Надеюсь

1.

Он стоит на перекрёстке.
Увидел свет впервые. Вдруг
Озарил его недуг.
Тьма, проходящая по сотне,
Взяла в свои оковы…

Ох-ох,
Схоронили мысли крест.
Он смотрит в небо,
Он ослеп.

Человек не видит впереди
Ни музыки, ни жизни,
Свет ему постыл,
А ещё постылей – позади
Все мысли по три ряда:

Ой, а что это у нас?
Седой незыблемый Кавказ?
Кого вы
Насмешить хотите?
Оковы
Тяжкие вы снимите?

Эх вы,
Простой, измученный народ,
Что ж вы сделаете?
Что с вами такое?
Каждый подчиняется
Не своею воле!

Даже я вот смотрю на него:
Он готов,
Человек смотрит вперёд,
Уши навостро,
Глаза закрыл.

Ах-ах, так он укрыл
Свои глаза от пёстрого,
Отвратного вранья.

Штукатурка сползает вниз,
Он по лестничной бежит
Площадке дальше.
Он добегает до дома её,
А её нет! Нет её!

Что же делать, горе моё?
Смотреть на ранний рассвет
Спозаранку зари.
Смотреть, как давший обет
На раз, два, три…

И всё, что было до того, -
Унесут, разворуют.
Ироды, кто вас слепил?
Из какого вы теста?

А что же ты, о чудная муза моя?
Была ты готова любить меня? –
Он был под окном её,
Затвор, ставни, окно…
Раз, два, три,
Извини, извини!
Извини меня, извини!
Ты! Чьей думы власть надо мной
Сжирала с медленной тоской
Грубо, грубо мои извиненья,
Я молил твоего прощенья!
Всего-навсего я старался
Быть с тобою рядом.

Прекрасная муза, о дивная муза,
Неужели ты бросаешь меня?
Под твоим окном я лежу,
Хоть не так… На снегу
В декабрь позапрошлого года,
Когда мы были лишь одного рода,
Для чего?
Зачем?

О, я полюбил тебя, как этот человек,
Как он, я млел, краснел, бледнел…
Я ж тебе не нужен? Ты скажи.
Я спокоен. Слышишь? Не дыши.
Да? Как у Маяковского?
Пульс у меня покойника.

Ты мне только скажи,
Я всё устрою,
Буду любить тебя
Через волю.

Но, если ты не одна,
Если ты не готова,
Ты скажи: полярна звезда,
Укажет путь волевого порока.

2.

Ему поначалу казалось забавным.
Сейчас меж ними нет ни ты, ни мы.
Теперь кажется всё ясным, ясным:
Простым, как солнечные часы.

Он стоит на перекрёстке,
Он смотрит направо.
Там лежит свёрток.
Подошёл, поднял.
Воскликнул:

- О, работа для меня!
Ха-ха-ха.

Он смотрел в чернеющую даль,
На звёзд семантику как будто.
А потом она являлась решетом
Небом обстрелянным, чудным.
И на душе легко.
Кулак бы взять и разнести небосвод!
Давно дуршлага не было!

А ветер мысли доносил,
Он летел с могильных плит,
Там все упокоены.
Я также мог бы быть покоен!
Было б чуть-чуть сил.

Рано!
Не думайте напрасно!
Что же думать,
Ведь и так всё ясно?

Нет, струну не обрывай.
Ты только натянул.
Кричи, обманывай, ругай,
Создай свой собственный аул.

Кричи в нём на себя,
Что ты обманывал себя,
Что не хотел казаться слабым!
Что жертвовал собой ради чего?

И кричит он в небеса:
- Ради того, чтоб быть счастливым!
Ведь она одна, её слова
Не подлежат сомнению,
Ведь она любит меня, любит?..

«Сильное с излишком заявление.
Ты кто, чтоб читать мыслишки
Тех, в кого валюблён?
А создавать себе интрижки
И после быть рабом?
Сам себя загнал
И для остальных расширил ты загон?
Нет. Мне плевать на нытьё».

3.

Он налево посмотрел.
Валтасаров пир.

