отняли.
-А ты-то сама что чувствуешь к нему?
-Я? О чем ты? Он еще ребенок! – воскликнула Света. 
-Понятно, – сказал Феликс и почесал затылок. Он вполне явственно ощутил, что не имеет права вмешиваться в историю Лёшика и Светы. Оба они нравились ему, каждый по-своему, а еще Феликса подкупала молчаливая искренность пацана.
-Держи меня в курсе того, что решат родители в итоге о его присоединении к нашей группе, – попросил Феликс Свету. Она ответила, помолчав мгновенье:
-Да, хорошо. Мама вроде бы прониклась. Она всегда хотела, чтобы у него появилось увлечение помимо компьютерных игр.
-Скажи, только честно. Тебя напрягает то, что он прошел прослушивание, и мы хотим взять его на обучение? – спросил ее серьезно Феликс.
-Я пока не разобралась… Наверно, да. Но это тоже просто привычка всегда опекать его.
-Похоже на ревность. Ты так не думаешь? Ведь раньше он слушался только тебя, а тут вдруг какие-то взрослые дяди.
-Какая еще ревность?! – возмутилась Света, – Я рада, что он понравился твоему агенту и хореографу группы.   

***6
    Между тем вдруг объявилась Анжела и начала названивать Феликсу. Он не брал трубку, сбрасывал ее звонки, отправил ее в игнор, но она поймала его перед агентством.
-Убегаешь от меня? – воскликнула она, загородив ему дорогу. Анжела, которая Аня, всегда была непозволительно красива, но сейчас в ней что-то изменилось, и ее внешность просто поражала чистотой линий овала лица, стройностью фигуры и свежестью кожи. Феликс не сразу сообразил, что она просто немного похудела и повзрослела. Он не ответил ей и уже хотел пройти в студию. Аня не стала ему препятствовать, что очень удивило Феликса. Раньше она никогда не отступала и всегда добивалась своего.
-Чего ты хотела? Раз двадцать звонила, – холодно спросил Феликс, глядя ей прямо в глаза. 
-Хотела поговорить, – ответила она.
-О чем нам говорить? Полгода не виделись. Я не ждал тебя и не скучал, не обольщайся. И номер твой удалил.
-А я… скучала, – произнесла она, – Но не волнуйся, я поняла, поэтому ухожу и больше тебя не побеспокою.
-Ты мне весь мозг вынесла, я чуть с ума не сошел! Больше не хочу!
Он резко открыл входную дверь, собираясь войти, но все же взглянул на свою бывшую девушку. Его удивило то, что она молчала, а потом он заметил, что в глазах ее блеснули слёзы. Но он тут же приказал себе не покупаться на это. Однако все-таки остановился, глядя на ее.
-Ухожу, ухожу, – произнесла она, как-то вся сжалась, быстро завязала на шее шелковый шарфик, потому что подул свежий ветерок, и пошла вниз по ступенькам широкого крыльца.
    В агентстве его уже ждал Олег и сразу накинулся с предложениями по поводу сингла. Но Феликс только кивал, потому что думал о своём.
-Чуть не забыл, Анжела появлялась, – сказал Олег.
-Знаю, – ответил ему Феликс, остановился перед дверью в студию и сказал:
-Прости, мне нужно кое-куда.
После этого он рванул к выходу, но Ани уже не было на крыльце. А номер ее в своем телефоне он удалил. Поэтому Феликс сел за руль и поехал туда, где она раньше жила. Он не был уверен, что она и сейчас живет в той съемной квартире. И вообще в Питер она приехала из Москвы по приглашению фирмы, в которую ее устроил отец. Но Феликс знал, что она давно уволилась оттуда.
По дороге он позвонил Олегу:
-Слушай, я удалил ее телефон. Может, он у тебя случайно сохранился?
-Чей? – изумился Олег, – Анжелы? Ты хочешь ее увидеть?
-Давай, я жду. Посмотри в своих контактах.         
Через десять минут Олег прислал ему смс с номером. Припарковавшись, Феликс быстро набрал заветные цифры, которые, как выяснилось, даже не забыл.
-Это ты? – услышал он ее голос и крикнул:
-Куда ты так быстро исчезла?! Не смей больше мучить меня!
-Я ездила к тебе на дачу, но там как будто военные действия прошли…
-Да, все дома побил сильный град. Где ты сейчас?
-Ты ведь помнишь съемную квартиру? Отец купил ее для меня.
-Хорошо, я уже еду туда.
    Все последующие дни Феликс общался с Олегом и остальными только по телефону, хотя Аня и говорила, что он не должен быть с ней все 24 часа в сутки. Но он не слушал ее, потому что, как оказалось, полгода разлуки с ней оставили глубокий след в его душе, намного более разрушительный, чем град на даче. Да и Аня изменилась. Они оба повзрослели за это время и многое осознали. Феликс больше не хотел с ней разлучаться.
    Они познакомились на тусовке музыкантов и актеров, куда Феликса притащил Олег. Анюта там плавала как рыба в воде – всех знала, со всеми была на короткой ноге. Он с первой минуты не спускал с нее глаз, а она беззастенчиво флиртовала с ним. Уехали они оттуда уже вдвоем, Феликс бросил Олега, и тому пришлось добираться домой самому.
    Тогда Феликсу казалось, что она просто помыкает им, не считаясь ни с его работой над альбомом для группы, ни с его обязанностями перед семьей и друзьями. Она ему шагу не давала ступить, и Феликс не мог сопротивляться, впрочем, как и сейчас. Но в то время он воспринимал это как порабощение, и только сейчас понял, что это была первая стадия их любви. Даже расставание и полгода в разлуке послужили им на пользу.
    Олег иногда звонил, но в основном Феликс общался с ним по видеосвязи. Олег держал друга в курсе того, как они с арт-директором сначала записывали альбом с итоговым синглом, а потом запустили его в сеть. Феликс видел, что альбом получил большой отклик, и рейтинг его неуклонно рос. В принципе присутствие Феликса уже не требовалось, запущенный механизм работал без сбоев.
    Между тем наступил сентябрь, Лёшик пошел в школу, а Света переехала в общежитие универа и начала учиться. Феликс с Анютой расписались, и только тогда он немного расслабился. Хотя она уверяла, что в разлуке ни о ком другом даже думать не могла. Феликс верил ей, но его вовсе не ревность напрягала, его держало желание все время ощущать ее рядом, и пока он не насытился этим. Даже на прогулке он не отпускал ее от себя ни на минуту точно так же, как и тинейджер Лёшик свою Свету. Как они там, общаются или оба поглощены учебой, Феликс не знал. Однако Олег сообщал, что Лёшик теперь регулярно приходит на репетиции и отрабатывает все, что задают ему хореограф и преподаватель по вокалу. Мамаша его тоже приходила и ждала в холле или прогуливалась рядом со студией. Свету Олег с тех пор больше не видел ни разу, и то сказать, некогда ей было, да и универ находился совсем на другой ветке метро. 

***7
    Через год Феликс выпустил свой новый альбом, а Лёшик стал полноценным участником группы и уже несколько раз участвовал в концертах на публике. Агентство заключило контракт с его родителями, и теперь он неплохо зарабатывал, что придавало ему уверенности в отношениях с сестрой. Хотя Света так и пыталась ограничивать с ним свое общение, но даже родители уже почти смирились с его любовью к ней и поставили условие, что не будут против, но только если он хорошо окончит школу и поступит в вуз. Они обещали, что в этом случае дадут ему свое согласие, и он сможет встречаться со Светой открыто. Сама Света никак это не комментировала и всячески старалась уходить от таких разговоров, однако, когда брат приезжал к ней в общежитие, она, как и раньше, заботилась о нем, кормила, ходила с ним гулять, помогала делать школьные задания. И очень гордилась его талантами на музыкальном поприще. Фактически они так и остались неразлучными, что говорило о сильных взаимных чувствах друг к другу этих двоих. Света расцвела и похорошела, а Лёшик в свои почти 15 лет подрос до 172 см, стал шире в плечах, как и некоторые его одноклассники, и теперь больше не выглядел малолетним. После 9-го класса он решил поступать в музыкальный колледж СПМУ им Римского-Корсакова.
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
         апрель 2025   


9. Листопад

***1
    Листопад своим шуршанием и кружением желто-красных листьев настраивает на романтичный и сентиментальный лад. Правда, не всех и не всегда. Хорошо, если светит солнце, а то ведь бывает и промозглый дождь, срывающий желтые листья и прибивающий их к земле, в траву или даже просто в грязь. В дождь пожелтевшие деревья кажутся плачущими, потому что, скапливаясь, струи скатываются с листьев как потоки слёз. И каждый, даже тот, кто никогда не был несчастен, сразу представляет душевные состояния, способные вызвать такие слёзы. Например, несчастную любовь или предательство любимого человека. Фатальное горе, болезнь, смерть или что-то подобное, обычно, напротив, сушит глаза, человек каменеет и замолкает. И это говорит о том, что обильные слёзы далеко не всегда искренни, часто это лишь экзальтация и игра на публику. Под осенним дождём холодно, сыро и некомфортно, хочется быстрее в тепло. Только в сухую осеннюю погоду, когда падают листья, приходит задумчивое и поэтичное настроение. Они планируют, кружатся, взлетают от легкого ветерка, как мотыльки, и рождают в сердце надежду.    
    Егоров всё ещё надеялся, несмотря на то, что время его вроде бы ушло. Каждое утро он шел к метро Ломоносовская и ехал 30 минут до Приморской, потому что работал охранником в спортивной школе №2 Приморского района и по совместительству следил за чистотой на прилегающем стадионе. Смена его начиналась вечером и заканчивалась утром. Около 9 утра он почти бесшумно открывал ключом дверь и входил в квартиру дочери, стараясь не разбудить ее. Хотя она очень крепко спала под утро. С близняшками в это время дежурила бабушка. Встретив Егорова, она шепотом сообщала ему все новости и совала в руки записку с перечнем блюд в контейнерах, чтобы он знал, какой номер брать и не греметь в холодильнике склянками. Потом бабушка собирала свою сумку, надевала жакет или куртку, в зависимости от погоды, и уходила. К этому времени близнецы уже были накормлены и барахтались в манеже с игрушками. Егоров завтракал и садился в комнате, где находился манеж, чтобы следить за детьми. Потому что эти два бандита могли запросто начать дубасить друг друга погремушками. А дочь спала. Просыпалась только в 11, а то и в 12, потому что ночью часто вставала из-за детей.
    Не будь бабушки и денежной работы у Егорова, он даже придумать не мог, что случилось бы. Вот так детей и сдают в детдом от безысходности. Бывшая жена знать не знает ничего о родившихся детях. Наверно, думает, что дочь Егорова давно уехала в Европу по контракту, который она ей подкатила. А дочь не уехала, потому что потому.
    Когда Егоров второй раз женился, то очень радовался тому, что его новая жена сразу обеспечила их большой квартирой, приобрела ему ауди вместо старенькой девятки, а его дочери положила деньги на депозит до 18 лет. Однако Егоров не оправдал ее надежд, оказался бескрылым, зажатым и не способным на решительные поступки рохлей, лохом и лузером. Он даже развестись с ней не смог, она просто уехала работать в Италию. 
    Он ждал возвращения Влада, который узнал, что стал отцом двойняшек только в армии. Ну, переспали после студенческой тусовки, мало ли, а потом Юлька сказала ему, чтобы всё забыл. Егоров не знал, почему дочь так сделала. Он окольными путями через ее однокашников по универу узнал о Владе и сообщил ему о рождении двойни. Парень опешил, но быстро взял себя в руки и сказал:
-Я вернусь, и мы поженимся с Юлей. Но не говорите ей это сейчас, а то упрётся и не согласится. Она же меня уже через месяц бросила, и никакие мои уговоры не помогали. А ведь получается, что она тогда уже знала о своей беременности.
    Влад должен был демобилизоваться через месяц, поэтому Егоров волновался. Ведь парень вполне мог изменить свое решение. Юлька ничего не знала и не ждала его. Что там у них произошло, Егоров мог лишь догадываться, зная характер своей дочери. Но тайком от нее отец нашел в Контакте страницу Влада и фото той самой студенческой вечеринки. Егоров долго рассматривал его и другие фото, где был Влад, и пытался понять, какой он человек. Помнил только его голос по телефону и слова, которые Влад сказал ему.
    Утром Егоров помогал дочери, умывал детей и кормил их творожками, а после обеда отсыпался 3-4 часа, потом они с Юлькой собирали детей на прогулку, и он катил коляску с ними в парк. Юлька всегда шла рядом, катить коляску ей было тяжеловато.
    Она до сих пор не размораживала депозит, который открыла на ее имя вторая жена Егорова, пока им хватало его зарплаты и пособия по уходу за детьми. Впрочем, всеми деньгами распоряжался Егоров, Юлька плохо ориентировалась в платежах за коммуналку, могла лишь покупать детям одежду и игрушки, а так же заказывала доставку продуктов на дом. Из фирмы, куда она успела устроиться сразу после окончания универа, до сих пор раз в месяц ей привозили пакет с подарками от начальницы.   
    Наступил сентябрь. Когда они гуляли, Егоров смотрел на падающие листья и прикидывал, сколько еще дней осталось до возвращения Влада. Хотя часто думал, что парень может и не выполнить своего обещания. Да и Юлька еще та упрямица, она ведь порвала с ним уже через месяц после знакомства, хотя наверняка знала о своей беременности. Гордость взыграла? Егоров не знал.

