Превращения

                Превращения.

                Часть 1. Богомолы-грешники

                "Что вы знаете о богомолах? Они удивительные." Стефан Цвейг
               

     Согрешили богомолы в групповом составе – съели кусок дуриана до заутрени.
Настучал на них Главному канонику Дятел-Красноголовик и улетел подальше от греха.
      А Главный, суровый такой монастырский каноник Лубоед Клеверный, призвал этих самых богомолов и говорит: «Вы чё творите, мало вам епитимьи наложенной? Вот за это ваше недержание отправляйтесь-ка в края дальние, Незнакомые, как паломники!».
     Заскучали богомолы-грешники, стали собираться в дорогу, котомки с харчами комплектовать, бельё исподнее – ничего не поделаешь, настигла кара Вышняя.
 А ранним утром тронулись в путь на поиски краёв дальних, да земель Незнакомых.
     Идут себе чередой по тропинке, впереди самые старшие, а позади младшОй Богомолик, на жалейке наигрывает – всего пять душ с котомками.
Вокруг, конечно, прелести: мухи Це-Це жужжат, сумчатые шмыгают туда-сюда, Жужелицы всякие да Долгоносики, а тронуть никого нельзя – епитимия.
     Вот прошли они чащу лесную, поляну земляничную, горку с кактусами одолели, через речку Бездонку перебрались – нигде не видят мест незнакомых, не чувствуют.
Всё вокруг с детства Знакомое, родное, а куда идти для отыскания Незнакомого – не знают.
Тут мимо Жук Скрипун по делам своим скрипучим бежит, они его и спрашивают: «Эй, товарищ, погодь минутку».
 А Жук сжался весь, ощетинился: «Вы, господа богомолы, это – лапы-то свои спрячьте поначалу, чтоб народ не пугать, а потом и спрашивайте».
     И то верно! Спрятали богомолы свои лапы опасные в карманы да в запазуху и показывают всем видом своим что вполне благопристойные.
 «Ну, теперь спрашивайте, господа богомолы», – говорит Скрипун.
 «Вот, значит, ищем мы Места Незнакомые, а никак отыскать и не получается – может, ты, дорогой товарищ, дашь нам подробное объяснение», – просят богомолы.
 «Да-да, конечно, господа богомольцы, знаю я одну тропинку тайную – как раз и выведет на Пустоши Болотные, а оттуда рукой подать в Места Незнакомые», – отвечает Жук Скрипун.
 И показал им эту тропку тайную в чаще лесной затерянную.
      Долго шли богомолы тропинкой тайною – темно было и страшненько, но вышли, всё-таки, на Пустоши Болотные без потерь в живой силе и технике.
 На болоте трясина – дело самое опасное, богомолы палочками тыкают во все стороны, проверяют путь надёжный, долго так тыкали, измучились вовсе, в болотной тине перепачкались и вышли, наконец, на берег земли Неизвестной.
     Впереди, как только глаз видит – тротуары расстилаются, вокруг постройки невиданные, механизмы сами бегут железные, вонючие и народ ходит весь насупленный.
Хоть и страшно поначалу было паломникам, но не отступили богомолы от наказа каноника Лубоеда Клеверного, идут вперёд, псалмы проговаривают.
А задание у них ответственное – превратить это Место Незнакомое грешное в кущи райские для истинно верующих, чтобы укоренилась и здесь вера благодатная.
     Поначалу надо было место для ночлега отыскать и пошли богомолы на звуки музыки весёлой – авось там найдутся люди добрые.
Зашли в помещение, а там празднуют свадьбу Мольки с Губидушеком – тараканчиком местным, музыку гавайские сверчки тренькают, а все остальные гости пляшут и веселятся.
Встали они у стеночки молча, губы поджимают и думают: «Надо бы благословить этот союз двух сердец добрым знамением», – и сделали движение лапками.
А Богомолик младший на жалейке немножко сыграл свадебный мендельсонов отрывочек.
Взяли со стола каждый по кусочку ватрушки засохшей и пошли дальше в темноту неизвестности.
     Дошли до каких-то сараев заброшенных и, вдруг неизвестный гражданин в фуражке форменной закричал на них: «Всем стоять! Ёшкин кот!» – припустили тут бежать богомолы, что было мочи, и спрятались в каком-то сыром погребе.
А погреб тот был с тоннелькою для тайного прохода бандитского и вёл до самой Базы Овощной, где гнездились бандиты эти самые.
     Вышли, значит, беглецы в цех сортировочный на самую, что ни есть, сходку бандитскую.
 Бандиты богомолов не трогают – опасаются отпор получить от них, лишь шипят и хвостами щёлкают, а на столе у них малый лягушоночек привязанный лежит и помощи просит – хотел было Богомолик помощь ему оказать, да старшие одёрнули – мол, не встревай, не наше это дело.
     Добрались в сумерках до городской церковки с оградой чугунной, постучали в дверь, а оттуда голос неприветливый спрашивает: «Чего надо вам? Приходите утром».
 Замялись немного богомолы, а потом отвечают: «Богомолы мы, хотим сделать Места Незнакомые Кущами Райскими…».
 Задумались за дверью, шепчутся, а потом говорят: «Проходите, не нужны нам ваши кущи всякие райские. Шлындают тут, невесть что спрашивают…».
     Побрели богомолы дальше по улице, а уже ночь совсем непроглядная вокруг, страшно им, собаки разные бегают, но увидели слабый свет впереди в избушке и решили там постучаться – авось, откроют на ночлег.
А в той избушке проживала одинокая ветхая бабушка, а у неё  зрение совсем нехорошее – не видит ничего, даже с очками.
Открыла им дверь и спрашивает: «Чего надо вам, милые?».
«Богомолы мы, бабушка, пусти ночь переночевать, пожалуйста, – говорят странники.
«Ну, заходите, коли так, располагайтесь тут, – старушка говорит.
«А чего у тебя, уважаемая старушка, свет горит так поздно? – спрашивает старшой.
«Ой, родимый, я же не вижу совсем, а то бы давно выключила, – затрепетала бабушка, – это ж надо подумать, сколько лишнего электричества на счётчик накрутилося».
     И совсем расстроилась от этого бедная бабушка.
Вот устроились богомолы в избе – кто где лёг поспать, а утром бабушка громыхает, звенит и чертыхается – на углы натыкается, ложки роняет сослепу.
     Протёрли глаза богомолы, попили чайку бабкиного и собрались иди дальше по улице.
А малый Богомолик говорит вдруг: «Не бойся, бабушка, я тебе сейчас руку положу на голову и сыграю музыку, а ты постой спокойно».
Положил ей на голову среднюю лапку и заиграл красиво «Адажио Альбинони» на жалейке своей, а старушка замерла, а потом вся как-то встрепенулась и вдруг вскрикнула: «Ах, батюшки, всё вижу в мельчайших подробностях! Это ведь чудо случилось форменное!».
И упросила старушка богомоликов остаться у неё и жить сколько надобно, а она будет их кормить и обстирывать в благодарность за содеянное.
     Скоро все в округе узнали про такое чудо изумительное – очередь образовалась огромная к дому бабушки прозревшей, и все хотят исцеления.
И теперь Богомолик играет без устали с утра до вечера позднего – кому «Увертюру» играет, кому «Скерцо» зафугает, а кому-то даже «Рондо а-moll» в вариации тов. Л. Бетховена и всем его музыка, в основном классика, идёт на исцеление!
Кому надо – нога появляется или глаз, давно выбитый, а одной гражданке сделал прирост руки к телу без всяких швов видимых!
И каждый оздоровившийся что-нибудь принесёт в знак благодарности и на эти пожертвования щедрые Богомолы монастырь построили для всех страдальцев, кто в заботе и лечении нуждается и ещё много денег передали на дальнейшее благоустройство города.
     Не понравилась такая конкуренция, людям, которые в церковке городской жили и написали они кляузу в исполнительные инстанции – мол, расплодилась тут секта непонятная, мутят людей, молодёжь, опять-таки, совращают и честных священников заработков законных лишают.
     Приехали сотрудники санстанции для проверки нечистот и безобразия – ничего не нашли, расстроились и обратно к себе уехали.
     А потом одна за другой комиссии – из общества «Знание и религия», из клуба «Друг пограничника», из ОСВОДа, ДОСААФа, из пожарной части и электриков…
 И все ищут, ищут – к чему-бы придраться и штраф выписать, а ещё лучше – закрыть совсем. Долго терпели богомолы такой беспредел и всё-таки не выдержали, решили вернуться домой в Места Знакомые на постоянное местожительство.
     Собрали вещи свои нехитрые, закинули котомки за спину и присели ненадолго перед дорогой на лавочку, помолчали – подумали, что не удалось им сделать хорошее, как ни старались…
А Богомолик говорит вдруг: «Вы, братцы, идите уж без меня – я тут останусь, очень я местному народу полезный оказался, передайте нашему Канонику, что я долг Божеский тут свой исполняю». Обнялись богомолы перед расставанием и ушли в свои Места Знакомые.
     Долго ещё потом Богомолик народу помогал, многих выправил, поставил на ноги, сам стал стареньким уже, а всё старается, на доброе дело себя расходует.
 И с личной жизнью у него всё в порядке – женился по любви на практикантке модельной внешности из медтехникума, и сынок у них впоследствии родился – он потом ещё режиссёром в театре стал, делал всякие спектакли про проблемы общества и фамилию сменил на Богомолова.
А каноник Лубоед Клеверный снял со всех богомолов епитимию и записал их дела в книгу Почёта монастырскую.

