Похороны Пето

           «Большой»  по-прежнему  живет  в  своей  старенькой  квартире  в  центре  древнего  города,  по-прежнему  дерзко  полагая,  что  опыт  и  алкоголизм  могут  гораздо  больше,  чем  юность  и  энтузиазм.  Опыт.  Большой  жизненный  опыт.  Ну  что  тут  скажешь?!  А  его  пристанище  по-прежнему  готово  дать  кров  и  чарку  русской  водки  или  армянского  коньяка  любому  страждущему.
            В  страждущих  по-прежнему  недостатка  нет,  а  потому  дом  дядюшки  Вардана,  которого  старые  друзья  по-прежнему  именуют  его  юношеским  прозвищем  - «Большой»  или  «Больш» -  даже  в  суровые  зимние  дни  всегда  полон  гостей  -  друзей  по  филологическому  факультету,  который  он  ухитрился  окончить,  несмотря  на  происки  коварных  дасахосов (преподов  -  здесь  и  далее  арм.).  Кроме  них,  здесь  обретаются  на  постоянной  основе   бывшие  партнеры  по  криминалу  -  дипломированный  филолог  одно  время  едва  ли  не  в  гохаканах (авторитетах)  ходил,  а  также  френды  по  мелкому,  по  его  выражению,  бизнесу,  которому  он  предавался  в  криминальных  антрактах,  а  то  и  люди  из  власти.  Вот  и  сейчас,  судя  по  громкому  хохоту,  старикан  рассказывает  им  очередную  веселую  историю …
         - Да,-  встав  во  весь  немалый (194  см)  рост  и  пригладив  седой  ежик  большой  ладонью  с  пожелтевшими  от  курения  пальцами,  изрек  Большой.   Подняв  над  круглым  стеклянным  столом,  за  которым  удобно  расположились  собеседники,  серебряную  собственного  изготовления  рюмку,  он  торжественно  провозгласил:  - В  конкурсе  самых  коротких  анекдотов  о  лекаришках,  безусловно,  первенствует  этот …
        - Вардо  джан,  и  что,  на  твой  просвещенный  взгляд,  медицина  и  в  самом  деле  всесильна?-  спросил,  едва  сдерживая  смех,  облаченный  в  короткую,  несмотря  на  -5  за  бортом,  легкую  куртку,  чернобородый  политолог   Каро -  заядлый  преферансист  и  любимец  оппозиционных  тв-каналов.
          Задумчиво  захватив  в  кулак  седую  клинышком  бороду,  под  старика  Хоттабыча  из  знаменитого  советского  фильма,  и  глотнув  коньяку,  Большой  после  небольшой  паузы  ответил:  - Не  всегда,  ахпер (брат).  Случается,  не  сочти  за  банальность,  что  медицина  бессильна.
          И  это,  ахпер,  медицинский  факт …  Например?   
          Воцарилось  гробовое  молчание.
- Медицина  здесь  бессильна …  Знакомая  фраза …  Когда  я  завершал  школу,  а  тогда  детей  мучили,  не  то,  что  теперь,  всего  десять  лет,  произошел  случай,  вспоминая  который,  я  и  по  сей  день  содрогаюсь  от  хохота.
          Гости  приготовились  слушать:  это  не  дежурный  анекдот,  это  что-то  посерьезнее.
        - Так  вот,  весной  1974-го,  проснувшись  утром (а  в  юности  я  любил  поспать,  не  обращая  никакого  внимания  на  будильник,  звавший  в  школу),  обнаруживаю  записку  у  себя  в  спальне,  на  столике:  «Балес(Сынок)!  Сегодня  похороны  дядюшки  Петроса,  мясника  из  нашего  гастронома.  Купишь  цветы  и  отнесешь  к  нему  домой.  Начало  похорон  в  час  дня» …
          К  маминой  записке  прилагались  три  рубля.  Смотрю  на  часы  -  в  школу,  как  всегда,  опоздал.  Быстро  собрался  и  успел  к  третьему  уроку.  Повалял  дурака  немного  и  пошел  отпрашиваться  к  директору.
        - Что  Вартан,  опять?-  взревел  Айказ  Анушаванович  -  школьное  прозвище  -  «Айказ-безотказ»  - завидев  мою  физиономию.
          Вместо  ответа  я  отдал  ему  скорбную  записку.  Прочитав,  Анушаванович  изменился  в  лице,  подобрел  и  вынес  вердикт:  - Ладно,  иди,  усопших  надо  чтить.  Но  чтобы  утром  был  на  уроках  с  выполненными  домашними  заданиями! 
