Сведения об участии Джарских, Мушкурских и Куралин

Сведения об участии Джарских, Мушкурских и Куралинских лезгин в осаде Баку [1738]

Антииранские выступления лезгин, в Историческом Южном Дагестане, в период оккупации были настолько частыми, что в 1738 году, Ибрахим-хан, брат Надир-шаха, снарядив армию около 32 000 человек, двинул её в южнодагестанскую область Джар. Расположившись лагерем перед Кахом, Ибрахим-хан приказал приступить к рытью оборонительных окопов; работа эта производилась в течение четырёх дней. У крепости Ак-Бурдж [букв. «Белая Башня»; точное место этой крепости, расположенной, судя по тексту, между Кахом и Джаром, локализовать не удалось], сооружённой ещё шахом Аббасом, Ибрахим-хан задумал соорудить новую крепость, которая должна была стать опорным пунктом иранского войска для военных операций против области «Джара и Тала». Джарцы и талийцы, узнав о приходе огромной иранской армии, подкрепленной грузинскими, ширванскими и карабахскими войсками, через своих гонцов обратились за помощью к Сурхай-хану Казикумухскому и князю Табасаранскому, предложив им «совместную борьбу за народ и веру» — на подмогу прибыли Муртаз-‘Али, сын Сурхай-хана I, и Мухаммад-бек, сын ‘Али-Султана аз-Захури.

Здесь нам необходимо сделать некоторое отступление от основной темы статьи. По сведениям дагестанского историка Р.М. Магомедова, отец Мухаммад-бека оставался в этом конфликте на стороне Ибрахим-хана [хотя данная информация приведена им без ссылок на первоисточник]. Российский историк Н.А. Сотавов, со ссылкой на работу А.Н. Козловой [см. «Страница истории освободительной борьбы народов Дагестана»] по этому поводу также отмечает, что, «стараясь расколоть силы восставших, Ибрахим-хан пытался восстановить против них дагестанских феодалов. С этой целью летом 1738 г. он прибыл на Кура, куда пригласил для переговоров [Шамхала] Хасбулата, Сурхая, [Большого] Уцмия Ахмад-хана и ‘Али-Султана аз-Захури, но, за исключением последнего, никто не явился на этот призыв». В свою очередь, в самой статье А.Н. Козловой, на которую ссылается Н.А. Сотавов, этот фрагмент выглядит следующим образом:

«Перейдя с войсками р. Кура и вступив в тогдашние пределы Южного Дагестана, Ибрахим-хан сделал попытку привлечь на свою сторону дагестанских феодальных владетелей. Но на его [Ибрахим-хана] призыв откликнулся один только владетель Каха [селение северо-западнее Нухи] и Каника [Каник — по-видимому, современный Баш-Гейнюк. Ашага Гейнюк — селение между Кахом и Шеки]. Все другие дагестанские феодальные вожди и правители решительно отвергли требования Ибрахим-хана. Против владетеля Каха и Каника, т. е. Малого Уцмия, энергично выступил Муртаза-‘Али, сын Сурхая — знаменитого Казикумухского владетеля. Об этих событиях Мухаммад-Казим, называя здесь и далее всех дагестанцев «лезгины», повествует так: «Когда Ибрахим-хан с воинами подобно волнующему морю перешёл воды Аракса и Кура он сразу же написал письмо на имя лезгинского уцмия [здесь автор А.Н. Козлова здесь ошибочного отожествляет Малого Уцмия, т. е. Захурского — с Большим Уцмием, т. е. правителем Кайтага; однако исправляет свою ошибку в своей другой работе за 2011 год. — прим. А.А.], бывшего хакимом и владетелем Каха и Каника. [В письме говорилось]: «Если ты в союзе и единении с нами, то насколько возможно обеспечь продовольствием победоносные войска, сам же явись в высочайшую ставку, тогда будешь награжден безмерной милостью"». По получении этого письма упомянутый Уцмий [т. е. Малый, правитель Илису и Цахура. — прим. А.А.] с группой кедхуд и старейшин направился в ставку Ибрахим-хана, а Большому уцмию, Шамхалу, Мулла Ша’бану, Муртаза-‘Али, сыну Сурхая — написал послание, в котором сообщал, что «брат его величества Сахиб-кирана [Надир-шаха] с большим войском подошёл к берегам реки Аракс и прислал мне письму, мы с кедхуда и старейшинами направились на службу к Ибрахим-хану. И вы, предводители войска, также оставьте вражду и споры; в случае, если вы явитесь в ставку Ибрахим-хана, дела пойдут как следует».

