Проклятие ведьмы

Часть 2. Жестокая свора

Глава 5. Правильное решение

Растерянный Артем по протоптанной степными зверями тропинке семенил в сторону ближайшей деревни. Его превращение из вороны в собаку снова пробудило в нем на некоторое время человеческое начало в действиях. Он впервые связал свои превращения с проклятием старухи-попрошайки: «Шам такой будешь!..» Споткнувшись о фигуру старухи в грязной вонючей одежде возле торгового центра, он обозвал ее вороной и, кажется, назвал «гавкалой». То есть – собакой. И вот теперь, действительно, он сам превратился в собаку-гавкалу.
Одно только, как ни странно, его утешало – к нему, после превращения в собаку, на время снова вернулась возможность мышления по-человечески. И он смог вспомнить и правильно оценить произнесенное ведьмой проклятье. Но период человеческого мышления имел, наверняка, границы и должен был в определенный момент исчезнуть, уступив место неизбежным собачьим инстинктам.
Поэтому Артем торопился с анализом. Получалось, что вследствие про-клятия ведьмы он должен был пройти этапы превращений в животных и птиц, которыми он обозвал старуху. А каждый этап, после его мучений по адаптации в образе животного, должен был закончиться рождением потомства. Возможно, только тогда у него появлялся шанс превращения себя обратно в человека!..
Иначе… иначе его ждала такая судьба, о которой он боялся даже в собачьем образе, напрягая ускользающие человеческие возможности, подумать. Для него теперь четко было ясно, что если он в каждом новом образе не сможет родить потомство, то, похоже, навечно может остаться в облике птицы или какого-нибудь животного.
От такого вывода Артем даже остановил свой бег. На душе стало так тоскливо, что, усевшись задом на землю, он задрал голову и едва не завыл от охватившего дикого горя.
Ладно, он уже стал тем, чем вторым ругательством обозвал ведьму, то есть собакой. Но ведь было и третье ругательство! Его, несмотря на все усилия, Артем так и не мог вспомнить. Перевоплощение возникшего на короткий период его сознания человека в сознание собачье уже шло и уже не позволяло ему сосредоточиться и точно вспомнить, как он обозвал старуху в третий раз. Собачьи инстинкты все сильнее охватывали его, и он все больше внутри себя становился собакой.
Удивительно было, что осознание того, что он был до этого вороной, не исчезло из его памяти, и не заменялась вновь возникающими собачьими забо-тами. Он легко вспоминал события, случившиеся с ним в образе вороны, и прочно сохранил в памяти карту всех мест, где побывал, будучи вороной.
Его пока еще сохраняющаяся человеческая рассудительность наложилась на пробуждающееся собачье беспокойство своей неустроенности, и он безошибочно и без всякого зазрения совести направился в деревню в тот же дом, из которого вороной воровал цыплят для кормления Кахры. Он хорошо помнил, что пес, охранявший дом, был дряхлым и качественно уже не мог исполнять свои обязанности по охране подворья.
Приближаясь к деревне, Артем не особенно беспокоился о своей безопас-ности. Собака по своей природе достаточно высокоорганизованное животное, чтобы защитить себя во многих случаях. Единственное, что он хорошо помнил из предыдущей деревенской жизни, чужой собаке нельзя было пересекать территорию обитания других собак. Но, как только он добрался до деревни, именно это как раз с ним и случилось.
Посреди пыльной деревенской улицы прямо в песке валялись три лохма-тых пса. Пройти мимо них незаметно не было никакой возможности, и Артем на мгновение замялся, не зная, как поступить. Его неожиданное появление, а затем и проявленная нерешительность, вызвали у местных собак бойцовый ажиотаж. Самая маленькая из них залилась пронзительным злобным лаем и отважно бросилась на чужака:
- Гав-гав-гав! Куда прешь?! Здесь наша территория!
Ее возмущение дружно поддержали другие собаки и тоже устремились на Артема. Но перенесший множество схваток в вороньем обличье он не стуше-вался, как обычно делают собаки при виде многочисленных врагов, а прижался хвостом к забору и грозно оскалил зубы. Он не собирался бросаться в бегство, он не струсил, и местные собаки поняли это сразу. И такое поведение Артема смутило собак и сбавило их прыть.
