Алиган. Полный файл

                Стажер

    Любовь - это отношения между мужчиной и противной стороной

       Слово "Титьки" - тэг, может быть даже хештэг:
    мгновенно останавливает взгляд и призывает к чтению


    Ни в коем случае так не облажался бы Алиган на второй день работы в железоделательной шаражке, не допустил бы «косяка» в изготовлении «косынок»,    деталюшек из стального листа шестимиллиметровой толщины. Простая операция: из уже готовых пластин нарубить прямоугольники. Пихай в гильотинные ножницы полосу и проверяй изредка размер, плюс-минус миллиметр.

    Зачерпнуть из приемного лотка левой рукой в перчатке пяток блестящих  маслом деталей; проверить, убеждаясь в правильности, длину и ширину. Если считаешь себя профи, штангелем края зацепи и глянь искоса на шкалу, а, если гастарбайтер приблудный, от сохи и комбайна "Нива", приложи оставленный мастером образец и успокойся, сиди на попе ровно, руби дальше.

    И не психовали бы над душой многочисленные громогласные сварные, не парился бы, не сверкал негодующе лысиной Палыч, плотно круглый, матерый мужик - мастер сварочного участка, чем занять работяг, пока заготовщики наладят аппарат и обеспечат всех желающих заработать, не "наезжал" бы на Михалыча, вечно виноватого, нездорово потеющего лбом под черным ежиком волос мастера заготовительного участка, с требованием быстро решить проблему.

    Пронес бы мимо во время утреннего обхода крупное высокое тело на длинных ногах хозяин. Не смотрел бы на нескладуху и суету, устроенную вокруг приземистой гильотины и круглого казаха насмешливо, как Хеопс на смотрящих, услужливо-подобострастно избивающих споткнувшегося под тяжестью раба.

    Пятидесятилетний, худой от пожизненно подвижной работы рубщик Петрович не округлял бы в совершенном недоумении всегда спокойные глаза над стеклами сдвинутых на кончик носа очков, сравнивая  разноразмерные, явно "косячные" детали.
- Алиган, так не бывает, - в очередной раз проверял упор, убеждался в надежности закрепления направляющих пластин. Брал в руки кривую железяку и вновь хмыкал в недоумении. – Данунах…

     Прекрасно понимаю Петровича. Работать на хорошо отлаженном станке ума не надо, только продвигай полосу по направляющей до упора да педаль нажимай, и детальки будут вылетать ровные, красивые и одинаковые, как братья-близнецы. Ребенок справится, но вот умудрился парень найти возможность и причину на ровном месте грубо накосячить.

     Ничего не случилось бы. Сидел бы Алиган перед столом гильотины, проталкивая под удары ножа заготовку, и каждая деталь приносила в его карман один рубль и пятьдесят копеек, если бы не обтянутая крепко летним в оранжево-желтых ромашках платьем четырехразмерная грудь Оксаны Викторовны.

     Очень не простая, скажу прямо, живая, бодрая, а не раскатившиеся по полю  мягкие, бесформенные, полуспущенные мячики. Для себя называю: "С выражением лица грудь," - наступательно участвующие в напряженной игре тугие мячи. Животрепещущие, активно реагирующие на внешние раздражители; выражающие чувства, мысли и настроение не юной, а очень даже "в соку" носительницы, румянощекой, волнистоволосой брюнетки, с блестящими небесно голубыми глазами.

     За два года ежедневного созерцания этого чуда природы должна бы примелькаться, но нет. Едва в центральный пролет цеха легкой быстрой походкой впархивала контролер ОТК, глаза работяг автоматически поворачивались навстречу вздрагивающим в такт шагам мячикам и провожали вслед симметрично круглые полушария подвижной задницы.

     Женщина сильна внешностью, на неухоженную кто бы внимание обратил. Не было бы цены Оксане Викторовне, прогуливаясь она по цеху между станков и сварочных постов и ни во что не вмешиваясь, поднимая настроение и не только на недосягаемую высоту и повышая общую производительность труда. Увы, рвалась дама активно участвовать в производственном процессе и в каждой нештатной ситуации играть на нотку-другую выше определенных должностной инструкцией обязанностей.


     Прекрасно шла работа вчера, в первый для Алигана рабочий день. Петрович, окинув взглядом округлого лет сорока казаха, представленного мастером как будущего напарника, сдвинул очки на кончик носа, глянул поверх оправы более внимательно и спросил:
- Стажер? На гильотинах работал?...  А вообще на станках?
- Только водителем, а до того рыбу ловил. Мастер рыбодобычи.
- В морях и океанах? А почему бросил?

- Отрасль накрылась. Визу закрыли, - как по шпаргалке, но с оттенком хвастовства: значительным человеком был, отрапортовал Алиган, - с паспортом проблемы: женат, а теперь развожусь с гражданкой иностранного государства.
- Насколько иностранного?
- Русская из Казахстана.

- А ты казах из России? Весело. Давай, потом доскажешь, - Петрович положил на стол пачку чертежей, один лист отодвинул в сторону. – Вот эти детали мы должны быстро… срочно сделать. Работа трудная, заморочная и стоит копейки. Косынка, - взял отложенный листок. – Стоит хорошо, и делать легко. Предлагаю тебе рубить косынки и зарабатывать денежки для себя и меня, а я постараюсь разделаться с остальным мусором. Согласен.
- Да, - Алиган убедительно округлил и без того равно овальное лицо. - Я хорошо работаю, только покажи, как.

      Петрович за десять минут настроил станок, нарубил первые детали, уступил место и хлопнул Алигана по плечу:
- Дерзай, стажер. Вот эталон,.. - усмехнулся утонувшим в веках в тупом недоумении перед непонятным словом раскосым глазам. - Пример, образец! Понял? Время от времени прикладывай к нему детали. Если что, зови меня.

       Всякую каверзную, трудную, заковыристую, штучную работу, мастера скидывали на грамотного, умелого, а, главное, ответственного рубщика. Где другой пол дня провозится и не факт, что сделает, Петрович быстро разбирался с чертежами, исправлял "косяки" технологов, высчитывая недостающие размеры и углы. Мгновенно настраивал станок и скоро перекладывал чертеж в стопку "выполнено".

      "Дьявол кроется в деталях", - сотню раз слышал от Петровича расхожую максиму. Личное мастерство не давало рубщику хорошо поучаствовать в заказе и отщипнуть толику денежек. Только-только, с напряжением, нервами и сверхурочными удавалось Петровичу приближаться к среднему заработку.

      Пусть серийная деталь и стоит меньше индивидуальной, разовой, но в итоге заработок всегда выше за счет настройки, которая для одной детали и для тысячи по времени мало различается. Разница становится ощутимой, когда нарубаешь с одной настройки тысячу деталей и получаешь соответствующую сумму или после часовой отладки, выдаешь три детальки и начинаешь перестраивать на другое изделие.

       От объединения профессионала и стажера не только Алиган, сразу получивший денежную работу, но и Петрович выиграл. Мог теперь спокойно возиться со своими "эксклюзивно-срочными" деталями, а от Алигана требовалось только нажимать педаль. Заработок делился пополам.

      Завод получил громадный заказ на изготовление опор для газопроводов. Пришли деньги, которые и следовало освоить в ближайшее наикратчайшее время. Закон рынка: чем быстрее оборачиваются деньги, тем больше прибыль. Львиная доля, процентов семьдесят, сразу падала в хозяйский карман, остальное - на оплату работяг, обслуживание и расходные материалы. Немалая часть доставалась заготовщикам. Косынки требовались десятками тысяч. Сварщики-сборщики в очередь, как свежие пончики, выхватывали детали из-под станка и отправляли в работу.
   
      Полтора десятка постов сверкали дугами в крайнем правом пролете. В центральном, натужно гудели гидравлические прессы и безостановочно долбили гильотинные ножницы. В левом, шаманили поклейщики резины и сборщики, готовя изделия для передачи малярам.  По проходам сновали, перевозя детали, двухтонные кары. Цех, как четко отлаженный механизм, отрабатывал заказ.

      Я, никуда не торопясь, гнул на гибочном "боковину основания", триста "левых" и столько же "правых". Пять рублей штука, к концу дня заработаю три тысячи, а больше и не надо. Если сегодня пожадничаю и "сорву" больше, завтра расценку срежут на рубль: хозяин хочет платить мне меньшие деньги за больший труд, я хотел бы получать побольше, работая меньше. Как говорится: "Противоречие между трудом и капиталом", - а я себе не враг.
   
      Алиган наливался сознанием своей значимости и нужности производству: рубил без перерыва на чай, опоздал на обед, в промежутках ерзал и терпел, до минимума сокращая количество походов в туалет. Экономя рабочее время, справлял малую нужду за ближним углом и снова мчался к станку.

     Не забывающий присмотреть за напарником Петрович, кран-балкой подвозил новые полосы, промерял штангелем несколько деталей, шутил:
- Становишься профессионалом, стажер. Кусок хлеба на старость.
- Научился, вот, две тысячи уже нарубил, - смущался Алиган.
- Новое умение побуждает к рьяному исполнению. Красава!

     Но это было вчера, когда  контролер ОТК Оксана Викторовна, ее объемная плавно вздрагивающая грудь, четко очерченная "галочка" над межшаровой ложбинкой  и подвижная попа по каким-то своим причинам отсутствовали на работе.

                День второй

              Катимся к капитализму... нам говорят: в гору

     Утро вторника не предвещало косяков и катаклизмов. Поднимающееся солнце пробивалось сквозь закопченные окна и раскладывало между станками ровные яркие квадраты.

     Осветило ряды колонн и прислонившийся к крайней свеже покрашенный в желтое ресивер, четырехметровый воздушный баллон, для поддержания равномерного давления в цеховой воздушной системе. У его подножия горбились грязно-серым три компрессора, едва огороженные сеткой рабицей. Включались по мере падения давления то по одному, то все вместе.

     Хозяин не стремился тратиться на новое оборудование и закупал по цене металлолома бывшее в употреблении, украденное с им же и его родственниками обанкроченных государственных предприятий. Старые компрессоры плохо регулировались, частенько "шли в разнос», доводя давление до крайних значений и представляли реальную опасность, но народ пообвыкся, и не обращал внимания.

     Умные предприниматели ставят современные станки. Потихоньку-полегоньку,  везут станки и работяг с азами компьютерной грамотности для них находят.  Любители «срубить бабла влегкую», добивают советское наследство, включающие и трофейных "немцев". Наш до современных пока не дорос... или денежек не добрал: никак не выберется из "первоначального накопления капитала".

     Благо, есть команда слесарей из Николаича, Иваныча и Вениаминыча, которого чаще именуют Витаминычем. Ребята умеют заставить производительно работать любую "кучу металлохлама", и дарят хозяину чистую прибыль в обмен на так себе зарплату и возможность вести полубогемное существование.
   
     Алиган привычно уселся перед гильотиной, ерзая мягким задом, нащупал оптимальное положение на стульчике. Прихватил из кучи заготовку, включил станок и повернул голову в сторону раздавшегося рядом женского голоса.

     Боковина станка загораживала говорящую. Из-за вертикальной плиты выступала только подтянутая бюстгальтером грудь, которая, подрагивая от негодования, двигалась вверх и вниз, а высокий резкий голос, с явным оттенком неприязни, отчитывал смущенного сварщика.

     «Размазал шов!», «неужели так трудно держать катет на полуавтомате?», «перенастрой станок и поправь шаблон!». Слова проносились мимо сознания. Душа и сердце Алигана, переместились в глаза и с волнением отслеживали движение за зеленой боковиной оранжево-желтой шарообразности.
- Бери болгарку, счищай и переваривай! – Оксана Викторовна резко отвернулась и быстрым шагом двинулась в глубь цеха.
- Вай! – воскликнул на смеси родного языка с русским и торопливо привстал, надеясь продлить радость созерцания.

    На постах вспыхивали и горели ослепляющие дугой огни сварки. Работяги в масках, склонившись над столами, ровно проходили швы. Вроде бы выцелил вожделенным взглядом обтянутую ярким ситцем округлость, но тотчас разочарованно сплюнул: шар оказался головой слесаря в цветастой бандане. Еще приподнялся, забрался ногами на стол, и в это время у крайней колонны грохнул взрыв.

    Сварные и заготовщики, как по команде, бросились в проходы: узнать, что случилось, и не нужна ли помощь. Алиган свалился мимо стула задом на пол и, не поднимаясь, побежал на четвереньках прятаться за большую гильотину. Перепутал направление, как раз за большой гильотиной и грохнуло, и туда сбегался народ. Бывают неприятные моменты, когда потом за себя стыдно, но хуже, когда рядом оказываются свидетели твоей трусости. Не повезло: зрителей набралось до десятка, к ним и выскочил собачьей рысью перепуганный стажер. Смеха и веселья хватило на всех, а стажер обрел в народе популярность.

     Авария случилась более громкая, чем опасная: сорвало предохранительный клапан на ресивере, и все станки, в названии которых было слово «пневмо (воздух)» разом остановились. Петрович окликнул застывшего в позе удивленного китайца: разведенные руки ладонями вперед, ступни носками внутрь, напарника:
- Твой агрегат работает. Занимайся. У сварных детали заканчиваются.

     Алиган вновь уселся на свой стульчик, взял в руки полосу, включил станок, а глаза непроизвольно смотрели на массивную боковину, из-за которой десять минут назад выглядывала возбуждающая чувства красота. Шевелились, причмокивали толстые коричневые губы на круглом лице, и широкий нос втягивал масляно-гаревые запахи, надеясь различить в них волнующий женский аромат.

    Слесарная богема, с ранья оторванная от благостного опохмеления, покуривала у ресивера. Иваныч небрежно пнул ресивер и отметился народной присказкой: "Как в Дании: жену поимели, а я в ожидании." Хохотнули и, стыдливо опустив первый русский вопрос: «Кто виноват?» - вяло, неторопливо, незаинтересованно диспутировали второй: «Что делать?»

     У моего станка воздушное сцепление. Непланированная остановка. Закурил и подошел к слесарям: поздороваться, высказать почтение, помочь, если потребуется, и зарядиться настроением, благо у ребят оно всегда мажорное.
- Общий привет. Иваныч, как жизнь?
- Как у Некрасова: всю ночь поднимается медленно в гору, а утром отлил и опять с ноготок, - ответов в изустно-народно-юморном стиле у Иваныча великое множество. На моей памяти ни разу не повторился. Своеобразный талант.

     Петрович, разложив на рабочем столе гидравлической гильотины чертежи, подсчитывал и записывал маркером необходимое количество железа. Сварные вернулись к постам и энергично дорабатывали нарубленные вчера косынки. Алиган, упершись взглядом в станину, раз за разом нажимал педаль. В момент смены полосы от станка доносилась заунывная, однообразная, как казахская степь, нудная песня.

     Бытовое бездумное пение - что вижу, о том пою: релакс, удовольствие и созерцание. Чтоб я так жил! Сидеть, смотреть в пустоту и думать. Счастье мудреца. Обстановка накладывает отпечаток, дает импульс. Бог долго смотрел на пустоту и хаос, прежде чем произнес и принёс миру "Слово". Перед бесконечным пространством начинается связь с вечностью. Тундровые и степные кочевники, днями не слезающие с седла или нарт, в долгой дороге по бесконечной пустоте, подвывы страдающего о женских прелестях рубщика оценили бы на пятерку.

     Гармоничная производственная картина: никто не болтается дуриком, все при деле, работают на единый результат - разрушилась через десять минут, когда Ромка-сварной подошел к Алигану и увидел в приемном лотке вместо прямоугольников, определенной длины и ширины, безразмерные треугольники, трапеции, параллелограммы и ромбы.

- Эй, - Ромка потряс круглое плечо, глянул в бессмысленные глаза и обернулся, высматривая Петровича. – Подойди.
- Данунах...! – только и выговорил Петрович и повернулся к Алигану. – Ну ты дерзнул… дерзанул… Черт! И слова нужного не подберешь.  Как ты умудрился?
- Глаза разбежались, правда.. - Алиган отвернулся от станка и, всем корпусом подавшись вперед, немо шевелил губами.

