Чехов. Мелиховские страницы жизни

                ЧЕХОВ. МЕЛИХОВСКИЕ СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ

                МАРТ 1892 ГОДА
                Переезд в подмосковное Мелихово


Не было печали — купила баба порося.
Ч е х о в

Антон Павлович Чехов, устав от суеты московский жизни и частых переездов на съемные квартиры, задумался о покупке деревенского дома.

«...В то время, — вспоминал старший брат Чехова, Александр Павлович, — вопрос о пятачковой построчной плате был для него вопросом поистине шкурным: он оплачивал квартиру, содержал всю семью и, кроме того, должен был еще прирабатывать на то, чтобы иметь приличный стол, так как за обедом, за улейном, и за чаем всегда был кто-нибудь посторонний, да и не один, а иногда и по два, и по три человека, Надо сказать правду, надоели Антону Павловичу и мы, братья; но мы, как родные, в счет не шли и надоедливыми беседами пятаков у него не отнимали. Хозяйством управляли мать наша, Евгения Яковлевна, и отчасти сестра — Мария Павловна. В доме царили радушие и хлебосольство, и никто из гостей не знал, как тяжело достаются Антону Павловичу его пятаки и как вообще нелегко живется ему на свете» (Чехов Ал. П. «В Мелихове»).

Незадолго до приобретения имения А. П. Чехов писал издателю «Нового времени» А. С. Суворину: «Если я врач, то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангусом. Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита — это не жизнь, а какой-то <...> и больше ничего» (20 октября 1891).

Его знакомство с Сувориным состоялось в декабре 1885 года в Петербурге. С 1886-го до начала 1890-х годов Антон Павлович сотрудничал в суворинской газете «Новое время». Сувориным изданы сборники чеховских рассказов: «В сумерках» (1887), «Рассказы» (1888), «Хмурые люди»(1890) и другие.

Вскоре Чеховым попадается объявление в газете о продаже имения в деревне Мелихово Серпуховского уезда, в 2, 5 часах езды от Москвы. В конце января 1892 года сестра Маша с братом Михаилом отправляются на разведку. Сразу по возвращении стали оформлять у театрального художника Н. П. Сорохтина покупку за 13 тысяч рублей большое, в 213 десятин земли, его имение. «Наконец-то я уйду от гостей,— говорил он, — совершая покупку, и радовался».

Переезд в подмосковное Мелихово состоялся весной 1892 года. «Десятиверстая дорога от станции в Мелихово была проселочная, ужасная, а во время ненастья — прямо-таки убийственная. Полуглинистая, получерноземная грязь толстым и тяжелым слоем облепляла колеса; а в одном месте после хороших дождей приходилось ехать добрые полверсты прямо по воде, буквально доходившей лошадям по брюхо. Словом, дорога настоящая, российская. Пока, бывало, доедешь в такую распутицу от Мелихова до Лопасни — разломит всю спину. Случалось, что в такую погоду каких-нибудь десять верст приходилось плестись два с половиною, а иногда и три часа. А Антону Павловичу приходилось ездить довольно часто. Но его это неудобство не очень стесняло: он жил надеждою, уповая на то, что со временем будет проложено шоссе» ( Ал. П. Чехов).

Первое письмо А. П. Чехова из Мелихова обращено к брату Ивану Павловичу:

«Вот тебе указ от господ помещиков. Привези рубанок, лошадиную скребку и щетку для чистки лошадей, полпуда говядины (кострец), 20 ф. ржаного хлеба, 5 франц<узских> хлебов, одну из картин, медный крантик.
Впечатление хорошее и настроение, какого давно уже не было. Сегодня весь день бросали снег в пруд. В комнатах тепло, но угарно. Мой кабинет принял благообразный вид. В субботу к почтовому высылаем лошадь для багажа, сам же ты найми. Впрочем, подумаем и пришлем тебе пару лошадей.
Завтра принимаюсь за работу» (5 марта 1892).

«Переселившись в Мелихово, брат ожил и весь окунулся в природу и в сельскую жизнь. У него был лес, были поля, был огород и был запущенный сад, были лошади, земледельческие орудия и коровы. Было над чем развернуться и поработать после душного города. Он стал пахать, сеять, сажать и выращивать. В первое время ему стали помогать ревностно по хозяйству брат, Михаил Павлович, и особенно сестра Мария Павловна. Михаил Павлович взял на себя полевое хозяйство и разъезжал по полям в высоких сапогах верхом не хуже любого управляющего, а Марья Павловна занялась огородом и с первого же года поставила его в блестящее состояние. У нее, помимо обычных рыночных овощей, вызревали дыни, арбузы, томаты, нежная столовая кукуруза, артишоки и спаржа. А. П. в своих письмах ко мне (да, вероятно, и другим) подписывался помещиком, умышленно коверкая это слово в "помесчик". Тогдашние письма его дышали довольством и жизнерадостностью. Он усиленно звал меня к себе, и когда я в первый раз приехал к нему из Петербурга, то нашел такую идиллию, что и сам тут же воспылал и заразился желанием приобрести клочок земли» ( Ал. П. Чехов).

