К вопросу об отношении Дауда ал-Мушкури к бекскому

К вопросу об отношении Да’уда ал-Мушкури к бекскому/тиулскому сословию

Известно, что Да’уд-бек ал-Мушкури [ок. 1680–1735] не принадлежал к какой-либо ханской фамилии. О его социальном происхождении источники тоже ничего не сообщают. Современники, неоднократно отмечали его ум, незаурядные способности и уважение, которым он пользовался в народе. В 1718 г. член посольства А.П. Волынского [1684–1740] русский дворянин А.И. Лопухин [1693–1755] писал в своем «Журнале»:

«Поехали мы от Низовой пристани в путь свой в 1-м часу пополудни до Мензиля Дадили… ночевали тут в деревне ал-Хаджжи Да’уд-бека, о котором нам сказывали, что он человек честный и знатной и сей деревни господин».

О том же писал в своих «Записках» и русский офицер, участник Персидского похода И.-Г. Гербер [ок. 1690–1734]: «Да’уд-бек простой породы из Мушкур, именем Дауд или Давыд, только умом остёр...». Из сообщения А.И. Лопухина следует что Да’уд-бек ал-Мушкури владел как минимум одной деревней, и что он был «знатной и сей деревни господин». Вместе с тем, все известные нам родные Да’уд-бека, а также его последующие потомки носили к имени приставку «бек», что в свою очередь говорило недвусмысленно о принадлежности её носителя к бекскому сословию [титул не правящего лица из ханского сословия] в селе Дедели [ныне сел. Дедели в Хачмазском районе современного Азербайджана]. О существовании наследственного бекского сословия в середине XIX века в селе Дедели мы писали в первом томе настоящего исследования. В свою очередь, наличие бекского сословия подразумевает вполне определённый характер крестьянских повинностей в т. ч. и в т. н. «тиульных селениях». Теме эволюции тиула в Ширванских ханствах второй половины XVIII — начала XIX в. посвящена работа известного востоковеда И.П. Петрушевского [1898–1977], который пишет, что служилая знать в ханствах добивалась наряду с расширением тиульных прав, как наследственности должностей, так и наследственности тиулов. Наследственность в ханствах стала превращаться в общее правило, хотя и не была признана общим законом. Но на практике во второй половине XVIII в. тиулы, как и должности их господ, нередко [хотя все ещё не всегда] передавались по наследству.

Характерный пример находим в указах Кубинских ханов. Так, указом правителя Фатх-‘Али-хана ал-Кубали [1736–1789], изданным в месяце мухаррам 1175 г. х. [1-го — 30-го августа 1761 г.], сельская община [джама’ат] Деделу со всем населением, состоявшим не только из податных крестьян, ра’иййатов, но и из привилегированных жителей, мулязимов [людей, обязанных службой в ханском конвое, ханских нукеров], ранее пожалованная «цвету себе подобных» Муртаза-‘Али-беку, после смерти его была пожалована сыну его, а после смерти последнего была пожалована Фатх-‘Али-ханом в месяце зу-л-хиджа 1185 г. х. [5-го марта — 3-го апреля 1772 г.] его брату Йахйа-беку, сыну Муртаза-‘Али-бека. Фирман предписывал крестьянам: «Не отступая от достойных внимания слов и благих деяний его [Муртаза-‘Али-бека], на том же основании, на каком отправляли службу его брату, выполняли бы повинности вышеупомянутому...».

Сведения, приводимые И.П. Петрушевским весьма ценные так как, позволяют нам говорить не только о наличии бекского сословия в селе Дедели в середине XVIII в., но о существовании в селе особых «привилегированных жителей, мулязимов». Однако, здесь необходимо дополнительное раскрытие значения самих терминов «тиул» и «тиулдар» широко распространённых как в Ширване, так и в Кубинском ханстве, и в том числе в «родном» селе Да’уд-бека ал-Мушкури, в период персидской оккупации лезгинских земель. Расшифровку мы находим всё у того же И.П. Петрушевского.

Как известно, основными видами феодальной земельной собственности в лезгинском Ширване были тиул и мюльк. Тиул [тийюль], который при Сафавидах давал служилым людям только право на получение доли ренты-налога с определенной местности, но не на управление этой местностью, во второй половине XVIII в. превратился в право владения землей с полной властью над крестьянами, об этом ясно говорят дошедшие до нас указы [ракамы] ханов этого периода [на примере сельской общины Деделу можно проследить переход тиульного владения в руках трёх поколений одной бекской фамилии]. В ханских грамотах в тиул жаловались теперь не только доходы, как при Сафавидах, но и земли и жители. Например, грамота Шайх-‘Али-хана ал-Кубали [годы жизни: 1778–1821/22, младший сын южнодагестанского правителя Фатх-‘Али-хана] говорит о пожаловании «целиком и полностью» жителей сел. Кудьял в тиул Aгa-беку. Вместе с тем тиул оставался условным владением, связанным C несением службы хану. Его нельзя было продать. Считалось необходимым возобновление пожалования в случае смерти хана, давшего его, или в случае смерти тиулдара [владельца тиула].

Другой пример, в хранящихся у Хидирзинданских шайхов от их предков бумаг мы читаем, что в 1064 году по мусульманскому летосчислению [1653/54 год по милади — прим А.А.] Шах-‘Аббас Персидский государь, владевший Баку, Куба и всеми провинциями, двум Хидирзинданским шайхам Шайх ‘Али [Ших-Али] и Шайх Хайдар-‘Али [Ших-Гейдер-Али] даровал вакф [грамота], коею освобождались они от всех государственных повинностей, а обязывались отправлять в Хидирзиндаской мечети моление, наблюдать за чистотой оной; нефть же под горою предоставлялась им, как принадлежность к той мечети, на поправку коей и употреблять выручаемое. В 1741 году [? — прим. А.А.] шах Султан-Хусайн [вероятно ал-Хусайн-‘Али-хан [1709–1758] — Кубинский правитель, отец Фатх-‘Али-хана ал-Кубали — прим А.А.] таковою же грамотою предоставлял пользоваться всею нефтью Хидирзинданскому Шайху Баба-‘Али [Ших-Баба-Али]. В 1787 году Ахмад-хан б. Фатх-‘Али-хан ал-Кубали [годы жизни: 1761–1791, старший сын южнодагестанского правителя Фатх-‘Али-хана] подтверждает подобную грамоту, в 1804 году Шайх ‘Али-хан б. Фатх-‘Али-хан ал-Кубали, младший брат Ахмад-хана, подтверждает шайхам Хидирзинданским те же права и обязанности [см. «Описание Кубинских нефтяных колодцев, составленное берг-гешвореном XII класса Крыжановским [было представлено при рапорте Грузинской Горной Экспедиции ген.-л. Вельяминову, от 3-го мая 1826 года, №182.]].