                Часть 2. Бдительные девочки.
               
                "Детство, оно ведь такое разное."  Буратино Карлович.
               
Ябеда-Карябеда и Жадина-Гавядина дружили с детства.
С самой малышковой, младшей группы детского садика были они «не разлей вода», как говорится, и делились друг с дружкой всем, что у них было: Гавядина вкусненьким всяким, а Карябеда новостями всевозможными.
     Вот как-то утречком вышла на крыльцо Жадина-Гавядина с пирожным кремовым, стоит себе, чмокает и носом посвистывает – в один момент откуда-то Лиза-Подлиза прибежала, вьётся вокруг, в глаза заглядывает, норовит ручку поцеловать – такое пирожное красивое, очень уж лизнуть хочется.
А Гавядина лизнуть-то не даёт, стоит, скучает – подружку Карябеду дожидается.
Так Лизавета и пошла несолоно хлебавши, да ещё язык высунула на всякий случай – вдруг, что мимо проскочит, так хоть лизнуть успеет.
     Жадина на крылечке уж и ждать устала вовсе, и надумала пойти пройтись по закоулочкам, а тут, стрелой бежит Карябеда, только пыль за ней вьётся.
«Уф, вся запыхалась, – затараторила Ябеда, – дай куснуть для восполнения энергии».
Куснула пирожное, глаза закатила и опять тараторит: «Ой, чё было, чё было – дай ещё куснуть».
Куснула ещё два раза – как и не было пирожного.
Выпучила глаза, отдышалась немножко Карябеда и без остановки шпарит: «Ну так вот, по-первое – Силач-Бамбула с Мулей-Воображулей допозна вместе уроки учат, хи-хи, во-вторых Злючка-Вонючка всё гадости говорит про Плаксу-Ваксу – будто у её слёзы не настоящие, а нарисованные цветными карандашиками.
А ещё Химоза будет завтра на уроке показывать, где у лягушки какая-то клоака расположена».
«Интересненько, – удивляется Жадина, – в «Г» классе уже давно проходят органы размножения беспозвоночных, а у нас вот вам – какую-то калоаку покажут для удовольствия».
«Ой, девочки, а чё вы тут делаете? – вдруг слышат они странный голос за спиной, как-будто придушенный – обернулись, а там стоит Варвара Любопытнова и лицо ладошкой прикрывает.
«А чё ты закрылася ручкой-то, опять у тебя с носом нелады?» – спрашивают девочки.
«Да, вот на базар заглянула, думала семечек пощёлкать, да сунулась в какую-то щель незнакомую – очень посмотреть хотелось, что же там делается, а теперь опять пластику делать придётся, – говорит Варвара, – а чё это вы про клоаку какую-то говорили?».
 «Чё надо, то и говорили, иди давай – чеши отсюда, делай свою пластику», – сурово ответила Гавядина.
     И пошла, понурившись, Варютка нос поправлять, а подружки решили прогуляться до площади центральной с фонтанчиком фигурным, съесть чего-нибудь вкусненького, да поглазеть на события жизненные.
     На площади фонтанчик струёй бьёт, детки с мухобойками-сачками носятся и тётеньки в нарукавниках мороженое продают из сундуков на колёсиках.
 Подбежали девочки-подружки к сундуку мороженому: «Тётенька, сколько стоит вот это мороженое на палочке?» – спрашивают.
 «Одиннадцать копеек, «эскимо» называется» – вяло продавщица ответила и муху с лица отогнала.
Стали считать девочки наличные – только десять копеек есть, ещё одной копеечки не хватает.
     Сели на лавочку, стали думать-придумывать, где им денег отыскать – очень уж «эскимо» попробовать хочется.
 – Может, яблок натырить в саду у дедушки И. Мичурина и на базаре продать по-быстрому задёшево?
– А может, язвочки-болячки по телу нарисовать и попросить у граждан денег на лечение?
– А ещё можно сок из головастиков сделать и продавать, как будто банановый…
Потом ещё много чего придумывали, но устали и примолкли на время – сидят, отдыхают, ножками болтают...
     Тут подходят симпатичные мальчики незнакомые, Квакшин с Жабентяевым, и спрашивают очень вежливо: «Не подскажете, девочки, место, где про Клоаку узнать можно?».
 «А, вот как раз, в школе у нас будет урок по зоологии, наша учительница, Анна Николаевна, как раз про Клоаку у майского жука будет рассказывать – приходите, сами всё и узнаете» – говорит Ябеда.
 «Ты чего? – зашептала Жадина, – это же урок для шестиклассников, а они ещё маленькие».
 «А тебе чё, жалко, что ли? Анна Николаевна точно сердиться не будет, она даже обрадуется, что столько людей про Клоаку интересуются» – отвечает Карябеда.
«Хорошо, спасибо вам за приглашение, придём обязательно», – обрадовались Квакшин с Жабентяевым.
 И ушли себе довольные к фонтанчику.
А девочки остались на лавочке – сидят-скучают, от солнышка ладошками закрываются, мух отгоняют назойливых.
На соседней лавочке мужчина весь в краповом сидит, газеткой закрывается, мамаши с колясками туда-сюда по тротуару шастают, с ветерком проносятся.
     Вдруг послышался дальний звук марша походного – на соседней лавочке мужчина привстал, ладошку «козырьком» сделал и смотрит-вглядывается пристально в движение транспортное – по дороге едут вереницей машины зелёные военные, а в них сидят солдаты армейские с ружьями и пилоточки у них набекрень.
Сидят солдаты суровые один напротив другого и смотрят друг на друга, но строго по Уставу воинскому – только на верхнюю пуговку гимнастёрки сидящего напротив солдатика.
 Потому что своевольничать в армии никак нельзя, не полагается, и никуда больше глядеть не разрешается без уставного разрешения и приказа командирского.      
Растерялся мужчина как-то, засуетился, по карманам себя хлопает…
 А потом подбежал к девочкам и просит: «Девочки, одолжите мне, пожалуйста, калькулятор на время», – и постоянно делает движения рукой, как будто рисует в воздухе что-то.
 – Ну да, а вы что нам дадите за это, гражданин? – Жадина спрашивает.
 – А что вам надобно, уважаемые девочки? Говорите быстрее, пожалуйста, а то колонна счас проедет – вот могу пистолет дать подержать, или вот, предлагаю посмотреть ампулку с ликёром отравляющим – торопится мужчина.
 – Тэк-с, – тянет-думает Гавядина, – значит, нужно нам по две копейки каждой, ой-ой, погодите – по пять копеек! Ой, опять ошиблась – давайте, гражданин, по 10 копеек каждой и получите калькулятор во временное пользование.
 Выдал 20 копеек гражданин Жадине и побежал на свою скамейку калькулятором щёлкать.
     А Карябеда думает что-то усиленно – весь лоб изморщила, совсем денежкам не радуется – размышляет всё про крапового и странное его поведение – ну скажите, дорогие товарищи, зачем калькулятор нужен при появлении колонны с солдатами винтовочными?
 Да ещё вспомнила девочка про фильмы шпионские и плакаты предупредительные, а потом подбежала к постовому милиционеру и говорит: «Дяденька милиционер, тут гражданин в краповом очень колонной военной интересуется, калькулятор у нас выпросил аж за 20 копеек, для чего это, скажите пожалуйста!».
     Милиционер внимательно всё выслушал, а потом наган вытащил из жёлтой кобуры, засвистел в свой свисток милицейский и подходит, значит, к мужчине с калькулятором и просит его показать личное удостоверение.
 Ну, тут мужчина весь обмяк, калькулятор выронил и рассказал всю свою подноготную.
Вот как есть он диверсант, засланный издалека, по отчеству Шпионыч и задача у него важная, но теперь всё провалилось из-за личной неосторожности и от всей души просит он у всех граждан для себя снисхождения.
     Тут некоторая суматоха произошла среди граждан гуляющих, сундучки на колёсиках куда-то все разъехались, мухобойки побросанные валяются, стало тихо совсем на площади…
     А в газете «Пионэрская Правда» написали большую статью с фотографией про подвиг двух девочек, которые не испугались грозного врага Шпионыча и задержали его со всей отвагою, невзирая на серьёзную угрозу жизни.
 И что этот Шпионыч был очень главным интендантским разведчиком и имел серьёзные намерения.
И ещё в статье немножко рассказали, как трудно населению жить в заграничной Интендании – там все дети просят милостыню, а взрослые не умеют даже читать-считать и их постоянно обманывают хитрые хозяева и продавцы супермаркетов.
     Потом эту статью перепечатала местная газетка «Красные Камыши» и Гавядина с Карябедой стали очень даже популярные – каждый день их угощали бесплатно мороженым из сундуков на колёсиках, а в школе не ругали за уроки прогуленные и в санчасти на зубосверление пропускали без очереди.
     И уже подумывали подружки отказаться от своих нехороших наклонностей на фоне такой славы почётной, как вдруг Ябеда-Карябеда всё испортила – не выдержала и затараторила: «Во-первых, я знаю, – муравьи за бабочкой подглядывали, когда она из гусеницы-куколки превращалась, во-вторых Силач-Бамбула с Воображулей-Мулей опять допоздна вместе уроки учат, а вот про Злючку-Вонючку пока нету сведений».
     И остались девочки, как и были – Жадина-Гавядина и Ябеда-Карябеда.
А мальчишки те любопытные, которые про клоаку интересовалися, так и не пришли к ним в школу, почему-то, на урок по зоологии.

