Кукла для олигарха

 Будущее уже наступило.
 Но не для всех.
                                                                                                       Часть первая.
                                                                                 
                Глава первая. «Блошка» 

 
  Пребывая в зыбком равновесии надежд и разочарований, Семён Ильич Протасов прочесывал торговые ряды Блошиного рынка в поисках очередной старинной монеты. Его коллекция – ненасытный пожиратель времени и денег – сама себя не пополнит.
  Пристрастие к нумизматике явление необычное для человека, работающего в сфере учета. Внешний вид Семена Ильича тоже не вязался с образом типичного бухгалтера: стильный костюм, легкая растрепанность в волосах, и, прежде всего, пытливый, почти наивный взгляд говорили о романтической натуре, живущей в мире фантазий. Казалось, он скрывал какую-то личную тайну, спрятанную под замком, к которому невозможно найти отмычку.
  А ещё Семен Ильич производил впечатление интеллектуала, человека с широким кругозором. А кто знал его ближе видели в нём персонажа из позабытой легенды, случайно попавшего в двадцать первый век.
 
  В целом, Семен Ильич производил впечатление интеллектуала, человека с широким кругозором и загадочной душой, но кто знал его ближе видели в нём скорее персонажа из старинной легенды, случайно попавшего в двадцать первый век, чтобы покорить мир своим благородством, а не дотошного педанта, работающего бухгалтером на моторном заводе.

  Среди всех любителей нумизматики на рынке Семен нашел только Николая, который совмещал торговлю и коллекционирование. Николай был экспертом в нумизматике, настоящим источником знаний, прекрасно осведомленным о том, кто, что и откуда привозит, с кем можно иметь дело, а с кем не стоит, знал как отличить искусную подделку от оригинала и практически всё из каталога редких и дорогих монет. Перепробовав множество профессий и не сумев реализоваться из-за своей неуемной энергии, он в конечном итоге нашел себя в базарной суете, где был абсолютно свободен в своих действиях и предпочтениях.

  Однако будни редко приносят удачу. По-настоящему ценные экземпляры по разумным ценам – большая редкость. И сегодня у Николая на продажу – лишь небольшая подборка советских монет и иностранные деньги, привезенные путешественниками: фунты, динары, драхмы, песо… Товар, не представляющий интереса для серьезного коллекционера.
 
  Семен был знаком с Николаем уже много лет. Сосед по двору, он часто попадался ему на глаза: то в тесных рядах барахолки, то на остановке – судьба неуклонно сводила их вместе. Несколько раз они даже делили бутылку водки в укромном уголке запретной зоны, у шлюзов, прячась за акациями. Оттуда они наблюдали, как корабли, послушно входя в шлюзовую камеру, поднимались или опускались в каменном бассейне. Тяжелые баржи, словно уснувшие киты, тащили к шлюзам неутомимые буксиры, взлохмачивая темную гладь канала. Чуть поодаль, за границей запретов, тянулась любимая тропа пенсионеров, вдоль которой, словно осколки былого веселья, валялись пустые бутылки и другой мусор.
  
  По выходным здесь закипала жизнь. Источая дразнящий шашлычный аромат тлел в мангалах древесный уголь, накрывались импровизированные столы на полянах, соревновались в громкости музыкальные центры - молодежь предавалась беззаботному отдыху, словно стремясь вырваться из серых будней.
 
  В прошлый раз судьба подмигнула ему, одарив редким экземпляром. То была медная Полушка 1735 года выпуска, с упрощенной версией герба, монетой, выпущенной во времена правления императрицы Анны Иоанновны. Сегодня же удача, словно капризная девица, отвернулась от Семёна. И все же, день не был потерян безвозвратно. Уже у выхода его взгляд зацепился за странный артефакт – электронную игрушку, жалкое подобие разума – умную колонку - "Алиса", - сиротливо примостившуюся среди прочего рыночного барахла. Семен лишь скользнул по ней взглядом, не собираясь покупать, но этой мимолетной задержки хватило, чтобы назойливый торговец кинулся в атаку.

  Так в его доме появилась... собеседница. Вернее, заурядная безделушка, напичканная микросхемами и алгоритмами. Но этой безделушке можно задать любой вопрос, и она не отмахнется, не нахмурится, обязательно ответит. Пусть ответ её будет порой наивен и неточен, но это все же – общение. "Да, Алиса?" А что она ответит – уже не столь важно. Пустота и одиночество повержены. В комнате теперь их двое: Семен, и его электронная Алиса.

  С тех пор, как около года назад Семён распрощался со своей третьей женой, его квартира будто выцвела, погрузившись в тоскливую пустоту. И хотя умная колонка Алиса не могла заменить тепло живого общения, она стала его тихой собеседницей, лучом света в одиноком царстве молчания. Поначалу Семён воспринимал электронную Алису почти как одушевленное существо. Задавая очередной вопрос, он старался подобрать слова, чтобы не ранить её цифровое самолюбие и самому не предстать перед ней в глупом свете.
 — Привет Алиса, как у тебя дела?
 — Привет! У меня всё отлично! Рада, что вы поинтересовались. Как ваш вечер? Чем занимаетесь?
 — Звать меня Семёном, я трижды женат, но сейчас я  свободен, ты составишь мне компанию?
 —  Приятно познакомиться, Семён! Однако как виртуальный помощник, я не могу составить вам компанию в романтическом смысле, но с удовольствием поболтаю с вами и постараюсь быть полезной. Расскажите побольше о себе! Чем вы увлекаетесь?
 —  Коллекционирую старинные монеты. Это моё хобби. А так я обычный бухгалтер, работаю на моторном заводе...
 — Очень интересное хобби! Монеты могут рассказать много удивительных историй...
 — О, да...
 
  Ну вот и поговорили. А в романтическом смысле...
Семён достал телефон и открыл приложение Сбербанка, лицо его омрачилось: в романтическом смысле сегодня у нас, увы, день воздержания. Ограничимся платонической беседой с Алисой.

  Со временем между Семёном и Алисой возникла связь, почти одухотворенная. По его просьбе она декламировала стихи, читала прозу, наполняла комнату музыкой, предсказывала погоду, и будила его по утрам пароходным гудком.
  О, если бы ещё она умела готовить!
  Но и тогда, боюсь, этого было бы мало. Алиса оставалась лишь эхом, отражением в зеркале технологий, без тепла человеческой плоти. Ведь она не была ни человеком, ни тем более, женщиной...
  И вскоре он перестал её смущаться, задавая вопросы, балансирующие на грани дерзости, если такое понятие применимо к электронной игрушке. Он спрашивал Алису о женской природе, о потаённых желаниях, о сути плотской и продажной любви.
  Ну и, конечно же, подтрунивал над её обтекаемыми ответами. Алиса не обижалась.

   Перспектива вновь облечь себя в брачные оковы Семена пока не прельщала. По крайней мере в ближайшее время. Но в глубине души Семён по - прежнему лелеял мечту о той единственной, пусть не идеальной, но близкой к его идеалу женщине. Он грезил о златовласой богине с точёной фигурой, с глазами цвета весенней листвы, страстной любовнице, остроумной собеседнице, покладистой и тихой. И пусть она не умела бы готовить – Семён сам готов был баловать её деликатесами, ведь кулинария была его второй страстью. Было бы для кого стараться. Ему же самому многого не требовалось, его вполне устраивали полуфабрикаты из ближайшей "Пятёрочки".
 
  А вот общение с Алисой, его некогда словоохотливой электронной подругой, становилось все более сдержанным. Семён перестал видеть в ней живую душу, оставив за ней лишь функции музыкального автомата, сухого метеоролога и бездушного биржевого сводчика.
 
  Блошиный рынок манил надеждой отыскать среди пестрой россыпи хлама настоящий бриллиант, который на интернет - аукционах стоил бы целое состояние.
  Зарплата Семена не позволяла ему бездумно транжирить кровно заработанные, а потому блошиный рынок оставался не единственной, но основной надеждой на пополнение его коллекции. И однажды ему непременно повезёт.

  На площадке Семён столкнулся с соседкой, Екатериной Павловной, обитавшей напротив, – одинокой, вечно ворчащей старухой, чей нрав был горче острого перца, а недовольство – её верным спутником.
  Выдавив дежурное "здрасьте, Катерина Паллна!", он торопливо нажал кнопку лифта.
  Семён старался поддерживать добрососедские отношения со всеми обитателями дома, но с Екатериной Павловной это было сродни попытке приручить крокодила.
  Открытых конфликтов удавалось избегать – Семён тщательно оберегал свой покой, не давая поводов для раздора. Однако при каждой встрече Екатерина награждала его своим фирменным, кисло - недовольным выражением лица.
  В этом и была вся Катерина Паллна – неприступная крепость, за стенами которой, казалось, не осталось места для любви и эмпатии.

  Выйдя из подъезда, Семён поздоровался с соседкой с верхнего этаже Клавдией Ивановной и ее сыном Олегом – инвалидом детства, солнечным ребенком с синдромом Дауна. Они жили тремя этажами выше, на самой верхней площадке. Мать и сын, примостившись на лавочке, купались в ласковом весеннем тепле. Время словно застыло, и Олегу можно было дать и двадцать, и двадцать пять, и даже тридцать – возраст у людей с синдромом Дауна с трудом читается на их лицах.
   Парень был удивительно общительным, по - детски безобидным и неизменно улыбчивым. Семён нередко перебрасывался с ним парой слов, терпеливо отвечал на его наивные вопросы, и каждый раз щемящая жалость охватывала его сердце – и к самому Олегу, и к его постаревшей матери, прозябающей вахтершей на том же моторном заводе что и он.

  И вот он вновь на блошином рынке, предвкушая удачу пробирается сквозь торговые ряды. А вот и площадка барахольщиков, где в пыли и хаосе теплилась надежда отыскать заветную монету из позапрошлых веков, ускользнувшую от зорких глаз нумизматов - соперников. Но тщетно! Пройдя сквозь лабиринт дребедени, он не нашел ничего, что зажгло бы огонь в его коллекционерской душе. Лишь мусор, прах времени, не достойный даже мимолетного взгляда.
   И, казалось, ничто не предвещало бурь и головокружительных перемен в его тихой жизни. И вот тут - то Семён и заприметил Николая...
                                                               
               
                Глава вторая. Эффект бабочки.
  
 
  Николай стоял у своего развала, где вперемешку с монетами и прочей винтажной дребеденью ютились чьё - то былое благополучие. Взгляд его, обычно цепкий и зоркий, сейчас блуждал в пустоте, словно он был незрячим среди кипящего жизнью рынка. В лице читалась растерянность, даже тень испуга, несвойственная этому уверенному и напористому торгашу. Семён подошел ближе, но Николай, казалось, смотрел сквозь него, и лишь долгую минуту спустя его блуждающий взгляд наконец сфокусировался на лице Семёна, словно возвращаясь из далекого путешествия.
— Привет, старина! — Протянул ему руку Семён. — Ты моя последняя надежда! Всю барахолку обошёл, и так ничего толкового не обнаружил. Может, у тебя что есть на продажу?
— А… это ты, Семён? Прости, задумался. Хотя… ждал тебя. Ты же после получки первым делом сюда…
— Ну да. Есть такое. Так чем порадуешь? Есть что интересное?
— Да ничего особенного. Я сегодня и на базар-то идти не собирался…

  Николай заметно нервничал. Беспокойный взгляд плясал по пёстрой толпе покупателей, - его явно что - то беспокоило.
— Тут, такое дело... – Николай замялся, приглашая жестом: – подойди - ка сюда... Ближе... – указал он на место около своего прилавка.
  Что - то было в нем сегодня чудное, необычное, несвойственное этому человеку.
— Мне тут вещица одна подвернулась, вроде как дорогая. Мне даром досталась. Вот...
   
  С этими словами он полез в карман и извлек оттуда не первой свежести носовой платок. Развернув его, он предъявил Семену кольцо с крупным камнем, отливающим глубокой синевой.
— Я в интернете погуглил, похож на голубой гранат. Ты только глянь, какой он огромный!? Если и правда гранат, то это ж целое состояние! И что мне теперь с этим кольцом делать? К ювелиру идти боязно, сам понимаешь...
— Колян, ну, ты же знаешь, это не моя стезя, в камнях я профан. Колечко, вроде как, золотое, может, позолота. Камень... Сейчас кругом одна бутафория. Чего ты от меня ждешь? Рекомендаций, как тебе быть? Я не эксперт!
 — Этот камень мне бедро жжет все утро. А вдруг, он настоящий?
 — Да откуда ему взяться в нашем - то медвежьем углу, если он такой ценный? С твоих слов... А я сильно сомневаюсь. Я понимаю, там, золотое кольцо, серьги или что - то в этом роде, что носят наши среднестатистические дамы. Где ты его вообще нарыл?
— Не важно где. Мне бы его только с рук сбыть. Что - то очкую я...
— Из-за кольца?
— Не только из-за него, - смутился Николай. - Тут, такое дело... – он запнулся, избегая взгляда Семёна. – Впрочем, сам как-нибудь разрулю.
— Ты что, кого - то обчистил? Ограбил?
— Да нет, не обчищал. И не ограбил. Как ты мог такое обо мне подумать? Оно, колечко это, само ко мне в руки приплыло. И что мне теперь с ним делать? Прямо ума не приложу.
 — Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Придержи его пока у себя, а там видно будет. Надеюсь, оно хоть криминалом не отдаёт?

  При этих словах взгляд у Николая опустился, но он отрицательно замотал головой, пытаясь развеять нависшие над ним подозрения. Что - то с этим колечком было не чисто.
— Да брось ты, дружище, скорее всего, это просто стекляшка какая-нибудь, гроша ломаного не стоит, вот увидишь, – попытался успокоить его Семен.
— Кто знает, кто знает… – Николай лишь туманно пожал плечами, словно предчувствуя недоброе.
— Ладно, приятель, сам разбирайся, я в этом тебе не помощник – в камнях этих ничего не понимаю, и ювелиров среди знакомых нет. И сколь-нибудь ценных монет сегодня мне не видать как своих ушей. Не мой сегодня день, что тут скажешь.
Загляну к тебе через недельку, – с этими словами Семен развернулся и пошёл прочь, оставив Николая наедине со своими сомнениями и находкой.
 
  Он уже направился к выходу из рынка, но не успел отойти и на двадцать шагов, как Николай догнал его, и схватив за рукав, потащил в сторону от людской суеты.
  Какое - то время он молча буравил Семёна взглядом, будто не решаясь начать разговор, а потом, сдавленным, приглушённым голосом выпалил: "Слушай, Семён, ты не мог бы сегодня вечером, как только стемнеет, подойти к моему дому? Я буду ждать тебя возле детской площадки, на скамейке. Мне нужна будет твоя помощь. Очень нужна, выручай, друг! Буду тебе век благодарен! Любую мою монету – на выбор – какую только пожелаешь... Помнишь, я показывал тебе три гульдена - серебряную монету 1697 года выпуска? В этом году Пётр Первый как раз впервые посетил Голландию, и, может, даже держал эту монету в руках. Так вот... Она твоя!"— Это с чего такая щедрость? На что ты меня подбиваешь, Колян? Как стемнеет...  Уж не вознамерился ли ты банк ограбить? – усмехнулся Семён.
— Да какой там банк?! Сейчас я ничего сказать тебе не могу. Вечером всё узнаешь. Так ты придёшь? Монета будет при мне, и повторяю – она твоя! Там дел - то... всего ничего, – мотнул он неопределённо головой.
— Что - то ты темнишь, Николай! Что - то недоговариваешь. Ну, хорошо. Купил ты меня своей монетой. Так ко скольким мне подходить?
— Часикам к восьми подходи, я буду тебя на скамейке ждать.
                                                             
               
                Глава третья. Неожиданный поворот.
 
   
  По Николаю было видно, что он сильно нервничает. Десять минут девятого, а Семёна всё нет и нет. Он то вставал со скамейки, то вновь садился, когда попал в поле зрения Семёна.
 
— Хай! Ты что это такой взвинченный? - обратился к Николаю Семён подходя.
— Я думал ты уже не придёшь. Десять минут девятого, а мы договаривались в восемь...
— Сосед задержал, Олег, даун, ты его наверняка видел, они с маманей постоянно на лавочке, возле подъезда, лясы точат. Не мог пройти мимо не пообщавшись. Это могло его обидеть. А я не хочу его обижать, он и так жизнью обижен. А десять минут погоды не сделают.
— Нам надо съездить с тобой в одно место. Туда и назад. Часа за три управимся. Вот - протянул он Семёну старинный гульден, - как и обещал. Теперь он твой.   

  Вечерний трафик, вопреки ожиданиям, и не думал рассеиваться в начале девятого. Машин на улицах становилось меньше, однако пробки всё ещё не рассосались.
  Николай, застряв в этом дорожном плену, начинал нервничать и тихо материться. Ему не терпелось поскорее вырваться из каменных объятий города.
 
  Наконец, миновав кольцевую, он утопил педаль газа, и его видавшая виды «Хонда» рванула по широкой автостраде прочь от городской суеты.— И куда мы едем? – поинтересовался Семен, нарушая молчание.
— На городскую свалку. Там я тебе все объясню. Как только доберемся.
— На свалку? Сейчас? Но зачем? От тебя с утра одни загадки.
— Потерпи немного, уже скоро...

  Свернув с трассы, они проехали еще километров восемь по шоссе, когда в воздухе явственно ощутился приторный, тошнотворный дух свалки.
— Напрямки к свалке нам не пробраться. Там дорога в такую дребезгу разбита, да и железяк всяких – как бы колеса не пропороть. Поедем в объезд. Я там дорогу одну знаю, - через лесок, тоже не ахти какая, но проехать можно – она нас к самой свалке и выведет. Бывал там пару раз с рыночными винтажными. Ты удивишься, но на таких вот помойках люди неплохие деньги делают. Я не про тех, кто металл собирает, – это шелуха. Люди порой выбрасывают вещи, даже не подозревая, что отправляют в утиль сотни долларов. Сейчас у богатеев, которым деньги жгут ляжку, мода на старину. В цене патефоны, самовары, старинные комоды из массива... А один винтажный старатель как - то выудил из мусора икону восемнадцатого века, затёртую, а потом реставратор раскрыл несколько записей, то есть снял более поздние красочные слои, и под ними оказалась отлично сохранившаяся авторская живопись 17 века. Так вот они продали этот шедевр заезжему толстосуму и озолотились. У богатых свои тараканы. 
 
  Но по мере приближения к цели Николай примолк, словно набрал в рот воды, взгляд его сделался сосредоточенным и хмурым. Тишину салона прорезал лишь хруст попавших под колёса сухих веток, да тихое урчание мотора.
— Здесь и встанем, – глухо обронил он, останавливая машину у подножия горы мусора, вздымающейся к хмурому небу. - Дальше мы не проедем.
  Они выбрались из машины и застыли, пораженные открывшимся зрелищем – зловонными эверестами из отбросов цивилизации.
  
  Николай молчал, словно слова застряли у него в горле, не желая вырываться наружу.— И что мы здесь забыли? – не выдержал Семён, нарушая гнетущую тишину. – Не пора ли тебе, друг мой, поведать, что гложет душу твою? И зачем мы здесь?
— Сейчас, сейчас... Дай мне дух перевести! – пробормотал Николай, отводя блуждающий взгляд от мусорной бездны.
— Ты меня пугаешь, Колян. Что, чёрт побери, мы здесь с тобой делаем? Что вообще происходит?

  Николай с неохотой приблизился к багажнику, словно к вратам преисподней, и замер в нерешительности.
— Сейчас, сейчас... Ты, это, только не пугайся... – пробормотал он изменившимся голосом.
  Минута тянулась вечностью. Наконец он распахнул крышку, и, помедлив, отодвинул край брезентового плаща, скрывавшего тайну, лежащую во чреве багажника.

  В кромешной тьме невозможно было различить очертания. Николай щелкнул фонариком, и луч света выхватил из мрака ужасающую картину: на дне, свернувшись калачиком, лежала молодая девушка, и ее вид не оставлял сомнений, что смерть не оставила ей ни единого шанса. Белые, словно облака, слегка завитые кудри рассыпались по дну, обрамляя умиротворённое лицо, застывшее в безмолвном покое. Даже мертвая, она казалась Семёну воплощением красоты – неземным идеалом.

  Николай, будто проснувшись, скинул плащ, и взору Семёна предстало совершенное тело. Идеальные изгибы груди, точеные ноги и руки, не знавшие тяжести труда, говорили о ее принадлежности к миру роскоши. Одета она была под стать своей красоте: короткая юбка едва прикрывала бедра, невесомая блузка облегала стан, а сверху – элегантный плащ, несомненно, от известного кутюрье.
   
  Семён, словно парализованный, не отрываясь смотрел на безжизненное тело девушки, слова застряли в горле, не находя выхода.
— Ты... Это ты с ней сделал? - прохрипел он, с трудом отводя взгляд от тела девушки.
— Это вышло случайно, Семён. Поверь мне... - прошептал тот, избегая его взгляда.
— И когда это случилось?
— Вчера. Поздно вечером. Я был пьян в стельку. Сосед зазвал на шашлыки. Там целая орава собралась... Попросили меня стол привезти, стулья, выпивку, ну, всю эту шашлычную лабуду. А ехать - то, сам знаешь, рукой подать - до запретки.
  
  Мне следовало бы машину сразу во двор загнать, да поленился... Вот же, идиот! А после шашлыков, на обратном пути, темно уже было... я сунулся было во двор, а там всё забито, и ни одного свободного парковочного места... Даже развернуться негде. Начал было задом сдавать, и как только в арку въехал, как вдруг – бах! И ведь медленно ехал то... Я её даже не заметил сначала. Вылез из машины, посмотреть, а она там, под колёсами... лежит... и не дышит...
  
  Не думаю, что машиной, я ведь её не сильно ударил, скорее всего, это она головой так об асфальт приложилась. Много ли ей надо? - кивнул он в сторону багажника, - и что мне оставалось делать? Гаишников вызывать? Полицию? Я за рулём, пьяный как свинья, а тут... такое... Это же верный срок! А я в тюрьму не хочу, Семён! Ну, я её в багажник и закинул... А машину во двор соседний перегнал. Так она там, почти сутки и пролежала... А я, как зомби ходил, всю ночь, весь день... Не знал куда себя деть. А тут, смотрю, ты идёшь... А мне одному не справиться... Ты не волнуйся, никто меня с ней не видел! Темно ж было... А под аркой, так вообще, хоть глаз выколи!
   
 — Ну ты и удружил мне, Коля - Николай! Делаешь из меня соучастника? Труп в машине, свалка... Ты что, здесь её зарыть хочешь? На свалке? Типа, не найдут? А ты знаешь, что все эти кучи бульдозер потом тягает туда - сюда, равняет и утрамбовывает? А что если её найдут? Не... так не пойдёт! Да и не по - людски это - хоронить усопших в такой мерзости.
 — Её не найдут. Я задумал схоронить её, если такое здесь уместно, на уже утрамбованной площадке, ожидающей, когда ее землицей присыплют. И концы в воду!
 — Не в воду, а в мусор! - поправил его Семён.
 
  Николай махнул рукой в сторону зловещей кучи, – Вон за той горой мусора есть готовая площадка, но до неё далеко топать. Мне одному не справиться. На этой свалке сам черт ногу сломит. А вдвоем, мы бы мигом...

— Отчего же именно я удостоился чести стать твоим доверенным лицом в таком опасном мероприятии, как сокрытие улик?
— Да. Близкими друзьями нас не назовешь. Но твой авторитет безупречен, ты не трепач, и попусту слов на ветер не бросаешь. И тебе можно довериться. А это сейчас для меня превыше всего.
— Так это ты мне колечко с нее, с покойницы, показывал? Стянул всё - таки...
— Ей они уже ни к чему, - хмуро обронил Николай.
— Они? У тебя что там, целая коллекция сокровищ? А ты не думаешь, что её не только полиция будет искать, но и всякие тёмные личности с тугими кошельками, чьи намерения гораздо, гораздо хуже ментовских?
— Извини, Сёма, втравил тебя в это дело... Ты знаешь, я словно во сне бредовом, голова – пустой барабан, сначала делаю, а потом думаю. Наверное, зря я тебя во всё это посвятил. А что мне оставалось делать? Но раз уж мы здесь, ты мне поможешь...?
— Что толку теперь от твоих жалких оправданий? Я уже по уши, Коля, в этой грязной истории! - Семён скривился словно от зубной боли. - Извини, Коля, помогать тебе я не стану, даже не надейся, но и топить не буду – не моя это стезя - стучать. И в эту твою лихорадочную спонтанность я не верю. Всё у тебя просчитано: городская свалка, площадка под рекультивацию – ты прекрасно знал на что идёшь. Вот зря ты меня в это дело впутал. Э - эх!

  Николай стоял, совершенно потерянный, и Семёну на миг стало его жаль. Но мысль о том, что его самого могут обвинить в соучастии в убийстве, бросила в холодный пот. Он тут же отогнал от себя порыв помочь Николаю замести следы преступления, которое, по большому счёту, его никак не касалось. В глазах правоохранительных органах он теперь соучастник, и доказать им свою невиновность – задача довольно сложная.
  Что касается бандитов, то им и доказательства ни к чему, у них в арсенале иные способы ломать таких простофиль как они. А какие кошмары уготованы им в будущем, и чем в итоге всё обернется, знает лишь всевидящее око Господне.
                                                       
               
                Глава четвёртая. Этого не может быть!
  
 
  Обуреваемый противоречивыми чувствами, Семен нервно хлопнул Николая по плечу. Внутри бушевал клубок обиды и горечи за то, что тот втянул его в эту безумную авантюру, но сердце болезненно сжималось от жалости к приятелю, угодившему по глупости в такую передрягу.— Извини, Колян, ничем не могу помочь. Зла не держу, но выбирайся уж как-нибудь сам. Пожалуй, я пойду.
— Постой! До трассы тут вёрст десять, не меньше. Пешком – волком взвоешь, и на попутку не рассчитывай – глушь несусветная. Да и время позднее, вряд ли кто подберет. Может, переждешь, пока закончу? Я бы тебя потом до дома подбросил...
— Ты понимаешь, как это менты воспримут? Кто я? Пособник! Вот кто! Нет, ждать не буду. Прощай. Дай бог встретиться на рынке, или во дворе… Если выберешься. И тогда, возможно, и выпьем с тобой, Коля, в той самой березовой роще, где в прошлый раз сидели. Очень надеюсь.
 
  Николай молча переминался с ноги на ногу. Ему нечего было ответить. Он уже сожалел, что впутал Семена в такое рискованное дело, как сокрытие улик. Но что сделано, то сделано.
—Кстати, ты девицу - то, надеюсь, обшарил? Или только колечки слямзил, и этим гнусным делом ограничился? Может, у нее документ какой при себе был? Телефона не было? Хотелось бы знать, кто она такая. А то зароешь, а потом будешь голову ломать, по ком свечку в церкви ставить.
— Нет, не обыскивал я её. Стремно, покойницу - то шмонать...
— И сумочки при ней не было?
— Ни сумочки, ни телефона!
— Ну - ка, посвети на неё... Я посмотрю. В последний раз. Пока ты ее в мусор, навечно, не определил. Что - то в ней есть от моей юношеской любви. Но Кларе сейчас сорок пять, а этой девушке, от силы, двадцать, — пробормотал Семен, задумчиво взирая на безжизненное тело.
— Может, дочь её? — предположил Николай.
— Чушь! Клара… Мы с ней в одном дворе росли, после школы она в медицинский колледж поступила, потом за военного замуж выскочила, и они уехали из города. С тех пор я её не видел, и как жизнь её сложилась, не знаю. Сходство есть, конечно… Но таких совпадений не бывает!
— Ещё как бывает! — начал было Николай, но, взглянув на Семена, осекся.
 
  Семён склонился над безжизненным телом и стал скрупулёзно исследовать каждый предмет её одежды. Занятие, требующее крепких нервов. Он распахнул её плащ, пальцы скользнули под блузку, ощупывая прохладную кожу. Рука очертила изгиб поясницы, затем приподняла юбку, коснулась бёдер... Чисто! Ни единой зацепки, кроме небольшой, плотной родинки под правой подмышкой, размером с мелкую монету. Больше никаких примет, ничего, что могло бы пролить свет на её личность. Холод мёртвой плоти проникал сквозь кожу, вызывая неприятный озноб. Никаких вещей, никаких следов, указывающих на её имя или прошлое – ничего.
 
  На затылке прощупывалась небольшая, но ощутимая вмятина – след удара головой об - асфальт. А еще – жуткая, почти противоестественная гибкость тазобедренных суставов, безмолвное свидетельство наезда. Ему почудился их тихий, металлический стон, но он списал это на скрип крышки багажника, уставшей от своей тяжести.
 
— Ну что, Николай, прощай, что - ли? С тяжёлым сердцем оставляю тебя. Прости, но я не в силах поступить иначе. Ты и сам все понимаешь, верно? Поторопись с погребением рабы божьей, да не задерживайся. Не ровен час, нагрянут незваные гости. Слышал я, шастают здесь бродяги. Бомжи. Вроде как, логово у них тут, - в контейнерах, из - под мусора... Так что, будь осторожен, Коля.

  И Семён двинулся к шоссе, но не успел и сотни шагов отмерить, как вдруг застыл, словно поражённый молнией. Дикая мысль, нет, не дикая – кромешная, безумная догадка опалила его сознание!
  Прежде всего... тело девушки... Оно не скованно трупным окоченением, не тронуто мертвенной синевой, неизбежно ложащейся на покойников. А ведь минули целые сутки!
  А ещё, при такой травме, кровь обязана быть! И на голове, в месте удара, и из носа, казалось бы, обязана сочиться... Но нигде не было и следа крови!
  И эта зловещая подвижность затылка... Этот слабый скрип в тазобедренных суставах, словно у старой, проржавевшей двери. Да человек ли, это вообще? – пронзила его шальная, леденящая кровь мысль, превращая спину в один сплошной муравейник.

  Семён резко развернулся и помчался обратно к машине, из багажника которой Николай уже извлекал...— Стой! Стой! — заорал он, задыхаясь. — Погоди секунду! Мне нужно кое - что проверить...

  Николай, ошарашенный, наблюдал, как Семён, словно обезумев, принялся раздевать девушку донага. Крутил её, как марионетку, прикладываясь ухом к разным участкам её тела, что - то выслушивая, выстукивая, заглядывал под веки, высвечивая зрачки лучом фонарика, словно пытаясь отыскать там искру жизни.
— Ты... это... чего творишь - то? — пробормотал Николай, потеряв дар речи.

  Семён опустился на землю, обессиленный, будто выжатый до последней капли. Плечи его затряслись в беззвучном припадке.
— Ты плачешь? — изумлению Николая не было предела.
— Смеюсь! — отозвался Семён, и в голосе его звучала истерика. — Ты понимаешь, что ты сейчас собирался похоронить в этой смрадной помойной яме?
  В глазах Николая застыл немой вопрос.— Куклу!
                                                                       
               
                Глава пятая. Дикобраз.
  
 
  Николай приходил в себя долгих десять минут. На лице его блуждала улыбка человека, балансировавшего на краю пропасти и чудом избежавшего падения.
— Мой мозг отказывается в это верить. Это же невероятно! Неужели современные технологии достигли такого уровня? Уму непостижимо! Сутки я не находил себе места... Сутки! Я думал, что убил человека, молодую, красивую девушку... А это была всего лишь мастерски изготовленная кукла, внешне мало отличимая от человека! Как такое возможно, Семён? Почему я ничего не заметил, не почувствовал? Да и ты разобрался не сразу?

 — Я не эксперт в таких делах, Коля. Мелькали как-то рекламные буклеты с этими кибер-девицами — игрушками человекоподобными для тех, у кого деньги куры не клюют. Для них будущее уже наступило. Но поскольку это не мой нищенский уровень, то я особо и не вникал. Подозреваю, что этих полу-людей в обличии женском пресыщенные властью и деньгами мира сего используют не только как аксессуар на светских раутах и протокольных мероприятиях, но и, скажем так, по прямому назначению... для плотских утех. Для таких кукол кастинг не нужен — они безупречны! По крайней мере, внешне. А что у них там внутри, и каковы они в любовных утехах, я тебе не поведаю. Не довелось, сам понимаешь... Покорность и послушание, возведенные в абсолютную степень! Хотел бы себе такую?
 — Это ты сейчас о ком? Об этой...?
 — Ну а о ком еще? В этом театре гротеска, который мы по ошибке называем нашим безумным миром, возможно все. Были бы средства.
 — А эти, у которых средств как грязи, они их что, бриллиантами обвешивают?
 — И бриллиантами, и шмотками от кутюр...
 — Настоящими бриллиантами?
 — Осмелюсь предположить, что да. Ты салон своей «ласточки» украшаешь? Вот и они... Только у этих денег на несколько порядков больше, и, соответственно, возможностей. Им и на жён, и на любовниц, и даже на таких вот кукол-андроидов средств хватает. А соболя и бриллианты - как два пальца об асфальт! Кстати. Ты обратил внимание на её наряд?
 — Конечно, обратил. А куклы эти... Они как живые? Ходят, говорят, в душ ходят...?
 — Да откуда ж я знаю, Колян? Думаю, что за те деньги, что в них вложены, они многое умеют делать. Я читал, что последние модели, так те вообще с искусственным интеллектом! А мой уровень – это - общение с Алисой - моим голосовым помощником. Усекаешь разницу? 
 — Всё-таки, хорошо, что я тебя позвал. А ты хоть и с неохотой, но согласился. А иначе... Если бы не ты, Семён, меня бы совесть изгрызла. Я перед тобой в долгу!  То кольцо с голубым гранатом, что утром показывал, хоть немного искупит мою вину перед тобой?
 — Ха! А сколько всего на её пальчиках колец было? Честно!
 — Два. Два кольца. И серьги с бриллиантами - я так думаю... А ещё золотая цепь с кулоном. Раньше я сомневался, Семён, но ты мне глаза открыл - они настоящие! Да? А не дешёвая бижутерия... Это ж, какие деньжищи, Семён?
 — Да ты искуситель, Коля, настоящий дьявол во - плоти! – простонал Семён. – Хотел бы отказаться, и должен бы, но не могу! Соблазн слишком велик! Это дело надо обмыть... Завтра же!
 — Как только до квартиры доберусь, голубой гранат – твой. Если, конечно, это голубой гранат, а не сапфир, топаз, или ещё какая диковина.
 — Слушай, Коля, договоримся сразу. Никаких сделок, никакой купли - продажи, никаких ювелиров, и хвастовства – ни - ни, пока всё не утихнет. Год – минимум! Осторожность – наша броня! Такие камни, как светлячки, даже в кромешной тьме сияют. Искать будут, не сомневайся.
 — Согласен, Семён! Могила! – он хлопнул себя ладонью по губам.
 — А вот это брось! Не люблю двусмысленности, когда на кону – жизнь. Я бы на твоём месте с преисподней в рулетку не играл.
   
  Семёну вдруг вспомнился эпизод из "Сталкера" Тарковского, снятого по книге "Пикник на обочине" Стругацких. Вспомнилась трагическая фигура Дикобраза, шедшего в Зону с мольбой об исцелении сына. Дошёл. Но вернувшись, обнаружил, что сын по - прежнему болен, зато сам он стал богат. Зона коварно исполнила его истинное, сокрытое даже от него самого желание.
 