          Немного  подумав,  добавил:  - И  чтобы  ты  впредь  не  смел  позорить  нашу  лучшую  в  республике  русскую  среднюю  школу!-  горделиво  откинулся  он  в  шикарном  кожаном (мне  б  такое!)  кресле.
          Эх,  конечно,  Айказ  имел  право  на  данное  напутствие:  чего  только  мы  со  товарищи  не  выделывали  на  уроках  и  переменках,  прилагая  немало  усилий,  дабы  в  очередной  раз  опозорить  нашу  лучшую  в  нашей  советской  Армении  русскую  среднюю  школу!  Однако,  об  этом  в  другой  раз …
          Купив  шесть  красных  гвоздик,  побрел  на  Ханджяна,  где  еще  недавно  проживал  наш  усопший.  Говоря  наш,  не  кривлю  душой:  он  приходился  матери  каким-то  дальним  родственником  и,  не  забывая  о  родственных  отношениях,  дядюшка  Петрос  всегда  оставлял  нам  кусок  доброй  говядины  или  не  менее  доброй  свинины.  Что  поделаешь?  В  советское  время  дефицит  был  во  всем  и  словечко  «чарел» («достать»)  было  в  особом  ходу …
        - Еще  бы  не  помнить!-  хмыкнул  седовласый  пузатый  препод-лингвист  из  амалсарана (университета),  жадно  закусывавший  коньяк  бастурмой.  - А  «из-под  прилавка»  еще  более  употребимо!
- Да,  поэтому  значение  таких  родственников,  как  Пето,  было  для  нас,  совграждан  непреходящим.  Но  к  делу,  ахпернер! 
          Итак,  прихожу  к  его  берлоге  на  Ханджяна,  перед  подъездом  крышка  гроба  чернеет,  как  положено,  и  нервно  курят  многочисленные  покупатели  дядюшки  Пето.  Как  не  переживать?  У  кого  теперь  они  говядину  для  толмы  или  хашламы  приобретать  станут?
          Поднимаюсь  на  этаж,  вхожу  в  открытую  дверь  под  звуки  дудука …  В  квартире,  которую  я  знал  с  детства (сколько  раз  прибегал  сюда  за  мясом,  обернутым  в  плотную  вощеную  бумагу),  было  многолюдно.  В  гостиной  вокруг  гроба  с  телом  усопшего  в  основном  сидели  женщины.  В  ногах  -  его  супруга,  тетушка  Марго.
          Побродив  взглядом  по  осиротевшей  комнате,  я  не  увидел  хозяйского  любимца  -  говорящего  попугая  Гамлета  -  голуболобого  амазона,  приобретенного  мясником  у  одного  из  своих  клиентов  за  приличную  по  тем  временам  сумму  -  150  рублей. 
- Целая  месячная  зарплата!-  воздел  к  потолку  указательный  палец  любимец  оппозиционных  тв-каналов.
- Точно,  ахпер.  Попугай  Хамо,  как  его  фамильярно  именовал  хозяин,  украшал  свободные  от  товарно-денежных  отношений  будни  мясника  и  всегда  восседал  на  секретере  между  двумя  хрустальными  вазами  с  этикетками  «Led  Crystal» (Богема,  ахпер!) …
- В  любом  уважающем  себя  ереванском  доме  обязательно  был  чешский  хрусталь,-  добавил  коммент  Каро.
- …  поблизости  от  стола,  за  которым,  устало  щурясь  в  телевизор,  восседал  Пето.  Стоило  лишь  Пето  подать  сигнал:  «Хамо,  дарагой,  ийди  сьюда,  душа  мойа!»,  и  пернатое  создание  спешило  спикировать  к  хозяину  на  стол.  Пето  любил,  не  отрываясь  от  «ящика» (особо  жаловал  он  фильмы  с  участием  Фрунзика  Мкртчяна),  погладить  изумрудное  оперение  заморской  птицы,  а  порой  и  поделиться  с  ней  кручинами:  «Завтри  снова  проверкам.  В  энтот  раз  из  народни  контролия».
             Гамлет  на  кручины  хозяина  реагировал  однообразно:  - Отчен  хреново!  А  вот  стоило  ему  проголодаться,  он  становился  более  многословным:  - Хазьяин!  Хачу  ест!  Отчен  хреново!  Ест  дава  скоре!
             Как  вы  уже  догадались,  парунайк (господа),  общались  они  исключительно  по-русски  и  с  армянским  акцентом,  что  объяснялось  тем,  что  ни  Пето,  ни  попугай  иной  иностранной  системой  знаков  не  владели,  а  мясник   полагал,  что  с  птицей,  чья  историческая  Родина  располагается  крайне  далеко  от  Ерорд  мас (Третьего  участка  -  старый  район  Еревана),  можно  общаться  лишь  на  языке  международного  уровня …
- Ха-а-а!-  захлебнулся  хохотом  матерый  преферансист.  - Вслед  за  ним  расхохотались  и  остальные  собут …  беседники. 
