Гитлер глава 2. сцена. тень вены

[начало 03 – май – 2025]

Каковы была Вена в начале XX века? Это время сделало её од-ной из главных европейских столиц, которая сохранила свою многовековую репутацию австрийского дома. Вена, сверкающая и величественная, возвышалась над империей, простирающей-ся от современных границ Украины до самого края Балканского полуострова. Население империи составляло около 50 миллио-нов человек, представляющих различные народы и этнические группы: немцы, венгры, поляки, словенцы, хорваты, сербы, ита-льянцы, чехи, словаки, румыны и русины. Все они находились под властью Австрии и составляли её многонациональный со-став.
Жизнь здесь текла размеренно, и всё вокруг казалось вечным и стабильным. Император Франц Иосиф отметил в 1908 году шестидесятилетие своего правления, став символом Австрии. Высшее дворянство, обладавшее значительной властью, кон-тролировало как политическую, так и социальной жизнь импе-рии. Хотя время всеобщего и равного избирательного права еще не наступила, буржуазия и рабочий класс уже начали ока-зывать давление на дворянство, используя растущее влияние партий и демагогов.
В это время Австрия напоминала дряхлого и хромого стари-ка, ставшего карикатурой на самого себя, на образа императо-ра. Это было время, когда мир, казалось, уже остался в про-шлом. Блеск и великолепие Вены начала XX века постепенно уступало место тусклым оттенкам заката. Противоречия, прису-щие многосигнальному государству, начали провялятся с нарас-тающей остротой уже в конце XIX. Особенно это стало очевидно в 1867 году, когда Венгрия добилась значительных привилегий в результате знаменитого уравнения прав. Этот момент стал по-воротом, так как начался процесс разложения империи, и ма-лые народы, входившие в её состав, стали требовать тех же прав, которые им предоставили венгерскому народу император Франц Иосиф.
Среди тех, кто активно выступал за равные права, оказались и влиятельные евреи, живущие в стране. Они также начали требовать равенство и справедливости для своего избранного народа богом. В это время евреи всё чаще занимали позиции в банковской сфере и других профессиях, таких как медицина и наука. Это вызывало беспокойство среди австрийских немцев, которые начали замечать, что евре становится всё боле замет-ными в различных государственных учреждениях и в экономи-ческой жизни страны.
В ответ на эти изменения возникли недовольства и напряже-ние. Австрийские немцы: чествовали, что их влияние в обществе ослабляется, и это вызывало у них страх перед потерей своих позиций. Конфликты между различными этническими группами становились всё более обостренными, и каждое из меньшинств стремились отстоять свои интересы. В этом контексте важно от-менить, что еврейская община, активно вовлеченная в экономи-ческую жизнь, стремилась к интеграции и равенству, что, в свою очередь, порождало дополнительную напряженность.
Таким образом, в Австрии начала XX века нарастали проти-воречия, которое отражали не только внутренние проблемы многонационального государства, но и более широкие социаль-ные и политические изменения, происходившие в Европе в тот период. Каждая этническая группа, каждая община стремилась найти своё место в этом сложном и многослойном обществе, что в конечном итоге привело к значительным переменам, что в по-литической и социальной жизни страны.
На фоне великолепной Вены6 города с богатой историей и культурным наследием, прошли некоторые из наиболее значи-тельных и решающих лет в жизни Адольфа. В своих мемуарах, написанных в книге «Майн Кампф», он делится воспиминания-ми о том, как в последние месяцы жизни своей матери он от-правился в Вену с намерением сдать экзамен в Академии изящных искусств. Адольф описывает, как он взял с собой боль-шой сверток своих рисунков и был полон уверенности в том, что сможет легко преодолеть испытания, ожидающие его впереди. Он был уверен в своем таланте и считал, что экзамен не станет для него серьезной преградой.
Однако, его самоуверенность оказалась совершенно безос-новательной. Первую часть экзамена, которая заключалась в написании двух этюдов на заданные темы, он прошел успешно. Но на второй части, где оценивались представленные домашние работы, его ждал неожиданный и крайне неприятный сюрприз. Адольф был отсеян из числа кандидатов, и ему было объявлено, что он не набрал достаточное количество баллов для поступле-ния. В официальном уведомлении, которое он получил, было указано: «В ходе экзаменов следующие лица не добрали баллов и не были приняты... Адольф Гитлер, уроженец Браунау-на-Инне, родился 20 апреля 1889 года, немец, католик, отец – государственный служащий, окончил четыре класса средней школы. Несколько рисунок головы оценены неудовлетвори-тельно».
Эта новость стала для Адольфа настоящим ударом, как он сам позже выразился, «как гром среди ясного неба». Формаль-но причиной его неудачи стало то, что у него было слишком ма-ло портретов в портфолио. В то время как другие кандидаты могли похвастаться разнообразием своих работ, Адольф, по су-ти, сосредоточился на архитектуре и городских пейзажах. Он сам признавал, что его художественный талант больше проявлялся в чертежах и проектировании, чем в изображении людей. Его интерес к архитектуре с каждым годом только возрастал, и это было связано с его первой поездкой в Вену в возрасте шестна-дцати лет.
В ту поездку он стремился увидеть знаменитую картинную га-лерею дворцового музея, но, как он позже вспоминал, его глаза были прикованы не только к живописи, но и к архитектурным шедеврам, которые окружали его. Вена, с ее величественными зданиями и богатой архитектурной традицией, произвела на не-го глубокое впечатление и, безусловно, оказала влияние на его дальнейшие взгляды и амбиции в области искусства, Адольф был очарован красотой и гармоней архитектурных форм, кото-рые он наблюдал в столице Австрии, и это стало основной его стремления к созданию чего-то великого в будущем.
Таким образом, неудача на экзамене в Академии Изящных Искусств стала поворотом моментом в жизни Адольфа. Он не только разрушила его мечты о карьере художника, но и подтолк-нула его к поиску новых путей самовыражения. Вместо того что-бы стать художником, он вскоре переключил свои амбиции на политику, что в конечном итоге привело к его участию в событи-ях, изменивших ход истории. Эта неудача в Вене стала одним из множества факторов, сформировавших его личность и взгляды, которые позже определили его судьбу и судьбу всей Европы.
Гордый и упрямый молодой человек, Адольф, решает посе-тить ректорский кабинет Академии, чтобы получить ответ на свои мучительные вопросы. Ректор, Зигмунд   д’ Альман, вы-слушав его, с недоумением отмечает: «Ты не станешь худож-ником, но в твоих рисунков явно прослеживается талант к архитектуре». Эти слова, произнесенные с определенной до-лей недоверия и сомнения, заставляют Адольфа ощутить внут-ренний дискомфорт. Он вдруг начинает воспринимать площадь Шиллера совершенно иначе, как будто она открывает перед ним новые горизонты и возможности. В этот момент он осозна-ет, что, возможно, стоит попробовать свои силы в архитектуре.
Однако на пути к осуществлению этой новой мечты встают серьезные преграды. Для того чтобы начать обучение, ему необ-ходимо аттестат зрелости, который он когда-то не удосужился получить. Хотя он мог бы сдать необходимые экзамены и полу-чить этот документ в любое время, Адольф считает, что возвра-щение в школу, которую он так ненавидел, — это унизительно и достойно его. Он воспринимает эту ситуацию как непреодоли-мый барьер, который стоит между ним и его мечтой.
Теперь, будучи взрослым, он осознает, что его стремление стать художником, несмотря на все усилия, не будет осуществ-лено. Этой внутренний конфликт между его гордостью и желани-ем реализовать себя в искусстве становится для него источни-ком глубокого разочарования. Он понимает, что мечта о карьере художника, возможно, была непостижима, и это осознание по-гружает его в состояние тоски.
Таким образом, его путь к архитектуре, который мог бы стать новым началом, оказывается заблокированным из-за его соб-ственных предрассудков и нежелания вернуться к тому, что он так сильно презирал. Он осознает, что время уходит, и с каждым днем его шансы на осуществление мечты становятся все более призрачными. Внутренний конфликт, который разрывает его, становиться все более ощутимым, и он начинает задумываться, действительно ли стоит продолжать борьбу за свои мечты или смириться с реальностью.
