Почерк Леонардо

     Костры Варанаси
 

   В Индии, где древние традиции мифологической вязью переплетены с современностью, люди жили словно в какой-то непонятной для Алисы безропотной гармонии с происходящим, в той реальности, в которой она никогда не захотела бы жить.

   Мистическая реальность этой земли никогда особо не привлекала к себе Алису. Мистики ей всегда с избытком хватало в своей  собственной жизни. И даже массивное разноликое тепло культуры Индии со всей своей многовековой таинственностью с щепоткой надежды на будущее не прогнозировали Алису на что-то лучшее.

   Бесчисленные паломники, прилетающие в Индию в современных и удобных самолетах выходили в своих легких одеждах из прохладной пасти аэропортов и сразу растекались по невидимым рекам бесконечной суеты.

   При всей своей натянутой предрасположенности к Индии и многим ее городам, Варанаси она остерегалась особо сильно. Скорее даже побаивалась. Даже автобус, в котором Алиса ехала через этот город  к ашраму, казался ей своеобразным натянутым нервом мужского отчаяния, разукрашенным традиционными цветочными гирляндами Пушпа-мала, аромат которых не мог скрыть запах  пота и человеческих экскрементов. Поэтому она никогда особо не спешила сюда. Но сейчас накопившаяся внутренняя тревога перед неопределенностью словно выплюнула ее в этот город.
    Достаточно непростые условия в этих местах формировали что-то вроде крепких связей среди приезжих. Здесь каждое сообщество туристов-паломников создавало своеобразные островки защиты от церемониальных костров и сектантов разного рода, которые, как казалось, пытались прилипнуть  к благородным намерениям приезжих. 
Формируя свое скоропостижное бытие в этом Городе Мертвых, туристы старательно кучковались друг с другом и передвигались только сплоченными группами от одной достопримечательности до другой.

    Варанаси без какого-либо усилия разоблачал пафос духовности, сжигая маски, под которыми плавились идеи о себе,  роли, въевшиеся под кожу тщеславия.
Запах мелких грызунов, пряного шафрана, чудесного сандала, жаренной на улице еды, собственного пота от сорокаградусной жары в замесе с влажным воздухом  густым и прозрачным туманом стекались на берега Ганга, на которых в течение всех суток проходили церемонии кремации.
    Несмотря на подкатывающие временами отвращение и приступы тошноты, Алиса буквально физически ощущала, что ей крайне необходимо находиться именно здесь, вдали от любого соблазна и иного искушения, сохранив в себе странный зов к чему-то родному в самой себе, что звучало в ней последние полгода робко, но настойчиво.

    «Оазис спокойствия и уединения, погруженный в атмосферу гармонии и поиска внутреннего света. Расположенный в живописном уголке у подножия гор, наш ашрам станет для вас пространством для приобретения своей истинной сути».  В памяти бледно промелькнул текст буклета, который она где-то неосторожно прочитала. Но ни что не отражалось в ее восприятии ответом - почему она все-таки здесь оказалась?
Тишина места, на самом краю этого города где-то далеко по Гангу, встретила Алису звуками природы, которая контрастировала с суматохой самого города.

  Как только Алиса приехала из Варанаси в ретритный центр, она не сразу поняла, что это была не просто одна и та же страна, но и один и тот же город. Ее любопытное и беглое внимание еще оценивало шевелящуюся повсюду разношерстную толпу, в которой постепенно начинали выделяться люди.

  Бросив багаж в аскетичном небольшом номере ашрамовской комунны, Алиса сразу пошла гулять. Её детство в детдоме не позволяло путешествовать с родителями, которых она практически не помнила.
Город рядом с ашрамом  сразу затянул ее в свои узкие улочки, выходящие порою к базарам и ветхим историческим памятникам.
Людей в этой части города, по которому молча бродила Алиса было немного, но они умудрялись наводить деловую суету.
  На небольших улицах сновали толпы людей. Транспорт замыкался в непонятно откуда взявшихся пробках. Небольшие рынки  становились настоящими маленькими лабиринтами, где потеряться среди магазинов становилось также возможно как и в самом центре города. 

