Национальный парк Рантхамбор

­­­­­­­­­­­­­­­­Небо было безоблачным, но здесь, в укрытии лесистого склона, установилась тень. Три дня назад пролил дождь, и дорога в низине пестрела лужами. Максим похвалил себя за то, что догадался обуть водонепроницаемые ботинки.


Под ногами скользила и хлюпала грязь. Над головой шуршал тонкоствольный ольховник, связанный рыбацкой сетью плюща.


"Лиана - растение-паразит, которое зависит от растений-хозяев для механической поддержки", - вспомнилась цитата из учебника.


Похожий пейзаж, с лианами и зарослями, он видел однажды в джунглях, в индийском заповеднике Рантхамбор. Казалось, напряги зрение - и различишь следы антилоп на влажной почве, там, где крутой овраг врезается в обмелевшую речушку.


Тогда Максим был холост, неплохо зарабатывал, и мог позволить себе путешествия.


Хорошее было время, да.


- Пошли обратно? Скоро закат. Не хочу выходить в сумерках, - не поворачивая головы, отозвалась Саша.


- Ещё двадцать минут, идёт? Всего двадцать, и повернём. Хочу знать, что за тем холмом.


- Двадцать минут. Не больше.


Они бродили пять часов. Все это время Саша держалась чуть спереди, демонстративно не обращая на него внимания. В каком-то смысле это было к лучшему: так Максим мог любоваться её стройными ногами в лосинах и гибкой походкой танцовщицы, от которой ему три года назад снесло крышу. Да так, что он плюнул на холостяцкие принципы и сделал ей предложение.


За последний год не было дня, чтобы он не сожалел об этом.


Говоря о его заработке, Саша употребляла слово "фитюлька", и Максиму чудился злобный намёк. Жаловалась, что у неё нет личного автомобиля, а их подержанную "Шкоду" пора сбыть в металлолом. Нет косметолога. Нет дорогого белья. Нет шопинга в Милане.


Как этой женщине не повезло с мужем! Порой её делалось жаль.


Высказав всё, что накипело, жена с размаху била под дых. "Ребёнка тебе, говоришь? Наследника?! А что ему наследовать - дедову хрущёвку? Бери новостройку - поговорим о детях".


Последний раз после такого заявления Максим напился в баре, склеил первую попавшуюся девицу, и провел ночь в тесной квартирке в чужом районе.


Наутро девица оказалась похмельной дамой лет лет сорока пяти. А вечером жена положила перед ним заявление о разводе. Максим порвал бумагу, и зашвырнул обрывки в форточку.


Собственно, этот отпуск был отчаянной попыткой склеить назад разбитую чашку.
Саша присылала ему ссылки на бунгало в Тае. Яркое солнце улыбалось пальмам, водоемы манили пловцов бирюзой и золотыми рыбками. В крайнем случае, ей хотелось в Турцию, в олинклюзив с бассейном и шведским столом. Максиму претила идея тюленьего отдыха. Ему грезились джунгли, но Индия было далеко, и, честно признать, не по карману.


В конце февраля обоим хотелось тепла. Хоть в этом их желания совпали.


Сняли номер в крошечном гостевом доме на черноморском побережье. В цену входил вид на автостоянку, и завтрак из каши, готового сандвича и кофе.


По вечерам Саша ходила в единственное открытое в несезон кафе, заказывала разноцветные коктейли с пошлыми названиями, и сосредоточенно листала в телефоне ленту Инстаграмма. В ленте светило солнце, и красотки с идеальными бровями улыбались с шезлонга под пальмой. Саша фотографировала нетронутый коктейль, стараясь, чтобы в кадр попали парусники.


Он уговорил её подняться в горы. Надеясь, что их вибрации окажут на неё то же целебное действие, какое он ощущал на себе. Жена поддалась уговорам, но с начала похода произнесла едва ли десяток слов.


Они шли и молчали.


Это было почти хорошо.


Тропа состояла из известняка, доломита, и утоптанного в глину гравия. Склоны холма с двух сторон были погребены под саваном бурых листьев, в которых шуршали и пересвистывались мелкие пташки, предупреждая сородичей о приходе людей. В низине, невидимый, но явственно слышный, обкатывал камни речной поток.


Маршрут стартовал от "Горной хижины". С фантазией у владельцев отеля было не очень, зато участок они застолбили отменный: горное плато, с которого открывается вид на море в обрамлении скал.


Закаты тут, должно быть, дивные.


Впрочем, отзывы были на троечку. То ли туристы подобрались избалованные сервисом, то ли хозяева возложили избыточные надежды на ландшафт в ущерб гостеприимству.


GPS-сигнал то и дело терялся. Максим на каждой стоянке сверялся с картой, по мельчайшим признакам угадывая, куда они пришли. Стоянки, как номера в отеле, разнились лишь видом: на горную гряду, или море. Больше разницы не было.


- Двадцать минут. Не больше. Потом я иду назад без тебя.


- Хочу знать, что за тем холмом. По карте Марсианское ущелье. Как думаешь, сюда прилетали пришельцы?


