Истина Гая Мария

— Отличное альбанское вино! Оно избавляет от всех тревог.
— Вино отличное, но устрицы и соленая скумбрия еще лучше.
— Нет, лучше всего кабан, начинённый жареными колбасами. Какой же от него исходит аромат! (Громкий смех).
— Это не кабан, это образ поверженного города. Мы должны разделать Нуманцию как этого кабана.
— Ты помнишь куртизанку из Сирии? Превосходная забавница. Ее ласки были такие горячие.
— Помню. Еще бы не помнить. Сколько денариев она из нас выманила.
— Нет. Египтянки лучше сириек, особенно египтянки из Александрии. Вот, что значит смешение греческой и египетской крови. (Одобрительный шум).
— Хватит говорить о женщинах. Лучше скажи мне Полибий, когда мы наконец возьмём этот проклятый город.
— Об этом знают только всемогущие боги или Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский.
— Давай поохотимся на зверей, раз трусливые горожане не выходят из города.
— Завтра и поохотимся. Но лучшая охота будет, когда мы возьмем город.
— Возьмем. Обязательно возьмем. Ведь с нами победитель Карфагена. Нет ничего лучше, чем служба под его началом. Мы помним его бессмертные слова, обращенные к Сенату: Карфаген взят, жду ваших приказаний. Выпьем за победителя Карфагена и за нашу будущую победу!
— Когда возьмем город, то закажем себе самые дорогие перстни с изображением павшего города.
— Не нужно дорогих перстней, чем меньше роскоши, тем лучше. Да будут благословенны к нам боги.
— Друг Публий, налей-ка нам вина. Побудь нашим виночерпием. (Общий смех).
— Хорошо, когда тебе наливает вино друг, а не раб. Сколько у тебя рабов, столько и врагов.
— Нет ничего на свете лучше дружбы. Дружбы свободных людей. (Всеобщее одобрение).

Так говорили на дружеской вечеринке во времена осады римлянами испанского города Нуманция. Их было пятеро: Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский — командующий римской армией и его сотрапезники: Гай Семпроний Гракх, Полибий, Квинт Фабий Максим Эмилиан, Гай Марий. Они возлежали на пиршественных ложах, в палатке Сципиона Эмилиана. В центре — стоял стол с острыми закусками, жареной дичью и кувшинами с вином. На стол, через прозрачную сетку, падал дневной свет. В палатке витал кисловатый аромат вина.

Хозяином пира был Сципион Эмилиан. Он принадлежал к самым знатным родам Рима. Черты Сципиона воплощали образец патриция: тонкие губы, орлиный нос, синие, пронзительные глаза. Невысокий рост и хрупкое сложение не мешали ему производить неизгладимое впечатление на людей своей природной властностью.

Сципион Эмилиан поднял руку, и шум стих. Он поправил свою белую, льняную тогу и громко сказал по-гречески:
— Довольно праздных речей! Поговорим о возвышенном. Кто из вас перечитывал «Государство» Платона? Как сделать римский государственный порядок незыблемым?

Гай Семпроний Гракх и Полибий начали рассказывать хозяину пира о разработанной ими новой форме государственного строя для Римской республики. Они ссылались на труды Платона и Аристотеля. Сотрапезники долго спорили о частностях устройства республики, пока Квинт Фабий Максим Эмилиан не сказал:
— Меня больше интересует величие Рима, чем труды великих греков. Наша держава расширяется и процветает, сотни народов трепещут от упоминания римского имени. И в этом большая заслуга нашего друга: Сципиона Эмилиана. Но мы не должны останавливаться на достигнутом. Пришло время взять Нуманцию, тем более, что она окружена построенной нами стеной. Скажи мне Сципион Эмилиан, когда мы возьмем этот город?
Хозяин пира пристально посмотрел на вопрошающего и ответил:
— Когда мы возьмем этот город… Хороший полководец не будет рисковать войском, если только не представится удобный случай. До сих пор такого случая у нас не было. Но из нашего кольца горожанам не вырваться, а значит уже в этом году, Нуманция падет. Именно поэтому мы не будем брать ее штурмом. Горожане сами сдадут нам свой город.
— Ты прав дорогой друг. Бездумный риск удачи не приносит. Несчастный Варрон возмечтал уподобиться Александру под Каннами и превратил легионы в фалангу. Ганнибал умело воспользовался таким подарком и уничтожил войско глупца.
— Ганнибала у них нет, и мы не глупцы. Знаешь в чем заключается главная сила римлян?
— Нет.

