Идолы 1. два капитана

Идолы(философия) - относительные и ограниченные идеи и принципы, которым ошибочно придаётся абсолютное значение; обозначение предрассудков и иррациональных склонностей, которые мешают истинному познанию(Френсис Бэкон, лорд-канцлер Англии).

Литовская ССР, г.Таураге, июль 1952 года.

На окраине городка, в покосившемся домике, у открытого окна стояла молодая белокурая женщина и месила на круглой фанерке тесто для пирожков. В углу кухни, на земляном полу возился с самодельными деревянными игрушками белобрысенький двухгодовалый мальчонка, оглашая помещение звуками набирающего скорость паровоза и урчанием грузовой машины. Женщина обернулась на сыночка, улыбнулась, но тут же улыбка сменилась озабоченностью. Ей предстояло ещё сегодня принести из общего колодца два полных ведра воды. Этот груз едва ли не составлял половины её собственного веса, а колодец общего потребления находился  в полуверсте от домика. Обеспечение водой было одно из условий пожилой хозяйки домишка, сдающей молодой паре, да ещё с мальцом, убогую комнатёнку почти без мебели. Но это было не самое страшное, что ей предстояло пережить в ближайшее время.

 Муж Михаил, капитан, со своим подразделением – оперативной ротой внутренних войск выдвинулся в северо-восточный лесной массив на окружение и ликвидацию крупной группировки «Лесных братьев», или как их ещё называли местные хуторяне «Жалюкай». Руководил противником хитрый и опытный, бывший капитан литовской армии по прозвищу Мяшкинис. При немецкой оккупации он прошёл еще и школу Абвера. Противостояние  двух капитанов длилось не первый месяц. Каждый раз Мяшкинису удавалось выскользнуть из окружения, да ещё нанести урон оперативной роте. Боестолкновения иногда происходили настолько близко от городка, что из леса иногда слышались даже выстрелы. Вот это и было самым страшным для жены Михаила Евдокии. Страшно было бы встретить мужа, выносимого из чащи вперёд ногами, на импровизированных носилках, накрытого с головой плащ-накидкой. Этого она бы не перенесла, хотя ... нельзя оставить круглой сиротой Санечку сыночка. Дуся встряхнула головой, отгоняя дурные, грустные мысли, вытерла руки о фартук и направилась в сени за пустыми вёдрами. Ей ещё сегодня предстояла бессонная ночь в ожидании мужа, прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны леса. Он мог появиться утром, а мог и через трое суток, но главное, чтоб не раненый и не дай Бог чтоб не ... даже думать об этом грешно.

Михаил Тонков сидел в землянке, только что освобождённой от противника, и принимал посредством рации Север-М донесения командиров взводов. В этот раз жалюкасы были полностью блокированы в восточной части лесного массива Йонишкес. Но ликвидация их лобовыми атаками привела бы к большим потерям, тем более что подступы к их огневым позициям оказались тщательно заминированы. Капитан мог вызвать подкрепление, но оно бы только увеличило потери. Поэтому Тонков связался со штабом  4-й стрелковой дивизии внутренних войск МГБ*(1) дислоцированному в Вильнюсе. Майор, оперативный дежурный, въехал в ситуацию сходу и проиформировал, что командование соединения возлагают большие надежды на ликвидацию группировки Мяшкиниса, так как тот дистанционно руководит лесными братьями  и подпольем всего юго-запада Литвы. Поэтому всё возможное содействие будет обеспечено. Капитан на мгновение задумался и выдал: взвод 50-ти мм миномётов, отделение снайперов, отделение сапёров и ... в полном составе группа «Ликвидация» МГБ Лит.ССР. Всё это усиление должно быть у него за час до рассвета для постановки задачи. Майор покряхтел, удивляясь аппетитам капитана, но пообещал, что всё возможное будет сделано.