                Часть 3. Клоака.

                сказулька
         
«Та-а-а-к, ну и кто нам сегодня расскажет про строение системы выделения? Вы чего все молчите, как воды в рот набрали? Что-о-о? Никто не знает? А? Чего молчите, я спрашиваю? Я, ведь не про какое-то там сложное вегетативно-сегментированное деление червей дождевых, – я про КЛОАКУ говорю», – сказала старенькая училка Пипа Суринамская и сглотнула слюнку набежавшую.
     Школяры-пятиклашки, очень даже озадаченные вопросом, лишь выпучили глазки и замерли в неподвижности – они, конечно, уже многое изучили за пять лет школьной жизни, но вот про такое первый раз услышали.
Пипа оглядела притихший класс и недовольно квакнула: «В ваши годы я уже всё знала, даже про органы размножения млекопитающих – вот, идите и учите! И не приходите, пока ответа не найдёте!».
Ну, чё тут делать, где узнать про то, что и выговорить с первого раза не получается?
     Разбрелась школота кто-куда, к прохожим цепляется с вопросами, в щели заглядывают, на вывески интересуются.
А второгодник Квакшин с дружком своим закадычным Жабентяевым сразу решили шлёпать на окраину к старому всезнайке Тритону Саламандрычу – он-то всё знает: что, где и почём, а про всякие выделения и размножения так уж точно расскажет.
По дороге пару мушек дрозофилок поймали – подкрепилися и в лужинах встречных слегка поплескались.
     Постучали в нору к Саламндрычу, а тот ворчит: «Кого там принесла нелёгкая?».
«Да вот, дело такое трудное – задали нам в школе узнать про Клоаку непонятную – не поможете ли, уважаемый?» – школяры отвечают.
     Выглянул из норы хмурый Тритон Саламандрыч, репу чешет, озирается: «Вопрос сложный, думать надо… Кхе-кхе… Есть тут одно Место Неопрятное, сходите туда, с народом поговорите – может, оно и есть то самое».
«А как попасть в то самое Место Неопрятное? – спрашивают юные искатели.
«А это вам, ребятки, в самую что ни на есть Канализацию города путь лежит, под мостом есть дыра в земле – вот туда и ныряйте, – отвечает Саламандрыч и опять в нору свою закопался.
     Делать нечего, повздыхали дружки и отправились к мосту городскому, который две половинки городка через речку Всемирку соединяет, а до него придётся топать час, никак не меньше…
Совсем уж стемнело, когда подошли приятели к мостику, а ещё нужно в сумерках проход тайный отыскать каким-то образом, и спросить-то некого…
     Бродили в потёмках, в кустиках палкой тыкали и нашли-таки под старыми досками трухлявыми это самое отверстие глубинное!
Нырнули, значит, в дыру подземную Квакшин с дружком своим и от запаха зловония совсем сознание потеряли.
     Сколько так лежали – неизвестно, а когда открыли глаза – над ними чьи-то рожи страшные склонилися, одна другой хуже, смотрят выжидательно не отрываясь.
«Очуняли, значит? А мы уж хотели с вас эпителий снять на барабанчики детские для существования жизненного. Кто такие будете?» – спрашивают и зубы немытые показывают.
Заробели приятели, стали сбивчиво рассказывать про задание школьное, про Пипу Суринамскую, про «не знают, где искать Клоаку неведомую».
Зачесались рожи страшные, друг с дружкой переглядываются и хмыкают: «Ну, вы, братцы, это самое, того-етого – надо вам к Игуане Фертиловой за советом идти, она гражданка, знающая по всем вопросам необходимым.
Да глядите в оба – тут у нас пиявки красноглазые водятся и всякие капканчики-ловушки понаставлены для общественной безопасности».
Указали приятелям направление пути и вслед ручкой помахали – ничего, добрыми оказались эти «рожи страшные».
     Побрели Жабентяев с Квакшиным по жиже зловонной, под ноги смотрят – пиявок красноглазых да капканчиков хитроумных опасаются…
Дошли кое-как до шатра-палатки с узорами, а на двери объявление: «ОПЕН – Не робей».
     Зашли дружки и сразу увидели Игуану Фертилову, в лёгком шёлковом халатике нараспашку и сигаретку дымит – пасьянс раскладывает.
Квакшин слегка сконфузился, а Жабентяев не растерялся, ножкой шаркнул: «Здрасьте вам».
– Зовите меня попросту «Мадам», – говорит Игуана, – потому что я голубых кровей буду и в дворянском звании состою. Ну, так что привело вас в такой поздний час?
– Просим вас, мадам Фертилова, помочь нам в отыскании расположения Клоаки, а что это такое – сами не знаем».
– Вы, я вижу, мальчики приличные и к знаниям неравнодушные – постараюсь помочь по мере сил, счас посмотрю Энциклопедию на букву «К», – и книжку толстую «Брокгауза и Ефрона» открывает.
–Вот нашла, как раз про клоаки разные: Клоака «городская», Клоака «бандитская», Клоака «прочая» … Так-с, значит, счас мы в городской клоаке-канализации располагаемся – с остальными понятиями разбираться завтра будем, а пока будьте как дома.
 Поужинали жареными сверчками и водомерками и поспать легли – Жабентяев на кушетке лёг, а Квакшин на антресоли пристроился.
     Проснулся Квакшин в полночь от шёпота чуть слышного, смотрит сверху – Мадам с кем-то разговаривает, протёр глаза – а это опасная Пиявка красноглазая собеседница мадамова…
Фертилова тихо так говорит этой красноглазой: «Ждите у Гнилого Водопадика – я с утра и направлю в ту сторону молокососов этих, хе-хе».
     Лежит Квакшин, чуть дышит – как сбежать незаметно, замышляет.
Вот задремала Игуана Ф., а когда похрапывать затеяла, сполз он тихонько с антресолей, прикрыл рот Жабентяеву от крика невольного и шепчет: «Ни слова, тихо, давай топай за мной».
Обошли они осторожненько все игуановы капканы-ловушки и пустились наутёк, откуда пришли.
     Вылезли из дыры подмостовой, отдышались, помылись в дождевой лужине, пожевали ёлкиных иголок от запаха неприятного и пошли прямиком на городскую площадь.
На площади жизнь с утра весёлая – фонтанчик вверх струёй бьёт, детки с мухобойками носятся и тётеньки в фартуках мороженое продают из сундуков на колёсиках.
     Подошли приятели к симпатичным девочкам на скамейке, спрашивают вежливо: «Не подскажете, девочки, место, где про Клоаку узнать можно?»
«А вот, как раз, в школе у нас скоро будет урок по зоологи – приходите, сами всё узнаете» – отвечает симпатичная девочка и совсем не удивляется такому каверзному вопросу.
«Хорошо, спасибо вам за приглашение, придём обязательно», – обрадовались Квакшин с Жабентяевым и пошли фонтанчиком любоваться.
     Подобрали у фонтана бумажки-обёрточки от мороженого и уселись на скамейку в скверике.
Сидят, ловят на обёрточки эскимосские мушек зазевавшихся, слизывают их и лапками болтают.
