Истории из жизни. Атланты держат небо... или Служе

Звонок был неожиданный и странный. Звонил муж моей подруги, Николай, с которым мы почти и не общались раньше.
- Таня, ты сможешь полгода не воровать?
Я слегка обалдела, но задумалась...
- Не знаю, - честно призналась я, - не пробовала, как-то никто ничего не предлагает...
Николай хмыкнул, видимо, приняв мои сомнения за юмор, и пояснил:
- Понимаешь, у меня в отделе кадров занимаются распределением служебной жилплощади для лимитчиков. И совсем проворовались. Мне бы кого-нибудь своего на пару месяцев, я найду крепкого начальника отдела кадров, но сейчас нужен свой человек.
- Коля, я же совсем из другой отрасли..., я не гожусь в начальники отдела кадров..., наверное, -  я все-таки добавила немного сомнения, т.к. именно в это время сидела без работы.
Николай, не дурак, ухватился именно за мое «наверное»:
- Таня, не волнуйся, я помогу, человек ты грамотный, алфавит, надеюсь, помнишь. Принял, уволил, и все. Делать там ничего не надо, именно не надо ничего сейчас делать. Зарплата..., - и он назвал такую сумму, за которую я готова была лезть черту в пасть. Вот так оказалась, что купить меня можно  очень даже быстро. Не торгуясь.
Что делать, на дворе был апрель 1991 года, в кошельке – смятые талоны на мыло.
Работа, действительно, оказалась несложной, но совершенно для меня незнакомой. Я впервые попала вовнутрь среды рабочих аварийных служб, приезжих лимитчиков, льготников- чернобыльцев, бывших зеков и бандитов из вернувшихся афганцев. Другие жители Ленинграда – Петербурга в системе теплоэнерго в то время были редкостью.
Но, мудрая штука жизнь многое уравновешивает, и тут быстро обнаружились свои плюсы. С пьяницами-слесарями мне помогали разговаривать бравые отставники- полковники, дежурившие в теплоцентрах, а за некоторое снисхождение к их слабостям те же слесари привозили из ремонтируемых универсамов польскую картошку и лук мешками, а сосиски -  длинными связками. Я стала добытчиком в семье.
Постепенно я выработала командирский тон и строго будила заснувшего на вахте в котельной кандидата наук, научилась находить заначки у сварщиков и бессердечно увольнять с работы прогульщиц матерей-одиночек. Самым сложным для меня оставался проверочный взгляд в паспорт и на лицо. Но... «жить захочешь – не так раскорячишься...» - золотые слова.
Со служебной жилплощадью было сложно. Я уговорила начальника не отбирать то, что уже раздали, по его мнению несправедливо. Тем более, что выселить людей на улицу было все равно невозможно. А справедливостью, по моему мнению, здесь не пахно изначально. В блочную трехкомнатную квартиру с кухней 6 кв.метров власти ухитрялись заселить три семьи, и считали, что всех облагодетельствовали. Через полгода все три семьи вставали у меня в очередь на улучшение, а начальство удивлялось, что очередь не уменьшается.
Обычно, предприятие получало отдельные комнаты или какие-то полуподвалы, и вдруг... перед Новым годом мы получили трехкомнатную квартиру в новом доме в Купчино! Директор вызвал меня к себе. Он светился от радости.
- Напиши кандидатуры, я поеду в районную администрацию обсуждать. Выбери самых достойных!
Я пошла к себе и задумалась. И выбрала. Принесла и положила лист с фамилиями перед директором.
- Хорошо. Это кто? Пресняков..., Преснякова...,  это однофамильцы? Я и не знал, что у нас столько Пресняковых, не помню...
- Вы хорошо их помните и знаете, это наши самые лучшие. Муж и жена. Работают 18 лет, двое детей...
- Это... одна семья? Ты что... совсем..., Татьяна Александровна..., да сюда можно три семьи вселить! Квартира хорошая, даже не первый этаж, с балконом, ты, ты... что? Что ты написала?
- Я написала то, что я думаю.
- Да кому интересно, что ты думаешь! Тебе что, тоже уже сунули?  И не делишься? Да как я с этим в администрацию поеду?... Они же озвереют...
