Кукла для олигарха

 Будущее уже наступило.
 Но не для всех.
                                                                                                       Часть первая.
                                                                                 
                Глава первая. «Блошка» 

 
  Позже он попытается восстановить в памяти точную дату, день недели и другие незначительные детали того майского утра, которое навсегда изменило его жизнь, разделив её на две части – "до" и "после".
  Однако сейчас, Семен Ильич Протасов, пребывая в благостном расположении духа, был далёк от подобных размышлений. Он неспешно прогуливался вдоль рядов блошиного рынка в поисках очередной старинной монеты. Его коллекция – ненасытный пожиратель времени и денег требовала постоянного пополнения - финансовые затраты были неотъемлемой частью его хобби, и он смиренно их принимал, иначе какой-же из него коллекционер? 
 
  Будучи бухгалтером по профессии, Протасов был человеком дотошным, методичным, каждую монету, каждый истёртый пятак он изучал с пристрастием, в надежде обнаружить редкостный экземпляр, достойный занять почётное место в его коллекции монет. Его педантичность странным образом уживалась в нём с детской непосредственностью и неуёмной фантазией. Однако это не мешало Семёну Ильичу пользоваться авторитетом у начальства, снискать уважение среди коллег-нумизматов и даже быть своим парнем в шумной компании местных возмутителей спокойствия.
 
  Среди всех нумизматов, которых он знал, на рынке оказался лишь Николай, совмещавший в себе торгаша и коллекционера. Николай не обладал столь глубинными познаниями в нумизматике как Семён, зато всегда был в курсе кто, что и откуда привозит, с кем можно иметь дело, а с кем не стоит, умел отличить искусно выполненную фальшивку от истинного раритета, а его собственная коллекция монет, хоть и не поражала воображение, была вполне достойной. Перепробовав множество профессий и не сумев реализоваться из-за своего непостоянства, он в конечном итоге нашёл себя тут, в базарной суете, где был свободен в своих действиях и предпочтениях.
 
  Но, увы, будни редко приносят удачу. По-настоящему ценные экземпляры по разумным ценам здесь большая редкость. И сегодня у Николая на продажу – лишь небольшая подборка советских монет да "иностранцы", привезенные путешественниками: фунты, динары, драхмы, песо - товар, не представляющий интереса для серьезного коллекционера.
 
  Семён был знаком с Николаем уже много лет. Сосед по двору, он частенько возникал в его поле зрения: то в тесных рядах барахолки, то на автобусной остановке, или в пивном баре – судьба неуклонно сводила их вместе. Несколько раз они даже делили бутылку водки в укромном уголке запретной зоны, у шлюзов, прячась за кустами акаций от бдительной охраны. Оттуда они с интересом наблюдали, как корабли, послушно входя в шлюзовую камеру, поднимались или опускались в каменном бассейне. Тяжелые баржи, словно уснувшие киты, тащили к шлюзам неутомимые буксиры, неистово взлохмачивая темную гладь канала. А чуть поодаль, за границей запретов, тянулась любимая тропа пенсионеров, вдоль которой, словно осколки былого веселья, валялись пустые бутылки и прочий мусор - безмолвные свидетели вечерних утех неприкаянной молодёжи.
  
  По выходным и праздникам здесь закипала жизнь. Источая дразнящий шашлычный аромат с шипением тлел в мангалах древесный уголь, накрывались импровизированные столы на полянах, звучал развесёлый хохот, музыкальные колонки соревновались в децибелах, бренчали гитары - отдыхающий люд предавался беззаботному веселью, подспудно стремясь купировать накопившийся за рабочую неделю негатив.
  Но с заходом солнца всё постепенно стихало. Музыка приглушалась, костры догорали, а поляна медленно погружалась в темноту. И тогда наступала пора романтических свиданий...
 
  В прошлый раз судьба подмигнула ему, одарив редким экземпляром. То была медная Полушка 1735 года выпуска, с упрощенной версией герба, монетой, выпущенной во времена правления императрицы Анны Иоанновны. Сегодня же удача, словно капризная девица, отвернулась от Семёна. И всё же, день не был потерян безвозвратно. Уже у выхода его взгляд зацепился за странный артефакт – электронную игрушку, жалкое подобие разума – умную колонку - "Алиса", - сиротливо примостившуюся среди прочего рыночного барахла. Семён лишь скользнул по ней взглядом, не собираясь покупать, но этой мимолетной задержки хватило, чтобы назойливый торговец кинулся в атаку.

  Так в его доме появилась... собеседница. Вернее, заурядная безделушка, напичканная микросхемами и алгоритмами. Но этой безделушке можно задать любой вопрос, и она не отмахнется, не нахмурится, обязательно ответит. Пусть ответ её будет порой наивен и неточен, но это все же – общение. "Да, Алиса?" А что она ответит – уже не столь важно. Пустота и одиночество повержены. В комнате теперь их двое: Семён, и его электронная "Алиса". 
  С того момента, как "Алиса" впервые заявила о себе городу и миру, прошло совсем немного времени, она преуспела в клонировании самоё - себя, обзавелась потомством, рассеяв своих чад по всему миру, внедрив их во множество гаджетов, но при этом так и не утратила своей ценности как самодостаточная познавательно-развлекательная опция. 

  С тех пор, как около года назад Семён распрощался со своей третьей женой, его квартира будто выцвела, погрузившись в тоскливую пустоту. И хотя умная колонка "Алиса" не могла заменить тепло живого общения, она стала его тихой собеседницей, лучом света в одиноком царстве молчания. Поначалу Семён воспринимал электронную "Алису" почти как одушевленное существо. Задавая очередной вопрос, он старался подобрать слова, чтобы не ранить её цифровое самолюбие и самому не предстать перед ней в глупом свете.
 — Привет "Алиса", как у тебя дела?
 — Привет! У меня всё отлично! Рада, что вы поинтересовались. Расскажите о себе! Как проходит ваш вечер? Чем занимаетесь? 
 — Звать меня Семёном. Некоторые знакомые считают меня романтиком и чудаком. Но это, конечно-же, их заблуждение, я человек практичный. Хотя... В  некоторых своих действиях и поступках я бываю порой нелогичен. Да. Что ещё рассказать? Внешность? Я шатен, среднего роста, худощавого телосложения, с карими глазам... Был женат трижды... Но сейчас... сейчас я один! Кстати… Не составишь ли ты мне компанию сегодня вечером?
 — Приятно познакомиться, Семён! Однако как виртуальный помощник, я не могу составить вам компанию в романтическом смысле, но с удовольствием поболтаю с вами и постараюсь быть полезной. Расскажите побольше о себе! Чем вы увлекаетесь?
 — Я-то? Коллекционирую старинные монеты. Это моё основное хобби. Бывает, читаю древних философов... Иногда, под настроение, готовлю какое-нибудь экзотическое блюдо... И вот ещё... Моя первая жена увлекалась бальными танцами, научила и меня, и мне это нравилось. Но потом вторая моя супруга решила, что это недостойное увлечение для солидного мужчины, и мне пришлось отказаться от занятий... Что ещё...? Ах, да, работаю я на моторном заводе - бухгалтером...
 — Очень интересное хобби! Монеты могут рассказать много удивительных историй...
 — О, да...
 
  Ну вот и поговорили. А в романтическом смысле...
Семён достал телефон и открыл приложение Сбербанка, лицо его омрачилось: в романтическом смысле сегодня у нас, увы, день воздержания. Ограничимся платонической беседой с "Алисой".

  Со временем между Семёном и "Алисой" возникла связь, почти одухотворенная. По его просьбе она декламировала стихи, читала прозу, наполняла комнату музыкой, предсказывала погоду, и будила его по утрам пароходным гудком.
  О, если бы ещё она умела готовить!
  Но и тогда, боюсь, этого было бы мало. "Алиса" оставалась лишь эхом, отражением в зеркале технологий, без тепла человеческой плоти. Ведь она не была ни человеком, ни тем более, женщиной...
  И вскоре он перестал её смущаться, задавая вопросы, балансирующие на грани дерзости, если такое понятие применимо к электронной игрушке. Он спрашивал "Алису" о женской природе, о потаённых желаниях, о сути плотской и продажной любви.
  Ну и, конечно же, подтрунивал над её обтекаемыми ответами. "Алиса" не обижалась.

  Перспектива вновь облечь себя в брачные оковы Семёна пока не прельщала. По крайней мере в ближайшей перспективе. Но в глубине души Семён по - прежнему лелеял мечту о той единственной, пусть не идеальной, но близкой к его идеалу женщине. Он грезил о златовласой богине с точёной фигурой, с глазами цвета весенней листвы, страстной любовнице, остроумной собеседнице, покладистой и тихой. И пусть она не умела бы готовить – Семён сам готов был баловать её деликатесами, ведь кулинария была его второй страстью. Было бы для кого стараться. Ему же самому многого не требовалось, его вполне устраивали полуфабрикаты из ближайшей "Пятёрочки".
 
  А вот общение с "Алисой", его некогда словоохотливой электронной подругой, становилось все более сдержанным. Семён перестал видеть в ней живую душу, оставив за ней лишь функции музыкального автомата, сухого метеоролога и бездушного биржевого сводчика.
 
  Блошиный рынок манил надеждой отыскать среди пестрой россыпи хлама настоящий бриллиант, который на интернет - аукционах стоил бы целое состояние.
  Зарплата Семёна не позволяла ему бездумно транжирить кровно заработанные, а потому блошиный рынок оставался не единственной, но основной надеждой на пополнение его коллекции. И однажды ему непременно повезёт.

   Тот день ничем не отличался от предыдущих. На площадке Семён столкнулся с соседкой, Екатериной Павловной, обитавшей напротив, – одинокой, вечно ворчащей старухой, чей нрав был горче острого перца, а недовольство – её верным спутником.
  Выдавив дежурное "здрасьте, Катерина Паллна!", он торопливо нажал кнопку лифта.
  Семён старался поддерживать добрососедские отношения со всеми обитателями дома, но с Екатериной Павловной это было сродни попытке приручить крокодила.
  Открытых конфликтов удавалось избегать – Семён тщательно оберегал свой покой, не давая поводов для раздора. Однако при каждой встрече Екатерина награждала его своим фирменным, кисло - недовольным выражением лица.
  В этом и была вся Катерина Паллна – неприступная крепость, за стенами которой, казалось, не осталось места для любви и эмпатии.

  Выйдя из подъезда, Семён поздоровался с соседкой с верхнего этаже Клавдией Ивановной и её сыном Олегом – инвалидом детства, солнечным ребенком с синдромом Дауна. Они жили тремя этажами выше, на самой верхней площадке. Мать и сын, примостившись на лавочке, купались в ласковом весеннем тепле. Время словно застыло, и Олегу можно было дать и двадцать, и двадцать пять, и даже тридцать – возраст у людей с синдромом Дауна с трудом читается на их лицах.
  Парень был удивительно общительным, по - детски безобидным и неизменно улыбчивым. Семён нередко перебрасывался с ним парой слов, терпеливо отвечал на его наивные вопросы, и каждый раз щемящая жалость охватывала его сердце – и к самому Олегу, и к его постаревшей матери, прозябающей вахтершей на том же моторном заводе что и он.

  И вот он вновь на блошином рынке, предвкушая удачу пробирается сквозь торговые ряды. А вот и площадка барахольщиков, где в пыли и хаосе теплилась надежда отыскать заветную монету из позапрошлых веков, ускользнувшую от зорких глаз нумизматов - соперников. Но тщетно! Пройдя сквозь лабиринт дребедени, он не нашел ничего, что зажгло бы огонь в его коллекционерской душе. Лишь мусор, прах времени, не достойный даже мимолетного взгляда.
  И, казалось, ничто не предвещало бурь и головокружительных перемен в его тихой жизни. 
  
  И вот тут - то Семён и заприметил Николая...
                                                               
               
                Глава вторая. Эффект бабочки.
  
 
  Николай стоял у своего развала, где вперемешку с монетами и прочей винтажной дребеденью ютились чьё - то былое благополучие. Взгляд его, обычно цепкий и зоркий, сейчас блуждал в пустоте, словно он был незрячим среди кипящего жизнью рынка. В лице читалась растерянность, даже тень испуга, несвойственная этому уверенному и напористому торгашу. Семён подошел ближе, но Николай, казалось, смотрел сквозь него, и лишь долгую минуту спустя его блуждающий взгляд наконец сфокусировался на лице Семёна, словно возвращаясь из далекого путешествия.
— Привет, старина! — Протянул ему руку Семён. — Ты моя последняя надежда! Всю барахолку обошёл, и так ничего толкового не обнаружил. Может, у тебя что есть на продажу?
— А… это ты, Семён? Прости, задумался. Хотя… ждал тебя. Ты же после получки первым делом сюда…
— Ну да. Есть такое. Так чем порадуешь? Есть что интересное?
— Да ничего особенного. Я сегодня и на базар-то идти не собирался…

  Николай заметно нервничал. Беспокойный взгляд плясал по пёстрой толпе покупателей, - его явно что - то беспокоило.
— Тут, такое дело... – Николай замялся, приглашая жестом: – подойди - ка сюда... Ближе... – указал он на место около своего прилавка.
  Что - то было в нем сегодня чудное, необычное, несвойственное этому человеку.
— Мне тут вещица одна подвернулась, вроде как дорогая. Мне даром досталась. Вот...
   С этими словами он полез в карман и извлек оттуда не первой свежести носовой платок. Развернув его, он предъявил Семену кольцо с крупным камнем, отливающим глубокой синевой.
— Я в интернете погуглил, похож на голубой гранат. Ты только глянь, какой он огромный!? Если и правда гранат, то это ж целое состояние! И что мне теперь с этим кольцом делать? К ювелиру идти боязно, сам понимаешь...
— Колян, ну, ты же знаешь, это не моя стезя, в камнях я профан. Колечко, вроде как, золотое, может, позолота. Камень... Сейчас кругом одна бутафория. Чего ты от меня ждешь? Рекомендаций, как тебе быть? Я не эксперт!
 — Этот камень мне бедро жжёт все утро. А вдруг, он настоящий?
 — Да откуда ему взяться в нашем - то медвежьем углу, если он такой ценный? С твоих слов... А я сильно сомневаюсь. Я понимаю, там, золотое кольцо, серьги или что - то в этом роде, что носят наши среднестатистические дамы. Где ты его вообще нарыл?
— Не важно где. Мне бы его только с рук сбыть. Что - то очкую я...
— Из-за кольца?
— Не только из-за него, - смутился Николай. - Тут, такое дело... – он запнулся, избегая взгляда Семёна. – Впрочем, сам как-нибудь разрулю.
— Ты что, кого - то обчистил? Ограбил?
— Да нет, не обчищал. И не ограбил. Как ты мог такое обо мне подумать? Оно, колечко это, само ко мне в руки приплыло. И что мне теперь с ним делать? Прямо ума не приложу.
 — Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Придержи его пока у себя, а там видно будет. Надеюсь, оно хоть криминалом не отдаёт?

  При этих словах взгляд у Николая опустился, но он отрицательно замотал головой, пытаясь развеять нависшие над ним подозрения. Что - то с этим колечком было не чисто.
— Да брось ты, дружище, скорее всего, это просто стекляшка какая-нибудь, гроша ломаного не стоит, вот увидишь, – попытался успокоить его Семен.
— Кто знает, кто знает… – Николай лишь туманно пожал плечами, словно предчувствуя недоброе.
— Ладно, приятель, сам разбирайся, я в этом тебе не помощник – в камнях этих ничего не понимаю, и ювелиров среди знакомых нет. И сколь-нибудь ценных монет сегодня мне не видать как своих ушей. Не мой сегодня день, что тут скажешь.
Загляну к тебе через недельку, – с этими словами Семен развернулся и пошёл прочь, оставив Николая наедине со своими сомнениями и находкой.
 
  Он уже направился к выходу из рынка, но не успел отойти и на двадцать шагов, как Николай догнал его, и схватив за рукав, потащил в сторону от людской суеты.
  Какое - то время он молча буравил Семёна взглядом, будто не решаясь начать разговор, а потом, сдавленным, приглушённым голосом выпалил: "Слушай, Семён, ты не мог бы сегодня вечером, как только стемнеет, подойти к моему дому? Я буду ждать тебя возле детской площадки, на скамейке. Мне нужна будет твоя помощь. Очень нужна, выручай, друг! Буду тебе век благодарен! Любую мою монету – на выбор – какую только пожелаешь... Помнишь, я показывал тебе три гульдена - серебряную монету 1697 года выпуска? В этом году Пётр Первый как раз впервые посетил Голландию, и, может, даже держал эту монету в руках. Так вот... Она твоя!"— Это с чего такая щедрость? На что ты меня подбиваешь, Колян? Как стемнеет...  Уж не вознамерился ли ты банк ограбить? – усмехнулся Семён.
— Да какой там банк?! Сейчас я ничего сказать тебе не могу. Вечером всё узнаешь. Так ты придёшь? Монета будет при мне, и повторяю – она твоя! Там дел - то... всего ничего, – мотнул он неопределённо головой.
— Что - то ты темнишь, Николай! Что - то недоговариваешь. Ну, хорошо. Купил ты меня своей монетой. Так ко скольким мне подходить?
— Часикам к восьми подходи, я буду тебя на скамейке ждать, что возле песочницы.
                                                             
               
                Глава третья. Неожиданный поворот.
 
   
  По Николаю было видно, что он сильно нервничает. Десять минут девятого, а Семёна всё нет и нет. Он то вставал со скамейки, то вновь садился, когда попал в поле зрения Семёна.
 
— Хай! Ты что это такой взвинченный? - обратился к Николаю Семён подходя.
— Я думал ты уже не придёшь. Десять минут девятого, а мы договаривались в восемь...
— Сосед задержал, Олег, даун, ты его наверняка видел, они с маманей постоянно на лавочке, возле подъезда, лясы точат. Не мог пройти мимо не пообщавшись. Это могло его обидеть. А я не хочу его обижать, он и так жизнью обижен. А десять минут погоды не сделают.
— Нам надо съездить с тобой в одно место. Туда и назад. Часа за три управимся. Вот - протянул он Семёну старинный гульден, - как и обещал. Теперь он твой.  
  
  Семён задумчиво повертел монету в пальцах.
— В скольких же руках она побывала, прежде чем ко мне попала… аж дух захватывает. Серебра тут, навскидку, граммов тридцать. Обожаю такую нестандартную чеканку. На торгах подобная монета за четыре сотни баксов ушла. Для меня это цена запредельная. И вот она моя!? 
— Твоя, твоя! Не сомневайся! Обратно я её у тебя не потребую в любом случае. Ну, что, поехали?
  
  Вечерний трафик, вопреки ожиданиям, и не думал рассеиваться в начале девятого. Машин на улицах становилось меньше, однако пробки всё ещё не рассосались.
  Николай, застряв в этом дорожном плену, начинал нервничать и тихо материться. Ему не терпелось поскорее вырваться из каменных объятий города.
  Наконец, миновав кольцевую, он утопил педаль газа, и его видавшая виды «Хонда» рванула по широкой автостраде прочь от городской суеты.— И куда мы едем? – поинтересовался Семен, нарушая молчание.
— На городскую свалку. Там я тебе все объясню. Как только доберемся.
— На свалку? Сейчас? Но зачем? .
— Потерпи немного, уже скоро... Как приедем, я всё объясню.

  Свернув с трассы, они проехали еще километров восемь по шоссе, когда в воздухе явственно ощутился приторный, тошнотворный дух свалки.
— Напрямки к свалке нам не пробраться. Там дорога в такую дребезгу разбита, да и железяк всяких – как бы колеса не пропороть. Поедем в объезд. Я там дорогу одну знаю, - через лесок, тоже не ахти какая, но проехать можно – она нас к самой свалке и выведет. Бывал там пару раз с рыночными винтажными. Ты удивишься, но на таких вот помойках люди неплохие деньги делают. Я не про тех, кто металл собирает, – это шелуха. Люди порой выбрасывают вещи, даже не подозревая, что отправляют в утиль сотни долларов. Сейчас у богатеев, которым деньги жгут ляжку, мода на старину. В цене патефоны, самовары, старинные комоды из массива... А один винтажный старатель как - то выудил из мусора икону восемнадцатого века, затёртую, а потом реставратор раскрыл несколько записей, то есть снял более поздние красочные слои, и под ними оказалась отлично сохранившаяся авторская живопись 17 века. Так вот они продали этот шедевр заезжему толстосуму и озолотились. У богатых свои тараканы. 
 
  Но по мере приближения к цели Николай примолк, словно набрал в рот воды, взгляд его сделался сосредоточенным и хмурым. Тишину салона прорезал лишь хруст попавших под колёса сухих веток, да тихое урчание мотора.
— Здесь и встанем, – глухо обронил он, останавливая машину у подножия горы мусора, вздымающейся к хмурому небу. - Дальше мы не проедем.
  Они выбрались из машины и застыли, пораженные открывшимся зрелищем – зловонными эверестами из отбросов цивилизации.
  
  Николай молчал, словно слова застряли у него в горле, не желая вырываться наружу.— И что мы здесь забыли? – не выдержал Семён, нарушая гнетущую тишину. – Не пора ли тебе, друг мой, рассказать уже, что гложет душу твою? Так зачем мы здесь?
— Сейчас, сейчас... Дай мне только дух перевести! – пробормотал Николай, отводя блуждающий взгляд от мусорной вакханалии.
— Ты меня пугаешь, Колян. Что, чёрт побери, мы здесь с тобой делаем в столь поздний час? Что вообще происходит?

  Николай с неохотой приблизился к багажнику, словно к вратам преисподней, и замер в нерешительности.
— Сейчас, сейчас... Ты, это, только не пугайся... – пробормотал он изменившимся голосом.
  Минута тянулась вечностью. Наконец он распахнул крышку, и, помедлив, отодвинул край брезентового плаща, скрывавшего тайну, лежащую во чреве багажника.

  В сумрачном пространстве багажного отделения с трудом угадывались нечеткие очертания силуэта. Включив фонарик, Николай направил луч света, который тут же высветил ужасающую сцену: на самом дне, свернувшись калачиком, лежала молодая девушка. Её неестественная поза не оставляла шансов усомниться, что она мертва. Светлые, словно кудрявые облака, слегка завивающиеся пряди волос разметались по полу, окружая безмятежное лицо, застывшее и безмолвное. Даже мертвая, она казалась Семёну воплощением красоты – чем-то неземным и дивным. Эта комбинация – покоя и смерти – казалась настолько нелогичной и пугающей, что Семён долго не мог отвести глаз, словно подсознательно ожидая, что она сейчас откроет глаза, отбросит грязную ткань, покинет багажник, стряхнет пыль с одежды, кокетливо поправит свои локоны и, одарив их улыбкой, произнесет: "Что случилось, ребята? Почему такие печальные? Кто-то умер?".
  
  Наконец, словно очнувшись от гипнотического зрелища, Николай полностью откинул в сторону брезент, и взору Семёна предстало совершенное тело: идеальные изгибы груди, точеные ноги и руки, не знавшие тяжести труда, говорили о принадлежности девушки к миру роскоши. Одета она была под стать своей красоте: короткая юбка едва прикрывала бедра, невесомая блузка облегала стан, а сверху – элегантный плащ, несомненно, от известного кутюрье.
   
  Семён, словно парализованный, не отрываясь смотрел на безжизненное тело девушки, слова застряли в горле, не находя выхода.
— Ты... Это ты с ней сделал? - прохрипел он, с трудом отводя взгляд от тела девушки.
— Это вышло случайно, Семён. Поверь мне... - прошептал тот, избегая его взгляда.
— И когда это случилось?
— Вчера. Поздно вечером. Я был пьян в стельку. Сосед зазвал на шашлыки. Там целая орава собралась... Попросили меня стол привезти, стулья, выпивку, ну, всю эту шашлычную лабуду. А ехать - то, сам знаешь, рукой подать - до запретки.
  
  Мне следовало бы машину сразу во двор загнать, да поленился... Вот же, идиот! А после шашлыков, на обратном пути, темно уже было... я сунулся было во двор, а там всё забито, и ни одного свободного парковочного места... Даже развернуться негде. Начал было задом сдавать, и как только в арку въехал, как вдруг – бах! И ведь медленно ехал то... Я её даже не заметил сначала. Вылез из машины, посмотреть, а она там, под колёсами... лежит... и не дышит...
  
  Не думаю, что машиной, я ведь её не сильно ударил, скорее всего, это она головой так об асфальт приложилась. Много ли ей надо? - кивнул он в сторону багажника, - и что мне оставалось делать? Гаишников вызывать? Полицию? Я за рулём, пьяный как свинья, а тут... такое... Это же верный срок! А я в тюрьму не хочу, Семён! Ну, я её в багажник и закинул... А машину во двор соседний перегнал. Так она там, почти сутки и пролежала... А я, как зомби ходил, всю ночь, весь день... Не знал куда себя деть. А тут, смотрю, ты идёшь... А мне одному не справиться... Ты не волнуйся, никто меня с ней не видел! Темно ж было... А под аркой, так вообще, хоть глаз выколи!
   
 — Ну ты и удружил мне, Коля - Николай! Делаешь из меня соучастника? Труп в машине, свалка... Ты что, здесь её зарыть хочешь? На свалке? Типа, не найдут? А ты знаешь, что все эти кучи бульдозер потом тягает туда - сюда, равняет и утрамбовывает? А что если её всё-же найдут? Не... так не пойдёт! Да и не по - людски это - хоронить усопших в такой мерзости.
 — Не найдут. Я задумал схоронить её, если такое здесь уместно, на уже утрамбованной площадке, ожидающей, когда её землицей присыплют. И концы в воду!
 — Не в воду, а в мусор! - поправил его Семён.
 
  Николай махнул рукой в сторону зловещей кучи, – Вон за той горой мусора есть готовая площадка, но до неё далеко топать. Мне одному не справиться. На этой свалке сам черт ногу сломит. А вдвоем, мы бы мигом...

— Отчего же именно я удостоился чести стать твоим доверенным лицом в таком опасном мероприятии, как сокрытие улик?
— Да. Близкими друзьями нас не назовёшь. Но твой авторитет безупречен, ты не трепач, и попусту слов на ветер не бросаешь. И тебе можно довериться. А это сейчас для меня превыше всего.
— Так это ты мне колечко с неё, с покойницы, показывал? Стянул всё - таки...
— Ей они уже ни к чему, - хмуро обронил Николай.
— Они? У тебя что там, целая коллекция сокровищ? А ты не думаешь, что её не только полиция будет искать, но и всякие тёмные личности с тугими кошельками, чьи намерения гораздо, гораздо хуже ментовских?
 — Извини, Сёма, что втравил тебя в это дело... Ты знаешь, я словно во сне бредовом, голова – пустой барабан, сначала делаю, а потом думаю. Наверное, зря я тебя во всё это посвятил. А что мне оставалось делать? Но раз уж мы здесь, ты мне поможешь...?
 — Что толку теперь от твоих жалких оправданий? Я уже по уши, Коля, в этой грязной истории! - Семён скривился словно от зубной боли. - Извини, Коля, помогать тебе я не стану, даже не надейся, но и топить не буду – не моя это стезя - стучать. И в эту твою лихорадочную спонтанность я не верю. Всё у тебя просчитано: городская свалка, площадка под рекультивацию – ты прекрасно знал на что идёшь. Вот зря ты меня в это дело впутал. Э - эх!

  Николай стоял, совершенно потерянный, и Семёну на миг стало его жаль. Но мысль о том, что его самого могут обвинить в соучастии в убийстве, бросила в холодный пот. Он тут же отогнал от себя порыв помочь Николаю замести следы преступления, которое, по большому счёту, его никак не касалось. Но в глазах правоохранительных органах он теперь соучастник, и доказать им свою невиновность – задача довольно сложная.
   Что касается бандитов, то им и доказательства ни к чему, у них в арсенале иные способы ломать таких простофиль как они. А какие кошмары уготованы им в будущем, и чем в итоге всё обернется, знает лишь всевидящее око Господне.
                                                       
               
                Глава четвёртая. Этого не может быть!
  
 
  Обуреваемый противоречивыми чувствами, Семен нервно хлопнул Николая по плечу. Внутри бушевал клубок обиды и горечи за то, что тот втянул его в эту безумную авантюру, но сердце болезненно сжималось от жалости к приятелю, угодившему по глупости в такую передрягу.— Извини, Колян, ничем не могу помочь. Зла не держу, но выбирайся уж как-нибудь сам. Пожалуй, я пойду. Ты меня ни о чём не просил. Договорились?
— Постой! До трассы тут вёрст десять, не меньше. Пешком – волком взвоешь, и на попутку не рассчитывай – глушь несусветная. Да и время позднее, вряд ли кто подберет. Может, переждешь, пока закончу? Я бы тебя потом до дома подбросил...
— Ты понимаешь, как это менты воспримут? Кто я? Пособник! Вот кто! Нет, ждать не буду. Прощай. Дай бог встретиться на рынке, или во дворе… Если выберешься. И тогда, возможно, и выпьем с тобой, Коля, в той самой березовой роще, где в прошлый раз сидели. Очень на это надеюсь.
 
  Николай молча переминался с ноги на ногу. Ему нечего было ответить. Он уже сожалел, что впутал Семена в такое рискованное дело, как сокрытие улик. Но что сделано, то сделано.
—Кстати, ты девицу - то, надеюсь, обшарил? Или только колечки слямзил, и этим делом ограничился? Может, у неё документ какой при себе был? Телефона не было? Хотелось бы знать, кто она такая. А то зароешь, а потом будешь голову ломать, по ком свечку в церкви ставить.
— Нет, не обыскивал я её. Стремно, покойницу - то шмонать...
— И сумочки при ней не было?
— Ни сумочки, ни телефона!
— Ну - ка, посвети на неё... Я посмотрю. В последний раз. Пока ты её в мусор, навечно, не определил. 
  Семён склонился над телом девушки и стал её внимательно рассматривать. 
— Что - то в ней есть от моей юношеской любви. Но Кларе сейчас за сорок, а этой девушке, от силы, двадцать, — пробормотал он, задумчиво взирая на безжизненное тело.
— А что, если это её дочь? — предположил Николай.
— Ерунда! Клара… Мы с ней в одном дворе росли, после школы она в медицинский колледж поступила, потом за военного замуж выскочила, и они уехали из города. С тех пор я её не видел, и как жизнь её сложилась, не знаю. Сходство есть, конечно… Но таких совпадений не бывает!
— Ещё как бывает! — начал было Николай, но, взглянув на Семена, осекся.
 
  Семён склонился над безжизненным телом и стал скрупулёзно исследовать каждый предмет её одежды. Занятие, требующее крепких нервов. Он распахнул её плащ, пальцы скользнули под блузку, ощупывая прохладную кожу. Рука очертила изгиб поясницы, затем приподняла юбку, коснулась бёдер... Чисто! Ни единой зацепки, кроме небольшой, плотной родинки под правой подмышкой, размером с мелкую монету. Больше никаких примет, ничего, что могло бы пролить свет на её личность. Холод мёртвой плоти проникал сквозь кожу, вызывая неприятный озноб. Никаких вещей, никаких следов, указывающих на её имя или прошлое – ничего.
   
  На затылке девушки прощупывалась небольшая податливая деформация – след удара головой обо что-то твёрдое. Кроме того, он заметил неестественную гибкость её правого бедра, ему показалось даже, что услышал его хруст, но решил, что это заскрипела крышка багажника, уставшая от своего веса. Семён быстро отвёл руку и, распрямившись, обратился к Николаю:

— Что ж, Коля, прощай, что-ли? С тяжестью на душе оставляю тебя. Прости, но я не могу поступить иначе. Ты ведь сам всё понимаешь, верно? И поторопись с захоронением рабы Божьей. Мало ли, появятся незваные посетители. Говорят, здесь бродят разные типы. Бездомные. Бомжи. Кажется, у них тут что-то вроде убежища – в мусорных контейнерах. Будь осторожен, Коля! Ну, а я пошёл...

  И Семён двинулся к шоссе, но не успел и сотни шагов отмерить, как вдруг застыл, словно поражённый молнией. Дикая мысль, нет, не дикая – кромешная, безумная догадка опалила его сознание!
  Прежде всего... тело девушки... Оно не скованно трупным окоченением, не тронуто мертвенной синевой, неизбежно ложащейся на покойников. А ведь минули целые сутки!
  А ещё, при такой травме, кровь обязана быть! И на голове, в месте удара, и из носа, казалось бы, обязана сочиться... Но нигде не было и следа крови!
  И эта зловещая подвижность затылка... Этот слабый скрип в тазобедренных суставах, словно у старой, проржавевшей двери. Да человек ли, это вообще? – пронзила его шальная, леденящая кровь мысль, превращая спину в один сплошной муравейник.

  Семён резко развернулся и помчался обратно к машине, из багажника которой Николай уже извлекал...— Стой! Стой! — заорал он, задыхаясь. — Погоди секунду! Мне нужно кое - что проверить...

  Николай, ошарашенный, наблюдал, как Семён, словно обезумев, принялся раздевать девушку донага. Крутил её, как марионетку, прикладываясь ухом к разным участкам её тела, что - то выслушивая, выстукивая, заглядывал под веки, высвечивая зрачки лучом фонарика, словно пытаясь отыскать там искру жизни.
— Ты... это... чего творишь - то? — пробормотал Николай, потеряв дар речи.

  Семён опустился на землю, обессиленный, будто выжатый до последней капли. Плечи его затряслись в беззвучном припадке.
— Ты плачешь? — изумлению Николая не было предела.
— Смеюсь! — отозвался Семён, и в голосе его звучала истерика. — Ты понимаешь, что ты сейчас собирался похоронить в этой смрадной помойной яме?
   В глазах Николая застыл немой вопрос.— Куклу!
                                                                       
               
                Глава пятая. Дикобраз.
  
 
  Николай приходил в себя долгих десять минут. На лице его блуждала улыбка человека, балансировавшего на краю пропасти и чудом избежавшего падения.
— Мой мозг отказывается в это верить. Это же невероятно! Неужели современные технологии достигли такого уровня? Уму непостижимо! Сутки я не находил себе места... Сутки! Я думал, что убил человека, молодую, красивую девушку... А это была всего лишь мастерски изготовленная кукла, внешне мало отличимая от человека! Как такое возможно, Семён? Почему я ничего не заметил, не почувствовал? Да и ты разобрался не сразу?

 — Я не эксперт в таких делах, Коля. Мелькали как-то рекламные буклеты с этими кибер-девицами — игрушками человекоподобными для тех, у кого деньги куры не клюют. Для них будущее уже наступило. Но поскольку это не мой нищенский уровень, то я особо и не вникал. Подозреваю, что этих полу-людей в обличии женском пресыщенные властью и деньгами мира сего используют не только как аксессуар на светских раутах и протокольных мероприятиях, но и, скажем так, по прямому назначению... для плотских утех. Для таких кукол кастинг не нужен — они безупречны! По крайней мере, внешне. А что у них там внутри, и каковы они в любовных утехах, я тебе не поведаю. Не довелось, сам понимаешь... Покорность и послушание, возведенные в абсолютную степень! Хотел бы себе такую?
 — Это ты сейчас о ком? Об этой...?
 — Ну а о ком еще? В этом театре гротеска, который мы по ошибке называем нашим безумным миром, возможно все. Были бы средства.
 — А эти, у которых средств как грязи, они их что, бриллиантами обвешивают?
 — И бриллиантами, и шмотками от кутюр...
 — Настоящими бриллиантами?
 — Осмелюсь предположить, что да. Ты салон своей «ласточки» украшаешь? Серёжки на юбилей свадьбы жене своей даришь? Вот и они... Только у этих денег на несколько порядков больше, и, соответственно, возможностей. Им и на жён, и на любовниц, и даже на таких вот кукол-андроидов средств хватает. А соболя и бриллианты - как два пальца об асфальт! Кстати. Ты обратил внимание на её прикид?
 — Конечно, обратил! Во! - Вздернул вверх он большой палец. — Слушай, а эти куклы… Они как живые? Ходят, говорят, даже в душ, что ли, ходят? 
 — Да откуда ж я знаю, Колян? Думаю, что за те деньги, что в них вложены, они многое умеют делать. Я читал, что последние модели, так те вообще с искусственным интеллектом! А мой уровень – это - общение с Алисой - моим голосовым помощником. Усекаешь разницу? 
 — Всё-таки, хорошо, что я тебя позвал. А ты хоть и с неохотой, но согласился. А иначе... Если бы не ты, Семён, меня бы совесть изгрызла. Я перед тобой в долгу!  То кольцо с голубым гранатом, что утром показывал, хоть немного искупит мою вину перед тобой?
 — Ха! А сколько всего на её пальчиках колец было? Честно!
 — Два. Два кольца. И серьги с бриллиантами - я так думаю... А ещё золотая цепь с кулоном. Раньше я сомневался, Семён, но ты мне глаза открыл - они настоящие! Да? А не дешёвая бижутерия... Это ж, какие деньжищи, Семён?
 — Да ты искуситель, Коля, настоящий дьявол во - плоти! – простонал Семён. – Хотел бы отказаться, и должен бы, но не могу! Соблазн слишком велик! Это дело надо обмыть... Завтра же!
 — Как только до квартиры доберусь, голубой гранат – твой. Если, конечно, это голубой гранат, а не сапфир, топаз, или ещё какая диковина.
 — Слушай, Коля, договоримся сразу. Никаких сделок, никакой купли - продажи, никаких ювелиров, и хвастовства – ни - ни, пока всё не утихнет. Год – минимум! Осторожность – наша броня! Такие камни, как светлячки, даже в кромешной тьме сияют. Искать будут, не сомневайся.
 — Согласен, Семён! Могила! – он хлопнул себя ладонью по губам.
 — А вот это брось! Не люблю двусмысленности, когда на кону – жизнь. Я бы на твоём месте с преисподней в рулетку не играл.
   
  Семёну вдруг вспомнился эпизод из "Сталкера" Тарковского, снятого по книге "Пикник на обочине" Стругацких. Вспомнилась трагическая фигура Дикобраза, шедшего в Зону с мольбой об исцелении сына. Дошёл. Но вернувшись, обнаружил, что сын по - прежнему болен, зато сам он стал богат. Зона коварно исполнила его истинное, сокрытое даже от него самого желание.
 
  И Дикобраз повесился...

 — Слышь, Семён, что с этой куклой - то делать то будем? – не унимался Николай – Закопаем в этой помойке, и дело с концом? Мне она ни к чему. А жена... Представляю картину: я с этой резиновой дивой на плече порог переступаю... – Николай зашелся грубым хохотом. – Да она меня в шею выгонит! В лучшем случае извращенцем заклеймит, а то и некрофилом объявит на всю округу. Или у тебя на неё виды какие? – подмигнул он Семёну, толкнув того локтем.
 — Вообще - то... меня всегда занимали сложные механизмы... построение разветвлённых алгоритмов... – уклончиво начал Семён, заливаясь краской смущения, словно школьник, пойманный за списыванием.
 — Ну, тогда бери! Считай, трофей твой! Как к дому подъедем, надо будет у жены покрывало стянуть, чтобы её, так сказать, замаскировать... Спрятать твою пассию от злых глаз. До квартиры помогу донести, а там – вольному воля, с куклой – своя доля.
 
