Из дневника 84 Об общительности

В юности и молодости большинство людей стремится общаться как можно больше и чаще, «иметь сто друзей», объездить, по возможности, весь мир, полагая, что жизнь – это постоянная смена впечатлений.

Однако с возрастом потребность в частом общении снижается: изменяются сами условия жизни, люди слишком заняты работой, семейными проблемами и разнообразными делами, которые жизнь не устает подбрасывать. И накапливается усталость. И хочется просто тишины, покоя и общения с книгами (третий вид общения, по Монтеню).

А потом из вашей жизни постепенно уходят старые друзья и знакомцы: кто в свою другую жизнь, где вам не находится места, кто еще дальше – покидает наш несовершенный мир навсегда.

Некоторые пожилые люди на пенсии, если позволяют здоровье и деньги, приобретают страсть к путешествиям и находят в этом много удовольствия: мол, раньше не было возможностей, а теперь поживем для себя, посмотрим мир и себя покажем. Наверное, за них можно порадоваться.

Однако не все мудрые люди разделяют это стремление. Вот что пишет Сенека своему другу Луцилию:
«Ты не странствуешь, не тревожишь себя переменою мест. Ведь такие метания – признак больной души. Я думаю, первое доказательство спокойствия духа – способность жить оседло и оставаться с самим собою».
  «Кто везде – тот нигде. Кто проводит жизнь в странствиях, у тех в итоге гостеприимцев множество, а друзей нет».

Возможно, это небесспорная мысль. Но нередко как раз «оставаться с самим собою» многие бояться больше всего. Люди готовы проводить всю жизнь на работе, даже если она малооплачиваемая и тяжелая, а коллектив оставляет желать лучшего. Потому что не знают, что с собой делать.

Вот как описывает эту проблему А. Шопенгауэр:

«Что касается общительности людей, она зависит от их неспособности переносить одиночество, а в нем – себя самих. Именно внутренняя пустота и пресыщение гонят их как в общество, так и за границу, заставляют пускаться в путешествия».

«Их духу недостает внутренней силы сообщать себе собственное движение; вот почему они стараются поднять ее вином, так что многие превращаются через это в пьяниц».

«По этой же причине они нуждаются в постоянном возбуждении извне, притом в самом сильном, то есть исходящем от им подобных существ. Без этого их дух опускается под действием собственной тяжести и впадает в гнетущую летаргию. Именно монотонность собственного существа и становится невыносимой каждому из них».

Но ведь есть люди, не боящиеся собственного общества и чувствующие себя в одиночестве весьма комфортно. Для этого просто надо быть личностью.

«Чувство личности – чувство внутренней полноты, не требующей никаких дополнений». (Ф. Искандер).

Итак, вернемся к А. Шопенгауэру:
«Именно известное чувство полного самодовления и удерживает людей, обладающих внутренней ценностью и богатством, от перенесения значительных жертв, каких требует от нас общение с другими, не говоря уже о том, чтобы искать этого общения ценой явного самоотречения».

Однако можно возразить, что даже очень одаренные и талантливые люди любили бывать в обществе, имели множество друзей и знакомых и получали от этого удовольствие. Возможно, они были по натуре экстравертами.

Вот что советует А. Шопенгауэр:
«Кто, тем не менее, любит общество, тот может вывести себе следующее правило: чего окружающим его лицам недостает в качестве, то надо до некоторой степени возмещать их количеством.
 Ему может быть достаточно общения с одним единственно умным человеком, но если кругом можно найти только обыденный сорт людей, то желательно запастись ими побольше, чтобы получить что-нибудь хотя бы с помощью действующего многоразличия. Пошли только ему небо нужное для этого терпение…»

И пошли небо всем нам терпения, чтобы научиться обходиться без такого общения, после которого вспоминается фраза Д. Барримора: 
«Плохо человеку быть одному. Но, господи, какое же это облегчение!»