Во второй половине XVIII в. стала заметной тенденция передачи тиула по наследству. При этом тиул, в узком значении слова, был двух видов. Первый вид — тиулы, присвоенные носителям строго определенных должностей. В этом случае тиулдар владел тиульной территорией до тех пор, пока занимал определенную должность. С передачей должности другому лицу, к последнему переходил и тиул. В этом случае, владение тиулом, по-видимому, всегда было связано и с правом управления тиульной территорией. Так, согласно «Тазкират ал-мулук» [рус. «Устав для Государей»], в начале XVIII в. должности начальника корпуса курчи [курчи-баши] было присвоено тиульное держание округа Казерун [в Фарсе], должности начальника корпуса конных гуламов [куллар-агаси] — держание округа Гулпайган [в западном Иране], должности начальника корпуса мушкетеров [туфенгчи-баши] — держание округа Аберкух [в Фарсе], должности главного церемониймейстера [ишик-агаси-баши] дивана — округ Рей [близ нынешнего Техрана] с определённым ополчением [кошуни мукаррари]. Тот же источник сообщает, что «в старое время» должности «хранителя высочайшей печати» [мухрдар-и мухр-и хумаюн] было присвоено держание, на правах тиула, округа Кум [в северо-западном Иране]. Такого рода тиулы были в Ширване и в приграничном Персидском Адербейджане.

В XVII в. немецкий путешественник Адам Олеарий [1599–1671] сообщает, что провинция Ленгеркунан [в котором находилось местечко Ленкорань] был тиулом, присвоенным должности курчи-баши [«курджи-баши»; придворный чин, начальник личной шахской гвардии, корпуса стрелков; согласно А.П. Волынскому, вторая персона после визиря И’тимад ад-Даула]. Другой вид тиула отличался тем, что тиульное держание не было прикреплено к какой-либо определенной должности и давалось пожалованному лицу персонально, также в вознаграждение за службу государству или в виде награды за заслуги, но не обязательно за отправление определенной должности. Пожалование тиула давалось всегда на определенную территорию. В теории тиул второго вида в XVII — первой половине XVIII вв. не давал тиулдару права на управление территорией, с которой взимался доход. Тиулдар получал право присваивать ренту с какой-либо местности и право кормиться за счет населения во время своего пребывания там [иногда-это большой округ, иногда — одно селение или даже только часть его] в награду за прежнюю службу шаху или в виде жалованья за несение той или иной службы государству, но не обязательно за управление именно данной местностью. Однако возникает вопрос, всегда ли действительность соответствовала теории и букве закона. Из приведенных выше примеров мы уже видели, что в XVI в. тиулдар нередко управлял пожалованной ему территорией. В XVII в. такая практика не исчезла, несмотря на централистическую тенденцию и попытки борьбы с феодальной раздробленностью, особенно заметные при шахе ‘Аббасе I. Не приходится сомневаться в том, что в XVII в. тиул нередко был именно тем, чем рисуется он по фирманам, т. е. правом служилых людей на ренту и только. Но и это право само по себе давало тиулдарам возможность усиливать поборы с крестьянства, благодаря разнообразию способов оценки доходов и взимания сборов.

Везир Гиляна Бийэ-пас в начале XVII в. говорил шаху ‘Аббасу I, что Обладатели тиулов и сборщики податей разорили эту область. Вместе с тем, и в XVII в. сильные владельцы крупных тиулов оказывали противодействие централистической политике шахской власти и стремились к расширению своих прав. Правда, тексты шахских фирманов не обнаруживают такого расширения. Но буквальное понимание таких текстов было бы неправильно: фирманы отражали не столько действительность, сколько политическую теорию и централистические тенденции Сафавидов. В этом убеждают нас нарративные источники [это тип исторических источников, представляющий собой повествования или описания событий, которые могут быть письменными или устными], по данным которых можно думать, что расширение прав тиулдаров происходило двумя путями. Прежде всего, в ряде случаев, пожалование в тиул доходов с какой-либо местности соединялось с назначением на административную должность в данной местности.

Историк Гиляна ‘Абд ал-Фаттах ал-Фумени [был уроженцем Фумана, провинция Гилян] рассказывает, что после подавления восстания Талыш-Кули в Талыше, около 1004 г. х. [1595–96 г.] шах ‘Аббас пожаловал многим вельможам и местным феодалам тиулы. При этом магалы Накак и Биджар в Гиляне, ежегодные доходы с которых составляли сумму в 250 туманов Тебризских, были пожалованы «в вечный тиул» ал-Хусайн-хану Кухдумскому [одному из мелких наследственных владетелей в Гиляне] «в придачу к его области» [т. е. к его родовому владению — Кухдуму], в вознаграждение за поимку мятежника Талыш-Кули. Являясь распорядителями местных казённых доходов и в известной мере земельного фонда, правители областей могли расширять и свою власть над населением пожалованных им тиульных территорий. «Если бы сохранились местные хроники Ширванских ханств в XVI–XVII вв., без сомнения, мы нашли бы в них такие же факты относительно тиулдаров, какие нам известны о Гиляне, история которого богато освещена местными хрониками», — отмечает И.П. Петрушевский.