Думают себе план действий будущих: «Ну что-ж, узнали про Клоаку «городскую подземную», теперь осталось разузнать про «бандитскую» и ещё про «прочую» какую-то, а если что – придём на урок зоологии в школу к девочкам и там всё послушаем».
А где найти Клоаку «бандитскую»? Известно где – у бандитов криминальных.
     Положили бумажки в урночки мусорные и пошли на поиски бандитов местных.
На вокзале поискали – не видать криминала явного и на выставке достижений технических тоже ничего подходящего, пришли на базар, а тут, как положено – воришки мелкие промышляют, бегают, граждан за карманы хватают, будто случайно, споткнулись и, что характерно, в основном, граждане пострадавшие тащат что-нибудь тяжёлое в обеих руках – кто арбузы в охапке, а кто-то сетки-авоськи с картошкою.
     А одна тётенька вообще мороженого сома тащила, так об неё раз пять «споткнулися», не меньше. У Квакшина и Жабентяева карманов нету и руки свободные от арбузов всяких и прочего тяжёлого, поэтому идут себе спокойненько и примечают, куда воришки исчезают.
А шмыгали они в какую-то дверку неприметную рядом с туалетной комнатой.
«Ага, вот тут, как раз, и есть тайный ход, наверное, – решили приятели. Заходят они, значит, в это «шмыгалово», а там тайный ход-тоннель до самой Овощной Базы тянется.
     Идут они осторожно к Базе, маскируются, а мимо то и дело воришки с добычей наворованной проносятся – сквозняки только делают.
А в самой Базе, в самом её зловещем центре, бандиты главные находятся, стоят кружком под лампой навесной с абажурчиком, хвостами крутят – преступления новые обсуждают, а у стеночки за столом сидит мелкий бандит в наушниках и говорит кому-то по рации: «Ябаза, ябаза, приёммм, приёммм… Отвечайте скорее, ябаза…».
     Тут Жабентяев пукнул громко и еще «Ой» сказал зачем-то.
Оглянулись бандиты и заметили товарищей: «Вы кто такие будете? А ну, подь сюда!».
Оробели приятели, но виду не показывают, подходят к бандитам и уверенно так спрашивают: «Товарищи, уважаемые бандиты, может, вы знаете, где Клоака располагается?».
Переглянулись бандиты с недоумением, а старшОй их глаза выпучил и говорит хрипло: «Придушить их нам сейчас неприемлемо – надо их использовать с выгодой, счас подумаю, минуточку…».
     Думал главарь пять минут, потом десять, а потом ещё полчаса и говорит: «Всё, придумал, как их использовать – будут у нас как посылочки для незаконного перемещения товара контрабандного!».
А какого товара – не сказал, опять думать принялся. «Лады, – говорит наконец, – подготовим ёмкости, а что положить туда – додумаем».
     Очистили они стол от рации, пристроили на него бедного Квакшина, привязали лапки бечёвками крепкими, чтоб не рыпался, а в очередь на табуретку усадили Жабентяева и старшой командует: «Позовите сюда Двупалого!».
Гикнули-свистнули – только эхо гулкое по тоннельчику покатилося.
     Вскоре «шарк-шарк» пришёл Старичок-жучок с саквояжем облупленным, разложил инструмент аптекарский и начал своё дело нехитрое – первым делом укол совершил успокоительный.
А мимо идут богомолы, нахохлившись, Квакшин им кричит: «Помогите, дяденьки!».
Но как будто не слышат этого богомолы – один только, самый маленький, хотел было помочь немножко, но старшие его одёрнули и пошли они дальше своей дорогою.
     Нет спасения от угрозы жизненной, никто не услышит призыва о помощи – вспомнил тут Квакшин свою маменьку, свои дела недоделанные, свои мечты неосуществлённые и закрыл глаза, чтоб не так страшно было...
     А когда открыл глаза – видит, как бы сверху в подробности свои внутренности голые, в животе которые расположены, все кишки и пузыри разноцветные красивые, и спрашивает Двупалого: «А скажите, дяденька, что там такое внутри зеленеется?».
«А это клоака твоя, милок, – отвечает Двупалый. Посмотрел Квакшин ещё разок внимательно, чтоб запомнить все детали мелкие и потерял своё сознание.
     Тут нежданно с криками со всех сторон наскочили милиционеры с облавою, наганы вынули, в свисток свистят, стреляют по преступникам – всех прибили, оставили только Жучилу Двупалого.
 «Зашивай назад, как было, – говорят ему грозно так. Всё быстренько привёл в порядок Двупалый: положил обратно в живот Квакшину всё, как раньше было, и шов крестиком зашил нитками специальными, сверху зелёнкой помазал, как положено, ловко сделал укол стероидный, чтоб сознание вернуть мальчишечке, а потом ещё и подушечку пациенту поправлять принялся, чтоб не затекла артерия сонная.
     Но менты все эти старания душевные не приняли, сразу саквояж с опиумными стероидами забрали, а самого его в кандалы одели и увели в казематы тюремные под охраною надёжной.
А Жабентяеву и Квакшину дали конфеты «морские камешки с иэюмом» в пакетике и отпустили на все четыре стороны.
     Идут себе товарищи по городу, спешат, чтоб в школу не опоздать на урок Пипы Суринамской, только шов на животе у Квакшина слегка чешется.
«А тебе больно резали? – спрашивает Квакшин товарища.
Покраснел немного Жабентяев: «Мне не резали ничего, не успели, гады, – тихо так говорит и смущается.
«Ну, лады, – Квакшин говорит, – в таком случае, я буду отвечать на уроке зоологи по вопросу, где клоака находится».
Согласился Жабентяев радостно и вошли они в класс уже заполненный.
     А в классе жаба местная Пипа Суринамская как раз вопрос свой говорит: «Ну, кто узнал про клоаки нахождение?».
Все молчат сразу притихшие, один Квакшин руку вверх задрал – отвечать готов по заданию.
      Удивилась очень Пипа, со своего стульчика венского приподнялася и соглашается на ответ Квакшина.
«Значит так, – клоака есть окончание прямой кишки внутренней, в котором сходятся все протоки мелкие систем половой и выделительной, – и смотрит выжидательно на реакцию от такого своего ответа.
А Пипа сказать не в состоянии – стоит, ртом воздух дышит усиленно, как будто хлопнется сейчас в обморок, а ученики гудят, изумлённые такими глубокими познаниями.
Наконец пришла в себя Пипа Суринамская, выписала грамоту почётную и повесила фото Квакшина на доску лучших отличников.
     Долго ещё в школе обсуждали такой случай удивительный и рассказывали шёпотом историю как узнали Квакшин с Жабентяевым про клоаку и про сходку бандитскую, операцию и милицию.
И все девочки смотрели на Квакшина как на лучшего героя местного, пострадавшего за дело правое.
     А мелкий Тритон Желтопузиков (внук Тритона Саламандрыча) очень уж попался назойливый, как лист банный, всё неймётся ему – просит и просит без устали, очень уж ему хочется посмотреть на шрам, бандитами оставленный, а как увидел, сразу решил – «пойду в зоологи».

                Часть 4. Роковая красотка.