   Музыка, разговоры на хинди, английские и русские фразы — всё перемешалось в хаосе, став неуловимым и ритмичным дыханием этого места.
Словно пропитываясь этим дыханием, которое сложно уже было отделить от себя, Алиса незримо ощутила как понемногу начала укутываться в запахи этого города, словно в шелковое разноцветное сари.  Одновременно Алиса чувствовала, как расслабляясь, она словно безусильно сдавалась всему происходящему, одновременно охватывая мир со всем его помойным содержанием, через которое начало просачиваться восприятие красоты этого мира.

Неожиданно для себя Алиса снова оказалась на берегу Ганга. Глядя на то как индийцы чистят зубы, моются и пьют мутную воду, Алиса не съежилась от неприятных ощущений. Где-то выше по течению виднелся во всем своем величии пепельно-коричневый город «Варанаси». Выше по течению у самого подножия Города Мертвых церемониальные костры кремации были похожи на бесформенные большие свечи, воздающие хвалу священной реке Ганг.

  Что-то неумолимо потянуло ее к этим кострам и, наняв лодочника, Алиса поплыла по реке к заветным огням. Мимо проплывали различных мастей лодки, куски деревьев и много непонятного мусора, слившегося с темными и мутными водами самого Ганга.

   Когда лодка уже приближалась к ветхому помосту причала, к ее борту неожиданно подплыл мальчик лет 12. Нырнув сперва перед лодкой и затем вынырнув из воды, он зацепился за ее низкие борта. Вода плотным потоком стекала с его волос и лица, обтекая нос и губы, которые раскрывшись в широкой улыбке, приветствовали Алису. Глядя на нее, он что-то спросил. Алиса не понимала хинди, но по неловко протянутым к ней рукам барахтающегося в воде мальчика, она осознала, что он что-то просит.
   Она достала из кармана своих легких брюк 50 рупий, протянула ему бумажную купюру и бессознательно погладила мокрую голову мальчика. Алиса вспомнила, что в Индии нельзя дотрагиваться до головы детей, но руку не отдернула. Что-то другое руководствовалось ею, что-то больше чем она хотело притронуться к этому живому существу. Мальчик, по-прежнему широко улыбаясь Алисе, что-то произнеся на своем языке и  зажав бумажную купюру в левой руке оттолкнувшись от лодки, поплыл к соседней, проплывающей мимо, шлюпке.

   Лодка Алисы слегка стукнулась с небольшим причалом, сверху над которым нависал странного вида дом с широкими разноцветными балконами. По берегу было хаотично разбросано множество бревен и мелких сухих ветвей. Местами, поверх пепельного цвета мусора лежали оторвавшиеся от ритуальных венком яркие лепестки роз, лотосов, жасмина. Алиса спрыгнула с лодки и по деревянному помосту прошла к берегу, где прямо возле нее начинал разгораться один из погребальных костров.

  Глядя на огонь, Алиса почувствовала как ее внимание неуютно съежилось от увиденного. Вблизи все это торжество уже не казалось таким нарядным и красивым. Мысль о том как предельно просто завершается жизненный путь, словно иголка с суровой нитью прошила полотно восприятия Алисы. Тело, знавшее боль и наслаждение, жажду и удовлетворение, мечты и страсти в финале сгорает словно ветхая одежда.  Остается только вопрос- зачем? Зачем душе носить это тело? В чем смысл? Чего хочет Бог?!
   Но вдруг среди пламени огня Алиса увидела руку. Размышления, которые суровой ниткой заштопывали шрам понятийностей, неожиданно рассыпались перед самим происходящим. Смуглая и сморщенная рука была не смиренно покрыта дровами, а торчала с уровня локтя прямо между ними. Скрученные пальцы, словно пытаясь ухватиться за жизнь, молчаливо и трагично объясняя, что он, тот, кто завален дровами и традициями, что-то еще не успел сделать... а может простить... А может долюбить кого-то... кто еще жив.

