5. Поход

— Эй, племянник, поговорить надо, — Вилка, облокотившись на резную ограду веранды, разглядывала выстроившихся на утреннее построение дружинников: — Я считаю бессмысленным тащить такую толпу через перевал.
— В Столице говорили, что без большого отряда перевал не одолеть, — откликнулся Финн, потягиваясь в дверях таверны. — Что помимо оборотней на склонах Непоколебимого водится много всяких ужасов. А это бывалые пограничники, в большинстве своём, многие участвовали в подавлении масляных бунтов десять лет назад.
— Подавлении, — тихо хмыкнула мавка, поправив ножны кинжала на поясе. — Помню, даже до нас слухи докатывались. Но то было давно, и никакая воинская слава не заменит выносливости молодого тела. Да и жалко будет, если что-то с такими бравыми воинами случится. Вряд ли Наместник позаботится вернуть тела родственникам.
Сидэнни покосился на Вилу, но смолчал, поморщившись. Он и сам понимал очевидное: дядюшка выделил ему не самых способных спутников. По большей части это были побитые жизнью и не особо честные на руку вояки, ленивые и склочные.
— Две дюжины дружинников это же не так много…
— Десятка хватит с лихвой, отбери самых выносливых и верных, — перебила его Вилка, забивая трубку своим пахучим табаком: — Твою достопочтимую задницу я спасу в любом случае, остальные — расходный материал. Поверь, они будут лишь мешаться. К тому же, до темницы можно добраться только на ялике, которого ещё дождаться надо.
— Ты так много знаешь о Революционере, а ведь мало кому известно даже его настоящее местонахождение.
— Знаю лишь то, что его перевезли в замок Ло’т на Безымянном острове, когда попытка спасения провалилась. Охранники там больно уж болтливые, — улыбнулась Вила, заметив, как Финн изумлённо приподнял брови: — Я иногда доставляю на причал ценные грузы, когда они не хотят ждать поставок по морю.
Помолчав, она протянула Руну свою трубку:
— Я не вмешиваюсь в ваши дела, племянник Наместника. Моё дело — постараться сохранить то малое, что осталось у Непоколебимого. Так что доверься мне. И выбери с десяток дружинников, которым бы ты доверил свою жизнь. По-настоящему.

После непродолжительного совещания со Скегги и Прусто Финн отобрал девятерых воинов, в чьей лояльности сомневался меньше всего. Остальные и не скрывали радости, когда узнали, что им не придётся тащиться в бессмысленный по их мнению поход за перевал, о котором в Столице ходили жуткие слухи.
К большой радости Гоэвин эти дружинники собрались за полчаса и поспешили покинуть таверну, не дожидаясь, пока их командир передумает. Глядя им в след, Сидэнни только убедился в правильности выбора. Письмо с объяснениями дражайшему дядюшке он решил отправить с гонцом, у которого не будет желания вскрыть послание и приписать лишнего.
Оставшихся дружинников Вилка заставила выложить пожитки на открытой веранде. Придирчиво осмотрев нехитрую поклажу, она приказала им залатать все плащи и кафтаны.
Гоэвин поставила  на огонь огромный чан, в котором медленно бурлило масло тонгронга для непромокашек. От раскалённой жижи исходил тягучий приторный запах. Такие чаны стояли почти в каждом дворе, если хозяин однажды сумел скопить приличную сумму. Масло было невероятно дорогим из-за способа добычи, но цена оправдывалась удивительно малым расходом. Этот чан Гоэвин использовала больше дюжины лет, а уровень жидкости уменьшился лишь на треть.
Для пущей эффективности ткань следовало вымачивать в тонгронге несколько раз и как следует высушивать перед каждым новым погружением. Но Вила, едва взглянув на нависший над ними Непоколебимый, объявила, что отряд выходит ранним утром следующего дня.
— От сильного ливня не спасёт, но будет покомфортнее, — Гоэвин выловила из чана плащ Финна, мех на котором от масла свалялся и окрасился в грязно-зелёный цвет. — Не вздыхайте, господин. С белой опушкой на капюшоне из вас была бы слишком завидная мишень. А так хорошо сольётесь с красками Непоколебимого.
— Да нет, что вы, спасибо, — едва скрывая весь спектр эмоций, Рун передал потяжелевший комок Скегги, чтобы тот повесил плащ сушиться на солнце. — Я благодарен вам за помощь. Вызовите гонца, я отправлю письмо дядюшке, чтобы он возместил вам убытки.
Трактирщица лишь неопределённо хмыкнула, но приказала слуге позвать из деревни её внучатого племянника — его кобыла была самой здоровой в округе.