Группа Ликвидация в составе сорока человек была набрана из самых отчаянных головорезов уволенных из СМЕРШа*(2) ГСОВГ*(3) и СГВ*(4) за прегрешения. Но эти ребята не чаяли себя без военной службы. Даже каждый из них в отдельности представлял из себя грозную боевую единицу. Все были изуверскими мастерами рукопашного боя, каждый владел всеми видами стрелкового и лёгкого миномётно-артилерийского вооружения, все были мастерами минно-взрывного дела и метания гранат,  все были первокласными снайперами-стрелками и одновременно фантастически владели «стрельбой по македонски»*(5), все до тонкостей знали тактику нападения и обороны в городских условиях, особенно при применении малых групп – двойки, тройки, четвёрки и т.д. Одновременно в полном составе могли противостоять усиленному стрелковому батальону в условиях населённого пункта. Занятия с полной нагрузкой проводились под контролем командира группы, он же составлял и расписания.

Но была у них и ахиллесова пята – их боевые навыки не годились в полях и лесистой местности. Тут они немногим превосходили оперативные подразделения внутренних войск. Руководил группой сорокалетний, дважды разжалованный майор Павел Воробьёв, бывший начальник СМЕРШа 11-й гвардейской ударной армии ПУФ(6)*. Он и отбирал, и проверял кандидатов в свои сослуживцы. Он же и поддерживал дух единения, взаимовыручки и братства в своей маленькой части, не забывая о единоначалии и дисциплине. Было и самое страшное наказание в группе – исключение из неё, причём виновник проступка(иногда преступления) рапорт на увольнение писал сам, понимая что не прощён. Но никогда исключённый не попадал в военную прокуратуру или дисбат. Просто они на гражданке спивались, не прощая содеянное самим себе.

Замахиваясь на такое усиление, Михаил не слишком надеялся получить «Ликвидаторов», но был удивлён, когда они прибыли первыми, правда не в полном составе, всего 25 человек. Остальные, как доложил майор Воробъёв, находились на Добровольском полигоне в Калининградской области, осваивая новое стрелковое вооружение – АК-47. Капитан и майор, прикрыв вход в блиндаж плащ-полаткой и зажгя гильзу-коптилку, развернули карту на плохо отёсанном деревянном столе, и сосредоточенно принялись творить. К прибытию миномётчиков, сапёров и снайперов план боя в головах командиров созрел.

Едва забрезжил рассвет заухали четыре миномёта РМ-41 по северному рубежу обороны противника. Это был не столько поражающий фактор, сколько отвлекающий. В это время сапёры на южной стороне проделывали проходы в минных заграждениях, обозначая их лежачими флажками. В это же время семь снайперов со своими незабвенными мосинскими карабинами высматривали цели, каждый в своём секторе. Тут же, за ними, «ликвидаторы» нашивали один другому на спины жёлтые квадраты. Как только сапёры закончили проходы, миномётчики перенесли огонь на южный рубеж обороны противника, а снайпера подавляли любые телодвижения жалюкасов. Наконец в минные проходы бесшумными тенями рванули «ликвидаторы»  предупреждая своих снайперов жёлтыми наспинными знаками.

Исход боя был очевиден, противник огнём деморализован, вырваться из кольца не смог, а туда, куда прорывались орлы Воробъёва, в итоге обычно оставались неподвижимые трупы. Солдаты оцепления подтянулись к месту побоища. Земля густо усеяна мелкими воронками миномётных мин, повсюду трупы «партизан», среди них нашлось с десяток тяжело раненых. Рота Михаила не потеряла ни одного человека, а среди «воробьят» всего двое с лёгкими ранениями. Осталось опознать среди тел врагов самого Мяшкиниса. Это не самая трудная задача, так как он всегда носил литовский офицерский френч с обязательной нашивкой эмблемы «Колюмны», которая более известна как «Столпы Гедемина». Кроме этого у Тонкова была довоенная фотография Мяшкиниса, когда тот по документам числился как Юозас Локис: худощавое лицо, близко посаженные маленькие глазки с выражением высокомерия и презрения, прижатые к черепу уши, внушительный нос. В общем ошибиться невозможно, тем более что имеется ещё примета агентурной ориентировки – между указательным и средним пальцем левой руки наколка в виде двух жирных точек-звёздочек, которые можно было принять и за родинки. На самом деле это знак выходцев из соединения «Бранденбург-800»*(7), мало того, полка «Курфюрст»*(8) под эгидой отдела «Абвер-2»*(9). Как только Михаил оторвал взгляд от фотографии, прибежал посыльный с позиции второго взвода с радостным известием: «нашли!» Капитан последовал за ним. На ступеньках входа, видимо штабной землянки, ничком лежало тело облачённое в офицерский френч. Присутствующий здесь же сержант потянулся перевернуть тело, но Тонков его остановил:

- Дуй за сапёрами, как бы не было сюрпризов. Покойник дюже знатный.

Прибыли два сапёра с озабоченными лицами и потребовали всем отойти, хотя бы на 15 метров. Через пару минут один из них выпрямился и стал проделывать манипуляции, как бы продевая нитку в игольное ушко. На самом деле оказалось, что он вставлял чеку во взрыватель гранаты Ф-1. Сапёры сами перевернули тело. Да, это он, Мяшкинис: худощавый, крупный нос, только вот волосы поредели. На груди, в районе солнечного сплетения пулевое отверстие с запёкшейся по краям кровью. Капитан наклонился, разглядывая дырку – что-то в ней ему не понравилось. Так и есть, это не кровь, а пороховые следы – в покойника стреляли в упор, причём из пистолета. Винтовочная пуля пробила бы его насквозь, а эта застряла, видимо в районе позвоночника. Михаил взял левую руку покойника и раздвинул пальцы – никаких следов татуировки, это не Мяшкинис! Капитан выпрямился и приказал построить роту в две шеренги в повзводное каре.

- Кто заметил что-нибудь нестандартное, или необычное в сегодняшней операции? Ну, кроме того, что в ней участвовали «ликвидаторы», и вам не пришлось лезть на рожон из своих укрытий.

В третьем взводе строй зашептал, заволновался и из него вышли мл.сержант и двое рядовых.

- Товарищ капитан, когда миномётный обстрел прекратился, из ближайшего овражка мы услыхали писклявые причитания, как буд-то ребёнок или старая бабка молятся на литовском языке. И точ-в-точ, там обнаружили старуху грибницу с лукошком наполовину заполненным грибами. Старая со страху видать совсем обалдела и всё повторяла писклявым голосом: «шунснукис, шунснукис ...»*(10) и тыкала в нас грязным пальцем. Ну мы её и выперли за оцепление, чтобы грех на душу не брать, а то и подстрелить могут.

- Все трое ко мне! – произнёс злым голосом Тонков, вытаскивая фотокарточку, - похожа?

Троица уверенно закивала головами. Уже обращаясь к взводному, капитан прошипел:
- Всех троих разоружить и под замок!

Эйфория от удачной операции закончившейся без потерь мгновенно улетучилась. Навалилась усталость и безразличие. Мяшкинис наверняка уже не в лесном схроне, а в городе, растворился в подполье. При таком умении перевоплощения, найти его будет чрезвычайно трудно. Правда искать уже придётся не ему, это обязанность отделения МГБ таурагского уезда, во главе которого подполковник ГБ  Геннадий Власов, ядовитый мужик, смотрящий на внутренние войска, как на бестолковое недоразумение и строящий из себя высокое начальство. Хотя по положению отдельная рота Тонкова в составе 4-х взводов общей численностью в 150 человек подчиняется напрямую штабу дивизии, а с органами МГБ на местах строго в рамках оперативного взаимодействия. Но было и у Михаила к Власову негативное отношение. Тот просидел всю войну в Свердловске, преподавал там в школе НКГБ предмет «Оперативная работа с агентурой». Тем не менее имел за какие-то заслуги орден Красной звезды, хотя в статуте ордена чётко определено: « ... за личное мужество и отвагу в боях ...». У Тонкова же была медаль «За победу над Германией ...», которая однозначно указывала на службу в действующей армии, то есть участие в боях. Кроме этого орден «Отечественная война», медаль «За взятие Берлина» и т.д. Это позволяло уже Михаилу пренебрежительно смотреть на подполковника с его жиденькой орденской планкой на три ленты.