  И Дикобраз повесился...

 — Слышь, Семён, что с этой куклой - то делать то будем? – не унимался Николай – Закопаем в этой помойке, и дело с концом? Мне она ни к чему. А жена... Представляю картину: я с этой резиновой дивой на плече порог переступаю... – Николай зашелся грубым хохотом. – Да она меня в шею выгонит! В лучшем случае извращенцем заклеймит, а то и некрофилом объявит на всю округу. Или у тебя на неё виды какие? – подмигнул он Семёну, толкнув того локтем.
 — Вообще - то... меня всегда занимали сложные механизмы... построение разветвлённых алгоритмов... – уклончиво начал Семён, заливаясь краской смущения, словно школьник, пойманный за списыванием.
 — Ну, тогда бери! Считай, трофей твой! Как к дому подъедем, надо будет у жены покрывало стянуть, чтобы её, так сказать, замаскировать... Спрятать твою пассию от злых глаз. До квартиры помогу донести, а там – вольному воля, с куклой – своя доля.
 
 — Аттракцион невиданной щедрости? Сначала монета, потом кольцо, а теперь эта кукла...
 — Живем один раз! Ты мне плечо подставил — я тебя отблагодарил. Квиты?
 — Квиты. Слушай, а у меня от этой винтажной плесени уже голова кругом. Вонь несусветная! Представляешь, каким склепом от нас нести будет в машине?
 — На рандеву к своей музе спешишь? — хмыкнул Николай.
 — Мечтаю поскорее выветрить этот смрад из легких.
 — А хочешь, я тебе компьютерного гения сосватаю? – не унимался Николай. – Он и в механике шарит. Мастер на все руки! А что как он твою спящую царевну оживит? Слепишь ей загранпаспорт, оденешь из секонда, и в Эмираты, на моря...
 — Коля, у тебя все признаки маниакальной фазы.
 — Это как понимать?
 — А так, что после стресса тебя колбасит не по - детски. Только что готов был в петлю лезть, как тот Дикобраз, а теперь фонтанируешь остротами.
 — А ты бы на моем месте огурцом остался?
 — Нам валить отсюда пора, Коля! Давай ключи, я за руль. У тебя, вон, руки ходуном ходят.
— Да я в порядке... Но раз так хочешь — рули, — Николай протянул Семену связку ключей.

  Семён, с ловкостью опытного водителя, вывернул руль, разворачивая Хонду на крохотном пятачке. Машина протиснулась между стволами берёз, словно нитка в игольное ушко, и поползла прочь от зловонной пасти городской свалки. Луна, словно испугавшись смрада, спряталась за тучи, погружая и без того темный лес в непроглядную тьму. Хонду отчаянно швыряло из стороны в сторону на ухабистой дороге, и из - под колес, словно извергаясь, летели фонтаны грязной жижи.

 — А насчёт компьютерщика ты всерьёз подумай. Костя Душкин, днем — пламенный борец за цифровую справедливость в "Кристалле", рядовой программист. А ночью, как Бэтмен, превращается в хакера экстра - класса. Сумеречный гений! Мои компьютерные заморочки он раскусывает, как семечки, не отрываясь от биржевых сводок и паяльника. А уж твою электромеханическую возлюбленную он не просто на ноги поставит, а мозги ей прочистит так, что ты и мечтать не смел. Все по твоему заказу, маэстро! Приедем я тебе его телефончик скину...
— Не вздумай! И вообще, выруби свой телефон к чертям, иначе спалимся к едрене - фене! Я в этих делах не сильно секу, не знаю, рисуют ли сейчас наши телефоны карту наших перемещений, смогут ли нас потом выследить по этим электронным нитям. Надо бы разузнать. Но одно я знаю точно: каждый звонок, каждое сообщение оставляет за собой след – локационную точку, из которых, при желании, можно вычислить наш маршрут от точки А до точки Б. Коля, нам с тобой пора завязывать со старыми привычками и выработать новый алгоритм действий. И вторые телефоны нам нужны позарез. Только через них и будем держать связь. Ты меня понял?
— Понял...
 
                         Глава шестая. Башибузуки.
  
 
  Лесная дорога извивалась вокруг свалки, то отползая от смрадных терриконов, то вновь прижимаясь к ним, не отпуская подельников из царства городских отходов. Еще минут пять этой тошнотворной близости, и они, наконец, вырвутся на спасительное асфальтовое шоссе, которое, как верный конь, понесет их прочь, к манящим огням города. Ничто в этот миг не предвещало надвигающейся беды.

  Это случилось неожиданно. Из темноты ночи на дорогу вдруг выкатилась дребезжащая бочка. Почти сразу - же за ней в свете фар появилась другая бочка, потом кровать с панцирной сеткой упала откуда - то сверху, фыркнув фонтанчиками грязи из придорожной лужи. Потом в эту кучу полетели другие артефакты со свалки.
  Завершила композицию иссохшая береза, рухнувшая с глухим стоном и рассыпавшаяся на части.
 
  Неожиданное препятствие, отрезавшее их от цивилизации, привело приятелей в замешательство. Это была ловушка. Сзади находилась свалка, а впереди баррикада, от которой, угрожающе поигрывая арматурными прутьями, приближались сомнительные личности с явно недобрыми намерениями.
 
  В тот момент из-за руля Семён видел лишь часть общей картины. Панорама битвы, скрытая мраком, откроется ему позже, когда время сложит все детали в единый, зловещий пазл.
 
  Перед капотом их «Хонды», словно воронье, слетевшееся на гнилую падаль, в свете фар корчились в уродливом танце трое: двое мужчин и женщина. Пропитые лица, лохмотья вместо одежды – все в них кричало о жизни на самом дне. В каждом движении сквозила наглая фальшь, дешевый спектакль, призванный, как он позже понял, выманить их из машины.
 
  Из троицы бездомных выделялся старик, поросший клочковатой бородой, словно лесным мхом. В его облике угадывалось что - то властное, будто он был их негласным вожаком, хотя точно определить возраст в полумраке было невозможно.
  Второй, долговязый и одетый не по сезону, сразу выдавал в себе опустившегося наркомана, чьи дни, казалось, сочтены и последняя надежда давно продана за дозу.
  Женщина являла собой печальный эталон спившейся души: распухшее лицо, словно глиняный ком, и неизменные багровые отметины под глазами – витрина, за которой не было ничего, кроме боли и пустоты. Лица всех опустившихся женщин словно отливались по одному трагическому лекалу.
 
  Но истинная опасность пряталась в засаде, за спиной, среди колючих кустов. Там, словно дикие звери, затаились молодые парни с характерными наколками, не оставляющими сомнений в их принадлежности к уголовному миру. Преступники, бежавшие из мест заключения и нашедшие временный приют в смрадных убежищах местных бродяг.

 — Что-то мне все это совсем не по душе, – процедил Семен, словно мучимый зубной болью.
 — И чего им надо? Денег? – Николай лихорадочно ощупал карманы. – Все отдам, до последней копейки! Лишь бы не вляпаться в эту грязную кашу. У них там арматура, железо, а у главаря, чую, и нож за пазухой припрятан... А у нас что? Бита, одна на двоих. А ещё отвёртка... Сомнительно что отобьемся, не поплатившись здоровьем.
 — Лишь бы твою ласточку не тронули, – с тоской вздохнул Семен. – Но хуже будет, если они "покойницу" нашу в багажнике обнаружат. Среди этой швали всякое водится, и стукачи продажные, и просто трепачи безмозглые – их и пытать не надо, сами все выболтают.
 — Вот бы понять, что у них в головах?
 — Ничего хорошего, уверяю тебя.
 — Ладно. Я пойду. Прикрой, если что. Бита у тебя под сиденьем – справа. Попробую с ними по - хорошему...
 
  Николай распахнул дверь и шагнул из машины. Семен едва успел уловить краем глаза, как из сгущающейся за спиной товарища тьмы отделился зловещий силуэт.
  Удар, глухой, словно выдох боли – и Николай, подкошенный невидимой силой, повалился на землю, как срубленное вековое древо.
 
  Эти люди не знали меры: им было мало простого грабежа, им нужно было все и сразу, здесь и сейчас – от их машины и кошельков, и, возможно, до самих жизней.
 
  А в пяти метрах от капота, словно марионетки, пляшущие под дудку безумного кукловода, бомжи все еще бились в пародии на туземный танец. Растерянность, словно клеймо, отпечаталась на их нескладных движениях. Их сумбурный план, вылепленный из торопливости и замешанный на импровизации, вопреки всему, неожиданно возымел успех.
 
  Пришло время сорвать их замыслы, вырвав инициативу из рук противника. И Семен, повинуясь внезапному порыву, впечатал педаль газа в пол.
 
  Старый бездомный каким - то чудом увернулся от неминуемой беды, словно тень метнувшись в сторону.
  Алкоголичка же, застигнутая врасплох, лишь чудом успела отпрянуть от несущийся на неё смерти. Удар пришелся по касательной, и она, с истошным воплем рухнув в грязную лужу, кубарем откатившись в сторону, что спасло её от серьёзных травм.
  А вот долговязому не повезло: крыло машины со всей яростью обрушилось на его бедро, с хрустом сминая кость, и он, скошенный как трава, исчез из виду.

  Воспользовавшись замешательством противника, Семен вихрем выскочил из машины, сжимая в руке биту.
  По жизни он был далек от уличных драк и кровавых баталий, но сейчас, на самой границе опасности, не видя иного выхода, кроме как принять бой, он мобилизовался.
  Бухгалтер в нем уступил место обезумевшему от страха бойцу, готовому драться за свою жизнь до последнего.

  Каждая секунда была на вес золота, но он не успел ничего предпринять, как ощутил тупой, скользящий удар в бок. Как и в случае с Николаем, этот удар был нанесен исподтишка, сзади. Чувствовалась холодная, расчетливая рука мастера. Но на этот раз удар не достиг желаемого результата. Семён устоял. Был ли это тот же нападающий, что уложил Николая на землю ударом по голове, или другой бандит, он не знал.
 
  Боль пришла не сразу, словно запоздалое осознание. Он еще не понимал, что в боку его зияет рана от ножа, выброс адреналина притупил болезненные ощущения.
 
  И тут он увидел нападавшего – худощавого хлопца, чья зловещая ухмылка и хищная поза не оставляли сомнений: этот человек уже убивал, и готов был сделать это снова. Враг готовился для второго удара, но Семен, повинуясь инстинкту, с разворота, изо всех сил обрушил биту на его висок. Парень тотчас же рухнул на землю, не издав ни единого звука.
 
  А с другой стороны машины к нему приближался уже второй бандит, и в руках у него был нож. Сколько же их скрывается там, в темноте?
 
  Они замерли друг перед другом в нерешительности, словно два хищника, оценивающих силу соперника. Никто не хотел подставляться под удар.
  Семен краем глаза видел, как поспешно ретируются бомжи. Красивая сказка о легкой наживе испарилась, оставив лишь горький привкус поражения. Последним из их отряда поле битвы покинул долговязый, которого Семен зацепил бампером машины. Тот полз по земле, волоча за собой ногу, заглушая ночные звуки протяжным звериным воем.
 
  Оставшись один на один с Семеном, его противник не стал рисковать, не стал помогать поверженным товарищам и поспешно скрылся во тьме, вслед за своими незадачливыми подельниками. Взаимовыручка была ему чужда.

  Семён распахнул куртку и потрогал место удара. Его рука окрасилась липким и красным - то была кровь. Нож, его ранили в бок, кровь сочилась, окрашивая сорочку в багровые тона; боль пульсировала, нарастая с каждым ударом его сердца.
  Он устоял в неравной схватке, и даже одержал в ней победу, но ситуация продолжала оставалась аховой.
 
  Кровь жадно впитывалась в ткань, но он надеялся что артерии не задеты и кровотечение вот - вот остановится. В противном случае он довольно быстро переместится в царство Морана - богини смерти. Помощи ему здесь ждать неоткуда,
надо действовать быстро, пока слабость не одержала над ним верх и не вырубила.

  Склонившись над неподвижным Николаем, Семён судорожно проверил его пульс. Слабый, но есть. Ощупал голову - шишка. Но крови нет. Николая оглушили, ударив чем - то тяжелым. Без сознания, но живой.
  С трудом затащив Николая на заднее сиденье автомобиля, Семён принялся растаскивать хлам, преграждавший им путь.
 
  Всё, теперь можно ехать. Семён бросил мимолетный взгляд на поверженного противника, скрюченного в нелепой, гротескной позе у водительской двери. Пустая глазница темнела зловещей кровавой бездной, а выпавший глаз, казалось, безмолвно вопрошал: «За что?». Под головой незадачливого грабителя алела зловещая лужа, расползаясь багровым цветом, а вдавленный висок безобразно зиял провалом. Сомнений быть не могло – этот человек мёртв
 
  "Ну и денек! – эхом прокатилось в его сознании. Мертвые восстают из могил, а живые в мгновение ока уносятся в царство теней. И все это происходит за какие - то полтора часа!"

  Он мешком плюхнулся на водительское сиденье, повернул ключ зажигания, и машина, взревев мотором, тронулась с места. Семён ехал по ухабистой дороге в сторону трассы и чувствовал как силы покидают его. Он спешил.
                                                                 
               
                Глава седьмая. Зина даёт добро.
  
 
  При въезде в город Николай зашевелился, словно просыпаясь от долгого забытья. Его кряхтение и стоны, хоть и полные муки, были для Семена бальзамом на душу, много лучше, чем безмолвное тело, лежавшее до этой минуты на заднем сиденье.
  Сам же Семен чувствовал, как сознание его ускользает, словно песок сквозь пальцы. Кровь его продолжала утекать, вызывая слабость тела и туман в голове.
  Боясь потерять связь с реальностью, он свернул к торговому центру и припарковал машину.

 — Где я? – прохрипел наконец Николай.
 — Очнулся? – Семен бросил взгляд в зеркало заднего вида. Вид у Николая был жалкий. Он ощупывал голову и морщился от боли. – Это хорошо, что очнулся. Вести машину будешь.
 — Я? Я не могу! Сейчас я совершенно разбит...
 — Я тоже не в лучшем виде. У меня тут дыра в боку, кровь хлещет, вот-вот отключусь... Так что, соберись, иначе... Иначе ты меня потеряешь. Мне срочно медицинская нужна помощь. Но в больницу мне нельзя ни в коем случае. На мне труп! У тебя есть знакомый хирург?
 — Хирурга нет, но есть знакомая медсестра из хирургии... Что там у тебя? Пуля?
 — Нож. В живот, сбоку... Да вези уже! Кровью истекаю...

  Уступая Николаю водительское место, Семёна повело, и он едва не рухнул наземь. Инстинктивно ухватившись обеими руками за боковое зеркало припаркованного черного внедорожника, он грузно навалился на него грудью, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотилось, словно птица, рвущаяся на волю из тесной клетки.
  Оказавшись на заднем сиденье, где только что безжизненно покоилось тело Николая, Семён в бессилии повалился набок.
  Дальнейшее для него происходило словно в зыбком тумане, или как в замедленной, призрачной киноленте.
 
 — Семён! Семён! Только не выключайся, прошу! Нельзя! Говори со мной!
 — Ты сидишь в луже моей крови, – прошептал Семён пересохшими губами, – и... пить... как же хочется пить...
 — Потерпи, потерпи, дружище! Скоро будем на месте. Давай я тебе о Зинке расскажу. А ты мне хотя бы кивай, если тебе трудно отвечать...
 
  Зинаида Непряхина когда - то была на хорошем счету в хирургическом отделении. Но однажды, застав мужа в объятиях другой, она, словно разъярённая тигрица, вонзила ему спицу прямо в сердце. Жизнь её вмиг рухнула, как карточный домик.
  Отсидев срок за убийство в состоянии аффекта, она вышла на свободу, но клеймо тюрьмы навсегда отпечаталось на её душе. Она не ожесточилась, нет, скорее стала циничнее, острее на язык. Тюрьма не терпит нежности и сочувствия.

  Вернуться к медицине Зинаида не смогла. Перебивалась случайными заработками, балансируя на грани закона: подпольные аборты, выведение из запоя, избавление от наркотической зависимости. Действовала жёстко, без сантиментов. Наркомана, с согласия родственников, приковывали наручниками в подвале гаража, оставшегося от покойного мужа. Зинаида лечила наркозависимость методом заместительной терапии - метадоном. Отчаявшиеся родственники готовы были на всё, лишь бы избавить близкого человека он страшной напасти. И Зинаида не бедствовала.
  Одно время ей помогал сожитель, но его вскоре упекли за кражу. В одиночку же справляться с обезумевшими от ломки наркоманами было выше её сил, и Зинаида, скрипя зубами, была вынуждена свернуть прибыльный бизнес.

  И вот теперь Николай вёз Семёна к Зинаиде в надежде, что она сможет залатать его распоротые кишки и зашить зияющую рану. И им было сейчас не до сломанной обаятельной куклы - вершины научно - технического прогресса в области роботизации и программирования, пылящейся в багажнике их машины.
 
  На третий день после оперативного вмешательства подпольной лепилы Зинаиды температура у Семёна нормализовалась, он почувствовал себя лучше и впервые с той роковой ночи попросил принести ему еды.
  Кризис миновал, и теперь на первый план вышел вопрос: как ему оправдать своё отсутствие на рабочем месте?
  Звонок Николая в бухгалтерию, где Семён Ильич Калиткин имел честь работать, сделанный наутро после той злополучной ночи, служил оповещением о болезни, но не оправдывал его отсутствия на работе. И что бы его не выгнали с должности за прогул, необходимо было добыть больничный лист.

 — Я поговорю с бывшим коллегой по цеху - доктором из психоневрологического диспансера. Он не раз помогал с оформлением липовых больничных листов, надеюсь, и на этот раз не откажет. Возможно, он сможет помочь легализовать твоё отсутствие, подтвердив его справкой. — Успокоила Семёна Зинаида. — Мир не без добрых людей. Но и добрые люди хотят вкусно есть и сладко спать. Поэтому за справку тебе придётся заплатить.
 — Да не вопрос, Зина! - Семён попытался было сесть на кровати, но, поморщившись от боли, вновь упал на белые простыни.
 — А за мои услуги заплатишь перед выпиской. И не только деньгами. У меня тут всё по - взрослому. Ты меня понял?

  Через неделю Семён уже самостоятельно передвигался по комнате. Осуществляя очередную перевязку его раны, Зинаида, как бы между прочим, запустила руку под нижнее бельё, и глядя ему в глаза, помяла его беспокойное хозяйство. Семён вздрогнул от неожиданности, покраснел, но противиться не стал. «Хорошо восстанавливаешься! Жить будешь!», — усмехнулась Зина и похлопала его по бедру. «Набирайся сил, дело идёт к выписке. И за тобой должок!»
 
  Впрочем, эта часть повинности Семёна вполне устраивала. Зинаида не была красавицей в классическом понимании этого слова, но было в ней нечто этакое, что тревожит и манит, бросает в дрожь и будоражит сознание: женщина - вамп, с округлыми формами, сексуальной породы, откровенная в своих помыслах и желаниях.
И это не могло не волновать его душу и изголодавшуюся по близости плоть.
  Но в данный момент Семён остерегался любовных утех, его рана ещё не настолько зажила что бы рисковать - при неосторожном движении швы могли разойтись. 

  Но вот швы и затянулись, и вероятность заражения окончательно сошла на нет. Семён принял душ, привёл в порядок растительность на голове: побрился, подровнял усы и причесался - теперь он вновь походил на того Семёна Ильича, которого знали коллеги по работе и друзья. Когда он садился за стол отобедать, Зинаида проводила его долгим, оценивающим взглядом... и с этого момента его выздоровление стало не таким скучным. 

  День выписки был особенно бурным. Зинаида командовала парадом, и её сексуальным фантазиям не было предела. Она не испытывала стыда и не беспокоилась о том, чтобы показать своё удовольствие.
  Покидал "лечебно - оздоровительное" учреждение Семён выжатым как лимон, с лёгким головокружением, но вполне удовлетворённым.

  Пока Семён зализывал рану в скромных апартаментах Зины, Николай, снедаемый тревогой, эпизодически наведывался к нему. В часы отсутствия хозяйки, когда та отлучалась по своим делам, друзья обсуждали произошедшее с ними на городской свалке.
 
  Нападение оборванцев, ведомых двумя уголовниками, и последовавшая за этим смерть одного из них, конвертировало заурядное происшествие в уголовное преступление с отягчающими обстоятельствами.
  Призрачная возможность того, что кто - то из нападавших запомнил номер их «Хонды», висела над ними дамокловым мечом. Хотя, положа руку на сердце, в хаосе схватки вряд ли кто - то обратил внимание на номер, да и какой в этом смысл?
  Их целью была нажива. Они, вероятно, не планировали никого убивать, а лишь оглушить или ранить, чтобы завладеть деньгами, телефонами, возможно документами. 
  Но что если уголовники рассчитывали покинуть город на их машине? Прикрывшись их именами и облачившись в их одежду? А бомжей они привлекли в свою игру, поманив их щедрой долей? Такой расклад был более реален. Вероятно, их всё же хотели убить, тела закопать тут же, на свалке, и податься в бега уже на их машине. И от осознания этой реальности им стало не по себе.

  Но Семён спутал карты бандитам, покалечив бродягу и отправив одного из нападавших прямиком на тот свет. По логике вещей, никто из участников кровавой вакханалии не был заинтересован в том, чтобы выносить сор из избы, в том числе и местные обитатели свалки, не говоря уже об уголовнике.
 
  Разложив все по полочкам, друзья пришли к выводу, что искать их вряд ли станут. Бездыханное тело нападавшего бандита наверняка затеряется в одном из отдаленных отвалов свалки, и о нём больше никто не вспомнит. Постепенно тревога отступила, но тень сомнения всё ещё омрачала их души.
 
  А всё это время в багажнике «Хонды» Николая ждала своей участи вершина научно - технического прогресса в области роботизации и программирования...
 
                         
                Глава восьмая. Клара.
  
 
  Как только они её ни называли за это время...
И роботизированной куклой, и игрушкой для толстосумов, и малышкой, и пассией...
Настало время вдохнуть в неё имя.
 
  Семён долго ворошил в памяти женские имена, но ни одно не отзывалось в сердце.
И вдруг, словно луч солнца, всплыла она — юношеская любовь, первая, трепетная и безответная. После выпускного бала, присягнув Гиппократу, она упорхнула из его жизни, выйдя замуж за бравого лейтенанта, и навечно растворилась в розовом тумане. Больше их пути не пересекались. И в этом была своя горькая сладость – она навсегда осталась для него юной феей, окутанной тайной. Такой он ее и сохранил в своем сердце.
 
  "Всё равно ты будешь моей, Клара!" — прошептал Семён, и усмешка, скользнувшая по губам, застыла, словно приговор, в то время как он нарекал её... своей... Своей Кларой!
 
  Та Клара, подлинная, из далёких лет, которую он когда - то вознёс до небес в своём сердце, но не осмеливался даже взглянуть, отдалённо напоминала ему нынешнюю Клару - марионетку. И давно погребённая во времени страсть, так и не нашедшая выхода за все эти долгие года, теперь вновь обретала имя и форму в её бездушной копии. И это обстоятельство будоражило и тревожило его душу.
 
  И вот он настал. Тот самый день. День, когда Клара обретёт, наконец, свой дом. День, призванный навеки изменить их жизни – его, Семена, и её, Клары.
  Под покровом ночи, словно тени, они пронесли Клару, закутанную в плотное покрывало, в квартиру Семена. Улица хранила ночное безмолвие, и лишь когда за ними захлопнулась тяжелая входная дверь, гнетущая тревога отступила, а они вздохнули с облегчением.

 — Куда её? — прошептал Николай, словно боясь нарушить хрупкий сон Клары.
 — Она вся в грязи... Несём в ванную! Потом отмою, приведу в порядок. А после нам с тобой не помешает выпустить пар. Перекусим, выпьем... и решим, как быть дальше. Как, говоришь, зовут твоего хакера?
 — Костя. Костя Душкин.
Решил все-таки вдохнуть жизнь в свою Клару?
 — А почему бы и нет? Какой прок от безжизненной куклы? А мне, одинокому волку, общение не помешает. Одно время меня голосовая помощница Алиса развлекала, но у Клары, как я понимаю, потенциал несоизмеримо выше.
 — Оживить твою Клару, боюсь, влетит в копеечку. Костя парень рукастый, но за "спасибо" пальцем не пошевелит. Он, конечно, не рвач, при делах: официальная работа, халтурка, да и хакерство приносит свой доход. Но альтруизм – это не про него.
 — На диагностику алгоритмов Клары, надеюсь, средств у меня хватит,- отозвался Семён. - А там — как карта ляжет. Меня, впрочем, на первых порах устроила бы и сидячая Клара. Будем с ней о бесконечности вселенной, квазарах и чёрных дырах беседы вести. А вечерами, перед сном, она мне будет сказки для взрослых читать. Ну чем не идиллия?
 
  Семён прикрыл глаза, живописуя в воображении эту картину...
 
  — А соблазн сорвать куш с этих брюликов терзает не только тебя, поверь. Но торопливость может обернуться для нас обоих крупными неприятностями. Нужно крепиться.
 
  Но через год... как только денежки зашуршат в руках... я первым делом пополню свою коллекцию монет, а потом – в солнечный Канкун! Давно грежу об этом месте: мексиканская феерия красок, шелест пальм, терпкий мескаль под кесадилью, белоснежный лайнер, тающий в дымке горизонта... древние пирамиды майя, хранящие тайны веков, и живительная прохлада сенотов, дарующая умиротворение! Эх! Поедешь со мной?
 — Нет, Семён. У меня жена. И у неё другие интересы. А ты поезжай. Осуществи свою мечту. А я уж в наших пенатах буду искать отдохновения.
 — Да проходи уже, располагайся... – Семён бросил взгляд на своё холостяцкое логово. Неужели он отсутствовал здесь всего три недели? Не верится. Кажется, что прошла целая эпоха.

  Разувшись, они прошли на кухню, которая встретила их затхлым запустением.
Скоропортящиеся продукты давно превратились в прах, но Семен по дороге домой разжился кое - какой снедью и прикупил в "Красном и Белом" бутылку виски.
  И процесс пошёл. Когда же хмель ударил им в голову, эмоциональный маятник качнулся в обратную сторону. Перебивая друг друга, давясь от смеха, размахивая руками, они вспоминали и пересказывали события последних дней, тот безумный вихрь, который едва не стоил им жизни.

  Настало утро. С первыми лучами солнца, пробившимися сквозь неплотно задернутые шторы, Семён по привычке поплелся в ванную, намереваясь совершить утренний ритуал. Он знал, что Клара - его трофей, добытый им в неравном бою - в ванной.
  Она лежала в той же позе что и вчера, в помятой одежде, с растрепанными волосами, и, увидев её, такую беспомощную, он вдруг растерялся. Сердце его дрогнуло.
  "Потерпи, милая, потерпи, скоро я тебя приведу в порядок", – пробормотал он, словно успокаивая испуганного котёнка, и принялся за свои обычные водные процедуры, периодически поглядывая на предмет своего обожания. "Вот только разберусь с этим хаосом на кухне и сразу же к тебе...".
 
  Умывшись, он переместился на кухню, где его встретил унылый пейзаж вчерашнего застолья: грязная посуда, крошки на столе и целлофановые пакеты на полу, в которых тихо разлагались остатки просроченных продуктов из холодильника.

  Одолев, наконец, домашний хаос, он выставил мешки с мусором к двери, и поспешил в ванную...
 
  А там, на дне белоснежной чаши, словно спящая царевна, недвижно покоилась его Клара – диковинная роботизированная кукла. Долго он стоял, завороженный этим безмолвным чудом, прежде чем решился снять с нее пыльные одеяния. Закинув их в стиральную машину, он бережно, словно возвращая к жизни, начал омывать ее тело душистым шампунем, нежно касаясь вызывающе - соблазнительные формы и белоснежные кудри, неотличимых от натуральных. Приподняв её подбородок, он залюбовался абсолютной симметрией лица, чуждой людской природе. Но даже эта нереальность не смутила его, напротив, он был восхищён её безупречностью.
   
  Семён был словно завороженный, не в силах отвести взгляда от безупречных линий. Она казалась спящей богиней, готовой вот-вот открыть глаза. Ему почудилось даже, как дрогнули её длинные, темные ресницы. Нагая, она являла собой само совершенство. Воспоминания о той Кларе, светлой и чистой, какой он любил ее в юности, причудливо переплелись в настоящем с этой Кларой, возлежащей сейчас перед ним в ванной. Прошлое и настоящее сливались воедино, стирая границы между реальностью и грезами. Сознание Семена двоилось, расщеплялось на осколки и вновь собиралось в целое. Где заканчивалась явь и начинались его фантазии, он уже не мог сказать наверняка.
 
  А она изменилась, - пронеслось в голове Семена. Из хрупкой девушки расцвела в соблазнительную женщину. Груди ее налились сочной упругостью, бедра обрели пленительную округлость, будоража его взгляд - все её формы стали вызывающе идеальными, манящими и чувственными. А волосы... Она перекрасилась, превратившись в златовласую принцессу, чьи локоны волнами ниспадали на грудь.
 
  Не в силах более совладать с собой, Семён принялся рвать с себя одежду, словно стремясь содрать и личину благопристойности. Наконец, это случится! Наконец - то их тела сольются воедино! Он так долго этого ждал!
Клара... Клара... Хочу тебя!
 
  Безответная любовь, долго томившаяся в укромных уголках его сердца, вдруг хлынула потоком, требуя немедленной реализации. Он утолит жажду этой любви здесь и сейчас, в ванной, в этом кипящем котле, где зарождается страсть!
  Волна возбуждения то обжигала огнем, то сковывала ледяным ознобом.
  Клара, подобно спящей царевне, источала безмятежность и невинную доступность в своей наготе, словно ожидая поцелуя, способного пробудить её к жизни.
 
  Семён чувствовал, как последние оковы сдержанности рушатся под напором желания.
И когда она откроет глаза, их объятия станут вратами в неизведанный мир, где любовь вселенской силы возьмет их в свой плен. Их первый трепетный опыт станет нежным аккордом, с которого начнется их бесконечная симфония любви!
 
  Вероника, его предыдущая супруга, была для него лишь объектом, пассивным и безучастным. Ей не было дела до времени или места: будь то яркий день под звуки латиноамериканской музыки из телевизора или тихая ночь, когда сон смыкал её глаза. Ни искры, ни волнения – лишь машинальное выполнение супружеского долга. Но с Кларой всё будет по-другому. Он не нарушит её покой, но чувственность, деликатная и трепетная, окутает их, словно невидимая нить, ведущая в запретный мир страсти
 
  Он чувствует это каждой клеткой. Она любит его! А что если это лишь иллюзия? Что, проснувшись, она исчезнет, не оставив и следа, и их история так и не начнется? Что он так и не познает ее до конца? Пусть же сейчас, пока она спит, произойдет чудо, а когда она откроет глаза, пусть увидит его и потянется навстречу... И пусть в ее глазах отразится бездонный океан его любви.
 
  Сбросив с себя последние оковы приличий, Семён, словно крадущийся паук, соскользнул в ванную, боясь потревожить сон своей возлюбленной. Каждый его шаг был продиктован нежностью, каждое движение – желанием оградить Клару от малейшего дискомфорта.

  Но прикосновение к её холодной коже пронзило его сознание осколком ледяной реальности. Семён отшатнулся, словно опаленный, и ринулся из ванной, бегством спасаясь от призрака самого себя. Волна за волной накатывала реальность, опаляя стыдом. Его бросило в пот от мысли, что он едва не предал светлую любовь к Кларе, повторив пошлый трюк с Вероникой, – той, что равнодушно позволяла ему использовать своё спящее тело.

  Реальность совершила болезненный кульбит, и Семён ощутил себя отстранённым наблюдателем собственной жизни. Клара из прошлого – лишь призрак!
  Вот он, обнажённый, в холодной ванной, собирается разделить ложе с дорогой имитацией человеческого тела, с совершенной, почти осязаемой иллюзией девушки его грёз. Но иллюзия остаётся иллюзией. И кто он теперь, после этого отчаянного шага в бездну фальши?

  Боже, какой стыд! Он был так близок... он чуть не осквернил таинство плоти... с бездушной куклой! Семён ощутил себя некромантом, кощунственно посягнувшим на алтарь любви. Стыд обрушился на него, словно лавина, погребая под собой остатки былого возбуждения и надежды.
                                                                   
               
                Глава девятая. На измене.
  
 
  Семён возвращался из эмоционального опустошения медленно, словно лунатик, блуждающий по лабиринту собственной квартиры. Он бесцельно бродил по комнатам, распахивая дверцы шкафчиков, и заглядывая в их тёмные утробы, задергивал шторы, погружая комнату в полумрак, и вновь распахивал их, впуская лучи света. Выгорание параличом сковало его душу, обратив в пепел все, что когда-то имело ценность.
  
  Но усилием он заставил себя очнуться от оцепенения. Жизнь, эта упрямая река, неслась дальше, и ему пора было возвращаться в её привычное русло.
  Первым делом необходимо одеть Клару и спрятать её в укромном уголке гардеробной, подальше от любопытных глаз, если таковые вдруг появятся в его обиталище. Пусть пока полежит там, в ожидании лучших времён.
  Закончив с Кларой, Семён подобрал пакеты с протухшими продуктами, сиротливо примостившиеся у двери, и, вздохнув, распахнул дверь на лестничную клетку, намереваясь избавиться от зловонного груза в мусоропроводе.
  
  Но едва он ступил на площадку, как судьба, в лице его соседки Екатерины Павловны, выставила ему подножку. Старуха, обитавшая напротив, словно тень, вечно недовольная и одинокая, возникла перед ним, как воплощение всех его утренних кошмаров.
 — Где это вы пропадаете, Семён Ильич? — прошипела Екатерина Павловна, кривя губы в подобии саркастической улыбки. — Мы уж думали, по вам заупокойную пора заказывать…
 — Кто это... мы? — «До чего же мерзкая карга!» — промелькнуло в голове Семёна, и ему стоило немалых усилий сдержать грубость. Однако старуха, как ни странно, была не так уж далека от истины. Он и впрямь едва не распрощался с жизнью. — Кто «мы»? Правление нашего дома? Может, лавочный комитет?
 — Всё шутите? А к вам, между прочим, полиция захаживала, ага! В дверь звонили, стучали... И тишина! Я им советовала дверь сломать. А вдруг чего? Не стали...
 — И чего хотели-то? — холодок пробежал по спине Семёна.
 — Откуда ж мне знать? Мне не докладывают! А вот только захаживали. А ещё другие наведывались, в штатском — те на большой чёрной машине приезжали, один за рулём остался, а двое к вам поднимались, а потом с людьми у подъезда беседовали. И позавчера они были, и вчера, вами, Семён Ильич, интересовались. Грозились сегодня опять нагрянуть.
 — Всё нормально, не беспокойтесь, Екатерина Павловна, это друзья приезжали.
 — А чего без предупреждения? — не унималась старуха.
 — Да я телефон потерял...