                "Красотки завсегда не против...". Ги де Мопассан
               
Стукнуло Головастику семь дней отроду, пришел он к маменьке своей Квакше и спрашивает: «Скажите, маманя, а я кто – мальчик или девочка?».
Задумалась Квакша, лапкой брюхо почесала, зевнула и говорит: «А вот, икринка моя ненаглядная, как хвостик у тебя отвалится – там и видно будет».
     Вот живёт себе Головастик долго уже – и хвостик совершенно отпал и формы тела определились – совсем уже не головастик, а такой себе неплохой лягух образовался, а кто он такой по семейной определённости – и непонятно.
И стали пока все в округе называть его просто Лягушечко.
     Мама Квакша очень жалела и любила своё дитятко – на ночь сказки всякие рассказывала.
Особенно чадо ненаглядное полюбило сказку про Лягушку-Царевну, без конца бы слушало, как Царевич кожу её съёмную в печке сжёг и что потом случилось интересного.            
     А со временем ещё и напасть-особенность какая-то прицепилась к малолеточке – невзначай затрясётся вдруг весь, какой-то пенкой покроется, да оземь хлоп!
Как подымется – а это уже не Лягушечко, ну, совсем другой персонаж типа Принца Датского или Несмеяны-Царевны или ещё кого-то, совершенно неизвестного…
И в таком новом виде ходит часа два, а потом хлоп! – опять Лягушечко перед нами в своём натуральном обличии.
     Бедная Квакша кому только его не показывала, с кем только не советовалась – не знает никто средства от такой напасти.
Добрые люди посоветовали ей сходить на дальнюю Пустошь к старому Тритону Саламандрычу – авось он что-нибудь определит.
Все лапки истоптала Квакша, пока отыскала нору Саламандрыча на Пустоши.
Постучала в нору к Саламндрычу, а тот ворчит: «Кого принесла нелёгкая?».
«Да вот, дело такое непонятное с моим дитятком – как оземь ударится, сразу из него кто-нибудь посторонний выскакивает», – плачет Квакша.
Выглянул Тритон Саламандрович, репу чешет, озирается: «Вопрос сложный, думать надо… Кхе-кхе… Надоть книги смотреть таинственные всякие, разбираться в схемах навороченных, подожди тут, я смотреть буду», – и скрылся в норе.
     Три дня, три ночи ждёт ответа Квакша-мать, без еды и питья – совсем измаялась, уже и думает: «А-а-а, плевать на все эти странности, будем жить и терпеть, покудова не пройдёт сама собой эта напасть».
Тут послышались шлёпанья мокрые и покхекхетывния – высунулось из норы замученное лицо Тритона Саламандрыча, – три дня и три ночи читал без устали, всё искал ответ на вопрос заковыристый.
А потом сказал своё решение:«Слушай, мать, тут проблема в чём – одолели чадо твоё бесы окаянные, надоть рецептуру теперь смотреть по этому поводу.
Вот, поначалу будет пить эту настойку с пиявками, а я тем временем ещё что-нибудь придумаю».
Пьёт дитятко квакшино настойку пиявкину уже семь лет подряд, стало взрослым совсем неизвестно кто-неизвестно что, а никак от напасти не избавится.
     Правда, реже стали эти превращения – научилось Лягушечко приспосабливаться к изменениям своей формальной внешности, а для этого смотрит книжки-журналы про женские наряды с картинками красивыми, да в музеи ходит художественные и народной этнографии.
И теперь чаще всего изменяется оно в девушку модельную, но, бывает – выскочит вдруг узбек в тюбетейке или слепой гусляр со своими гуслями…
Вот и не знает никто вокруг, к чему готовиться, когда начинаются у Лягушечко очередные потрясения.
     Вскорости пришла пора Квакше на «последнее болото» навсегда отправиться, позвала она своё создание и говорит: «Милое моё кукулинько, ты теперь само будешь о себе заботиться, поступай всегда по совести, сторонись людей мутных и алчных».
Вздохнула глубоко и отправилась на своё «последнее болото».
Всплакнуло Лягушечко и стало думать, как жизнь прожить по завету маменьки.
«Поначалу, – решило Лягушечко, – буду, в основном, девушкой модельной внешности и возьму себе имя новое Лиля».
Ну, конечно, это получше, чем просто Лягушечко.
     И сделало всё как хотело, наилучшим образом – образовалось из себя привлекательной девушкой-красоткой Лилией соблазнительной внешности и с локонами на височках.
Отправилась Лиля на пляж загорать и красоваться, а на пляже как раз отдыхал министр из Управления – увидел её и пропал совсем, на колени встал и говорит: «Будь моею навсегда, бьютифул, всё, что пожелаешь, исполню вмиг, только захоти – хочешь, сделаю тебя стюардессой на рейсы международного движения или директором Базы снабжения».
Подумала Лиля и согласилась на стюардессу, а министра слегка поцеловала в лысину.
     Вот летит Лиля в пассажирском лайнере, на ней мини-юбка и шапочка с кокардою, носит поднос с напитками и всем улыбается.
А в лайнере этом, как раз летел из Италии один Бизнесмен криминальный, взглянул он на стюардессу с ножками и в шапочке, и сразу же в Лилию влюбился без памяти.
«Приходи на лесопилку вечером для свидания совместного – я тебе расскажу, что думаю», - просит Бизнесмен.
«Что-то мутный он какой-то и алчный, – вспомнила Лиля слова мамашины, но ответила: «Хорошо, замётано» и улыбнулась ненавязчиво.
Вот каждый вечер они на лесопилке встречаются, говорят о прелестях жизненных, про погоду, фильмы каннские и про всякие пустяки любовные.
     А Бизнесмен с каждой встречей всё нахальнее – говорит уже про совместное проживание и строит планы на будущие семейные отношения, даже подарил колечко рубиновое.
 Лиля и не знает уже как выкрутиться, отвязаться как от кавалера мутного.
И однажды на очередном свидании улыбнулась и спрашивает хитро так: «А скажи, дорогой – если я буду беременной – тогда женишься?».
Растерялся Бизнесмен, нахмурился и промолчал, как будто и не слышал вопроса этого.
     А в следующий раз пришёл уже не один, привёл с собой Двупалого Отшельника – местного хирурга-чародея и говорит: «Познакомьтесь, пожалуйста, это мой помощник по бизнесу и хочет он показать, как работает пила лесопильная, для общеобразовательного знания».
Кивнул Двупалый и пригласил пройти в цех для обзора пилы циркулярной, а пила работает на сильной мощности, режет бревно на доски с завыванием.
     Подошла Лилечка на бревно посмотреть, а Бизнесмен сзади толкнул её, прямо на пилу наметился, но успела девушка упасть по касательной – под зубцы попала лишь рука правая с колечком рубиновым.
Лежит у пилы девушка без сознания, а рядом рука с колечком валяется – Двупалый заговор прочитал на кровеостановление.
Накапал нашатырю на ватку – привёл Лилю в полное сознание и говорит глухим голосом: «Послушай, красавица, с этих пор для тебя проблемы начинаются – как появишься ты на солнечный свет дневной – сразу волдырями покроешься и исчезнешь, как туман утренний.
 Мой совет тебе – день не для тебя, только ночью можешь прогуливаться и прелести жизни получать".
«Усекла?», – спрашивает.
Лиля и ответить-то не может от слабости, лишь кивнула слегка и ушла прочь пошатываясь.
«Избавься от этого, – говорит бизнесмен Двуплому и на руку показывает, – чтоб не нашёл никто».
«Будет сделано лучшим образом, не извольте беспокоится», – подобрал чародей руку с колечком рубиновым, положил в коробку картонную и перевязал ленточкой подарочной.
А потом отнёс её к сараям заброшенным и засунул под кучу старья ненужного, а дверку закрыл на замок врезной и ключик в кусты выбросил.
     Вот прошло пять дней, Лилечка днём в каком-то тёмном погребе отсиживается, а к ночи выходит на поиски руки потерянной – чувствует она, что рука её где-то здесь, в районе сараев заброшенных.
Но много опасностей всё ещё вокруг – то собаки бродячие, то бандиты, как тени шмыгают…
А недавно, какой-то мужчина подвыпивший, чуть пальбу не устроил пистолетную, всё слова кричал грозные: «Всем стоять!» и другие всякие выкрики непонятные, а потом ещё в сараях долго шарился, чего-то искал, наверное.
     Ходит, значит, Лилия заглядывает под каждую лопушину, в каждую ямку палочкой торкает, доски старые поднимает с надеждой руки своей обнаружения.
Тут как раз собаки набежали бродячие, зубы скалят и глаза у них злые – ударилась оземь Лиля, превратилась в Лягушечко, а собаки смотрят друг на дружку и понять не могут – куда девушка однорукая подевалась?
Пробралось тихо Лягушечко в погреб свой заброшенный и забылась тяжёлым сном.
И как раз приснился ей вещий такой сон – матушка Квакша платочком машет и говорит тонким голосом: «Иди в дом к милиционеру Метёлкину, там твоя рука и находится».
     Проспала беспробудно Лиля три дня, а потом подкрепилась улитками, червяками и плесенью, что в погребе были в наличии и отправилась тёмной ночью на поиски участкового Метёлкина.