***2
    Егоров ждал звонка от Влада, поскольку тот сообщил ему смс-кой дату своего возвращения. Влад позвонил ему через день после приезда, когда Егоров был на ночном дежурстве в спортшколе. Они договорились о встрече наедине, без присутствия Юльки.
-Мы с ней оба по образованию юристы, так что ей палец в рот не клади, откусит,– сказал Егорову Влад, – Чтобы она не смогла сразу же прогнать меня и противостоять моему желанию жениться на ней, я должен хотя бы зарегистрировать установление отцовства, чтобы меня вписали в свидетельства рождения детей. Наши с ней отношения я буду налаживать после этого.
-И что ты собираешься предпринять? – осторожно спросил Егоров.
-Для начала мы сделаем тест днк, он нужен как доказательство моего родства с детьми. Как собрать необходимый материал, я скажу. К Юле я приду уже с готовым документом.
-Все не решался спросить у тебя, почему все-таки вы расстались? – робко произнес Егоров.
Они сидели в подсобке охранника на работе у Егорова, он налил им обоим чай и достал сэндвичи.
-Ваша дочь… слишком строптива. Ей показалось, что мне нужен от нее только секс, вот она и ушла и слушать ничего не захотела. Максималистка. Мы познакомились с ней на защите диплома в июне. Начали встречаться в моей съемной квартире, а потом она без объяснений бросила меня и уехала с родственницей на море.
-Да, с моей сестрой с Геленджик.
-На мои звонки она упорно не отвечала, в сети везде отписалась от меня… Убеждать ее в моей любви – это ж уйма времени может уйти. А я хочу уже сейчас полноценно участвовать в жизни детей. И это будет первый и самый важный шаг.
-Влад… ты, правда, любишь ее? Это ведь не только из чувства долга? – спросил Егоров, глядя парню в глаза.
-Я влюбился в нее сразу и почти сразу понял, как с ней будет трудно. Но меня это не пугает. Я заставлю ее поверить в мои чувства. Ведь гордость ее – это прямое подтверждение того, что она тоже любит меня.
-Правда? Почему ты так думаешь?
-Она накрутила себе, что для меня важен только физический контакт, а это далеко не так. Просто в самом начале я почти не мог себя контролировать, меня влекло к ней так, что голова дымилась. Ну не способен я сюсюкаться и всяких розовых котят-слоников дарить, цветочки там разные и прочее. Сказал – люблю, а она взбрыкнула, типа так в любви не признаются. Никакой романтики и всё такое. Как припечатала, что мне только секс от нее нужен и больше ничего. Поэтому и убежала. А в сентябре меня в армию призвали, и я даже не смог с ней увидеться. По срокам получается, что тогда она была уже на третьем месяце. Расскажите, как она жила все это время? Как переносила беременность, двойню ведь родила, как потом справлялась?
-Не повезло мне с обеими женами, но хотя бы для дочери я стараюсь сделать все возможное, – сказал Егоров, – О Юлькиной беременности я и сам узнал только за два месяца до родов. Они с моей сестрой все скрывали. Женщины, что с них взять.
-А ваши жены? Как я понимаю, одна из них родная мама Юли?
-Такая родная, что лучше бы неродная. Бросила нас, когда Юльке три года исполнилось. Моей сестре тогда 20 лет было, она мне во всем помогала. Сейчас много работает, приходит только в выходные с детьми поиграть, она ведь замуж вышла, сын у нее. Пока я тут ночным сторожем, Юльке бабушка помогает, еду на день готовит, утром детей кормит, ждет меня. А Юлька в это время отсыпается, ей ночью иногда раз пять-шесть вставать приходится к детям. А моя вторая жена… Квартиру нам большую приобрела, мне машину новую, Юльке депозит приличный сделала и контракт нашла. Но уехала работать в Италию. Даже не развелась со мной. И о том, что Юлька родила, ничего не знает.
-Вы поссорились?
-Нет… не оправдал надежд. Говорить ей о детях мне дочь строго-настрого запретила. Илона только о контракте жалеет, который Юлька так и не заключила. Выгодный очень был и расти ей позволил бы как профессионалу…
-Получается, она о вас и о Юле позаботилась. Не просто так уехала.
-Да, не просто. Это она таким способом воспитывает меня. Надеется пробудить мое мужское эго. Ну, чтобы разозлился и все такое.
-Не лучше ли сообщить ей реальное положение вещей? Ведь, если вы до сих пор в браке, она с одной стороны совладелица вашей недвижимости и другого имущества, а с другой должна принимать участие в жизни семьи. Хотя, конечно, не обязана.
-Не обязана. Юля была против того, чтобы Илона удочерила ее.   
-Непростая у вас жизнь. Столько женщин и все с характером, – усмехнулся Влад.
-Это ты в самую точку сказал. Еще и мать имеется. С той вообще никакого сладу. Я стараюсь ей ни в чем не перечить, она ведь нам с Юлькой очень помогает. Еду готовит, с детьми сидит, несмотря на возраст и недомогания. Отец тоже пытался, так она прогнала его, сказала, что он соляркой воняет. Поэтому он сидит в своем гараже и с мужиками авто ремонтом занимается, какие-никакие, а все же деньги зарабатывает. 

***3
    Влад нанял медсестру, которая помогла Егорову с забором стандартных образцов днк. Они трое встретились в парке, когда Егоров привез близнецов в коляске на прогулку. Пока медсестра водила ватными палочками внутри щек у каждого из детей и упаковывала собранные образцы в заранее подписанные конверты, Влад безотрывно смотрел на малышей.
-Это мальчик, а это девочка? – спросил он Егорова.
-Да, все правильно. Шура и Саша. Она назвала их одинаково, чтобы и любить так же.
-Юлька вся в этом. Максималистка. Арсений Николаевич… я взволнован и безо всякого теста вижу, что это мои дети. Можно я потрогаю их за ручки?
-Конечно, Влад. Я понимаю твои чувства.
    Влад присел на корточки перед сдвоенной коляской и взял каждого ребенка за руку. Девочка весело хлопала его второй ладошкой сверху по тыльной стороне, а мальчик, насупив бровки, пытался освободиться.
-Завтра им исполнится 6 месяцев, – сказал Егоров, наблюдая за ними, – Они ведь восьмимесячными родились.
-Это же опасно было?
-Да вроде обошлось. Шурка 2600, а Сашенька 2400 грамм. Главное, все рефлексы были в норме и грудь сразу взяли.
-Грудь? Ах, да…
-Конечно, мы докармливали их из бутылочки, такие проглоты оказались, но зато сейчас уже догнали своих сверстников по весу и развитию. Увидишь все сам.
    Вдруг они услышали Юлькин голос и обернулись.
-Вы что это тут все делаете? Кто это?! – воскликнула Юлька и схватила медсестру за рукав, но та быстро вырвалась и побежала прочь.
-Со своей новой пассией пришел на моих детей посмотреть?! – крикнула Юлька.
-Ты все не так поняла, – сказал Влад и схватил ее за плечи.
Егоров в растерянности не знал, что делать, поэтому откатил коляску с детьми немного в сторону.
-Ты забыл накидку от дождя для коляски, – сказала Юлька, вырвалась из рук Влада и быстро шагнула к отцу.               
-Почему ты встретился с ним за моей спиной? – обиженно произнесла она.
-Юля… он ведь отец наших деток…
-Тебе безразлично, что я чувствую? Я не хочу его видеть!
В это время Влад подбежал, сделал пару фото детей и Юльки с отцом, и так же быстро пошел прочь.
-Знать тебя не хочу! – крикнула ему вслед Юлька.
    Неделю Юлька дулась на отца, но, поскольку Влад больше не объявлялся, она успокоилась.
-Выбрал…  ты видел, какую он сушеную мымру выбрал себе,– сказала она отцу на третий день после этой встречи. Егоров промолчал и подумал, что ей не все равно, а, значит,… хотя все бывшие всегда ревниво смотрят, кого выбрали те, с кем они расстались. Однако однажды, уже давно, он нечаянно подслушал разговор сестры и дочери, в котором Юлька обронила фразу:
-Конечно, любила и люблю этого придурка! Но никогда не признаюсь ему в этом!
Тогда у нее еще даже живота не было заметно.
    Между тем Влад прислал Егорову 100 тысяч рублей на карту и смс: "Несмотря ни на что, я по-прежнему очень люблю её". Это сообщение испугало Егорова, он позвонил Владу вечером с работы:
-Неужели тест показал отрицательный результат?
-Тест еще не готов, – ответил Влад, – Но мне без разницы, я как ее увидел, у меня сердце не на месте теперь, две ночи не спал. Как она? До сих пор злится на меня?
-Она сказала: "Ты видел, какую он мымру себе нашел". Ей не всё равно, понимаешь? Она ревнует!         
-Я так хочу ее увидеть и обнять… Арсений Николаевич, помогите мне, пожалуйста! Уговорите ее, что угодно, я на всё готов, лишь бы снова быть с ней!
-Ты мне вот что скажи, ты за время вашей разлуки научился нежные слова говорить и комплименты всякие? Глупые подарочки готов покупать?
-Да я на все готов, лишь бы она…
-Ты, что пьян? – Егоров понял, что Влад выпил.
-Я не буду никогда пить, клянусь! Просто сейчас, без нее, у меня сердце разрывается.
-Завтра днем она уедет на три часа, у нее с моей сестрой какие-то женские дела. Можешь прийти, посмотреть, как мы с детками живем, – сказал Егоров.
-Конечно! Я обязательно приду! – восклицал подвыпивший Влад.
    Егоров смутно представлял, как же Влад сумеет изменить к себе отношение Юльки, и сумеет ли. Он совершенно не помнил, каким Влад был до армии. Видел его один раз, да и Юлька тогда спешила, они почти сразу сели в машину и уехали. Егоров лишь отметил как плюс, что парень имеет машину, что очень понравилось Егорову. Юлька тоже порывалась сдать на права, но так и не сдала.
    Сейчас, сидя в своей подсобке после обхода по этажам спортшколы, он думал о том, могла ли вернуться к нему Илона. Они ведь прожили вместе почти десять лет. Он был счастлив, а она… наверно, ей многого в нём не хватало. Хотя она не отличалась расчетливостью, не предъявляла к нему никаких требований и никогда не критиковала и не подшучивала над ним. Просто сказала, что в России никогда не сможет заработать и десятой доли того, что заработает в Италии. Поцеловала на прощанье и сказала, чтобы звонил в случае трудностей. А он ни разу не позвонил, даже когда Юлька забеременела, а потом родила. Зачем Илоне внуки от неродной дочери, да еще и от такой упрямой и несговорчивой. Так он думал.

***4
    Влад пришёл почти сразу после того, как Юлька ушла из дома. Он даже видел из-за угла, как она села в такси. Сначала он смотрел как завороженный только на детей в манеже, все остальное словно таяло за пределами его взгляда. Но Егоров сказал:
-Пойдем, покажу тебе нашу квартиру, которую нам с Юлькой купила моя вторая жена. Сам увидишь, тут и тебе места хватит.
Размеры и обстановка впечатлили Влада, у Илоны имелись средства и отсутствием вкуса она не страдала. Она придерживалась европейских стандартов жилья, вплоть до мелочей, таких, например, как душ биде в туалете или специальный стул для бабушки в большой душевой кабине с ванной. Когда она купила эту квартиру, то сразу наняла бригаду и руководила всем обустройством сама.
    Влад вернулся в детскую и наблюдал за тем, как Егоров ловко усадил близнецов в специальные стульчики со столиками, а потом начал чуть ли не синхронно кормить их с двух ложек. У Влада рот от удивления не закрывался.
-Здорово вы натренировались, – сказал он.
-Ты тоже можешь попробовать. Вот, докорми Сашку, она все время на тебя смотрит.
После кормления Егоров забрал глубокие цветные мисочки для детского пюре, а детей по очереди вытер влажными салфетками, поменял каждому памперс, и отправил играть в манеж.
-Ты родителям еще ничего не сообщал? – спросил он Влада.
-Нет. Решил их уже перед фактом поставить. Сначала дождусь теста и покажу им его. Не хочу, чтобы они начали сомневаться в том, что Юля именно от меня родила. На эмоциях я хотел, но меня остановила эта мысль. Я бы мог их возненавидеть…
-Они же тебе не враги, – удивился Егоров.
-Да. Только когда мы с Юлькой жили тот самый месяц вместе, мать сказала, что ей все это не нравится и Юлька тоже. Но мне все равно.
-Ты знакомил их?
-Нет, мать сама нас выследила, когда мы гуляли. И Юлька как раз в тот момент поссорилась со мной из-за какой-то мелочи. Так, ничего особенного. Когда она ушла от меня по-настоящему, все произошло почти на ровном месте. Мы не ссорились, хотя я понимал, что как-то не так себя веду с ней и вечно не то говорю. Я пришел из магазина с продуктами, а на столе была от нее записка о том, что мне от нее нужен только секс и все такое. Я звонил, караулил её, пытался говорить с ней, она отдергивала руку и уходила. А потом уехала…  Я тут прочитал, что беременные подвержены всяким тревогам, и жизнь для них почти сразу разделяется на две половины – до и после. По сроками Юлька ведь тогда уже беременна была. Теперь я понимаю, что для нее секс сразу потерял привлекательность, и мои желания она стала воспринимать лишь как попытку использовать ее для удовлетворения похоти и больше ничего. А раньше, когда у нас все было хорошо, она мне говорила, что выйдет замуж только по большой любви. Намекала почти прямым текстом, а я не понимал, что уже тогда должен был сделать ей предложение. Каким же я был незрелым! Дурацкие стереотипы в голове сидели – якобы сначала нужно проверить друг друга и все такое.
    Он ушел, когда Егоров уложил детей спать после обеда. Настрой Влада вселял в него надежду, но Юлькино противостояние было трудно сломить. Егоров боялся ее упрямства, очень. Он долго думал, решал, вспоминал всю свою жизнь. Вспоминал о том, как женился первый раз, как женился второй… И оба раза за него все решали женщины, избравшие его, которые потом полностью с нем разочаровались и покинули его. Да и женили его они обе на себе сами. Он ни за что не решился бы. Егоров даже предложения не делал ни первой жене, ни второй, у него сразу речь отнималась, как только он пытался хоть что-то о своих чувствах сказать. Теперь он точно знал, что не любил первую жену, это оказалось обычным ослеплением. Но как Елена смогла бросить маленькую дочь, он не мог понять. А в Илону… да, он влюбился и сильно, но опять же менжевался из-за Юльки. Не хотел стать балластом. Ведь Илона была очень успешной и деятельной, у нее все в руках горело, ее окружало множество людей, ее все любили. Он рядом с ней наверняка выглядел нелепым интеллигентишкой. Тогда он работал научным сотрудником и библиографом центральной районной библиотеки им. Гоголя. Это теперь он ночной охранник с хорошей зарплатой. Прошел спецкурсы и подготовку. Освоил основные приемы самбо. Но в основном ходил и выключал забытый в залах свет, поливал цветы в кабинетах, собирал оставленные мячи и потерянные полукеды, проветривал раздевалки. А под утро включал автополив футбольного поля. В то время как все нормальные мужики спят в обнимку со своими женами и не только спят.               
    Мать всегда критически смотрела на обеих его жен. А ему говорила, чтобы не вел себя как рохля. Но мать есть мать. Для нее любая его жена была бы недостаточно хорошей.               