Уцмий послал это письмо, а сам направился в ставку Ибрахим-хана. Когда же «лезгинские предводители и вожди» племён ознакомились с содержанием письма [Малого. — прим. А.А.] Уцмия, они не подчинились и стали готовиться к войне, порешив биться насмерть». Как сообщает далее наш автор, «от того, что уцмий ушёл на службу в ставку Ибрахим-хана, омрачилось сердце Муртаза-‘Али, сына Сурхая. У него был слуга по имени Микаил, который в день сражения походил на Рустам-Дастана и Сам-Наримана [герои эпической поэмы Фирдоуси «Шах-наме». – прим. А.А.]. Муртаза-‘Али приказал ему с десятью другими слугами преследовать [Малого. — прим. А.А.] Уцмия, напасть на него в любом месте, где только настигнут, добыть сведения о кызылбашском войске и вернуться. Микаил и с ним десять человек выступили из местности Джар и Телле, совершив набег на берега Окри-чай [река Агри-чай, течет с востока на запад и впадает в Алазань. Орошает северную часть Шакки. — прим. А.А.]. Перейдя эту реку, [Микаил] у берегов Аракса поймал воина из победоносного войска, который отдалился от лагеря примерно на полмили для сбора фуража, расспросил о кызылбашском войске и повернул обратно. В полночь в лесу наткнулись на [Малого. — прим. А.А.] Уцмия и кедхуд. [Микаил] отошёл в сторону, чтобы Уцмий и кедхуды прошли лес. На некотором расстоянии повстречали слуг [Малого. — прим. А.А.] Уцмия с тремя лошадьми и мулами, которые везли тысячу ашрафи деньгами и какое-то количество ткани и прочего, предназначенного в подарок Ибрахим-хану. Убив двух слуг, погнали коней в страну Джар и Телле. Оставшиеся слуги добрались до [Малого. — прим. А.А.] Уцмия и рассказали о происшедшем. Поневоле оставшуюся милю до лагеря Ибрахим-хана [Малый. — прим. А.А.] Уцмий прошёл с большой скоростью и поступил к нему на службу, доложив о мятеже сына Сурхая».

Отметим, что Захурский правитель ‘Али-Султан аз-Захури ни в одном из рассматриваемых источников не назван по имени. Современные исследователи лишь отожествили его на основании сведений из сочинения Мухаммад-Казима, в тексте у него он упомянут как «владетель Каха и Каника», «лезгинский уцмий» и «Малый Уцмий». Автор А.Н. Козлова, как мы это уже выше отметили, в своей статье от 1976 года ошибочно отожествила его с «владельцем Кайтагским и Каракайтагским», т. е. с «Большим Уцмием». Далее А.Н. Козлова и вовсе отмечает, что «благодаря измене Малого уцмия войскам Ибрахим-хана [дагестанским повстанцам] удалось сравнительно благополучно проникнуть в округ Ках». Непосредственный анализ сочинения Мухаммад-Казима говорит нам о том, что текст сочинения изобилует ошибками летописца, что касается упоминания «Уцмия» в тексте сочинения, то мы насчитали таких аж четыре [«Уцмий-Шамхал», «Уцмий Дженгутая», «Большой Уцмий», «Малый Уцмий»].

После небольшого отступления вернёмся к событиям в Джаре. Из Южного Дагестана на помощь восставшим пришло 20-тысячное войско. Вскоре к джарцам из Табасарана, Хиналуга, Ахты-пара, и Кюра [все перечисленные области располагаются в Историческом Южном Дагестане, включая и область Джар] пришло подкрепление в количестве 20 тыс. человек. Руководить объединенными отрядами взялись пользовавшиеся известностью среди джарских племён Диване Ибрахим и Халил. Летописец Надир-шаха Мухаммад-Казим по этому поводу пишет следующее:

«Когда джарские лезгины узнали о прибытии кызылбашских войск и прославленного навваба [Ибрахим-хана], они послали гонцов к Сурхаю и большому уцмию, который пребывал в Табасаране, написав им: «Сейчас нечистые кызылбашские воины во главе с Ибрахим-ханом, братом Надира сахиб-кирана, вошли в пределы Дагестана. Вам следует теперь прибыть к нам, ради народа, религии и веры имамитской [на эту странность обратила внимание и автор А.Н. Козлова, которая справедливо замечает, что «непонятно, почему Мухаммад-Казим называет веру населения тогдашнего Южного Дагестана имамитской, т. е. шиитской, тогда как в действительности в своем большинстве оно исповедовало суннизм. — прим. А.А.], проявить единение с нами и оказать помощь». После получения этого послания каждый [из них] прежде всего перевел свою семью в укрёпленное место, отправив их в округа Кирам-Киак [Кара-Кайтаг] и Кубани.