- Почему озвереют? Разве им непонятно, что люди должны жить достойно, а хороших работников надо поощрять и поддерживать. И разве это не в радость, давать квартиры своим лучшим людям. Зачем же звереть? Пресняковы работают в системе 18 лет, лучшие из лучших, двое детей, молодые, красивые. Неужели они не заработали в 40 лет иметь отдельную спальню...
- Причем тут спальня?... О, господи, ты хорошо объяснила... Ну, ты даешь..., - и он вдруг засмеялся, - Да-а-а, аргумент, Куликову бы показать...,  он тебя уволит за несоответствие, по статье.
- Я же предупреждала, что я плохой начальник отдела кадров...
- Да уж..., Иди и напиши мне представление, ты умеешь формулировать, можно без спальной темы.
Я пошла и написала. Вопрос повис в воздухе. На бедных Пресняковых не было лица, они были согласны и на две комнаты в этой квартире. О большем  не мечтали.
Недели через три мне позвонил директор.
- Собирайся, поедешь в администрацию на комиссию по жилью. Машина во дворе.
В приемной администрации меня долго мурыжили, что-то случилось, вокруг была беготня, я даже думала, что так и уеду без разговора. Но вдруг секретарша сказала:
- Проходите. Владимир Петрович вас ждет.
Я  поняла, что это не Куликов. Владимир Петрович был  одним из замов главы районной администрации и приятелем моего начальника. Мы даже встречались несколько раз на общих днях рождения. Но сейчас он выглядел строго.
- Что же Вы, Татьяна Александровна, делаете. Мы стараемся расселить людей, обеспечить жилплощадью как можно больше работников, а Вы утаптываете все наши усилия, иначе я и не скажу. Почему?
Мне почему-то показалось, что он знает от Николая мою формулировку про спальню, но сдержалась.
- Владимир Петрович, я думаю, что жилплощадь, даже служебная, предназначена для жизни, это место, где надо жить и чувствовать себя хорошо. Чтобы днем хорошо работать. А как можно чувствовать себя хорошо в квартире 39 квадратных метров с двумя семьями соседей, одним туалетом и кухней в 6 метров?
- Ну, это - пустые разговоры, лирика, а есть реальность. Люди рады и этому. Они приезжают из деревень, из бараков в провинции и получают комнату в большом городе.
- Да, но нормально так жить нельзя, и они быстро становятся в очередь на улучшение.
Владимиру Петровичу явно не понравилось, что я возражаю. Он резко поднялся из-за стола, подошел ко мне и уже почти сердито сказал:
- А что делать? Вот у Вас есть одна буханка хлеба и 100 человек. Что Вы будете делать? – и он показал рукой на стол.
Я тоже поднялась и ответила, глядя ему в лицо:
- Я Вам скажу, что я буду делать. Я разрежу буханку на пять больших кусков. Или на семь. И выберу пять или семь самых крепких.  И накормлю их. И тогда, каждый из них вытащит на себе еще по пять и поможет другим... Да, кто-то погибнет. Но, если я размажу по столу всю буханку на крошки, люди передавят друг друга, еще не добравшись до хлеба... Я считаю, что государство должно поддерживать лучших и умных, чтобы они помогали слабым. Помните, как мы в юности пели: «Атланты держат небо...»
Пресняковы получили квартиру. 
После новогодних праздников Аня Преснякова зашла в мой кабинет.
- Татьяна Александровна, спасибо большое! Я не знаю даже, как отблагодарить... – она держала в руках три красивые веточки искусственной глицинии, - можно я их Вам подарю. Это от моей мамы...
- Конечно, спасибо. Вы почему так волнуетесь?
- Я слышала, что у Вас были неприятности из-за... истории с квартирой.
- Да почему же неприятности, Аня? Сплошные приятности! Вы же видели, какое лицо было у нашего директора, когда он выдавал вам ордер. Разделить чужую радость, всегда приятно, жаль, что такие радости редко у него случаются.
- Да, жаль, - тихо сказала Аня и вышла.
Я пошла  с веточками к директору.
- Вот, пришла делиться радостью и благодарностью.
Но он не понял, где-то случилась авария, на проезжую часть из прорванной трубы хлестал кипяток, и было не до лирики.
А через полгода я написала заявление по собственному желанию. Ну, никак не получалось у меня соответствовать профессиональным требованиям начальника отдела кадров и правильно распределять служебную жилплощадь. Приятель нашел крепкого кадровика.