***5
-Арсений Николаевич, а какое отчество записано в свидетельствах о рождении детей? – спросил Влад, когда встретился с Егоровым на прогулке в парке. Он сам покатил коляску, сначала неуверенно, но быстро сообразил, как маневрировать такой широкой конструкцией на колесах. Коляска была дорогая, с проветриванием козырька, корзиной снизу и стопорами на широких колесах.
-Пока они Ивановичи, – ответил Егоров, – Чтобы все сразу понимали – русские. Так Юлька решила.
-Ясно, значит, придется менять не только свидетельства, но и Юлькин паспорт, где они вписаны с этим отчеством. Но это уже мелочи. А насчет того, что русские… в нас всех столько кровей намешано, что иногда с трудом можно понять, кто ты и какой национальности. 
-Ты что, не русский? – удивился Егоров.
-Русский, – ответил Влад, – А вот Юлька… сомневаюсь очень, слишком упрямая, как татарка. И красивая.
-Татарки красивые?
-Вроде бы да.
-Если честно, я не знаю, были в родстве ее матери татары  или нет. Я только на красоту заглядывался, но не сложилось.
    После прогулки Влад проводил Егорова с коляской до дома и помог закатить ее в лифт. Юлька встретила отца на пороге:
-Опять с Владом общался?
Егоров не ответил. Они раздели детей, и Юлька пошла разогревать им еду.
-Он жениться на мне собрался? А как же та сушеная мымра?
-Это медсестра, – сказал Егоров и осекся, потому что невольно раскрыл секрет.               
-Медсестра? – удивилась Юлька, – И зачем он привел ее?
-Просто его знакомая. Ничего такого. Юля, он любит тебя и детей.
-А у него самого язык отсох?
-Нет. Просто ты сразу в штыки…
-Опасается? Правильно делает!
-Он хочет принимать участие в жизни детей.
-Я не позволю! – крикнула Юлька и ушла в спальню.
Егоров остался с детьми, подсовывая им книжки с плотными лакированными страницами, которые они не могли разорвать. С малышами он отдыхал душой и погружался в свои мысли. Хотя все они были похожи на желтые опадающие листья, потому что возвращали его к воспоминаниям о прошлом, которое уже ушло. Взять, к примеру, Илону. Она уехала, когда Юлька получила диплом. Илона посчитала, что свою миссию как примерная мачеха выполнила, к тому же нашла для Юльки выгодный контракт, на который ее обязательно взяли бы, потому что уважали Илону. Когда они поженились, Юльке только-только исполнилось 13. И это был самый проблемный период в ее взрослении. Егоров только за голову хватался, в основном с ней тогда воевала его мать, но Юлька не слушала даже свою строгую бабушку. Однако с приходом в семью Илоны все постепенно изменилось. Глядя на нее, Юлька стала следить за своей внешностью, Илона записала ее к косметологу на процедуры от юношеских воспалений на лице, в стоматологии Юльке поставили брекеты, и одежду она надевала теперь только ту, которую ей покупала Илона. Ведь новая жена Егорова была дизайнером женской одежды и преуспевала в этом. В то время и Егоров одевался с иголочки, чтобы соответствовать. В библиотеке все восхищались его новым стилем и раскованной элегантностью, хотя на самом деле он ощущал себя в европейской демократичной одежде не вполне уютно.    
    Когда Илона уехала, Егоров постепенно вернулся к своим привычным тёмным джинсам и пиджакам. А потом Юлька забеременела и вскоре родила, и ему пришлось уволиться и пойти работать охранником, потому в библиотеке ему платили не очень много, а за ночные дежурства в спортшколе он получал приличные деньги, почти вдвое больше, чем на прежнем месте работы.
    Десять лет… каждый месяц как жёлтый лист, опадающий с дерева жизни. Любил ли он Илону? Умную, элегантную, красивую. Любил. Так почему ни разу не позвонил ей после ее отъезда? Она наверняка ждала. Но он не хотел навешивать на нее трудности их с Юлькой жизни. Возможно, она давно нашла себе мужчину, хотя они с Егоровым так и не развелись.
    Вечером, когда он уже был на работе, ему позвонила мать. Егоров удивился, но не выдал этого. А бабушка сердито сказала:
-Твоя тут звонила. Интересовалась, как ты живешь. Вспомнила через два года.
-И что ты сказала ей?
-Да все сказала. И про детей и про то, что ты ночным сторожем работаешь теперь. И про этого, ну как его, про Влада.
Егоров с опаской спросил:
-Что она ответила тебе?
-Ничего, спасибо сказала, о здоровье спросила.
-Хорошо. Как твое давление?
-Нормально! Нечего об этом спрашивать. В моем возрасте о давлении не говорят, его просто снижают таблетками. Ты мне скажи, что там Влад решил?
-Мы ждем результаты теста. А потом он придет к Юле и скажет ей все.
-Думаешь, она слушать его станет?
-Мама, я даже думать об этом боюсь. У меня сердце начинает болеть.
-Нечего хлюпика включать! Куда она денется, если он фактический отец детям.

***6
    Влад пришел в субботу днём, когда все были дома, даже бабушка еще не ушла. Дверь открыл Егоров, которому он позвонил заранее. Юлька стояла и смотрела на Влада исподлобья, а он протянул ей конверт с результатами теста и сказал:
-Если упрёшься и откажешься за меня выйти, я через суд оформлю право общаться с детьми.
-С какой стати я должна выходить за тебя? Ты мне даже предложения не сделал, – буркнула Юлька.
-Юля, выходи за меня, – сказал Влад, взглянув перед этим на Егорова, и протянул ей коробочку с перстнем. Потом набрал воздуха в легкие и произнес:
-Я тебя очень люблю. Сильно, с первого взгляда, как никто и никогда. Ты мой свет в окне.
-Долго заучивал? – спросила Юлька, взяла коробочку и открыла ее, – Не прошло и полутора лет.
-Я же в армии был, – растерянно пролепетал Влад.
-Ладно, – сказала Юлька, надела перстень и ушла в спальню.
Влад удивленно посмотрел на Егорова, потом на бабушку и спросил:
-Ладно? Что это означает? Она согласна или как?
-Иди к ней, – сердито сказала бабушка, – Какие же вы все мужики недогадливые.
    Через десять минут Влад как ужаленный выскочил от Юльки и исчез за входной дверью. Егоров посмотрел на мать, которая меняла памперсы детям:
-Он убежал? Она выгнала его?
-Это твоя дочь. Вот и разбирайся с ней! – раздраженно отрезала его мать. Но Влад уже входил в квартиру, занося большой чемодан, который забрал в багажнике машины. Немного запыхавшись, он, очень довольный, произнес:
-Она согласна.
-Не радуйся раньше времени. У нее всегда семь пятниц на неделе, – сказала бабушка.
-Я не отступлю, – уверенно заявил Влад.
    Потом Егоров и бабушка слышали смех в спальне и голоса, но слов было не разобрать. А к двум часам бабушка позвала всех обедать.
-Так что вы решили? – спросила она, наливая борщ в тарелки.
-Через месяц распишемся, и отчество детям поменяем, – ответила Юлька.
-Какая же ты все-таки глупая, столько времени комедию ломала и ради чего? – сказала бабушка. Егоров при этом испуганно дернул ее за фартук.
-А чего он мычал как телок?! А потом еще и армия, – беспечно ответила Юлька с полным ртом.
-Вот же дети неразумные в 23 года. Мы в этом возрасте совсем другими были, – проворчала бабушка.
-Ты еще монголо-татарское иго вспомни, – огрызнулась Юлька.
-Это я во всем виноват, затупил в своё время, – сказал Влад.
-Конечно, теперь ты ее все время будешь защищать. А на деле женщина должна обо всем думать, правильно семью строить и мужика в нужное русло направлять, а не в капризную девочку играть.
-Я не играла! – крикнула Юлька.
-Мама, перестань! – сказал Егоров, а Влад обнял Юльку и закрыл ее собой от бабушки.
-Ешьте, а то остывает всё. И дети ждут, – сказала бабушка и ушла в детскую. 
    Когда Егоров уже загружал посудомоечную машину, мать отодвинула его от мойки:
-Не расслабляйся. Через два часа тебе в аэропорт ехать. Илона прилетит.
Егоров остался стоять с открытым ртом, а потом все бросил и метнулся к себе в комнату переодеваться. Он шептал себе под нос:
-Вот же бабы… как их понять? Два года ни слуху, ни духу… Хотя я сам ей не звонил, сам и виноват.
    Из спальни выглянул Влад и спросил:
-Бабушка, это правда, что Илона прилетает?
-Правда. Юлька пусть папашу своего непутевого благодарит, что молчал и не звонил ей два года. Вот она и не возвращалась. Что отец, что дочь, яблоко от яблони… – ответила бабушка и включила посудомойку.
-Люди! Как я выгляжу? – крикнул Егоров, выйдя из своей комнаты. Юлька и Влад выглянули, а бабушка констатировала:
-Нормально выглядишь. Цветы не забудь ей купить.
-Конечно, конечно! – засуетился Егоров, покидал в свою сумку нужные мелочи, проверил, на месте ли ключи от машины и сказал:
-Ну, все, я пошел!
-Зубы почистил? Целовать ведь будешь по прилету, – язвительно спросила его мать.
Егоров бросил сумку и кинулся в ванную.    
-Нужно бы шампанское купить и фрукты, я схожу, – вежливо произнес Влад и тоже стал собираться, – Как-никак воссоединение семьи.
-Ты еще не рассказал, как твои родители прореагировали на все это, – напомнила бабушка.          
-Удивились, конечно, но вроде против не были.
-Конечно, кто теперь родителей слушает. Сами дров наломали, детей сделали, слава богу, пожениться решили. Хоть на это мозгов хватило.
-Мам, не ворчи на молодых, – поцеловал в щёку бабушку Егоров и тут же убежал.       