       По центральному проходу легко и неторопливо двигалась Оксана Викторовна. Непринужденно несла перед собой ритмично вздрагивающую грудь, смотрела прямо вперед и улыбалась внутрь себя непонятно... загадочно.

       Петрович, едва взглянув на женщину, подтолкнул ногой глубже под станок испорченные детали, а на место приемного лотка двинул деревянный ящик. Обернулся к Ромке, засмеялся и разъяснил ситуацию:

- Очень уж Оксана Викторовна женщина видная. Коллектив за два года успел переболеть и привыкнуть к ее выдающимся, но неприступным прелестям, а бедолага без подготовки, можно сказать, краешком глаза, мельком заметил самое прекрасное в ней. Своевременное возбуждение указало путь к счастью.
- Любовь нечаянно нагрянет, - Ромка сдержал смех и включил "сочувствие". - Не получилось у парня сохранить холодную голову и наступить на горло чувству. Тебе проблемы нужны: то конкурентов отгоняй, то на цветы деньги ищи?

- Красивая, - рукавом вытерев губы, смущенно пояснил Алиган.
- Попал, - устал сдерживаться и захохотал Ромка. - А некрасивых и нет, есть ненакрашенные. Ты же в Зарубежах плавал и в Америке бывал?
- Не плавал, а ходил. В Канаде рыбу разгружали.

- Америка рядом, - Ромка затоптался на месте, торопясь "отмочить хохму". - Остался бы там: каждая вторая американка с девятым размером. Пришлось ихним мужикам специальную Силиконовую долину сделать, чтоб титьки до размера доводить и губы до вареников наращивать. Слышал про такую?
- Про Силиконовую долину слышал, - неуверенно согласился Алиган.
- Интересно, - поддержал Петрович.

- В шарашках, типа нашей, мужики на прессах титьки из силикона штампуют.
- Сочинитель, - засмеялся Петрович. - Так-таки, из штампа достают и на полет-поддон рядами складывают?

- Ну, может быть, в холодильник, чтоб не растекалось, - не сдался Ромка. - Хотят бабы красивыми быть, а Оксана Викторовна... Сколько самцов два года тому рогами перебодались, и всем - облом. Малоадекватная она.
- Самцы любят кулаки почесать, а за самку, так это еще и достойный повод. Девушек выбираем по красоте, а с мало или много адекватностью потом разбираемся, - Петрович толкнул напарника ладонью в плечо. – Подвинься, станок посмотрю.

- Глаза разбежались, да, - как спасительную мантру повторил Алиган. – Вчера получалось…
- И сегодня получится, - перебил Петрович. – Разбежавшиеся глаза - это две точки зрения, что провоцирует критическое мышление.

- Рубщик ведро брака настрогал, а какой-нибудь депутат за краешек сиськи и народ продаст и пол страны в распыл пустит, - отозвался на излете веселья Ромка.
- Перебор, - засмеялся Петрович. - Я за критическое мышление, Рома, но нельзя же критиковать только желчью. Лучше порадуемся, что есть в стране мужики, у которых стоит.

- Ну ты философ, - не замедлил снасмешничать Ромка.
- Философами мужики не от хорошей жизни становятся, - пригрустив глазами, парировал Петрович.

     Присел перед станком, нажал кнопку запуска, вставил полосу, сделал руб, второй. Подобрал готовые детали, измерил. Штангель циркуль беспристрастно показал правильный размер.
- Не идеально, но близко к тому, - прокомментировал Петрович. - Бодаться в междусобойчиках, Рома, - это мелкое плавание. Вот в древности за одну Елену целый город разнесли в хлам. Осознаешь масштаб, город Троя. - Продвигая в станок железо и нажимая ногой на педаль, дорубил полосу. В приемный лоток падали детали правильного размера и формы, «не идеального, но близко к тому».

    Сварные радостно загалдели, Ромка торопливо сгреб нарубленное и помчался к сборочному посту, остальные выстроили очередь из ящичков, коробочек и ведерок в ожидании недостающих деталей.

- Все нормально со станком. Руби и не ерзай глазами по сторонам в поисках бесхозных прелестей. Расти и учись плавать по-глубокому.

     У первой колонны вновь грохнуло. Едва отошедший от станка Петрович, оглянулся на звук и отчетливо матюгнулся в адрес слесарей. Алиган присел и втиснулся под стол гильотины. Сварные примчались, оценили позу рубщика и дружно "заржали".

     Алиган опасливо выглянул и вздрогнул: поверх обтянутых желто-оранжевым необъятных полушаров снисходительно улыбались небесно голубые глаза Оксаны Викторовны.

                Заноза

              Любовь - это катализатор нерационального мышления

       К своему четвертому рабочему дню на гильотине Алиган подошел в образе бывалого рубщика и «первого номера» в изготовлении опор. Об отправленных два дня назад в металлолом «косячных» деталях - всего-то пол ведра испорченного железа -  забыл начисто.

     Задвинул в дальний уголок воспоминание, как на карачках бегал и прятался под станком от непонятной опасности. Было и прошло. Снисходительно объяснял: «Пока не нарублю косынки, что на опоры приваривать будете? - одурев от собственного величия, объяснял профессиональным сварщикам основы полуавтоматической сварки. - Следите за током, и не будет проблем с катетом». Сварные, торопливо затариваясь «косынками», угодливо кивали.

     Отвернулся, прикуривая, поднял глаза и растеряно затоптался, суетливо переставляя в бессмысленном движении враз ослабевшие толстые ноги: волнуя пространство вздрагиванием полной груди и качанием бедер, во все стороны круглых, ощутимо упруго-теплых, царственно проплывала центральным проходом Оксана Викторовна, сегодня в легкой серой блузке и джинсах.

     Следом неторопливо двигался кар-погрузчик. Водитель Рустам не спешил посигналить и обогнать красивую женщину. Приедут деталюхи к работягам минутой -другой позже - это ерунда, а вот легкая походка и тугая подвижная попа с утра заряжают настроением.

     Небрежно отвечая на приветствия кивком головы, Оксана Викторовна свернула к сварочным постам. Рустам, разочарованно выдохнул и придавил педаль газа.
 
     Самое бестолковое время в цеху с восьми до девяти. Натужно гудела, по обыкновению, только дальняя гильотина. «Правильный» Петрович включался в работу секунда в секунду, хоть часы сверяй. Последовательно задвигал в рубящую пасть лист «шестерки» и нажимал педаль «лягухи»: нарубал полоски-лапшу для дальнейшей перерубки в квадратики «сухарей-косынок» - деталей для опор газопровода.

     Остальные работяги вроде бы на рабочих местах, но одни, попинывая-пошвыривая железяки, прикидывали, как побыстрее и полегче разделаться с недоделанным вчера, другие планировали-приглядывали работу на сегодня, третьи болтались от поста к посту, отвлекая первых и вторых разговорами в духе: «Всякая работа должна начинаться с длительного перекура».

     У меня на сегодня простая задача: пробить на боковинах опор отверстия под болты крепления ручек-распорок. Быстроходный кривошипно-шатунный пресс-"дырокол" наготове, но по привычке, ставшей "второй натурой", не выделяться из толпы, спокойно покуриваю, посматривая по сторонам, отвечаю на приветствия. Все вижу,  замечаю; откладываю в памяти интересное: "Nota bene" (лат.) - Обрати внимание, запомни хорошо, намотай на ус."

     Чуть кивнул ОТКашнице: "Привет, красивая," - в ответ сухое "Здравствуйте" и ускоренный шаг. Общаюсь с Оксаной Викторовной на уровне "привет-пока", обращаюсь только по работе, в ответ настороженное отношение: не зацикливается мужчинка на ее достоинствах - необычное поведение; непонятно, чего ожидать.

     Припомнил пассаж Петровича о разнесенном из-за красивой Елены в хлам городе Троя. Древние покруче нас нынешних были: в стихосложении упражнялись, тело развивали в термах и гимнасиях, но в основной массе красавцами не были. Вот Девица Елена и выделилась из толпы. В этом плане нам больше повезло: Еле-Елен, красивых, а, главное, народу близких и доступных полон интернет, да и на улицах встречаются. Теперь войны начинают не из-за Елен, а из-за их придурковатых, но облечённых властью муженьков.

     Около половины девятого начинали подпевать Петровичевой гильотине отдельные станки, пробно ухнул быстроходный пресс, сверкнула продолжительной вспышкой дуги полуавтоматическая сварка. Однако, пора и мне включаться.

     Мастера до работяг пока не дошли: в кабинете начальника производства получали дежурные разносы-взъ…ки за прошлые грехи и настраивались на "безкосячную" работу в будущем.

     Цех постепенно обретал рабочий ритм, равномерный шум-гул и технологическую слаженность. Вдохновленные утренней взбучкой с хозяйского плеча метались от поста к посту мастера.
   
     Сварочную часть «курировал и направлял» Палыч – матерый хозяйственник советской закалки. На "собачьей работе", меж двух жерновов - работяг и начальства, все умел, везде успевал, ответственности не боялся и сам разруливал нештатное и чрезвычайное. В случае необходимости его даже искать нужды не было: смотри в любую сторону, и обязательно сверкнёт перед глазами пару раз в минуту искомая лысина.
 
     За гильотинами и прессами заготовителей следил и пытался наладить работу суетливый Михалыч. По жизни перекантовался от комсомольского активиста к профсоюзному лидеру и активному общественнику, но в производственных вопросах «плавал». Капитализм и рынок, в которых потребовалось делать реальную работу и выдавать не лозунги, а материально выраженный результат, дяденьку совершенно подкосили и опустили до мастера участка.

     Держался из последних сил, с желанием доработать до пенсии, и всегда готов к подлости. Перед начальством пытался работать по принципу «чего изволите», то есть совершенно беспринципно, а потому нервничал, повышал голос на работяг - орал в дело и не в дело, по настроению, иногда и "быковал", теряя остатки достоинства, - и направленно двигался к инфаркту.
 
     На покраске и сборке время от времени проявлялись и скоро исчезали, никак не оставаясь в памяти, приятели хозяина по хоккейной команде, которых последний пытался пристроить к постоянной работе и научить основам бизнеса. После пяти-семи дней пребывания среди запахов краски и клея брутальные, под два метра ростом парни затыкали пальцами ноздри, уши, глаза и тихо испарялись.
 
     Алиган жадно проследил взглядом Оксану Викторовну, облизнулся на плотно обтянутую попу, но здороваться – начальница - постеснялся. Вытер рукавом губы и повернулся к станку, вставил заготовку в направляющие упоры.

     Легко позвякивая, через равные промежутки времени падали в приемный лоток готовые детали. Подвинул полосу, нажал педаль, звякнуло железо. "Я выполняю простые движенья," - подпел себе Алиган и закраснел-заволновался от воспоминания.

     Вчера также сидел, рубил, напевал и едва не свалился со стула, когда увидел присевшую рядом на корточки и наклонившуюся к приемному лотку Оксану Викторовну.

     Рука в белой вязаной перчатке прихватила горсть сухарей-косынок, другая поднесла, приложила блестящий маленький штангель-"колумбик". Алиган мгновенно вспотел, подвинулся, кое-как обрел равновесие и снова потерял, приподняв глаза повыше и увидев всего в полуметре обтянутые розовой кофточкой большие шары груди.

     Ворот приоткрывал только самый верх ложбинки и расходящиеся полукружьями крылья "галочки", но взгляду, сердцу и душе Алигана хватило места надежно там устроиться. Просилась следом правая ладонь, и левая вспотела от желания, но кое-какой жизненный опыт остановил и придержал естественный порыв.

- Нормально. Плюс-минус миллиметр, - смягчился, будто сквозь вату, обычно резкий голос. - Следи и помни: минус лучше плюса.

     Оксана Викторовна легко поднялась, небрежно окинула круглого казаха строгим взглядом и неторопливо двинулась в сторону быстроходных прессов.

     "Вай! Похвалила, - провожая взглядом женщину, обрадовался Алиган. Одобрение от красотки добавило бодрость духа и желание жить активно. Повернулся к станку. Рьяно взялся за работу: "Научился. Батыр. Мужчина!"

     Градус самолюбования и значимости тотчас приопустил подошедший за деталями Ромка сварной:
- Нос не задирай, а следи за размером. Вчера два десятка косынок подтачивать пришлось. Ты же в Америку плавал?

     Опа! Вопрос: "Ты же в Америку плавал?" - прозвучал второй раз, и, значит, юморист Ромка "поймал волну" и теперь будет задавать его рефреном при каждом общении с Алиганом.

- Ходил, - машинально поправил Алиган. Побаивался он этого парня: вроде бы смешливый и приколист, а скажет, взглянет строго, и сразу виноватым себя чувствуешь. – В Канаду ходил.

      
- Один черт, америкосы, - отмел Ромка. – Любой из них тебе скажет, что время-деньги, а я это время из-за тебя потерял.
- В минус рубить? – заробел Алиган.

- В размер, - Ромка усмехнулся и объяснил. – Длинные приходится подтачивать, а на короткие больше наплавлять. Это понятно?
- Устраню, - пообещал торопливо.

     Ромке лет тридцать пять, худой, высокий, голова постоянно обрита наголо. Его рабочее место - сварочный пост - всегда в идеальном состоянии. Все железки: приспособы-приблуды, заготовки на своих местах. Работает неторопливо, аккуратно и везде успевает. Любит посмеяться, пошутить, но окружающие сразу чувствуют в нем внутреннюю силу, неуступчивость, умение за себя постоять, и относятся с опасливым уважением.

     Алиган сразу взялся за "устранение". Отрубил пару деталей, проверил – большеваты, молотком постучал-подбил «сползший» упор до отметки, ключом на двадцать семь подтянул контрящий болт. Нажал кнопку запуска, вставил полосу и уже привычно придавил педаль. Заранее радовался, представляя, сколько «нарубит бабла» к вечеру.

     В голове круглого казаха теперь постоянно возникали и пытались складываться в сумму цифры заработанного. Подсчитывал: «Полторы штуки за первый день, за второй тысяча восемьсот и две тысячи триста за третий». Чувствовал, что вроде бы приличная сумма; шевелил губами, подсчитывая. Увы, сложить без записи никак не получалось.
 
     До десяти – общее чаепитие – время пролетело незаметно. Алиган выпрямился, потянулся, разминая затекшие в неподвижности мышцы, оглянулся и отвесил до второго подбородка мягкую нижнюю челюсть. С губы отклеилась и упала не прикуренная сигарета.
 
     Около большой гильотины стояли и разговаривали Петрович, по-обыкновению опустивший очки до кончика носа, и Оксана Викторовна. За шумом станков слов не было слышно, а вот жесты и лица собеседников мгновенно окатили душу и сердце Алигана жаркой волной ревности.
   
     Петрович в своей поре: иронично улыбался и коротко что-то произносил, наклоняясь с высоты роста. Оксана Викторовна в ответ цвела, светилась удовольствием, подвигалась к мужчине, приподнималась на носках и, как показалось Алигану, едва не выпрыгивала из одежды; с радостной улыбкой быстро-быстро что-то говорила.
 
     Петрович снял и уронил перчатки на стол станка, не спеша двинулся в сторону бытовки, Оксана Викторовна, продолжая говорить и улыбаться, заторопилась, пошла рядом.
 
     Алиган, свесив руки и плечи, долго смотрел вслед уходящим. Замедленно повернулся и включил станок, вставил заготовку, вновь принялся рубить косынки. В душе поселились мрак и холод.

                Бискунак

                Несем по жизни внутри себя стихию,
                иногда теряя берега

     В душе Алигана зарождался ветер, вначале слабенький: «Как так, сперва похвалила, а сама Петровичу глазки строит?» Выдернул из кучи очередную полосу, сунул под нож грубо, с ударом по упору. Придавил педаль, и отрубленная деталька, жалобно звякнув в приемном лотке, добавила негодования.

     Подогревая злость, вспомнил, как вчера наряд писали:
- ...  и сто двадцать полос по три рубля – триста шестьдесят. Того, я на ширпотребе заработал тысячу семьсот, ты на косынках – две девятьсот, - Петрович поправил очки на носу. – Складываем, делим пополам – по две триста на нос. Согласен?
- Да, нормально, - воодушевленно отозвался Алиган. – Каждый день больше.
- Ну и хорошо, - подытожил Петрович, - продолжаем двигаться к трем тысячам на брата.