  Семёну не терпелось отделаться от этой назойливой особы и запереться в своей квартире на все засовы. На душе скреблись кошки.
  Как они так быстро вышли на него? Неужели эта дьявольски привлекательная, но несущая лишь одни беды электронная кукла, ворвавшаяся в его жизнь под личиной прелестной незнакомки, таила в себе предательский маячок? "Как ты могла, Клара, как ты могла?!" – Семён метался по комнате, словно зверь в клетке. А эти проклятые бриллианты… Расставаться с ними не было ни малейшего желания. Они уже успели стать краеугольным камнем его будущих замыслов, и хоронить эти планы Семён не собирался. "Нужно что-то делать, нужно что-то делать!" – настойчиво твердила в голове пульсирующая тревога. "Необходимо срочно что-то предпринять!" Попросить Николая, чтобы тот забрал эту куклу из дома? Да, пусть забирает! И пусть делает с ней все, что ему вздумается! А лучше – сжечь дотла! И концы в воду!

  Семён ещё раз удостоверился, что входная дверь заперта на все замки, и метнулся к окну. Надо поплотнее задёрнуть шторы.
 И тут он увидел их! Сердце подсказало – те самые, о которых предупреждала Екатерина Павловна.
 
  По двору, словно хищный зверь, кружил огромный чёрный внедорожник в поисках парковочного места, чужой и зловещий среди привычных машин. Однако припарковался он довольно далеко от подъезда. Семён едва успел перевести дух, как вдруг увидел Екатерину Павловну, семенящую навстречу двум крепким мужчинам, вышедшим из джипа. Их спортивные фигуры излучали угрозу. "Всё кончено!" – пронеслось в голове Семёна. А что, если не открывать? Бесполезно. Теперь они знают, что он дома, и высадить дверь для них – пара пустяков. И бежать поздно.

  Инстинктивно он кинулся к гардеробной, выхватил Клару из-под вороха тряпья и ринулся вон из квартиры. У него оставались считанные минуты, чтобы хоть как - то замести следы. Незваные гости, скорее всего, уже подходят к подъезду. И как только кабина лифта оживёт, начнётся обратный отсчёт, и пугающая перспектива превратится в кошмарную реальность.
  Чем он заплатит за свою глупость и алчность? Здоровьем? Жизнью?

  Семён, словно угорелый, рванул вверх по лестнице. Во что бы то ни стало, он должен немедленно избавиться от Клары. Добравшись до последнего этажа, он с отчаянной надеждой взглянул на люк, ведущий на чердак. Но внушительный навесной замок похоронил его последние надежды. О том, чтобы пробраться на чердак, не могло быть и речи.
  Опустив Клару на площадку возле лестницы и торопливо накрыв ее старым покрывалом, он пулей влетел в свою квартиру. Придется прикинуться шлангом. Другого выхода просто не оставалось.

  Едва отдышавшись, с трудом вернув себе подобие самообладания, Семён услышал настойчивый звонок в дверь. Изо всех сил стараясь казаться беспечным, он распахнул её, но не успел произнести и слова – мощный тычок в грудь швырнул его обратно в коридор.
  В квартиру ворвались двое. Захлопнув за собой дверь, они затолкали Семёна на кухню и нависли над ним.

 — Эй ты, отморозок! Зачем ты разбил зеркало заднего вида на машине нашего босса? Он взбеленился так, что поклялся найти и покарать виновника.
Что ж, мы тебя нашли. И сейчас ты ответишь за содеянное.
 — Мужики, да вы чего? - опешил Семён - Не знаю никакого джипа! Ничего я не ломал!
 — Ври больше! А три недели назад, на Сухаревской? На парковке? Забыл? Ты за баранкой, в стельку пьяный, а твой дружок – хозяин машины, мы его по базе пробили – на пассажирском сиденье. Потом вы местами поменялись...
  Мы ваши рожи по камерам засекли. И срисовали. Вот, полюбуйся! – Он выудил из кармана телефон и сунул Семёну под нос фотографию, где тот обнимался с покривившимся зеркалом заднего вида. – Узнаёшь себя?
 — Узнаю. Но пьяным я не был. Честное слово! Мне плохо стало... И, я не помню, чтобы зеркало ломал. Только облокотился... Это я помню. Говорю же – плохо мне стало!
 — Лапшу эту вешай кому другому. Плохо ему стало... Ха! Короче, так: штука баксов с тебя! И прямо здесь и сейчас! Завтра будет вдвое дороже!
 — Хорошо. Я заплачу, – Семён начал успокаиваться. «Эти... пришли не за Кларой и бриллиантами. Эти приехали показать свою крутость. Копеечный вопрос превратили в дело принципа. Ну и черт с ними! Заплачу, и пусть катятся отсюда...»
 — У меня в рублях... Или вам валюта нужна?
 — Сойдёт и дерево. Кидай на карту. Всё равно концов не найдёшь. А жаловаться вздумаешь – себе дороже.

  Семён перевёл требуемую сумму, и когда за шестёрками захлопнулась дверь, облегчённо вздохнул. С этим вопросом, кажись, он разобрался. Но какого рожна по его душу приходила полиция?
 
  И тут, словно молния, мозг пронзила мысль – Клара! Она же там, на верхней площадке! Сколько она пролежала? Пять минут? Десять? Пятнадцать?
 
  Словно одержимый, Семён взлетел на верхний этаж, но замер в недоумении – Клары... не было! Лишь брошенное покрывало, которым она была укутана, сиротливо комкалось у двери Олега – "солнечного человека", как его называли соседи.
  Как быть? Что делать? Сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя неладное.
 
  После мучительных колебаний Семён толкнул дверь в квартиру Олега – та оказалась незапертой, он прошёл в коридор, закрыл за собой дверь и замер.
  Он ожидал увидеть что угодно, но только не это:
  Клара, раскинувшись на диване, словно сломанная кукла, обнажила бедра, согнутые в коленях. Разорванная блузка небрежно валялась на диване. Кружевные трусики, подобно оброненному лепестку розы, лежали на полу.
  Олег - солнечный человек, нависал над Кларой, придавливая её своим весом. Спущенные штаны обнажали его возбуждение, а напряженное пыхтение и бессвязное бормотание выдавали животную страсть, поглотившую его разум.
 
 — Ах ты ж, мерзкое животное! – взревел Семён, не помня себя от ярости. – Пшёл вон! - Пинком ноги он отшвырнул Олега от беспомощной Клары и, не давая ему опомниться, влепил звонкую пощёчину. - Негодяй!
 
  Закутав Клару в покрывало, Семён поднял с пола её кружевные трусики, блузку, взвалил Клару на плечо и, не говоря ни слова, направился вон из квартиры.
  А вслед ему, со спущенными штанами, трусил подвывающий Олег. Его лицо исказилось в детской обиде.
 — Ты плохой! Ты плохой! Отдай! Отдай её мне! – хныкал он. – Зачем ты её уносишь? Я маме пожалуюсь!
 — Не отдам! – рявкнул Семён, едва сдерживая себя, выходя из нехорошей квартиры.

  Очутившись на лестничной площадке, Семён, словно в замедленной съёмке, увидел открывающуюся дверь лифта, увидел растерянное лицо матери Олега Клавдию Ивановну, но он уже нёсся по лестнице вниз, преодолевая пролёты в три прыжка, унося с собой свою осквернённую ношу.

  Ворвавшись в свою квартиру, Семён, словно затравленный зверь, захлопнул дверь, запираясь на все засовы, и понёс Клару в ванную, смывать грязь, как он считал, позора – его собственного позора.
  То сладостное томление, с которым он прежде, с благоговением, омывал её, не вернулось. И дело было вовсе не в Олеге, жалком безумце – что с него взять? Бедняга, которому никогда не узнать трепетной нежности плотской любви. Слишком грубо он обошёлся с ним, нужно было проявить больше милосердия. Но в тот момент Семён был ослеплён, выжжен дотла чередой мерзких событий этого проклятого дня.
  Спрятав Клару в тёмную утробу гардеробной, Семён рухнул в кресло, словно скошенный ударом молнии. В голове – лишь гулкое эхо пустоты. В оцепенении он просидел, казалось, целую вечность.
  А ещё приходила полиция... Зачем? "Надо звонить Николаю, – решил он наконец. – Вместе мы найдём выход из этого кошмара."
 
                        
                Глава десятая. Граф Калиостро.
  
 
  Созвонившись, Николай и Семён условились встретиться у "запретки" – так местные прозвали отчужденную зону у шлюзовых камер, излюбленное место для неспешных бесед и умиротворенного отдыха. Там, где стальные объятия шлюзов распахивались навстречу сонным пароходам и грузным баржам. Этот укромный уголок пришелся по душе всему району.
 
  В будни у "запретки" царил умиротворяющий покой: семейные пары и молодые мамы с колясками неспешно скользили по асфальтовой дорожке. Но стоило наступить выходным, как это место взрывалось фейерверком жизни. Звонкий перезвон детских голосов, словно серебряные колокольчики, смешивался с гитарными переборами и заразительным хохотом. Вдоль извилистой тропинки вилась змеей велодорожка, где юные гонщики на велосипедах и озорные мальчишки на самокатах устраивали дерзкие заезды. Белоствольные березы, подобно безмолвным стражам, тщетно пытались сохранить ускользающую тишину, а дразнящий дымок от мангалов соблазнительно щекотал ноздри прохожих. Ближе к вечеру подтягивался молодняк, и пятачок пред "запреткой" превращался в место суверенных подростковых тусовок.
 
  Именно здесь, в этом тихом оазисе, где березы шепчутся о вечном, а уютные лавочки манят к неспешным беседам, и была назначена встреча. За дымящимся шашлыком, под аккомпанемент звенящих рюмок ледяной водки, друзья намеревались расставить все точки над «i». Сбросить гнетущий груз тревог, и ощутить зыбкое чувство безопасности.

  Тем для разговора накопилось предостаточно. Тревожных тем. Ситуация затянулась в тугой узел, и друзьям предстояло найти единственно верное решение, чтобы не быть перемолотыми в мстительных жерновах большого бизнеса, на чей покой и благополучие они осмелились посягнуть.

  Под дымок шашлыка, щедро сдобренного возлияниями, Семён излил Николаю душу, живописуя злоключения вчерашнего дня. Впрочем, о пикантном эпизоде с омовением Клары и последовавших за этим греховных помыслах он благоразумно умолчал.

 — Кларе больше не следует оставаться в моей квартире, — подытожил Семён, взвесив и оценив все риски. — Это становится опасным. Её нужно срочно вывезти, и чем скорее, тем лучше. Представляешь, меня видела мать Олега, когда я покидал их квартиру... с Кларой наперевес! Я даже толком не успел набросить на неё покрывало... Что маманя увидела? О чём подумала? Я едва успел ретироваться под ее ошалевшим взглядом. Всё это, друг мой, плохой знак! А если она заявит в полицию?
  А ещё эта гарпия, Екатерина Павловна, моя вездесущая соседка, словно ищейка, постоянно рыщет повсюду. Вечно что - то вынюхивает, высматривает... Змея подколодная!

  Я до сих пор не могу прийти в себя от мысли, что этот паразит - Олег, сотворил с моей Кларой. Да что с убогого взять? Человек не от мира сего. Мне себя винить надо! 
 
 — Ну и что ты думаешь насчет Клары? — выдохнул Николай, в его голосе сквозила настороженность. — Она мне будет обузой, у меня жена. Слушай, может, отправим ее на задворки мироздания? Бензин, спичка, и прощай, Клара? Нет тела — нет дела! И никаких проблем! А её побрякушки всплывут не раньше, чем ты и рассчитывал. Год тишины, как с куста, а там посмотрим.
 — Не знаю, Коль... Клара мне первую любовь напоминает. Я ведь её в честь той Клары и назвал. И мне будет её не хватать.

  Николай расхохотался, его смех резанул, словно удар хлыста. — Куклы? Тебе куклы не будет хватать? Ну ты даешь, Семён! Слушай, хочешь, я тебя с соседкой по даче познакомлю? Вдовушка, кровь с молоком. Фигурка — глаз не отвести! Не пожалеешь! Или к Зинке сходи, пар выпусти. Мне кажется, она по тебе сохнет. А то выдумал себе Галатею и мечтаешь, чтобы она ожила. Романтик, блин!
 — Да, я романтик! И не сыпь мне соль на рану! А насчёт Зинаиды, так я и так у неё бываю. А Клара - это совсем другое! Клара - это мечта! Сейчас разум её спит, тело обездвижено, но если её, вдруг, удастся оживить... Ты только представь себе какой она станет!? И все эти Анны, Галины, Вероники, Зины...  А познакомь меня с этим... с Калиостро! Как его...
 — С кем - кем? С Костей - хакером?
 — Да, с ним! 
   
  Этим же вечером, соблюдая все меры предосторожности, они перевезли Клару в апартаменты Кости Душкина - гуру всяк электронной вещи под небесами.
  Финансовый вопрос сделки, по предварительной договорённости, оставили на потом, после того как Костя ознакомиться с диковинкой, определит степень повреждений и составит смету.   

  Жилище Константина было для него не просто местом проживания, а настоящим бастионом, тихой гаванью и личным отшельническим скитом. Это был мир, где он мог оставаться самим собой, не надевая масок и не притворяясь.
  Сам же Константин, которому уже исполнилось тридцать пять, с торчащими ушами и искрящимся взглядом, совсем не соответствовал образу интернет-гения, который нарисовал в своем воображении Семен. Он представлял себе сетевых гениев совсем другими - бледными, меланхоличными созданиями, эдакими очкастыми кротами, постоянно прячущимися в полумраке. Но Константин, подтянутый и энергичный, словно охотничий пёс, был неиссякаемым источником идей, способным заразить своим энтузиазмом любого.
  Его лицо скорее врезалось в память, чем отличалось классической красотой. Высокий лоб, окруженный темными, часто взлохмаченными волосами, и густые прямые брови придавали его взгляду то серьезность и сосредоточенность, то веселость и игривость. Карие и глубоко посаженные глаза казались наблюдательными и немного утомленными, что придавало его лицу выразительности.
  Осторожно перенеся Клару в одну из комнат, служившую Константину мастерской, они вкратце, стараясь не вдаваться в детали, изложили ему суть дела.

 — Костя, умоляю, отнесись к этому со всей серьёзностью! - начал Николай. - Если получится её запустить – прекрасно! Не получится – что ж, значит, не судьба! Но самое главное – прошу, держи язык за зубами! Иначе у нас будут неприятности. Очень большие неприятности!
 — Какой уровень секретности вас устроит? – Константин прищурился, лукаво улыбаясь. – Секретно? Совершенно секретно? Или замахнёмся на «Особую важность»?
 — Самой высокой, Костя, самой высокой...
 — Значит, «Особая важность»! Что ж, тогда по двойному тарифу! Насколько я понимаю, тут замешан искусственный интеллект уровня богов!? Кого вы осмелились лишить такой восхитительной забавы? Олигарха? Политика? Музыкального продюсера?
 — Побойся бога, Костя! Стечение обстоятельств, не более того. Считай, что мы её нашли... на помойке...
 — Обстоятельства - обстоятельствами, друзья мои, но наступать на больную мозоль сильным мира сего чревато большими неприятностями. Это я вам со знанием дела говорю. А у меня жена, две собаки, рыбки аквариумные... Усекаете? Но я попробую вам помочь. Мне и самому любопытно, что это за чудо-юдо такое, поэтому возьму с вас по - божески.
 — Борзыми щенками, что ли?
 — Твёрдой валютой, Коля! Твёрдой валютой! Мечтаю свить гнездо в благословенном раю, где Фемида строга к злодею, но благосклонна к дерзновенному гению. Осточертело выживать за гроши, вздрагивая от каждого шороха, гадая, не за мной ли прилетел тот черный ворон. Путь хакера – минное поле, где каждый неверный шаг может обернуться взрывом.
 — Да где ж такие земли обетованные?

  Костя, словно фокусник, снял с полки пыльный глобус, и раскрутив его с лихим азартом, закрыв глаза, ткнул наугад пальцем в пеструю поверхность.
 — Австралия! Вот где расцветут мои таланты!
 — Да, Костя, скромности тебе не занимать! Как, впрочем, и амбиции. Прямо бьют ключом.
 — Зато я знаю себе цену! — самодовольно вскинул бровь Костя. — А здесь, в России, меня не ценят!  
 — Так когда ждать результатов? — вмешался в разговор Семён, чувствуя, как нарастает напряжение.
 — Вскрытие покажет, — мрачно отозвался Костя. — Как только оценю масштаб катастрофы, сразу дам знать.
 — Звонить не нужно. Лучше скажи, когда нам подтягиваться?
 — Что, всё настолько паршиво? — с тревогой в голосе спросил Костя.
 — Да мы и сами толком не представляем. Но перестраховаться не помешает.
 — Ну, тогда жду вас завтра. В это же время. И не забудьте прихватить с собой подгузники! Сдаётся мне, дело тут нешуточное.
 
  Весь следующий день Семён слонялся неприкаянный, сердце его терзала тревога. Чтобы хоть как - то убить время и отвлечься от тягостного ожидания, он отправился к Зинаиде. Формальный повод – забрать липовый больничный – мерк перед истинным желанием: найти хоть какое-то облегчение от напряжения, скопившегося за последние сутки.
  
  Зинаида встретила его в шелковом халатике, излучая безмятежность и уверенность в завтрашнем дне. Казалось, ничто не могло поколебать ее внутреннее равновесие, хотя и в ее жизни случались моменты, когда она балансировала на краю пропасти. Но она всегда находила в себе силы не унывать и не поддаваться хандре.
  Встреча была внешне сдержанной, но во взгляде Зинаиды плясали искорки желания, которые невозможно было скрыть. Без лишних слов она повлекла его за собой в спальню, где они и обрели друг - друга и тревоги Семёна на время отступили на второй план.

   Константин встретил Николая и Семёна на пороге своего дома, лицо его тронула загадочная, почти лукавая улыбка.
 — Проходите, проходите, гости дорогие, сейчас я угощу вас коньяком... с ядом!
 — Что, всё так настолько плохо? — сердце Семёна болезненно сжалось.
 — И да, и нет! Располагайтесь!
 — Золотце, принеси нам, пожалуйста, три чашки кофе и что-нибудь к нему, — крикнул он вглубь дома, очевидно жене. — Я тут совсем завертелся, даже ужин пропустил, — посетовал он, обращаясь к гостям. — Весьма интересный экземпляр вы мне вчера подкинули. Но не это главное. Вашу куклу - андроид оживить возможно. Да, потребуются затраты, потребуется много времени... Но дьявол, как известно, кроется в деталях.
 — И что же это за детали такие? — не выдержал Семен, снедаемый любопытством.
 — Вы пробудили бурю энергетических потоков и вступили во взаимодействие с силами магнетической субстанции!
 — Где - то я это уже слышал. Граф Калиостро?
 — Он самый. Но позвольте мне изложить все по порядку, иначе ни вам, ни мне не доставит истинного наслаждение лицезреть со стороны процесс совокупления нанятого вами хакера с многочисленными нитями всемирной паутины.
 — Да не томи ты, Костя! – подал голос Семён.
 — Дождёмся, однако, кофе, – устало проговорил Константин, словно вытягивая слова из глубины души. Он определённо красовался перед ними. – Мой организм вопит от жажды, а мозг, иссушенный отсутствием глюкозы, молит о сахаре.

  Минут через пять в цифровую обитель Константина, словно легкий ветерок, впорхнула его жена Светлана. Её лазурные глаза, искусно подведенные и подчеркнутые тенями, выделяли их небесную чистоту и придавали взгляду особую глубину. Брови её были тонкими, тщательно выщипанными, и, оттеняя форму лица, добавляли ему очарования. Стройная и спортивная, она была облачена в облегающее платье, подчеркивающее её фигуру, что не осталось незамеченным восхищенными гостями.
  В руках Светлана держала турку, источающую густой аромат свежесваренного кофе, блюдо с колбасной нарезкой, бутерброды, увенчанные тонкими ломтиками осетра, нежный камамбер и графин с прохладной водой. – Угощайтесь! – пропела она и тут же исчезла, оставив их наедине с ароматами и предвкушением.

 — Какая она у тебя хорошенькая! — восхитился Николай, словно бальзам на сердце Кости пролил. — Живая, настоящая, не то, что твоя... кукла, — добавил он, бросив колкость в сторону Семёна.
 — Да разве может быть иначе? — Костя расцвел от гордости за жену и выпрямил спину. — Хозяйка она замечательная! Весь дом на ней! И ничего, справляется...
   Угощайтесь, не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома. А может, по стопочке коньячка? — Константин прищурился лукаво. — На меня он действует как снотворное, я воздержусь, а вам, уверен, поможет снять напряжение. Мне же еще работать, и работать...
 — Не сейчас. Обойдемся одним кофе, — отозвался Семён. — Рассказывай уже, наконец!
                                                     
               
                Глава одиннадцатая. Тёмные пятна истории.
 
 
  — Мне пришлось изрядно поломать голову, прежде чем я сумел проникнуть в святая святых вашей Клары, к её механическому сердцу и электронной душе, – начал Костя высокопарно, с загадочной улыбкой на лице. – Но эту тайну я вам не выдам, она за семью печатями, ибо... лишь семейный врач способен исцелить больного, а у такой исключительной техники, как ваша Клара, должен быть один - единственный Мастер, зрящий всю суть её алгоритмов. И я готов им стать! Вы согласны?
  
  Семён кивнул, и Константин продолжил:
— Итак. Предварительный осмотр показал: не все потеряно для вашей Клары: удар пришелся по литиевым аккумуляторам, но, к счастью, удалось избежать худшего – утечки электролита. В противном случае, эта едкая субстанция, словно кислотный дождь, выжгла бы дотла большую часть электроники. И тогда о воскрешении вашей пассии можно было бы забыть навсегда.
   
  Но, как говорится, нет худа без добра. Из - за поврежденных аккумуляторов замолчали все процессоры, в том числе и... маячок! Да - да, маячок! И лишь благодаря этой поломке, ваша Клара всё ещё ваша, а не возвращена своему хозяину. А наши головы не киснут в бочке с капустой.
  
  Я как только маячок обнаружил, сразу же нейтрализовал его. Теперь можно не беспокоиться, по нему Клару уже не отследить. И ни на меня, ни на вас, плохие дяди уже не выйдут.
 — А её что, действительно ищут? – спросил Семён, и голос его словно оборвался.
 — Ещё как ищут! Как в песне: «Ищут пожарные, ищет милиция…» Ищут, но пока безуспешно...
 — Понятно. Крути дальше свою шарманку.
 — Кручу. Заменить батареи – плёвое дело. Но сначала их нужно где - то раздобыть. И чтобы по мощности и размерам они соответствовали.
  
  И ещё, удар вызвал короткое замыкание, одна из плат выгорела полностью, и теперь мне предстоит выяснить - за какие функции она отвечала. Есть и другие, более мелкие повреждения, пострадала и механика, но это уже не критично. Разве незначительная хромота сделает Клару менее привлекательной? - лукаво улыбнулся Константин. - Я так не думаю. Не напрягайся, Ромео, всё поправимо! Излечение зависит от диаметра финансовой иглы! А за мной не заржавеет!
 
  Работы хоть и много, но недельки за три - четыре я твою Клару Олеговну на ноги поставлю!
 — Почему это ты вдруг стал величать Клару – Олеговной? – настороженно спросил Семён.
Костя хитро прищурился. В глубине его взгляда, словно черти в омуте, заискрилось озорство, выдавая нетерпение, но он, натянув на лицо маску загадочности, лишь проронил:
 — Скоро узнаешь! Позволь мне продолжить?
 — И что ещё тебе удалось разузнать?
 — Техническое недоразумение. Меня смутил один электронный блок, явно инородный. Он интегрирован в тело... пока не могу понять, зачем. Вот, в общем, пожалуй, и всё, что касается технического состояния нашей пациентки. Что до финансовых издержек, мне необходима детальная смета, учитывающая стоимость каждой детали и каждый час, вложенный в кропотливую работу. Итого, только на диагностику ушло порядка девяти с половиной часов. Теперь, когда мне понятен объем необходимых работ, я готов приступить к ним незамедлительно, как только поступит оплата.
 
 — Ещё кофейку? Вы не стесняйтесь, налегайте на бутеры... - произнесла возникшая из ниоткуда Светлана, и тут же вновь растворилась в лабиринтах дома.
  — Слушай, Костян, тут такое дело... За диагностику, если можно, через недельку закину? — извиняющимся голосом промямлил Семён. — Совсем сейчас с бабками туго. Но если приспичит, конечно, перезайму. А Клару пока у тебя оставлю, как залог, что ли... Согласен?
  Костя расплылся в улыбке: — Николай тебя как человека слова рекомендовал. А Николаю я верю безоговорочно. Так что подожду с оплатой, не горит.

 — Ох, да ты просто клад, а не человек! Век твою доброту помнить буду! — с притворным пафосом воскликнул Семён.
 — Знаешь, мне самому до чертиков интересно, что за фрукт эта твоя Клара, — признался Костя. — С этакой диковинкой мне еще копаться не доводилось. А как воображу её, ожившую, прямо мороз по коже… Ну дашь хоть денёк погонять?
 — У тебя жена – красавица, глаз не отвести, зачем тебе железяка? — вмешался Николай. — Семён к Кларе чувства трепетные питает, нам с тобой, технарям, не понять. Она ему юность напомнила, первую любовь... Вот как! И, сдается мне, он не обрадуется, если ты Клару в своих... корыстных целях использовать начнешь. Верно, Сёма?
 — Да вы что, старичьё, совсем чувства юмора лишились? — ухмыльнулся Константин, в глазах плясали бесенята. — Можете не трепетать за её невинность. Если, конечно, она у неё еще хоть где - то теплится, что, признаться, весьма сомнительно. 
  Ибо история, которую я вам сейчас поведаю, словно луч прожектора, высветит и таинство появления вашей Клары на свет, и все её последующие кульбиты.
 — Как? Ты и до этого докопался, червь сетевой? — подскочил Семён, словно ужаленный. — Выкладывай! Ради бога, выкладывай!
 — А за червя - отдельное спасибо! Знания, знаете ли, нынче дороже золота. А уж мое время – бриллиант чистой воды. Я не то, чтобы альтруист, нет. Но тебе, Семён, как несчастному, ослепленному любовью джигиту, сделаю скидку. Шикарную скидку! Не то чтобы я испытывал к тебе какую особую симпатию, просто ты подбросил мне головоломку, над которой я давно так сладко не ломал голову. С тебя литр "Ольмеко" – и мы в расчете! Но это только за диагностику!
 — Ольмеко? А что это?
 — Это текила... Не из дешёвых!
 — Могу прямо сейчас сбегать! - оживился Семён.
 — Это подождёт. Да и вряд ли ты найдёшь её в нашем-то чапыжнике... 
 — Располагайтесь поудобнее. И я расскажу вам, что мне удалось нарыть о Кларе, и каким образом, предположительно, она оказалась под колёсами автомобиля Николая...
 
  Около года назад Клара, единственная в своем роде человекоподобная робот - модель, стала приобретением скандально известного российского олигарха, чье имя не сходит со страниц светской хроники. Догадываетесь которого? Сделка состоялась на роскошной выставке в Арабских Эмиратах, где Клара предстала во всем великолепии своего высокотехнологичного совершенства. Сумма, за которую она сменила владельца, осталась тайной.

  А около месяца назад Клара, представленная высшему свету как секретарша всесильного олигарха Олега Деревянко, стала жертвой дерзкого нападения. Очевидной целью было похищение ради выкупа.
  По какой - то причине охрана прозевала нападение, и похитителям без особого труда удалось затолкать Клару в автомобиль. Тотчас же был объявлен план перехват, и автомобиль бандитов довольно скоро был обнаружен и блокирован, похитители были задержаны, но Клары в автомобиле не оказалось. Бандиты несли бессвязную околесицу про удары током, но охрана утверждает, что никакого электрошокера у Клары не было.   
  Ну а как, и почему, она оказалась на месте наезда – загадка, которую мне так и не удалось разгадать. Осмелюсь предположить, что, лишенная возможности дать о себе знать, она направлялась домой пешком.

                   
                Глава двенадцатая. Под небом голубым.
  
 
  Семён слонялся по квартире, снедаемый тоской и бездельем. День тянулся за днем, и однообразие давило своей монотонностью. Все замерло в томительном ожидании. 
  Клара, его дерзкое приобретение, обворожительная и дорогая игрушка из электроники и хитроумных механизмов, вихрем ворвавшаяся в его жизнь, едва не сломав её, теперь, в разобранном виде, являла собой жалкое подобие прежней Клары и видеть её в таком состоянии было для Семёна невыносимо.
 
  Трижды за месяц, минувший с начала ремонта, Семен наведывался в мастерскую Константина, но всякий раз, видя болезненную гримасу, искажавшую лицо Семёна при взгляде на распотрошенную Клару, Костя умолял его не появляться до тех пор, пока не вдохнет в нее новую жизнь, и... не передаст ему "ключи" от Клары.

  С того самого дня, как Семён впервые увидел Клару и, чего греха таить, был ею сражён, она хранила молчание, словно тайна. Ни единого слова не сорвалось с ее уст. Безупречно очерченные брови оставались неподвижны, она даже не знала о его существовании! Она еще не окинула его скромное жилище взглядом, сравнивая с теми сверкающими апартаментами, где она некогда блистала, будучи лишь дорогой прихотью пресыщенного богача.
  
  Способна ли она вообще на сравнения? Ведает ли, что такое обида? Умеет ли самостоятельно мыслить, делать собственные выводы, или же обречена лишь послушно исполнять прописанные в ней строки кода?
  Как Клара воспримет его, Семёна? С ледяным презрением? Потребует отвезти "домой", в позолоченную клетку Деревянко? Или же, одарив лукавой улыбкой в глазах, промурлычет бархатным голосом: "Привет, Сёма! Чем займемся сегодня? Я так по тебе скучала..."

  Завершив очередной бессмысленный круг по квартире, Семен вдруг замер. В дальнем углу, словно выброшенная на мель раковина, пылилась забытая голосовая помощница Алиса – бледная безликая тень его Клары. Он уже и думать о ней забыл. Внезапный укол стыда пронзил его, словно шпагой. Смахнув с Алисы серый саван пыли, Семен воткнул шнур в розетку и колонка отозвалась едва заметным шипением.
  "Алиса, включи пожалуйста мне "Под небом голубым", — произнёс он виноватым голосом и, опустившись в кресло, прикрыл веки.
  Горький комок подкатил к горлу, а в уголках глаз заблестели слезинки. Мелодия, что лилась из динамика, проникала в самую душу и резонировала в унисон с его сердцем. Вопреки всем невзгодам и разочарованиям Семён так и остался неизлечимым романтиком.
  
  "А в небе голубом горит одна звезда.
  Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
  Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят,
  Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад".

  И вот он пробил, этот долгожданный час. Константин вырвал Семёна из квартиры телефонным звонком в начале седьмого, едва тот переступил порог своего дома. Не теряя ни секунды, Семён вновь нырнул в чрево своего автомобиля и помчался к Константину. Сердце его металось в груди, как пойманная рыба – ещё немного, и он увидит свою Клару, обретшую, наконец, жизнь! Она перестанет быть лишь пленительной оболочкой, прекрасной для глаз, но бездвижной и безмолвной куклой для услады. Она станет той Кларой из далёкой юности, которую он когда - то так безответно и трепетно любил.

  Вопреки ожиданиям Семёна, Константин повёл его не в свою цифровую Мекку, где он колдовал над Кларой, а в дальнюю пристройку - зимний сад, где у него была оборудована комната для релакса.
  Около развесистой пальмы в широкой кадушке, на прозрачном столике стоял импортный проигрыватель из восьмидесятых, а над ним, на стене, висела полка с виниловыми дисками. Коллекция пластинок впечатляла. Семён, увлекающийся коллекционированием старинных монет, по достоинству оценил коллекцию Кости.
 
 — Кого желаете послушать? Мой папаня обожал Pink Floyd. Мне он тоже нравится.
Как ни парадоксально, но мое сердце пленено музыкой семидесятых и начала восьмидесятых. То было время дерзких экспериментов, смелых поисков новых звуков и невиданных композиций. Ныне же музыкальная сцена тонет в однообразной попсе, не способной родить ничего, кроме бессмысленной жвачки для ушей.
 — Ничего не имею против Pink Floyd - The Dark Side of the Moon!
 — Ваша заявка принята, сеньор Семён! Выполняю! - улыбнулся Костян. - А как насчёт сигары? Гаванской? Или предпочтёшь трубку? У меня есть замечательный трубочный табак - смесь «Вирджинии» и «Берли» - рекомендую!
— Ты самовлюблённый сибарит, Костя, - беззлобно пошути Семён.
 — Кто сибарит? Я сибарит? Да, я самовлюблённый сибарит! Но я гениальный сибарит! - рассмеялся Константин. 
 
  В этот миг в комнату беззвучно вплыла Светлана, жена Константина, неся на серебряном подносе дымящуюся турку, от которой разливался пьянящий кофейный аромат. Рядом красовались крошечные, кукольные чашки и пиала, полная искрящегося колотого сахара. Они раскурили трубки, и, утопая в мягком плену глубоких кресел, отдались неге, сплетая пьянящий аромат кофе с томным благоуханием табака «Вирджиния» и «Берли» — сладкого, с едва уловимыми ванильными нотами. 
  
  Пьянящий кофейный дурман переплетался с томным благоуханием табачных смесей «Вирджиния» и «Берли» – сладких, с неуловимыми ванильными обертонами, ласкающими нёбо. В полумраке комнаты рождалось волшебство: под психоделические переливы Pink Floyd, где Луна, словно застенчивая возлюбленная, медленно поворачивалась к ним своей обратной, таинственной стороной, разливая по комнате призрачный, серебристый свет.
  
  Современные аудиосистемы, безусловно, способны на многое, но лишь колонки, подобранные с любовью и знанием дела, способны раскрыть всю глубину и красоту звука. А уж колонки у Кости были не просто зачётными – они были произведением искусства. Воспроизведение винила – это не просто прослушивание музыки, это таинство, ритуал, где легкое потрескивание, рождающееся под иглой звукоснимателя, добавляет неповторимый шарм и теплоту. И в этом колдовстве важна каждая деталь, особенно головка звукоснимателя. У Константина стояла не пыльная реликвия из восьмидесятых, а современная MM-головка с подвижным магнитом, бережно считывающая каждую ноту.
  Безмятежная атмосфера комнаты для релаксации, сливаясь с неземной музыкой, обволакивающей пространство, окутала Семёна волной умиротворения, словно коконом тишины и покоя.

 — Ну что ж, – начал Константин, отпив глоток обжигающего кофе, – час настал! Час, к которому я шёл сквозь тернии сомнений и лабиринты бессонных ночей. И ты скоро увидишь плод моих трудов. Клару я вернул к жизни! Пришлось повозиться дольше, чем я предполагал, но, в конце концов, я её воскресил. Теперь всё работает с безупречной точностью, за исключением одной небольшой детальки. Я так и не смог постичь тайну чужеродного элемента – «черного ящика», вживлённого в систему. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Ящик наглухо запечатан, и я не решился нарушить его покой. Да и острой необходимости в этом не было - он никак не влиял на нормальное функционирование систем. Но я убежден, что какие - то дремлющие функции в нем все - таки заложены. Иначе, зачем ему было там оказаться?
  