***7
    Илона сказала, что к деньгам, которые обещали родители, добавит недостающую сумму на покупку машины для Юльки и Влада. Место работы Егорова она напрочь забраковала – далеко, да еще и в ночное время. Сказала, что для его здоровья это очень вредно. Потребовала, чтобы он вернулся в библиотеку, где в свое время был очень счастлив. В Россию она вернулась насовсем, решила открыть свой модельный бизнес и арт-кафе, и привлечь к работе нанятых работников. Обещала и Владу найти денежную и престижную работу как юристу. Однако пока все по очереди занимались детьми, включая мать Влада. Его отец приходил только вечером после работы и то ненадолго, просто посмотреть на внуков. Даже Илона уделяла детям почти три часа в день, чтобы бабушка спокойно занималась делами на кухне. Егоров пока дорабатывал положенные две недели перед увольнением, и в целом все было по-прежнему.
    Молодые расписались, торжество не делали. Илона решила купить им с Егоровым отдельную квартиру недалеко от той, где теперь жила вся семья. Егоров не знал, радоваться или нет, потому с трудом менял свои привычки. Но он боялся чем-то не угодить вернувшейся жене и опасался ее деятельной натуры. Он даже не сразу решился проявить активность наедине с ней, потому что за время разлуки привык подавлять свою сексуальность, а ведь, когда они познакомились, она не смогла устоять под его натиском. И смеялась, потому что совершенно не ожидала такого от сдержанного на вид и интеллигентного библиотечного работника. Однако она ценила его эрудицию и обширные культурологические знания, ценила его такт и вежливое обращение к окружающим, его неспособность к хамству и грубости. А главное, она не могла не видеть и не ценить то, как спокойно и тактично он гасил все еще только назревающие ссоры между членами семьи.               
    С Юлькой ее отношения быстро восстановились, потому что та повзрослела и стала лучше понимать свою красивую и деятельную мачеху. А еще потому, что видела, как отец рад возвращению Илоны. Он словно расправил плечи и стал выше ростом. Даже помолодел внешне. 
    Сашка и Шурка научились ползать и сидеть, в манеже им стало теперь тесновато, поэтому Влад отгородил им большой угол в комнате, где они теперь вовсю ползали по ковру. И у обоих появилось по два малюсеньких зубика снизу. Теперь семья решала, можно ли и стоит ли давать близнецам планшеты и смартфоны, к которым они проявляли повышенный интерес. Пока для них включали только большой современный плоский телевизор с мультиками, сюжетами о животных и развивающими программами. Особенно близнецы любили слушать веселые песенки и даже пытались вторить движениями рук и своих детских тел. Сашка в этом немного опережала Шурку, зато тот ел намного больше ее и отбирал у нее игрушки. В ответ она колотила его погремушкой по голове. Они постоянно устраивали шум и гам, пока оба как по команде не засыпали, где придется.
    Егоров был очень счастлив, потому что сильно переживал за дочь, когда они жили только вдвоем с ней и с детьми. Ведь у нее часто бывало плохое настроение, и плакала она часто. А теперь даже бабушка смягчила свой нрав и стала часто улыбаться и детям, и внукам. А особенно Илоне, которая ей очень нравилась. Это вначале, когда Егоров только познакомился с Илоной, его мать приняла ее настороженно. Потом они хорошо ладили, но бабушка не могла смириться с тем, что Илона фактически бросила Егорова.
    Между тем листопад завершился, и полетели "белые мухи" первого снега. А значит, не за горами уже был Новый год.          

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
         апрель 2025   


10.  Ливень

***1
    Однажды Виталий, еще учась в старших классах гимназии, попал под внезапный ливень и погубил свой реферат, который просто размыло сильными потоками воды. Зря он написал свой черновик от руки. Он не хотел, чтобы кто-то из хитрецов взломал его личный кабинет и слил текст себе. Такое часто происходило. Умельцы сливали даже обычные вордовские файлы, забытые в корзине, чтобы не сидеть подолгу над источниками и усиленно не работать над текстом. Просто скачать что-то с интернета и слепить текст из разных кусков чужих работ уже не прокатывало. Преподаватели давно научились выявлять плагиат и определять степень уникальности текстов. Даже самое обычное цитирование "великих" не приветствовалось. Ученик должен был переосмысливать утверждения столпов мысли и выдавать собственное размышление.
    Конечно, дома Виталий довольно быстро восстановил размытый текст и к часу ночи даже распечатал его. С рефератами он теперь работал на старом ноуте, не подключенном к интернету, чтобы никто не смог украсть их у него. Но ливень запомнился ему ощущениями, которые Виталий испытал. Это был почти весь спектр сильных чувств – восторга, страха, ликования и отчаянья. Всё в одном флаконе. Во время этого краткосрочного, но мощного потока воды с неба сердце Виталия молотило как сумасшедшее, хотя он просто стоял, согнувшись и пытаясь спасти тонкую папку с надписью "Дело", в которой и находились скрепленные степлером рукописные листы его работы. От всего этого остались лишь какие-то жалкие ошмётки, Виталий с ужасом смотрел на них, когда ливень окончился так же внезапно, как и начался. А потом рассмеялся, потому что ливень показался ему шутником-хулиганом, каким он и сам был всегда.
    Нечто подобное он уже несколько раз испытывал снова, хотя уже без атмосферных явлений в виде потоков воды. Но чувства и телесные ощущения были почти те же – пробирающий озноб как от холодного душа, восторг и отчаянье. Только вызывал их вовсе не природный катаклизм, а вполне обычная на вид молодая особа в строгом офисном одеянии, со строгой офисной прической и макияжем, на высоких каблуках-шпильках и с маникюром на тонких пальцах. Ее появление и внезапный ливень роднило то, что оба этих явления происходили внезапно и воздействовали на Виталия почти аналогичным образом. Именно поэтому он на короткое время терял дар речи, а она уже трижды подавала на него докладную начальству о том, что он игнорирует ее вопросы.
    Начальник приходил, выяснял, но к его приходу Виталий успевал выполнить то, что требовала референтша генерального.
-Почему Мимоза взъелась на тебя? – удивлялся начальник отдела. Виталий не отвечал на этот вопрос. Не мог же он рассказать про ливень и про то, что чувствует каждый раз, когда она появляется. Он работал в корпорации недавно и впервые услышал прозвище, которое сотрудники дали референтше, от своего непосредственного начальника. Хотя в ламинированном служебном списке контактов она значилась как Первый секретарь-референт ген. директора Мозес Алла Валерьевна.
    Он встречал разных красоток, с одной даже мутил какое-то время, но быстро расстался, и совершенно не понимал, почему Мимоза так влияла на него. Ведь референтша явно была младше его лет а пять и внешность ее… впрочем, выглядела она вполне. Он ощущал озноб потому, что почти физически осязал ее тело, которое обнажал в своем воображении. До нее его могли возбудить какие-нибудь стройные женские ножки, если их владелица носила мини юбку, или какая-нибудь смазливая мордашка с призывным взглядом и капризными губками. Но никогда ещё и ни с кем у него не доходило до озноба и восторженного сердцебиения. Он встречал и более красивых девушек, чем Мозес, элегантных, прожжённых, изысканно небрежных. Многие из них умели возбуждать мужчин своим дерзким или игривым поведением, манерами, выражением лица, позами, голосом… Референтша им в подметки не годилась. Она носила классическую прическу с заколкой и делала сдержанный макияж, одевалась в строгие офисные юбки миди и блузки, застегнутые чуть ли не до подбородка, с манжетами на запястьях. А ступни ног ее были тонковаты, чтобы тревожить похоть.
    Виталий, когда ждал своего барбера, случайно увидел на столике в холле журнал женских причесок, оставленный кем-то из девушек, ожидавших своих парней. И в этом журнале прическа референтши называлась "Ракушка французский твист". Оказывается, сделать ее самой владелице волос было не так-то просто, в журнале приводились поэтапные фото всего процесса. А Мозес всегда выглядела идеально причесанной. И это также безумно волновало и возбуждало Виталия, он ярко представлял, как тугая приическа-ракушка после снятия невидимой заколки распускается в волну длинных светлых волос.
    Она не относилась к ярким блондинкам с голубыми глазами, алыми губами и алебастровой кожей лица. Мозес легко краснела, глаза ее имели цвет шоколада, а помадой она пользовалась  бледно-розовой. Однако для Виталия это не имело никакого значения. Про себя он называл её рейнфол*, чтобы никто не догадался, если бы ему вдруг пришлось обмолвиться о ней, ведь мало кому из людей пришло бы на ум назвать девушку сильным дождём или попросту ливнем.

Примечание:
*Рейнфол (от англ. rainfall – ливень).

***2   
    Друзья и родные в основном называли Виталия Витей. Когда он был подростком, то хотел зваться Витасом, но потом передумал и стал относиться к своему имени проще. Витя так Витя, какая разница, лишь бы звучало не так пафосно и официозно, как Виталий. Но на работе таким людям, как референт руководителя, вменялось общаться с молодыми сотрудниками по имени, а с возрастными – по имени-отчеству. Грань была очень тонкой, но преодолимой. Сорокалетних продолжали называть по имени и только на совещаниях всех уравнивали, эти мероприятия являлись официальными, и на них к сотрудникам обращались по фамилии, добавляя должность. К примеру, Виталия звали менеджер Кузнецов. А вот референтшу все называли только Алла даже на совещаниях. Во-первых, она явно еще не достигла даже 25-летнего возраста, а во-вторых, ее имя само по себе звучало официально.
    Конечно, она знала, что ее прозвали Мимозой из-за фамилии и из-за того, что она часто смущалась. Гендиректор даже не скрывал, что души в ней не чает, но никто не считал это чем-то неприличным. Сотрудники не сомневались, что он какой-то ее родственник или близкий друг семьи. Именно это обстоятельство являлось для нее своеобразной охранной грамотой и защищало от приставаний и посягательств со стороны мужчин, работавших в фирме.
    На очередном расширенном совещании сразу пятеро разработчиков программных продуктов представляли свои видео презентации. В их число входил и Виталий. Алла каждому из них задавала вопросы и что-то записывала. К Виталию она также подошла, но запнулась уже на первом слове. Он взглянул на нее и сказал тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал его:
-Сделайте вид, что так же записываете мои ответы на ваши вопросы.
Она кивнула, пометила что-то у себя и пошла к генеральному директору, который, улыбаясь, усадил ее рядом так, что всем остальным теперь видна была только ее спина и прическа-ракушка на ее голове сзади. Между тем первый докладчик вывел на экран свою презентацию и начал сообщение. Все слушали, кроме Виталия, который не мог оторвать глаз от прически референтши. Предыдущие его фантазии на тему ее волос не давали ему успокоиться, у него волновался каждый мускул, и в животе что-то пульсировало.
    После первого выступления начались вопросы, потом прошли еще три доклада, наступиило время Виталия. Слава богу, Алла как будто почувствовала его состояние, потому что вдруг что-то шепнула директору и быстро ушла в боковую дверь конференц-зала. Виталий вздохнул свободней и вывел на экран свой релиз.
    Всё шло вполне пристойно, насчет Аллы никто ничего не понял, Виталий ответил на возникшие по теме вопросы, после чего начались обсуждения на тему перспективности каждой из разработок. Алла так и не вернулась, поэтому для Виталия все завершилось хорошо, мало того, его разработку признали лучшей.
    После совещания все шумно расходились и прямиком направлялись в столовую. А Виталий то и дело оглядывался и искал глазами Аллу, но ее нигде не было видно. Но ведь она точно не просто так запнулась, когда перед презентациями подошла к нему. Эта мысль не давала теперь ему покоя.
    Он никогда не отличался постоянством в отношениях с девушками. Да и отношения заводил лишь на короткое время, завершая все разом и без объяснений. И совесть его совершенно не мучила, потому что все его пассии не питали никаких иллюзий по поводу него, к тому же вполне могли не только постоять за себя, но и сцапать любого зазевавшегося плейбоя. Себя Виталий не считал плейбоем, хотя весьма трепетно относился к своему внешнему виду. Девушки сразу выделяли его, несмотря на то, что он всегда выбирал себе партнершу для интима без далеко идущих последствий. И вел себя так, что его избранницы сразу все правильно понимали.
    Только лет в 15-16 он получал от девчонок письма с признаниями и даже переживал, что не может ответить им взаимностью. Но это быстро прошло. Виталий рано понял, что свобода ценнее любых отношений, потому что считал, что подавляющим большинством женщин управляет только собственнический инстинкт, который маскируется подо что угодно. Даже желание женщин иметь детей он рассматривал в том же ключе.
    Сегодня он, очень довольный тем, что его проект избрали единогласно, решил прогуляться пешком, оставив машину на охраняемой парковке фирмы. Но, пройдя 50 метров, вдруг наткнулся на Аллу, сидевшую на бордюре, ограждавшем клумбу.
-Что-то случилось? – спросил ее Виталий, ощутив уже привычное волнение в ее присутствии.
-У меня сломался каблук. Я вызвала такси, – ответила Алла.
-Отмените заказ, я схожу за своей машиной и отвезу вас, куда скажете,– воскликнул Виталий.
-Не нужно, не хочу вас обременять…
-Нет уж, позвольте мне выслужиться перед референтом генерального, вдруг, премию дадут,– усмехнулся Виталий, изображая беспечность. Не ожидая возражений, он почти бегом отправился назад к парковке. Как он ни пытался, успокоиться у него не получалось. Он очень хотел пообщаться с Аллой, чтобы понять наконец-то свои ощущения.   
 
