Культурный шок

(Почти невыдуманная история)



Мы многое можем не замечать вокруг себя. Мы не замечаем отдельных насекомых, которые тысячами летают, ползают вокруг нас и ежедневно гибнут под нашими ботинками. Не замечаем отдельно лежащих на асфальте или в траве окурков, бумажек или обёрток. Впрочем, мы привыкли не замечать даже куч разного мусора, зачастую встречающихся нам. Просто стараемся на них не смотреть.

Как и большинство из нас, Максим не обращал внимания на вещи, которые особо не мешают жить, работать и отдыхать. Впрочем, бывало, он морщился, когда слышал брань или когда на его глазах курильщик выплёвывал окурок себе под ноги. Бывало, на улице его толкали плечом, но он не оглядывался и спешил дальше: ничего страшного, живой же. Изредка ему на ногу наступали в автобусе, но он по привычке даже не замечал, кто это сделал, и не ждал извинений. Всё-таки наступают на ногу не нарочно, так чего ж возмущаться-то?

Так было бы и дальше, но в один памятный день Максиму довелось побывать по делам в одном ни в чём не примечательном офисном здании невдалеке от исторического центра города.

Открыв тяжёлую металлическую дверь, он вошёл в небольшой вестибюль, осмотрелся, и, увидев лестницу, направился к ней.

— Вы куда? — послышалось справа.

Максим повернул голову и увидел небольшую стойку, за которой сидел охранник в строгой чёрной форме и решал сканворд.

— В триста десятый офис.

Охранник лениво кивнул головой, подпёр её рукой и снова уткнулся в сканворд. Максим, поднимаясь по лестнице, усмехнулся про себя:

«Наверное, здешние террористы честно признаю'тся, что пришли подложить бомбу. Тогда их не пускают».

Максим поднялся на третий этаж, подошёл к двери с номером 310 и постучался. За дверью никто не ответил. Максим взялся за ручку и вдруг увидел на двери небольшое объявление, приклеенное скотчем:

---------------------------
|  Перерыв 5 минут  |
---------------------------

«Ну что ж, подождём», — мысленно сказал он сам себе, взглянул на часы и стал ждать, медленно прохаживаясь по коридору.

Иногда мимо проходили служащие в костюмах и галстуках, изящных юбках и стильных блузах, вычищенной до блеска обуви. Максиму стало немного неудобно, что он пришёл сюда по-простому: в джинсах, в парусиновой куртке и кроссовках.

Прошло десять минут, но дверь оставалась закрытой, и объявление продолжало висеть. Максим постучался громче. Никакого эффекта. Он повернул ручку, чтобы войти, но дверь оказалась запертой. Максим пожал плечами и снова стал ходить по коридору, только шаг его стал чуть более нервным.

Прошло ещё десять минут. Максим сквозь сжатые губы выпустил воздух, как доисторический паровоз, и громко постучался в соседнюю дверь. Снова никто не ответил. Он толкнул дверь и вошёл. В кабинете за столами сидели, уткнувшись в бумаги, несколько дам. На вошедшего они не обратили никакого внимания.

— Здравствуйте, — начал Максим. — Скажите, пожалуйста, где я мог бы видеть Серафиму Ромуальдовну.

Одна из дам, не отрываясь от бумаг, сказала со вздохом:

— В триста десятом кабинете.

— Но там закрыто!

— Ждите, когда откроется, — дама отложила одну папку и взяла новую.

— Но я уже почти полчаса жду! — вознегодовал Максим.

Дама подняла на него глаза:

— Ну а я чем помогу?

— У меня к ней срочное дело! У кого можно узнать точно, где она?

Дама снова уткнулась в бумаги:

— Звоните ей на сотовый телефон.

— А где можно узнать номер её сотового телефона?

— Спросите у самой Серафимы Ромуальдовны, когда её дождётесь…

— Пффф… — Максим понял, что здесь он ничего не добьётся, и снова вышел в коридор.

На двери триста десятого кабинета по-прежнему висело объявление: «Перерыв 5 минут».