     «Обманывает, - осенило Алигана. – Сам не может заработать и меня, как барашка, обдирает, бычу из последних сил на чужого дядю». Ветер с песком занавесил, замутил сознание и перерос в холодный Бискунак*, в незапамятные времена сгубивший в необъятной степи трех товарищей и с тех пор регулярно догоняющий казахских батыров, где бы они ни находились.

     Холодом зашумел в извилинах мозга злой ветер, порывами набирал скорость и терял температуру, менял направление и силу. Поднимал и кружил в беспорядке и хаосе накопленный предыдущей жизнью мусор: «Петрович - шакал старый; думает: самый умный. Я тут на него ишачу.»

     Крайне возбужденный Алиган бесцеремонно совал в гильотину полосу, бил ногой педаль и бормотал – оформлял в слова претензии к «плохому человеку» Петровичу.
- Стой! – скомандовал, едва глянув на приемный лоток, «плохой человек», взял свеже отрубленную косынку и потянул из нагрудного кармана штангель-"колумбик".

     Ромка сварной, всегда не вовремя оказывающийся поблизости, мельком глянул на шкалу и заржал:
- Алиган, ты же в Америку плавал?
- Ходил, - не поднимая головы, поправил Алиган.
- А не знаешь, что в Америке косяпорам к вечеру выдают конверт с расчетом, и гуляй.

- Не нагнетай, - усмехнулся, одернул Петрович. - Пока в размере… почти... Скажем: условно пригодно. Верни упор на место и не бей по нему. Как с женщиной, чутко  и плотно прислоняй, чтобы надежную теплую руку чувствовала и доверяла.
- И крепкое плечо, а не крепкое словцо, - засмеялся Ромка. – Гильотина тебе не шлюха, а кормилица. Деталюхи заберу, но больше так не делай, если не хочешь, как в Америке. Думай, ищи в себе непознанные глубины и неисследованные мели. Мозги не выключай.

- Ты уж слишком многого требуешь, - Петрович развеселился вдруг. - Знаю, многие жизнь проживают с отключенными или изначально не включенными мозгами, и ничего. Окружающие не заметили, а сам и не знал, считал, что так и должно быть. Главное, что человек хороший.
- А бывает и мозги не работают, и человек плохой, - оставил за собой последнее слово Ромка.
- Да, да, да,  - забормотал разом вспотевший Алиган. Второй косяк подряд пригасил бурю в голове до умеренного чуть всхлипывающего бриза. – Сейчас поправлю.

     Петрович дождался очередной детали, промерил, удовлетворенно кивнул и отправился к большой гильотине, на ходу листая пачку чертежей со срочными заказами.

     В двухтысячных страна кое-как, со скрипом и стоном сдвинулась с мертвой точки. Появилось последовательное шевеление в работе и потреблении. Зашелестели деньги в ладонях, а в головах засвербело желание их потратить. Потихоньку-полегоньку по нарастающей потекли в шаражку частные заказы.

     Хозяин не отказывал никому: крупные предложения от Газпрома – хорошо, но не всегда. Желающих надежно зарабатывать и круто подниматься на калымах много, а Газпром один и далеко. Частники ближе и за хорошо выполненной работой сегодня, принесут другую завтра, еще и знакомым адрес подскажут.

     Чего только ни приходилось делать: культиваторы, плуги, бороны и к ним лемеха, отвалы, ножи, зубья; наборы строительных инструментов и приспособы для изготовления шлакоблоков и плитки; шаровые и фланцы для газовых и водяных кранов; шампуры для ресторанов; одно время десятками шли мангалы.

     Народ на переходе от нищих девяностых в светлую стабильность двухтысячных стремился крепить благополучие и повышать комфортность. Постоянно заказывались теплицы, навесы для веранд и дворов, ограждения, кронштейны снегозадержания на крыши, отливы, автомобильные прицепы и прочий ширпотреб.

     Особая роль в шараге отводилась работягам-универсалам. Некоторые детали достаточно было нарубить, другие – нарубить и согнуть, третьи – нарубить, согнуть, просверлить и все воплотить в работающее изделие.

     Алиган, исподлобья наблюдая, как Петрович с ящиком деталей в руках переходит от станка к станку, накручивал в себе злость: «Лепит мелочевку – в руках унести, а я тоннами железо рублю, и зарплата пополам!»

    Отвлекся и сразу повернулся на голос Оксаны Викторовны. По-обыкновению, напористо доказывала что-то пацану-сварщику. Подошел Петрович, поставил на стол ящик, расправил сверху сборочный чертеж, что-то коротко произнес, усмехнулся, и лицо Оксаны Викторовны враз осветилось улыбкой, а в голосе зазвучала музыка. Только позавидовать Петровичу: мужчина, которого женщина готова  слушать, распахнув рот, даже если он объясняет устройство карбюратора.   

     Алиган скривился, обвис плечами, высморкался, повернулся к станку. Через час в обидах, переживаниях и скупых мужских слезах созрел до решения. Подошел к Петровичу, одновременно подающему в большую гильотину две двенадцатимиллиметровой толщины полосы.
- Я это, спросить хочу, - начал хрипло, но быстро выправил голос.

     Петрович предостерегающе приподнял указательный палец левой руки, дорубил полосы и выключил станок.
- Говори.
- Я вчера две тысячи девятьсот заработал, а ты тысячу семьсот, а деньги – пополам? Несправедливо.

- Угу, - Петрович снял очки, достал сигарету, чиркнул зажигалкой и насмешливо глянул поверх пламени. – Если бы жизнь была добра и справедлива, она бы была еще и скучна. - Вздохнул и, заранее зная ответ, спросил. - Ты хочешь, чтобы я объяснил, что рубить железо - это не крестиком на пяльцах и не узором по канве. - Заметил опустевший перед сложной метафорой карий взгляд, поправился. - Не инкаль кушать и кумысом запивать... - убедился, что сравнение дошло до адресата, и договорил, - или считаешь, что готов работать самостоятельно?

- Самостоятельно, - Алиган, чувствуя победу в споре, подтянулся и взглянул смело. – Я и четыре тысячи косынок могу нарубить.
- Флаг в руки, - Петрович неторопливо затянулся. – Сколько с утра сделал?
- Тысяча двести, - засуетился, чувствуя подвох, Алиган.
- То есть, до конца дня тебе еще сто двадцать полос понадобится. Где возьмешь?
- Ты нарубишь, - удивился Алиган.
- Мы же по отдельности работаем? – Петрович не спеша затянулся и спокойно смотрел, ожидая ответ.
- Ну, да, - Алиган начал перетаптываться и оглядываться. – Ты рубишь полосы, я – косынки.

- Нет, задание нам с утра на двоих дали, и на косынки, и на ширпотреб, - Петрович пересчитал чертежи на столе и протянул пять листов. – Твоя доля. Попроще выбрал - только нарубить, но срочно: заказчик приедет в пять, а детали надо еще приварить и покрасить, а потом займешься косынками. Понятно объясняю?

- Понятно, - решил не уступать Алиган. – Сделаю.
- Красавчег, - Петрович надел очки и повернулся к станку, нажал кнопку запуска.

*Бискунак, Бескунак, Бишкунак (Каз.)- местное название похолодания, возникающего в конце марта — первой половине апреля

                Отношения

                И рыцари уже не те, и набирают качество мельницы.
                Они и раньше были непобедимы,  а скоро начнут
                давить ДонКихотов двумя пальцами

     С обеда вышел с чувством раздражения. Комната на троих, телевизор в круглосуточном режиме. Вечером убираем громкость, получается ночник. Но днем ТНТ со звуком, и в обед заряжается "сага" "Саша-Таня".

     Сериалы потоком, я и не смотрю, но этот, ненормативное вводное слово, каждый день. Приходишь в комнату пообедать, прилечь на пол часика, а в телевизоре дебильно "шутят". Сколько времени на обед, а еще приходится тратить, чтобы в панике переключиться, пусть и на неправдивые, новости.

     Настроение удалось вернуть почти сразу. Проходя мимо бытовки, услышал странное пыхтение. Открыл дверь и заглянул. Мастер Михалыч сам с собой играл в нарды и вполголоса матерился, если на кубиках выпадало мало очков. Знаю, в шахматы так играют, но чтоб в нарды. Не смолчалось: сказал, что играет неправильно. Михалыч аж взвился, типа, всю жизнь кубики бросает, учить не надо. Пришлось объяснять, что туда надо бросать кости на правую половину, а обратно на левую. Против логики не попрешь, и Михалыч проводил меня взглядом, в котором не читалась дружба.

     Работа простая, но нудноватая: взять с поддона-полета боковину, двухкилограммовую пластину, пробить в углу отверстие и положить на другой, и так тысячу раз. Разнорабочий, что сказали, то и делаю.

     Хозяин четко разделял работяг по сортам. Местные получали урезанный соцпакет: официальную минималку по зарплате плюс доплата "черным налом", больничные, отпуска. «Знают, где живу. Чтоб не возникло желания поджечь», - поделился в минуту откровенности.

     Гастарбайтеры-вахтовики  – жители городков и деревень из области и любой не местный, может быть просто сельский житель, приехавший в город на заработки. Автоматически лишался соцпакета, обзывался разнорабочим и "пахал" за кусок хлеба, пока не обживется и не научится показывать зубы.

     Отработав две недели, получали расчет и отправлялись домой. В случае травмы или обиды предъявить нечего: «У нас не записан, кто такой, не знаем. Наверное, пьяный на территорию забрел.»

     Пенсионный стаж прерывался, соответственно и отчисления не велись, человечек, мягко выражаясь, выпадал из социума. Ниже на социальной лестнице только бомжи. Единственный плюс в череде минусов - не снимался подоходный налог.

     Случались еще приблудные: «С улицы подобрали», «С поезда сняли», - эти, кажется, и вовсе за еду и койку «вкалывали». Сентиментальность российским предпринимателям не свойственна, равно, и Российские законы для них неписаны.

     Я гастарбайтер, три года с лишком приумножаю хозяйские доходы. Обжился, осмотрелся. Считаюсь разнорабочим. Малопонятная профессия. Не токарь, часами вглядывающийся в бешено вращающуюся болванку и жестко закрепленный резец. Не фрезеровщик, подставляющий детали под крутящийся инструмент. Даже не слесарь, «маракующий», как приспособить относительно похожую железяку вместо неисправной штатной детали, чтобы станок худо-бедно заработал, и «свободный художник» смог отлучиться в бытовку, где уже «нолито».

     Честно, не понимаю стремления пить во время работы. Выпил и побежал план выполнять? Допинг принял, чтоб лучше работалось? Идиотизм совершенный. А поговорить душевно? Поделиться заботами, внимательно выслушать товарища, уважение высказать, удивиться, что там америкосы в очередной стране начудили, поспорить до горячего о недостатках в работе правительства. Хозяина ругнуть от души: не потому что антисемиты, а оттого что слово "еврей" в России на девяносто девять процентов характеристика, и хозяин ей стопроцентно соответствует. На худой конец, разругаться вдрызг, подраться мимолетно, опозориться на весь свет, а утром опохмелиться и побрататься навеки. Да мало ли тем, вопросов и дел, насущных и важных, без бутылки никак не решаемых.

     Опять же, не обойтись без отключающего расслабона. Мужики ранимы, но горды. Не высказывают боль и не плачут в первую подвернувшуюся жилетку. Держат в себе, нагружая сердце и натягивая до срыва нервы. Водка отключает в первую очередь совесть и открывает шлюзы. Краем уха слышал, что в царской России чиновникам отпуск на время запоя давали с формулировкой: "Нервы подлечить".

     Пьянка - это отдельная серьезная работа, на которую надо выделять достаточно времени, например, вечер пятницы. Приготовить, собраться, выполнить, отдохнуть и в понедельник трезвым вернуться к производству, а не размениваться ежедневно на стограммовые пятиминутки.

     Разнорабочий – «мастер, куда пошлют», он же «на все руки от скуки», он же «главный за все», он же «затычка всем дыркам». Помочь слесарю, встать на токарку или фрезеровку, когда "простенько, но много". Или маляры не успевают, или сборщики не справляются...

     «Или пробить «дырку» в месте, нарисованном на чертеже», - усмехнулся и придавил педаль, глуховато щелкнул штамп, очередная пластина с отверстием в правом верхнем углу ровно умостилась в стопке готовых деталей.

     Приостановился рядом Петрович с ящиком нарубленных кронштейнов:
- Федор, будь другом, присмотри за Алиганом, пока я на сверловке.
- Так вы вроде расстались? Почему?
- Решил парень, что делить зарплату пополам несправедливо.
- Так всегда бывает: разделив кусок ровно пополам, чувствуют себя обделенными даже братья.
- Мы друг другу никто, а справедливость всегда имеет принадлежность, - Петрович засмеялся. - Причем наша самая справедливая. На слово поверишь или кулак показать? Присмотри, зла я ему не желаю.
- Боишься палец под нож запустит?
- Он и голову может, хорошо, если свою.
- Ок. Лады. Глаз не спущу. Проконтролирую. Можешь положиться. Как за сыном.
- Надеюсь на тебя.
- Будь спок.

     Алиган с чертежами в руках по-хозяйски перетаптывался около большой гильотины. Отложил бумаги, взял рулетку, измерил расстояние от упора до ножа. Пока все правильно делает. Я отвернулся, взял в руки очередную боковину и... подпрыгнул от громкого удара кувалдой по железу.

     Упор в ста миллиметрах от ножа, Алигану требовалось семьдесят, решил сократить, заколотив кувалдой. По счастью, с кувалдой парень обращался так же "умело", как с гильотиной: не ударил, а шлепнул, более громко, чем сильно, и резьбу на штоке не снес.

- Алиган! Твою ж мать! – как тут ни заматеришься?
     Расстояние между станками пять метров. Проскочил в два прыжка и успел остановить занесенный для нового удара инструмент. Коротко объяснил, как двигается упор от поворота ключа:
- Один оборот – десять миллиметров. Пол оборота – пять, четверть оборота – два с половиной. Сначала правый, потом – левый. Уловил?
- Без проблем. Все будет, как у Аннушки.

     Посмотрел в  карие просветы меж толстых век и встретил пустоту, никак не соотносящуюся с бодрым ответом.
- Да-да, которая купила масло и уже разлила.* Смотри сюда.

     У гастарбайтера Алигана первая вахта. Передаю знания, полученные за три года. Ланкастерова система: научился сам – научи товарища. Потратил десяток минут, по шагам настраивая размер. Открутил назад и велел повторить. К удивлению, Алиган справился:
- Это чо? Каждый раз так?
- Да, и обрати внимание на толщину: два чертежа из шестерки, один из восьмерки, два из четверки, - глаза в ответ вновь заполнились пустотой. – Ладно, разбирайся.

     Остановил выходящую от сварных Оксану Викторовну.
- Здравствуй, красивая. Не присмотришь за интересным мужчинкой, чтоб не накосяпорил?

     Оксане Викторовне только дай кого-нибудь поучить и направить. Смерила меня скептическим взглядом, глянула на Алигана, насмешливо хмыкнула и кивнула - снисходительно-презрительно относилась к гастарбайтерам – погрузилась в чертежи, заговорила напористо, отрывисто, резко.

     Старые работяги, уверенные профи, советы от Оксаны Викторовны терпели, включали иронию, иногда и специально подзывали поболтать, пошутить с красивой женщиной. Молодые старались не попадать в поле зрения бескомпромиссной ОТКашницы, пытались оспорить неколебимое, единственно правильное мнение. Разочаровавшись, в безнадежности убедить, посылали со всей возможной грубостью и обретали в ее лице мстительного непрощающего врага. Алиган воспринял помощь как подарок: красивая, рядом - расцветился павлином. А работа? К черту работу!

     Я наконец-то смог вернуться к прессу. У меня свой график: стараюсь завершить труды, точнее, заработать три тысячи к семи вечера, принять душ, поужинать под ТВ новости и в десять, максимум, в половине одиннадцатого, на боковую. Мазнул масляной кисточкой по штампу, запихнул очередную боковину и придавил педаль. Разнорабочий.