Первым дело спросила у пьяненького прохожего про адрес участкового, а он в ответ: «Это кто, Метла, что ли, нужен вам? Это вам, гражданочка, вон в тую сторону – видите дом с горбатой крышею, ну, там, где труба скособочена? Вот как раз этот дом вам и нужОн, я думаю», – и сам задумался в недоумении.
     Нашла Лилия дом с горбатой крышей, обошла вокруг и в окошке, освещённом мутной лампочкой, увидела того самого товарища, который давеча у сараев командовал и пистолетом размахивал.
Вот сейчас сидит за столом он тихонько и хлебает щи из тарелочки, и задумчиво так вдаль смотрит – видно, думает о чём-то своём особенном.
А комната вся в мусоре и паутина на потолке висит клочьями.
Поужинал гражданин и сразу спать лёг – намаялся, видать, за день.
А Лиля оземь ударилась и уже Лягушечком выскочило, прыгнуло в щель фундамента и пробралося до комнаты милиционера Метёлкина, а там, в комнате уже, вышло наружу и снова – хлоп оземь!
И уже Лиля по комнате расхаживает, смотрит во все стороны, углы и полки проверяет – может там, где-то, рука её лежит с колечком рубиновым?
     Но везде столько мусора и неопрятности, что противно стало Лили находиться тут и прибралась она как следует – паутину всю смела веником, мусор из комнаты вымела, пол натерла мастикою, чашку вымыла и рваную книжку Чехова газеткой заклеила.
А вот руку свою отыскать так и не сумела, и решила, что ещё придёт для дальнейших поисков.
Подождала до утра и растворилась в воздухе, как туман утренний.
     И на следующий день, поздно ночью снова пробралась Лиля в дом Метёлкина, а там опять мусору валяется немеряно, да ещё и носки валяются дырявые, а хозяин спит себе без движения.
Вновь уборку сделала и тарелку от щей помыла с чистящим, а потом ещё и носки заштопала.
И  присела отдохнуть в уголке, и заплакала тихо так, а тут, вдруг Метёлкин подскочил внезапно и говорит: «Тсс-с-с! – и палец к губам своим приложил, да ещё моргает быстро.
Опешила девушка слегка, но вида не подаёт, смотрит на Метёлкина внимательно – интересно, что скажет он.
«Не знаю кто вы и откудова, девушка, но я почувствовал симпатию к вам сразу и предлагаю некоторое время жить вместе, а по истечению оного сообщу местонахождение вашей руки с колечком рубиновым», – произнёс Метёлкин и замер в ожидании…
И добавил: – «Верхней, в смысле, конечности. А звать меня Егором».
Подумала минутку незнакомка и согласилась на условия Метёлкина.
Лишь сказала: «Лилей меня зовут и у меня тоже пожелание – не расспрашивай меня ни о чём, а спать я намерена в соседней комнате на раскладушке, буду заниматься бытовыми вопросами и появляться смогу только ночью, потому что такое условие».
«Чьё-же это такое условие? – Егор спрашивает, а девушка палец к своим губам приложила и головой покачала – мол, не могу сказать.
     Вот так и стали они жить вдвоём, правда, видеться только по ночам удавалось – каждый раз к утру Лиля исчезала, непонятно как.
У Егора от такого совместного проживания даже поведение изменилось – как работа закончится, домой спешит, даже в пивную не заглядывает и на службе хвалят его и грамоты выписывают.
Правда, напарник его, старшина Хмырёв, почему-то смотрит подозрительно в последнее время и всё зазывает настойчиво после работы выпить на двоих "чекушечку".
     А вот Лиля никак руку свою отрезанную найти не в состоянии – всё в доме облазила, просмотрела все места потаённые – нет нигде, вот хоть тресни тут!
Как-то в среду поздним вечером проникла Лиля в дом для свидания, а Егор лежит уже на кровати и похрапывает, даже не разделся – пьяный весь.
Огорчилась тут Лилечка непосредственно, а что поделать – мужчины, они такие непредсказуемые, всё время жди от них подвохов и неприятностей.
     А вот на следующий вечер пришёл с работы Метёлкин уже весь застенчивый, смотрит виновато и помалкивает.
Лиля ему блюдечко суёт с запеканкою и улыбается: «Ну, что, дружок, погулял вчера?».
А Егор ей и говорит: «Виноват, голубушка, очень перед тобой и поэтому хочу всё исправить окончательно – это я нашёл твою руку отрезанную и вот счас возращу тебе её в совершенной сохранности. Она тут в холодильнике находится».
     Достаёт из отдела заморозки руку с гранатовым колечком и Лиле протягивает.
А Лилечка от такой внезапной неожиданности блюдечко на пол уронила – получился звон от разбитого, а чекисты засадные на улице подумали, что это команда им дадена и начали штурм помещения.
Лиля быстро руку-то за пазуху засунула и под стол спряталась.
Но нашли её быстро чекисты бывалые, а вот с наручниками у них вышла осечка – у задержанной только одна рука на теле оказалася.
Так и привезли её на Дыбянку без наручников, за что и получили взыскание.
     Отвели девушку в подвал тюремный, заперли в одиночную камеру.
Очень трудно ей пришлось в этой камере, даже унитаза нет – ходи вот по-маленькому в баночку из-под йогурта, а она тоже маленькая, эта баночка…
Да ещё на стенках сплошь фразы-картинки неприличные про парней и немножко про девушек.
Повели Лилечку допрашивать в кабинет Главного начальника-следователя, он сидит и смотрит глазами-колючками, так и хочет, кажется, проткнуть взглядом насквозь девушку.
Села Лиля на стул и руку на колено положила, как школьница несмышлёная.
«Ну, где руку потеряла-то? На чью Иноагентуру работаешь?», – кричит-спрашивает следователь.
А Лилия не отвечает.
«Ты чё, со мной в молчанку играть вздумала? Крепкого Иноагента тут корчишь, бессовестная?», – опять следователь кричит.
«Хорошо, погодь, сама напросилась на мучения – позовите там конвоиров для сопровождения!»», – приказал следователь.
     Отвели конвоиры Лилю в пыточную комнату, а там везде инструменты разбросаны, кресло стоит зубоврачебное и сидят три чекиста в кожаном.
Зубы скалят и вопросы всякие неприличные спрашивают, а когда спросили про определение пола – мол, кто такая, мужское или женское, – рассмеялась Лилечка дерзко в лицо карателям, но ничего не ответила.
«Ладно, сама напросилась», – сказали сотрудники и принялись за своё дело поганое – долго мучили всякими придумками: и водой, и огнём, и щипчиками маникюрными, но молчала Лиля, только плакала.
     Три часа мучители пытки делали, всё испробовали, из сил выбились, а один, самый старый опытный, говорит: «Попробуем "балалаечку" – больше нет у нас болючих приёмов – всё, как есть, попробовали».
Вынули из чехлов балалайки трехструнные и начали наигрывать «Баядерку» Минкуса с определёнными телодвижениями, скалятся и головами ещё потряхивают.
Три часа Лиля это выдержала, а потом уж сознание потеряла.
Очнулась в камере поздно вечером и думает: «Не могу этой пытки больше выдержать – нужно пробовать избежать этого».
     Ударилась оземь и стала малым Лягушечком, подхватило свою лапку, отрезанную с колечком и в мышиную норку ускользнуло.
В темноте удалось найти верный путь через канализацию, избежать пиявок красноглазых и прочей нечисти и вышло Лягушечко под мостом городским прямо на отмель речную.
Помылось слегка, а потом снова оземь хлоп! – и стала опять Лилей однорукою.
     Пристроилась на работу в диспансер городской ночною сиделкой, а руку свою в морг положила в уголок, чтоб не видели.
Однажды поздним вечером вышла Лиля подышать свежим воздухом, смотрит, а на улице очередь стоит – вся сплошь из увечных и немощных.
Подошла она к одноногому инвалиду и спрашивает: «Что дают? За чем очередь?».
«Да тут Богомолик заезжий чудеса совершает – руки-ноги отращивает и ещё всякое, ну, в общем, кому что требуется, – отвечает одноногий ей.
«Кто крайний будет, товарищи?», – заняла Лиля очередь и сбегала в морг за рукой своей.
     Подошла лилина очередь самым поздним временем.
Богомолик, усталый весь, спрашивает: «Ну, что у вас, гражданочка?».
Протянула ему руку Лиля, а кудесник свою лапку среднюю положил ей на голову и сыграл на жалейке А. Вивальди «Laudate Dominum» для оздоровления – одним словом, сделал прирост отрезанной руки к телу без всяких швов видимых!
И попутно избавил от наложенных чар и исправил половую неясность – стала Лилия с тех пор писать в анкете – «женск.».
Осмотрел Богомолик свою работу тщательно, а потом увидел глаза её ясные и говорит вдруг: «А отчего вы так поздно одна ходите?», –  и пошёл провожать её домой до самой калитки.
     И стали они частенько встречаться с той поры.
А вскорости и поженилися.
Лиля поступила в медтехникум на заочное глазное отделение, а в свободное время помогала Богомолику в делах его праведных.
А ещё потом сынок у них родился начитанный и стал он впоследствии режиссером в театре довольно известным, а Лилия с тех пор ни разу об землю не хлопалась и другим не советовала.

