БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

    В конце существования Советского Союза возможность продуктивно работать на музыкальном поприще сильно осложнилась. Ленконцерт пребывал в жестоком кризисе. Не лучше было и в смежных организациях. Я решил сменить амплуа профессионального музыканта на нелёгкое бремя зампреда кооператива, производившего насадки для электродрелей. Компаньоном у меня оказался хваткий и смышлёный паренёк по имени Игорь. Новое поприще мне понравилось и захватило всё моё рабочее и свободное время. Днем приходилось носиться по заводам, заказывать комплектующие, руководить собственными рабочими, вечерами разрабатывать новые изделия. Сбывать продукцию в эпоху всеобщего дефицита было несложно. Два раза в год в Москве на стадионе проходила ярмарка Росхозторга. На ней собирались профильные торговые организации со всего СССР. Здесь заключались договора поставки на несколько месяцев вперёд. Имея пакет договоров, я просто развозил нашу продукцию по городам и весям.
     Сказать по правде: у нас был не отдельный кооператив, а тема, хозрасчетное направление, входившее в общий холдинг состоящий из десятков тем, управляемых разными ребятами. По условиям договора пятьдесят процентов прибыли мы отчисляли в холдинг, а он предоставлял нам бухгалтерское обслуживание, офис в центре города и любые инвестиции. Управлял холдингом Дима Холодов, спокойный рассудительный мужчина средних лет. С ним легко находились компромиссы, обсуждались будущие направления, атмосфера в нашей компании царила деловая и дружеская.

     Накануне событий этого рассказа, двадцать второго января 1991 года, мы с компаньоном собрались на ярмарку хозтоваров в Москву, в багажнике моей машины тряслись многочисленные бланки договоров, печати, пишущая машинка и объёмная сумка с деньгами в купюрах крупного достоинства, в основном по 50 рублей. Вы спросите зачем нам столько денег? Отвечу: номенклатура товаров нашего предприятия едва насчитывала пяток наименований. Чтобы расширить ассортимент, я обменивал нашу продукцию на товары других производителей и закупал наиболее ходовые товары. Таким образом товарный ассортимент выглядел заманчиво для многочисленных Росхозторгов, снабжающих областные центры Советского Союза.
Встречу с Игорем мы наметили на московской трассе, не помню уже на каком километре. Дело в том, что у него появилась новая, очередная возлюбленная и ему было никак не вырваться из её жарких объятий. Разумеется, поэтому он опаздывал. Первые полчаса я ждал в машине, грелся и слушал музыку. Как сейчас помню: джаз, Сергея Манукяна. Потом ноги мои слишком сильно нагрелись от печки и затекли, я вышел размяться. Метрах в трёхстах от дороги я увидел какую-то котельную. “Пойду позвоню Игорёше” - подумал я, бодро прыгая через сугробы.
   Сотовых телефонов тогда не было и в помине, коммуникации осуществлялись по проводным телефонам, либо домашним, либо рабочим. В котельной остро пахло кислыми щами, в углу громко бубнил телевизор, сонный сторож любезно разрешил мне воспользоваться телефонным аппаратом. Только я вставил палец в диск номеронабирателя, как происходящее в телевизоре привлекло моё внимание. Когда бодро отгремел фрагмент композиции Г. Свиридова “Время вперёд”, в студии произошла заминка. Ведущая Анна Шатилова беззвучно пошевелила губами, но микрофон не работал, через минуту появился журавль – микрофон на длинной палке и совсем упавшим голосом Шатилова объявила: “Внимание! Экстренное сообщение!”
       Я не буду дословно пересказывать её речь, Смысл сводился к следующему:
С завтрашнего дня начинается денежная реформа, сторублёвые и пятидесятирублёвые купюры извлекаются из оборота, на обмен данных купюр даётся три дня, за этот период меняется сумма не более тысячи рублей на человека.   
С такой скоростью я диск номеронабирателя я не крутил ни разу. На другом конце долго раздавались длинные гудки, потом прозвучал недовольный голос моего приятеля.
  - Ну задержался немного, извини! Через час буду.
  - Стой! - Закричал я в трубку, - Предлагаю перенести поездку на день. Тут правительство реформу денежную замутило, сторублёвки и полтинники отменяют, на замену три дня. Предлагаю решить вопрос и после этого ехать. У меня целая сумка этих купюр. Полтинники в основном. Двести тысяч!
  - Спокойно Склифосовский! Без паники! Парадом командую я!
  - Ты с Танькой кувыркаешься! Парад без тебя идёт! - Недовольно пробурчал я.
  - А ты знаешь, что я родом , из  Вышнего Волочка? И меня там каждая собака знает.
  - Про Волочёк знаю, про собак теперь в курсе.
  - Так вот! Ночью мы в Вышнем…. Ночуем спокойно, утром идем в сберкассу, решаем это досадное недоразумение и вечером мы в Москве. Жди меня, через час буду.