     Кому-то нравится творческая работа: подумать, посчитать, изобрести приспособы-«приблуды», «ловить» миллиметры и их десятки, а я предпочитаю «гнать вал». Чем проще и больше, тем лучше. Одна и та же простая работа на весь день, а лучше, чтоб и завтра так же. Как медитация: движение рук здесь, а мысли где-то там.

     Например: с ноткой удивления подумать о жадности современных буржуев-предпринимателей. Расценки на работу изначально выставляются по минимуму, а чаще "в минус", и работягам приходится покрутиться, поизобретать, чтобы этот минимум заработать, но, если минимум перекрывается, расценка еще снижается. Жадность перевешивает здравый смысл. Я могу и вдвое больше деталей выдать, но пока хозяин не поумнеет, команда: «Копать от забора до обеда,» - устраивает меня идеально.

     Удовольствие думать на свободную тему долго не продлилось: сбоку проявился Ромка сварной:
- Косынки не рубятся. Петрович где?
- Обернись.

     Ромка обернулся, и подошедший Петрович сунул ему в руки ящик с просверленными кронштейнами. Достал из кармана сборочный чертеж - «Блок роликовый»:
- Михалыч велел тебе отдать. Делов на час, расценка калымная, трубы везут, - мельком оглянулся на Алигана и Оксану Викторовну, удовлетворенно кивнул. – Хотя бы не даст накосячить.

- Коня на скаку остановит, горячего батыра направит, - торопливо включился в тему Ромка. - Крепкая тетенька, с характером - сама говорила, и к тебе с интересом. Ты как?
- Я, никак, - Петрович поднял очки на лоб и тут же сдвинул на кончик носа. - Женщина с характером - молотобоец и таран - однозначно не мой идеал. Кувалдой стучать по железу я и сам умею, а на работе думаю о работе. Это понятно?
- Косынки кончаются, - поворачиваясь уходить, оставил за собой последнее слово Ромка.

     У меня об Оксане Викторовне свое мнение. Если женщина сама объявляет и гордится своим характером, то имя ему - вздорность. Кстати заметить, вздорность и стервозность - это разные типы. Стерва, как правило хладнокровная расчетливая сука, однажды выбравшая для себя стиль и манеру наступательного поведения. Вздорность - эмоциональна: активно, а часто и агрессивно, хотя и не всегда умно, реагирует на внешние вызовы. Точно, как наша красотка.

     Промолчал: некоторые, особенно молодые, считают меня - безосновательно - занудой, поэтому стараюсь только слушать в общих разговорах, чтобы лишний раз не подтверждать статус.

- Едят они что ли эти косынки? –  буркнул в пространство Петрович и вновь оглянулся на большую гильотину. – Сейчас нарублю.

     Подцепил кран-балкой, подал к станку пачку полос. Поставил на направляющие сразу две, пару раз рубанул и проверил размер. Смотреть на работу профессионала – отдельное удовольствие. По техническому паспорту станок может за минуту нанести пятьдесят восемь ударов, а Петрович еще и рубил по две. Гильотина стучала пулеметом, косынки в приемный лоток сыпались градом. За полтора часа обеспечил сварщиков работой на два дня.

     Оксана Викторовна взяла Алигана в жесткий оборот. Рулеткой измеряла расстояние до упора:
- Два миллиметра вперед. Вперед, сказала. Чуть назад. Еще, Стой. Руби. Принеси - проверю.

     Алиган катался на толстых ножках колобком, порой восторженно припрыгивал в предвкушении исполнения похотливых желаний, косился на приоткрытую ложбинку между достойными шарами, угодливо вкладывал в руки женщины деталь. Заглядывал в глаза и рассказывал, пытаясь разбудить сочувствие, о своей нескладывающейся жизни:
- Я  валютой зарплату получал. Валюта - это доллары такие. И дочку родили, я все для нее делал, а она… Обижала,да.

     Оксана Викторовна пересчитала детали в стопке:
- Еще две, - маркером поставила на чертеже "галочку". - Не стой, руби.

     Алиган дважды придавил педаль и, набивая себе цену, слегка "распушил хвост":
- Очень я удачливый. Один раз тысячу долларов в секу** выиграл. В Рио де Жанейро рыбу разгружали, у нас много долларов было.

     Подошел Ромка сварной и сходу озвучил требование:
- Платики семьдесят на девяносто. Палыч сказал, у вас
- На полу  возьми, - не отрывая взгляда от чертежа, небрежно обронила Оксана Викторовна и поторопила Алигана. - Не стой. Деталь из восьмерки. Как, не с чего рубить? – Попыталась заглянуть за спину глупо улыбающегося Алигана.

     Не успевший отойти Ромка мгновенно вспомнил любимый прикол-рефрен:
- Алиган, ты же в Америку плавал?
- Ходил, - привычно поправил Алиган. - В Канаду и в Бразилию несколько раз... два.
- Один черт, - Ромка для убедительности свел глаза к носу. - В Америке ни одна железка не выбрасывается, все в дело идет. - Снизошел до объяснений. - Берете остатки из ящиков, размечаете, обрубаете лишнее, следите за диагональю.

    Оксана Викторовна сразу поняла, горячо взялась за дело. Маркером отмечала размер. Алиган рубил и рассказывал, как весной с зятем посадил бахчу, через месяц продадут арбузы и заработают по пятьсот тысяч. Похвастал к месту:
- У меня "Газель" с будкой, белая такая. Сами возить будем. Может быть, и больше заработаем. Грамотно торговать - это не инкаль кушать и не кумысом запивать. Ну, типа, не крестиком на пальцах и не этим, беечком по канаве.

     Я выключил станок и начал закуривать, речь Алигана заслуживала, чтобы выслушать ее, не пропуская ни слова.
 
- Наколки цветные сделаем на груди: у тебя мой портрет, а у меня твой. В ноябре в Москву поедем. Будем жить в гостинице, только там на ресепшене паспорт спрашивают, - Алигану очень понравилось слово, решил повторить. -  У тебя паспорт есть для ресепшена?

     Хочет парень быть в тренде. У всех наколки, и ему надо. Все в ресторане, и ему хочется "красивой" жизни. Так и формируется мясной материал для пятых колонн и майданов: оне хотят кружевные трусики, клевые наколки, гамбургер и новый телефон - и это все, что им нужно для счастья. "Потреблять, потреблять и потреблять",*** - как завещал великий Хефнер. Да, еще гостиница, чтобы почувствовать себя барином на ресепшене. А ведь предупреждал классик, что человечек, развившийся до уровня Дуньки****, непременно захочет в Европу.

     Оксана Викторовна, занятая работой, только сейчас обратила внимание на болтовню Алигана. Очень удивилась вопросу. Припомнила предыдущие речи и сообразила наконец, что ее уже час «сватают». Прижала правой рукой левую грудь. Видимо, представила, как неведомый художник рисует на ее богатстве круглое восточное лицо. Начала оглядываться в совершенном недоумении и растерянности.

     Алиган, уверенный в согласии, - какая женщина устоит от экскурсии в Москву с богатым кавалером,  к тому же наколку цветную на грудь обещал - решил завершить сватовство поцелуем. Не глядя, сунул деталь мимо прижима, придавил ногой педаль. Обнял женщину левой рукой за плечо, правую положил на живот и потянулся губами к щеке. Еще и подпеть умудрился ловелас:
- "Держу тебя за талию, за поручни любви".*****

     Приготовился осчастливить красавицу с напором, напоминающим наглость. Да только не на ту напал. Оксана Викторовна среагировала молниеносно и почти смертельно. Двинула правым локтем между ребрами и выступающим пузцом. Алиган  согнулся и попятился. Тем временем, верхний нож гильотины развернул незакрепленную деталь вертикально, прострогал вдоль, на обратном ходе выплюнул на рабочий стол кусок исковерканного железа и осколок ножа.

     Продолжительный скрежет разделил мир на до и после. Картина маслом и со смыслом: Оксана Викторовна летела в сторону офиса, словно пыталась догнать свою негодующе прыгающую грудь, отплевывалась и бормотала что-то; согнувшийся и недоуменно глядящий ей вслед Алиган - не повезло парню с любовью, но зато есть о чем вспоминать до старости, и хохочущий Ромка сварной.

- Не в бровь, а в челюсть стажеру. Захотел свежатинки, а не посмотрел, что она по рыночной цене.
    Ромке только дай поржать.

*    М.Булгаков "Мастер и Маргарита"
**   Сека - карточная игра
***  Создатель журнала "Плейбой" и философии потребления
**** К. Тренев "Любовь Яровая"
*****Шлягер

                Форс-мажор

         Жизнь - это последовательное расстройство
         изначально здоровой психики

    Привычно отметил время на укрепленных между станками цеховых часах - шестнадцать десять. Даже при активной помощи Оксаны Викторовны Алиган управился только с одним чертежом, впереди еще четыре.  По центральному проходу, путаясь от торопливости в собственных ногах и, по-обыкновению, взъерошивая щётку волос над вспотевшим лбом, уже подбегал мастер заготовительного участка Михалыч. Со стороны сварщиков ожидаемо сверкнул лысиной Палыч. Назревал аврал.

     Только кажется, что в цеху каждый сам за себя. Нет, работяги - звенья в цепи. Рвется одно - останавливаются все. Платики "девяносто на семьдесят", под кураторством ответственной Оксаны Викторовны нарубленные Алиганом, позволили закрыть вечерний заказ, но до десяти завтрашнего утра требуется отдать два десятка "прихватов для сэндвич-панелей", которые пока не вышли за пределы чертежей, лежащих на столе большой гильотины.

     Терпеть ненавижу срочную внеплановую работу: нервы из колеи вышибает, а они и без того хронически не здоровые. Бывают спокойные смены, но чаще мастера на дню по пять раз подбегают: "Все бросай, надо шампур нарубить для "Макдональдса", или калитку губернатору на задний двор, или супруга хозяина пожелала ажурную беседку напротив крыльца, или крылья укоротить "Боингу 747". Почти не шучу: иной раз извилины в сыр-косичку заворачиваются от необычности срочных заказов.

     Пришлось включать "пятую скорость". К бабушке не ходи, привлекут и меня на ликвидацию прорыва за полу бесплатно. Спешил разделаться с боковинами, пока Михалыч с Палычем ответят на вопросы: "Кто виноват?", "Что делать?" и "Кому поручить?" Ждать долго не пришлось.

- Федор Алексеевич, - обычно Михалыч величает "Федей", иногда обращается "Федор", а сегодня, похоже, здорово приперло. - Оторвись на минутку.

     Знаю эти минутки. Мастерам нужно срочно распределить не сделанное Алиганом и передать детали сварщикам, конкретно, Витьке Немцу, который до семи должен собрать и сдать готовые изделия малярам, благо, последние все вахтовики и могут работать до утра.
- Федор Алексеевич, наруби платики из четверки, а косынки из шестерки Петрович сделает.

     Платики - плоские детальки, а разрезанные по диагонали становятся косынками, впрочем, косынками, могут быть и квадраты и ромбы. Как технолог в чертеже напишет, так и будет называться, а у технологов с фантазией, считай, никак. Поэтому в чертеж смотреть обязательно. Причем, смотреть внимательно: иной раз и сами технологи удивляются, что умудрились нарисовать и причудливо обозвать.

     Могло быть и хуже. Молча забрал чертежи и отправился к третьей гильотине. У меня свои хитрости, уловки и заначки. Зная примерную номенклатуру деталей, сохраняю полосы различного металла "на всякий пожарный". Взял нужную и, не заморачиваясь выставлением упора, по рулетке нашинковал двадцать деталей одного и столько же другого вида. Отнес Немцу:

- Шпрехен зи дойч*, - произнес с интонацией приветствия. - Закури, а то всю работу переделаешь и начнешь до конца вахты водку пьянствовать.
- А мне только лучше, - засмеялся Витька, - руки с похмелья дрожат, и уже не надо специально электродом водить.
- Рискуешь, хозяин на днях обещал на запах спиртного перед работой алкотестером проверять и гнать беспощадно.

- Если всех пьющих выгнать, кто работать будет?
- Наверное, Михалычу придется к станку вставать. Как услышал, хвостом завилял и вызвался за свой счет прибор обеспечить.
- Шестерка дешевая. Купил?
- Не знаю.

     Витька - гастарбайтер. В одном поселке живем, в одной вахте работаем. Немцем кличут, потому что немец. В войну семью вывезли в Сибирь, в пятидесятых вернулись в родное Заволжье. В девяностые собирался в "Фатерлянд", но так и не собрался: обрусел до запойного пьянства и раздолбайства. Любимая тема в разговорах - все виды сварочных аппаратов, может говорить часами. Тут важно, вовремя сбежать, пока Витька ее не оседлал. Есть в парне "искра": варит красиво и ровно, любит заковыристую, требующую раздумий и решений работу.

     Естественно, начальство и радо подсовывать нестандартное, по расценкам "оторви и выбрось". Витька на сварочном участке, как Петрович на заготовительном, но повезло с мастером: умный Палыч не сваливает весь "неформат" на одного безотказного, а порой подкидывает калымы: пустяшную работу за хорошие деньги. Поглядывая на сборочный чертеж, Немец быстро скомплектовал "прихват":

- Прямоугольной косынки не хватает.
- Уже несет Петрович.
- Окурок не бросай. Вы курите, а я убирай.
- Пепельница где?
- Я скатываю чинарик и в проход пуляю.
- Понимаю: deutsche Sauberkeit**.
- Ja, richtig, deutsche Ordnung.***

    Электронные часы отсветили семнадцать ноль-ноль, и сварочный участок разом обезлюдел: местные подались домой. В наступившей тишине донеслись от большой гильотины позвякивание гаечных ключей и раздраженные матерки. Подошел Петрович и поставил на стол коробку с косынками:

- Слесаря на нервах. Без пятнадцати пять получили команду перевернуть ножи и выставить зазор. Алигана за скол глазами доедают.
- Они и словами не стесняются. Совсем парня зашугали. Теперь мечется, куда податься от своей яркой любви. А нет, будь добр, страдай, раз полюбил.
- Подгадил ребятам: на час пиво отсрочил, - хохотнул Витька, -  и на утро ремонт не отложишь: у гастарбайтеров рабочий день - круглые сутки.
      
*   (Нем.) Говорите ли вы по-немецки?
**  (Нем.) Немецкая аккуратность
*** (Нем.) Да. Верно, немецкий порядок

                Напарник

                Мужичок с ноготок, зато со стержнем

                Встретив хрупкую козочку,не включай в себе козла

     Михалыч после утренней планерки появился в цеху потный и с нездоровым румянцем на щеках:
- Куда Алигана приткнуть?
– то есть, информация о сколотом ноже до начальства дошла? - высказал предположение Петрович. - Происшествий на рабочем месте начальство не любит.

- Вся планерка на ушах от смеха, - скорбно поведал Михалыч. - Охранница с проходной пожалилась генеральному: "Как гляну на экран, а там ваш казах стену метит. Хотя бы вверх глянул, камера над головой".
- Смотрю, быстро в туалет оборачивается, - улыбнулся Петрович. - Похоже, с понедельника стену поливает.
- Всем настроение обеспечил, такому красавцу надо зарплату платить за факт существования.

     Михалыч укоризненно скривился от моей шутки и в очередной раз вспомнил вопрос знаменитого земляка:
- Что делать?
- Мне не нужен, - кратко отмел Петрович. – Объемного и простого нет, со сложной мелочевкой и сам управлюсь.
   
     У меня некстати количество: полсотни шестиметровых листов требуется пошинковать на полосы различной ширины. Мог бы и в одиночку управиться, но в заводе запарка, а время, как известно, не проведешь:
- Возьму на сегодня. Косячить вроде бы негде, только грубая сила требуется, - Алиган пританцовывал у большой гильотины, озирался, высматривая Оксану Викторовну. - В парне животное начало явно превалирует.

- Вполне себе, наблюдение, может быть, даже верное, - засмеялся Петрович. - Рулит конец, который теоретически и есть мужское начало.
- Будем думать, что растет батыр, хотя и не очень спеша. Табула раса - чистая доска, если не приложить усилие, наполняя сосуд, он сам напьется тем, что в открытом доступе, а там....

- Федя, а нельзя умные мысли до после работы отложить, - прервал Петрович и заметно поморщился. Деликатно вернул от занудства к работе, интеллигент, мать его, и не подкопаешься.
- Скучные вы, хотел взбодрить шуткой перед работой, вернуть ваши унылые лица к безудержному веселью.

