Так не бывает Часть 6

VI

Оля привычно оглядела зал кафе. Народу в эти утренние часы было мало. Ее внимание привлекли молодая женщина и ребенок лет четырех-пяти. Она была очень красива, но глаза, огромные, сине-зеленые, на пол-лица глаза, в обрамлении черных лохматых ресниц, были грустны. Волосы были гладко зачесаны и собраны в тяжелый узел на затылке, оттягивающий голову назад, придающий женщине гордый вид, который никак не вязался с выражением ее глаз. Мальчик не мог не привлечь внимание: вьющиеся темные волосы, открытое лицо и любознательные глаза, распахнутые навстречу миру, людям, мамины сине-зеленые глаза.
Тетя Катя только что их обслужила, принеся сок в высоких красивых стаканах, из которых торчали соломинки, для мамы синяя и красная для сына, и тарелочки с пирожными, которыми так славилось их кафе.
Непреодолимое желание нарисовать их охватило Олю, даже кончики пальцев задрожали. Она не рисовала с того времени, как на их семью обрушилась мамина болезнь.
Девушка подошла к бару, взяла лист простой оберточной бумаги, в которую обычно заворачивали купленные посетителями домой булочки, и вынула несколько угольков из подставки, в которой бармен приготовлял кофе по-турецки, ставя маленькие туры в раскаленные угли.
Присев напротив мамы и сына, она начала рисовать. Над ее плечом склонилась тетя Катя.
- Ой, какая прелесть, вы только посмотрите! – вскричала она, всплеснув руками.
Оля окинула рисунок критическим взглядом. Придраться было не к чему. На рисунке как живые склонили головы друг к другу мама и сын, удивительно похожие друг на друга.
- Лиза, Петя, Эмма Петровна, да идите же сюда, посмотрите, как похожи, – продолжала восхищаться тетя Катя.
Рисунок пошел по рукам, пока Петя не положил его перед женщиной.
- Вы извините меня, что я нарисовала вас без спроса. – Оля, смущенно улыбаясь, подошла к столику посетителей.
- Да что вы, не извиняйтесь. Рисунок просто замечательный. Я хочу купить его. Сколько я вам должна?
- Нет, нет, если он вам нравится, я его подарю вам. Я очень благодарна вам, - проговорила девушка  взволнованно, даже слезы выступили на ее глазах. - Вы вернули мне желание рисовать. Это длинная история, но я не рисовала целых полгода, не рисовала и не хотела рисовать, а тут так потянуло, что не смогла удержаться.
- А может все-таки..?
- Нет, нет, не беспокойтесь. Я сейчас спрысну рисунок лаком для волос, чтобы закрепить.
Эмма Петровна носила высокую прическу, используя для ее закрепления лак. Оля   вопросительно посмотрела на нее.
- Да, да, конечно, сейчас принесу, - и Эмма Петровна скрылась в подсобке.
Через минуту девушка протянула женщине рисунок, спрыснутый лаком, свернутый в трубочку и завернутый в другой листок бумаги.
- Левушка, скажи спасибо, – женщина, улыбаясь, приняла подарок, еще раз поблагодарив, и заплатив по счету, она, взяв сына за руку, покинула кафе.
Все разошлись по своим рабочим местам. Тетя Лиза на кухню, Петя и тетя Катя что-то переставляли за стойкой бара, а Эмма Петровна, взяв сумку с бумагами, сказав свое обычное: «Пока, я по делам», куда-то убежала. Только у Оли не было работы, и она присела у окна, задумавшись.
Первого сентября Светочка пошла  в восьмой класс. Старшая сестра все предусмотрела: и одежду новую справили, и туфли купили, и тетради, да много еще чего. Весь длинный список запестрел жирными «галочками»,  выставляемыми после очередной покупки.
 А двадцать второго сентября Оле исполнилось восемнадцать лет. Это было отпраздновано в кафе всем дружным коллективом. Была приглашена и Света. На столе были сок, пирожные и, даже, бутылка шампанского, торжественно выставленная Эммой Петровной на столик. Было весело, они даже потанцевали. Петя включил магнитофон и поочередно протанцевал с каждой из сотрудниц по танцу.
Олина жизнь разделилась на две части. Днем она работала, помогала Свете делать уроки, стирала, готовила, убирала, а ночью, ночью жизнь ее была  полна удивительными событиями. В своих снах она встретила его, «своего принца на белом коне». Девушка улыбнулась. Действительно, все произошло, как в сказке.