    Моя хорошо налаженная, сто раз проверенная интуиция, говорила мне: “Вернись! Не слушай это бахвальство”, но я вернулся в автомобиль и продолжил слушать любимый джаз. Через два часа около меня затормозила хорошо знакомая машина приятеля. Мы долго спорили: кто за рулём, пришлось даже разыграть “на морского”, выпало мне. Припарковав автомобиль Игоря у котельной, мы тронулись в путь.
Волочёк встретил нас колючей метелью, которая выла как одинокая голодная собака и мутным светом редких фонарей. Я лихо осадил восьмёрку около гостиницы и принялся будить приятеля. Тот долго тёр глаза, зевал, но когда огляделся - напустился на меня:
  - Ты зачем сюда приехал? Какой отель? Поехали к Мотыгину, нас у него по первому разряду встретят!
На этот раз мы остановились около старой сельской избы на краю городка, долго стучали в дощатую дверь, Наконец, открыл нам худой, заспанный паренёк лет тридцати, босой, в ватнике, накинутом на голое тело. Весь вид его показывал крайнее недовольство, но когда в призрачном свете  морозной ночи в руке Игоря блеснула бутылка, хозяин преобразился, подтянулся, и широким жестом пригласил нас в избу.
  - Мотыгин. - представился он мне.
  - Сергей. - Буркнул я, мечтая завалиться на любую горизонтальную поверхность и забыться крепким сном.
Из второй комнаты вышла девушка с заспанной моськой и растрёпанными волосами.
  - Это моя сестра Таня, - представил её мне Мотыгин, но я уже расположился на маленькой софе и проваливался в сладкий сон, однако успел перехватить хищный взгляд, которым мой напарник впился в девушку. “Ох и охоч он до Татьян!” пронеслось у меня в голове.
Праздник по поводу прибытия дорого гостя (ну и меня заодно) длился до утра. Я проснулся, относительно свежий, а участники праздника вид имели непрезентабельный, но я безжалостно схватил сумку с деньгами Игоря и потащил это всё на улицу, в сберкассу.
Улицы Вышнего Волочка больше напоминали растревоженный муравейник. Около сберкасс толпились люди такой плотной массой, что подобраться к ним не представлялось возможным. От сберкасс начинались огромные очереди, которые тянулись в разных направлениях и скрывались вдали за углом. С криками “Товарищи! пропустите инкассаторов!”, я пробился ко входу и выставил вперёд своего компаньона.
  - Теперь ты действуй! - объявил я. - Без цветов обойдёмся, а шампанское тебе явно пригодится.
Но охрана сберкассы, усиленная сотрудниками внутренних дел выставила “почётного гражданина города” в направлении конца очереди, щедро одарив его пинками и тумаками.
  - Ты знаешь дорогой! - отпустил я едкое замечание - Возможная каждая собака тебя тут знает но все они тщательно скрывают это, видимо из конспирации.
Вернуться в Питер и менять деньги там - означало провалить ярмарку. Мы не успевали на многочисленные встречи, срывали все договорённости и обрекали наше предприятие на полное отсутствие сбыта в ближайшие полгода. День прошёл в бесплодных попытках проникнуть в сберкассу или какое нибудь властное учреждение, с целью “решить вопрос”. Под вечер вконец разбитые мы направились к Мотыгину. В моём личном кошельке случайно оказалась двадцати пяти рублёвка, которую мой приятель обменял на портвейн и рыбные пельмени в ближайшем гастрономе.
Вчерашняя торжественная встреча продолжилась мрачным пиром. Мотыгину с Татьяной переживать было нечего, Конечно, они знали о существовании стольников и полтинников, но видели их крайне редко, в основном в кинофильмах. Мы же стояли накануне финансового краха. Необходимы были быстрые решительные действия. И тут… Меня осенило!
  - Мотыгин, когда ближайший поезд на Ленинград? - Торопливо спросил я.
  - В ноль тридцать - Ответил Мотыгин помешивая пельмени в кастрюльке одной рукой и ловко разливая портвейн другой.
Я уже вихрем вылетел из избы и мчался в сторону почты. Финансовая реформа настолько переполошила городок, что и на почте творилось столпотворение. Когда из окошка администратора донеслось: “Кому разговор с Ленинградом?”, мы уже беседовали с Холодовым.
  - Дима! Мы в Волочке застряли со старыми уже купюрами, если я тебе переправлю, сможешь в Москве вопрос решить?
  - Сколько? - Деловито осведомился Дима.
  - Думаю: будет сто девяносто девять тысяч семьсот.
  - Получишь сто восемьдесят пять тысяч у Якова Арнольдыча на Ленинградском шоссе.
  - Но ведь это грабёж Дима! - возмутился я. - Побойся!… Может быть Бог всё таки есть!
  - Это комиссионные Серёжа, причем я тебе помогаю бесплатно, в счёт нашей дружбы.
  - Я ценю нашу “БЕСКОРЫСТНУЮ” дружбу Дима! - При этом мы оба весело рассмеялись. - через полтора часа расскажу тебе как ты получишь деньги. 
  Через десять минут я влетел в гостеприимную избу и увидел пир в самом разгаре. К Таньке подтянулись две подружки, а к Мотыгину на запах портвейна несколько парней. Кто-то принес ещё вина купленного на “старые купюры” в тридорога. В избе царила атмосфера любви и восторга, вот вот, и они запоют “Вот кто-то с горочки спустился” фальшивыми пьяными голосами. Пришлось мне прервать душевную идиллию.
Мотыгин, у тебя ватник есть?
  - А как же! - Сказал хозяин избы, гордо показывая на почти новый ватник.
  - Этот я одолжу, но мне нужен старый. Покупаю.
Мотыгин ушел в сени, где долго гремели тазы лопаты и вернулся со старым потрёпанным ватником. Я молча протянул ему сторублёвку, чем вызвал всеобщее потрясение. Бывший владелец ватника выронил стакан портвейна и все с интересом, наблюдали как густая багровая жидкость растекается по дощатому полу, процеживается в щели между досками, распугивая праздношатающихся тараканов. По глазам Мотыгина было видно, что выручив три рубля за эту сделку он был бы счастлив, а если бы я подарил ему маленький остров в Тихом океане, это не вызвало бы у него такого блаженства. Он нежно сложил купюру. Потом достал и долго рассматривал её на свет.
Девчёнки, кто из вас шить умеет? - спросил я.
  - Все! - хором ответили девченки, не сводя глаз со сторублёвки которую нежно гладил Мотыгин.
Вторая сторублёвка досталась швеям.
  - Мне нужна ещё бечёвка и старый пакет. - Заявил я. - Быстро отпарываем подкладку, пачки с деньгами делим  на три части, раскладываем по площади швейного изделия равномерно, простёгиваем всё это рядами вместе с подкладкой.

