Хокулеа Путь до Таити. Гл. 35

35
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОТЪЕЗДЫ

В субботу, на следующий день после нашего прибытия в Папеэте, ночным рейсом я должен был вылететь в Лос-Анджелес, чтобы успеть на похороны моей матери в Сан-Диего. Однако оставался нерешённым вопрос с отъездом Мау, а также не была урегулирована ситуация с братвой. Поэтому пришлось полёт отменить и послать отцу телеграмму с просьбой перенести похороны на следующую неделю.

Слабая надежда на то, что Мау передумает уходить, угасла в субботу вечером. На Таити, проездом из Калифорнии в Микронезию, прилетел Майк Маккой со своей сатавальской женой (племянницей Мау) и ребёнком. Мау попросил отправить его вместе с родными в понедельник утром. После спокойного ужина в отеле, куда скрылся от братвы Мау, Майк объявил: «О'кей, теперь Мау может говорить, но мы сделаем это в микронезийском стиле.»  Это значило, что женщины и дети остаются в гостинице, а мужчины идут в хижину под соломенной крышей на берегу лагуны и там, за бутылкой крепкого таитянского пива, разговаривают до утра.

Никогда я не слышал более горьких речей. Мау говорил и говорил, горячо, быстро – Майк едва успевал переводить с сатавальского. Всё, что накопилось в его памяти во время путешествия и до него, вышло на свет. Высмеяв банду, Мау облил презрением и их, и тех, кто создавал нам проблемы на Гавайях. Нет, он не поплывёт ещё раз на «Хокуле'а». И на Гавайи не вернётся никогда. С Мау достаточно. Он хочет уйти.

Избавьтесь от палубной братвы и всех, кто симпатизирует ей. Возможно, даже увольте всю команду, которая собирается идти обратно, и наймите опытных мореходов с Таити, если нужны дополнительные руки. На таких условиях Мау, может, и согласился бы отвести каноэ обратно. Но такая тотальная отставка гавайцев будет воспринята как объявление войны, что может привести к проявлениям насилия на Таити и печальным последствиям на Гавайях. Мау не хотел больше конфликтов. Из опасения, что может вытворить банда при известии о его отъезде домой, Мау хотел, чтобы никто на каноэ, кроме меня, не знал об этом. Поскольку мне необходимо было лететь в Калифорнию, я никак не мог заняться такой коренной чисткой состава экипажа. Кроме того, было бы несправедливо распустить всю команду, ведь там были и те, кто не имел отношения ни к беспорядкам перед отплытием с Гавайев, ни во время самого плавания. Лучше отпустить Мау домой, неохотно заключил я.

Посадить Мау на самолёт, вылетающий на Фиджи в понедельник утром, было нелёгкой задачей. Пришлось звонить в «Таинуи», чтобы они оплатили билет, а также подрядить моего друга Жака Дролле, чтобы в выходные он нашёл нужных чиновников, которые сделали бы Мау документы взамен его паспорта, оставленного в центре «Восток-Запад» в Гонолулу. Каким-то чудом утром в понедельник всё было в порядке. Мау и Майк с семьёй были готовы к отлёту.

Прощание было печальным. Только несколько членов «Таинуи» пришли в аэропорт проводить Мау. «Хокуле'а» лишалась своего навигатора и единственного человека, которому можно было вверить её для неинструментальной навигации домой. Мау, однако, уезжал с облегчением.  И несмотря на тайный отъезд, он гордился своим достижением, хотя вслух не сказал ни слова. Согласно поведенческому кодексу, которому он следовал, другие должны сказать о его успехе. Мастер-навигатор не нуждается в хвастовстве.

- Ты победил Репунглуга, - сказал я Мау по завершении нашего плавания.