    Алиса без какого-либо отвращения смотрела на то, как жаркое пламя костра своим алым языком начинало быстро поедать эту руку. И то, что эта была левая рука уже не вызвало в ней никакого удивления.

  Неожиданно возникшее сострадание к этой руке на фоне сернистого запаха горящих волос и тлеющего угля человеческой кожи странным образом привносило в восприятие Алисы что-то похожее на полудикую... любовь. Любовь к мертвым чужим пяткам, торчащим среди веток костра. Любовь к неожиданно упавшим из костра тлеющим костям руки, которую кто-то быстро подобрал и заботливо снова бросил в огонь.
   Все это уже не казалось для Алисы диким и странным. Что-то  стерло беспечным ластиком границы между тем, кто видит и самим событием. Пульс, дыхание, запах тлеющего тела, голоса снующих возле костра людей, прохлада воды Ганга. Слияние мертвого и живого... все это было просто Любовью!

  Обессиленная от возникших ощущений Алиса села на влажный прибрежный песок. Пепел, отрываясь от бесноватого костра черными дотлевающими лепестками, нежно садился на ее одежду.
  Неожиданно вспомнив знакомый призыв на туристическом буклете, Алиса пришла в чувство -  «Оазис спокойствия...»
Кто может знать в чем состоит истинный покой? - подумала Алиса.
Она уже не помнила как вернулась в ашрам.
Она сразу уснула, как только прикоснулась к поверхности кровати в своей комнатушке.

   На следующий день в шесть утра Алиса зашла в уже заполненный сидящими людьми зал и огляделась. На низком подиуме в глубине помещения сидел белобородый Гуру лет шестидесяти и проводил сатсанг.

   Алиса не стала проходить в центр зала, а села у ступеней входа в этот зал. Она попробовала погрузиться в себя, вслушиваясь в речь русского переводчика, переводившего слова гуру с индо-английского языка. Сначала она настойчиво делала попытки слушать напрямую самого гуру, но его произношение английских слов создавали глубину непонимания того, что и так практически невозможно было понять.     Через какое-то время, переведя свое восприятие на неспешный русский говор переводчика, она бессознательно расслабилась, распознавая вальсирующие танцы деепричастных оборотов с отглагольными наречиями. (или причастных оборотов с отглагольными прилагательными)  Совокупность убаюкивающих фонетических приемов, повторяющих как в гипнозе поющие гласные звуки постепенно погрузило шевелящийся ум в приятную и беззаботную тишину, отчего она невольно улыбнулась.

   Когда гуру закончил свою речь,  этническая музыка, до этого слабо звучащая на заднем фоне, зазвучала громче. Алиса невольно стала покачиваться в такт и что-то напевать. Что-то вроде мощной вибрации словно вползло в неё и вызвало эти движения. Это было неосознанно - Алиса не знала ни традиций этой страны, ни обрядов, но ее тело, сливаясь с танцующей массой в зале, продолжало двигаться самостоятельно от разума.

   Только войдя в небольшой транс, она внезапно открыла глаза и увидела перед собой гуру. Он наклонился к Алисе и стал что-то шептать ей на ухо... Или петь? Неожиданно он прикоснулся своей правой рукой к левому запястью Алисы и начал внимательно рассматривать татуировку. На какое-то время Алисе показалось, что ее рука стала той самой рукой, нелепо торчащей из костра Варанаси, которую она видела еще вчера. Ее рука словно начинала тлеть, размывая рисунок  на ее левом запястье.
  Начинала появляться реальная боль слово от ожога.  Переведя свой взгляд на ее лицо, седовласый гуру о чем-то спросил, глядя ей в глаза. По интонации было понятно, что это звучал вопрос. Но не имея никакого представления о его содержании, ум Алисы словно сдался самому звучанию и обжигающей боли на запястье.

   По её телу словно прошёл ток, но ей не хотелось никуда бежать и вообще думать. Она автоматически подалась вперед к гуру и, не осознавая этого, сама обняла его ноги и беззвучно глубоко вздохнула.