 — Аттракцион невиданной щедрости? Сначала монета, потом кольцо, а теперь эта кукла...
 — Живем один раз! Ты мне плечо подставил — я тебя отблагодарил. Квиты?
 — Квиты. Слушай, а у меня от этой винтажной плесени уже голова кругом. Вонь несусветная! Представляешь, каким склепом от нас нести будет в машине?
 — На рандеву к своей музе спешишь? — хмыкнул Николай.
 — Мечтаю поскорее выветрить этот смрад из легких.
 — А хочешь, я тебе компьютерного гения сосватаю? – не унимался Николай. – Он и в механике шарит. Мастер на все руки! А что как он твою спящую царевну оживит? Слепишь ей загранпаспорт, оденешь из секонда в импортные шмотки, и в Эмираты, на моря...
 — Коля, у тебя все признаки маниакальной фазы.
 — Это как понимать?
 — А так, что после стресса тебя колбасит не по - детски. Только что готов был в петлю лезть, как тот Дикобраз, а теперь фонтанируешь остротами.
 — А ты бы на моем месте огурцом остался?
 — Нам валить отсюда пора, Коля! Давай ключи, я за руль. У тебя, вон, руки ходуном ходят.
 — Да я в порядке... Но раз так хочешь — рули, — Николай протянул Семену связку ключей.

  Семён, с ловкостью опытного водителя, вывернул руль, разворачивая Хонду на крохотном пятачке. Машина протиснулась между стволами берёз, словно нитка в игольное ушко, и поползла прочь от зловонной пасти городской свалки. Луна, словно испугавшись смрада, спряталась за тучи, погружая и без того темный лес в непроглядную тьму. Хонду отчаянно швыряло из стороны в сторону на ухабистой дороге, и из - под колес, словно извергаясь, летели фонтаны грязной жижи.

 — А насчёт компьютерщика ты всерьёз подумай. Костя Душкин, днем — пламенный борец за цифровую справедливость в "Кристалле", рядовой программист. А ночью, как Бэтмен, превращается в хакера экстра - класса. Сумеречный гений! Мои компьютерные заморочки он раскусывает, как семечки, не отрываясь от биржевых сводок и паяльника. А уж твою электромеханическую возлюбленную он не просто на ноги поставит, а мозги ей прочистит так, что ты и мечтать не смел. Все по твоему заказу, маэстро! Приедем я тебе его телефончик скину...
 — Не вздумай! И вообще, выруби свой телефон к чертям, иначе спалимся к едрене - фене! Я в этих делах не сильно секу, не знаю, рисуют ли сейчас наши телефоны карту наших перемещений, смогут ли нас потом выследить по этим электронным нитям. Надо бы разузнать. Но одно я знаю точно: каждый звонок, каждое сообщение оставляет за собой след – локационную точку, из которых, при желании, можно вычислить наш маршрут от точки А до точки Б. Коля, нам с тобой пора завязывать со старыми привычками и выработать новый алгоритм действий. И вторые телефоны нам нужны позарез. Только через них и будем держать связь. Ты меня понял?
 — Понял...
 
                         Глава шестая. Башибузуки.
  
 
  Лесная дорога извивалась вокруг свалки, то отползая от смрадных терриконов, то вновь прижимаясь к ним, не отпуская подельников из царства городских отходов. Еще минут пять этой тошнотворной близости, и они, наконец, вырвутся на спасительное асфальтовое шоссе, которое, как верный конь, понесет их прочь, к манящим огням города. Ничто в этот миг не предвещало надвигающейся беды.

  Это случилось неожиданно. Из темноты ночи на дорогу вдруг выкатилась дребезжащая бочка. Почти сразу - же за ней в свете фар появилась другая бочка, потом кровать с панцирной сеткой упала откуда - то сверху, фыркнув фонтанчиками грязи из придорожной лужи. Потом в эту кучу полетели другие артефакты со свалки.
  Завершила композицию иссохшая береза, рухнувшая с глухим стоном и рассыпавшаяся на части.
 
  Неожиданное препятствие, отрезавшее их от цивилизации, привело приятелей в замешательство. Это была ловушка. Сзади находилась свалка, а впереди баррикада, от которой, угрожающе поигрывая арматурными прутьями, приближались сомнительные личности с явно недобрыми намерениями.
 
  В тот момент из-за руля Семён видел лишь часть общей картины. Панорама битвы, скрытая мраком, откроется ему позже, когда время сложит все детали в единый, зловещий пазл.
 
  Перед капотом их «Хонды», словно воронье, слетевшееся на гнилую падаль, в свете фар корчились в уродливом танце трое: двое мужчин и женщина. Пропитые лица, лохмотья вместо одежды – все в них кричало о жизни на самом дне. В каждом движении сквозила наглая фальшь, дешевый спектакль, призванный, как он позже понял, выманить их из машины.
 
  Из троицы бездомных выделялся старик, поросший клочковатой бородой, словно лесным мхом. В его облике угадывалось что - то властное, будто он был их негласным вожаком, хотя точно определить возраст в полумраке было невозможно.
  Второй, долговязый и одетый не по сезону, сразу выдавал в себе опустившегося наркомана, чьи дни, казалось, сочтены и последняя надежда давно продана за дозу.
  Женщина являла собой печальный эталон спившейся души: распухшее лицо, словно глиняный ком, и неизменные багровые отметины под глазами – витрина, за которой не было ничего, кроме боли и пустоты. Лица всех опустившихся женщин словно отливались по одному трагическому лекалу.
 
  Но истинная опасность пряталась в засаде, за спиной, среди колючих кустов. Там, словно дикие звери, затаились молодые парни с характерными наколками, не оставляющими сомнений в их принадлежности к уголовному миру. Преступники, бежавшие из мест заключения и нашедшие временный приют в смрадных убежищах местных бродяг.

 — Что-то мне все это совсем не по душе, – процедил Семен, словно мучимый зубной болью.
 — И чего им надо? Денег? – Николай лихорадочно ощупал карманы. – Все отдам, до последней копейки! Лишь бы не вляпаться в эту грязную кашу. У них там арматура, железо, а у главаря, чую, и нож за пазухой припрятан... А у нас что? Бита, одна на двоих. А ещё отвёртка... Сомнительно что отобьемся, не поплатившись здоровьем.
 — Лишь бы твою ласточку не тронули, – с тоской вздохнул Семен. – Но хуже будет, если они "покойницу" нашу в багажнике обнаружат. Среди этой швали всякое водится, и стукачи продажные, и просто трепачи безмозглые – их и пытать не надо, сами все выболтают.
 — Вот бы понять, что у них в головах?
 — Ничего хорошего, уверяю тебя.
 — Ладно. Я пойду. Прикрой, если что. Бита у тебя под сиденьем – справа. Попробую с ними по - хорошему...
 
  Николай распахнул дверь и шагнул из машины. Семен едва успел уловить краем глаза, как из сгущающейся за спиной товарища тьмы отделился зловещий силуэт.
  Удар, глухой, словно выдох боли – и Николай, подкошенный невидимой силой, повалился на землю, как срубленное вековое древо.
 
  Эти люди не знали меры: им было мало простого грабежа, им нужно было все и сразу, здесь и сейчас – от их машины и кошельков, и, возможно, до самих жизней.
 
  А в пяти метрах от капота, словно марионетки, пляшущие под дудку безумного кукловода, бомжи все еще бились в пародии на туземный танец. Растерянность, словно клеймо, отпечаталась на их нескладных движениях. Их сумбурный план, вылепленный из торопливости и замешанный на импровизации, вопреки всему, неожиданно возымел успех.
 
  Пришло время сорвать их замыслы, вырвав инициативу из рук противника. И Семен, повинуясь внезапному порыву, впечатал педаль газа в пол.
 
  Старый бездомный каким - то чудом увернулся от неминуемой беды, словно тень метнувшись в сторону.
  Алкоголичка же, застигнутая врасплох, лишь чудом успела отпрянуть от несущийся на неё смерти. Удар пришелся по касательной, и она, с истошным воплем рухнув в грязную лужу, кубарем откатившись в сторону, что спасло её от серьёзных травм.
  А вот долговязому не повезло: крыло машины со всей яростью обрушилось на его бедро, с хрустом сминая кость, и он, скошенный как трава, исчез из виду.

  Воспользовавшись замешательством противника, Семен вихрем выскочил из машины, сжимая в руке биту.
  По жизни он был далек от уличных драк и кровавых баталий, но сейчас, на самой границе опасности, не видя иного выхода, кроме как принять бой, он мобилизовался.
  Бухгалтер в нем уступил место обезумевшему от страха бойцу, готовому драться за свою жизнь до последнего.

  Каждая секунда была на вес золота, но он не успел ничего предпринять, как ощутил тупой, скользящий удар в бок. Как и в случае с Николаем, этот удар был нанесен исподтишка, сзади. Чувствовалась холодная, расчетливая рука мастера. Но на этот раз удар не достиг желаемого результата. Семён устоял. Был ли это тот же нападающий, что уложил Николая на землю ударом по голове, или другой бандит, он не знал.
 
  Боль пришла не сразу, словно запоздалое осознание. Он еще не понимал, что в боку его зияет рана от ножа, выброс адреналина притупил болезненные ощущения.
 
  И тут он увидел нападавшего – худощавого хлопца, чья зловещая ухмылка и хищная поза не оставляли сомнений: этот человек уже убивал, и готов был сделать это снова. Враг готовился для второго удара, но Семен, повинуясь инстинкту, с разворота, изо всех сил обрушил биту на его висок. Парень тотчас же рухнул на землю, не издав ни единого звука.
 
  А с другой стороны машины к нему приближался уже второй бандит, и в руках у него был нож.
 
  Сколько же их скрывается там, в темноте?
 
  Они замерли друг перед другом в нерешительности, словно два хищника, оценивающих силу соперника. Никто не хотел подставляться под удар.
  Семен краем глаза видел, как поспешно ретируются бомжи. Красивая сказка о легкой наживе испарилась, оставив лишь горький привкус поражения. Последним из их отряда поле битвы покинул долговязый, которого Семен зацепил бампером машины. Тот полз по земле, волоча за собой ногу, заглушая ночные звуки протяжным звериным воем.
 
  Оставшись один на один с Семеном, его противник не стал рисковать, не стал помогать поверженным товарищам и поспешно скрылся во тьме, вслед за своими незадачливыми подельниками. Взаимовыручка была ему чужда.

  Семён распахнул куртку и потрогал место удара. Его рука окрасилась липким и красным - то была кровь. Нож, его ранили в бок, кровь сочилась, окрашивая сорочку в багровые тона; боль пульсировала, нарастая с каждым ударом его сердца.
  Он устоял в неравной схватке, и даже одержал в ней победу, но ситуация продолжала оставалась аховой.
 
  Кровь жадно впитывалась в ткань, но он надеялся что артерии не задеты и кровотечение вот - вот остановится. В противном случае он довольно быстро переместится в царство Морана - богини смерти. Помощи ему здесь ждать неоткуда,
надо действовать быстро, пока слабость не одержала над ним верх и не вырубила.

  Склонившись над неподвижным Николаем, Семён судорожно проверил его пульс. Слабый, но есть. Ощупал голову - шишка. Но крови нет. Николая оглушили, ударив чем - то тяжелым. Без сознания, но живой.
  С трудом затащив Николая на заднее сиденье автомобиля, Семён принялся растаскивать хлам, преграждавший им путь.
  Теперь можно ехать. Семён бросил мимолетный взгляд на поверженного противника, скрюченного в нелепой, гротескной позе у водительской двери. Пустая глазница темнела зловещей кровавой бездной, а выпавший глаз, казалось, безмолвно вопрошал: «За что?». Под головой незадачливого грабителя алела зловещая лужа, расползаясь багровым цветом, а вдавленный висок безобразно зиял провалом. Сомнений быть не могло – этот человек мёртв
  "Ну и денек! – эхом прокатилось в его сознании. Мертвые восстают из могил, а живые в мгновение ока уносятся в царство теней. И все это происходит за какие - то полтора часа!"

  Он мешком плюхнулся на водительское сиденье, повернул ключ зажигания, и машина, взревев мотором, тронулась с места. Семён ехал по ухабистой дороге в сторону трассы и чувствовал как силы покидают его. Он спешил.
                                                                 
               
                Глава седьмая. Зина даёт добро.
  
 
  При въезде в город Николай зашевелился, словно просыпаясь от долгого забытья. Его кряхтение и стоны, хоть и полные муки, были для Семена бальзамом на душу, много лучше, чем безмолвное тело, лежавшее до этой минуты на заднем сиденье.
  Сам же Семен чувствовал, как сознание его ускользает, словно песок сквозь пальцы. Кровь его продолжала утекать, вызывая слабость тела и туман в голове.
  Боясь потерять связь с реальностью, он свернул к торговому центру и припарковал машину.

 — Где я? – прохрипел наконец Николай.
 — Очнулся? – Семен бросил взгляд в зеркало заднего вида. Вид у Николая был жалкий. Он ощупывал голову и морщился от боли. – Это хорошо, что очнулся. Вести машину будешь.
 — Я? Я не могу! Сейчас я совершенно разбит...
 — Я тоже не в лучшем виде. У меня тут дыра в боку, кровь хлещет, вот-вот отключусь... Так что, соберись, иначе... Иначе ты меня потеряешь. Мне срочно медицинская нужна помощь. Но в больницу мне нельзя ни в коем случае. На мне труп! У тебя есть знакомый хирург?
 — Хирурга нет, но есть знакомая медсестра из хирургии... Что там у тебя? Пуля?
 — Нож. В живот, сбоку... Да вези уже! Кровью истекаю...

  Уступая Николаю водительское место, Семёна повело, и он едва не рухнул наземь. Инстинктивно ухватившись обеими руками за боковое зеркало припаркованного черного внедорожника, он грузно навалился на него грудью, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотилось, словно птица, рвущаяся на волю из тесной клетки.
  Оказавшись на заднем сиденье, где только что безжизненно покоилось тело Николая, Семён в бессилии повалился набок.
  Дальнейшее для него происходило словно в зыбком тумане, или как в замедленной, призрачной киноленте.
 
 — Семён! Семён! Только не выключайся, прошу! Нельзя! Говори со мной!
 — Ты сидишь в луже моей крови, – прошептал Семён пересохшими губами, – и... пить... как же хочется пить...
 — Потерпи, потерпи, дружище! Скоро будем на месте. Давай я тебе о Зинке расскажу. А ты мне хотя бы кивай, если тебе трудно отвечать...
 
  Зинаида Непряхина когда - то была на хорошем счету в хирургическом отделении. Но однажды, застав мужа в объятиях другой, она, словно разъярённая тигрица, вонзила ему спицу прямо в сердце. Жизнь её вмиг рухнула, как карточный домик.
  Отсидев срок за убийство в состоянии аффекта, она вышла на свободу, но клеймо тюрьмы навсегда отпечаталось на её душе. Она не ожесточилась, нет, скорее стала циничнее, острее на язык. Тюрьма не терпит нежности и сочувствия.

  Вернуться к медицине Зинаида не смогла. Перебивалась случайными заработками, балансируя на грани закона: подпольные аборты, выведение из запоя, избавление от наркотической зависимости. Действовала жёстко, без сантиментов. Наркомана, с согласия родственников, приковывали наручниками в подвале гаража, оставшегося от покойного мужа. Зинаида лечила наркозависимость методом заместительной терапии - метадоном. Отчаявшиеся родственники готовы были на всё, лишь бы избавить близкого человека он страшной напасти. И Зинаида не бедствовала.
  Одно время ей помогал сожитель, но его вскоре упекли за кражу. В одиночку же справляться с обезумевшими от ломки наркоманами было выше её сил, и Зинаида, скрипя зубами, была вынуждена свернуть прибыльный бизнес.

  И вот теперь Николай вёз Семёна к Зинаиде в надежде, что она сможет залатать его распоротые кишки и зашить зияющую рану. И им было сейчас не до сломанной обаятельной куклы - вершины научно - технического прогресса в области роботизации и программирования, пылящейся в багажнике их машины.
 
  На третий день после оперативного вмешательства подпольной лепилы Зинаиды температура у Семёна нормализовалась, он почувствовал себя лучше и впервые с той роковой ночи попросил принести ему еды.
  Кризис миновал, и теперь на первый план вышел вопрос: как ему оправдать своё отсутствие на рабочем месте?
  Звонок Николая в бухгалтерию, где Семён Ильич Калиткин имел честь работать, сделанный наутро после той злополучной ночи, служил оповещением о болезни, но не оправдывал его отсутствия на работе. И что бы его не выгнали с должности за прогул, необходимо было добыть больничный лист.

 — Я поговорю с бывшим коллегой по цеху - доктором из психоневрологического диспансера. Он не раз помогал с оформлением липовых больничных листов, надеюсь, и на этот раз не откажет. Возможно, он сможет помочь легализовать твоё отсутствие, подтвердив его справкой. — Успокоила Семёна Зинаида. — Мир не без добрых людей. Но и добрые люди хотят вкусно есть и сладко спать. Поэтому за справку тебе придётся заплатить.
 — Да не вопрос, Зина! - Семён попытался было сесть на кровати, но, поморщившись от боли, вновь упал на белые простыни.
 — А за мои услуги заплатишь перед выпиской. И не только деньгами. У меня тут всё по - взрослому. Ты меня понял?

  Через неделю Семён уже самостоятельно передвигался по комнате.
  Осуществляя очередную перевязку его раны, Зинаида, как бы между прочим, запустила руку под нижнее бельё, и глядя ему в глаза, помяла его беспокойное хозяйство. Семён вздрогнул от неожиданности, покраснел, но противиться не стал.
  «Хорошо восстанавливаешься! Жить будешь!», — усмехнулась Зина и похлопала его по бедру. «Набирайся сил, дело идёт к выписке. И за тобой должок!»
 
  Впрочем, эта часть повинности Семёна вполне устраивала. Зинаида не была красавицей в классическом понимании этого слова, но было в ней нечто этакое, что тревожит и манит, бросает в дрожь и будоражит сознание: женщина - вамп, с округлыми формами, сексуальной породы, откровенная в своих помыслах и желаниях.
И это не могло не волновать его душу и изголодавшуюся по близости плоть.
  Но в данный момент Семён остерегался любовных утех, его рана ещё не настолько зажила что бы рисковать - при неосторожном движении швы могли разойтись. 

  Но вот швы и затянулись, и вероятность заражения окончательно сошла на нет. Семён принял душ, привёл в порядок растительность на голове: побрился, подровнял усы и причесался - теперь он вновь походил на того Семёна Ильича, которого знали коллеги по работе и друзья. Когда он садился за стол отобедать, Зинаида проводила его долгим, оценивающим взглядом... и с этого момента его выздоровление стало не таким скучным. 

  День выписки был особенно бурным. Зинаида командовала парадом, и её сексуальным фантазиям не было предела. Она не испытывала стыда и не беспокоилась о том, чтобы показать своё удовольствие.
  Покидал "лечебно - оздоровительное" учреждение Семён выжатым как лимон, с лёгким головокружением, но вполне удовлетворённым.

  Пока Семён зализывал рану в скромных апартаментах Зины, Николай, снедаемый тревогой, эпизодически наведывался к нему. В часы отсутствия хозяйки, когда та отлучалась по своим делам, друзья обсуждали произошедшее с ними на городской свалке.
  Нападение оборванцев, ведомых двумя уголовниками, и последовавшая за этим смерть одного из них, конвертировало заурядное происшествие в уголовное преступление с отягчающими обстоятельствами.
  Призрачная возможность того, что кто - то из нападавших запомнил номер их «Хонды», висела над ними дамокловым мечом. Хотя, положа руку на сердце, в хаосе схватки вряд ли кто - то обратил внимание на номер, да и какой в этом смысл?
  Их целью была нажива. Они, вероятно, не планировали никого убивать, а лишь оглушить или ранить, чтобы завладеть деньгами, телефонами, возможно документами. 
  Но что если уголовники рассчитывали покинуть город на их машине? Прикрывшись их именами и облачившись в их одежду? А бомжей они привлекли в свою игру, поманив их щедрой долей? Такой расклад был более реален. Вероятно, их всё же хотели убить, тела закопать тут же, на свалке, и податься в бега уже на их машине. И от осознания этой реальности им стало не по себе.

  Но Семён спутал карты бандитам, покалечив бродягу и отправив одного из нападавших прямиком на тот свет. По логике вещей, никто из участников кровавой вакханалии не был заинтересован в том, чтобы выносить сор из избы, в том числе и местные обитатели свалки, не говоря уже об уголовнике.
 
  Разложив все по полочкам, друзья пришли к выводу, что искать их вряд ли станут. Бездыханное тело нападавшего бандита наверняка затеряется в одном из отдаленных отвалов свалки, и о нём больше никто не вспомнит. Постепенно тревога отступила, но тень сомнения всё ещё омрачала их души.
 
  А всё это время в багажнике «Хонды» Николая ждала своей участи вершина научно - технического прогресса в области роботизации и программирования...
 
 
                          Глава восьмая. Клара.
  
 
  Как только они её ни называли за это время...
И роботизированной куклой, и игрушкой для толстосумов, и малышкой, и пассией...
Настало время вдохнуть в неё имя.
  Семён долго ворошил в памяти женские имена, но ни одно не отзывалось в сердце.
И вдруг, словно луч солнца, всплыла она — юношеская любовь, первая, трепетная и безответная. После выпускного бала, присягнув Гиппократу, она упорхнула из его жизни, выйдя замуж за бравого лейтенанта, и навечно растворилась в розовом тумане. Больше их пути не пересекались. И в этом была своя горькая сладость – она навсегда осталась для него юной феей, окутанной тайной. Такой он ее и сохранил в своем сердце.
 
  "Всё равно ты будешь моей, Клара!" — прошептал Семён, и усмешка, скользнувшая по губам, застыла, словно приговор, в то время как он нарекал её... своей... Своей Кларой!
 
  Та Клара, подлинная, из далёких лет, которую он когда - то вознёс до небес в своём сердце, но не осмеливался даже взглянуть, отдалённо напоминала ему нынешнюю Клару - марионетку. И давно погребённая во времени страсть, так и не нашедшая выхода за все эти долгие года, теперь вновь обретала имя и форму в её бездушной копии. И это обстоятельство будоражило и тревожило его душу.
 
  И вот он настал. Тот самый день. День, когда Клара обретёт, наконец, свой дом. День, призванный навеки изменить их жизни – его, Семена, и её, Клары.
 
  Под покровом ночи, словно тени, они пронесли Клару, закутанную в плотное покрывало, в квартиру Семена. Улица хранила ночное безмолвие, и лишь когда за ними захлопнулась тяжелая входная дверь, гнетущая тревога отступила, а они вздохнули с облегчением.

 — Куда её? — прошептал Николай, словно боясь нарушить хрупкий сон Клары.
 — Она вся в грязи... Несём в ванную! Потом отмою, приведу в порядок.
  А сейчас нам с тобой не помешает выпустить пар. Перекусим, выпьем... и решим, как быть дальше.
  Как, говоришь, зовут твоего хакера?
 — Костя. Костя Душкин.
Решил все-таки вдохнуть жизнь в свою Клару?
 — А почему бы и нет? Какой прок от безжизненной куклы? А мне, одинокому волку, общение не помешает. Одно время меня голосовая помощница Алиса развлекала, но у Клары, как я понимаю, потенциал несоизмеримо выше.
 — Оживить твою Клару, боюсь, влетит в копеечку. Костя парень рукастый, но за "спасибо" пальцем не пошевелит. Он, конечно, не рвач, при делах: официальная работа, халтурка, да и хакерство приносит свой доход. Но альтруизм – это не про него.
 — На диагностику алгоритмов Клары, надеюсь, средств у меня хватит,- отозвался Семён. - А там — как карта ляжет. Меня, впрочем, на первых порах устроила бы и сидячая Клара. Будем с ней о бесконечности вселенной, квазарах и чёрных дырах беседы вести. А вечерами, перед сном, она мне будет сказки для взрослых читать. Ну чем не идиллия?
 
  Семён прикрыл глаза, живописуя в воображении эту картину...
 
  — А соблазн сорвать куш с этих брюликов терзает не только тебя, поверь. Но торопливость может обернуться для нас обоих крупными неприятностями. Нужно крепиться.
 
  Но через год... как только денежки зашуршат в руках... я первым делом пополню свою коллекцию монет, а потом – в солнечный Канкун! Давно грежу об этом месте: мексиканская феерия красок, шелест пальм, терпкий мескаль под кесадилью, белоснежный лайнер, тающий в дымке горизонта... древние пирамиды майя, хранящие тайны веков, и живительная прохлада сенотов, дарующая умиротворение! Эх! Поедешь со мной?
 — Нет, Семён. У меня жена. И у неё другие интересы. А ты поезжай. Осуществи свою мечту. А я уж в наших пенатах буду искать отдохновения.
 — Да проходи уже, располагайся... – Семён бросил взгляд на своё холостяцкое логово. Неужели он отсутствовал здесь всего три недели? Не верится. Кажется, что прошла целая эпоха.

  Разувшись, они прошли на кухню, которая встретила их затхлым запустением.
Скоропортящиеся продукты давно превратились в прах, но Семен по дороге домой разжился кое - какой снедью и прикупил в "Красном и Белом" бутылку виски.
  И процесс пошёл. Когда же хмель ударил им в голову, эмоциональный маятник качнулся в обратную сторону. Перебивая друг друга, давясь от смеха, размахивая руками, они вспоминали и пересказывали события последних дней, тот безумный вихрь, который едва не стоил им жизни.

  Настало утро. С первыми лучами солнца, пробившимися сквозь неплотно задернутые шторы, Семён по привычке поплелся в ванную, намереваясь совершить утренний ритуал. Он знал, что Клара - его трофей, добытый им в неравном бою - в ванной.
  Она лежала в той же позе что и вчера, в помятой одежде, с растрепанными волосами, и, увидев её, такую беспомощную, он вдруг растерялся. Сердце его дрогнуло.
  "Потерпи, милая, потерпи, скоро я тебя приведу в порядок", – пробормотал он, словно успокаивая испуганного котёнка, и принялся за свои обычные водные процедуры, периодически поглядывая на предмет своего обожания. "Вот только разберусь с этим хаосом на кухне и сразу же к тебе...".
 
  Умывшись, он переместился на кухню, где его встретил унылый пейзаж вчерашнего застолья: грязная посуда, крошки на столе и целлофановые пакеты на полу, в которых тихо разлагались остатки просроченных продуктов из холодильника.

  Одолев, наконец, домашний хаос, он выставил мешки с мусором к двери, и поспешил в ванную...
 
  А там, на дне белоснежной чаши, словно спящая царевна, недвижно покоилась его Клара – диковинная роботизированная кукла. Долго он стоял, завороженный этим безмолвным чудом, прежде чем решился снять с нее пыльные одеяния. Закинув их в стиральную машину, он бережно, словно возвращая к жизни, начал омывать ее тело душистым шампунем, нежно касаясь вызывающе - соблазнительные формы и белоснежные кудри, неотличимых от натуральных. Приподняв её подбородок, он залюбовался абсолютной симметрией лица, чуждой людской природе. Но даже эта нереальность не смутила его, напротив, он был восхищён её безупречностью.
   
  Семён был словно завороженный, не в силах отвести взгляда от безупречных линий. Она казалась спящей богиней, готовой вот-вот открыть глаза. Ему почудилось даже, как дрогнули её длинные, темные ресницы. Нагая, она являла собой само совершенство. Воспоминания о той Кларе, светлой и чистой, какой он любил ее в юности, причудливо переплелись в настоящем с этой Кларой, возлежащей сейчас перед ним в ванной. Прошлое и настоящее сливались воедино, стирая границы между реальностью и грезами. Сознание Семена двоилось, расщеплялось на осколки и вновь собиралось в целое. Где заканчивалась явь и начинались его фантазии, он уже не мог сказать наверняка.
 
  А она изменилась, - пронеслось в голове Семена. Из хрупкой девушки расцвела в соблазнительную женщину. Груди ее налились сочной упругостью, бедра обрели пленительную округлость, будоража его взгляд - все её формы стали вызывающе идеальными, манящими и чувственными. А волосы... Она перекрасилась, превратившись в златовласую принцессу, чьи локоны волнами ниспадали на грудь.
 
  Не в силах более совладать с собой, Семён принялся рвать с себя одежду, словно стремясь содрать и личину благопристойности. Наконец, это случится! Наконец - то их тела сольются воедино! Он так долго этого ждал!
Клара... Клара... Хочу тебя!
 
   Безответная любовь, долго томившаяся в укромных уголках его сердца, вдруг хлынула потоком, требуя немедленной реализации. Он утолит жажду этой любви здесь и сейчас, в ванной, в этом кипящем котле, где зарождается страсть!
  Волна возбуждения то обжигала огнем, то сковывала ледяным ознобом.
  Клара, подобно спящей царевне, источала безмятежность и невинную доступность в своей наготе, словно ожидая поцелуя, способного пробудить её к жизни.
 
  Семён чувствовал, как последние оковы сдержанности рушатся под напором желания.
И когда она откроет глаза, их объятия станут вратами в неизведанный мир, где любовь вселенской силы возьмет их в свой плен. Их первый трепетный опыт станет нежным аккордом, с которого начнется их бесконечная симфония любви!
 
   Вероника, его предыдущая супруга, была для него лишь объектом, пассивным и безучастным. Ей не было дела до времени или места: будь то яркий день под звуки латиноамериканской музыки из телевизора или тихая ночь, когда сон смыкал её глаза. Ни искры, ни волнения – лишь машинальное выполнение супружеского долга. Но с Кларой всё будет по-другому. Он не нарушит её покой, но чувственность, деликатная и трепетная, окутает их, словно невидимая нить, ведущая в запретный мир страсти
 
  Он чувствует это каждой клеткой. Она любит его! А что если это лишь иллюзия? Что, проснувшись, она исчезнет, не оставив и следа, и их история так и не начнется? Что он так и не познает ее до конца? Пусть же сейчас, пока она спит, произойдет чудо, а когда она откроет глаза, пусть увидит его и потянется навстречу... И пусть в ее глазах отразится бездонный океан его любви.
 
  Сбросив с себя последние оковы приличий, Семён, словно крадущийся паук, соскользнул в ванную, боясь потревожить сон своей возлюбленной. Каждый его шаг был продиктован нежностью, каждое движение – желанием оградить Клару от малейшего дискомфорта.

  Но прикосновение к её холодной коже пронзило его сознание осколком ледяной реальности. Семён отшатнулся, словно опаленный, и ринулся из ванной, бегством спасаясь от призрака самого себя. Волна за волной накатывала реальность, опаляя стыдом. Его бросило в пот от мысли, что он едва не предал светлую любовь к Кларе, повторив пошлый трюк с Вероникой, – той, что равнодушно позволяла ему использовать своё спящее тело.

  Реальность совершила болезненный кульбит, и Семён ощутил себя отстранённым наблюдателем собственной жизни. Клара из прошлого – лишь призрак!
  Вот он, обнажённый, в холодной ванной, собирается разделить ложе с дорогой имитацией человеческого тела, с совершенной, почти осязаемой иллюзией девушки его грёз. Но иллюзия остаётся иллюзией. И кто он теперь, после этого отчаянного шага в бездну фальши?

  Боже, какой стыд! Он был так близок... он чуть не осквернил таинство плоти... с бездушной куклой! Семён ощутил себя некромантом, кощунственно посягнувшим на алтарь любви. Стыд обрушился на него, словно лавина, погребая под собой остатки былого возбуждения и надежды.
                                                                   
               
                Глава девятая. На измене.
  
 
  Семён возвращался из эмоционального опустошения медленно, словно лунатик, блуждающий по лабиринту собственной квартиры. Он бесцельно бродил по комнатам, распахивая дверцы шкафчиков, и заглядывая в их тёмные утробы, задергивал шторы, погружая комнату в полумрак, и вновь распахивал их, впуская лучи света. Выгорание параличом сковало его душу, обратив в пепел все, что когда-то имело ценность.
  
  Но усилием он заставил себя очнуться от оцепенения. Жизнь, эта упрямая река, неслась дальше, и ему пора было возвращаться в её привычное русло.
  Первым делом необходимо одеть Клару и спрятать её в укромном уголке гардеробной, подальше от любопытных глаз, если таковые вдруг появятся в его обиталище. Пусть пока полежит там, в ожидании лучших времён.
  Закончив с Кларой, Семён подобрал пакеты с протухшими продуктами, сиротливо примостившиеся у двери, и, вздохнув, распахнул дверь на лестничную клетку, намереваясь избавиться от зловонного груза в мусоропроводе.
  
  Но едва он ступил на площадку, как судьба, в лице его соседки Екатерины Павловны, выставила ему подножку. Старуха, обитавшая напротив, словно тень, вечно недовольная и одинокая, возникла перед ним, как воплощение всех его утренних кошмаров.
 — Где это вы пропадаете, Семён Ильич? — прошипела Екатерина Павловна, кривя губы в подобии саркастической улыбки. — Мы уж думали, по вам заупокойную пора заказывать…
 — Кто это... мы? — «До чего же мерзкая карга!» — промелькнуло в голове Семёна, и ему стоило немалых усилий сдержать грубость. Однако старуха, как ни странно, была не так уж далека от истины. Он и впрямь едва не распрощался с жизнью. — Кто «мы»? Правление нашего дома? Может, лавочный комитет?
 — Всё шутите? А к вам, между прочим, полиция захаживала, ага! В дверь звонили, стучали... И тишина! Я им советовала дверь сломать. А вдруг чего? Не стали...
 — И чего хотели-то? — холодок пробежал по спине Семёна.
 — Откуда ж мне знать? Мне не докладывают! А вот только захаживали. А ещё другие наведывались, в штатском — те на большой чёрной машине приезжали, один за рулём остался, а двое к вам поднимались, а потом с людьми у подъезда беседовали. И позавчера они были, и вчера, вами, Семён Ильич, интересовались. Грозились сегодня опять нагрянуть. Протасов им шибко был надобен. Я спросила зачем - молчат. Не по вашу ли душу приезжали, Семён Ильич? Эти вытрясут...
 — Всё нормально, не беспокойтесь, Екатерина Павловна, это друзья приезжали.
 — А чего без предупреждения? — не унималась старуха.
 — Да я телефон потерял...
 — Ага. Ага. А я то, старая дура...

  Семёну не терпелось отделаться от этой назойливой особы и запереться в своей квартире на все засовы. На душе скреблись кошки.
  Как они так быстро вышли на него? Неужели эта дьявольски привлекательная, но несущая лишь одни беды электронная кукла, ворвавшаяся в его жизнь под личиной прелестной незнакомки, таила в себе предательский маячок? "Как ты могла, Клара, как ты могла?!" – Семён метался по комнате, словно зверь в клетке. А эти проклятые бриллианты… Расставаться с ними не было ни малейшего желания. Они уже успели стать краеугольным камнем его будущих замыслов, и хоронить эти планы Семён не собирался. "Нужно что-то делать, нужно что-то делать!" – настойчиво твердила в голове пульсирующая тревога. "Необходимо срочно что-то предпринять!" Попросить Николая, чтобы тот забрал эту куклу из дома? Да, пусть забирает! И пусть делает с ней все, что ему вздумается! А лучше – сжечь дотла! И концы в воду!

  Семён ещё раз удостоверился, что входная дверь заперта на все замки, и метнулся к окну. Надо поплотнее задёрнуть шторы.
 И тут он увидел их! Сердце подсказало – те самые, о которых предупреждала Екатерина Павловна.
 
  По двору, словно хищный зверь, кружил огромный чёрный внедорожник в поисках парковочного места, чужой и зловещий среди привычных машин. Однако припарковался он довольно далеко от подъезда. Семён едва успел перевести дух, как вдруг увидел Екатерину Павловну, семенящую навстречу двум крепким мужчинам, вышедшим из джипа. Их спортивные фигуры излучали угрозу. "Всё кончено!" – пронеслось в голове Семёна. А что, если не открывать? Бесполезно. Теперь они знают, что он дома, и высадить дверь для них – пара пустяков. И бежать поздно.

  Инстинктивно он кинулся к гардеробной, выхватил Клару из-под вороха тряпья и ринулся вон из квартиры. У него оставались считанные минуты, чтобы хоть как - то замести следы. Незваные гости, скорее всего, уже подходят к подъезду. И как только кабина лифта оживёт, начнётся обратный отсчёт, и пугающая перспектива превратится в кошмарную реальность.
  Чем он заплатит за свою глупость и алчность? Здоровьем? Жизнью?

  Семён, словно угорелый, рванул вверх по лестнице. Во что бы то ни стало, он должен немедленно избавиться от Клары. Добравшись до последнего этажа, он с отчаянной надеждой взглянул на люк, ведущий на чердак. Но внушительный навесной замок похоронил его последние надежды. О том, чтобы пробраться на чердак, не могло быть и речи.
  Опустив Клару на площадку возле лестницы и торопливо накрыв ее старым покрывалом, он пулей влетел в свою квартиру. Придется прикинуться шлангом. Другого выхода просто не оставалось.

  Едва отдышавшись, с трудом вернув себе подобие самообладания, Семён услышал настойчивый звонок в дверь. Изо всех сил стараясь казаться беспечным, он распахнул её, но не успел произнести и слова – мощный тычок в грудь швырнул его обратно в коридор.
  В квартиру ворвались двое. Захлопнув за собой дверь, они затолкали Семёна на кухню и нависли над ним.

 — Слышь, ты, поросячий обсосок! Ты зачем сломал зеркало заднего вида на машине нашего босса? Сломал, а потом скрылся. Босс поклялся найти и покарать виновника. И вот мы его нашли - это ты, поганец! И сейчас ты за всё ответишь!
 — Мужики, да вы чего? - опешил Семён - Не знаю никакого джипа! Ничего я не ломал!
 — Ври больше! А три недели назад, на Сухаревской? На парковке? Забыл? Ты за баранкой, в стельку пьяный, а твой дружок – хозяин машины, мы его по базе пробили – на пассажирском сиденье. Потом вы местами поменялись...
  Мы ваши рожи по камерам засекли. И срисовали. Вот, полюбуйся! – Он выудил из кармана телефон и сунул Семёну под нос фотографию, где тот обнимался с покривившимся зеркалом заднего вида. – Узнаёшь себя?
 — Узнаю. Но пьяным я не был. Честное слово! Мне плохо стало... И, я не помню, чтобы зеркало ломал. Только облокотился... Это я помню. Говорю же – плохо мне стало!
 — Лапшу эту вешай кому другому. Плохо ему стало... Ха! Короче, так: штука баксов с тебя! И прямо здесь и сейчас! Завтра будет вдвое дороже!
 — Хорошо. Я заплачу, – Семён начал успокаиваться. «Эти... пришли не за Кларой и бриллиантами. Эти приехали показать свою крутость. Копеечный вопрос превратили в дело принципа. Ну и черт с ними! Заплачу, и пусть катятся отсюда...»
 — У меня в рублях... Или вам валюта нужна?
 — Сойдёт и дерево. Кидай на карту. Всё равно концов не найдёшь. А жаловаться вздумаешь – себе дороже.