                Часть 5. Печальная история.

                сказка печальная

Подвыпивший участковый Егор Метёлкин шёл неспеша домой после суточного дежурства и тихонько размышлял о вопиющем несоответствии вещей в этой жизни.
Вот, взять, хотя бы, его фамилию Метёлкин – что может быть лучше для работника милиции!
Ведь милиционер, как неотвратимая общественная метла очищает наш быт от мусора зловредных элементов!
А вместо этого все кричат: «Атас! «Мусор» идёт!» – ну вот явное нарушение понятий получается.
Правда, кое-кто и говорит: «Ну, как дела, «Метла»?», но таких ведь единицы считанные.
И жена ещё от него ушла по причине такого вот несоответствия.
     Идёт себе «мусор» Метёлкин, предаётся мыслям нерадостным и вдруг заметил в сумерках подозрительную череду богомолов с котомками за спинами.
«Непорядок», – подумал Метёлкин и громко выкрикнул: – «Всем стоять! Ёшкин кот!», даже пустой кобурою пистолетною помахал для пущей наглядности, но не послушались команды милицейской нарушители, а только прибавили скорости движения и исчезли на фоне сараев заброшенных.
     Но не просто было уйти от Метёлкина, он ещё и значок «ГТО» имел за отличные показатели, а в этот раз не сработал его рывок спринтерский – растворились очертания нарушителей во тьме, как в воду канули.
«Должны, должны быть здесь, не могли они далеко уйти», – решил участковый и стал с фонариком обыскивать все чуланы и сарайчики подряд на предмет обнаружения вредителей.
Обнаружил невзначай банду котов доморощенных, рыбью голову и связку бубликов прошлогодних, а еще никотиновые окурочки и промасленную стельку для валенка.
Все чуланы-сараи проверены, остался один с замочной скважиной, а без ключа нужного и открыть его немыслимо.
Но нюхом чует участковый – здесь они!
Притаились и дыханье притишили, будто нет совсем никого вокруг.
Метёлкин ещё и удар ногой имел замечательный, быстро дверь открыл и выкрикнул: «Всем лечь!», и добавил зачем-то: «Не бздеть тут!».
А самому немножко страшненько – везде какие-то коробки навалены, паутина висит клочьями и какое-то запах-зловоние распространяется.
Зажал нос Метёлкин кобурой пистолетною и коробки стал переворачивать, ничего особенно в коробках не было – старые учебники, обувь детская, фотографии семейные и письма залежалые…
     Но открыл Метёлкин коробку последнюю, чёрной ленточкой перевязанную и сознание у него помутилося – лежит в коробке рука отрезанная, совсем как новенькая, без явного вида  разложения – будто вот только что отрезали и на мизинчике блестит колечко рубиновое.
Сунул он эту руку за пазуху, надвинул фуражечку на самый нос и пошёл себе домой, а навстречу бежит куда-то отряд милиции, говорят ему на ходу: «Привет, Метла! Мы тут спешим на задание – сообщил агент, что на Овощной Базе бандиты режут непонятно что!», – и убежали прочь.
     Пришёл домой Егор, а в квартире беспорядок холостяцкий – на полу мусор кучками, паутина на потолке болтается, и постелька вся скомкана, а тут ещё тараканы «свадьбу» устроили, бегают, шурудят в мусоре.
Вздохнул участковый, шинельку повесил на вешалку, положил руку с колечком на краешек стола и сел ужинать.
     Сидит, щи хлебает и на руку девичью смотрит – представляет, какая из себя хозяйка ручкина, наверное, студентка образованная или, возможно, маникюрша из салона соседнего с очень даже фигурой впечатляющей.
И пахнет она замечательно – свежим воздухом морским, крем-брюле и облепихою.
Полюбовался Егор ещё раз на ручку перед сном и закрыл её в холодильнике – как улика, должна быть в сохранности.
А на работе в милиции суматоху с утра затеяли: собираются раздавить гнездо бандитское в соседнем городе, в самом что ни на есть областном центре – нужно ехать туда без промедления!
     И уехал Метёлкин с товарищами на подавление очага бандитского, целых три дня отстреливал и задерживал негодников до полной усталости.
А как вернулся, первым делом с сослуживцами в баню отправился, чтобы смыть всю грязь служебную, а потом, как водится – выпить сто грамм и пивка ещё.
Конечно, сто грамм показалось маловато – наклюкался Егор знатно, как, бывало, но домой пришёл без происшествий.
     Значит, пришёл домой Егор, а в квартире всё тот-же беспорядок холостяцкий – на полу мусор кучками, паутина на потолке болтается, и постелька вся скомкана и опять тараканы в мусоре…
Вздохнул участковый, шинельку повесил на вешалку, сел опять-таки щами поужинать.
А чашку немытою на столе оставил, как всегда.
     Утром рано петухи крикнули и Метёлкин глаза открыл, сунул папироску в рот и задумался – что-то не так в его поле зрения, а что – понять не может.
Постепенно в голове туман прошёл и увидел мент необычное – исчезла с потолка паутина вся!
     Сел Егор и ноги свесил, а встать не может – смотрит вокруг и не узнаёт, где находится: пол натёртый блестит как зеркало, на окнах занавески белые, чистота вокруг и порядок, даже книга любимая «Каштанка» А.П. Чехова вся как новая – корешок газеткой заклеенный и резинкой все неприличные слова карандашные убраны.
И стал вспоминать Егор, что делал вчера поминутно: как вошёл, как мусор на полу разгрёб ногой, как щи налил, как…. Вспомнил!
Вспомнил как руку с колечком гранатовым на стол положил и смотрел на неё, пока щи хлебал, а потом в холодильник убрал её.
«А не в этой-ли руке, отрезанной всё дело, все эти изменения произошедшие? – размышляет Егор, – нужно досконально проверить эту версию».
Решил он пока оставить руку у себя в холодильнике – не носить же её в участок на опознание до получения результатов от такой смелой версии.
     Вот собрался Егор на службу, шинель одел, фуражку и, как мог, набросал мусора везде по комнате и тарелку ещё разбил вдребезги.
И ушёл.
На дежурстве Егор сидел молча и всё думал о необычном явлении, а потом капитан Уткин в отдел заглянул и вопрос спросил, мол, были ли какие происшествия за вчерашний день?
«Никаких, товарищ капитан, – ответил Метёлкин и опять задумался.
Так и просидел в прострации и молчании до полного окончания дежурства.
     Пришёл к своему дому, а войти не решается, мнётся перед дверью. «Что, ключ потерял? – соседка незамужняя спрашивает и губу в улыбке приподнимает.
«Да нет, – ответил Егор и вошёл в свою квартиру холостяцкую.
Включил свет и сразу увидел чистоту и порядок – никакого мусора и осколков от тарелки на полу не валяется.
Посмотрел в холодильнике – всё как положено, рука на месте, рядом с пельменями, и камешек рубиновый светится.
Похлебал щей Егор и думает по-оперативному: – «Притворюсь ночью как будто сплю крепко, а сам наблюдать буду за происходящим непосредственно».
Набросал на пол мусору, да ещё кинул в угол носки грязные и улёгся в свою постель.
Вот лежит Егор, делает вид что уснул совсем, даже похрапел для приличия, но тишина вокруг и бездействие.
Уже стал засыпать по-настоящему, даже сон слегка появился про будни милицейские…
Половичка вдруг скрипнула.
     Приоткрыл один глаз Егор и видит – в полумраке фигура чья-то движется, мусор собирает с пола, а потом носки взяла и к окну подошла, чтобы получше рассмотреть их насчёт штопки какой сложности.
И в неясном лунном свете увидел Егор девушку необычную в мини-юбочку одетую, а на голове шапочка, как у стюардессы и вся из себя завлекательная, просто супер-пупер, как хороша.
Повернулась девушка другой стороной и увидел Егор – нет у фигуры как раз той руки, что в холодильнике у него лежит!
Между тем девушка навела порядок в комнате, всё расставила по местам и тарелку грязную помыла с чистящим, а потом ещё и носки заштопала.
     Села в уголке на табуретку и отчего-то заплакала тихо так, что у Егора сердце сжалось – не выдержал, подскочил к девушке и говорит: «Тсс-с-с! – и палец к губам своим приложил, да ещё моргать стал быстро.
Опешила девушка слегка, но вида не подаёт, смотрит на Метёлкина внимательно – интересно, что скажет он.
«Не знаю кто вы и откудова, девушка, но почувствовал душевную симпатию к вам сразу и предлагаю некоторое время жить вместе, а по истечению оного сообщу местонахождение вашей руки», – произнёс Метёлкин и замер в ожидании.
И ещё добавил: – «Верхней, в смысле, конечности. А зовут меня Егором».
Подумала минутку незнакомка и согласилась на условия Метёлкина.