***3
    Когда Алла села в машину, напряжение Виталия еще возросло. А она сказала:
-Я не привыкла… Просто дядя уехал из офиса, не хотела его беспокоить.
-Генеральный ваш дядя?
-Да. Этот не секрет, многие знают. Давно хотела спросить, почему вы всегда так ведете себя со мной?
-Как? – удивился Виталий.
-Недолюбливаете? Я вроде бы никогда ничего против вас не имела.   
-Странно, что вы воспринимаете это именно так.
-Воспринимаю что? Ваше неприятие?
-Нет у меня к вам никакого неприятия.
-Но вы… всякий раз ёжитесь в моем присутствии, словно от холода.
-Это правда, как это вы заметили, – удивился Виталий.               
-Значит, я не ошиблась?
-Ошиблись, посчитав это моим неприятием. Это трудно объяснить, а еще труднее в такое поверить…
-А вы попробуйте. Может быть, я пойму.               
-Хорошо. Но обещайте, что не воспримете мои слова попыткой ухаживать за вами.
-Ухаживать? Таким странным способом?
-Моя реакция на ваше присутствие всего лишь волнение.
-Вот как? Я нравлюсь вам?
-Не знаю. И почему волнуюсь всякий раз при вас, так же не знаю. Даже не волнуюсь, правильнее сказать, ощущаю озноб.
-Озноб? – удивилась она и смутилась, даже щеки у неё порозовели, – Странно, очень странно…Я думала, такое только у меня.
-У вас тоже бывает озноб без видимой причины?
-Был один раз, совсем недавно. И как раз, когда я хотела задать вам вопросы в офисе перед презентацией.
-Да, я помню, вы запнулись и ничего не спросили.
-Понимаете, дядя хочет, чтобы я привыкла и освоилась в коллективе, чтобы могла без смущения делать свою работу. Я стараюсь, и у меня вроде бы неплохо получается. И только вы портите мне всю картину. У меня возникло нечто вроде психологического зажима по отношению к вам. Наверняка сотрудники уже заметили это. Прошу вас, постарайтесь не влиять на меня…
-Но это вы на меня влияете! Я же сказал, что не знаю, почему испытываю при вас озноб. Но если у вас такая же реакция на меня, мы должны вместе постараться решить эту проблему.
-И как мы можем сделать это?
-Пообщаться поближе. Например, пообедать вместе в кафе, прогуляться по парку, поговорить. Только так можно хоть что-то понять.
-Но вы это предлагаете не для того, чтобы начать со мной встречаться?
-Нет. Я предлагаю всего лишь разобраться в возникшей ситуации.
-Хорошо.
-Когда начнем? Предлагаю сегодня. Вы поменяете обувь, и мы поедем куда-нибудь поужинать на ваш выбор. Надеюсь, за это дядя вас не станет ругать?
-Не станет.
-Вот и отлично.      
-Все-таки вы очень странный,– заметила Алла.
-Вы тоже, – ответил ей Виталий.
    Из дома Алла вышла, уже не только переобувшись, но и сменив одежду. Но главное, она распустила свою прическу ракушку и просто собрала волосы в хвост. Однако сердце у Виталия все равно дало сбой, он даже почувствовал, что ему не хватает воздуха. Впрочем, это быстро прошло. Алла предложила известное кафе, и они поехали туда. В городской одежде Алла чувствовала себя непринужденно. И волосы, распущенные и стянутые всего одной резинкой, давали ей ощущение свободы.      
    Пока они ожидали заказ, Алла сказала:
-Не будем терять время. Расскажите о себе.
-Может, перейдем на "ты"? – предложил Виталий.
-Хорошо, но сможем ли мы после этого в офисе общаться официально? Из меня плохая актриса,– произнесла Алла с сомнением.
-Думаю, все будет нормально.
-Чувствую себя заговорщицей.
-Вот и отлично, такая общность будет способствовать нашей взаимной откровенности. А теперь о себе.
    Виталий перечислил учебные заведения, которые окончил – гимназию и университет. Упомянул семью и друзей. Сказал, что не пьёт от слова совсем, хотя и не является ортодоксальным трезвенником. Добавил, что дважды в неделю ходит с друзьями в тренажерку, в субботу обычно парится в сауне и плавает в бассейне.
    Алла выслушала все это и сказала:
-Но ты ничего не сказал о том, когда и в связи с чем у тебя впервые возник озноб. Почти всё, что ты перечислил, я и так знаю из твоей анкеты. Моя биография мало отличается от твоей. Училась, училась и училась. Хожу с подругами в шейпинг центр, посещаю спа-салон, соблюдаю режим дня и диету.
-Давай поедим, – предложил Виталий, потому что им принесли заказанные блюда, – А серьезными психологическими изысканиями займёмся на сытый желудок. Лично я реально очень голоден.          
-Хорошо, давай. У меня только один вопрос, – произнесла Алла,– А сейчас, в данный момент, ты не ощущаешь озноб рядом со мной?
-С чего бы у меня был такой зверский аппетит. Его именно озноб и провоцирует,– ответил Виталий и внимательно посмотрел ей в глаза.

***4
-А теперь я расскажу тебе кое-что ещё, – сказал Виталий, когда они поели, и им принесли чай, – Есть такие явления, от которых не спастись, как бы ты ни защищался. Однажды я попал под внезапный и очень сильный ливень, который погубил рукописный вариант моего реферата.
-И?
-Потом я восстановил его по памяти, но главным было то, что я, стоя под ливнем, оказался совершенно беспомощным.
-Дальше…
-Хотя нет, не это главное, а то, какие чувства я испытал при этом и что ощущал всем своим существом. Нечто совершенно запредельное. У меня тогда чуть сердце не разорвалось, настолько меня переполнило…
-Хорошо. Но не вполне понятно, как это связано со мной и твоим ознобом.
-А так, что близкое твое присутствие вызывает у меня аналогичное состояние.
-Но ты ведь говорил об ознобе…
-А ты когда-нибудь стояла под ледяным проливным дождем среди лета? Меня такой озноб колотил, что зуб на зуб не попадал.
-Не сходится! Ты никогда при мне не выглядел так.
-Не выглядел, но ощущал все в точности.
-Как-то не очень верится.
-Я хорошо маскируюсь. Но знаешь, что… дай свою руку.
Алла нерешительно выполнила его просьбу, а он привстал над столом, потянул ее к себе, наклонился и поцеловал в губы, а потом отпустил и сел, приложив руку к сердцу.
-Ужас какой-то, – сказал он, запыхавшись, как после бега.
Алла сжалась, будто от холода:
-Зачем ты?... Это нечестно…
-А как еще можно хоть что-то понять?! – он никак не мог успокоить сердцебиение и выровнять дыхание, – Ты ведь и сама почувствовала…
-Нельзя так внезапно и бесцеремонно нарушать чужое личное пространство… ты… наглец!
-Прости, я и сам не ожидал от себя подобного.
-На этом давай закончим наше общение, тем более что ты назвал его ужасным.
-Я? Когда?
-Только что!
-Ты все не так поняла! Просто не ожидал… это как удар тока, понимаешь…
-Я ухожу! Уеду на такси.
    Её словно ветром сдуло. Он увидел в широкие окна кафе, как она села в такси и уехала.
-И что мне теперь со всем этим делать? – спросил он сам себя.
    Весь вечер и часть ночи он не находил себе места, вставал, ложился, но нечто, похожее на озноб, не отпускало его, напротив, разрасталось. Ему хотелось вновь поцеловать Аллу и прижать её к себе. Хотя это совсем не напоминало ему обычную похоть, которая никогда не затрагивала его чувств и тем более не вызывала подобного волнения. Сейчас Виталий даже не думал о сексе, он метался по комнате, выходил на лоджию и пытался хоть как-то успокоиться. Помог ему только приличный фужер джина с тоником.
    Утром он проснулся совершенно разбитым, словно по нему всю ночь бульдозер ездил. Побрился, принял душ, оделся, но ничего не изменилось. Он едва держался на ногах. Коллеги в офисе это сразу заметили. А потом он услышал, что референтша не вышла на работу, потому что взяла больничный. От этой информации у него разболелось сердце, ближайший коллега растворил в стакане порошок Максиколда и дал Виталию:
-Выпей, на тебе лица нет.
А девушки тут же нашли электронный термометр, который показал у Виталия 38,3.
-Тебе тоже нужен больничный или хотя бы справка и освобождение на один день! – заявил начальник отдела, – Иди в медпункт.
    В отделе к Виталию все хорошо относились, даже девушки, внимание которых к себе как к парню он попросту игнорировал. Однако он никогда ни одной из них не отказал в помощи по работе, и вообще коллектив их отдела был достаточно дружным.
    Получив справку в медпункте, Виталий, уединившись в холле, набрал номер Аллы. Она долго не отвечала, но потом сказала:
-Зачем ты звонишь. Я заболела из-за тебя, ночь не спала.
-Я тоже. Мне справку дали и температура у меня 38.
-Понятно. Вирус какой-то в кафе мы оба подцепили.
-Думаю, мы с тобой его уже давно подцепили. Дай свой адрес!
-С ума сошел? Даже не собираюсь.
-Не могу без тебя, умру. Понимаешь? У меня руки дрожат, и ноги не держат. Я просто гляну на тебя и тут же уйду.
-Ага, конечно. Кто бы сомневался.
-Мимоза… Алла, прошу тебя, очень прошу. Со мной такое первый раз…
Но она уже отключилась. Обессиленный Виталий сидел на диванчике в холле, но тут ему пришло сообщение с адресом. И откуда-то взялись силы, Виталий даже не забрал свои вещи в опенспейсе, просто позвонил и сказал, что уехал домой, потому что болен.

***5
-Заходи, человек дождя, – сказала Алла, открыв дверь и окинув Виталия взглядом.               
-Ты живешь одна? – спросил он, задыхаясь.
-Боже, ты и правду болен. У тебя жар?
-К чёрту его, – воскликнул Виталий, схватил ее за плечи и впился ей в губы поцелуем.         
    Алла пыталась освободиться, но потом смирилась. Когда ему потребовалось вздохнуть, она увернулась и сказала:
-Давай пройдем в комнату, чего стоять в прихожей.
Он кивнул, и как шальной, ничего не соображая, пошел за ней.
-Алла, рейнфол… я почти всю ночь не спал. Первый раз напился, чтобы уснуть.
-Успокойся, ты не в себе. Хочешь еще выпить?
-Нет, я за рулём. Я вообще редко пью что-то кроме пива.
-Пиво тоже алкоголь, причем, очень коварный.
-Знаю, я меру соблюдаю…
-Ты себя мне презентуешь сейчас в качестве идеального парня?
-Ну… как бы да. Чтобы ты не думала обо мне плохо.
-Я не думаю. Ты голоден?
-Да! Но я не хочу есть… Боже, что я говорю…
-Мне, если что, 23, а не 15. Не веди себя со мной как с малолетней.
-Но твой дядя…
-Он не вмешивается в мою личную жизнь.
-А родители?
-Они в Европе. Здесь у меня есть еще только бабушка с дедушкой. Живут в старой части Питера, в Невском районе.
-Алла, мне кажется, я тебя люблю.
-Кажется? А мне вот не кажется. Могу честно признаться, ты мне сразу понравился. Ни на кого больше смотреть не могу.
-Красивый у тебя халатик… ты что, под ним безо всего?
-А ты душ принимал?
-Конечно. Утром, как всегда… Алла, да, я маньяк и ничего не могу с собой сделать…
-Не на столе же! Для этого кровать есть!...
    Через час Виталий открыл глаза, но у него все плыло перед взором.
-Где я? – спросил он, не узнавая окружающей обстановки.
-У тебя сильный жар. Выпей вот это, – сказала склонившаяся над ним Алла и дала ему горячее питьё.
-Лекарство? – спросил он.
-Нет, стрихнин, чтобы ты уже никогда и никому не рассказал о том, что делал со мной на обеденном столе, – улыбнулась она, – Слава богу, живой. Думала, не дотащу тебя до кровати. Скорую уже хотела вызывать.
-Я отрубился?
-Да, сразу после…
-После секса?
-После трех сексов. Как с катушек сорвался.
-Правда? Прости…
-Пей и молчи. У тебя температура под 40. Хорошо, что ничего не помнишь.
-Дурочка. Если не помню, значит, захочу снова!
-Нет уж, я тебе не кукла из секс-шопа.
-Но хотя бы обнять… и твои волосы, распусти, я так хотел их увидеть.
-Потом увидишь. Лежи и болей. Обняла, этого достаточно. Пойду еду готовить.
-Давай просто закажем?
-Нет, я люблю всё своё. 
    Пока она занималась делами в кухне, он уснул под действием жаропонижающего напитка, и во сне снова обнимал и целовал ее, даже губами причмокивал и перебирал пальцами. Алла подошла, посмотрела на все это, поправила на нем легкое покрывало и ушла в другую комнату. Она не могла бороться с его притяжением. До него она встречалась с тремя парнями и ни с кем из них не испытала даже сотой доли того, что испытывала с первой минуты после близкого общения с ним в офисе. Поначалу, на приличном расстоянии она лишь отметила, что могла бы влюбиться в такого, как он. Но это просто срабатывала привычка – всегда оценивать парней по внешности, а не по профессиональным качествам. Начав работать в фирме, где директором был ее родной дядя, она старалась вести себя и действовать соответственно. У Аллы это прекрасно получалось, пока она не столкнулась близко с Виталием. И ведь ничего не предвещало такого сумасшествия. Она не хотела верить, пыталась говорить себе, что это просто безосновательная вспышка влюбленности, такая же, как, например, к какому-нибудь герою фильма, сыгранного талантливым и красивым актером. С подружками лет в 14 она вечно влюблялась в экранных кумиров. Но сейчас ей было уже 23, и связал ее по рукам и ногам обычный офисный работник, оказавшийся сумасшедшим и повернутым на идее фикс о влиянии проливного дождя на психику человека. Впрочем, всё, что он творил, являлось лишь исполнением ее подсознательных желаний. Поэтому она даже не собиралась сопротивляться. Единственное, чего она все-таки опасалась, так это того, что он вдруг опомнится, придет в себя и скажет ей, что все было ошибкой.
    Он очень хотел увидеть ее распущенные волосы. Алла встала перед зеркалом и распустила их. Однако ей казалось, что без косметики и стильной дорогой одежды она не выглядит такой уж привлекательной. Виталий в любой момент мог прийти в адекватное состояние и разглядеть это. И тогда всё могло завершиться. Но она вдруг почувствовала, что он стоит сзади, обернулась и увидела его восторженный взгляд.
-Как же ты красива,– произнес Виталий, – Под косметикой и со своей прической ты только прячешь свою красоту. И, между прочим, правильно делаешь. Тебя настоящую должен видеть теперь только я!

