Окруженцы. Солдаты, командиры и власть. 41-й

Война ужасна. Читать про неё больно. А не знать нельзя.


Очень сложное для страны и её руководства было время перед войной.
Много натворили вожди против народа и армейцев.
Гражданская война, антирусскость, антиинтеллигентность, антирелигиозность, коллективизация; репрессии политические, национальные, военные; насильственная перестройка сознания, хозяйствования и способов жизни населения, раскол семей, доносы, тюрьмы, лагеря, расстрелы.

С таким грузом солдаты и офицеры, к тому же уже воспитанные в неверии в честность и верность родине командиров и руководителей партии и страны, вступили в войну. И уже оценивающие как предательство и измену ужасающую потерю самолётов, танков, артиллерии, горючего, провианта и даже просто патронов и винтовок оказывались в руках врага.
Слабость и потеря управления войсками при растерянности и слабоволии молодых неопытных командиров и политруков, множило панику и очень сильно портило дух и крепость Красной армии.

Сталин к началу войны, имея победы над Японией, Польшей и Румынией (вернул часть бывших российских территорий без военных действий ), введя войска в Прибалтику,  одержав победу над Финляндией (только не славную), похоже, возомнил себя большим и довольно удачным стратегом и военным начальником. Видимо, вдохновлённый лёгкостью гитлеровских успехов в Европе, решил, что поскольку войны всё равно не избежать, напасть первым, но подготовиться не успел, а обороной страны занимался не основательно.
Такие уж остались у него после командирских репрессий и военные стратеги, и советники, и – властные непрофессионалы-политначальники в руководстве Красной армии.
И сам он был таким. Троцкий по результатам финляндской войны дал Сталину как военному деятелю отрицательную характеристику, хорошо зная его по гражданской.

Но не нам, бытовым современникам судить их. Такие обстоятельства сложились для страны.
Жизнь требует знаний, опыта, предвидений и естественности. Всё слишком надуманное или непродуманное – не прочно.
По разработанному к декабрю 1940 года плану «Барбаросса» наши «основные сухопутные силы, находящиеся в западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого выдвижения танковых клиньев. Отступление должно быть предотвращено…»   

А на трёх фронтах начала войны было 2,7 млн. чел., и более половины сразу оказалось в плену. 
Из 600 тыс. человек из первых окружений вышло не более 1,5 тыс.
По оценкам историков, в годы Великой Отечественной войны в плен попали более 5 млн. советских солдат и офицеров, более 3 млн. из них  – погибло.
В плену погибли 26 генералов.
В 2005 году Министерство Обороны Российской Федерации опубликовало данные о количестве советских военных, побывавших в германском плену: общее число более 4 млн. 560 тыс. человек, среди них около 390 тысяч офицеров.


Немецкое командование во всём превосходило наше. И немцы уже с 1 июля преуспели в окружениях, их называли котлами.
Белосток, Минск, Умань, Киев, Вязьма, Брянск. С миллионными потерями убитыми и пленными. (Подробности в следующих публикациях.)

Под Белостоком (войска 10-й армии располагались здесь в опасном выступе, имевшем бутылочную форму) и под Минском были уничтожены 11 стрелковых, 2 кавалерийские, 6 танковых и 4 моторизованные дивизии, погибли 3 комкора и 2 комдива; 1 командир корпуса и 2 командира дивизий пропали без вести. (Это же ужас сколько! дивизия должна была иметь около 10 тыс. человек.)
В конце июля-начале августа во втором, Уманском котле (Юго-Западный и Южный фронты), были окружены две армии и мехкорпус и пленёны два командарма - 6-й армии тяжелораненый Музыченко, и 12-й армии – Понеделин.
В «Уманской яме» (ужасном концлагере в карьере) оказалось около 100 тысяч военных.
Попали в плен и 4 командира корпусов, один тяжелораненый, 8 командиров дивизий. Погибли 8 комдивов и 2 командира корпуса.

В следующем котле, на Юго-Западном фронте, Киевском (21 августа — 26 сентября),  оказались 4 армии с более 450 тыс. человек.  И 8 генералов. А там вооружённые силы и укрепления были самыми мощными в приграничной зоне.

Под большим вопросом судьбы высших офицеров в котлах под Вязьмой и Брянском. Из информации А.Исаева:
«Под Вязьмой в окружение попали 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК и управления 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов. Организационно эти войска подчинялись 22, 30, 19, 19, 20, 24, 43, 31, 32-й и 49-й армий и оперативной группы Болдина. Управление 16-й армии уже в первые дни сражения было эвакуировано для объединения войск в северном секторе Можайской линии обороны.
Под Брянском в окружении оказались 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК и управления 50, 3-й и 13-й армий Брянского фронта».