Недалеко стоящие мужики курили сигареты, обсуждая насущные деревенские проблемы. В царстве деревенской умиротворенности собачья драка была достойна самого высокого внимания. Один из мужиков, сельский пастух, предположил:
- Мой Рекс загрызет этого чужака! Спорю на «пузырь»!
Второй согласился:
- Да, против Рекса чужак не выстоит!..
Третий, как раз хозяин нужного Артему подворья, азартно поддержал спор:
- Ладно, давай на «пузырек»! Пришлый ведь не струсил!
Пастух скомандовал:
- Рекс, взять!..
Несколько засомневавшийся при виде неуступчивости чужака большой пес после команды хозяина рьяно кинулся на Артема, пытаясь ухватить его за шею. Но Артем сам сделал резкий выпад навстречу Рексу и сумел схватить того за ноздри – самое чувствительное место у собаки. Остальные две собаки беспрепятственно накинулись на чужака и стали рвать его за бока, но Артем не обращал на них никакого внимания. Итог битвы решался не в ранениях его тела, а в отступлении вожака собачьей стаи. Через пару секунд схватки пронзительный визг подтвердил правоту его предположений. Не в силах терпеть сильную боль, истекая кровью, Рекс завизжал и сдался на милость победителя. Артем отпустил пса и тот бросился наутек. Остальные собаки немедленно отступили от Артема, не понимая, что случилось с непобедимым вожаком их стаи. Артем злобно накинулся на них, несколько раз укусив их до крови. Потом он подбежал к забору и, задрав ногу, оставил свою метку.
Мужики загалдели:
- Вот это да!.. Сколько живу – никогда такого не видел, чтобы дворняга, пусть даже крупная дворняга, победила полукровку-овчарку!..
Артем понял, о чем говорят мужики и трусцой побежал к ним, роняя с порванных боков редкие капли крови.
Пастух, признавший поражение своих собак, засомневался:
- А чего он бежит к нам?! Может бешеный!?
Он нагнулся и подобрал толстый кол, собираясь обороняться от пришлой собаки. Но Артем стороной оббежал пастуха и, остановившись перед хозяином нужного ему подворья, приветливо завилял хвостом.
- Я тебя!.. – замахнулся палкой на Артема пастух.
- Постой! – остановил его хозяин подворья. – Видишь, хвостом виляет, в дружбу набивается! А пес ведь хороший!.. Пойдем со мной псина! Жить у меня будешь.
Мужчина попрощался с остальными мужиками и направился домой, ино-гда удивленно оглядываясь на следовавшего за ним Артема: «Хорош-ш, зара-за!.. То, что надо, чтобы заменить Шарика! Совсем одряхлел пес...»
Артем бежал за мужчиной и думал, что все пока складывается как нельзя лучше. Но главное было еще впереди. От того, как воспримут его остальные домочадцы, зависело почти все благополучие его как собаки.
Мужчина толкнул калитку, и, не оглядываясь, прошел во двор. Но Артем, остановившись в проеме калитки, застыл как каменный, не решаясь без разрешения пройти на территорию двора. Такое поведение собаки понравилось мужчине.
- Молодец! Ждешь приглашения? Это правильно…. Заходи!
И добавил про себя:
- Надо же! Какая умная псина!..
Артем, опустив голову, завилял хвостом и неспешно-послушно направился к своему хозяину. Мужчина уселся на крыльцо, достал сигарету и, щелкнув зажигалкой, пустил клуб дыма над головой.
- Иди, иди ко мне! – подозвал он Артема.
Собака медленно подошла к хозяину и вытянула вперед голову. Тот про-тянул руку и покровительственно погладил пса по голове. Затем провел рукой по шее и не нашел потертостей от ошейника. Следовательно, собака ничейная, но судя по мускулистому худощавому телу, кормилась она кем-то неплохо. Возможно, отбилась от пастухов из глубинки степи…
- Мама! – позвал мужчина. – Мама!..
На крыльцо, как Артем и предполагал, неторопливым шариком выкатилась в галошах с теплыми, несмотря на лето, носочками на тощих ногах согбенная бабулька.
- Тебе чего, сынок? – спросила она.
