3

За завтраком Деда торопился. Я чувствовала в воздухе запах волнения, но Деда вместе с этим был будто бы рад - мой нос ещё не настолько стар, чтобы врать мне. От такой сумасшедшей скорости, которую развил Деда в приготовлении завтрака, хлеб в Дедыном ящике (не понимаю, зачем он туда его кладёт? Хлеб же и так очень вкусный, зачем делать его золотистым, как моя шерсть? И как так вообще получается, что хлеб темнеет?) стал ч;рным. С людьми часто такое бывает, что когда они носятся как бордер-колли, у них всё из рук валится.
Деда успокоился, когда мы вышли из дома (он зачем-то выволок наружу ч;рную мягкую коробку и ещё сумку, в которую постоянно заглядывал). Он посмотрел на штуку у себя на руке, которая показывает какие-то символы, и воздух тут же наполнился чем-то радостным. Вообще, это что-то было и утром, но тот был запах был едва уловим. Напряжение забивало мне нос так, что я даже не чувствовала, как пахнет мой корм.
   Я хотела привычно повернуть к аллее, но Деда пошёл прямо в противоположную сторону. Он снова посмотрел на руку и ускорился. Если бы он шёл ещё быстрее, мне бы пришлось бежать.
 Мы шли по утренней улице. Серая земля остыла за ночь и ещё не начала обжигать мне лапы. Было свежо, но совсем не холодно. Рано было пока - Деда вскочил с кровати раньше обычного. Наш путь был мне незнаком. Хотя, может, как-то я и бывала там, но уже не помнила, когда, и что в этом районе находилось. Чтобы опознать местность, мне нужно тщательно всё изучить, походить, понюхать, но, судя по Дедыной рыси, нам было не до этого. Поэтому я решила доверить Деде наш путь.
  Улица упёрлась в что-то очень большое. Точнее, это было широченное здание, а вокруг него толпилось много людей. Они бегали с картонными коробками, которые очень весело разрывать на части, рюкзаками, какими-то металлическими конструкциями на колёсах, сумками и такими же мягкими коробками, как у Деды, только разных цветов. Бегали не все: кто-то стоял, кто-то сидел, кто-то просто шёл. Мне показалось, что это была какая-то очень странная игра. Я не очень понимала её смысл. Может, суть в том, что нужно было просто куда-то бежать и что-то делать? Мне тоже хотелось играть, но я не могла бросить Деду. Деда всё ещё торопился и быстрым шагом направился к одной из дверей.
   Мы вошли внутрь. В мой нос ударили тысячи разных запахов. Голова немного закружилась, но поводок потянул меня вправо. Деда подошёл к одной из стене с окошками, с кем-то поздоровался. Этот кто-то ответил ему глухим голосом. Деда, услышав его ответ, бросил мой поводок и в очередной раз полез в сумку. Кажется, он достал свои большие бумажки, которые я видела ещё дома и сказал мне вроде что-то "Мила, сядь, подожди", но я его не слышала. Его голос был таким же нечётким, как тот, из окошка. В нос бил насыщенный новым местом воздух, из-за этого мои уши будто заложило ватой, которой Деда протирает их каждую неделю, капая вонючую воду внутрь, так, что хочется отряхнуться. Деда говорит, что нельзя, но я не могу этому противостоять. Щекотно.
 Мои лапы уносили меня куда-то вглубь здания. Я видела только всю ту же серую землю, но чувствовала... Запахи колбасы, автобуса, чего-то вкусного и горячего, тысячи разных людей, но главное - напряжённость в воздухе. Не то радостную, не то тревожную. Из всей этой смеси разобрать было невозможно. Я никак не могла оторваться от земли. Но пришлось: неожиданно какой-то парень, примерно Фединого возраста, схватил меня за ошейник и закричал:
- Люди, чья собака?