Проклятие ведьмы

Глава 11. Нелепая ошибка

После скачек Быстрый в хозяйстве Серика оказался в привилегированном положении. Над ним хозяева тряслись, как над маленьким ребенком. Его не пускали в табун, чтобы – упаси Всевышний! – он не получил какую-нибудь травму в драке с другими жеребцами. Новое и крепкое стойло надежно ограждало его от других лошадей, создавая ему уют и спокойствие. Но это отнюдь не успокаивало жеребца, а, наоборот, нервировало. Май-месяц, да и июнь тоже, как понял из разговоров хозяев Артем, время для случки с кобылицами, и он нервничал, опасаясь, что главным племенным жеребцом своенравный хозяин может выбрать не его.
Включив в свое поведение человеческие хитрости, Артем надеялся этим завоевать расположение хозяина. Во дворе он неотступно следовал за Сериком, признавая его главенство в доме, тыкался мордой ему в плечо и сердито всхрапывал, если тот не уделял ему достаточного внимания. Дело дошло до того, что любую команду хозяина он выполнял так, словно сам был человеком и все понимал без ошибки. Такой умный жеребец совсем вскружил голову Серику, и он не уставал поражаться удивительной понятливости животного.
Не было дня, чтобы хозяин не устраивал эксперименты с проверкой сообразительности Быстрого. Вышколенность коня наполняла маленького степняка большой гордостью. Он считал, что только он, Серик Назирбаев, благодаря своему таланту сумел выдрессировать коня до немыслимых высот и периодически перед семьей устраивал показательное выступление Быстрого.
- Стоять!
И жеребец замирал, как вкопанный, еле заметно шевеля своими длинными ушами в ожидании очередной команды.
- Ложись!
Конь, подчиняясь требованиям хозяина, послушно преклонял одно из колен и неспешно ложился на землю, не сводя своих выпуклых глаз с Серика.
- Ко мне!
Конь вскакивал на ноги и в несколько прыжков подбегал к хозяину, ожи-дая подачки. Серик, со дня скачек постоянно носящий с собой сахар для награды умного животного, доставал из кармана белый кусочек и на открытой ладони протягивал его жеребцу. Мягкими бархатистыми губами Артем подбирал сладкое лакомство, громко хрустел крепкими зубами, растирая сахар в порошок, и затем благодарно тыкался мордой хозяину под мышку. И такое поведение коня размягчало черствое сердце кочевника до такой степени, что он даже слезу смахивал украдкой, стараясь, чтобы его слабость не заметили в семье.
И когда первая из кобылиц табуна повела себя неспокойно по сравнению с другими кобылицами, Серик немедленно отсоединил ее от табуна и поставил в отдельное стойло. Кобыла сначала равнодушно восприняла отделение от табуна, но, слыша призывное ржание лошадей, на следующий день забеспокоилась по-настоящему. В поисках удовлетворения она била копытами о землю и грызла ограждающие стойло жерди.
Наблюдая за лошадьми, опытный табунщик Серик отделил для Быстрого еще две кобылицы, а остальных оставил в составе табуна под покровительством своего штатного племенного жеребца. Он посчитал, что совсем разрывать племенную связь между старым жеребцом и кобылицами табуна не стоит. Жеребец давно проверен временем и потомство от него хорошее: степное, выносливое и в меру диковатое. А для степи – это как раз то, что надо. Полудиковатые лошади и пасутся самостоятельно и перед волками никогда не спасуют.
От Быстрого он ждал совсем другого потомства. Проснувшаяся в его со-знании жажда побед на скачках не давала Серику покоя ни днем, ни ночью. Он надеялся, что благодаря Быстрому у него получится выделить новую ветвь среди своих лошадей, а может быть даже создать новую породу лошадей, непобедимых на скачках!
Серик представлял, как со всего правобережья к нему начнут съезжаться степные люди, желающие купить у него жеребенка от Быстрого, а он будет выходить на порог и важно щурить глаза, как … как… хан! Такая мысль своей неожиданностью потрясла Серика до дрожи в ногах, и он решил, что первое покрытие кобылицы Быстрым надо обставить празднично: позвать соседей, зарезать барашка и накрыть стол.