***6
-Витя, ты всё решил, даже не спрашивая меня. Но это слишком быстро, так нельзя. Мы почти не знаем друг друга, – говорила Алла, когда Виталий вез ее в поликлинику, чтобы закрыть больничный.
-Мне 28 лет, я взрослый мужик и могу ответственно принимать решения. Что еще на данный момент ты хочешь знать обо мне? – сердито ответил ей Виталий.
-Много чего. А обо мне ты даже и знать ничего не хочешь?
-Мы вроде бы всё друг другу уже рассказали. Остальное будем узнавать в процессе жизни.
-Но зачем так спешить? Объясни.
-Хорошо. Встречаются два человека, понимают, что полюбили, но опасаются, что могут чего-то друг о друге не знать. Поэтому решают пожить вместе полгода, год, два, а то и три. И что? За это время они узнают друг друга лучше или хуже? Ответь.
-Конечно. Узнают привычки друг друга, какие-то скрытые мотивы, секреты…
-А ничего, что и привычки, и секреты, и мотивы имеют свойство меняться со временем и в угоду обстоятельствам, сильным чувствам или принятым на себя обязательствам. Раздолбай вполне способен за короткий срок стать ответственным мужем и отцом, а тот, кто вроде бы вел себя как настоящий мужчина, при неблагоприятных обстоятельствах иногда в одночасье превращается в тряпку. Да даже, если в жизни ничего не изменится ни на йоту, через год человек может уже сам себя не узнать. Жизнь – это и есть процесс постоянных изменений. Можешь считать меня тираном, не стану оправдываться, но я больше никуда тебя от себя не отпущу. Поэтому через месяц мы распишемся и станем официально мужем и женой.
-Значит, так ты решил? Мое мнение тебя не интересует? И где мы будем жить? У меня или у тебя?
-У меня. Твоя квартира съемная, зачем к ней привыкать.
-А если я не захочу?
-Захочешь.
    В этот момент они подъехали к поликлинике, Алла вышла из машины и перед тем, как закрыть дверь, наклонилась и сказала:
-Не захочу! И давай на этом закончим наши отношения. Я не собираюсь терпеть твой диктат!
    Виталий ничего не ответил. Она пошла в поликлинику, а он поехал домой, где не был уже три дня. Свой больничный лист он закрыл через портал госуслуг и там же подал заявление на регистрацию брака. Алла, смеялась, но подтвердила свое согласие в личном кабинете. И все вроде бы шло хорошо.
    В квартире было тихо и чисто. Мать как всегда приходила в его отсутствие и навела порядок. Он любил такой покой, без шума и гама, который устраивали его друзья, когда приходили. Он всегда знал, что дружеские пирушки – это временно, хотя смутно представлял свою будущую жизнь. Впрочем, Виталий был абсолютно уверен, что женится по большой любви. Рано или поздно.
    До вечера он ждал звонка от Аллы, но так и не дождался. Однако что-то вынуждало его продолжать ждать. Он прислушивался к себе и ощущал новую волну вслед за только что ушедшей. Эти волны накатывали на него и задевали все до глубины его существа. Желания, сомнения, уверенность, любовь и даже покой в душе – всё перемешалось в этих волнах жизни. Так он воспринимал их. 
    Его больше не посещало волнение при мысли об Алле. Он ни в чем не сомневался и точно знал, что она никуда не денется. Ливень не мог его обмануть, когда включил в нём весь спектр ощущений, которые раньше спали в его подсознании. Однако, испытав их, он словно ждал своего часа. Ведь с того дня прошло довольно много времени до его встречи с Аллой.
    Прошло три дня, Виталий давно вышел на работу. Он почти не думал о своей любви. Так всегда у него бывало с выбранными решениями, он никогда ничего не планировал заранее без уверенности в результате. Аллу он просто ждал.
    Она только раз зашла в его в отдел и пообщалась с двумя менеджерами, а Виталия проигнорировала. Даже в сторону его не посмотрела ни разу. Но это ничего не значило. Ведь обратный отсчет начался.
    За неделю до срока регистрации его вдруг вызвал к себе генеральный. Виталий знал, зачем.
-Племянница сказала мне, что ты… Брак – это не шутка. И вы вроде не были с ней близки.
-Мы очень близки с ней, ближе некуда, – ответил Виталий.
-Но она сомневается.
-Подобное часто бывает с людьми перед регистрацией, даже если они очень сильно любят друг друга.
-Ты уверен в том, что она именно так любит тебя?
-Да.
-И в себе уверен?
-Абсолютно.
-А если что-то не сложится? Насколько мне известно, вы на две недели взяли паузу.
-Всё сложится.
-Хорошо. Если что-то потребуется, сообщи мне. 

***7   
    В назначенный день Виталий за час до процедуры прибыл в мфц. Там его уже ждал генеральный директор.
-Имей в виду, если Алла не приедет, перенести дату не получится. Придется подавать новое заявление. Дату можно перенести только до наступления ранее означенной в заявлении,– воскликнул директор.
-Она приедет, – спокойно сказал Виталий.
-Ты даже без цветов и колец? – снова обратился к нему директор.
-Цветы в машине, а кольца у меня в кармане, – ответил Виталий.
    Генеральный ходил туда-сюда, потом вышел на крыльцо и тут же вернулся:
-Собирается дождь. Смотри, какая туча набежала.
-Значит, всё идет по плану, – сказал Виталий и улыбнулся.
-По какому еще плану? – с подозрением посмотрел на него директор.
-По плану судьбы, – ничуть не смутившись, ответил Виталий.
    Между тем появился фотограф, которого он заказал. Тут они услышали гром и увидели в большие окна-витрины, как блеснула молния. А потом подъехало такси, из которого вышла Алла. Безумно красивая, с распущенными волосами. Ее дядя выскочил на крыльцо, но в этот момент хлынул ливень, и Алла не успела заскочить под навес, а так и осталась стоять под дождём. Виталий быстро вышел, схватил ее за руку и увел в помещение.
-Мои волосы… они теперь мокрые.
-Высохнут. Лучше скажи, что ты почувствовала сейчас, – спросил Виталий.
-Почувствовала… всё, как ты говорил. Ты что, специально это устроил?
-Пока еще простым смертным недоступны такие фокусы. У нас всего 10 минут. Скоро регистратор пригласит нас в свой кабинет.
-Ну, слава богу! – встретил их на пороге директор.   
-Но я выгляжу как мокрая курица.
-Ты очень красивая, – сказал Виталий, – Пойдем, наш номер уже мигает на табло.
-А кольца? – спросила Алла.
-Вот они, – показал он ей коробочку.
    Директор переживал больше, чем сами брачующиеся. Секретарь принес ему из машины большой букет и упакованный подарок, но он не находил себе места, бродил туда-сюда, пока молодые не вышли, держа в руках тисненую золотом папку с двумя экземплярами Свидетельства о браке.
-Твои родители теперь в долгу у меня, – заявил довольный директор, – Квартиру снял, на работу принял, да ещё и замуж отдал.
-Спасибо! Ты самый лучший на свете дядя, – поцеловала его в щеку племянница.
-А теперь домой, а то простудишься с мокрой головой, – сказал директор.
-Нет, дядя, мне муж теперь не позволит жить где-то, кроме как в его квартире. Я уже и чемоданы собрала.
-Так что именно ты почувствовала? – спросил ее в машине Виталий.
-Просто промокла, но сердце точно сильно сжалось. И первой мыслью было: – Ну вот, теперь всё отменится, и мы не поженимся. Даже слёзы выступили на глазах. Хорошо, что дождь их скрыл.
-Дядя твой сильно переживал о том, приедешь ты или нет.
-А ты?
-Я знал, что приедешь.
-Так был уверен?
-Да. Поехали, заберем твои чемоданы. Теперь у тебя есть настоящий дом, а не съемная квартира.      

                *** 
© Copyright: Марк Шувалов,
         апрель 2025   

               
11.  Затмение

***1
    Самойлов очень не любил выскочек, он ценил профессионалов, которые отшлифовали свое мастерство трудом и знаниями. Он был уверен, что стать мастером без всего этого невозможно, молниеносных гениев в искусстве фотографии не существует в природе. Дилетанту может повезти с удачным кадром, не более. Все остальное в этом деле зависит от знаний, умения, кропотливого труда и, конечно, от таланта видеть и понимать фактуру.
    Он знал всех сколько-нибудь значительных мастеров-фотографов, следил за их творчеством в сети, а сам как-то отошел от этой увлекательной, но часто изнурительной работы. Не сказать, что перегорел, просто потерял стимул, мотивацию и кураж. Все потому, что Эми бросила его и уехала. Очень далеко. В Африку, работать в благотворительной миссии какого-то международного Фонда.
    Они познакомились на фотовыставке в Московском Мультимедиа Арт Музее. Эми родилась в Финляндии, но к моменту их знакомства переехала на постоянное место жительства в Санкт-Петербург к своему русскому отцу. В Москве она училась, так что Россия для нее являлась второй родиной, которая теперь стала первой, поскольку Эми с юности впитала российский менталитет. Мать ее повторно вышла замуж и не удерживала Эми. Во многом именно прохладное равнодушие матери способствовало тому, что Эми приняла российское гражданство и порвала с Финляндией, где даже не имела настоящих друзей. Они появились у нее в России, когда она после 9 класса гимназии училась в колледже на факультете свободных искусств и наук.
    Самойлов подрабатывал фрилансером, писал курсовые студентам, вел платные курсы для начинающих фотографов, брал переводы для издательств. На жизнь хватало, а большее его не интересовало. Он ушел из большой процветающей фирмы, где работал топ менеджером по продажам, из-за скандала, который разрешился в его пользу. Но Самойлов до сих пор так и не остыл, хотя руководство принесло ему извинения и даже выплатило компенсацию за моральный ущерб. Однако настоящего виновника не уволили, поскольку это был сынок одного из учредителей. Самойлов таких терпеть не мог. Но главным оказалось не это. В день, когда все произошло, этот придурок увидел Эми, ожидавшую Самойлова после работы возле его машины, подошел к ней и стал что-то говорить с улыбкой. И она смеялась над его шутками. Когда появился Самойлов, этого гнуса словно ветром сдуло. Эми удивленно смотрела, ничего не понимая. Слишком прилично выглядел тот парень, одетый с иголочки и внешне довольно красивый.
-Он не сказал о тебе ни одного плохого слова, – оправдывалась Эми, – Я ведь не знала, что у вас произошло.
-Он понравился тебе, я видел! – воскликнул в сердцах Самойлов, а потом хладнокровно отвез Эми к ней домой, хотя она ждала совсем другого. И на следующий день она пропала. Отключила телефон, не отвечала в соцсетях, в квартире в её окнах вечером не горел свет. Соседка сказала, что несколько дней не видела ее. После этого Самойлов и рассчитался.
    Родителям Самойлов ничего не рассказал, они долго были не в курсе. А когда мать пристала к нему с вопросами, буркнул в ответ что-то невразумительное и уткнулся в ноутбук. С тех пор прошло уже шесть месяцев. Самойлов давно выяснил, где сейчас находится Эми, но не стал с ней связываться. Её контракт заканчивался лишь через полгода, поэтому Самойлов решил не дергать её, и пустить всё на самотёк. Он давно доверял судьбе, которая хотя и строила много препятствий на его пути, но всегда приводила к положительному итогу. Так случилось с его карьерой на работе, а раньше такое случалось не раз в менее существенных событиях его жизни.
    С Эми всё было сложно. Во-первых, ей исполнился всего 21 год, и с её эмоциональностью трудно было оставаться разумной. А Самойлов в свои 32 мыслил весьма рационально. От Эми он хотел, прежде всего, искренности и верности, поэтому любые колебания, такие, как улыбки всем подряд и благосклонное общение с другими мужчинами, не мог и не хотел принимать. Он знал, что не простит измены. Хреново было только то, что он любил Эми и тосковал о ней в разлуке. Из-за нее он ушел с прежней работы, а новой не нашел и даже не искал. Свой фриланс Самойлов не считал серьезным делом и жил как бы в ожидании. И эта жизнь на удивление давала ему успокоение, хотя он получал довольно много предложений от своих знакомых и от приятелей отца. Но пока не ощущал себя готовым к чему-то новому. Ему хотелось разобраться в себе и своих чувствах к Эми, ведь что-то заставило его тогда поступить так, а не иначе. И Эми… если она так и не поняла, почему он отвез ее домой, а не к себе, значит, он всё правильно сделал. У него оставалась лишь крошечная надежда на то, что оба они поступили сгоряча. А если это именно так, значит, не всё потеряно. 