Второй путь, по которому развивался процесс расширения власти тиулдаров и превращения тиула в вид условного землевладения, заметен там, где тиулы жаловались центральным правительством Ирана местным средним и мелким феодалам. Обладая землями и пользуясь влиянием в данном районе, эти феодалы стремились превратить данное им право взимания доходов с тех или иных местностей в наследственное право управлением этими местностями. В этом отношении заслуживает внимания серия жалованных фирманов XVI–XVIII вв. на имя владетельных феодалов Ширвана [область Шакки] — беков Илису и Цахура, позднее известных под именем Султанов Илисуйских. В эту серию входят не только персидские фирманы шахов Ирана, но и турецкие фирманы османских султанов, относящиеся к коротким периодам османского владычества в Закавказье [1578–1607 и 1723–1735 гг.]. Владычество Ирана в Закавказье сменялось владычеством Турции и обратно, а беки Илису каждый раз оставались в своем маленьком владении, и каждый раз новая власть подтверждала их права. Самый ранний из этих жалованных фирманов был выдан на имя Ади-Куркулу-бека аз-Захури шахом Тахмаспом I в месяце раджаб 970 г. х. [5-го марта — 3-го апреля 1563 г.]. Этим фирманом, между прочим, подвластная Ади-Куркулу-беку территория освобождалась от вмешательства со стороны кого бы то ни было из правителей [хуккам], тиулдаров и беглярбеков. Фирман шаха ‘Аббаса II, изданный в месяце раби ас-сани 1052 г. х. [28-го июня — 27-го июля 1642 г.] на имя Халил-бека аз-Захури, гласит:

«По беспредельной милости шахской к прибежищу величия Халил-беку, сыну Мухаммад-хана аз-Захури, мы повелели определить ему в тиул Захур на том же основании, на каком он был определен родителю его, и сумму в 155 туманов Тебризских, каковая была определена ежегодно [хамэ салэ] из статей и сборов упомянутого состава родителю его, вышеупомянутому, в «ежегодное» [хамэ салэ] [жалованье]».

Для владетельного феодала имела значение не столько пожалованная в тиул сумма [то, что называлось собственно «хамэ салэ»], — эта сумма уступалась из взимавшихся в диван доходов с его же владения, а не из шахской казны, — сколько обладание и управление тиульной территорией. В XVI–XVII вв. владельцы тиулов стремились превратить владение рентой в условное владение землею. Но нужно при этом помнить, что расширение владельческих прав тиулдаров создавалось путём произвола и захватов со стороны этих последних. Оно не было формально признано центральной властью и даже на практике не превратилось в общее правило. Другой показательный пример, когда тиульное право на практике соединялось с управлением той же местностью, приводит историограф шаха ‘Аббаса II — Мухаммад-Тахир Вахид относительно округа Урмийа в Персидском Азербайджане. Это был большой округ: по данным турецкого путешественника Эвлийа Челеби, в половине XVII в. здесь было 150 селений и 300 тысяч жителей; последняя цифра невероятна, её следует уменьшить в 2–3 раза, — отмечает И.П. Петрушевский. Во времена шаха Тахмаспа I районы Тергевер и Мергевер в округе Урмийа были пожалованы во владение курдскому полукочевому племени Берадуст.

При шахе ‘Аббасе I в 1603 г. глава племени ‘Амир-хан назначен был хакимом Урмийа. Когда же ‘Амир-хан Берадуст восстал против шаха в 1610 г., Урмийа была отнята шахом у этого племени. После смены нескольких назначенных шахом хакимов, округ Урмийа оказался во владении одной ветви кызылбашского племени Афшар. Когда здесь появился первый правитель из этого племени, источники не сообщают. Но уже под 1038 г. х. [1628–29 г.] в приведенном Искандаром Мунши перечне ‘амиров, бывших в живых в этом году, упоминается Калб-‘Али-Султан Иманлу Афшар, хаким Урмийа. После этого Урмийа более чем 250 лет оставалась главным владением племени Афшар, и хакимы, формально назначаемые шахом, всегда выдвигались из знати этого племени, хотя и не всегда из одной и той же фамилии. Афшары Урмийа нередко вели частные войны с курдскими племенами Думбули, Зарза и Мукри, владениями наследственных глав которых в XVII в. были соответственно округа Хой, Ушну и Соудж-булак в Персидском Азербайджане. По рассказу Мухаммад-Тахир Вахида, в 50-х гг. XVII в. Гандж-‘Али-хан Афшар, хаким Урмийа, был смещён шахским правительством по жалобе племени Афшар, «и округ тиула его был пожалован дяде его Мухаммад-Кули-хану, который был прежним хакимом Фераха [Феравы]» в Хорасане. Так как этот хаким не проявил старания в изготовлении пороха для военных нужд, что лежало на его обязанности, то и он был удалён и замещен Аслан-ханом Афшаром, юз-баши [сотником] корпуса дворцовых гуламов. Поскольку в данном случае тиульное пожалование [т. е. пожалование ренты] распространялось на территорию, которой владелец тиула управлял в качестве хакима, естественно, что понятие тиула соединялось с представлением о полновластном распоряжении данной территорией; как мы видели из цитированного источника, пожалование шахом округа тиула [Урмийа] означало то же, что утверждение в звании правителя округа.

Из сообщения Искандара Мунши видно, что нередко тиулдары жили на территории своих тиулов; по-видимому, они и распоряжались этими территориями, если не в качестве правителей, то в качестве землевладельцев. По возвращении войска из Ширвана, рассказывает этот же автор, «воины, получив отпуск, обратили лицо к своим жилищам и родным краям, а великие ‘амиры отправились каждый в округ своего тиула и икта».

Распространение практики тиула в Ширване в XVI–XVII вв. не подлежит сомнению. Помимо приведенных уже данных документов, мы имеем указания об этом и в нарративных источниках. В 988 г. х. [1580/81 г.] Салман-хан из племени Устаджлы был назначен беглярбеком Ширвана. Назначение его, как это было в обычае в кызылбашском государстве, сопровождалось пожалованием в Ширване земель его мулазимам — знатным людям племени Устаджлы, и размещением в этой области воинов племени с семьями. По рассказу Искандара Мунши, «область Ширванскую разделили между Салман-ханом и ‘амирами устаджлы». Среди ‘амиров Устаджлы были: Салман-хан, беглярбек Шемаха и Ширвана; ал-Хусайн-Кули-султан, сын Назар-султана Ляле [«воспитателя» одного из царевичей]; ‘Али-Кули-султан, сын Ишик-Аваза Чавушлу Устаджлы; Мустафа-султан Шерефлу Устаджлы; Мехди-Кули-султан Чавушлу Устаджлы, а также 2–3 ‘амира из племён [аймаков] Джагирлу и Караманлу. Всем им дали в Ширванском крае тиулы и отправили их туда.