Он помнил еще одно напутствие отца: «Как начнешь, так и закончишь!..» Поэтому «начать» надо торжественно, как никто до него еще не делал, чтобы все запомнили на долгое время и уважение к нему, как к хозяину и будущему аксакалу, разошлось по всей степи, пересекло Волгу, охватило левобережье и проникло в Центральный Казахстан, где у него проживали дальние родствен-ники по отцовской линии. Они недолюбливали отца за то, что он женился на женщине-полукровке, матери Серика, и не поддерживали с ним отношения, так как считали, что калмыцкая кровь в жилах его жены оскорбляет исторические чувства казахов. Считалось, что во времена Чингисхана калмыки, придя вместе с монголами в Казахстан, нанесли много обид казахам своей жестокостью. Но Серик думал, что никто точно не знает, что происходило много веков назад, и на обиды родственников реагировал равнодушно, точно также, как и они, не поддерживая с ними связи. «Далеко они…пусть живут, и я проживу… Ничего!»
Праздник покрытия кобылы Серик назначил на следующий день и о точ-ном времени такого важного события оповестил соседей по степным зимовкам. Лучший друг Ербулат не преминул съерничать:
- А стол накроешь? А то…
- Что – «а то»? Что?! – вскипел Серик, обиженный тем, что Ербулат мог подумать о не соответствующем ритуалу его поведению.
Но потом, успокоившись, сообщил:
- Барана режу…
- Тогда приеду.
Шустрый Магзум, узнав от отца о предстоящем событии, тут же сообщил о нем своей подружке Айгуль. Она пообещала, что на такое представление приедет вместе с отцом.
Назавтра Серик поразился тому, сколько гостей нагрянуло к нему, чтобы почтить своим уважением хозяина и поприсутствовать на первом покрытии кобылы лучшим жеребцом округи. Он даже подумал, что одного барана может не хватить, да и водки может оказаться недостаточно, но принимать другие решения было уже поздно.
Желая удивить гостей, он первым вывел Быстрого и, надувшись от важности, принялся командовать жеребцом, словно солдатом.
- Стоять! Ко мне!.. Лечь!.. Бегом по кругу! Шагом ко мне!..
Зрелище действительно выглядело удивительным. Рослый и красивый жеребец, понимающий команды, словно человек, безошибочно исполнял все, что требовал от него хозяин. Присутствующие степняки, обладающие хорошо дрессированными лошадьми, были поражены такими способностями жеребца, и ни у одного из них возникло внутреннее чувство зависти. О таком послуша-нии коня они могли только мечтать!
- Подержи коня! – сказал Серик сыну и отправился в стойло за кобылой.
Жеребец волновался, понимая, что его ожидает, и человеческое начало в нем ушло куда-то далеко-далеко. Артем теперь думал только о том, чтобы в первый раз не обмишуриться и исполнить свои обязанности хорошо, тем более, что на зимовке собралось много зрителей и знатных степных коневодов.
Серик вывел кобылу и попросил Ербулата:
- Держи ее.
Опытный Ербулат взялся за уздечку и зажал руками голову кобылы, чтобы она стояла ровно и своим поведением не мешала жеребцу в его работе. Серик отобрал поводья от сына и подвел Быстрого к хвосту кобылы. Унюхав запах страждущей кобылы, жеребец поднялся на дыбы и выпустил детородной орган из тела. Его размеры удивили присутствующих, а Ербулат в душе даже засомневался: «А сможет ли кобыла принять жеребца?!.»
- Вот это «мотовило»! – не сдержался отец Айгуль, забыв о том, что рядом с ним находится дочь и с такими высказываниями в моральном плане надо быть поосторожнее даже профессиональным коневодам.
Жеребец, несмотря на то, что покрывал кобылу первый раз в жизни, хорошо справился со своими обязанностями. Он с первого раза вошел в кобылу до конца так, что она присела, потом утробно екнула и громко выпустила газы.
- Вот это молодец! – засмеялись кочевники. – Угодил кобыле.