После этих манипуляций я выгреб золу из печки, подождал пока она остынет, тщательно измазал ватник, засунул его в пакет, предварительно разорвав его в нескольких местах и перемотал это все бечевкой. Потом я надел новый мотыгинский ватник, мазнул золой по щеке, под носом, прополоскал горло портвейном и направился к выходу.
  - Это что ты делаешь? - спросил изумленный не менее всех Игорь.
  - Скажи мне дорогой мой: захочется-ли тебе рассматривать и разворачивать данный свёрток? - Спросил я.
Кажется, я начинаю догадываться. - Ответил мой приятель.
Но я уже запрыгивал в чёрное зубило (ВАЗ 2108 - аналог сегодняшнему Porsche 911) и мчался к вокзалу. Оставив машину за 200 метров, я бегом выбежал на перрон. Как раз вовремя. Поезд Москва-Ленинград плавно оттормаживался, отсвечивая тусклым светом окон.
Проводницы вышли из вагонов, поджидая потенциальных пассажиров, я бежал вдоль вагонов рассматривая их, с целью выбрать “ту самую”, подходящую. Вот она! Средних лет, доброе, усталое лицо, туфли стоптанные, потрёпанная пилотка.
  - Здравствуйте! Меня Серёга зовут… - сказал я, и сделал паузу.
  - Любовь Валентиновна, - Представилась проводница.
“Главное не переиграть”, говорил я себе. Дело в том, что от нашего диалога зависело очень многое. Если всё пройдёт гладко - моя затея осуществится. Детство своё я провёл в театре, где мать моя работала завмузчастью, то есть главной по музыке, а так как театр считался музыкальным, работы у нее было много, В детский садик меня было не устроить, в связи с её сложным рабочим графиком, и рос я за кулисами, рядом с режиссёром на репетициях, и на гастролях с выездной труппой. Там я увидел все тонкости работы актёра, когда одну фразу переигрывали сотни раз, чтобы добится достоверности. Сейчас мне надо было сыграть роль подвыпившего гопника. Кстати, слово это изначально необидное, питерское. При перестройке Лиговского проспекта в двадцатые годы двадцатого века, одну из гостиниц переименовали в “Государственное общежитие пролетариата”, сокращенно ГОП, соответственно, проживающие в нём дали название целым слоям населения в советской России.
Я деликатно икнул, прикрыв рот рукой, слегка пошатнулся. “Главное не переиграть!”
  - Тётя Люба! - Начал я тираду, шмыгнул носом и вытер его рукой перепачканной  в золе. - Я в Питере гостил, у пацанов, а тут халтурка подвернулась, на стройке. Я у них ватничек-то и стрельнул на время. Отдать надо. Вопрос чести!
Я достал последнюю свою купюру - пять рублей и начал застенчиво мять её в руках, при этом снова чуть-чуть пошатнулся. - Понимаете! Тёть Люба! Ребята мне поверили, я себе места не найду, если ватничек не верну, вы уж не подведите, - с этими словами, я протянул проводнице деньги, а затем широко улыбаясь и грязный свёрток с ватником. Но от ватника она отшатнулась.
  - Нет уж Серёга! Положи ка его сам под лавочку, пойдём, я покажу куда. А кто встречать будет?
  - Жена другана будет, замечательная женщина! Тамара Алексеевна зовут. Я ей сейчас позвоню.
Я водрузил сверток под лавку и уже мчался на почту. Народу там было ощутимо меньше, и уже через пять минут я звонил Холодову.
Дима пиши: Поезд Москва - Ленинград, номер 14 4571. Прибывает в пять тридцать. Вагон десятый, проводница Любовь Валентиновна, только скажи нашему главбуху Тамаре, чтобы свою норковую шубу не надевала, а то за жену другана не сойдет, и пусть сумку побольше возьмет, в посылке ватник старый, грязный очень, деньги за подкладкой.