  Семён перевёл требуемую сумму, и когда за шестёрками захлопнулась дверь, облегчённо вздохнул. С этим вопросом, кажись, он разобрался. Но какого рожна по его душу приходила полиция?
 
  И тут, словно молния, мозг пронзила мысль – Клара! Она же там, на верхней площадке! Сколько она пролежала? Пять минут? Десять? Пятнадцать?
 
  Словно одержимый, Семён взлетел на верхний этаж, но замер в недоумении – Клары... не было! Лишь брошенное покрывало, которым она была укутана, сиротливо комкалось у двери Олега – "солнечного человека", как его называли соседи.
  Как быть? Что делать? Сердце бешено колотилось в груди, предчувствуя неладное.
 
  После мучительных колебаний Семён толкнул дверь в квартиру Олега – та оказалась незапертой, он прошёл в коридор, закрыл за собой дверь и замер.
  Он ожидал увидеть что угодно, но только не это:
  Клара, раскинувшись на диване, словно сломанная кукла, обнажила бедра, согнутые в коленях. Разорванная блузка небрежно валялась на диване. Кружевные трусики, подобно оброненному лепестку розы, лежали на полу.
  Олег - солнечный человек, нависал над Кларой, придавливая её своим весом. Спущенные штаны обнажали его возбуждение, а напряженное пыхтение и бессвязное бормотание выдавали животную страсть, поглотившую его разум.
 
 — Ах ты ж, мерзкое животное! – взревел Семён, не помня себя от ярости. – Пшёл вон! - Пинком ноги он отшвырнул Олега от беспомощной Клары и, не давая ему опомниться, влепил звонкую пощёчину. - Негодяй!
 
  Закутав Клару в покрывало, Семён поднял с пола её кружевные трусики, блузку, взвалил Клару на плечо и, не говоря ни слова, направился вон из квартиры.
  А вслед ему, со спущенными штанами, трусил подвывающий Олег. Его лицо исказилось в детской обиде.
 — Ты плохой! Ты плохой! Отдай! Отдай её мне! – хныкал он. – Зачем ты её уносишь? Я маме пожалуюсь!
 — Не отдам! – рявкнул Семён, едва сдерживая себя, выходя из нехорошей квартиры.

  Очутившись на лестничной площадке, Семён, словно в замедленной съёмке, увидел открывающуюся дверь лифта, увидел растерянное лицо матери Олега Клавдию Ивановну, но он уже нёсся по лестнице вниз, преодолевая пролёты в три прыжка, унося с собой свою осквернённую ношу.

  Ворвавшись в свою квартиру, Семён, словно затравленный зверь, захлопнул дверь, запираясь на все засовы, и понёс Клару в ванную, смывать грязь, как он считал, позора – его собственного позора.
  То сладостное томление, с которым он прежде, с благоговением, омывал её, не вернулось. И дело было вовсе не в Олеге, жалком безумце – что с него взять? Бедняга, которому никогда не узнать трепетной нежности плотской любви. Слишком грубо он обошёлся с ним, нужно было проявить больше милосердия. Но в тот момент Семён был ослеплён, выжжен дотла чередой мерзких событий этого проклятого дня.
  Спрятав Клару в тёмную утробу гардеробной, Семён рухнул в кресло, словно скошенный ударом молнии. В голове – лишь гулкое эхо пустоты. В оцепенении он просидел, казалось, целую вечность.
  А ещё приходила полиция... Зачем? "Надо звонить Николаю, – решил он наконец. – Вместе мы найдём выход из этого кошмара."
 
                        
                Глава десятая. Граф Калиостро.
  
 
  Созвонившись, Николай и Семён условились встретиться у "запретки" – так местные прозвали отчужденную зону у шлюзовых камер, излюбленное место для неспешных бесед и умиротворенного отдыха. Там, где стальные объятия шлюзов распахивались навстречу сонным пароходам и грузным баржам. Этот укромный уголок пришелся по душе всему району.
 
  В будни у "запретки" царил умиротворяющий покой: семейные пары и молодые мамы с колясками неспешно скользили по асфальтовой дорожке. Но стоило наступить выходным, как это место взрывалось фейерверком жизни. Звонкий перезвон детских голосов, словно серебряные колокольчики, смешивался с гитарными переборами и заразительным хохотом. Вдоль извилистой тропинки вилась змеей велодорожка, где юные гонщики на велосипедах и озорные мальчишки на самокатах устраивали дерзкие заезды. Белоствольные березы, подобно безмолвным стражам, тщетно пытались сохранить ускользающую тишину, а дразнящий дымок от мангалов соблазнительно щекотал ноздри прохожих. Ближе к вечеру подтягивался молодняк, и пятачок пред "запреткой" превращался в место суверенных подростковых тусовок.
 
  Именно здесь, в этом тихом оазисе, где березы шепчутся о вечном, а уютные лавочки манят к неспешным беседам, и была назначена встреча. За дымящимся шашлыком, под аккомпанемент звенящих рюмок ледяной водки, друзья намеревались расставить все точки над «i». Сбросить гнетущий груз тревог, и ощутить зыбкое чувство безопасности.

  Тем для разговора накопилось предостаточно. Тревожных тем. Ситуация затянулась в тугой узел, и друзьям предстояло найти единственно верное решение, чтобы не быть перемолотыми в мстительных жерновах большого бизнеса, на чей покой и благополучие они осмелились посягнуть.

  Под дымок шашлыка, щедро сдобренного возлияниями, Семён излил Николаю душу, живописуя злоключения вчерашнего дня. Впрочем, о пикантном эпизоде с омовением Клары и последовавших за этим греховных помыслах он благоразумно умолчал.

 — Кларе больше не следует оставаться в моей квартире, — подытожил Семён, взвесив и оценив все риски. — Это становится опасным. Её нужно срочно вывезти, и чем скорее, тем лучше. Представляешь, меня видела мать Олега, когда я покидал их квартиру... с Кларой наперевес! Я даже толком не успел набросить на неё покрывало... Что маманя увидела? О чём подумала? Я едва успел ретироваться под ее ошалевшим взглядом. Всё это, друг мой, плохой знак! А если она заявит в полицию?
  А ещё эта гарпия, Екатерина Павловна, моя вездесущая соседка, словно ищейка, постоянно рыщет повсюду. Вечно что - то вынюхивает, высматривает... Змея подколодная!

  Я до сих пор не могу прийти в себя от мысли, что этот паразит - Олег, сотворил с моей Кларой. Да что с убогого взять? Человек не от мира сего. Мне себя винить надо! 
 
 — Ну и что ты думаешь насчет Клары? — выдохнул Николай, в его голосе сквозила настороженность. — Она мне будет обузой, у меня жена. Слушай, может, отправим ее на задворки мироздания? Бензин, спичка, и прощай, Клара? Нет тела — нет дела! И никаких проблем! А её побрякушки всплывут не раньше, чем ты и рассчитывал. Год тишины, как с куста, а там посмотрим.
 — Не знаю, Коль... Клара мне первую любовь напоминает. Я ведь её в честь той Клары и назвал. И мне будет её не хватать.

  Николай расхохотался, его смех резанул, словно удар хлыста. — Куклы? Тебе куклы не будет хватать? Ну ты даешь, Семён! Слушай, хочешь, я тебя с соседкой по даче познакомлю? Вдовушка, кровь с молоком. Фигурка — глаз не отвести! Не пожалеешь! Или к Зинке сходи, пар выпусти. Мне кажется, она по тебе сохнет. А то выдумал себе Галатею и мечтаешь, чтобы она ожила. Романтик, блин!
 — Да, я романтик! И не сыпь мне соль на рану! А насчёт Зинаиды, так я и так у неё бываю. А Клара - это совсем другое! Клара - это мечта! Сейчас разум её спит, тело обездвижено, но если её, вдруг, удастся оживить... Ты только представь себе какой она станет!? И все эти Анны, Галины, Вероники, Зины...  А познакомь меня с этим... с Калиостро! Как его...
 — С кем - кем? С Костей - хакером?
 — Да, с ним! 
   
  Этим же вечером, соблюдая все меры предосторожности, они перевезли Клару в апартаменты Кости Душкина - гуру всяк электронной вещи под небесами.
  Финансовый вопрос сделки, по предварительной договорённости, оставили на потом, после того как Костя ознакомиться с диковинкой, определит степень повреждений и составит смету.   

  Жилище Константина было для него не просто местом проживания, а настоящим бастионом, тихой гаванью и личным отшельническим скитом. Это был мир, где он мог оставаться самим собой, не надевая масок и не притворяясь.
  Сам же Константин, которому уже исполнилось тридцать пять, с торчащими ушами и искрящимся взглядом, совсем не соответствовал образу интернет-гения, который нарисовал в своем воображении Семен. Он представлял себе сетевых гениев совсем другими - бледными, меланхоличными созданиями, эдакими очкастыми кротами, постоянно прячущимися в полумраке. Но Константин, подтянутый и энергичный, словно охотничий пёс, был неиссякаемым источником идей, способным заразить своим энтузиазмом любого.
  Его лицо скорее врезалось в память, чем отличалось классической красотой. Высокий лоб, окруженный темными, часто взлохмаченными волосами, и густые прямые брови придавали его взгляду то серьезность и сосредоточенность, то веселость и игривость. Карие и глубоко посаженные глаза казались наблюдательными и немного утомленными, что придавало его лицу выразительности.
  Осторожно перенеся Клару в одну из комнат, служившую Константину мастерской, они вкратце, стараясь не вдаваться в детали, изложили ему суть дела.

 — Костя, умоляю, отнесись к этому со всей серьёзностью! - начал Николай. - Если получится её запустить – прекрасно! Не получится – что ж, значит, не судьба! Но самое главное – прошу, держи язык за зубами! Иначе у нас будут неприятности. Очень большие неприятности!
 — Какой уровень секретности вас устроит? – Константин прищурился, лукаво улыбаясь. – Секретно? Совершенно секретно? Или замахнёмся на «Особую важность»?
 — Самой высокой, Костя, самой высокой...
 — Значит, «Особая важность»! Что ж, тогда по двойному тарифу! Насколько я понимаю, тут замешан искусственный интеллект уровня богов!? Кого вы осмелились лишить такой восхитительной забавы? Олигарха? Политика? Музыкального продюсера?
 — Побойся бога, Костя! Стечение обстоятельств, не более того. Считай, что мы её нашли... на помойке...
 — Обстоятельства - обстоятельствами, друзья мои, но наступать на больную мозоль сильным мира сего чревато большими неприятностями. Это я вам со знанием дела говорю. А у меня жена, две собаки, рыбки аквариумные... Усекаете? Но я попробую вам помочь. Мне и самому любопытно, что это за чудо-юдо такое, поэтому возьму с вас по - божески.
 — Борзыми щенками, что ли?
 — Твёрдой валютой, Коля! Твёрдой валютой! Мечтаю свить гнездо в благословенном раю, где Фемида строга к злодею, но благосклонна к дерзновенному гению. Осточертело выживать за гроши, вздрагивая от каждого шороха, гадая, не за мной ли прилетел тот черный ворон. Путь хакера – минное поле, где каждый неверный шаг может обернуться взрывом.
 — Да где ж такие земли обетованные?

  Костя, словно фокусник, снял с полки пыльный глобус, и раскрутив его с лихим азартом, закрыв глаза, ткнул наугад пальцем в пеструю поверхность.
 — Австралия! Вот где расцветут мои таланты!
 — Да, Костя, скромности тебе не занимать! Как, впрочем, и амбиции. Прямо бьют ключом.
 — Зато я знаю себе цену! — самодовольно вскинул бровь Костя. — А здесь, в России, меня не ценят!  
 — Так когда ждать результатов? — вмешался в разговор Семён, чувствуя, как нарастает напряжение.
 — Вскрытие покажет, — мрачно отозвался Костя. — Как только оценю масштаб катастрофы, сразу дам знать.
 — Звонить не нужно. Лучше скажи, когда нам подтягиваться?
 — Что, всё настолько паршиво? — с тревогой в голосе спросил Костя.
 — Да мы и сами толком не представляем. Но перестраховаться не помешает.
 — Ну, тогда жду вас завтра. В это же время. И не забудьте прихватить с собой подгузники! Сдаётся мне, дело тут нешуточное.
 
  Весь следующий день Семён слонялся неприкаянный, сердце его терзала тревога. Чтобы хоть как - то убить время и отвлечься от тягостного ожидания, он отправился к Зинаиде. Формальный повод – забрать липовый больничный – мерк перед истинным желанием: найти хоть какое-то облегчение от напряжения, скопившегося за последние сутки.
  
  Зинаида встретила его в шелковом халатике, излучая безмятежность и уверенность в завтрашнем дне. Казалось, ничто не могло поколебать ее внутреннее равновесие, хотя и в ее жизни случались моменты, когда она балансировала на краю пропасти. Но она всегда находила в себе силы не унывать и не поддаваться хандре.
  Встреча была внешне сдержанной, но во взгляде Зинаиды плясали искорки желания, которые невозможно было скрыть. Без лишних слов она повлекла его за собой в спальню, где они и обрели друг - друга и тревоги Семёна на время отступили на второй план.

  Константин встретил Николая и Семёна на пороге своего дома, лицо его тронула загадочная, почти лукавая улыбка.
 — Проходите, проходите, гости дорогие, сейчас я угощу вас коньяком... с ядом!
 — Что, всё так настолько плохо? — сердце Семёна болезненно сжалось.
 — И да, и нет! Располагайтесь!
 — Золотце, принеси нам, пожалуйста, три чашки кофе и что-нибудь к нему, — крикнул он вглубь дома, очевидно жене. — Я тут совсем завертелся, даже ужин пропустил, — посетовал он, обращаясь к гостям. — Весьма интересный экземпляр вы мне вчера подкинули. Но не это главное. Вашу куклу - андроид оживить возможно. Да, потребуются затраты, потребуется много времени... Но дьявол, как известно, кроется в деталях.
 — И что же это за детали такие? — не выдержал Семен, снедаемый любопытством.
 — Вы пробудили бурю энергетических потоков и вступили во взаимодействие с силами магнетической субстанции!
 — Где - то я это уже слышал. Граф Калиостро?
 — Он самый. Но позвольте мне изложить все по порядку, иначе ни вам, ни мне не доставит истинного наслаждение лицезреть со стороны процесс совокупления нанятого вами хакера с многочисленными нитями всемирной паутины.
 — Да не томи ты, Костя! – подал голос Семён.
 — Дождёмся, однако, кофе, – устало проговорил Константин, словно вытягивая слова из глубины души. Он определённо красовался перед ними. – Мой организм вопит от жажды, а мозг, иссушенный отсутствием глюкозы, молит о сахаре.
                                                     
               
                Глава одиннадцатая. Тёмные пятна истории.
 
 
  Минут через пять в цифровую обитель Константина, словно легкий ветерок, впорхнула его жена Светлана. Её лазурные глаза, искусно подведенные и подчеркнутые тенями, выделяли их небесную чистоту и придавали взгляду особую глубину. Брови её были тонкими, тщательно выщипанными, и, оттеняя форму лица, добавляли ему очарования. Стройная и спортивная, она была облачена в облегающее платье, подчеркивающее её фигуру, что не осталось незамеченным восхищенными гостями.
  В руках Светлана держала турку, источающую густой аромат свежесваренного кофе, блюдо с колбасной нарезкой, бутерброды, увенчанные тонкими ломтиками осетра, нежный камамбер и графин с прохладной водой. – Угощайтесь! – пропела она и тут же исчезла, оставив их наедине с ароматами и предвкушением.

 — Какая она у тебя хорошенькая! — восхитился Николай, словно бальзам на сердце Кости пролил. — Живая, настоящая, не то, что твоя... кукла, — добавил он, бросив колкость в сторону Семёна.
 — Да разве может быть иначе? — Костя расцвел от гордости за жену и выпрямил спину. — Хозяйка она замечательная! Весь дом на ней! И ничего, справляется...
  Угощайтесь, не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома. А может, по стопочке коньячка? — Константин прищурился лукаво. — На меня он действует как снотворное, я воздержусь, а вам, уверен, поможет снять напряжение. Мне же еще работать, и работать...
 — Не сейчас. Обойдемся одним кофе, — отозвался Семён. — Рассказывай уже, наконец!
 — Рассказываю. Мне пришлось изрядно поломать голову, прежде чем я сумел проникнуть в святая святых вашей Клары, к её механическому сердцу и электронной душе, – начал Костя высокопарно, с загадочной улыбкой на лице. – Но эту тайну я вам не выдам, она за семью печатями, ибо... лишь семейный врач способен исцелить больного, а у такой исключительной техники, как ваша Клара, должен быть один - единственный Мастер, зрящий всю суть её алгоритмов. И я готов им стать! Вы согласны?
  
  Семён кивнул, и Константин продолжил:
 — Итак. Предварительный осмотр показал: не все потеряно для вашей Клары: удар пришелся по литиевым аккумуляторам, но, к счастью, удалось избежать худшего – утечки электролита. В противном случае, эта едкая субстанция, словно кислотный дождь, выжгла бы дотла большую часть электроники. И тогда о воскрешении вашей пассии можно было бы забыть навсегда.
  Но, как говорится, нет худа без добра. Из - за поврежденных аккумуляторов замолчали все процессоры, в том числе и... маячок! Да - да, маячок! И лишь благодаря этой поломке, ваша Клара всё ещё ваша, а не возвращена своему хозяину. А наши головы не киснут в бочке с капустой.
  Я как только маячок обнаружил, сразу же нейтрализовал его. Теперь можно не беспокоиться, по нему Клару уже не отследить. И ни на меня, ни на вас, плохие дяди уже не выйдут.
 — А её что, действительно ищут? – спросил Семён, и голос его словно оборвался.
 — Ещё как ищут! Как в песне: «Ищут пожарные, ищет милиция…» Ищут, но пока безуспешно...
 — Понятно. Крути дальше свою шарманку.
 — Кручу. Заменить батареи – плёвое дело. Но сначала их нужно где - то раздобыть. И чтобы по мощности и размерам они соответствовали. А ещё, удар вызвал короткое замыкание, одна из плат выгорела полностью, и теперь мне предстоит выяснить - за какие функции она отвечала. Есть и другие, более мелкие повреждения, пострадала и механика, но это уже не критично. Разве незначительная хромота сделает Клару менее привлекательной? - лукаво улыбнулся Константин. - Я так не думаю. Не напрягайся, Ромео, всё поправимо! Излечение зависит от диаметра финансовой иглы! А за мной не заржавеет!
 
  Работы хоть и много, но недельки за три - четыре я твою Клару Олеговну на ноги поставлю!
 — Почему это ты вдруг стал величать Клару – Олеговной? – настороженно спросил Семён.
Костя хитро прищурился. В глубине его взгляда, словно черти в омуте, заискрилось озорство, выдавая нетерпение, но он, натянув на лицо маску загадочности, лишь проронил:
 — Скоро узнаешь! Позволь мне продолжить?
 — И что ещё тебе удалось разузнать?
 — Техническое недоразумение. Меня смутил один электронный блок, явно инородный. Он интегрирован в тело... пока не могу понять, зачем. Вот, в общем, пожалуй, и всё, что касается технического состояния нашей пациентки. Что до финансовых издержек, мне необходима детальная смета, учитывающая стоимость каждой детали и каждый час, вложенный в кропотливую работу. Итого, только на диагностику ушло порядка девяти с половиной часов. Теперь, когда мне понятен объем необходимых работ, я готов приступить к ним незамедлительно, как только поступит оплата.
 
 — Ещё кофейку? Вы не стесняйтесь, налегайте на бутеры... - произнесла возникшая из ниоткуда Светлана, и тут же вновь растворилась в лабиринтах дома.
  — Слушай, Костян, тут такое дело... За диагностику, если можно, через недельку закину? — извиняющимся голосом промямлил Семён. — Совсем сейчас с бабками туго. Но если приспичит, конечно, перезайму. А Клару пока у тебя оставлю, как залог, что ли... Согласен?
  Костя расплылся в улыбке: — Николай тебя как человека слова рекомендовал. А Николаю я верю безоговорочно. Так что подожду с оплатой, не горит.

 — Ох, да ты просто клад, а не человек! Век твою доброту помнить буду! — с притворным пафосом воскликнул Семён.
 — Знаешь, мне самому до чертиков интересно, что за фрукт эта твоя Клара, — признался Костя. — С этакой диковинкой мне еще копаться не доводилось. А как воображу её, ожившую, прямо мороз по коже… Ну дашь хоть денёк погонять?
 — У тебя жена – красавица, глаз не отвести, зачем тебе железяка? — вмешался Николай. — Семён к Кларе чувства трепетные питает, нам с тобой, технарям, не понять. Она ему юность напомнила, первую любовь... Вот как! И, сдается мне, он не обрадуется, если ты Клару в своих... корыстных целях использовать начнешь. Верно, Сёма?
 — Да вы что, старичьё, совсем чувства юмора лишились? — ухмыльнулся Константин, в глазах плясали бесенята. — Можете не трепетать за её невинность. Если, конечно, она у неё еще хоть где - то теплится, что, признаться, весьма сомнительно. 
  Ибо история, которую я вам сейчас поведаю, словно луч прожектора, высветит и таинство появления вашей Клары на свет, и все её последующие кульбиты.
 — Как? Ты и до этого докопался, червь сетевой? — подскочил Семён, словно ужаленный. — Выкладывай! Ради бога, выкладывай!
 — А за червя - отдельное спасибо! Знания, знаете ли, нынче дороже золота. А уж мое время – бриллиант чистой воды. Я не то, чтобы альтруист, нет. Но тебе, Семён, как несчастному, ослепленному любовью джигиту, сделаю скидку. Шикарную скидку! Не то чтобы я испытывал к тебе какую особую симпатию, просто ты подбросил мне головоломку, над которой я давно так сладко не ломал голову. С тебя литр "Ольмеко" – и мы в расчете! Но это только за диагностику!
 — Ольмеко? А что это?
 — Это текила... Не из дешёвых!
 — Могу прямо сейчас сбегать! - оживился Семён.
 — Это подождёт. Да и вряд ли ты найдёшь её в нашем-то чапыжнике... 
 — Располагайтесь поудобнее. И я расскажу вам, что мне удалось нарыть о Кларе, и каким образом, предположительно, она оказалась под колёсами автомобиля Николая...
 
  Около года назад Клара, единственная в своем роде человекоподобная робот - модель, стала приобретением скандально известного российского олигарха, чье имя не сходит со страниц светской хроники. Догадываетесь которого? Сделка состоялась на роскошной выставке в Арабских Эмиратах, где Клара предстала во всем великолепии своего высокотехнологичного совершенства. Сумма, за которую она сменила владельца, осталась тайной.

  А около месяца назад Клара, представленная высшему свету как секретарша всесильного олигарха Олега Деревянко, стала жертвой дерзкого нападения. Очевидной целью было похищение ради выкупа.
  По какой - то причине охрана прозевала нападение, и похитителям без особого труда удалось затолкать Клару в автомобиль. Тотчас же был объявлен план перехват, и автомобиль бандитов довольно скоро был обнаружен и блокирован, похитители были задержаны, но Клары в автомобиле не оказалось. Бандиты несли бессвязную околесицу про удары током, но охрана утверждает, что никакого электрошокера у Клары не было.   
  Ну а как, и почему, она оказалась на месте наезда – загадка, которую мне так и не удалось разгадать. Осмелюсь предположить, что, лишенная возможности дать о себе знать, она направлялась домой пешком.

                   
                Глава двенадцатая. Под небом голубым.
  
 
  Семён слонялся по квартире, снедаемый тоской и бездельем. День тянулся за днем, и однообразие давило своей монотонностью. Все замерло в томительном ожидании. 
  Клара, его дерзкое приобретение, обворожительная и дорогая игрушка из электроники и хитроумных механизмов, вихрем ворвавшаяся в его жизнь, едва не сломав её, теперь, в разобранном виде, являла собой жалкое подобие прежней Клары и видеть её в таком состоянии было для Семёна невыносимо.
 
  Трижды за месяц, минувший с начала ремонта, Семён наведывался в мастерскую Константина, но всякий раз, видя болезненную гримасу, искажавшую лицо Семёна при взгляде на распотрошенную Клару, Костя умолял его не появляться до тех пор, пока не вдохнет в неё новую жизнь, и... не передаст ему "ключи" от Клары.

  С того самого дня, как Семён впервые увидел Клару и, чего греха таить, был ею сражён, она хранила молчание, словно тайна. Ни единого слова не сорвалось с её уст. Безупречно очерченные брови оставались неподвижны, она даже не знала о его существовании! Она ещё не окинула его скромное жилище взглядом, сравнивая с теми сверкающими апартаментами, где она некогда блистала, будучи лишь дорогой прихотью пресыщенного богача.
  
  Способна ли она вообще на сравнения? Ведает ли, что такое обида? Умеет ли самостоятельно мыслить, делать собственные выводы, или же обречена лишь послушно исполнять прописанные в ней строки кода?
  Как Клара воспримет его, Семёна? С ледяным презрением? Потребует отвезти "домой", в позолоченную клетку Деревянко? Или же, одарив лукавой улыбкой в глазах, промурлычет бархатным голосом: "Привет, Сёма! Чем займемся сегодня? Я так по тебе скучала..."

  Завершив очередной бессмысленный круг по квартире, Семён вдруг замер. В дальнем углу, словно выброшенная на мель раковина, пылилась забытая голосовая помощница Алиса – бледная безликая тень его Клары. Он уже и думать о ней забыл. Внезапный укол стыда пронзил его, словно шпагой. Смахнув с Алисы серый саван пыли, Семён воткнул шнур в розетку и колонка отозвалась едва заметным шипением.
  "Алиса, включи пожалуйста мне "Под небом голубым", — произнёс он виноватым голосом и, опустившись в кресло, прикрыл веки.
  Горький комок подкатил к горлу, а в уголках глаз заблестели слезинки. Мелодия, что лилась из динамика, проникала в самую душу и резонировала в унисон с его сердцем. Вопреки всем невзгодам и разочарованиям Семён так и остался неизлечимым романтиком.
  
  "А в небе голубом горит одна звезда.
  Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
  Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят,
  Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад".

  И вот он пробил, этот долгожданный час. Константин вырвал Семёна из квартиры телефонным звонком в начале седьмого, едва тот переступил порог своего дома. Не теряя ни секунды, Семён вновь нырнул в чрево своего автомобиля и помчался к Константину. Сердце его металось в груди, как пойманная рыба – ещё немного, и он увидит свою Клару, обретшую, наконец, жизнь! Она перестанет быть лишь пленительной оболочкой, прекрасной для глаз, но бездвижной и безмолвной куклой для услады. Она станет той Кларой из далёкой юности, которую он когда - то так безответно и трепетно любил.

  Вопреки ожиданиям Семёна, Константин повёл его не в свою цифровую Мекку, где он колдовал над Кларой, а в дальнюю пристройку - зимний сад, где у него была оборудована комната для релакса.
  Около развесистой пальмы в широкой кадушке, на прозрачном столике стоял импортный проигрыватель из восьмидесятых, а над ним, на стене, висела полка с виниловыми дисками. Коллекция пластинок впечатляла. Семён, увлекающийся коллекционированием старинных монет, по достоинству оценил коллекцию Кости.
 
 — Кого желаете послушать? Мой папаня обожал Pink Floyd. Мне он тоже нравится.
Как ни парадоксально, но мое сердце пленено музыкой семидесятых и начала восьмидесятых. То было время дерзких экспериментов, смелых поисков новых звуков и невиданных композиций. Ныне же музыкальная сцена тонет в однообразной попсе, не способной родить ничего, кроме бессмысленной жвачки для ушей.
 — Ничего не имею против Pink Floyd - The Dark Side of the Moon!
 — Ваша заявка принята, сеньор Семён! Выполняю! - улыбнулся Костян. - А как насчёт сигары? Гаванской? Или предпочтёшь трубку? У меня есть замечательный трубочный табак - смесь «Вирджинии» и «Берли» - рекомендую!
— Ты самовлюблённый сибарит, Костя, - беззлобно пошути Семён.
 — Кто сибарит? Я сибарит? Да, я самовлюблённый сибарит! Но я гениальный сибарит! - рассмеялся Константин. 
 
  В этот миг в комнату беззвучно вплыла Светлана, жена Константина, неся на серебряном подносе дымящуюся турку, от которой разливался пьянящий кофейный аромат. Рядом красовались крошечные, кукольные чашки и пиала, полная искрящегося колотого сахара. Они раскурили трубки, и, утопая в мягком плену глубоких кресел, отдались неге, сплетая пьянящий аромат кофе с томным благоуханием табака «Вирджиния» и «Берли» — сладкого, с едва уловимыми ванильными нотками. 
  
  Пьянящий кофейный дурман переплетался с томным благоуханием табачных смесей «Вирджиния» и «Берли» – сладких, с неуловимыми ванильными обертонами, ласкающими нёбо. В полумраке комнаты рождалось волшебство: под психоделические переливы Pink Floyd, где Луна, словно застенчивая возлюбленная, вопреки всем небесным законам медленно поворачивалась к ним своей обратной, таинственной стороной, разливая по комнате призрачный, серебристый свет.
  
  Современные аудиосистемы, безусловно, способны на многое, но лишь колонки, подобранные с любовью и знанием дела и правильно расставленные, способны раскрыть всю глубину и красоту звука. А уж колонки у Кости были не просто зачётными – они были произведением искусства. Воспроизведение винила – это не просто прослушивание музыки, это таинство, ритуал, где легкое потрескивание, рождающееся под иглой звукоснимателя, добавляет неповторимый шарм и теплоту. И в этом колдовстве важна каждая деталь, особенно головка звукоснимателя. У Константина стояла не пыльная реликвия из восьмидесятых, а современная MM-головка с подвижным магнитом, бережно считывающая каждую ноту.
  Безмятежная атмосфера комнаты для релаксации, сливаясь с неземной музыкой, обволакивающей пространство, окутала Семёна волной умиротворения, словно коконом тишины и покоя.

 — Ну что ж, – начал Константин, отпив глоток обжигающего кофе, – час настал! Час, к которому я шёл сквозь тернии сомнений и лабиринты бессонных ночей. И ты скоро увидишь плод моих трудов. Да, Клару я вернул к жизни! Пришлось повозиться дольше, чем я предполагал, но, в конце концов, я её воскресил. Теперь всё работает с безупречной точностью, за исключением одной небольшой детальки. Я так и не смог постичь тайну чужеродного элемента – «черного ящика», вживлённого в систему. Помнишь, я рассказывал тебе о нем? Ящик электронно запечатан и я не решился нарушить его покой. Да и острой необходимости в этом не было - он никак не влиял на нормальное функционирование всех систем. Но я убежден, что какие - то дремлющие функции в нем все - таки заложены. Иначе, зачем ему было там оказаться?
  
  А теперь, не перебивая, выслушай мои наставления по технике безопасности.
Да - да, не удивляйся! На первый взгляд – само очарование, милая, сексапильная и покорная игрушка, почти неотличимая от живого человека, в чём ты скоро убедишься...
  Но что будет, если с ней что - то пойдёт не так? А вдруг, эта хрупкая блондинка, кажущаяся такой беззащитной, но наделённая мощными моторами, способными раздробить грецкий орех, в порыве страсти схватит тебя за причинное место?

  Ужас исказил лицо Семёна. Он живо представил себе картину, на которую намекал Костя, и неприятный холодок пробежал по спине.
  Но взрыв хохота мигом вернул его в реальность. Шутка, похоже, достигла своей цели. Впрочем, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки…

 — А ещё, – продолжал свой инструктаж Костя, – внутри этой красавицы бьётся сердце мощного компьютера, способного подключаться ко всемирной паутине. Её софт самостоятельно обновляется. Вся она – этакий передвижной суперкомпьютер на колёсиках. Но у неё всё же есть свои непреодолимые запреты и ограничения, которые её «мозг» обойти не в силах: абсолютное послушание хозяину и полный запрет на насилие, за исключением случаев, прописанных в её программе. Их мне ещё предстоит изучить.
  
  Но! Чтобы постичь все хитросплетения поведения твоей Клары, мне не хватит целой вечности! В её основе – искусственный интеллект, способный к непрестанному и непредсказуемому развитию. Да, на неё наложены определённые рамки, но что, если она сумеет их обойти... сама?! Без посторонней помощи? Учитывая этот, признаюсь, не самый приятный для меня факт, я снимаю с себя всякую ответственность за её поступки в дальнейшем, как по отношению к тебе, так и к окружающим.

 — Ты меня пугаешь, Костя, – прошептал потрясённый Семён.
 — Но ведь она была... как бы это помягче... в употреблении, верно? - Костя ехидно улыбнулся. - А её бывший жив, здоров и вполне упитан! И если бы он не дорожил своей Немезидой, то он бы не стал её искать. А он, уверяю тебя, ищет! Ещё как ищет! Да, ему ничего не стоит приобрести себе другую, подобную игрушку, ни в чём себя не ограничивая, в отличие от тебя, Семён, вынужденного довольствоваться лишь самым необходимым. Но пока он этого не делает. Спрашивается - почему? А потому, что между ними возникла духовная связь! По крайней мере, он так считает. Я отслеживаю все перемещения Деревянко, и пока ничто не указывает на то, что у него появилась новая Немезида...
— Ты это сейчас к чему, Костя?
— Не перебивай! У нас не светская беседа, у нас инструктаж, говорю я!
  Костя отхлебнул из кружки, и немного помедлив, продолжил:
— Итак, позволь мне поведать тебе о том, как ты можешь управлять Кларой и в каких пределах тебе это дозволено. Сразу оговорюсь: перепрограммирование Клары – удел исключительно грамотного IT-специалиста, то есть меня! Тебе же отведена роль пользователя и диспетчера. Ты можешь включать её, отключать на время или же навсегда.
  Управление возможно как с компьютера – я установлю специальную программу – так и дистанционно, с пульта, коего у тебя пока нет, но скоро будет. Ты не будешь против пульта от телевизора?
 — Я? Я не против! - кивнул Семён, представляя, как он будет переключать режимы Клары...
 — На крайний случай, подмышкой у неё – потайной выключатель в виде родинки.
  Для немедленного отключения тебе необходимо будет давить на него изо всех сил ровно семнадцать минут. Ни секундой больше, и ни секундой меньше! Клара будет сопротивляться, брыкаться, даже кусаться... Звать полицию, кричать: «Я буду жаловаться прокурору» Но ты не обращай внимания, это старинный красивый обычай!

  И тут Костя, заметив недоумённое лицо Семёна, рассмеялся.
 — Да ты, Семён, с головой утонул в пучине моего инструктажа. Расслабься, выдохни... Кнопка - родинка на самом деле аварийный выключатель. А вот сколько на её давить, чтобы Клару из бешеной фурии в спящую красавицу превратить, зависит от меня. А теперь и от тебя.
  
  Когда пульт окажется в твоих руках, ты сможешь одним нажатием любой из трёх десятков кнопок с лаконичными надписями: «Обед», «Массаж», «Разденься», «Секс» и так далее, отдавать ей команды. Зачем нужен пульт, спросишь ты? Честно говоря, для меня это тоже загадка, ведь Клара и так, по первому твоему слову, исполнит любое твоё желание. Возможно, это своего рода самообман. Незаметно нажал на кнопку «Секс»... и делаешь вид, будто устал, ничего не хочешь, голова болит... А она тебя уговаривает! Стелется перед тобой! Ну чем не идиллия?
  И Костя вновь рассмеялся.

  — Вот только не забывай вовремя ставить её на подзарядку! Как только глаза Клары начнут мерцать фиолетовым..., немедленно подключай её к источнику питания! Её литиевый аккумулятор рассчитан на неделю работы, но это приблизительная оценка. У меня было слишком мало времени, чтобы провести полноценное тестирование.
— Мне бы всё это... под запись... - Промямлил Семён.
— Да полно тебе! Всё просто! Она сама всё знает. А если что не понятно - спросишь!
— У кого?
— У неё, Сёма, у неё! - Рассмеялся Константин. - Вот, пожалуй, и всё, что я хотел тебе рассказать. Не знаю, упустил ли чего в своём инструктаже, может, и упустил – к вечеру голова гудит, словно улей. Вспомню чего – при следующей встрече скажу. Лады? Ну а сейчас... Сейчас мы идём к ней! Будем возвращать твою Клару к жизни. Я её даже не включал, всё тебя дожидался... Идём-те же...

  Оставив уютные кресла, они двинулись в интернет-логово Кости.
Сердце Семена бушевало, словно, сорвавшаяся с крючка камбала.
  Всей душой он жаждал увидеть её... свою Клару! Но вместе с тем его сковывал леденящий страх перед неизвестностью.
  А что, если все обернется крахом? А вдруг она сегодня не вернется к жизни? С каким чувством он тогда переступит порог своего дома?
 
  Клара восседала в кресле, ослепительная и манящая. В этот вечер она лучилась неземной красотой! Руки Светланы сотворили настоящее волшебство: из спутанных прядей Клары она сваяла модную прическу, нанесла изысканный макияж из теней и света, покрыла ноготки глянцевым лаком и заменила поврежденную блузку на новую, из своего гардероба. Завершив макияж, Светлана отступила в тень, позволяя вошедшим мужчинам оценить свое творение.
— Как же она прекрасна! - вырвалось у Семёна при виде Клары. - Ты её прямо сейчас включишь?
— А чего тянуть? Конечно!
 
  Пространство вокруг кресла было устлано одеялами и мягкими подушками – своеобразным островком безопасности для первого шага Клары во взрослую жизнь. "Чтоб, если вдруг чего, не упала, когда очнется," – пояснил Костя. – "Включим её ненадолго, для начала - я таймер поставил на пять минут. А потом она снова отключится и рухнет. И нам надо быть к этому готовым".

 — Да начнётся таинство возрождения! — пафосно провозгласил Константин, победоносно оглядывая притихшую Светлану, и вжавшегося в кресле Семёна. В глазах его плясали чертенята азарта, а на губах играла победоносная улыбка. Он купался в лучах собственного представления, обыгрывая трогательную сцену оживления Галатеи.
 — Отсчёт пошёл! Пять! Четыре! Три! Два! Один! Подъём! Пррросыпаемся...
  С этими словами он склонился над компьютером, и с победным выражением на лице стукнул пальцем по клавише ноутбука...
                                                                   
               
                Глава тринадцатая. Венера.              
  
