Конфуз

 КОНФУЗ


             История эта приключилась со мной в нежном отроческом возрасте, благодаря моему горячему воображению. Это свойство характера и в дальнейшем не раз создавало нелепые ситуации в моей жизни. Однако со временем я взрослел, жизнь, наполненная путешествиями и приключениями, закаляла меня, опыт наращивался, и воображение за ненадобностью тускнело, съеживалось, пока не превратилось во что-то несуразное, и непригодное к практическому использованию.
  Писателю с таким воображением не придумать ни одного толкового сюжета, не создать настоящего героя. Поэтому мне приходится писать только то, что я видел. Даже сказки мои основаны на действительных событиях, только герои заменены на животных или совсем уже сказочные персонажи. Поэтому я по праву считаю себя самым правдивым писателем.

Но вернемся намного лет назад, к пионерским галстукам и белым передникам на школьных платьицах. Газировка с сиропом за три копейки и телефон автомат за две. Было мне тогда лет четырнадцать. Мальчишка я был шустрый, начитанный увлекался науками и серьезно занимался спортом, и в то время когда мои сверстники гуляли с девочками, носили им портфели и целовались в подъезде, я был занят более важными делами. Не то что меня не тянуло к сверстницам, конечно, тянуло, но днем я носился с учебы на тренировки, занятия в кружках, по книжным магазинам, а прибежав домой падал на кровать и сразу засыпал мертвецким сном. Вторая причина отсутствия у меня пары: была моя неимоверная застенчивость. При виде красивой девочки я робел, краснел, становился косноязычным истуканом, который, конечно никаким успехом у прекрасного пола пользоваться не мог. Во всех остальных случаях я был душой любой компании, пел под гитару, рассказывал анекдоты, находил и поддерживал интересные темы для разговоров.
И вот, погожим ранним весенним утром я зашел в туалет, увидел на кожице, на том самом месте, которое является главным признаком мужчины, прыщик. Это обстоятельство немало смутило меня и навело на неприятные раздумья. Я мельком видел информацию о венерических заболеваниях, признаки которых как раз и проявляются на этих местах у мужчин и у женщин. Тревога овладела моим сознанием. Аппетит пропал. За завтраком мой взгляд уперся в одну точку, думы были только о постигшем меня несчастье. По пути в школу самые страшные картины всплывали в моем сознании. Я гнал их от себя, но безуспешно. На перемене пробравшись в библиотеку, я быстро отыскал полку, где хранились медицинские брошюры.
- А! Вот она - «Лечение сифилиса» автор М. А. Розентул 1947 год издания.  Почему именно это книгу я схвати с полки, до сих пор не знаю. На меня смотрели страшные язвы с черно-белых иллюстраций. – Ужас! А где я мог это подцепить? - Книгу я засунул под пиджак и боком пробирался к коридору, во взгляде библиотекарши читалось жалость и презрение. Мной овладел стыд. Не помню, как я вернулся в класс, боясь поднять глаза на товарищей, как будто, они  уже знали о моем заболевании. Учительница тоже смотрела на меня осуждающе. Прочитанное про сифилис, вращалось в моей голове как белка в огненном колесе, перед глазами мелькали разноцветные круги. - Теперь я буду жить в позоре один и на третьей стадии заболевания я умру в страшных муках, презираемый всеми, какой кошмар!  Но где же! Где можно было заразиться этой страшной болезнью? - Так как никаких половых контактов с окружающим миром я не имел, круг поиска резко сужался. - Точно! В бане! Наверное, я сел на грязную лавочку и вот оно!

 Жили мы в коммуналке, ванн и душевых не было и в помине, как  впрочем, и горячей воды, в квартире на десять семей был один унитаз в коридоре и одна раковина с холодной водой на кухне, поэтому по воскресеньям с утра вся наша семья отправлялась в баню. Ожидание своей очереди на помывку,  происходило в просторных коридорах на диванах обтянутых коричневой, остро пахнувшей кожей. После коридора небольшая уже очередь на освободившееся место в раздевалке, где мы с отцом раздевались и спешили в очередь за шайкой. Шайка – это железный тазик с двумя ручками, получив заветную шайку, мы выстраивались в очередь к крану, набрав воды, нужно было долго кружить во влажном пару в поисках свободного места на скамьях из грязного обколовшегося по краям мрамора. В парилке всегда было много народу, люди стояли внизу на площадке, на лестнице к возвышению напротив печки и счастливцы сидели на деревянных лавках на возвышении. То тут, то там звонко шлепали веники по потным животам и спинам, часто парильщик, закончив процедуру, объявлял: «Кому веник!», и отдавал свой веник желающему. Можно было попросить любого соседа, и он добросовестно будет шлепать вас веником по спине, спрашивая: «Ну как? Посильнее!».  Как правило, именно в парилке находился энергичный лидер, который подбрасывал кипяток на камни в печке, ловко с громким лязгом распахивая створки ковшом, он объявлял просушку и выгонял всех из помещения, часто, несмотря на протесты. Потом самостоятельно решал, что просушка закончилась, и снова запускал ожидавших людей. Причем «командиры» парилки менялись один за другим, никто их не выбирал и не назначал, но все посетители бани беспрекословно им подчинялись. Мысленным взором я анализировал ситуацию с помывками на предмет личной гигиены. Где же притаились эти бледные спирохеты, которые сейчас стремительно уничтожают мой организм.

