Гномы. Война пепла. Глава 24. Торговцы смертью

Гномланд. Канцбург. Лисбет. 2310г
Первые лучи солнца пробивались сквозь дымку над Канцбургом, окрашивая мокрые от недавнего ливня крыши в золотистые тона. Город просыпался медленно, словно нехотя, сбрасывая с себя ночную дрему. На центральном проспекте лужи отражали небо, превращая тротуары в зеркальные каналы, где перевернутый мир казался чище и ярче настоящего.
Из распахнутых дверей булочной "Золотой каравай" вырывался соблазнительный аромат свежеиспеченного хлеба - густой, маслянистый, с нотками тмина и ржаной муки. Хозяин, дородный гном с закатанными по локти рукавами, выставлял на деревянный прилавок еще теплые караваи, их корочка потрескивала, остывая на утреннем воздухе. Рядом, в мясной лавке, уже звенел колокольчик - ранние покупатели выбирали окорока и колбасы, развешанные под потолком, как диковинные украшения.
По булыжной мостовой, разбрызгивая воду из выбоин, проехал редкий для этих мест автомобиль - черный “Канцлер” с гербом министерства на дверце. За ним, неспешно перебирая копытами, тянулась повозка молочника, бидоны в которой позвякивали в такт шагам усталой кобылы. На перекрестке регулировщик в синей форме, несмотря на слепящее солнце, улыбался во весь рот, с видимым удовольствием направляя этот скромный утренний поток. Его белые перчатки мелькали в воздухе, как крылья птицы, а медные пуговицы мундира сверкали, будто маленькие солнца.
У стены мясной лавки, на дощатом настиле, свернувшись калачиком, грелась дворняга. Ее рыже-серая шерсть, свалявшаяся от вчерашнего дождя, постепенно высыхала под ласковыми лучами. Пес время от времени помахивал хвостом, а его умные глаза, полные надежды, неотрывно следили за дверью лавки. Вот-вот сейчас выйдет мясник с обрезками для верного сторожа... Вот-вот... Но дверь оставалась закрытой, а желудок по-прежнему пустым. Тем не менее, надежда не угасала - ведь утро только начиналось, а в Канцбурге всегда находились добрые души, готовые поделиться куском с бездомным псом.
Где-то в переулке зазвенел колокольчик трамвая, разнося эхо по узким улочкам. Из открытых окон верхних этажей потянулись тонкие струйки дыма - хозяйки растапливали печи для утреннего чая. На площади у ратуши начали собираться торговцы, раскладывая на лотках свежие овощи, связки трав и глиняные крынки с молоком. Город оживал, наполняясь привычным утренним гулом - перекличкой разносчиков, скрипом телег, смешанным говором на рыночной площади. После вчерашней грозы Канцбург снова втягивал в себя жизнь, как губка впитывает воду, готовясь к новому дню.
Тучи рассеивались, унося бурю на юг, лишь дым заводских труб продолжал нависать над городом, как серая длань, напоминая о том, что весь этот город, несмотря на свет вокруг, будет под контролем силы всегда, в отличие от прихотливой природы. По улицам промаршировал строй королевских гвардейцев, их сапоги гулко стучали по брусчатке в чётком, почти механическом ритме. Из-за угла вывернул полицейский броневик - неуклюжая стальная черепаха с решётками на окнах, оставляя за собой шлейф выхлопных газов, смешивающихся с утренней свежестью. А из окна на верхнем этаже поглядывал осведомитель службы безопасности, его цепкий взгляд скользил по лицам прохожих, пока пальцы нервно теребили перо, готовое запечатлеть в доносе каждую подозрительную деталь о соседях сбоку.