Молодой Адольф, стремясь следовать совету, вскоре осознал с огорчением, что отсутствие аттестата не даст ему возможно-сти поступить в архитектурный институт.  Этот осознание погру-зило его в депрессию, и он стал бесцельно бродить по улицам, проводя часы за чтением в своей небольшой комнате. Иногда он навещал оперный театр, но в целом его жизнь потеряла смысл. В конечном итоге ему не оставалось ничего, кроме как вернуться в родной Линц. Когда его мать спросила: «Приняли тебя, мой дорогой мальчик, в Академию?», он ответил: «Мама, когда-нибудь я стану великим художником!».
В это время Клара Гитлер находилась на грани жизни и смер-ти. 22 октября доктор Блох, врач, который наблюдал за состоя-нием Клары, сообщил Адольфу, что операция, проведенная ра-нее, оказалось неэффективной. Он объяснил, что у Клары уже обнаружен метастазы в плевре, и для ее спасения потребуется более серьезное хирургическое вмешательство. Это новое лече-ние не только представляло собой большой риск, но и требовал значительных финансовых затрат. Однако для Адольфа деньги не имели особого значения в этот трудный момент. Он сразу же предложил оплатить все расходы на йодоформ, необходимый для лечения, а чуть позже – и саму операцию.
Кубичек, друг Адольфа, был потрясен, увидев своего товари-ща в таком состоянии: его лицо было смертельно бледным, а глаза – безжизненными и полными отчаяния. Адольф, расска-зывая о тяжелой ситуации в семье, не мог сдержать гнев на врачей. Он восклицал с возмущением: «Как они могут утвер-ждать, что мою маму нельзя вылечить? Они просто шарлата-ны!». Это было выражение не только в этот момент нуждались в его поддержке.
Адольф принял решение остаться дома6 чтобы заботься о свой матери, так его сводная сестра Ангела ожидала второго ребенка и не могла в полной мере помочь. Он чувствовал, что именно он должен быть рядом с Кларой в этой трудный период, когда она боролась за свою жизнь. Каждый день, проведенный с ней, был наполнен тревоги и надеждой на лучшее, несмотря на мрачные прогнозы врачей. Адольф старался поддерживать ее, хотя и понимал, что ситуация становится все более безнадеж-ной. Внутренний конфликт между его надеждой и реальностью становился все более ощутимым, и он, казалось, был готов на все ради спасения своей матери.
Мать Адольфа, Клара Гитлер, долгое время страдала от ужасных болей, которые терзали её тело и душу. Доктор Блох, который наблюдал за её состоянием, позже вспоминал о том, как мужественно она переносила своё страдание. Он отмечал, что Клара не жаловалась на свою участь и не проявляла слабо-сти, несмотря на невыносимые мучения, которые её преследо-вали. Тем не менее, её состояние сильно влияло на её сына. Ко-гда Адольф видел, как его мать страдает, его лицо искажалось от боли, и он испытывал глубокое внутреннее переживание, ощущая свою беспомощность.
Вечером 20 декабря, когда Клара уже едва могла сидеть, она опиралась на своего сына. В этом момент она произнесла слова, которые, вероятно, были прощанием: «Густль, будь хорошим другом моему сыну, когда меня не станет. У него больше ни-кого нет». Эти слова были полны любви и заботы, и они под-черкивали ту глубокую связь, которая существовала между ма-терью и сыном. Время шло, и к полуночи стало очевидно, что конец близок. Несмотря на это, семья решила не беспокоить доктора Блока, поскольку понимала, что помочь Кларе уже не-возможно.
Утром 21 декабря, когда мир вокруг погрузился в тишину, Клара тихо ушла из жизни. Это был момент, который навсегда изменил жизнь её сына. Ангела, вероятно, одна из близких, по-шла за доктором, чтобы тот подтвердил смерть, а Адольф остал-ся рядом с покойной матерью. В этот трагический момент он взял лист бумаги и начал рисовать лицо своей матери, пытаясь запечатлеть её образ навсегда в своей памяти. Этот акт стал не только выражением скорби, но и попыткой сохранить ту любовь, которую он чувствовал к ней. Смерть Клары стала поворотным моментом в жизни Адольфа, оставив в его сердце неизглади-мый след.
Утро 23 декабря 1907 года выдалось особенно сырым и ту-манным, словно сама природа оплакивала утрату. В этот день Клару вынесли из ее дома в деревянном гробу, который был скромным, но солидным. Катафалк, медленно двигаясь по ули-цам, направился в церковь, где должна была состояться крат-кая, но трогательная служба. Похоронная процессия состояла из катафалка и двух карет, которые следовали за ним, медленно проезжая по мосту, который пересекал Дунай, направляясь к Леодиину. Фрау Гитлер, как она и желала при жизни, была похо-ронена рядом с мужем, что стало символом вечной связи между ними.
Члены семьи, стоя у могилы, молчали, погруженные в свои мысли и чувства. Адольф и его сестра Паула, испытывая непри-язнь к своему шурину Лео, который постоянно подшучивал над его мечтой стать художником, отказался от это предложения. Вместо он решил, что будет лучше отправиться в Вену, где у него была надежда на более светлое будущее.
Адольф смог убедить своего друга Густля, что и он должен по-ехать с ним. В Вене у Густля была больше вероятность стать профессиональным музыкантом, и это подстегивало их обоих. Так, в середине февраля 1908 года Адольф попрощался с род-ственниками, и, взяв с собой в компании Густля, который должен был выехать позже.
Через пять часов, в возрасте восемнадцать лет, Адольф сно-ва оказался в Вене, где снял комнату для проживания. 18 фев-раля он отправил своему другу Кубичек, известному ему как Густль, открытку, полную ожидания и надежд: «Дорогой друг! С нетерпением жду твоего приезда, встречу тебя как следует. Для начала остановишься у меня, а там посмотрим. Пианино можно взять напрокат за 50-60 флоринов. Передай своим уважаемым родителям. Приезжай скорее. Твой друг Адольф Гитлер».
Пять дней спустя после своего отъезда Густль, с чемоданом в руках и сумкой, полной домашних угощений, наконец прибыл в Вену. Его встретил Адольф, который проявил к нему искреннее тепло и радушие, проводив его в свою комнату, расположенную на втором этаже. Внутри комнаты царила атмосфера творческо-го беспорядка: повсюду на полу были разбросаны рисунки, сви-детельствующие о том, что Адольф активно занимался искус-ством, возможно, пытаясь выразить свои мысли и чувства на бумаге.
Адольф, заметив, что Густль пришел с некоторыми продукта-ми, быстро накрыл стол газетой и разложил свои скромные за-пасы: немного молока, кусочек колбасы и несколько ломтиков хлеба. Однако Густль, словно волшебник, извлекал из своей сумки настоящие кулинарные сокровища: аппетитную жареную свинину, свежие домашние булочки, ароматный сыр, сладкое варенье и даже бутылку крепкого кофе. Увидев такое изобилие, Адольф воскликнул с восхищением: «Вот что значит иметь заботливую мать!»
Спустя два дня после этого Густль сдал вступительный экза-мен в Музыкальной Академии, что, безусловно, было важным событием в его жизни. Адольф, узнав об этом, заметил с некото-рым удивлением: «Не думал, что у меня такой умный друг». Однако, несмотря на это, в последующие недели он не прояв-лял особого интереса к успехам Густля и его учебе, что возмож-но, говорит о том, что собственные амбиции и проживания за-нимали его гораздо больше, чем достижения приятеля. Таким образом, в их отношениях возникла некоторая дистанция, и каждый из них продолжал идти своим путем, погружаясь в свои мысли и мечты.
В это время Адольф снова пытался сдать экзамен, но на этот раз его даже не допустили к нему. Это событие стало для него настоящим источником раздражения, и он начал проявлять недовольство по самым незначительным поводом. Основной причиной его гнева стала очередная неудачна при поступлении в Академии Изящных Искусств. В порыве ярости он обрушился на преподавателей, оскорбляя их, называя «сборищем дура-ков» и «бюрократами из каменного века». Он даже высказы-вал радикальную мысль о том, что всю Академию следовало бы «взорвать», таким образом выражая своё недовольство систе-мой и теми, кто её представляет.
