Путёвка

Доктор все больше хмурился и повторял одно и то же междометие: «М-да». 
– Что «м-да»? – в конце концов не выдержал Бойк.
– Ваше дело дрянь, голубчик. 
– Я понимаю, что до идеальной формы мне далеко, но нельзя ли поконкретнее?
– Пожалуйста: организм изношен, нервы ни к черту, мозги набекрень. Продолжать?
– Не надо. Лучше скажите, что делать. 
–  Полная релаксация.
– Какая релаксация!? Я же не покончил с Дреем!
– Голубчик, вы сейчас не то что с Дреем – с мухой не сможете   покончить. 
– Но я даже не спас Илону!
– Если вы не спасете свое здоровье, то ни вы не будете нужны ни Илоне, ни она вам.
– Нет, без Илоны мне не нужен никакой отдых, – твердо заявил Бойк.
Доктор оторвал взгляд от анкеты и неожиданно подмигнул:
– Скажу по секрету: Илона уже там.
– Точно?
– Не сомневайтесь.
– Так что вы там говорили про релаксацию?
Доктор самодовольно хмыкнул:
– Давно бы так, голубчик. Сейчас оформим путёвочку.
Он достал чистый бланк:
– Итак, начнем.  Что с именем?
– А что, и с именем что-то не так?
– С именем все в порядке, а вот с мозгами не очень, – хмыкнул доктор и пояснил:
– Имя будем менять?
– Зачем? Что в нем плохого?
– Ничего, но на отдыхе у вас будет совсем другой вид, иная внешность.   
– Вам что, не нравится мой вид и моя внешность?
–  Вид у вас глупый и уставший, а внешность примитивная и ужасная.  Для полноценного
отдыха совершенно не годится. 
Бойк покосился на свое обезображенное шрамами тело.
– Так и быть, внешность меняйте, но имя не троньте. 
–  Оно совершенно не будет подходить новому облику.
– Тогда давайте вначале определимся с обликом, а потом с именем. 
– Нет, сначала имя.
– Почему?
– Потому что вначале было слово, – терпеливо разъяснил доктор. 
– И как же мы его подберем?
– Назовите первое пришедшее на ум имя. 
– Почему первое?
– Назовите, потом объясню.
– Глеб, – произнес Бойк и потребовал:
– А теперь объясняйте. 
«Глеб» удовлетворенно записал доктор в анкету и пояснил:
–  Непроизвольно произнесенное слово выражает вашу суть  независимо  от  облика  и
сознания.   
– И какую же суть выражает «Глеб»?
– Голубчик, на это лучше вас никто не ответит.  Идем дальше? 
– Валяйте, – устало согласился Бойк-Глеб, – с вами все равно спорить бесполезно. 
–  Вот и прекрасно!  Не будем тратить время на пустые  разговоры  и  быстренько определимся с памятью. 
– А чего с ней определяться?
– Сотрем ее частично или полностью?
– Зачем ее вообще стирать?
–  Опять глупый вопрос, – поморщился доктор. –  Ну как вы сможете полноценно отдохнуть, если будите помнить все ужасы, которые пережили?
 В сознании Бойка пронеслись сцены кровавых битв, и он непроизвольно вздрогнул. 
– Кошмар. 
– Да, такое лучше забыть, – согласился доктор.
– А вы откуда знаете? – насторожился Бойк.
– Догадываюсь по вашей реакции.
– Так я и Дрея забуду?
– Обязательно.
– А Илону?
– И ее тоже.
– А можно Дрея забыть, а Илону помнить?
– Голубчик, если вы вспомните Илону, то всплывет и Дрей.   
– Как же я узнаю Илону?
–«По плодам их узнаете их». 
– Как? – не понял Бойк. 
– Там у вас будет книга, в которой все будет написано. 
– А потом память вернется?
– Когда «потом»?
– После релаксации.
– Не волнуйтесь, придет время, и Дрей сам о себе напомнит. 
– А вас, доктор?
– Зачем?
– Чтобы было с кого спросить, если что.
Доктор нервно рассмеялся:
– Меня, голубчик, помнить совсем не обязательно. 
Бойк на мгновение задумался. 
– Как же я буду жить без памяти?
– В пределах системы, в которой вы будите находиться, память сохраняется. 
–  Думаете, этого достаточно? 
– Для полноценного отдыха – вполне.
–  Ладно, стирайте и отправляйте на отдых. 
Доктор сделал очередную отметку в анкете и многозначительно заметил:
– Рано: мы еще не определились с плотью. 
– А как с ней определяться?
– Пол будите менять?
– Глеб женского рода? Как-то не звучит.
– Теперь, голубчик, вы понимаете, почему вначале нужно было определиться с именем. 
Бойк-Глеб непроизвольно хмыкнул:
– Хоть что-то сохраню. А что с телом?
– Имени «Глеб» соответствуют следующие образцы. Посмотрите. 
Доктор пододвинул Бойку толстый альбом. Тот открыл его и расхохотался.
– Это я?! Это я буду таким мурзиком? 
– Там есть и другие образцы, – невозмутимо заметил доктор.
Бойк попытался листать альбом, но не смог.  С каждой страницы его все больше трясло от смеха. Доктору пришлось дать Бойку воду, чтобы остановить нервный тик.  Однако, тот упорно продолжал тыкать в альбом  и вопрошать:
– И это вы называете телом?
–  Голубчик, если бы это    тело    увидело вас,  то  умерло  бы  от  ужаса.  А вы только рассмеялись. 
Наконец, Бойк успокоился и спросил:
– Вы, в самом деле, думаете, что я соглашусь на такое тело?
– А что вы предлагаете?
– Сохранить свое.
– Да вы что!  Появление в той системе такого монстра, как вы,  вызовет такие потрясения,
что мировая революция покажется детской забавой.
– А после релаксации мне вернут мое тело.
– В лучшем виде. Посмотрите.
Доктор нажал пульт, и в центре помещения возникла голограмма Бойка. 
– Вас восстановят таким, каким вы и были.
Бойк, пока еще Бойк, самодовольно хмыкнул:
– Совсем другое дело.  Тогда не имеет значения, каким я буду «там». Отправляйте.
– Не спешите.
– Ну что еще?
– Вам по системе «все включено» или записать на самообслуживание?
–  Неужели я не смогу сам себе прокормить?
– Вы же видели, каким «там» будите.
–  Каким ни буду, а о себе сам позабочусь.  Что скажут, когда узнают, что Бойк себя прокормить не смог.
– Вы будите не Бойком, а Глебом.
– Не имеет значения, я же сам назвал себя Глебом.
– «В поте лица твоего будешь есть хлеб», – вздохнул доктор. 
– Что?  Не понял?
– Там поймешь, – хмыкнул доктор. – Счастливого пути!
               