   Гуру сделал шаг назад и слегка поклонился, словно вырываясь из объятий Алисы. Алиса склонилась перед мастером и подняла на него взгляд. Голубые глаза старца светились смехом, но не сиюминутным, а благословенным, словно он познал всю суть мира и поэтому имеет право на благородное веселье в эпицентре бессмертной жизни.

   Алиса прикрыла глаза и в это же мгновение её словно бросили в бесконечность, ей стало грустно, страшно и радостно одновременно. Гнев менялся на азарт, а апатия на воодушевление. Эти эмоции вышли сильной тряской тела. Она словно догорала, лежа на вчерашнем костре Варанаси. На ее теле начали проступать капли пота, охлаждая возбуждённое тело женщины.

   Где-то выше, чем голова, танцевальным хороводом вертелись страхи за будущее и неуверенность, смешанные с ликованием перед Величиной и спокойствием самого момента. Все смешалось в этом танце, смывая устойчивые очертания той, кем она себя считала. Алиса невольно отклонилась назад и могла бы упасть, но чьи-то заботливые руки подхватили ее тело и положили на пол рядом с порогом, на котором она недавно сидела.
   Кто-то мягко притронулся к ее голове, одновременно приговаривая на хинди что-то вроде мантры.
Все вокруг расхлопнулось, словно легко стало не ей, а самому пространству, которое охватывало ее тлеющее тело. Она никогда не ощущала себя такой бесформенной, словно вне тела. Лёгкость и блаженство проступили так ясно, что Алиса невольно прослезилась. Этот опыт казался переживанием зародыша в утробе матери, привязанным к сферической реальности пуповиной, за которую ей вроде удалось зацепиться своими ручонками. Но эту неожиданную ассоциацию, случайно залетевшую в восприятие Алисы, легкий ветерок с порога ашрама вырвал и унес куда-то вглубь зала.

  Алиса немного пришла в себя. Через минуту уже можно было открывать глаза и двигаться дальше без мысли о том, что обо мне могли подумать окружающие люди.
Алиса открыла глаза. Привстала с пола на колени и вновь поклонилась. Старец в белых одеяниях уже стоял где-то далеко в стороне, наклонившись над какой-то полноватой женщиной, которая лежала перед ним с закрытыми глазами и тряслась в странном расслабленном танце, временами издавая из себя приглушенные стоны.
Алиса выдохнула. Перед глазами в ярком калейдоскопе пронеслись все события за последние сутки.  Дальше в воспоминания просто не хотелось идти.

 

Параллельная Реальность
 

   Алиса, сидя на коленях посередине столовой, мокрой тряпкой протирала пол. Просторное помещение с треть футбольного поля было чистым, но в ашраме не разрешали лениться. Если мыть, то каждый день.

   Алиса так и поступала - после того прикосновения гуру, она решила остаться в этом почти райском уголке на какое-то время и начать прислуживать в меру своих возможностей. Работы в ашраме было не мало, и люди периодически меняли свои обязанности, чтобы не переводить в рутину то, что можно было еще делать, включая спонтанные движения. Еще вчера она работала на кухне с суетливыми и вечно спорящими на английском языке взрослыми женщинами. Было немного странным воспринимать суетливость большого города в людях, которые уже не одну неделю проживали в ашраме.

   Неприхотливое и необременяющее занятие сегодняшнего дня позволяло Алисе быть какое-то время в тотальной тишине.

— Здравствуйте! - услышала за своей спиной Алиса знакомый голос.

   Она обернулась и увидела перед собой улыбающегося мужчину лет тридцати пяти. Это был знакомый переводчик, который на сатсанге сидел рядом с гуру и переводил его слова на русский язык. Его длинные, слегка завивающиеся светлые волосы, приятная внешность, лицо с острой бородкой напоминали какого-то голливудского актера, но мысли не развили свою приятную и логическую последовательность, поскольку в руках  этого мужчины была метла.