Но эту будничную повседневность щедро одаривало солнце своим теплом и светом. И вот уже дворняга, что ещё минуту назад жалобно скулила у мясной лавки, ликовала, размахивая хвостом, как знаменем, и сжимая в зубах драгоценную добычу - жилистую кость с остатками мяса. Добродушный подмастерье мясника, сам когда-то знавший голод, не устоял перед умоляющим взглядом. Пёс улёгся на тёплых камнях, прикрыв добычу лапами, и принялся методично обгладывать кость, изредка поднимая глаза, полные благодарности. В его взгляде читалась простая мудрость - пока в этом городе находятся те, кто способен поделиться последним куском, есть ради чего терпеть и ливень, и грозы, и холодный хлещущий ветер. Солнце ласкало его свалявшуюся шерсть, а кость казалась сегодня особенно вкусной - может быть, оттого, что досталась не просто так, а по великой милости человеческого сердца.


Лисбет подъехала к запертым воротам исследовательского центра, где в строжайшей тайне уже полгода велись испытания нового оружия. Гулкий скрежет механизмов возвестил о её прибытии - тяжёлые стальные створки шахты начали медленно расходиться, извергая из чрева земли клубы пара и искры. Земля дрожала под ногами, а воздух наполнился запахом раскалённого металла и машинного масла. И тогда он появился.
Из тёмного зева шахты, разрезая пелену пара, показалась гигантская голова поднимающегося "Пожинателя" - экспериментального харвестера нового поколения. Лисбет замерла, ощутив, как по спине пробежали мурашки. Этот стальной колосс возвышался над ней, как десятиэтажная башня, его бронированный корпус покрывали бронированные пластины и шрамы первых испытаний. Каждый шаг машины заставлял землю содрогаться, а гул работающих двигателей напоминал дыхание спящего дракона.
"Пожинатель" был настоящим левиафаном инженерной мысли - его чрево вмещало сотню членов экипажа: механиков, артиллеристов, операторов. Шесть тяжёлых артиллерийские пушки на вращающихся башнях с лёгкостью могли сравнять с землёй целый квартал. Десяток пулемётных гнёзд, разбросанных по корпусу, обеспечивали круговую оборону. Но больше всего Лисбет поразила кабина управления - огромное бронированное стекло, за которым угадывалось кресло пилота. Именно там она хотела оказаться. Прямо сейчас. Её пальцы непроизвольно сжались, будто уже обхватывали рычаги управления. В воображении уже рисовались картины: как этот стальной исполин сокрушает укрепления мятежников, как дрожит земля под его шагами, как бегут в ужасе солдаты Агаты...
К Лисбет приблизился сутуловатый гном в засаленном лабораторном халате — главный конструктор проекта «Пожинатель», доктор Грюнвальд. Его глаза, увеличенные толстыми линзами очков, блестели от гордости, когда он жестом пригласил её подняться на борт.
— Ваше высочество, — проскрипел он, протирая потные ладони о халат, — позвольте показать вам сердце нашего детища.
Они подошли к временному лифту, пристыкованному к ноге харвестера — на поле боя этой роскоши, конечно, не будет, но для демонстрации конструкторы позаботились об удобстве высоких гостей. В боевых условиях экипаж поднимался бы по выдвижным трапам, встроенным прямо в стальные конечности гиганта.
Лифт с лёгким скрипом двинулся вверх, и Лисбет почувствовала, как учащается её пульс. Когда дверцы открылись, её встретил не привычный тесный отсек стандартного харвестера, а просторный ангар с высокими сводами. Внутри «Пожинателя» было светло — люминесцентные лампы, встроенные в потолок, заливали белым светом широкие коридоры, по которым свободно могли пройти несколько человек в ряд.
Лисбет расправила плечи, впервые за долгое время не ощущая привычного давления тесноты. В обычных машинах приходилось передвигаться сгорбившись, опасаясь задеть головой пучки проводов или низко нависающие балки. Здесь же потолки уходили вверх на добрых три метра, а стены, хотя и были напичканы панелями управления и вентиляционными решётками, не давили. Воздух циркулировал свободно, пахнул маслом и свежей краской, но не был спёртым, как в старых моделях.
— Пространство, — пробормотала она, проводя рукой по гладкой металлической стене.