                … 
 
Жирный боров, смачно чавкая и добродушно хрюкая, потерся о ногу Глеба.
–  Что, голубчик, нравится тебе система «все включено»?  –    задал Глеб риторический вопрос и выплеснул в корыто остатки пойла.  – Кушай на здоровье, поправляйся.
Он потрепал борова за холку и вышел из хлева. Солнце заходило за покрытый лесом гребень холмов, привольно раскинувшихся на том берегу озера. На водной глади лучезарно искрилась солнечная дорожка, завораживая и притягивая.  Огромный тополь, посаженный Глебом в детстве, ласкал слух тихим шелестом кроны. Глеб погладил толстую кору и с улыбочкой спросил:
– А может тебя срубить?
Листья зашелестели сильнее и порывистее.
–  Ладно, я пошутил, – добродушно засмеялся Глеб, – здесь у нас мир. Релаксируй по полной.
 Из дома вышла Мария и тоже залюбовалась закатом. Когда солнце зашло, она сказала: 
 – Пошли ужинать. 
На ужин она сварила картошку и пожарила свойскую колбасу. Они неторопливо ели, пили молоко и разговаривали.
– Ты забыл меня поздравить, – сказала Мария.
– С чем?
– Сегодня тридцать лет нашей совместной жизни. 
Глеб отложил ложечку и уставился на стакан с молоком, припоминая:
– Точно! Второго июня.
–  Как один день пролетели, – вздохнула Мария. – Ты хоть помнишь, как мы познакомились?
– Давно дело было, – уклончиво ответил Глеб.
– А я все помню.  Каждое мгновение. 
– Ну, ты даешь!
– Помнишь, какие стихи ты мне читал?
–  Я? – удивился Глеб. –  Чьи?
– Свои. Неужели забыл? – всплеснула руками Мария и прочитала по памяти:
                В твой день рожденья
                Все будет вновь,               
                Как вдохновенье
                Придет любовь.
– Неужели это я написал?
– Не прикидывайся: ты мне целые поэмы посвящал.  А тут такой юбилей – и ни строчки. 
Мария с обидой поджала губы и отвернулась к окну. Глеб неторопливо до-пил молоко, вытер рукой рот, смахнул со стола крошки в левую ладонь, выбросил их в мусорное ведро и прочитал:
               
 
                Скажите мне кто Вы, Илона?
                С такой неземной красотой
                Не сможет сравниться Мадонна,
                Хоть взгляд у нее неземной.
 