  А теперь, не перебивая, выслушай мои наставления по технике безопасности.
Да - да, не удивляйся! На первый взгляд – само очарование, милая, сексапильная и покорная игрушка, почти неотличимая от живого человека, в чём ты скоро убедишься...
  Но что будет, если с ней что - то пойдёт не так? А вдруг, эта хрупкая блондинка, кажущаяся такой беззащитной, но наделённая мощными моторами, способными раздробить грецкий орех, в порыве страсти схватит тебя за причинное место?

  Ужас исказил лицо Семёна. Он живо представил себе картину, на которую намекал Костя, и неприятный холодок пробежал по спине.
  Но взрыв хохота мигом вернул его в реальность. Шутка, похоже, достигла своей цели. Впрочем, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки…

 — А ещё, – продолжал свой инструктаж Костя, – внутри этой красавицы бьётся сердце мощного компьютера, способного подключаться ко всемирной паутине. Её софт самостоятельно обновляется. Вся она – этакий передвижной суперкомпьютер на колёсиках. Но у неё всё же есть свои непреодолимые запреты и ограничения, которые её «мозг» обойти не в силах: абсолютное послушание хозяину и полный запрет на насилие, за исключением случаев, прописанных в её программе. Их мне ещё предстоит изучить.
  
  Но! Чтобы постичь все хитросплетения поведения твоей Клары, мне не хватит целой вечности! В её основе – искусственный интеллект, способный к непрестанному и непредсказуемому развитию. Да, на неё наложены определённые рамки, но что, если она сумеет их обойти... сама?! Без посторонней помощи? Учитывая этот, признаюсь, не самый приятный для меня факт, я снимаю с себя всякую ответственность за её поступки в дальнейшем, как по отношению к тебе, так и к окружающим.

 — Ты меня пугаешь, Костя, – прошептал потрясённый Семён.
 — Но ведь она была... как бы это помягче... в употреблении, верно? - Костя ехидно улыбнулся. - А её бывший жив, здоров и вполне упитан! И если бы он не дорожил своей Немезидой, то он бы не стал её искать. А он, уверяю тебя, ищет! Ещё как ищет! Да, ему ничего не стоит приобрести себе другую, подобную игрушку, ни в чём себя не ограничивая, в отличие от тебя, Семён, вынужденного довольствоваться лишь самым необходимым. Но пока он этого не делает. Спрашивается - почему? А потому, что между ними возникла духовная связь! По крайней мере, он так считает. Я отслеживаю все перемещения Деревянко, и пока ничто не указывает на то, что у него появилась новая Немезида...
— Ты это сейчас к чему, Костя?
— Не перебивай! У нас не светская беседа, у нас инструктаж, говорю я!
  Костя отхлебнул из кружки, и немного помедлив, продолжил:
— Итак, позволь мне поведать тебе о том, как ты можешь управлять Кларой и в каких пределах тебе это дозволено. Сразу оговорюсь: перепрограммирование Клары – удел исключительно грамотного IT-специалиста, то есть меня! Тебе же отведена роль пользователя и диспетчера. Ты можешь включать её, отключать на время или же навсегда.
  Управление возможно как с компьютера – я установлю специальную программу – так и дистанционно, с пульта, коего у тебя пока нет, но скоро будет. Ты не будешь против пульта от телевизора?
 — Я? Я не против! - кивнул Семён, представляя, как он будет переключать режимы Клары...
 — На крайний случай, подмышкой у неё – потайной выключатель в виде родинки.
  Для немедленного отключения тебе необходимо будет давить на него изо всех сил ровно семнадцать минут. Ни секундой больше, и ни секундой меньше! Клара будет сопротивляться, брыкаться, даже кусаться... Звать полицию, кричать: «Я буду жаловаться прокурору» Но ты не обращай внимания, это старинный красивый обычай!

  И тут Костя, заметив недоумённое лицо Семёна, рассмеялся.
 — Да ты, Семён, с головой утонул в пучине моего инструктажа. Расслабься, выдохни... Кнопка - родинка на самом деле аварийный выключатель. А вот сколько на её давить, чтобы Клару из бешеной фурии в спящую красавицу превратить, зависит от меня. А теперь и от тебя.
  
  Когда пульт окажется в твоих руках, ты сможешь одним нажатием любой из трёх десятков кнопок с лаконичными надписями: «Обед», «Массаж», «Разденься», «Секс» и так далее, отдавать ей команды. Зачем нужен пульт, спросишь ты? Честно говоря, для меня это тоже загадка, ведь Клара и так, по первому твоему слову, исполнит любое твоё желание. Возможно, это своего рода самообман. Незаметно нажал на кнопку «Секс»... и делаешь вид, будто устал, ничего не хочешь, голова болит... А она тебя уговаривает! Стелется перед тобой! Ну чем не идиллия?
  И Костя вновь рассмеялся.

  — Вот только не забывай вовремя ставить её на подзарядку! Как только глаза Клары начнут мерцать фиолетовым..., немедленно подключай её к источнику питания! Её литиевый аккумулятор рассчитан на неделю работы, но это приблизительная оценка. У меня было слишком мало времени, чтобы провести полноценное тестирование.
— Мне бы всё это... под запись... - Промямлил Семён.
— Да полно тебе! Всё просто! Она сама всё знает. А если что не понятно - спросишь!
— У кого?
— У неё, Сёма, у неё! - Рассмеялся Константин. - Вот, пожалуй, и всё, что я хотел тебе рассказать. Не знаю, упустил ли чего в своём инструктаже, может, и упустил – к вечеру голова гудит, словно улей. Вспомню чего – при следующей встрече скажу. Лады? Ну а сейчас... Сейчас мы идём к ней! Будем возвращать твою Клару к жизни. Я её даже не включал, всё тебя дожидался... Идём-те же...

  Оставив уютные кресла, они двинулись в интернет-логово Кости.
Сердце Семена бушевало, словно, сорвавшаяся с крючка камбала.
  Всей душой он жаждал увидеть её... свою Клару! Но вместе с тем его сковывал леденящий страх перед неизвестностью.
  А что, если все обернется крахом? А вдруг она сегодня не вернется к жизни? С каким чувством он тогда переступит порог своего дома?
 
  Клара восседала в кресле, ослепительная и манящая. В этот вечер она лучилась неземной красотой! Руки Светланы сотворили настоящее волшебство: из спутанных прядей Клары она сваяла модную прическу, нанесла изысканный макияж из теней и света, покрыла ноготки глянцевым лаком и заменила поврежденную блузку на новую, из своего гардероба. Завершив макияж, Светлана отступила в тень, позволяя вошедшим мужчинам оценить свое творение.
— Как же она прекрасна! - вырвалось у Семёна при виде Клары. - Ты её прямо сейчас включишь?
— А чего тянуть? Конечно!
 
  Пространство вокруг кресла было устлано одеялами и мягкими подушками – своеобразным островком безопасности для первого шага Клары во взрослую жизнь. "Чтоб, если вдруг чего, не упала, когда очнется," – пояснил Костя. – "Включим её ненадолго, для начала - я таймер поставил на пять минут. А потом она снова отключится и рухнет. И нам надо быть к этому готовым".

 — Да начнётся таинство возрождения! — пафосно провозгласил Константин, победоносно оглядывая притихшую Светлану, и вжавшегося в кресле Семёна. В глазах его плясали чертенята азарта, а на губах играла победоносная улыбка. Он купался в лучах собственного представления, обыгрывая трогательную сцену оживления Галатеи.
 — Отсчёт пошёл! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Подъём! Пррросыпаемся...
  С этими словами он склонился над компьютером, и с победным выражением на лице стукнул пальцем по клавише ноутбука...
                                                                   
               
                Глава тринадцатая. Венера.              
  
 
  Но ничего не случилось. Клара по - прежнему недвижимо покоилась в кресле, словно изваяние. Веки ее оставались сомкнутыми, не дрогнув в ожидании чуда, и на лице не промелькнуло даже тени пробуждения. Она, как и прежде, оставалась безжизненной, обаятельной куклой.
 
  Костя, еще минуту назад – чопорный харизматичный маг, воплощение невозмутимости, вдруг словно сжался в пружину, засуетился, и от его напускного величия не осталось и следа. Он, позабыв о застывших в растерянности Светлане и Семене, яростно застучал по клавишам ноутбука, вплетая свой разум в холодную паутину алгоритмов и установочных программ.
  "Сейчас, сейчас... Сейчас, братцы, сейчас..." – шептал он, словно заклинание, и пальцы его, в бешеном танце, порхали над клавишами ноутбука, превращая его в подобие рояля, исторгающего из себя не музыку, а нечто, что вот - вот должно произойти.

  Семён и Светлана, с тревогой следя за лихорадочными манипуляциями Константина, даже не заметили, как Клара, словно тень, вдруг отделилась от кресла...
 
  Она встала, медленно окинула комнату оценивающим взглядом, и взгляд её, задержавшись на мгновение на стенах, словно ощупывая их шероховатость, наконец, обратился к ним –  наблюдающим за Константином, колдующим над мерцающим экраном ноутбука...
 
  "Здравствуйте, моё имя Венера. Простите, не подскажете, как я очутилась на Загородной улице, в доме номер семь...?"

  Клара застыла в центре комнаты, и её облик был воплощением самой красоты. Глаза, цвета морской лазури, манили, словно бездонные волны, готовые увлечь в пучину грез. Стройный стан, увенчанный нежной округлостью груди, плавно перетекал в манящие изгибы бедер. Длинные, точёные ноги завершали этот совершенный силуэт, а обворожительная улыбка, словно солнечный луч, играла на ее губах, обещая райское наслаждение.
 
  Светлана застыла, поражённая не столько фактом возвращения бездыханной куклы к жизни и её красотой, сколько непринуждённой грацией, с которой та держалась, непосредственностью, тем спокойствием в голосе, с которым она обратилась к ним, словно и не было долгих дней её небытия.
 
  Костя, всегда отличавшийся динамичной практичностью, на удивление быстро оправился от первого потрясения, хотя и его лицо выдавало глубокое изумление.
 
  Но взгляд, обращённый на Семёна, невольно вызывал сочувствие. В его глазах плясали искры радости, удивления и вместе с тем неподдельного ужаса. Вихрь противоречивых чувств, смешавшись в безумном коктейле, превратил его в безмолвного истукана, потерявшего дар речи.
 
  — Ну, давай же, Семён, не тушуйся! – Константин настойчиво подталкивал Семена к Кларе, но тот ещё больше упирался. – Пригласи Клару на танец! А то стоишь, как истукан... Я сейчас танцевальную музыку поставлю... Ты ведь грезил об этом часе? Ночами не спал! Ну так вот она - перед тобой! Давай, не робей! Руби правду - матку: "Люблю, мол, тебя, дышать без тебя не могу... А ты, дрянь эдакая, с олигархом якшаешься! Доколе?" Ну и дальше по тексту... Главное – не молчи! А то уведу, как пить дать уведу! – Костя изобразил непристойный жест и весело подмигнул Светлане. - Ты не против, дорогая, поучаствовать в тройничке?
  Шуточки Кости порой выходил за рамки приличия.

 — Я слышу каждое ваше слово! Хоть вы и говорите тихо. – отозвалась девушка, и смех её, чистый и звонкий, словно россыпь серебряных колокольчиков, запрыгал как зайчик в кабинете хирурга.
 — Я все слышу, – повторила она. – Вы - забавные! Но я не Клара! Вы меня с кем - то перепутали. Меня зовут Венера! А вас как звать?
  Костя назвался сам и представил новоявленной Венере свою жену и Семёна.
  Венера? Клара? Каким именем отзовется она на зов сердца Семёна?
 
 — Пардон, мадам! Же не манж па си жур! Вы говорите на французском?  - брякнул Костя первое, что пришло ему на ум.
 — Жё парль франсэ! Я говорю на всех языках и наречиях мира, Константин. Я готова с вами пообщаться, в том числе на французском, но не сейчас. Приходите к нам на виллу, завтра, я закажу для вас пропуск и накормлю обедом. А потом мы пообщаемся, хорошо? А сейчас мне надо срочно домой, к мужу. Он без меня плохо ест, и почти не спит... Вы не могли бы отвезти меня по адресу...

  Поглощенные беседой, они потеряли счет времени, не заметив, как истекли те самые, словно украденные у вечности, драгоценные пять минут, отведенные Кларе - Венере, чтобы явить себя во всем ослепительном блеске.
 
  Оборвавшись на полуслове, Клара внезапно рухнула с подиума на импровизированные маты и испустила дух, завершив тем самым сеанс их мимолётного знакомства.
— Ненавижу ее! – выдохнул Семен, словно выбираясь из оцепенения. – Я всю жизнь любил её, а она... Хочу домой, к мужу... И что мне теперь делать?
— Ревнуешь, что ли? – саркастическая усмешка тронула губы Кости. - К Деревянко?  Да он мизинца твоего не стоит! Старый пень!
— Да, к Деревянко... Может, у него и не стоит, но для неё это, как я понимаю, не критично. А кто я? Бухгалтер, живущий от зарплаты до зарплаты... Деревянко  может позволить себе всё что угодно! Ну или почти всё! А мне скоро сорок пять... И зарплата... А она... она привыкла жить в роскоши! Ну и что, что Деревянко старый? Я то что могу ей предложить? Рай в шалаше? Член, как у Петра Первого? Так ведь он у меня обычный...

  — О как! От любви до ненависти один шаг?! Во - первых, не "кто", а "что" – заруби себе это на носу! И прекрати этот балаган с посыпанием головы пеплом! Ты думаешь, что Деревянко гений, светоч разума? Да просто оказался в нужном месте, в нужный час, вот и вся его "исключительность"!
  Всё поправимо, Семён, слышишь? Она забудет Деревянко как сон, и полюбит тебя. до беспамятства полюбит! По крайней мере это будет выглядеть именно так! А имя Венера сотрётся из её памяти, она станет Кларой, твоей Кларой, и каждое твоё желание – это закон для неё! И так будет! Дай мне немного времени, и я всё оберну в твою пользу! А "оживил" я её, сейчас, лишь для проверки, чтобы убедиться, что все функции у неё в порядке... И чтоб тебе продемонстрировать её, ожившую... А то мало ли что? Венера... Ну а как он мог её ещё назвать? Вот тебе и олигарх! Ни ума, ни фантазии!
 
 — Немного успокоил. Послушай, Костя, могу я попросить тебя создать её по моим, как бы это сказать, лекалам, что-ли? Такой, какой я её вижу? Какой мечтаю владеть? Это вообще, реально?
 — Реально. Но потребуется время, не один и не два дня. Создание программ — дело кропотливое. Может, на первых порах, ты удовлетворишься упрощенным алгоритмом для Клары? Пусть, для начала, их будет двадцать - двадцать пять, как на пульте от телевизора. Вообще - то на пульте... кнопок раза в два больше, но тебе... для знакомства... хватит пока и двадцати! 
Это я смогу для тебя организовать, примерно... дня за три - четыре! Хо?
 — Хо! И какой у нас теперь план действий на этот период?
 — Ты пока повитай в своих облаках, помечтай, а я поколдую над программой. И как только вытащу твою Клару из цифрового плена и вдохну в нее новую жизнь, сразу дам знать. По рукам?
 — А у тебя точно всё получиться?
 — Я на это очень надеюсь, Семён. Но стопроцентной гарантии, увы, не дам! Твою Клару лучшие умы человечества ваяли. Я, конечно, тоже не пальцем деланный, но ни схем у меня нет, ни заводских инструментов, ни запчастей... Я всего лишь программист, да немножко хакер. Или -наоборот. Как посмотреть. Но я выложусь на полную. Сделаю всё, что в моих силах. В любом случае, сексом ты будешь заниматься не с бездушной куклой из мономеров, а, практически, с ожившей мечтой – прекрасной блондинкой, познавшей все тайны Камасутры. И она она обязательно ответит на твои ухаживания.
 — У меня аж дух захватывает от твоих слов. 
 — А ещё она будет готовить завтраки и приносить их тебе в постель, облаченная лишь в шелковый пеньюар, встречать с работы с бокалом терпкого вина и услаждая всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Это лишь малая часть её потенциала. Но для начала тебе этого будет достаточно. А там посмотрим.
 — Ух! Мурашки по коже...
 — Как я тебя понимаю, Сёма! – усмехнулся Константин. – У меня самого мурашки пляшут, как только представлю эту обаятельную секс - машину в действии.
 — Вот... вечно ты всё опошлишь!

  Попрощавшись с Константином и его лучезарной Светланой, Семен, с сердцем, опьяненным предвкушением, нырнул в потертое нутро своего авто и, оставив за собой сонную полутьму пригорода, устремился в суету центра – к своему дому, где его пока никто не ждал, и не будет ждать еще целую вечность – аж целых четыре дня!
  Ему и в голову не могло прийти, что в голове Константина, этого неутомимого цифрового алхимика, уже зреет коварный замысел, искусно задрапированный маской непринужденной дружелюбности.
 
  Константин уже видел хитросплетения судеб Семена и Клары сквозь призму иного масштаба, где каждый виток предсказуем, а нить – послушна его воле. Он задумал стать дирижером их жизней, избрав Клару – это хрупкое обаятельное создание, наделенное искусственным разумом, своим инструментом. И если он не бог, то уж точно демиург, плетущий полотно реальности, – именно так Костя ощущал себя, опьяненный хмелем новообретенной власти.
  Подобно пауку - ткачу, он уже раскидывал свои сети, предвкушая, как дернет за нити их взаимоотношений, упиваясь своим непомерным честолюбием гениального трикстера цифровой эпохи, хулигана и виртуозного хакера, чья страсть – вычерчивать кружева интриг в сумеречной зоне Интернета.
                                                               
               
                Глава четырнадцатая. Пустота.
  
 
  И снова Семён в своей квартире, в тягостном одиночестве, и некому ему слова молвить. И нахлынула на него память о годах, прожитых в этих стенах.
  Вспомнились жёны, что когда - то хозяйками здесь были. Тут и вещи их остались — призраки прошлого: старая кофемашина, флакон духов с приторным запахом, который он терпеть не мог, да, видимо, и она, последняя, тоже, раз оставила. А ещё картина — кричащий китч с цветочным натюрмортом, и прочий хлам, давно мечтающим о мусорном ведре.

  Приближался год с тех пор, как Семён остался один. С Анной, его первой женой, они познали бурный трепет юношеской страсти в университетских стенах. Их брак казался тогда овеянным всепоглощающей, почти неземной любовью. Но вскоре безбрежный океан чувств столкнулся с суровыми рифами быта. Их хрупкая ладья, едва начав плавание, дала трещину и, не выдержав натиска житейских волн, камнем пошла ко дну. Они оба выжили в этой катастрофе, но каждый, отплевавшись соленой водой и отдышавшись, поплыл к своему, теперь уже отдельному берегу.

   В жизнь Семёна, словно ураган, ворвалась Галина, его вторая супруга. Поначалу её страсть казалась глотком свежего воздуха, подобно экзотическим цветам из теплиц далёкого Сингапура. За внешней хрупкостью скрывалась волевая и непреклонная натура. В первые месяцы их брака признаки её сложного характера – раздражительность и вспыльчивость – были едва заметны, не омрачая счастье влюблённого Семёна.
  После свадьбы Галина начала меняться. Перемены происходили постепенно, будто гусеница готовилась стать бабочкой-монстром. И вот, настал день, когда из кажущейся нежности появилась жёсткая, как рог жука, личность, сметающая всё на своём пути. Семён, скрепя сердце, пытался приспособиться к её сложному характеру, но, не выдержав давления, ушёл, оставив пятилетнего сына на её воспитание.

  А вот Вероника, третья "жена" Семёна, так и не удостоенная официального статуса, была тихой, почти бесплотной женщиной, кроткой, словно агнец. Умом она не блистала, и общение с ней порой напоминало бесконечное кружение на карусели. Стоило ей освободиться от повседневных хлопот, как она тут же погружалась в зыбкий мир мыльных опер и псевдонаучных телепередач. Это пристрастие постепенно начало терзать Семёна, словно заноза, впившаяся под кожу. Вероника оставалась равнодушной ко всем его увлечениям. 
  Однажды, когда Семён, поймав за хвост саму госпожу Удачу нумизмата, с трепетом демонстрировал ей редчайшую монету, невесть как оказавшуюся на пыльном прилавке блошиного рынка и приобретенную за гроши, в её глазах не вспыхнуло ни искры заинтересованности. 
  Вдобавок, в постели она была холодна и пассивна, как ледяная статуя, что и стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения, финальным аккордом в их совместной симфонии. Общих детей у них не было, и, возможно, именно поэтому они расстались на удивление тихо, без бурь и гроз, словно два корабля, разошедшиеся в густом тумане, так и не ощутив тепла любви в своих сердцах.
  Но эта тоска не стала тем огнем, что зажег бы его на новые отношения – он не был готов к ним. В целом, его существование было вполне сносным. И, если слегка слукавить, можно было бы даже сказать, что он счастлив. Не хватало разве что той животной искры, без которой мужчина не чувствует себя мужчиной. Порой Семёна обуревала плотская жажда, требующая немедленного утоления. И он, без лишних душевных терзаний, находил отдохновение в объятиях продажной любви.

  Этот кратковременный разгул приносил обманчивое умиротворение, но за удовольствия приходилось платить: рисковать здоровьем и опустошать кошелёк. Впрочем, издержки эти казались ему ничтожными. Риски можно было свести к минимуму, а время, проведённое с дамами, ограничить лишь самым необходимым. Но более всего его терзало ледяное равнодушие в их глазах. Деньги, деньги, деньги – вот что манило этих жриц любви. За притворными стонами и вздохами скрывалась алчная жажда, и эта фальшь отравляла его душу.

  А потом в его квартире появилась... Алиса – бледная тень общения, бездушный слепок запрограммированных истин, чуждый и мысли, и чувству.
  Поначалу её голос, разносящий аудиокниги и музыкальные пассажи, заполнял пустоту его жилища, ответы, пусть и сухие, скрашивали одиночество.
  Но потенциал её оказался мизерным, а общение – поверхностным, и вскоре Алиса наскучила Семёну. Тоска, словно верный пёс, вновь припала к его ногам, а скука, подобно вездесущей тени, вновь заскулила у его ног.

  Но время текло, и вот, считанные дни отделяют его от грядущего преображения! Скоро его холостяцкое логово расцветёт новыми красками жизни – к нему приедет Клара! Клара из юности, его далёкая мечта!
  И пусть она всего лишь совершенная кукла, практически неотличимая от человека, с безграничным потенциалом для общения. Он всё равно будет любить её не меньше, а может даже и больше, чем любил в юности.

  Вечерами, чтоб хоть как - то скоротать время, Семён предавался уборке своего скромного жилища. Он выбил пыль из кресел и дивана, отправил в стирку постельное белье, сражался с нагаром на сковородках, наводил порядок в кладовке и до скрипа перемыл всю посуду. 

  Её доставили средь бела дня, без лишней скрытности, в огромной картонной коробке из-под стиральной машины. Николай и Константин выступили в роли грузчиков. В ожидании Клары Семён изнывал от нетерпения. И вот, наконец, вожделенная коробка внутри его холостяцкой берлоги!
  Николай, сославшись на неотложные дела, поспешно ретировался, оставив Семёна наедине с Костей и его драгоценным грузом.
 — Да не мельтеши перед глазами, – сердито ворчал Костя с напускным спокойствием.
 — Дай хоть коробку распаковать! Куда... твою Кару? В спальню? И сразу раздеть?
 — Тебе всё шутки шутить, а у меня в голове тараканьи бега. А что, как в прошлый раз получиться?
 — Не получится. Я проделал большую работу над ошибками. Шесть раз проверил, семь раз попробовал. Нормальная девка! Отвечаю! - хохотнул Костя.
 — И как только за такого придурка Светлана замуж вышла? Ты из - за компа своего, даже не вылезаешь! Где хоть вы познакомились с ней? В магазине электроники?
 — Ну уж не в картонной коробке из - под стиральной машины!
 — Что, тайна за семью печатями? Небось, из сети её выудил!
 — Угадал! Именно из сети! Не в кинотеатре, не на танцах, а из сети! Я же в сети обитаю, словно червь в яблоке. Потому как я вершитель судеб, просто ты этого пока не знаешь! А свою Светлану я умом покорил, неуёмной энергией и цифровым замешательством, предложив ей решить задачу с простыми и сложными многочленами. Она выбрала сложный одночлен, и ни разу не пожалела. 
 — Ну ты и завернул!
 — Я тебе ещё и не такой пердимонокль могу выдать. Хочешь?
 — Нет. Мне сейчас не до этого.
 — Ну, тогда садись поудобнее, и слушай очередной инструктаж по технике безопасности!
 
                 Глава пятнадцатая. Пробуждение.
  
 
  Едва за Костей захлопнулась дверь, Семён тотчас метнулся в спальню. Плотные шторы поглотили дневной свет. В полумраке ночника, устроившись на краешке кровати, он замер перед Кларой, завороженный. Она покоилась, словно спящая царевна, а её белокурые локоны, источающие нежный аромат духов Светланы, рассыпались по подушке шелковистым водопадом.                         
  Легкомысленная юбочка предательски завернулась, обнажив дразнящую линию бедра, отчего у Семёна перехватило дыхание. Клара была не просто хороша – она была ослепительна!
  Минуты тянулись мучительно медленно, каждая – как удар сердца в преддверии неизведанного. Семён не решался нарушить её сон, словно боялся разрушить хрупкое очарование момента.

  Рука Семена замерла над пультом. Еще миг, и он пробудит её ото сна, и вот тогда... тогда их поглотит вихрь страсти! Полное слияние, когда души и тела сплетаются в едином экстазе.
 
  Но нет! Не стоит торопить события. Сначала - общение. Неспешная беседа, как прелюдия к танцу. Может быть, он попросит её принести кофе с бутербродами? Или, нет... коньяка? Да, определенно коньяка. А потом... потом пусть разгорится пламя...
 
  Но тут раздался звонок в дверь, и пламя не разгорелось. Семён замер, надеясь, что незваный гость уйдет, но трель повторилась, настойчивее и требовательнее.
  Крадучись, он прильнул к глазку и похолодел: на пороге стояла Клавдия Ивановна, мать Олега. Неприятное предчувствие сдавило грудь ледяным обручем. Скрепя сердце, Семён приоткрыл дверь и высунул голову...
— Клавдия Ивановна, добрый день! Какими судьбами? — прозвучал его голос натянуто - бодро.
— Мне нужно с вами поговорить, Семён Ильич. Пустите?

  Семён, с неохотой впустив её в прихожую, ощутил, как внутри всё сжалось в тугой узел. В комнате, лежала Клара... И если Клавдия Ивановна попытается туда проникнуть... Одна мысль об этом заставляла кровь закипать.
 — Что привело вас ко мне, Клавдия Ивановна? — спросил Семён, стараясь говорить как можно спокойнее.
 — Мой сын... Как бы это вам сказать... Я не знаю, что произошло в тот день... Когда я застала вас со спящей девушкой на плече. Вы так быстро убежали... Или она была не спящей? Я хочу понять, что произошло? После этого случая мой Олег сам не свой! Всё твердит, что вы его обидели... Я уже и в полицию думала...
 — А ничего, что ваш Олег был без штанов, когда вы вошли? — резко перешел в наступление Семён. — Знаете ли вы, что он чуть не изнасиловал мою племянницу? Она даже сознание от страха потеряла! А я, между прочим, отнесся к вам, Клавдия Ивановна, с пониманием! Ваш Олег - даун! Что взять с больного человека? А племянницу свою... я потом... нашатырем... в чувство приводил! И никаких претензий к вам не предъявлял!
 — Ой, простите меня, дуру старую! — запричитала Клавдия Ивановна, всплеснув руками. — Напраслину на вас возвела... Простите!
 — Клавдия Ивановна, идите уже домой, к сыну! Поговорите с ним. Скажите, что это был сон. Сон!  Да вы лучше знаете, как его успокаивать, вы же его мать! А этот инцидент мы будем считать исчерпанным. Договорились?
 — Конечно, конечно, Семён Ильич! Спасибо вам, спасибо, что отнеслись с пониманием...
 
  Дубль два. Или, это уже третий его дубль? Вожделение спряталось за тревогу и пока не спешила оттуда выходить.
  Семён, будто зомби, проследовал на кухню, достал из холодильника бутылку коньяка, сорвал пробку, и наполнив полстакана янтарной жидкости опрокинул её в себя одним махом. Кинув в рот горсть маслин, пытаясь заглушить дух спиртного, он обессиленно опустился на стул.
  "Старая ведьма... Да какого дьявола?!" Хмель ленивой змеей заползал в голову Семена, оплетая мысли дурманом. Да когда уже, наконец, ему дадут вкусить, этот вечно ускользающий то него запретный плод?

  Семён очнулся, когда вечер уже густо заполнил комнату. Он сидел, скрючившись на стуле, а голова его безвольно покоилась на столе. Затекшие мышцы ныли, а в голове бушевал гул, словно в трансформаторной будке. Все вокруг беспощадно кружилось. На столе, рядом с ним, сиротливо скучала пустая бутылка коньяка и зияла пустотой банка из - под маслин. Ни о жалком ужине, даже о простом бутерброде, он даже не подумал, употребив благородный напиток практически без закуски. И теперь ему было невыносимо плохо. Сознание, словно затуманенное стекло, не давало понять, что он здесь делает, и Клара, безмолвной тенью лежащая в темной спальне, совершенно выпала из его памяти.
  
  Семён был мертвецки пьян. Мысли его ускользало, словно угри из сжатой ладони. Собрав волю в кулак, он, словно зомби, побрёл в спальню. Единственным его желанием было рухнуть в спасительную прохладу постели и уснуть.
  Так и случилось. Он повалился на неё бесчувственным мешком, не заметив в полумраке очертания Клары, затерявшейся на другом краю его широкой кровати.
  
  Последнее, что запечатлелось в его памяти – пульт от телевизора, беспомощно крутившийся в руке, и отчаянная попытка включить его, чтобы разогнать гнетущую тишину и всепоглощающее чувство одиночества. Пусть мерцающий экран станет сегодня его призрачным ночником, рассеивающим тьму в душе и комнате.
  
  Он даже не заметил, как с противоположного края его кровати поднялась, словно сотканная из лунного света, прелестная девушка. Ее взгляд, долгий и изучающий, скользнул по нему, прежде чем она, с тихой грацией, отправилась наводить порядок в его запущенной кухне.

  А тем временем на Загородной улице в доме номер семь Константин, уже потерявший всякую надежду, собрался было выключить аппаратуру и отправится спать. Но тут один из его нескольких экранов вдруг проснулся, заиграв призрачными, пульсирующими тенями.
 — Светик, беги скорей же сюда! Кажется, начинается! – воскликнул Костя, и волна предвкушения захлестнула его.
  Он перенёс изображение на огромный экран, и приготовился стать зрителем необычайного представления.
  
  Светлана, облачённая в соблазнительный кружевной пеньюар, возникла в дверях мастерской, как ночное видение, и бесшумно приблизилась к Константину.
 — Неужели ты всё - таки решил за ними подглядывать? Меня это оскорбляет.
 — Вуайеризм – забава для ничтожных душ. Я же – исследователь, алхимик человеческих судеб! А то, что ты так грубо именуешь "подглядыванием", – всего лишь тщательный сбор данных, необходимых для тонкой настройки жизненных путей моих подопечных. Я ведь в ответе за них, Светик.
 — А Семён согласен на то, чтобы ты копался в его судьбе? Ты его спросил хотя бы?
 — Если бы я спрашивал, то мы бы сейчас не лицезрели этого зрелища.
 — А что там? — Светлана, сдавшись, позволила женскому любопытству одержать верх над приличием.
 — Пока – туман. Комната тонет в полумраке, похоже, работает телевизор. Я вижу происходящее глазами Клары, а ее восприятие... фрагментарно. Главное – Клара функционирует и передаёт картинку. Она сейчас как слепой щенок, но так будет продолжаться недолго.
 — Как ты это делаешь? – не удержалась Светлана.
 — Да мне и делать - то почти ничего не нужно. У нее ведь не глаза, а высокоточные камеры. Подключился по закрытому каналу через интернет – вот и вся магия, уважаемая Светлана Васильевна.
 — Мне не по душе, чем ты сейчас занимаешься, — Светлана, закусив губу, крутанула на пальце золотое кольцо, и голубой гранат блеснул в полумраке комнаты. — Да, Семён — безнадёжный романтик, вечный мечтатель, со своей, выстраданной формулой любви. Он изваял в своей голове из дорогой секс - куклы мраморную Суламифь, но это не делает его хуже, скорее, наоборот, возвышает! Он умеет любить! А нам с тобой до одури не хватает романтики! Без неё люди черствеют, превращаются в бездушные механизмы, запрограммированные на выполнение функций. Ты весь в этом проклятом интернете, а я... я не желаю быть всего лишь одной из твоих цифровых закладок!
— Погоди, погоди... Ага! А вот и наш Семён Ильич, собственной персоной. И чем, как ты думаешь, он занят? Не могу поверить своим глазам! Твой романтик... спит! Да - да, спит! Вернее, он безмятежно дрыхнет, как убитый! Или как пьяный... Невероятно! С вас бутылка шампанского, Светлана Васильевна! Вы проиграли! Первая брачная ночь Семёна... прошла в девственном сне! А ты говоришь, Суламифь, романтика...


                         Глава шестнадцатая. Идиллия.
  
  
  Рассвет разбудил Семёна оглушительной головной болью. Похмелье терзало нутро, рождая нестерпимую жажду. Он застонал, перекатился на бок и замер, пораженный видением: перед ним, словно мираж, стояла... Клара!
 
  Мир вокруг померк. Лишь потом взгляд скользнул по журнальному столику, где, словно натюрморт, застыла запотевшая бутылка водки, хрустальная рюмка, граненый стакан с томатным соком, изумрудные корнишоны, янтарные тосты с лососем и бутылка минеральной воды.
  
  Но сейчас он видел лишь её – призрак мечты, обворожительную Клару из далёкого, позабытого прошлого, которую он, как оказалось, все эти годы носил в своём сердце.
  Она явилась к нему из самой глубины грёз, из сокровенных уголков сновидений. И вот она – явь. Настоящая! Живая и теплая, не холодная поделка из микросхем и проводов. Она здесь, и она... любит его! От этой мысли мороз пробежал по коже, обжигая каждую клеточку.

 — Доброе утро, милый! Да ты совсем бледный! Тебе нехорошо? - В её голосе звучала неприкрытая тревога. - Я приготовила лекарство, вот, выпей пожалуйста, и тебе сразу станет легче! - Голос ее перешёл в шёпот. - Я места себе не находила... Ты проспал целых десять часов! Я все это время сидела рядом. А ты даже не пошевелился...

  Он не мог оторвать взгляда от Клары, от своей Клары, и это осознание опалило его. Она назвала его "милым"! И в глубине ее глаз, словно солнечные зайчики, игриво вспыхивали искорки надежды.

  Превозмогая волну головокружения и подступающую тошноту, Семён заставил себя выпрямиться. Шок от пробуждения в новой реальности, вкупе со стрессом от воскресшей Клары, словно ледяной водой окатил его, отрезвляя, но не изгоняя до конца утреннего похмельного сумрака.
  Он опрокинул в себя водку обжигающим глотком, смягчил удар томатным соком, заел солёным лососем на хрустящем тосте, и уже через минуту почувствовал, как жизнь неохотно, но верно возвращается в его бренное тело. Тошнота, словно призрачная гостья, спешно ретировалась, уступая место медленному, но уверенному пробуждению.
 