«А если она встретит?
А я признаюсь ей в любви?
Может быть, она простит
Мой разгул неопытной души?
Я ведь не грешил…
Мне нужно было лишь забыть…
Но я не мог, не мог

Всё, что на душе кому-либо излить.
Я жил две жизни за одну:
Одну, ведущую ко дну,
На которую ступил тогда,
За что себя виню.
А на второй я есть сейчас.
На ней верхушки дерев
Развивает ветер стремглав,
Их кроны, белев,
Становились похожи
На растерзанный облаками
Июньский закат.

Я бы этот весь горизонт
К твоим маленьким ножкам
Свой положил, как загон,
Но голова моя мокнет
Под проливным дождём.

Прости, прости
Раз, два, три, раз, два, три…
На небо,
Пожалуйста,
Любимая,
Взгляни…»

4.

Позади его дом стоит.
Там его ученье спит.
Там мысль в полной тишине
Становится страшней, страшней…

Я ли тот, что был тогда?
Я ли полюбил тебя,
Весь этот мир?
Извини, извини…
Я должен думать и гадать,
Я дал клятву,
Действовать, по совести,
Это означает, то есть,
Что только так,
Как мне внутри
кто-то говорит.

Ну а ты? Ты мне объясняла,
Что не будешь изменять.
Потому что не считаешь нужным,
Считаешь скучным и скорбным
Бардак в чувствах создавать.
Так, я верю
Каждому твоему слову,
Молю,
Извини
Одну
Хотя бы мою тоску.

Он старался, молвил,
Хоть и не без лукавства мнимого,
Как чернеющая моль
Посередине старого пальтишка.
Он страшен был один,
Без мыслей, без царя в голове,

А дом его был не родней
Твоих волос чернеющих.
У изголовья сын,
Словно на колени пал:
Ив облетали лозы,
Росли тут мимозы,
Ох, как волос на себе он рвал!

Бродил один, вникая лишь в окно,
На облака небес белеющих,
Где её дом был, где-то далеко,
Где-то за больницей для болеющих.

А были б те больны, зачем их отправляли,
Их, амбулаторных,
В места, как будто и не столько отдалённые,
Как психушка или маскарад?
Ведь больной же с человеком тоже
Обняться, как с родным, всё был бы рад!

Всё мурашками по коже
Раз, два, три
Извини ты меня, извини.

Твои волосы,
Я в них путаюсь, как в словах.
Слышишь мой голос?
Это я ору в небеса.

5.

Впереди и дом. Так близко.
Удивителен,
Как и её владелица.
Многими домами владеют лица,
Но не каждое способно
Увидеть красоту именья.

Она всё видит, чувствует,
Красотой она дышит.
Ей все эти бредни чужды.
Стоит ей что-либо высказать:
Этот тополь, вращаясь на ветру,
Изречёт иные слова в пустоту.
И станет всё ласково, нежно.
Декабрьским всем покрытое снежным.

Но в слюнях и пене его рот!.
Он стоит у её ворот,
Сильно-сильно стучится,
Не отворяют…
Вот, что может случится!
Опять всё забывают!

Как вы, эти из лицея!
Как вы можете порочить имя,
Название «Лицей».
Вы, что некогда были школой,
Давно забыли, как идёт
К бездне каждое стройно
Мероприятие?
Ни хор, ни смотры, ничего,
Каждое занятие смешно!
Вы не слышите друг друга,
Не слышите себя.

Эй, ребята, заводите песню!
Будем петь, как хорошо
В нашем лицее, в сим поселенье,
А пахнет только лишь спесью,
Только лишь гнилью, бесповоротно.

И мне жалко девочку,
Вашу ученицу. Перед её домом
Стою я. Поднявши свечку,
Жду её радость, здоровья.
Вы, чьи языки страшнее пулемёта,
Вы думаете это важно:
Собирать документы, отчёты
Для ребёнка, коему страшно?

Отныне я вас презираю.
Вы, что дали иллюзию жизни,
Вы изменили моё сознание,
Но допустили ошибки.

А мой герой тем временем
Давно на коленях…
Он смотрит и чувствует бремя
Перед пустыми глазами
Своей героини.