— Гоэвин, нам понадобятся твои припасы, — за спиной Руна возникла мавка с большой корзиной, заполненной всяким барахлом, которое она отобрала у дружинников. Те сгрудились в кучу над изрядно полегчавшими торбами и обиженно зыркали ей в спину: — Что горожане вообще думают о нас? Эти дети собирались через перевал с книжками да носовыми платками. — Она повернулась к солдатам: — Эй, взяли сапоги и гвозди! Я же сказала укрепить подошвы!
— Да ты с ними строже любого генерала, — не без восхищения произнёс Сидэнни, но Вилка даже бровью не повела: — Что ещё нужно сделать?
Сборы продолжались до заката и позже. Заштопанные плащи успели пропитать маслом и высушить, обувь починили и подбили железными гвоздями. Свальд и Брога полночи заворачивали солонину и плотные галеты, усыпанные кориандром, в вощёную бумагу и льняные мешки.
Трактирщица поставила на щербатый стол плетёную корзину, устланную клетчатым полотенцем, доверха заполненную небольшими сушёными плодами с ярко-лиловой кожурой в мелкую крапинку. Заворожённый необычным пряным ароматом, Скегги поднял недоверчивый взгляд на Вилку и Гоэвин:
— Это то, что я думаю?! Шарлек? Здесь?!
— О чём речь? — Финн отвлёкся от стакана с медовухой и тоже сунул нос в корзину. — Знакомый запах.
— Ещё бы, вашмилость, это же шарлек, легендарные мавкины яблоки, раньше в любой лавке в Столице продавали. А последние… Несколько лет разве что при дворе Наместника изредка появляются.
— Ага, когда контрабандой завозят, — Гоэвин высоко подняла крепкий сморщенный плод под свет масляных ламп. — Только не яблоки это, господи Скегги, а настоящее сокровище, которым мавки редко делятся с другими. Эту партию Вилка привезла пару зим назад, маленького кулька вам хватит до острова и обратно. Одного шарлека взрослому мужику достаточно, чтобы двое суток даже не вспоминать о еде. Но не трогайте их до самого перевала. Поверьте, когда будете пробираться сквозь буран по узкой тропе между скалой и обрывом, когда никакая магия не поможет разжечь костер, да было б из чего, только тогда самый подходящий момент для этих плодов.
Женщина собственноручно отобрала горсть шарлеков и аккуратно высыпала их в расшитый блестящим бисером и перламутром мешочек:
— Кому из вас я могу поручить самое ценное? — трактирщица с сомнением оглядела дружинников. Помешкав, она протянула мешок Прусто, старшему дружиннику с широким обветренным лицом. Тот учтиво поклонился, бережно принимая мешок, но не сдержался и лукаво подмигнул Гоэвин. Она только коротко хохотнула и махнула на него рукой.
Трактирщица всё напоминала Вилке поесть, но та только отмахивалась, занятая сборами дружинников. А вот столичные вояки то и дело заглядывали в главный зал корчмы к большому котлу с рагу из кроликов, которых Скегги наловил по утру. И к бочонку эля, стремительно опустевшему за вечер.