             Вардан  с  невозмутимым  видом  дождавшись  тишины,  продолжил.
- Более  подробную  информацию  об  их  отношениях  с  попугаем  я  получил,  когда  как-то  раз  заглянул  на  Ханджяна,  забрать  пару  кило  свиных  ребрышек  на  жаркое.  Зрелище  предстало  не  для  слабонервных:  включив  магнитофон  на  полную  громкость  и  почему-то  вооружившись  дирижерской  палочкой,  мясник  гонял  южноамериканца  по  квартире.  Под  романс  «Я  помню  чудное  мгновенье»  несчастный  Хамо,  уже  выбиваясь  из  сил  и  теряя  перья,  пытался  было  присесть  на  шкаф  на  кухне,  но  куда  там!  Беспощадный  Пето,  очевидно,  вымещая  злость  после  очередной  проверки (хотя,  казалось,  какое  отношение  к  ОБХСС  имели  Пушкин  с  Глинкой?!),  был  неумолим:  - Дава,  летай,  ара!  При  этом  мясник  грозил  попугаю  не  только  дирижерской  палочкой,  но  и  внушительных  габаритов  кулаком.  Экзекуция  посредством  вынужденных  полетов  длилась,  наверное,  минут  15,  прежде  чем  несчастному  Хамо  удалось  зацепиться  за  высоковисящую (старый  дом,  пятиметровые потолки)  хрустальную (явно  богемскую)  люстру  и  спастись, выразив  протест:  - Отчен  хреново! 
             Пето  воспользовался  паузой,  чтобы  закинуть  под  язык  пару  таблеток  валидола.  Ну  и  мне,  наконец,  удалось  обратить  на  себя  внимание  хозяина  и  получить  любимые  мною  свиные  ребрышки.
             Вард  укоризненно  взглянул  на  матерого  преферансиста,  буквально  задыхавшегося  от  смеха:  - Шутес  хндум,  дер  жаманакчи! (Рано  смеешься,  не  время  еще!),  и  продолжил:  - Итак,  я  возложил  к  ногам  дяди  Петроса  цветы  и  встал  у  порога,  не  зная  куда  деваться,  поскольку  покойников  не  люблю  с  детства. 
             Мысли  при  взглядах  на  усопшего  меня  одолевали,  конечно,  печальнейшие.  Вот,  думал  я,  прожил  человек  56  лет,  учил  попугая  своему  любимому  романсу  «Я  помню  чудное  мгновение»,  нажил  сердечную  болезнь  и  лысину  из-за  нервной  работы  и  во  цвете  лет  внезапно  преставился.  Оставил  сиротой  сына,  вдовой  жену …  Что,  ОБХСС  или  народный  контроль  ответят  за  его  безвременную  кончину?  Люди  говорят,  что  жизнь  мужчины  только  начинается  в  60,  а  Пето  почил  в  бозе  гораздо  раньше!..  Где  теперь  я  буду  доставать  свиные  ребрышки?
             К  счастью,  от  дальнейших  горестных  мыслей  меня  избавил  вышедший  из  кухни  сын  Петроса,  мой  сверстник  Роман  из  нашей  школы,  с  которым  в  детстве  из  рогатки  стреляли  по  воробьям:  - Инфаркт,-  печально  сказал  он.  - Опять  была  проверка.  Отец  еле  живой  пришел  домой  и …  Мы  вызвали  скорую.  Приехали  быстро,  врач  сказал:  - К  сожалению,  медицина  здесь  бессильна … 
- Отойдем,  покурим,  ахпер,-  обнял  я  за  плечи  парнишку,  потерявшего  отца.
- Стех  цхи,  вочинч (Кури  здесь,  ничего),-  махнул  рукой  тот.
             Очутившись  на  лестничной  площадке,  я  поднялся  на  несколько  ступенек  и  достал  пачку  «Салюта».  Крики  плакальщиц,  впрочем,  слышны  были  и  здесь.
          - Попугай  орет  третий  день,-  покачал  головой  Рома.  - Папу  очень  любил.  Ты  же  знаешь,  мы  его  свободу  не  ограничивали,  в  клетке  не  держали.  Пытались  вчера  в  клетку  посадить  -  стал  орать  еще  сильнее!  Выпустили.  Долго  летал  по  квартире  и  кричал:  - Я  помнью  чудныйи  мгнавеньи!  Мы  не  знали  что  делать,  кое-как  удалось  спрятать  его  в  спальне,  вроде  бы  притих.