- Приготовь чего-нибудь, чтобы покормить собаку. У нас жить будет! За-мена Шарику…
Бабка подслеповато сощурила глаза, вглядываясь в Артема, и тот, улег-шись на брюхо и заискивающе повизгивая, пополз к ее ногам.
- Ласковый!.. А как зовут его, Вася?
- Ласковый!.. – усмехнулся сын. – Ты еще не знаешь, какой он бывает ласковый!..
Василий немного подумал, а потом твердо сказал:
- Барсом кличут! Крепкий пес, несмотря, что небольшой. На зверя похож…
- Барсик так Барсик! Я сейчас…
Она ушла внутрь дома и вскоре вынесла металлическую выщербленную миску с остатками картофельного супа. От миски несло таким соблазнитель-ным ароматом давно забытого Артемом домашнего супа, что у него изо рта вывалился язык, и обильно потекли слюни.
- На, ешь, - дружелюбно сказала бабка.
Но Артем даже не притронулся к выставленной пище и, вопросительно посмотрев на Василия, равнодушно отвернулся в сторону. Тот разобрался в сомнениях собаки и, внутренне удивившись ее выучке, подтвердил:
- Моего указания ждешь?! Ну, молодец! Ладно, жри, Барс, разрешаю!
Получив разрешение от человека, которого он посчитал своим хозяином, Артем жадно накинулся на ароматную похлебку, но, сделав несколько больших с брызгами во все стороны глотков, остановился и, далее, принялся поглощать пищу не спеша, как настоящий гурман.
- А ты, братан, вышколенный интеллигент! – удивился Василий.
- Хорошая, собака, Васенька! – подтвердила старушка. – Культурная.
- Ну, ладно, обживайся тут! – погладил Василий собаку по голове. – А я пока отлучусь по делам.
Василий взял авоську, сел на велосипед и уехал за покупками в сельский магазин. По знакомой для Артема схеме бабка выпустила на улицу цыплят, за то время, что он не наведывался на подворье, будучи вороной, уже превратившихся почти в настоящих кур и рассыпала перед ними несколько горстей зерна. Куры набросились на зерно и стали его клевать, часто, словно швейные машинки, ударяя клювами по земле и почти не ссорясь из-за еды между собой.
Артем аккуратно доел вчерашний суп из чашки, вылизал ее своим боль-шим языком, и, взяв чашку в зубы, понес ее бабке. Та, увидев такое проворство собаки, даже умилилась:
- Какой молодец! Но чашку мне твою не надо - оставь ее возле дров.
Артем отнес чашку и положил ее рядом с начатой поленницей дров. Пожалуй, здесь под навесом, он пока и обоснуется. Брошенная тряпка в углу вполне сойдет за подстилку. Он обнюхал ее, несколько раз обошел ее по периметру и улегся, положив голову на вытянутые лапы. Сегодня ему здорово досталось, но он со всеми проблемами справился, и теперь, пока отсутствует хозяин, решил, что может позволить себе небольшой отдых. Шарик, почувствовав чужую собаку, выполз из конуры и лениво гавкнул в направлении Артема, но тот решил пока не обращать на хозяйскую собаку никакого внимания. Судя по вялому виду Шарика, его дни были сочтены, и жить ему оставалось совсем немного.
Мать Василия накормила кур и ушла в дом. Во дворе наступила сельская идиллия: светило солнце, копошились куры, за стеной чавкали в корыте свиньи и неугомонные воробьи чирикали, порхая по двору в поисках корма. Артем устало прикрыл глаза и задремал, иногда разгоняя хвостом надоедливых мух.
Так продолжалось долго, пару часов. Непоседливая бабка даже выходила на улицу и высматривала сына из магазина, но Василий словно пропал. Его шумное появление Артем услышал еще издали. Он, готовясь встретить хозяина, поднялся с подстилки и потянулся, выставив вперед на всю длину свои лапы.
Василий появился немного навеселе, с молодой шумной женщиной. Он одной рукой обнимал ее за плечи, а второй удерживал велосипед, на руле которого болталась полная продуктов авоська. Женщина смеялась грудным смехом и откидывала назад голову с длинными светлыми волосами, когда Василий тянулся ее поцеловать. Они зашли во двор, и Василий крикнул:
- Мама, встречай, Света вернулась!