После того как Адольф высказал свои мысли, его друг Куби-чек, не зная: как реагировать на подобные выпад, спросил его: «Что теперь?». На что Адольф, не проявляя особого интереса к ситуации, просто ответил «Да ничего», и, усевшись за стол, начал читать книгу. Это поведение отражало его внутреннее со-стояние: он не желал углубляется в проблемы, предпочитая уединение с литературой.
В то же время, Адольф не стремился к физическом труду. Он недолюбливал любые виды работы, и его образ жизни был до-вольно аскетичным. Адольф старался экономить деньги, питаясь в основном только молоком и хлебом. Несмотря на то, что его жизнь была далека от комфортной, он проводил время в ком-пании своего друга, и каждую неделю они вместе посещали оперный театр. Они гуляли по улицам города, наслаждаясь ат-мосферной, или прогуливались по паркам, где могли рассла-биться и отвлечься от повседневных забот.
Кроме то, Адольф часто посещал музеи, где черпал вдохнове-ние и новые идеи. Вечерами он любил слушать оперы Вагнера, которые оставляли в его душе глубокий след. Эти культурные мероприятия были для него не только способом развлечься, но и возможностью погрузиться в мир искусства, который он так ценил, несмотря на свои внутренние противоречия и сложности. Таким образом, его жизнь была полна контрастов – с одной сто-роны, это была жизнь аскета и одиночки, а с другой – стремле-ние к культурному обогащению и духовному развитию.
Вагнер никогда не вызывал у Адольфа чуства усталости или раздражения. Как утверждал его близкий друг Густль, музыка Вагнера переносила Адольфа в загадочный и мистический мир, что, в свою очередь, помогло ему контролировать проявления его сложного и невыносимого характера. Особенно сильно Адольф любил оперу «Лоэнгрин», которую он слушал не менее дести раз. Он был поклонником романтического классической музыки и испытывал восхищение к произведениям таким ком-позиторов, как Вебер, Шуберт, Мендельсон и Шуман. Также на него производили впечатление работы Брукнера, Бетховена и Грига.
Среди произведений Вагнера особое место занимала опера «Тристан и Изольда», которую Адольф посещал, по его соб-ственным словам, около тридцати или сорока раз. В это время он часто бывал в публичной библиотеке, где, подобно самоучке, читал книги, руководствуясь своим настроением и моменталь-ными желаниями. Порой он останавливался, погруженный в свои мысли, перед великолепными зданиями на Рингтрассе, мечтая о грандиозных сооружениях, которые он когда-нибудь построит сам.
Когда его спрашивали о том, каким он видит свое будущее, он с уверенностью отвечал: «Стану великим художником». В его юные годы все выдающиеся поэты, генералы и художники, осо-бенно те, кто не отличался успехе в учёбе, мечтали о величии. Однако мечты Адольфа были особенно маниакальными. Он проводил долгие часы за проектами, и позже сам писал: «Если что-то меня занимало, я не мог оставить это в покое».
Он мечтал о масштабной реконструкции своего родного го-рода Линц, намереваясь снести все существующие здания и построить новые, грандиозные монументальные сооружения, которые не имели аналогов в мире, Его планы включали также полное преображение дворца Хофбург, театров, замков и вы-ставочных залов. Адольф также проявлял интерес к созданию безалкогольного напитка для народа, стремился заменить куре-ние табаком, реформировать школьное образование и разраба-тывать концепцию идеального немецкого государства.
Несмотря на отсутствие четкого представления о своей бу-дущей карьере, его амбиции и стремления были огромны. Он был полон идей и желаний, которые, казалось, переполняли его. Адольф часто мечтал о том, как он сможет изменить облик свое-го города и своей страны, вдохновляясь великими архитектур-ными достижениями и культурными традициями. Его увлечение искусством и архитектурой стало важной частью его жизни, формируя его представления о величии и успехе.
В этот время Адольф начал осознавать, что его мечты о карь-ере художника могут не сбыться, и это лишь подстегивало его амбиции. Он продолжал работать над своими проектами, рисуя эскизы и наброски, которые отражали его видение идеального города и общества. Эти идеи, хотя и не всегда были реалистич-ными, придавали ему уверенность и мотивацию.
Таким образом, Адольф, будучи молодым человеком, был по-лон мечтаний и стремлений, которые в дальнейшем сыграли значительную роль в его жизни. Его увлечение музыкой, архи-тектурой и искусством стало основной для его амбициозных планов, которые, как он надеялся, приведут его величию и при-знанию.
Адольф, находясь в глубоком внутреннем кризисе, ощущал себя униженным и уязвленным в этом мире. Он, словно отгоро-дившись от окружающих, отвернулся от людей, которые когда-то были ему дороги. Его сводная сестра Ангела, вышедшая за-муж за жителя Вены, перестала поддерживать с ним связь, и вскоре о нем не осталось от его общения с близкими, — это од-на немногословная открытка, которую его опекун получил от не-го, но и она не смогла восстановить утраченные связи. Дружба с Кубичком, его товарищем, также оборвалась без предупрежде-ния, когда в один прекрасный день Адольф просто собрал свои вещи и покинул их общую квартиру, чтобы раствориться в бес-крайних просторах Вены.
В новой обстановке Адольф проявил живой интерес к услови-ям жизни рабочих, обитающим в венских кварталах. Он был по-трясен тем, что некоторые дома в Вене должны были быть сне-сены, и это событие вдохновило его на создание проекта образ-цовых рабочих кварталов. Сидя за столом, при свете керосино-вой лампы, он проводил долгие часы, погружаясь в свои мысли и идеи, часто засиживаясь до самой глубокой ночи. В это время он работал над драмой, посвященной борьбе в древней Бава-рии, которая была связана с принятием христианства. Кроме того, Адольф создавал и другие драматические произведения, черпая вдохновение из германской мифологии и истории, что позволило ему вырезать свои идеи и чувства через художе-ственное слово.
Несмотря на отсутствие сексуальных отношений, он часто размышлял о женщинах, любви и браке. Адольф был убежден, что мужчина и женщина должны беречь своё «пламя жизни» и заботиться о чистоте тела и души до момента вступления в брак, чтобы в будущем произвести на свет здоровое потомство. Его взгляды на эти темы были довольно традиционными и от-ражали его представления о морали и ответственности. Весь этот период стал для Адольфа временем глубоких размышле-ний и самопознания, когда он пытался найти свое место в мире, который казался ему враждебным и непонимающим.
Иногда Адольф оказывался на темной стороне человеческой природе, и его мысли о сексе становились весьма мрачными. Он мог часами рассуждать о развратных обычаях, с яростью обру-шиваясь на явления проституции. Его осуждение касалось не только проституток и их клиентов, но и всего общество в целом, которое, по его мнению, способствовало этому пороку. Осенью 1909 года Адольф, оказавшись в тяжелом финансовом положе-нии, решил продать часть своей одежды, включая свое черное зимнее пальто, которое когда-то было так дорого.
Перед самым Рождеством, дрожа от холода в своей легкой летней куртке, он узнал о ночлеге для бездомных, расположен-ном на окраине Вены. Это заведение предлагало приют за сим-волическую плату, что стало для него последней надеждой. Од-нако условия проживания в этом ночлеге были довольно стро-гими: обитатели должны были поддерживать порядок на терри-тории, а также помогать по хозяйству и следить за чистотой в комнатах.
В тот холодный декабрьский вечер Адольф оказался в длин-ной очереди, среди других голодных и замерзших бродяг, кото-рые также стремились укрыться от зимнего холода под крышей ночлега. Когда двери открылись, вестибюль заполнился толпой бездомных, стремящихся получить спасение от стужи. Адольф, наконец, получил карточку на недельное проживание и койку в одной из огромных комнат, что стало для настоящего испыта-ния.
Для человека, который привык к уединению и независимости, это было страшное унижение. Ему пришлось пройти через об-щую душевую, где он вынужден был смыть с себя всю грязь и пот, а затем сдать свою одежду на санитарную обработку. После всех этих процедур его, как в тюрьме, построили в колонну и проводили в столовую. Так каждому бездомному вручили тарел-ку с супом и кусок хлеба, что казалось настоящим праздником в условиях, в которых они находились.