- Думающий человечек веселым не бывает, но может быть умным, - парировал очередным афоризмом Петрович. Откуда только черпает?
- Безнадежны, работаем, - я отмахнул рукой и повернулся к станку. - Алиган, кончай танцевать,  гони сюда кран-балку.

     Погрузчик, трехтонный «Болгарин», уже подтянул пачку листов. Взмахом руки показал Рустаму, где остановиться, подошел поздороваться:
- Салям аллейкум, брат. Только не тормози: сразу вези вторую партию и не уезжай далеко, чтобы мы не стояли.
      
     Быстро выставил размер, убедился в надежности закрепления упора. Задача простая: прихватами взять лист за середину, заправить начало под нож и, последовательно продвигая вперед, разделить на двенадцать полос, по пятьсот миллиметров каждая. Легко решаемая задача, когда напарники работают дружно и внимательно.
      
      С Алиганом приходилось делать лишние движения и терять время, выравнивая лист. Доказывая свою нужность производству, парень старался обогнать,  торопился дотащить свой край к упору раньше. Попутно жаловался на Оксану Викторовну, которая «кивала, соглашалась, а потом – вот. Предательница. Я всю ночь курил… Она городская, конечно, а я же из деревни.»

- Не стоит занижать самооценку, - попытался приободрить и перебить пессимизм нечаянного напарника. - Общаясь с женщиной, помни, а лучше знай: ты самый-самый, тогда красотка не будет отвлекаться на мысли о других. - Не молчать же в ответ батыру, изливающему душу; подбодрил, помог, сколько мог, чужой любви без личной выгоды, а только поддержания разговора для.
      
     Последняя полоса рубилась по рулетке. Я отмерил свою сторону и приготовился нажать педаль:
- Алиган, как?
- Есть, как у Аннушки.
      
     Убрал ногу с педали: про Аннушку уже слышал, да и лист лежал косо. Измерил Алиганов край – пятьсот семьдесят три. Семьдесят три - лишние:
- Что творишь?
- Чтоб быстрее.
- Быстрота нужна, до туалета добежать, а не подмывать  первые попавшие углы, - отметил белым маркером размер на его рулетке. – Двигай. Строго по черточке. – К четвертому листу наладили относительную слаженность. – Рустам, подъезжай.

     Надо вытащить пачку нарубленных пластин и перевезти к другой гильотине для перерубки в размер детали. Рустам круглее и ниже Алигана. У него высокий пронзительный голос и умный доброжелательный нрав. Работает в шараге второй год и всегда старается блеснуть водительским мастерством. Ровно заехал, завел вилы, приподнял и вывез пачку в проход.
      
     Я с пультом кран-балки в правой руке и с прихватом в левой, готовился зацепить, как только Рустам съедет с листа, но погрузчик остановился. Алиган подался вперед, зашевелил губами и пальцами рук.
      
     Перед грузом стояла и старательно обмеряла полосы рулеткой Оксана Викторовна. Знает прекрасно, что меня  бесполезно ловить на браке: без косяков работаю, но тут собрались в пару два вахтовика, и Оксана Викторовна считает себя обязанной "показать второсортным место".

     Я стараюсь вести себя с ОТКашницей ровно: детей вместе не крестить, обращаюсь"Красивая", но с легкой иронией, и это ее заметно бесит; да и Алигана за вчерашние объятия сам бог велел наказать.

     Дама сегодня в бело-голубой кофточке и галстучке, повязанном по-пионерски и прикрывшем заветную ложбинку. Оксана Викторовна глубоко наклонялась, всматриваясь в цифры рулетки, приседала, измеряя нижний лист, и у плотно обтянувшей зад и бедра синей юбки чуть расходились по бокам высокие разрезы, в которых плотоядно паслись из узких щелочек глаза Алигана.
   
     Это уже черта в характере, только красивые ноги увидит, стремится тщательно исследовать визуально, а, если получится, то и тактильно. Я и сам не из равнодушных: даже посредственные женские ножки нравятся, со знанием тела умею осмотреть и оценить по пятибальной шкале, нюансы-эксклюзивы отметить, с грустной улыбкой припомнить незабываемое, как у Александра Сергеевича: "Ах, долго я забыть не мог те ножки, Грустный, опустелый. Я все их помню, и во сне, Они тревожат сердце мне",* - но, не в рабочее время.
      
     «Не мой день, – невольно подумалось. – Невезуха - с утра неразлучный спутник: мало того, что первую пачку рубили вдвое дольше обычного, так еще и Алиган, с высказанной болью и непреходящей любовью, и оскорбленная девушка, готовая гадить гастарбайтерам за то, что вахтовики".
      
     Поначалу в шараге работали только местные, а вахтовиков-гастарбайтеров хозяин начал привлекать года три-четыре как. Естественное противостояние с местными возникло сразу. «Быковать» пытались и устраивать своеобразную «дедовщину»: «Эй, быдло деревенское, подай-принеси!»

      Мастера, при молчаливой поддержке хозяина, «разделяй и властвуй», подсовывали работу по остаточному принципу: погрязней, потяжелей, побесплатней.  Удивляться не приходится. Русских веками приучали всего бояться, вот и отгораживают свои закутки всевозможными заборами, а вошедших встречают как захватчиков, врагов и точно не приятелей.
      
     «Деревенское быдло» оказалось с зубами. С одними поговорили, с другими выпили, третьим – по рогам настучали. Не слабо показали себя в работе. Нашлись и токари-фрезеровщики «от бога», и слесари-сварщики с руками «золотыми по самые локти».

     Селян-провинциалов жизнь научила из дерьма конфетки лепить. В магазине не укупишь, на работе не всегда получается скоммуниздить, вот и приходилось своими силами, руками, смекалкой создавать эксклюзивные изделия для личного и общественного употребления.

     Заставили себя уважать, вот только по уши консервативная Оксана Викторовна берегла и лелеяла местечковый атавизм да выплескивала порой на гастарбайтеров фантомные боли.
- Есть претензии, красивая?
- Нет! - отрывисто бросила. Развернулась, не взглянув, и быстро зашагала в сторону сварщиков.
- Разозлил девушку. Теперь только следи за размером.

- Вот какая, - Алиган проводил глазами Оксану Викторовну, пока не скрылась за станками. Оглянулся в недоумении. - Сама красиво жопой крутит и дразнит, а сама динамит?
- Честно отрабатывает образ зовущей недотроги. Некоторые невоспитанные мужланы говорят: "Динамо," - но с чего ты взял, что она дразнит и зовет конкретного тебя?

     Спросил и прикусил болтливый язык. Алиган заметно вздрогнул и начал оглядываться, высматривая Петровича. Вот так болтанешь, не подумав, и спровоцируешь в сыне Джезказганских степей Шекспировские страсти. Кто знает, как может проявиться ревность в Отелло, который батыр. Поспешил загладить неосторожное высказывание:
- Она не нарочно, и даже не виновата: если ягодицы женщины не участвуют в движении, она - мужик, а научиться красивой попой вертеть некрасиво нельзя.

- Типа, сама крутится? - Алиган достал сигарету, настраиваясь на долгий рассказ по теме поп, жоп и задниц. - Мы, когда в Рио де Жанейро разгружались. Рио де Жанейро в Бразилии... Там карнавал, и девки жопой крутят...
- Ты рассказывай и одновременно подцепляй: работы у нас много, а времени совсем нет.

     Алиган кивнул, бросил на лист не прикуренную сигарету и, продолжая рассказ, завозился с прихватом. В процессе подачи в створ гильотины и прохождении первой трети рассказал о вкусовых качествах акульих плавников: "Бразильцы их засаливают, мы у них под пиво брали. Ля грация, ля специя."
- У нас самих любая грация со специей, конкретно Оксана Викторовна - с перчиком. Не отвлекайся.

     По мере продвижения листа брошенная сигарета оказалась на расстоянии вытянутой руки. Сдвинул на линию руба, придавил педаль и располовинил вдоль. Алиган распахнул рот и глаза в совершенном восхищении. Пока перецеплялись, внимательно высматривал на полу окурки. Не нашел, торопливо достал сигарету и положил на лист, намереваясь повторить мой трюк. С кем работать приходится: детский сад - штаны на лямках.

     К обеду вошли в рабочий ритм. Напарник пыхтел, потел и рассказывал о далекой Бразилии и тамошних красотках. От души ругал капитана-директора, который пригрозил за секс с бразильянкой немедленной отправкой в Союз** на внеочередную медкомиссию.

     К вечеру заставили все свободные площадки пачками листов. Мелом на полутораметровой пластине подвели итог:
- В наряд списываешь все с пластины. Каждому по две девятьсот. Нормально?
- Да, - воодушевился Алиган. – Вчера на тысячу меньше заработал. Давай с тобой буду. Ты слушать хорошо умеешь.

- Тебе показалось. Завтра из полос детали рубить.  Каждый зарабатывает в свой карман. Среди работяг тоже конкуренция. Удачи. С тобой было приятно работать.
- А как я в наряд перепишу, бумага в комнате?
- Возьми пластину с собой, - около двадцати килограммов. – Только обратно утром принеси: она посчитана.

П.С. Алиган притащил-таки тяжеленную пластину в комнату и тут же получил дружеский совет, не заморачиваться переписыванием, а предъявить по окончании вахты хозяину как доказательство, что работал, а не "воздух пинал".

*  А.С. Пушкин Евгений Онегин
** СССР               

                Пятница

                Зачем воображать и домысливать,
                когда можно просто считывать
                спрятанное в прищуре глаз

     Пятница – день особенный: впереди два выходных, - день предчувствия отдыха и праздника. Точное, емкое слово от классика: «Накануне».* Сразу после семнадцати можно начинать.

     В этот день активизируются заказчики. Стремятся получить готовое изделие, будто прямо завтра в работу запустят.  Не запустят. Сгрузят на свой склад и оставят до понедельника или дальше, когда настроение проснется. Такие же русские: получить заказ для них – это подвести итог неделе, прожитой не зря, и с чистой совестью это дело "обмыть".

     Для вахтовиков-гастарбайтеров-«гастеров» все дни одинаковы: две недели работы с утра до пока не свалишься, но настроение праздника от местных передается и нам. Добавляет бодрости.

     Сегодня намеренно спустился в цех пораньше: спокойно настроить станок, подвезти кран-балкой и выставить перед рабочим столом стопкой полосы металла, нарубленные вчера в паре с Алиганом, приготовить поддоны-полеты для деталей.

    Попутно зарядиться тишиной и августовским солнцем, уже пробравшемся сквозь вечно запыленные, закопченные окна. Видеть в окне небо, утро и радостную жизнь - это состояние души. Как в давние годы учительства нравилась школа без учеников: до их прихода и после ухода, так и огромный безлюдный цех радует ощущением ожидания.

    Остановив взгляд на одном из станков, припомнить и усмехнуться особенностям его характера: покладистый или брыкливый; сварливый или негромкий, но добросовестный "шептун"; мало предсказуемый задира или "Я, как все; от сих до сих, и не наваливай лишнего, а то развернусь и уйду". Релакс, удовольствие и, смешно сказать, но правда, радует предстоящая очень не легкая работа.

    Задание средней паршивости, строгий размер: не только длину-ширину выдержать, еще и диагональ – плюс-минус миллиметр. Заготовки от меня идут на пресс и формуются в виде половинок широкого хомута. Скорлупки должны ровно облегать-стягивать газовую трубу и надежно удерживать в заданном положении где-то на просторах Западно-Сибирской лесотундры.  Кому попало не доверишь.

     Восемь, без пяти. Выставив размер, перепроверил по угольнику направляющую – девяносто градусов и ни одним меньше. Начал подтягиваться народ. Каждый считает своим долгом приветливо и крепко пожать руку, еще встряхнуть в знак особого расположения. Парни целодневно в руках железо тасуют, и ладони, как железо.    После двадцатого начинаю опасаться, что оторвут.

     Ожидая очередной присказки, протянул руку слесарю Иванычу.
- Как жизнь?
- Как у желудя: живу среди дубов, а какая свинья сожрет не знаю.

     Иванычу за шестьдесят, ростом не велик, худощав, подвижен. Его фирменная фишка - стишки, поговорки и пословицы изустного или, как говорят филологи, "фольклорного" свойства. Смолоду прописался в слесарях, умеет грамотно и быстро разобраться с неисправностью любого станка и, не сходя с места, починить.

     Я начинал карьеру в шараге сверловщиком. Древние станки ломались часто. На одном подача вылетала, однажды вырубилась совсем. Тормознул устремлено пробегающего мимо Иваныча.
- Подача сдохла?
- Как не вовремя. Там ребята уже налили, - торопясь, снял крышку, оглянулся, поискал глазами подходящую железяку. Не нашел и достал из кармана бородок, вставил в отверстие. - Чем у...бать? - Я торопливо протянул молоток. - Пробуй. - Подача пошла и, по-моему, и сейчас работает.
   
     Подкрался и протянул пятерню с разведенными пальцами Михалыч. Рукопожатие, как удар исподтишка, махнул перед глазами чертежом:
- Заднюю стенку не возьмешь в довесок? – спросил, заранее надеясь на несогласие.
- У меня скорлуп на два дня, - я подготовился к разговору, чтобы не догружали. – Отдай Алигану. Деталь на плазме дорабатывается, размер не строгий.

- Ага, да, - в голосе Михалыча облегчение и плохо скрытое злорадство: подловил, - присмотришь?
- Куда от вас?  Вниманием не оставлю, -  и без его просьбы-приказа присмотрел бы: все «гастеры» в одной лодке и, воленс-ноленс, приходится вытаскивать и поддерживать. – А вот и наш общий друг.
   
    У Алигана под мышкой вчерашняя плита, полтора на пол метра, двадцати килограммов весом, умостил поверх моей стопки.
- Это что? – изобразил строгость Михалыч. Чем меньше начальник, тем больше гонора. Совершенно плебейская черта.

- Наряд переписывал, - растерялся Алиган, - сколько вчера нарубили.
- К пятой прислони, - я постарался быть серьезным. – Место осталось, вечером допишешь сегодняшнее.

    Михалыч пожал в недоумении плечами, повернулся к четвертому станку и раздумывающему у стола Петровичу. Алиган снял плиту со стопки и понес к пятой гильотине. Даже шутить над ним скучно: всему верит.
   
    Петрович, в бейсболке козырьком назад, не наклоняясь, листал пачку чертежей, отчетливо выговорил: «Твою ж мать!» - сдвинул очки на кончик носа и потянул из пачки сигарету. Внизу каждого чертежа список работ и расценки: рубить, сверлить, гнуть, зачищать, - все за «копейки», плюс, масса бесплатных работ: найти металл, таскать детали от станка к станку, собрать изделие, придать «товарный вид», упаковать. Заметил мастера.

- Михалыч, объясни тупому, почему я до восьми вечера две тысячи заработать не могу, а мальчишки-Алиганы на мелочевке по три штуки до обеда нарубают?
- Так они больше ничего не умеют, - удивился-объяснил и, по-обыкновению, быстро вспотел Михалыч, потирая ежик густых черных волос.
- Вот отдай им чертежи, и пусть учатся. Быстрее научатся, быстрее зарабатывать перестанут, а я тем временем кредит за «Тойоту» погашу.

- Логика у тебя перевернутая, - в поисках аргументов Михалыч поддернул джинсы, подпирая пивной живот, оттянувший белую майку. – Твои детали после обеда у Немца должны быть, а орлы с ними неделю провозятся… и не факт, что сделают. Давай, я тебе к наряду малярку запишу.

- И? - Петрович, зная, что придется согласиться,  не скрывал усмешки. Своеобразная компенсация за навязанную "копеечную" работу.
- И завоз металла. Пару часов.
- Которые потом контора вычеркнет?

- Не вычеркнет, - Михалыч готов золотые горы обещать, лишь бы уговорить работягу на бесплатную работу, при том что и он, и работяга знают: вычеркнет контора все обещанное, и Петровичу в очередной раз придется покрутиться, догоняя зарплату. Работяги знают себе цену, но продаются всегда дешевле. Не научил нас рынок достойно торговаться
- Будем посмотреть, - Петрович ткнул кнопку включения станка. Рабочий-интеллигент: стыдится упрекнуть мастера в заведомом вранье.
- Дерзай.