В следующем письме из Мелихова Антон Павлович сообщает А. С. Суворину:

«Я уже в ссылке. Сижу в своем кабинете с тремя большими окнами и благодушествую. Раз пять в день выхожу в сад и кидаю снег в пруд. С крыш каплет, пахнет весной, по ночам же бывает мороз в 12—13 градусов.
Настроение пока хорошее.
Ужасно много хлопот. Чистим, моем, красим, обновляем кое-где полы, переносим кухню из дому в людскую, ставим скворешни, возимся с парниками и проч. Если бы я не был занят своим делом, то весь день проводил бы на дворе.
С формальностями по покупке уже покончено. Купчая утверждена. <...>
Когда Вы приедете ко мне, Вам будет покойно. Комната, где Вы будете спать, отделяется от жилых помещений целой гостиною, и до слуха Вашего чуткого не долетит ни единый звук. Но, предупреждаю, ватерклозета нет; есть нужник, немножко лучше коршевского. Холодно в нем, но не очень.
Сад хороший и двор наивный. Есть парк. Симпатичные собаки: Шарик и Арапка. В четырех верстах от меня монастырь — Давыдова пустынь, куда мы с Вами поедем.
В моем кабинете до такой степени светло, что глазам больно. Дом теплый» (6 марта 1892).

7-го марта Чехов пишет письмо Александру Сергеевичу Киселеву, хозяину усадьбы Бабкино, находящегося в пяти верстах от Воскресенска. Следует сказать, что Чеховы часто бывали в семье Киселевых, а с 1885 года три лета подряд жили у них на даче. Супруга Киселева — Мария Владимировна была дочерью управляющего московских императорских театров Владимира Петровича Бегичева. Он был близко знаком с А. С. Даргомыжским, П. И. Чайковским, А. Г. Рубинштейном и А. Н. Островским. Его рассказы и воспоминания, когда он летом жил в усадьбе ,были очень интересны для Антона Павловича.

О Бегичеве вспоминал Михаил Павлович Чехов: «В. П. Бегичев <…> был необыкновенно увлекательный человек, чуткий к искусству и к литературе, и мы, братья Чеховы, по целым часам засиживались у него… и слушали, как он рассказывал о своих похождениях в России и за границей <…> Бегичев так и сыпал воспоминаниями».

Вечерами в усадьбе звучала музыка, часто поднимались разговоры о композиторах и драматическом искусстве, более чем достаточно было поводов для долгих рассуждений о судьбах литературы.

Семья Чеховых занимала отдельный флигель. Работая за столиком у большого окна, Антон Павлович любовался красотой бабкинского пейзажа. «Перед моими глазами расстилается необыкновенно теплый, ласкающий пейзаж: речка, вдали лес, Сафонтьево, кусочек Киселевского дома... Слушал я, как поет соловей, и ушам не верил».

Здесь Чехов сблизился с художником Левитаном. Нередко они вместе ходили на охоту в Дарагановский лес, расположенный около Максимовки. На опушке леса, вспоминает М. П. Чехов, «стояла одинокая Полевщинская церковь (сейчас памятник архитектуры XVII века), всегда обращавшая на себя внимание писателя. В ней служили всего только один раз в год, на Казанскую, и по ночам до Бабкина долетали удары колокола, когда сторож звонил часы».

Бабкинские впечатления широко отразились в чеховских произведениях. Одинокая церковь у Дарагановского леса навеяла на мысль написать «Ведьму» и «Недоброе дело», а . «Дочь Альбиона», «Налим» и «Верочка» — лишь небольшая часть рассказов, написанных на основе бабкинских впечатлений. Эти впечатления остались в сердце писателя как дорогое и незабвенное.

Из Мелихова, Антон Павлович в письме к Киселеву сообщал:

«Станция Лопасня, Моск.-Курск. Это наш новый адрес. А вот Вам подробности. Не было хлопот, так купила баба порося! Купили и мы порося — большое, громоздкое имение, владельцу которого в Германии непременно дали бы титул герцога. 213 десятин на двух участках. Чересполосица. Больше ста десятин лесу, который через 20 лет будет походить на лес, теперь же изображает собою кустарник. Называют его оглобельным, по-моему же, к нему более подходит название розговой, так как из него пока можно изготовлять только розги. Это к сведению гг. педагогов и земских начальников.
Фруктовый сад. Парк. Большие деревья, длинные липовые аллеи. Сараи и амбары недавно построены, имеют довольно приличный вид. Курятник сделан по последним выводам науки. Колодезь с железным насосом. Вся усадьба загорожена от мира деревянного оградою на манер палисадника. Двор, сад, парк и гумно также отделены друг от друга оградами. Дом и хорош, и плох. Он просторнее московской квартиры, светел, тепел, крыт железом, стоит на хорошем месте, имеет террасу в сад, итальянские окна и проч., но плох он тем, что недостаточно высок, недостаточно молод, имеет снаружи весьма глупый и наивный вид, а внутри преизбыточествует клопами и тараканами, которых можно вывести только одним способом — пожаром; всё же остальное не берет их.
Есть парники. В саду, в 15 шагах от дома, пруд (15 саж<ен> длины и 5 ширины) с карасями и линями, так что рыбу можно ловить из окна. За двором другой пруд, которого я еще не видел. В другом участке есть речка, вероятно, скверная. В трех верстах река широкая, рыбная. Посеяно 14 десятин ржи. Будем сеять овес и клевер. Клевер уже купили по 10 р. за пуд, а на овес денег нет» (7 марта 1892).