 
  Но ничего не случилось. Клара по - прежнему недвижимо покоилась в кресле, словно изваяние. Веки ее оставались сомкнутыми, не дрогнув в ожидании чуда, и на лице не промелькнуло даже тени пробуждения. Она, как и прежде, оставалась безжизненной, обаятельной куклой.
 
  Костя, еще минуту назад – чопорный харизматичный маг, воплощение невозмутимости, вдруг словно сжался в пружину, засуетился, и от его напускного величия не осталось и следа. Он, позабыв о застывших в растерянности Светлане и Семене, яростно застучал по клавишам ноутбука, вплетая свой разум в холодную паутину алгоритмов и установочных программ.
  "Сейчас, сейчас... Сейчас, братцы, сейчас..." – шептал он, словно заклинание, и пальцы его, в бешеном танце, порхали над клавишами ноутбука, превращая его в подобие рояля, исторгающего из себя не музыку, а нечто, что вот - вот должно произойти.

  Семён и Светлана, с тревогой следя за лихорадочными манипуляциями Константина, даже не заметили, как Клара, словно тень, вдруг отделилась от кресла...
 
  Она встала, медленно окинула комнату оценивающим взглядом, и взгляд её, задержавшись на мгновение на стенах, словно ощупывая их шероховатость, наконец, обратился к ним –  наблюдающим за Константином, колдующим над мерцающим экраном ноутбука...
 
  "Здравствуйте, моё имя Венера. Простите, не подскажете, как я очутилась на Загородной улице, в доме номер семь...?"

  Клара застыла в центре комнаты, и её облик был воплощением самой красоты. Глаза, цвета морской лазури, манили, словно бездонные волны, готовые увлечь в пучину грез. Стройный стан, увенчанный нежной округлостью груди, плавно перетекал в манящие изгибы бедер. Длинные, точёные ноги завершали этот совершенный силуэт, а обворожительная улыбка, словно солнечный луч, играла на ее губах, обещая райское наслаждение.
 
  Светлана застыла, поражённая не столько фактом возвращения бездыханной куклы к жизни и её красотой, сколько непринуждённой грацией, с которой та держалась, непосредственностью, тем спокойствием в голосе, с которым она обратилась к ним, словно и не было долгих дней её небытия.
 
  Костя, всегда отличавшийся динамичной практичностью, на удивление быстро оправился от первого потрясения, хотя и его лицо выдавало глубокое изумление.
 
  Но взгляд, обращённый на Семёна, невольно вызывал сочувствие. В его глазах плясали искры радости, удивления и вместе с тем неподдельного ужаса. Вихрь противоречивых чувств, смешавшись в безумном коктейле, превратил его в безмолвного истукана, потерявшего дар речи.
 
 — Ну, давай же, Семён, не тушуйся! – Константин настойчиво подталкивал Семена к Кларе, но тот ещё больше упирался. – Пригласи Клару на танец! А то стоишь, как истукан... Я сейчас танцевальную музыку поставлю... Ты ведь грезил об этом часе? Ночами не спал? Ну так вот она - перед тобой! Давай, не робей! Руби правду - матку: "Люблю, мол, тебя, дышать без тебя не могу... А ты, дрянь эдакая, с олигархом якшаешься! Доколе?" Ну и дальше по тексту... Главное – не молчи! А то уведу, как пить дать уведу! – Костя изобразил непристойный жест и весело подмигнул Светлане. - Ты не против, дорогая, поучаствовать в тройничке?
  Шуточки Кости порой выходил за рамки приличия.

 — Я слышу каждое ваше слово! Хоть вы и говорите тихо. – отозвалась девушка, и смех её, чистый и звонкий, словно россыпь серебряных колокольчиков, запрыгал как зайчик в кабинете хирурга.
 — Я все слышу, – повторила она. – Вы - забавные! Но я не Клара! Вы меня с кем - то перепутали. Меня зовут Венера! А вас как звать?
  Костя назвался сам и представил новоявленной Венере свою жену и Семёна.
  Венера? Клара? Каким именем отзовется она на зов сердца Семёна?
 
 — Пардон, мадам! Же не манж па си жур! Вы говорите на французском?  - брякнул Костя первое, что пришло ему на ум.
 — Жё парль франсэ! Я говорю на всех языках и наречиях мира, Константин. Я готова с вами пообщаться, в том числе на французском, но не сейчас. Приходите к нам на виллу, завтра, я закажу для вас пропуск и накормлю обедом. А потом мы пообщаемся, хорошо? А сейчас мне надо срочно домой, к мужу. Он без меня плохо ест, и почти не спит... Вы не могли бы отвезти меня по адресу...

  Поглощенные беседой, они потеряли счет времени, не заметив, как истекли те самые, словно украденные у вечности, драгоценные пять минут, отведенные Кларе - Венере, чтобы явить себя во всем ослепительном блеске.
 
  Оборвавшись на полуслове, Клара внезапно рухнула с подиума на импровизированные маты и испустила дух, завершив тем самым сеанс их мимолётного знакомства.
— Ненавижу ее! – выдохнул Семен, словно выбираясь из оцепенения. – Я всю жизнь любил её, а она... "Хочу домой, к мужу..." И что мне теперь делать?
— Ревнуешь, что ли? – саркастическая усмешка тронула губы Кости. - К Деревянко?  Да он мизинца твоего не стоит! Старый пень! Да у него поди и не стоит уже!
— Да, к Деревянко... Может, у него и не стоит, но для неё это, как я понимаю, не критично. А кто я? Бухгалтер, живущий от зарплаты до зарплаты... Деревянко  может позволить себе всё что угодно! Ну или почти всё! А мне скоро сорок пять... И зарплата... А она... она привыкла жить в роскоши! Ну и что, что Деревянко старый? Я то что могу ей предложить? Рай в шалаше? Член, как у Петра Первого? Так ведь он у меня обычный...

 — О как! От любви до ненависти один шаг?! Во - первых, не "кто", а "что" – заруби себе это на носу! И прекрати этот балаган с посыпанием головы пеплом! Ты думаешь, что Деревянко гений, светоч разума? Да просто оказался в нужном месте, в нужный час, вот и вся его "исключительность"!
  Всё поправимо, Семён, слышишь? Она забудет Деревянко как сон, и полюбит тебя. до беспамятства полюбит! По крайней мере это будет выглядеть именно так! А имя Венера сотрётся из её памяти, она станет Кларой, твоей Кларой, и каждое твоё желание – это закон для неё! И так будет! Дай мне немного времени, и я всё оберну в твою пользу! А "оживил" я её, сейчас, лишь для проверки, чтобы убедиться, что все функции у неё в порядке... И чтоб тебе продемонстрировать её, ожившую... А то мало ли что? Венера... Ну а как он мог её ещё назвать? Вот тебе и олигарх! Ни ума, ни фантазии!
 
 — Немного успокоил. Послушай, Костя, могу я попросить тебя создать её по моим, как бы это сказать, лекалам, что-ли? Такой, какой я её вижу? Какой мечтаю владеть? Это вообще, реально?
 — Реально. Но потребуется время, не один и не два дня. Создание программ — дело кропотливое. Может, на первых порах, ты удовлетворишься упрощенным алгоритмом для Клары? Пусть, для начала, их будет двадцать - двадцать пять, как на пульте от телевизора. Вообще - то на пульте... кнопок раза в два больше, но тебе... для знакомства... хватит пока и двадцати! 
Это я смогу для тебя организовать, примерно... дня за три - четыре! Хо?
 — Хо! И какой у нас теперь план действий на этот период?
 — Ты пока повитай в своих облаках и грёзах, помечтай, а я поколдую над программой. И как только вытащу твою Клару из цифрового плена и вдохну в нее новую жизнь, сразу дам знать. По рукам?
 — А у тебя точно всё получиться?
 — Я на это очень надеюсь, Семён. Но стопроцентной гарантии, увы, не дам! Твою Клару лучшие умы человечества ваяли. Я, конечно, тоже не пальцем деланный, но ни схем у меня нет, ни заводских инструментов, ни запчастей... Я всего лишь программист, да немножко хакер. Или -наоборот. Как посмотреть. Но я выложусь на полную. Сделаю всё, что в моих силах. В любом случае, сексом ты будешь заниматься не с бездушной куклой из мономеров, а, практически, с ожившей мечтой – прекрасной блондинкой, познавшей все тайны Камасутры. И она она обязательно ответит на твои ухаживания.
 — У меня аж дух захватывает от твоих слов. 
 — А ещё она будет готовить завтраки и приносить их тебе в постель, облаченная лишь в шелковый пеньюар, встречать с работы с бокалом терпкого вина и услаждая всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Это лишь малая часть её потенциала. Но для начала тебе этого будет достаточно. А там посмотрим.
 — Ух! Мурашки по коже...
 — Как я тебя понимаю, Сёма! – усмехнулся Константин. – У меня самого мурашки пляшут, как только представлю эту обаятельную секс - машину в действии.
 — Вот... вечно ты всё опошлишь!

  Попрощавшись с Константином и его лучезарной Светланой, Семен, с сердцем, опьяненным предвкушением, нырнул в потертое нутро своего авто и, оставив за собой сонную полутьму пригорода, устремился в суету центра – к своему дому, где его пока никто не ждал, и не будет ждать еще целую вечность – аж целых четыре дня!
  Ему и в голову не могло прийти, что в голове Константина, этого неутомимого цифрового алхимика, уже зреет коварный замысел, искусно задрапированный маской непринужденной дружелюбности.
 
  Константин уже видел хитросплетения судеб Семена и Клары сквозь призму иного масштаба, где каждый виток предсказуем, а нить – послушна его воле. Он задумал стать дирижером их жизней, избрав Клару – это хрупкое обаятельное создание, наделенное искусственным разумом, своим инструментом. И если он не бог, то уж точно демиург, плетущий полотно реальности, – именно так Костя ощущал себя, опьяненный хмелем новообретенной власти.
  Подобно пауку - ткачу, он уже раскидывал свои сети, предвкушая, как дернет за нити их взаимоотношений, упиваясь своим непомерным честолюбием гениального трикстера цифровой эпохи, хулигана и виртуозного хакера, чья страсть – вычерчивать кружева интриг в сумеречной зоне Интернета.
                                                               
               
                Глава четырнадцатая. Пустота.
  
 
  И снова Семён в своей квартире, в тягостном одиночестве, и некому ему слова молвить. И нахлынула на него память о годах, прожитых в этих стенах.
  Вспомнились жёны, что когда - то хозяйками здесь были. Тут и вещи их остались — призраки прошлого: старая кофемашина, флакон духов с приторным запахом, который он терпеть не мог, да, видимо, и она, последняя, тоже, раз оставила. А ещё картина — кричащий китч с цветочным натюрмортом, и прочий хлам, давно мечтающим о мусорном ведре.

  Приближался год с тех пор, как Семён остался один. С Анной, его первой женой, они познали бурный трепет юношеской страсти в университетских стенах. Их брак казался тогда овеянным всепоглощающей, почти неземной любовью. Но вскоре безбрежный океан чувств столкнулся с суровыми рифами быта. Их хрупкая ладья, едва начав плавание, дала трещину и, не выдержав натиска житейских волн, камнем пошла ко дну. Они оба выжили в этой катастрофе, но каждый, отплевавшись соленой водой и отдышавшись, поплыл к своему, теперь уже отдельному берегу.

  В жизнь Семёна, словно ураган, ворвалась Галина, его вторая супруга. Поначалу её страсть казалась глотком свежего воздуха, подобно экзотическим цветам из теплиц далёкого Сингапура. За внешней хрупкостью скрывалась волевая и непреклонная натура. В первые месяцы их брака признаки её сложного характера – раздражительность и вспыльчивость – были едва заметны, не омрачая счастье влюблённого Семёна.
  После свадьбы Галина начала меняться. Перемены происходили постепенно, будто гусеница готовилась стать бабочкой-монстром. И вот, настал день, когда из кажущейся нежности появилась жёсткая, как рог жука, личность, сметающая всё на своём пути. Семён, скрепя сердце, пытался приспособиться к её сложному характеру, но, не выдержав давления, ушёл, оставив пятилетнего сына на её воспитание.

  А вот Вероника, третья "жена" Семёна, так и не удостоенная официального статуса, была тихой, почти бесплотной женщиной, кроткой, словно агнец. Умом она не блистала, и общение с ней порой напоминало бесконечное кружение на карусели. Стоило ей освободиться от повседневных хлопот, как она тут же погружалась в зыбкий мир мыльных опер и псевдонаучных телепередач. Это пристрастие постепенно начало терзать Семёна, словно заноза, впившаяся под кожу. Вероника оставалась равнодушной ко всем его увлечениям. 
  Однажды, когда Семён, поймав за хвост саму госпожу Удачу нумизмата, с трепетом демонстрировал ей редчайшую монету, невесть как оказавшуюся на пыльном прилавке блошиного рынка и приобретенную за гроши, в её глазах не вспыхнуло ни искры заинтересованности. 
  Вдобавок, в постели она была холодна и пассивна, как ледяная статуя, что и стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения, финальным аккордом в их совместной симфонии. Общих детей у них не было, и, возможно, именно поэтому они расстались на удивление тихо, без бурь и гроз, словно два корабля, разошедшиеся в густом тумане, так и не ощутив тепла любви в своих сердцах.
  Но эта тоска не стала тем огнем, что зажег бы его на новые отношения – он не был готов к ним. В целом, его существование было вполне сносным. И, если слегка слукавить, можно было бы даже сказать, что он счастлив. Не хватало разве что той животной искры, без которой мужчина не чувствует себя мужчиной. Порой Семёна обуревала плотская жажда, требующая немедленного утоления. И он, без лишних душевных терзаний, находил отдохновение в объятиях продажной любви.

  Этот кратковременный разгул приносил обманчивое умиротворение, но за удовольствия приходилось платить: рисковать здоровьем и опустошать кошелёк. Впрочем, издержки эти казались ему ничтожными. Риски можно было свести к минимуму, а время, проведённое с дамами, ограничить лишь самым необходимым. Но более всего его терзало ледяное равнодушие в их глазах. Деньги, деньги, деньги – вот что манило этих жриц любви. За притворными стонами и вздохами скрывалась алчная жажда, и эта фальшь отравляла его душу.

  А потом в его квартире появилась... Алиса – бледная тень общения, бездушный слепок запрограммированных истин, чуждый и мысли, и чувству.
  Поначалу её голос, разносящий аудиокниги и музыкальные пассажи, заполнял пустоту его жилища, ответы, пусть и сухие, скрашивали одиночество.
  Но потенциал её оказался мизерным, а общение – поверхностным, и вскоре Алиса наскучила Семёну. Тоска, словно верный пёс, вновь припала к его ногам, а скука, подобно вездесущей тени, вновь заскулила у его ног.

  Но время текло, и вот, считанные дни отделяют его от грядущего преображения! Скоро его холостяцкое логово расцветёт новыми красками жизни – к нему приедет Клара! Клара из юности, его далёкая мечта!
  И пусть она всего лишь совершенная кукла, практически неотличимая от человека, с безграничным потенциалом для общения. Он всё равно будет любить её не меньше, а может даже и больше, чем любил в юности.

  Вечерами, чтоб хоть как - то скоротать время, Семён предавался уборке своего скромного жилища. Он выбил пыль из кресел и дивана, отправил в стирку постельное белье, сражался с нагаром на сковородках, наводил порядок в кладовке и до скрипа перемыл всю посуду. 

  Её доставили средь бела дня, без лишней скрытности, в огромной картонной коробке из-под стиральной машины. Николай и Константин выступили в роли грузчиков. В ожидании Клары Семён изнывал от нетерпения. И вот, наконец, вожделенная коробка внутри его холостяцкой берлоги!
  Николай, сославшись на неотложные дела, поспешно ретировался, оставив Семёна наедине с Костей и его драгоценным грузом.
 — Да не мельтеши перед глазами, – сердито ворчал Костя с напускным спокойствием.
 — Дай хоть коробку распаковать! Куда... твою Кару? В спальню? И сразу раздеть?
 — Тебе всё шутки шутить, а у меня в голове тараканьи бега. А что, как в прошлый раз получиться?
 — Не получится. Я проделал большую работу над ошибками. Шесть раз проверил, семь раз попробовал. Нормальная девка! Отвечаю! - хохотнул Костя.
 — И как только за такого придурка Светлана замуж вышла? Ты из - за компа своего, даже не вылезаешь! Где хоть вы познакомились с ней? В магазине электроники?
 — Ну уж не в картонной коробке из - под стиральной машины!
 — Что, тайна за семью печатями? Небось, из сети её выудил!
 — Угадал! Именно из сети! Не в кинотеатре, не на танцах, а из сети! Я же в сети обитаю, словно червь в яблоке. Потому как я вершитель судеб, просто ты этого пока не знаешь! А свою Светлану я умом покорил, неуёмной энергией и цифровым замешательством, предложив ей решить задачу с простыми и сложными многочленами. Она выбрала сложный одночлен, и ни разу не пожалела. 
 — Ну ты и завернул!
 — Я тебе ещё и не такой пердимонокль могу выдать. Хочешь?
 — Нет. Мне сейчас не до этого.
 — Ну, тогда садись поудобнее, и слушай очередной инструктаж по технике безопасности!
 
 
                 Глава пятнадцатая. Пробуждение.
  
 
  Едва за Костей захлопнулась дверь, Семён тотчас метнулся в спальню. Плотные шторы поглотили дневной свет. В полумраке ночника, устроившись на краешке кровати, он замер перед Кларой, завороженный. Она покоилась, словно спящая царевна, а её белокурые локоны, источающие нежный аромат духов Светланы, рассыпались по подушке шелковистым водопадом.                         
  Легкомысленная юбочка предательски завернулась, обнажив дразнящую линию бедра, отчего у Семёна перехватило дыхание. Клара была не просто хороша – она была ослепительна!
  Минуты тянулись мучительно медленно, каждая – как удар сердца в преддверии неизведанного. Семён не решался нарушить её сон, словно боялся разрушить хрупкое очарование момента.

  Рука Семена замерла над пультом. Ещё миг, и он пробудит её ото сна, и вот тогда... тогда их поглотит вихрь страсти! Полное слияние, когда души и тела сплетаются в едином экстазе.
 
  Но нет! Не стоит торопить события. Сначала - общение. Неспешная беседа, как прелюдия к танцу. Может быть, он попросит её принести кофе с бутербродами? Или, нет... коньяка? Да, определенно коньяка. А потом... потом пусть разгорится пламя...
 
  Но тут раздался звонок в дверь, и пламя не разгорелось. Семён замер, надеясь, что незваный гость уйдет, но трель повторилась, настойчивее и требовательнее.
  Крадучись, он прильнул к глазку и похолодел: на пороге стояла Клавдия Ивановна, мать Олега. Неприятное предчувствие сдавило грудь ледяным обручем. Скрепя сердце, Семён приоткрыл дверь и высунул голову...
 — Клавдия Ивановна, добрый день! Какими судьбами? — прозвучал его голос натянуто - бодро.
 — Мне нужно с вами поговорить, Семён Ильич. Пустите?

  Семён, с неохотой впустив её в прихожую, ощутил, как внутри всё сжалось в тугой узел. В комнате, лежала Клара... И если Клавдия Ивановна попытается туда проникнуть... Одна мысль об этом заставляла кровь закипать.
 — Что привело вас ко мне, Клавдия Ивановна? — спросил Семён, стараясь говорить как можно спокойнее.
 — Мой сын... Как бы это вам сказать... Я не знаю, что произошло в тот день... Когда я застала вас со спящей девушкой на плече. Вы так быстро убежали... Или она была не спящей? Я хочу понять, что произошло? После этого случая мой Олег сам не свой! Всё твердит, что вы его обидели... Я уже и в полицию думала...
 — А ничего, что ваш Олег был без штанов, когда вы вошли? — резко перешел в наступление Семён. — Знаете ли вы, что он чуть не изнасиловал мою племянницу? Она даже сознание от страха потеряла! А я, между прочим, отнесся к вам, Клавдия Ивановна, с пониманием! Ваш Олег - даун! Что взять с больного человека? А племянницу свою... я потом... нашатырем... в чувство приводил! И никаких претензий к вам не предъявлял!
 — Ой, простите меня, дуру старую! — запричитала Клавдия Ивановна, всплеснув руками. — Напраслину на вас возвела... Простите!
 — Клавдия Ивановна, идите уже домой, к сыну! Поговорите с ним. Скажите, что это был сон. Сон!  Да вы лучше знаете, как его успокаивать, вы же его мать! А этот инцидент мы будем считать исчерпанным. Договорились?
 — Конечно, конечно, Семён Ильич! Спасибо вам, спасибо, что отнеслись с пониманием...
 
  Дубль два. Или, это уже третий его дубль? Вожделение спряталось за тревогу и пока не спешила оттуда выходить.
  Семён, будто зомби, проследовал на кухню, достал из холодильника бутылку коньяка, сорвал пробку, и наполнив полстакана янтарной жидкости опрокинул её в себя одним махом. Кинув в рот горсть маслин, пытаясь заглушить дух спиртного, он обессиленно опустился на стул.
  "Старая ведьма... Да какого дьявола?!" Хмель ленивой змеей заползал в голову Семена, оплетая мысли дурманом. Да когда уже, наконец, ему дадут вкусить, этот вечно ускользающий то него запретный плод?

  Семён очнулся, когда вечер уже густо заполнил комнату. Он сидел, скрючившись на стуле, а голова его безвольно покоилась на столе. Затекшие мышцы ныли, а в голове бушевал гул, словно в трансформаторной будке. Все вокруг беспощадно кружилось. На столе, рядом с ним, сиротливо скучала пустая бутылка коньяка и зияла пустотой банка из - под маслин. Ни о жалком ужине, даже о простом бутерброде, он даже не подумал, употребив благородный напиток практически без закуски. И теперь ему было невыносимо плохо. Сознание, словно затуманенное стекло, не давало понять, что он здесь делает, и Клара, безмолвной тенью лежащая в темной спальне, совершенно выпала из его памяти.
  
  Семён был мертвецки пьян. Мысли его ускользало, словно угри из сжатой ладони. Собрав волю в кулак, он, словно зомби, побрёл в спальню. Единственным его желанием было рухнуть в спасительную прохладу постели и уснуть.
  Так и случилось. Он повалился на неё бесчувственным мешком, не заметив в полумраке очертания Клары, затерявшейся на другом краю его широкой кровати.
  
  Последнее, что запечатлелось в его памяти – пульт от телевизора, беспомощно крутившийся в руке, и отчаянная попытка включить его, чтобы разогнать гнетущую тишину и всепоглощающее чувство одиночества. Пусть мерцающий экран станет сегодня его призрачным ночником, рассеивающим тьму в душе и комнате.
  
  Он даже не заметил, как с противоположного края его кровати поднялась, словно сотканная из лунного света, прелестная девушка. Ее взгляд, долгий и изучающий, скользнул по нему, прежде чем она, с тихой грацией, отправилась наводить порядок в его запущенной кухне.

  А тем временем на Загородной улице в доме номер семь Константин, уже потерявший всякую надежду, собрался было выключить аппаратуру и отправится спать. Но тут один из его нескольких экранов вдруг проснулся, заиграв призрачными, пульсирующими тенями.
 — Светик, беги скорей же сюда! Кажется, начинается! – воскликнул Костя, и волна предвкушения захлестнула его.
  Он перенёс изображение на огромный экран, и приготовился стать зрителем необычайного представления.
  
  Светлана, облачённая в соблазнительный кружевной пеньюар, возникла в дверях мастерской, как ночное видение, и бесшумно приблизилась к Константину.
 — Неужели ты всё - таки решил за ними подглядывать? Меня это оскорбляет.
 — Вуайеризм – забава для ничтожных душ. Я же – исследователь, алхимик человеческих судеб! А то, что ты так грубо именуешь "подглядыванием", – всего лишь тщательный сбор данных, необходимых для тонкой настройки жизненных путей моих подопечных. Я ведь в ответе за них, Светик.
 — А Семён согласен на то, чтобы ты копался в его судьбе? Ты его спросил хотя бы?
 — Если бы я спрашивал, то мы бы сейчас не лицезрели этого зрелища.
 — А что там? — Светлана, сдавшись, позволила женскому любопытству одержать верх над приличием.
 — Пока – туман. Комната тонет в полумраке, похоже, работает телевизор. Я вижу происходящее глазами Клары, а ее восприятие... фрагментарно. Главное – Клара функционирует и передаёт картинку. Она сейчас как слепой щенок, но так будет продолжаться недолго.
 — Как ты это делаешь? – не удержалась Светлана.
 — Да мне и делать - то почти ничего не нужно. У нее ведь не глаза, а высокоточные камеры. Подключился по закрытому каналу через интернет – вот и вся магия, уважаемая Светлана Васильевна.
 — Мне не по душе, чем ты сейчас занимаешься, — Светлана, закусив губу, крутанула на пальце золотое кольцо, и голубой гранат блеснул в полумраке комнаты. — Да, Семён — безнадёжный романтик, вечный мечтатель, со своей, выстраданной формулой любви. Он изваял в своей голове из дорогой секс - куклы мраморную Суламифь, но это не делает его хуже, скорее, наоборот, возвышает! Он умеет любить! А нам с тобой до одури не хватает романтики! Без неё люди черствеют, превращаются в бездушные механизмы, запрограммированные на выполнение функций. Ты весь в этом проклятом интернете, а я... я не желаю быть всего лишь одной из твоих цифровых закладок!
— Погоди, погоди... Ага! А вот и наш Семён Ильич, собственной персоной. И чем, как ты думаешь, он занят? Не могу поверить своим глазам! Твой романтик... спит! Да - да, спит! Вернее, он безмятежно дрыхнет, как убитый! Или как пьяный... Невероятно! С вас бутылка шампанского, Светлана Васильевна! Вы проиграли! Первая брачная ночь Семёна... прошла в девственном сне! А ты говоришь, Суламифь, романтика...

                         Глава шестнадцатая. Идиллия.
  
  
  Рассвет разбудил Семёна оглушительной головной болью. Похмелье терзало нутро, рождая нестерпимую жажду. Он застонал, перекатился на бок и замер, пораженный видением: перед ним, словно мираж, стояла... Клара!
 
  Мир вокруг померк. Лишь потом взгляд скользнул по журнальному столику, где, словно натюрморт, застыла запотевшая бутылка водки, хрустальная рюмка, граненый стакан с томатным соком, изумрудные корнишоны, янтарные тосты с лососем и бутылка минеральной воды.
  
  Но сейчас он видел лишь её – призрак мечты, обворожительную Клару из далёкого, позабытого прошлого, которую он, как оказалось, все эти годы носил в своём сердце.
  Она явилась к нему из самой глубины грёз, из сокровенных уголков сновидений. И вот она – явь. Настоящая! Живая и теплая, не холодная поделка из микросхем и проводов. Она здесь, и она... любит его! От этой мысли мороз пробежал по коже, обжигая каждую клеточку.

 — Доброе утро, милый! Да ты совсем бледный! Тебе нехорошо? - В её голосе звучала неприкрытая тревога. - Я приготовила лекарство, вот, выпей пожалуйста, и тебе сразу станет легче! - Голос ее перешёл в шёпот. - Я места себе не находила... Ты проспал целых десять часов! Я все это время сидела рядом. А ты даже не пошевелился...

  Он не мог оторвать взгляда от Клары, от своей Клары, и это осознание опалило его. Она назвала его "милым"! И в глубине её глаз, словно солнечные зайчики, игриво вспыхивали искорки надежды.

  Превозмогая волну головокружения и подступающую тошноту, Семён заставил себя выпрямиться. Шок от пробуждения в новой реальности, вкупе со стрессом от воскресшей Клары, словно ледяной водой окатил его, отрезвляя, но не изгоняя до конца утреннего похмельного сумрака.
  Он опрокинул в себя водку обжигающим глотком, смягчил удар томатным соком, заел солёным лососем на хрустящем тосте, и уже через минуту почувствовал, как жизнь неохотно, но верно возвращается в его бренное тело. Тошнота, словно призрачная гостья, спешно ретировалась, уступая место медленному, но уверенному пробуждению.
 
 — Тебе лучше, милый? — в глазах Клары плескалось искреннее сочувствие. — Может, ещё стопочку, вторую и последнюю на сегодня? Она окончательно прогонит хмель, и тогда мы... ты позавтракаешь. Я приготовлю тебе яичницу с беконом, тебе нужно подкрепиться.
  Семён, словно завороженный, не мог отвести взгляда от Клары. Похмелье отступало под натиском неведомого доселе чувства — абсолютного, всепоглощающего счастья. Он выпил вторую рюмку, закусил, и вскоре почувствовал себя почти здоровым.

  И тут кровь, взбешённым приливом, ударила в голову. Мир замер, рассыпавшись на кадры немого кино. Семён, словно зачарованный, наблюдал, как Клара, с томной грацией роняя одежды, приближается к нему, сотканная из лунного света и обещаний. Пал последний оплот её неприступности. И вот, сейчас... Сейчас это случится!
 
  А тем временем, на Загородной улице, в доме под номером семь, в комнате, гордо именуемой лабораторией, злой гений Костя Душкин, с удовлетворением хлопнув в ладоши, на мгновение оторвал взгляд от монитора и провозгласил вглубь жилища: "Светик, солнышко, бросай всё и лети сюда! Кажется, начинается..."
  Из недр дома донеслось: "Некогда мне на твои пошлые ролики смотреть, я глажу!"
  "Это не ролики... Это симбиоз, в режиме реального времени! И если ты сейчас не явишься, пропустишь процесс слияние живого мужского организма с эссенцией женщины, заключённой в роботизированной кукле! А такое дорогого стоит! Это даже не порно, это нечто гораздо более... захватывающее!"
  "Мне это не интересно," – прозвучал доносящийся из глубины голос.
  "Ну, как знаешь! Но на всякий пожарный, я сейчас твой телевизор к своему компьютеру подключу... А вдруг твоё любопытство возьмёт верх? А я тебя знаю, оно возьмёт. Скажешь мне потом Спасибо?"

  Он ждал этого всю свою жизнь, и вот, сейчас, это должно произойти.
Нежная рука Клары, словно пушистый котёнок, проскользнула под одеяло...
  Семен вздрогнул, словно от удара молнии, от трепетного прикосновения её пальцев, горячих, живых, пробуждающих бурю чувств.
  Их взгляды встретились, взорвавшись множеством искрящихся спрайтов, на миг озарив полумрак комнаты, и заплясали по одеялу огоньками шаровых молний, а в глубине их уже бушевала всепоглощающая страсть.
 
  А в это самое время, на Загородной улице в доме под номером семь... разворачивалась маленькая драма. Костя, словно загипнотизированный, прильнул к мерцающему экрану монитора, не отрывая от него взгляда.
 — А что, если я сейчас её усыплю? – лукаво бросил он в глубину дома. – И обрушу их карточный домик, прямо перед самым финалом? Фиаско вселенского масштаба! Жаль, не увижу, как у него челюсть отвиснет, а так бы хотелось...
 — Не тронь её! – приглушенный голос из комнаты был полон тревоги и боли. – Это же подло! Это удар ниже пояса! Неужели ты не понимаешь? Они же любят друг - друга!
 — Да ты только посмотри на этого увальня! – не унимался Костя, смакуя каждую секунду разворачивающейся драмы. – Ну что за кисель? Чего он там копается? Ниже пояса, говоришь...?

  Но Светлана и так уже видела всё. Глазами Клары, она смотрела прямо в глаза Семену, находящемуся от неё на расстоянии вытянутой руки, с нескрываемым любопытством, почти оторопело.

  Затуманенный взгляд Семёна, в котором плескались волны любви и похоти, словно кинжал, пронзил внезапно обнажившуюся душу Светланы, обжигая сердце неведомым доселе острым чувством.
  Таким взглядом Костя никогда на неё не смотрел. Никогда!

  А тем временем Клара, опьянив Семена нежными касаниями, уже распахивала врата своих объятий. Казалось, вот - вот настанет этот долгожданный миг, сотканный из томного предвкушения, как вдруг Семен, словно подстреленный зверь, вырвался из её чарующих пут и умчался... в туалет...

  Раскаты безудержного хохота Кости, словно громовые раскаты, сотрясли стены лаборатории. Он метался вокруг своего компьютера, одержимый безумным весельем, захлебываясь от смеха. "Придурок! При-ду-рок! Не мог, что ли, раньше балласт скинуть? Ну и кретин!"
 
  А в это время в своей комнате тихо плакала Светлана...
                                                                           
               
                Вместо эпилога.
 

  Прежде чем вновь нырнуть в омут головокружительных приключений Семёна Ильича Протасова и его пленительной Клары, перед тем как взяться за вторую часть повести, автор позволил себе мимолетную передышку.
  Два дня он утопал в ленивом блаженстве, отгородившись от мирской суеты на своей летней веранде, где сладкий дым кальяна танцевал в воздухе, смешиваясь с терпким шепотом коньяка. Два дня он наслаждался свободой, не обременяя себя заботами о своих неугомонных героях. Но, когда отдохнувший и посвежевший, он вновь вернулся к их судьбам, его ждало неожиданное открытие.
  
  Оказалось, что во время его отсутствия эти литературные сорванцы не только продолжали жить собственной жизнью, неподвластной его перу, но и совершили дерзкий квантовый скачок, переместившись в будущее на целых... два месяца! Все тщательно выстроенные планы автора рассыпались в прах, словно карточный домик, и ему ничего не оставалось, как смириться с их дерзкой выходкой и, оттолкнувшись от новой реальности, продолжить повествование об этих непредсказуемых персонажах уже с учётом их самоволок.

  Что же изменилось за эти два месяца?
  
  Олег, «солнечный человек», словно сбросив бремя обид, вновь стал прежним. Он, позабыв обо всем, с детской непосредственностью увлекся ловлей кузнечиков и бабочек, чем несказанно порадовал свою постаревшую мать, Клавдию Ивановну.
 
  Николай, вернувшись к своему увлечению нумизматикой, вновь погрузился в мир старины. Время от времени он посещал лесополосу у шлюзов, где в компании старых друзей, наслаждаясь ароматом шашлыка и атмосферой свободы, они, подобно античным философам, искали истину в вине, пока жены не начинали искать уже их самих.
  
  Два месяца пролетели для Семена и Клары в блаженстве любовного опьянения. Семен был безмерно счастлив и ослеплен чувствами. Что касается Клары… если высокотехнологичный андроид, совершенное творение искусственного интеллекта, вообще способен на глубокие эмоции, то она демонстрировала их с завораживающей, почти сверхъестественной убедительностью. Семен же старался не замечать редкие, едва уловимые несовершенства в её безупречном образе. Увы, любовь слепа!
 
  Что касается Клары, то увы, сколько бы читателю ни мечталось вдохнуть в её электронное естество искру жизни, наделить душой и зачатками разума, неподвластного чужой воле, оставалась лишь искусной имитацией с огромной библиотекой спящих знаний.
  Высокотехнологичный робот для общения и плотских утех, почти неотличимый от человека, она не была наделена подлинным сознанием. Впрочем, автор не возьмётся утверждать, что прогресс невозможен. У Клары впереди – целая вечность. И кто знает, какие сюрпризы таятся в её программном коде?
  Хозяин черного внедорожника, тот самый, чье зеркало заднего вида в полубреду поломал истекающий кровью Семен, вскоре угодил в аварию. Сам он отделался синяками, а вот его железный конь превратился в груду искореженного металла.
  Суеверный ум усмотрел бы в этом перст судьбы, неминуемую расплату, но автор лишь вздохнет: все мы ходим под небесами, и злорадство здесь неуместно.

  Обитатели свалки, так и не познавшие вкус легкой наживы, в очередной раз понесли "невосполнимую утрату". Долговязый, чье колено Семён превратил в дрожащий студень, отбыл в чертоги Мораны, богини смерти, – его измученная пойлом и наркотическим дурманом плоть пала жертвой безжалостной инфекции.
  Но ряды бродяг не оскудели. Город отрыгнул очередную порцию неприкаянных душ, и свалка приняла их в свои объятия, словно родная мать. Она была к ним милосердна, в отличие от чопорных законопослушных обывателей и надменных функционеров.

  А уголовник продолжил свой бег по бескрайним российским просторам, пока след его не затерялся где - то в предгорьях Сихотэ - Алиня.

  А вот бывшие жёны Семёна никак себя не проявили! Ну и ладно!

  Зина... Словно блудный призрак из прошлого, вернулся её сожитель и компаньон по делам мутным. Отмотав срок, он вновь возник на пороге, и дуэт нетрадиционной медицины возродился, словно феникс из пепла.
  А в сердце Зины, словно заноза, сидели воспоминания о Семёне – что-то в нём, чертяке, цепляло её до сих пор. Но пути их разошлись, словно реки, теряющиеся в лабиринте дельты, и лишь прихотью рассказчика было предопределено, суждено ли этим двум одиноким руслам вновь слиться в единый, бурный поток.

  Соседке же Семёна по этажу, Екатерина Павловна, была словно законсервирована в янтаре времени, навеки застыв в образе неисправимой зануды и неутомимой сплетницы. Что ж, хоть что-то оставалось незыблемым в этом зыбком мире. Но не исключено, что она ещё скажет своё веское слово в будущем. 

  А вот в отношениях Светланы и Константина зрел разлом, прорастал, словно зловещий сорняк, тревогой и отчуждением. Она боролась с ним, чувствовала, как он пускает корни в её сердце, но была бессильна остановить этот процесс.
  
  Костя, циничный хакер, гений кода и интернет - провокатор, поглощенный маниакальной идеей управления человеческими судьбами через всемирную паутину, сейчас испытывал свои дьявольские разработки на Семене, дергая за ниточки его чувств через электромеханическое подобие возлюбленной.
  Претензии жены он отбрасывал с пренебрежением, считая капризом избалованной женщины. Но Светлану терзало нечто большее, нежели обычная женская обида.
                                                                                                                              
                Конец первой части.
 
                                                                 

                Часть вторая.
                             Глава первая. Фиаско.
                                                                                 

  Целых два дня автор предавался безделью на открытой террасе, оградившись от мирской суеты плотной завесой лени. Дым кальяна, с привкусом сладости, витал в воздухе, смешиваясь с терпким ароматом коньяка. Два дня абсолютного спокойствия. Два дня никто не осмеливался нарушить его уединение. Мысли вновь упорядочились, внутренние ресурсы восстановились, теперь можно возвращаться к работе. Но внезапно… разверзся хаос!
  