- Достал…
После нескольких движений Быстрый покрыл кобылу и, долго не задерживаясь на ней, спрыгнул на землю. Он был ошеломлен новыми для себя ощущениями. Соединение жеребца с кобылой было совсем другим, чем, например, суки и кобеля. Оно отличалось в первую очередь масштабностью тел и размерами детородных органов.
Вдобавок, его волновали люди, окружившие лошадей и с любопытством наблюдающие, как работает жеребец. Для них было главное – стоит ли вести на случку к Быстрому кобыл для улучшения своей породы или нет? Они даже подозревать не могли, насколько важно было Артему удачно покрыть кобылу. Если кобыла понесет, то лишь следующей весной она ожеребится, и Артем сможет победить проклятие и вернуться в образ человека, а если нет, то о своем будущем ему даже страшно было подумать. Он знал, что кобыла долго вынашивает потомство, почти год, и, значит, даже при удачной случке целый год ему еще придется жить в образе лошади: покрывать кобыл, участвовать в скачках, грызть траву и колючее сено, беспрекословно слушаться хозяина, чтобы не лишится его любви и покровительства.
Довольный, что все прошло удачно, Серик пресек повторную попытку Быстрого запрыгнуть на осемененную кобылу и развел лошадей по стойлам. Затем он вымыл руки и пригласил гостей к столу. Еще вчера он поставил не-большой шатер, в котором Мадина уже расставила на столе закуски. Холодная водка в запотевших бутылках пробуждала в гостях желание, а дымящиеся куски жирной баранины разжигали зверский аппетит, какой только может разжечь свежий степной воздух и удачно завершенное мероприятие.
Первый тост был за жеребца, и произнес его Ербулат, признанный в округе специалист по лошадям. Он поднял стограммовый граненый стаканчик с холодной водкой, посмотрел сквозь него на солнечный свет и произнес короткую, но многозначительную по своим последствиям для присутствующих коневодов, речь.
- Поздравляю, Серик! Хорошего ты заимел жеребца. Если ты не против, то на следующей неделе я приведу пару кобыл для осеменения.
 Слова о том, что известный коневод и заядлый табунщик желает пород-ниться своими лошадьми с Сериком, говорили о многом. Во-первых, это было подтверждением того, что жеребец является одним из лучших в округе, а во-вторых, и это главное, даже Ербулату, известному своей осторожностью и избирательностью при осеменении своих лошадей, пришлось признать, что жеребец Серика даже в его табун с избранными лошадьми внесет полезную свежую кровь.
Пока взрослые шумели за столом, Айгуль и Магзум гуляли по пробужда-ющейся весенней степи. В это время года она была особенно прекрасна и неповторима. Красные дикие тюльпаны сплошным ковром покрывали отдельные участки, создавая невообразимую картину огромного цветного моря. Магзум сорвал несколько тюльпанов и поднес к лицу Айгуль:
- Понюхай, какой аромат! Оторваться невозможно!
Девушка нагнула голову к тюльпанам и втянула дурманящий запах степ-ных цветов. Действительно, аромат тюльпанов показался ей притягательнее запахов некоторых дорогих духов.
- Даже дурманит…. Голова кружится!.. Кстати, они внесены в Красную книгу!
- Я знаю, но нам, кто живет в степи, рвать можно – мы живем здесь и лишнего никогда не сорвем.
Оба подростка старательно избегали обсуждения события, из-за которого собрались их родители. На глазах Магзума покрытие кобылиц жеребцами происходило очень часто, и он уже свыкся с такой повседневностью. Но Айгуль была поражена, впервые присутствуя на таком обыденном для сельских жителей мероприятии. Откровенная картина совокупляющихся животных поразила ее своей обнаженностью и естественностью, и взволнованная девушка никак не могла изгнать из своей памяти картину взобравшегося на кобылу огромного жеребца с огромным… огромным…
 Поэтому она сбивалась в разговоре с Магзумом, иногда отвечая ему невпопад. Не сговариваясь, они поднялись на пригорок, усыпанный на этот раз не красными, а желтыми тюльпанами, и присели. Бесконечное море цветов простиралось до самого горизонта, не позволяя оторвать от себя человеческих глаз. Она не заметила, как рука Магзума осторожно обняла ее за талию. Она повернулась к нему и их лица встретились в робком поцелуе. От прикосновения губ у Айгуль закружилась голова, но картина грубо взобравшегося на кобылу жеребца снова предстала в ее памяти, и она, остановив руки Магзума, сказала:
- Подожди! Нас будут искать! Пойдем!..