— Почти всё готово, ну-ка, быстро по койкам, — Вила выхватила кувшин с медовухой из-под носа Скегги, сидевшего рядом с Финном. — Выходим с рассветом, больше медлить нельзя.
Плеснув медовухи в стакан из козьего рога, она обернулась к зевающему Сидэнни:
— Так, племянник, посланник в Столицу отправится после нашего выхода. У тебя есть время написать дражайшему родственничку. Не забудь щедро отблагодарить нашу многоуважаемую хозяйку, — мавка отсалютовала трактирщице и села напротив, откинув за спину тяжелый плащ, который почти не снимала: — Что же касается моего вознаграждения… — не договорив, она накинулась на остатки жаркого.
— Ага… — Финн почти и не скрывал восторженного взгляда, которым следил за каждым движением мавки. Гоэвин смогла отвлечь его, только когда положила перед ним лист пергамента и перо с чернилами. Трактирщица покачала головой, но смолчала — будет ему хорошим уроком.
— А вознаграждение вы обсудите после путешествия. Сложно предугадать, из каких передряг она будет раз за разом вытаскивать ваши столичные задницы.

Ещё не занялся рассвет, а Гоэвин успела растопить печь и вышла на крыльцо. Над трактиром и окрестностями раздался протяжный вой козлиного рога, которому вторил звон большого керамического колокольчика. Для пущей убедительности женщина прошлась по коридору, куда выходили двери гостевых комнат, не переставая извлекать ужасающие звуки из своих музыкальных инструментов.
— Эй, хозяйка, а что на завтрак? — взлохмаченный Прусто с размаху уселся за стол по левую руку от заспанного Финна. — И найдётся какой-нибудь кофей для начальника? — он похлопал племянника Наместника по спине, да так, что тот чуть не впечатался носом в щербатый стол.
— Каша на воде да остатки похлёбки, остальное ваши молодчики умудрились съесть, припасов совсем не осталось, — расставив миски, всплеснула руками трактирщица. — А впереди дожди, даже не знаю, когда до нас доберутся торговцы.
— Не волнуйся, Гоэвин, Наместник щедро оплатит все твои расходы, — хмыкнула Вилка, заглядывая в кастрюлю, висящую над очагом. — А нашим столичным гостям всё равно придётся привыкнуть к скудным трапезам, на такую ораву на всём Непоколебимом дичи не хватит. На моей памяти ещё никогда дюжина путников за раз добровольно не отправлялась через перевал.
Услышав это, Брога кнул локтём своего закадычного приятеля Свальда, и они принялись распихивать по карманам плащей хлебные краюхи и остатки солонины.

На прощание Гоэвин нежно поцеловала Вилку в лоб и еле слышно что-то прошептала над её головой. Она ещё попыталась вручить девушке свой амулет, но мавка только улыбнулась и коротко сжала тёплые ладони трактирщицы.
Первые несколько часов тропа, едва различимая даже для мавки, медленно взбиралась по холмистому взгорью, петляя между крутыми оврагами, на дне которых поблёскивали ледяные ручейки. Тени облаков быстро скользили по приземистым колючим кустарникам и пожухлой траве, из которой то тут, то там взвивались ввысь взволнованные трясогузки.
Непоколебимый грузно нависал с юго-запада, мохнатая накидка из сизых туч надёжно скрыла его вершину от любопытных взглядов. Долгое время пейзаж не менялся: всё те же вздымающиеся гребни и узкие плато. На горизонте едва виднелась тёмная полоска леса. Порывы ледяного ветра цеплялись за тяжёлые полы пропитанных маслом плащей, осеннее солнце слепило глаза, но не грело щёки.
Несмотря на кажущуюся близость к гряде Непоклебимого, до настоящих гор требовался день пути. Это если лёгким шагом мавок, а вот отряд столичных дружинников, нагруженных провизией, оттягивал путешествие ещё почти на сутки.

Кто-то из дружинников затянул было песню, но осёкся под острым взглядом Вилки:
— Мы сейчас у всех на ладони, не стоит привлекать к себе излишнее внимание, — поправив ремень заплечного мешка, она повернулась к Финну и Скегги, которые шли чуть поодаль: — Если будем двигаться в том же темпе, то к пяти достигнем опушки леса, тогда и устроим привал. Не раньше.