Можно лишь представить, какое глубокое отчаяние испыты-вал гордый молодой человек, оказавшийся в таком уничижи-тельном положении, где его личность теряла всякую индивиду-альность. Он превращался в безликую часть огромного стада, среди которого царила атмосфера безнадежности и отчаяния. В этом месте, где каждый был равен другому, Адольфу чувство-вал, как его душа угасает, а мечты о достойной жизни ускольза-ют, как песок сквозь пальцы.
В один из холодных зимних вечеров, когда мороз пронизы-вал улицы, Адольф очередной раз оказавшая в приюте для без-домных. Именно там, на одной из скромных койко-мест, он слу-чайно встретил человека по имени Рейнхольд Ханиш. Этот бро-дяга, облаченный в изношенную одежду, был известным посто-яльцем приюта и, казалось, знал все его тонкости и правила. В то время как Адольф только начинал осваиваться в этом непро-стом мире, Ханиш, заметив его голодный взгляд, поделился с ним куском хлеба, который ему удалось выпросить у добрых крестьян.
Рейнхольд, несмотря на свои трудные времена, был не толь-ко щедрым, но и мудрым человеком. Он взял Адольфа под свою опеку, как бы намекая, что в этом жестоком мире важно не терять человеческое достоинство и оставаться добрым. Посте-пенно он начал рассказывать своему новому знакомому о жизни в приюте, о том, как здесь выживать, особенно в суровые зим-ние месяцы. Ханиш сам когда-то мечтал стать художником, и его вдохновляло красноречие Адольфа, которое он слышал. Эти истории о прошлом, о мечтах и надеждах, произвели на Адоль-фа сильное впечатление.
Каждое утро, когда первые лучи солнца начинали пробивать-ся сквозь облака, они с Ханишем выходил из приюта и направ-лялись к церкви, где им выдавали порцию супа, который, хоть и был скромным, все же помогал утолить голод. После этого они искали укрытие от холода, стараясь теплое место, где можно было немного отдохнуть. К вечеру, когда небо темнело, они воз-вращались обратно в приют, чтобы провести ночь в относитель-ной безопасности.
Иногда им удавалось заработать несколько крейцеров, вы-полняя простую работу, такую как расчистка снега или переноска багажа на вокзале. Однако Адольф вскоре понял, что его физи-ческая сила оставляет желать лучшего, и он не был способен выполнять тяжелую работу. Однажды, когда на горизонте за-маячила возможность подработки в качестве земляных копате-лей, Адольфу, полный энтузиазма, решил попробовать свои си-лы. Но Ханиш, внимательно посмотрев на него, с сожалением произнес: «Забудь об этом. Ты просто не сможешь справиться с этой работой, ты окажешься в яме».
Эти слова стали для Адольфа не просто предостережением, а настоящим откровением. Он осознал, что в этот мире, полном жестокости и лишений, важно не только иметь желание, но и понимать свои собственные возможности. Слова Ханиша стали для него своего рода жизненным уроком, который он запомнил на долгие годы вперед.
Адольф, оказавшийся на обочине жизни, пытался зарабаты-вать на жизнь попрошайничеством, но его старания не приноси-ли успеха. У него не хватало ни необходимого умения, ни долж-ной наглости, чтобы привлечь внимание прохожих и заставить их пожертвовать хоть какую-то мелочь. Ханиш, его знакомый, не мог понять, как такой образованный и одарённый человек, как Адольф, оказался в столь жалком положении, и однажды не удержался от вопроса: «Чего ты ждешь от жизни?». Ответ, который он услышал, был простым и безнадёжным: «Не знаю».
С каждым днём Адольф всё больше терял в весе, его одежда висела на нём, как на вешалке, придавая ему ещё более жал-кий вид. В какой-то момент Ханиш решил помочь своему другу и уговорил его заняться рисованием почтовых открыток. Адольф, хотя и согласился, всё равно испытывал стеснение из-за своего внешнего вида и сильно сомневался в том, что кто-то захочет купить его работы. Тогда Ханиш предложил ему деловое со-трудничество: Адольф будет рисовать, а Ханиш займётся про-дажей, а вырученные средства они поделят пополам. Это пред-ложение дало Адольфу надежд на то, что его талант может быть востребован.
Вскоре они нашли более подходящее место для проживания – приют для бездомных, где были читальный зал, комната для игр и библиотека. Хотя большинство жильцов обитали в общих комнатах, за небольшую плату можно было снять отдельную комнату. Внутренний распорядок заведения было довольно строгим: находиться в комнате в дневное время было запре-щено, а играть разрешалось лишь в шахматы, шашки и домино. За шум и скандалов виновные немедленно изгонялись, а упо-требление крепким спиртных напитков было под строгим запре-том. Именно в такое строгое заведение и попал Адольф.
Он заплатил за своё проживание полкроны в день, прошёл санитарную обработку и получил маленькую комнату, где впер-вые за долгое время почувствовал себя личностью. В этом при-юте он обрел не только крышу над головой, но и возможность сосредоточиться на своих увлечениях. Во время своего пребы-вания в читальном зале публичной библиотеки Вены, сидя на скамейке за столом, заваленным раскрытыми книгами, он по-глощал информацию, как губка. Пустота в его душе, возникшая от нищенской жизни, требовала заполнения, и он искал ответы на свои внутренние вопросы.
Однажды, вдохновлённый одной из книг, он записал: «Бо-роться я могу лишь за то, что люблю. Любить могу только то, что уважаю, а уважаю лишь то, что, по крайне мере, знаю». Эти сло-ва стали для него своего рода мантрой, отражающей его стремление к пониманию и самовыражению. Адольф начал осо-знавать, что его жизнь может измениться, если он будет следо-вать своим увлечениям и страстям. С каждым днем он всё больше погружался в мир искусства и литературы, и это давало ему силу продолжать борьбу за свою мечту.
Однажды, погруженный в свои размышления и внутренние переживания он оказался на улицах города бродя без опреде-ленной цели. В какой-то момент его внимание привлекала мно-голюдная демонстрация, организованная рабочими Венгрии. Он остановился на тротуаре Рингоштрасе и затаив дыхание, свиде-телем этого грандиозного зрелища. Перед ним, словно исполин-ской змей, выстраивались бесконечные шеренги людей, по че-тыре человек в каждой. Они двигались в унисон, и это процес-сии, поглощенный атмосферой, которая витала вокруг. Глубокое потрясение охватило его, и он не спешил возвращаться дамой, осознавая, что стал частью чего-то большого, чем собственная жизнь.
В тот момент он задумался о значении массовости и о том, что, возможно, он уже не жил, как амеба, существую в своем собственном мире. Он чувствовал, что внутри него происходит нечто важное, но не мог понять, куда направить свои чувства и эмоции. В его душе бушевали две формы ненависти, которые он не мог игнорировать. Первая из них – это ненависть бедных к богатым, так называемая классовая ненависть. Он видел, как социал-демократы призывают пролетариев всех стран объеди-няться, но эта идеология не резонировала с ним, и это создава-ло для него дополнительные сложности в понимании своего ме-ста в этом движении.
Вторая форма ненависти, которая мучила его, была еще бо-лее рациональной и понятной – это ненависть к согражданам другой национальности. Он осознавал, что национализм, кото-рый пронизывал общество, также затрагивал и его. Эти чувства, которые он испытывал, также затрагивал и его. Эти чувства, ко-торые он испытывал, были сложными и противоречивыми, и он не знал, как с ними справиться. Он стоял на тротуаре, наблюдая за людьми, которые были полны решимости и энергии, и пони-мал, что они стремятся к чему-то большему, чем просто улучше-ние своей жизни. Они искали справедливость, равенство и воз-можность быть услышанными.
Он чувствовал себя в стороне от этого движения, как будто находился в плену своих собственных мыслей и страхов. Но в то же время его охватывало желание понять, что движет этими людьми, что заставляет их выходить на улицы и бороться за свои права. Он осознавал, что не просто демонстрация, а выра-жение глубокой социальной потребности, которая была присуща многим, но не всем. В этом момент он понял, что его внутренние конфликты и вопросы о ненависти и идентичности требуют тща-тельного осмысления, и, возможно, именно сейчас, когда он стал свидетелем этого исторического события, ему стоит заду-маться о своем месте в этом мире и о том, как он может найти свой путь в сложной социальной реальности.