Здесь мы видим пример того, как назначение главы племени правителем края сопровождалось утверждением в крае зависимых от него ‘амиров племени с кошуном [племенным ополчением] и столь широкой раздачей тиулов, что Искандар Мунши назвал это шахское «пожалование» разделом Ширванской области между ‘амирами племени Устаджлы. Здесь тиулдары также отправляются в местности своих тиулов, без сомнения, дабы жить там. Возможно, что некоторые ‘амиры племени Устаджлы уже раньше обладали тиулами в Ширване, и шахское «пожалование» 988 г. х. было лишь утверждением за ними прежних владений, т. к. беглярбеком Ширвана долго [1548–1565] был известный ‘Абд Аллах-хан, глава племени Устаджлы.  После изгнания из Ширвана турецких войск и восстановления здесь снова кызылбашского владычества в 1606–1607 гг., шах ‘Аббас I также роздал некоторым представителям местной знати тиулы. Тогда же этим шахом розданы были тиулы в Персидском Азербайджане. После изгнания турецких войск и восстановления кызылбашского владычества в Персидском Азербайджане в 1012 г. х. [1603/4 г.] шах ‘Аббас I вознаградил тех местных феодальных владетелей, стоявших во главе курдских племён, которые в 80-х гг. XVI в. помогли утверждению турецкого владычества здесь, а позднее, недовольные налоговой политикой Турции и боясь развития народного движения Джалали [серия народных выступлений и военных мятежей в Османской Анатолии XVI–XVII веков], направленного и против турецкого и против иранского ига, оказали активное содействие шаху и кызылбашским войскам.

«И курдские ‘амиры, — говорит Искандар Мунши, — которые, став шахсеванами, прибыли к подножию высочайшего трона, как, например, Гази-бек и Кучи-бек, сыновья Шах-Кули Белилана [из племени] Хекари, Кылыч-бек [из племени] Думбули, Джумшуд-султан [из племени] Думбули, Максуд-бек [из племени] Махмуди и дети их, — им были пожалованы соответствующие их званию тиулы».

Здесь также тиульное право соединялось с правом управления, — фактически наследственного, — в ряде округов Персидского Азербайджана. В другом месте своего труда Искандар Мунши говорит, что ришсефидам [«белобородым», т. е. племенным старейшинам] и воинам племени Мукри «повелели пожаловать места поселения [макам] и икта». И в данном случае «икта» и «тиул», по-видимому, синонимы. В приведенном Искандаром Мунши перечне ‘амиров племени Шамлу, бывших в живых в 1628/29 г., упомянут Кундукмыш-Султан Бекдели Шамлу, глава подразделения племени и его ополчения, ставший с большим сборищем кочевников своего племени шахсеваном и получивший степень ‘амирата и достоинство султана; он обладал разбросанными в разных местностях Персидского Азербайджана тиулами.

В Кавказской Армении шахом ‘Аббасом I также раздавались тиулы представителям кочевой знати. Мехди-Кули-бек, сын ‘Али-кули-бека, главы племени Саадлу, во время владычества Турции в Ереванской области [1578–1606] перешедшего на турецкую службу; после изгнания турецких войск снова вернулся на шахскую службу, стал шахсеваном и получил «жалованье» [маваджиб, т. е. хамэ салэ] и тиул в Эриванской области, дабы, находясь под началом беглербега Эриванского, он «усердствовал в пограничной службе», т. е. охранял границу с Турцией. В Кавказской Армении, т. е. по административному делению кызылбашей — в Эриванской области, практиковался, особенно в XVIII в., специальный вид тиула, заключавшийся в том, что собственникам мульковых имений [мулькдарам], имевшим право взимать со своих крестьян только часть бахры [малу-джихата] и других сборов, предоставляя остальную часть бахры [малая бахра — бахрэчэ] государственным сборщикам податей, шахом в виде особой милости давалось право взимать в свою пользу на правах тиула и «малую бахру» вместе с другими податями ливанскими. Таким образом, одно и то же лицо оказывалось владельцем и мулька [как имения и ренты с него] и тиула [понимаемого как право на взимание в пользу владельца государственных налогов, обращённых теперь также в ренту] или, иными словами, это лицо получало право взимать в свою пользу все виды податных сборов, ничего не внося в казну. Этот вид тиула отличался от права налогового иммунитета [муафи] только тем, что не был в принципе наследственным, и для возобновления его в последующем поколении требовалось новое шахское пожалование.

По-видимому, распространение тиула в Ширване и Армении было шире, чем можно было бы заключить на основе прямых упоминаний источников о тиуле в этих странах. В некоторых случаях источники не называют тиулом земли и округа, отданные знатным людям в кормление, а дают этим пожалованиям неопределенное наименование «улка» [в тюркском произношении «;лкэ»]. Термином «улка», как сказано, было выше, могли обозначаться пожалования различного характера. Но в ряде случаев источники прилагают этот термин к тиульным пожалованиям. Хасан-бек Румлу, например, сообщает, что улка Сальяны и Махмудабад, из зависимых местностей Ширвана, в 1540 г. была определена в тиул Гази-хану Текелю. По словам Искандара Мунши, шах ‘Аббас I, после изгнания турецких войск из Персидского Азербайджана, утвердил за крупным курдским феодалом Гази-беком Белиланом его владения на правах тиула. Этими владениями были округа Хой и Салмас, которые тот же источник в другом месте называет «улка» Гази-бека. Поскольку в ряде случаев пожалование «улка» и «тиула» означало одно и то же, можно и в тех случаях, когда источники говорят о пожаловании улка, допустить, что эта улка жаловалась на правах тиула, хотя это выражение в источниках прямо не употреблено. Искандар Мунши говорит о том, что после отвоевания Ширвана у Турции шахом ‘Аббасом в 1606 г., шах прежде всего озаботился подысканием «нескольких [знатных] людей, которые были бы достойны ‘амирата возвысил их до степени ‘амирата, и им были пожалованы разные «улка» в Ширване». Тот же автор сообщает о некоем Мансур-султане из племени Алпаут, что он «обладает улка в Ширване». Примеров такого обладания икта, в котором можно предполагать тиул, источники дают довольно много. Уже из приведенных примеров можно убедиться в том, что в период владычества Сафавидов понятие тиула в разных случаях обозначало не одно и то же.