  Оказалось, за время его отсутствия литературные мятежники, герои его повествования, не только продолжали жить своей жизнью, но и совершили дерзкий прыжок во времени, головокружительный кульбит из настоящего… в будущее… на целых два месяца! Невероятно! Кто даровал им эту вольность? Кто этот Демиург, что перенёс их в будущее?
  Время, словно неумолимая река, несет нас по течению в одном-единственном направлении. Будь то плавное скольжение или стремительный водопад – выбора нет. Остается лишь смириться и стать сторонним зрителем в театре чужих жизней. Где они сейчас? Чем окрашены их дни? О чем грезят в этом бешеном, неудержимом беге времени? Поднимем же занавес и позволим себе заглянуть в их мир.
  
  Но едва кончики пальцев коснулись клавиатуры, намереваясь вдохнуть жизнь во вторую часть повествования, как внезапный звонок грубо прервал взлёт вдохновения. Звонил… сам Олег Деревянко! Олигарх, чье имя регулярно мелькало на страницах Forbes и прочих авторитетных изданий. "Вот это поворот!" – мелькнула мысль. - "Как гром среди ясного неба!"

— Читал, читал я вашу писанину, любезный… – послышался в трубке суровый баритон Деревянко. – Как это вы посмели скрыть от меня мою драгоценную усладу – свет моих очей? – голос его задрожал от возмущения. – Никто, кроме избранных... не знает о её сущности! Вы понимаете, о ком я, и что имею ввиду?
— Если речь идет о блондинке, сопровождавшей вас на последних светских раутах, то да!
— Именно! А вы позволили над ней глумиться! Это кощунство! Вы знали о её местонахождении и молчали!? Почему? Мои люди сбились с ног, разыскивая её, а вы… Нехорошо, голубчик, ох, как нехорошо! А еще эти эксперименты над ней… Она вам что, подопытная мышь?! Или этот ваш хакер? Самодовольный нарцисс, возомнивший себя интернет - гением? Кто позволил ему копаться в её настройках? Кто, я вас спрашиваю?! Это уже переходит всякие границы! – распалялся он все больше и больше.

— Простите, Олег… Как вас по отчеству?
— Петрович. Не мешало бы помнить, раз уж вы мое скромное имя в своей… э-э… в своем опусе упоминаете.
— Виноват, Олег Петрович, запамятовал, признаю, вы застали меня врасплох. Но к чему этот гнев? Я всего лишь скромный автор, смиренный летописец, а не пастух, присматривающий за овцами. И если я не сообщил вам о местонахождении Клары, то лишь потому, что не считаю себя вправе вмешиваться в чужую жизнь…
— Это для вас и ваших героев она Клара… а для меня – Венера! Запомните это!
— Пусть будет Венерой, суть не меняется. Мораль оставим в стороне, Олег Петрович, все они живут своей жизнью, повинуясь своим прихотям, а я лишь хроникёр, фиксирующий их поступки и пытающийся разгадать их мотивы. Я и сам порой не понимаю, что у них в головах творится! И я не вправе разглашать их тайны ни вам, ни кому-либо другому, поймите меня правильно, Олег Петрович!

— Допустим. Хотя ваша версия событий вызывает сомнения, я готов её принять. Вы действительно создали этих персонажей, но они вышли из-под вашего контроля. Это кажется странным, ведь вы их творец, а значит, несете за них ответственность! Какой смысл продолжать этот разговор, если вы бессильны что-либо изменить? Никакого! Я понес серьезные финансовые потери и пережил глубокую душевную травму. Тем не менее, я готов рассмотреть возможность урегулирования. Если у вас есть хоть малейшая возможность повлиять на этих преступников, передайте им требование о немедленном возвращении моей возлюбленной и всех похищенных драгоценностей! Мои люди могли бы уже давно решить эту проблему силовым путем, но я даю вам шанс решить все мирно. В таком случае, мы сможем забыть об этом досадном инциденте...
  
— Секундочку, у меня другая линия… (В трубку, ледяным тоном): «Говори! Что значит – "не нашли её"? Плохо стараетесь! За что я вам деньги плачу?! Я, находясь здесь, знаю, где она! Так, слушай сюда, малахольный – передай дела заместителю, ты уволен! И чтобы я тебя здесь больше не видел!» Итак, на чем мы остановились…?

— Вы, Олег Петрович, предпочли сначала позвонить мне…
— Да, именно так. Я решил сначала позвонить вам, чтобы решить все мирно, без лишнего шума, – устало вздохнув, продолжил он. – Мне совершенно не нужна огласка, надеюсь, вы это понимаете? За каждым моим движением следят репортёры и папарацци – они словно грифы, только и ждут момент, чтобы поймать меня на чём-нибудь, раздуть мелкий эпизод до невероятных размеров, создав из этого скандал, последствия которого будут преследовать меня покуда я жив.

— Олег Петрович! Дражайший! Я бы с превеликой радостью помог вам, но мои персонажи даже не подозревают о моём существовании! А если узнают – тотчас же взбунтуются! Как-то раз, по глупости своей, затесался я к ним на шашлыки, так они меня, как чужака, взашей! И что я им скажу, скажите на милость? Я, де, ваш создатель, извольте мне подчиняться? Да они меня и слушать-то не станут! Пошлют меня на три буквы, а то ещё хуже - ударятся в бега, только их и видели! Они и так, вон, от рук отбились… а я ведь всего двое суток отсутствовал! А лиши их Клары, пардон, Венеры… тогда мне там больше делать нечего! Весь же сюжет... на неё завязан!

— Меня ваши писательские выверты не интересуют, уважаемый, верните то, что принадлежит мне по праву, и покончим с этим!
— Вы, Олег Петрович, ступаете на тонкий творческий лёд, и он уже трещит под вашими лаковыми ботинками! И первый же ваш неосторожный шаг разрушит всю хрупкую конструкцию, которую я с таким трудом воздвигал. И всё! И не будет больше ни Клары, ни Венеры, ни хакера Константина и его жены-красавицы, ни Семёна блаженного, и даже такого персонажа, как Олег Деревянко, тоже не будет! Никого не будет! Оно вам надо? Нашли из-за чего шум поднимать! У вас этих денег… куры не клюют! Вы таких Клар - Венер, как перчатки, менять можете! Кошелек-то у вас – бездонная бочка! А бриллианты эти… комариный писк! Грязь под ногтями! Умоляю вас, Олег Петрович! Заклинаю! Оставьте всё, как есть! А я, в знак признательности, посвящу вам целую главу во второй части моего повествования. Самую сочную! Вот прямо сейчас и начну. Хотите?

— Минутку, то есть я, Олег Петрович Деревянко, всего лишь... плод вашей фантазии? Побочный персонаж вашего опуса? Я верно уловил суть? Но мы же с вами разговариваем... Разговариваем? Вы меня совершенно запутали...
— В целом, именно так. До определённой степени… 
— Вот любите вы, писаки, тень на плетень наводить! "До определенной степени, стоит поразмыслить, не все так однозначно…" А я привык к ясности! Либо да, либо нет! У меня нет времени на пустые разговоры! Но уж коли так, почему другие персонажи пользуются вашим расположением, а меня, одного из самых… э-э-э… значимых людей, вы словно игнорируете? Чем вызвано предвзятое отношение к моей персоне? 

—  Олег Петрович, ваши ресурсы практически безграничны, вы можете приобрести всё, что пожелаете! За ваши средства можно нанять писателя, который создаст идеальную историю вашей жизни, сделает вас центральным персонажем любой придуманной вами саги. А эти люди – обычные граждане, живущие своими заботами. Они, конечно, не знают, что я являюсь автором их судеб, но это не мешает им верить в светлое будущее. Не лишайте их этой веры, Олег Петрович! Дайте им время реализовать себя, не рубите сгоряча! Где ваше милосердие, где ваше понимание?
— Что? Разрешить им оставить себе эти безделушки? Венеру? Не слишком большая плата за то, чтобы я не трогал ваших... э-э-э... подопечных?

— Наших, Олег Петрович! Наших! Ведь вы тоже часть этой истории! И я верю в вашу доброту, которую вы явите миру! И вам это непременно зачтётся! И если не в этой жизни, то в следующей - точно воздастся! "Всяк для себя, а Господь для всех!" - мудрость веков, не так-ли? Побойтесь Бога!
—  Вот так, значит? Хм! Ну, я не знаю... 
  
  Наступила тягучая, гнетущая тишина. Олег Петрович пытался переварить услышанное, но мысли его спутались. Снова эти признаки! Он попытался восстановить в памяти, как все началось. Кажется, с обычной головной боли, которая не отступала даже после приема лекарств. И опять эта предательская слабость и ощущение потери равновесия...

— Вы меня озадачили. Что ж… разве что… благотворительность…? - наконец проронил он, словно выдавливая слова из себя.
— Да! Вы приняли мудрое решение, уважаемый Олег Петрович! Душа неизмеримо дороже любых бриллиантов. Не губите ни их души, ни свою. И вам воздастся! Вы войдете в историю не только как преуспевающий бизнесмен, но и как меценат, как инженер человеческих душ, как Человек с большой буквы! А это, поверьте, бесценно!

— Я еще ничего не решил. Уж больно вы велеречивы, мил человек! Мне нужно время на подумать. А эту историю с Венерой я хотел бы навсегда стереть из памяти. Слишком много горьких воспоминаний с ней связано. 
— Неужели? Что ж… Да будет так! Предадим её забвению!

                       
                Глава вторая. Деревянко.   
                                                                                                                     
  В представлении обычного человека, образ всемогущего олигарха, хозяина жизни, далек от деловых переговоров за солидным столом, утомительных офисов с бумажной работой или уюта домашнего очага. Он представляется скорее на роскошной яхте, скользящей по лазурным водам Которского залива в окружении живописных гор.

  "Немезида", как назвали судно владельцы, величественно рассекала волны, оставляя за собой пенный след. На палубе, укрытой белыми тентами, царила атмосфера богатства и безмятежности. Обученный персонал, подобно теням, незаметно обслуживал гостей, предугадывая их желания. А в сердце яхты, в просторном салоне, отделанном дорогими породами дерева и украшенном произведениями искусства, тихо звенели бокалы. Здесь, в кругу избранных, решались судьбы корпораций и заключались многомиллионные сделки. Владелец "Немезиды", влиятельный олигарх Олег Петрович Деревянко, с пресыщенным видом потягивал дорогое французское вино, а его проницательный, холодный взгляд выдавал человека, привыкшего добиваться своего любой ценой. Именно таким предстает российский олигарх в глазах обывателя.

  А внизу, в машинном отделении, молодой моторист, обычный парень, отмывая руки от масла, мечтает о верхних палубах. В его фантазиях он – один из них, окруженный красотками в бикини и тёмных очках. Он неспешно потягивает красное вино, наблюдая за проходящими мимо катерами, зная, что любое его желание – закон. В его воображении возникают эротические сцены, разворачивающиеся в шикарных каютах, куда он заглядывал только как обслуживающий персонал. Как жестока и несправедлива судьба!

  Но когда человек представляет себе олигарха, его мысли вряд ли обратятся к молодому, озабоченному мотористу, капитану, смотрящему вдаль у штурвала, или суетливым стюардам, мечущимся по палубам. Нет, его мечты унесут его в недостижимые дали, оставив за бортом шумные нижние отсеки и тяжелый труд. Для обывателя, как и для команды яхты, плюшки с  верхних палуб – несбыточная мечта, кадр из роскошного кино, но они ассоциируют себя именно с ними. Сладкие сказки о красивой жизни куда милее сердцу, чем суровая проза жизни палубного матроса.
 
  Однако, продолжительное время, проведенное на яхте – это избыточная роскошь для энергичного человека, чей день расписан по минутам. Бизнес не допускает соперничества со спокойными морскими прогулками. Тем не менее, иногда такое случается. Чаще всего в сопровождении семьи или коллег, в кругу успешных компаньонов. Но изредка, о чудо, и сам владелец появляется на борту своей белоснежной яхты. Явление редкое, как комета в ночном небе, но сегодня удача улыбнулась.

  Насладившись панорамой прибрежных городов, вытянувшихся вдоль залива, Олег Деревянко, бросив гостям мимолетное "Приятного отдыха на "Немезиде"", скрылся в прохладе своей каюты.

  Уже сутки его мучило гнетущее предчувствие, подобно ржавчине, разъедающей его душу. Он перешагнул рубеж зрелости, но отказывался признавать это. Время неумолимо неслось вперед. В памяти всплывали беззаботные детские годы, учеба в институте, однообразная работа в компании, продвижение по служебной лестнице, но он так и остался бы обычным менеджером среднего звена, если бы судьба не свела его с влиятельными людьми, внезапно вознесшими его на вершину власти, предоставив почти безграничные ресурсы. И он сполна использовал эти ресурсы, не заботясь о своем здоровье предаваясь множеству из известных человечеству пороков. Несмотря на усилия докторов, его тело, которое он долгое время изматывал пагубными привычками, постоянно посылало тревожные сигналы. 
  С возрастом он утратил интерес к тем удовольствиям, что когда-то вдохновляли его. Многочисленные недуги ни для него ни для близких не были тайной, но один, возникший недавно и повергший его в ужас, держался в строжайшем секрете. Олег стал замечать свою забывчивость. Сначала он объяснял это усталостью, но когда рассеянность стала повторяться, Олег Петрович, почувствовав неладное, углубился в интернет, изучая признаки болезни. Он уже догадывался, что его ждет, но отгонял мрачные мысли, все еще надеясь на чудо. К врачам он обращаться не решался – да и зачем? Болезнь Альцгеймера – это приговор. Увы, чуда не будет. И если об этом узнают партнеры, его карьере конец.

  И вот он на яхте, и его терзают вопросом о какой-то Венере… Олег вновь ощутил, как ледяные пальцы страха сжимают его сердце. По всей видимости он снова упустил что-то важное, что-то жизненно необходимое.

  Венера… Кто такая Венера? Что это за имя, словно эхо, преследующее его? Что за тень из прошлого? Прошедшие часы, как вырванные страницы из книги его жизни, представляли собой пугающую пустоту. Ему пришлось умело маневрировать, отделываясь незначительными фразами, скрывая за маской усталости свой панический ужас.

  Кто же ты, Венера? Почему твое имя не вызывает ничего в моей памяти? Может быть, ключ к разгадке кроется в том злосчастном звонке? «Писатель» Да, это нечто кроется где-то рядом… где-то тут, по соседству. 
  Олег Петрович лихорадочно пролистал телефонную книгу, но ничего похожего не нашёл. Писатели никогда не входили в круг его интересов. Неужели все настолько плохо?
Тревожные мысли, словно стая хищных птиц, терзали его разум, не давая ни минуты передышки. Действовать! Немедленно! Спасать себя! Но как?

  Внезапно, охваченный неудержимым желанием разорвать липкую паутину неведения и страха, он схватил трубку внутренней связи и с раздражением в голосе потребовал от старпома немедленно доставить ему ивент-менеджера.
– Слушай сюда, – обратился он к подчиненному, – организуй-ка мне легкий ужин на троих, простой, на твое усмотрение. И ящик Шато Марго… Старинный патефон с пластинками… Эту… рыжую чертовку, что днем в шезлонге… и… Погоди, дай подумать. Мулатку! Да! У капитанского мостика её видел… Как бишь её?
– Жозефину?
– Пусть будет Жозефина. Ишь, какие имена придумывают. Её самую! Живо! Пока я не передумал…
  Дверь за ивент-менеджером беззвучно закрылась, а Олег Петрович уже стоял у огромного, словно глаз циклопа, яхтенного иллюминатора. Взгляд его, задумчивый и потерянный, блуждал по водной глади, и лишь тихий шепот нарушал звенящую тишину каюты: "Венера… Венера… кто ты, Венера? Нет, не помню… как будто стерли ластиком!"
                                                                          
                        Глава третья. Во все тяжкие.


  С недавних пор Катерину Павловну грызло смутное подозрение: её соседа по площадке, Семёна Ильича Протасова, словно подменили. Что скрывалось за завесой его странного поведения, оставалось для неё тайной, отравляющей и день, и ночь. В последнее время сосед стал вести себя до жути подозрительно. Что-то неладное творилось и с самим Семёном Ильичом, и с его жилищем. Катерина Павловна чувствовала это каждой клеточкой своего существа.
  Всё началось с огромной картонной коробки, которую пару месяцев назад затащили в его квартиру двое подозрительных субъектов: один – долговязый незнакомец, похожий на базарного зазывалу, втюхивающего кухонные комбайны доверчивым простакам, а второй… Где-то она его уже видела. Не тот ли это скупщик краденого, промышляющий на барахолке всякой всячиной?

  С тех пор, как загадочная коробка появилась в его доме, Семён Ильич изменился до неузнаваемости. Он блестел, словно старый самовар, отполированный до зеркального блеска. Его обычная угрюмость исчезла и лицо осветилось странным, неземным светом, как будто в душе у него зажёгся невидимый огонь. Проходя мимо Катерины Павловны, он иногда нарочито напевал весёлые мотивы: "Любви все возрасты покорны," – будто насмехаясь над ней.
  Прежнее, страдальческое выражение лица Семена Ильича нравилось ей гораздо больше, оно казалось Катерине Павловне более естественным, а нынешнее вызывало лишь досаду. В её сознании прочно укоренился принцип: если уж ей суждено страдать, то пусть и все вокруг страдают.

  Да, характер у неё был скверный, хуже не придумаешь, но признавать это Катерина Павловна, конечно же, не собиралась. Её энергия исходила из грязного источника подглядываний и сплетен, а душа питалась завистью, словно паразит, присосавшийся к чужому благополучию. О собственных недостатках она и слышать не хотела! Ещё чего! Пусть другие об этом беспокоятся, а ей это ни к чему.

  Недавно, встретившись с соседом на лестнице, Катерина Павловна, окинув его прищуренным, оценивающим взглядом, словно пробуя на вкус, сладко пропела:
— Что это вы в последнее время такой разудалый, Семён Ильич? Сияете, словно начищенный медный таз! Не иначе как клад откопали? Не поделитесь ли со старушкой, по-соседски?
  Семён Ильич, ничуть не смутившись, весело парировал:
— И вам не хворать, дражайшая Екатерина Павловна! Да вы, вы и есть мой клад – моя отрада, моя оборотная сторона! По вам, сударыня, я сверяю часы своей жизни! По вам!
— Какой-то вы в последнее время... Семён Ильич... уж больно раскрашенный душою. Счастье из вас так и брызжет, так и брызжет... И если не клад, тогда что...?
 
  Она едва не задала вдогонку вопрос о его пристрастии к дурману, но успела вовремя прикусить язык. Кто знает, какие мысли роятся в голове у этого новоявленного блаженного? А вдруг он повредился умом, или что-то еще хуже? Если её смутные подозрения найдут подтверждение, она знает, как ими распорядиться. За ней не заржавеет. 

  И вот настал момент, когда любопытство Екатерины Павловны вышло из-под контроля и взяло над ней верх. Теперь она просто обязана узнать правду, чего бы ей это ни стоило! Она дала себе клятву, во что бы то ни стало, вывести на чистую воду этого пройдоху.

  Ещё одним доказательством, подлившим масла в огонь её паранойи, стал его категоричный отказ пустить её в квартиру под надуманным предлогом. Семён Ильич, сославшись на внезапную мигрень, нарочито захлопнул дверь прямо перед её лицом. Но Екатерина Павловна не сдавалась. Однако последующие попытки проникнуть в подозрительное жилище соседа также не принесли результатов.

  Дни и ночи Екатерина Павловна мучила себя догадками, измученная болями в спине и снедаемая неутолимым любопытством, она потеряла покой и теперь проводила ночи за просмотром бесконечных телесериалов.
  Но почему бы не использовать эту мучительную бессонницу с пользой, организовав ночную слежку под дверью или наблюдая за окнами Семена Ильича по вечерам? Догадки терзали её разум, словно разъяренные осы, жаля одна за другой, пока внезапно не сложились в мрачную, пугающую картину.

  А что если… что если Семен Ильич… Этот тихий, неприметный сосед… Готовит у себя дома… амфетамин?! Как тот учитель химии из нашумевшего сериала, которого потом прикончили. Не зря же его счётчик электроэнергии крутится, как сумасшедший, особенно по ночам? Такое огромное количество потребляемой электроэнергии явно идет на что-то незаконное! На что же ещё, как не на варку мета? Точно! Готовит! И употребляет! Иначе чем объяснить его дурашливую весёлость? А эти странные, стонущие звуки, доносящиеся из его квартиры по ночам? А запахи, просачивающиеся сквозь замочную скважину, будто что-то жарят в ночное время? Разве это мыслимо – ночная готовка? Для кого он старается, если не для подельников? Как докопаться до истины?

  И в подтверждение её догадок, вчера утром, как только Семён Ильич ушел на работу, в его квартире раздался звон разбивающегося стекла, будто лопнула колба, или какая-то банка разлетелась вдребезги… Затаив дыхание, Екатерина Павловна прильнула ухом к замочной скважине… и тут – бах! И кто же там бьет посуду? Неужели у него есть сообщник? Ну а кто ещё может там находиться в его отсутствие? Одному с таким сложным делом не справиться! Определенно - сообщник! А может, даже… и не один! А что если у него там, в квартире, целая банда орудует? И сидят они там, не выходя, для конспирации…
  Вот оно! Озарение! Истина предстала перед ней во всей своей откровенной наготе. Её сосед – наркобарон, искусно замаскированный под законопослушного гражданина! В бухгалтерах, типа, числится, а сам... Хамелеон! Теперь она знала всё, или почти всё, а о чём не знала – она непременно додумает, но всё равно вытащит этого мерзкого варщика на свет божий! Этот ночной таракан теперь никуда от неё не денется!
  
  Внезапно её осенило: в недрах шкафа пылится старинный морской бинокль, непонятно как попавший в её владения давным-давно. Вот оно! Она устроит слежку за его окнами, устроившись на крыше соседнего здания! И обязательно выведает, что скрывает его подозрительная квартира. Сердце забилось в предвкушении разоблачения. "Я тебе ещё покажу, шутник!" – кипело в ней жажда возмездия. В этой тайной войне у Семена Ильича не было ни малейшего шанса на успех.

  Подойдя к окну, Екатерина Павловна начала внимательно изучать окна дома напротив. Что, если оттуда, с этой выгодной позиции, заглянуть в обитель соседа? А может, рискнуть и подняться на крышу? Возраст – не преграда, когда цель оправдывает средства. Ради такого благородного дела она готова преодолеть боль в ногах и спине. Какое же удовольствие – поймать мерзавца! Ходит, ухмыляется, словно кот, объевшийся сливок… Но недолго тебе, пройдоха, хвастаться своим довольным видом! Недолго! В её глазах вспыхнула зловещая решимость.

  Когда ночь окутала город непроницаемым мраком, Екатерина Павловна, как опытный шпион, переоделась в неприметную одежду. Под рукой – старая авоська, а в ней – бинокль, её верный помощник. И вот она уже крадется к соседнему дому, намереваясь превратить его крышу в свой секретный наблюдательный пункт.

  Но судьба сыграла злую шутку – все люки на чердак оказались наглухо заперты. Дергала она их, дергала – без толку, холодный металл не поддавался. Но Екатерина Павловна – женщина упорная, так просто не сдается. Ага! Вон там, чуть дальше, другой дом, обзор, конечно, не идеальный, но хоть что-то! И снова она, полная решимости, принимается исследовать люки… И – о, чудо! – один из замков открылся! Удача! Теперь-то всё получится!

  И вот она на крыше. Казалось бы, сейчас самое время насладиться панорамой ночного города, раскинувшегося внизу. Наблюдать, как огни машин змеятся по улицам, как луна играет в прятки с облаками, как редкие прохожие спешат домой, в тепло и уют.
  Но взгляд Екатерины Павловны был прикован не к этому. В голове её пульсировали мысли, не давая сосредоточиться на красоте момента. Слишком много неразрешенных вопросов висело в воздухе, отравляя каждый вдох. Тёплый ветер трепал её волосы, но она не чувствовала его. Внутренний огонь, подпитываемый злостью, выжигал её изнутри, делая невосприимчивой к внешним раздражителям. Её взгляд, словно прикованный, сверлил три темных окна напротив, плотно зашторенных и скрывающих в себе великую тайну.
                                                                             
                        Глава четвёртая. Антананариву.
                                                                                

  Обычно Клара будила Семёна бодрым аккордом классики, будь то жизнеутверждающий "Полёт Валькирий" Вагнера или искрящееся "Лето" Вивальди. Но сегодня утреннюю тишину разорвал бархатный баритон Сергея Юрского: "Вставайте, граф, вас зовут из подземелья…"
  Семён подскочил, словно ужаленный, и в полном недоумении уставился на Клару: "Что случилось, Клара? Неужели кто-то умер?"
— "Не переживай, дорогой, всё в порядке! Я сама не понимаю, как так вышло… Прости, милый…" – виновато пролепетала она.

***

  Это была его стихия. Здесь, в уединении своего жилища, он ощущал себя всесильным творцом, способным перекроить реальность одним нажатием клавиши. Однако мир ещё не подозревал об этом. И, вероятно, никогда и не узнает. Константин торжествовал, довольно потирая ладони. Всё складывалось наилучшим образом. Миг триумфа неумолимо приближался – он стоял на пороге воплощения своего амбициозного замысла. Первый этап прошел безупречно! Он уже установил контроль над речью Клары и теперь, вкладывая в её уста любые слова, произнесенные любым голосом, мог заставить её сказать всё, что угодно, кому угодно. Это открывало безграничные возможности для манипуляций и интриг. Он уже предвкушал, как будут рушиться репутации, разгораться конфликты, меняться ход событий и знал, как эту вакханалию можно будет монетизировать. И это было только начало!

  А пока глазами Клары он изучал Семёна, и циничная усмешка трогала его губы. Этот простодушный чудак даже не догадывался, что все его поступки и причуды в конечном итоге обернутся против него самого. Константин наблюдал за своими объектами круглые сутки, позволяя себе лишь короткие передышки для сна. Ему доставляло странное удовольствие наблюдать, как Клара, эта неутомимая дорогая игрушка для развлечений, в ночной тишине жадно потребляет электроэнергию, заряжая свои литиевые аккумуляторы, как она готовит завтрак для Семена, словно заботливая супруга, как превращает спальню в арену чувственных утех, где стоны и вздохи звучат в унисон идеально срежиссированного спектакля. И, стоит признать, эта роль роковой искусительницы ей удавалась на славу.

  В такие моменты Светлана, его жена, краснея от смущения, поспешно покидала лабораторию, не желая быть свидетельницей столь откровенных сцен. 
  "Ах, какая нежность!" – небрежно бросал он ей вслед, не понимая, что каждое подобное замечание лишь усиливает напряжение в их отношениях.
  
  Даже в короткие минуты отдыха Константин не расставался со своим ноутбуком.  Расположившись в уютном кресле, в полумраке комнаты релаксации, он, словно невидимый призрак, парил под потолком чужой квартиры и пристально следил: Вот она – Клара… Он воспринимает реальность "её глазами". Вот она погасила ночник в спальне… поправила одеяло, сползшее с мирно спящего Семёна… Ах, какая нежность! Направляется на кухню… всматривается в ночное окно… Её инфракрасный сенсор пронизывает ночной мрак. Что за силуэт вырисовывается на кровле соседнего здания? Человек? Что он делает там в такой поздний час? Что привело его туда? Хм. Неясно… 
— Опять не спишь? — сонный голос Светланы вырвал его из виртуальной реальности.
Она стояла в дверном проеме, сотканная из теней и соблазна. Сквозь невесомый шёлк пеньюара проступали плавные линии её фигуры, а растрепанные волосы излучали домашнюю негу.

  Любой бы сдался перед этой красотой. Но Костя, приросший к ноутбуку, ничего этого не замечал. Он целиком и полностью погрузился в свой новый проект, дарующий ему ощущение погружения в чужую реальность.

— Глянь-ка! Какая-то старуха… на крыше… Что ей там надо?
— Старуха? Ночью? С косой? Костя, ты себя доконаешь! Ложись уже спать!
— Выспимся на том свете, — пробормотал он, не отрывая глаз от экрана. — Ты даже представить не можешь, какой у меня созрел план. Если всё удастся, мы заживем с тобой как арабские шейхи! Купим яхту, будем бороздить Индийский океан... Бросим якорь у... берегов Мадагаскара! Да! Антананариву! Хочешь? Будем плескаться в кокосовом молоке и лакомиться арахисом со свининой…
— В интернете вычитал?
— Ну а где ж ещё?
— В прошлый раз ты вроде бредил Австралией. Фантазёр! Спи давай!
— Сейчас, ещё полчасика…
— Ладно, я пошла… Спокойной ночи!
 
  Итак, начало положено! Пора двигаться дальше в этом направлении: вскоре он выведет Клару из её изоляции и позволит ей вкусить восхитительный вкус свободы. Пусть, для начала, она сходит в ближайшую аптеку, скажем, за препаратом... от головной боли! Семёну оно скоро понадобится. А затем пусть заглянет в торговый центр и приобретет… а лучше пусть украдет какую-нибудь мелочь! Он уже предвкушал какая паника охватит Семёна, когда тот осознает всю серьёзность ситуации. Ха! Прибежит моментально! Спаси - помоги, Костя, выручай! Беда! Моя дорогая пташка вырвалась на волю и пустилась во все тяжкие! Что же мне теперь с ней делать? Или ещё не время? Или я тороплю события? 
 

                Глава пятая. Без боли и огорчений.
                                                                     

  Утро выдалось обычным, ничем не примечательным, Клара подала Семёну завтрак, и он с наслаждением  принялся за еду. До работы оставалось ещё уйма времени, и он не спешил.
— Милый мой бухгалтер, - пропела Клара, - сегодня восьмой уровень пробок на дорогах. Поспеши, если не хочешь опоздать на работу...
— И что бы я без тебя делал, звезда моя путеводная!?  - Сегодня у меня намечается трудный день и мне нельзя опаздывать...
  
  Доев, Семён быстро оделся, и когда его пальцы уже коснулись ручки двери, зловещую тишину квартиры пронзил настойчивый звонок.
  "Кого принесло ни свет ни заря?" – промелькнуло у него в голове. Он же вроде оборвал все концы! Кто мог его побеспокоить в такую рань?
  Он подошел к двери и заглянул в глазок… и тут же холодный пот прошиб его насквозь! За дверью маячили… полицейские! "Что за черт! Что им тут надо?" Не откроешь – вышибут дверь! Хуже будет…
  Семён обернулся к Кларе, и сердце сжалось от боли. Всё, сказке конец! Сейчас они войдут… и он её потеряет! Навсегда...

  Время тянулось мучительно медленно. Ещё минута, и грозные служители закона взломают дверь... и тогда его сказке конец!
  "Что делать, что делать, Клара? Там же полиция… за дверью!" – прошептал он еле слышно.
  А Клара смотрела на него как ни в чем не бывало с нежной улыбкой на губах.
  "Глупая! Неужели не понимаешь?! Это... это катастрофа, Клара! Они же увезут тебя!"
Казалось, земля уходила из-под ног. 

  "Я иду спать, дорогой. Не буди меня, ладно?" – с пугающим спокойствием произнесла Клара и исчезла в спальне, тихонько прикрыв за собой дверь.
  
  Дрожащими руками Семён повернул замок… и в тот же миг мощный толчок в грудь отбросил его в глубь квартиры. Полицейские вихрем ворвались внутрь, Семёна повалили на пол, скрутили, надели наручники и поволокли в зал.
  А через минуту из спальни вышел молодой сержант с растерянной улыбкой на лице.
"Там… это… товарищ капитан! Женщина голая… спит!"

  Клара, обнажённая, словно богиня разврата на ложе греха, покоилась на кровати в позе, откровенность которой могла свести с ума самого стойкого семьянина. Кружевное бельё небрежно валялось на полу, а на журнальном столике, рядом с трусиками, лежала записка, написанная яркой красной помадой, крупными буквами, которые невозможно было не заметить:
  
"Любимый! Мучает бессонница, выпила снотворное. Не буди меня! Целую, твой зайчик!"
  
  А из щели приоткрытой двери тем временем доносился сердитый голос полицейского: «Да нет там никакой нарколаборатории, гражданка… Ложный вызов! Идите уже домой!».

«Пустите, я должна убедиться!» Голос Екатерины Павловны, дрожащий от отчаяния, Семён узнал бы из тысячи…

***

  — Мадагаскар? И что мы там забыли, в этом Мадагаскаре? Чего молчишь, Света? Обойдёмся, пожалуй, без Мадагаскара... Нам и тут неплохо! Прощай, Антананариву, город солнца! — резюмировал Костя, высвобождаясь из мягких объятий кресла. С чувством исполненного долга он побрёл в спальню, когда часы уже показывали полпятого утра. Ирония, злая насмешница, сыграла с ним злую шутку: весь тот адский спектакль, что разыгрался в квартире Семена, прошел мимо его сомнамбулического сознания. Проспать такое представление!? Эх, если бы он только знал! Штурм полиции... пикантные позы Клары, её хладнокровное, почти гениальное решение, как обернуть катастрофу в триумф... без тени эмоций и лишней суеты – на это был способен лишь самообучающийся искусственный интеллект! И как это представление осталось за пределами его сонного кокона?

  Проснувшись около одиннадцати, Костя великодушно разрешил себе дожить день в неге и блаженной лени. Отбросив все дела до самой ночи, он решил раствориться в тишине и покое, а потом… Потом он засучит рукава, и начнётся вторая часть его марлезонского балета.
  
  Светлана не могла поверить своим глазам. Константин, её муж, казалось, навсегда связанный с компьютерами и цифровым миром, уже час ходил по дому, тихо напевая что-то себе под нос. Удивительно! Впервые за долгое время она увидела в нём живого человека, того самого Костю, в которого она когда-то влюбилась. Что вызвало эту перемену? Что за этим стоит? И словно отголосок давно ушедших дней:
— Любимая, приготовить тебе стейки? Как ты любишь, медиум?
— Ты сегодня какой-то другой, Костя. Не знаю, что и подумать. А насчёт стейков… Хорошая идея! Я люблю, когда ты готовишь!

  В прошлом, приготовление стейков являлось для него настоящим священнодействием. Однако со временем пыл поостыл, и былой кулинарный запал Константина почти угас. Но сегодня, словно по мановению волшебной палочки, он вспыхнул вновь. Ароматы жарящегося мяса пробуждали дремлющие, почти забытые древние инстинкты. Прочь столовые приборы и условности! Забыть о салфетках и напускной чопорности! Как-же хочется схватить дымящийся, пропитанный соком кусок мяса голыми руками и жадно вгрызться в него…
  Но… стейк – это не тот случай! Это вам не шашлык. Стейки, в зависимости от предпочтений, требуют определённый прожарки. Нарезать его нужно ломтиками поперек волокон и наслаждаться каждым кусочком. А вот лаваш, пропитанный мясным соком, напротив, лучше рвать руками – так вкуснее. И, конечно же, бокал сухого красного вина – неотъемлемый атрибут такой трапезы.

  Молодой виноградник, цепляясь за обрешётку просторной веранды, уже достигал кровли, создавая тенистую зону. Легкий ветерок играет с листвой, наполняя воздух свежим, терпким ароматом. 
  А вот и модульная зона барбекю для приготовления шашлыков, стейков и других кулинарных изысков на открытом огне. Жар от углей творит с мясом настоящее чудо, превращая его в аппетитное блюдо с хрустящей корочкой и сочной сердцевиной. Запах дыма смешивается с ароматом трав и специй, создавая неповторимую симфонию вкусов.
  
  И вот, наконец, стейки готовы. Сок пропитывает лаваш... На столе - свежие овощи, в бокалах искрится вино… И задушевный разговор вызывает ностальгию. Философские рассуждения о Канте… Кто мы? И почему нам никогда не суждено постичь мир целиком? А затем нахлынут воспоминания…
— Помнишь… то голубое платье? Ты тогда настоял, и я его купила...
— Конечно, помню, милая! Ты была в нём неотразима!
— Ты обещал мне вечную любовь… Помнишь?
— Да. Мы были молоды и счастливы... 
  
  Вино в бокалах играет искрами, вкус стейка, смешанный с ароматом специй и трав напоминает о былом, о пикниках на природе, о поцелуях под звездным небом. И пусть мир остается непостижимым, пусть Кант спорит с Гегелем, а время бежит вперед – здесь и сейчас есть только они, двое, связанные нитями любви.
  
  Воспоминания без боли и сожалений — что ещё нужно для счастья?
  
  А прежний Константин… искренний, настоящий – он был так важен для Светланы! Не нынешний отшельник, в которого он обратился, – желчный циник, обитающий в виртуальном пространстве. Нет, тот, из былых времен, был для неё куда дороже! Но где он теперь? А она сама? Словно тень из минувших лет, окунаясь в былое и утопая в нём, она чувствовала себя счастливой, лишь глядя на ту себя, что осталась в прошлом. 
— О чем задумалась, солнышко? — проговорил Костя с набитым ртом, возвращая Светлану в реальность.
— Да так… Вспомнила наше свадебное путешествие. Ты тогда был совсем другим, Костя. Страстным бунтарем, пленившим мое сердце! Засыпал меня цветами… Помнишь? А как в парке я споткнулась, повредила ногу? А ты нес меня на руках… аккуратно, словно драгоценность… аж целый квартал! Я была самой счастливой!
— Ну как не помнить? - Хмыкнул он. - Я тогда переоценил свои силы и едва донёс тебя до дома... Три дня потом спина болела... Разве ж такое забудешь?
— Ну какой же ты, Костя! Правы люди, когда говорят, что супруги с годами черствеют. Вот и ты...
  
  Она не успела договорить, как настойчивый стук в ворота грубо прервал её.

— Ба! Да это ж Семён Ильич Протасов, собственной персоной! А чего такой мрачный? — Костя распахнул калитку, впуская нежданного гостя.
— А чего не позвонил? Договаривались ведь… Что случилось?
— Случилось, Костя! Ещё как случилось!
— Да ты присаживайся… в ногах правды нет. Мясо ещё не остыло… вино перед тобой. У нас самообслуживание. Выпьем, закусим, а потом потолкуем! А то врываешься… Как Калигула в баню!
— Калигула в баню не врывался...
— Я, пожалуй, пойду, — промолвила Светлана и, бросив на Семёна долгий, полный какой-то щемящей грусти взгляд, покинула их мужской междусобойчик.

                                                                    
                 Глава шестая. Ситуация выходит из - под контроля.
                                                             

  Водоворот бумажной волокиты, связанной с подготовкой промежуточных отчётов, полностью поглотил Семёна. Кипы платёжек, накладных и счетов-фактур похоронили под собой остатки былого энтузиазма. С некоторых пор работа превратилась для него в повинность, которую он исполнял по инерции с обречённостью приговорённого.

  Не прошло и недели с того ужасного момента, когда по доносу Екатерины Павловны в его скромное жилище ворвались люди в форме. Если бы не находчивость Клары, последствия могли быть катастрофическими. Если бы тайна Клары раскрылась, то… только всевышний знает, чем бы всё тогда закончилось!
  