***2
    Эми сначала в свободное от учебы время была волонтером в российском отделении известного благотворительного фонда, а сейчас уехала в Кению, где этот фонд поддерживал масаев, представителей одного из самых древних племён на земле. Создала фонд женщина – известная в России и Европе как консультант по моде с безупречной репутацией и имевшая 15 люксовых бутиков в Санкт-Петербурге и Москве с оборотом в 20 млн. долларов. Перенеся тяжелую операцию и потеряв бизнес из-за предательства родных, она начала все заново, но пересмотрела свое отношение к жизни. После посещения Африки она распродала все движимое и недвижимое имущество, основала международный благотворительный фонд и уехала в Сенегал на постоянное место жительства.
    В отличие от других бедных стран Африки, где у африканцев напрочь отсутствует понятие "брать на себя ответственность за свою жизнь", а есть лишь стойкая привычка ждать и просить у белых все необходимое – пищу, одежду и угощения, в Кении каждая семья масаев по мере возможности всегда стремилась и стремится дать своим детям образование. В округе нет школ, поэтому масаи арендуют местное здание бывшей церкви и используют в качестве школы, в которой учатся дети из местных деревень, а фонд на постоянной основе оказывает продовольственную и материальную помощь детям и их семьям.
    Эми, как студентка 3-го курса архитектурного факультета, курировала строительство трех жилых глинобитных домов для многодетных семей масаев. Под ее руководством также построили несколько колодцев в самых засушливых районах, и почти 15 тысяч человек стали получать воду для питья, земледелия и животноводства, улучшая свои условия жизни.
    Год назад Эми ездила туда в свои каникулы именно из-за этих домов и колодцев. Самойлов тогда терпеливо ждал, уважая ее упорство и убежденность. Хотя с трудом понимал, как молодая девушка может променять счастливое лето со своим парнем на каких-то там масаев. Она звала его с собой, но он ответил, что плохо переносит жару. На самом деле он плохо переносил африканцев, так же как и евреев, армян, азербайджанцев, татар, казахов и т.д. Таким вот он был националистом. И вовсе не потому, что считал их всех глупее и ниже русских, а потому, что Эми вечно подсовывала ему фото всяких красавчиков этих национальностей и восхищалась ими. Африканцы и в частности масаи не являлись исключением. Он признавал их своеобразную, хотя и совершенно чуждую ему, красоту и поэтому ревновал. А Эми смеялась и говорила, что для нее он вне конкуренции.
    Почему он так взъярился на то, что она улыбалась его врагу? Она ведь понятия не имела, что общается с врагом Самойлова и вела себя, как и с другими людьми. Вот именно – как и с другими, но не просто людьми, а с мужчинами! Чертова ревность. Психологи утверждают, что это уязвленное самолюбие, а вовсе не любовь. Но ведь ревность бывает очень разной. Самойлов точно знал, что его ревность – это самая настоящая и очень сильная любовь. Ведь он мог жизнь за Эми отдать. А собственничество у мужчин точно такое же, как и у женщин. Но женщины часто не стесняются выдирать волосы у соперниц и поливать их ругательствами, а мужчины… молодые дерутся с соперниками, некоторые мстят по работе. Но как должен был вести себя Самойлов? Он сделал, что сделал. Молча. И Эми сделала ответный шаг так же без единого слова.
    Эми была не способна устраивать с кем-либо разборки, так же как и Самойлов, который считал это ниже своего достоинства. И к чему привело их интеллигентское чистоплюйство? К вынужденной разлуке на целый год. Самойлов винил себя и тут же оправдывал, ненавидел масаев и жалел этих бедных трудолюбивых африканцев, живущих в суровых условиях частых засух и каких-то несусветных жёлтых лихорадок, почти как наши якуты в 60-ти градусные морозы и непроглядные метели. Но среди наших якутов полно высокоинтеллектуальных и образованных людей, а масаи… они просто бедняги, безнадежно отставшие от больших цивилизаций и всего лишь борющиеся за свою жизнь. 
    Про жёлтую лихорадку Самойлов всё выяснил, ещё когда только узнал в прошлом году, что Эми вакцинировалась от неё и ждет свидетельство об этом перед отъездом. У него самого тогда чуть лихорадка не случилась. Он умолял Эми не уезжать, и она обещала ему, что это последний раз… А потом из-за инфаркта отца взяла в универе академ. Самойлов успокоился и перестал даже думать о ее отъездах. Но получается, что он сам толкнул ее вновь уехать по контракту, чтобы ничего друг другу не доказывать.
     Целый месяц Самойлов напряженно думал, а потом полночи просидел за ноутом, узнал, что с 01.01.2024г. Кения стала безвизовой страной, и утром поехал по записи в СМТ на Московском проспекте, чтобы вакцинироваться не только от желтой лихорадки, но и от столбняка. Кроме этого ему сказали, что для поездки за рубеж требуется получить пцр-тест на коронавирус. 

***3
    Билет до Найроби потянул целых 240 тысяч рублей, и лететь предстояло 12 часов с двумя пересадками. По описанию в октябре в Кении очень душно, хотя регулярно идут дожди. По прилету Самойлов приобрел в аэропорту местную симку и вставил ее в запасной мобильник. Перед поездкой он забронировал бунгало в кемпинге Muthu Keekorok Lodge, расположенном всего в 4 километрах от деревни масаев. Его предупреждали, что хотя территория отеля огорожена, но туда часто забредают зебры и антилопы, а в соседнем водоеме вполне можно увидеть бегемотов. Однако Самойлова этот зверинец не интересовал. Он также сразу отказался от сафари по национальному парку, и вообще ему все тут не нравилось, начиная с персонала аэропорта. Все потому, что он предварительно почитал материалы о масаях и диких обычаях этого племени. Все они попросту отвращали его сознание. Какие-то садистские методы обрезания не только мальчиков, но и девочек, которых этим их, по сути, уродовали уже с детства, многоженство, дома построенные из сухого коровьего навоза, соломы и веток деревьев, архаичные обычаи и семейный уклад. Дикость и варварство. А рукопожатия с плевком в руку – это вообще нечто запредельное. Они, видите ли, из-за жаркого климата наравне с водой даже свою слюну считают очень ценной и так выражают свое уважение и доверие. Мало того, все они, включая детей, с большим удовольствием едят не только мясо и молочные продукты, но и пьют кровь коров. И якобы такая странная традиция помогает масаям выживать без болезней. А поля никто из них не засевает и растительную пищу они не выращивают, срывают и едят то, что само растет. Переходить на хлеб и крупу тоже не хотят, считают, что западная еда приведет племя к гибели.
    Самойлову предстояло найти Эми, хотя он предварительно звонил в миссию и все разузнал, но просил не сообщать ей о своем приезде. Миссия располагалась в соседнем кемпинге, куда Самойлов и направился сразу после того, как принял душ и поел. И пока он шел по пыльной дороге, Эми шла ему навстречу. Издали он не сразу понял, что это она, а Эми вообще не ожидала его здесь увидеть, к тому же вечером. Она направлялась в соседний кемпинг к своим знакомым, приехавшим на экскурсионное сафари.
-Откуда ты здесь?! – воскликнула Эми. За плечами у нее болталась широкополая шляпа от солнца, и одета Эми была в широкие хлопковые штаны длиной до щиколоток, а также в свободную белую рубаху ниже пояса и напоминала героиню китайской дорамы. 
-Приехал поговорить с тобой серьезно,– сказал Самойлов.
-Поговорить?! А написать в сети ты не мог?
-Нет. Без тебя я не уеду, так что расторгни контракт и собирай вещи.
-Про неустойку никогда не слышал? Я здесь не волонтером в этот раз, а специалистом на окладе.
-Эми… во всем виновата моя ревность. Ты намного моложе меня, и мне везде мерещатся удачливые соперники. Если ты любишь меня, бросай все и поехали домой. Неустойку я оплачу. Давай поженимся и больше не будем никогда расставаться.
-Откуда такие деньги? Сюда один билет четверть миллиона стоит.
-Копил на новую машину.
-Женя… я хочу завершить одно дело. Всего три недели можешь подождать? Мне спасти нужно кое-кого.
-Но ты согласна?
-Да. Как я могу быть не согласна.
-Поехали в мое бунгало, это в соседнем отеле, в трех километрах отсюда.
    Пока Эми собирала кое-что из своих вещей в сумку и с кем-то говорила в павильоне кемпинга, где жила вместе с волонтерами фонда, Самойлов заказал такси, и они поехали к нему.
    Будничность их общения лишь убедила Самойлова в том, что Эми ждала его. Он не удержался и уже в машине начал ее целовать.
    Жара, духота, непривычные запахи и звуки, обслуга кемпинга раздражали Самойлова. Он не мог понять, как Эми так спокойно относится ко всему этому. А задержаться она хотела из-за одной девочки из племени, которую родители в 14 лет собрались отдать замуж, поэтому не пускали в школу. Эми по линии фонда собиралась помочь ей, подключила юристов, и они спешно готовили документы на отправку юной масайки учиться в Европу, где её уже ждали. Эми надеялась на то, что родители девочки не смогут противостоять юристам фонда. Дело в том, что из-за болезненности юной масайки ей делали не настоящее, а так называемое "мысленное обрезание", и потому ценность ее как будущей жены была в племени самой низкой, за нее не каждый мужчина согласился бы дать хороший выкуп. Поэтому родители спешили, пока она еще была "в цене" по внешности. А сама девочка выглядела запуганной и внешне покорной и забитой, родители постоянно ее гнобили и принижали, тогда как в беседах с активистками фонда она выказывала живой ум и большие способности в рисовании, математике и в освоении разговорного английского. Кроме того, внешне девочка была очень привлекательна не только по меркам племени. Ее не портила даже традиционно обритая голова.
    Эми нашла спонсора, готового оплатить родителям девочки достойный выкуп за нее, а юристы своими методами "давили" на ее отца и пугали его международной конвенцией о правах детей до 18 лет и законами Кении, которые часто нарушали аборигены. От денег ее отец отказался, запросил коров и коз новых пород в количестве, превышающем обычный выкуп за невесту, и спонсор согласился. Звали девочку Зейтуни. Когда Эми показала Самойлову ее фото, он не мог не признать, что юная масайка красива даже по самым строгим европейским стандартам. Уж ей-то точно не требовалось накачивать губы и делать какую-либо пластику. Черты ее лица отличались утонченными контурами, а пухлые губы выглядели очень чувственными. Из-за частых болезней уши девочке еще не растягивали тяжелыми серьгами-подвесками и пока не делали татуировок в виде кругов на лице. Поэтому Эми торопилась спасти от всего этого свою подопечную. И, конечно, Самойлов согласился ждать, а пока решил много фотографировать, благо экзотики здесь было хоть отбавляй.

***4
    Уже через неделю Самойлов несколько адаптировался с местным климатическим условиям, запахам и звукам. В соседнем с ним бунгало три дня жила русская семья, потом ее сменила другая. Но он не собирался общаться, а тем более сближаться с кем-то, несмотря на то, что это были его соотечественники. Он называл их презрительно – матрасники. Такое прозвище давали в его ранней молодости всем любителям природы и "походов" настоящие туристы-спортсмены, с которыми он дружил еще с универа и с которыми даже сходил в несколько настоящих категорийных походов в горы.
    Более всего его поражала физическая неугомонность и активность Эми и других молодых членов миссии. Они словно не замечали духоты и пыли, и с увлечением занимались своими делами. Медики вели прием больных масаев и матерей с детьми, консультант собирал кружок женщин и разъяснял им их права, учитель вел познавательные беседы и показывал по видео то, о  чём рассказывал.
    Эми курировала отделочные работы в уже отстроенной новой школе. Занятия пока проходили в бывшей церкви, помещения в которой члены племени арендовали для учебы детей. Все масаи племени благоговели перед Эми, под руководством которой им построили несколько колодцев и этим обеспечили водой. Хотя сама вода совершенно не нравилась Самойлову, он пил только привозную бутилированную.
    Полдня он мотался, где придется, и фотографировал все, что попадалось ему на пути – зебр, антилоп, коз, коров, масаев, их детей и жен, их уродливые дома из навоза, коттеджи для туристов, убранство в бунгало и для сравнения убогие внутренности жилищ масаев. В один из дней он заснял танцы аборигенов, которые на деле оказались просто прыжками мужчин вертикально вверх по принципу "кто выше". Снимал деревню вблизи, издали и даже сверху со сборно-разборной вышки, пока приезжие рабочие чинили линию электропередач, питающую туристические объекты.
    Эми как-то привела Зейтуни, чтобы Самойлов пофотографировал девочку. Юная масайка с интересом смотрела на него и даже сказала Эми, что этот мужчина ей очень понравился, потому что он beautiful man . А Самойлов старался держаться от масайки на определенной дистанции, опасаясь того, что эта бритоголовая красотка вдруг плюнет на него из особого к нему расположения. Эми прекрасно видела его брезгливые опасения, поэтому что-то сказала Зейтуни. Впрочем, девочка вела себя скромно.
    Самойлов терпеливо ждал, когда же отцу Зейтуни доставят пятнадцать высокопородистых коров, двух быков и десять коз. О расторжении контракта Эми уже договорилась и только дорабатывала оставшееся время. В Питере Самойлову казалось, что, обняв Эми и прижав к себе ее обнаженное тело, он почувствует полное удовлетворение. Однако он не мог до конца расслабиться в этом забытом богом месте со всей его экзотикой. Масаи, которых он в изобилии фотографировал, напоминали ему дикарей из давнишних журналов "Вокруг света", многолетние подшивки которых хранились у его отца. Когда-то ребенком и подростком Самойлов очень любил их просматривать. Теперь он вполне мог сравнить ощущения от восприятия картинок и живых масаев, и это было очень далеко от романтики экзотических путешествий. Более всего Самойлов старался избегать масайских женщин, которые так и норовили потрогать его. Самойлова передергивало всякий раз только от одной этой мысли. Ему категорически не нравился их запах, он с ужасом смотрел на детей, которыми эти женщины были просто обвешаны, хотя и не говорил об этом Эми. Впрочем, она сама все прекрасно видела и понимала.               
    Наконец-то из Армении пришли скотовозы и привезли коров и коз, оплаченных спонсором, которого нашла Эми для Зейтуни. Пока шла разгрузка, жители деревни окружили машины и сопровождали все восторженными возгласами, а отец Зейтуни гордо поглядывал на односельчан и давал указания нанятым работникам. Поздно ночью он подписал документ, подготовленный юристами, и Эми увезла Зейтуни в кемпинг, где базировалась миссия фонда. Через два дня юная масайка в сопровождении воспитателя и врача улетела во Францию, где ее уже ждали в школе-пансионе для девочек. При расставании ни отец, ни мать, ни другие дети не проявили никакой нежности к Зейтуни, словно она была им всем чужая. Хотя мать все-таки тайком сунула ей какой-то небольшой сверток.
    Самойлов смотрел на все происходящее почти с ненавистью к этим людям, продавшим родную дочь за каких-то коров и коз. Все они радовались и гордились перед соседями и членами общины, о девочке никто не думал, ее словно не существовало на свете.
    Оставалось еще 10 дней до окончания оставшейся половины контракта Эми, но Самойлов больше не мог фотографировать масаев, он даже видеть их больше не хотел. Все эти 10 дней он помогал Эми в приемке отделочных работ в новой школе, благо там работали вполне цивилизованные выходцы из других областей Кении. 