    Так и состоялся мой дебют в качестве актёра. Знакомый Холодова Яша встретил нас как родных, напоил меня кофе, а приятелю налил рюмочку коньячка, очень кстати она ему пришлась. Ярмарку мы отработали с блеском, и потом, сидя в уютном офисе, с видом на Фонтанку, но уже в Санкт-Петербурге, спустя время, вспоминали это приключение за рюмочкой ароматного… чая. А я смотрел на окружающих меня молодых весёлых ребят и думал:

“Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу.”

    Что же собрало этих ребят здесь и что их объединяет? Наверное то, что на извечный вопрос Гамлета они все как один уверенно ответят - БЫТЬ!!! Отказавшись от привычной, порой скучной рутинной жизни они смело бросились в новое для себя дело. Изучая хитросплетения бизнеса, постигая высоты производства, маркетинга, менеджмента, экономики, они рискуют, зарабатывают состояния, прогорают, снова начинают. Их презирают чиновники, силовики считают их жуликами и ворами, бандиты трактуют их как свою законную добычу, обыватели завидуют и ненавидят. Но они продолжают свой трудный путь. Разные они эти ребята, есть среди них и жадные и бессребреники, и кристально честные и лукавые. Но для всех вопрос “Быть или не быть” решён однозначно - БЫТЬ!
   Что нужно на нелёгком поприще предпринимателя в девяностых?
Смелость, упорство, достаточно компетенции и интеллекта, чтобы идти к цели и, конечно удача. И мне комфортно и весело с ними. Вот примерно так, сидя в дружной компании, думал я глядя как осенний ветер метет жёлтую листву в тёмные воды меж гранитных берегов.
Ещё полчасика непринужденной беседы и мы разойдемся по своим “темам”. Работать! Работать! Работать!


               


                Санкт-Петербург   26 мая 2025 года….