Прошло ещё минут двадцать. Максим уже начинал понемногу звереть, как вдруг в конце коридора открылась дверь, раздались взрывы смеха, и вышли сопровождаемые клубами дыма три оживлённо беседующие женщины, среди которых он узнал Серафиму Ромуальдовну. Максим простодушно обрадовался концу нудного ожидания:

— Здравствуйте! Я вас уже давно жду.

Серафима Ромуальдовна, не взглянув на Максима, отпёрла дверь ключом, немного подумав, отклеила объявление, вошла внутрь и, закрывая за собой дверь, сказала:

— Я позову вас через минуту, — прикрыла дверь и щёлкнула замком изнутри.

Максим простоял у двери почти десять минут, наливаясь раздражением, пока, наконец, не услышал повторный щелчок и приглушённое толщей двери «Войдите!»

Серафима Ромуальдовна успела обновить помаду, румяна и тушь на ресницах, причесаться, припудриться, повесить на шею другой кулон, и сидела за столом с непроницаемым видом. Видимо, она была очень недовольна тем, что явившийся с бухты-барахты посетитель помешал ей с бо'льшим азартом предаться такому увлекательному делу, как разглядывание зеркал. Максим подошёл к столу и чуть не упал от мощного заряда духов, которыми хозяйка кабинета пыталась приглушить идущие от неё табачные миазмы.

— Что у вас? — Серафима Ромуальдовна, взмахнув ресницами, качнув роскошными серьгами и дохнув освежителем дыхания, с утомлённым видом уставилась на него.

–– Да вот… У меня документы, о которых вы спрашивали, — Максим протянул несколько листков.

Пока Серафима Ромуальдовна очень неторопливо просматривала бумаги, перелистывая страницы кончиками длинных накладных ногтей с искрящимся маникюром, Максим старался пореже дышать. Он едва не задохнулся, пока дождался её одобрительного кивка.

Тигром выпрыгнув из кабинета на волю, чтобы вдохнуть наконец свежего воздуха полной грудью, он почувствовал, что о свежем воздухе придётся временно забыть. В коридор из двери, которую после себя не закрыли женщины, тянуло отвратительной смесью табака и общественного туалета.

Максим поморщился, но решил ещё немного потерпеть неприятные запахи. Тем более что пока он в ожидании решения трёхминутного дела шагал, стоял и злился целый час, ему очень захотелось сделать то, что, как говорится, за него никто сделать бы не смог.

Подойдя к незакрытой двери уборной, он увидел на ней объявление:

------------------------------------
|               Господа!                |
| Закрывайте, пожалуйста,  |
|          за собой дверь!          |
------------------------------------

Максим вошёл внутрь и послушно прикрыл дверь. Но сквозняк, ворвавшись в туалетное окно, настежь открытое, видимо, курильщиками, снова её приоткрыл. Максим хлопнул дверью посильнее. Получилось. Он оглядел предбанник заведения.

На стене рядом с окном висело грозное предупреждение:

--------------------------------------------
|                Господа!                |
|  Курение в туалете запрещено!  |
|            Штраф  {}000 рублей       |
--------------------------------------------

На месте цифры, стоявшей перед нулями, зияла обугленная дыра, а на подоконнике стояла замызганная банка с мутной водой, наполовину заполненная окурками. Максим посмотрел на объявление, на дыру и банку, мысленно сплюнул и прошёл в кабинку для мужчин.

Увиденное в кабинке ещё более неприятно поразило его.

На стенах было нацарапано чем-то острым и намалёвано маркером несколько надписей и рисунков туалетного содержания. А над унитазом висело несколько объявлений. На уровне глаз был приклеен листок с отвратительным текстом:

------------------------------------------
|           Господа мужчины!         |
|           Огромная просьба          |
|   поднимать сиденье унитаза,  |
|     когда ходите по-малому!     |
------------------------------------------

Проблема была решена радикально: сиденье унитаза было отломано и стояло, прислонённое к стене. Чуть ниже первого объявления висело второе объявление, адресованное сильному полу, ещё более мерзкое:

---------------------------------
|    Господа мужчины!     |
|  Пожалуйста, цельтесь  |
|     в унитаз поточнее!     |
----------------------------------

Максима передёрнуло от гадливости, но ещё ниже было объявление, напечатанное жирным шрифтом, от которого Максиму стало совсем дурно:

---------------------------------------------
|                ГОСПОДА!                |
|  ПОЖАЛУЙСТА, СМЫВАЙТЕ  |
|                ЗА СОБОЙ !!!                |
---------------------------------------------

Максим перевёл глаза вниз, оглядел унитаз и пол вокруг него, и ему захотелось бежать отсюда. Он смыл результаты деятельности чьей-то пищеварительной системы, максимально аккуратно сделал своё дело, старательно смыл за собой и повернулся, чтобы выйти.