С этого дня Серик стал знаменит на всем Правобережье Волги, а его жеребец Быстрый был нарасхват. Кобыл для покрытия приводили не только с родной Волгоградской области, но даже привозили за сотни верст из Калмыкии. Довольный Серик едва успевал принимать деньги за услуги Быстрого, но, несмотря на свою жадность, жеребца старался беречь. Больше двух кобыл в день покрывать не допускал, так как вполне резонно побаивался, что жеребец выдохнется и обессилеет. Тут даже мужик, если к своей жене пристает несколько дней подряд, к концу недели слабеет, и переходит спать на другую кровать, чтобы не было соблазна. С животными надо быть еще аккуратнее – покрытие может оказаться холостым и деньги придется вернуть обратно. А это – позор для владельца жеребца!
Но вскоре все кончилось. Наступил июнь, а это время окончания гона у лошадей, и Быстрый оказался невостребованным. На какое-то время Серик за-был о своем знаменитом жеребце, занятый другими хозяйственными пробле-мами. Коня даже кормить стали, как обычных лошадей из табуна. Но если те регулярно паслись на воле в степи, то Быстрого по-прежнему выпускали только во двор, и он бесцельно шатался по утоптанной как асфальт почве в ожидании охапки свежей травы. А однажды ленивый Магзум, занятый перепиской по телефону с Айгуль, не накосил травы и подбросил коню прошлогоднего сена, что взбесило Быстрого. Он заржал и долго зло всхрапывал, презрительно толкая губами колючее сено в поисках свежей зелени.
Понимая, что свою главную жизненную задачу по оплодотворению кобыл он выполнил, Артем всерьез стал задумываться, чтобы покинуть зимовку. Для этого не нужно было героических усилий. Достаточно лишь было перепрыгнуть ворота и снова пуститься в путешествия по степным просторам в поисках вольной жизни или… нового хозяина?! Такое окончание своих раздумий ему не понравилось. Начать сначала? А может не надо начинать все сначала, когда жизнь налажена, он в почете, пусть даже на время и забыт хозяином?!.
Он твердо знал одно, что еще примерно год придется пробыть в облике лошади. Как только следующей весной родится первый от него жеребенок и немного окрепнет, начнет сам щипать траву, колдовское проклятие должно покинуть его, и он снова должен стать человеком.
Артем задирал свою длинную конскую голову, мотал ею, отгоняя оводов, и с каждым днем все труднее вспоминал подробности конфликта с ведьмой, хотя еще год назад в облике собаки он помнил все точно. Он начинал беспокоиться от того, что мог что-нибудь упустить. Лошадиное начало все больше брало верх в его сознании, не давая прорываться остаткам человеческого сознания. Он постепенно тупел и начинал жить одними эмоциями, теряя присущую ему хитрость и изворотливость ума. Ведь если что-то у него с кобылами не получилось, то он, лишенный свободы и полностью подчиненный хозяину, ежедневно тупо перетирающий зубами небрежно подброшенную ему охапку травы, может надолго задержаться в облике лошади. А этого не хотелось…
Обстановку на зимовке изменило известие о том, что годовые скачки в районе пройдут раньше и переносятся с октября на сентябрь. Но самое главное, что взбудоражило Серика – это приз. На этот раз, на кон выставлялась полноприводная новенькая «Нива», а не какая-нибудь обычная «Лада», не приспособленная для езды по степи. И степняк до того загорелся идеей завоевания главного приза, что даже ночью иногда не мог спать, строя различные планы победы на скачках.