За покрытыми терновником холмами и балками начиналась широкая полоса густого смешанного леса, покрывающего подошву Непоколебимого. Про населявших тени местных деревьев монстров в Столице ходили зловещие слухи. И мавка своей многозначительной улыбкой только подкинула дров в нарастающую тревогу дружинников.

Тусклое солнце, едва пробивающееся сквозь сгущающиеся облака, постепенно начало клониться к западу, когда путешественники, остановившись на гребне очередного холма, увидели наконец зубастый силуэт леса. Раскидистые ветви дубов и вязов переплелись так плотно, что, едва переступив порог чащи, путники оказались в душном полумраке. В мелком редком кустарнике верещали воробьи и завирушки, предупреждая жителей леса о незваных гостях. Задев крылом щёку Броги, стремительно пролетела галка. Когда из зелёной гущи насмешливо заухал филин, нервы столичных воинов не выдержали. Кто-то начал испуганно оглядываться и громко топать по сухой листве, другой пригнулся и придвинулся ближе к товарищам. Но Скегги пошёл дальше и зарядил арбалет.
— Лист и лепесток, Финн, где ты набрал этих трусливых зайцев? — Вилка, скрывшаяся было впереди, появилась из-за массивного ствола бука: — Мальчики, успокойтесь, в этом лесу вам ничего не угрожает. Пока. Идём, скоро гроза, так что нужно успеть устроить привал.
Пока Прусто успокаивал отряд (задействовав секретную флягу с можжевеловой настойкой, которую любезно вручила ему Гоэвин), мавка, кошкой проскользнув вглубь леса, расставила несколько ловушек для дичи. Отобрав арбалет у Скегги, дружинник уверенно последовал по следам их спутницы, которая почти слилась с листвой и полумраком.
Вскоре Вилка вывела их на заросшую, но хорошо сохранившуюся стоянку: круглую опушку, окружённую могучими вязами, раскидистые ветви которых надёжно спрятали её от непогоды. В центре этого зелёного купола, где ветки не смогли дотянуться друг до друга, быстро мрачнел серый глаз неба. Стоянка окружена плотно связанной прутовой изгородью, в середине из-под острых листьев одуванчика и розовых всполохов кипрея виднелся очаг.
— Что это за место? — выдохнул Сидэнни, сбросив дорожную сумку и вертя головой по сторонам. — Даже отхожее место есть? — он ткнул пальцем в увитую плющом кабинку неподалёку от калитки.
— Да, Финн, оно самое, — усмехнулась Вилка. — Так, столичные, у кого огниво близко, на некоторых стволах лампы, проверьте, есть ли там ещё масло. Все сразу не зажигаем, пока хватит и пары-тройки. Спать ложимся по краю опушки, так меньше шансов, что нас зальёт ночью. Пока располагайтесь, но постарайтесь сильно не шуметь. По правую руку от калитки в паре минут есть ручеёк, пополните запасы воды, — скинув заплечный мешок, она покрутила головой, разминая шею. — А я постараюсь набрать дичи, но готовьтесь довольствоваться малым в ближайшие недели.
— Ты пойдёшь одна? Туда? — Никос, совсем ещё ребёнок, голос не до конца сломался, усы не росли, испуганно крутился по сторонам, тихо вскрикивая на любой шорох из леса.
— Эй, племянник, ты зачем дитё в отряд взял? — мавка тяжело вздохнула и подошла к мальчишке: — А тебя за что послали в такое приключение?
Никос коротко взглянул на Финна за одобрением. Тот кивнул, и парень выпалил, уставившись на свои сапоги:
— Украл бочонок эля из отцовского погреба и… — он замялся, и Сидэнни похлопал его по спине: — И невесту брата. Нас поймали в трактире на выезде из Столицы.
— Это он ещё скромничает, — встрял Брога, который вместе со Свальдом очищал очаг от поросли: — Они с девицей обчистили хранилище её дражайшего папеньки, правой руки Наместника, между прочим. Якобы больным и обездоленным собрались помогать после свадебного путешествия в Слевире.
Вилка внимательнее поглядела на Никоса и улыбнулась:
— Слевире, значит? Таких отчаянных Непоколебимый любит. Ничего, страх твой мы тут обточим, не переживай. Бери лук, со мной пойдёшь. — Она достала из заплечного мешка свёрток пропитанной тонгронгом парусины: — Эй, Прусто, нечего расслабляться, наберите веток попрочнее, надо натянуть навес над костром, чтобы не залило.