Сами же преградили все проходы и занялись обороной. Примерно двадцать тысяч человек из Табасарана, Хиналука, Ахты-Пара, Курели [область Кюра; автор А.Н. Козлова отожествляет эту область ошибочно с «Кер-Оглы»: «На юг от Пармашки лежит Кер-Оглы»; однако в своей работе, опубликованной намного позже исправляет эту ошибку, отожествляя эту область с Кюра. — прим. А.А.] и других мест прибыли во главе с Большим Уцмием. Трое суток они брали пропитание и фураж у джарского племени. Лезгинские дозорные рассказали о боеспособности и снаряжении кызылбашского войска. Среди джарцев были два знаменитых предводителя, которые в смелости походили на Рустама Дастана, а в щедрости — на Хатама Тайи. Один был прозван Ибрахимом Диване [Ибрахим Безумный], другой — Халилом».
Переоценив свои силы, Ибрахим-хан решил одним ударом покончить с противником. Он оставил свой лагерь у подножья горы и, взяв с собой всех пехотинцев, двинулся на южнодагестанских повстанцев. Путь шахского войска лежал по узким горным проходам, крутым тропинкам и скатам — все это осложняло его положение. Ибрахим-хан пустил вперед отряды из грузин, ширванцев, воинов из племён мугаддам, дунбули и т. д. Сам же с надежным отрядом, составленным исключительно из хорсанцев, шёл за ними. Повстанцы не препятствовали продвижению шахской армии. Когда же появился отряд, возглавляемый Ибрахим-ханом, они начали из ружей жестокую стрельбу. Ошеломленные неожиданным нападением, шахские солдаты даже не знали в какую сторону обратить свои ружья, так как было еще темно и пули летели со всех сторон. К тому же горцы умело замаскировались в естественных укрытиях. В этой битве был убит Ибрахим-хан. Весть о его смерти быстро разнеслась среди шахских войск и создала страшную панику в их рядах. В источнике по этому поводу сказано, что «как скоро Ибрахим-хан, получив две раны, с лошади упал, то прочие командиры пришли в робость и тем войску подали повод о конфузии». Иранские воины искали спасение в беспорядочном бегстве, и горцы «до самого обоза гнались за неприятелем и на побеге великое множество порубили и обозом овладели». Поражение шахских войск в Южном Дагестане весьма дорого обошлось Ирану, поскольку вместе с Ибрахим-ханом в этой операции погибли и многие военачальники, «до двенадцати персон», знатные ханы и султаны, а из 32-х тысячной иранской армии спаслось бегством до 8 тысяч человек. Потеряли персы и артиллерию, которую «Ибрахим-хан из Тебриза с собой взял, состоящую в тридцати пушек».

Воодушевленные успехом отряды южнодагестанские повстанцы не довольствовались обращением в бегство противника и захватом большого количества провианта, оружия и пушек, которые были оставлены на поле битвы и в лагере Ибрахима-хана у подножья горы. Часть повстанцев отправилась в сторону Бакинской крепости, где находился иранский гарнизон. Узнав о приближении отрядов повстанцев, «…из ближних деревень обыватели, избегая конечную свою гибель, в Баку, собрались». По имеющимся данным к концу 30-х годов XVIII в. лезгинские повстанцы контролировали почти караванные пути, связывавшие многие торгово-экономические центры и «от Кизляра до самой Шемахи в проезде от лезгинцев» состояла «всякая опасность, где только через дачи денег едва проехать можно» было. Резидент И.П. Калушкин [ум. 1742] доносил из Ширвана, что из Исфахана «полученным известием ведомо, что лезгинцы от старой Шемахи даже до Дербента в великом собрании стоят, и путь так заворили, что никому ни пешему пробраца никак нельзя». Иранские власти были не в силах справиться с лезгинскими повстанцами, т. к. основное ядро регулярной иранской армии находилось при Надир-шахе в далёкой Индии. И.П. Калушкин писал тогда: «... непонятно есть, чтоб его величество смерть брата своего Ибрахим-хана лезгинам и причинённое от них великое разорение персидским деревням упустить похотел».

Между тем повстанцы усиливали свой натиск, все более угрожая крепостям и населенным пунктам, где были размещены иранские гарнизоны. Один из повстанческих отрядов осаждал крепость Шемаха. Другой отряд, хотя им был отброшен от Бакинской крепости, не прекратил наступательных действий. Как отмечено в источнике от 1738 г., «лезгины от Баки не вовсе отступили, но отошли от гор ода так далеко, что пушечный выстрел достать не может, остановились, и все дороги так захватили, что ныне и проезда нет». Под Баку «мушкурцы и куралинцы и других званий народы к лезгинцам сообщались» и ещё более увеличили силу осаждавших. Русский резидент Иван Калушкин в своей реляции от 31-го января 1739 г. писал «…по полученным из Ширвани ведомостям подлинно известно, что лезгины во многочисленном собрании к Баку приступили и содержат [его] в осаде». Как явствует из сообщения русского дипломата, бакинская крепость в то время охранялась маломощным иранским гарнизоном. В крепости не было ни одной пушки. Иранские войска были плохо вооружены.