На внутренней стороне двери кабинки повторно красовалась тошнотворная надпись, явно обозначавшая самую животрепещущую местную проблему:

---------------------------------------------
|                ГОСПОДА!                |
|  ПОЖАЛУЙСТА, СМЫВАЙТЕ  |
|                ЗА СОБОЙ !!!                |
---------------------------------------------

Максим даже невольно обернулся, чтобы удостовериться, что он в самом деле не забыл сделать такое элементарное, с пятилетнего возраста привычное для него действие.

«Может, здешние «господа» не делают лишних движений, чтобы сэкономить свою мышечную энергию? — саркастически подумал он. — Тогда, может, ради экономии энергии вам, «господа», не стоит зря шевелить пальцами, чтобы ширинку расстегнуть! И вообще – зачем топать в уборную? Сидите себе, «господа», на своих рабочих местах и экономьте прямо под себя!»

Ниже на двери находилось ещё одно объявление:

----------------------------------------------------
|                Господа!                |
|  Использованную туалетную бумагу    |
| выкидывайте, пожалуйста, в корзину! |
----------------------------------------------------

«Боже мой! Здешние «господа», оказывается, уже научились пользоваться туалетной бумагой! — усмехнулся Максим. — Смывать ещё не умеют, но науку подтираться уже освоили».

Он перевёл взгляд ниже:

---------------------------------------------------------
|                Уважаемые господа!                |
|     Не уносите туалетную бумагу с собой!   |
| Пожалуйста, подумайте о своих коллегах! |
---------------------------------------------------------

В кабинке, как и следовало ожидать, рулона бумаги не оказалось.

«Ну народ! Готовы хоть что-нибудь хоть где-нибудь стырить, но на копейку богаче стать! — подумал Максим. — А поскольку в туалете тырить больше нечего… До лампочки ведь без стремянки не дотянуться! Ну, народ!»

Максим вышел из кабинки и шагнул к умывальнику, чтобы помыть руки. Своё лицо в зеркале он увидел в обрамлении очередных объявлений:

--------------------------------------------
|                Господа!                |
| Закрывайте, пожалуйста, воду!  |
--------------------------------------------

-------------------------------------
|               Господа!                |
|Не бросайте, пожалуйста,  |
|       мусор в раковину!        |
|  Бросайте только в урну!   |
-------------------------------------

-------------------------------------------------
|                Господа!                |
|               Огромная просьба                |
| не выливать заварку в умывальник! |
|              Выливайте в унитаз!              |
-------------------------------------------------

Естественно, умывальник был забит и до краёв наполнен водой. В воде плавали мелкие чёрные чаинки и крупные листья зелёного чая, виднелись несколько макаронин и огрызок от яблока. Это притом, что стоявшая под умывальником урна для мусора была практически пустой. Раскисшее мыло медузой расползлось на полочке. Вода тонкой струйкой лилась из крана, грозя нижним этажам медленным потопом. Не открывая воду сильнее, Максим кое-как сполоснул руки под струйкой, а затем закрыл кран.

«Ну, народ! Ну, народ!»

Максим пошёл к выходу из туалета. У окна в предбаннике стоял мужчина и с аппетитом курил, мечтательно глядя вдаль. На внутренней стороне двери в туалет висели два объявления. Первое, уже знакомое Максиму:

------------------------------------
|               Господа!                |
| Закрывайте, пожалуйста,  |
|          за собой дверь!          |
------------------------------------

И второе, вполне логичное для тех, кто привык экономить электричество, но абсурдное для тех, кто привык экономить мышечную энергию:

--------------------------------------
|                Господа!                |
|     Убедительная просьба     |
|   выключать за собой свет!  |
--------------------------------------

Дверь была снова приоткрыта. Максим вышел и с силой её захлопнул. Он сделал два шага по коридору, как дверь туалета распахнулась, и недовольный мужской голос спросил:

— Нахрен закрывать?!