— Вот это женщина, — со знанием дела протянул Скегги, проводив взглядом мавку, которая скрылась в лесной гуще, не особо дожидаясь едва поспевающего за ней Никоса. — А, вашмилость, как вам?
Племянник Наместника только отмахнулся и пошёл расстилать плащ в дальней части стоянки, подальше от остальных дружинников, чтобы они не заметили зарумянившиеся от солнца щёки. В Столице все девицы засмеют, когда увидят его с этим походным загаром.
Финн невидящим взором уставился на трепетавшее в закопчённой лампе пламя: вернётся ли он домой?

Немного отойдя по тропе от стоянки, пока свет ламп не скрылся за плотной листвой, мавка свернула в густые заросли, следуя только ей известным знакам. Никос, оступаясь и громко топая, изо всех сил боролся с ветками вязов, которые цеплялись за тяжёлую накидку, и предательски наворачивавшимися на глаза слезами.
— Скажи, ты только после папенькиного эля такой храбрый? — Вилка появилась за его спиной с парочкой зайцев на плече так внезапно, что юноша не сдержал истеричный возглас. — Тише-тише, шучу же. Вот, держи, мне нужно проверить ловушки подальше. А ты… Представь себя большим котом. Ступай аккуратно, но уверенно, гляди по сторонам. — Она едва успела остановить Никоса, когда тот уже занёс ногу над выпавшим из гнезда птенцом завирушки.  — Ладно, будет у тебя время научиться.
Вручив нерадивому дружиннику заляпанный мешок, Вилка исчезла в сгущающейся темноте. Парень, прижимая к груди заячьи тушки, старался не шевелиться. Крохотные тельца были ещё тёплыми, и от них исходила дурманящая смесь животного запаха и крови, которая медленно и беззвучно капала на прошлогоднюю листву под ногами Никоса.
Юноша успел несколько раз покрыться ледяным потом, когда мавка появилась с другой стороны от тропы с двумя горными индейками в руках.
— Госпожа Вил…
— Сдурел что ли, какая я тебе госпожа, — улыбнулась мавка и поверх зайцев подкинула Никосу пойманную дичь. Мелкие серые пёрышки взметнулись вверх и застыли в густом лесном воздухе.
К удивлению Вилки, когда они с Никосом вернулись, дружинники довольно уютно расположились на стоянке. Над весело потрескивающим костром висел импровизированный тент из парусины и парочки запасных плащей. Карф Зелой, широкоплечий рыжий дружинник, с кожей цвета молодой листвы на рассвете, сколотил крепкий стол, на котором разложил зелень и коренья, которые успел собрать за время пути по лесу.
Свальд забрал у Никоса дичь, и в несколько рук путешественники принялись разделывать добычу. Финн, заметив, как опешила мавка, с улыбкой подошёл ближе:
— Не такие уж они избалованные гости из Столицы, скажи?
— Ладно, спорить не буду, я приятно удивлена, — когда Прусто протянул ей благоухающую можжевельником флягу, она искренне рассмеялась: — Что ж, возможно, и я у вас чему-нибудь научусь.
На запахи супа из дичи к стоянке потянулись лесные жители. Мягкие лапы осторожно ступали по опавшим сухим веткам. Хвосты задевали раскидистые ветви, по желтеющим листьям забарабанили первые капли. Когда Никос бросил случайный взгляд за изгородь, ему в сполохах костра привиделся изучающий взгляд круглых ярко-жёлтых глаз, но, стоило моргнуть, как над пламенем взвились искры от брошенной на угли косточки.