Ночные посиделки деда Ефима

     - Ты, мать, ложись, не жди меня. А я пойду, посижу маненько на своей любимой чурочке. Подышу свежим воздухом на сон грядущий. Врачи говорят, очень уж пользительно это дело для здоровья. А в нашем то, возрасте, особливо.

   - Да, тошно мнеченьки! Воздуха свежего глотнуть он вздумал! Скажи лучше, соску в рот свой засунуть совсем невтерпёж стало. И буду сосать ее до полуночи.

    Но Ефим Андронович уже не слышал последних слов своей женушки, Ефимьи Андреевны. Смеялась деревня в своё время, когда сошлись Ефим и Ефимья. Это надо же, как складно получилось с именами то у них, и отчества почти одинаковые.

     Видать, старческая бессонница пришла и к Ефиму Андроновичу. Оно и немудрено, восьмой десяток старик разменял. Раньше, бывалоча, за день так надергается за рычаги тракторные, что вечером, как говорится, без задних ног, лишь бы скорей до постели добраться. А сейчас летними вечерами поздними, вынь, да положь, моцион вечерний организовать ему надобно. Если, конечно, погода позволяет, как сегодня случилось. Теплынь, нет ни мошки, ни комаров. Сиди, не хочу. Думы разные думай. А их, вона сколько за жизнь длинную накопилось. Все враз и не передумаешь. А никто старика и не торопит. Кури сигаретку, попутно думай и слушай, как родная деревенька ко сну готовится, засыпает потихоньку.

     Вроде уснула, затихла, наконец, трудяга-деревенька. Умаялась за день, бедняжка. Успеть бы, выспаться ей, в короткую летнюю ночь. Ведь завтра, по новой, на крутые горы-косогоры ей ползти надобно. Всей деревней, от мала, до велика. Потому, как страда сенокосная в самом разгаре идет.

     Птички разные на ночь все спрятались кто куда. Гуси соседские, те не прячутся, но вот надо же, до чего додумались они. Ложатся спать прямо на землю, шею повернут свою назад и голову под крыло своё обязательно спрячут. Зачем? А так, на всякий случай. Но спят чутко. Услышав шаги, тут же высовывают ее наружу и недовольно гогочут. Кого это черт носит в такую пору ночную? Спать, понимаешь, ли, не дают. А еще дед Ефим наблюдал, как гусь, может гусак, а может и гусыня, иногда стоят на одной ноге, а вторую прячут под себя. Может, греют замерзшую лапку, а может другая причина имеется. Ведь не спросишь. Но что интересно, на какой ноге стоит, на ту сторону обязательно голову свою под крыло и спрячет. Сменил ногу, и голова под другое крыло сразу перекочевала.

    Спит деревня. Курицы спят в хлевах на своих жердочках-насестах. Только вот старик всё никак уследить не может, кто же из них на седала первыми умащиваются, петух или курицы? По идее, хозяин должен команду дать своему гарему, погуляли, мол, а теперь, кыш! Быстренько все на седала свои запрыгнули. Чтоб через минуту никого из вас здесь не видел. А иначе что? А иначе топтать вас не буду. Рано куры спать ложатся. Когда дед Ефим выходит на свою вечернюю прогулку, они уже свой девятый куриный сон досматривают.

    Интересная штуковина получается, коли стариковские думы на птиц переключились. Вот те же голуби, что большой стаей живут круглый год на крыше совхозного зернотока. Здоровые, упитанные. От голода эти дармоеды никогда не сдохнут, питаясь до отвала зерном совхозным. А вот кто-нибудь кроме этих взрослых голубей видел их потомство? Маленьких цыплят-голубят, чтобы под ногами своих родичей бегали? Не доводилось, значица. То-то же. Вот и дед Ефим ни единого разочка не наблюдал. Закавыка, однако.

     Свиньи, те молодцы, спят вповалку со своими соседями, чтобы теплее было ночевать. А вот коровы, хоть и лежат, но вроде, как и не до сна им вовсе. Слышны звуки размеренные, вжик-вжик. На секунду, другую, замолчат, будто прислушиваются, шумно вздохнут, и по новой, вжик-вжик. Это они траву пережевывают, что за день в себя напихали. Теперь же окончательно до кондиции ее доводят. Собаки, и те, наконец, угомонились. Уснула окончательно, деревенька.