В ходе своих наблюдений, бургомистр Вены, Люгер, стал сви-детелем демонстрации, которая оказалась важной вехой в ста-новлении антисемитского движения в Австрии. Он, как человек, стоящий во главе этого движения, позже выразил свои мысли о еврейском вопросе, заявив: «если бы еврея не существовало, его следовало бы придумать». Эта фраза отражает глубину его убеждений и то, как он воспринимал евреев как врагов, с кото-рыми необходимо бороться.
Люгер понимал, что мелкие торговцы и ремесленники испы-тывают страх перед растущими гигантскими универмагами, ко-торые как правило принадлежали еврейским предпринимате-лям. Эти огромные магазины вытесняли малый бизнес, и Люгер использовал это недовольство в своих интересах, создав целое движение, которое в конечном итоге стало популярным. Одна-ко, несмотря на его успехи, Адольф разочаровался в Люгере. Он заметил, что Люгер стал своего рода флюгером, изменяющим свои взгляды в зависимости от ситуации. Писатель Стефан Цвейг подметил, что богатые евреи, которые были обеспокоены растущим антисемитизмом, успокоились, поскольку их положе-ние не изменилось, и они по-прежнему оставались в кругу своих друзей и союзников.
Для того чтобы возникло по-настоящему яростное национа-листическое движение, необходимо было, чтобы в обществе царила бедность, обнищание и ненависть масс. Однако в то время таких условий не наблюдались. Несмотря на это, партия Люгера, которая впоследствии трансформировалась в Герман-скую националистическую партию, продолжала существовать. Важно отметить, что в Австро-Венгерской Империи немцы ко-гда-то были силой и хозяевами, но со временем империя стала лоскутной, объединяющей множество национальностей, что со-здавало напряженность. Люгер и его сторонники стремились к равным правам для всех, но в то же время не желали этого для других народов.
Почему же их партия не стала массовой? Возможно, ответ кроется в том, что молодые люди, поддерживающие эту гер-манскую партию, были больше заинтересованы в организации различных акций и демонстраций, чем в реальной политической борьбе. Например, их «променад» означал не что иное, как нападения на студентов-чехов, поляков и представителей дру-гих национальностей в университетах. Полиция в этой ситуации оставалась бессильной, поскольку университеты имели экстер-риториальный статус, и правоохранительные органы могли лишь наблюдать за происходящим, забирая в итоге лишь жертв этих нападений.
Таким образом, в то время, когда Адольф наблюдал за раз-витием событий, он осознал, что для создания действительно массового движения необходимо было больше, чем просто недовольство и протест. Необходимы были реальные экономи-ческие и социальные проблемы, которые могли бы объединить людей и направить их ненависть в определенное русло. Это по-нимание стало основой для его дальнейшей политической карь-еры и формирования нацистской идеологи, которая впослед-ствии привела к трагическим последствиям для миллионов лю-дей.
Вернувшись в пансион для бездомных, где его ожидали теп-ло и еда, Адольф неожиданно начал проявлять интерес к поли-тике. Это новое увлечение во многом стало следствием атмо-сферы, царившей в его рабочей комнате, которая постепенно превратилась в своеобразный форум для обсуждения актуаль-ных вопросов. В общей комнате, где собирались около двадцати человек, царила живая дискуссия о литературе и искусстве. Здесь также находились несколько рабочих, которые, несмотря на свою простую манеру общения, старались вести себя при-лично и не мешать общему обсуждению.
Адольф занял позицию лидера этой группы, регулярно произ-нося вдохновляющие речи о политической коррупции и других насущных проблемах, с которыми сталкивались они в своей по-вседневной жизни. Его лекции иногда перерастали в острые де-баты, в которых участники активно обменивались мнениями и оспаривали друг друга. В моменты, когда политическая дискус-сия разгорался на другом конце комнаты, Адольф не мог оста-ваться в стороне. Он не выдерживал и бросал все свои дела, хватаясь за кисть и вступая в спор, размахивая ею, как будто это был его аргумент.
Однако его друг Ханиш, возвращаясь после очередной торго-вой операции, обычно выступал в роли миротворца. Он умело успокаивал Адольфа, заставляя его вновь сосредоточиться на рисовании. Но стоило Ханишу уйти, как Адольф вновь начинал яростно осуждать социал-демократов, которых он считал насто-ящими негодяями, или же восхвалял лидера антисемитской христианской социалистической партии Люгера, находя в его идеях поддержку своим собственным взглядам.
Эти обсуждения были не просто обменом мнениями, а насто-ящими баталиями, в которых каждый старался отстоять свою точку зрения. Адольф чувствовал себя в своей стихии, когда речь шла о политике. Он страстно говорил о несправедливости, ца-рящей в обществе, и о том, как необходимо бороться с корруп-цией. Его слова находили отклик у слушателей, и вскоре он стал неформальным лидером среди своих сверстников, которые ис-кали ответы на вопросы, волновавшие их. Эта атмосфера ак-тивного обсуждения и поиска правды вдохновляла Адольфа, и он чувствовал, что его голос имеет значение.
Адольф был настолько поглощён политической деятельно-стью, что начал регулярно посещать заседания палаты депута-тов. Его увлечение политикой стало настолько сильным, что к весне 1910 года оно начало негативно сказываться на его фи-нансовом положении. Из-за этого увлечения он часто оставлял свою работу без должного внимания, что, в свою очередь, при-вело к конфликту с его коллегой Ханишем. Возможно, Адольфу надоели постоянные притязания и требования Ханиша, и в ка-кой-то момент он просто исчез, уехав со своим другом Нойма-ном, который был еврейского происхождения.
Осенью того же года Адольф вновь решил попытать счастья и подать документы в Академию художеств. Он собрал все свои лучшие работы, включая большой рулон рисунок и акварелей, и направился в кабинет профессора Рихеля, который был изве-стен своим строгим подходом к отбору студентов. Адольф наде-ялся на его поддержку и понимание.
Когда он вошёл в кабинет, атмосфера была наряженной, и Адольф чувствовал, как его сердце колотится от волнения. Он представил свои работы профессору, надеясь, что они произве-дут на него впечатление. Однако несмотря на то, что Рихель признал, что рисунки выполнены с хорошим знанием законов композиции и с тщательной прорисовкой деталей, он не был впечатлён в достаточной степени, чтобы рекомендовать Адоль-фа. Профессор, по всей видимости, был сосредоточен на других аспектах и, возможно, тоже находился под влиянием политиче-ской ситуации, которая в то время была очень напряжённой.
Адольф понимал, что его мечта стать художником может ока-заться неосуществимой, и это ещё больше угнетало его. Таким образом, его жизнь продолжала оставаться в состоянии неопре-делённости, и он всё ещё искал свой путь как в искусстве, так и в политике.
Адольф, как никто другой, осознавал, что его окружение не вызывает у него симпатии. В это время он уже начал понимать, что ему необходимо создать нечто совершенно новое. Позже он напишет, что именно в Вене он заложил грандиозный фунда-мент своего мировоззрения. Это мировоззрение, как он осозна-ет, требует идеи, но где же ее найти? В поисках ответа на этот вопрос Адольф начинает углубляться в изучение теорий марк-сизма. Он отмечает, что «социал-демократия» и «социализм» казались ему изначально одинаковыми понятиями. Однако, что-бы открыть глаза на этот неслыханный обман народа, ему по-требовались тяжёлые удары судьбы.
В процессе своей работы на стройке, где он познакомился и идеями социал-демократов, произошел инцидент, который стал для него знаковым. Два рабочих, с которыми он общался, по вздорили с Адольфа на стройке и избили, и это оставило у Адольфа физические травмы: шишка на голове, синяк под гла-зом и поврежденная рука. В этот момент осознал, что социали-сты отвергали и проклинали всё вокруг: нацию, которую они счи-тали изобретением капиталистических классов, отечество, кото-рое воспринимали как орудие буржуазии для эксплуатации ра-бочих, авторитет законов, которые рассматривали как средство угнетения пролетариата, школу, которую считали учреждением, воспитывающим рабов, и религию, воспринимаемую как сред-ство обмана.      
Слова социалистов звучали для него как крики отчаяния, и в их устах не оставалось ничего чистого и святого. Всё, что они го-ворили, погружалось в ужасную грязь. Адольф, наблюдая за этой ситуацией, начал осознавать, что его собственные взгляды и убеждения требуют серьезного пересмотра. Он понимал, что для того, чтобы создать новое мировоззрение, ему необходимо глубже понять природу тех идей, которые он изучал, и тех лю-дей, которые их исповедовали.