Стремление центрального правительства Ирана к централизации и к стиранию местных особенностей привело к пользованию общей официальной терминологией, не отражавшей своеобразия действительных отношений в разных странах, находившихся под властью кызылбашского государства, в частности, и в странах Закавказья. Затем, различные значения термина «тиул» появились как следствие противоречий интересов центрального правительства и поддерживавшей его бюрократии, стремившихся расширить государственное землевладение и превратить землевладельцев лишь в обладателей права на долю ренты-налога, с одной стороны, и местных феодалов, и знати некоторых кочевых племен, стремившихся расширить права местных землевладельцев за счет прав государства, с другой стороны. Тиул, как территория, с которой жаловалась доля ренты налога, мог означать очень неодинаковое понятие. Это могла быть и большая область, например, область Рейская [район Техрана] в Иране. В этом случае сбор ренты-налога или доли, её почти всегда соединялся с управлением тиульной территорией; тиулдар оказывался либо наместником, назначенным центральной властью, либо местным наследственным феодалом, владельческие права которого утверждались шахом. Тиулы последнего типа были распространены на окраинах владений кызылбашской державы — во всем Ширване, Армении и восточной Грузии, где для шахского правительства было опасно, а порою и невыгодно уничтожать местные княжества и заменять их назначенными правителями. Правда, шахское правительство находило выход в том, что официально именовало наследственных ханов и султанов Ширвана и царей Кахетии и Картлии своими наместниками [вали]. Но от этого фактическое положение этих владений не менялось. По утверждению путешественника Шардена, в тиул земли давались правительством преимущественно в отдалённых местах.

Земли, отданные в тиульное кормление служилым людям, официально не выделялись в особую категорию землевладения. До шаха ‘Аббаса I в тиул определялись земли [официально — доходы с них] и из фонда государственных земель [дивани], и из фонда собственных доменов шахской фамилии [хассэ]. Поскольку, однако, на практике эти земли превращались в частновладельческие, при шахе ‘Аббасе I были приняты у меры к тому, чтобы оградить собственные домены шаха [хассэ] от такого перехода в чужие руки. Был принят порядок, согласно которому в тиул могли определяться земли только из фонда государственных земель [дивани]. Хотя тиул не был наследственным, но при обычае наследственности многих должностей обладатели тиулов стремились передавать их своим; наследникам. Но передать тиул сыну или родственнику владельца в силу права наследования, как это делалось с мульками и сойюргалами [от монг. «соёрхол» пожалование], было нельзя. Закрепить в виде особой милости отцовский тиул за сыном мог только шах. При этом требовалось возобновление пожалования путём выдачи новой грамоты, как это имело место по отношению к владетелям Илису и Цахура: в фирмане шаха ‘Аббаса II от 1052 г. х. [1642 г.] указано, что шах жалует Цахур в тиул Халил-беку на том же основании, на каком отцу его Мухаммад-беку было сделано такое же пожалование.

Таким образом, мы можем отметить в XVII в., вопреки официальной теории, тенденцию к перерастанию также и тиула в наследственное держание, тенденцию, отражавшую, без сомнения, стремления самих тиулдаров. Но эта тенденция не превратилась в юридическую норму; передачи тиулов в руки родственников владельцев были исключениями из общего правила, притом исключениями, базировавшимися каждый раз на возобновлении прежнего тиульного пожалования шахом. Если большая тиульная территория давалась в управление главе кочевого племени, племенная знать смотрела на неё, как на владение своего племени. Конечно, при феодализации племенной знати, распоряжение земельным фондом племени и доходами с зависимых оседлых крестьян переходило в руки знати. Тиульная территория могла быть и очень мала, — ею могло быть одно селение. Понятно, что в таком случае положение тиулдара здесь было иное; являясь, по букве жалованного указа, только обладателем доли ренты, он мог при благоприятных условиях превратиться, самое большее, в местного землевладельца, но не правителя.

В XVII в. Кахетинское царство в восточной Грузии официально именовалось тиулом, внутри которого признавалось существование разных видов частного землевладения — как тиулов, так и мульков. В фирмане шаха Сефи на имя Закарийа-бека и его племянника Луарсаб-бека, изданном в месяце раджаб 1047 г. х.  [18-го ноября — 17-го декабря 1637 г.], это различие между упомянутыми видами тиула выражено так: «То, что у них есть в стране Кахетинской из мульков и наследственных тиулов, по старому обычаю мы пожаловали в тиул вышеупомянутому [Закарийа-беку] и Луарсаб-беку».

Доход от тиулов на практике нередко оказывался выше официальной его оценки, соответствовавшей цифрам жалованья, присвоенного определенным должностям. В этой разнице заключалась большая выгода для тиулдаров. Судя по сафавидским фирманам и данным нарративных источников, не относившиеся к виду «хамэ салэ» тиулы давались чаще всего на неопределённый срок, точнее без указания срока. В таких случаях в указе обычно делалась оговорка: «Пусть [чиновники] не требуют ежегодного возобновления указа». Такое пожалование, действительное до отмены его новым указом, нередко превращалось в пожизненное. Пожалование тиула «на вечно» в официальных документах встречается только для периода полунезависимых ханств [вторая пол. XVIII — нач. XIX в.]. По мнению И.П. Петрушевского, «вечное» пожалование должно было означать пожизненное владение. О пожаловании наследственного тиула говорят, по-видимому, исключительно шахские фирманы, относящиеся к Грузии, где существовали очень своеобразные феодальные отношения, не похожие на порядки, сложившиеся в Ширване, Кавказской Армении, равно как и в Ираке арабском и в Иране. В лезгинском Ширване же и Армении признанная официально наследственность тиулов при Сафавидах не имела места.

Итак, тиул при Сафавидах был общим обозначением для неодинаковых видов владения рентою, иногда на практике — и землею, объединенных общими признаками: обусловленностью владения несением государственной службы и временным или во всяком случае, не наследственным характером держания. В остальном между разными видами тиула нередко в разных областях существовало значительное различие. Что это так и что казённые выражения фирманов не соответствовали в полной мере современной живой действительности и не объясняли её, видно из того, что термин «тиул», как и другие выражения из официальной терминологии феодализма, в сафавидских фирманах прилагался и к земельным пожалованиям в Грузии, в которой господствовали особый тип феодализма и особые формы землевладения, непохожие на те, какие существовали в Ширване или в Иране. Хотя все эти конкретные особенности в сафавидских жалованных фирманах на имя грузинских феодалов не отражены, все же становится ясным, что «тиулом» в Грузии называли совсем не то, что называлось этим именем, в других странах, входивших в состав державы Сафавидов. В фирмане шаха ‘Аббаса I на имя грузина Сийавуш-бека, изданном в месяце Ша’бан 996 г. х. [25-го июня — 24-го июля 1588 г.], говорится:

«Изъявив благосклонность к вышеупомянутому, мы даровали ему селение [название не разобрано]. Кедхуда и ра’иййаты упомянутого селения, признавая вышеупомянутого своим тиулдаром и сдавая ему из года в год установленный и обычный оброк [мал у джихат], пусть ничего не скрывают и не утаивают, и не преступают его приказа и слова».