Сципион Эмилиан с величайшей серьезностью произнес многократно обдуманные им слова:
— В том, что римляне свое гражданское «Мы», ставят намного выше своего гражданского «Я». Именно поэтому, наши легионы несокрушимы и римское государство прочное как наши здания. И в тоже время мы свободные граждане, а не рабы, подобно подданным варварских царств. И еще. У римлян есть важнейшее качество, отсутствующее у других народов.
— Какое?
— Непрерывность воли. Это означает непрерывное движение к исполнению поставленной цели. Волю Рима постоянно осуществляют и консулы, и Сенат, и другие должностные лица.

Квинт Фабий Максим Эмилиан потер ладонями виски и ответил:
— Очень мудрое рассуждение. Наша сила еще и в том, что мы любим воинскую славу больше самой жизни… Эх, хорошо бы взять город, подобный Карфагену. Ведь Нуманция, намного меньше Карфагена и нам от победы над ней будет недостаточно славы.
Сципион Эмилиан посмотрел на щит с карфагенскими вмятинами, стоявший в углу палатки и произнес:
— Зачем тебе нужен город подобный Карфагену? Копия, всегда хуже оригинала, даже когда она его лучше. Ищи свой путь к славе, и она сама найдет тебя.
Квинт Фабий Максим Эмилиан заплетающимся языком спросил:
— И что, самое главное… забыл, что хотел сказать… вспомнил… что главное на этом пути?
— Главное, чтобы римская доблесть оставалась неизменной. Все беды от излишеств. Если не впускать их в себя, то нам никакой враг не страшен. Вот, что об этом написал мой друг Гай Луцилий в своих новых стихах:
          Всем по заслугам людям, с которыми жить нам придется.
          В том добродетель, чтоб каждую вещь разузнать хорошенько,
          В том, чтобы знать, что на пользу идет, по правде и честно,
          Зло от добра отличить, избегая вреда и бесчестья.
          В том добродетель, чтобы меру в стяжанье, предел соблюсти нам,
          В том, чтоб и чести воздать то, что ей надлежит по заслугам,
          В том, чтобы должную дань и богатству отдать, коль придется.
          Злым неприятелем быть порочных людей и порока,
          Добрым защитником быть людей и нравов хороших.
          Правду и честь полюбить, оценить и в жизни держаться.
          Благо отчизны чтоб первым было у нас над другими,
          Родственный долг - чтоб вторым, а уж наш интерес - напоследок.

Сципион Эмилиан прочитал стих и опустился на ложе. Гости пира одобрительно зашумели, восхищенные талантом поэта. Сципион Эмилиан загадочно улыбнулся и сказал:
— А теперь выпьем фалернское вино. Оно отлично бодрит. Иначе…
Квинт Фабий Максим Эмилиан спросил:
— Что… иначе?
— Иначе, перед вами начнут расплываться вещи, а потом вы как подгулявшие греки свалитесь под стол.

Общий смех был ему ответом. Сципион Эмилиан поправил складки тоги с изяществом недоступным простолюдину и уверенным жестом показал на кувшин с вином. Пирующие налили фалернское в серебряные кубки и выпили. Сципион Эмилиан выпил его первым, мелкими глотками.

Вино действительно придало им сил. Они с новым азартом возобновили разговор о добрых нравах.