Открывая дворовую калитку своего временного пристанища Михаил услышал восторженное повизгивание цепного пса Барсика, который по своей стати превосходил годовалого телёнка. Хозяйка Алдона называла его Леопардас, видимо за нелепый окрас, который сочетал в себе чёрные, коричневые, бежевые и даже белые пятна. Дуся, услышав причитание собаки, выскочила на крыльцо и бросилась в объятия мужа. За ней протопал Санечка и обнял отца за ногу в районе колена. Ему очень нравились запахи сапожной ваксы, ружейной смазки и пороховых газов исходившие от главы семейства.

- Соседи на окраине слышали выстрелы и даже взрывы со стороны леса Йонишкес! Это ты воевал? – глядя на мужа глазами, наполненные слезами радости спросила Евдокия.
- Да ученья мы проводили, приближенные к боевым, вот и постреляли малость.

Скромный ужин прошёл в радостной атмосфере понимания и благожелательности. После него Дуся пристроилась мыть посуду, Санёк направился в свой угол к игрушкам, таща за собой папину портупею, а Михаил вышел на крыльцо покурить и угостить пёсика хлебной горбушкой. Тот был сама благодарность – натянув цепь и встав на задние лапы, «улыбаясь» перебирал передними до тех пор, пока Тонков не скрылся за дверью домика.

Что-то тревожило Михаила, что-то неуловимое и непонятное, наверное  устал, да и Мяшкиниса упустил. Теперь поди не светит повышение и перевод в большой город, как намекал ему комдив Панкин. С Иван Сергеевичем, генерал-майором, недавно назначенным командиром 4-й стрелковой дивизии ВВ*(11) МГБ, Тонков был знаком ещё с 1943 года, когда тот был начальником охраны тыла ПУФ. При нём смертельно ранили командующего фронтом Ватутина, и Панкин попал в опалу: его понизили в должности с формулировкой « ... без права занятия самостоятельных должностей». Приняв дивизию и узнав о Михаиле, генерал был очень удивлён столь малым карьерным продвижением капитана. Но тот пояснил:

- Я же служил в войсках НКВД  ВЧ*(12) правительственной связи, а таких полков было 20 во время войны. Сейчас же осталось только пять. То есть всё время бесконечные сокращения личного состава, даже пришлось перейти в оперативные части, а это карьера чуть ли не с нуля.

- Ничего, Михаил, не робей. Открою тебе маленькую тайну. Как ты знаешь, внутренние войска поделены на две ипостаси: оперативные и конвойные. Первые в составе МГБ, вторые подчиняются МВД. Сейчас, в мирное время, в такой раздробленности нет необходимости и все ВВ переподчиняются МВД включая охрану мест заключения. А это более двухсот тысяч войск – тянет по численности на фронт, ну минимум на округ. Такому стратегическому объединению нужно управление, в дополнение к командующему и штабу. Это образование называется «Военный совет ВВ», это что-то вроде коллегии министерства, если на гражданский лад. А совету нужен кто? Нужен секретарь, а это подполковничья должность. И лучше всего должность займёт боевой офицер с орденской планкой на семь лент. Это чтобы генералы не относились к нему как помещики к крепостному. У секретаря свой штат, точнее отделение из 3...4 офицеров, которые не только цветные карандаши затачивают генералам. Ну об этом потом.

- Судя по планке на семь лент, вы, товарищ генерал, сватаете меня на эту должность? А разве такое возможно? Где мы, то есть я, и где Военный совет?
- Михаил, военный совет в Москве, но он ещё не набран. Ждут приказа о переподчинении внутренних войск, который непременно вот-вот должен появиться. Зато вовсю работает Предварительное управление кадров ВВ, подбирая офицеров для комплектации новых служб. А сейчас объясню «где мы». Нынешний командующий ВВ МГБ генерал-лейтенант Вася Бурмак один из командиров моих пограничных полков Охраны тыла*(13) ПУФ. Видишь, при его содействии и я получил самостоятельную должность, а то всё скитался в замах на полковничьих.
- Так мне до увольнения придётся прислуживать, - чаи разносить генералам?
- Экий ты, Михаил, нетерпеливый, дослушай сначала. Получишь майора, поступишь в Высшую школу МВД на заочный факультет. Получишь подполковника, можешь принять полк где угодно, да хоть в МСДОН*(14). Всех-то генералов ВВ будешь знать в лицо, со всеми на короткой ноге.
- Действительно заманчиво, Иван Сергеевич, даже не верится.