«Всего (в двух котлах, А.Т.) было окружено семь управлений армий (из 15 всего на западном направлении), 64 дивизии (из 95), 11 танковых бригад (из 13) и 50 артиллерийских полков РГК (из 64). Эти соединения и части входили в состав 13 армий и одной оперативной группы».
И во главе ряда соединений были генералы, правда, после сталинской бойни, молодые, быстро перескочившие через несколько ступенек службы наверх после командования небольшими частями.
(Но заметим о чести и ответственности - все три управления фронтами, как и их командующие, оказались в тылу.)

А сколько же там на генеральских должностях было полковников? В дивизии кроме командира, был его зам, комиссар, штаб, как минимум три полка пехоты, да артиллерийский. Да другие части.
А других офицеров!
И каковы их судьбы? Это требует отдельного разбирательства. А выходы были: сдаться; погибнуть или застрелиться; уйти, не дожидаясь приказа и перекрытия немцами выходов; или пробиваться сквозь немецкие заслоны в их тылу.
Из воспоминаний М.Модестова, опубликованных в «Известиях»: «Я видел в эти первые жуткие дни стреляющихся в висок командиров…»
И солдаты оказывались брошенными…
Плен, становился «зацепкой», которую можно было превратить в следственное дело.

А к сдаче в плен в Красной армии подходили очень сурово. Ещё в 1927 году «Положением о воинских преступлениях" устанавливалось равенство понятий "сдача в плен" и "добровольный переход на сторону противника", который карался расстрелом с конфискацией имущества.

Сам факт плена в соответствии с советскими законами преступлением изначально не считался. Законодательством разграничивались понятия попадание в плен и сдача в плен, которая предполагала добровольный переход на сторону противника, когда возможность сопротивляться не была исчерпана. Но очень непрочные критерии определения.
Но… отношение к пленным, как к предателям, было уже во время конфликта с Японией на Халхин-Голе. После боев там 8 человек военнопленных были расстреляны, а 30 приговорены к заключению от 5 до 10 лет.
После финляндской войны в шпионаже были обвинены 414 человек, а 4 354, на которых по словам шефа НКВД Л.И. Берии не было «достаточного материла для придания суду», Особым совещанием были осуждены на 5 или 8 лет. Репрессий избежало всего 450 человек.

После начала Великой Отечественной формулировки относительно пленных с первых дней стали категоричней.
О том, что советский солдат не должен сдаваться в плен ни при каких обстоятельствах активно писали советские газеты. При этом во многих ситуациях единственной альтернативой плену признавалась героическая гибель на поле боя.
Сталин говорил: «Русских в плену нет. Русский солдат сражается до конца. Если он выбирает плен, он автоматически перестает быть русским…
Тот, кто сдался, или попал в плен, тот предатель». Вот и всё! Судьба провалившегося на гнилых досках моста управления!
Все попавшие в плен согласно приказу НКГБ и НКВДи Генпрокурора  29 июня 1941 г. уже приравнивались к изменникам и предателям (В.В.Шевченко).

В августе 1941 года в связи с катастрофическими потерями армий в окружении Сталин подписал от имени Ставки (с подписями её членов) приказ по сдающимся в плен (№270). 
Он позволял   расстреливать на месте командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу,… и даже уничтожать целые части. «А семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».
А без вести пропавших приравнивали к изменникам и их семьи не получали помощи. И «без вести пропавший» было трагедий со слабой надеждой – а вдруг жив – и чёрным общественным пятном.  Но при нашем отношению к порядку и в связи со сложившимися неблагоприятными  условиями учёт вёлся слабо или не вёлся. В приказе по Наркомату обороны от 12 апреля 1942 года отмечалось: «Учёт лично состава ведётся совершенно неудовлетворительно… На персональном учёте состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учёта пропавших без вести и попавших в плен ещё более далеки от истины».
А данные по пленным мы получили из немецких документов. Судьбы людские!
А ещё человеческий фактор при учёте!

А скольких героев долгое время считали без вести пропавшими, даже Д.М.Карбышева.
Совсем недавно услышал рассказ человека, который только после многих лет поиска добился восстановления имени деда в документах Минобороны и увековечивания на памятнике погибшим под Смоленском.
А сколько оказавшихся в окружении и бежавших из плена было у белорусских и подмосковных партизан! Это же был костяк партизанского движения! Кто их там учитывал как военных.