Максим обернулся и удивлённо ответил:

— Ну написано же закрывать!

— Написано… — мужчина ловко плюнул в открытое окно и следом кинул окурок. — Проветривается пусть, а то пожарка засвистит!

— Какая пожарка? — удивился Максим.

— Сигнализация пожарная от дыма сработает, говорю!

Мужчина стряхнул пепел с галстука, взглянул на свои ботинки, достал носовой платок и протёр их от пыли.

— А может, лучше на улице курить? — спросил Максим, с усмешкой глядя на мужчину. — И пожарка не сработает, и вони поменьше будет.

Мужчина выпрямился и, уставившись на него, резко бросил:

— Чё, умный, что ли?

— Да вроде не дурак! — спокойно ответил Максим.

— Ну и иди отсюда, раз не дурак!

— С радостью! Мне действительно среди вас не место, — Максим повернулся и зашагал к лестнице.

Пока он спускался, на глаза ему попадались всё новые объявления:

--------------------------------------------
|         Уважаемые господа!            |
|  Пожалуйста, не кидайте мусор  |
|          в горшки с цветами!            |
--------------------------------------------

---------------------------------------------
|          Уважаемые господа!            |
|  Огромная просьба не обрывать  |
|               листья цветов!                |
---------------------------------------------

«Ну, народ!!!» — продолжал изумляться Максим.

Апофеозом всему виденному был листок, напечатанный жирным шрифтом:

-------------------------------------------------
|      УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА!         |
|  ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СРЫВАЙТЕ  |
|  ОБЪЯВЛЕНИЙ СО СТЕН ЭТОГО  |
|                ЗДАНИЯ!                |
-------------------------------------------------

Максиму даже стало жаль анонимного автора всех этих объявлений.

Он представил себе бледную худенькую женщину с грустными глазами и ртом, который давно уже разучился улыбаться. Он представил, как она ходит по зданию и клеит, клеит, клеит всё новые объявления, заметив новую грязь, или взамен сорванных «господами», которым она пытается внушить, что их кто-то там уважает. Это как же нужно разочароваться в способности умеющих читать людей понимать прочитанное, чтобы надеяться перевоспитать их, постоянно вывешивая перед их глазами льстивое «уважаемые господа»!

«На прочитанное они триста раз плевали, — думал Максим. — На услышанное триста раз чихали. Взять бы розги, как в старину, и триста раз бы по нижней заднице! Тогда бы в верхней, глядишь, и намёк на мысли появился бы».

Он спустился в вестибюль и прошёл мимо охранника, который с трудом оторвал взгляд от очередного сканворда. Осталось спуститься к выходной двери, открыть её и шагнуть из этого жуткого мира на волю. Максим поднял руку, чтобы толкнуть дверь, и остановился…

Казалось, после всего, что он видел в этом здании, уже удивляться было нечему. Но то, что он увидел на внутренней стороне входной двери, его буквально ошеломило:

------------------------------------------
|  УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА!   |
| УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА  |
|     НЕ ОТКРЫВАТЬ ДВЕРЬ     |
|                НОГАМИ!                |
------------------------------------------

На объявлении водяным знаком темнел отпечаток чьей-то подошвы.

Максим медленно обернулся к охраннику:

— Скажите…

Охранник оторвался от сканворда.

— И часто здешние… господа… пинком открывают дверь?

Охранник ответил не сразу:

— Козлов хватает…

— И объявление не помогло? — усмехнулся Максим.

— Какое объявление? — удивился охранник.

— Да вот, на двери у вас! — Максим ткнул пальцем.

Охранник привстал и выглянул из-за стойки.

— А чё там написано?.. А-а… — и снова сел.

— Слушайте! Мне интересно: кто все эти объявления печатает и расклеивает?