«...От неприятельной силы город устоять никак не надеется для того, что в оном ни пушек ни пороху, даже малого войска нет..., — продолжал писать далее в своем донесении И.П. Калушкин, — и, хотя между оными некоторые ружья имеют, но отпору неприятелям чинить не могут...».

Не будучи в состоянии отбить атаку Бакинский правитель Селим-хан обратился к командованию российского флота, зимовавшего в Бакинской бухте, за помощью и просил передать в его распоряжение хотя бы несколько пушек. Русской флотилией в Бакинской бухте в это время командовал Каблуков, который по получении письма от Бакинского султана Селим-хана отправил в Бакинскую крепость из «...своего гекбота четыре пушки, пороху и свинцу так же и одного пушкаря, которой поставив те пушки на городской стене производил из них стрельбу». Только лишь после неожиданной пушечной пальбы осаждавшие были вынуждены снять осаду Бакинской крепости и удалиться. Небезынтересно привести здесь высказывание русского резидента И.П. Калушкина, узнавшего о происшедшем инциденте в Бакинской крепости от консула Арапова. Он пишет: «И такой его [Каблукова] поступок не знаю может ли быть оправдан, ибо он тем сколь одним во обороне Баки показал угождение, столь других может привести в огорчение». Отступление повстанцев от Бакинской крепости вовсе не говорило об их поражении в лезгинском Ширване. В архивных документах того времени часто встречаются фразы о том, что в «…ширванской стране опасность от оной лезгинцев не вовсе миновалась...». Это сильно тревожило шахских министров в столице Ирана, откуда беспрерывно отправлялись строгие предписания правителя города Решта, которые непосредственно держали связь с Баку, о содействии в укреплении Бакинской крепости.

Автор: ‘Али Албанви

Примечание: Под джарцами подразумевались все лезгины, жившие по левому берегу реки Алазани: «Положение это, было такого рода: под именем джарцев у нас разумелись все лезгины, жившие по левому берегу реки Алазани и издавна носившие название енисельцев; джарцами же они у нас назывались потому, что господствующим и самым влиятельнейшим среди них обществом были жители сел. Джар, которые руководили делами большинства других обществ и с давнего времени держали их у себя в зависимости» [см. «Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 г. в связи с мюридизмом», 1887 г.].

Литература

1. Алиев Ф.М. Антииранские выступления и борьба против турецкой оккупации в Азербайджане в первой половине ХXIII в. Издательство «Элм». Баку — 1975. С. 137–138. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://archive.org/details/xviii_202407, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.

2. Волконский Н.А. Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 г. в связи с мюридизмом // Кавказский сборник. Том 11. 1887. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.
3. Кавказский сборник под редакцией генерал-майора Чернявского. Том 11. Тифлис: Типография окружного штаба, 1887. C. 16–18. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.

4. Козлова А.Н. Страница истории освободительной борьбы народов Дагестана // Страны и народы Востока. Под общей редакцией члена-корреспондента АН СССР Д.А. Ольдерогге Вып. XVIII. География. Этнография. История Памяти А.В. Королева. Издательство «Наука». Главная редакция восточной литературы. Москва. 1976. С. 125–134. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://vk.com/wall-52136985_19739, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.

5. Козлова А.Н. Неизвестные сведения о Дагестане в уникальной рукописи Мухаммад-Казима «Наме-йи Аламара-йи Надири» («Мироукрашающая история Надира»). Махачкала: Издательство ДГУ, 2011. С. 42–43; 44; 46–47; 115; 117. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/35GUhA, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.

6. Магомедов Н.А. Дербент и Дербентское владение в XVIII — первой половине XIX вв. (Политическое положение и экономическое развитие). — Махачкала, 1998. С. 63–65. [Электронный ресурс] Режим доступа:  свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.

7. Магомедов Р.М. Даргинцы в дагестанском историческом процессе. — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1999. — Т. II. С. 126. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://vk.com/wall-132872975_42679, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.

8. Сотавов Н.А. Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане: Монография / 2-е изд., расш. и доп. — Махачкала: ИД «Эпоха», 2013. C. 162; 164. [Электронный ресурс] Режим доступа:  свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 26.05.2025). — Яз. рус.