К будущим соревнованиям он подошел с удивительной серьезностью - вызвал ветеринара из района и попросил тщательно обследовать Быстрого. Старый лекарь внимательно осмотрел жеребца, но не нашел никаких дефектов или болезней. Небольшое утолщение на левой передней ноге, очень похожее на перелом, посчитал ушибом, так как переломов у лошадей не бывает. После перелома ноги, обычно, лошадь уже не вылечивается и ее сдают на мясо. Единственное, что он посоветовал, домешивать в корм жеребцу добавку витаминов. Ветеринар утверждал, что после них у коня повысится скорость и выносливость, и он будет не скакать по ипподрому, а летать, словно птица на крыльях.
Скрепя сердце Серик заплатил ветеринару сумасшедшие деньги за мешок с витаминами. Но старый жулик не успокаивался:
- Если хочешь победить, то перед стартом могу жеребцу сделать укол. Всех обойдет!..
- Наркотик? – насторожился Серик.
- Ну, не совсем!.. Допинг называется. Но конь на время озвереет и никому не позволит себя обойти!
- Сколько будет стоить?
- Немного. Пять тысяч.
- Ничего себе немного! Это же, сколько мне баранов нужно продать, чтобы ты один укол сделал?.. Хорошо, я подумаю.
Серик сразу не дал согласия, так как в лекарствах ничего не соображал и боялся испортить коня. На всякий случай решил посоветоваться с более опыт-ным участником соревнований Ербулатом и уже накануне скачек принять окончательное решение. Идея с уколом ему не понравилась. Осторожный степняк подумал: «А вдруг станет известно судьям?! Позора не оберешься!..»
Артему витамины не пришлись по вкусу. После их приема он на время чувствовал небольшой прилив сил, но через несколько часов воодушевление уходило, и наступала апатия и слабость. Даже спать хотелось, и он иногда дремал посреди дневной жары, бессильно опустив голову.
Среди лошадиных проблем он с трудом отыскал в памяти процесс трени-ровок по боксу, когда тренер пичкал юных боксеров различными добавками, утверждая, что они являются непременным компонентом для роста любого спортсмена. От приема добавок Артем отказался, да и денег у него не было, чтобы покупать у тренера непонятную гадость. Тренер тогда еще сказал, что если он не будет принимать «витамины», то с карьерой боксера может распро-щаться. Вдобавок, кто-то из ребят, подтрунивая над доверчивым деревенским парнем, полушутя-полусерьезно шепнул Артему, что частое применение вита-минных добавок приводит в будущем к мужскому бессилию и этот факт окон-чательно утвердил его в решении не покупать добавки у тренера.
Вот поэтому во время кормежки Быстрый старательно выбирал овес, игнорируя витамины и легкомысленно оставляя их на дне кормушки. Но, обнаружив такое своеволие жеребца, Серик принялся насильно кормить его витаминами прямо с ладони. Тогда Артем перешел на хитрость. Прикинувшись, что слушается хозяина и ест все, что тот ему накладывает, он незаметно губами вытаскивал гранулы из кормушки и усердно втаптывал их копытами в землю, раздавливая в незаметные для глаза мелкие крошки.
С момента, как стала известна точная дата скачек, Серик преобразился. Он, не доверяя никому из работников, лично кормил и поил Быстрого, выгуливал его и чистил щеткой после прогулки. В стороне от зимовки он отмерил необходимой длины участок ровной степи и ближе к вечеру, когда спадала дневная жара, устраивал для жеребца пробежки. Первые две дистанции для разминки он проходил с небольшой скоростью, а третью – гнал жеребца с максимальной. Наездник он был хороший, лошадей знал досконально и страстно любил скачки на лошадях, но особое удовольствие Серик испытывал, когда Быстрый переходил на свой знаменитый стелющийся бег. Тело наездника неподвижно находилось в седле, словно в кресле – настолько ровным и мягким был ход жеребца, а ветер просто Соловьем-разбойником свистел в ушах, приятно охлаждая голую грудь, и сердце Серика наполнялось вековой гордостью кочевника от того, что он обладает таким замечательным скакуном.