Когда Мау уезжал с Сатавала на Гавайи, он уже был высококвалифицированным навигатором, но не номером один. За шесть месяцев до нашего отплытия с Гавайев старший по возрасту навигатор по имени Репунглуг доставил сатавальское каноэ в Окинаву (на выставку, посвящённую возвращению этого острова Японии), покрыв расстояние в 1800 миль. И хотя этот переход не был прямым (Репунглуг шёл от острова к острову через Микронезию и потом через архипелаг Кадзан), он был самым длинным в современной истории Микронезии и значительно повысил и без того высокую репутацию Репунглуга. Желание побить этот рекорд, пройдя большее расстояние и без опоры на другие острова, помогло Мау пройти все передряги в Гонолулу. И теперь Мау был номер один. Переход до Таити был намного длиннее пройденного соперником пути и более трудным навигационным подвигом.


Мау оставил мне кассету, на которой записал послание команде. Они не видели своего навигатора с момента прибытия на Таити и не имели ни малейшего представления, что он подумывал об отъезде домой. Тем вечером всю команду собрали в конференц-зале гостиницы и дали прослушать запись. Их мрачные предчувствия возросли, когда Мау заговорил на непонятном им сатавальском наречии.

Мау, конечно, мог записать перевод Майка на правильный английский язык, но он хорошо помнил свой опыт на Мауи. За сатавальским текстом последовал собственный перевод Мау на английский.

- О'кей теперь, я хотеть ехать дома. За что? За команда. Команда не хорошо. Я видеть первая команда на путь. Не хорошо – когда я сказать на Мауи не брать беда с собой в дорога. О'кей теперь, мне жаль вторая команда. Но первая – не хорошо.  Я думать, может, вторая такая же. О'кей теперь, я хотеть ехать домой. Я думаю, Родо не ведёт каноэ назад в Гонолулу. Не знаю о вас. Может, вы ехать назад на самолёт.  Но «Хокуле'а», я не знаю. Может, выбросить или как.

Тут последовал быстрый сатавальский, и снова Мау переключился на английский.

- Окей, команда если хорошо может я взять «Хокуле'а» в Гонолулу. Но команда не хорошо. Окей, я хотеть назад домой.

Последовало короткое обращение к Кимо, чтобы его отец переслал вещи Мау на Сатавал. Затем наступило его последнее прощай.

- Моя, я не хотеть назад в Гонолулу. Окей, это последний раз я видеть Гонолулу. Я больше не нужен вы. Теперь последний. Всем спасибо, я говорить прощай. За что? Потому что я говорить последний. Я не ехать в Гонолулу больше. Окей, теперь последний. Пока-пока.

Это грубоватое, но пронзительное послание неизбежно имело сокрушительный эффект. Для многих оказался невыносимым факт, что их идол так категорично их отверг. «Это не Мау говорит, это компьютер напихал ему всякого,» - прокричал кто-то. Они поверить не могли, что Мау, по собственной воле, мог сказать то, что сказал.

Когда позже Мау узнал, что достоверность его слов опять попала под сомнение, он сделал ещё одну запись, где повторил все свои обвинения подетально. Расшифровка плёнки была произведена в районном комиссариате в Микронезии и перевод был сверен и подтверждён заместителем районного комиссара, земляком Мау, который поклялся, что никто не заставлял силой Мау говорить и не давал ему читать подготовленный текст.

Тем временем Билли вскочил с криком: «Капитан – вот кто всё это подстроил!» И двинулся прямиком на Кавику. Сэм Калалау загородил дорогу, но Кимо успел проскользнуть и подлетел к капитану. Что именно произошло, разобрать в кутерьме было невозможно. Кавика вспоминает, как Кимо подскочил к нему с протянутой как бы для рукопожатия рукой и словами «Большое тебе спасибо». Но затем отдёрнул руку и замахнулся кулаком. Кавика оттолкнул его, перепрыгнул через невысокие перила на дорожку внизу и ушёл, пока Баффало и другие оттаскивали Кимо.