— Да, — кивнул Грюнвальд, с гордостью наблюдая за её реакцией. — Мы учли главный недостаток стандартных харвестеров. Экипаж должен чувствовать себя хозяином машины, а не грызуном, запертым в железной коробке.
Он провёл её дальше по коридору, где механики в промасленных комбинезонах возились с открытыми панелями, проверяя системы. Лисбет с интересом разглядывала детали — здесь всё было продумано до мелочей: удобные поручни, продуманная разметка, даже аварийные выходы выделены яркой краской.
Центральная аппаратная гудела, как потревоженный улей. Десятки инженеров в промасленных комбинезонах склонились над приборами, их лица освещались тусклым светом ламп накаливания и мерцанием первых электрических индикаторов. Толстые пучки проводов, заключённые в резиновые кожухи, змеились по стенам, соединяя массивные пульты управления с различными отсеками гигантской машины. В воздухе стояла тяжёлая смесь запахов - машинного масла, раскалённого металла и пота.
От центрального узла, словно щупальца механического спрута, расходились узкие переходы. Их стены были тесными, едва позволяя пройти человеку в полном обмундировании, но каждый сантиметр пространства использовался с максимальной эффективностью. Эти лазы вели к боевым постам, спрятанным в разных частях стального чудовища.
Артиллерийские башни представляли собой настоящие инженерные шедевры. Внутри каждой располагалась просторная камера, подвешенная на сложной системе противовесов и стабилизаторов. Когда башня поворачивалась, это помещение оставалось неподвижным, позволяя расчёту работать без головокружения. Здесь, в пространстве размером с добротную гостиную, кипела работа: командир в кожаной каске с телефонной трубкой координировал действия, пилот-наводчик с красными от напряжения глазами крутил штурвалы наведения, а трое крепких артиллеристов в промасленных комбинезонах управлялись с капризным механизмом заряжания.
Пулемётные гнёзда, разбросанные по всему корпусу, были устроены иначе. Каждое представляло собой герметичную стальную капсулу, где одинокий стрелок мог вести огонь часами. Эти тесные камеры были оборудованы с удивительной для военной машины заботой о комфорте: откидное сиденье с пружинной амортизацией, крошечная химическая уборная за занавеской из брезента, аккуратный шкафчик с недельным запасом сухарей и воды в жестяных флягах. Даже небольшой вентилятор с электрическим приводом обеспечивал циркуляцию воздуха в этом стальном гробу. Всё было продумано до мелочей - ведь в бою рассчитывать на смену или подвоз провизии было невозможно.
Но самым интересным в "Пожинателе" была его голова - просторная кабина управления, где находился революционный пульт управления. В центре помещения, окружённый панелями с циферблатами и рычагами, стоял стальной кольцевой каркас, внутри которого подвешивался пилот в специальном экзоскелете. Эта система была настоящим технологическим прорывом - сотни датчиков считывали малейшие движения оператора, мгновенно передавая их гидравлическим сервоприводам конечностей гиганта.
Грюнвальд с гордостью похлопал по металлической раме:
— Здесь обычный солдат становится продолжением машины. Никаких месяцев тренировок - влезаешь в каркас, и "Пожинатель" движется как твоё собственное тело.
Лисбет обошла конструкцию, изучая её устройство. Система действительно была гениальной в своей простоте - чтобы заставить гиганта шагнуть, достаточно было просто сделать шаг самому. Поднять руку - и стальная конечность харвестера повторяла движение. Но настоящая магия заключалась в другом.
— Видите ли, - продолжал инженер, поправляя очки, - для сложных маневров обычно требуется целая команда пилотов. Поворот корпуса, балансировка, работа с оружием - всё это разные операции. Наш же экзоскелет позволяет одному человеку делать всё сразу, будто он и вправду стал этим тридцатиметровым исполином.
Он указал на группу инженеров у боковых панелей:
— Разумеется, за стабилизацию отвечают они. Наш "Пожинатель" не упадёт, даже если пилот споткнётся в каркасе. Но все боевые движения... - Грюнвальд многозначительно улыбнулся, - они будут подчинены одной воле. Вашей воле, ваше высочество.