Вышедшая во двор бабка словно окаменела и еле слышно пробормотала:
- Опять эта стерва!..
- Накрывай на стол, мать! Жена вернулась!.. Навсегда! – вопил Василий.
Он был так счастлив, что ничего не замечал вокруг. Похоже, эта женщина имела большое влияние на него. И Артем посчитал, что пока будет самое лучшее - это оставаться для домочадцев неприметным и скромным псом. Он снова опустился на подстилку, положил голову на лапы и стал наблюдать за происходящим.
- Здравствуйте, Марфа Петровна! – вызывающе поздоровалась с бабкой Света. – Ну, вот я и вернулась! Нет в Волгограде хорошей работы, кризис! Приехала домой на побывку, а тут встретилась с Васей, и он меня обратно в замужество позвал!.. Говорит, только обо мне и мечтает!
Последние слова женщины прозвучали с явным злорадством по отноше-нию к бабке, но вызывающий тон в голосе Светланы не смутил мать Василия. Бабка оказалась сильна духом и нашла необходимые слова:
- Да, уж вижу!.. В тираж, говорят люди, ты в Волгограде вышла, не нужна никому из городских… А вещи то где, Светочка?! Иль опять голая в одних трусах приехала? Дык старые вещи твои, Вася, в сердцах порвал и за ненадобностью выкинул.
- Ничего, мама, наживем другие! – оптимистично заявил Василий, погла-живая женщину ниже спины. - Главное, мы снова вместе.
Зная упрямство сына, Марфа Петровна уступила и позвала дорогую «невестушку» в дом:
- Что ж, заходи. Только такой вопрос у меня: брак будете регистрировать или жить снова, как собаки живут?
- Мама! – укоризненно сказал матери Василий. – Все будет по серьезному! Даже ребенка родим! Правда, Света?
Светлана откинула голову и снова засмеялась нежным грудным смехом. Ее белые зубы сверкали на солнце, а волосы развевались небольшим облаком, и нетрезвый Василий тут же окунул в них свою руку. Даже Артем приподнял голову, чтобы посмотреть, откуда у этой женщины льются такие соблазнительные звуки.
- Конечно, родим, если получится!
- Получится, еще как получится! Ты же меня знаешь – всю ночь могу! Не может быть, чтобы от такого труда сынок не зародился!
Игриво толкаясь, Василий и Светлана прошли мимо бабки и та, тяжело вздохнув, опустила голову и тяжело поплелась вслед за ними. Вскоре в доме зазвучала громкая музыка и поплыл запах спешно приготовляемой еды. Вечером во двор, ругаясь, вышла Марфа Петровна и одна стала кормить голодную живность. Она долго ходила по двору и все никак не решалась войти в дом, где потерявший голову сын развлекался с известной на всю деревню распутной женщиной. Но когда свет загорелся в спальне, то она, трижды перекрестив окна, ушла в дом. На кухне она долго убирала посуду, чутко прислушиваясь к шорохам из спальни, и услышав негромкие стоны женщины, снова вскружившей голову ее шалопутному сыну, заплакала…
С наступлением темноты Артем обошел все подворье, которое в ближай-шее время станет его домом и его территорией. Люди в деревнях даже не догадываются, что живут не на своей территории, а на территории, поделенной между собаками. Остановившись возле будки Шарика, Артем долго высматривал старого пса, чтобы на будущее определиться с поведением по отношению к нему, но тот, несмотря на раннее для собаки время, не чувствовал новую собаку хозяина и беспробудно по-старчески спал.
Найдя в заборе дыру, достаточную для того, чтобы пролезть собаке по размерам, как он сам, Артем втянул воздух с чужой территории и замер. Собака с соседнего двора его учуяла сразу и зашлась в частом и злобном лае. Судя по тональности лая, кобелек был небольшой, но злобный и чуткий. Других собак в деревне и не держали, так как главное в собаке – это злоба и чуткость.
Проскользнув в дырку, Артем за несколько часов изучил деревню, обойдя ее со всех сторон. Почти во всех подворьях хозяйничали кобели, но в трех из них он все-таки обнаружил сучек. Этим дворам он уделил больше всего времени, старательно втягивая в себя запахи, но, ни от одной из сучек не несло запахом течки.