Этот последний скандал ещё больше озадачил хозяев из «Таинуи». Они не могли понять причин ни такой враждебности; ни игнорирования командой церемоний и торжеств; ни задиристости, с какой они вызывали таитян на драку; ни демонстративного курения марихуаны.

Лидеры ассоциации уже засомневались, разумно ли продолжать помогать нам или вообще иметь с нами дело. Когда несколько лет назад по нашей просьбе они сформировали свою организацию, они надеялись, что плавание «Хокуле'и» стимулирует культурную жизнь Таити, поможет таитянам больше узнать об их мореходном наследии и вдохновит на восстановление мореходства на каноэ. И энтузиазм, который вызвало наше прибытие, превзошёл все их самые смелые мечты. Но сейчас они боялись, что всё предприятие с «Хокуле'а» может развалиться прямо у них на глазах.

- Если «Хокуле'а» провалится, за ней ко дну пойдёт и «Таинуи», а с ними и все надежды на возрождение традиции таитянского плавания на каноэ, - суммировал размышления один из них.

Непрекращающееся курение пакалоло некоторыми из банды (спасибо их приятелям, прилетевшим из Гонолулу на встречу со свежими запасами марихуаны), плюс использование, по слухам, более сильных наркотиков особенно беспокоило руководителей «Таинуи». Полиция, из-за недавно вскрытого дела организации «Таити Коннекшн», осуществлявшей перевозку кокаина из Южной Африки в США через Таити, была особенно насторожена по отношению к иностранцам-контрабандистам и давила на одного из руководителей «Таинуи», чтобы тот подал на банду жалобу. Чиновник отказался из страха, что это может спровоцировать международный инцидент и нанести ущерб «Хокуле'е», «Таинуи» и нашему общему делу. По этой же причине и я не озвучивал никаких жалоб, уклоняясь от вопросов журналистов, желающих знать, что же на самом деле произошло на каноэ.

Несмотря на все опасения, руководство «Таинуи» продолжало нас поддерживать. Их помощь включала покупку обратных билетов как для Мау, так и для других членов команды.  У нас не было денег на билеты для нынешнего экипажа и других желающих улететь домой. «Пресс-конференция» Кимо, устроенная перед отплытием из Гонолулу, успешно сократила поток пожертвований, на которые мы рассчитывали оплатить воздушные перевозки. Нам нужны были ангелы, и «Таинуи» стала ими, раздобыв четыре билета до Гонолулу, чтобы убрать с острова главных заводил банды.

Таким образом нам не хватало ещё четырёх билетов: для двух других членов банды и два для Сэма Калалау и Дэйва Лаймана, которым надо было возвращаться на работу. И тут появился ещё один ангел в лице женщины гавайских королевских кровей – Абигейл Кавананакоа, которая дала деньги на требуемые билеты. Будучи потомком последнего гавайского короля, она приехала на Таити, чтобы представлять гавайскую аристократию во время нашего прибытия. Она и другие члены семьи Кавананакоа уже щедро инвестировали в проект, и новая дотация была как нельзя кстати.

Во вторник утром, на следующий день после отъезда Мау, на Таити прилетели члены Общества полинезийских плаваний. Как только они прошли таможню, я свёл их с руководителями «Таинуи» для обсуждения случившегося на каноэ и на Таити. Мой отчёт, как и свидетельства Родо, Кавики и Лаймана были откровенны, что, по-видимому, не порадовало вновь прибывших, которым не хотелось верить тому, что они услышали. Однако я постарался представить всё в свете фразы, которую в начале разговора написал на школьной доске «Уа тае татоу» - таитянское выражение, значащее «Мы сделали это.»

- Это самое важное. Помните – несмотря на все проблемы, мы это сделали.

