Думать не вредно

Тот, кто бывал на открытии осенней охоты по утям, обязательно испытывал неописуемое чувство свободного полёта. Это я к тому, что вроде как из дома вырвался и летишь, летишь незнама куда прилетишь. Конечно, вместе с друзьями охотниками летишь. Благодать- то какая!  Особливо, ежели погодка хорошая, охотники бывалые,- вроде меня.
Тут уж о еде, питье и ночлеге не думаешь. Ты весь во власти природы, в свободном полёте. Но однажды, я убедился, что даже в этом всеобщем гипнозе голову терять нельзя.
Дело так вышло. Сосед мой, Серёга, всякий раз меня на охоту зазывает, и на этот раз пригласил.  Я конечно согласился, потому что в тот год утвы,- молодняка, видимо не видимо было. В другой раз я не пошёл бы, но на это открытие просто необходимо ехать.
Удачная должна быть охота. Ежели ружьё да глаз не подведут, утей можно накоптить столько, что до Рождества хватит. Вот и поехали.
Компания подобралась подходящая,- ни кого лишнего. В основном охотники со стажем,
но и «мазилы» конечно были. Куда же без них, хоть есть над кем подшутить, весёлые истории вспомнить. Разместились мы возле стога сена, на заливных лугах. Господи, красотища- то какая! От стога свежим сеном тянет, от земли ещё летний дух струится, коростель кричит, над лугами, болотный лунь, как дельтаплан виснет, а уж утята шныряют, того  гляди голову с несут, особенно чирки, точно истребители. 
Вот так бы любовался природой и ни очем земном не думал.  Я со своими мыслями отвлёкся, а мужики дровишек притащили , костерок устроили, стол собирают. Рассаживаться стали по плотнее, что бы чувствовать локоть товарища, да и к столу до тянуться можно было.
Вдруг, видим, что ещё кого- то к нам несёт. Пока стаканы наполняли, этот кто то подъехал. Оказался Анатолий, охотник из наших- со стажем, а в коляске мотоцикла он такое чудо привёз, что у меня челюсть отпала. Я от родясь, такую собачину не видел. Попади она в стадо к овцам, её там весь день искать будешь, не найдёшь. Ростом, статью и окрасом, точно овца. Разница лишь в том, что шкура почти вся голая, а морда, шибко лохматая, прямо шерстяная. Одного глаза совсем не видно, другой жёлтый на выкате, ни у одного зверя такого глаза не встречал.
Мужики, которые чарку опрокинули, к хозяину с вопросами полезли. Какой породы, что ловит, почему голая, а глаза шерстью завалены, где живёт это чудо природы, злобная ли, как кликать. Анатолий сообразил, что охотничьки шутковать начали, поэтому не спеша отвечает по порядку.
- Породы она немецкой, без стакана не выговоришь.- Посему заглотил стопку и продолжил. – Дратхаар называется. Ловит она очень хорошо мослы в миске. Летом жарко, вот она шерсть и выщипала, а на голове не удобно было щипать. Живет она в квартире, под кроватью, но иногда и на кровати нежится. Собака смирная, хоть на хвост наступи, слово не скажет, разве что про мурчит. А уж, что бы она  вовсе не мурчала, я у неё хвост почти совсем отрезал. Звать же её Лада,- любимая значит.-
Охотники то же, юмор поняли, сеются. После третьего принятого стакашка совсем развеселились, друг под дружку начали приколы ставить.  Кто смеяться и подтрунивать уже не мог, те расползлись на ночлег. Большинство у стога завалились на духовитое сено.
Ближе к полуночи и последние говоруны угомонились. Когда сам уснул и не помню, но спалось мне хорошо, без снов, а проснулся, будто на двадцать лет помолодел.      
Мужики тоже подниматься начали, стаканами погремели и на зорьку пошли. У меня же задача другая,- найти пролёт утей. Смотрю, тянут они хорошо над низиной по полю. Туда и пошёл. Не буду врать, да я вообще врать не могу, такого перелёта я за всю жизнь не видел. Валом утка шла, тридцать голов как с куста снял. Все добрые, домашним под стать, ели приволок к кострищу. Душа моя широкая, жадничать не стал, пяток в общий котёл бросил, с десяток «мазилам» роздал, остальные для своей бабки припас. Вышло так,  что мужикам нужно было на работу ехать. Вот я с ними добычу бабке и отправил. Самому же не охота было расставаться с такой красотой, я и остался на вечернюю зорьку. Остался ещё один паренёк, да Анатолий с собакой.
День провели нельзя лучше. Отдохнули, поохотились на болотцах да канавах, я ещё пару крякуш снял. Собака тоже молодцом держалась, трёх подранков нашла, по осоке лазила. Анатолий рад был по самое некуда. Только вот от того, что она по колючкам шастала, её безволосое тело сильно воспалилось, начался зуд. Забилась она в сено и затихла.
Мы, тем временем, палатку раскинули, что Анатолий привёз.
- Спать, говорит, Кондрат Макарыч, будем как в квартире,- ни ветра, ни комара, тепло и сухо будет.-
Дрова решили не готовить. Зачем нам дрова, когда выездная квартира под боком. Сложили в палатку все наши вещи, еду и на вечернюю зорьку пошли. Только Лада не пошла, сильно устала от впечатлений.
Зорька удалась на славу. Я вдоволь налюбовался вечерним заходом солнца, сбил трёх чирят да крякушу, а как совсем стемнело, в нашем лагере собрались. Решили чирят заварить, что бы плотнее спалось. Я с пареньком стол костерок разводить, а Анатолий в палатку полез за котелком, да теплой одёжкой, потому что туман стал наползать, и резко захолодало. Только слышим, возня в палатке поднялась, и Анатолий как ошпаренный из неё выскочил. За ним морда собачья появилась: глаза горят, клыки сверкают, щёлкают, все волосы на морде дыбом стоят. Не собака,- демон какой то. Хозяин её только и повторяет,-Лада взбесилась, Лада взбесилась. Но нам от этого ни горячо и ни холодно. Без харчей и одёжки, мы как желторотые птенцы без мамки.  Стали Ладу втроём упрашивать выйти из палатки, Анатолий на коленях стоя умолял. Целый час бились, да всё бес толку.
Выходит собака хозяйка квартиры, а мы квартиранты. Паренёк предложил  применить оружие, но Анатолий грудью встал на защиту Лады- любимой значит. Говорит, лучше самого прибейте, или разденьте, но никому не дам обидеть это нежное создание.
Что же делать, посидели мы у костерка, послушали, как в палатке собака рычит, как у нас в животах кишка кишке сказки рассказывает, да принялись в стогу норы рыть. Анатолий нару рыть не стал, а лёг у входа в палатку. На верное боялся, что мы затаённые чёрные мысли против собаки, можем ночью на неё излить.
Ночью откуда не возьмись ливень. Как ввалил, так мы с пареньком, аж до средины стога  норы прорыли, от него спасаясь. Дождались утра, чтобы высказать «нашу любовь» Анатолию, только его в стогу не нашли, а из палатки храп раздавался. Значит, он собачину всё же уговорил, пустила она его, ведь хозяин всё же. Обиделись мы на это семейство, будить не стали, а сами промокшие, голодные, злые, домой потянули.
С той поры я перестал верить в сладкие обещания, всё своё ношу с собой. Уж больно не хочется опять нору рыть.