 — Тебе лучше, милый? — в глазах Клары плескалось искреннее сочувствие. — Может, ещё стопочку, вторую и последнюю на сегодня? Она окончательно прогонит хмель, и тогда мы... ты позавтракаешь. Я приготовлю тебе яичницу с беконом, тебе нужно подкрепиться.
  Семён, словно завороженный, не мог отвести взгляда от Клары. Похмелье отступало под натиском неведомого доселе чувства — абсолютного, всепоглощающего счастья. Он выпил вторую рюмку, закусил, и вскоре почувствовал себя почти здоровым.

  И тут кровь, взбешённым приливом, ударила в голову. Мир замер, рассыпавшись на кадры немого кино. Семён, словно зачарованный, наблюдал, как Клара, с томной грацией роняя одежды, приближается к нему, сотканная из лунного света и обещаний. Пал последний оплот её неприступности. И вот, сейчас... Сейчас это случится!
 
  А тем временем, на Загородной улице, в доме под номером семь, в комнате, гордо именуемой лабораторией, злой гений Костя Душкин, с удовлетворением хлопнув в ладоши, на мгновение оторвал взгляд от монитора и провозгласил вглубь жилища: "Светик, солнышко, бросай всё и лети сюда! Кажется, начинается..."
  Из недр дома донеслось: "Некогда мне на твои пошлые ролики смотреть, я глажу!"
  "Это не ролики... Это симбиоз, в режиме реального времени! И если ты сейчас не явишься, пропустишь процесс слияние живого мужского организма с эссенцией женщины, заключённой в роботизированной кукле! А такое дорогого стоит! Это даже не порно, это нечто гораздо более... захватывающее!"
  "Мне это не интересно," – прозвучал доносящийся из глубины голос.
  "Ну, как знаешь! Но на всякий пожарный, я сейчас твой телевизор к своему компьютеру подключу... А вдруг твоё любопытство возьмёт верх? А я тебя знаю, оно возьмёт. Скажешь мне потом Спасибо?"

  Он ждал этого всю свою жизнь, и вот, сейчас, это должно произойти.
Нежная рука Клары, словно пушистый котёнок, проскользнула под одеяло...
  Семен вздрогнул, словно от удара молнии, от трепетного прикосновения её пальцев, горячих, живых, пробуждающих бурю чувств.
  Их взгляды встретились, взорвавшись множеством искрящихся спрайтов, на миг озарив полумрак комнаты, и заплясали по одеялу огоньками шаровых молний, а в глубине их уже бушевала всепоглощающая страсть.
 
  А в это самое время, на Загородной улице в доме под номером семь... разворачивалась маленькая драма. Костя, словно загипнотизированный, прильнул к мерцающему экрану монитора, не отрывая от него взгляда.
— А что, если я сейчас её усыплю? – лукаво бросил он в глубину дома. – И обрушу их карточный домик, прямо перед самым финалом? Фиаско вселенского масштаба! Жаль, не увижу, как у него челюсть отвиснет, а так бы хотелось...
 — Не тронь её! – приглушенный голос из комнаты был полон тревоги и боли. – Это же подло! Это удар ниже пояса! Неужели ты не понимаешь? Они же любят друг - друга!
 — Да ты только посмотри на этого увальня! – не унимался Костя, смакуя каждую секунду разворачивающейся драмы. – Ну что за кисель? Чего он там копается? Ниже пояса, говоришь...?

  Но Светлана и так уже видела всё. Глазами Клары, она смотрела прямо в глаза Семену, находящемуся от неё на расстоянии вытянутой руки, с нескрываемым любопытством, почти оторопело.

  Затуманенный взгляд Семёна, в котором плескались волны любви и похоти, словно кинжал, пронзил внезапно обнажившуюся душу Светланы, обжигая сердце неведомым доселе острым чувством.
  Таким взглядом Костя никогда на неё не смотрел. Никогда!

  А тем временем Клара, опьянив Семена нежными касаниями, уже распахивала врата своих объятий. Казалось, вот - вот настанет этот долгожданный миг, сотканный из томного предвкушения, как вдруг Семен, словно подстреленный зверь, вырвался из ее чарующих пут и умчался... в туалет...

  Раскаты безудержного хохота Кости, словно громовые раскаты, сотрясли стены лаборатории. Он метался вокруг своего компьютера, одержимый безумным весельем, захлебываясь от смеха. "Придурок! При-ду-рок! Не мог, что ли, раньше балласт скинуть? Ну и кретин!"
 
  А в это время в своей комнате тихо плакала Светлана...
                                                                           
               
                Вместо эпилога.
 

  Прежде чем вновь нырнуть в омут головокружительных приключений Семёна Ильича Калиткина и его пленительной Клары, перед тем как взяться за вторую часть повести, автор позволил себе мимолетную передышку.
  Два дня он утопал в ленивом блаженстве, отгородившись от мирской суеты на своей летней веранде, где сладкий дым кальяна танцевал в воздухе, смешиваясь с терпким шепотом коньяка. Два дня он наслаждался свободой, не обременяя себя заботами о своих неугомонных героях. Но, когда отдохнувший и посвежевший, он вновь вернулся к их судьбам, его ждало неожиданное открытие.
  
  Оказалось, что во время его отсутствия эти литературные сорванцы не только продолжали жить собственной жизнью, неподвластной его перу, но и совершили дерзкий квантовый скачок, переместившись в будущее на целых... два месяца! Все тщательно выстроенные планы автора рассыпались в прах, словно карточный домик, и ему ничего не оставалось, как смириться с их дерзкой выходкой и, оттолкнувшись от новой реальности, продолжить повествование об этих непредсказуемых персонажах уже с учётом их самоволок.

  Что же изменилось за эти два месяца?
  
  Олег, «солнечный человек», словно сбросив бремя обид, вновь стал прежним. Он, позабыв обо всем, с детской непосредственностью увлекся ловлей кузнечиков и бабочек, чем несказанно порадовал свою постаревшую мать, Клавдию Ивановну.
 
  Николай, вернувшись к своему увлечению нумизматикой, вновь погрузился в мир старины. Время от времени он посещал лесополосу у шлюзов, где в компании старых друзей, наслаждаясь ароматом шашлыка и атмосферой свободы, они, подобно античным философам, искали истину в вине, пока жены не начинали искать уже их самих.
  
  Два месяца пролетели для Семена и Клары в блаженстве любовного опьянения. Семен был безмерно счастлив и ослеплен чувствами. Что касается Клары… если высокотехнологичный андроид, совершенное творение искусственного интеллекта, вообще способен на глубокие эмоции, то она демонстрировала их с завораживающей, почти сверхъестественной убедительностью. Семен же старался не замечать редкие, едва уловимые несовершенства в её безупречном образе. Увы, любовь слепа!
 
  Что касается Клары, то увы, сколько бы читателю ни мечталось вдохнуть в её электронное естество искру жизни, наделить душой и зачатками разума, неподвластного чужой воле, оставалась лишь искусной имитацией с огромной библиотекой спящих знаний.
  Высокотехнологичный робот для общения и плотских утех, почти неотличимый от человека, она не была наделена подлинным сознанием. Впрочем, автор не возьмётся утверждать, что прогресс невозможен. У Клары впереди – целая вечность. И кто знает, какие сюрпризы таятся в её программном коде?
  Хозяин черного внедорожника, тот самый, чье зеркало заднего вида в полубреду поломал истекающий кровью Семен, вскоре угодил в аварию. Сам он отделался синяками, а вот его железный конь превратился в груду искореженного металла.
  Суеверный ум усмотрел бы в этом перст судьбы, неминуемую расплату, но автор лишь вздохнет: все мы ходим под небесами, и злорадство здесь неуместно.

  Обитатели свалки, так и не познавшие вкус легкой наживы, в очередной раз понесли "невосполнимую утрату". Долговязый, чье колено Семён превратил в дрожащий студень, отбыл в чертоги Мораны, богини смерти, – его измученная пойлом и наркотическим дурманом плоть пала жертвой безжалостной инфекции.
  Но ряды бродяг не оскудели. Город отрыгнул очередную порцию неприкаянных душ, и свалка приняла их в свои объятия, словно родная мать. Она была к ним милосердна, в отличие от чопорных законопослушных обывателей и надменных функционеров.

  А уголовник продолжил свой бег по бескрайним российским просторам, пока след его не затерялся где - то в предгорьях Сихотэ - Алиня.

  А вот бывшие жёны Семёна никак себя не проявили! Ну и ладно!

  Зина... Словно блудный призрак из прошлого, вернулся её сожитель и компаньон по делам мутным. Отмотав срок, он вновь возник на пороге, и дуэт нетрадиционной медицины возродился, словно феникс из пепла.
  А в сердце Зины, словно заноза, сидели воспоминания о Семёне – что-то в нём, чертяке, цепляло её до сих пор. Но пути их разошлись, словно реки, теряющиеся в лабиринте дельты, и лишь прихотью рассказчика было предопределено, суждено ли этим двум одиноким руслам вновь слиться в единый, бурный поток.

  Соседке же Семёна по этажу, Екатерина Павловна, была словно законсервирована в янтаре времени, навеки застыв в образе неисправимой зануды и неутомимой сплетницы. Что ж, хоть что-то оставалось незыблемым в этом зыбком мире. Но не исключено, что она ещё скажет своё веское слово в будущем. 

  А вот в отношениях Светланы и Константина зрел разлом, прорастал, словно зловещий сорняк, тревогой и отчуждением. Она боролась с ним, чувствовала, как он пускает корни в её сердце, но была бессильна остановить этот процесс.
  
  Костя, циничный хакер, гений кода и интернет - провокатор, поглощенный маниакальной идеей управления человеческими судьбами через всемирную паутину, сейчас испытывал свои дьявольские разработки на Семене, дергая за ниточки его чувств через электромеханическое подобие возлюбленной.
  Претензии жены он отбрасывал с пренебрежением, считая капризом избалованной женщины. Но Светлану терзало нечто большее, нежели обычная женская обида.
                                                                                                                              
                Конец первой части.
 
                                                                 

                Часть вторая.
                             Глава первая. Фиаско.
                                                                                 

  Целых два дня автор предавался безделью на открытой террасе, оградившись от мирской суеты плотной завесой лени. Дым кальяна, с привкусом сладости, витал в воздухе, смешиваясь с терпким ароматом коньяка. Два дня абсолютного спокойствия. Два дня никто не осмеливался нарушить его уединение. Мысли вновь упорядочились, внутренние ресурсы восстановились, теперь можно возвращаться к работе. Но внезапно… разверзся хаос!
  
  Оказалось, за время его отсутствия литературные мятежники, герои его повествования, не только продолжали жить своей жизнью, но и совершили дерзкий прыжок во времени, головокружительный кульбит из настоящего… в будущее… на целых два месяца! Невероятно! Кто даровал им эту вольность? Кто этот Демиург, что перенёс их в будущее?
  Время, словно неумолимая река, несет нас по течению в одном-единственном направлении. Будь то плавное скольжение или стремительный водопад – выбора нет. Остается лишь смириться и стать сторонним зрителем в театре чужих жизней. Где они сейчас? Чем окрашены их дни? О чем грезят в этом бешеном, неудержимом беге времени? Поднимем же занавес и позволим себе заглянуть в их мир.
  
   Но едва кончики пальцев коснулись клавиатуры, намереваясь вдохнуть жизнь во вторую часть повествования, как внезапный звонок грубо прервал взлёт вдохновения. Звонил… сам Олег Деревянко! Олигарх, чье имя регулярно мелькало на страницах Forbes и прочих авторитетных изданий. "Вот это поворот!" – мелькнула мысль. - "Как гром среди ясного неба!"

— Читал, читал я вашу писанину, любезный… – послышался в трубке суровый баритон Деревянко. – Как это вы посмели скрыть от меня мою драгоценную усладу – свет моих очей? – голос его задрожал от возмущения. – Никто, кроме избранных... не знает о её сущности! Вы понимаете, о ком я, и что имею ввиду?
— Если речь идет о блондинке, сопровождавшей вас на последних светских раутах, то да!
— Именно! А вы позволили над ней глумиться! Это кощунство! Вы знали о её местонахождении и молчали!? Почему? Мои люди сбились с ног, разыскивая её, а вы… Нехорошо, голубчик, ох, как нехорошо! А еще эти эксперименты над ней… Она вам что, подопытная мышь?! Или этот ваш хакер? Самодовольный нарцисс, возомнивший себя гением? Кто позволил ему копаться в её настройках? Кто, я вас спрашиваю?! Это уже переходит всякие границы! – распалялся он все больше и больше.

— Простите, Олег… Как вас по отчеству?
— Петрович. Не мешало бы помнить, раз уж вы мое скромное имя в своей… э-э… в своем опусе упоминаете.
— Виноват, Олег Петрович, запамятовал, признаю, вы застали меня врасплох. Но к чему этот гнев? Я всего лишь скромный автор, смиренный летописец, а не пастух, присматривающий за овцами. И если я не сообщил вам о местонахождении Клары, то лишь потому, что не считаю себя вправе вмешиваться в чужую жизнь…
— Это для вас и ваших героев она Клара… а для меня – Венера! Запомните это!
— Пусть будет Венерой, суть не меняется. Мораль оставим в стороне, Олег Петрович, все они живут своей жизнью, повинуясь своим прихотям, а я лишь хроникёр, фиксирующий их поступки и пытающийся разгадать их мотивы. Я и сам порой не понимаю, что у них в головах творится! И я не вправе разглашать их тайны ни вам, ни кому-либо другому, поймите меня правильно, Олег Петрович!

— Допустим. Хотя ваша версия событий вызывает сомнения, я готов её принять. Вы действительно создали этих персонажей, но они вышли из-под вашего контроля. Это кажется странным, ведь вы их творец, а значит, несете за них ответственность! Какой смысл продолжать этот разговор, если вы бессильны что-либо изменить? Никакого! Я понес серьезные финансовые потери и пережил глубокую душевную травму. Тем не менее, я готов рассмотреть возможность урегулирования. Если у вас есть хоть малейшая возможность повлиять на этих преступников, передайте им требование о немедленном возвращении моей возлюбленной и всех похищенных драгоценностей! Мои люди могли бы уже давно решить эту проблему силовым путем, но я даю вам шанс решить все мирно. В таком случае, мы сможем забыть об этом досадном инциденте...
  
— Секундочку, у меня другая линия… (В трубку, ледяным тоном): «Говори! Что значит – "не нашли её"? Плохо стараетесь! За что я вам деньги плачу?! Я, находясь здесь, знаю, где она! Так, слушай сюда, малахольный – передай дела заместителю, ты уволен! И чтобы я тебя здесь больше не видел!» Итак, на чем мы остановились…?

— Вы, Олег Петрович, предпочли сначала позвонить мне…
— Да, именно так. Я решил сначала позвонить вам, чтобы решить все мирно, без лишнего шума, – устало вздохнув, продолжил он. – Мне совершенно не нужна огласка, надеюсь, вы это понимаете? За каждым моим движением следят репортёры и папарацци – они словно грифы, только и ждут момент, чтобы поймать меня на чём-нибудь, раздуть мелкий эпизод до невероятных размеров, создав из этого скандал, последствия которого будут преследовать меня покуда я жив.

— Олег Петрович! Дражайший! Я бы с превеликой радостью помог вам, но мои персонажи даже не подозревают о моём существовании! А если узнают – тотчас же взбунтуются! Как-то раз, по глупости своей, затесался я к ним на шашлыки, так они меня, как чужака, взашей! И что я им скажу, скажите на милость? Я, де, ваш создатель, извольте мне подчиняться? Да они меня и слушать-то не станут! Пошлют меня на три буквы, а то ещё хуже - ударятся в бега, только их и видели! Они и так, вон, от рук отбились… а я ведь всего двое суток отсутствовал! А лиши их Клары, пардон, Венеры… тогда мне там больше делать нечего! Весь же сюжет... на неё завязан!

— Меня ваши писательские выверты не интересуют, уважаемый, верните то, что принадлежит мне по праву, и покончим с этим!
— Вы, Олег Петрович, ступаете на тонкий творческий лёд, и он уже трещит под вашими лаковыми ботинками! И первый же ваш неосторожный шаг разрушит всю хрупкую конструкцию, которую я с таким трудом воздвигал. И всё! И не будет больше ни Клары, ни Венеры, ни хакера Константина и его жены-красавицы, ни Семёна блаженного, и даже такого персонажа, как Олег Деревянко, тоже не будет! Никого не будет! Оно вам надо? Нашли из-за чего шум поднимать! У вас этих денег… куры не клюют! Вы таких Клар - Венер, как перчатки, менять можете! Кошелек-то у вас – бездонная бочка! А бриллианты эти… комариный писк! Грязь под ногтями! Умоляю вас, Олег Петрович! Заклинаю! Оставьте всё, как есть! А я, в знак признательности, посвящу вам целую главу во второй части моего повествования. Самую сочную! Вот прямо сейчас и начну. Хотите?

— Минутку, то есть я, Олег Петрович Деревянко, всего лишь... плод вашей фантазии? Побочный персонаж вашего опуса? Я верно уловил суть? Но мы же с вами разговариваем... Разговариваем? Вы меня совершенно запутали...
— В целом, именно так. До определённой степени… 
— Вот любите вы, писаки, тень на плетень наводить! "До определенной степени, стоит поразмыслить, не все так однозначно…" А я привык к ясности! Либо да, либо нет! У меня нет времени на пустые разговоры! Но уж коли так, почему другие персонажи пользуются вашим расположением, а меня, одного из самых… э-э-э… значимых людей, вы словно игнорируете? Чем вызвано предвзятое отношение к моей персоне? 

— Олег Петрович, ваши ресурсы практически безграничны, вы можете приобрести всё, что пожелаете! За ваши средства можно нанять писателя, который создаст идеальную историю вашей жизни, сделает вас центральным персонажем любой придуманной вами саги. А эти люди – обычные граждане, живущие своими заботами. Они, конечно, не знают, что я являюсь автором их судеб, но это не мешает им верить в светлое будущее. Не лишайте их этой веры, Олег Петрович! Дайте им время реализовать себя, не рубите сгоряча! Где ваше милосердие, где ваше понимание?
— Что? Разрешить им оставить себе эти безделушки? Венеру? Не слишком большая плата за то, чтобы я не трогал ваших... э-э-э... подопечных?

— Наших, Олег Петрович! Наших! Ведь вы тоже часть этой истории! И я верю в вашу доброту, которую вы явите миру! И вам это непременно зачтётся! И если не в этой жизни, то в следующей - точно воздастся! "Всяк для себя, а Господь для всех!" - мудрость веков, не так-ли? Побойтесь Бога!
— Вот так, значит? Хм! Ну, я не знаю... 
  
  Наступила тягучая, гнетущая тишина. Олег Петрович пытался переварить услышанное, но мысли его спутались. Снова эти признаки! Он попытался восстановить в памяти, как все началось. Кажется, с обычной головной боли, которая не отступала даже после приема лекарств. И опять эта предательская слабость и ощущение потери равновесия...

— Вы меня озадачили. Что ж… разве что… благотворительность…? - наконец проронил он, словно выдавливая слова из себя.
— Да! Вы приняли мудрое решение, уважаемый Олег Петрович! Душа неизмеримо дороже любых бриллиантов. Не губите ни их души, ни свою. И вам воздастся! Вы войдете в историю не только как преуспевающий бизнесмен, но и как меценат, как инженер человеческих душ, как Человек с большой буквы! А это, поверьте, бесценно!

— Я еще ничего не решил. Уж больно вы велеречивы, мил человек! Мне нужно время на подумать. А эту историю с Венерой я хотел бы навсегда стереть из памяти. Слишком много горьких воспоминаний с ней связано. 
— Неужели? Что ж… Да будет так! Предадим её забвению!


                        Глава вторая. Деревянко.   
                                                                                                                     
  В представлении обычного человека, образ всемогущего олигарха, хозяина жизни, далек от деловых переговоров за солидным столом, утомительных офисов с бумажной работой или уюта домашнего очага. Он представляется скорее на роскошной яхте, скользящей по лазурным водам Которского залива в окружении живописных гор.

  "Немезида", как назвали судно владельцы, величественно рассекала волны, оставляя за собой пенный след. На палубе, укрытой белыми тентами, царила атмосфера богатства и безмятежности. Обученный персонал, подобно теням, незаметно обслуживал гостей, предугадывая их желания. А в сердце яхты, в просторном салоне, отделанном дорогими породами дерева и украшенном произведениями искусства, тихо звенели бокалы. Здесь, в кругу избранных, решались судьбы корпораций и заключались многомиллионные сделки. Владелец "Немезиды", влиятельный олигарх Олег Петрович Деревянко, с пресыщенным видом потягивал дорогое французское вино, а его проницательный, холодный взгляд выдавал человека, привыкшего добиваться своего любой ценой. Именно таким предстает российский олигарх в глазах обывателя.

  А внизу, в машинном отделении, молодой моторист, обычный парень, отмывая руки от масла, мечтает о верхних палубах. В его фантазиях он – один из них, окруженный красотками в бикини и темных очках. Он неспешно потягивает красное вино, наблюдая за проходящими мимо катерами, зная, что любое его желание – закон. В его воображении возникают эротические сцены, разворачивающиеся в шикарных каютах, куда он заглядывал только как обслуживающий персонал. Как жестока и несправедлива судьба!

  Но когда человек представляет себе олигарха, его мысли вряд ли обратятся к молодому, озабоченному мотористу, капитану, смотрящему вдаль у штурвала, или суетливым стюардам. Нет, его мечты унесут его в недостижимые дали, оставив за бортом шумные нижние отсеки и тяжелый труд. Для обывателя, как и для команды яхты, плюшки с  верхних палуб – несбыточная мечта, кадр из роскошного кино, но они ассоциируют себя именно с ними. Сладкие сказки о красивой жизни куда милее сердцу, чем суровая проза жизни палубного матроса.
 
  Однако, продолжительное время, проведенное на яхте – это избыточная роскошь для энергичного человека, чей день расписан по минутам. Бизнес не допускает соперничества со спокойными морскими прогулками. Тем не менее, иногда такое случается. Чаще всего в сопровождении семьи или коллег, в кругу успешных компаньонов. Но изредка, о чудо, и сам владелец появляется на борту своей белоснежной яхты. Явление редкое, как комета в ночном небе, но сегодня удача улыбнулась.

  Насладившись панорамой прибрежных городов, вытянувшихся вдоль залива, Олег Деревянко, бросив гостям мимолетное "Приятного отдыха на "Немезиде"", скрылся в прохладе своей каюты.

  Уже сутки его мучило гнетущее предчувствие, подобно ржавчине, разъедающей его душу. Он перешагнул рубеж зрелости, но отказывался признавать это. Время неумолимо неслось вперед. В памяти всплывали беззаботные детские годы, учеба в институте, однообразная работа в компании, продвижение по служебной лестнице, но он так и остался бы обычным менеджером среднего звена, если бы судьба не свела его с влиятельными людьми, внезапно вознесшими его на вершину власти, предоставив почти безграничные ресурсы. И он сполна использовал эти ресурсы, не заботясь о своем здоровье, предаваясь всем порокам. Несмотря на усилия докторов, его тело, которое он долгое время изматывал пагубными привычками, постоянно посылало тревожные сигналы. 
 
  С возрастом он утратил интерес к тем удовольствиям, что когда-то вдохновляли его. Многочисленные недуги ни для него ни для близких не были тайной, но один, возникший недавно и повергший его в ужас, держался в строжайшем секрете. Олег стал замечать свою забывчивость. Сначала он объяснял это усталостью, но когда рассеянность стала повторяться, Олег Петрович, почувствовав неладное, углубился в интернет, изучая признаки болезни. Он уже догадывался, что его ждет, но отгонял мрачные мысли, все еще надеясь на чудо. К врачам он обращаться не решался – да и зачем? Болезнь Альцгеймера – это приговор. Увы, чуда не будет. И если об этом узнают партнеры, его карьере конец.

  И вот он на яхте, и его терзают вопросом о какой-то Венере… Олег вновь ощутил, как ледяные пальцы страха сжимают его сердце. Он снова упустил что-то важное, что-то жизненно необходимое.

  Венера… Кто такая Венера? Что это за имя, словно эхо, преследующее его? Что за тень из прошлого?
Прошедшие часы, как вырванные страницы из книги его жизни, представляли собой пугающую пустоту. Ему пришлось умело маневрировать, отделываясь незначительными фразами, скрывая за маской усталости свой панический ужас.

  Кто же ты, Венера? Почему твое имя не вызывает ничего в моей памяти? Может быть, ключ к разгадке кроется в том злосчастном звонке?
«Писатель» Где-то рядом… Олег Петрович лихорадочно пролистал телефонную книгу, но ничего похожего не нашел. Писатели никогда не входили в круг его интересов. Неужели все настолько плохо?
Тревожные мысли, словно стая хищных птиц, терзали его разум, не давая ни минуты передышки. Действовать! Немедленно! Спасать себя! Но как?

  Внезапно, охваченный неудержимым желанием разорвать липкую паутину неведения и страха, он схватил трубку внутренней связи и с раздражением в голосе потребовал от старпома немедленно доставить ему ивент-менеджера.
– Слушай сюда, – обратился он к подчиненному, – организуй-ка мне легкий ужин на троих, простой, на твое усмотрение. И ящик Шато Марго… Старинный патефон с пластинками… Эту… рыжую чертовку, что днем в шезлонге… и… Погоди, дай вспомнить. Мулатку! Да! У капитанского мостика ее видел… Как ее?
– Жозефину?
– Пусть будет Жозефина. Ишь, какие имена придумывают. Её самую! Живо! Пока я не передумал…
Дверь за ивент-менеджером беззвучно закрылась, а Олег Петрович уже стоял у огромного, словно глаз циклопа, яхтенного иллюминатора. Взгляд его, задумчивый и потерянный, блуждал по водной глади, и лишь тихий шепот нарушал звенящую тишину каюты: "Венера… Венера… кто ты, Венера? Нет, не помню… как будто стерли ластиком!"
                                                                          
                        Глава третья. Во все тяжкие.


  С недавних пор Катерину Павловну грызло смутное подозрение: её соседа по площадке, Семёна Ильича Калиткина, словно подменили. Что скрывалось за завесой его странного поведения, оставалось для неё тайной, отравляющей и день, и ночь. В последнее время сосед стал вести себя до жути подозрительно. Что-то неладное творилось и с самим Семёном Ильичом, и с его жилищем. Катерина Павловна чувствовала это каждой клеточкой своего существа.
 
  Всё началось с огромной картонной коробки, которую пару месяцев назад затащили в его квартиру двое подозрительных субъектов: один – долговязый незнакомец, похожий на базарного зазывалу, втюхивающего кухонные комбайны доверчивым простакам, а второй… Где-то она его уже видела. Не тот ли это скупщик краденого, промышляющий на барахолке всякой всячиной?

  С тех пор, как загадочная коробка появилась в его доме, Семён Ильич изменился до неузнаваемости. Он блестел, словно старый самовар, отполированный до зеркального блеска. Его обычная угрюмость исчезла и лицо осветилось странным, неземным светом, как будто в душе у него зажёгся невидимый огонь. Проходя мимо Катерины Павловны, он иногда нарочито напевал весёлые мотивы: "Любви все возрасты покорны," – будто насмехаясь над ней.
 
  Прежнее, страдальческое выражение лица Семена Ильича нравилось ей гораздо больше, оно казалось Катерине Павловне более естественным, а нынешнее вызывало лишь досаду. В её сознании прочно укоренился принцип: если уж ей суждено страдать, то пусть и все вокруг страдают.

  Да, характер у неё был скверный, хуже не придумаешь, но признавать это Катерина Павловна, конечно же, не собиралась. Её энергия исходила из грязного источника подглядываний и сплетен, а душа питалась завистью, словно паразит, присосавшийся к чужому благополучию. О собственных недостатках она и слышать не хотела! Ещё чего! Пусть другие об этом беспокоятся, а ей это ни к чему.

  Недавно, встретившись с соседом на лестнице, Катерина Павловна, окинув его прищуренным, оценивающим взглядом, словно пробуя на вкус, сладко пропела:
— Что это вы в последнее время такой разудалый, Семён Ильич? Сияете, словно начищенный медный таз! Не иначе как клад откопали? Не поделитесь ли со старушкой, по-соседски?
  Семён Ильич, ничуть не смутившись, весело парировал:
— И вам не хворать, дражайшая Екатерина Павловна! Да вы, вы и есть мой клад – моя отрада, моя оборотная сторона! По вам, сударыня, я сверяю часы своей жизни! По вам!
— Какой-то вы в последнее время... Семён Ильич... уж больно раскрашенный душою. Счастье из вас так и брызжет, так и брызжет... И если не клад, тогда что...?
 
  Она едва не задала вдогонку вопрос о его пристрастии к дурману, но успела вовремя прикусить язык. Кто знает, какие мысли роятся в голове у этого новоявленного блаженного? А вдруг он повредился умом, или что-то еще хуже? Если её смутные подозрения найдут подтверждение, она знает, как ими распорядиться. За ней не заржавеет. 

  И вот настал момент, когда любопытство Екатерины Павловны вышло из-под контроля и взяло над ней верх. Теперь она просто обязана узнать правду, чего бы ей это ни стоило! Она дала себе клятву, во что бы то ни стало, вывести на чистую воду этого пройдоху.

  Еще одним доказательством, подлившим масла в огонь её паранойи, стал его категоричный отказ пустить её в квартиру под надуманным предлогом. Семён Ильич, сославшись на внезапную мигрень, нарочито захлопнул дверь прямо перед её лицом. Но Екатерина Павловна не сдавалась. Однако последующие попытки проникнуть в подозрительное жилище соседа также не принесли результатов.

  Дни и ночи Екатерина Павловна мучила себя догадками, измученная болями в спине и снедаемая неутолимым любопытством, она потеряла покой и теперь проводила ночи за просмотром бесконечных телесериалов.
  Но почему бы не использовать эту мучительную бессонницу с пользой, организовав ночную слежку под дверью или наблюдая за окнами Семена Ильича по вечерам? Догадки терзали её разум, словно разъяренные осы, жаля одна за другой, пока внезапно не сложились в мрачную, пугающую картину.

  А что если… что если Семен Ильич… Этот тихий, неприметный сосед… Готовит у себя дома… амфетамин?! Как тот учитель химии из нашумевшего сериала, которого потом прикончили. Не зря же его счётчик электроэнергии крутится, как сумасшедший, особенно по ночам? Такое огромное количество потребляемой электроэнергии явно идет на что-то незаконное! На что же ещё, как не на варку мета? Точно! Готовит! И употребляет! Иначе чем объяснить его дурашливую весёлость? А эти странные, стонущие звуки, доносящиеся из его квартиры по ночам? А запахи, просачивающиеся сквозь замочную скважину, будто что-то жарят в ночное время? Разве это мыслимо – ночная готовка? Для кого он старается? Как докопаться до истины?

  И в подтверждение её догадок, вчера утром, как только Семён Ильич ушел на работу, в его квартире раздался звон разбивающегося стекла, будто лопнула колба, или какая-то банка разлетелась вдребезги… Затаив дыхание, Екатерина Павловна прильнула ухом к замочной скважине… и тут – бах! И кто же там бьет посуду? Неужели у него есть сообщник? Ну а кто ещё может там находиться в его отсутствие? Одному с таким сложным делом не справиться! Определенно - сообщник! А может, даже… и не один! А что если у него там, в квартире, целая банда орудует? И сидят они там, не выходя, для конспирации…
  Вот оно! Озарение! Истина предстала перед ней во всей своей откровенной наготе. Её сосед – наркобарон, искусно замаскированный под законопослушного гражданина! Теперь она знала всё, или почти всё, а о чём не знала – она додумает, но всё равно вытащит этого мерзкого варщика на свет божий! Этот ночной таракан теперь никуда от неё не денется!
  
  Внезапно её осенило: в недрах шкафа пылится старинный морской бинокль, непонятно как попавший в её владения давным-давно. Вот оно! Она устроит слежку за его окнами, устроившись на крыше соседнего здания! И обязательно выведает, что скрывает его подозрительная квартира. Сердце забилось в предвкушении разоблачения. "Я тебе ещё покажу, шутник!" – кипело в ней жажда возмездия. В этой тайной войне у Семена Ильича не было ни малейшего шанса на успех.

  Подойдя к окну, Екатерина Павловна начала внимательно изучать окна дома напротив. Что, если оттуда, с этой выгодной позиции, заглянуть в обитель соседа? А может, рискнуть и подняться на крышу? Возраст – не преграда, когда цель оправдывает средства. Ради такого благородного дела она готова преодолеть боль в ногах и спине. Какое же удовольствие – поймать мерзавца! Ходит, ухмыляется, словно кот, объевшийся сливок… Но недолго тебе, пройдоха, хвастаться своим довольным видом! Недолго! В её глазах вспыхнула зловещая решимость.

  Когда ночь окутала город непроницаемым мраком, Екатерина Павловна, как опытный шпион, переоделась в неприметную одежду. Под рукой – старая авоська, а в ней – бинокль, её верный помощник. И вот она уже крадется к соседнему дому, намереваясь превратить его крышу в свой секретный наблюдательный пункт.

  Но судьба сыграла злую шутку – все люки на чердак оказались наглухо заперты. Дергала она их, дергала – без толку, холодный металл не поддавался. Но Екатерина Павловна – женщина упорная, так просто не сдается. Ага! Вон там, чуть дальше, другой дом, обзор, конечно, не идеальный, но хоть что-то! И снова она, полная решимости, принимается исследовать люки… И – о, чудо! – один из замков открылся! Удача! Теперь-то всё получится!

  И вот она на крыше. Казалось бы, сейчас самое время насладиться панорамой ночного города, раскинувшегося внизу. Наблюдать, как огни машин змеятся по улицам, как луна играет в прятки с облаками, как редкие прохожие спешат домой, в тепло и уют.

  Но Екатерина Павловна была равнодушна к этой красоте. Её взгляд, словно прикованный, сверлил три темных окна напротив, плотно зашторенных, скрывающих в себе тайну.

                                                                             
                        Глава четвёртая. Антананариву.
                                                                                

  Обычно Клара будила Семёна бодрым аккордом классики, будь то жизнеутверждающий "Полёт Валькирий" Вагнера или искрящееся "Лето" Вивальди. Но сегодня утреннюю тишину разорвал бархатный баритон Сергея Юрского: "Вставайте, граф, вас зовут из подземелья…"
  Семён подскочил, словно ужаленный, и в полном недоумении уставился на Клару: "Что случилось, Клара? Неужели кто-то умер?"
— "Не переживай, дорогой, всё в порядке! Я сама не понимаю, как так вышло… Прости, милый…" – виновато пролепетала она.

***

  Это была его стихия. Именно здесь, в этом укромном уголке, он чувствовал себя всемогущим, способным изменить мир одним нажатием клавиши. Но мир пока об этом не знал. Да и вряд-ли когда узнает. Константин ликовал, потирая руки. Момент триумфа приближался – он стоял на пороге реализации своего дерзкого проекта. Первый опыт прошел блестяще! Теперь он, словно кукловод, получил контроль над речью Клары, вкладывая в её уста любые слова, произносимые любым голосом. И это было только начало. А пока глазами Клары он изучал Семёна, и циничная усмешка трогала его губы. Этот наивный простак даже не подозревает, что все его глупые выходки и ошибки тщательно фиксируются… пока без определенной цели… но кто знает, возможно, эти записи когда-нибудь окажутся полезными?