Никто из знакомых коневодов не мог подобрать правильное название хода жеребца и очень многие лили бальзам на сердце Серику, предполагая, что в жилах жеребца наверняка течет древняя кровь ахалтекинцев. Вот оттого конь и показывает не тот стиль хода, к которому привыкли местные коневоды.
«Да-а-а!.. Разве это проблема? – иронизировал в душе Артем, слыша, как соседи обсуждали его физические достоинства. – Вот погналась бы за вами, как за мной неслась, смерть с собачьей пастью размером с помойное ведро – не так бы растянулись бы в беге! Забор перелетали бы, как птицы, забыв, что крыльев нет!.. А любой навык запоминается телом…»
Чем ближе становилась дата проведения скачек, тем больше нервничал Серик. Вспомнив ветеринара, он не поленился съездить к Ербулату, чтобы по-советоваться с ним.
Оба степняка долго разговаривали о том, о сем, но Серик все никак не ре-шался начать разговор на волнующую его тему. Наконец, когда четвертая по счету рюмка водки слегка затуманила голову, гость дал слабину и спросил:
- Ты чем-нибудь кормишь своего Чингиза перед скачками?
- Как обычно: свежая трава с поймы реки и овес. А что?
Серик, почесав затылок, решился:
- А доктор никаких уколов не делает ему перед скачками?
Ербулат вскинул глаза на Серика и в его зрачках зажглись шальные огоньки. Потом откинулся на стуле и заржал, не хуже лошади.
- Ха-ха-хра! И до тебя добрался этот прохвост?! Во-от жулик! Ха-ха-ха-хра!
Потом резко оборвал смех и вполне серьезно, несмотря, что уже был пьян, пояснил:
- Если хочешь загубить коня, то можешь соглашаться. Один раз попадет в призеры, а потом чахнуть начнет. Три года назад один жеребец сдох прямо после финиша. Ему тоже укол сделали… или два?! Не помню! Так потом скандал большой был: приз обратно забрали, а хозяина дисква… дискваф… отстранили на два года от скачек! Вот так!..
Серик поднялся из-за стола и благодарно пожал другу руку:
- Спасибо! А то этот жулик так пристал: «Давай сделаю укол! Давай сде-лаю!..» Я даже не знал, что делать.
Из гостей Серик вернулся хмурым и недовольным. Он думал, что мог вляпаться в такую «каку», что опозорил бы свой род на весь район. Хорошо, что посоветовался с Ербулатом.
С этого дня Серик перестал кормить Быстрого добавками, съездил в район к ветеринару и вернул ему витамины. Ветеринар сначала отказался отдавать деньги:
- Ты купил у меня товар?! Купил! Почему я должен забирать его обратно?
Мгновенно озверевший Серик снял с себя рубаху и мрачно сказал:
- Тогда будем бороться!.. Кто победит, того и правда!
Ветеринар взглянул на почти коричневое от жаркого степного солнца жилистое тело степняка и молча вынул из кармана деньги:
- На, возьми.
- Так-то лучше, доктор! А то «купил, купил»! Так дела в степи не делают-ся. Может, выпьем, доктор?
- Я не пью, - отказался ветеринар.
Серик ехал домой весьма довольный собой и даже замурлыкал по дороге старинную казахскую песню. Пока все шло как надо. А для того, чтобы побе-дить, Быстрого надо тренировать еще больше…
Наконец наступил день скачек по итогам года. И хотя Серик готовился к нему все лето, все равно волновался и проснулся раньше времени - еще до рассвета. Нервничая, он гонял по двору жену и вызванного со школы Магзума, считая, что они медлительны и плохо готовят Быстрого к переходу в районный центр на место скачек. Тем не менее, несмотря на его показное недовольство, жеребец оказался вовремя накормленным и напоенным, а Мадина так вымыла гриву и хвост шампунем, что шерсть в первых лучах солнца даже заблестела и переливалась всеми немыслимыми цветовыми сочетаниями радуги.