Всадник из Арпина Гай Марий не участвовал в дружеском споре. Его мозолистые пальцы сжимали кубок, как меч перед битвой. Он даже внешне отличался от других сотрапезников. В нем напрочь отсутствовали врожденная легкость и патрицианское изящество. Большой лоб Мария был покрыт морщинами задумчивости и каплями пота, а карие глаза, блуждали где-то далеко. Пока сотрапезники спорили, он напряженно думал. Его мысли мчались, как разлившийся Тибр.

Гай Марий. (Вот они подлинные хозяева Рима… Их предки писали законы. Мои — пахали землю… Спицион Эмилиан великий человек… Но его друзья… Чтение туманных философов, изящные манеры… Кому они нужны на войне… На войне нужны храбрость и расчёт, а не происхождение… Война… Закончится эта война и снова будет война… Нужно будет опять воевать и выполнять чужие приказания… Или сгинуть в каком-нибудь захолустном гарнизоне… А, ведь я могу командовать лучше их всех… Солдаты меня уважают и боятся… Одного мне не хватает, это происхождения... Патриции… Знатность… Знатность — это тени предков. Но тени на войне не побеждают… Но не это главное… Что мне делать дальше, вот, что главное … Я должен что-то делать… Иначе… Иначе я останусь частью общего стада).

Гай Марий оторвался от своих мыслей и внимательно посмотрел на сотрапезников. Они продолжали разговор. Гай Семпроний Гракх спросил Спициона Эмилиана:
— Сейчас все в Риме крепко и незыблемо. Но, кто…кто после тебя будет защитником Рима?
Сципион Эмилиан поднялся с ложа и хлопнул лежащего рядом Мария по плечу. Затем он улыбнулся и произнес:
— Кто знает может быть это будет именно он? Гай Марий ничем не хуже многих славных римских мужей.
Затем помолчал, провел ладонью по лицу и добавил:
— А может… может и намного лучше.

От неожиданных слов Сципиона Эмилиана, Марий вздрогнул. Его глаза затуманились, а лицо побледнело. Он явственно увидел совпадение своих мыслей со словами другого человека. Ему показалось, что голосом этого человека с ним говорили боги. Именно боги, решили помочь ему, через Сципиона Эмилиана. В него, именно в него, избранника богов Гая Мария, невидимой, божественной силой была влита непоколебимая уверенность в свое великое предназначение.

В его голове явственно отпечаталась истина:
Боги помогают сильнейшему.

Он вспомнил о Геркулесе. Именно Геркулесу, боги за нечеловеческую силу, даровали бессмертие. Только сила в этом мире имеет значение. Есть еще благосклонность фортуны, но она – это меч, который нужно вырвать рук богов. И ему предстоит это сделать.

Марий оторвался от своих раздумий и увидел мужественное лицо Сципиона Эмилиана. Он провозгласил тост за победителя Карфагена. Предложение Мария было с энтузиазмом поддержано сотрапезниками. Они закричали:
— За твое здоровье Сципион! Слава доблестному мужу Рима! Послужи еще много лет нашему отечеству!

Все выпили вина. Пир зашумел с новой силой, кабан был съеден, а Марий вернулся к своим мыслям.

Гай Марий. (Это не слова, это судьба… Он видит во мне то, чего не видят другие… Хватит тянуть солдатскую лямку… Нужно претендовать на выборную должность… Но мне нужна помощь патрициев… Нельзя рассчитывать только на себя… А, потом… Я стану выше патрициев и горе тому, кто мне не подчиниться… Я создам новый, более сильный Рим… Нужно избавиться от старых взглядов на Рим и заменить их новыми… Для торжества новых взглядов понадобятся и новые люди… И новая армия… И тогда сила меча одолеет силу языка… Армия, а не Сенат станет главной силой этого города… Это будет новый Рим… Мой Рим… И этот Рим, простоит века, а может и… целую вечность).

Он поднял голову и увидел улыбку на лице Сципиона Эмилиана. Марий понял, что хозяин пира прочитал его мысли.