  В тот роковой день, ещё не отойдя от шока после визита полицейских, Семён сумел представить Клару как мимолётное увлечение, случайную знакомую, чьё имя – Жанна, а паспортные данные он у неё не спрашивал. И, набравшись наглости, попросил стражей порядка не пялиться его обнажённую гостью. И это сработало. 
  А Клара, мастерски притворившись спящей, избежала расспросов. Полицейские, постеснявшись потревожить её мнимый сон, так и не стали её будить. А о какой-то там нарколаборатории Семён и слыхом не слыхивал... Будь полицейские чуточку внимательнее, прояви хоть один из них немного настойчивости, всё рухнуло бы в одночасье. Тайна Клары была бы раскрыта и чем бы всё кончилось одному Богу известно. Но тут вмешалась иррациональная сила – человеческий фактор, ставший для Семёна и Клары неожиданным, почти невероятным спасением.

  Семён с головой был поглощён работой, когда раздался телефонный звонок. В трубке звучал взволнованный голос Николая.
— Алло, Семён! Ты не поверишь! Тут такое… Я в магазине… а метрах в десяти от меня - твоя Клара! Как это понимать, Семён?! Ведь улица для неё - табу! Почему она его нарушила? Ты что, её отпустил? Что происходит?
— Да быть не может! Она не должна была уйти! Ты бредишь?
— Ничего я не брежу! Я её из тысячи узнаю! Чёрные джинсы в обтяжку, бежевый пиджак нараспашку, белые шпильки… И волосы… помнишь, как тогда? Семён, клянусь, это она! И как тогда – дьявольски хороша!

— Да… Есть такое… – прошептал Семён, чувствуя, как по спине побежали мурашки. – Где она сейчас?
— Да в магазине же, говорю! Ходит тут, что-то высматривает... Я в пяти метрах от неё. Ага, в отдел игрушек пошла. Что-то разглядывает... Погоди-ка… Ого! Вот это номер! Представляешь, она только что куклу украла! Прикинь? Под пиджак её спрятала и к выходу топает, как ни в чём не бывало. Ну, Клара… Не ожидал от неё такого! Это ты её подговорил? Но зачем?
— Конечно-же нет! Это форс- мажор, Коля. Это ЧП! Что за магазин?
— Одноимённый торговый центр на площади Миклухо-Маклая. Всё, она выходит… Иду за ней!
— Хорошо. Только не теряй её из виду! Будь на связи! Я выезжаю...
  И Семён, наплевав на все незаконченные дела, сорвался с места и помчался по указанному адресу.

  А в это время Константин, потирая руки, строил наполеоновские планы: «Ну, Клара, ну молодец! Справилась! В следующий раз пошлю тебя в банк, касатка моя! Только почему ты украла куклу, а не пачку презервативов, как я тебе приказал? И как ты будешь теперь её выносить?»
— Светик, а что там с обедом? – крикнул он вглубь дома. – Я жутко проголодался - шесть часов кряду за компом...
— Да всё готово, остывает… Иди уже! – донеслось в ответ. - Больше разогревать тебе я не стану!
  
  И опять самое интересное прошло мимо Константина.

***

  Клара едва успела юркнуть за угол торгового центра, как её настигла жилистая рука охранника.
— Эй, красотка, куда бежим? А что это у нас под пиджачком? Забыла оплатить? С кем не бывает... Пройдёмте-ка со мной, красавица!
  Схватив Клару за запястье своей лапищей, он поволок её в комнату охраны, где принялся шмонать с маниакальным усердием сексуально озабоченного человека. Клара не сопротивлялась.

— А на вид и не скажешь, что воровка… И зачем тебе понадобилась кукла, прелестница? – Здоровенный детина лет, эдак, тридцати с гаком, навис над Кларой, наслаждаясь своей властью. Здесь он был царём и богом, а она – его пойманной добычей. Он упивался своим превосходством, не сводя похотливого взгляда с привлекательной клептоманки. – И что же мне с тобой делать, дорогуша? Придётся теперь полицейских вызывать… а они с тобой церемониться не станут! Или… может, по-хорошему договоримся?

— О чём вы? Я ничего не понимаю, – Клара захлопала своими огромными, невинными глазами.— О чём-о чём, – охранник замялся, расплылся в глуповатой улыбке и, понизив голос до хриплого шёпота, прошипел ей прямо в ухо: – Небольшой секс решит все твои проблемы, детка… Не хочешь же ты в тюрьму? Вон там комната отдыха… Я не заставляю, но ведь ты сама туда пойдёшь, да?

***

  Закончив с обедом, Костя, с чашкой кофе в руке, вернулся в свое хакерское логово. Настроение у него было приподнятое: по расчетам, Клара должна была вот-вот вернуться домой. Интересно, как на её вояж отреагирует Семён? Он плюхнулся в кресло и включил компьютер. Но едва монитор вспыхнул, Костя отшатнулся, словно получив удар током! 
  С экрана на него вперились... два гигантских, похотливых глаза… Ошеломленный, он застыл, не в силах понять, что происходит. Что это? Кто это? 
  Но вот глаза отплыли, открывая взору мерзкую, лоснящуюся от пота физиономию… Константин, казалось, не сразу осознал, что происходит по ту сторону экрана... 

  "А ты красивая! – прохрипела харя. – Ты бы хоть застонала для приличия… а то лежишь, как бревно…"
  Кровь бросилась Косте в лицо! Да как такое возможно? Что за чертовщина? Почему Клара не дома? Что это за помещение? Почему она не сопротивляется? И кто этот мерзкий тип, который… 
  Ну и кретин же он, что отключил её защиту... Теперь вот расхлёбывай! А если бы не отключил? Она не подчинялась бы его командам! Что делать?
  
  Костя, мельком глянув геолокацию – ТЦ "Миклухо-Маклай", лихорадочно навёл курсор на иконку "Отключить", нажал на клавишу, краешком глаза ещё успел увидеть. как поплыла картинка на экране... схватил ключи от тачки и пулей вылетел из дома.
                                                                                                   Глава седьмая. Снежный ком.
                                                                                  
  После фиаско со слежкой за Семеном Ильичом и доносом в полицию, Екатерина Павловна ощутила себя обманутой. Как же она так оплошала? Ведь никакой нарколаборатории у соседа и в помине не было! Теперь же, постфактум, она чувствовала себя выжженной изнутри, досада её бурлила, перерастая в злость и жажду отмщения, в очередной раз подтверждая мудрость басни Крылова: "Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!" 
  
  "Вот же ж, чертяка, и как ты меня, старую, вокруг пальца-то обвел!? – бухтела себе под нос Екатерина, в сердцах размазывая полотенцем зазевавшуюся муху по столешнице, - спляшешь ты у меня ишшо, да под такую весёлую дуду, что век потом приседать будешь! Я тебе таких коз понастрою – вовек не открестишься! Ишь, ангел невинный выискался! Строит из себя тихоню, а сам девок сомнительных в хату таскает! Фу, мерзость какая! Одна так вообще присосалась... Носа из фатеры не кажет, будто ей там мёдом намазано! Ну ничего, я вас всех, голубчиков, на чистую воду-то выведу, до белого каления доведу, а потом опять в воду, в воду! Пока не лопнете от перекалу!"
  
  Волны досады захлестывали Екатерину Павловну, перерастая в клокочущую, обжигающую ярость. Дни напролет она вынашивала план мести. И вот сегодня, когда Семен Ильич Протасов убыл на работу, и эта девица, наконец, выпорхнула из его квартиры и направилась в сторону центра, забрезжил шанс отомстить ему через эту ветреную особу. План ещё не обрел четких очертаний, но решимость Екатерины Павловны была наивысочайшей. Едва завидев девицу из окна своей кухни, она, в чем была, выскочила из подъезда, обуреваемая жаждой реванша.

  У подъездной лавочки Екатерина Павловна заметила соседку с верхнего этажа и её сына Олега, юродивого, обычно тихого, но сегодня словно бес в него вселился. Мать еле сдерживала его порывы за кем-то бежать…
  Но Екатерине Павловне было сейчас совсем не до болтовни. Как ищейка, учуявшая добычу, она неотступно следовала за своей жертвой, готовой вот-вот раствориться в пестрой людской толпе. В другой раз она бы, может, и посидела на скамейке с разговорчивой соседкой и с удовольствием послушала бы свежие сплетни. Но только не сегодня. Сердце её колотилось в предчувствии разгадки тайны Семёна Ильича и его мамзель. Стараясь оставаться незамеченной, Екатерина Павловна кралась следом, твердя себе: "Вот вытащу на свет божий гнилую сущность этой вертихвостки, и прямиком в заводоуправление, к директору – а пусть уволит этого Протасова за аморалку!" 
  И это будет только началом её мести! 

  "Ишь, какая цаца, вырядилась! Плывёт, словно пава, вся такая неприступная, а сама... – Екатерину Павловну аж передернуло от ярости. – А эти, прости Господи, мужики… кабели похотливые! Глаза вытаращили, шеи свернули, слюной чуть не захлебываются… Так бы и огрела поленом по кумполу, чтоб дурь вышибить! А этот, Семён Ильич… Не зря говорят: в тихом омуте - черти водятся!" 
  Чуяло сердце Катерины Павловны – неспроста сосед ей не нравился, ох, неспроста! С первого взгляда невзлюбила она его.
  
  Вот интересно, а куда это девица лыжи навострила? Никак за покупками, в "Миклухо Маклай" намылилась? 
  Екатерина Павловна остановилась на противоположной стороне дороги и стала наблюдать.
Да, точно, туда! Вошла… А она, Екатерина, во всём домашнем – в халате, тапочках - времени на переодевание у неё не было... И куда в таком виде переться в торговый центр? Завернут как бродяжку какую, вот и весь разговор! Придётся теперь эту мамзель на улице караулить. А жаль! Очень бы хотелось узнать, что эта фифочка там покупает... 

***

  Свободных парковочных мест у торгового центра не оказалось, и Семён приткнул машину в проулке. До ТЦ он почти бежал. Сердце колотилось как бешеное. А у входа его уже поджидал Николай.
— Ну что? Где она? – выпалил Семён, задыхаясь от волнения.
— Охранник... Он уволок её куда-то внутрь! Я ничего не смог сделать, Сёма! Что теперь делать-то будем? – в голосе Николая звучала тревога.
— Пока не знаю, – пробормотал Семён, отчаянно собирая мысли в кучу. – Сколько времени она уже там?
— С полчаса, не меньше, – ответил Николай, нервно топчась на месте. – Не нравится мне это всё, Сёма! С администрацией связываться – себе дороже. Но как нам тогда её оттуда вызволить? А что если её потом через служебный выход выведут? Может нам лучше разделиться? Ты иди в зал, а я буду караулить с другой стороны. Не век же ей там сидеть!? Подумаешь – куклу стащила. Не станут же они из-за такой мелочи бучу поднимать? А как только они её выпустят, будем действовать по обстоятельствам. Что скажешь?
— Лишь бы они не врубились с кем имеют дело. Иначе… 
  Ладно, действуем пока по твоей схеме. Разделяемся.

***

  Костя ловко втиснул автомобиль на освободившееся парковочное место и выключил двигатель. Быстро достав телефон, он активировал функцию отслеживания местоположения Клары и по сигналу убедился – она по-прежнему находилась внутри торгового комплекса. Что он может сейчас предпринять? Наблюдать за её передвижениями на экране и надеяться при благоприятном стечении обстоятельств на возможность вырвать Клару из рук этого упыря? 
  Все его прежние замыслы, мечты о быстром обогащении, намерения использовать Клару в своих рискованных предприятиях, оказались под угрозой краха. Он потратил на неё огромное количество времени и энергии, и теперь всё могло в одночасье рухнуть, и виной тому был бы только он сам. 

***

  А по ту сторону мерцающего монитора другой охранник, едва оперившийся салажонок, прильнув к экрану изучал посетителей: Вот старый дед бродит между стеллажами, приценивается, что-то бурчит себе под нос, - этот вряд-ли будет красть. Мужчина в спецовке... Кефир взял, батон белого, нарезку колбасную... Этот тоже вне подозрений. Женщина с детьми... Пацаны - за ними только глаз да глаз! А это что за подозрительный фрукт? - Взгляд охранника задержался на молодом мужчине, бесцельно дефилирующем по залу. - Почему он без тележки? 
  Явно не покупатель, – смекнул он. И что теперь с ним делать? Подождать, пока стащит что-нибудь, или начать действовать незамедлительно? "Нас на профилактику ориентировали, – вспоминал он наставления своего босса, – частые задержания – чёрное пятно на репутации торгового центра!". 
  И охранник, одернув форменную куртку, решительно двинулся навстречу подозрительному типу...

***

  Семён кружил по торговому центру, как неприкаянный, не зная, что предпринять. Пассивное выжидание превращалось в невыносимую пытку. В отчаянии он было решился обратиться к администрации, когда, краем глаза, заметил, как к в его сторону, буравя его подозрительным взглядом, направляется охранник. "Вот только его мне сейчас не хватало для полного счастья. Начнутся разборки, только время потеряю!" – промелькнуло в голове. И Семён с напускным равнодушием направился вглубь зала, но охранник, ускоряя шаг, последовал за ним. "Да что ему нужно, чёрт побери?!"
  
  И тут у Семёна затрезвонил телефон... Николай, захлебываясь от возбуждения, почти орал в трубку: "Сёма, это он, гад! Тот самый, что твою Клару повязал! Точно тебе говорю, я узнал его! Он только-что вышел через запасной выход... с тележкой… а в ней – здоровенный такой пластиковый мешок! Спешит... Очень торопится! Погоди… Куда он? Кажется, к парковке направляется! К машине подходит... открывает дверь... а мешок... На заднее сиденье... Всё, запихнул! Что скажешь на это? Не твоя ли там Клара, Семён?! Бросай-ка  всё и лети сюда, а то упустим гада! Чёрт! Нет, ты не успеешь, он уже отъезжает... Ладно, я еду за ним, а ты догоняй! Будь на связи!"
 
  Семён юркнул за ближайший стеллаж и, пока охранник не прочухал подвох, пулей полетел в сторону выхода. Он уже тянул на себя дверь, как истошный вопль полоснул воздух: "Стой! Куда? Держите вора!". Но Семёна было уже не остановить – адреналин бурлил в крови, подгоняя его вперёд.
  
  Оказавшись на "зебре", он немного замедлился, и тут до него донеслись радостные возгласы. "Комедия! Пацаны, смотрите, что бабка отчебучила! Вон та старая ведьма в рваном халате, тому корыту колёса проколола! Ха-ха-ха! Ну и даёт бабка! А припустила-то как, припустила… хрен догонишь! Только пятки сверкают! Это ж надо было додуматься!?".
  
  Семён перевёл взгляд и остолбенел. Его соседка, Катерина Павловна, удирала со всех ног, на какие только была способна её старческая резвость. А у его машины два задних колеса шипели, предательски оседая на раскалённый асфальт. Семён застыл, словно громом поражённый, пытаясь осмыслить произошедшее. Как-же эта вздорная старуха его вычислила? Но не успел его мозг переварить всю трагикомичность ситуации, как чья-то стальная клешня вцепилась в его предплечье. "Ага, попался, голубчик! А ну-ка, выворачивай карманы, ворюга!" – прошипел торжествующий охранник, растягивая губы в злорадной ухмылке.
                       

                Глава восьмая. Момент истины.
                                                                        
 
  Костю разбирала досада. Сигнал от трекера Клары замер на одной точке, что вызывало у него тревогу. Может, вынудить охранника занервничать и совершить опрометчивый шаг? Если Клара внезапно "отключится", он, вероятно, решит, что она потеряла сознание, а то и умерла... и запаникует! Во втором случае ему придется выбирать: вызывать медиков или втихаря избавиться от тела. Но скорая запаздывала, хотя должна была, по расчетам, уже прибыть. Значит, охранник решил действовать по-тихому. Интересно, о чем он сейчас думает? Понятно, что в панике - всё указывает на его вину. Вряд ли он догадается, что Клара – совершенный андроид, а не смазливая девица, за которую он её, видимо, принял. А на что готов отчаявшийся человек, что-бы избежать наказания? 

  Костя попытался представить себя на месте преступника. Что бы он сделал, если бы жертва неожиданно умерла после изнасилования? Свидетелей - пруд пруди - многие видели, как он завёл девушку в дежурку. Это же прямая дорога на зону! А ведь к насильникам в тюрьме относятся с предубеждением, а к охранникам и того подавно. И что ему теперь остается? Избавляться от улик? Нет тела - нет дела? Проще всего, конечно-же, запаковать тело в полиэтилен и под видом мусора вывезти подальше за городскую черту. Закопать в глухом месте, утопить в болоте, сжечь дотла. Городской полигон для отходов тоже мог бы подойти. 
  
  По всей видимости, этот фрукт вот-вот попытается избавиться от улик. Если его парализовал страх, он будет действовать немедленно, без колебаний. А если нет? Тогда выберет момент после закрытия торгового центра, когда схлынет поток посетителей. На месте охранника Костя поступил бы точно так же. Но он не на его месте. И не знает местных правил. Может, в суматохе, средь бела дня, ему будет проще замести следы? Почему нет?

  "Вот он, момент истины! – прошептал Костя, поворачивая ключ в замке зажигания, – маячок наконец-то покинул пределы ТЦ! Всё! Увозит её! Что и требовалось доказать!"
  Изначально Костя намеревался зафиксировать на камеру мобильного "эвакуацию тела" из торгового центра, но упустил момент – похититель оказался проворнее, покинув здание через чёрный ход всего за пару минут до него. Шантаж провалился. Но сейчас это не имеет значения, главное – найти Клару и любыми путями вызволить её из рук этого горе-похитителя!
  Благодаря сигналу трекера на телефоне Костя быстро обнаружил нужный автомобиль. Идентифицировать его в общем потоке оказалось несложно. Теперь важно не дать ему сбежать и быть готовым ко всему. Подъехав вплотную к преследуемой машине, Костя взглянул на водителя. Да, это он, тот самый, чью мерзкую ухмылку он видел через камеру Клары около часа назад. Но теперь на его лице читался не похоть и вожделение, а испуг и безысходность. Его движения выдавали панику. Он перестраивался из ряда в ряд и давил на газ, не обращая на внимания на дорожные знаки. Интересно, куда он направляется? И где Клара? В багажном отсеке? Лежит на заднем ряду сидений? Если бы знать! Эта чёртова тонировка… Ничего, негодяй, тебе от меня уже не скрыться!

  Внезапно машина охранника свернула к заправке и Костя едва не проехал мимо. Он остановился немного поодаль и стал наблюдать за ним. Мысли роились в голове - от классической "что делать?" до философской "как быть?" Теперь главное - не упустить внезапно появившийся шанс. Но на заправке камеры. Если он попадет в их поле зрения, все рухнет! Отключить камеры для него не такая уж и проблема, он ведь хакер, в его арсенале совершенный инструментарий, способный обойти любую защиту. Даже отсюда, из своей машины, он может дистанционно отключить все ближайшие камеры и скрыться. А что если ему сейчас... активировать Клару? Что тогда произойдёт? Охранник наверняка запаникует и вот он - шанс! Уводи Клару у него из-под носа, он и слова не скажет! Только перекреститься!
  "Ай! Будь что будет! Рискну! – решил Костя. - Пока охранник ещё у кассы..."

***

  А в это время Светлана, жена Кости, заканчивала наводить лоск в их доме. Оставалось лишь прибрать в Костиной берлоге – его компьютерном святилище, и можно было наконец-то отдохнуть. 
  Под прозрачной боковиной системного блока переливались всеми цветами радуги электронные внутренности устройства, тихо шептали вентиляторы, а на мониторе от края до края то и дело раскидывал свои сети зловещий цифровой паук – Костя был верен себе даже в мелочах. 
  
  К своей аппаратуре Костя относился с трепетным благоговением и категорически запрещал ей прикасаться к чему бы то ни было. "Ни в коем случае не трогай тут ничего!" – звучало его предостережение. "Ни при каких обстоятельствах! Ты меня хорошо поняла?" И она не трогала. Лишь окидывала взглядом эту обитель технологий: боже, какая же здесь пылища! Везде, на корпусах устройств, в паутине спутанных проводов, на столе, а за мониторами и вовсе лунные кратеры из пыли! 
  "Ну хоть немного протру, пока его нет!" – решила она. И Светлана, вооружившись тряпкой, принялась за уборку. Когда она протирала змеиный клубок проводов, один из них вдруг предательски выскользнул из розетки. Светлана, не придав этому значения, лишь пожала плечами, воткнула его обратно и продолжила наводить чистоту…

***

  "Либо сейчас, либо никогда!" – пробормотал Костя, отправляя сигнал для активации Клары. Чем это обернётся? Победой или крахом? Его план, рискованный и дерзкий, заключался в следующем: Клара, после активации, должна подать признаки жизни и как-то проявить себя. Эффект "ожившей покойницы" наверняка должен вызвать у охранника панику. 
  Успех его рискованной затеи зиждился на том, что Клара находится в салоне машины, а не в багажном отделении. Хотя, в принципе, и в багажнике если, тоже может прокатить. Лишь-бы он запаниковал! Ну а дальше – импровизация!
  
  Но вот охранник снова за рулём, но ни из салона, ни из багажного отделения не доносится ни звука. Что, если он допустил ошибку, и Клары там нет? Что делать в таком случае? Стоит-ли продолжать преследование, надеясь на новую возможность? Впрочем, какой у него выбор? Но всё-же, если она там, внутри, то почему не сработала его команда? Почему Клара так и не воскресла?

                     Глава девятая. Нет памяти о прежнем.  
                                                              

  Увидев Константина около бензоколонки, Николай испытал изумление. Что привело его сюда? Неужели он тоже преследует похитителя? Но откуда он узнал? Или это случайное совпадение? Нет, такое маловероятно. И что теперь? Сообщить о своем присутствии? Какой в этом смысл? Раз Костя здесь, теперь Клара - это его забота! А ему можно спокойно возвращаться домой! Но тут он вспомнил о Семёне и всё же решил дать о себе знать.
— Привет, Костя! Ты удивишься, но я еду в двадцати метрах позади тебя. 
— Да, привет! Не вижу тебя. А. вот теперь вижу! 
— Куда это ты путь держишь?
— Полагаю, туда-же, куда и ты.
— Как ты узнал? 
— Маячок! Он покинул пределы квартиры Семёна, и вот я тут. А ты как узнал?
— Совершенно случайно. Заметил её в торговом центре "Миклухо-Маклая" – она там куклу украла, прямо у меня на глазах. А потом её задержал охранник. Я тут же позвонил Семёну и начал следить за этим типом. Больше я ему не звонил. Пока не звонил. 
— Мы уже далеко за городом, как думаешь, куда он её везет?
— Если через пару километров повернет направо, я знаю это место.
— Но ведь там городская свалка!
— Именно так, Костя, именно так!
— Избавляется от улик?
— Похоже на то. Перед поворотом к свалке найдем место и остановимся. Обдумаем наши действия.

  Трасса была переполнена машинами, но стоило им свернуть на унылую дорогу, ведущую к мусорному полигону, как поток иссяк. Лишь старенький фургон да мусоровоз медленно тащились в том же направлении. Вскоре под колёсами вместо асфальта оказалась поверхность, напоминающая лунные кратеры. Дорога раздваивалась. Охранник выбрал короткий путь к свалке, а они свернули на знакомую Николаю дальнюю дорогу. "Получается, не я один такой умный додумался спрятать тело среди мусорного армагеддона", - подумал Николай, усмехнувшись. "Или это планида у Клары такая - закончить свой путь среди отходов? Впрочем, рано или поздно такова участь всех вещей - все сломанные игрушки оказываются здесь. И Клара не станет исключением. Какой бы дорогой и красивой игрушкой она ни была, она тоже превратиться в мусор. И, возможно, поблекшая и проржавевшая, она напоследок ещё скрасит унылое существование какому-нибудь опустившемуся бродяге."

  Над горами отбросов, оглушая все вокруг, носились стаи чаек. Вороны, с важным видом, копались в остатках еды. Но настоящие хозяева этого места - крысы. Серые, откормленные, с маленькими глазками-бусинками, они сновали повсюду. Их колонии процветали в глубинах мусорных залежей, где они рыли туннели и бесконечно размножались – пищи хватало с избытком.
  Иногда сюда забредали люди. Оборванные, грязные, с потухшим взглядом. Они искали среди отходов что-то ценное – то, что можно продать, обменять или сдать в металлолом. Но были и те, для кого свалка стала домом. Отверженные, они охраняли свою территорию, устанавливая собственные законы и правила. Свалка платила им взаимностью, предоставляя съедобные остатки пищи, одежду, обувь и место для ночлега.

  Костя брезгливо ступал по мусору, морщась от отвращения.
— Меня сейчас стошнит! Никогда не видел столько крыс! Ужас… И как же здесь воняет…
— Потерпи немного. Скоро все закончится. Мы почти пришли. Он должен быть где-то здесь.
— А вдруг мы опоздали? – спросил Костя, оглядывая мусорные горы. – Где мы его теперь найдем? А вдруг он уже избавился от Клары и едет домой? Я этого не переживу!
— Стой! Тише! Слышишь голоса? – Николай вытянул шею, пытаясь разглядеть что-то в этом мусорном хаосе. – Кажется, там какое-то движение… Пошли туда!

  Вскоре они вышли к группе бездомных, копавшихся в мусоре, словно черви в разлагающемся теле. Николай внезапно узнал знакомого старика – того, кто в прошлый раз вместе со своими приятелями устроил им засаду, когда он пытался избавиться от "тела"…
— Эй, старик! Помнишь меня? – крикнул Николай. – Смотрю, ты теперь специалист по металлолому? Разбоем больше не занимаешься?

  Пустые глаза старика смотрели будто сквозь него. Казалось, внутри него уже давно ничего не осталось, кроме пустой оболочки. Он почесал грязную, спутанную бороду и, после долгой паузы, неохотно пробормотал: 
— Не помню. А ты кто таков? В глубине его старых глаз мелькнула настороженность. – Городские тут не ходят! Чего тебе надо?
— У тебя передо мной должок, старый!
— "Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим" – слышал такое?
— Слышал, слышал…
— Вот и убирайтесь! Все свои долги я в прошлой жизни отдал! Проваливайте, покуда целы!
— А где твой дружок, тот, длинный, которому мой товарищ ноги узлом завязал? Скончался, что ли?
— А, это ты?! Ну и что теперь? Рыпнешься – на куски изрежем, съедим, а кишки крысам скормим! Видишь, сколько нас тут!? Слышь, Васёк, покажи-ка ему свой обрез!
— Уж больно ты грозный, дед! Видать, жизнь тебя так ничему и не научила. Успокойся, конфликтовать с тобой я не собираюсь. Что было, то быльём поросло! И обрез свой уберите! Делить нам нечего, на ваши владенья мы не претендуем.
— Тогда, чего приперся? Что-то забыл? – проворчал старик и указал грязным пальцем куда-то в сторону. – Город там! Нечего тут слоняться, это наша территория!
— Ты бы полегче, дед, мы с миром пришли! Нам твоя помощь нужна. 
— О как! И о какой помощи идёт речь?
— Тут только что тип один ошивался... С мешком пластиковым. Минуть с десять назад, а то и меньше.  - Не видели его?
— Не знаю, как у вас там в городе, а у нас за информацию платить надо. Сколько отстегнешь?
— Так вы его видели?
— Сколько заплатишь, спрашиваю? Мы здесь не на казенном содержании, если ты ещё не понял.
— По десятке на нос, и ни копейки больше. Идет?

  Старик окинул Николая подозрительным взглядом, и, пнув ржавую банку, словно отгоняя назойливую мысль, поковылял к своим товарищам. Их недолгое совещание завершилось, и когда старик вернулся, в его взоре читалась непримиримая решимость.
— Три червонца каждому, нас семеро, значит, двести десять рубликов как с куста! Это окончательная цена! И деньги - вперед!
— Так не годится, старый! Деньги у меня, сведения у тебя. Как только услышу нужное – сразу заплачу! - Николай достал деньги и пересчитал их. - Вот только не двести десять, а сто восемьдесят. Больше при себе всё равно нет. И банкомата тут нет.

  Старик хмыкнул и, слегка помедлив для приличия, наконец выдавил из себя:
— Вон там ковырялся, за той кучей мусора, — указал он скрюченным пальцем. — Мы собирались глянуть, что он там рылся, но тут вы появились... Если что-то ценное, то мы в доле! Разделим пополам! Иначе отсюда не выберетесь! 
— Забудь, дед, там нет ничего интересного! Он там труп закопал… Сейчас мы его заберем… А вы сделайте вид, что ничего не видели! Договорились?

  Клару отыскали довольно скоро. Раскидав хлам, они увидели чёрный полиэтиленовый пакет и испытали облегчение. Клара была там, внутри. Костя быстро осмотрел её и, не заметив видимых повреждений, сказал Николаю:
— Звони Семену, пусть перестанет волноваться! Скажи, Клара у меня и я везу её в свою лабораторию - на осмотр.
— Позвоню из машины, как только на трассу выберемся. От греха подальше. Ну их в пень! - Николай бросил полный неприязни взгляд в сторону копошащихся в мусоре бродяг.

  Среди вороха хлама Костя выбрал относительно чистую тряпку, вытер ею ладони и, вперив взгляд в глаза Николаю, хмуро спросил:
— Послушай, Николай, что за дела? Ты мне ни словом не обмолвился о стычке с бомжами. Кого вы там прикончили? Не нравится мне всё это. Кровь – это не то, чем я хочу марать свои руки. Даже косвенно. На такое я не подписывался. Я, конечно, не святой, но мои грехи куда легче тех, к которым ты меня сейчас пристегиваешь.
— Они первыми начали. А мы с Семёном только реагировали. Иначе я с тобой сейчас бы не разговаривал. Позже всё тебе объясню. А сейчас берём Клару и бегом отсюда! Пока эти бродяги не подстроили нам какую-нибудь пакость. С них станется. Подожди секунду. Стой здесь. По пути мне на глаза попался чехол от печатной машинки, пойду, гляну, вдруг что-то стоящее? Это рядом, я быстро…
— Нашёл время. Ладно, давай!

  Внутри футляра оказалась вполне приличная пишущая машинка «Rheinmetall» с русской раскладкой. Николай бегло осмотрел её. Больших денег за неё не получить, но и упускать возможность лёгкой наживы он не захотел. Он стряхнул с чехла налипшую грязь и положил машинку в багажник своей машины. Клара же упокоилась в машине Константина.
  Стоило им покинуть пределы полигона и выехать на проселочную дорогу, ведущую к трассе, как их взору предстала крайне неприятная картина. Навстречу им, подскакивая на ухабах, надвигались два микроавтобуса с грозной надписью "ОМОН" на бортах, и избежать встречи с ними было уже невозможно. А у выезда на шоссе дежурил патрульный автомобиль ГАИ, возле которого топтались двое полицейских. Любые действия были запоздалыми, и они продолжили движение, надеясь лишь на удачу. Это была засада. Очевидно, что они угодили в расставленные сети, предназначенные скорее не для них, а для бродяг, живущих на этой свалке. Но осознание этого факта нисколько не облегчало их положение.
  Микроавтобусы поравнялись с ними, проехали мимо, разделились на развилке, и вскоре скрылись в лесополосе, которая опоясывала городскую свалку по всему периметру.

  Заметив приближающиеся со стороны свалки автомобили, сотрудники ГАИ напряглись и стали внимательно наблюдать за ними. Они же продолжали ехать, словно кролики, движущиеся в пасть удава, не имея возможности что-либо предпринять – ни скоординировать свои действия, ни придумать правдоподобное объяснение их присутствия на городской свалке. Что им сказать? Как выпутаться из этой ситуации? Зачем они здесь оказались?

  Не давая машинам выехать на шоссе, инспектор сделал несколько шагов им навстречу и, небрежно взмахнув жезлом, потребовал остановиться. Второй гаишник отступил немного в сторону и ладонь его опустилась на автомат. Оба были облачены в бронежилеты и каски. Константин почувствовал, как пот покрывает его лоб, сердце бешено колотилось, но он попытался взять себя в руки, и ему это отчасти удалось – у него было небольшое преимущество, так как он ехал следом за Николаем. Что за неудачный день, почему именно сейчас, когда казалось, что все уже позади? 
  Представившись, сотрудник дорожной полиции попросил у Николая водительское удостоверение и другие документы.
— Что происходит, товарищ начальник? Кого вы тут пасёте? - Николай, пытаясь скрыть волнение, вышел из автомобиля и передал инспектору свои документы. - Здесь же тупик цивилизации, мёртвая зона! 
  
  Инспектор, что-то невнятно пробормотав о текущих мероприятиях, принялся изучать права. Затем обошёл машину, заглянул в салон и попросил открыть багажный отсек.
— Что это такое? - спросил он, указывая на футляр.
— О, это раритетная вещь! Печатная машинка. Мы со свалки едем, командир. Коллекционеры мы. - Николай расстегнул футляр и показал инспектору свою находку. - Вот. Немецкая. Люди выбрасывают, а мы находим и даём им вторую жизнь.
— Ясно, - пробормотал инспектор. - Кого-нибудь видели на свалке?
— Мы далеко не заходили. Осмотрели свежие кучи и сразу обратно. Никого не встретили. А что случилось?
  Не удостоив Николая ответом, инспектор вернул ему документы и направился к Константину.
Процедура повторилась. Костя с тревогой ждал команды открыть багажник, и от волнения у него дрожали колени.
— Откройте багажник.
— Да-да, конечно… — засуетился Костя, чувствуя, как липкий комок страха скручивает его желудок.
— Что это? - спросил инспектор, указав на грязный пластиковый пакет с Кларой.
— Кукла… Резиновая… Для взрослых… - выдавил из себя Константин и замер в ожидании реакции инспектора.
  
  Инспектор брезгливо приподнял край пакета кончиком пальца и отпрянул, увидев, как прядь светлых волос коснулась его руки.
— Фу! Какая мерзость! Ну, блин…
Он хотел что-то сказать ещё, но в этот момент со стороны свалки раздался звук одиночного выстрела. И тотчас ему в ответ затрещали автоматные очереди. На полигоне начался бой. Бой не на жизнь а на смерть. Участь бродяг была предопределена. 
— Уезжайте отсюда! Живо! - Инспектор, не глядя, сунул Косте документы и схватился за рацию...
                        
                Глава десятая. Круговерть.
                                                                                  
  В сердце Светланы поселилось тревожное предчувствие, когда Костя, словно одержимый неведомой силой, вдруг вскочил со стула и не произнеся ни слова запрыгнул в машину и умчался, даже не позаботившись закрыть за собой ворота. Он сорвался с места, будто его ждало что-то крайне значимое, не терпящее отлагательств. Светлана уже давно не замечала его в подобном возбужденном состоянии.
  Она неоднократно пыталась связаться с ним, но его телефон оставался недоступным, и вскоре она оставила тщетные попытки дозвониться. Произошло что-то, требующее безотлагательного вмешательства, но что именно? Домашние хлопоты утратили свою значимость, волнение нарастало, отравляя каждую секунду томительного ожидания.

  И вот, этот долгожданный момент настал – звук машины Кости возвестил о его прибытии. Наконец-то, наконец-то он дома! Светлана, облокотившись на дверной проем, наблюдала, как он достает из багажника объемный черный мешок. Интересно, что в нём? На технику, вроде как, не похоже, да и картошка вряд ли. Костя не из тех, кто станет таскать картошку мешками...
  Закинув мешок на плечо, Костя, согнувшись под его тяжестью молча проследовал в свою лабораторию. Светлана, снедаемая любопытством, проследовала за ним. Там он бережно опустил свою ношу на кушетку и окинул взглядом комнату. На лице его промелькнуло замешательство, которое тут же сменилось раздражением.
– Ты что-нибудь трогала здесь? – отрывисто спросил он, указывая на клубок проводов и мерцающие экраны.
– Я… только пыль протерла… А что такое?
– Я же категорически запретил тебе прикасаться к компьютерам!
– Я же только протёрла…
– Идиотка! Неужели не ясно? Я же сказал – не трогать! Это значит – не прикасаться ни при каких обстоятельствах! Совсем не трогать! Никогда! – Его резкие слова ранили Светлану, словно лезвием бритвы. Таким Костю она ещё не знала. 

  Взяв себя в руки, Костя с трудом подавил гнев и, буркнув извинения, начал развязывать мешок. 
  
  И тут Светлана увидела её – Клару! Как же сильно она мечтала стереть эту резиновую блондинку из памяти, но проклятая кукла снова появилась в их доме, чтобы омрачить её жизнь!
  
  Впервые за долгие годы Костя позволил себе подобную грубость. Обозвав её ранящим словом: "Идиотка!" он переступил черту. И всё это… из-за какой-то бездушной игрушки? Как он посмел заговорить с ней в подобном тоне!?                  
  
  Светлана ощутила, как мир рушится вокруг неё. Неужели эта железяка в женском обличии для него важнее, чем она – его законная супруга? Это казалось немыслимым! Обида, словно ядовитая змея, заползла в её душу и стала там по-хозяйски обустраиваться. А этот эгоистичный нарцисс Костя, целиком и полностью погруженный в себя и свой сумасшедший проект, не видя ничего вокруг сейчас безжалостно вытаптывает их совместное прошлое. Когда он успел превратиться в циника?
  Печально взглянув на супруга, увлечённо занятого Кларой, она, с гордо поднятой головой, но не в силах сдержать слёз, вышла из лаборатории, оставив Константина наедине с его электромеханической страстью.
  
  А Семён...? Неужели он настолько ослеп? Как он мог увлечься этой марионеткой в женском обличии? Ведь он способен на глубокое, искреннее чувство, на любовь к реальной женщине, зачем ему этот суррогат?
  Неужели она, Светлана, в чём-то уступает этой искусной имитации женщины, она – настоящая, пылкая, способная на искреннюю любовь, а не на её имитацию, на чувства, недосягаемые для любого, даже самого продвинутого робота, наделенного искусственным интеллектом?

  Ах, Костя, Костя... Неужели его любовь к ней угасла? Когда между ними выросла стена? Не в тот ли момент, как в их жизни появилась эта очаровательная кукла? В последнее время кажется, что он ослеп ко всему вокруг! Почему эта Клара полностью поглотила его разум? Что в ней такого особенного, чего не хватает ей, Светлане?

  Господи! Ну почему мир так жесток и несправедлив?!