— А уборщица наша, — ответил, зевая, охранник. — Задолбала всех своими бумажками. Дома распечатывает и развешивает здесь. Какой дурак их читает?

— Ну понятно! — Максим сардонически улыбнулся. — Дураки этого не читают, а умные не пинаются. «Уважаемые господа»… Надо так писать: «Мерзкие свиньи! Чтоб вы сломали свои нижние копыта об эту несчастную дверь!»

— А чё изменится? — охранник снова уткнулся в сканворд.

Максим вышел из здания в странном состоянии.

Он шёл по улице и удивлялся, почему раньше не замечал, как неровно положен асфальт на тротуарах, как много мусора лежит на этом асфальте и полувытоптанных газонах. Какие грязные снаружи стёкла окон даже в офисах престижных компаний. Как много курящих, плюющихся и матерящихся мужчин и женщин.

Если б не довелось потерять час своей жизни, чтоб решить пустяковое минутное дело, если б не увидел нескольких равнодушных, самовлюблённых дураков, если б не было в том здании столько объявлений, если б не было всё это собрано в одном месте, разве обратил бы он такое внимание на грязь и тупость вокруг? И чем, собственно, кардинально отличается только что увиденное от того, что тысячи раз он видел в других местах раньше? Да ничем! Только тем, что кто-то наивно пытается с помощью записок воспитать людей из научившихся пользоваться туалетной бумагой животных.

И ведь самое страшное: в том здании ведь не дети, не школьники-недоросли, а взрослые люди рисуют на стенах скабрёзности, гадят мимо унитаза и открывают двери ногами. От всего сердца хочется пожелать этим взрослым побыстрее состариться и одряхлеть, чтобы больше не хватало сил поднять ногу выше щиколотки, поднять руку выше ширинки, и самостоятельно дойти до унитаза!

Ходят люди по земле, смотрятся в зеркало, заботятся о том, как они одеты и как выглядят. И глубоко плюют на то, как и что они думают, как и что говорят, как и что они делают. Иные выглядят как на картинке — глаз отвести трудно… Пока рот не откроют и не скажут что-нибудь. Или не сделают что-нибудь такое, что хочется воскликнуть: «Э-э! Да из какого ты свинарника сбежало, хрюкающе-парнокопытное? И зачем это тебя вырядили так смешно в эту человеческую одежду?»

Он очнулся от своих мыслей только в супермаркете, куда обычно заходил купить продуктов домой. В морозильном ларе лежали замороженные куски свинины. Максим подкинул на руке один из них и, оглядев мясную витрину, с усмешкой громко спросил:

— Ну что, господа? Дохрюкались?!

Стоявшая напротив женщина подняла на него удивлённые глаза. Максим смутился, бросил свинину в тележку и поспешил к кассе.

Как всегда, из установленных в торговом зале десяти кассовых аппаратов работало только три. Максим встал в одну из длинных очередей. Мимо проходила администраторша, и Максим задержал её:

— Скажите, почему у вас десять касс, а работает всегда только три-четыре?

Администраторша посмотрела на Максима глазами Серафимы Ромуальдовны:

— Потому что кассиров не хватает!

— А вы увольте вон тех трёх толстых охранников и оставьте только одного. А на сэкономленные деньги наймите трёх худеньких кассиров.

— Что б вы понимали! — администраторша вспыхнула. — Воровать больше будут!

— Ошибаетесь, — спокойно сказал Максим, доставая бумажник. — Трое матёрых охранников воруют больше, чем трое худеньких кассирш.

Подошла очередь Максима. Кассирша быстро просканировала товар.

— Тысяча пятьсот двадцать. Пакет считать?

— Считать… — вздохнул Максим.

— Тысяча пятьсот двадцать пять.

— Вот ведь, — проворчал он, расплачиваясь пластиковой карточкой. — Покупаешь на полторы тысячи. Можешь купить и вовсе на пятьдесят тысяч! И всё равно с тебя возьмут по пять рублей за пакет!

Кассирша подняла на него грустные глаза:

— Ну ведь не я же торговые правила определяю.

Максим забеспокоился:

— Не переживайте! Это я не в ваш адрес. Я ж понимаю. Это я так, вообще… — он попытался улыбнуться как можно более миролюбиво.