Эти события стали для него важным этапом на пути форми-рования его идеологии. Он чувствовал, что должен разобраться в том, что происходит вокруг, и, возможно, именно через пони-мание социалистических идей он сможет найти свой собствен-ный путь. Это осознание стало для него отправной точкой, от которой начинается его стремление к созданию нового, уни-кального взгляда на мир.
Адольф, в своих размышлениях о любви к книгам и чтению, подчеркивает важность умения правильно воспринимать и ана-лизировать прочитанное. Он утверждает, что тот, кто способен к этому, сможет извлечь из любой книги, газеты или брошюры всё самое ценное и полезное. Такой человек не просто читает, но и умеет развивать текст на составные части, усваивая новые зна-ния и идеи, которые помогут ему лучше понять и обосновать свои собственные взгляды на мир. Это подчеркивает, насколько важно не только чтение, но и глубокое осознание информации, которая может обогатить внутренний мир человека и расширить его горизонты.
Неподалеку от места, где Гитлер находился, располагалась табачная фабрика, которая распространяла журнал, посвящен-ный расовым вопросам. Этот журнал, тиражом до ста тысяч эк-земпляров, был ориентирован на студентов и людей с высшим образованием. На его обложке красовалась фраза «Библиотека защитников прав белокурого человечества», что уже само по себе говорит о его идеологической направленности. Автор этого издания, Йорг Ланц фон Либенфельс, происходил из бывших монахов и имел звучную аристократическую фамилию. Он вдох-новлялся именем германской богини весны Остары и назвал свои журнал «Остар».
Ланц фон Либенфельс также был владельцем замка Верфе-штайн в Нижней Австрии, где развивал свои идеи. Он призывал к созданию и организации мужского ордена, который бы пред-ставлял собой передовой отряд белокурых и голубоглазых лю-дей, готовых к грядущему кровопролитию с так называемыми «неполноценными» смешанными расами. Эти идеи, пропаган-дируемые в журнале, были частью более широкой идеологии, которая стремилась к утверждению превосходства одной расы над другой. Ланц фон Либенфельс, как и многие его современ-ники, верил в необходимость борьбы за «чистоту» расы, что в конечном итоге привело к трагическим последствиям в истории человечества.
Таким образом, Адольф, погружаясь в чтение и анализируя подобные материалы, формировал свои взгляды и убеждения, которые впоследствии оказали огромное влияние на его поли-тическую деятельность и на всю историю Европы в XX веке. Чте-ние для него было не просто увлечением, а важным инструмен-том, с помощью которого он искал подтверждение своих идей и стремлений.
На вершине замка было поднято знамя с изображением сва-стики, символизировавшее намерение его владельца вести борьбу с нечистью. Этот человек, Ланц, обещал не просто сопро-тивляться злу, но и применять крайне меры, включая использо-вание ножа для кастрации и уничтожения так называемого че-ловека-зверя. Его цель заключалась в том, чтобы развивать бо-лее высокий тип человека, а также отсеивать «ненужный мате-риал» с помощью методов отбора и истребления.
Интерес к этим идеям проявил Адольф, который вскоре встретился с Ланцем в его замке. В ходе этой встречи Ланц поз-же упомянет, что после визита Адольфа у него исчезли некото-рые старые номера Журнала. Адольф, с увлечением просматри-вая журналы, черпал из них идеи для размышлений, которые оказали на него значительное влияние.
В это время, когда Адольф находился в Вене, он погружался в мир знаний, который навсегда сформировал его представления о человеке и обществе. Этот опыт, а также жизненные обстоя-тельства, стали основой той философии борьбы, которая впо-следствии стала центральной в его мировоззрении. Он усвоил важный урок: жизнь – это борьба за вышивание, где сильные выживают, а слабые погибают. Однако нельзя сводить элемен-ты социал-дарвинизма в мышлении Адольфа лишь к его лично-му опыту, который он приобрел в мужском общежитии.
В его взглядах можно увидеть проявление тенденций той эпохи, в которой он жил, когда авторитетом считались есте-ственные науки. Открытия таких ученых, как Спенсер и Дарвин, касающиеся законов развития и отбора, стали основной для множества псевдонаучных публикаций, пропагандирующих идеи борьбы за существование. Эти идеи находили отклик в умах многих людей того времени, и Адольф не стал исключением.
Таким образом, его мировоззрение формировалось под вли-янием как личного опыта, так и общественных тенденций, кото-рые активно обсуждались и распространялись в научных кругах. Эти идеи о выживании сильнейших и отборе стали краеуголь-ным камнем его философии, и он стремился внедрить их в жизнь, что в конечном итоге привело к трагическим событиям в истории человечества.
В это время, когда в Вене, словно крыс, расплодились гер-манские националисты, в обществе стала популярной неболь-шая книга о расовых теориях. В конце XVIII века немецкие уче-ные начали обращать внимание на одну интересную особен-ность: языки, принадлежащие самым различным народам, от Индии до Ирландии, имели нечто общее. Фридрих Шлегер, вы-дающий немецкий поэт и философ, был увлечен этой темой и выдвинул гипотезу о существовании некой праязыковой осно-вы, которая могла бы объяснить это явление.
Стоит отметить, что Шлегер был не только ученым, но и чело-веком с глубоким чувствами. Он обожал свою жену Дороти, ев-рейку, которая была изысканной писательницей. Их отношения показываю, как даже самые скромные теории могут привести к самым опасным идеям. Вскоре его ученики начали развивать эти концепции, и одним из них, вдохновленный работами Шле-гера, написал о борьбе арийцев с семитской расой.
Среди тех, кто продолжил эту мысль, были граф Артюр де Го-бино, французский аристократ, и английский историк, и писатель Хью Чемберлен. Они разработали простую, но крайне опасную идею о том, что существуют высшие и низшие расы, и борьба между ними является движущей силой истории. Гобино и Чемберлен утверждали, что арийцы, в частности тевтоны, яв-ляются главными наследниками и единственными правителя-ми, способными вести человечество к прогрессу.
Эти идеи, возникшие в контексте научных исследований и культурных дискуссий, вскоре начали находить отклик в умах людей. Они стали основной для формирования расистских тео-рий, которые впоследствии привели к ужасным последствиям в истории человечества. Таким образом, можно увидеть, как науч-ные гипотезы, если их не контролировать и не подвергать кри-тике, могут перерасти в идеологии, оправдывающие ненависть и насилие.
Всё это показывает, как важно подходить к научным теориям с осторожностью и критическим мышлением, чтобы не допу-стить, чтобы они стали основной для дискриминации и насилия. Важно помнить, что даже самые мирные идеи могут иметь да-леко идущие последствия, если они попадают в неправильные руки и используются для оправдания агрессии и нетерпимости.
В поражении, которое Германия понесла в ходе Первой Ми-ровой Войны, в Адольфе увидел не только трагедию, но и новые возможности для своего народа. Встречаясь с Адольфом, он вы-слушал его длинный монолог, полный ненависти и упоения иде-ями, которые стали основной его будущей политики. Об Адольфе скажет: «Он пришёл, миссия», жаль, что Хью Чемберлен не уви-дит, как бомбы падают на его родину, унося жизни десятков ты-сяч людей. И вот все это, начиналось с кабинетных идей, кото-рые, казалось бы, были далеки от реальности.
Он подчеркивал, что толпа легко воспринимает простые и наивные идеи о политике и экономике, не задумываясь о глу-бине этих концепций. В его идеологии ключевую роли играли по-нятия высшей и низшей рас. Германия, по его мнению, имела право расширять свои границы и забирать жизненное простран-ство у «низших» рас, чтобы было обосновано не только истори-чески, но и философски. Это мировоззрение, хотя и не завер-шенное, уже имело свои лозунги, которые были сформированы под влиянием немецкой философии.
Философы, такие как Фихте и Гегель, оказывали огромное влияние на формирование этих идей у Адольфа. Гегель, в част-ности, был любимцем таких личностей: Маркс и Ленин, что под-черкивало его значимость в интеллектуальных кругах. Гитлер даже восхищался Ницше, который провозглашал идеи о праве сильного, о том, что героизм и сила должны быть вознесены на пьедестал, Все эти философы, по сути, возвеличивали войну как нечто благородное и необходимое.
