Тропа...

 
  Тропа.
( В. Исаков)
     Жара  к вечеру почти незаметно для глаз  тихонько шагом за шагом сдавала  свои позиции.  Это надо же! Целый  день  ни одной колыхнувшей травинки с былинкой от  рук прохладного  нечаянного залетевшего ветра. Я же устал от изнуряющей всё и всех марева духоты дня, особенно в этом с закрытыми наглухо окнами  обветшалого  вагона.  Похоже, его зелёную с облезающей по бокам лоскутами высохшей краской сущность, вытащили из запасников захудалого «а ля шестидесятых» годов вагонного депо. Он был, как странное доброе приведение из темноты старинного зеркала, что досталось мне в наследство от бабушки...  Огляделся. Солнышко чуть присело на краешек горизонта, зацепившись малиновой  ладошкой за макушку самой высокой ели. Держалось за неё, лишь бы случайно не всплыть в зенит  белых ночей...  Громада окружности светила отдыхало! Через час ему вновь на работу,  а кто  выдержит такой график без выходных и проходных почти три месяца подряд…
 Повезло!  Только недавно, каких – то  два часа тому назад  вышел на волю из заточения вагонной духоты. Мой путь лежала к серой рыбацкой  избушке. Её и избушкой – то не назовёшь: так сарай сараем для одной или двух ночёвок перед рыбалкой и после. Странно! Ночь, мурлыкала на ухо стрекотом скрипок кузнечиков, а вот  комары  с мошкой к моему  удивлению  щадили. Чудеса, да и только! Их ненавистных злых жал и челюстей не было вовсе. Чуть подустал с непривычки, оно и понятно, даже в магазин еду на машине, да и  за спиной  сто сорок литровый,  запылившийся, набитый под завязку всем необходимым. Тропа, петляя и нарезая круги, увы, уже зарастающая  травой,  вела, словно слепого, до реки. Отсутствие в лесу мошки и особенно  злобного комара, где – то там далеко в подсознании отдавало опасностью. Гнал от себя это чувство, но оно нет, нет,  да возвращалось и чуть напрягало. Увидев светлую, как блюдечко от бело серого ягеля  поляну, сошел с тропы. Скинул с плеч рюкзак. Он -  черная душа от моего пренебрежения рухнул,  как  серый пыльный  мешок с картошкой. Достал фляжку из  бокового кармана, припал жадно к горлышку, как Саид к горлышку чайнику из фильма "Белое солнце пустыни". Сделал налегке два шага к середине поляны, как запнулся обо что - то. Не понял! На ровном месте и так растянуться почти во весь рост? Встал. Отряхнул колени от травы, машинально попросил  прощения у того, кому  помешал, так положено, закон  тайги. Увидел кусок торчащего из ягеля, странно слегка сиреневого цвета камня. Вот же!  Опаньки! Такого глубоко насыщенного цвета камня почти не встречал ни разу, хотя поделками  из «полудрагов» занимаюсь годиков ...цать  с гаком.   Заинтриговало! Ладонь сама машинально потянулась к сиреневой красоте, погладил.  Поверхность  гладкая, отполирована, словно его вылизывало море своим нежным гладким языком от основания до верхушки тысячелетиями. Привычно к изменению обстановки сознание загрузилось: сравнивая, анализируя. Чудо имело странно овальную форму. Даже включились старые армейские  инстинкты , ладони включились: в этот момент я могу даже микроны определить, а тут почувствовали в камне странное тепло  и рельеф  на отшлифованной поверхности.... Стоп! Оглядел более внимательно находку. Хотя камень  слегка  напоминал яйцо, чуть заросшее ягелем, но камень я же не могу спутать ни с чем....
Вот же порыбачил...!  Со мной за мои многочисленные выходы в «зеленку», впервые такое приключилось...