Не дожидаясь конца уроков, я пулей вылетел из школы и нарушая все правила безопасности дорожного движения мчался в КВД (кожно-венерологический диспансер) В голове у меня звенела фраза из книги: «Чем раньше начать лечение, тем больше шансов излечиться». Разумеется, нельзя терять ни минуты. Правила дорожного движения мною были забыты, светофоры игнорировались. Около двери КВД перед бронзовой надписью под стеклом, я сильно заробел. Долго не решался дотронуться до внушительной деревянной ручки, потом все-таки потянул ее на себя одним пальцем и тщательно вытер его об штаны. Внутри в полумраке на длинных скамейках сидело множество людей в ожидании своей очереди. Я сел «последним» и съежился от стыда и страха. Мне хотелось слиться с дощатым обшарпанным полом.
Очередь делилась на две неравные части. Первую составляли одиночные мрачные люди. Они, молча, глядели в пол и почти не двигались.  Вторую немногочисленную часть составляли пары. Их диалоги, состояли из ненормативной лексики с ярко выраженной эмоциональной окраской, угроз и причитаний. Они значительно расширили мой лексикон, и несколько раз перевернули картину видения мира в моем сознании. За какой-то час я повзрослел на несколько лет. Передо мной открывались новые горизонты, идти к которым не было никакого желания.  Угрожающие картины, украшавшие стены коридора пугали и вводили в депрессию несчастных посетителей. Я изо всех сил старался не смотреть на них, но взгляд мой вопреки воле блуждал по страшным язвам и опухолям. Внезапно я услышал странный, приближающийся шум. Он нарастал, заставляя замолкать беспокойную часть очереди. Наконец шум достиг всех мыслимых пределов, дверь с грохотом распахнулась, и в помещение ввалились двое новеньких, влекомых сотрудником милиции, были они неопределенного возраста в лохмотьях и пораженные проявлениями всех болезней, так наглядно представленных на стенах коридора. Между собой они не говорили, не общались, они что-то визжали, не слушая друг друга. Вслушавшись в диалог, я оторопел. Картина мироздания в моей голове сорвалась с гвоздя и с треском упала, осыпая окружающее стеклами и щепками из рамы. Оказывается, на это существо, без зубов, в синяках, украшенное самыми безобразными язвами может, кто-то позариться или проявить интерес!!! Передо мной разворачивалась сцена ревности!!! Отелло!!! Смелые рыцари, благородные дамы, мушкетеры, добрые и честные пираты, куда-то провалились в моем сознании, а на их место водрузилось ВОТ ЭТО!!!
- Следующий! – прозвучало из приоткрывшейся двери кабинета. Силы окончательно покинули меня, ноги не слушались. Я обреченно сидел. Вся очередь повернулась ко мне, повисла гнетущая тишина, даже гопники, сопровождаемые милиционером перестали визжать. Я поднялся и провожаемый тяжелыми взглядами на трясущихся ногах вошел в кабинет.
За столом сидел мужчина средних лет в белом халате и такой же шапочке. К лицу его навсегда приросла насмешливая полуулыбка, в то же время глаза его оставались холодными и проницательными. При виде меня улыбка его оживилась. Встретил он меня стандартной, видимо, фразой.
- Нуте-с! Молодой человек, ты женат?
- Нет, не женат, я молодой еще. – Промямлил я.
- И что же привело ко мне молодого неженатого человека? – радостно спросил доктор. Я поведал ему о своей проблеме не забыв, сказать, что вижу у себя все клинические признаки сифилиса первой стадии. Мой рассказ привел его в неописуемый восторг. Он забегал по кабинету хлопал в ладоши, иногда перебивал мое изложение про сифилис, его диагностику и методы лечения, задавал наводящие вопросы и просто ликовал. Изложив все свои знания, почерпнутые из библиотечной книги, я спросил его:
-  Диагноз мы, кажется, поставили верный, когда же мы с Вами приступим к лечению?
- Ах да!  Действительно! Показывайте ваши проблемы – мельком взглянув на больное место, доктор зычным голосом сказал:
- Машенька! Тут у молодого человека атеромка вскочила, окажите ему медицинскую помощь, пожалуйста.
И тут к моему полному ужасу, из смежной двери вышла молодая девушка лет семнадцати в новеньком белом халате,  увидев меня, она окончательно смутилась и густо покраснела.
- Что вы застыли как на экзамене у патологоанатома – спросил доктор. – Мазь Вишневского, вот она на подоконнике и тугую повязку.
- Зачем же ему тугую – спросила перепугано Маша.
- Ну, вы уже сами с больным определитесь, тугую не тугую.
Во время процедуры он часто вскакивал со стула, подбегал ко мне и спрашивал:
- Ну как больной?! Не туго? Не жмет??? – но я ничего не мог ответить, так как находился в состоянии глубокого шока и давно нуждался в активном вмешательстве психотерапевта. Я стоял, закрыв глаза, и тихонько вздрагивал от каждого прикосновения, искренне удивляясь: почему я до сих пор не провалился на первый этаж сквозь бетонные перекрытия, что возможно облегчило бы мое страдание. По окончании “процедуры”, Маша пулей вылетела из кабинета, а «добрый» доктор пожелал мне скорейшего выздоровления и поинтересовался: не потребуются ли мне еще перевязки. Вышел я из здания КВД в полуобморочном состоянии, повязка слетела у меня, пока я спускался по лестнице. Я уже постепенно начинал догадываться, что доктор разыграл меня, пользуясь моей наивностью. По пути к дому обида все больше переполняла меня и достигла таких размеров, что после этого случая я уже никогда не обращался за помощью к людям в белых халатах.