Крюгер и преступление с наказанием

Ирония судьбы.

У меня есть старый товарищ из Анапы, с которым мы несколько раз оказывались вдвоём в одном изоляторе. Однажды мы попали туда даже на новогодние праздники, но в наличии был только чай, несколько конфет и пачка «Примы». 

Зовут его Саша Крюгер.
 Тогда у него был какой-то невероятно большой срок — то ли 14, то ли 17 лет.
 К счастью, он давно уже на свободе: женился, купил с супругой квартиру в Москве и живёт спокойной, уравновешенной жизнью.
 Это никак не вписывается в мой портрет того Шурика. 

А срок он получил из-за какой-то драки на пляже, но со смертельным исходом.
 Заступился за одну девочку, ну и… несколько ножевых. 

Так вот, у меня тогда оказался роман Достоевского «Преступление и наказание».
В юности я его читал, но должного эффекта не почувствовал.
Нет, я вникал в текст, даже делал пометки в тетради, выписывая отдельные мысли и абзацы.
Была у меня такая привычка, которую я сохранил до сих пор.
 Но драма эта не отложилась в памяти, и к Родиону Раскольникову я не испытывал никаких эмоций.
 Да и к несчастной старухе не было сочувствия — не говоря уже о глубокой мысли, заложенной Фёдором Михайловичем в это произведение. 

Но я не об этом. 

Ведь Саша, как и Раскольников, тоже сознался в преступлении — из-за мук совести и нервной лихорадки. Признался в содеянном, прошёл суд и отправился на каторгу. 

По крайней мере, именно так я думал, когда читал эту книгу под тусклым светом лампочки, сквозь решётку, в сырой камере.