          - Отчен  хреново!-  почему-то  ответил  я  словами  Гамлета,  ничуть  не  улыбнувшись.
            У  гроба  тем  временем  события  развивались  непредсказуемо.  Одна  из  женщин  в  траурных  одеждах,  недавно  похоронившая  мужа  по  имени  Ваго,  скончавшегося  от  цирроза  печени  -  ша-а-а-тер  хмум! (сильно  пил!) -  сквозь  плач  обратилась  к  усопшему  с  просьбой:  - Пето-джан,  эндех  к  этас,  Вагоин  к  тенас,  мезниц  хабар  к  тас:  к  харцнес,  вонца,  вонц  чи  (Пето,  дорогой,  вознесешься  на  небеса,  нашего  Ваго  увидишь,  от  нас  привет  передай,  спроси  как  он) …
            В  ответ  тетушка  Марго,  оттолкнув  ее  от  гроба,  разгневанно  проревела:  - Инча,  им  Пето  кези  паштальона (Что  мой  Пето  тебе  почтальон)?!
            Кое-как  другим  дамам  удалось  успокоить  развоевавшихся  вдовушек  и  кто-то  из  пожилых  мужчин  -  на  армянских  похоронах  всегда  находится  какой-нибудь  пожилой  мужчина,  который  решает  организационные  проблемы, -  дабы  пресечь  скандал,  решил:  - Херика!  Дагава  дурс  арек ! (Хватит!  Выносите  гроб!)
             Под  звуки  «Траурного  марша»   несколько  крепких  молодых  ребят  закрыли  гроб  крышкой,  подняли  над  столом  и  стали  готовить  к  выносу.  Но  едва  загремела  музыка  в  гостиную  вихрем  влетел  амазон  и  коршуном  налетел  на  гроб  с  раздирающим  криком:  - Отчен  хреново!  Хазьяин  ест  дава  скоре!               
             От  испуга  и  неожиданности  «носильщики»  уронили  гроб  и  усопший  выпал  на  стол.  Вокруг  стали  раздаваться  крики,  напугавшие  попугая,  и  тот,  взлетев  над  покойником,  закричал:  - Отчен  хреново!
             Затем,  покружив  над  мясником,  добавил:  - Хазьяин!  Хачу  ест!  Ест  дава  скоре!
             Попытки  родственников  поймать  немаленькую  птицу -  в  справочниках  пишут,  что  амазоны  достигают  роста  до  30  см,  но  Гамлет  был  значительно  крупнее  -  не  увенчались  успехом.  Попугай  мигом  оседлал  спасительную  люстру  и  с  высоты положения  разразился  пением:  - Я  помнью  чудныйи  мгнавенийа!  Пердо  мно … 
- Дагава  дурс  арек!-  оценив  обстановку,  заорал  командовавший  парадом  пожилой  мужчина.  - Марша  миацрек! (Марш  включите!)
              Родня  тем  временем,  опасливо  озираясь  на  коварную  птицу,  проворно  упаковала  многострадального  Пето  в  деревянный  макинтош  и  с  подоспевшими  первыми  аккордами  произведения  Шопена  устремилась  на  лестницу …
              Последние  слова  Большого  утонули  в  громогласном  хохоте  и,  дожидаясь,  пока,  наконец,  воцарится  молчание,  он  встал  и,  подобно  пианисту,  виртуозно  исполнившему  этюд,  поклонился  почтенной  публике.  Когда  почтенная  публика,  увенчавшая  хохот  аплодисментами  и  репликами,  типа:  « Ба-а-а-,  медицина  здесь  точно  бессильна!»,  стала  вновь  способной  слушать,  он  завершил  рассказ.
            - После  похорон  вернулся  домой  в  смешанных  чувствах,  включил  телек  и  стал  пялиться  в  экран  невидящими  глазами:  мне  казалось,  что  и  сюда,  на  девятый  этаж,  вот-вот  залетит  Гамлет …
              Вечером,  придя  с  работы,  мама  заметил:  - Какой-то  ты  странный  сегодня,  балес …  И  поинтересовалась:  - Был  на  похоронах?  Все  нормально  прошло?
            - Отчен  хреново …-  только  и  ответил  я,  по-прежнему  пялясь  в  голубой  экран. 
              Как  выяснилось  позже,  чемпион  СССР  «Арарат»  играл  с  московским  «Торпедо» …



                Уважаемые  читатели!
  Этот  и  другие  армянские  рассказы  с  сегодняшнего  дня  доступны  на  сайте  РИДЕРО!