    Последнюю фразу противным, режущим уши звуком заглушила включающаяся гидравлическая гильотина. Трехметровый косой нож поднялся на рабочую высоту и застыл, оскалясь металлическим блеском в ожидании рубки. Михалыч заметно попятился, развернулся и зарысил к сварным.  Только посочувствовать Петровичу: "Чем больше умеешь, тем больше грузят бесплатной работой". Вывод: нельзя светить перед начальством знания и умения.

    До половины девятого, пока цех разогреется и настроится на работу, поруководил Алиганом. На пятой гильотине выставили размер, направляющую, сделали пару рубов.
- И позови Ромку, пусть упор приварит, чтобы не подбивать каждые полчаса.

    Ромка нарисовался с любимым вопросом-утверждением:
- Алиган, ты же в Америку плавал? – правой рукой нацелил электрод, левую поднял к лицу, собираясь опустить маску.

- Корабли ходят, а не плавают, - суетливо поправил Алиган. – Мы в разные страны заходили. – Торопился начать зарабатывать и не скрывал досады от задержки.
- А варить не научился, - усмехнулся Ромка. – В Америках, чтоб ты знал, все на сварке: железо, алюминий, даже пластмассу варят. Если не умеешь две детальки между собой навечно соединить, на работу не берут. Федор, скажи.

- Белых берут, - возразил я, - а у негров и мексиканцев требуют подтвердить навыки: сегрегация, бесчеловечный империалистический режим. Ром, по две прихватки, только без фанатизма, а то отдирать замучимся.
- Смотри, Алиган, и учись, - снизил тон Ромка. - Казах в России – это, как мексиканец в Америке.

    Восемь-двадцать пять. Есть время создать интригу, чтоб не скучать от нудноватой работы: пятница же. На ловца и зверь бежит. Остановил ответственную Оксану Викторовну. Август нынче теплый, и женщина не спешила расстаться с летом. Вчерашняя синяя, ближе к голубому, юбка с высокими боковыми разрезами, а вот от галстука-косынки сегодня отказалась, и заветная ложбинка между обтянутыми однотонной серой кофточкой шарами продолжает загадку почти до третьей пуговички:

- Здравствуй, красивая, - демонстрируя чисто рабочий интерес, подставил чертеж. – Деталь ответственная, а парень у нас молодой и, как ты убедилась, горячий. Надо бы обеспечить контроль в течение дня.

- Этот ваш Алиган, - ощутив во мне союзника, доверительно приблизилась и обдала возбуждающим ароматом духов. – Я его боюсь уже. Что он себе позволяет?
- Будет время спросить у сына степей, какие эмоции его захлестнули, - невольно отодвинулся, пытаясь оставаться бесстрастным.

- Я не спрошу, а выскажу, - женщина задышала чаще, предчувствуя схватку с неслабым противником. - Успокоиться не могла: сама ужин готовлю, а сама "казанову" казахского отчитываю.
- Казановой может быть любой мужчина, с которым хорошо.
- А мне плохо, хотелось еще и треснуть чем-нибудь покрепче.
- Только с локтя сильно не бей, он нам живой нужен.

- Хорошо, - Оксана Викторовна, чуть расслабилась, обозначила ямочки на щеках.
- Замечательная у тебя улыбка, - искренне отметил, и женщина осветилась в ответ, разом простив прежние непонятки, - и походка легкая: век бы любовался.
- Это от мамы, - совершенно растаяла Оксана Викторовна. - На поселке все мужики оборачивались.
- Достойная фигура в наследство от красивой мамы, - поторопился закруглить, пока не начала делиться воспоминаниями из детства и юности, - но раз в полчасика за Алиганом присмотри. Очень на тебя надеюсь.

    Оксана Викторовна, с чертежом в руках, повернулась к Алигану. Можно заняться своими скорлупами.

     Когда дело не ладится, говорят: «Ни шатко, ни валко,» - а у меня все хорошо: плиты из стопки в станок подаются без усилий, только педаль нажимай. За полтора часа два поддона деталей отправил к натужно гудящему прессу, на котором Санька Корзинкин из моих прямоугольников штампует скорлупы будущих опор-хомутов.

     Шатко и валко движется работа. Двигалась. Михалыч подлетел и, не в силах остановиться, приплясывал на месте, пока я дорубал очередную полосу. Смущенно протянул чертеж:
- Отвлекись. Немец восьмикорпусной плуг собирает, фермеры в понедельник забрать грозятся, а две косынки про…бали.

     Во множественном числе, будто бы и виноватого не определить. Неизвестно какие, да мало ли их? Долбо…бы-недотепы напортачили. Сам же Михалыч-"долбо...б" и "про…бал", а теперь мне глаза замазывает. В обычной жизни я не сторонник ненормативной лексики, но на работе приходится, когда приличных слов обозначить  неприличную дурость начальства уже не хватает. Эмоционально окрашенное слово лучше запоминается, откладывается на подкорке и вспоминается в минуты стресса, опасности или перегрузок. За шумом станков ненорматив слышится и понимается отчетливее, еще и дополнительный бонус - многое в немногих словах. Отражается ли на здоровье? Отражается. Физически работающие и матом разговаривающие долго не живут.

     Мельком глянул в чертеж: косынка из двенадцатого металла. Чуть вслух не заржал. Три дня не прошло, как убеждал мастера, что косынки двести на двести из двенадцатого металла должны быть в комплекте на плуг в обязательном порядке.
- Хорошо, отрублю и отнесу, - Михалыч продолжал приплясывать, - что-то еще?
- Нет-нет, только не тяни.

     Ушел, и слава богу. Достал из-под стола косынки и, закуривая на ходу, отправился к Немцу. Витька отложил держак и выпрямился навстречу, увидел недостающие детали, заметно оживился, начал разговор, естественно, с ненорматива:
- Б…ь! Сто плугов разных сделали, а они никак двухсотые косынки не запомнят.
- Не пыли. Я помню. Всегда можешь обратиться: с запасом нарублено. Wie gehts?* Как сам? Что из дома пишут?

- Все больше звонят, - пыхнув сигаретой, развеселился Витька. – Ребята вечером шашлык затевают. Ты как?
- Как все, уже внес долю, und du?**
- Двумя руками "за", а рулит кто?
- Рустам, который на погрузчике. Мальчик ответственный и накормить вкусно умеет.

- И хочется, и колется: навалили срочного, а после обеда еще обещают, - заметно пригрустил Витька: любил парень организованные застолья и задушевные разговоры под рюмашку.
- Буржуи, лишь бы пятницу пролетарию испортить.
- Ja voll,*** - согласился Немец

*  (Нем.) Wie gehts?
** (Нем.) А ты?
***(Нем.) Да, конечно

                Поединок

           Самец должен доказать свое право
           быть на верху пищевой цепочки

     По технологической статистике до семидесяти пяти процентов работ в каждом изделии приходится на заготовительно-штамповочные работы, то есть все требующее высокой квалификации: токарка, фрезеровка, сверловка, сварка - занимают в производстве минимальные позиции.

     Гнать вал, выполнять план по массовому выпуску может любой: "парень с улицы", мальчишка-практикант или гастарбайтер-гастер-вчерашний колхозник, - грубо говоря, Алиган, за четыре дня усвоивший, что черная кнопка запускает станок, красная, соответственно, выключает; запомнивший минимальную инструкцию, куда не совать руки и куда не ходить ногами.

     Алигану не терпелось начать зарабатывать, но тело и особенно зад противились необходимости весь день провести на ногах. Отодвинул стульчик-скамеечку от стола, присел, руки не дотягивались до пачки заготовок. Придвинул, вновь незадача: двухсотмиллиметровой ширины пластина уперлась в живот и мешала двигаться и дышать.

     В смятении мыслей оттолкнул скамейку и вздрогнул от раздавшегося сзади настойчивого голоса Оксаны Викторовны:
- Начинай рубить. Проверю размер!

     Категоричное требование наслоилось на нерешенную задачу и усугубилось воспоминанием о недавнем ударе локтем по ребрам. Алиган растерялся, оробел, машинально прикрыл ладонью солнечное сплетение и затормозился-завис, как компьютер с недостаточной оперативной памятью. Круглое лицо начало покрываться несвойственным батырам румянцем, а толстые ноги пустились в непроизвольный перепляс.
- Ты у меня не один, - додавил сознание до полной невменяемости громкий окрик.

     Оксана Викторовна, чувствуя свою правоту и право, ткнула кнопку запуска станка. Гильотина зашелестела двигателем, угрожающе скрежетнув, сдвинулся и начал раскручиваться зубчатый маховик. Алиган, неловко двинул плиту под прижим, повернулся, сторонясь женщины, споткнулся и наступил на педаль. Не успевший набрать обороты механизм медленно потянул нож вниз, не отрубил, а прорезал железо, и на пол свалился неравнобедренный треугольник.

     Требуется пояснение. Обычно пусковая педаль прячется в металлический кожух –«башмак», чтобы избежать случайного нажатия, то есть, сначала вставить ногу в «башмак», потом носком придавить педаль.

     Конструкторы и изобретатели станков навыдумывали множество приспособлений и устройств, защищающих работяг от случайных попаданий в работающий механизм: укрывающие кожуха, сетки, стекла, отключающие релюшки; плюс обязательные регулярные проверки на предмет соответствия оборудования правилам техники безопасности. При Советской власти существовала специальная организация со странным названием Котлонадзор, которую работяги и особенно технический персонал боялись, как огня.

     Конечно, и тогда нарушали. В погоне за производительностью и заработком снимали защиту, но, хотя бы держали в пределах видимости, чтобы в случае проверки быстро вернуть на место. Дикий рынок снял проблему, отменив все проверки. И работяги, и хозяева, наплевав на безопасность, "рубили бабло", а снятую защиту выбрасывали в металлолом, чтоб не путалась под ногами. И бороться с дураками бесполезно: природа определила, чтобы в каждом социуме присутствовал непременно свой придурок. Выгони одного, появится другой: свято место пусто не бывает.

     Недавний случай. У приятеля контрящий болт на открытом валу прихватил брючину и стал последовательно наматывать. Штаны нынче делают крепкие - не разорвать. Никогда в жизни парень так быстро не раздевался, зато измятые брюки с вала минут сорок откручивал: рвать и резать жалко.

     Как раз на пятой гильотине предыдущий «Алиган», его звали Витька, в погоне за быстрой рубкой и большой деньгой снял и выбросил прикрывающий педаль кожух. Поплатился фалангой на указательном пальце, а работягам теперь приходилось помнить о со всех сторон открытой педали.

     Нечаянное срабатывание привело к панике. Алиган отдернул ногу, отступил назад и уперся спиной в грудь Оксаны Викторовны. Женщина, изначально настроившаяся на противостояние и схватку, восприняла происходящие очередным домогательством и возмущенно оттолкнула "похотливую" спину.  Алиган животом продвинул лист вперед, а нога вновь наступила на педаль. На пол шлепнулся второй бесформенный кусок металла, а действующие лица наконец-то догадались остановиться и оценить ситуацию.

     Оксана Викторовна прихватила скамеечку-стульчик, сделала шаг назад и присела, оставив батыру возможность самому разрулить ситуацию. Алиган, исподлобья осматриваясь, не видел ли кто позорной нескладухи, развернул полосу, вставил неиспорченной стороной, сделал руб и другой. Вытащил из-под станка и подал ОТКашнице детали.
- Можешь, когда захочешь, - Оксана Викторовна тщательно измерила рулеткой длину, ширину и диагональ, легко поднялась со стульчика и повернулась уходить. – Еще подойду.

     Алиган, тупо набычившись и, по-обыкновению, расставив руки, долго смотрел вслед женщине, соображая, чего в обещании больше: угрозы или желания побыть лишнюю минуту с интересным мужчиной? Перевел глаза на часы и охнул: почти девять, а у него четыре отрубленных детали – восемь рублей заработал.

     Засуетил руками, ногами на месте перетоптался, пластину прихватил, двинул под нож, разом забыв о любви и чувствах. Нажимал педаль, и детальки, падая друг на друга, складывались в ровную стопку. Когда стопка поднимется достаточно высоко, задний упор, двигаясь вместе с ножом, ударит по верхнему листу и собьет настройки. Алиган, занятый зарабатыванием "бабла", под станок не заглядывал.

     Я остановил свою гильотину и закурил, наблюдая со стороны. Можно вмешаться, попытаться объяснить крутому рубщику Алигану необходимость своевременной очистки подстаночного пространства и... лишний раз подтвердить неофициальный статус наипервейшего зануды. Можно наплевать, оставить земляку право множить ошибки и возможность на них же учиться, что ему априори* не свойственно. Дилемма.

     Взмахом руки остановил проезжающий погрузчик:
- Салям алейкум, Рустам.
- Валейкум ассалям. Здоровались уже.
- Хорошему человеку и пять раз на день не грех здоровья пожелать. Срочное дело. Резчики детали от Алигана ждут, а он увлекся, ничего вокруг не замечает. Вот ящик. Загрузите, и сразу вези. Хоп?
- Хоп майли,** - разулыбался Рустам. К тридцати пяти, парень успел пожить, поработать в Узбекистане и в Таджикистане и мог свободно общаться с любыми восточными братьями.

     Подцепил ящик-кагат, коротко переговорил с Алиганом. Вместе начали вытаскивать из-под станка и грузить детали. Можно выдохнуть.

* Априори (Лат.) - Досл. от предшествующего
** Хоп, Хоп майли (Узб.) - выражение согласия
 
                Второй раунд

           Мы движемся или пытаемся двигаться по дороге
           с финишной лентой в конце. Одни с доброй иронией,
           уступая и веселясь, другие с отчаянной злостью,
           отталкивая и продираясь


     Ответственная Оксана Викторовна, отслеживая «нарушения технологического процесса», коршуном кружила по цеху, старалась везде успеть, но помнила и готовилась высказать Алигану все, что надумалось и многократно порепетировалось за вчерашний вечер. Попутно поругивала себя за упущенную с утра возможность. Неловкий Алиган со своим стульчиком и внезапно срабатывающей гильотиной спутал карты. Как говорится, первый раунд окончился вничью.

     Строгим шагом прошлась по малярке. Прихватив пальчиками в белой перчатке, резким движением оторвала и демонстративно бросила на пол неплотно приклеенную резину со скорлупы. Ни к кому конкретно не обращаясь, громко пообещала забраковать всю партию, если не включат "добросовестность и аккуратность".

     Маляры и поклейщики: молодые парни, отрабатывающие первую-вторую заездку - начинающие гастеры, откликнулись мало внятным, недружелюбным ворчанием, но на решительный протест не осмелились. Дождались, пока уйдет, подобрали оторванное и приклеили на прежнее место.

     Перешла на сварочный участок и убедилась, что без ее вмешательства работяги так и будут работать «тяп-ляп» и «гнать брак». На сборке консолей строго выговорила пожилому сварщику Кондратьичу за две прихватки вместо положенных трех и одной вместо двух. Кондратьич не возразил, не стал рассказывать, что имел личное клеймо сварщика, когда Оксаны Викторовны еще и на свете не было, что сваренные им швы десятки лет украшают стенды местного технического колледжа в качестве эталонных, только кивнул согласно и закрылся маской, пряча улыбку.

     Надолго зависла перед Витькой Немцем, сверяя чертеж с установленным на стапеле восьмикорпусным плугом. Витька, наливаясь злостью, курил, плевался, но сдерживался и отвечал сквозь зубы, но не грубо. Знал, въедливая не уйдет, пока все не выяснит. За десять минут исчерпал терпение:

- Все, на чай опаздываю. Еще вопросы есть?
- Нет, - отвечая неприязнью на неприязнь, отшвырнула на стол чертеж Оксана Викторовна. – Не забудь зачистить капли вдоль швов.
     Витька, булькая от возмущения, заспешил к лестнице на второй этаж, в общагу.