Ницше утверждал, что человек должен любить мир лишь как средство для достижения войны, что короткий мир предпочти-тельнее длинного, а сражение важнее, чем рутинная работа. Эти идеи, дополненные языческими мотивами и операми о Ни-белунгах, создавали мощную идеологию, которая была готова к внедрению в сознание народа. Таким образом, Адольф и его последователи использовали философские идеи для оправда-ния своих агрессивных намерений, что в конечном итоге приве-ло к катастрофическим последствиям для всей Европы и мира в целом.
На начальном этапе формирования своего мировоззрения Адольф не проявлял явных признаков антисемитизма. В то вре-мя он был простым человеком, который много читал, включая различные уличные газеты и брошюры, не всегда известного происхождения. Однако, как он сам позже признавался, именно в этот период он начал осознавать, что разрушительные идеоло-гии, такие как марксизм и социализм, имеют тесную и нераз-рывную связь с определенными национальными чертами одно-го народа, о которых он раньше не подозревал.
Адольф в своих записях отмечал, что только через знакомство с евреями ему удалось понять истинные намерения социал-демократов. Он утверждал, что именно контакт с этих народом открыл ему глаза на настоящие цели данной политической пар-тии, позволяя ему увидеть, как за туманными социальными фразами скрывается оскалившаяся маска марксизма. Это осо-знание стало для него поворотным моментом, который изменил его восприятие окружающего мира.
С течением времени его ненависть к евреям только усилива-лись. Он писал о том, как, начиная изучать этот вопрос и обра-щая внимание на еврейскую общину, он стал видеть Вену со-вершено иначе. Город, который когда-то казался ему привыч-ным и знакомым, теперь наполнился образами людей, которые, по его мнению, резко отличались от немцев. Он отмечал, что, куда бы он ни шел, его взгляд неизменно наталкивался на ев-реев, и это наблюдение становилось все более настойчивым.
Адольф описывал, как в центре города и в районах, располо-женных вдоль Дунайского канала, он замечал людей, которые, по его мнению, не имели ничего общего с немецкой нацией. Эти наблюдения вызывали у него отторжение, и он приходил к вы-воду, что евреи не только физически отличаются, но и обладают нравственными изъянами. Он стал убежденным в том, что ев-рейская община была источником множества пороков и гнусно-стей в культурной жизни общества.
Адольф задавался вопросом: было ли хоть одного бесстыд-ство или моральное падение, в котором не принимали бы уча-стие евреи? Он чувствовал, что при тщательном анализе обще-ственных проблем можно было обнаружить, что евреи были за-мешаны в большинстве из них. Это открытие стало для Адольфа своего рода манией, и он начал рассматривать еврейство как причину всех бед, которые, по его мнению, преследовали гер-манский народ.
Таким образом, его взгляды на евреев постепенно превра-щались в глубоко укоренившуюся ненависть, которая, в свою очередь, формировала его политические идеи и действия. Адольф стал видеть в евреях не просто группу людей, а символ всех тех проблем, которые, по его мнению, угрожали герман-скому обществу. Это восприятие стало основой его идеологии, которая в дельнейшем привела к трагическим последствиям для миллионов людей.
В результате, его ненависть к евреям не была просто пред-взятым мнением, а стал частью его мировоззрения, которое он активно продвигал, пытаясь убедить других в своей правоте. Эта ненависть стала двигателем его политической карьеры и определила многие важные события в истории, включая начало Второй Мировой Войны и Холокост.
Откуда же Адольф черпает свою уверенность в том, что он предназначен для выполнения великой миссии? Этот вопрос имеет свои корни, и сам он однажды поделился, откуда возник-ла его вера. В один из дней, блуждая по залам замка Хоффург, он наткнулся на выставку сокровищ Габсбургов. Пройдя мимо одной из витрин, он собирался быстро пройти мимо, полагая, что эти древние артефакты не представляют для него никой ценности. Однако что-то заставило его остановиться и внима-тельно прислушаться к рассказу служителя музея, который де-лился историей о копье Логина, орудии, согласно преданию. Ко-торым римский легионер пронзил грудь Иисуса Христа, распято-го на кресте, чтобы убедиться в его смерти. Это копье также из-вестно как «удар милосердия», ведь оно освободило Спасителя от страданий, причиняемых муками на кресте.
Согласно западноевропейской легенде, после этого события ангелы принесли это копье и чашу Грааля, в которую, предполо-жительно, была собрана кровь Христа на Голгофе. Для хранения этих священных реликвий был возведен замок Монсальват, из-вестный как Гора Спасения. Копьем владели такие исторические личности, как император Константин Великий, Карл Великий и Наполеон Бонапарт, среди других великих правителей. Адольф, конечно, слышал об этом ранее, зная, что Копье Судьбы (или Си-лы) дарует власть над миром. Однако он не догадывался о том, что существует иная сторона этой легенды.
При боле внимательном рассмотрении Копья Судьбы, он об-наружил, что его основная часть была одним из четырех гвоз-дей, которыми были прибиты руки и ноги Иисуса Христа. Эти гвозди, символизирующие страдания и смерть, не давали вла-сти над миром, а лишь приносили горе, ужас и муки. Позже, ко-гда Адольф аннексировал Австрию и присоединил ее к Третьему Рейху, он получил в подарок Копье Судьбы, которое было созда-на из одного из этих гвоздей. Последствия этого акта известны всем: Адольф развязал Вторую Мировую Войну, которая принес-ла страдания, ужас и смерть в мир.
Таким образом, можно увидеть, что Адольф, вдохновленный легендой о Копье Логине, был одержим идеей о своей избран-ности и предназначении. Это вера, основанная на мифах и сим-волах, привела к катастрофическим последствиям, которую за-тронули миллионы людей. Вера в собственную исключитель-ность и связь с древними артефактами, которые, по его мнению, давали ему власть, стала катализатором его действий и опре-делила ход истории.
Вскоре после того, как Адольф оказался в окружении новых знакомых, у него появился особый друг – Йозеф Грайнер, моло-дой человек, обладающий богатым воображением и стремле-нием к обсуждению самых разных тем. Эти двое проводили ча-сы, погружаясь в беседе о политике и экономике, а также затра-гивали более мистические и эзотерические вопросы, такие как астрология и оккультизм. Особое внимание они уделяли легко-верию людей, что стало одной из центральных тем их разгово-ров.
Одним из поводов для обсуждения легковерия послужило рекламное объявление, которое попалось им на глаза в одной из газет. На этом объявлении была изображена женщина с длинными волосами, спускающимся до пола. В тексте объявле-ния говорилось о том, что ее зовут Анна Чилланг, и она утвер-ждала, что смогла вырастить такие великолепные волосы бла-годаря особой шампунем, которую она сама изобрела. В объяв-лении также содержался призыв к женщинам, желающим иметь такие же красивые волосы, написать ей, чтобы получить бес-платный совет по уходу за волосами.
Грайнер, вспоминая тот разговор, отмечал, как сильно это объявления впечатлило Адольфа. Он, полон энтузиазма и уве-ренности, воскликнул: «Вот что значит реклама! Главное – это пропаганда, и люди поверят любой чепухе! Пропаганда способ-на заставить сомневающихся верить, а глупых людей вокруг – тьма тьмущая!». Эти слова подчеркивали его понимание силы манипуляции общественным мнением и легкости, с которой можно было управлять сознанием масс.
Таким образом, их беседы, наполненные размышлениями о власти слов и образов, стали основой для формирования взгля-дов, которые в дальнейшем повлияли на политические убежде-ния Адольфа. Они обсуждали, как реклама и пропаганда могут быть использованы для достижения целей, а также как обще-ство подвержено влиянию, даже если речь идет о самых аб-сурдных утверждениях. Это осознание легковерия и манипуля-ции стало важной частью их философии, и в этом контексте их дружба сыграла значительную роль в формировании мировоз-зрения будущего лидера нацистской Германии.