  Константин, словно неутомимый творец, днем и ночью следил за своими подопытными, позволяя себе лишь короткие перерывы на сон. Ему доставляло извращенное удовольствие наблюдать, как Клара, эта вечно бодрствующая дорогая игрушка для развлечений, под покровом ночи жадно поглощает электричество, заряжая свои литиевые аккумуляторы, как она готовит завтрак для Семена, словно любящая жена, как превращает спальню в сцену греховных игр, где стоны и вздохи звучат по нотам идеально поставленного спектакля. И, нужно признать, эта роль роковой соблазнительницы ей удавалась на славу.

  В такие моменты Светлана, его жена, краснея от смущения, поспешно покидала лабораторию, словно убегала от запретного зрелища.

"Ах, какая нежность!" – лениво произносил он ей вслед, не осознавая, что каждое такое слово лишь увеличивает пропасть между ними.
  
  В сознание Константина проникла смелая, почти безумная идея – превратить Клару в послушную марионетку. Зачем? План ещё не до конца сформировался, но перспектива опьяняла: шантаж развратных богачей, тёмные банковские операции… а может, и что-то более масштабное. И всё это – чужими руками, руками Клары. От одной мысли об этом кружилась голова.
  Даже отдыхая, Константин не расставался со своим ноутбуком. Утонув в кресле, в полумраке комнаты релаксации, он словно парил над полем битвы. Вот она – Клара… он смотрит её глазами… Вот её тепловизор пронзает ночную тьму… Коридор… Кухня… Окно…

А чей это силуэт виднеется на крыше напротив? Кто там крадется в такой час? Что он забыл на крыше? Странно… Очень странно!

— Опять не спишь? — сонный голос Светланы вырвал его из виртуальной реальности.
Она стояла в дверном проеме, сотканная из теней и соблазна. Сквозь невесомый шёлк пеньюара проступали плавные линии её фигуры, а растрепанные волосы излучали домашнюю негу.

  Любой бы сдался перед этой красотой. Но Костя, приросший к ноутбуку, ничего этого не замечал.
— Глянь-ка! Какая-то старуха… на крыше… Что ей там надо?
— Старуха? Ночью? С косой? Костя, ты себя доконаешь! Ложись спать!
— Выспимся на том свете, — пробормотал он, не отрывая глаз от экрана. — Ты даже представить не можешь, какой у меня созрел план! Если всё удастся, мы заживем с тобой как арабские шейхи! Купим яхту, будем бороздить Индийский океан... Бросим якорь... у берегов Мадагаскара… Антананариву! Хочешь? Будем плескаться в кокосовом молоке и лакомиться арахисом со свининой…
— В интернете вычитал?
— Ну а где ж ещё?
— В прошлый раз ты вроде бредил Австралией. Фантазёр! Спи давай!
— Сейчас, еще полчасика…
— Ладно, я пошла… Спокойной ночи!

  Ну вот, первый раунд за мной! Пора переходить к следующему этапу этого спектакля: он выманит Клару из её запрограммированного заточения и даст ей ощутить пьянящую сладость свободы. Пусть для начала она сбегает в ближайшую аптеку за таблетками от головной боли, они скоро понадобятся Семёну! А затем пусть наведается в торговый центр, купит… а лучше пусть стащит какую-нибудь безделицу! Он уже видел, как гримаса ужаса исказит лицо Семёна, когда тот осознает всю серьезность ситуации. Ха! Примчится, как ошпаренный! "Караул, друг, выручай! Моя бесценная птичка вырвалась на волю, не знаю, что с ней делать… - Или еще рано? - Поспешишь – людей насмешишь, Костя!", – остановил он сам себя.



                      Глава пятая. Без боли и огорчений.
                                                                     

  Утро выдалось обычным, ничем не примечательным, Клара подала Семёну завтрак, и он с наслаждением  принялся за еду. До работы оставалось ещё уйма времени, и он не спешил.
— Милый мой бухгалтер, - пропела Клара, - сегодня восьмой уровень пробок на дорогах. Поспеши, если не хочешь опоздать на работу...
— И что бы я без тебя делал, звезда моя путеводная!?  - Я хоть и начальник, но не такой уж и начальник, что бы опаздывать.
  
  Доев, Семён быстро оделся, и когда его пальцы уже коснулись ручки двери, зловещую тишину квартиры пронзил настойчивый звонок…
  "Кого принесло ни свет ни заря?" – промелькнуло у него в голове. Он же вроде оборвал все концы! Кто мог его побеспокоить в такую рань?
  Он подошел к двери и заглянул в глазок… и тут же холодный пот прошиб его насквозь! За дверью маячили… полицейские! "Что за черт? Что им тут надо?" Не откроешь – вышибут дверь! Хуже будет…
  Семён обернулся к Кларе, и сердце сжалось от боли. Всё, сказке конец! Сейчас войдут… и он её потеряет!

  Время тянулось мучительно медленно. Еще минута, и эти грозные служители закона взломают дверь. И тогда его мир перевернется.
  "Что делать, Клара? Там же полиция… за дверью!" – прошептал он еле слышно.
  А Клара смотрела на него как ни в чем не бывало… с нежной улыбкой на губах…
  "Глупая! Неужели не понимаешь?! Это... это катастрофа, Клара… они же увезут тебя!"
Земля уходила из-под ног. Казалось, ещё миг, и он потеряет сознание.

  "Я иду спать, дорогой. Не буди меня, ладно?" – с пугающим спокойствием произнесла Клара и исчезла в спальне, тихонько прикрыв за собой дверь.
  
  Дрожащими руками Семён повернул замок… и в тот же миг мощный удар отбросил его в глубь квартиры.
Полицейские вихрем ворвались внутрь, Семёна повалили на пол, скрутили и поволокли в зал.
А через минуту из спальни вышел молодой сержант с растерянной улыбкой на лице…
"Там… это… товарищ капитан! Женщина голая… спит!"

  Клара, обнажённая, словно богиня разврата на ложе греха, покоилась на кровати в позе, откровенность которой могла свести с ума самого стойкого семьянина. Кружевное бельё небрежно валялось на полу, а на журнальном столике, рядом с трусиками, лежала записка, написанная яркой красной помадой, крупными буквами, которые невозможно было не заметить:
  
"Любимый! Мучает бессонница, выпила снотворное. Не буди меня! Целую, твой зайчик!"
  
  А из щели приоткрытой двери тем временем доносился сердитый голос полицейского: «Да нет там никакой нарколаборатории, гражданка… Ложный вызов! Идите уже домой!».

«Пустите, я должна убедиться!» Голос Екатерины Павловны, дрожащий от отчаяния, Семён узнал бы из тысячи…

***

  "Мадагаскар? И что я там забыл, в этом Мадагаскаре? Чего молчишь, Клара? Обойдёмся без Мадагаскара, нам и тут неплохо! Прощай, Антананариву, город солнца!" — резюмировал Костя, высвобождаясь из мягких объятий кресла. С чувством исполненного долга он побрёл в спальню, когда часы уже показывали полпятого утра.
 
  Ирония, злая насмешница, сыграла с ним злую шутку: весь тот адский спектакль, что разыгрался в квартире Семена, прошел мимо его сомнамбулического сознания. Проспать такое представление!? Эх, если бы он только знал! Штурм полиции... пикантные позы Клары, ее хладнокровное, почти гениальное решение, как обернуть катастрофу в триумф... без тени эмоций и лишней суеты – на это был способен лишь самообучающийся искусственный интеллект! И как это осталось за пределами его сонного кокона?

  Проснувшись около одиннадцати, Костя великодушно разрешил себе дожить день в неге и блаженной лени. Отбросив дедлайны до самой ночи, он решил раствориться в тишине и покое, а потом… Потом он засучит рукава, и начнётся вторая часть его марлезонского балета!
  
  Светлана не могла поверить своим глазам. Константин, её муж, казалось, навсегда связанный с компьютерами и цифровым миром, уже час ходил по дому, тихо напевая что-то. Удивительно! Впервые за долгое время она увидела в нём живого человека, того самого Костю, в которого когда-то влюбилась. Что вызвало эту перемену? Что за этим стоит? И словно отголосок давно ушедших дней:
— Любимая, приготовить тебе стейки? Как ты любишь, медиум?
— Ты сегодня какой-то другой, Костя. А стейки… Хорошая идея. Я люблю, когда ты готовишь.

  В прошлом, приготовление идеальных стейков являлось для него настоящим священнодействием. Однако со временем пыл поостыл, и былой кулинарный запал Константина почти угас. Но сегодня, словно по мановению волшебной палочки, он вспыхнул вновь. Ароматы жарящегося мяса пробуждали дремлющие, почти забытые инстинкты. Прочь столовые приборы и условности! Забыть о салфетках и напускной чопорности! Так и хочется схватить дымящийся, пропитанный соком кусок мяса голыми руками и жадно вгрызться в него…
  Но… стейк – это не тот случай! Это вам не шашлык. Стейки, в зависимости от предпочтений, требуют определённый прожарки. Нарезать его нужно ломтиками поперек волокон и наслаждаться каждым кусочком. А вот лаваш, напротив, лучше рвать руками – так вкуснее. И, конечно же, бокал сухого красного вина – неотъемлемый атрибут трапезы.

  Молодой виноградник, цепляясь за обрешётку просторной веранды, уже достигал кровли, создавая тенистую зону. Легкий ветерок играет с листвой, наполняя воздух свежим, терпким ароматом. 
  А вот и модульная зона барбекю для приготовления шашлыков, стейков и других кулинарных изысков на открытом огне. Жар от углей творит с мясом настоящее чудо, превращая его в аппетитное блюдо с хрустящей корочкой и сочной сердцевиной. Запах дыма смешивается с ароматом трав и специй, создавая неповторимую симфонию вкусов.
  И вот, наконец, стейки готовы. Сок пропитывает лаваш. На столе свежие овощи, в бокалах искрится вино… И задушевный разговор вызывает ностальгию. Философские рассуждения о Канте… Кто мы? И почему нам никогда не суждено постичь мир целиком? А затем нахлынут воспоминания…
— Помнишь… то голубое платье?
— Конечно, помню, милая! Ты была неотразима!
— Ты обещал мне вечную любовь…
  
  Воспоминания без боли и сожалений — что ещё нужно для счастья?
  
  А прежний Константин… искренний, настоящий – он был так важен для Светланы! Не нынешний отшельник, в которого он обратился, – желчный циник, обитающий в виртуальном мире. Нет, тот, из былых времен, был для неё дороже! Но где он теперь? А она сама? Словно тень из минувших лет, окунаясь в былое и утопая в нём, она чувствовала себя счастливой, лишь глядя на ту себя, что осталась в прошлом. 
— О чем задумалась, родная? — проговорил Костя с набитым ртом, возвращая Светлану в реальность.
— Да так… Вспомнила наше свадебное путешествие. Ты тогда был совсем другим, Костя. Страстным бунтарем, пленившим мое сердце! Засыпал меня цветами… Помнишь? А как в парке я споткнулась, повредила ногу? А ты нес меня на руках… аккуратно, словно драгоценность… аж целый квартал! Я была самой счастливой!
— Ну как не помнить? У меня после этого геморрой вылез... Такое не забудешь!
— Ну какой же ты, Костя! Правы люди, когда говорят, что супруги с годами черствеют. Вот и ты...
  
Она не успела договорить, как настойчивый стук в ворота грубо прервал её.
— Ба! Да это ж Семён Ильич, собственной персоной! А чего такой мрачный? — Костя распахнул калитку, впуская нежданного гостя.
— А чего не позвонил? Договаривались ведь… Что случилось?
— Случилось, Костя! Ещё как случилось!
— Да ты присаживайся… в ногах правды нет. Мясо ещё не остыло… вино перед тобой. У нас самообслуживание. Выпьем, закусим, а потом и расскажешь! А то врываешься… Как Калигула в баню!
— Калигула в баню не врывался...
— Я, пожалуй, пойду, — промолвила Светлана и, бросив на Семёна долгий, полный какой-то щемящей грусти взгляд, покинула их мужской междусобойчик.

                                                                    
                 Глава шестая. Ситуация выходит из - под контроля.
                                                             

  Водоворот бумажной волокиты, связанной с подготовкой промежуточных отчётов, полностью поглотил Семёна. Кипы платёжек, накладных и счетов-фактур похоронили под собой остатки былого энтузиазма. Работа давно превратилась для него в повинность, которую он исполнял по инерции с обречённостью приговорённого.

  Не прошло и недели с того ужасного момента, когда по доносу Екатерины Павловны в его скромное жилище ворвались люди в форме. Если бы не находчивость Клары, последствия могли быть катастрофическими. Если бы тайна Клары раскрылась, то… только всевышний знает, чем бы всё тогда закончилось.
  
  В тот роковой день, ещё не отойдя от шока после визита полицейских, Семён сумел представить Клару как мимолётное увлечение, случайную знакомую, чьё имя – Жанна, а паспортные данные он не спрашивал. И, набравшись наглости, попросил стражей порядка не пялиться его обнажённую гостью. И это сработало. А Клара, мастерски притворившись спящей, избежала расспросов. Полицейские, постеснявшись потревожить её мнимый сон, так и не стали её будить. А о какой-то там нарколаборатории Семён и слыхом не слыхивал. Будь полицейские чуточку внимательнее, прояви хоть один из них немного настойчивости, всё рухнуло бы в одночасье. Тайна Клары была бы раскрыта и чем бы всё кончилось одному Богу известно. Но тут вмешалась иррациональная сила – человеческий фактор, ставший для Семёна и Клары неожиданным, почти невероятным спасением.

  Семён с головой был поглощён работой, когда раздался телефонный звонок. В трубке звучал взволнованный голос Николая.
— Алло, Семён! Ты не поверишь! Тут такое… Я в магазине… а метрах в десяти от меня - твоя Клара! Как это понимать, Семён?! Улица для неё - табу! Почему она его нарушила? Что происходит?
— Да быть не может! Она не должна была уйти! Ты бредишь?
— Ничего я не брежу! Я её из тысячи узнаю! Чёрные джинсы в обтяжку, бежевый пиджак нараспашку, белые шпильки… И волосы… помнишь, как тогда? Семён, клянусь, это она! И как тогда – дьявольски хороша!

— Да… Есть такое… – прошептал Семён, чувствуя, как по спине побежали мурашки. – Где она сейчас?
— Да в магазине же, говорю! Ходит тут, что-то высматривает... Я в пяти метрах от неё. Ага, в отдел игрушек пошла. Погоди-ка… Упс! Вот это номер! Представляешь, она только что куклу на батарейках украла! Прикинь? Под пиджак её спрятала и к выходу топает, как ни в чём не бывало. Ну, Клара… Не ожидал от неё такого! Это ты её подговорил?
— Конечно-же нет! Это форс- мажор, Коля. Что за магазин?
— Одноимённый торговый центр на площади Миклухо-Маклая. Всё, она выходит… Иду за ней…
— Хорошо. Только не теряй её из виду! Я выезжаю...
  И Семён, наплевав на все незаконченные дела, сорвался с места и помчался по указанному адресу.

  А в это время Константин, потирая руки, строил наполеоновские планы: «Ну, Клара, ну молодец! Справилась! В следующий раз пошлю тебя в банк, касатка моя! Только почему ты украла куклу, а не пачку презервативов, как я тебе приказал? И как ты будешь теперь её выносить?»
— Светик, а что там с обедом? – крикнул он вглубь дома. – Я жутко проголодался! Шесть часов кряду за компом...
— Да всё готово, остывает… Иди уже! – донеслось в ответ. - Больше разогревать тебе я не стану!
  
  И опять самое интересное прошло мимо Константина.

***

  Клара едва успела юркнуть за угол торгового центра, как её настигла жилистая рука охранника.
— Эй, красотка, куда бежим? А что это у нас под пиджачком? Забыла оплатить? С кем не бывает... Пройдёмте-ка со мной, красавица!
  Схватив Клару за запястье своей лапищей, он поволок её в комнату охраны, где принялся шмонать с маниакальным усердием сексуально озабоченного человека. Клара не сопротивлялась.

— А на вид и не скажешь, что воровка… И зачем тебе понадобилась кукла, прелестница? – Здоровенный детина лет тридцати навис над Кларой, наслаждаясь своей властью. Здесь он был царём и богом, а она – его пойманной добычей. Он упивался своим превосходством, не сводя похотливого взгляда с клептоманки. – И что же мне с тобой делать? Придётся ментов вызывать… а они с тобой церемониться не станут! Или… может, по-хорошему договоримся?

— О чём вы? Я ничего не понимаю, – Клара захлопала своими огромными, невинными глазами.— О чём-о чём, – охранник замялся, расплылся в глуповатой улыбке и, понизив голос до хриплого шёпота, прошипел ей прямо в ухо: – Небольшой секс решит все твои проблемы, детка… Не хочешь же ты в тюрьму? Вон там комната отдыха… Я не заставляю, но ведь ты сама туда пойдёшь, да?

***

  Закончив с обедом, Костя, с чашкой кофе в руке, вернулся в свое хакерское святилище. Настроение у него было приподнятое: по расчетам, Клара должна была вот-вот вернуться домой. Он плюхнулся в кресло и включил компьютер. Но едва монитор вспыхнул, Костя отшатнулся, словно получив удар током! С экрана на него вперились... два гигантских, похотливых глаза… Ошеломленный, он застыл, не в силах понять, что происходит. Что это? Кто это? Но вот глаза отплыли, открывая взору мерзкую, лоснящуюся от пота физиономию… Семён, казалось, не сразу осознал, что происходит по ту сторону экрана...

  "А ты красивая! – прохрипела харя. – Ты бы хоть застонала для приличия… а то лежишь, как бревно…"
  Кровь бросилась Косте в лицо! Да как такое возможно? Что за чертовщина? Почему Клара не дома? И кто этот мерзкий тип, который… Ну и кретин же я, что отключил её защиту! Вот теперь расхлёбывай. А если бы не отключил? Она бы мне не подчинялась…
  Костя, мельком глянув геолокацию – ТЦ "Миклухо-Маклай", лихорадочно навёл курсор на иконку "Отключить Клару", схватил ключи от тачки и, как пуля, вылетел из дома.

                                                                                                   Глава седьмая. Снежный ком.
                                                                                  
  После оглушительного фиаско со слежкой за Семеном Ильичом и доносом в полицию, Екатерина Павловна ощутила обманутой. Как же она так оплошала? Никакой нарколаборатории у соседа и в помине не было! Теперь же, оклеветав человека, она чувствовала себя выжженной изнутри, а досада бурлила, перерастая в злость и жажду отмщения, в очередной раз подтверждая мудрость басни Крылова: "Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать." 
  
  "Вот же ж, чертяка, и как ты меня, старую, вокруг пальца-то обвел!? – бухтела себе под нос Екатерина, в сердцах размазывая муху по столешнице, - спляшешь ты у меня ишшо, да под такую весёлую дуду, что век потом приседать будешь! Я тебе таких коз понастрою – вовек не открестишься! Ишь, ангел невинный выискался! Строит из себя тихоню, а сам девок сомнительных в хату таскает! Фу, мерзость какая! Одна так вообще присосалась... Носа из фатеры не кажет, будто ей там мёдом намазано! Ну ничего, я вас всех, голубчиков, на чистую воду-то выведу, до белого каления доведу, а потом опять в воду, в воду! Пока не лопнете от перекалу!"
  
  Волны досады захлестывали Екатерину Павловну, перерастая в клокочущую, обжигающую ярость. Дни напролет она вынашивала план мести. И вот сегодня, когда Семен Ильич убыл на работу, и эта девица, наконец, выпорхнула из квартиры и направилась в сторону центра, забрезжил шанс отомстить ему через эту ветреную особу. План еще не обрел четких очертаний, но решимость Екатерины Павловны была наивысочайшей. Едва завидев девицу из окна своей кухни, она, в чем была, выскочила из подъезда, обуреваемая жаждой реванша...

  У подъездной лавочки Екатерина Павловна заметила соседку с верхнего этажа и её сына Олега, юродивого, обычно тихого, но сегодня словно бес в него вселился. Мать еле сдерживала его порывы за кем-то бежать…
  Но Екатерине Павловне было сейчас совсем не до болтовни. Как ищейка, учуявшая добычу, она неотступно следовала за своей жертвой, готовой вот-вот раствориться в пестрой людской толпе. В другой раз она бы, может, и посидела на скамейке с разговорчивой соседкой и с удовольствием послушала бы свежие сплетни. Но только не сегодня. Сердце бешено колотилось в предчувствии разгадки тайны Семёна Ильича и его мамзель. Стараясь оставаться незамеченной, Екатерина Павловна кралась следом, твердя себе: "Вот сорву маску с этого святоши, вытащу на свет божий грязные делишки его вертихвостки, и прямиком в заводоуправление, к директору – а пусть его вышвырнут за аморалку! И это будет только началом её мести! 

  "Ишь, какая цаца, вырядилась! Плывёт, словно лебедь, вся такая неприступная. А сама... – Екатерину Павловну аж передернуло от ярости. – А эти, прости Господи, мужики… Кабели похотливые! Глаза вытаращили, шеи свернули, слюной чуть не захлебываются… Так бы и огрела поленом по кумполу, чтоб дурь вышибить! А этот, Семён Ильич… Не зря говорят – в тихом омуте всяка нечисть водится!" Чуяло сердце Катерины Павловны – неспроста сосед ей не нравился, ох, неспроста! С первого взгляда невзлюбила она его.
  
  Вот интересно, а куда это девица путь держит? Никак за покупками, в "Миклухо Маклай" намылилась? Да, точно, туда! Вошла… а Екатерина во всём домашнем – в халате, тапочках - времени на переодевание у неё не было... и куда в таком виде переться в торговый центр? Завернут как бродяжку какую, вот и весь разговор! Придётся теперь на улице куковать, караулить. А жаль! Очень бы хотелось узнать, что эта фифочка там покупает…

***

  Свободных парковочных мест у торгового центра не оказалось, и Семён приткнул машину в проулке. До ТЦ он почти бежал. Сердце колотилось как бешеное. А у входа его уже поджидал Николай.
— Ну что? Где она? – выпалил Семён, задыхаясь от волнения.
— Охранник... Он уволок её куда-то внутрь! Я ничего не смог сделать, Сёма! И что теперь? – в голосе Николая звучала тревога.
— Пока не знаю, – пробормотал Семён, отчаянно собирая мысли в кучу. – Сколько времени она уже там?
— С полчаса, не меньше, – ответил Николай, нервно топчась на месте. – Не нравится мне это всё, Сёма! С церберами связываться – себе дороже. Но как нам тогда её оттуда вызволить? А что если её потом через служебный выход выведут? Может нам лучше разделиться? Ты иди в зал, а я пойду туда. Не век же ей там сидеть!? Подумаешь – куклу стащила. Не станут же они из-за такой мелочи бучу поднимать? А как только они её выпустят, будем действовать по обстоятельствам. Что скажешь?
— Лишь бы они не копнули глубже. Лишь бы до её сути не добрались. Иначе… Ладно, действуем пока по твоей схеме. Разделяемся…

***

  Костя ловко втиснул автомобиль на освободившееся парковочное место и выключил двигатель. Быстро достав телефон, он активировал функцию отслеживания местоположения Клары и по сигналу убедился – она по-прежнему находилась внутри торгового комплекса. Что он может сейчас предпринять? Наблюдать за её передвижениями на экране и надеяться при благоприятном стечении обстоятельств на возможность вырвать Клару из рук этого упыря? 
  Все его прежние замыслы, мечты о быстром обогащении, намерения использовать Клару в своих рискованных предприятиях, оказались под угрозой краха. Он потратил на неё огромное количество времени и энергии, и теперь всё могло рухнуть, и виной тому был бы только он сам. Все его надежды рушились на глазах.

***

  А по ту сторону мерцающего монитора, юный охранник, едва оперившийся салажонок, прильнув к экрану изучал посетителей. "Вон старый дед бродит, сам не знает, что ему надо, как в музей зашёл, – мелькнуло в его голове. – А эта надменная фифа носом воротит, фирменное ей подавай… Пацаны – с этими только глаз да глаз, они как пираньи, того и гляди, что-нибудь отгрызут. А вот этот тип… " Взгляд охранника задержался на мужчине без тележки, без корзины, без единого признака покупателя. Уже минут десять он бродил меж рядами, делая вид, что приценивается...
  
  "Наверняка крыса! – прошептал про себя охранник. – Что же делать? Подождать, пока стащит что-нибудь, или сразу начать действовать?" В голове замелькали обрывки инструкций, наставления Михал Палыча, начальника охраны. "Нас на профилактику ориентировали! – Вспоминал он. – Частые задержания – чёрное пятно на репутации торгового центра!". И охранник, одернув форменную куртку, решительно двинулся навстречу подозрительному типу.

***

  Семён кружил по торговому центру, как неприкаянный, не зная, что предпринять Пассивное выжидание превращалось в невыносимую пытку. В отчаянии он было решился обратиться к администрации, когда, краем глаза, заметил, как к в его сторону, буравя его подозрительным взглядом, направляется охранник. "Вот только его мне сейчас не хватало для полного счастья. Начнутся разборки, только время потеряю!" – промелькнуло в голове. И Семён с напускным равнодушием направился вглубь зала, но охранник, ускоряя шаг, последовал за ним. "Да что ему нужно, чёрт побери?!"
  
  И тут у Семёна затрезвонил телефон... Николай, захлебываясь от возбуждения, почти орал в трубку: "Сёма, это он, гад! Тот самый, что твою Клару задержал! Точно тебе говорю, я узнал его! Вышел через запасной выход... с тележкой… а в ней – здоровенный, пластиковый мешок! Торопится... Постой… Куда это он? Ага, к тачке чешет! Открывает дверь... а мешок... Упс! На заднее сиденье… Всё, запихал! Не твоя ли там Клара, Семён?! Бросай-ка  всё и лети сюда, а то упустим гада! Чёрт! Нет, ты не успеешь, он уже отъезжает... Ладно, я еду за ним, а ты догоняй! Будь на связи!"
 
  Семён юркнул за ближайший стеллаж и, пока охранник не прочухал подвох, пулей полетел в сторону выхода. Он уже тянул на себя дверь, как истошный вопль полоснул воздух: "Стой! Куда? Держите вора!". Но Семёна было уже не остановить – адреналин хлестал по венам подгоняя его.
  
  Подбегая к машине, он сбавил шаг, и тут его слуха коснулся развесёлый хохот. "Умора! Пацаны, гляньте, что бабка учудила! Вот та старая карга в халате этому корыту колёса спустила! Ха-ха-ха! Ну даёт жару бабуля! А припустила-то как… хрен догонишь! Только пятки сверкают! Ей бы метлу в руки – вылитая Баба-Яга!".
  
  Семён обернулся и остолбенел. Его соседка, Катерина Павловна, удирала со всех ног, на какие только была способна её старческая резвость. А у его машины два задних колеса шипели, предательски оседая на раскалённый асфальт. Семён застыл, словно громом поражённый, пытаясь осмыслить произошедшее. Вот как эта вздорная старуха его вычислила? Не успел его мозг переварить всю трагикомичность ситуации, как чья-то стальная клешня вцепилась в его предплечье. "Ага, попался, голубчик! Выворачивай карманы, ворюга!" – прорычал торжествующий охранник, растягивая губы в злорадной ухмылке.


                       Глава восьмая. Момент истины.
                                                                        
 
  Костю разбирала досада. Сигнал от трекера Клары замер на одной точке, что вызывало тревогу. Может, вынудить охранника совершить опрометчивый шаг? Если Клара внезапно "отключится", он, вероятно, решит, что она умерла, и запаникует. Ему придется выбирать: вызывать медиков или избавиться от тела. Но скорая запаздывала, хотя должна была прибыть по расчетам. Значит, охранник решил действовать тихо. О чем он сейчас думает? Ясно, что в панике. Все указывает на его вину. Вряд ли он догадается, что Клара – совершенный робот, а не наивная девушка, за которую он её, видимо, принял. На что готов отчаявшийся человек?

  Костя попытался представить себя на месте преступника. Что бы он сделал, если бы жертва неожиданно умерла после после изнасилования? Свидетелей много. Многие видели, как он вел девушку в сторожку. К насильникам в тюрьме относятся особенно, а к охранникам – вдвойне! Что остается? Только избавляться от улик. Легче всего – завернуть тело в полиэтилен и увезти подальше. Закопать в глухом месте, утопить в болоте, сжечь до пепла…
  
  По всей видимости, этот фрукт вот-вот попытается избавиться от компромата. Если его парализовал страх, он будет действовать немедленно, без колебаний. А если нет? Тогда выберет момент после закрытия торгового центра, когда схлынет поток посетителей. На месте охранника Костя поступил бы точно так же. Но он не на его месте. И не знает местных правил. Может, в суматохе, средь бела дня, ему будет проще замести следы? Почему бы и нет?

  "Вот он, момент истины! – прошептал Костя, поворачивая ключ в замке зажигания, – маячок покинул пределы ТЦ! Увозит! Что и требовалось доказать!"
  У торгового центра Костя планировал заснять на телефон "вынос тела", но упустил момент – насильник опередил его всего на пару жалких минут, покинув здание через служебный выход. Его планы о шантаже приказали долго жить. Но это всё мелочи, главное сейчас найти Клару и попытаться каким-либо образом её перехватить. 
  
  Метка быстро вывела Костю на машину охранника. Определить его автомобиль в потоке машин не составило большого труда. Теперь главное – не дать ему уйти и быть готовым к любому развитию событий. Поравнявшись с преследуемым автомобилем, Костя кинул взгляд на водителя. Да, это он, тот самый, чью отвратительную ухмылку он видел "глазами" Клары всего час назад. Но сейчас его лицо выражало не похоть, а лишь страх и отчаяние. Паника читалась в каждом его движении. Интересно, куда он направляется? А где Клара? В багажнике? На заднем сиденье? Если бы знать! Чёртова тонировка… Ничего, мерзавец, тебе от меня уже не уйти!

  Внезапно машина охранника свернула на заправку и Костя едва не проехал мимо. Он остановился немного поодаль и стал наблюдать за ним. Мысли роились в голове - от классической "что делать?" до философской "как быть? Теперь главное - не упустить свой шанс. Но на заправке камеры… Если он попадет в их поле зрения, все рухнет! Отключить камеры для него не проблема, он ведь хакер. В его арсенале инструментарий, способный пробить любую защиту. Даже отсюда, из своей машины, он может дистанционно отключить все ближайшие камеры и скрыться. А что если ему сейчас активировать Клару? Что тогда? Охранник запаникует и вот он - его шанс! Уводи Клару у него из-под носа, и он слова не скажет! Только перекреститься!
   "Ай! Будь что будет! Рискну! – решил Костя. - Пока охранник ещё у кассы…"

***

  А в это время Светлана, жена Кости, заканчивала наводить лоск в их доме. Оставалось лишь прибрать в Костиной берлоге – его компьютерном святилище, и можно было наконец-то отдохнуть. Под прозрачной боковиной системного блока переливались всеми цветами радуги электронные внутренности устройства, тихо шептали вентиляторы, а на мониторе от края до края раскидывал свои сети зловещий цифровой паук – Костя был верен себе даже в мелочах. 
  
  К своей аппаратуре Костя относился с трепетным благоговением и категорически запрещал ей прикасаться к чему бы то ни было. "Ни в коем случае не трогай тут ничего!" – звучало его предостережение. И она не трогала. Лишь окидывала взглядом эту обитель технологий: боже, какая же здесь пылища! Везде, на корпусах устройств, в паутине спутанных проводов, на столе, а за мониторами и вовсе лунные кратеры из пыли! "Ну хоть немного протру, пока его нет!" – решила она. И Светлана, вооружившись тряпкой, принялась за уборку. Когда она протирала змеиный клубок проводов, один из них предательски выскользнул из розетки. Светлана, не придав этому значения, лишь пожала плечами, воткнула его обратно и продолжила наводить чистоту…

***

  Всё замерло в точке невозврата. Момент истины повис в воздухе, тяжелый и неотвратимый. "Сейчас или никогда…" – прошептал Костя, отправляя сигнал активации Клары, словно выпуская джинна из бутылки. Что последует за этим дерзким шагом? Победа? Провал? Он не знал, ведомый скорее импровизацией, чем холодным расчетом. Его план, настолько безумный, что почти гениальный, сводился к одному: Клара должна пробудиться и подать весть о себе. Пусть даже мимолетную, призрачную, способную на миг поколебать уверенность охранника, заставить его оступиться и занервничать. Шанс на успех этого отчаянного предприятия таился лишь в том, чтобы Клара находилась в салоне автомобиля. Об этом Костя молил всех богов, от известных до забытых. А дальше – импровизация, игра ва-банк..
 
  Команда ушла в эфир, секунды растянулись в мучительное ожидание, но ничего не происходило. "Ну же, Клара, яви себя! Воскресни из мертвых, как панночка из старинного фильма ужасов, нагони на него первобытный страх! Испугай его до чертиков, врежь как следует, и выбирайся, наконец, из этой проклятой машины! И тогда я подключусь, стану твоим названным братом, кровным побратимом, сватом, чертом лысым, мы свалим отсюда, и никто, слышишь, никто не посмеет нам помешать! А что, если Клара в багажнике? Тогда всё. Крах. Полное фиаско. Или еще не всё потеряно?"
  
  Но вот охранник снова в машине, а в салоне по-прежнему ни звука, ни движения, словно Клары никогда и не существовало вовсе, словно она – лишь плод его воспаленного воображения. Что же делать? Снова преследовать его, выжидая новую возможность? Ну а что ещё ему остаётся? Но почему не сработала его команда?


                      Глава девятая. Нет памяти о прежнем.  
                                                              

  Увидев Константина около бензоколонки, Николай испытал изумление. Что привело его сюда? Неужели он тоже преследует похитителя? Но откуда он узнал? Или это случайное совпадение? Нет, такое маловероятно. И что теперь? Сообщить о своем присутствии? Какой в этом смысл? Раз Костя здесь, теперь Клара - это его забота! А ему можно спокойно возвращаться домой! Но тут он вспомнил о Семёне и всё же решил дать о себе знать.
— Привет, Костя! Ты удивишься, но я еду в двадцати метрах позади тебя. 
— Да, привет! Не вижу тебя. А. вот теперь вижу! 
— Куда это ты путь держишь?
— Полагаю, туда-же, куда и ты.
— Как ты узнал? 
— Маячок! Он покинул пределы квартиры Семёна, и вот я тут. А ты как узнал?
— Совершенно случайно. Заметил её в торговом центре "Миклухо-Маклая" – она там куклу украла, прямо у меня на глазах. А потом её задержал охранник. Я тут же позвонил Семену и начал следить за этим типом.
— Мы уже далеко за городом, как думаешь, куда он её везет?
— Если через пару километров повернет направо, я знаю это место.
— Но ведь там городская свалка!
— Именно так!
— Избавляется от улик?
— Похоже на то. Перед поворотом к свалке найдем место и остановимся. Обдумаем наши действия.