                Ваш взор и нежней и теплее -
                Пред Вами я падаю ниц,
                И хочется мне поскорее
                Губами коснуться ресниц.
 
                А может Илона богиня, 
                Что с неба на   землю сошла?
                Подходит богине то имя,
                Ко мне она вдруг подошла.
 
                И как же любить мне Илону?
                Не знаю, что делать, скажите, как быть:
                Смотреть на нее, как святую икону,
                Иль просто любовь предложить?
            
Мария удивленно спросила:
– Ты издеваешься?!
– Нет.
– При чем здесь Илона?
– Не знаю, но мне хочется называть тебя Илоной.
– А мне тебя придурком. 
–  Не этом дело.
– А в чем?
Глеб взял Марию за руку и усадил рядом с собой.
– Я не Глеб. Вернее, не только Глеб.
– А кто?
– Не помню. 
– Так не бывает!
– Я тоже так думал, пока не узнал Дрейка.
Мария непроизвольно вздрогнула.
– Дрейка?! Кто это?
–  Видишь, ты вздрогнула. Значит, ты помнишь Дрейка.
– Ты просто напугал меня своим бредом.
– Это не бред!   Последний раз мы схлестнулись с Дрейком в созвездии Ориона. Он едва унес ноги, но при бегстве коварно тебя похитил.
– Меня?!
– Ну, не меня же. Только там ты была Илоной.
Мария-Илона положила ладонь на голову Глеба.
– Успокойся, я здесь. Никто меня не похищал. 
– Неужели ты не помнишь, как звала меня на помощь? 
– Утро вечера мудренее, – вздохнула Мария, – давай спать. Может, завтра я и вспомню.
– Лучше не надо – махнул рукой Глеб, – это очень страшно.
Они легли, обнявшись, и сразу заснули после напряженного трудового дня. Ночью Мария вскочила с диким воплем:
– Где он?!
– Кто?  – всполошился Глеб.
– Дрейк! Ты сказал, что встретил его.
– Я его не встретил – я его узнал.
–  Он здесь?
– Ты его вспомнила? 
Мария разрыдалась и бросилась в объятия Глеба.
– Это ужасно.
– А меня ты вспомнила?
– Да, ты Бойк, мой защитник, мой возлюбленный.
– Удивительно! –  восторженно пропел Глеб.
– Что?
– Что здесь и там мы встретились и все вспомнили, что здесь и там любим друг друга.
– Ну и что?
– А то, что любовь сильнее всех преград, сильнее пространства и времени, сильнее всех
физических законов вместе взятых.
– Ты мне зубы не заговаривай. Где Дрейк? 
– Не волнуйся, он безобиден.
– Безобиден!  – вскочила Мария. – Дрейк не может быть безобиден. Он чудовище!
– Здесь он совсем не чудовище. 
– А кто?
Глеб встал с постели и накинул халат.
– Пошли.
– Куда?
– Во двор. Я тебе его покажу.
– Мне страшно,– пролепетала Мария,  прижавшись к Глебу.
– Не бойся, я тебя в обиду не дам.
Они вышли во двор. Луна и звезды мягко освещали землю. Глеб подвел Марию к тополю.
– Слышишь?
Мария   тревожно напряглась, вслушиваясь в тишину ночи и шелест листьев. Вдруг она тихо ойкнула и обомлела. Глеб подхватил ее под мышки и усадил на лавочку. 
– Потерпи. Я сбегаю за водой.
– Нет! – подхватилась Мария. – Я с тобой! Я не останусь здесь одна.
– Хорошо, хорошо, только не волнуйся.
 Он взял ее на руки и внес в дом.  Придя в себя, женщина попросила за-переть двери.
– Можно подумать, что это поможет, – усмехнулся Глеб, но выполнил просьбу и спросил:
– Ты его узнала?
– Это же Дрейк, – с расширенными от ужаса глазами прошептала Мария.
–  Да, похоже где-то там произошел сбой, – почесал Глеб затылок. – Кото-рый раз убеждаюсь, что до совершенства нам еще далеко. 
– Мне нет до этого никакого дела, – пришла в себя Мария. – Меня волнует только одно: у нас во дворе находится Дрейк, и  это ужасно.
– Дорогая, он находится там уже не один десяток лет.
– Тем более. 
– Представляешь, я посадил его во дворе вот этими руками.
– Ты его посадил – ты его и выкорчуешь, – решительно заявила Мария. 