Лисбет почувствовала, как учащается её пульс. Эта машина превращала её в бога войны - одного движения руки было бы достаточно, чтобы гигантский харвестер размахивал артиллерийским орудием, как обычной тростью. Никаких посредников, никаких переводчиков между мыслью и действием. Чистая, беспощадная мощь, управляемая напрямую из её мозга в стальные мускулы машины.
Лисбет с неприличным для её статуса азартом втиснулась в экзоскелет, её пальцы дрожали от нетерпения, когда она сняла предохранитель. Первое движение - осторожное поднятие руки - вызвало металлический скрежет где-то в глубинах конструкции. Гигантская стальная ладонь "Пожинателя" медленно всплыла перед кабиной, заслонив полнеба.
— Уаааууу! — её крик эхом разнёсся по кабине, и она тут же закусила губу, стараясь сохранить достоинство, но глаза всё равно горели детским восторгом.
Доктор Грюнвальд тяжело вздохнул, но профессиональная улыбка не покидала его лица.
— Если желаете, ваше высочество, можно совершить пробную прогулку... в пределах испытательного полигона, — осторожно предложил он, поправляя очки.
Лисбет уже поднимала ногу. Где-то в глубинах механизма что-то заурчало, заскрежетало. Сбоку из выхлопных клапанов вырвалось облачко чёрного дыма. Первый шаг тридцатиметрового гиганта сотряс землю, заставив кабину дрожать, как лист на ветру.
— Я ХОЧУ ИДТИ ДАЛЬШЕ! — её голос сорвался на визгливый вопль, — ХОЧУ ДОЙТИ ДО ЭТОЙ ЖАЛКОЙ ПРИНЦЕССКИ И РАЗМАЗАТЬ ЕЁ ПО ЗЕМЛЕ!
Руководитель проекта сжал губы, с трудом сдерживая смех.
— Ваше высочество, системе требуется ещё несколько часов прогрева. Сейчас мы рискуем... — Его слова потонули в новом скрежете. Механизм дёрнулся, качнулся, будто пьяный великан, затем заглох с унылым завыванием, напоминающим предсмертный вздох.
— Ну вооот! — Лисбет топнула ногой, как капризный ребёнок, — А я только разошлась!
Инженер терпеливо развёл руками:
— Я же предупреждал. Через два-три часа будет готово. А пока могу показать вам машинное отделение...
Лисбет неохотно выбралась из экзоскелета, её поза и выражение лица напоминали ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. Она прильнула к бронированному стеклу - толстому, в несколько ладоней, - и увидела внизу суетящихся инженеров. С этой высоты они казались муравьями, сгрудившимися вокруг упавшего куска сахара.
И тогда она представила. Вот так же, с этой высоты, она увидит Агату. Поднимет её дрожащее тельце в стальной лапе. Поднесёт к самому стеклу, чтобы рассмотреть страх в этих глупых глазках. И тогда... тогда медленно сожмёт кулак. Где-то внизу механики уже колотили по заглохшему механизму. Лисбет облизнула губы. Она подождёт эти три часа. Оно того стоит.
*****
Гномланд. Край Краснолюдов. Пустыня Тотен. Агата. 2310г
Агата стояла, ошеломлённо разглядывая свою новоявленную армию — ряды мертвецов, застывших в неестественной тишине. Они не шевелились, лишь изредка в их рядах раздавался скрежет зубов, глухой стук костей или шипящий выдох, будто из прохудившихся мехов. Песок, набившийся в их светящиеся глазницы и складки истлевшей кожи, придавал им вид жутких песчаных изваяний.
В этот момент на дальнем бархане показался броневик, его башенный пулемёт строчил по кому-то невидимому, скрытому за гребнем дюны. Лира мгновенно выхватила эмиттер, уже наводя его на цель, но Агата резко схватила её за ствол.