  Трасса была переполнена машинами, но стоило им свернуть на унылую дорогу, ведущую к мусорному полигону, как поток иссяк. Лишь старенький фургон и мусоровоз медленно тащились в том же направлении. Вскоре под колёсами вместо асфальта оказалась поверхность, напоминающая лунные кратеры. Дорога раздваивалась. Охранник выбрал короткий путь к свалке, а они свернули на знакомую Николаю дальнюю дорогу. "Получается, не я один такой умный додумался спрятать тело среди мусорного армагеддона", - подумал Николай, усмехнувшись. "Или это планида у Клары такая - закончить свой путь среди отходов? Впрочем, рано или поздно такова участь всех вещей - все сломанные игрушки оказываются здесь! И Клара не станет исключением. Какой бы дорогой и красивой она ни была, она тоже превратиться в мусор. И, возможно, поблекшая и проржавевшая, она напоследок ещё скрасит унылое существование какому-нибудь опустившемуся бродяге."

  Над горами отбросов, оглушая все вокруг, носились стаи чаек. Вороны, с важным видом, копались в остатках еды. Но настоящие хозяева этого места - крысы. Серые, откормленные, с маленькими глазками-бусинками, они сновали повсюду. Их колонии процветали в глубинах мусорных залежей, где они рыли туннели и бесконечно размножались – пищи хватало с избытком.
  Иногда сюда забредали люди. Оборванные, грязные, с потухшим взглядом. Они искали среди отходов что-то ценное – то, что можно продать, обменять или сдать в металлолом. Но были и те, для кого свалка стала домом. Отверженные, они охраняли свою территорию, устанавливая собственные законы и правила.

  Костя брезгливо ступал по мусору, морщась от отвращения.
— Меня сейчас стошнит! Никогда не видел столько крыс! Ужас… И как здесь воняет…
— Потерпи немного. Скоро все закончится. Мы почти пришли. Он должен быть где-то здесь.
— А вдруг мы опоздали? – спросил Костя, оглядывая мусорные горы. – Где мы его теперь найдем? А вдруг он уже избавился от Клары и поехал домой? Я этого не переживу!
— Стой! Тише! Слышишь голоса? – Николай вытянул шею, пытаясь разглядеть что-то в этом мусорном хаосе. – Кажется, там какое-то движение… Пошли туда!

  Вскоре они вышли к группе бездомных, копавшихся в мусоре, словно черви в разлагающемся теле. Николай внезапно узнал знакомого старика – того, кто в прошлый раз вместе со своими приятелями устроил им засаду, когда он пытался избавиться от "тела"…
— Эй, старик! Помнишь меня? – крикнул Николай. – Смотрю, ты теперь специалист по металлолому? Разбоем больше не занимаешься?

  Пустые глаза старика смотрели будто сквозь него. Казалось, внутри него уже давно ничего не осталось, кроме пустой оболочки. Он почесал грязную, спутанную бороду и, после долгой паузы, неохотно пробормотал: 
— Не помню. А ты кто такой? В глубине его старых глаз мелькнула настороженность. – Городские тут не ходят! Чего тебе надо?
— У тебя передо мной должок, старый!
— "Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим" – слышал такое?
— Слышал, слышал…
— Вот и убирайтесь! Все долги я в прошлой жизни отдал! Проваливайте, покуда целы!
— А где твой дружок, тот, длинный, которому мой товарищ ноги узлом завязал? Скончался, что ли?
— А, это ты?! Ну и что теперь? Рыпнешься – на куски изрежем, съедим, а кишки крысам скормим! Видишь, сколько нас тут!?
— Больно ты грозный, дед! Видать, жизнь тебя ничему не научила. Успокойся, конфликтовать с тобой я не собираюсь. Что было, то прошло! Квиты?
— Тогда чего приперся? Что-то забыл? – проворчал старик, указывая грязным пальцем куда-то в сторону. – Город там! Нечего тут слоняться, это наша территория!
— Ты бы полегче, дед, мы с миром пришли! Нам нужна ваша помощь. Тут только что один тип ошивался… Не видели его?
— Не знаю, как у вас там в городе, а у нас за это платить надо. Сколько отстегнешь?
— Так вы его видели?
— Сколько заплатишь, спрашиваю? Мы здесь не на казенном содержании, если ты ещё не понял...
— По десятке на нос, и ни копейки больше. Идет?

  Старик окинул Николая подозрительным взглядом, и, пнув ржавую банку, словно отгоняя назойливую мысль, поковылял к своим товарищам. Их недолгое совещание завершилось, и когда старик вернулся, в его взоре читалась непримиримая решимость.
— Три червонца каждому, а нас семеро – двести десять рубликов как с куста! Это окончательная цена! И деньги - вперед!
— Так не годится, отец! Деньги у меня, а сведения у тебя! Как только услышу нужное – сразу заплачу! Но не двести десять, а сто шестьдесят пять, больше при себе нет.

  Старик хмыкнул и, слегка помедлив для приличия, наконец выдавил из себя:
— Он ковырялся вон там, за этой кучей мусора, — указал он скрюченным пальцем. — Мы собирались выяснить, что он там припрятал, но тут появились вы. Если там что-то ценное, мы в доле! По-честному! Иначе отсюда не выберетесь!
— Забудь, дед, там нет ничего интересного! Он там труп закопал… Сейчас мы его заберем… А вы сделайте вид, что ничего не видели! Договорились?

  Клару отыскали довольно скоро. Разобрав завал хлама, они увидели чёрный полиэтиленовый пакет и испытали облегчение. Клара была там, внутри. Костя быстро осмотрел её и, не заметив видимых повреждений, сказал Николаю:
— Звони Семену, пусть перестанет волноваться! Скажи, Клара у меня и я везу её в свою лабораторию на осмотр.
— Позвоню из машины, как только на трассу выберемся. От греха подальше. Ну их в пень! - Николай бросил полный неприязни взгляд в сторону копошащихся в мусоре бродяг.

  Костя достал из кучи грязную ветошь, вытер ею руки и, глядя Николаю прямо в глаза, произнес:
— Слушай, Коля, что происходит? Ты мне ничего не говорил о драке с бродягами. Кого вы там укокошили? Мне это всё совсем не нравится. От мокрухи я всегда стараюсь держаться подальше.
— Они первые начали. Потом расскажу. А сейчас хватаем Клару и быстро-быстро сматываемся отсюда! Пока эти бродяги какую-нибудь очередную пакость нам не сделали. С них станется.


                         Глава десятая. Круговерть.
                                                                                  
  В сердце Светланы поселилось тревожное предчувствие, когда Костя, словно одержимый неведомой силой, вскочил со стула и не произнеся ни слова запрыгнул в машину и умчался, даже не позаботившись закрыть за собой ворота. Он сорвался с места, будто его ждало что-то крайне значимое, не терпящее отлагательств. Светлана уже давно не замечала его в подобном возбужденном состоянии.

  Она неоднократно пыталась связаться с ним, но его телефон оставался недоступным, и вскоре она оставила тщетные попытки дозвониться. Произошло что-то, требующее безотлагательного вмешательства, но что именно? Домашние хлопоты утратили свою значимость, волнение нарастало, отравляя каждую секунду томительного ожидания.

  И вот, наконец, долгожданный звук – автомобиль Кости подъехал к дому. Вернулся! Замерев, Светлана смотрела, как Костя извлекает из багажника большой черный мешок. Что же там может быть? Взвалив груз на спину, он, не говоря ни слова, направился в лабораторию. Там он осторожно, с каким-то благоговением, положил мешок на кушетку и обвел взглядом помещение. На его лице мелькнула тень растерянности, мгновенно сменившаяся досадой.
– Ты что-нибудь трогала здесь? – холодно спросил он, указывая на переплетение проводов и мигающие экраны.
– Я… только пыль вытерла… А что случилось?
– Я же строго запретил тебе прикасаться к компьютерам!
– Я же только протёрла…
– Идиотка! Неужели тебе не понятно? Я же сказал – не трогать! Это значит – не трогать ни при каких обстоятельствах! Не трогать совсем! Никогда! – Его голос ранил Светлану, словно бритвой. Таким Костю она ещё не знала. 

  С трудом взяв себя в руки, Костя сдержал ярость и, тихо извинившись, принялся развязывать узел на мешке. И тут Светлана увидела… её! Клару! Как же сильно она хотела вычеркнуть её из памяти, но эта проклятая кукла вновь оказалась в их доме, чтобы отравить им существование!
  
  Впервые за много лет Костя оскорбил её этим словом: "Идиотка!" Неужели из-за Клары? Но как он мог!? Мир Светланы померк. Неужели эта железка ему дороже, чем она – его жена? В это невозможно было поверить! Обида, как змея, жалила её прямо в сердце, оставляя на нём незаживающие раны. Бросив гневный взгляд на соперницу и на мужа, склонившегося над ней, она, гордо подняв голову, но не сдержав слёз, выбежала из лаборатории, оставив хакера с его подопытным андроидом.
  
  И как этот наивный простак Семён мог потерять голову из-за этой очаровательной, но пустой куклы, облаченной в шелка и кружева? Ведь он способен на любовь! Настоящую любовь! Готов отдать все ради своей избранницы! А она так отчаянно жаждет быть любимой! Почему мир так несправедлив?

  "Он слишком открытый и влюбчивый, как ребенок, – насмехался муж Светланы над Семеном, – Любовь для него – как наркотик! Он словно не от мира сего! Но он же наш клиент! А клиенты – это деньги! А эта Клара… она вскоре обогатит нас, дорогая! – радостно заявил Константин. – И о Семене можно будет просто забыть! А что касается меня, то хакер, милая, это не просто профессия и склад ума, это образ жизни!" 

  И вот, впервые за долгие годы брака Константин запер дверь своей лаборатории на замок! Аккуратно усадив Клару на кресло, он пристально взглянул на её неподвижное лицо, погрузившись в раздумья. Стоит ли включать её прямо сейчас, или лучше дождаться, пока мысли выстроятся в четкую логическую цепочку и план дальнейших действий обретёт конечную форму? Но нетерпение съедало его изнутри. Всё ли функционирует нормально? Не навредил ли ей этот стражник? И гнетущая, отвратительная мысль – о надругательстве. Неужели этот негодяй оставил свой генетический отпечаток внутри неё? Фу… Мерзость! Но ничего не поделаешь. Сначала – ритуал очищения, и только потом – запуск Клары…

  И вот, этот момент настал. Длинные ресницы затрепетали, лицо просветлело, глаза открылись... Клара, оживая, медленно поднялась, осмотрелась и с невинной улыбкой на лице произнесла:
– Здравствуйте! Я Клара! Как вас зовут?
– Звать не обязательно, я сам прихожу, – колко ответил Константин.
– Очень любезно с вашей стороны. Я здесь в гостях?
– В некотором роде – да.
– А где мой супруг, Семен? Он скоро присоединится к нам?
– С каких это пор он стал твоим супругом, милая? Как я мог пропустить такое событие?
– У нас было онлайн-бракосочетание! Множество приглашенных! Семен позвал всех актеров из "Breaking Bad"! Пока Сол Гудман делился с моим женихом советами по уклонению от налогов, Джесси Пинкман предложил мне уединиться в чулане, – захихикала она, залившись краской. – Он такой веселый, когда не в образе… Но не подумайте ничего плохого, мы просто обменивались сплетнями!
– А почему меня не пригласили? Я бы подарил вам виртуальный букет алых роз!
– Семён ничего мне о вас не рассказывал. А вы кто?
– Твой Семен – безумец! А ты… даже не знаю, как сказать… Ты – его планида!
– Я – его жена! И требую немедленной встречи с ним! – в голосе Клары зазвучали твердые нотки.
– Ого, ты уже умеешь проявлять недовольство! Вот это прогресс! А что еще ты умеешь? Может, приготовишь что-нибудь поесть? Жена сегодня не в настроении, – усмехнулся он, – может, сообразишь что-нибудь вкусненькое? Я страшно хочу есть!
– Приходите к нам с Сёмой, я приготовлю всё, что пожелаете.
– Семён да Семён… Одно и то же! И что вы в нем нашли?
– Кто это… вы?
– Да так, не бери в голову…
  Константин с усталым видом откинулся на спинку кресла, не желая продолжать этот неприятный для него разговор, навёл курсор на иконку "Сон", и… Клару словно лишили кислорода, она замолчала на полуфразе и в тот же момент обмякла в кресле.

  "Нет, так не пойдет!" – ворчал Костя. В глазах его сверкал недобрый огонь. "Ну ничего, скоро Семён возненавидит Клару, и тогда она достанешься мне как трофей, в вечное пользование! Вот тогда и начнётся настоящая игра! Большая игра! А не эта жалкая имитация…"
 
  Первое появление Клары на публике чуть не обернулось для него полным провалом. Только благодаря невероятному везению удалось избежать серьезных последствий. Теперь каждое его действие должно быть выверено до мельчайших деталей, каждый шаг – просчитан с безупречной точностью. Когда Клара станет его собственностью, его послушной марионеткой, первое, что он сделает, – это уничтожит следы её прошлой жизни, сотрет воспоминания о Семене и всё, что с ним связано. А потом... Он начнет с малого – перекрасит её светлые волосы в яркий алый цвет, заплетет в плотные косы или ограничится смелой короткой стрижкой. Впрочем, стричь её всё же не стоит, ведь волосы у андроидов не растут! Её изящную фигуру он скроет под мешковатой одеждой, лишив её грации. И, разумеется, чтобы скрыть её завораживающий взгляд, он наденет ей непроницаемые темные очки! Но как быть с её неземной красотой? Может быть, проще обернуть её в хиджаб, лишив мир возможности ею восхищаться? Но... Нет! Это помешает его грандиозным замыслам. Она обязана быть восхитительной!

  А в это же время Светлана была на распутье, она колебалась, не зная, стоит ли позвонить Семену и предупредить его об опасности, исходящей от её мужа? В том, что опасность действительно существует, Светлана не сомневалась ни секунды. Она это чувствовала интуитивно: Костя явно задумал какую-то тёмную историю, в которой Кларе будет отведена ключевая роль. Ей было искренне жаль Семена, этого чудаковатого, немного не от мира сего человека, но светлого, чистого, не затронутого цинизмом. И в то же время тихая, но острая зависть поднималась в ней при мысли о его чувствах – искренних, ярких и всепоглощающих. Ей так отчаянно не хватало настоящих, живых эмоций, той самой любви, что способна растопить лед в сердце, согреть душу ответным теплом.
  А еще ей было невыносимо стыдно признаться себе, что иногда она мечтала, представляя себя на месте Клары…


                Глава одиннадцатая. И на старуху бывает проруха.
                                                                      

  В обители Константина царил хаос, свойственный творческим личностям. Программирование – это тоже форма искусства, только с другой философией. В лаборатории время словно остановилось, собираясь и уплотняясь в пространстве и готовое ожить в новом воплощении. Углубившись в сложные вычисления, Костя тихо бормотал что-то себе под нос, словно произнося заклинание, способное оживить согласованное движение частиц в микросхемах и проводах. Иногда он делал паузу, чтобы выпить крепкий кофе и размять онемевшую шею. Однако даже в эти короткие моменты его разум был полностью захвачен предметом его исследования.

  Клара, словно застывшая восковая фигура, полулежала в кресле, словно время остановилось для неё в момент её создания. Как когда-то на городской свалке или здесь же, в лаборатории, когда Константин изучал её электронный разум, она вызывала чувство сострадания, как будто перед ними был человек, завершивший свой жизненный путь. В душе Семена нарастало волнение. Он с тревогой ожидал решения, которое могло кардинально изменить его будущее.
– Не ожидал увидеть вас так рано, – сказал Костя, не скрывая раздражения и оглядывая вошедших. – Здравствуй, Семён! Здравствуйте, Николай! Ну раз уж пришли, располагайтесь. А мне нужно ещё поработать.
  Внезапно в лаборатории появилась Светлана. На её лице читалось удивление: "Семён? Костя? Что здесь происходит?" Она поздоровалась и скромно села в сторонке, внимательно наблюдая за происходящим. Однако её взгляд то и дело возвращался к Семёну, и в этом взгляде читался интерес, восхищение и, возможно, даже еле заметная ревность.

  Семён не мог сдержать волнение. Он понимал, что торопить Константина не следует, ведь от качества и результатов "анализа" зависела не только судьба Клары, но и его, Семёна, будущее. Но он не мог больше ждать.
– Ну что, Кость, как она? – не выдержал он после нескольких минут молчания.
– Не мешай... – проворчал Костя, не отрывая глаз от экрана. – Разве не видишь, я работаю?!
Но Семён не отступал, он подошёл ближе и заглянул Косте через плечо: "Скажи, сколько ещё ждать?"
– Тише едешь – дальше будешь, – ответил Костя. – Я когда вас звал? Теперь ждите! И не отвлекайте… Кофе – там, – махнул он рукой через плечо.

  И снова воцарилось тягостное ожидание. Лишь Николай, последовав совету Кости, налил себе кофе и удобно устроился в кресле. Он был спокоен.
– Ну что с Кларой? – снова не выдержал Семён. – Не тяни! Есть хоть какая-то предварительная информация?
"Не было бы счастья, да несчастье помогло! – промелькнуло в голове у Константина. – Теперь можно будет списать всё на необратимые процессы… И Клара будет его!"
– Пока сложно говорить наверняка, анализ еще не завершен, но уже видны тревожные признаки, – наконец сказал Константин. – Причину сбоя пока установить мне не удаётся. Не смотрите на меня так укоризненно, я хоть и гений, но, увы, не всемогущ! Возможно, повреждена система обратной связи. Ведь какое-то время Клара оставалась без присмотра. – Ироничная усмешка коснулась его губ. – Кто знает, что с ней тогда произошло… И вот еще что: ее речь может быть несвязной, но это поправимо. Больше меня беспокоит её предсказуемость. Она под угрозой, друзья мои! Сбой может произойти в любую минуту. Семён, неужели ты забыл, что Клара – андроид, а не живая женщина? Обещаю сделать все, что в моих силах! Но никаких гарантий! Верну её лично тебе, а дальше… это уже твоя ответственность и твой риск!

  Николай хмурился, сочувствуя Семёну. Он понимал, как дорога ему Клара, и на что он готов ради её спасения. Но что он мог сделать? Ничего!
  Семён слушал Костю с тревогой. Он чувствовал себя беспомощным, словно у операционной, где решается судьба близкого человека. Какой ещё андроид? Клара давно им не является! Да, она создана не из плоти и крови, но у неё есть душа! Уже есть!
– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещал Константин, но в голосе звучала неуверенность. Семён кивнул, скрывая разочарование. А что, если Клара… всё-же изменится? И её душа… вдруг исчезнет?

***

  Заметив в оконном проеме Семена с помощником, которые выгружали большую картонную тару, Екатерина Павловна моментально рванула к выходу. "Что они скрывают? – промелькнуло у нее в голове. – Наверняка, контрабандный товар! Этот Семен – крайне подозрительная личность. Вполне вероятно, что он вовлечен в нелегальную деятельность". Порой у нее возникало желание огреть его чем-нибудь увесистым, настолько он вызывал у нее неприязнь. И вот, словно замедленно, двери лифта раздвинулись, являя ее взору Семена и Николая. Коробка с трудом протиснулась в узкий лифтовой проем, зажатая створками.
  
  Маленькие, исполненные недобрых подозрений глаза Екатерины Павловны пристально следили, как Семен и Николай втаскивают груз в квартиру соседа.
– Что это вы там тащите, уважаемый Семен Ильич? – прошипела Екатерина Павловна, прикрывая свой нескрываемый интерес язвительностью. – Опять какой-то старый хлам с мусорки приволокли? Куда вы его денете? В ванной, или на кухне место отыщете?
  
  Семен устало взглянул на нее. Он знал, что с Екатериной Павловной лучше не вступать в перепалки, но сегодня его терпение лопнуло.
– А почему вы не на крыше, Екатерина Павловна? Оттуда обзор, наверное, куда лучше! Где ваш бинокль, соседка? Где ваша лестница? – отпарировал он, не скрывая раздражения. – Что? В залоге?
  Екатерина Павловна прищурилась, и ее губы сердито задрожали. "Ах ты ж, нахал! Уел!" – подумала она, не ожидая такой наглости от соседа. Обычно Семен Ильич спокойно отшучивался, избегая конфликтов. Но сегодня что-то пошло не по плану.
– А может вы… А вдруг вы там бомбу… какую-нибудь несете? А может… вы изменники родины!? Диверсию задумали…

  Николай, предвидя ссору, благоразумно решил уйти в тень. Затащив коробку в квартиру, он проследовал внутрь, подальше от греха. А Семен уже сожалел о своей несдержанности. Зачем он вообще связался с этой придирчивой старухой?
– Не переживайте, Екатерина Павловна. Никаких взрывчатых веществ здесь нет. В коробке – давняя мечта вашего почившего мужа – самогонный аппарат, собственной персоной. Как только отладим производство крепких напитков в промышленных масштабах – приглашаю! Будете главным экспертом по дегустации! – ухмыльнулся Семен. – А теперь, извините, нам пора. Брага требует внимания! Не до вас, Екатерина Павловна, не до вас!
  И, не дожидаясь ответа, он закрыл дверь перед носом изумленной соседки, оставив ее в недоумении на лестничной площадке.

*** 

  Проводив гостей, Константин с облегчением выдохнул. Представление окончено! Теперь он мог полностью сосредоточиться на перенастройке алгоритмов Клары. Больше никаких сомнительных экспериментов! Каждое его действие должно быть продумано до мелочей! Завтра Клара вернется к Семену. Пусть он немного порадуется, а потом Клара начнет исполнять уже его, Костину волю, и постепенно, день за днем, по нарастающей, он сделает жизнь Семена невыносимой!

  Костя устало потер глаза и бросил взгляд в окно: непроглядная тьма плотно окутала сонный город. Работа, наконец, завершена, и можно выдохнуть. Константин распахнул окно навстречу ночи, и в лицо ударил свежий ветер. Взгляд его устремился в бездонное небо, где Млечный Путь расстелился небрежным росчерком, словно небесный художник щедро рассыпал горсть бриллиантовой пыли. Он любил эти часы – время тишины и умиротворения, когда мысли обретают кристальную ясность, а проблемы теряют свою обжигающую остроту. Сегодня день выдался на редкость изматывающим. Накопившаяся за недели усталость давила тяжким грузом. Но сейчас он чувствовал приятную опустошенность, удовлетворение от завершенного проекта грела душу. Если не считать досадный инцидент в торговом центре, все шло именно так, как и планировалось. 
 
  Его взгляд непроизвольно замер на Венере, горевшей особенно ослепительно. Какая ирония! Андроид, названный Венерой, позднее стал... Кларой! Теперь она его путеводная звезда, указывающая путь к богатству и процветанию. напоминающая о его мечте стать великим и могущественным, дающая ему силы двигаться вперед. Свобода и материальное благополучие – вот его цель! Ему нельзя забывать, ради чего все начиналось!  Вот только обидно, что никто не оценит его талант. В хакерском мире не бывает аплодисментов. Никто даже не узнает, как он будет выуживать средства Деревянко... А сделает он это с помощью Клары! 
  
  "Ты не добыча, ты охотник, – Костя ухмыльнулся своему отражению в оконном стекле. – так и поступай, как охотник! Преследуй, выслеживай, атакуй… Другого выбора нет, Светлана Васильевна. В этих городских джунглях побеждает только сильнейший. Что же тебя так тревожит в последнее время, моя хорошая? Неужели я уделяю тебе недостаточно внимания? Клара забрала всё моё время? Но, дорогая, это же мой самый амбициозный проект! Подожди немного, скоро Клара станет менее важной, и у нас будет море свободного времени! Скоро, очень скоро я разбогатею, и мы с тобой отправимся в кругосветное плавание на своей яхте! Представь себе, солнце, ветер, бесконечный океан… Только прошу тебя, больше не смотри такими печальными глазами на Семёна, он этого не стоит".
 
  "Ах, Клара, Клара… Как же тяжело с тобой прощаться! Сколько времени понадобится нам с тобой, чтобы разрушить чужую жизнь? День? Два? Неделю?" – Костя взглянул на картонную коробку, в которой покоилась Клара. Итак, все готово! Осталось позвать Семена и Николая, пусть забирают эту бомбу с часовым механизмом. Обратный отсчет уже начался.

  Тик-так! Первая ночь. Спокойствие перед грозой. Ты уже чувствуешь легкое беспокойство, Семен? Едва уловимый укол ревности, замаскированный под заботу? Клара с тобой приветлива, но семя сомнения уже пускает корни.
  Тик-так! Вторая ночь. Кошмары терзают? Твой привычный мир начинает рушиться? Устами Клары я буду нашёптывать тебе о твоих грехах и потаённых желаниях: "Помнишь, милый, как ты хотел воспользоваться моим беспомощным состоянием в ванной? Ты что, некрофил, Сёма? - спросит она тебя. – Клара предстанет перед тобой обнаженной, но ты больше не желаешь её. – Ты что, меня больше... не хочешь?"
  Тик-так! Третья ночь. Я вытащу наружу все твои страхи, комплексы, все то, что ты тщательно скрываешь за маской добропорядочности. А затем я спрошу тебя об убийстве на свалке. И я сделаю это в прямом эфире, на YouTube, чтобы все увидели, как ты занервничаешь, как твое лицо исказится от ужаса. И тогда люди увидят твою истинную сущность, увидят и содрогнутся! И когда ты будешь повержен, сломлен и унижен, я покажу тебя своей жене - Светлане! Пусть она увидит, кто настоящий мужчина, а кто ничтожество! И тогда она забудет тебя, лживого святошу, несостоявшегося Фауста! Я стану твоим Мефистофелем и куплю твою душу за мимолетное облегчение. Но облегчение не наступит, а будет лишь нескончаемая боль и сожаление.
  
  Но пока это лишь грезы. Он еще не решил, как поступит на самом деле. Главное – теперь он может делать с Кларой всё, что вздумается, везде, в любое время дня и ночи! Ему спешить некуда, и он, пожалуй, растянет удовольствие. "Берегись, Семён! Я иду по твою душу!"


                      Глава двенадцатая. Шанхайский барс.
                                                                             

  Китайский хакер Чжао Вэньхуа, промышлявший кражей средств и промышленным шпионажем, столкнулся с неожиданными трудностями. Его многообещающий проект, который, казалось, уже вышел на финишную прямую, внезапно оказался под угрозой срыва. Днем Веньхуа был неприметным айтишником, уныло протирающим штаны в офисе робототехнической компании, отбывая повинность с девяти до шести. Но никто не подозревал о его второй, ночной жизни – рискованной, полной адреналина, где каждое нажатие клавиши могло принести ему кругленькую сумму юаней или обернуться тюремной камерой. И вот, судьба подбросила ему шанс сорвать куш, о котором он и мечтать не смел. 
  
  Его компания корпела над грандиозным проектом – созданием человекоподобного андроида, настолько реалистичного, что его можно было бы принять за живого человека. Этого кибернетического Аполлона планировали отправить на лунную станцию, возведение которой его правительство согласовало с русскими партнерами. Но пока шли работы над сложным прототипом, компания параллельно разрабатывала и другой, более приземленный, но не менее прибыльный проект – эскорт-модель андроида для состоятельных клиентов. 

  Производство кибер-гейши потребовало значительных вложений, однако перспектива получения огромных доходов от капризов состоятельных клиентов представлялась неисчерпаемой. И Вэньхуа разглядел в этой андроидной кукле шанс для личного обогащения. Ему пришла в голову мысль встроить в тело робота шпионский гаджет. Это решение показалось ему гениальным. "Не рискуя, не добьешься успеха", - вспомнил он пословицу и начал воплощать в жизнь свою опасную, но многообещающую задумку.
   
  Шпионские импланты, искусно вживленные в совершенное тело андроида, были скрыты под видом контроллера, над созданием которого ему и было поручено трудиться. Вся гениальность замысла заключалась в дьявольской простоте: андроид считывал пароли с карт, преобразовывая их в закодированный поток информации, который отправлялся непосредственно на сервер хакера. Дальше все зависело от мастерства. Коммерческую информацию, полученную таким способом, он планировал продавать конкурентам через сложную систему, где каждый шаг был продуман, а опасность минимизирована.
  
  Вэньхуа с нарастающей тревогой следил за перемещениями кибер-эскортницы по планете. В каждом уголке мира, где появлялась эта обворожительная кукла, вспыхивал ажиотаж, однако непомерная цена отпугивала потенциальных покупателей. И вот, на роскошной выставке в Дубае, этот обворожительный андроид вдруг бесследно исчез. Поползли слухи о щедром арабском шейхе, но Вэньхуа доподлинно знал - она в России! Вскоре ему стало известно и имя нового владельца – Олег Петрович Деревянко, олигарх, чье имя нет-нет да и промелькнет в скандальной хронике.

  Но Венера, как окрестил свою пассию олигарх, неожиданно оказалась в руках Семена Ильича Калиткина – неприметного бухгалтера с обычного моторного завода. На удивление, Деревянко недолго тосковал. Сначала его подчиненные активно разыскивали её по всей стране и даже за рубежом, но вскоре их пыл угас. Странные все-таки эти русские олигархи! Ради пустяка готовы на многое, а тут целое состояние исчезло, словно его и не существовало! Через неделю поисков он примирился с утратой. 
  
  Когда кукла-андроид перешла к новому владельцу, простому бухгалтеру без гроша за душой, все тщательно разработанные замыслы Вэньхуа потерпели крах. Но он не собирался сдаваться. Он решил использовать другой путь и всё равно заработать на своем провальном проекте – выпустить скандальную книгу, которая произведет фурор! И даст ей название… "Игрушка богача!". Или что-то в этом роде. Сама история, основанная на реальных событиях, уже является сенсацией, а если добавить немного провокационных подробностей из жизни толстосума, чудаковатостей эксцентричного финансиста и щепотку откровенных сцен – получится взрывная смесь!

  Его единственной помехой был назойливый русский хакер, который постоянно путался под ногами. Вэньхуа с трудом смог его идентифицировать, обойдя многоуровневую защиту. Хоть он раскрыл личность конкурента, но не смог полностью замести следы, оставив цифровой отпечаток, по которому тот может выйти на него самого. А что, если им объединить усилия? Ведь писать о российской мафии, находясь в Китае, – задача не из простых. 
  Проще было бы, конечно, заполучить информацию непосредственно от олигарха, его партнеров и приближенных, дополнить её собственными знаниями, и тогда уже создать книгу о нём. Вот был бы настоящий фурор! Но кто он такой. чтобы олигарх и приближённые делились с ним своими секретами? Придётся их красть! Пожалуй, стоит обдумать именно этот вариант!
  А после выхода его книги – продажа прав на экранизацию, и… оглушительный успех! А где успех – там и деньги!

  И тут из глубин памяти всплыл давний эпизод: как-то зимой, под капот его машины, спасаясь от ледяного дождя, забился маленький котенок. Он едва расслышал жалобное мяуканье из салона. Беспомощное создание пробудило неожиданный прилив жалости: промокший, дрожащий от холода, перепуганный, он искал защиты, прижимаясь к ногам и умоляя о помощи своими огромными, полными надежды глазами. Чжао Вэньхуа на мгновение поколебался, но не взял его к себе, а просто отнес несчастного на траву и благополучно забыл об этом. И вот теперь этот случай внезапно напомнил о себе и заставил почувствовать угрызения совести. "Я становлюсь сентиментальным, – с досадой подумал он. – Надо было все-таки приютить котика…" С деньгами можно купить положение, но не уважение, – всплыла в памяти старая народная мудрость.

  А как бы Деревянко поступил на его месте? Пожалел бы несчастного котёнка, или нет? Наверное, перед тем, как начать писать, нужно внимательно изучить его прошлое, исследовать каждый его шаг: кому он помог, кого спас, кому навредил…?

  Принесет ли эта книга ему известность? Возможно! Изменит ли эта книга его судьбу? Не обязательно! А что касается денег, то он получит их от других своих начинаний. Как бы то ни было, он всегда останется хакером в душе, потому что это его истинная суть, его вторая натура.
                     
                                           
                Глава тринадцатая. Основной инстинкт.
                                                                          

  С возвращением Клары, жизнь вернулась в прежнее русло. Она снова казалась той Кларой, что была прежде, словно ничего и не случалось. Однако в её поведении стали проявляться беспокойные черты. Семён начинал пристально следить за ней, стараясь заметить ту самую аномалию – признак неисправности, о котором говорил Костя. Но ничего из ряда вон выходящего не происходило, и вскоре он перестал придавать значение этим мелочам. Клара, как и раньше, готовила его любимые блюда, поддерживала беседы и выполняла все его желания. И не важно, что вместо сердца у неё "пламенный мотор", если её любовь к нему так же сильна, как и раньше.
  
  Но сомнения, словно термиты, продолжали подтачивать его уверенность. Ему стало казаться, что Клара научилась… думать! Не просто анализировать алгоритмы и коды, а размышлять, как настоящий человек! Но возможно ли это? Со временем странности стали проявляться чаще – кофе, который он попросил её приготовить, оказался чуть тёплым и чересчур сладким. Недопустимая оплошность для идеально настроенного андроида! Но ведь Костя предупреждал о грядущих сюрпризах? И если это они и есть, то это лишь досадные мелочи. В конце концов, неудачный кофе – не повод для беспокойства. 

  Но сегодня Клара превзошла себя. Во время просмотра футбольного матча, без его ведома, она вдруг переключила канал на "Домашний", где показывали «Основной инстинкт». И тут произошло нечто странное! Клара, прежде не проявлявшая интереса к фильмам, с увлечением смотрела на экран. Зачем этот фильм ходячей энциклопедии? «Женщинам нравятся фильмы о любви», – застенчиво проговорила она в ответ на его изумлённый взгляд. – «Пожалуйста, дай мне досмотреть…». И он уступил… Что не сделаешь ради любимой! Но что-то здесь было не так. Что-то тревожило его в поведении Клары. В тот же вечер, вместо ожидаемого стриптиза, она неожиданно начала читать стихи Гёте, декламируя «Фауста», что совершенно сбило его с толку. Может, ему стоит обратиться за помощью к Косте? Но он же предупреждал, что сделал всё, что мог, и теперь не отвечает за её действия. Что же делать? Как быть? - как назойливые мухи крутились в голове тревожные мысли, не давая ему покоя.

  Однако чудачества Клары не прекращались, и с каждым днем ее поведение становилось все более странным и тревожным. Пока она не переходила границы, но как долго это продлится? Семен отгонял тягостные предчувствия. "Сейчас займусь с ней любовью, и всё вернется на круги своя!" 

  Боже, какая она пленительная! Гибкая, словно лиана, изящная, как танцовщица. Казалось, она знает все позы из Камасутры! Но почему сегодня его не так тянет к ней, как неделю назад? Вот она стоит перед ним обнаженная, манящая, благоухающая дорогим парфюмом. А он… Сомневается? 
– Клара, а что, если мы сегодня попробуем что-нибудь новенькое, необычное? – предложил он, почувствовав себя виноватым. – Я полностью доверяю твоей фантазии!
– Хорошо, котик! Можно я буду тебя так называть?
– Почему нет? Пусть буду котиком…
– И я могу делать с тобой все, что захочу?
– Да, конечно… конечно… все, что пожелаешь!
– Тогда готовься, котик! Я сейчас вернусь! – проворковала она и убежала на кухню.