– Ты думаешь, это правильно?
– При чем здесь «правильно» или «неправильно»?  Просто теперь я не смогу здесь жить! Я не смогу выйти из дома!
–  Но подумай: если за столько лет он не причинил нам никакого вреда, то, значит, он безвреден. Он просто дерево. Наши дети под ним выросли. Они залезали на него каждый день и ни разу не упали.
– И ты знал?
– Конечно, нет.
– Ты знал! Знал и молчал.
– Ты думаешь, я такой извращенец, что способен посадить заклятого вра-га возле дома?
– Когда ты узнал?
– Совсем недавно.
– Как?
– Как и ты: просто почувствовал и догадался. Такие же ощущения у меня были, когда я с ним встречался, будучи Бойком. А потом я все вспомнил.  Я даже вспомнил то, что ничего такого не должен был вспомнить. 
– И я вдруг все вспомнила.
–  Я же говорю: произошел сбой. Я только не помню, чтобы мне говорили, что я должен поселить Дрейка у себя под боком.  Или мне об этом и не говорили?  А тебе? 
 – Нет, не помню, – задумчиво покачала головой Мария.
– Похоже, мы и не должны были это знать. 
– Тогда зачем он здесь? 
– Вот, над этим я и ломаю голову. Возможно, для того, чтобы доказать, что даже самые непримиримые враги могут мирно жить бок о бок. 
– Но мы ведь не знали, что это Бойк.
Глеб озадаченно уставился на Марию
– Да, а теперь знаем. Так что, возможно, никакого сбоя не было.
Мария грозно постучала пальцем по столу:
– Даже и не думай: ты должен его срубить.
– Нет. 
– Опомнись, утром приедут дети.
– Нет. 
– Ты не прикоснешься ко мне, пока срубишь это чудовище.
–  Мария, пойми: он безобиден, пока дерево, пока здесь. Как только  я  его  срублю,  он вернется обратно и  бог весть что натворит. А справиться с ним могу только я. Поэтому мне тоже придется возвращаться. Наша жизнь здесь закончится, как только я срублю этот злосчастный тополь. 
– Ничего не хочу знать. Я не смогу жить, пока он здесь.
– Но до этого же жила. 
– До этого я не знала.
– А ты представь, что мы сошли с ума, что все это бред нашего воображения, что во дворе растет самый обычный тополь.
– Да, и мы с тобой одновременно чокнулись.
– Известны случаи и массового помешательства.  Утро вечера мудренее. Давай спать.
– Думаешь, я смогу уснуть. 
– Я же с тобой.
Глеб с большим трудом успокоил Марию.  Они легли на кровать, тесно прижавшись друг к другу.
Мария еще долго всхлипывала, уткнувшись носом в плечо мужа.  Наконец, сон сморил их, и Глеб провалился в созвездие Ориона. Он снова был Бойком.  Дрей яростно нападал на него, нанося сокрушительные удары огненным мечом. Бойк замахнулся для ответного удара, но вдруг его меч куда-то исчез. Он хотел защититься, но поднять тяжелый щит так и не смог.  Попытка бежать тоже не увенчалась успехом, так как ноги не двигались. А Дрей продолжал наносить удары по шлему: бум, бум, бум. От очередного удара Бойк потерял сознание и проснулся в холодном поту.  Марии рядом не было, но со двора доносился подозрительный стук.  Глеб, как ошпаренный, выскочил из дома. Мария с растрепанными волосами и одной нижней рубашке остервенело рубила топором  тополь.
–  Получай, гад! – выкрикивала она с каждым ударом. Увидев Глеба, принялась рубить еще яростнее, но быстро ослабела, выронила топор из рук и, опустившись на землю, разрыдалась. У тополя она смогла лишь слегка повредить кору.  Глеб сел рядом и молча погладил ее по волосам.  Они не заметили, как отворилась калитка и во двор вошли дети.
– Что вы тут делаете? –  удивленно спросил старший.
– Ничего особенного, – утирая слезы, ответила Мария, – слушаем, как шумит тополь.
Утренний ветерок пронесся над ними, и тополь приветливо зашелестел кроной.
 
 
 


Рецензии