— Дай-ка мне, — тихо, но твёрдо попросила она, протягивая руку.
Лира, нахмурившись, отпустила оружие. Агата откинула прицел, поднесла оптику к глазу — и сердце её дрогнуло. За пулемётом, в пыльном комбинезоне и очках с перебинтованной дужкой, сидел тощий паренёк. Ганс.
«Неужели нашли няню?» — пронеслось у неё в голове, и в груди болезненно сжалось.
— Всем взять оружие! Прикрыть броневик! Это свои! — её голос, звенящий от адреналина, прорезал воздух.
Вокруг зашевелились поднимая эмиттеры, кто-то достал архонтские пистолеты, кто-то — обычные револьверы. В тот же миг на гребне бархана показались полицейские броневики, преследовавшие машину Ганса.
Огонь открыли одновременно. Выстрелы эмиттеров оставляли после себя не дым и вспышки, а странные мерцающие волны в воздухе за огненными шарами. Под их воздействием броневики резко плавились и погружались в раскалённую пучину песка. Когда последний преследователь погрузился в дюну, стрельба стихла. Броневик Ганса лихо развернулся у самой границы армии мертвецов и замер, натужно урча двигателем.
— Можешь не бояться! Они своих не тронут! — крикнула Агата с дрожью в голосе.
Ганс осторожно высунулся из люка, бледный как мел. Его взгляд скользил по рядам разлагающихся фигур, некоторым не хватало челюстей, у других сквозь рёбра проглядывали внутренности.
— Вы… уверены в этом, Ваше высочество? — голос его дрожал.
Агата улыбнулась, широко и почти безумно:
— Абсолютно. Ты привыкнешь. Подъезжай ближе.
Ганс, кажется, был не так уверен, но броневик медленно покатился вперёд, оставляя за собой колею в песке. Мертвецы расступились перед ним, словно живая стена — их пустые глазницы следили за машиной, но ни одна костлявая рука не потянулась к ней.
— Вот видишь? — Агата похлопала ближайшего зомби по плечу, и тот повернул к ней голову с тихим щелчком позвонков. — Совсем ручные.
Ганс, кажется, был готов упасть в обморок.
Из кабины вышли Йохан, водитель и следом за ними — Ганс. Неуверенной походкой они прошли сквозь строй умертвий и, подойдя к Агате, отдали воинское приветствие.
— Ваше высочество, нам удалось обнаружить няню Марту... — начал Ганс.
— Где она? Ранена? — перебила его Агата, в голосе слышалась тревога.
— Никак нет, Ваше высочество. Её здесь нет.
— Тогда почему вы прекратили поиски? — вспыхнула Агата.
Ганс с горечью ответил:
— В них больше нет смысла. Она в Чёрной Крепости. В плену у узурпатора. Мы преследовали их, но нас задержали... — Он показал на Йохана и водителя. — Это всё, что осталось от нашей группы.
Агата глубоко вздохнула, осмысливая услышанное. Через мгновение её лицо озарилось решимостью:
— Спасибо вам, друзья мои! — твёрдо сказала Агата, окидывая взглядом измождённых бойцов. — Когда победа будет за нами, я лично позабочусь о ваших наградах. А пока — примите звания унтер-офицеров моей личной гвардии. — Она сделала паузу, и в её глазах вспыхнул огонёк. — Вы не просто выполнили приказ... Вы вернули мне надежду. Теперь я знаю — она жива. А значит, ничто не остановит нас. С такой армией мы вырвем её даже из пасти Чёрной Крепости!
В этот момент к ним подлетел фейский офицер в парадном мундире. Его стрекозиные крылья мерцали в свете солнца.
— Ваше высочество! Капитан первого ранга Воздушного флота Альбоэн, командир этого дирижабля, — представился он, изящным жестом указывая на свой корабль. — Прошу прощения за вторжение, но доложу: наши техники залатали пробоины. Мы готовы к вылету в Страну Фей, однако... — Он сделал паузу. — Максимальная высота полёта будет крайне мала — баллоны потеряли большую часть газа.