Сказала, что зовут её Лиля и спать она предполагает в соседней комнате на раскладушке, будет заниматься бытовыми вопросами, но всё же появляться у Егора будет только ночью, потому что такое условие.
«Чьё-же это такое условие?», – Егор спрашивает, а девушка палец к своим губам приложила и головой покачала – не могу, мол, сказать.
Если сказать не может – значит не может, решил Егор, но и сам решил пока не говорить, куда руку с колечком спрятал.
Вот так и стали жить вдвоём, правда, видеться только по ночам удавалось, каждый раз к утру Лиля исчезала, непонятно как.
Но в доме теперь всегда был порядок и чистота совершенная, а сам Метёлкин завсегда сытый и с желанием сделать что-нибудь хорошее для пользы общества.
     С той поры пошли в гору дела у Метёлкина – начальство в пример его ставило за внешний вид и выправку, за успехи в милицейской службе и раскрываемость.
Начальник милиции утром даёт Метёлкину задание: «Вот, нужно быстро раскрыть дело о преступлении», а на следующее утро Егор приходит уже с рапортом: «Товарищ майор, ваше задание выполнено – бандиты обезврежены и заключены в камеры, согласно составу преступления!».
Тут начальник ему руку жмёт и грамоту вручает за примерный труд.
И в пивнушку после службы Егор вообще перестал заглядывать – как звонок прозвенит, домой торопится.
     А в милиции был один сотрудник, по фамилии старшина Хмырёв – очень он был завистливый и стал подозревать дело нечистое, и решил любым способом узнать причину такого успеха Метёлкина.
Вот прозвенел звонок по рабочему окончанию, Метёлкин трезвый и радостный поспешил домой, а следом за ним крадётся Хмырёв и делает вид, что газетку читает.
Дождался, пока Егор в дом войдёт и к окошечку подбежал – смотрит во все глаза в щёлку неприкрытую, а там видно чуть-чуть – горшок с кактусом, краешек стола и зеркало – всё, ничего больше не видать.
«Вы чего тут, гражданин, шляетесь?», – слышит Хмырёв за спиной, обернулся – стоит хмурая соседка незамужняя и смотрит пронзительно.
Сконфузился старшина, забормотал уклончиво: «Да вот, газетку смотрю насчёт выигрыша лотерейного, а тут вот, как раз, свет из окошка струится».
«Ну, и чё там пишут про выигрыш? – заинтересовалась соседка.
Говорит Хмырёв: «Пишут, что товарищ Н. выиграл себе двустволку, а жене портмонет крокодиловой кожи, а вот ещё есть статья про политику, очень интересный вопрос поднят».
«Ну, это нам совсем неинтересно», – зевнула соседка и ушла в свою квартиру.
Стоит под окном Хмырёв, газеткой закрывается, а сам всё в окно безотрывно наблюдает.
     Два часа стоит, ноги занемели, темень вокруг непроглядная, а в окно совсем ничего не видать, никакого движения.
Хотел было уже плюнуть на всё это, как вдруг – будто колокольчик звякнул и увидел Хмырёв в комнате Метёлкина движение неясное и свет, как будто, прибавился.
А в зеркале комнатном отражение появилось, сначала неясное, а потом всё больше похожее на девушку в костюме стюардессы дальнего следования и красоты эта девушка просто сказочной!
     Тут, как назло, коты за углом драку затеяли, завыли, как резаные – занавесочку изнутри быстро задёрнули и поплёлся Хмырёв к себе досыпать, по пути выстраивая предположения.
Как же так получилось, что попала девица в дом незамеченной – ведь входная дверь не открывалась и никакого движения на лестнице совершенно не было.
«Что-то тут не так, всё очень подозрительно», – сделал вывод старшина Хмырёв.
Решил он пока ничего у Егора не спрашивать, а установить наблюдение за Метёлкиным – авось, где-нибудь, да проколется.
     А наутро Егор с Хмырёвым встречаются, как ни в чём не бывало: «Привет, Хмырь! – Привет, Метла!» и по делам спешат своим милицейским.
А в конце работы, за час до звонка, Хмырёв делает вид легкомысленный и приглашает Егора на выпивку: «Давай, – говорит, – Егор, обмоем твою грамоту очередную почётную».
А Метёлкин отнекивается, на занятость в расследовании ссылается и вообще на язву намёки делает.
Но Хмырёв не унимается: – «Ты чего, ведёшь себя непонятным образом – будто дома жена тебя дожидается и скандал устроит за выпивку».
Покраснел немного Егор на эти слова и, чтоб не вызвать нездорового подозрения, согласился выпить слегка пива с товарищем.
Вот сидят они в павильоне за столом, хрустят воблой и пивко пьют из кружек запотевших, Хмырёв анекдоты рассказывает, а сам для виду пиво отхлебнёт и опять в кружку выплюнет и всё время предлагает посмотреть на посетителей, а как только Егор отвернётся посмотреть – быстро ему водки из бутылки в пиво плеснёт.
И от этого получилась в голове у Метёлкина смесь алкогольная разрушительной силы – «ёрш» называется.
Стал язык заплетаться у Метёлкина и уже готов он рассказать всё, что хочешь другу Хмырёву, а тот и спрашивает про секреты жизни Метёлкина – узнал, что было нужно ему и говорит: «Ну пора тебе уже домой, хватит пить».
     Довёл Хмырёв друга до самого места проживания, уложил на кровать в верхней одежде и решил провести в квартире осмотр помещения на предмет обнаружения следов всяких.
Везде посмотрел, во всех углах, шкафчиках, даже антресольку исследовал – ни бюстгальтеров, ни пузырьков лаковых с кисточками – вообще никаких следов женского присутствия!
От этого подозрения у Хмырёва только усилились.
«Надо сообщить куда следует – в первую очередь в компетентные внутренние органы», – решил Хмырь и направился по нужному адресу.
     Утром рано открыл глаза Егор и не поймёт сразу, где находится, а голова как колокол звенит и пить хочется.
Привстал, огляделся вокруг и вспомнил всё, что случилось с ним – пивную и пьянку с Хмырёвым, а что было потом, не помнит вовсе.
А тут уже пора на работу идти – так и пошёл в милицию, слегка покачиваясь и тоскливо думая, что пропустил свидание со своей Лилией.
И решил Егор рассказать Лиле всю правду про находку свою и ещё решил отдать ей руку с колечком этим вечером, когда встретятся.
     И от этого решения полегчало на душе у Егора Метёлкина.
Дождался Метёлкин звонка закончательнорабочего и поспешил домой, проверил сохранность руки с колечком в холодильнике и сел у окошка ждать появления милой своей девушки.
     Но не знал Егор, что уже подъехала тихо машина чекистская и вышли из неё чекисты в кожанках, окружили дом со всех сторон и затаились в засаде – сигнала ждут.
А сигналом будет звон от любого предмета разбитого, который старшина Хмырёв сделает в нужный момент.
А Егор всё ждёт и ждёт, изругал вконец себя за прошлое поведение и уже на встречу не надеется – скрипнула половица, подходит к нему Лиля, держит блюдечко с запеканкою картофельной и улыбается: «Ну, что, дружок, погулял вчера?».
А Метёлкин ей и говорит: «Виноват, голубушка, очень перед тобой и поэтому хочу всё исправить – это я нашёл твою руку отрезанную и вот счас возращу тебе. Она тут в холодильнике, для лучшей сохранности находится».
Достал руку с гранатовым колечком и отдал Лиле.
     А Лилечка от неожиданности блюдечко на пол уронила – получился звон от разбитого, а чекисты подумали, что это команда им и начали штурм помещения.
Лилия быстро руку за пазуху засунула и под стол спряталась.
Ворвались чекисты в помещение, громко так кричат: «Всем на пол! Ёшкин кот!» и пистолетами машут во все стороны.
Нашли девушку, хотели наручники надеть, а не получается (чего на одну-то руку наручники цеплять?) – так и повели её в машину без наручников, а Метёлкина одного в доме оставили в обморочном состоянии.
От пережитого волнения лёг Егор на кровать и проспал до самого утра.
     Пришёл утром в милицию, а сотрудники перешёптываются, сторонятся с Егором разговаривать, даже Хмырёв с ним не здоровается.
Вызвал начальник Егора и говорит: «Пошёл вон из органов! Сдавай оружие и удостоверение!».
Положил Егор на стол наган свой табельный и корочки и пошёл в пивную с горя напиться до беспамятства.
     С той поры жизнь Метёлкина совсем изменилась – ходит Егор по улицам неопрятный, на лице щетина небритая, всем грамоты почётные показывает и просит на опохмелку денег в долг.
В скором времени перебрался Метёлкин жить к соседке, устроился слесарем на ремонт машин и жизнь у него, вроде, наладилась, но как выпьет алкогольного – плачет почему-то безутешно.