Вспоминая последний разговор с комдивом Тонков вышел из домика на крыльцо перекурить на ночь по последней. Верный друг Барсик сидя у своей будки преданно смотрел на хозяина и благодарно бил хвостом по земле. Миша всегда удивлялся жиденькой цепи собачьего мастодонта и неказистой будке, которую тот при желании мог утащить за собой. Ни разу они с женой не слышали собачьего лая, только нетерпеливые повизгивания, недовольные ворчания и щенячий восторг. Лаять было действительно не на кого. Тонковых Барсик считал за своих хозяев. К Алдоне же заходили подруги-старушки, которых пёс знал с детства. А на той неделе был случай, когда хозяйский петух Вяльняс*(15) пытался прогнать Саньку, гуляющего по двору и кормящего кур пшеном. Видать приревновал. За ребёнка заступился Барсик. Он не стал гоняться за пернатой нечистью, а аккуратно взял зубами мальца за шлейки штанов и отнёс к себе в будку. После этого случая выходя во двор, ребёнок прежде всего бросался с обнимашками на шею собаке.

Не избавившись от занимавшей его тревоги, Миша потушил папиросу, махнул рукой Барсику и направился в свою комнату. «Аппартаменты» семьи Тонковых состояли из крохотной полутёмной комнатушки в которой с трудом помещались две солдатских койки и платяной шкаф с овальным зеркалом. Практически у семьи, кроме носимой одежды, других вещей не было. Зато были легки на подъём, с постоянными переездами, где собраться, как говориться ... только подпоясаться. Украшали комнатёнку видавший виды венский стул,на нём ночничок с зелёным бумажным абожюром и полевой телефон ТАИ-43 для связи с дежурным по роте. Дуся укладывала Санечку на свою койку, а тот тихонько хныкал, не желая расстоваться с папкиной портупеей. Михаил уселся на свою койку, стянул сапоги, развесил в круговую на голенищах портянки и задумался. Чувство беспокойства не отпускало его. Необходимо успокоиться, а то и сон не возьмёт. Он встал, впрыгнул в видавшие виды тапки, подошёл к шкафу, открыл дверцу и из-под белья вытащил новенький трофейный Вальтер-П38. Оглянувшись на жену, укладывающую ребёнка, вернулся и сунул пистолет под подушку. Теперь можно было успокоиться и даже дать совет супруге:

- Спой свою любимую, Санька с удовольствием прислушается и быстро заснёт.

Жена согласно кивнула, и на два голоса насыщенным, но одновременно нежным меццо-сопрано начала:

Помню я ещё молодушкой была,
Наша армия в поход кула-то шла,
Вечерело, я стояла у ворот,
А по улице всё конница идёт.
Вдруг ко мне подъехал барин молодой,
Говорит, напой красавица водой.
Всю то ноченьку мне спать было не вмочь,
Раскрасавец барин снился мне всю ночь ...

Младенец уже аккуратно сопел в две дырочки, да и его отец усердно клевал носом. Вдруг он встрепенулся, встал, сходил проверил крючок входной двери и окончательно завалился спать.