На этот раз жена Серика не заикалась о том, чтобы заплести гриву в косички. Но ее рука сама тянулась к шелковистой на ощупь шерсти коня и прикосновения к шее ласковой женской руки напомнили Артему уже забытую ласку матери. Он даже застыл в неподвижности, кося своим выпуклым глазом на женщину, старательно расчесывающую его гриву. Ее прикосновения были приятны, а под струями теплой воды от такого забытого удовольствия он даже ноги растопырил во все стороны.
«Зря все это, - думал Артем. - Намывают они меня, намывают, а пройду десять километров до районного центра и покроюсь пылью…» Но, как оказа-лось, он ошибся. На этот раз его не повели своим ходом на ипподром, а повезли на специально оборудованной машине для перевозки крупнорогатого скота. Похоже, одинаковые мысли одновременно посетили и Артема, и Серика. Если скакуна помыли, то его чистоту и красоту надо сохранить до самого старта, иначе он снова лишится достойного вида.
По эстакаде его завели на грузовик и, чтобы не шатало, помимо уздечки закрепили дополнительными ремнями. Путешествие на грузовике после мытья теплой водой оказалось для Артема еще одним приятным сюрпризом. Он так давно – больше двух лет! – не катался на машинах, что такое путешествие воспринял с настоящим удовольствием.
Насколько он понял своего хозяина, тот чрезвычайно серьезно готовился к скачкам. Ожидание победы у Серика сквозила во всем: делах, мыслях, движениях, словах. Ничего другого он даже воспринимать не хотел. На Артема такие ожидания Серика накладывали серьезные обязательства, и он тоже, как и вспыльчивый хозяин, занервничал. Но достаточно длительное по времени - Серик вез своего жеребца медленно и бережливо - путешествие под приятно овевающим тело воздухом прохладного утра его быстро успокоило. Он даже успел продумать свое поведение на скачках и заранее агрессивно настроился против своих соперников. Если хозяину так нужна победа, то он для ее достижения отдаст все свои силы и природные навыки, полученные от предыдущих превращений. В этом его неоспоримое преимущество перед другими соперниками, являющимися просто лошадьми…
Жеребьевка началась со скандала. Вопреки тому, что Быстрый весной за-нял второе место и ему был положен второй номер на старте осенью, судья определил для коня Серика четвертый номер.
- Почему?!. Ты что, забыл, что мой конь весной занял второе место?
Разъяренный вопиющей несправедливостью, Серик устроил настоящую разборку с толстым судьей. Не привыкший к нахальству полностью зависящих от него владельцев лошадей, судья, царь и бог на скачках, на глазах налился краской, словно опившийся дурной кровью вечерний комар. «Какая-то грязная шмакозявка из глухой степи без роду и племени еще будет тут мне качать свои лошадиные права?!.»
Перепалку успел погасить вмешавшийся Ербулат.    
- Ты что?! Ты что делаешь?.. – еле слышно зашипел он в ухо другу. – Судья здесь самый главный! Артачится будешь – снимет с соревнований за что-нибудь! Пойми, для нас, из степи, здесь правды нет!
Фраза: «Снимет с соревнований!..» - мгновенно успокоила Серика. Если снимут с соревнований, то тогда прощай все его амбициозные надежды: побе-да, приз, слава!..
- Понимаешь, - разъяснял Ербулат другу, - на скачки вклинился волгоградский воротила. Его фамилия Ермилов. Очень богатый человек! У него лошади в Краснодаре неделю назад заняли два первых места. Породистые, арабские! Ему отказать нельзя – он спонсором был на весенних скачках.
Пришлось смириться и дальше Серик уже безропотно получил четвертый номер. Он отошел в сторону и украдкой скосил глаза на арабских скакунов. Лошади у Ермилова действительно оказались классные: стройные, поджарые, с лебединой шеей и нервными ушами. Для них скакать по дистанции – это не работа, а удовольствие.
Серик уныло посмотрел на своего Быстрого и понял, что тот не сможет конкурировать с тонконогими быстрыми арабами. Лошади богатея гораздо легче и наверняка одержат победу. Он подумал - хорошо, что не послушал Мадину и захватил с собой бутылку. Наездником посадит Магзума, а сам, пока будут идти скачки, нальет с горя себе стаканчик…
- Чего приуныл? – подошел к нему Ербулат. - Борись за третье место. Тя-желый мотоцикл тоже неплохой приз! Магзума не сажай – не вытянет. Борьба даже за третий приз будет жесткой. Я посмотрел, помимо твоего Быстрого, еще несколько лошадей будут бороться!