- Ничего я не думаю. Лично я хочу выйти из леса до темноты. Тут неуютно.


- А по-моему, душевно. Вон пенёк, можно сесть. Хочешь перекусить?


Максим скинул с плеча рюкзак, покопался и достал бутерброды.


- Лучше попью. Вода осталась?


- Много. Держи.


Максим расстелил куртку на древесный срез, в котором наделали ходов лесные жучки и букашки. Они сели, соприкасаясь бедрами, и Саша не отодвинулась от него. Впервые с начала отпуска.


Оба молча смотрели на небо. Оно было ясным, и очень прозрачным.


Вдруг Саша подпрыгнула и показала куда-то рукой.


- Смотри! Ты видишь? Видишь?!


Максим проследил, куда указывала жена, сощурился и увидел. Высоко над землёй, над вершиной дальней гряды, то выше, то ниже парили кругами две огромные птицы, танцуя брачный танец.


Саша вскочила, лёгким прыжком выпорхнула на поляну, и закружилась по ней в нескончаемом пируэте, трепеща руками и раскидывая их в стороны, наподобие крыльев.


У Максима зарябило в глазах. Он опустил голову. А когда снова поднял, Саши нигде не было.


- Эй! - окликнул он. - Саша?


Тишина.


Он кинул рюкзак на пеньке, надел куртку и пошёл на поиски. Сперва ему подумалось, что жена ушла вперёд, скрывшись за поворотом, вот её и не видно. Но как она за пару секунд могла пройти три сотни метров?


Тут Максим догадался посмотреть вниз, и его будто ошпарило кипятком. Саша стояла на карнизе, образованном корневищем вывороченного дерева, и плавно качалась из стороны в сторону, махая руками, как птица.


У неё под ногами шумели острые пики сосен. А над головой всё кружили и кружили орлы.


Максим осторожно начал спуск по сыпкому склону. Оперся рукой о выступающий камень. Колючий кустарник выкинул искривлённую ветвь, вонзился в рукав куртки, удерживая его на месте.


Саша подняла руки кверху, словно собираясь взмахнуть ими, чтобы лететь.


Он рывком отцепил колючки - непромокаемый полиэстер жалобно заплакал затяжками - и слетел вниз, тормозя пятками о камни.


Ладонь почти достигла цели, но тут плоский камень под ногой подался, с сухим шорохом скользнул вперёд. Теряя опору, Максим упал спиной на изножье выворотня, рефлекторно хватая жену за ворот, сжимая в кольцо сомкнутых рук. Она затрепыхалась и замерла, как пойманная пташка.


Тяжело дыша, вскарабкались обратно.


У обоих тряслись ноги, им пришлось сесть на пень, с которого недавно встали. Максим держал Сашу за талию, будто партнёршу по танцу. Наконец, решился спросить:


- Ты чего? Сдурела?


- Я всё хотела сказать... - буднично произнесла Саша. - У нас будет ребёнок.


- Что будет? - В первый момент Максим не понял.


- У нас. Будет. Ребёнок.


- Кто?!


- Пока не знаю. Девочка. Или мальчик.


- И как давно?


- Два с половиной месяца.


- Охренеть. Ребёнок. Это надо отпраздновать! Съездим на эту твою морскую прогулку. Два месяца, с ума сойти. Слушай, а почему ты мне раньше не сказала?


Саша молча посмотрела на Максима, и улыбнулась такой загадочной, почти джокондовской улыбкой, что он решил не задавать дурацких вопросов.


- Идём дальше? - спросила она. - Поглядим на твоих марсиан, и пойдём наконец домой.


Она поднялась и пошла впереди, лёгкая, стройная, длинноногая. Максим держался сзади, тихо улыбаясь, и из озорства старался наступать в её след.


И вдруг замер на месте, огорошенный жутким видением. В ночном кошмаре его ладонь, раскрытая плашмя, толкала в спину женщину, стоящую у края обрыва. Та, раскинув руки, летела вперёд и вниз, к устью реки, где древнее море бьётся об валуны скальной осыпи.


Слева зашуршали кусты. Из них вспорхнула черная птичка, похожая на скворца, и суматошно метнулась на другую сторону дороги.


Максим попытался разглядеть, что её спугнуло. Повернул голову и замер: в трех метрах от тропинки, неслышно скользя между деревьев, крались бежево-чёрные полосы. Там, где на них падал свет, полосы горели оранжевым.


Хозяин джунглей поднял голову, заглянул Максиму в душу немигающим взглядом, лениво зевнул, дёрнул кончиком хвоста и бесшумно скрылся в зарослях. Только в кустах бегали и перекликались взволнованные чёрные птички.


Марсианское ущелье оказалось обычной стоянкой с видом на море. К одной из сосен снизу была привязана лента новогодней гирлянды. Украшение истрепалось от дождя и ветра, но прочно, как лиана, держалось за свою опору.


Шли обратно, взявшись за руки. Максим держал Сашину ладонь не слишком крепко, но так, чтобы она ни в коем случае не выскользнула из его хватки.