— Меня Кирилл зовут, — дополнил свое приветствие мужчина и снова улыбнулся.
— Здравствуйте! Слава богу, что не какой-нибудь Ананда, — улыбнулась она в ответ.
— Вы тоже из России? Я заметил, как вы слушали гуру. Наши, они с каким-то другим переживанием воспринимают его учение и наставления.
— А как по-другому?
— Знаете, чем Индия манит к себе наших паломников? — Кирилл словно не услышал вопроса женщины.
— Чем?
— Романтическая загадочность Индии даёт надежду на что-то очень искреннее и доброе, что мы привыкли в себе скрывать, — брови на лице мужчины слегка метнулись вверх, не отставая от губ.

— Наверно нельзя утверждать это за всех, — Алиса прополоскала тряпку в небольшом ведре с водой. — Почему же мы это в себе скрываем?
— Наверное потому что можем любить. Любить широко и искренно. Но эта любовь делает нас какими-то уязвимыми сектантами в глазах нашего привычного соседа, – улыбнулся Кирилл.

— Вы считаете, что это общая патология? — на лбу Алисы появились две горизонтальные складки, а ноздри и зрачки чуть расширились. Однако тон её голоса был всё таким же мелодичным, под стать едва уловимым звукам птичьего щебета на близстоящих деревьях.
— Я не о патологии. В нас много непроявленной любви, которая изнутри нас же и придавливает к тем образам, за которые мы привыкли прятаться. Мы чаще чем кто-либо смущаемся, когда становимся счастливыми. Не замечали в себе это?

  Алиса, улыбнувшись, дополнила — Наверно поэтому мы никогда в отличии от традиции Варанаси не будем топить в реке своих усопших  святых, – затем она снова окунула в ведро с водой тряпку, и отжав ее, начала перед собой вытирать какое-то пятно.

  Какое-то время она уже драила вокруг себя полы, так, словно от этого зависела её жизнь. Кирилл тем временем медленно поставил метлу рядом со стеной, подошёл к Алисе и сел на корточки. Несколько мгновений он рассматривал небольшой белоснежный термос, что стоял неподалёку от Алисы. Затем улыбнулся и посмотрел на девушку.

— Меня еще зовут «Вечно ищущий»! Я из тех репатриантов, которые больше похожи на Бременских музыкантов, — он протянул ей руку.
— Алиса! — женщина вытерла ладони о платье и ответила на приветствие лёгким рукопожатием. — Вы давно здесь?

— Здесь, наверное, уже недели четыре. До этого в Катманду жил при ашраме. Здесь юродивым быть проще, — он ещё раз улыбнулся, — А что вы ищете?
— В этом ашраме? — голос её дрогнул и повысился на полутон, а брови скользнули вверх.
— Можно и так спросить.
— Наверно саму себя, — ответила Алиса спустя несколько секунд, во время которых она наблюдала за каплей на полу, которая высыхала буквально на глазах.
— А как вы знаете, что потеряли себя? – спросил Кирилл  с какой-то странной интонацией в голосе.

   Алиса задумалась, затем ответила, глядя на то место на полу, где совсем еще недавно была капля воды, — Скорее всего, забыла себя.
Алиса поджала губы и словно погрузилась в себя. Было ощущение, что она сама не поняла свой собственный же ответ.

— Судя по всему, вы здесь надолго не останетесь, — заметил, улыбаясь, Кирилл.
— Почему?

  Кирилл ответил не сразу, и в этот раз речь была размеренной. Он явно подбирал слова — Потому что на этом празднике остаются надолго в основном те, кто усердно прячется от самого себя.

   Алиса положила тряпку в ведро и ещё раз вытерла руки о подол своего длинного, свободного покроя платья, села в позу лотоса и отпила из термоса. Между бровей залегла небольшая морщина, а губы плотно сжались.

— Я тоже сначала искал Просветления, — после минутной паузы продолжил Кирилл, — Сначала казалось, что это панацея от всего. Потом я устал искать. Потом понял, что устал от самого себя.
— Кто ищет, вынужден блуждать, — ответила медленно Алиса, глядя в пол перед собой.