В добротном кирпичном доме, в горнице, за крепким дубовым столом сидели двое. В середине стола открытый чугунок распространял запах парной свинины. Один из сидевших, пожилой, аккуратно выбритый мужчина увещевал своего гостя:

- И не вздумай Йонас, это очень опасно! Да к тому же там псина во дворе здоровая.
- Ты забыл про мою подготовку, да и собачка добрейшей души, говорят никого ещё не укусила, даже гавкать не умеет. – Отвечал крепкий мужчина средних лет с худощавым лицом, шкиперской бородкой и крупным носом. – За такое, что натворил этот капитан, мать его, только одна дорога – на тот свет. Ты понимаешь, всех моих положил! Этого прощать нельзя, соратники по всей Литве не поймут. Висеть ему этой ночью на воротах, пусть все знают – Мяшкинис не прощает.

Два часа спустя, полвторого ночи, когда самый крепкий сон, в калитку дома Алдоны бесшумно проскользнула тень. У входной двери тень надолго не задержалась, помогла изогнутая пластина скинувшая внутренний крючок. Михаил скорее почувствовал, чем услышал стук крюка о дощатую дверь, открыл глаза, сунул руку под подушку и уставился на дверной проём комнатёнки, задёрнутому ситцевой зановеской. Из-за темноты предметы в комнате с трудом различались. Материя безшумно поползла в сторону, еле заметно блеснул воронёной сталью ствол пистолета. Капитан к ужасу своему понял, что передёрнуть затворную раму своего вальтера он не успеет. Вдруг на мгновение за спиной незнакомца послышался скрежет, и тот от удара в спину упал ничком. Послышалось грозное рычание и возня. Миша щёлкнул выключателем ночника и обомлел: на полу распластался ночной гость. Барсик вцепился зубами тому в загривок и придавил своей 80-ти килограмовой тушей. В это момент оглушительно грянул выстрел, собака взвизгнула, но хватку не ослабила. Михаил вскочил и что есть силы ударил незнакомца рукоятью пистолета по голове, тот обмяк.

Вызванный по телефону фельдшер, старшина Анисимова, первую помощь оказала собаке: выстригла вокруг ран шерсть, продизенфицировала йодом, наложила тампоны и забинтовала. Пёс вёл себя смирно, с пониманием, даже в конце процедуры лизнул женщине руку. Та улыбнулась и успокоила:

- Заживёт как на собаке. Пуля прошла навылет, только скользнула по рёбрам, два из них сломав. Выздоравливай дружок.

В просторной комнате отделения МГБ по уезду Таураге находились трое, п/п-к Власов, капитан Тонков и задержанный Йонас Локис. У последнего руки связаны за спиной, а шея замотана бинтом. Взгляд злобный, шкиперская бородка отсутствует, отклеилась при его эвакуации в отделение. Власов же в прекрасном расположении духа, уже сообщил в Вильнюс, что при его чутком руководстве задержан сам Мяшкинис. Поэтому подполковник  был снисходителен и даже радушен:

- Так вот, понас Йонас, завтра за тобой приедет офицер прокуратуры с конвоем, и направишься ты в подвалы Вильнюсского управления ГБ, где особо не покочевряжишься, живо вывернут на изнанку. А сейчас пока погости у меня, в камере для задержанных да подумай о грозящей тебе вышке.

Локиса увёл конвой, офицеры остались одни. Капитан задумчиво посмотрел на подполковника и тихо, но убедительно произнёс:

- Геннадий Степанович, а не тревожно оставлять Мяшкиниса в центре города, кишашего националистическим подпольем, да еще под весьма скромной охраной? На территории моей роты есть пару надёжных погребов, которые используются для наказания, вместо гауптвахты. Тут же наряд по роте семь бойцов, да трёхсменный караульный пост выставлю у погреба. Ну  и кто же полезет на охраняемую территорию боевого воинского подразделения в 150 штыков?
- Капитан, не перетягивай на себя одеяло, это уже мой клиент. Тут у меня с ним остаются два опытных офицера, да если не забыл, за стенкой городской ОВД. Там несколько ментов на смене. Так что Михаил, иди отдыхай, заслужил.