Такого рода примеры относительно термина «тиул», как и относительно ряда других выражений фирманов, лишний раз убеждают в том, что стандартные выражения и казённая терминология фирманов не должны обязывать нас к буквальному пониманию их текста, — отмечает И.П. Петрушевский. Если в XVI–XVII вв. владельцам тиулов в ряде случаев удавалось расширять свои права на землю и крестьян, то все же при Сафавидах это были лишь захватные стремления феодалов, не оформлявшиеся никакими юридическими актами. Изменения в характере тиульного пожалования получили юридическое признание в Ширване и в Кавказской Армении с половины XVIII в. после фактического падения здесь владычества Ирана [точнее, с 1747 г. — дата гибели Надир-шаха и начала развала его державы] и после превращения ханств Ширвана и Кавказской Армении в почти независимые государственные образования и новой победы здесь феодальной раздробленности над прежними Централистическими стремлениями шахов Ирана. Изменения в характере тиула ясно выступают в жалованных грамотах — ракамах и та‘ликах — закавказских ханов, особенно ханов Кубинских, Нахичеванских, Карабахских.

И.П. Петрушевский отмечает, что ему приходилось пользоваться лишь жалованными грамотами местных ханов, датированными не ранее начала XVIII в., но «это, конечно, не значит, что более ранних грамот не было». Официальные документы этого периода до наших дней не настолько полно выявлены и учтены, чтобы можно было делать такие заключения. Во всяком случае, пожалование земель, доходов и должностей местными ханами, а не центральным шахским правительством, не было явлением вполне новым, — пишет И.П. Петрушевский. Местные ханы раздавали такие пожалования и до Сафавидов. Во всяком случае, ханские земельные и другие пожалования XVIII в. были лишь возрождением старой практики после развала кызылбашской державы и краха её централистической политики. Тиульные пожалования закавказских ханов XVIII в. отличаются от таких же шахских пожалований тем, что в них в тиул уже официально жаловались, наряду с рентой-налогом или её долей, также и земли [селения, зимние и летние пастбища — кишлаки и яйлаги] с их насельниками, податными крестьянами [ра’иййаты]. Дабы дать более четкое представление об изменениях в характере тиула, мы считаем не бесполезным привести один документ — фирман Кубинского правителя Фатх-Али-хана ал-Кубали, изданный в месяце шавваль 1188 г. х. [4-го декабря 1774 — 2-го января 1775 г.] на имя ал-Хаджжи-бека, малика Будугского.

«Высокий указ последовал: так как с начала девятимесячия сего года коня была оказана безграничная ласка и милость рабов его высочества [бандэган-и али] к высокодостойному и высокостепенному, отмеченному знаками преданности малику ал-Хаджжи-беку, мы соблаговолили пожаловать ему селения Са’дан, Кушчи, Чирак, Угах и Чилган, дабы они, пребывая под началом его, служили бы ему и все, что следует с них из десятины [дах-йак], половины [ним-йак] [десятины], кесима [мелкое постатейное обложение] и прочих [сборов], целиком выплачивали бы сказанному малику ал-Хаджжи-беку. Пусть никто не будет облечён поручением касательно сказанных селений, вышеупомянутого [ал-Хаджжи-бека] пусть не стесняют тиул сказанного высокодостойного, дабы они отправляли ему службу по всем статьям и во всех стесняют. Ра’иййаты и подвластные люди сказанных селений, признавая сказанного высокодостойного своим тиулдаром от достойных внимание речей и благих деяний его да не уклоняются. Мы соблаговолили повелеть и определить, дабы никто по какому бы то не было поводу не чинил стеснений и затруднении сказанным селениям. Пусть их оставят пребывать в тиуле сказанного высокодостойного, дабы они отправляли ему службу по всем статьям и во всех [отношениях]. Внеся вышеупомянутый указ [ракам] в книгу высокого саркара пусть [чиновники] утвердят в писцовую книгу [дафтар] и не требуют ежегодного возобновления указа. И пусть числят [исполнение указа] на своей ответственности. Писано в месяце шавваль 1188 года».

За несколько лет до того, в месяце раджаб 1172 г. х. в год зайца [27-го февраля — 28-го марта 1759 г.], тем же Фатх-Али-ханом тому же ал-Хаджжи-беку было пожаловано в тиул селение Заркува [Заргава [азерб. Z;rqava] — ныне село в Кубинском районе современного Азербайджана] «дабы он, непрерывно взимая с него подати [таваджжихат], согласно исчислению с упомянутого селения, расходовал их на свое пропитание. Упомянутая сельская община [джама’ат] также, признавая вышеупомянутого своим единственным тиулдаром, пусть не отступает от речей и благих деяний его, выполняет их, как должно, не противясь...».

Различие в характере тиульного пожалования по шахским указам XVII в. и по приведённым указам Кубинского хана второй половины XVIII в. достаточно заметны. Здесь тиулдару отдавались не только рента-налог и другие сборы с селений [причем, по смыслу указов, он мог взимать их сам, а не получать через казённого сборщика податей или из дивана], но и самые селения, причем крестьяне ставились в полную зависимость от него и обязывались отправлять ему «службу» [хидмат], т. е. все установленные обычаем крестьянские повинности.

Тиулдар конца XVIII в. чаще всего сам жил в пожалованном ему селении и сам управлял им. Что здесь речь шла именно о личной зависимости ра’иййатов, особенно ясно показывают два поздних указа [уже начала XIX в.] Кубинских ханов. В этих указах в тиул были пожалованы уже прямо жители [буквально «люди» — «ахали»] целых сельских общин с занимаемыми ими землями и угодьями. Указ Шайх-‘Али-хана, последнего хана Кубинского, изданный в месяце зу-л-када 1220 г. х. [20-го января — 18-го февраля 1806 г.], гласит:

«Смысл этих речей в том, что крупица безграничной милости его высочества окутала и облекла житие [буквально «обстоятельства»] высокосановитого и высокоместного столпа преданности и верности Мухйи ад-дин-бека, сына Ага-эфенди. С начала десятимесячия сего сулящего благополучное завершение года барса... соблаговолили мы пожаловать и вверить жителей селения Каджар упомянутому высокосановитому, дабы он, взимая с них оброк [мал у джихат] и [прочие] сборы [вуджухат], расходовал их на своё пропитание».