Выйдя на улицу, Максим почувствовал, что нужно успокоиться. А чтобы успокоиться, нужно побыстрей добраться домой. Иначе он сорвётся, кому-нибудь нагрубит, а то и вовсе кому-нибудь даст по шее. Он занял очередь на автобус и постарался подумать о чём-нибудь хорошем.

В паре человек перед ним в очереди стояли трое школьников лет десяти и задирали друг друга, подталкивая, давая пинка коленом, дёргая друг друга за одежду, волосы. Вдруг один из мальчишек, светловолосый и веснушчатый, размахнулся и стукнул пустой пластиковой бутылочкой из-под воды товарища по голове. Раздался забавный гулкий звук, и дети захохотали. Светловолосый снова попытался ударить товарища, но тот уклонился, бутылочка выскочила у мальчишки из руки и покатилась по асфальту. Мальчишки продолжали задирать друг друга, не обращая на бутылочку никакого внимания. Максим смотрел на бутылочку, лежащую на виду у всех, на мальчишек, и в нём вспыхнуло желание подойти к сорванцам, схватить их за шиворот и бить, колотить, пинать…

Он выдохнул, закрыл глаза и постарался остыть. Мальчишки продолжали возиться и хохотать. Максим поставил пакет с продуктами на асфальт, подошёл к бутылочке и поднял её. Мальчишки моментально затихли. Не оборачиваясь, Максим направился к ближайшей урне, бросил туда бутылочку и вернулся обратно в очередь.

Мальчишки стояли и в шесть глаз смотрели на него. Максим понимал, что за его действиями следят не только мальчишки, готовые удрать в случае опасности, но и практически вся очередь. Поэтому он невозмутимо посмотрел на часы, подпёр стоявший на земле пакет ногой и превратился в обычную молчаливую, немного унылую переходную форму от человека-пешехода к человеку-пассажиру.

Мальчишки присмирели и долго молча переглядывались. Больше всех выглядел озабоченным светловолосый. Наконец он что-то шёпотом сказал товарищам и робко приблизился к Максиму.

— Извините… — одними губами произнёс он. На его щёках пятнами проступил неровный румянец.

У Максима вдруг резко потеплело на сердце. Он посмотрел на мальчишку, улыбнулся, поправил ему сбившийся набок галстучек и потрепал его за волосы. Мальчишка нерешительно заулыбался в ответ и, оглядываясь на Максима, вернулся к друзьям. Школьники по-прежнему стояли молча, но на их лицах появилось облегчение.

Вдруг светловолосый сбросил с плеч рюкзачок, положил его на тротуар, и, показывая куда-то пальцем, что-то горячо стал говорить товарищам. Двое друзей тоже быстро скинули рюкзаки, и вся троица помчалась к урне, вокруг которой валялся обычный для наших городов мусор: несколько обёрток от конфет, окурки, жёваные резинки. В мгновение ока шесть быстрых рук собрали весь мусор и забросили в урну. Так же быстро мальчишки вернулись в очередь, очень довольные собой. Люди в очереди, молча наблюдавшие за происходящим, заулыбались. Женщина, стоявшая перед Максимом, достала пакетик влажных салфеток и позвала школьников:

— Ну-ка, бегом сюда руки вытирать!

Улыбающиеся друзья старательно стёрли всю дневную грязь с ладоней и наперегонки помчались выбрасывать в урну использованные салфетки. Тут с пыхтеньем подошёл автобус, мальчишки схватили рюкзаки и нырнули внутрь. Максим занял место у окна и, ожидая отправления автобуса, закрыл глаза.

На душе его стало очень легко. Неприятные дневные воспоминания почти забылись, хотелось улыбаться и петь что-нибудь доброе и мелодичное. У него появилось ощущение, что он сделал что-то очень существенное, что-то действительно замечательное. Что он одержал пусть маленькую, местного значения, но всё-таки победу над вселенским свинством. Что в жизни хотя бы этих трёх мальчишек ему удалось поставить одну из очень важных точек, чтобы закончилась одна глава и началась новая.


----------
Осень, 2014