Впрочем, Артем не расстроился. Он, как родившийся в прошлом в деревне, знал, что дело в природе идет к осени-зиме, а это время повсеместного собачьего гона или, как когда-то говорил его дед, собачьего блед…хода. Стоило какой-нибудь сучке почувствовать неумолимую жажду материнства, как кобелей во всей деревне сводило с ума, их нельзя было удержать цепями, и они толпами, до крови грызя друг друга, выстраивались в ранговую по силе очередь за жаждущей любви избранницей. Борьба между кобелями была столь жестокой и беспощадной, что иногда схватки заканчивались тяжелыми травмами одного из соперников. Поэтому Артем, на всякий случай, и изучал проходы, закоулки и дыры в заборах, чтобы при необходимости он мог безопасно выбраться из собачьей свалки и на время скрыться от преследователей.
Он хорошо помнил подходы к деревне с высоты птичьего полета и, закончив обход деревни, забрался на ближайший холм больше похожий на гору, чем на простое возвышение, и задрал вверх в небо свою узкую морду. Стояла мертвая тишина, веки сами собой закрылись, и дикая тоска вырвалась на волю из его горла настоящим волчьим воем. Перепуганные собаки из деревни ответили оглашенным хоровым лаем, но он повторил свой вой еще дважды. Горе будет тому, кто вздумает воспрепятствовать ему в оплодотворении самки и встанет на пути его обратного превращения в человека!.. И об этом должны знать все!
Вернувшись домой, Артем снова улегся на подстилку у поленницы и без всяких особенностей продремал остаток ночи. Деревня спала спокойно. Лишь на другом конце деревни собака редким лаем напоминала своим хозяевам о своей полезности.
Утром первой во двор вышла Марфа Петровна. Завидев ее еще издали, Артем приветливо замахал хвостом, но она на новую собаку даже не обратила внимания – не до этого. Голодные кабанчики уже вовсю визжали в ожидании очередного утреннего ведра с кормом, а сонные куры вяло шевелились на жердочке в курятнике, не решаясь спуститься во двор до полного наступления дня.
- Ку-ка-реку! – запоздало заорал молодой петушок.
За какие-нибудь полчаса хлопотливая бабуля накормила всю скотину и вынесла еду собакам. Завтрак для Артема показался постным: размятая кар-тошка в мундире, слегка облитая вчерашним супом, да огрызки хлеба, остав-шиеся от вчерашнего пиршества молодых. Но делать было нечего, что есть, то есть…
Расположенная к нему бабуля, заметив, что Артем не торопится начинать поглощать пищу, сказала:
- Не нравится, псина ты этакая?! Дык, другого ничего нет… Себе разносолов не имеем, а ты, собака, ишь, еще морду от картошки воротишь!.. Ешь!
После ее разрешения Артем на этот раз не цацкался и моментально очи-стил свою чашку, да еще разлетевшиеся брызги слизал с поверхности травы. Проголодавшись за ночь, он ел жадно и быстро. Шарик, в отличие от него, лениво глотнул несколько картофелин, потом повернувшись к дереву, растущему рядом, бездумно несколько раз гавкнул в его сторону глухим старческим голосом и снова убрался обратно в будку.
Голодный Артем подумал, что просто так все это оставлять нельзя – он же теперь собака!.. Он оглянулся по сторонам и, заметив, что бабуля на время ушла в дом, прокрался вдоль забора к чашке. Последние метры он прополз, как можно теснее прижимаясь к земле и уже у самой посудины скосил глаза на Шарика. Но тот снова крепко задремал и лишь изредка «чмякал» челюстями, вспоминая что-то вкусное из своей ранней собачьей жизни. Ухватив зубами за край чашки, Артем оттащил ее в сторону, чтобы она оказалась вне поля наблюдения старой собаки, и без зазрения совести доел подчистую все, что оставалось в ней. Потом ухватил чашку в зубы и установил ее на привычное место. Обратно он снова ползком пробрался вдоль забора и, улегшись на подстилку у поленницы, невинными глазами уставился на обитателей подворья. Полный живот располагал к дремоте, и он положил голову на вытянутые лапы. Ему показалось, что он принял правильное решение, навязавшись на проживание во дворе Василия.