Поутру, ровно в 7.30, за полчаса до развода за Тонковым заехал ГАЗ-67 с водителем-ординарцем. Но капитан почему-то скомандовал проехать через центр, по улице Юлии Жямайте, где находился отдел милиции. Уже подъезжая к адресату, Михаил почувствовал что-то неладное. Так и есть, вместо дежурного-постового, у двери толклись, размахивая руками и галдя, с десяток милиционеров. Сами двойные резные деревянные двери видимо почернели от огня и ещё дымились. Доставая табельный ТТ, капитан тихо произнёс ординарцу:

- Воейко, бери ППШ и аккуратно за мной. Страхуй и гляди в оба.

Под удивлённые взгляды милиционеров, они обошли двух этажный дом слева и приблизились к двери отделения МГБ. Ничего подозрительного ... хотя фонарь над дверью разбит. Сама дверь, обитая оцинкованной жестью должна быть закрыта на засов изнутри, так как на ночь там обычно остаётся один дежурный офицер на телефоне. Михаил осторожно потянул за ручку, дверь легко подалась. Он рванул её на всю ширину и отпрянул в сторону. Тишина. Два раза резко заглянул в проём ... ничего. В помещении за низкой перегородкой горит свет, ба-а ... на полу из-за тумбы стола выглядывает головка хромового сапога.

Вместе с появившимся Власовым и подъехавшим майором из вильнюсской военной прокуратуры установили следующее.  Среди ночи неизвестный пособник Мяшкиниса облил входную дверь милиции бензином и поджёг. В это время тот громко потребовал от охраны отвезти его в туалет. Провожавший его лейтенант там же и был задушен. Второй офицер, старший лейтенант, в это время беззаботно разделывал на столе яблоко трофейным штык-ножом. Под дулом пистолета уже вооружённого бандита, выложил свой ТТ на стол и по его требованию повернулся к тому спиной. Где тут же получил несколько ударов тем же ножом в лёгкое и печень. Общение и сговор между злоумышленниками  происходил через малюсенькое окошко под потолком камеры. Сам оконный проём прикрывала замурованная стальная решётка, но стекло выдавлено.

Прокурорский майор долго, с некоторым даже пристрастием, по-одиночке расспрашивал, точнее допрашивал, сначала дежурного милиционера капитана Бурбу, потом Тонкова, за ним Власова. После чего, за закрытыми дверьми созванивался с Вильнюсом, и наконец вышел к поджидавшим его офицерам. Зло сверкнув узкими серебряными погонами, изрёк:

- Бурбе и Тонкову отбыть по месту службы и держать рот на замке, может быть ещё понадобитесь. Власову сдать оружие и следовать за мной.

1.МГБ – Министерство государственной безопасности(1943-1953).
2.СМЕРШ – Военная контразведка(1943-1946).
3.ГСОВГ – Группа советских оккупационных войск в Германии.
4.СГВ – Северная группа войск(Польша).
5.Стрельба по-македонски – стрельба из пистолетов одновременно с двух рук; как вариант, в разных направлениях.
6.ПУФ – Первый украинский фронт.
7.Бранденбург-800 – особое, самое секретное, воинское формирование вермахта(рота-батальон-полк-дивизия) предназначенное для разведывательно-диверсионных операций в тылу противника, подчинённое абверу(разведка и контрразведка сухопутных войск).
8.«Курфюрст» - Учебный полк дивизии Бранденбург-800.
9.Абвер-2 – Сверх секретная команда(отдел) абвера, занимавшийся саботажем, диверсиями, террором, восстаниями и разложением противника.
10.Шунснукис – пёсья морда(лит.)
11.ВВ – внутренние войска.
12.ВЧ – высоко частотная(связь).
13.Охрана тыла(фронта) – Войска НКВД по борьбе в войсковых тылах с шпионажем, диверсиями, бандитизмом и дезертирством. Кроме этого контрольно-пропускная служба, заградительная, служба охраны порядка и охрана особо важных объектов. Структура охраны войскового тыла каждого фронта состояла из 4-7 полков НКВД, обязательно: оперативный, конвойный, пограничный и полк ВЧ связи.
14.МСДОН – мотострелковая дивизия ВВ особого назначения, квартировала в Балашихе.
15.Вяльняс – чёрт(лит.)

Вильнюс, 25 мая 2025 года.
Продолжение следует.