В течение последующих месяцев, в частности в 1911 и 1912 годах, Адольф, по всей видимости, переживал период относи-тельного спокойствия и сосредоточенности. В это время он стал больше уделять внимания своей работе, что позволило ему зна-чительно сократить количество споров и конфликтов. Качество его художественных произведений заметно возросло. Однако его акварельные картины все больше напоминали ремесленные работы, и в этот период Адольф скорее воспринимался как ре-месленник, чем как полноценный художник. Он больше походил на архитектора, чем на живописца. Когда его хвалили за изыс-канные картин, он скромно отвечал, что считает себя всего лишь дилетантом в искусстве.
С первыми финансовыми успехами у Адольфа возникло же-лание выглядеть более презентабельно. Его одежда, хотя и бы-ла поношенной, стала более чистой и аккуратной. Он также стал уделять внимание своей внешности, всегда тщательно выбри-тым у ухоженным. Изменения коснулись и его поведения – Адольф стал более осторожным в спорах, особенно касающихся политики. Он усвоил важный урок: «Я научился меньше оратор-ствовать, больше слушать даже людей с примитивным мышле-нием», - писал он в своих записях. Это осознание пришло к нему в результате понимания того, что нельзя оказывать влияние на людей, настраивая их против себя.
Известно, что Адольф проявлял интерес к магии, оккультизму и языческой истории древних германских и нордических племен. В его судьбе значительную роль сыграла эпическая поэма «Пар-севаль» Вольфрама фон Эшенбаха. Эта книга вдохновила Ри-харда Вагнера на создание одноименной оперы. «Парсеваль» стал важным литературным произведением для Адольфа, так как именно она послужила поводом для сближения с Эрнстом Претцше, владельцем венского книжного магазина. Этот чело-век оказал значительное влияние на духовное становление мо-лодого Адольфа, предоставив ему доступ к литературе и идеям, которые могли формировать его мировоззрение.
Кто же был этот новый друг Адольфа? Эрнст Претцше, как владельцу книжного магазина, был не просто продавцом книг, но и человек, который мог предложить Адольфу нечто большее – доступ к знаниям и идеям, которые способствовали его интел-лектуальному и культурному развитию. Претцше был знаком с разнообразными аспектами искусства и литературы, и его влия-ние на Адольфа не следует недооценивать. Таким образом, в этот период жизни Адольфа можно наблюдать не только изме-нения в его художественной деятельности, но и в его личной жизни, что в конечном итоге сыграло важную роль в формирова-нии его будущего.
Эрнст Претцше, друг Адольфа по литературным интересам, родился и вырос в немецкой колонии в Мехико. Его отец был человеком необычной судьбы – оккультизмом, алхимиком и астрономом. Он владел аптекой, но в свободное время погру-жался в изучение древних верований и магических ритуалов ац-теков. После возвращения в Германию, отец этого Претцше стал ярым сторонник музыки Вагнера и идеологии пангерманизма, что безусловно, оказало влияние на воспитание его сына. Эрнст, в свою очередь, передавал свои знания и увлечения Адольфа, обучая его тому, как читать космические хроники без использо-вания черной магии.
Эрнст делился с Адольфом своими воспоминаниями о жизни в Мексике, рассказывал о мифологии ацтеков и о том, как мож-но проникнуть в космический разум через определенные оккуль-тные практики. Адольф оказался способным учеником, и вскоре он научился соединять свой разум с человеческим бессозна-тельным. Это позволяло ему входить в транс, в котором он начинал видеть то, что было недоступно обычным людям.
Один из ключевых моментов в их взаимодействии стало пер-вое чтение Адольфа произведения Вольфрама фон Эшенбаха «Парсеваль». Он был поражен тем, что в этом тексте содер-жаться как явные, так и скрытые ссылки на реинкарнацию. Адольф осознал, что «Парсеваль» является первоисточником огромного объема знаний. Он почувствовал пророческий смысл и оккультную сущность этого произведения.
Для Адольфа роман о Граале стал не просто литературным произведением, а неким пророческим предсказанием событий, которые должны были произойти в XX веке. Он верил, что все персонажи IX века, описанные в «Парсевале», будут воплощены в новых физических телах в XX веке. Сам же Адольф ощущал се-бя наследником рыцаря Грааля, что придавало ему особое зна-чение и миссию.
Таким образом, все преступления, совершенные нацистами против человечества, воспринимались им как некий мистиче-ский ритуал, своего рода жертвоприношение, которое должно было подготовить почву для его будущего воплощения в другой исторический период. Это осознания придавало его действиям некую сакральную значимость, превращая их в часть грандиоз-ного плана, который, по его мнению, имел место в истории че-ловечества. Адольф действительно считал, что его действия бы-ли частью чего-то большего, что должно было произойти, и что он был избранным для выполнения этой миссии.
После одного из своих погружений в космический разум, Адольф, вдохновленный необычными переживаниями, решил вновь посетить музей Хоффбурга. Его целью было прикоснуться к легендарным реликвиям – копью Логина и Чаше Грааля, чтобы попытаться понять их истинную суть. Когда он встал перед копь-ем Логина, его взгляд зафиксировался на его острие. В этот мо-мент он вспоминал, как неоднократно говорил своим сторонни-кам: «Воздух стал столь удушливым, что я едва мог дышать». Атмосфера в музейном зале была настолько плотной и напря-женной, что казалось, она распыляется у него перед глазами.
Адольф стоял один, весь сотрясаясь от волнения, перед ко-леблющейся фигурой сверхчеловека. Это образ олицетворял в себе опасный и возвышенный разум, а его лицо было одновре-менно бесстрашным и жестоким. С почтительной тревогой он предложил ему свою душу, надеясь, что она станет инструмен-том для осуществления его воли. В этот момент он вышел из своего транса и осознал, что его внутренние переживания и стремления начинают принимать конкретные формы.
Что же происходило дальше? В каком-то смысле Адольф смог примириться с Веной и ее мрачными тайнами. Однако интерес к этому городу постепенно угасал. Мысли его все больше и боль-ше обращались к Германии, к его родине, где он чувствовал се-бя более нужным и значимым. Над его койкой, в рамке, висел стихотворный лозунг, который напоминал ему о его целях и мечтах. Этот лозунг стал для него символом его стремлений и надежд, напоминая о том, что его истинное призвание находит-ся не в Вене, а в той великой стране, которую он мечтал возро-дить.
Каждый день, проведенный в Вене, казался ему все более пустым и бессмысленным. Он чувствовал, как его дух жаждет перемен, а его ум стремится к действиям. Адольф понимал, что время пришло, и он должен будет сделать выбор. В его сердце разгоралась искра, которая обещала превратиться в пламя. Он знал, что его путь будет трудным и полным испытаний, но он был готов к этому. В его сознании уже зарождались планы, кото-рые могли изменить ход истории.
Мы смотрим, свободные и открытые,
Мы смотрим постоянно
Мы смотрим с радостью
На германское отечество!
Хайль!

Адольф провел в Вене целых пять лет, и это время было для него полным противоречий: он то испытывал любовь к этому го-роду, то ненависть. Столица Габсбургов, с её великолепной архи-тектурой и культурным наследием, стала для него ареной жиз-ни, полной лишений и нищеты. Этот период оказался одним из самых тяжелых в его жизни, и именно здесь он столкнулся с множеством трудностей и испытаний. Несмотря на все страда-ния, именно эти годы сыграли решающую роль в его формиро-вании как личности, оказав на него большее влияние, чем лю-бое учебное заведение. Вспоминая о Вене, Адольф позже гово-рил: «Это была самая трудная, но в то же время и самая со-вершенная школа моей жизни».
24 мая 1913 года, после своего 24-летия, он собрал все свои вещи в одну небольшую, потрепанную сумку и покинул приют, в котором жил. С этого момента начался новый этап его жизни. Адольф направился в Мюнхен, и, оглядываясь назад, он писал: «Я пришел в этот город мальчиком, а покинул его мужчиной». Именно в Мюнхене он начал формировать свои взгляды на жизнь, философию и политическое мировоззрение. Годы, прове-денные в Вене, стали для него не только временем испытаний, но и временем глубоких размышлений, которые в дальнейшем определили его путь. Каждый момент, каждое переживание, каждое разочарование в этой столице оставили неизгладимый след в его сознании и подготовили его к будущим событиям, ко-торые изменят не только его жизнь, но и судьбу целых народов.
[конец 27 – май – 2025]