Она стояла, положив руки на изгородь, заглядывая через нее на прекрасный дом и сад. Вдруг, рядом открылась калитка, и из нее вышел он, высокий, широкоплечий, темноволосый. Его лицо нельзя было назвать красивым, его гармонию чуть-чуть портил нос, довольно большой нос с небольшой горбинкой, придававший лицу решительность и строгость. Но молодой человек улыбнулся всем лицом сразу и большими сине-зелеными глазами, заискрившимися и полыхнувшими на Олю зеленым светом, и ртом, строго сжатым за минуту до этого.
Бывают такие лица, строгие, не подступишься, но стоит человеку улыбнуться, и сразу хочется улыбнуться в ответ, открыться навстречу, довериться и в беде, и в радости. У молодого человека было такое лицо. И Оля   улыбнулась в ответ на его улыбку, нисколько не смущаясь своих босых ног и простого батистового старомодного платья.
Она пошла за ним в дом. Он напоил ее молоком с чудесным свежим домашним хлебом. Девушка знала, что они проговорили целый день, смутно помня, что говорили об искусстве, музыке, о жизни, но, о чем конкретно не помнила, хотя пыталась восстановить этот разговор в памяти. Последний месяц этот человек снился ей каждую ночь. Они разговаривали, смеялись, купались в реке, и, самое главное, рисовали вместе  лес,  цветы,  старый дом под раскидистой липой и портреты друг друга.
Но ни разу ей не захотелось взять карандаш или краски в руки в дневной своей жизни. Только сегодня, почему-то, непреодолимое желание нарисовать сегодняшних гостей кафе захлестнуло ее и пробило некую стену, которой она отгородилась от реального мира.
С этого дня Оля   вернулась к рисованию, притащила в кафе папку с бумагой, карандаши, коробку пастельных мелков, акварельные краски. Она рисовала портреты посетителей. Особенно ей удавались детские личики. Из-под ее руки рождались образы удивительно похожие, но, кроме этого, ей удавалось передать характер того человека, которого она рисовала. Сразу было видно, этот человек очень добрый, этот веселый, этому свойственна задумчивость. Людей злых, заносчивых, недобрых она отказывалась рисовать. Ей стали платить за заказанные работы. А когда она рисовала без заказа, просто потому что ей нравился человек, если он не возражал, она вывешивала свою работу на стену кафе. Так что в кафе скоро получилась целая выставка ее работ. Иногда, посетители просили нарисовать два портрета – один домой, другой - на выставку. Оля   не называла цену своей работы, и ей платили столько, сколько хотели или могли. Так продолжалось до тех пор, пока предприимчивая Эмма Петровна не взяла решение этой проблемы в свои руки. В меню появилась строчка – «Портрет», и в правом столбике указывались цены  портретов углем, карандашом, пастелью, акварелью и даже маслом, хотя девушка и объяснила Эмме Петровне, что нарисовать портрет маслом за час, да и еще в условиях кафе просто невозможно.
- Ну и что, может, закажет тебе кто-нибудь, будешь дома рисовать или к клиенту домой поедешь.
На это Оле нечего было возразить, и строчка в меню осталась.
Скоро стены кафе сплошь были покрыты рисунками, и неугомонной Эмме Петровне пришла идея организовать конкурс на лучший портрет месяца. Рисункам присваивали номера, и целую неделю посетители голосовали, опуская записки в специальный ящичек. Затем, специальная комиссия, состоящая из тети Кати, завсегдатая кафе одинокого отставного полковника Леонида Сергеевича, приходившего почти ежедневно в кафе поужинать и не спускавшего с тети Кати глаз, и Эммы Петровны подводила итоги. Портрет - победитель выставки помещали в витрину кафе с соответствующей надписью. В витрине он стоял месяц, а затем, должен был состояться новый конкурс. Все это привлекало посетителей. Дела в кафе пошли на лад, и Эмма Петровна стала подумывать об  его расширении.  Она повысила Оле зарплату и разрешила, если та захочет, выходить на работу по вечерам с шести часов и только рисовать. Из денег, полученных за каждый портрет, десять процентов девушка вносила в кассу кафе. Все это принесло в дом сестер относительный достаток. Оля   смогла купить сестре и себе новые зимние сапоги, а сестре и новое зимнее пальто, настоящее взрослое, так как та росла и хорошела «не по дням, а по часам», как шутила Оля, смущая этим сестру неимоверно.