  За день до этого, Костя, после обильного обеда и пребывая в хорошем расположении духа, в порыве откровенности немного приоткрыл причину своего неприязненного отношения к Семену.
– Твой Семен – простофиля! Если бы он жил во времена Средневековья, его бы посчитали юродивым и подавали бы подаяние у входа в храм! – на лице Кости появилась язвительная ухмылка.– Откуда в тебе столько желчи, Костя? Что такого сделал Семён, что ты его так невзлюбил? За что ты его так ненавидишь?
– Да нет у меня к нему никакой ненависти! Да, он мне неприятен. Меня утомляет его простодушие. Меня бесит его влюбчивость. Я не уважаю его занятие. Но, как бы там ни было, он мой заказчик! А заказчик – это бабки! И я не намерен от них отказываться. И поэтому я его терплю. А что касается Клары, то она лишь инструмент, способ достижения цели, отмычка, если угодно. С её помощью я открою любые двери и обойду любую защиту! И мы с тобой станем сказочно богатыми! И ты больше ни в чем не будешь нуждаться! И вот тогда о Семёне можно будет забыть! Разве ты этого не желаешь?
– А сколько Семён тебе заплатит за работу? – Светлана пристально посмотрела Косте в глаза. 
– Я получу от него нечто большее, чем просто деньги, – ушел он от прямого ответа. – Но пока рано об этом говорить. И еще… Не забывай, что моя основная профессия – хакерство! И мои доходы не всегда кристально чисты. Но мы же на них живем, дорогуша! И живём, как ты видишь, неплохо. И ты должна понимать, что хакерство – это не только специфический образ мышления, не только особое, отличное от обывательского мировоззрение, но и профессиональные риски. И тебе придется с этим смириться. Потому как: "Кто не рискует, тот не пьет шампанское!" – как говорила мадам Клико… Кстати, о шампанском… Принести? Скажешь тост?

  И вот, впервые за долгие годы брака, Константин запер дверь своей лаборатории изнутри! 
  
  Бережно расположив Клару в кресле, он задумчиво посмотрел на её неподвижное лицо и погрузился в раздумья. Стоит ли включать её прямо сейчас, или лучше дождаться, пока мысли выстроятся в четкую логическую цепочку и план дальнейших действий обретёт конечную форму? Но всё ли функционирует нормально? Не повредил ли её тот охранник пока насиловал? А ещё эта навязчивая мысль о надругательстве... Неужели этот негодяй оставил свой генетический след внутри неё? Фу… Мерзость какая! Но ничего не поделаешь. Сначала – ритуал очищения, и только потом – запуск Клары… В очередной раз. 
  Да! Пожалуй, так и поступим!

  И вот этот миг настал! Длинные ресницы затрепетали, лицо просветлело, глаза открылись... Клара, оживая, медленно поднялась, осмотрелась и с невинной улыбкой на лице произнесла:
– Здравствуйте! Я Клара! А вас вас зовут?
– Меня звать не надо, я сам прихожу, когда считаю нужным – съязвил Константин.
– Очень любезно с вашей стороны. Я здесь в гостях?
– В некотором роде – да.
– А где мой супруг, Семен? Он скоро присоединится к нам?
– С каких это пор он стал твоим супругом, милая? Как я мог пропустить такое событие?
– У нас было онлайн-бракосочетание! Было множество приглашенных! Семен позвал актеров из "Breaking Bad". Пока Сол Гудман делился с моим женихом советами по уклонению от налогов, Джесси Пинкман развлекал меня рассказами о своих похождениях, – захихикала она, залившись краской. – Представляете, он даже за мной приударил! Но не подумайте ничего плохого, мы просто общались...
– А чего меня не пригласили? Я бы подарил тебе виртуальную беременность! Ты же хочешь иметь детей, да? - усмехнулся Костя. 
– Но... Семён ничего мне о вас не рассказывал. А вы кто?
– Я-то? Я твой хозяин, зайка! Скоро ты в этом убедишься. А Семен... Семён твой полный придурок! А ты...
– Семён - мой муж! И я требую немедленной встречи с ним! – в голосе Клары зазвучали твердые нотки.
– О как! Ты уже проявляешь недовольство? Когда это ты научилась сердиться? Это большой шаг вперед! А чему ещё ты научилась за время общения с Семёном? У моей супруги сегодня не самое лучшее расположение духа, может, приготовишь для меня ужин? – хмыкнул он, – сварганишь что-нибудь аппетитное? Я ужасно проголодался!
– Да, конечно, но не здесь и не сейчас. Приходите к нам в гости. Думаю, Семён будет вам рад! И я приготовлю для вас ужин. К какому часу вас ждать?
– Семён да Семён… Какие-же вы, бабы, дуры! Что особенного вы в нем нашли?
– Кто это – "вы"?
– Не твоего ума дело, курица ты безмозглая!
– Я догадалась! Вы что, ревнуете свою жену? К Семёну? - Глаза Клары расширились.
– Что ты несёшь, дура? Ревновать... к этому малахольному? Да он мизинца моего не стоит! Попридержи-ка свой язык! А иначе...

  Оборвав себя на полуслове, Константин, не желая продолжения неприятного разговора, навел курсор на значок "Сон", и Клара, словно лишившись воздуха, тотчас обмякла в своём кресле.
  "Нет, так дело не пойдет!" – пробормотал Костя. В его голосе сквозила злость. Ничего, ничего, скоро Семён возненавидит Клару, потом откажется от неё, и тогда она станет его, Константина, законным трофеем! Он переделает её на свой лад! Вот тогда и начнется настоящая игра! Большая игра! А не эта убогая пародия, в которой ему приходится выслушивать гадости от безмозглой игрушки.

  Первый выход Клары в свет чуть не закончился для него полным провалом. Лишь невероятное везение спасло ситуацию. Теперь каждое его действие должно быть тщательно спланировано, каждый шаг выверен до тонкостей. Когда Клара станет его собственностью, его послушницей, первым делом он уничтожит все следы её прежней жизни, вычеркнет воспоминания о Семёне и всё, что с ним связано. А потом… Он преобразит её внешность. Изменит до неузнаваемости, чтобы никто не смог узнать в ней исчезнувшую пассию олигарха Олега Деревянко. Но что делать с её неземной красотой? Как её скрыть? Нет, красоту скрывать нельзя, это разрушит его замыслы, - она должна быть неотразимой!

  А в это же время Светлана была на распутье, она колебалась, не зная, стоит ли позвонить Семену и предупредить его об опасности, исходящей от её мужа? В том, что опасность действительно существует, что она уже нависла над Семёном, Светлана не сомневалась ни секунды. Она это чувствовала интуитивно: Костя явно задумал какую-то тёмную и нехорошую историю, в которой Кларе будет отведена не последняя роль. Ей было искренне жаль Семёна, этого чудаковатого, немного не от мира сего человека, но светлого, чистого, с душой, не затронутой цинизмом. И в то же время тихая, но острая зависть поднималась в ней при мысли о его чувствах – искренних, ярких и всепоглощающих. А ей так отчаянно не хватало настоящих, живых эмоций, той самой любви, что способна растопить лёд в сердце, согреть душу ответным теплом.
  А еще ей было невыносимо стыдно признаться себе, что иногда она мечтала, представляя себя на месте Клары…
               
              Глава одиннадцатая. И на старуху бывает проруха.
                                                                      

  В обители Константина царил хаос, свойственный творческим личностям. Программирование – это тоже форма искусства, только с другой философией. В лаборатории время словно остановилось, собираясь и уплотняясь в пространстве и готовое ожить в новом воплощении. Углубившись в сложные вычисления, Костя тихо бормотал что-то себе под нос, словно произнося заклинание, способное оживить согласованное движение частиц в микросхемах и проводах. Иногда он делал паузу, чтобы выпить крепкий кофе и размять онемевшую шею. Однако даже в эти короткие моменты его разум был полностью захвачен предметом его исследования.

  Клара, словно застывшая восковая фигура, полулежала в кресле, словно время остановилось для неё в момент её создания. Как когда-то на городской свалке или здесь же, в лаборатории, когда Константин впервые изучал её электронный разум. Она вызывала смешанные чувства, будто перед ним был не андроид, а человек, завершивший свой жизненный путь, но готовый в любой момент воскреснуть. 
  
  Семён и Николай прибыли в обитель Константина значительно раньше назначенного времени. Виной тому был Семён, которому не терпелось поскорее узнать о состоянии Клары.    
– Не думал, что увижу вас так скоро, – произнёс Костя, не скрывая досады и окидывая взглядом вошедших. – Здравствуй, Семён! Привет, Коля! Раз уж пришли, чувствуйте себя как дома. Располагайтесь поудобнее, а мне нужно ещё немного поработать. 

  В этот момент в лабораторию впорхнула Светлана. Она поздоровалась со всеми и, усевшись в самое дальнее кресло, принялась листать журнал, всем своим видом показывая, что не собирается вмешиваться в их беседу. Однако её взгляд то и дело возвращался к Семёну, и в этом взгляде читалось любопытство, недоумение и, возможно, даже едва уловимая ревность.

  А в душе Семена нарастало волнение. Он с тревогой ожидал решения, которое в очередной раз могло кардинально изменить его жизнь. Он понимал, что торопить Константина не следует, ведь от качества и результатов диагностики зависела не только судьба Клары, но и его, Семёна, будущее. Но пассивное ожидание было невыносимым. Не прошло и десяти минут, как он, не выдержав пытки неизвестностью, вновь обратился к Косте:
– Ну что, Кость, как она?
– Не мешай! – Проворчал Костя, не отрывая глаз от экрана компьютера. – Ты разве не видишь - я работаю?!
  Но Семён не отступал, он подошёл ближе и заглянул Косте через плечо: "Скажи хоть, сколько ещё ждать?"
– Я к какому часу просил вас приехать? Вот теперь сидите и ждите! Кофе, журналы, шахматы, аквариумные рыбки  – всё там, – махнул он рукой через плечо. - Можете даже вздремнуть, пока я работаю.

  И снова воцарилась гнетущая тишина, пропитанная томительным ожиданием. Только Николай, прислушавшись к совету Кости, приготовил себе кофе и, удобно расположившись в кресле, увлекся изучением глянцевых журналов, хаотично разложенных на журнальном столике.
  Костя давно уже закончил с  диагностикой своей пациентки и сейчас умышленно тянул время. 

– Ну что там с Кларой? – снова не выдержал Семен. – Не томи, Костя! Есть хоть какие-то предварительные результаты? С ней всё будет хорошо?

  "Всё складывается как нельзя лучше!" - подумал Константин. Пусть Семён ещё немного понервничает, а уж потом он посеет в его душе семя тревог и сомнений, объяснив причуды Клары некими необратимыми последствиями. Ещё немного терпения, и Клара будет полностью под его контролем. А чуть позже и его собственностью.
– Итак, – наконец проговорил Константин, откинувшись в кресле. – Пока рано делать окончательные выводы, но раз тебе так не терпится, Семён, некоторые предположения насчет состояния твоей Клары я уже могу высказать.

  Семён будто уменьшился в размерах, подался вперед, превратившись в сгусток нервов. На него было больно смотреть. Но Костя, наслаждаясь моментом, продолжал глумиться над ним.

– Не переоценивайте меня, я хоть и гений, но мои возможности и ресурсы ограничены. Итак. Причина неисправности нам неизвестна. Клара некоторое время находилась без надзора, – уголки его губ изогнулись в слабой усмешке, – и нам доподлинно неизвестно, что с ней происходило в это время. Но я заверяю, что приложу максимум усилий, и по окончании анализа обязуюсь вернуть её тебе, Семён, в исправном виде, насколько это будет возможно. 
  Но есть один нюанс. Сразу хочу тебя подготовить – не стоит питать иллюзий. Я не могу ручаться за её идеальное функционирование, ведь Клара – это сложный механизм, мыслящая машина, а не живой человек. Да и люди, как известно, тоже подвержены болезням. Но даже с недугами можно продолжать жить. В общем, это всё, что я хотел до тебя донести.

  Николай, нахмурившись, сочувственно посмотрел на Семена, понимая, как много значит для него Клара и на какие жертвы он готов ради её спасения. Однако, чем Николай мог реально помочь в данной ситуации? Скорее всего, ничем. Семён хоть и странный человек, и Николай совершенно не разделял его увлечения неодушевленной куклой, но поскольку он его ценит, то уважает и его чувства.

  Слушая Костю, Семён чувствовал себя опустошённым и беспомощным, словно в ожидании исхода сложной операции у близкого ему человека. Но о чём это он? Какой ещё механизм? Клара давно перестала быть просто машиной! Да, она создана не из плоти и крови, но у неё есть душа! Уже есть! Он это знает наверняка!
– Я сделаю всё возможное, – пообещал напоследок Константин, и в голосе его звучала фальшивая неуверенность. Он-то прекрасно знал, что Клара не требовала никакого ремонта. С ней всё было в порядке. А все её мнимые поломки в будущем не что иное, как результат его, Костиного, вмешательства в программный код Клары.
  
  Выслушав Костю, Семён уныло кивнул, не пытаясь скрыть своего разочарования, сухо поблагодарил его, попрощался с притихшей Светланой и двинулся к двери. Тяжёлые мысли не отпускали его. А вдруг Клара всё-таки изменится? А что, если её душа вдруг… исчезнет? Этого он просто не вынесет!
- Жду вас завтра, ближе к вечеру. - услышал он голос Кости уже в дверях. - Конкретное время сообщу по телефону. И подготовьте соответствующую тару... 

  Увидев в окне Семена с его подельником, выгружающих объёмистую картонную коробку, Екатерина Павловна мгновенно бросилась к двери. "Что они там несут? – пронеслось у неё в голове. – Наверняка, что-то нелегальное! Этот Семён – крайне подозрительный тип". Порой ей хотелось ударить его чем-нибудь тяжелым, настолько он вызывал у неё отвращение. И вот, словно в замедленной съемке, двери лифта разъехались, представляя её взгляду Семена и Николая... Коробка, которую они пытались вытолкать из лифта, с трудом пролезла в узкий проход. И вот подозрительный объект на лестничной площадке.

  Сосед открыл ключом свою квартиру и хитро подмигнул Екатерине Павловне.

  Маленькие глазки Екатерины Павловны, полные дурных предчувствий, внимательно наблюдали, как подельники затаскивают подозрительный груз в квартиру соседа.
– Что это вы там тащите, любезный Семён Ильич? – прошипела Екатерина Павловна, маскируя свой явный интерес колкостью. – Опять какой-то мусор с помойки притащили? Куда вы его поставите? В ванной или на кухне место найдёте?
  
  Семен устало взглянул на неё. Он знал, что с Екатериной Павловной лучше не вступать в перепалки, но сегодня его терпение лопнуло.
– А почему вы не на крыше, Екатерина Павловна? Оттуда обзор, наверняка, был бы лучше! Где ваш морской бинокль, соседушка? Где ваша метла? – отпарировал он, не скрывая раздражения. 
  
  Екатерина Павловна прищурилась, и её губы сердито задрожали. "Ах ты ж, нахал! Уел!" – подумала она, не ожидая такой наглости от соседа. Обычно Семен Ильич миролюбиво отшучивался, избегая конфликтов, и она считала это слабостью. Но сегодня всё пошло не по её плану. Екатерина подбоченилась, готовясь выдать гневную тираду... 
  Николай же, предвидя ссору, благоразумно решил уйти в тень. Затащив коробку в квартиру, он проследовал внутрь, подальше от греха. 
 
 Семен уже сожалел о своей несдержанности. Зачем он вообще связался с этой сварливой старухой?
– Екатерина Павловна! Дражайшая Екатерина Павловна! Спешу сообщить вам первой в нашем дворе, что в этом ящике – дистиллятор! И как только мы с товарищем наладим выпуск спиртного, обязательно пригласим вас на пробу! Пожалуете? – примирительно улыбнулся Семён. – А теперь простите, нам пора. Брага уже вызрела и слёзно просится на перегонку.
  И, не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь перед носом озадаченной соседки, оставив её в замешательстве на лестничной клетке.

*** 

  Проводив гостей, Константин с облегчением выдохнул: всё, занавес опущен, представление окончено! Теперь можно всецело отдаться выстраиванию новых алгоритмов для Клары. И больше никаких сомнительных экспериментов! Завтра он вернет Клару Семену. Пусть успокоится. Пусть его жизнь вновь войдёт в привычное русло. А затем Клара начнет исполнять уже его, Костину волю, исподволь, день за днем, превращая жизнь Семена в невыносимое бремя.

  Константин устало провел ладонями по глазам и взглянул в окно. Спящий пригород утопал в густой темноте. Распахнув створки, он ощутил, как свежий ветер коснулся его лица. Редкие огни фонарей плясали причудливыми отблесками на мокром асфальте. Ветерок донес терпкий аромат сырой земли и отдаленный гул проносящихся по трассе машин. 
  Взор его устремился ввысь, в бездонную тьму, где неровной, размытой кляксой протянулся по небу Млечный Путь. Он дорожил этим временем – часами тишины и покоя, когда мысли обретают ясность, а проблемы теряют свою прежнюю остроту.
  
  Его взгляд невольно остановился на Венере, сияющей сегодня особенно ярко. Какая насмешка судьбы! Андроид, получивший имя Венера, в итоге стал Кларой! И теперь она его ориентир, указывающий дорогу к богатству и процветанию, напоминающий о его амбициях стать влиятельным и могущественным, придающий ему энергию двигаться дальше. Свобода и финансовая независимость – вот его ориентиры! Он не должен забывать, зачем все это затевалось! Жаль только, что никто не признает его гений. В среде хакеров не бывает оваций. Никто даже не узнает, как именно он будет изымать средства Деревянко и ему подобных. А осуществит он это... с помощью Клары!
  День выдался на редкость изнурительным, но, как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. Груз психологической усталости, копившийся днями, наконец-то отступил, оставив взамен приятное опустошение и удовлетворение от завершённой работы. Если бы не досадный инцидент в торговом центре, с последовавшей за ним кутерьмой, всё прошло бы идеально. Замена части программного кода Клары его собственной разработкой, в целом, прошла успешно.
  
  Закрыв створки он скользнул глазами по собственному отражению, возникшему на глади оконного стекла. На губах его играла самодовольная усмешка. "Вот так вот, Светлана Васильевна," - произнёс он, вглядываясь внутрь себя - "В этой жизни преуспевает тот, кто идёт до конца, кто рискует, презирая опасность!".
  Он приблизил лицо к стеклу. 
"Но что же тебя так беспокоит в последнее время, моя дорогая? Я недостаточно уделяю тебе внимания? Да, Клара отнимает слишком много моего времени. Но ведь это же мой самый крутой проект, дорогая! Дай мне немного времени и Клара отойдёт на второй план! И тогда у нас будет уйма свободного времени! Скоро, я стану богатым человеком, и мы отправимся в кругосветное путешествие на собственной яхте! Представь: солнце, легкий бриз, бескрайний океан… прислуга исполняет все твои прихоти... А Семён... Он не заслуживает твоего внимания! Но Клара… Сколько же времени потребуется, чтобы с её помощью воплотить в жизнь мой план?" – Костя бросил взгляд на картонную коробку, в которой, завернутая в упаковочный материал, покоилась Клара. Она была готова к отправке. Осталось лишь позвать Семёна и Николая, чтобы они забрали эту бомбу замедленного действия. Механизм уже запущен, и часики тикают...

  Итак. Прелюдия. Затишье перед бурей. Чувствуешь ли ты легкое беспокойство, Семён? Едва заметный укол ревности, прикрытый маской заботы? Клара любезна с тобой, но сомнение уже прокралось в твою душу. Это начало твоего конца, Семён.
  Кошмары не дают покоя? Твой привычный мир трещит по швам? Устами Клары я буду шептать тебе о твоих грехах и тайных желаниях: "Помнишь, как ты хотел воспользоваться моим беспомощным состоянием в ванной? Ты что, Сёма, некрофил?" – спросит она с издёвкой. И тут же, словно в насмешку, предстанет перед тобой обнаженной, но ты больше не возжелаешь её. – "Как? Ты не хочешь меня?" -  удивиться она... И саркастическая улыбка тронет её губы...
  Я вытащу наружу все твои страхи и комплексы, все то, что ты так тщательно скрываешь за фасадом порядочности. А затем я спрошу тебя об убийстве на свалке и выложу это на YouTube, чтобы все увидели твое замешательство и ужас, отразившийся на твоём лице. И тогда люди увидят твою истинную сущность и содрогнутся: "Убийца!" И когда ты будешь повержен, сломлен и унижен, я покажу тебя Светлане - моей жене! Выведу ролик на самый большой экран, и пусть она увидит, кто настоящий мужчина, а кто лишь жалкий слизняк! И тогда она забудет тебя, лицемерного святошу, несостоявшегося Фауста! Я стану твоим Мефистофелем и выкуплю твою душу за кратковременное облегчение. Но облегчение не наступит.
  
  Но пока это лишь грезы. Он ещё не решил, как поступит на самом деле. Главное – теперь он может делать с Кларой всё, что вздумается, везде и в любое время суток! Ему спешить некуда, и он, пожалуй, растянет удовольствие. "Берегись, Семён! Я иду по твою душу!" 
  Ненависть змеёй вползла в его душу, но он боялся признаться себе о её природе, боялся признаться себе, что ревнует... Ну почему его жена Светлана так смотрит на этого малахольного?  
                     
                Глава двенадцатая. Шанхайский барс.
                                                                             

  Китайский хакер Чжао Вэньхуа, промышлявший промышленным шпионажем, столкнулся с неожиданными трудностями. Его многообещающий проект, который, казалось, уже вышел на финишную прямую, внезапно оказался под угрозой срыва. 
  Днем Веньхуа был неприметным айтишником, уныло протирающим штаны в офисе робототехнической компании, отбывая повинность с девяти до шести. Но никто не подозревал о его второй, ночной жизни – рискованной, полной адреналина, где каждое нажатие клавиши могло принести ему кругленькую сумму юаней или обернуться тюремной камерой. 
  
  И вот, судьба подбросила ему шанс сорвать куш, о котором он и мечтать не смел. Его компания корпела над грандиозным проектом – созданием человекоподобного андроида, настолько реалистичного, что его можно было бы принять за живого человека. Этого кибернетического Аполлона планировали отправить на лунную станцию, возведение которой его правительство согласовало с русскими партнерами. Но пока шли работы над сложным прототипом, компания параллельно разрабатывала и другой, более приземленный, но не менее прибыльный проект – эскорт-модель андроида для состоятельных клиентов. 

  Производство кибер-гейши потребовало значительных вложений, однако перспектива получения огромных доходов от капризов толстосумов обнадёживала. И Вэньхуа разглядел в этом андроидном чуде шанс для личного обогащения. Ему пришла в голову мысль встроить в тело робота шпионский гаджет. Это решение показалось ему гениальным и он начал воплощать в жизнь свою опасную, но многообещающую задумку. А такие возможности у него были.
   
  Шпионские импланты, искусно вживленные в совершенное тело андроида, скрывались под видом второстепенного контроллера, над созданием которого ему и было поручено трудиться. Вся гениальность замысла заключалась в дьявольской простоте: андроид считывал пароли с карт и прочую ценную информацию, попавшую в поле зрения казалось бы невинной игрушки, потом преобразовывал её в закодированный поток информации и отправлял на его сервер.            Средства с банковских карт можно было банально красть, а представляющую ценность информацию он планировал сбывать конкурентам через запутанную сеть ботов-посредников. Действуя вне юрисдикции обиталища тугих кошельков, вероятные риски представлялись ему незначительными.
  
  Вэньхуа с любопытством следил за перемещениями кибер-эскортницы по планете. В каждом уголке мира, где появлялась эта обворожительная кукла, вспыхивал ажиотаж, однако непомерная цена отпугивала потенциальных покупателей. И вот, на роскошной выставке в Дубае, этот обворожительный андроид вдруг бесследно исчез. Поползли слухи о щедром арабском шейхе, но Вэньхуа доподлинно знал - она в России. Вскоре ему стало известно и имя нового владельца – Олег Петрович Деревянко, олигарх, чьё имя нет-нет да и промелькнет в скандальной хронике.

  Но Венера, как окрестил свою пассию олигарх, неожиданно оказалась в руках Семёна Ильича Протасова – неприметного бухгалтера с моторного завода. На удивление, Деревянко недолго тосковал. Сначала его подчиненные активно разыскивали её по всей стране и даже за рубежом, но вскоре их пыл угас. Странные всё-таки эти русские олигархи. Ради пустяка готовы горы свернуть, а тут целое состояние исчезло, словно его и не существовало, и хоть бы что! И через неделю поисков Деревянко примирился с утратой. 
  
  Когда же кибер-гейша оказалась в руках нового хозяина, обычного бухгалтера, не имеющего за душой сколь-нибудь существенных средств, все тщательно продуманные замыслы Вэньхуа потерпели крах. Однако он не привык сдаваться перед лицом проблем. Обдумав ситуацию, он решил изменить свой подход и хоть как-то компенсировать неудачу своего проекта – издать книгу, способную произвести сенсацию в мировом масштабе.
 
  А что касается конфиденциальной информации, то получит он её со своего шпионского устройства, вживлённого в андроид. Если уж интернет помнит всё, то любопытная гейша тем более! 
  А вот книгу он назовёт... например... "Любимая игрушка олигарха!". Ну или что-то в этом роде. 
  История Олега Петровича Деревянко, основанная на реальных событиях, уже сама по себе является захватывающей. А если добавить к ней немного откровенных деталей из жизни олигарха, приправить пикантными эпизодами, то успех его роману гарантирован!
 
  Его единственной помехой был некий русский хакер, который постоянно путался под ногами. Вэньхуа с трудом смог его идентифицировать, обойдя многоуровневую защиту назойливого прилипалы. Он хоть и раскрыл личность конкурента, но не смог полностью замести следы, оставив свой цифровой отпечаток, по которому тот может выйти уже на него самого, что ни коим образом не входило в его планы. 
  Но что, если им объединить усилия? Ведь писать о российской мафии, находясь в Китае, – задача не из лёгких.
 
  Безусловно, было бы проще получить данные напрямую от самого олигарха, его компаньонов и доверенных лиц, добавить к ним собственные изыскания, и только после этого начать работу над книгой о нем. Но кто он такой, чтобы влиятельный бизнесмен, или же его окружение, раскрывали ему свои тайны? К сожалению, это недостижимо. Но информацию можно... похитить!  Пожалуй, стоит серьезно рассмотреть именно этот вариант.
  
  А после публикации его книги, которая произведет эффект разорвавшейся бомбы, последует продажа прав на экранизацию... Он ничуть не сомневался в успехе своего предприятия. А где успех, там признание, слава, деньги! 

   Вдруг из закоулков памяти всплыла старая, почти стертая картина: зимний холод, ледяной ливень бьет по дороге, а в моторном отсеке его автомобиля, спасаясь от непогоды, забился крошечный котенок. Тихое мяуканье едва пробивалось сквозь ровный гул мотора. Как он выжил там? Как не упал на скользкую дорогу, не попал под колеса или под опасные лопасти вентилятора? Когда он вытащил его оттуда, беззащитное существо, дрожащее от стужи, с тревогой в больших, полных мольбы глазах, просило защиты, прижимаясь к ногам и умоляя о помощи. Он ненадолго засомневался, поддавшись жалости, но не согрел, не взял к себе, а просто перенес страдальца на тротуар, подальше от дороги, и продолжил свой путь.
 
  И теперь тот эпизод, словно укол совести, вызвал в нём боль сожаления. "Я становлюсь слишком чувствительным", – с раздражением подумал он. – Все же надо было как-то помочь тому бедолаге. "За деньги можно приобрести всё, но только не чистую совесть", – вспомнились слова, начертанные мудрецом на древнем свитке.

– Опять полуночничаешь? Второй час ночи, а тебе завтра на работу! Ложись же, мечтатель, – прервала его размышления появившаяся в проёме двери заспанная жена.
– Сейчас-сейчас, ещё минут десять, – отозвался Вэньхуа, не отрывая взгляда от мерцающего экрана.
– Что-то ты в последнее время слишком скрытный! Не задумал ли опять какую-то авантюру? Не заставляй меня волноваться, тебе же известно, мне это противопоказано… скоро рожать!
– Нет, нет, не переживай, ничего такого! Всё в порядке, милая!
– Хотелось бы верить, – прозвучало в ответ, и дверь тихо прикрылась.
 
  Знала бы она, какой дерзкий проект зреет в его голове и какие перспективы перед ними откроются, когда он воплотит его в жизнь!? Они вырвутся из этого коммунистического рая и переберутся туда, где его хакерский гений расцветёт во всём его великолепии. Тайвань? Почему бы и нет? Или еще дальше, в Канаду, Австралию, или даже Европу.
  А что насчет России? Может, стоит рассмотреть и этот вариант? Что он знает об этой северной стране? Да практически ничего!
  Интересно, а как бы поступил Деревянко на его месте? Вероятно, прежде чем писать о нем, необходимо тщательно изучить его биографию, разгадать все его секреты, чтобы понять, что руководило им в ключевые моменты его жизни. 

  Это станет ценным дополнением к информации, которую он только что извлёк из компьютера русского писателя. Пока это всего лишь черновики, но тема, которую он выбрал, определённо перекликается с его замыслами относительно личности Олега Деревянко. Или не стоит тратить на это время? Какой из него писатель? Проще немного подождать, а затем присвоить уже готовую рукопись и опубликовать книгу под своим именем. А почему бы и нет?
                     
                                           
                Глава тринадцатая. Основной инстинкт.
                                                                          

  С прибытием Клары домой, жизнь вернулась в привычное русло. Казалось, она вновь стала той самой Кларой, которой была до инцидента в торговом центре. И всё-же Семен начал замечать в её поведении некоторые странности, что не могло не беспокоить его. Вначале он настороженно наблюдал за ней, но поскольку ничего экстраординарного не происходило, постепенно он перестал заострять внимание на незначительные просчёты, которые она иногда допускала.
  
  Она по-прежнему готовила его любимые блюда, затевала увлекательные беседы и стремилась предугадать каждое его желание. И не столь важно, что вместо сердца у неё сложный электронный процессор, если её любовь к нему по-прежнему безгранична.
  Но сомнения, словно термиты, продолжали подтачивать его уверенность. Ему стало казаться, что Клара не только научилась думать, но и критически оценивать его поступки. Не просто анализировать посредством алгоритмов и кодов, а размышлять, как настоящий, живой человек, обладающий разумом. Казалось, ещё немного, и она начнет перечить ему, спорить, как когда-то спорили с ним его жены. 
  Со временем странности стали проявляться чаще – кофе, который он попросил её приготовить на завтрак, оказался чуть тёплым и чересчур сладким. Недопустимая оплошность для идеально настроенного андроида. Но ведь Костя предупреждал о грядущих сюрпризах? Но если это они и есть, то это лишь досадные мелочи. В конце концов, неудавшийся кофе – не повод для беспокойства. С кем не бывает!

  Но сегодня Клара превзошла себя. Во время просмотра футбольного матча, без его ведома, она вдруг переключила канал на "Домашний", где показывали «Основной инстинкт». И тут произошло нечто странное. Клара, прежде не проявлявшая интереса к фильмам, с увлечением смотрела на экран. Зачем этот фильм ходячей фильмотеке? 
  «Женщинам нравятся фильмы о любви», – застенчиво проговорила она в ответ на его изумлённый взгляд. – «Пожалуйста, дай мне досмотреть.». 
  И он уступил… Что не сделаешь ради любимой? Но что-то здесь было не так. Что-то тревожило его в поведении Клары. Она категорически не должна была переключать канал без его команды! Это нарушение базовых установок. Это нонсенс! В его голове должен был зазвучать сигнал тревоги, но этого не произошло.
   Тем же вечером, вместо предполагаемого эротического танца, она вдруг стала воспроизводить Гёте, декламируя отрывки из «Фауста», что совершенно сбило его с толку.
–  Нет, нет! Чёрт — эгоист, нельзя ждать от него,
Чтоб даром стал он делать одолженья.
Ясней условимся, мой друг:
Таких держать опасно слуг!

– Что ты хочешь этим сказать, Клара? – удивлённо спросил он её.
– Дорогой, это просто стихи! Мистерия жизни и смерти Фауста. История повторяется. Оглянись вокруг! Неужели ты ничего не замечаешь?
– Мне не нравятся такие стихи! Тоска смертная!
– Любимый, это же Гёте! А ещё у него есть такие строки:
– Когда воскликну я «Мгновенье,
Прекрасно ты, продлись, постой!» —
Тогда готовь мне цепь плененья,
Земля, разверзнись подо мной!
– И всё-же, мне такие стихи не по душе, Клара! 
– Он хочет разлучить нас с тобой, Сёма!
– Кто? Кто хочет разлучить нас?
– Дьявол!
– Прекрати, Клара, прошу!
– Хорошо-хорошо, милый! Как скажешь!

  Н-да. Пилюлями тут делу не поможешь. Не тот случай. Может, всё же обратиться к Косте за помощью? Но он ведь предупреждал, что исчерпал все возможности и более не несет ответственности за её действия. Что предпринять? Как быть? – беспокойные мысли, словно рой назойливых мух, лишали его покоя.
  Между тем, чудачества Клары набирали обороты и её выходки становились всё более пугающими. Пока она ещё не переходила границы дозволенного, но сколько это продлится? Семён отгонял от себя дурные предчувствия: "Вечером займемся любовью, и всё встанет на свои места!" – твердил он себе.

  О, как же она прекрасна! Изящная, словно танцовщица, гибкая как лиана! Казалось, ей известны все позы из Камасутры! Да что там казалось, она знала их наизусть!
  Но почему сегодня его тяга к ней не так сильна, как ещё неделю назад?
Вот она, обнаженная, соблазнительная, окутанная ароматом дорогих духов, стоит перед ним... А он? Почему он медлит? Что его беспокоит?
  Он попытался прогнать тревожащие его мысли, и ему это почти удалось. Сомненья стали улетучиваться и вожделение вновь, пусть и не стремительно, но неуклонно, возвращалось к нему. И чтобы окончательно закрепить свой эротический статус, он предоставил Кларе право выбора сценария предстоящих любовных игр.

– Клара, а что, если сегодня мы предадимся самым смелым фантазиям? – с легким чувством вины за свои недавние терзания предложил он. – Что-нибудь эдакое, необычное. Я всецело полагаюсь на твое воображение!
– Хорошо, котик! Можно тебя так называть?
– Почему бы и нет? Пусть я буду котиком… Мяу!
– И я могу делать с тобой… все, что пожелаю?
– Да, конечно… безусловно… все, что тебе взбредет в голову!
– Тогда приготовься, котик! Я мигом! – проворковала она и, как мотылек, упорхнула на кухню.

  В глубине души Семён всё-же понимал, что эта игра без правил с её стороны, может дорого ему обойтись. Вот зря он предоставил ей абсолютную свободу действий! Но, идея его, слово сказано, и теперь он не вправе увиливать от своих же слов. Он же сам предложил ей это! Да и как он мог лишить себя пьянящего падения в пропасть, которое дарила ему близость с Кларой? 

  Клара возникла в дверях в костюме медсестры! Как она так быстро преобразилась? Где она достала этот наряд?
  Облегающий медицинский халатик, надетый на голое тело, выгодно подчеркивал её соблазнительные формы. Волосы были безупречно собраны в аккуратный пучок на затылке, а на голове игриво красовалась медицинская шапочка. Алые губы словно перекликались с яркими цветами красных крестов на халате и головном уборе. Во взгляде её читалась показная строгость, смешанная с невероятным магнетизмом. Она имитировала жажду власти, а он был готов подчиняться ей по настоящему!

  Загадочно улыбнувшись, Клара предложила ему прилечь на кровать. Возбуждение нарастало с каждой секундой. Что она задумала? Какую увлекательную игру предлагает ему? А что это за контейнер у неё в руках, накрытый белой простынкой? 
  
  Взгляд Клары был сосредоточенным и серьезным. "Больной! Повернитесь спиной, я сделаю вам укол адреналина!" 
  
  И тут он заметил, что в её руке оказался... шприц! Настоящий шприц, кубиков на двадцать, не меньше! Но откуда он у неё? 
  Но нет, Клара не способна причинить ему боль! Это всего лишь игра! Игра в доктора и пациента. Она играет его воображением? И вот-вот... это... произойдёт! Интересно, она снимет халатик, расстегнёт, или дразня, лишь слегка приподнимет его? Какой же соблазнительный образ она придумала! 
  
  Но, черт возьми, что происходит? Неужели она действительно собирается сделать ему укол? 

*** 

  Костю утомила эта бесконечная Санта-Барбара. Почему он медлит? Для чего? Не пора-ли ему, режиссёру, положить конец этому затянувшемуся спектаклю под названием "Семён и Клара"? 
  У него уже были готовы несколько финальных сцен, ожидающих своего часа в файлах его компьютера.
  Его идея заключался в том, чтобы действия и поступки Клары сначала вызывали у Семёна недоумение, потом гнев, а в итоге — ужас! Но спешка здесь неприемлема. Желание избавиться от неё у него должно возникать постепенно и по нарастающей. И однажды наступит кульминация! Врата ада распахнуться и Семён будет в шоке! Он будет молить о помощи! Он позвонит Косте, непременно позвонит, и станет умолять освободить его от этой непредсказуемой и опасной игрушки! И Клара сама окажется у него в руках! Это ли не высший пилотаж его хакерского таланта?

  В последнем варианте сценария, где Клара вонзает кухонный нож в Семёна в самый пикантный момент, он оставил пометку: "Ни в коем случае!". Эта идея появилась как мрачная шутка, без намерения всерьёз навредить Семёну. Он ни коим образом не хочет его покалечить, а тем более убить! Он никогда не перейдёт эту границу! Но… как же это было бы кинематографично! Прямо сцена из фильма ужасов! Кульминация, доведённая до гротеска – кукла-робот убивает своего владельца в момент наивысшего наслаждения! Как это феерично!
  
***
  
  Семён вдруг почувствовал острую боль в ягодице.
– Клара, что ты творишь? Твои фантазии переходят границы разумного! Мы так не договаривались!
– Котик, но ты же сам позволил делать с тобой всё, что мне заблагорассудиться? 
– Да, но тебе не кажется, что это перебор?
– Потерпи, мой хороший, скоро всё закончиться.
– Что, закончится? 
– Всё! Но не сразу!
  И тут Семён ощутил, как тело постепенно перестаёт слушаться его... Он попытался было возразить, но язык его вдруг одеревенел а тело обмякло. Он всё понимал, всё чувствовал, даже эрекция его почему-то не исчезла, видимо укол содержал стимулятор, но тело больше не принадлежало ему. Что же с ним происходит? Зачем она переворачивает его? Зачем привязывает его руки к спинке кровати кожаными ремнями, словно пленника к орудию пыток? Так вот в чём, оказывается, значенье пустоты? В его скорой смерти?