Сципион Эмилиан ничего не сказал Марию. Он повернулся к друзьям, и они начали говорить о том, как важно сочетать мудрость Платона со спартанской дисциплиной Ликурга. Гракх же, горячо доказывал, что плебеи Рима бедствуют и землю надо делить.
— Землю? —хриплым голосом переспросил Марий. Все обернулись к нему.
— Именно землю, — подтвердил Гракх. — Народ голодает, а ростовщики скупают участки по ничтожным ценам.

Он поправил свою белоснежную тогу и посмотрел на запястье, закрытое браслетом с изображением Цереры.

— Народ… — Марий с усмешкой посмотрел на Гракха. — Народу нужен не клочок земли. Ему нужен победитель.

Гракх пожал плечами и посмотрел на кольцо с фамильной печатью. Полибий прикрыл рот рукой, скрывая улыбку.
В палатке стало тихо.
— Ты так думаешь? — спросил Полибий.
— Я знаю, — ответил Марий. Его голос излучал уверенность. —Плебеи будут благодарны за хлеб. Но народ Рима преклонится перед тем, кто даст ему триумф. Военная сила — это единственный договор, который не нужно подписывать. Плебс любит хлеб. Но кровь он обожествляет. И того, кто прольет море крови и одержит великие победы он сделает богом.
Квинт Фабий фыркнул:
— Ты говоришь, как солдат, а не политик.
— Я и есть солдат, — отрезал Марий. — А Рим — это легионы. И ничего более.
Пальцы его впились в кубок, словно в горло врага и покраснели.
Сципион Эмилиан вдруг рассмеялся.
— Видите этого человека? — Он указал на Мария. — Это — римлянин. Он не философ и не оратор. Но он понимает суть вещей и обладает непреклонной волей. Жар честолюбия исходит от него словно зной от песчаной пустыни. Он волк, а Риму, очень скоро понадобятся волки. Но в этом заключается опасность для старого Рима. Когда армия выбирает вождя — республика умирает.

Марий задумался.
Волк… Да. Волк не ждёт ни от кого подачек. Он берёт. И свое, и чужое.

Марий поднял кубок и провозгласил тост:
— За Рим!
Сотрапезники дружно ответили:
— За Рим!
 В палатке стало темно и рабы зажгли масляные светильники.

Сотрапезники пировали до глубокой ночи, пока не разошлись по своим палаткам.
Марий не хотел спать. Он поднялся на небольшой холм и оставался там до самого рассвета. «Рим стоит на холмах, и я на холме. Это хороший знак», — подумал он и непроизвольно поднял руку в командном жесте. Марий, возбужденный честолюбием, и вином находился в странном состоянии между бодрствованием и сном.

Когда солнце вспороло небо, на него внезапной волной накатило видение. Он увидел себя в образе Марса. Марий был в доспехах, отливающих медью, словно выкованных самим Вулканом. Пурпурный плащ развевался у него спиной. Он уверенно шёл по полю боя, где лежали поверженные воины врага. За ним следовали легаты и центурионы. Их лица — маски нерушимой преданности. Еще дальше — море воинов, тысячи глоток, слившихся в единый рев:
—MA-RI-US! MA-RI-US! MA-RI-US!!

В этом крике слышался страх врагов перед мощью Рима, воплощённой в одном человеке. Имя Мария перестало принадлежать только ему. Оно слилось с сиянием победы.

А потом — видение развеялось, словно дым от жертвенного костра. Осталось только солнце.

Гай Марий замер, словно пригвождённый к месту. Тысячи голосов, скандирующих его имя, вознесли его на уровень богов. Это было именно то, чего он хотел: триумфы, легионы, власть. Счастливая улыбка осветила лицо Мария, приветствуя его будущую славу.

Пришло время действовать — и действовать незамедлительно. Пророчества сбываются только тогда, когда они исполняются мечом. Марий поднялся с холма и пошел проверять караулы. Путь к вершине начался с дисциплины.