— Фауст? — мужчина улыбнулся и проследил за наклоном головы Алисы. Та через пару мгновений словно очнулась и посмотрела Кириллу в глаза. Тот продолжил — На мой взгляд, духовность — всего лишь портал в параллельный мир, который точно такой же, как наш, только он как отражение в зеркале. Та тоже самое, только всё наоборот. Ты изначально счастливый ищешь как бы тебе поиграться, чтобы забыть себя, а потом перевернувшись в этом поиске, видишь, что ты не мог потеряться. Просто скучно в этой реальности не играть ни во что.

— Интересная гипотеза о моем «Личном Я», – заметила, улыбнувшись, Алиса.
Кирилл продолжил, но уже заметно медленнее и акцентированно — Иногда на переходе этих зеркальных реальностей можно обнаружить то, что не способно отразиться ни от чего.

Алиса молчала и задумалась о чем-то своем.

— Люди… Они слабые существа, — продолжил Кирилл, глядя на Алису, — Но как Боги, они не нуждаются в силе. Вот такой вот парадокс этого перевертыша.

Неожиданно в кармане Алисы раздался телефонный звонок.  Алиса вздрогнула и достала смартфон из кармана платья.

Кирилл тут же поднялся, взял в руки метлу и, отойдя в сторону, принялся подметать порог помещения.

— Алексей, привет! — Алиса нажала на кнопку вызова.
— Привет, Родная! Как ты? У тебя всё хорошо?
— Всё хорошо, —  на щеках Алисы проступили алые пятна, — Извини, я не предупредила тебя, что задержусь.
— Когда планируешь возвратиться? Я скучаю по тебе!
— Я тоже.
— Когда возвращаешься в Москву? — вновь переспросил голос Алексея.
— Пока не могу сказать. Мне как-то здесь хорошо, — Алиса закусила губу и осмотрелась. Затем устало улыбнувшись, дополнила — Надеюсь, не будешь меня ревновать к Индии.

— Отдохни! Сообщи, когда решишь билеты брать. Обнимаю тебя, Родная!
— Обнимаю, Родной! До встречи! — Алиса на мгновение прикрыла глаза, убрала телефон и о чем-то снова задумалась.

Затем наклонилась, подхватила термос и сделала ещё глоток травяного настоя. Кирилл с метлой в руках подошёл к Алисе — Это ваш парень?
— Можно и так ответить, — взгляд Алисы скользнул вниз.

Через мгновение вибрация гаджета вновь вынудила женщину вздрогнуть. Это было смс сообщение. Алиса снова достала телефон из кармана.

Это писал Виктор - «Привет, Алиса».
«Привет!» — пальцы Алисы быстро пробежались по клавиатуре.
«Как ты? Алексей тяжело болен. Он не звонил тебе?»
«Насколько серьёзная ситуация?»
«Достаточно тяжёлая. Уже неделю не встаёт с кровати».
«Неделю дома? Что-то новое», - написав и отправив это сообщение, Алиса странно усмехнулась.
«Ты ведь знаешь, что он не может без тебя», - быстро пришел ответ от Виктора.
Алиса замерла и слегка закусила губу. Ее взгляд заскользил по столовой, на мгновение задерживаясь то на Кирилле, то на видневшихся за большими проемами деревянных полках гостей ашрама, то на выцветающих стенах ашрама.  Алиса побледнела.

«Алиса, ты почему молчишь?»
Немного подумав, Алиса уже медленно написала ответ - «Я устала. Устала быть зажатой между вами.»
«И это ты пишешь тогда, когда Алексей тяжело болен?!»

Кирилл внимательно посмотрел на вымученное лица Алисы и невольно сделал шаг ей навстречу. Она стояла, вглядываясь в уже потухший экран смартфона.
— Что-то случилось?
Не поворачиваясь к своему собеседнику Алиса тихо произнесла — Параллельный мир ожил. Снова приглашает в свою игру...