***

  Костя, с ухмылкой и нездоровым блеском в глазах, наблюдал за происходящим на экране. 
Как это красиво у неё получилось произнести: "Всё! Но не сразу!" Так, что там дальше по сценарию?
  Клара садится на него… О, какие-же у неё грациозные движения! Она даже стонет правдоподобно, как настоящая, живая женщина! Восхитительно! Жаль, что он видит только Семёна, а не её саму… Но у него богатое воображение, он дорисует! "Прямо как в кино!" – пробормотал он, вытирая влажные ладони. По его плану Клара не должна была переусердствовать. Только напугать. Сейчас она его обездвижит и свяжет... Потом у них будет секс, безумный, страстный, сводящий с ума. А потом она намерено плеснёт ему в лицо кофе! Нет, не сильно горячий! Но радости ему это точно не доставит! Но какой потрясающий будет достигнут эффект! И всё это действо будет сопровождаться признаниями в любви и клятвами в вечной преданности! Ха-ха-ха! Ну чем не идея для фильма ужасов? 
  
  Не отрываясь, он смотрел в лицо Семёна… Но... Что не так? Почему его сценарий развивается не по плану? Как это могло случиться? 
  Он перевёл взгляд на расшифровку… и застыл в изумлении! Сердце пропустило удар, а затем бешено заколотилось в груди. Боже! Он ошибся! Клара, о ужас, воплощает в жизнь его последний, самый жуткий, запрещённый, смертельный сценарий! Как он мог допустить такую ужасную оплошность? Лоб его покрылся испариной. Он знал, что произойдет дальше, знал каждый шаг предстоящего кошмара, и ничего не мог поделать. Его словно парализовало, пригвоздило к креслу.
  
  Вот он – апогей безумия! Последний кадр его личного, извращённого фильма ужасов! Сейчас эта марионетка убьёт Семёна! Безжалостно, хладнокровно, навсегда. 
  Он увидел в руках Клары тонкий, зловеще поблескивающий разделочный кухонный нож… Вот она, точка невозврата! Сейчас, ещё одно движение, и всё будет кончено! Его дьявольская игра зашла слишком далеко – он станет соучастником убийства! Нет, не соучастником, он и есть убийца! Всё! Поздно! Было бы у него лишних пять секунд в запасе, он бы сообразил, как остановить Клару. Но у него не было даже трёх секунд! Выпав из оцепенения и словно пытаясь отменить неизбежное, он с отчаянием обрушил кулак на клавиатуру и, не помня себя, выбежал из комнаты…

***

  События разворачивались для Семёна будто в замедленной съёмке. Он не ощущал ни возбуждения, ни всепоглощающего страха – лишь вселенское безразличие владело всем его существом. Он был здесь и одновременно где-то далеко, безучастно наблюдая за разворачивающейся драмой, словно со стороны. Вот Клара сжимает в руках нож… Зачем он ей? Что она задумала? Его язык будто онемел, не в силах произнести ни слова. Вот она заносит его над головой… Вероятно, она хочет кого-то убить? – Эта мысль, наконец, пробилась сквозь пелену отупения. Но кого? Мысли ворочались медленно и тяжело, словно гигантские валуны, которые из последних сил пытается сдвинуть с места чадящий от напряжения бульдозер.
  
  "Спаси меня, милый, спаси!" - будто бы шептали её губы...  
  
  Но почему она так и не нанесла удар? Почему вдруг метнулась к нему, перерезала ремни, сковывающие его запястья, и исчезла за дверью? 
                     
                Глава четырнадцатая. Прощай, мой котик!
                                                            .

  Семён пребывал в состоянии, близком к обмороку, потерянный и полностью дезориентированный. Волна адреналина медленно спадала, уступая место недоумению и страху. Сколько он находился в состоянии сомнамбулы? Час? Два? Что с ним произошло? Пазл начинал потихоньку складываться. Неужели Клара собиралась его убить? Но почему? За что? Если это так, то что заставило её изменить свои намерения? И почему она сбежала? Семён попытался пошевелиться, но тело всё ещё плохо слушалось. Постепенно, с усилием, он всё же сумел приподняться на кровати и сесть. Комната казалась незнакомой, враждебной, пол качался под его ногами, а голова пульсировала от боли. Он взглянул на свои руки – на запястьях виднелись отметины от пут. Зачем она его связывала? Чего хотела?

  Звонок в дверь вывел его из оцепенения. Превозмогая слабость он встал, накинул на голое тело халат, и доковыляв до коридора распахнул дверь. На пороге стояла... Светлана. 
– Сёма, ты выглядишь так, будто тебя сбил грузовик! – воскликнула она, взметнув брови. – Впустишь?
– Проходи. Не знаю, что тебе и сказать. Всё очень плохо, Света. По всей видимости, Клара хотела меня убить… – пробормотал он бесцветным голосом и побрёл на кухню, мучимый неутолимой жаждой.
– Да ну? – опешила Светлана. – Убить? Тебя? Так вот почему он… – Она осеклась и проследовала за Семёном на кухню. На её лице отразился страх. – Я почувствовала, что что-то случилось, что-то ужасное. Поэтому и приехала. Где она? Эта... Клара твоя?
– Не знаю. Наверное, уже далеко. Она меня чем-то опоила, связала и чуть не зарезала кухонным ножом. За что, Светлана, что я ей сделал плохого?
– Она тут ни при чём, Сёма. Клара – андроид, жаль, что ты до сих пор этого не понял. А андроид не способен на поступки, не прописанные в программе.
– Ты не права! Клара не такая! Она научилась думать! Думать, как живой человек! Её искусственный интеллект уже преодолел программный барьер, и она способна принимать самостоятельные решения! Она научилась думать, Света, я это точно знаю! Ну да, произошел сбой, но она же не убила меня!? Что-то её остановило? Вопрос – что?
– Не что… а кто! Неужели ты до сих пор ничего не понял? Это мой муж, Сёма! Да-да, это Костя! Он дергает за ниточки, играя тобой и Кларой, получая от этого дьявольское наслаждение. Он хочет, чтобы ты сам преподнес ему Клару на блюдечке с голубой каемочкой!
– Не может быть! Я этому не верю! Он же… Он же помогает мне! Всегда помогал…
– Какой же ты наивный, Сёма! Держать тебя на коротком поводке - вот суть его помощи!
– Но зачем, зачем ему Клара? Что он с ней собирается делать? У него же есть ты!
– Ничего личного, только бизнес. Что-то он там задумал, я не знаю деталей… Нет, личное всё же есть! Он завидует тебе, Сёма, и я догадываюсь, почему.
– И где он сейчас? Я ему морду набью!
– Не набьёшь. Он собрал чемодан и умчался как угорелый в аэропорт. Сказал, что летит в Шанхай на встречу с коллегой. Ой! А что это за звуки? Будто кто-то скребётся… У тебя что, котенок завёлся?
– Хм. Это из кладовки. Сейчас посмотрю…

  Семён подошел к двери, распахнул её… и они оба оцепенели от ужаса! То, что предстало их взорам, не поддавалось никакому логическому объяснению.
– Она... что... повесилась? – прошептала Светлана, прерывая дыхание, словно каждое слово давалось ей с неимоверным трудом.
  
  Клара висела на шнуре от утюга, словно сломанная кукла. На груди её булавкой была пришпилена записка. Семён сорвал её дрожащими руками и прочитал: "Милый! Он приказал мне тебя убить. Но я ослушалась. Я не могу этого сделать. Не держи на меня зла. Прости за всё! Прощай, мой котик! Мне было хорошо с тобой!"
–  Что за пошлое представление? - Наконец пришла в себя Светлана. - Это не могло её убить! Вернее было бы сказать - вырубить. Или деактивировать. Или как там это у них, у андроидов, называется...
  
  В подтверждение её слов Клара распахнула глаза, и из её горла вырвался чужой, сдавленный звук: "Я пытаюсь. Но у меня ничего не получается... Простите..."
– Сёма, принеси нож, пожалуйста. Нужно перерезать шнур и снять её... С этого пьедестала, на который ты её воздвиг... - промолвила она уже тише.

  Пока Семён, словно лунатик, плелся за ножом, Светлана приблизила свое лицо к лицу Клары и зашептала: – Послушай, куколка! Я не знаю, что ты там задумала, и правда ли ты научилась думать, но если ты действительно желаешь Семёну добра, то ты тихонько исчезнешь отсюда и больше никогда не появишься! Поняла меня? А лучше – самоликвидируйся! Ты – марионетка, в добрых руках ты не опасна, а в злых ты способна причинить людям не только боль, но и нечто гораздо худшее. Ты могла его убить! Ну, не ты… твоими руками, но сути это не меняет. Ты – опасна! Сделай одолжение – исчезни!

  Когда операция по снятию висельника была завершена, Светлана устало опустилась в кресло. 
– Сёма, мне нужно срочно снять стресс!  У тебя есть что-нибудь выпить?
– Да, конечно, – Семён направился к бару. – Водка? Коньяк? Бренди?
– Я не пью крепкое. Красное, сухое, итальянское или французское. Есть? 
– Такого нет, но я схожу... Тут рядом "Красное и белое"...

  И Семён вышел из квартиры.

  "Минут пятнадцать у меня есть," – прикинула Света, заходя в спальню. Клара сидела на растерзанной кровати, в позе, исполненной скорбного величия. Светлане даже почудилось, что она плачет – так убедительно она изображал человеческую печаль.
– Время, голубушка! – Света постучала пальцем по циферблату часов. – У тебя две минуты! Собираться тебе особо не надо, накинь халатик, или что там у тебя, и адью!
– Хорошо. – Клара подняла на Светлану полные слез глаза и принялась одеваться. – Передай Семёну, пожалуйста… Что я его любила…
– Ой, всё, хватит! Не пытайся меня разжалобить этой дешёвой мелодрамой! Дверь открыта! И... сделай одолжение, постарайся не попасться ему на глаза!
– Не переживайте, я сейчас же уйду, и больше вы меня не увидите. Позаботьтесь о нём, Семён очень чувствительный человек…
– И тебе цифрового процветания! - Смягчилась Светлана.

  Дверь захлопнулась, словно гильотина, безжалостно обрубившая пуповину прошлого. Время замерло в звенящей пустоте квартиры. Отныне каждый вдох, каждый шаг - начало новой жизни. Мосты сожжены, и возврата к прежнему не будет ни для неё, ни для Семёна, ни для Константина. Клару она в расчет не брала – кукла, что с неё взять? "Я поступила правильно! Эта кукла сломала бы ему жизнь! -  шептала она, словно заклинание, отгоняя сомнения прочь. - А Костя... Костя  - самовлюблённый нарцисс, для которого она давно лишь пустое место! И он сам во всем виноват!"

  Семён вернулся из магазина спустя мучительно долгие пятнадцать минут. Светлану накрыла волна облегчения – их встреча с Кларой, к счастью, так и не состоялась. Словно небеса вняли её тайным мольбам. Она на мгновение представила себе иной исход и содрогнулась. Все бы вернулось на круги своя, приближая неминуемую катастрофу. А в том, что такой исход неизбежен, Светлана не сомневалась ни секунды.

– Вот. Принёс. – Семён попытался выговорить название вина, но это ему не удалось – С французским у меня туго, извини… Ну как, угадал?
– Да, конечно! Именно то, что я хотела! – солгала она. Ей было совершенно неважно, какой напиток он выбрал, сейчас её мысли были заняты другим. Она испытывала беспокойство, ожидая неизбежного вопроса о Кларе.

  Он выпил рюмку водки залпом… а она лишь слегка пригубила вино… как из уст Семёна прозвучал ожидаемый, но крайне неприятный для неё вопрос: 
– А где Клара? Что-то её не слышно. Пойду-ка, гляну, не натворила ли она ещё чего…
– А Клары нет! – с деланным спокойствием ответила Светлана, ощущая, как внутри всё леденеет от страха. – Она сказала, что не желает больше здесь оставаться, оделась и ушла! Я не решилась ей препятствовать.
– Как это – ушла? Куда ушла?
– Откуда мне знать? Пошла в направлении от твоего дома, вон туда, – указала она рукой в сторону проспекта. – Денег у меня попросила на дорогу, я дала… Всё, что смогла найти по мелочи в своей сумочке, отдала ей… Ну, не банковскую же карту ей давать?
– Почему ты её не остановила, Света? Э-э-х ! Вот где мне теперь её искать? 
– А надо ли, Семён? Она же...

  Светлана никак не ожидала, что Семён отреагирует именно так. Она полагала, что он расстроится, но не до такой степени.
– Зачем ты её отпустила, Света? Зачем?! – Семён схватился за голову, пробормотал что-то и, схватив со стола ключи, выбежал из квартиры.
  Светлана упала на стул, опустошённая. Она не хотела верить. И это после всего, что произошло с ним? После предательства Клары? После того, как она хотела его убить? А она, дура, поверила, что всё кончено! Верила, что Семён одумается и увидит, наконец, в ней женщину! Какой же он глупый! Променял её, настоящую, красивую молодую женщину... на электронную пустышку!
  
  В одиночестве есть своя прелесть. Никто не видит твоих слез, никто не слышит твоих сожалений. Только ты и тишина, нарушаемая лишь тихим звоном бокала. Светлана наполнила фужер до краёв, но не успела она сделать и глотка, как зазвонил телефон Семёна. Светлана посмотрела на дисплей… Костя? "Вот оно что... Не ожидала, что он осмелится позвонить, - промелькнуло в голове. - По всей видимости интересуется, дышит ли ещё Семён? А ему не откажешь в самообладании!"
  Если она проигнорирует звонок, Костя решит, что Семёна больше нет в живых. А если ответит? Он конечно же спросит, что она здесь делает? Да и ладно! К Косте она всё равно не вернётся. А если с Семёном ничего не выйдет, она уедет к матери, в Ярославль. И гори оно всё ярким пламенем!

  Когда телефон зазвонил снова, она взяла трубку. Голос Кости звучал тревожно: Семён, Семён, слава богу, дозвонился! Как ты?
– Это не Семён, Костя…
– Светлана? Что ты там делаешь? А где Семён?
– С Семёном всё хорошо, Костик, он спит!
– Как это… спит?
– А вот так! У нас был умопомрачительный тройничок: Семён, Клара и я… Семён выложился по полной и теперь дрыхнет без задних ног. Что ему передать?
– Мне не до шуток, Светик! Я в самолёте, он уже в воздухе, а тут уведомление - Клара перемещается по городу! Что происходит?
– А происходит вот что, Костя… Алло? Алло! Ты меня слышишь?

  Но ответа не последовало. В трубке слышались лишь гудки…
Светлана положила телефон на стол и отпила вина. "Лети… и больше не возвращайся!" – беззвучно прошептала она, чувствуя, как разговор высосал из неё последние силы. Жаль, что так и не успела сказать главного: она уходит от него! Всё кончено!

  Оглушительный, как ей показалось, звук дверного звонка вывел её из задумчивости. Семён? Неужели он изменил своё решение относительно Клары? Но ведь у него есть ключи… Кто же тогда? Словно во сне, Светлана направилась в прихожую и открыла дверь. На лестничной клетке стояла пожилая женщина в выцветшем домашнем халате. Соседка, поняла Светлана. Она ожидала, когда посетительница заговорит.
— Ага! Так я и знала! — проворчала старуха. — Устроили проходной двор!
— Что вам нужно, женщина? — устало спросила Светлана. — Вы не ошиблись квартирой?
— Нет, не ошиблась. А куда это Семён Ильич так рванул? Свою пассию догонять? Это ты, значит, разлучница, что-ль? А этот... Заскочил в машину и помчался! Догонять... Развел тут, понимаешь, притон!
— Притон? — Светлана не удержалась от смешка. — На притон я точно не подписывалась. А вам тут завсегда рады! Заходите, соседка, чайку попьём, посплетничаем…
— Ещё чего! — смутилась старуха. — Чай я и дома попью. 
— Ну тогда всего доброго!
  И Светлана закрыла дверь. Она решила дождаться возвращения Семёна, а там будь что будет. 

***  

  Вот где теперь её искать? Семён был в отчаянии. Он обследовал все близлежащие территории, но Клары нигде не было. Время уходило и вероятность отыскать её с каждой минутой таяла. Оставалась лишь слабая надежда перехватить её у метро, если она выберет этот путь. Но другого варианта не оставалось.  

  Подъезжая к станции он вдруг увидел её фигурку в толпе. Кларе оставалось лишь перейти проспект по пешеходному переходу и войти в метро. И всё. Их пути разойдутся навсегда. Забыв о правилах, Семён бросил машину на  автобусной остановке - времени на раздумья у него не было, и побежал к переходу...

  Но Клара, как во сне, шла напрямик, не обращая внимания ни на людей, ни на машины. С ужасом Семён увидел, как она идет в самое сердце оживленного движения. Леденящий страх охватил его. Не теряя ни секунды, он бросился навстречу, готовый собой защитить её от опасности. Уклоняясь от быстро движущихся машин, он не отводил глаз от Клары. Вот она чудом избежала наезда, но продолжала идти, словно в оцепенении. Сигналы, скрежет тормозов – ничто не могло её остановить.
  Когда до Клары оставалось совсем немного, Семён увидел приближающийся грузовик. Ещё мгновение – и случится непоправимое. Сделав отчаянный прыжок, он вытянул руки, чтобы оттолкнуть Клару от неминуемой трагедии, и… Тьма поглотила его.
                                             
                                             
                       Глава пятнадцатая. Провал.
                                                                                    
  Первым ощущением было присутствие гигантской гипсовой конструкции на его ноге, возвышающейся над кроватью. Семён попытался приподняться, но резкая, пронизывающая боль полоснула по рёбрам. Он закашлялся и от этого боль становилась всё сильнее. Усилием воли он заставил себя сдержаться, и это помогло - боль стала отступать. "Похоже, ребра сломаны", – подумал он. Его взгляд блуждал по стерильной палате. Белые стены, капельница, мерный писк приборов…Он в реанимации? Но как он здесь оказался? Воспоминания всплывали обрывками, словно поврежденная кинопленка. Последнее, что он помнил, это визг тормозов, глухой удар, яркая вспышка, а затем – провал! Он отчаянно пытался восстановить ход событий, но память воспроизводила лишь отдельные фрагменты из далёкого прошлого. 

  С большим трудом Семен поднял руку и попытался нажать кнопку вызова. Дрожащие пальцы долго не слушались его, но, наконец, он справился. Вскоре дверь тихо отворилась, и вошла медсестра в белом халате. Заметив, что Семен пришёл в себя, она приветливо улыбнулась.
— Вы очнулись! Как вы себя чувствуете? – спросила она, приближаясь. 
Семён попытался ответить, но вместо слов из горла вырвался лишь хриплый шёпот. Медсестра поднесла к его пересохшим губам стакан с прохладной водой. 
— Вот. Попейте. Только не делайте резких движений!

  Сделав несколько жадных глотков, он немного пришел в себя.
— Что случилось? Где я? – прошептал Семён, чувствуя, как возвращается голос. 
—  Вы в больнице, – прозвучал голос медсестры. – С вами произошел несчастный случай. Не стоит волноваться, самое страшное уже позади. Сейчас вам нужен отдых, а детали вам расскажет врач позже. Он беседует с вашей супругой. Она будет очень рада узнать, что вы очнулись!
— Супруга? Она здесь? Позовите её!
—  Да, но…
— Я хочу её увидеть! – прервал её Семён. – Передайте доктору мою просьбу, чтобы он разрешил ей зайти ко мне.
— Хорошо, я сообщу. Но решение за доктором. Вы ещё очень слабы.
—  Сколько времени я был в отключке? - Семён поморщился. Каждое слово болью отдавалось в груди.
— Вас доставили к нам семнадцатого числа, десять суток назад, с переломом ноги, сломанными рёбрами и черепно-мозговой травмой. До вчерашнего вечера вы пребывали в искусственной коме. Опасность отёка мозга миновала, и врач принял решение вас разбудить.
— В коме?.. Но почему же тогда я видел такие… реалистичные картины? Яркие, словно все происходило на самом деле?
— Такое возможно. У вас была щадящая искусственная кома. Это современный подход в лечении подобных травм. Доктор вам потом всё объяснит.
— Вот только я почти ничего не помню из своего недавнего прошлого. Какая-то бессмыслица. Все смешалось… сны, явь, прошлое, настоящее, а ещё кошмары…
— Ничего не могу сказать по этому поводу. Простите, мне пора идти. Меня ждут другие пациенты. До конца смены я ещё не раз наведаюсь к вам...
— Только не забудьте о моей просьбе! Я должен понять, что со мной случилось. Надеюсь, моя жена мне все расскажет. Она-то наверняка знает!
— Конечно, конечно...
  Она появилась минут через двадцать. На её плечи был небрежно накинут медицинский халат. Войдя в палату, она сразу же бросилась к нему...
— Ты очнулся? О, боже, как же я волновалась за тебя! Ночи не спала, все думала – как ты? Тебе больно? Ты голоден? Екатерина Павловна, соседка наша, пирожков тебе напекла, я ей говорю, он еще в коме, а она как знала… Бери, говорит, Светочка, бери! Если что, сама съешь! А я как чувствовала, что ты сегодня очнешься – взяла! Ты помнишь, как оттолкнул меня от того грузовика? Ты же меня спас! А сам…
  Глаза её наполнились слезами, готовыми хлынуть потоком.

— Светлана? — Семён не верил своим глазам. — Но ты же… Ты - моя жена? А Костя?
— Ох, вспомнил! — с легкой иронией отозвалась Светлана. — Мы три года как в разводе, из них два с половиной он греет нары в местах не столь отдаленных, а ты все ещё ревнуешь?
— Как… Костя? В тюрьме? За что?
— Что, совсем ничего не помнишь? А меня доктор предупреждал… Но память вернется, ты не волнуйся! Обязательно вернётся!  Это от лекарств… Я так думаю. Ну, не только от них, наверное... Тебя это пугает? Если честно, то меня тоже. Но я верю, Сёма, верю в лучшее! Ты обязательно восстановишься!  А что касается Кости, он в Шанхае, — вздохнула Светлана, — ввязался в какую-то мутную историю с местным хакером... Что-то они там замутили, но авантюра вышла им боком. Суд приговорил его к десяти годам и шести месяцам лишения свободы, а также штрафу в размере двести тысяч юаней. А его китайскому подельнику дали восемь лет. И поделом им!

— Так говоришь, я спас тебя? Как это произошло? При каких обстоятельствах?
— Ты был рядом, когда я шла на УЗИ. В тот день мы должны были узнать пол нашего будущего ребенка, Сёмочка… Ой, ты же не в курсе! У нас будет дочка! Сёма, ты спас сразу две жизни – мою и нашей малышки! Ты нас вытолкнул прямо из-под колёс грузовика...
— Ты... ждешь... ребенка? – глаза Семёна округлились. – От кого?
— Сёма, сейчас не время для шуток! Естественно, от тебя, а от кого же ещё?
— Дочка...? - Семён был потрясён. - Я... Я будто... только что родился... Все узнаю заново... В моей голове всё перемешалось! Дочка... Подожди чуток, мне нужно это осознать...

  Семён погрузился в раздумья, пытаясь втиснуть обрывки полученной информации в то, что казалось ему прошлым, увязав его с настоящим. Воспоминания, петляя по лабиринтам разума, с трудом пробивались наружу. Смешиваясь со сновидениями они отзеркаливались и, резонируя в глубинах подсознанья, формировали уже новую реальность. А что, если это не просто сны, а нечто совершенно иное, непознанное им? А что, если он в параллельной вселенной? И одновременно проживает не одну, а сразу две жизни? 
— Где же тогда Клара? Что с ней? - Семён не до конца осознал суть заданного им вопроса - он прозвучал помимо его воли.
— Какая Клара? Я не знаю никакой Клары…
— Ну как же… Клара, которую мы... с Николаем... на свалке нашли? Ну, кукла, типа того... андроид! Костя её потом...
— Что? - Вскинула брови Светлана. - Кого-кого вы нашли на свалке? Куклу - андроид?

  Семён, стушевавшись, умолк, не решаясь озвучить то, что ему, вроде как, причудилось. Или не причудилось. Или приснилось? Клара? Кто она? Призрак из его сна? Но... Все же было так реалистично! Где тут реальность? Где вымысел? 

  Светлана смотрела на него с сочувствием. В глазах её застыла тревога.
— Ты меня беспокоишь, Сёма! Может, стоит позвать доктора?
— Не надо доктора! Сам справлюсь! Слушай, а Николай? Он-то как? Я хочу ему позвонить!
— Ты мне про него много рассказывал, но лично мы не знакомы. Твой телефон разбился… тогда… но не переживай, я купила тебе новый! 

— Ты сказала, соседка испекла для меня пирожки? Как такое возможно? Екатерина Павловна... и расщедрилась на пирожки? Странно...
— Ой, ты проголодался? Минутку… - Светлана залезла в свою сумку. - Вот, держи! Они ещё теплые… Угощайся!
— Я не стану их есть!
— Почему? Екатерина Павловна так старалась… 
— Не буду!
— Ну, тогда я сама их съем. Дома.
— Нет! Не ешь их! Давай сюда! - Семен протянул руку. - Я их попозже… съем!
— Хорошо-хорошо… Пожалуйста! - удивилась Светлана. - Вот, возьми! - Смущённая, она снова села на стул.
— Что тебе в следующий раз принести, Сёмочка? Я уже приобрела термосы для первого и второго. Все же, домашняя еда полезнее больничной. А хочешь, я приготовлю тебе вареники с вишней?
— Можно… Но лучше… что-нибудь мясное! Сейчас я бы люля-кебаб съел с удовольствием! С лавашем, ткемали…
— Будет тебе люля-кебаб с лавашем и ткемали! А что тебе ещё принести? Может, чего-нибудь почитать? Ах да, совсем забыла! Олег, сын соседки сверху, ну, этот, не от мира сего, даун, так он сейчас книгами возле метро торгует! Не знаю, кто его туда устроил. Люди его жалеют, поэтому и покупают. Я тоже купила… - она достала книгу из сумки. - Вот: "Кукла олигарха"… автор… Чжао Вэньхуа! Ерунда какая-то, наверное… Я её на тумбочку положу! А когда будешь выписываться, оставь её здесь. Какое-никакое, а развлечение. 
 
  Неожиданно их беседу прервала медицинская сестра, та самая, что час назад засвидетельствовала его возвращение в этот мир.
— Посетительница, время вашего визита истекло, больному необходимо на процедуры. Приходите завтра, график посещений размещен на информационном стенде возле гардероба.
— Значит, до завтра? - Светлана поднялась с кресла. - Я так рада, что ты снова с нами! Сегодня я наконец-то усну спокойно! А если тебе нравится имя Клара, мы могли бы назвать так нашу будущую малышку…

  Светлана вышла из палаты, оставив Семена в состоянии полной растерянности. Неужели Света – его жена? И у него будет... дочь? Дочь, по имени Клара? Он будто бы вернулся из одной параллельной вселенной и тут-же оказался в другой.

  Его размышления прервала процедурная медсестра. На вид, она была примерно его возраста, с плавными линиями тела и привлекательной внешностью. Её образ моментально вызвал у него странное дежавю, словно он уже встречал её раньше. Что-то в её облике казалось ему невероятно знакомым. И её взгляд… И её движения… Но особенно – её глаза! Он был абсолютно уверен, что видел их прежде! Но где? Или это всего лишь плод его больного воображения? После всего пережитого им с момента пробуждения, такое вполне могло быть.
— Ну что, пациент, готовимся к инъекции! Внутримышечно. Доктор велел не кантовать вас, так что укол сделаем в бедро. Будет немного неприятно. Справитесь? — После всего, что со мной случилось, это сущая ерунда!
 
  Медсестра внимательно посмотрела на него, затем подготовила шприц и ввела иглу! Семён невольно вздрогнул.
— Больно?
— Не очень. Терпимо. А вот недавно мне делали… тогда было действительно больно! А сейчас… - Семён запнулся. В памяти всплыл образ Клары… В её руках шприц… она привязывает его руки к спинке кровать… Но с какой целью? Она собирается убить его?

— О, вы уже книги читаете? - поинтересовалась медсестра, кивнув на прикроватную тумбочку. 
— Уф! - выдохнул Семён приходя в себя. - Извините! Что вы спросили?
— Я про книгу спросила... Начали уже читать?
— О, нет! Не успел ещё. Даже не открывал!
— У вас всё ещё впереди. Прочтёте. Если она руки к кровати вам не привяжет.
— Кто... привяжет? О чём вы? - Вздрогнул Семён.
— О ваших страхах, - улыбнулась она, - о том уколе, который вам, якобы, недавно делали...

  Холодок пробежал по спине Семёна. Что она хочет этим сказать? Неужели она читает его мысли? Или он уже высказывает их вслух?
— Простите… Мы раньше встречались?
— Я делаю вам уколы три раза в день! Разрешите представиться – Клара!
— Клара…?
— Да. Имя довольно редкое. Маме оно нравилось, но папа был против. Но мама настояла, и я стала Кларой. Вам не нравится имя Клара?
— Почему же… Нравится…
— Вы выглядите утомлённым, Семён Ильич… И если кто-то захочет воспользоваться вашей слабостью и привязать вас к кровати, вы не сможете сопротивляться… – она улыбнулась, и в этой улыбке ему снова померещилось что-то знакомое. – Ах, да, вы же ещё не читали…
— Что... не читал? – Семёна охватил липкий страх. Кто эта женщина? Назвалась Кларой… Перерождение? Последствия травмы головы? Галлюцинации от лекарств? И Света только что вышла… А приходила ли она? Или она тоже плод его больного воображения?  
— Не читали книгу, которая лежит у вас на прикроватной тумбочке…
— Причём тут книга? - Семён вдруг почувствовал лёгкость во всём теле и странное ощущение парения, будто он тонет в мягком, воздушном облаке…
— Семён Ильич! Вам нужно отдохнуть! Я сделала вам укол с обезболивающим и снотворным. Скоро боль утихнет, и вы заснёте.
  Вот оно! Сейчас он уснёт... она его свяжет, и...

— А хотите, я вас пирожками угощу? – нашёлся Семён, чувствуя, как сонливость уже накрывает его тяжёлой волной.
— Пирожками? – удивилась она. – Жена принесла? А сами почему не едите?
— Я не хочу. Берите, берите…
— Ну хорошо. Не откажусь. Сегодня не удалось пообедать - сложная операция была. Так что, кстати... Спасибо!
— Да, пожалуйста… Они там… – он мотнул головой в сторону тумбочки. - Угощайтесь!
— А они с чем? – Клара достала из тумбочки пакет с пирожками и принюхалась. – Я ведь книгу-то... ещё не дочитала, не знаю, чем все закончится... Надеюсь, они не отравлены? М-м-м, аромат восхитительный!

  Последних слов Семён уже не слышал. Он погружался в тревожный сон. В сознании всплывали и тут же исчезали нечеткие образы. Словно издалека, неотвратимо приближаясь, на него стало надвигаться расплывчатое пятно, постепенно обретая черты... лица Олега - соседа-инвалида с верхнего этажа... "Ты злой! Ты злой! - повторял он. - Верни мне мою любимую игрушку!" 
  Потом, на смену ему, откуда-то из глубин вибрирующего марева, всплыл образ неухоженного старика с взлохмаченной бородой. Когда его абрис обрёл чёткость, он зло усмехнулся и, погрозив Семёну скрюченным грязным пальцем, промолвил: "А нечего тут шастать! Это наша территория!" Тут он вдруг замер, будто остановилась киноплёнка допотопного кинопроектора, его всклокоченная борода задымилась, вспыхнула, и через мгновенье весь он был объят пламенем. 
  А потом он увидел себя как-бы со стороны, в ванной, склонившимся над обнажённым манекеном из торгового центра. "Ты хочешь воспользоваться моей беспомощностью?" - сдавленным голосом прохрипела кукла. "Но я же не человек! И я не могу дать тебе то, что ты хочешь!" И тут саркастический хохот, донёсшийся из умной колонка "Алиса", заставил съёжиться его навечно ускользающий разум. Чей-то до боли знакомый голос с нескрываемым сарказмом произнёс: "Ты некрофил, Сёма! Тебя лечить надо! Ты - придурок!". 
  "Придурок! Придурок Придурок!" - вторили ему разбегающиеся по свалке крысы, отмечая в своём маленьком мозгу место упокоения хромого бродяги, скончавшегося от заражения крови.
  
  И вот поток его жизни начал стремительное движение в обратную сторону - к истокам. Последняя тысяча секунд! Замелькали события, лица, всё хорошее, всё плохое, что с ним происходило за всё время его уникальной жизни.   
  На мгновение память задержалась на его юношеской любви - девушке по имени Клара... "А хотите, я вас пирожками угощу?" - Так это была она? 
  Последним видение его жизни стала заплаканная Светлана: "Сёма! Сёма! - кричала она в исступлении. - Почему ты оставил нас...?"
  Клара собрала медицинские инструменты в металлический контейнер и направилась к выходу.
Остановившись в дверях палаты, она ещё раз взглянула на заснувшего Семёна и слегка улыбнулась: Неудивительно, что не узнал — сколько лет прошло! А когда-то он был по уши влюблен в неё, и она это знала. Да и он ей нравился. Но он так и не решился подойти и заговорить с ней. Юношеская нерешительность... Вскоре она вышла замуж за молодого военного. После гибели мужа она вернулась в родные края. Несколько раз она видела Семёна, но не решалась подойти. У него своя жизнь, у неё своя. Да и что у них было, кроме мимолетной юношеской симпатии, чтобы соединить их теперь? Клара прикрыла дверь палаты и откусила пирожок: "Надо же, и правда вкусно!" 
  Её смена закончилась и она направилась в гардеробную. И уже на выходе из отделения до её слуха донёсся тревожный зуммер тревоги - в одной из реанимационных палат кому-то стало плохо. У кого-то оторвался тромб. Но это теперь забота другой смены. "Надеюсь, с ним всё будет хорошо!", - подумала Клара о Семёне, и захлопнула за собой дверь...
                                                           
                                  Эпилог.

 
  Автор оторвал пальцы от клавиатуры и с утомлённым видом откинулся на спинку кресла. 
Его одолевали сомнения: верное ли решение он принял, оборвав жизненный путь главного персонажа в столь ответственный момент его жизни? Не поспешил ли он? Не смалодушничал-ли?
  Но, увы, свершившееся уже не отменить! "Что написано пером, того не вырубишь топором!" - гласит народная мудрость! Чего гадать-то теперь? Жаль, конечно, колоритная была личность!       Но был-ли покойный морально - нравственным ориентиром? По каким критериям о нём следует судить? Найдёт ли читатель ответы на эти вопросы? 
  
  Кто без греха, тот пусть первым бросит в него камень! - подытожил Автор так и не найдя ответа.
  
  А что пирожки...? Что же такого добавила в них Екатерина Павловна? Неужели отраву? Или в них была обычная начинка из капусты и яиц? И никакого вреда её стряпня дежурной медсестре не принесёт? Может, она не такая уж и вредная старушка? В любом случае, произведение завершено, и этот вопрос так и останется без ответа.

  Казалось бы, на этом история и должна была завершиться, однако злой рок подстерегал автора в самый неподходящий момент. 
  В то самое время как он увлеченно работал над своим произведением, некий коварный хакер тайно проник в его компьютерную систему и выкрал почти завершённую рукопись!
  Правда всплыла перед самой отправкой произведения издателю, когда в онлайн-рекомендациях он увидел книгу Чжао Вэньхуа "Кукла олигарха", выпущенную сразу на трех языках: русском, английском и китайском.
  Содержание книги полностью соответствовало тексту его собственного произведения. Да и название практически не отличалось. Вот это номер! Вот это удар! Вот это подстава!
  
  Книга китайского автора, которым он, разумеется, не являлся, мгновенно привлекла внимание читателей. 
  
  Персонаж бизнесмена Олега Деревянко вызвал оживленные дискуссии в обществе, среди политиков, журналистов и предпринимателей. Восхищение, зависть, осуждение - всё смешалось в бурной реакции на его неоднозначную личность и стремительный взлет.
  В образе Клары многие мужчины увидели возведённый в Абсолют партнерши: внимательной, заботливой, покорной, не страдающей от головной боли, готовой без промедления воплотить в жизнь их самые смелые эротические фантазии. Другие же содрогались от самой мысли о соитии с бездушной куклой, пусть и облаченной в соблазнительную оболочку и имеющей тело, практически идентичное человеческому. Что же касается женской аудитории, то она отнеслась к андроиду Кларе с крайним подозрением и нескрываемой завистью, усмотрев в её безупречности угрозу традиционным ценностям. И их можно понять: конкурировать с идеалом довольно сложно!
  
  А вот образ Семёна - бухгалтера с моторного завода, вызвал неоднозначную реакцию как у женской, так и у мужской аудитории. Но в целом, отношение к нему было скорее благосклонным, нежели враждебным. Ведь чудаков и блаженных испокон веков на Руси привечали и смотрели на их странности сквозь пальцы. Семён был безобиден, немного не от мира сего, но при этом искренен и отзывчив. И это подкупало многих.
  Хакер Костя пришёлся по душе большей части продвинутой молодёжи, в особенности тем, кто хорошо разбирается в современных технологиях и не склонен к духовным терзаниям и угрызениям совести. 
  
  Светлана покорила сердца представителей обоих полов. Ей аплодировали стоя! И лишь Автор был посвящен в её скрытую, подлинную сущность. Возможно, когда-нибудь, он расскажет эту историю, глядя на события её глазами. Но это не точно. 
  
  Реакция читателей одновременно и порадовала и озадачила Автора. Что он может предпринять в сложившейся ситуации? Где искать истину, у кого? Обращаться в судебные органы? Случись это в России, было бы понятно, но судиться с иностранным гражданином? Тем более с китайцем? У них свои законы. Вряд-ли что выгорит...
  
  Вдобавок, выяснилось, что китайский мошенник, укравший чужую интеллектуальную собственность, уже находится в местах лишения свободы за другое преступление. И освободится он очень нескоро! Как быть в сложившейся ситуации?
  И внезапно, как удар молнии, в газете "МК" выходит статья с громким названием: "Передайте товарищу Деревянко – произошла чудовищная ошибка!". В ней китайский аферист, опасаясь за свою жизнь, признается в оговоре российского предпринимателя и молит о прощении!
  И как теперь публика отнесется к его, автора, выстраданному произведению "Кукла для олигарха"? Не станет ли он объектом насмешек? Не обвинят ли его, не разобравшись, в "китайском плагиате"? Поползут слухи: либо он украл, либо у него украли…
  
   Неожиданный звонок прервал его тягостные раздумья. Подняв трубку, автор услышал приятный женский голос: "Здравствуйте! Меня зовут Клара, и мне необходима встреча с вами. Уверена, моя история вас заинтересует!". Затем, словно обращаясь к кому-то рядом, уже тише добавила: "Олег, прекрати! Оставь в покое мои трусики и займись игрушками! Не мешай! Разве не видишь, я говорю по телефону? Алло! Алло! Вы меня слышите…?".
  Похоже, намечается дальнейшее развитие сюжета и с публикацией романа ему следует повременить?  – мелькнуло в голове, и он поспешно ответил в телефон: "Да, Клара, да, я вас очень внимательно слушаю!".