«А декабрь 1941 года был на редкость снежным и морозным.
В эти дни немцы не били пленных. Только убивали!
Убивали за поднятый окурок на дороге.
Убивали, чтобы тут же стащить с мертвого шапку и валенки.
Убивали за голодное пошатывание в строю на этапе.
Убивали за стон от нестерпимой боли в ранах.
Убивали ради спортивного интереса, и стреляли не парами и пятерками, а большими этапными группами, целыми сотнями — из пулеметов и пистолетов-автоматов!
Стриженые головы, голые ноги и руки лесом торчат из снега по сторонам дорог. Шли эти люди к месту пыток и мук — лагерям военнопленных, да не дошли, полегли, высунув из-под снега руки, словно завещая мстить, мстить, мстить!…» (К.Воробьёв)*.
Сухие цифры страшных документов окрашиваются жуткими деталями страданий попавших в немецкий плен. Вот слова советского классика Михаила Шолохова устами одного из его героев. Его, контуженного, не убили только из-за крепких бицепсов, нащупанных практичным немцем, как сгодившегося для работы на рейх.

«Куда меня только не гоняли за два года плена! на силикатном заводе работал, и на шахте уголек откатывал, и на земляных работах горб наживал, и черт-те где только не пришлось по немецкой земле походить. Природа везде там, браток, разная, но стреляли и били нашего брата везде одинаково. А били так, как у нас сроду животину не бьют. И кулаками били, и ногами топтали, и резиновыми палками били, и всяческим железом, какое под руку попадется, не говоря уже про винтовочные приклады и прочее дерево.

Били за то, что ты — русский… Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии.
И кормили везде, как есть, одинаково: полтораста грамм эрзац-хлеба пополам с опилками и жидкая баланда из брюквы. Кипяток — где давали, а где нет. А работу давай, да такую работу, что ломовой лошади и то не в пору».
И даже этого достаточно и без описаний ужасов Бухенвальда, Освенцима, Саласпилса и им подобных,  специальных лагерей уничтожения, «фабрик смерти».

Известия об ужасах немецких лагерей и об их отношении к нашим людям изменяли-таки отношение к пленным. Их предлагалось рассматривать, в основном, уже не как предателей, а как жертв.
В начале 1943 г. Госкомитет обороны дал командующим фронтами право проводить на сборно-пересыльных пунктах быструю проверку пленных и окруженцев и немедленно зачислять их в действующие части, в лагеря же направлять только «подозрительных».
И расследования СМЕРШем дел побывавших в плену стали более разумными.
Так после освобождения заключённых из концлагерей под Сталинградом в действующую армию в начале 1943 года включили 8 тыс. бывших военнопленных.
Есть данные, что из возвратившихся из плена около 1800 тысяч человек было осуждены около 200 тысяч. Но всем побывавшем в плену ещё долго спокойно жить не давали.
А есть ещё сведения, что после фильтрационных лагерей было отпущено 57%. Около 19% было зачислено в армию в войне с Японией.
Много было осуждено полицаев и сотрудничающих с немцами.

Послабления коснулись, в первую очередь, попавших в плен представителей высшего начсостава.
С 1943 г. их семьи начали снабжаться наравне с семьями погибших, если было известно, что пленные не перешли на сторону противника. А как узнаешь, что там в лагерях делается?
Судя по воспоминаниям и документам отношение к политначсоставу, побывавшему  в плену, было более мягким, чем к командирам.
Условия содержания для генералов и даже полковников  и в немецком плену были лучше, чем для прочих, по ряду причин. Были и офицерские лагеря.  Но люди боролись.

В лагере офлаг XIII-D генералы И.С.Никитин и Х.Н.Алавердов, Г.И.Тхор даже создали подпольный комитет сопротивления. С.Я.Огурцов, бежав из тифозного барака лагеря в г.Хелм, вместе другими, вырвавшимися из плена, организовал в Польше партизанский отряд.
Нарушителей порядка, руководителей подпольных групп, пытавшихся бежать, гестаповцы казнили.

И постоянно старших офицеров склоняли к сотрудничеству. У них были соображения и о возможных обменах. После 43-го кое-кто уже опасался возмездия.
Но не смирявшихся, убеждённых в нашей победе, пропагандирующих Красную армию и советскую власть среди заключённых, призывающих к восстаниям и побегам,  борющихся разными способами, переводили в лагеря уничтожения.