Жителям предписывалось безусловное повиновение «достойным внимания речам» Мухйи ад-дин-бека — их господина и обладателя тиула [бузург ва тиулдар-и худэшан]. Почти в таких же выражениях составлен указ того же хана, изданный в месяце мухаррам 1222 г. х., в год зайца [10-го марта — 8-го апреля 1807 г.], о пожаловании «жителей [селения] Кудьял целиком и полностью» [«ахалий-и Кудьял ра тамам ва кемаль»] некоему Ага-беку. Жителям предписывалось «ни под каким видом не уклоняться от достойных внимания речей» Ага-бека, так как «упомянутый высокодостойный есть господин [бузург] и тиулдар упомянутых людей» [«алиша-и мазкур бузург ва тиулдар-и ахалий-и мазкур мибашед»].

Уместно также привести расшифровку значений таких термином как «бек», «бег», «бей», «бий» — титул не правящего лица из ханского сословия, которые на наш взгляд, с некоторыми особенностями, являются практически калькой персидского «тиулдар». Тюркский титул и звание, военное и административное, идущее первоначально от общетюркского титула «бек» — «вождь». В последовательности вышеприведенных форм выражение их фонетические отношения [бег, бей, биг, бий, но возможно также бей, бий; бий, би, би], древнейшие среди них — бек, бек [бег] и бег, кажется, впервые отмечающаяся в среднеазиатском «Тафсире». Достаточно рано [в самом начале XIV в. в Куманском «Кодексе»] уже встречаются также формы «бей» и «бий» и даже «би». В изначальном варианте имело значение вождя рода в составе племени, главой которого выступал хан. Возглавлял родовое ополчение в общеплеменном войске.

В общей иерархии древнетюркских титулов шёл вторым после хана; также — термин «бек» имел в лезгинском Ширване и в Илисуйском султанстве неодинаковое значение. Здесь различалось три типа беков. Прежде всего, были беки — члены султанской фамилии [на примере Илисуйского султаната]; бекскими правами пользовались исключительно сыновья Султана или других беков от «законных» жён бекского же происхождения, тогда как сыновья от наложниц или жен «низкого» происхождения не получали звания бека. Затем мы встречаем наследственных беков из других фамилий, цахурских и тюркских, обязанных службой султану — в войске и при дворе. Обе эти группы получали от Султана во владение кешкельные селения или части их [нередко только отдельные кешкели], закреплявшиеся наследственно. В этих беках мы можем с полным правом видеть представителей класса феодалов, наряду с Султаном, но беками именовались также лица «незнатного» происхождения, получавшие бекское звание за личную службу султану, не передавшие своих прав — прав по наследству, и не владевшие кешкелями [участок сельской земли с домовладение, обложенной кешкельной данью]; эти беки — не феодалы, они — простые агенты феодалов.

К числу беков-феодалов очень древнего происхождения следует отнести упоминаемых царевичем Вахушти и некоторыми другими источниками ‘Али-Султанов, которых русские историки смешивали с султанами Илисуйскими. Были беки, владевшие целыми селениями; так, селения, Фистихли [40 дымов] принадлежало в первой трети XIX века беку ал-Хаджжи-ага, селения Аманло и Кайсарло [31 дым] бекской фамилии ‘Али-Султан-Ушаги и т. д. Зато были беки, владевшие лишь немногими кешкелями; так, селение Ибахло [27 дымов] принадлежало 15 бекам, селение Казмаляр [40 дымов] — 17 бекам и т. д. Выше беков стояли — Султаны. Кроме того, в регионе существовали беки, получившие этот статус от персидских шахов [например члены Султанской фамилии], которые считались более знатными, нежели те, кто был возведён в это достоинство ханами [например те кто получал бекское звание за личную службу хану]. На беков возлагалась обязанность оборонять территорию и участвовать в боевых походах. Получив иммунитет, они могли осуществлять на своей территории не только хозяйственные и административно-полицейские, но и властные функции без вмешательства ханской администрации [фиск, правосудие и т. д.].

Беки занимали высшие должности в ханстве и при дворе, получали или жалование из казны или доходы от порученных им сфер управления, или, наконец, доход от пожизненного владения. Права потомственных беков на управление деревнями были наследственными, а возведённых беков —временными. Находящиеся во временном управлении беков деревни делились на два разряда: одни были отданы бекам со всеми доходами, а с других деревень часть дохода поступала в казну. В отличии от других, например в Талышском ханстве практиковалось только временное управление. Права беков в отношении управляемых деревень разнились: их объём зависел от общественного положения бека. Обычно магальных беков наделяли иммунитетами: например, в их магалах ренту для хана собирали слугами самих магальных беков, а не ханские сборщики.

Русский историк Н.Ф. Дубровин [1837–1904] считал, что беки пользовались преимуществами подобными тем, какими пользовались в Российский империи дворяне, с той разницей, что хан имел право провинившегося бека, без постановления суда, наказывать телесно и лишить имущества, а иногда и жизни. Бекское сословие было свободно от личных податей и земских повинностей, кроме того, как и другие свободные сословия, они могли приобретать земли и заниматься без всякого платежа хану торговлей и другими промыслами. Магальные беки набирали слуг из крестьянских общин, находившихся в их владении. Беки многих ханств имели собственные хозяйства, в которых работали, главным образом, ранджбары и ра’иййаты. Звание коренного бека, если не было отнято за проступки, переходило к детям. Интересно, что ханы утверждали в управлении имениями не старшего из наследников, а младшего, чтобы не дать усилиться той или иной бекской фамилии. Пожалованное звание бека не переходило по наследству. Хан мог утвердить в этом звании и наделить правом управления деревней кого угодно.