    Оксана Викторовна, достаточно размявшись для предстоящей схватки, торопилась к пятой гильотине и очень удивилась отсутствию Алигана, даже выговорила сгоряча:  «Сбежал», - но вспомнила о времени чаепития, присела на стульчик и начала повторять уничижительно-обличительную речь, благо были варианты:

    «Ты, наверное, считаешь меня уличной прости-господи, которые  у вас в деревне и которых можно грязными руками за разные места хватать?…, - далее по логике следовало опровержение, - а я не такая, я не как они, я другая» - с перечислением достоинств и добродетелей, включая диплом о средне-техническом образовании – «почти без четверок». "Да у меня сыну тринадцать, без троек учится, и с мужем рассталась на пятый год, когда сильно этим делом увлекся." Формулировку "этим делом" Оксана Викторовна обычно не расшифровывала. Понимайте, как хотите: пил или налево ходил, но видимо, потому и не расшифровывала, что никакого "или" не было, было "и".

    Только посочувствовать девушке: многие думают, что можно бесконечно вступать в одну воду и многократно репетировать жизнь, а потом удивляются, что первая попытка оказалась последней, и другой шанс не "светит".

    Начало второй "заготовки" выглядело более предпочтительным из-за наступательного характера: «Ты кто такой? Ты знаешь, кто ты, а кто я? Ты знаешь, как меня на ЗМК (Завод металлоконструкций) уважали? Начальник цеха без меня планерку не начинал. Ты понаехал из своей деревни (опять «деревня»?) и порядки устанавливаешь!» Далее следовали угрозы: «Придавлю за косяки, без расчета к себе в деревню (далась ей эта «деревня»?) умотаешь!»

    Представила, как растопырит в растерянности руки и склонит повинную голову казахский мужчинка, и сама засмеялась, а тут и Алиган из-за гильотины в ответ расцвел глупой улыбкой: подумал, ему женщина радуется.
- Упор проверял, - пояснил простодушно, - надо пораньше, к шашлыкам закончить.

- Какие шашлыки? – затупила Оксана Викторовна. Считала вахтовиков продолжением, не всегда приятным, цеха и станков, и очень удивилась, что они, как люди: пьют, едят и даже где-то и с кем-то спят. – Вы что тут шашлыки жарите?
- Угу, - тупанул в ответ Алиган, сообразив, что не во все планы гастеров надо посвящать начальство. Быстро запустил станок и протянул отрубленную деталь.

      На самом деле начальство прекрасно осведомлено о наших невинных гулянках. Прямо не запрещает, равно и не благославляет, помня слово "отдушина" и словосочетание "выпустить пар", дает возможность сбрасывать накопленный негатив, чтобы не случился ненароком  "бессмысленный и беспощадный." Оксане Викторовне вновь пришлось заняться измерением. Убедившись в правильности, отправилась в бытовку. Второй раунд закончился ничем.

                Полдень

          Нельзя протягивать руку к мясу,
                которое собакин считает своим


      В начале двенадцатого, я только закончил собирать детали на очередной поддон-полет, подкатили на "Болгарине" и сходу зацепили груз на вилы Рустам и радостно возбужденный Витька Немец.
- Можно увозить?
- Везите. По какому поводу спешка, liebe Freunde?*
- Освободимся, и в город, - нетерпеливо ерзая задом по сиденью, проинформировал Витька.

- Мясо купим и все такое, - включился Рустам. – Чтоб время не терять. Решили сделать шашлык на шампурах и стейк на решетке. Ты как?
- Я полезных перспектив никогда не супротив, выпьем, няня, где чекушка?** - ответил объединенной цитатой от поэтов. – Курица или конина?
- Курица надоела, а конина не по карману, - засмеялся Рустам, - свинину возьмем.
- Аллах против не будет?
- Мы же в пристройке, под навесом. Не увидит.
- Дерзайте.

      Парни скоренько перевезли полет к прессу, там же бросили погрузчик и рванули к общаге. И гадать не приходится, что спокойно поработать до семи сегодня не получится никоим образом. Общеизвестно, если Рустам и Витька кооперируются в организующий тандем, то подготовка к празднику пятницы рванет вперед семимильными шагами. Мангал будет разожжен, сразу по отбытии домой начальства, и первая порция мяска с дымком, а равно и соответствующая запивка не заставят себя ждать.

     Шашлык – дело тонкое. Довелось по жизни испробовать в разных компаниях от всяких умельцев; от тающего во рту, как рахат-лукум, до каменно твердых черных катышков на железной палочке. Кроме личного опыта, есть и теоретическая база из военной школы поваров, которую с блеском окончил тридцать лет тому на срочной службе в Советской Армии и заслуженно получил четвертый разряд повара и значок специалиста третьего класса.

      Мясо "от Рустама" пробовал и доверяю, как говорят в народе: "На все сто." Ни сожжет, ни сырым не подаст. Плюс, обеспечит зелень разнообразную и кетчупы-майонезы предоставит. Организатор от Бога. Создает праздничную атмосферу вдумчиво, не упуская деталей, но, когда подключается Витька, процесс переходит на реактивную тягу, попутно вовлекая сомневающихся и от природы инертных.
 
      Временем проверено. Невольно улыбнулся, вспомнив новогодний праздник. Рустам притащил откуда-то елку. Поставить не во что. Спасибо, Витя Немец сварил крестовину. Игрушек нет. Сидели два друга, веселые, хмельные, счастливые, вырезали звёздочки из фольги от сигаретных пачек. Кто празднику рад, ожиданием пьян.

      Достойная мотивация. Видя перед собой яркую цель, человечек внутренне мобилизуется, выгребает по сусекам организма серотонин, эфедрин, тестостерон и прочее, возбуждающее и подстегивающее к достижению желанного результата.
 
      Пусть цель не большая, всего лишь приготовить «стол» и посидеть, поболтать, выпить с друзьями, а как подняла Витьке настроение, испорченное по утру въедливой ОТКашницей. Парень «на крыльях летал» и светился предвкушением.

      Пришлось срочно «мобилизоваться». Как учили теплой памяти Советские лозунги: «План – это закон: его выполнение – долг, перевыполнение – честь!» Мимоходом глянул, как дела у Алигана. Парень держал хороший темп: без заработка не останется. Заметил движение чуть дальше, обернулся и помянул черта. Будто сглазил: по центральному проходу к пятой гильотине с рулеткой наперевес целеустремленно двигалась Оксана Викторовна. Держись, Алиган.

      Половина двенадцатого. Как раз до обеда успел бы пару пачек металла к своему станку подать, еще бы и нарубил несколько. Деловым шагом озабоченного производственными вопросами прошел вперед и загородил дорогу ОТКашнице:

- Кстати и к месту подошла, красивая, - используя потенциал утреннего доверительного общения, добавил в голос шутливой фамильярности и улыбку. - В конторе чудят, а потом на нас валят, будто не так режем и не с той стороны рубим. Помоги ребятам разобраться.

     Около третьей гильотины горячились и психовали Ромка Сварной и Петрович: сборочный чертеж в очередной раз не стыковался с чертежами деталировки.
- Перегородка сто десять, а между стойками – девяносто. И как я ее туда засуну? – напирал Ромка.
- Может быть, раздвинуть? – предположил Петрович и тут же опроверг. – Тогда крышка провалится. Оксана Викторовна, наверное, мы чего-то не понимаем. Давай-ка свежим взглядом.
   
     Оксана Викторовна разом забыла про Алигана. Осветилась улыбками, едва не прислоняясь к Петровичу, внимательно всмотрелась в чертеж.
- Ну, вот же, - решительно начала и осеклась, - а вот так?
- Не получится, - мягко возразил Петрович.
   
     Переговариваясь, перебирали чертежи и сравнивали размеры. Ромка, освободившись от ответственности за принятие решения, закурил, огляделся, хохотнул и подтолкнул меня локтем.
- На Алигана глянь.
   
      Алиган от пятой гильотины не мог слышать голоса, но склоненные головы и улыбку на губах Оксаны Викторовны видел. Застыл, забыв вставить полосу в станок и переводил прищуренный взгляд, будто прицеливался, с меня на Петровича и обратно.

- Пошли обедать, пока с цепи не сорвался. Взгляды могут оказаться намерениями и перейти в действия.
      Ромка, по-обыкновению, заржал.

*  Liebe Freunde (нем.) - дорогие друзья
** Л. Филатов  "Про Федота - стрельца", А.С. Пушкин "Зимний вечер"

                Ревность

      С годами все чаще в ушах стук
                колес уходящего поезда, но
                хочется иногда вспомнить с теплой
                улыбкой навсегда оставшееся в прошлом

     Боюсь даже предполагать, какие мысли проворачивались в шарообразной голове Алигана, пока хлебал китайскую лапшу, уткнувши неподвижный взгляд в грязно синюю столешницу, но после обеда вышел парень в цех с настроением мрачно-боевым.     Пинком опрокинул стульчик-скамеечку, ткнул кнопку включения станка, достал сигарету и зажигалку. Прикуривая, осматривался исподлобья.

     Прошли, возвращаясь из офиса, с чертежами к Ромкиному посту Петрович и увлеченно щебечущая Оксана Викторовна. Рядом семенил, наклонялся с высоты роста и суетливо оправдывался, тыча пальцем в чертеж, обычно флегматичный технолог Дим Димыч. Алиган, не дождавшись взгляда со стороны женщины, разочарованно подхватил полосу, толкнул под нож и придавил педаль.

     Смешно. Весь цех в пятничном предвкушении шашлыка и пива, и только Алиган куксится от неразделенной любви и сжигающей сердце ревности. Ничего не имею против душевных движений и даже страстей, вот только работа требует холодной головы, внимательного глаза и холодного расчета, а, если гастер включает чувства, работе не сладко приходится, жди брака.

     Мне торопиться совершенно некуда: уже добил сегодняшний заказ и начал работать в счет завтрашнего. Сейчас очень кстати была бы внеплановая срочная работа, для потянуть время и дописать вечером к наряду плюсом двести-триста рублей.

     Три тысячи в день – основной заработок, добавка проходит как «калым» и не напрягает расценщиков, а у меня за вахту набегает тройка-четверка тысяч лишних, которые для моего легкомысленного полутворческого семейства совсем не лишние.

     Подошла и принесла радостный отблеск в глазах наобщавшаяся с Петровичем Оксана Викторовна. Формально обмерила пару деталей,  попутно информируя, как «поставила на место» недотепу технолога: «Спит на ходу».
- Думает, все увидит в компьютере. У нас на ЗМК технологи из цеха не вылезали, а этот интеллигент переученный размеры перепутал.

- Берега потерял, - поддержал в попытке остановить словопоток и сменить тему. – Алигана отслеживаешь? Уже объяснила батыру правила обращения с красивыми женщинами?

- Не объяснила, - Оксана Викторовна вздернула голову, как конь остановленный внезапно натянутой уздой. Закраснела, оглянулась на старательно работающего Алигана, придвинулась, заговорила доверительно. – Несуразный до ужаса: то на педаль наступил, то про шашлыки какие-то. Вы что здесь гулянки устраиваете?

- Только за пределами заводского забора, - женщина стоит близко, да еще говорит  прямо в лицо, и я невольно начал возбуждаться и волноваться. Голос, запах женщины и близость красивой большой груди реально заводят, и отодвинуться на безопасную дистанцию как-то неудобно. – Наверно, Алиган хотел тебя пригласить, но постеснялся.

- А я бы не пошла… с гастарбайтерами пиво пить…
- и шашлык-башлык кушать. Кстати, еще и стейк на решетке будет, и подливки-майонезы-кетчупы на любой вкус. Много теряешь.
- А Петрович будет? – начала соглашаться и выставлять условия Оксана Викторовна.
- Не знаю, он не гастер, он местный, но могу спросить.
- Спроси, - Оксана Викторовна задышала глубже и горячее, еще придвинулась, и у меня начало подниматься кровяное давление.

     Отложной воротничок серой блузки приоткрыл свежесть, цвета топленого молока, между плечом и шеей, а я сообразил вдруг, что до сих пор оставался ироничным и бесстрастным только благодаря сохраняемой дистанции, которую и следует хранить, чтобы не превратиться в посмешище. Дяденька я, мягко говоря, возрастной. Настало время умных желаний. Это надо принять и не делать потуг вернуть глупую, но счастливую безбашенность.

     Очень вовремя в пространстве цеха нарисовался потный лоб Михалыча, спешившего явно ко мне, и я воспользовался случаем закруглить разговор.
- Ты за Алиганом присматривай. Что-то он не в духе. Как бы не накосячил.

     Алиган давно уже остановил станок и упертым бараном, расставив толстые ноги и наклонив вперед голову, тупо пялился в нашу сторону.
- Сейчас подойду, - Оксана Викторовна широко улыбнулась, видимо вспомнив мой утренний комплимент, - а Петровича... спроси.

     Михалыч, по-обыкновению, запинаясь нога за ногу, направленно мчался по центральному проезду; увидев меня, еще притопил. Когда добежал, капли пота со лба на бровях повисли.
- Федор Алексеевич, там Ванька Роскошный начинает корпуса для плуга собирать, а кронштейны не просверлены.
- Которые Петрович неделю назад срочно рубил?
- Они. Надо сегодня хотя бы восемь комплектов отдать.
- то есть, неделю лежали и жрать не просили…
- Все прекрасно понимаешь. Выручишь?

     Еще бы не понять. Ванька, с роскошной фамилией, парень напористый и, если видит нескладуху и ущемление своих интересов, не стесняется устроить скандал и обрушить на головы мастеров весь офис, включая хозяина.

     Собачья работа у мастеров. Вечно в конфликте интересов работяг и начальства. Их ущербное счастье, когда все исполнители на местах, четко трудятся и успевают в срок. Ущербное, потому что не длится долго: то детали закончились, то станок встал, то у работяги голова с руками не в ладу. Но чаще, у хозяина в мозгу вдруг начинает зреть очередная идея и в стадии недозрелости сливается в производство. Тогда на ушах все.

- Хорошо, везите.
- Уже, уже едет Рустам.

     На каждый корпус требуется пять деталей. Можно размечать и сверлить каждую, что долго, или выставлять упоры – своеобразный кондуктор - на каждое отверстие. Решил по разметке сделать один комплект, и, пока Ванька соберет и обварит один корпус, по упорам разделаться с остальными. За последний год я насверлил несколько сотен комплектов кронштейнов на корпуса плугов. Все налажено, все настроено.

     К станку подошел одновременно с подъехавшим погрузчиком, рукой показал место, и Рустам, как всегда, точно и мягко поставил ящик.
- Как дела, брат. Не нужна ли помощь?
- Справляемся, - разулыбался Рустам. – Пиво разливное взяли. Свежак.
- И уже попробовали?
- Чуть-чуть…

- За Петровича деньги возьми, - я протянул две сотки. – Немец по любому за добавкой намылится. Пригодятся. И девушка в гости просится на глоток напитка и кусочек стейка.
- Вах! – не смог сдержать восхищения Рустам. – Оксана? Зови.
- Витька против не будет?
- Его проблемы.
- Хорошо, позову.

     Рустам, радостно подпрыгивая на сиденье, погнал на сварочный участок. Животный мир заложил в нас не только чувство голода, но и чувство любви, которое и собрался проявить в застолье к красивой женщине Рустам. "Любовь и голод правят миром"*, - это и делает жизнь интересной.

     Разметил и просверлил девять отверстий: нижний кронштейн, верхний, левый, правый и задняя планка. Когда Ванька Роскошный появился агрессивно отстаивать интересы и упрекать в неумении работать, кивнул на кучку деталей.
- Дай сорок минут и заберешь остальные.
- Ладно, - медленно и неохотно отходя от не случившегося конфликта, согласился Ванька, - как раз обварю. -  Глянул не по-доброму: излиться помешали. Собрал с пола кронштейны и ушел.

     Мне еще предстоит Петровича на посиделки заманить. Ответственный, зацикленный на производстве дяденька обычно застольями манкировал**, но начало сегодняшнего планируется на время ужина, и все может получиться. Сверлил и посмеивался, вспоминая древний анекдот про «челночную дипломатию».

