Бумажные сны 2

Бумажные куклы, ваш крошечный городок — всего лишь обувная коробка. Плоские лица, кожа в крупную клетку (тетрадь по математике пригодилась), синие чернильные глаза и пуговицы. Я зажигаю настольную лампу, чтобы у вас был ясный день. Закрываю коробку крышкой — для ночи. С обратной стороны крышки приклеены звёзды из фольги, а картонный месяц висит на ниточке, крутится вокруг своей оси. Какие бумажные сны вы видите, когда месяц качается за слюдяными окошками? Бывает ли у вас бумажная бессонница?

С недавних пор куклы эти пробрались в мои сны. И если вы думаете, что я их вырезала и раскрасила, то ошибаетесь. Мне кажется, однажды я вышла из этого городка-коробки, меня вынули и каким-то злым волшебством увеличили, поставили богом над бумажными человечками. Я могу подуть посильнее — и они разлетятся по стенкам. Могу бросить спичку, тогда город прекратит своё существование. Но я боюсь огня, ведь душа у меня бумажная. И воды боюсь, моюсь влажными салфетками, голову брею под ноль.

Я почти не выхожу из дома, только до почтового ящика. Или забрать коробки, привезённые курьером. Все коробки, письма, счета и квитанции я складываю стопками, перевязываю шпагатом и храню в кладовке. Ещё немного места там осталось, а много мне и не нужно. Я видела свой некролог.

Бумажные куклы, вы умеете любить горячей, чем люди из мяса, расскажите мне о любви. Шершавая кромка ладони шурша касается клеток лица, за занавесками из фантика видно, как кружится пара, не отводя чернильных взглядов друг от друга. Чего не хватает мне? Я заказала карандаш для век — самого чернильного из оттенков. Обвела густо вокруг глаз, на закрытых веках нарисовала зрачки. Теперь, стоит мне закрыть глаза, я вижу, как бьются бумажные сердечки, почти выпрыгивают из плоских рубашек и платьев. Чтобы раздеть бумажную куклу, её нужно аккуратно общипать по краям? Замазать штрихом пуговицы и ворот, нарисовать точки сосков и тени в паху?

Я эту пару танцоров знаю, они всегда встречают меня за воротами сна, берут за руки и ведут в конфетный сад, щебеча на ходу: "Мы ждали тебя, мы тебя ждали, и ты пришла, как хорошо, хорошо!" Голоса их звучат, как шепот, как шорох крыльев бабочки. Я боюсь ответить им громким грубым мясным голосом, поэтому только улыбаюсь, чувствуя, как сморщивается бумага моих щёк по краям рта. В верхней части коробочных стен летают галочки-птицы. А однажды мы попали под бумажный дождь, все улицы засыпало мельчайшим конфетти. Дворники потом подметали лужи, сгоняли их в большой бассейн на площади.

Мы пьём коричневый кофе из плоских чашек, и я знаю, кто сейчас пройдёт мимо. Это чёрный лоснящийся клерк с неизменным портфелем, одна из застёжек сломана. Клерк снимет шляпу и поклонится мне. Возможно, он тайно в меня влюблён. За ним проедет мальчик на велосипеде. Мальчик ещё больше повзрослел, велосипед уже маловат, колени почти задевают руль. В сотый раз думаю, что нужно нарисовать ему новый велосипед, побольше. К тому же, я купила маникюрные ножницы для вырезания мелочей. Но это пустяки, как и пустая болтовня двух кумушек, сидящих на балконе дома напротив. Я жду маляра. Он показывается в конце улицы, в неизменной газетной шапке, ни с кем не спутаете его, если увидите. И дело именно в шапке. Неизменной она мне казалась только поначалу. Пока я не пригляделась к тому, что напечатано на ней.

У вас бывало такое: диктор новостей говорит что-то, относящееся только к вам; прохожие, поравнявшись с вами на улице, громко произносят ответ на ваши мысли; в книге неизвестно откуда взявшаяся закладка открывает страницу с подчеркнутым описанием вашей тайны? Со мной такое постоянно. Поэтому я внимательна к знакам, с самого детства не наступаю на трещины, бегу наперегонки с чёрными кошками и всегда ношу с собой семечки, чтобы засыпать в пустые вёдра. А сны я записываю. Недавно издательство прислало мне гонорар за третий том "Фаиных снов", уже звонили с предложением экранизации. Так вот, на шапке маляра написана моя жизнь. Впервые я заметила это, когда там была моя первая публикация, с фотографией меня пятнадцатилетней. В следующем сне была статья о литературном объединении, в котором я состояла в юности, и на общей фотографии, где я с самого края, у меня обрезана правая рука. На другой день я сломала правую руку, да так неудачно, что чуть не потеряла её совсем. Тогда-то и научилась писать левой. Следующими статьями в газете горожан уведомляли о моём окончании института, о браке, рождении детей...

Время в бумажном городке летит, опережая наше. Куклы затираются, ветшают, я сама видела старуху со стёртыми глазами и чуть прорезанным ртом, будто даже прорванным. А не она ли не так давно читала бумажные лекции на открытой сцене конфетного сада? На прошлой неделе шапку маляра украшал мой некролог. Ошибки быть не может, не было же до сих пор. К врачам я не обращалась. Кто из них хоть что-то смыслит в бумажных лёгких? А между тем дыхание моё всё суше, всё более шуршащее, внутри меня катаются скомканные шарики.

Расскажите мне, куклы, страшна ли бумажная смерть? Не она ли — та невеста с тёмным лицом, что машет мне на мосту?

26.05.25