Подведём некоторые итоги. Анализ архивных документов позволяет нам с уверенностью говорить о наличии в регионе Ширван, в том числе в Кубинском ханстве, а также в «родном» для Да’уда ал-Мушкури селе Дедели бекского/тиулского сословия. В связи с тем, что Да’уд ал-Мушкури владел как минимум одной деревней в Мушкуре [см. «Журнал» А.И. Лопухина: «…все таким же лесом, потом пришли поля, и на них есть лес, только редко, проехали две деревни, одна того ж господина Хаджи Дауд-бека»], а также имел характерную для представителей бекского сословия приставку к имени «бек», у нас не вызывает сомнения в том, что Да’уд-бек ал-Мушкури принадлежал к этому привилегированному сословию, что в свою очередь опровергает отдельное утверждение И.-Г. Гербера, о том, что «Да’уд-бек [был] простой породы». Возможно также приведённое утверждение И.-Г. Гербера следует понимать лишь в значении того что Да’уд-бек не принадлежал к ханской фамилии, что тоже по определению верно. Открытым остаётся лишь вопрос каким именно правителем была пожалована деревня Дедели семейству Да’уд-бека ал-Мушкури. Был ли Да’уд-бек «наследственным» беком [«обязанный службой султану — в войске и при дворе»], или же Да’уд-бек [или его предки] были лицами «незнатного» происхождения, получившие бекское звание за личную службу хану, и не владевшие кешкелем [к слову наличия своего «кешкеля» в деревне Дедели у Да’уд-бека исключает этот вариант, хотя и не полностью].

В этой связи, рассмотрение отдельными исследователями, событий в Худате в 1711 г. [по другой, уточнённой версии это произошло в 1720 г.], а именно убийство лезгинскими повстанцами Кубинского хана Ахмад-Султана при активном участии другого бека, из лезгинского села Алпан [в лезгинских селениях Алпан и Будуг жили так называемые коренные, природные беки. Российские исследователи XIX в. не смогли установить, кто дал им бекские титулы, во всяком случае, Кубинские ханы их в бекское достоинство не вводили], в контексте феодальной междоусобицы, уже не кажется таким маловероятным. Не исключён и сценарий, при котором именно «природные» лезгинские беки к которым вероятно принадлежал и Да’уд-бек ал-Мушкури, и которые получили своё бекское достоинство не от и/или за службу Кубинскому хану, в виду своего полунезависимого статуса были теми людьми кто оспаривал это ханскую власть в лице его персидских ставленников.

Автор: ‘Али Албанви

Литература

1. Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. Санкт-Петербург. Издание А.С. Суворина. 1906. С. 474–475. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://vk.com/wall-56611080_14807, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

2. ‘Али Албанви. Да’уд-бек ал-Мушкури: новые сведения из биографии правителя Ширвана, Лезгистана и Дагестана: сборник документов, статей и переводов — Махачкала: ООО «Издательство «Лотос», 2024. С. 51–53; 55–65; 87–90; 93–97.

3. Алиев Ф.М. Антииранские выступления и борьба против турецкой оккупации в Азербайджане в первой половине ХXIII в. Издательство «Элм». Баку — 1975. С. 25. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://archive.org/details/xviii_202407, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 21.05.2025). — Яз. рус.

4. Бутаев А.А. Освободительное движение лезгинского народа под руководством Хаджи-Давуда (первая треть XVIII в.) // Очерки по истории и культуре лезгин. Кн. 1. — М.: ИКС-ХИСТОРИ, 2024. С. 344; 346. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://lezgikim.narod.ru/Pages/Biblioteka_LR.html, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

5. Иоганн Густав Гербер. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекою Кура народах и землях и об их состоянии в 1728 году // Косвен М. О., Хашаев Х-М.  История, география и этнография Дагестана XVIII–XIX вв. Архивные материалы. М. Издательство восточной литературы. 1958. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

6. История Азербайджана: В 3-х т. Т. 1. С древнейших времен до присоединения Азербайджана к России. — Баку: Изд-во Акад. наук АзССР. 1958. С. 254. [Электронный ресурс] Режим доступа:  свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

7. Лопухин А.И. Журнал путешествия через Дагестан 1718 г. // Косвен М. О., Хашаев Х-М. История, география и этнография Дагестана XVIII–XIX вв. Архивные материалы. М. Издательство восточной литературы. 1958. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

8. Описание Кубинских нефтяных колодцев, составленное берг-гешвореном XII класса Крыжановским [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

9. Очерки истории СССР. XVIII в. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII в. С. 754–755. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

10. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII в. / гл. ред.: акад. Н. М. Дружинин (пред.) и др.; Акад. наук СССР, Ин-т истории. —  М., 1956. С. 755. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://elib.rgo.ru/handle/123456789/217311, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

11. Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX вв. — Ленинград: Изд-во Ленингр. гос. ун-та им. А.А. Жданова, 1949. С. 103–104; 105–106; 107–108; 109–110; 111–112; 113. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://history.az/pdf.php?item_id=20100105023159012&ext=pdf, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

12. Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX вв. — Ленинград: Изд-во Ленингр. гос. ун-та им. А.А. Жданова, 1949. 1949. С. 220. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

13. Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX вв. — Ленинград: Изд-во Ленингр. гос. ун-та им. А.А. Жданова, 1949. 1949. С. 220. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

14. Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX вв. — Ленинград: Изд-во Ленингр. гос. ун-та им. А.А. Жданова, 1949. С. 184–221. [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

15. Петрушевский И.П. Джаро-Белаканские вольные общества. В первой трети XIX столетия. Внутренний строй и борьба с российским колониальным наступлением // Труды научно-исследовательского института кавказоведения. Тифлис. Т. I. 1934. С. 66–67. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://clck.ru/gk3Lb, свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

16. Саламов Н.М. Правовое положение ханств северного Азербайджана в составе Российской империи (конец XVIII — начало XIX века). Специальность: 5.1.1 — теоретико-исторические правовые науки. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Иркутск — 2023. С. 36–37. [Электронный ресурс] Режим доступа:  свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.

17. №54. О прекращении зависимых отношении поселян к бекам и кешкелевладельцам и о главных основаниях поземельного устройства населения в Дагестанской области и Закатальском округе [Этот документ, извлеченный из бумаг кавказского наместника, был опубликован А. Бирзе в журнале «Красный архив» в 1936 г. [Прим. ред.]] [Электронный ресурс] Режим доступа: свободный. — Загл. с экрана (дата обращения: 27.05.2025). — Яз. рус.