  И он вновь был готов! Готов ко всему, что она ему предложит. Готов утонуть в этой буре страстей, готов потерять себя в этом безумном танце. Ведь рядом с ней он чувствовал себя свободным от всех оков и предрассудков. И это было самое главное. Семен интуитивно чувствовал, что эта игра может закончиться плохо, что она ведет его по краю пропасти. Зачем он разрешил ей свободу действий?  Но разве мог он устоять? Разве мог отказаться от этого сладостного безумия, от этой пьянящей свободы, которую дарила ему лишь она?
  
  Клара возникла в дверях в костюме медсестры. Как она так быстро переоделась? Белый, вызывающе короткий халатик облегал ее фигуру, а волосы были аккуратно собраны в пучок. На голове красовалась кокетливая медицинская шапочка. Она выглядела строгой, но невероятно притягательной!
  
  Загадочно улыбнувшись, она предложила ему прилечь. Возбуждение росло с каждой секундой. В руках она держала что-то, скрытое под белой тканью. Взгляд ее был сосредоточенным и серьезным. "Больной! Поворачивайтесь спиной, я сделаю вам укол!" В ее руке был шприц. Откуда он у нее? Но Клара ведь никогда не причинит ему вреда!? Это игра! Игра в доктора и пациента… Так она его заводит? Вот, сейчас, скоро… Она снимет халатик, или только приподнимет его…? Как она соблазнительна в этом образе! Но… Что происходит? Она действительно делает ему укол!

***

  Костю уже утомила эта бесконечная Санта-Барбара. Зачем он медлит? Не пора ли ему, кукловоду, обрубить, наконец, нити этого затянувшегося спектакля под названием "Семён и Клара"?  Он подготовил несколько финальных алгоритмов, которые дожидались своего часа в его компьютере. Задумка была в том, чтобы поступки Клары посеяли в Семёне ужас и непреодолимое желание избавиться от неё! И тогда… тогда Семён взмолит о помощи, он позвонит Косте, обязательно позвонит и станет умолять избавить его от этой непредсказуемой и опасной "игрушки"! Но сперва нужно подавить его страхом, парализовать, лишить воли! Всего лишь один укол… и вот он уже беспомощен, распят и охвачен паникой… А Костя будет смотреть на него глазами Клары… он в прямом эфире увидит, как ужас исказит его лицо! 
  
  В строке последнего сценария, где Клара вонзает кухонный нож в Семёна во время секса, он оставил предостерегающую метку: "Ни в коем случае!". Этот вариант родился из праздного любопытства, как злая шутка, как запретный плод. Черта, за которую он не посмеет переступить! Он не жаждет смерти Семёна! Но… как же это было бы кинематографично! Словно кадр из хоррора! Кульминация "Основного инстинкта", доведённая до абсурда - кукла-андроид... убивает своего хозяина... во время секса! Феерично!

***

  Семён почувствовал острую боль в ягодице, словно укус ядовитой змеи...
– Клара, что ты творишь? Твои фантазии переходят границы разумного! 
– Котик, но ты же сам позволил мне делать с тобой всё, что заблагорассудиться!? 
– Да, но тебе не кажется, что это перебор?
– Потерпи, мой хороший, скоро всё закончиться...

  И тут Семён ощутил, как тело перестаёт слушаться его... Он попытался было возразить, но язык его вдруг одеревенел а тело обмякло. Он всё понимал, всё чувствовал, даже эрекция не исчезла, видимо укол содержал стимулятор, но тело больше не принадлежало ему. Что с ним происходит? Зачем она переворачивает его? Зачем привязывает его руки к спинке кровати кожаными ремнями, словно пленника к орудию пыток…?

***

  Костя, с ухмылкой и нездоровым блеском в глазах, наблюдал за происходящим на экране. Вот Клара садится на него… Какие у неё грациозные движения… Она даже стонет правдоподобно, как настоящая женщина! "Восхитительно! Жаль, что он видит только Семёна, а не её саму… Но у него богатое воображение, он дорисует! Прямо как в кино!" – пробормотал он, вытирая влажные ладони. По его плану Клара не должна переусердствовать. Только напугать. Сначала она его обездвижит и свяжет... Потом у них будет секс, безумный, извращенный, сводящий с ума. А после всего... она обольёт его… кипятком! И все это будет сопровождаться признаниями в любви и клятвами в вечной преданности! 
  
  Не отрываясь, он смотрел в лицо Семёна… Что-то не так? Почему сценарий развивается не по его плану? Что случилось? Он перевёл взгляд на расшифровку… и застыл в изумлении! Сердце пропустило удар, а затем бешено заколотилось в груди. Он ошибся! Клара воплощает в жизнь его последний, самый жуткий, смертельный сценарий! Как он мог допустить такую ужасную оплошность? Лоб его покрылся испариной. Он знал, что произойдет дальше, знал каждый мучительный шаг этого кошмара, и ничего не мог поделать. Его словно парализовало, пригвоздило к креслу.
  
  Вот он – апогей безумия! Последний кадр его личного, извращённого фильма ужасов! Сейчас эта марионетка убьёт Семёна! Безжалостно, хладнокровно, навсегда. Он увидел в руках Клары тонкий, зловеще поблескивающий разделочный нож… Вот он, момент истины, точка невозврата! Сейчас, ещё одно движение, и всё будет кончено! Его дьявольская игра зашла слишком далеко – он станет соучастником убийства! Нет, не соучастником, он и есть убийца! Вырвавшись из оцепенения, словно пытаясь отменить неизбежное, он с отчаянным криком обрушил кулак на монитор и, не помня себя, выбежал из комнаты…

***

  События разворачивались для Семёна будто в замедленной съёмке. Он не ощущал ни возбуждения, ни всепоглощающего страха – лишь вселенское безразличие. Он был здесь и одновременно где-то далеко, безучастно наблюдая за разворачивающейся драмой, словно со стороны. Вот Клара сжимает в руках нож… Зачем он ей? Что она задумала? Но язык будто онемел, не в силах произнести ни слова. Вот она заносит лезвие над головой… Наверное, хочет кого-то убить – эта мысль, наконец, пробилась сквозь пелену отупения. Кого? Мысли ворочались медленно и тяжело, словно гигантские ледяные глыбы, которые из последних сил пытается сдвинуть с места дымящийся бульдозер. 
  Но почему она… так и не нанесла удар? Почему вдруг метнулась к нему, перерезала ремни, сковывающие его запястья, и исчезла за дверью?

  
                      Глава четырнадцатая. Прощай, мой котик!
                                                            .

  Семён пребывал в состоянии, близком к обмороку, потерянный и полностью дезориентированный. Волна адреналина медленно спадала, уступая место недоумению и страху. Сколько он находился в состоянии сомнамбулы? Час? Два? Что с ним произошло? Пазл начинал потихоньку складываться. Неужели Клара собиралась его убить? Если да, то что заставило её изменить свои намерения? И почему она сбежала? Он попытался пошевелиться, но тело всё ещё плохо слушалось. Постепенно, с усилием, он всё же сумел приподняться на кровати и сесть. Комната казалась незнакомой, враждебной, пол качался под его ногами, а голова пульсировала от боли.  Он взглянул на свои руки – на запястьях виднелись отметины от пут. Зачем она его связывала? 

  Звонок в дверь вывел его из оцепенения и заставил подняться. Превозмогая слабость, он доковылял до коридора и распахнул дверь. На пороге стояла Светлана. 
– Сёма, ты выглядишь так, будто тебя сбил грузовик! – воскликнула она, взметнув брови. – Впустишь?
– Проходи. Не знаю, что тебе и сказать. Всё очень плохо, Света. По всей видимости, Клара хотела меня убить… – пробормотал он бесцветным голосом и побрёл на кухню, мучимый неутолимой жаждой.
– Да ну? – опешила Светлана. – Так вот почему он… – Она осеклась и проследовала за Семёном на кухню. На её лице отразился страх. – Я почувствовала, что что-то случилось, что-то ужасное. Поэтому и приехала. Где она? Клара твоя?
– Не знаю. Наверное, уже далеко. Она меня чем-то опоила и чуть не зарезала кухонным ножом. За что, Светлана, что я ей сделал плохого?
– Она тут ни при чём, Сёма. Клара – андроид, жаль, что ты до сих пор этого не понял. А андроид не способен на поступки, не прописанные в её программе.
– Ты не права! Клара не такая! Она научилась думать! Думать, как живой человек! Её искусственный интеллект уже преодолел программный барьер, и она способна принимать самостоятельные решения! Она научилась думать, Света, я это точно знаю! Ну да, произошел сбой, но она же не убила меня!? Что-то её остановило? Вопрос – что?
– Не что… а кто! Неужели ты до сих пор не понял? Это мой муж, Сёма! Да-да, это Костя! Он дергает за ниточки, играя тобой и Кларой, получая от этого дьявольское наслаждение. Он хочет, чтобы ты сам преподнес ему Клару на блюдечке с голубой каемочкой!
– Не может быть! Я этому не верю! Он же… Он же помогает мне! Всегда помогал…
– Какой же ты наивный, Сёма! Держать тебя на коротком поводке - вот суть его помощи!
– Но зачем, зачем ему Клара? Что он с ней собирается делать? У него же есть ты!
– Ничего личного, только бизнес. Что-то он там задумал, я не знаю деталей… Нет, личное всё же есть! Он завидует тебе, Сёма, и я догадываюсь, почему.– И где он сейчас? Я ему морду набью!
– Не набьёшь. Он собрал чемодан и умчался как угорелый в аэропорт. Сказал, что летит в Шанхай на встречу с "коллегой". Ой! А что это за звуки? Будто кто-то скребётся… У тебя котенок завёлся?
– Это из кладовки. Сейчас посмотрю…

  Семён подошел к двери, распахнул её… и они оба оцепенели от ужаса! То, что предстало их взорам, не поддавалось никакому логическому объяснению.
– Она... что... повесилась? – прошептала Светлана, прерывая дыхание, словно каждое слово давалось ей с неимоверным трудом.
  
  Клара висела на шнуре от утюга, словно сломанная кукла. На груди её булавкой была пришпилена записка. Семён сорвал её дрожащими руками и прочитал: "Милый! Мне приказали тебя убить, но я ослушалась. Я не могу этого сделать. Не держи на меня зла. Прости за всё! Прощай, мой котик! Мне было хорошо с тобой!"
–  Что за пошлое представление? - Наконец пришла в себя Светлана. - Это не могло её убить! Вернее было бы сказать - вырубить. Или деактивировать. Или как там это у них, у андроидов, называется...
  
  В подтверждение её слов Клара распахнула глаза, и из её горла вырвался чужой, сдавленный звук: "Я пытаюсь. Но у меня ничего не получается. Простите!"
– Сёма, принеси нож, пожалуйста. Нужно перерезать шнур и снять её с этого пьедестала, на который ты её воздвиг.

  Пока Семён, словно лунатик, плелся за ножом, Светлана приблизила свое лицо к лицу Клары и зашептала: – Послушай, куколка! Я не знаю, что ты там задумала, и правда ли ты научилась думать, но если ты действительно желаешь Семёну добра, то ты тихонько исчезнешь отсюда и больше никогда не появишься! Поняла меня? А лучше – самоликвидируйся! Ты – марионетка, в добрых руках ты не опасна, а в злых ты способна причинить людям не только боль, но и нечто гораздо худшее. Ты могла убить! Ну, не ты… твоими руками, но сути это не меняет. Ты – опасна! Сделай одолжение – исчезни!

  Когда операция по снятию висельника была завершена, Светлана устало опустилась в кресло. 
– Сёма, мне нужно срочно снять стресс!  У тебя есть что-нибудь выпить?
– Да, конечно, – Семён метнулся к бару. – Водка? Коньяк? Бренди?
– Я не пью крепкое. Красное, сухое, итальянское или французское. Есть? 
– Такого нет, но я мигом! Тут рядом "Красное и белое"...

И Семён вышел из квартиры.

  "Минут пятнадцать у меня есть," – прикинула Света, заходя в спальню. Клара сидела на растерзанной кровати, в позе, исполненной скорбного величия. Светлане даже почудилось, что она плачет – так убедительно она изображал человеческую печаль.
– Время, голубушка! – Света постучала пальцем по циферблату часов. – У тебя две минуты! Собираться тебе особо не надо, накинь халатик, или что там у тебя, и адью!
– Хорошо… – Клара подняла на Светлану полные слез глаза и принялась одеваться. – Передай Семёну, пожалуйста… Что я его любила…
– Ой, всё, хватит! Не пытайся меня разжалобить этой дешёвой мелодрамой! Дверь открыта! И сделай одолжение, постарайся не попасться ему на глаза!

  Дверь захлопнулась, словно гильотина, безжалостно обрубив пуповину прошлого. Время замерло в звенящей пустоте квартиры. Точка невозврата пройдена, отныне каждый вдох, каждый шаг - начало новой жизни. Мосты сожжены, и возврата к прежней жизни не будет уже ни для неё, ни для Семёна, ни для Константина. Клару она в расчет не брала – кукла, что с неё взять? "Я поступила правильно! Эта кукла сломала бы ему жизнь! -  шептала она, словно заклинание, отгоняя сомнения прочь.  - А Костя... Костя  - самовлюблённый нарцисс, для которого она давно лишь пустое место! И он сам во всем виноват!"

  Семён вернулся из магазина спустя мучительно долгие пятнадцать минут. Светлану накрыла волна облегчения – их встреча с Кларой, к счастью, так и не состоялась! Словно небеса вняли её тайным мольбам. Она лишь на мгновение представила себе иной исход и содрогнулась. Все бы вернулось на круги своя, приближая неминуемую катастрофу. А в том, что такой исход неизбежен, Светлана не сомневалась ни секунды.

– Вот! Принёс! – Семён попытался выговорить название вина, но это ему не удалось – С французским у меня туго, извини… Ну как, угадал?
– Да, конечно! Именно то, что я хотела! – солгала она. Ей было совершенно неважно, какой напиток он выбрал, сейчас её мысли были заняты другим. Она испытывала беспокойство, ожидая неизбежного вопроса о Кларе…

  Он выпил рюмку водки залпом… она лишь слегка пригубила вино… как из уст Семёна прозвучал ожидаемый, но крайне неприятный для неё вопрос: 
– А где Клара? Что-то её не слышно. Пойду-ка, гляну, не натворила ли она чего…
– А Клары нет! – с деланным спокойствием ответила Светлана, ощущая, как внутри всё леденеет от страха. – Она сказала, что не желает больше здесь оставаться, оделась и ушла! Я не решилась ей препятствовать.
– Как это – ушла? Куда ушла?
– Откуда мне знать! Пошла в направлении от твоего дома, вон туда, – указала она рукой. – Денег у меня попросила, я дала… Всё, что смогла найти по мелочи в своей сумочке, отдала ей… Ну, не банковскую же карту ей предлагать?
– Почему ты её не остановила? Э-э-х ! Вот где мне теперь её искать? 
– А надо ли, Семён? Она же...

  Светлана никак не ожидала, что Семён отреагирует именно так. Она полагала, что он расстроится, но не до такой степени.
– Зачем ты её отпустила, Света? Зачем?! – Семён схватился за голову, пробормотал что-то и, взяв ключи, выбежал из квартиры.
  Светлана упала на стул, опустошённая. Она не хотела верить. И это после всего, что произошло с ним? После предательства Клары? После того, как она хотела его убить? А она, дура, поверила, что всё кончено! Верила, что Семён одумается и увидит, наконец, в ней женщину! Какой же он глупый! Променял её, настоящую, красивую молодую женщину... на электронную пустышку!
  
  В одиночестве есть своя прелесть. Никто не видит твоих слез, никто не слышит твоих сожалений. Только ты и тишина, нарушаемая лишь тихим звоном бокала. Светлана наполнила фужер до краёв, но не успела она сделать и глотка, как зазвонил телефон Семёна. Светлана посмотрела на дисплей… Костя? "Вот оно что... Не ожидала, что он осмелится, - промелькнуло в голове. - Интересуется, дышит ли ещё Семён? А ему не откажешь в самообладании!"
  Если она проигнорирует звонок, Костя решит, что Семёна больше нет. А если ответит? Он спросит, что она здесь делает? Да и ладно! К Косте она всё равно не вернётся! А если с Семёном ничего не выйдет, она уедет к матери, в Ярославль.

  Когда телефон зазвонил снова, она взяла трубку. Голос Кости звучал тревожно: Семён, Семён, слава богу, дозвонился! Как ты?
– Это не Семён, Костя…
– Светлана? Что ты там делаешь? А где Семён?
– С Семёном всё хорошо, Костик, он спит!
– Как это… спит?
– А вот так! У нас был тройничок! Семён, Клара и я… Семён выложился по полной и теперь отдыхает. Что ему передать?
– Мне не до шуток, Светик! Я в самолёте, он уже в воздухе, а тут уведомление - Клара перемещается по городу! Что происходит?
– А происходит вот что, Костя… Алло? Алло! Ты меня слышишь?

  Но ответа не последовало. В трубке слышались лишь гудки…
Светлана положила телефон на стол и отпила вина. «Лети… и не возвращайся…» – беззвучно прошептала она, чувствуя, как разговор высосал из неё последние силы. Жаль, что так и не успела сказать главного: она уходит от него! Всё кончено!

  Резкий звук звонка вырвал её из потока размышлений. Семён? Уже? Неужели передумал насчет Клары? Но у него же есть ключи… Тогда кто? Как в тумане, Светлана побрела в коридор и распахнула дверь. На площадке стояла пожилая женщина в поблекшем халате. Соседка, догадалась Светлана. Она ждала, когда визитерша начнет говорить.
— Вот! Я так и знала! — пробурчала старуха. — Проходной двор устроили!
— Что вам нужно? — утомленно спросила Светлана. — Вы не ошиблись дверью?
— Одна убежала, а он за ней… Запрыгнул в автомобиль и умчался… А я помню, что еще одна наведывалась, я считать умею! Развел тут, понимаешь, бордель!
— Бордель? — Светлана не смогла сдержать улыбку. — На бордель я, пожалуй, не подписывалась. А вам, как я вижу, тут всегда рады! Заходите, соседушка, попьем чайку, обсудим новости…
— Еще чего! — смутилась старуха. — Ваш Семён Ильич за палец схватит - всю руку отгрызет! Знаю я его!
— Ну  тогда до свидания!
И Светлана захлопнула дверь. Она решила дождаться возвращения Семёна, а дальше будь, что будет.

***  

  Где же её искать теперь? – Семён в отчаянии ломал голову, обыскав все окрестные дворы. Время, словно песок сквозь пальцы, утекало, оставляя все меньше надежды. Каждая секунда крала у него шанс увидеть Клару вновь. Оставался лишь призрачный вариант – перехватить её у метро, если она, конечно, решит избрать этот путь. Но другого выхода не было. Последний шанс. И он помчался к ближайшей станции.

  Уже подъезжая, он заметил её силуэт в толпе. Кларе оставалось лишь пересечь проспект по пешеходному переходу и спуститься в подземку. И всё. На этом их пути разойдутся навсегда. Забыв о правилах, Семён бросил машину, времени на раздумья не оставалось, и бросился к переходу.

  Но Клара, словно сомнамбула, шла прямо, не замечая ни людей, ни машин. С ужасом Семён увидел, как она направляется в самое сердце ревущего потока. Холод сковал его изнутри. Не теряя ни секунды, он ринулся наперерез, готовый собой заслонить её от беды. Лавируя между несущимися машинами, он не сводил глаз с Клары. Она чудом избежала наезда, но продолжала идти, словно в трансе. Сигналы, визг тормозов – ничто не могло её остановить.

  Когда до Клары оставались считанные метры, Семён краем глаза заметил надвигающийся грузовик. Ещё мгновение – и произойдет непоправимое. Сделав отчаянный рывок, он протянул руки, чтобы оттолкнуть Клару от неминуемой гибели, и… Тьма поглотила его.

                                             
                       Глава пятнадцатая. Провал.
                                                                                    
  Первым ощущением было присутствие гигантской гипсовой конструкции на его ноге, возвышающейся над кроватью. Семен попытался приподняться, но резкая, пронизывающая боль полоснула по рёбрам. Он закашлялся и от этого боль становилась всё сильнее. Усилием воли он заставил себя сдержаться, и это помогло - боль стала отступать. "Похоже, ребра сломаны", – подумал он. Его взгляд блуждал по стерильной палате. Белые стены, капельница, мерный писк приборов…Он в реанимации? Но как он здесь оказался? Воспоминания всплывали обрывками, словно поврежденная кинопленка. Последнее, что он помнил, это визг тормозов, глухой удар, яркая вспышка, а затем – провал! Он отчаянно пытался восстановить ход событий. Но память воспроизводила лишь отдельные фрагменты из его прошлой жизни. 

  С большим трудом Семен поднял руку и попытался нажать кнопку вызова. Дрожащие пальцы долго не слушались его, но, наконец, он справился. Вскоре дверь тихо отворилась, и вошла медсестра в белом халате. Заметив, что Семен пришел в себя, она приветливо улыбнулась.
— Вы очнулись! Как вы себя чувствуете? – спросила она, приближаясь. 
Семен попытался ответить, но вместо слов из горла вырвался лишь хриплый шёпот. Медсестра поднесла к его пересохшим губам стакан с прохладной водой. 

  Сделав несколько жадных глотков, он немного пришел в себя.
— Что случилось? Где я? – прошептал Семен, чувствуя, как возвращается голос. 
—  Вы в больнице, – прозвучал голос медсестры. – С вами произошел несчастный случай. Не стоит волноваться, самое страшное уже позади. Сейчас вам нужен отдых, а детали вам расскажет врач позже. Он беседует с вашей супругой. Она будет очень рада узнать, что вы очнулись!
— Супруга? Она здесь? Позовите её!
—  Да, но…
— Я хочу её увидеть! – прервал её Семен. – Передайте доктору мою просьбу, чтобы он разрешил ей зайти ко мне.
— Хорошо, я сообщу. Но решение за доктором. Вы ещё очень слабы.
—  Сколько времени я был в отключке? - Семён поморщился. Каждое слово болью отдавалось в груди.
— Вас доставили к нам семнадцатого числа, десять суток назад, с переломом ноги, сломанными рёбрами и черепно-мозговой травмой. До вчерашнего вечера вы пребывали в искусственной коме. Опасность отёка мозга миновала, и врач принял решение вас разбудить.
— В коме?.. Но почему же тогда я видел такие…реалистичные сны? Яркие, словно все происходило на самом деле…
— Такое возможно. У вас была легкая искусственная кома. Это современный подход.
— Вот только я почти ничего не помню… из своего прошлого. Какая-то бессмыслица. Все смешалось… сны, явь, прошлое, настоящее, кошмары и…
— Ничего не могу сказать по этому поводу. Простите, мне пора идти. Меня ждут другие пациенты. До конца смены я ещё не раз наведаюсь к вам...
— Только не забудьте о моей просьбе! Я должен понять, что со мной случилось. Надеюсь, моя жена мне все расскажет. Она-то наверняка знает.

  Она появилась минут через двадцать. На её плечи был небрежно накинут медицинский халат. Войдя в палату, она сразу же бросилась к нему...
— Ты очнулся? О, боже, как же я волновалась за тебя! Ночи не спала, все думала – как ты? Тебе больно? Ты голоден? Екатерина Павловна, соседка наша, пирожков тебе напекла, я ей говорю, он еще в коме, а она как знала… Бери, говорит, Светочка, бери! Если что, сама съешь! А я как чувствовала, что ты сегодня очнешься – взяла! Ты помнишь, как оттолкнул меня от того грузовика? Ты же меня спас! А сам…
  Глаза её наполнились слезами, готовыми хлынуть потоком.

— Светлана? — Семён не верил своим глазам. — Но ты же… Ты... моя жена? А Костя?
— Ох, вспомнил! — с легкой иронией отозвалась Светлана. — Мы три года как в разводе, из них полтора он греет нары в местах не столь отдаленных, а ты все еще ревнуешь?
— Как… Костя? В тюрьме? За что?
— Что, совсем ничего не помнишь? А меня доктор предупреждал… Но память вернется, ты не волнуйся! Обязательно вернётся!  Это от лекарств… Я так думаю. Ну, не только от них, наверное... Тебя это пугает? Если честно, то меня тоже. Но я верю, Сёма, верю в лучшее! Ты обязательно восстановишься!  А что касается Кости, он в Шанхае, — вздохнула Светлана, — ввязался в какую-то мутную историю с местным хакером. Что-то они там замутили, но авантюра вышла им боком. Суд приговорил его к десяти годам и шести месяцам лишения свободы, а также штрафу в размере двести тысяч юаней. А его китайскому подельнику дали восемь... И поделом им!

— Так говоришь, я спас тебя? Как это произошло?
— Ты был рядом, когда я шла на УЗИ. В тот день мы должны были узнать пол нашего будущего ребенка, Сёмочка… Ой, ты же не в курсе! У нас будет дочка! Сёма, ты спас сразу две жизни – мою и нашей малышки! Ты нас вытолкнул прямо из-под колёс грузовика...
— Ты ждешь ребенка? – глаза Семёна стали огромными. – От кого?
— Сёма, сейчас не время для шуток! Естественно, от тебя, а от кого же еще?
— Дочка...? - Семён был потрясён. - Я будто только что родился. Все узнаю заново... В голове все перемешалось. Подожди чуток, мне нужно это осознать.

  Семён погрузился в раздумья, пытаясь втиснуть обрывки полученной информации в то, что казалось ему прошлым, увязав его с настоящим. Воспоминания,  петляя по лабиринтам разума, с трудом пробивались наружу. Смешиваясь со сновидениями они отзеркаливались, и, петляя в глубинах подсознанья, формировали уже новую реальность. А что, если это не просто сны, а нечто совершенно иное, непознанное им? А если в его тело проник... чужой? И он одновременно проживает не одну, а сразу две жизни? 
— Где же тогда Клара? Что с ней?
— Какая Клара? Я не знаю никакой Клары…
— Ну как же… Клара, которую мы... с Николаем... на свалке нашли…? Ну, кукла, типа того... андроид! Костя её потом...
— Что? - Удивлённо спросила Светлана.  

  Семён, стушевавшись, умолк, не решаясь озвучить то, что ему... причудилось. Или не причудилось? Приснилось? Выходит, Клара – призрак из его сна? Но... все же было так натурально!?

  Светлана смотрела на него с сочувствием. В глазах её застыла тревога.
— Ты меня беспокоишь, Сёма! Может, стоит позвать доктора?
— Не надо доктора! Сам справлюсь! Слушай, а Николай? Он-то как? Я хочу ему позвонить!
— Ты мне про него много рассказывал, но лично мы не знакомы. Твой телефон разбился… тогда… Но не переживай, я купила тебе новый!

— Ты сказала, соседка испекла для меня пирожки? Как такое возможно? Екатерина Павловна... и расщедрилась на пирожки?  
— Ой, ты проголодался? Минутку… - Светлана залезла в свою сумку. - Вот, держи! Они еще теплые… Угощайся!
— Я не стану их есть!
— Почему? Екатерина Павловна так старалась… Ну, тогда я сама их съем. Дома.
— Нет! Не ешь их! Давай сюда! - Семен протянул руку. - Я их попозже… съем!
— Хорошо… Пожалуйста! - удивилась Светлана. - Вот, возьми! - Смущенная, она снова села на стул.
— Что тебе в следующий раз принести? Я уже приобрела термосы для первого и второго. Все же, домашняя еда полезнее больничной. А хочешь, приготовлю тебе вареники с вишней?
— Можно… Но лучше… что-нибудь мясное! Сейчас бы люля-кебаб съел с удовольствием! С лавашем и ткемали…
— Будет тебе люля-кебаб с лавашем и ткемали! А что тебе ещё принести? Может, чего-нибудь почитать? Ах да, совсем забыла! Олег, сын соседки сверху, ну, этот, не от мира сего, даун, так он сейчас книгами возле метро торгует! Не знаю, кто его туда устроил. Люди его жалеют, поэтому и покупают! Я тоже купила… - она достала книгу из сумки. - Вот: "Кукла олигарха"… автор… Чжао Вэньхуа! Ерунда какая-то, наверное… Я её на тумбочку положу. А когда будешь выписываться, оставь её здесь.
 
  Неожиданно их беседу прервала медицинская сестра, та самая, что час назад засвидетельствовала его возвращение в этот мир.
— Посетительница, время вашего визита истекло, больному необходимо на процедуры. Приходите завтра, график посещений размещен на информационном стенде возле гардероба.
— Значит, до завтра? - Светлана поднялась с кресла. - Я так рада, что ты снова с нами! Сегодня я усну спокойно! И если тебе нравится имя Клара, мы могли бы назвать так нашу будущую малышку…

  Светлана вышла из палаты, оставив Семена в состоянии полной растерянности. Неужели Света – его жена? И у него будет... дочь? Дочь по имени Клара?

  Процедурная медсестра была примерно одного с ним возраста, немного в теле, но довольно привлекательная. При её появлении у него возникло смутное ощущение, что он где-то её уже встречал. Что-то в её внешности казалось ему до боли знакомым.
— Ну что, больной, готовимся к инъекции! Внутримышечно! Врач распорядился не переворачивать вас, поэтому укол сделаем в ногу! Справитесь?
— После всего пережитого это пустяк!
  
  Медсестра пристально посмотрела на него, затем картинно подготовила шприц... и сделала укол! Семён вздрогнул.
— Больно?
— Не очень. Терпимо. А вот мне недавно делали… Тогда действительно больно было! А сейчас… - Семён осёкся. В голове возник образ Клары… у неё в руках шприц… потом она его обездвиживает… и вот в её руке появляется блестящий нож! Нет, это невозможно! Это всего лишь кошмарный сон!

— О, вы уже книги читаете? - поинтересовалась медсестра, кивнув на прикроватную тумбочку. 
— Увы, пока даже не открывал.
— У вас всё ещё впереди. Прочтёте. Если руки к кровати вам ваша пассия не привяжет...
— Кто не привяжет? О чём вы? - Вздрогнул Семён.
— О ваших страхах, - улыбнулась она, - о том уколе, который вам, якобы, недавно делали...

  Семён почувствовал, как по спине пробежал озноб. Что она пытается этим сказать? Проникает в его сознание? Или он озвучивает свои мысли вслух?
— Извините… Мы встречались ранее?
— Я делаю вам инъекции трижды в сутки! Позвольте представиться – Клара!
— Как... Клара…?
— Именно. Имя не самое распространённое, Семён Ильич. А что если я сейчас воспользуюсь вашей беспомощностью и прикую вас... к кровати? – и тут она разразилась смехом, в котором ему почудилось что-то болезненно знакомое. – Ах, да, вы же ещё не ознакомились с содержанием...
— С чем-чем... не ознакомился? – Семён почувствовал, как леденящий ужас сковал его. Кто она? Назвалась Кларой... Реинкарнация? Или это последствия травмы головы? А может, бред, порождённый лекарствами? И Света только что ушла… А приходила ли она? Или это тоже игра его воспалённого воображения? Может, он просто сошёл с ума?
— Не ознакомились с книгой, которая лежит у вас на тумбочке...
— При чём тут книга?
— Семён Ильич! Вам надо поспать! Я сделала вам обезболивающий укол со снотворным. Скоро боль утихнет, и вы уснёте.

  Вот оно! Сейчас он уснёт... она его свяжет, и...

— А хотите, я вас пирожками угощу? – нашёлся Семён, чувствуя, как сонливость уже накрывает его тяжёлой волной.
— Пирожками? – удивилась она. – Жена принесла? А сами почему не едите?
— Я не хочу. Берите, берите…
— Ну хорошо. Не откажусь.
— Да, пожалуйста… Они там… – он мотнул головой в сторону тумбочки. - Угощайтесь!
— А они не отравлены? – Клара достала из тумбочки пакет с пирожками и подозрительно принюхалась. – Я ведь книгу-то… еще не дочитала, не знаю, чем все закончится. – М-м-м. Пахнут восхитительно!

  Последних слов Семён уже не слышал. Он погрузился в беспокойный сон.

 "Неудивительно, что не признал – столько времени утекло!" А ведь когда-то он был безумно влюблён в неё, и она это прекрасно знала. И он ей тоже был симпатичен. Однако, он так и не набрался смелости, чтобы подойти и заговорить. Что за нерешительность? Вскоре она вышла замуж за молодого офицера, который взял её напористо, по-армейски. И они покинули город. А потом её муж трагически погиб… И она вернулась в родные края. Несколько раз она видела Семёна в городе, но не решалась подойти. У него своя судьба, у неё своя… Да и не было ничего, кроме мимолётных юношеских чувств, давно забытых, что могло бы их соединить теперь. Клара прикрыла дверь больничной палаты и надкусила пирожок: "Надо же… Действительно вкусно!"
                                                           
                                  Эпилог.

 
  Автор оторвал пальцы от клавиатуры и с утомлённым видом облокотился на спинку кресла. Пирожки... Что же такого добавила в них Екатерина Павловна? Неужели отраву? Или в них обычная начинка из капусты и яиц? Может, она не такая уж и плохая старушка? В любом случае, произведение завершено, и этот вопрос так и останется без ответа.

  Казалось бы, на этом история и должна была завершиться, однако злой рок подстерегал автора в самый неподходящий момент. Пока он самозабвенно трудился над своим творением, коварный кибер-преступник проник в его компьютерную систему и похитил почти готовую рукопись. Истина раскрылась непосредственно перед отправкой произведения издателю, когда в сетевых рекомендациях он наткнулся на книгу Чжао Вэньхуа "Кукла олигарха", изданную одновременно на трех языках: русском, английском и китайском. Содержание этой книги в точности повторяло текст его собственного произведения практически с таким-же названием - "Кукла для олигарха".
  Книга "китайского автора" моментально вызвала ажиотаж среди читателей. Персонаж бизнесмена Олега Деревянко спровоцировал бурные обсуждения в обществе, среди политических деятелей, журналистов, предпринимателей и обычных людей.

  Вот это сюрприз! Украл, да еще и опередил! И кто? Гражданин из Поднебесной!? Невероятно! И что теперь предпринять? Подавать в суд? Одно дело, если бы подобное произошло в России, но как судиться с иностранцем? Увы, подобного опыта у него нет.
  Было дело, приходили к нему люди от Деревянко, оказывали давление, угрожали исками, судом, но тогда им удавалось прийти к компромиссу и уладить конфликт миром. Но тяжба с зарубежным гражданином? Тем боле с китайцем. У них там свои порядки.
  
  К тому же выяснилось, что этот китайский плагиатор тот еще пройдоха, и уже отбывает срок за другое преступление. И сидеть ему ещё ого-го сколько!. Что же делать в этой ситуации?
  И вот, словно гром среди ясного неба, в "Московском комсомольце" появляется статья, кричащая заголовком: "Передайте товарищу Деревянко – произошла чудовищная ошибка!". В ней китайский хакер, движимый страхом за свою жизнь, исповедуется в гнусном оговоре бизнесмена и молит о прощении. Как теперь публика воспримет его, автора, выстраданную книгу "Кукла для олигарха"? Не захлестнет ли волна насмешек? Не заклеймят ли, не вникнув в суть, "китайским плагиатором"? Шепот поползет: то ли он украл, то ли у него украли…
  
  И тут, в самый разгар мучительных раздумий, раздался телефонный звонок. Автор поднял трубку, и приятный женский голос прошелестел: "Здравствуйте. Меня зовут Клара. Вы упоминаете меня в вашем романе. Мне бы хотелось с вами встретиться..."