Я подчеркнул слово «мы», используя специфическую таитянскую форму «татоу». Таитяне используют много разных форм «мы», каждая говорит о количестве «мы» и включены ли слушатели в это «мы». Я намеренно использовал «татоу», наиболее инклюзивную форму, чтобы сказать «мы все», включая и тех, кто находится сейчас в комнате: только что прилетевшие с Гавайев члены совета директоров, наши хозяева из «Таинуи» и те из нас, кто плыл на «Хокуле'а». Я хотел подчеркнуть, что успех был достигнут объединёнными усилиями людей разного происхождения и таланта и что несмотря на проблемы, встреченные нами в пути, мы все сделали прибытие «Хокуле'а» на Таити возможным.

Той ночью, летя на борту самолёта новозеландской компании в Калифорнию на похороны моей матери, я не мог заснуть. Двумя часами ранее на «Пан Американ» в Гонолулу вылетели Баффало, Буги и Дюки. Незаконченные дела по отправке остальной братвы в Гонолулу и по подготовке новой команды к обратному путешествию тяжким грузом давили на мой мозг. В добавок меня беспокоило, что могли наделать в моё отсутствие Кимо и только что прибывшие члены совета директоров ОПП.

Со мною вместе летел Дэйвид Льюис – он покидал и Таити, и наш проект. Он всё говорил и говорил о банде, особенно о неспособности некоторых переносить самые небольшие, с его точки зрения, тяготы пути. Льюис говорил с презрительностью крутого новозеландского авантюриста и человека, ходившего в море с тихоокеанскими островитянами, без жалоб выносившими самые трудные условия и лишения. Он никак не мог отойти от темы, что братва оказалась «такой американской», с их зацикленностью на современной еде, пиве и марихуане, с жалобами по поводу спальных условий и по поводу отсутствия кливера, киля и других подсобных средств. Для Льюиса вопрос, заданный одним из них во время скандала, предшествовавшего драке у берегов Тетиароа, определяет суть братвы: «Если у хаоле есть противообрастающая краска, почему её не может быть у гавайцев?»

Единственное, чем Льюис мог объяснить себе поведение банды во время путешествия и гавайцев, создававших нам  проблемы в Гонолулу перед отплытием,  это объявить  «гавайцев не тихоокеанскими островитянами, а одним из американских меньшинств.» Как бы грубо это ни звучало, ремарка Льюиса сместила акценты обвинения с отдельных конкретных людей на американизацию Гавайев – процесс, создавший огромное количество бесконечно разочарованных проживающих в городах гавайцев, подвергнутых тем же социальным болезням, что и обездоленные американские меньшинства на континенте. И всё же замечание Льюиса слишком широко. Оно игнорирует тех гавайцев, которые вписались в современное общество без горечи и не теряя своей культурной идентичности. Фраза исключает таких людей, как Кавика, Сэм Калалау и наш кахуна Эдвард Кеаланахеле – тех, кто много трудился, чтобы довести каноэ до Таити.

Льюис также дал ясно понять, что не желает иметь ничего общего ни с «Хокуле'а», ни с Обществом полинезийских плаваний. Он и мне посоветовал оставить проект: «Пусть они там передерутся». Томми Холмс уже покинул нас, объявив свою отставку сразу, как только перенёс свои растения и животных на берег. Накануне прибытия он предупредил меня: «Тут только одно белое лицо, которое они никогда больше не увидят. Когда прибудем на Таити, я сразу растворюсь в стране.»

За этой лёгкой фразой скрывалось глубокое разочарование. Он старался навести мосты, но узнал лишь, что его не хотят.

Меня тоже подмывало забросить проект. Но это чувство продержалось не дольше двух дней. Тем не менее я решил не участвовать в обратном плавании. Как ни хотелось мне в нём участвовать и увидеть пики гавайских гор, встающих из моря, я понимал, что это пойдёт в разрез с моим собственным прошлым предложением, - сделать обратный рейс полностью гавайским. Во второй команде было несколько молодых, преданных делу гавайцев. Время отойти в сторону и дать возможность Кавике с новой командой триумфально вернуть «Хокуле'а» домой.