Почему – то неожиданно для себя руки потянулись погладить камень. Странное трепетное чувство нежности побежало ласковой змейкой по груди в сердце. Блин, такое я испытывал один раз в жизни к той любимой и единственной. Да уж!  Улыбнулся! Тетя, после моих подарков и поездок в теплые страны, выкинула  меня из своей жизни, словно запачканную одноразовую  салфетку, в грязь лужи... Скинул серую паутину наваждения с глаз. Осторожно поднял, по весу оно тянуло килограмма этак на два, сиреневого волшебства и двинулся к рюкзаку.  Зачем – то одной рукой достал из горловины рюкзака свитер, в горах по ночам прохладно и аккуратно запеленал красоту. И будто боясь разбить, опустил камень в теплую утробу моего доброго, но душного рюкзака. Закурил. Сел под березку, оперевшись спиной о  теплую талию.  Девушка в белом берестяном сарафане желания помочь позвала ветер, а сама опустила свои красивые  руки – ветви  с многочисленным покровом листьев вниз надо мной. Бесшабашный батюшка  Ветер  прибежал на помощь.  Руками помощника тренера по рингу стал махать полотенцем прохладного воздуха перед лицом. Я весь был в мыслях о камне. Представлял уже, как  распилить камень на плашки, и сделать из них достойные  колечки и брошки, фантазия рисовала рисунок будущей поделки…
Рыбалка прошла удачно.  Удача сопутствовала!  Хариус засыпал в соли. Вот только мысли  о камне не давали покоя: такого редкого цвета и формы камня мне приходилось видеть впервые…
Домой с рыбалки припозднился: вернулся через два дня под вечер.  Встретили  меня тетя Маша, соседка по площадке. Потерявшая всех близких, сердешно привязалась к  Оргонычу, моему  псу, а он к ней. Её пирожки и чесания пальцами за ухом растопили сердце  злобного собакина, любого чела воспринимал, как врага, а тут в бабушке души не чаял. Вот и сейчас  открыв  дверь, баба Маша стала выговаривать, что в горах по ночам  холодно, а куртку  рыбацкую оставил на вешалке. С этими словами  и несколькими хариусами с нельмой: «Вовка, я тебе завтра котлет  рыбных настряпаю!») ушла домой. А Оргоныч - собакин,  стал  бить мощным  серым хвостом по своим плечам.  Так меня встречать, значит, что – то натворил! Тяжёленьким вымахал мой волчий братишка:  шестьдесят пять килограммов чистого веса для восточноевропейской  овчарки нормально. Обувь в прихожей стояла на своих местах чистой и не порванной. По- армейски без одной морщинки заправленная постель спала в ожидании меня, без клочков шерсти  всепогодного собакина. Подушка от безделья маялась белым квадратом на  своем боевом посту. Четвероногий  любитель поспать на чистейшей  наволочке, порой стаскивал  её. Без зазрения совести уносил сердешную к себе на место, и нагло глядя в глаза, лежал на ней, приоткрыв громаду пасти...
Оргон сидел у рюкзака, махая своим хвостом – веником по полу. Осторожно  чёрной  громадой мокрой пуговицей носа обнюхивал рюкзак, поскуливая. Чтобы  мой боевой пёс, прошедший  выходы на  войну и так себя  вел!? Первый  раз вижу! Разобрал  рюкзак.  Сиреневую  находку  подержал в  руках и  с осторожностью  положил в коробку из – под обуви: завтра возьму в мастерскую на распилку.  На пол  Оргонычу бросил подарок  от его почитателей: громадный  кусок лосятины.  Но на  смачную лосятину  не обращал внимания. Он вылизывал своим мокрым красным камень. Удивил! Ну, его…хотелось спать…побегай ка  в  горах с рюкзаком по жаре двое суток.  Уставший и выжатый, как лимон, но ужасно довольный рыбалкой,  чуть на полусогнутых, потащился в душ. Больше  ничего не помню, помню лишь, как ощутив  шёлк наволочки под щекой, провалился в черно- белый сон…
  Разбудил  влажный  язык  Оргоныча. Так он будил меня лишь на выходах при приближении опасности. Открыл глаза. Серый брат на своих громадных  подушечках лап, даже не стуча когтями по ламинату, призраком повел на кухню. Среди напряженной тишины услышал довольное тихое чавканье с урчаньем. Удивило! На цыпочках заглянул в ночное пространство помещения, обомлел.
Вот почти всё видел в этой жизни, а такого…. На раковине, заваленной рыбой,  сидел настоящий сиреневый  дракончик – ребенок с тремя головами на худеньких  в спичку шейках. Перепончатые крылья были прозрачными на свет...
Оба на! Видимо, почувствовав мой взгляд, головы повернулись одновременно.  Взмахнул еще не окрепшими крыльях маленький гость метнулся мне на грудь. Мягкие коготки чуть больно впились в кожу. Прижался ко мне, почувствовав защиту  от мокрого  красного языка Оргоныча. Испугался, дурашка! Руки инстинктивно потянулись погладить сиреневую замшевую в складках кожу малыши. Так он него веяло нежностью и беззащитностью… Сердце аж побежало...В порыве чувств одна из голов приподняла  длинные черные реснички, увидел  огромные голубые глаза. Открыла пасть, и усы опалила струйка огня в знак благодарности. Вот же моя, потеряшка! Видимо, когда  мама ночью летела к себе на гнездо, случайно выронила его, хорошо, что яйцо упало на ковер ягеля...
Поглаживая свою находку, вернулся в комнату. Осколки каменной скорлупы лежали  мусором всё в той же коробке…
Теперь оставалось решить два внезапных вопроса.
- Как найти его маму?!
- И, что теперь с Оргоном скажем нашей милой бабушке Маше?!
И третий, самый главный,  где искать его МАМУ!? Мамы они такие: всегда ищут своих детишек....   Или, что  делать  нам,  если МАМА нас найдет первой, а  сдается  так и будет....