— Планы изменились, капитан. Мы направляемся в Чёрную Крепость, на другой край земли краснолюдов, — твёрдо заявила Агата.
Крылья офицера дёрнулись, а тонкие усики затрепетали:
— Но... у меня приказ доставить вас в столицу!
— Вы выполните его, но после того, как мы освободим няню. Поддержите нас с воздуха у крепости.
Капитан покачал головой:
— При всём желании, это невозможно, Ваше высочество. Корабль не поднимется выше нескольких метров. Большинство орудий выведено из строя. Мы доставим вас только до города контрабандистов, а сами отправимся за подкреплением и на ремонт. В назначенный срок мы встретим вас у крепости.
Агата кивнула:
— Хорошо, так и поступим. Все на борт! Курс — город контрабандистов!
Она решительно направилась к дирижаблю. Армия умертвий, словно послушная свора, двинулась следом, их мертвые стопы тяжело ступали по раскалённому песку. Лира, Гарт и Бренн переглянулись — в их взглядах читалось невольное восхищение этой жутковатой процессией. В этот момент между друзьями протиснулась величавая фигура Свиата. Молча, с невозмутимым видом, он последовал за принцессой. Троица на мгновение задержала взгляд на его широкой спине, затем, без лишних слов, двинулась следом.
Дирижабль скользил над песчаными дюнами, почти касаясь зыбких песков. Агата стояла на верхней палубе, вцепившись пальцами в холодные перила смотровой площадки. Рядом с ней, задумчиво вглядываясь в горизонт, стояли её друзья, Свиат, Ансвард и герцогиня Ортрум. Вдали, сквозь марево пустыни, проступили очертания высоких стен.
— Контрабандисты, — произнёс Ансвард. — Последние свободные люди в этих землях.
Лира с привычным жестом проверила затвор своего архонтского ружья:
— Друзья или враги?
— Те, кто торгует со всеми, не бывают ни теми, ни другими, — скрипуче заметила Ортрум, поправляя перчатку.
Дирижабль, с глухим скрежетом выпустив якорные тросы, опустился у самых городских ворот. Едва команда покинула борт, воздушное судно снова поднялось над песками, направляясь к границе. Крепостные стены, когда-то неприступные, в эпоху харвестеров и осадной артиллерии выглядели наивно, но всё ещё поражали своим древним величием.
Ворота распахнулись прежде, чем путники успели к ним приблизиться. Навстречу вышла делегация во главе с краснолюдом, чьё лицо пересекал грубый шрам, а левая рука сверкала механическими суставами.
— Ну и армию ты собрала, принцессочка! — хрипло рассмеялся он, расстилая перед ними расшитый ковёр с образцами оружия. — Добро пожаловать в вольный град Рухливец! Вот фосфорные гранаты... А эти новейшие бронебойные...
— Нам нужно осадное оружие, — резко прервала его Агата. — И провизия.
— И ночлег, — добавила Ортрум, бросая оценивающий взгляд на городские стены.
Главарь контрабандистов усмехнулся, обнажив золотые зубы:
— А что вы предложите? Золото? Его тут у каждого...
Свиат сделал шаг вперёд, его голос прозвучал металлически:
— Рабочие руки. Которые никогда не устают.
Он повернулся, указывая на стройные ряды умертвий. Глаза контрабандиста вспыхнули хищным блеском.
— О-о-о... Это меняет дело.
Сделка была заключена с пугающей быстротой. Десять "старых" за три осадных орудия. По два — за каждую полевую пушку. И двадцать — за проводника к Чёрной Крепости.
Агата невольно содрогнулась, наблюдая, как контрабандисты уводят мертвецов в тёмные переулки города.
— Мы совершаем ошибку, — прошептала она.
Свиат тяжело положил руку на её плечо:
— Нет. Мы даём им смерть, которая дарует нам жизнь.
Его слова повисли в воздухе, словно предзнаменование грядущих испытаний.