***5
    В угоду Самойлову Эми не стала прощаться с масаями. Он опасался, что они обслюнявят ее с ног до головы в благодарность за школу и за колодцы. Да ей и самой после истории Зейтуни не хотелось близко с ними общаться, хотя она уверяла Самойлова, что они как дети.
-Злые, жадные и глупые дети! – говорил Самойлов, – Ты вспомни детей в России, да и в других странах! Они порой хулиганят, порой даже воруют и чморят сверстников, но своих братика или сестренку никому в обиду не дадут. Даже в голод и войну так было. Поэтому не нужно мне говорить, что масайских детей такими сделала трудная жизнь. Их кормят и поят. Кровью коров! Наверно, поэтому они такие! Воспитание?! Да меня отец ремнем с пряжкой колотил за хулиганство, но он бы жизнь отдал или убил того, кто посмел бы у него отобрать меня или предложил бы купить, например, за новый мерс. Бросать детей и торговать ими у нас способны только наркоманы и последние пропойцы, потерявшие человеческий облик. Обычаи великих культур, Ветхий Завет?! Да, согласен, жестокость и жертвы ради великого смысла – продления рода или спасения многих жизней. А у этих африканских аборигенов какой смысл рожать без передышки, а потом выкидывать своих дочерей как щенят за приличную оплату?
-Калым до сих пор есть в некоторых наших республиках, и отец Зейтуни прекрасно понимал, что у его дочери в Европе будет совсем другая, прекрасная и удивительная жизнь, – возражала Самойлову Эми. Но он все равно был очень зол на масаев. Даже после рассказа Эми о женской деревне, которую основала одна решительная и сильная масайка, и куда приходили жить женщины с детьми, бросившие своих мужей из-за издевательств и грубого обращения. А еще она привела ему в пример фильм "Белое солнце пустыни" и говорила, что он просто плохо знает историю, и что во многих странах до сих пор существует многоженство и фактическая покупка новой жены в виде договора между родителями, решившими объединить свои капиталы в бизнесе. Даже в современной России остались шуточные обряды на свадьбе, где жених должен выкупить невесту.               
-Да! Но при этом родители слезы льют, когда отдают свою дочь замуж куда-то далеко и жалостные песни поют! А еще – мужчины защищают своих жен и дочерей из последних сил. Это тоже наши обычаи!
    Их споры закончились только по прилету Самойлова и Эми в Петербург. Они оба вдохнули его воздух и словно освободились от гнета. И Самойлов точно знал, что не станет обрабатывать множество фото, сделанных в Африке. По крайней мере, ближайшие 10 лет.
    Эми обещала ему, что забудет благотворительность и волонтёрство как страшный сон, восстановится в университете и окончит его. Однако африканский шлейф еще около месяца преследовал их свежими впечатлениями и воспоминаниями.
    Отец Эми уже полностью восстановился после инфаркта. В отсутствие дочери ему помогала женщина, с которой он сошелся и стал жить. А Эми, расписавшись с Самойловым, полностью перебралась к нему.  Он теперь возил ее на учебу и встречал, а потом они обедали где-нибудь, гуляли и возвращались домой веселые и счастливые. На свою прежнюю работу Самойлов пока так и не вернулся, поскольку сынок учредителя по-прежнему еще работал там.         
    Уютная домашняя жизнь делала своё дело, Самойлов расслабился и наслаждался, хотя уже несколько раз ревность царапала его, когда Эми, выходя из здания универа, душевно прощалась с одногруппниками, в том числе и с парнями. Она всегда была общительной и открытой со всеми, не то что Самойлов, который с годами стал замкнутым и критичным. Он не мог не оценить двух парней, постоянно общавшихся с Эми, весело шутивших и смеявшихся вместе с ней. У Самойлова при этом закипала кровь, и возникало желание убить каждого из них. Но он говорил себе: " Я не дикарь и не животное! Она имеет полное право общаться, с кем пожелает".
    Однако Самойлов часто ощущал себя злобным зверем, даже называл себя Локисом, на которого очень даже был похож. Не зря масайские женщины так глазели на него, а мужчины отводили взгляды. Рядом с ним они казались тщедушными подростками, которых он одной рукой мог сломать как тростины. Он был выше ростом и шире в плечах любого самого сильного из масайских мужчин. А его мускулатуру, выпиравшую под футболкой, эти любопытные дети Африки так и норовили потрогать.
    Между тем он даже друзьям не хотел показывать фото, сделанные в Кении, и рассказывать ничего не  хотел, чем многих удивлял. Впрочем, близкий друг у него был только один. Лёхе он скупо рассказал о своей поездке.
-Главное, ты вернулся с Эми, и вы поженились. Остальное – детали, – сказал Самойлову верный друг. Сам Лёха пока не собирался жениться, встречался то с одной, то с другой, и по-доброму завидовал Самойлову по поводу Эми. На неё многие заглядывались, хотя она почти не пользовалась косметикой и одевалась сдержанно и демократично. Лишь пару раз Самойлов видел её в изысканном чёрном платье мини, плотно обтягивающем ее стройную фигурку и открывающем великолепные стройные ноги. Она надевала его в ресторан, куда их приглашали общие друзья сначала на юбилей, а потом на рождение сына. Пропустить такую красоту и не сфотографировать Эми Самойлов просто не мог. 
    И все же, подолгу размышляя в одиночестве, пока Эми сидела на лекциях, он приходил к выводу, что ни красота, ни манеры, ни даже характер и упрямство Эми, не имели на него такого влияния, как физическая близость с ней. Это обескураживало, поскольку ему все же хотелось считать себя высококультурным интеллектуалом, а не примитивным любителем секса. Успокаивал он себя тем, что секс он любил только с Эми, другие девушки, женщины, тёлки и им подобные не привлекали его от слова совсем. Ведь до встречи с ней он года три ни с кем не был близок в постели. Да и раньше это всегда происходило у него только в подпитии после общих гулянок. Он вообще долгое время считал себя почти асексуалом. Но Эми словно разбудила его инстинкты. И, как он ни стыдился этого, но был очень счастлив, получая с ней каждый раз полное физическое и психологическое удовлетворение.

***6
    Мать теперь приходила к Самойлову только в будни днем, когда Эми находилась на занятиях, и говорила:
-Зачем я буду настоящей хозяйке мешать?
Приносила пироги собственного приготовления, фрукты и мясо из фермерского магазина. Спрашивала, не нужно ли его приготовить. Но Самойлов отказывался, потому что и сам неплохо готовил, причем, по своему вкусу.               
-Как тебе живется с такой молодой девочкой? – интересовалась мать, внимательно глядя на него.
-А что такое? – удивлялся Самойлов, – Хорошо живется. Почему спрашиваешь?
-Учится она, некогда ей тебя обихаживать.
-Я сам умею себя обихаживать. Про любовь слышала?
-Слышала. У нее может и любовь. А у тебя? Красивая, умная, молодая. Могу понять, увлекся. Только как в силу она начнет входить, все может измениться. Это пока она во всем тебя слушается, что будет дальше, никто не знает. Почему она бросила тебя и в Африку свою уехала тогда? Что если снова решит? Обидел ты ее или как?
-Мам, это было просто недопонимание.
-Столько денег потратил, с ума сойти можно. И как только ее мать отпустила в эту Африку. Там, небось, змеи, скорпионы и болезни всякие.
-Мы оба вакцинировались перед поездкой. А мать ее уже снова замуж вышла в Финляндии. Я ведь говорил, Эми приехала к своему русскому отцу.
-И где тот отец? Нужна она ему?
-Нужна! Она академический отпуск оформила, когда он с инфарктом в больницу попал. Девчонка совсем, 20 лет, но ничего не испугалась. Вот скажи, кто из твоих знакомых решился бы волонтером поехать куда-нибудь, да хотя бы просто в Ленобласть? Помогать тем, кто не может свою жизнь устроить. И кого из молодых ты знаешь, чтобы вместо разгуляев со спиртным, шашлыками и девочками на такое способен? Не смотри, что она еще студентка, она в Кению не просто волонтером поехала, она как специалист там работала, все свои умения приложила, которые в университете получила. Под ее руководством там три дома для многодетных семей построили и школу, а еще несколько колодцев пробурили. Местные ей всегда будут благодарны за это.
-Ладно, не заводись. Не надоест тебе теперь все ее прихоти исполнять? Когда приличную работу найдешь, некогда будет. Тебе по возрасту детей пора иметь, а ей рожать, как я понимаю, пока никак, диплом сначала получить нужно.
-Она мне никогда не надоест, и время я для нее всегда найду. Про детей... Не знаешь ты ее совсем, потому и сомневаешься.
    Про Зейтуни Самойлов пока не рассказывал матери. Для него эта тема до сих пор являлась очень болезненной.
-Ладно, мам. Люблю я ее без памяти и очень счастлив с ней. Все остальное меня не волнует.
-Затмение у тебя сейчас в голове. Попомни мои слова. Затмение, – сказала мать, собралась и ушла. А Самойлов как обычно стал ждать звонка от Эми, потом поехал за ней и все думал в дороге, но не о словах матери, а о своей любви, которая сейчас переполняла его.
    Эми сбежала с крыльца ему навстречу и прижалась к его груди:
-Женя… я…так хотела поскорее тебя увидеть!
-Что случилось? – испугался Самойлов.
-Я вдруг поняла, что ни разу не говорила, как сильно люблю тебя, – сказала Эми.               
-Я тоже, – он оглянулся вокруг, быстро затащил ее за колонну и стал целовать.
-Поедем куда-нибудь? Поужинаем, потом погуляем, питерским воздухом подышим. Мы так давно о нем мечтали. Погода сегодня отличная. А хочешь, в кино сходим? Сто лет не был в кинотеатре.
    Ночью он смотрел на нее спящую и не мог наглядеться. И в голове его смешивались воспоминания о Кении, о масаях, а вместе с этим о том времени, когда он впервые ее увидел тогда, на фотовыставке. Ведь она окончила художественный колледж. Это потом решила на архитектурный поступать по стопам отца.
    Между прочим, тесть Самойлову достался интеллигентный и уважительный, и хорошо, что он не удерживал дочку возле себя, она и так многим пожертвовала ради него. Он искренне радовался тому, что Эми вышла за Самойлова, который сразу показался ему надежным и серьёзным парнем. Хотя отец Эми не знал всей истории того, почему Самойлов ушел с прежней работы, поэтому пытался давать зятю денег, но Самойлов сразу сказал, что способен сам полностью содержать Эми. Да и она в поездке прилично заработала, ведь фонд оплатил ей не только работу по контракту, но и билеты туда и обратно из Найроби. А еще из Франции ей прислали благодарность и поощрительный грант за содействие по поиску спонсора для выкупа Зейтуни и отправку её на учебу в Париж. Какой еще девчонке в 21 год под силу такое?
    Весь этот груз сейчас представлялся Самойлову неподъемным, он хотел, чтобы Эми ощущала все радости студенческой молодости, и пытался все для этого делать. В первую очередь он освободил ее от домашней работы, а во вторую… он просто любил Эми. Было ли это затмением? Самойлов так не считал, хотя любовь – всегда затмение. Главное – это итог от прозрения после него.

***7    
    Самойлов все-таки сделал и издал фотоальбом, в котором на глянцевой обложке разместил портрет 14-летней красотки Зейтуни с ослепительной белозубой улыбкой на лице и блестящей на солнце изящной бритой головой.  В своем фото-альбоме он представил на суд ценителей все прелести африканской экзотики с ее восходами, закатами, зебрами, антилопами и бегемотами в мутной воде местных водоемов. И, конечно, он ярко показал масаев – мужчин, женщин, детей, их танцы, обычаи, одеяния, татуировки, а также их коров, коз и овец, дома из засохших лепешек навоза, грязь, убогое существование, яркие наряды и украшения, и то, как все они с улыбками пьют коровью кровь.
    Он разместил на страницах альбома множество фигур и лиц, разных и все же похожих друг на друга. Отношение его к ним не изменилось, потому что он не увидел у них того, что считал самым главным в жизни – любви друг к другу, мужчин – к женщинам, родителей – к детям, братьев – к сестрам, сильных – к слабым. Наверно именно поэтому они так и не вышли из первобытного состояния и ни на шаг не приблизились к большим мировым цивилизациям. Такими он запомнил масаев, на фоне которых его неукротимая Эми казалась прекрасной светловолосой амазонкой. Если его любовь к ней была затмением, то он готов был навсегда в нём остаться, лишь бы никогда не разлучаться с ней.
                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
         апрель 2025