   Задача: Как выдать дочь Рокфеллера за крепкого сибирского мужика?
  Решение: Спрашиваем крепкого сибирского мужика, не хочет ли он жениться на красотке?
- Зачем? – возражает крепкий сибирский мужик. – У меня вокруг три села красоток, и без всякой женитьбы.
- А если это дочь Рокфеллера?
- Другое дело.
- Не хотите в зятья, - спрашиваем Рокфеллера, - крепкого сибирского мужика.
- У меня герцоги и графы в очередь стоят.
- А если он управляющий швейцарским банком?
- Другое дело.
- Вам не нужен, - спрашиваем в швейцарском банке, - в управляющие крепкий сибирский мужик?
- Мы Чубайса отмели, хотя и эффективнейший менеджер.
- А если крепкий сибирский мужик - зять Рокфеллера?
- Другое дело.
- Возьмешь в мужья, - спрашиваем дочь Рокфеллера, - управляющего швейцарским банком?
- Фи, - морщит носик красотка.
- А если он крепкий сибирский мужик?
- Совсем другое дело.

     Бывает, конечно, и на старуху проруха. Вот так спросишь крепкого сибирского мужика, не хочет ли он зятем Рокфеллера стать, а крепкий сибирский мужик удивится: «Кто такой этот Рокфеллер?»

     Пересекся с Петровичем после чая.
- Не хочешь оттянуться в компании гастарбайтеров?
- Слышал про ваш сабантуй, но у меня планы: в кои-то веки подвернулась возможность.
- Косынки? Так никто и не мешает. Как раз в ужин мяска поешь, пиво можно не пить. Все удовольствие за сто рублей, а потом долби свои косынки хоть всю ночь, главное, уважение народу покажешь, чтоб не косились как на отщепенца и уклониста.
- В дом греха, войти легко, выйти получается не у всех, но народ – это святое, - Петрович засмеялся, достал из нагрудного кармана и протянул сотку. – Ты и мертвого уговоришь.

      Поймав взгляд Оксаны Викторовны, сложил большой и указательный пальцы в американскую фигуру: "Ок".

*  Шиллер "Разбойники"
** Манкировать - пренебрегать

                Сабантуй

      Шумно, весело, зажигательно,
      и, как выражаются защитники природы:
      "Ни одно животное не пострадало"

               Шутка: "Не можешь петь - не пей!"

        Никто не знает, какой высоты
        пламя сжигает изнутри пешку      

      На пятничную вечеринку у Алигана сложились конкретные планы и четко поставленная задача: излить душу в глубину ложбинки под серой кофточкой, надрывным голосом рассказать фигуристой даме о тяжелой личной драме одинокого мужчинки за сорок. Вызвать у красивой мягкую жалость и нестерпимое желание согреть убогого теплом, а лучше жаром упругой плоти.

      Бывают мужики туповаты: освоив один прием обольщения, пытаются его ко всем дамам применить, не замечая, что среди девушек встречаются и брюнетки. Примчался к мангалу в предчувствиях и надеждах. Вот только не учел бедолага, что надежда - дама капризная: то заявится, будто ниоткуда, а то покинет без уведомления.
 
      Сначала Рустам, друг называется, едва завидев в воротах цеха женскую грудь, а следом и саму Оксану Викторовну, сорвал и спрятал в карман бейсболку:  уверенный, что без головного убора более презентабелен, хотя просто потерял пару-тройку сантиметров роста, а он и с кепкой не велик.

      Активно жестикулируя правой рукой, провел к импровизированному столу из древесно-стружечной плиты на поставленных торчком ящиках. Заботливо усадил на специально принесенный из столовой пластиковый стул. Захлопотал, выясняя, какие напитки - водку или пиво - дама предпочитает в это время дня; из закусок предложил на выбор – шашлык или стейк. Оксана Викторовна снисходительно согласилась на стейк: «А вина нет? Тогда пиво, только немного».

      Алиган хмуро отследил старания земляка и, прихватив небольшой ящик-кагат, потащил к столу, намереваясь расположиться поблизости от женщины, но раньше поставили стулья и плотно уселись по обеим сторонам грузчики: Витька Молдаван и Мурат.

      Место работы грузчиков во дворе шараги. Принимали металл и отгружали продукцию, а в перерывах убирали территорию и занимались ремонтом по строительной части. В цех заходили не часто, Оксану Викторовну знали не близко, и, как свойственно мужикам, оценивали по внешним привлекательным параметрам. Не упустили возможности познакомиться поближе.

      Витька притащил с собой килограммовую гроздь темного винограда «кишмиш» и сразу начал рассказывать о сходстве контура кисти с границами солнечной страны, в которой веселые песни, задорные танцы и реки лучшего в мире вина.

      Мурат, представительный аксакал, с густой черной с проседью шевелюрой, галантно подливал пива и мужественно, но по-доброму, мудро улыбался и приятно комплементарно шутил: "За умных нас и за красивых женщин, чтобы здоровье радовало, и общение было не скучным". Пенсионер, а при виде дамы мгновенно хвост распушил. Добирается склероз до ветеранов: забывают болезные в зеркало посмотреться или в паспорт ненароком заглянуть.

      Алиган скрипнул зубами: "Умеют земляки жизнь ближнему отравить", - потащил  ящик вокруг стола, намереваясь расположиться напротив Оксаны Викторовны: лицом к лицу, глаза в глаза, душа к душе, сердце к сердцу. Увы, пока пробирался-проталкивался среди покуривающих гастеров, напротив красотки разместился, перевесился через стол и, заполняя паузу, рассказывал приличный анекдот, никогда не унывающий сварщик-аргонщик Серега.
- Одна подруга другой: "Буду колдуньей по наследству: мамка ведунья, бабка знахарка, а прабабка от колдовства померла." Та в ответ: «Подумаешь! У нас я девственница, мамка - девственница, и бабка девкой померла.»

- Аксакал пришел к мулле с вопросом, - переждав смех, начал с неторопливой солидностью рассказывать Мурат историю, приправленную национальным колоритом. - Мне семьдесят, а жене двадцать и, она беременна. Могу ли я быть уверен, что ребенок мой?
- Случалось путешествовать по Африке, - отвечает мулла, - и однажды в саванне увидел бегущего ко мне с намерением напасть льва. Я не растерялся, направил на льва посох и сказал "Пук!" Лев упал.
- Это рука Аллаха зарядила посох? - удивился аксакал.
- Увы! - ответил мулла. - Позади шел охотник с настоящим ружьем.
- А мне-то что делать? - не унимался аксакал.
- Продолжай пукать

      Оксана Викторовна с удовольствием ела и весело смеялась. Рустам, участвуя в общем веселье, разрывался между столом и мангалом. Чтобы не терять связь с компанией, уполовинил громкость музыкального центра. Дождавшись паузы, поделился анекдотом.
- Парень пришел с подружкой на вечеринку, а все знают, что он на другой женат, решил оправдаться: "Лучшая подруга моей жены." Девушка не растерялась и ответила: "Лучший муж моей подруги."

      Витька Молдаван, со свойственной этому народу хитроватостью, пытался отделить Оксану Викторовну из сложившейся теплой компашки, нашептывал в ушко о прелестях проживания "в Молдавии, в глуши степей"* и даже сгоряча предложил вместе провести отпуск среди виноградников и кукурузных полей, попивая красное вино и закусывая мамалыгой.

      У Витьки сильный молдавский акцент: придает речи своеобразие, от близости с женщиной включилось красноречие - мертвую уговорит, заставляет прислушиваться. Невольно представил и, едва не засмеялся вслух, молодушку Оксану в доме пятистенном, стол с самоваром, кувшинчик с вином; кровать, на спинках набалдашки блестят серебром, с перинами взбитыми, покрывала с рюшками, гора подушек, укрытая кисейной накидкой, образа в красном углу. Милая картинка, но Оксана Викторовна мало обращала внимания на велеречивого Молдавана, слушала вполуха и никак не реагировала на соблазнительный шепот: с анекдотами веселей.

      Мужики, только дожидались окончания очередного, чтобы блеснуть остроумием, повезло Сереге.
- Подруга "проставлялась" в бригаде, заходит мастер:
 - По какому случаю пир?
 - Ленка двадцать пять лет с мужем душа в душу.
 - Двадцать пять лет с одним? Лен, ты что - дура?

      Всего собралось в пристройке больше десятка человек. Вальцовщик Санька Корзинкин и токарь Серега Демин сразу отделились, обсуждая производственные вопросы. Когда еще поговорить о работе, как ни за дружеским столом? А в коротких рабочих перекурах можно о женщинах, о рыбалке, приколом из интернета поделиться.

- Михалыч гад, будто что-то понимает, - горячился Санька. - Ты, говорит, сначала середину дави. А как я потом на краях радиус поймаю? Отвечаю: "Мы с ребятами прикинули, обдумали". А он: "Знаешь, кто хуже дурака? Дурак с инициативой. Вы кто такие, чтобы думать? За вас уже подумали". Козлина!
- Полный урод, - подтвердил Серега, махом опрокинул в рот рюмку. - Дать бы в лоб, может поумнеет.

- Около "Магнита" автомат поставили, сбоку написано "Вохер", - подхватил тему Санька, - кидаешь монетку, выпадает боксерская груша. Надо обратно забить. Пока до дома шел, думал, почему "вохер", а не "похер"? Ну, типа, дал от души, и похер.
- А вместо груши мастера нашего поставить, чтобы в удар душу вкладывать, - подхватил Серега и пояснил. - Боксер там написано, по-английски.
- Надо же! - удивился и засмеялся своей неграмотности Санька. - Как просто.            

      В совершеннейшем душевном расстройстве, едва не подвывая от неудачи, пристроился Алиган на уголке стола, прислушался к разговорам маляров, начинающих гастарбайтеров, только осваивающих вахтовый метод заработка.

      Бичеватого вида Петруха и спортивно подтянутый, с рельефной мускулатурой  Диман, наперебой делились историями из своей интересной, насыщенной событиями жизни. Ванька Жуков, год назад вернувшийся с армейки, уже избавился от «дембельнутости», желания повысить свою значимость рассказами и байками о службе в рядах вооруженных сил, молчал и слушал друзей с живейшим интересом.

- Тащу, прикинь, а он воду с грязью то справа взрывает, то налево идет, - Петруха, разгорячившись, едва не поперхнулся слюной. Его руки суетливо пытались изобразить процесс вываживания крупной рыбы, но рисовали почему-то узкую талию, круто переходящую в широкую задницу. – Молюсь: «Не оборвись, родимая!» Меляк, воды по щиколотку; все, как на ладошке. Леска ноль-три: «Звеньк», - и порвалась зараза, не было шансов.
 
      Петруха достал телефон, и предъявил фото мокрого, но счастливого себя с трехкилограммовой рыбиной в руках.
- Ты же сказал: «Сорвался!» - не смог скрыть разочарования Диман.
- Уходя, обещал вернуться и сдержал слово, - Петруха смотрел гоголем, гордо улыбался разом помолодевшим лицом. Разъяснил снисходительно. – Запаниковала рыбина. Заблудилась на мели, дала круг и воткнулась в берег, а я не зевал.

- Зачетно, - резюмировал Диман. – Я тоже не зевнул. Всю прошлую неделю девушку фаловал. Целкой прикидывалась. – Диман четко показал жестами, как закинул удочку, подсек и выволок на берег добычу. Выдержал паузу. – Ей и оказалась.
- Ходок, - с ноткой зависти протянул Петруха. – Кто такая?
- Имена и явки не сдаю, - солидно отмел Диман. – Городок у нас маленький, а девушке еще взамуж.

- Допиваем и в сауну, - Петруха разлил водку по рюмкам, обратил внимание на Алигана, налил и ему. - Айда с нами или слабо?
- Я еще тебе фору дам, - мимолетно возбудился Алиган, - а по деньгам сколько?
- Пятихатка с носа. Девчонки за отдельную плату, - кратко разъяснил Диман и подначил. - Решайся, старпер.

- Там и парная роскошная, - порекламировал Петруха. - Праздник тела и души - березовый веник.
- Плаваешь в вопросе, - весело подначил Диман. - Тела разные бывают, для некоторых душа просит дубовых, а отдельные выпендрежники можжевеловыми хлещутся, плюс креативные фантазии знатоков-извращенцев, которые искренне жалеют, что в России не растут лавр и эвкалипт. Представь себе жопы, которым без порки экзотическими вениками - ну, никак.
- Глубоко копаешь, - Петруха даже привстал. - Алиган, ты не можешь этого пропустить.
- Денег нет, - добавил себе печали Алиган, выпил и сам потянул руку к бутылке.

      Петровича, с куском мяса в левой руке и хлебом в правой, сразу взял в оборот Витька Немец. Начал обстоятельно, с примерами из личной практики, объяснять преимущества промышленных инверторных аппаратов перед ширпотребом из магазина «Все для дачи»: «Сорок минут работаешь, час остывает. Сиди кури».

      Вежливый Петрович согласно кивал и беспомощно оглядывался, но я, помня, как "коллега" третьего дня выставил меня занудой, на выручку не спешил вовсе или, как иногда выражается рубщик-интеллигент: "Отнюдь".  Злорадно дожидался, когда Витька сменит тему и подробно расскажет о правильной настройке сварочных полуавтоматов. Час ликбеза Петровичу обеспечен.

      Я посиживал рядом с Серегой, ел шашлык с маринованным лучком, прихлебывал пиво, смеялся шуткам, улыбался анекдотам.  Много ли надо пусть не для счастья, хотя бы для удовольствия.

      Не люблю осень за тревожное предчувствие зимы: боюсь, что навсегда останется. Для меня даже август на обреченность похож, но нынешний обтекающий, непонятно, с какой стороны - будто отовсюду. Пристройка, в которой разместились, используется для складирования остатков металла еще пригодного к дальнейшему употреблению. Просвечивается через многочисленные проемы, дыры и щели лучами заходящего солнца, продувается ветрами насквозь, но сегодня легкий теплый сквознячок только добавляет уюта, сносит дымок от мангала и сигарет и примиряет с наступающей осенью.

      За полтора часа прикончили пиво, водка иссякла раньше. Петрович, воспользовался моментом, когда Витька отвлекся на организацию продолжения банкета, и удрал в цех.

      Мурат заботливо предложил Оксане Викторовне вызвать такси. Алиган начал было подниматься, хотя бы в  проводах красотки поучаствовать, но ее ответ срубил остатки настроения и надежду на корню.
- Ой, ребята, вы такие хорошие. Мурат, Витя, Рустам, Сережа, спасибо за вечер, - растроганно улыбаясь, поднялась со стула. - Меня Петрович отвезти обещал, у нас теперь общий адрес.

      Фраза ошарашила, повергла в шок, и Алиган с плюхом уронил зад обратно на железный ящик. Ренат и Мурат не замедлили с поздравлениями. Витька Молдаван расчувствовался и предложил выпить "посошок за счастье молодых."

      Неплохо получилось: простая встреча, обычные разговоры с элементами необязательного флирта; все наелись, пьяных нет. Не всегда так благостно получается. Невольно улыбнулся, припомнив полугодичной давности застолье. Два казаха подрались. Арман утверждал, что Россия его Родина, и она ему дала все.   Рустам возражал, что любит Россию всем сердцем и порвет за нее любого. На почве любви к России и сцеплялись в драках весь вечер. Витька Молдаван, я мордвин и осетин Томаз устали их растаскивать, при том что и у нас были свои аргументы за любовь к России.

      Разнообразили неделю алкоголем. Завтра чай - лучшая загладочка после умеренного употребления, а вот после неумеренного... - взглянул на кучкующихся возле Витьки Немца Серегу Демина и Саню Корзинкина: ребята собрались еще сбегать за горячительным - после неумеренного чай совсем не нужен. Нужен рассол.
 
     Только Алиган туповато качался на железном ящике. Зря он такое сиденье выбрал: на холодном и твёрдом металле даже самые мягкие ягодицы не защитят простату. Не повезло сегодня парню. Искал любви, а найденное таковой не оказалось. "Рассыпалась любовь на капельки и льдинки," - как сказал бы поэт. Только отпустить, пережить и открыть новую страничку. Ожидание, неисполнение и разочарование - обычная жизнь.

      Истратил Алиган два часа из нее, вяло прожевывая куски шашлыка, и рюмка за рюмкой в растоптанном одиночестве пил плохую контрабандную водку из Казахстана, которую гастеры покупали в Воруй-городе по сто десять рублей за бутылку.

* А.С. Пушкин "Евгений Онегин"