    И дед Ефим уже собрался своё место покинуть, да на покой отправиться, где его супружница, Ефимья Андреевна уже который сон принялась смотреть, как вдруг…

    Все собаки деревенские, что доселе уже улеглись по своим спальным собачьим местам, вдруг не на шутку всполошились. Не думайте, что все деревенские двортерьеры, ни с того, ни с сего, одновременно начали тявкать, гавкать, выть и скулить. Счас! Ничего подобного. Собаки умные в деревне. Они не станут так зазря разоряться, хозяев своих будить. Услышав среди ночи шаги запоздалого прохожего за воротчиками, они сперва прислушаются, а потом тявкнут пару раз. Первый раз, мол, имей в виду, мил человек, а может и не мил вовсе, я тут под воротчиками, если что. Так, на всякий случай в засаду залёг. А второй раз тявкнет для своего дружка соседского, Мухтара. Ты там, кончай дрыхнуть, будь начеку, в твою сторону идет ночной забулдыга. И так, оповещая по цепочке друг дружку, собаки укажут вам, откуда и куда направляется ночной путник. И даже, с какой скоростью идет бедолага. А как же! Если оповещение идёт с некоторой задержкой от “часового” к “часовому”, значит изрядно “устатый” путник, еле-еле ножки свои передвигает. А ежели предыдущая собачонка не успеет еще соседскому кобелю свой доклад закончить, а тот уже и рад стараться, тошней того, заливаться лаем начинает, значит скорость у ночного прохожего довольно приличная. А это неспроста. И к тому же весьма подозрительно.

    Именно так и подумал Ефим Андронович, уже было вставши со своей чурочки и намеривший идти в дом к своей женушке Ефимье.

   - Так. И чья же собачонка первой начала эту собачью перекличку? К бабке не ходи, это рыжая сучка старухи Власихи. Её противный визг, ни в жисть, с  другой собакой не спутаешь. Ведь надо же было сучке такой уродиться. Ну, вся, как есть, в хозяйку свою. Значится, покой ейный потревожили соседи. А в соседях у бабки Власихи, живёт, никто иной, как Васька Колобродин с женой своей, Васеней.

   - Всё ясно, Полкан, как божий день. Поймал Васька в очередной раз “белочку” и ищет теперича любовников жены. В погребе нет, на чердаке нет, надо пытать бедную женщину, куда она в очередной раз спрятала своего “хахаля”. А ей ничего не остается, как бежать к матери своей, живущей на другом конце деревни, что за домом Ефима Андроновича. Переждать там, когда блажь у мужика кончится, и он снова станет нормальным, работящим мужем. Хорошо, хоть дети выросли и разъехались. Не видят этого отцовского позора.

    Не стал выдавать своего присутствия дед Ефим. Дождался, когда Васеня, чуть ли не бегом, пробежала по улице мимо его дома. Стоявший за воротчиками  его старый, до безобразия умный кобель Полкан тоже молчал. Только нос свой меж штакетин просунул, будто понимая, что подавать голос сейчас ему совсем ни к чему.

   - Да, Полкан, вишь, что водка с человеком делает. Вместе с Васьком этим на одном тракторе веть работали. Сменщиком он был у меня. А, ежели, на комбайн  сядет, то больше его, веть, никто в совхозе не мог зерна намолотить. А сколько почетных грамот получал. Даже раз депутатом избирался в райсовет.

    В знак полного согласия со своим хозяином, Полкан прижался к его ноге. Понимаю, мол, тебя, хозяин. Сочувствую по-собачьи, а что толку, то. Пойдем лучше спать, что ли. Запозднились мы сегодня с этим Василием непутевым.

   - Пойдём, Полкан. Ты в конуру, а я на седало своё стариковское. Что-то косточки все заныли у меня. К ненастью, знать.

    *** фотография взята в свободном доступе из интернета ***