По данным, собранным А.Коваленко, у немцев  в плену было 108 чел. высшего комначполитсостава, из них 9 командармов; в 1941 году они пленили 78 генералов.
В плену погибли 43 чел.; бежали 11 чел.
29 генералов в мае были освобождены союзниками и доставлены самолётом в Москву (из донесения Сталину В.Абакумова).

В лагеря смерти были отправлены (из найденной информации) как  наиболее непримиримые генералы: Д.М.Карбышев (один из наиболее значимых для немцев), С.Д.Данилов, А.Д.Кулешов, С.А.Ткаченко, М.Ф.Лукин, И.А.Пресняков, П.С.Новиков, В.И.Прохоров, Г.М.Зусманович, Г.И.Тхор, Михайлов, Скугарев, Зотов; полковник, комиссар П.Ф.Сухаревич, подполковник Н.И.Власов, лётчик, Герой Советского Союза, и другие старшие офицеры.

А наши генералы – ключевые действующие лица на войне, находились под воздействием противоречащих начал. Первое, главное, - параграфы, инструкции и приказы, неукоснительно им следовать; второе – чувство самосохранения (а для кого-то это было главным – не пропасть); и третье, самое слабое – честь, ответственность и совестливость перед подчинёнными и перед Родиной.
Соответственным  было и поведение. Кто-то следовал и не отступал от приказаний, порой даже нелепых, и ждал, когда придёт приказ. Боялся принять самостоятельное решение по обстановке. А рядом были ещё политнадзиратели и особисты. Кто-то прикидывал, как бы спастись, виноват, но жизнь дороже. А для героев - преобладали честь и ответственность за людей и родину и принятие решительных действий (детали в последующих публикациях).

К последним относились:  литературный герой Симонова Серпилин (собирательный образ), Рокоссовский, Лукин (командарм 19-й армии); Ефремов, командующий 33-й армией, застрелившийся, чтобы не попасть в плен, но отказавшийся эвакуироваться и оставшийся сражаться до конца в окружении со своими красноармейцами и офицерами, и другие командиры-герои. 

А  сколько их и прочих высших офицеров побывало в наших застенках и лагерях, а это морально куда страшнее и губительнее для самих и их родных и семей (по словам Ворошилова, в ноябре 1938 года – «вычистили больше четырёх десятков тысяч человек»). И даже после выхода на свободу и их восстановления губительно было для армии, когда за спиной стояли наблюдатели и каратели и – ещё страх репрессий, боязнь самостоятельности.
Но некоторые генералы сильные духом, побывавшие и в «нашем плену» - смело и умело воевали, как командарм 33-й генерал М.Г.Ефремов, А.В.Горбатов, К.К. Рокоссовский, вышедший из окружения под Вязьмой с управлением армии и присоединившимися частями и другие. Чудом удалось избежать репрессий маршалу Победы Говорову, побывал в тюрьме НКВД и другой маршал Победы Мерецков.

А были и предатели. И главный из них - Андрей Власов, командующий 2-й ударной армией под Ленинградом (о нём в отдельной публикации). И среди власовцев в его армии РОА были даже Герои Советского Союза. (Но бог помог, его армия из двух дивизий была привлечена к боевым действиям только в апреле 1945, и то одна дивизия восстала против немцев в Праге.)
Перед своим концом на допросах СМЕРШа он признавался, что смалодушничал.  Значит кроме чести не хватало и душевных качеств.


Источники информации

1. «Положение о воинских преступлениях", 1927 г.
2. Приказ № 270 Ставки Верховного Главного Командования «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий» от 16 августа 1941 г.
3. А.Исаев. «Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали».
4. В.В.Шевченко. Власть и бывшие военнопленные. ВИЖ №5 2009
5. Александр Коваленко, Генералы, Проза.ру,
6. С.Баймухаметов. Ложь и правда русской истории.
7. К.Симонов. Живые и мёртвые.
8. К.Воробьёв. «Это мы, господи…»
9. М.Шолохов. Судьба человека.
10. Е.Г.Решин. Генерал Карбышев
11. Немецкие концлагеря для высшего командного состава РККА чем они отличались от лагерей для рядовых. Русская семёрка
12. О.Шушаков, Проза.ру, «Г.И.Тхор»
13. Алла Валько. Восточный театр военных действий. Проза.ру.
14. Информация из Интернета

Примечания

В 2001 году Константин Воробьёв был посмертно удостоен Солженицынской премии с формулировкой: «Чьи произведения в полновесной правде явили трагическое начало Великой Отечественной войны, её ход, её последствия для русской деревни и позднюю горечь пренебрежённых ветеранов».