А в это время довольный проведенной бурной ночью с молодой женщиной Василий говорил Свете, наблюдая сквозь окно за действиями Барсика:
- Смотри, смотри, что вытворяет этот пес!.. Ну, умен, чертяка, не по-собачьи умен!.. Представляешь, он Рекса Коляна победил в драке, и я «пузырь» выиграл! И тут, что вытворяет – Шарика без еды оставил!.. Надо будет все-таки ему жо…у надрать, чтобы старика не обижал…
Но молодой женщине было все равно, что вытворяла собака. Ее волновали другие проблемы. Она взяла Василия за подбородок и жеманно сказала:
- Ва-ася-а! Ты разве не видишь – я раздета! Нам с тобой надо съездить в Волгоград и прибарахлиться – зима на носу! Как-никак я теперь снова с тобой живу, и ты же не хочешь, чтоб твоя жена в деревенских обдергайках ходила! Правда, любимый?!
За ночь уставший от любовных утех Вася лениво отбивался:
- Ну, куда ты торопишься, Светик?! Обязательно приоденемся, но пойми – я сейчас не могу!.. Последние гектары дожинаем, а я помощник комбайнера, на сутки приехал проведать мамку. А вот через неделю обязательно съездим в Волгоград!..
- Вася, а может, я одна съезжу? – не унималась Света.
Примерно через час во дворе начался настоящий переполох. Василий и Светлана, сопровождаемые градом проклятий Марфы Петровны, спешно покидали дом. Не понимая, в чем тут дело, Артем очнулся от дремоты и даже вскочил на ноги, но потом, не зная, чью сторону принять, снова опустился на подстилку. Он подумал, что когда ссорятся хозяева, то самое разумное – это молча отлежаться в стороне от конфликта.
Скоро все стихло. Светлана и Василий ушли из дома, а Марфа Петровна, усевшись на ступеньки крыльца, расплакалась. Она вытирала подолом фартука слезы и все бормотала проклятия в адрес распутной Светки, в очередной раз облапошившей ее непутевого сына. Как Артем понял из причитаний хозяйки, сын стащил ее «похоронные» деньги и отдал Светке, чтобы та «приоделась». Но хорошо зная женщину, выросшую на ее глазах, Марфа Петровна была уверена, что ее сбережения Светлана снова прогуляет с волгоградскими хахалями, как это уже было ни один раз.
Не понимая, как себя вести, Артем все же поднялся, подошел к хозяйке и сочувственно завилял хвостом. Но ей было не до него.
- Уйди, чертяка, не до тебя сейчас!.. – воскликнула бабуля и снова закрыла лицо руками.
После таких ее слов Артем почувствовал себя свободным от своих обяза-тельств перед хозяевами дома и выбежал на улицу. Он твердо знал, что нужно было сделать для собственного самоутверждения среди деревенской собачьей своры. Решение вызвать на драку и победить всех кобелей поочередно, как будущих своих конкурентов при ухаживании за самками, пришло само собой, словно он всю жизнь прожил собакой. Главное, чтобы они в ответ не накину-лись на него сворой - от нее тогда не отбиться.
Борьбу с кобелями он начал с другого конца деревни, так как заранее не хотел настраивать против себя хозяев собак из соседних домов. Сельские жители всегда берегли своих собак и защищали от особо задиристых кобелей, так как хорошая деревенская собака – это и сторож, и помощник, и друг. Вредного чужого пса могли избить, отравить или даже застрелить и такие поступки не считались зазорными в повседневной деревенской жизни.
Кобелек из самого крайнего подворья оказался небольшим и горластым, но добродушным псом. Он сразу признал верховенство Артема, и даже опустил голову, покорно виляя своим хвостом. На всякий случай Артем толкнул его грудью, но грызть не стал – кобелек упал на спину и задрыгал ногами, предлагая более сильному сопернику вместо борьбы щенячью игру с игривым покусыванием. Артем не поддержал кобелька, нагнулся и немного покусал его по-настоящему за шею. Тот при последнем больном укусе взвизгнул и трусливо вырвался из-под лап Артема.
На визг собаки из дома вышел молодой парень и, заметив хозяйничающего во дворе чужого пса, поднял осколок кирпича и запустил в чужака. Он узнал его – это был приблудный пес Васьки-комбайнера, и дурная слава о его жестоком нраве уже пронеслась по деревне.