Серик тяжело вздохнул и ничего не ответил другу. Он провел взглядом по выставленным призам и пристально остановился на «Ниве»: «Если бы не эти арабские лошади, первый приз был бы точно мой!.. А так…» Но слова Ербулата о том, что борьба будет жесткой даже за третий приз и Магзума сажать на коня не стоит, воспринял правильно – решил, что сам будет наездником.
Расстроенный, что главный приз ему не достанется, Серик обнял перед стартом Быстрого за шею и, чтобы скрыть от окружающих свое горе, прижался лицом к его морде. Артем насторожился, а его уши встали торчком. Паника в поведении хозяина ему не понравилась: «Чего он боится?!. Я на тренировках по боксу бегал и с неграми, и с арабами и ни один из них меня не обставил…»
Но Серик не мог прочитать мысли своего коня, совсем не подозревая, что тот может о чем-то думать. Животные, в том числе и лошади, живут поступками и эмоциями. Для них прошедшее становится невозвратным в памяти уже через мгновение. Даже если наказать коня за непослушание не сразу, то по истечении нескольких минут он даже не поймет, за что его теперь наказывают...
- Приготовиться!
Суровый толстый судья выстроил группу лошадей в соответствии с номерами, а потом, дождавшись сигнала от судьи на финише о его готовности, махнул флагом:
- Старт!
Только на скачках Серик разобрался, какой у него умный конь. Быстрый на первой сотне метров опередил основную группу и пристроился за двумя арабскими скакунами Ермилова, кобылой и жеребцом. Оба арабских скакуна неслись чрезвычайно легко и даже грациозно, словно лани высоко вскидываясь в воздух, но грузноватый по сравнению с ними Быстрый не отставал. Он шел почти рядом с кобылой, умело пристраиваясь к лидирующим лошадям, и Серик понял – гордому жеребцу лучше не мешать. Он сам все сделает как нужно.
Полдистанции Быстрый шел вровень с арабской кобылой – жеребец был впереди – и наездник на кобыле поглядывал на Быстрого, удивляясь его упорству. После трех четвертей дистанции Быстрый обошел кобылу и пристроился у крупа арабского жеребца, улавливая разреженный воздух от движения соперника и облегчая себе бег.
Араб, чувствуя близкого конкурента, тоже ускорился, но Артем не отста-вал. Он перешел на свой знаменитый стелющийся над землей собачий бег и отыграл полкорпуса, но полностью опередить лидера не смог. Тогда, наполненный злобой к более сильному сопернику, Быстрый повернул голову и больно хватанул его зубами за круп. От неожиданной острой боли избалованное животное инстинктивно взбрыкнуло, потеряв драгоценные секунды. Заминка лидера дала возможность выйти вперед жеребцу Быстрому с наездником Сериком Назирбаевым и они уже не позволили арабскому жеребцу даже приблизиться к себе, первыми придя на финиш. Зрители, не ожидавшие такого исхода скачек, ревели от восторга, а разгоряченный Быстрый вставал на дыбы и рвался в драку к арабскому скакуну, желая окончательно определить лидерство.
Потрясенный Серик спрыгнул с коня, обнял его за шею и поцеловал прямо в пухлые губы, густо орошенные белой пеной усталости. Потом на глазах толпы зрителей он упал перед конем на колени и стал грызть землю от счастья…
- Ты совершил ошибку, степной лис! Роковую ошибку! Ты даже не пони-маешь, что сотворил!.. – двусмысленно и зло высказался подошедший к Серику Ермилов.
- Как не понимаю?! Я победил! Люди, я по-бе-дил и мой конь лучший!!
- Ну-ну! Еще посмотрим, что ты запоешь через неделю!.. – пробормотал Ермилов и, усевшись в джип, уехал со скачек, не дожидаясь официального подведения итогов.