- Пошел, пошел, гад, отсюда! Убью!..
Увернувшись от просвистевшего над головой осколка кирпича, Артем юркнул в открытую калитку и уже на другой стороне забора злобно зарычал в ответ, предупреждая парня, что с ним, Барсом, надо быть поосторожнее. Но парень не стал преследовать Артема и ограничился еще одним броском кирпича уже чисто для того, чтобы посильнее напугать чужого пса. И Артем отступил, не готовый сражаться с человеком, предварительно подняв ногу и нагло оставив свою метку на калитке.
Во втором подворье пес оказался крупным и сильным. Почуяв Артема, он просто бесновался, пытаясь сорваться с удерживающей его толстой цепи. Как и следовало ожидать, на яростный лай собаки из дома вышел хозяин - худенький дедок. Узрев подслеповатым взглядом чужого пса, дед раскипятился не хуже своего лохматого сторожа.
- Чего шастаешь здесь, побирушка блохастая?! Пошел вон, зараза! Счас я тебя успокою… Счас, счас… - приговаривал дед, отстегивая своего кобеля.
И Артем впервые в своей жизни четко понял одно свойство собак – они при встрече друг с другом сразу чувствуют, кто из них сильнее, и ясно пони-мают, стоит ли ввязываться в драку или нет. Вот и Артем при виде огромного злобного кобеля деда сразу понял, что тот сильнее его и надо немедленно уносить ноги. Такого пса простой силой не победить, а на хитрость уже не оставалось времени. Артем развернулся и изо всех сил бросился прочь, стараясь скрыться в ближайшем переулке.
Завернув за угол, Артем спрятался в зарослях высокой травы и, распаленный погоней, пес деда пробежал мимо Артема. Но, как только кобель промчался мимо и показал свой хвост, Артем выскочил из засады и набросился на него. Не ожидая нападения сзади, пес деда на мгновение растерялся, остановил свой бег, но не смог сразу развернуться навстречу сопернику и ударом груди Артема был сбит с ног.
Не давая опомниться, Артем накинулся на пса и стал молниеносно и непрерывно грызть своими острыми зубами его за хребет и вскоре добрался до горла. Большой пес вырывался изо всех сил, царапаясь когтями своих ног, но Артем только усиливал давление челюстей и прижимал слабеющего соперника к земле. Победа была совсем близка, когда из-за угла появился дед, размахивая суковатой палкой.
- Взять его, Рик! Взять!.. – кричал дед, подбадривая свою собаку.
Но полузадушенный пес дрыгал ногами и уже не рычал, а только хрипел, не оказывая настоящего сопротивления. Артему ничего не оставалось, как оставить побежденного соперника и самому дать драла. Неугомонный дед за-пустил ему вслед палкой и запричитал, как женщина, при виде своего растер-занного кобеля.
В этот день Артем больше ни с кем не дрался. Он забился в угол поленницы и старательно зализывал новые раны на теле. Пока он дрался с Риком, тот, оказывается, тоже оставил немало рваных отметин на теле Артема. Но раны в собачьем деле не в счет, главное – победы.
С этого дня Артем старался поступать умнее. Он предварительно внима-тельно изучал очередное подворье, оценивал бойцовские качества хозяйского кобеля, терпеливо дожидался момента, когда хозяева покидали дом и уходили по делам, и только тогда нападал на оставшегося в одиночестве пса.
Не прошло и недели, как почти все кобели деревни были побеждены Ар-темом. Непобежденным оставался только Рекс, вместе с хозяином охранявший отары овец на степных пастбищах. Авторитет Артема среди собак возрос до высот, до этого невиданных в деревне. Стоило ему где-нибудь появиться, как любая собака, оказавшаяся поблизости, поджимала хвост и пускалась наутек. Никто не хотел иметь дела с «машиной драки», как иногда в минуты человеческого просветления, называл себя Артем. Но пропорционально росту его авторитета среди собак, росло повсеместное недовольство жителей деревни. Пришлая собака хозяйничала в чужих деревенских дворах, как у себя дома. Так долго продолжаться не могло и в деревне открыто запоговаривали, что Барса комбайнера надо отстрелять, если только сам Василий не примет к нему меры и не посадит агрессивного пса на цепь.