Дело о пропавших яблоках
В доме бабы Лиды уже с самого утра пахло ванилью. Запах смешивался с нотками топлёного молока, старой древесины и столетней пыли, скопившейся в ковре, намертво прибитом гвоздями к стене у кровати. На стене напротив ходики с пожелтевшим циферблатом. Два пузатых медвежонка неутомимо, как сама вечность, подталкивали стрелку вперед. Солнечные лучи, пробивались сквозь кружева занавесок. Пылинки танцевали в воздухе, подхватывая друг друга в медленном ленивом вальсе.
— Андрюша-а! — Голос из кухни пробился сквозь треск радиоприёмника, вещавшего о юбилейный датах и новых отечественных хитах. — Вставай, молодость проспишь! Самовар уже на столе пыхтит!
Андрей Находкин, студент-юрист и начинающий сыщик по призванию, открыл один глаз. Всё было как в детстве: иконы в красном углу, прикрытые вышитым рушником, потолок с осыпавшейся побелкой, пёстрый ковёр на стене с узорами, по которым он ещё вчера привычно, по-ребячески водил пальцами, засыпая. Он потянулся, и железная кровать протестно заскрипела.
К двоюродной бабушке Лидии Михайловне Андрей приезжал каждое лето. Здесь он словно набирался сил перед неизбежной битвой с городской суетой и школьными сочинениями. Так и теперь — впереди его ждал дипломный год, и Андрей ловил последние мгновения этой вольной, пахнущей сеном и свободой юности.
— Ба, а где ветка? — Босые ноги коснулись прохладной самотканой дорожки. Он подошёл к распахнутому настежь окну и прищурился от ослепительного утреннего солнца.
— Какая ещё ветка? — Лидия Михайловна появилась в дверях, вытирая руки о выцветший рушник с петухами.
— Та, самая большая, что над забором висела. С «белым наливом».
Бабушка, смахнув со лба прядь седых волос, бросилась во двор. Андрей спешил следом, влезая в помятые брюки и простую хлопковую рубаху.
— Матерь Божья! Да кто ж это так?! — Лидия Михайловна металась вокруг яблони, размахивая руками, как шмель в трёхлитровой банке. Она осторожно тронула пальцами неровный, ещё влажный слом. — Под самый корень, варвары! Вандалы! Всю красу уничтожили!
Шум у забора привлёк соседей. Баба Зина, на ходу натягивая на босу ногу старенькие галоши, уже спускалась с крыльца, а за ней, как тень, увязалась её внучка Нина — высокая, стройная, голубоглазая. Андрей невольно задержался глазами на коротеньком воротничке цветастого девичьего сарафана. Русые локоны под косынкой рассыпались по плечам, когда она метнула мимолетный взгляд ему навстречу. Андрей поспешно отвернулся.
— Лидка, чёрт тебя дери, что ж ты орёшь-то так? Чего случилось? — Запыхавшись, выкрикнула Зина, поправляя сползающий на глаза белый платок.
— Вон, погляди, яблоньку мою сгубили! Самую щедрую ветку, под самый корень!
— Тьфу ты, старая вехотка! — Фыркнула Зина, с облегчением выдыхая. — Я уж думала, с тобой плохо! А я тебе говорила — обрежь её сама! Висела ведь над дорогой — кто хочет, тот и рви.
— Ага, чтоб Людка твоя на сельской ярмарке со своими сливами первое место взяла? — Лидия Михайловна упёрла руки в боки. Глаза её сверкали обидой. — А не ты ли, Зинка, пироги мои яблочные уплетала пуще всех? Может, сама и обрубила, конкурентку устранила?
— Да ты никак сбрендила, Лидия! — Схватилась за сердце Зина, и её лицо внезапно поблёкло. — На кой чёрт мне твоя яблоня? У меня своих дел полно!
— Бабуль, успокойся, давление же. — Нина озадаченно придерживала её под локоть, бросая на Андрея беглый взгляд.
На шум подоспел и Юрий Иваныч, соседский мужик, похожий на большого усатого хряка в засаленной рубахе навыпуск. Он почесал торчащее из-под майки пузо, зевнул: — Может, ветром ночью? Гроза ведь была.
— Да как же ветром-то, Юра? - Всплеснула руками хозяйка. — Чтоб так аккуратненько одну ветку? Я б услышала, как ураган-то ломает! Явно ж дело рук человеческих!
Отойдя от общей суматохи, Андрей включил своего внутреннего «сыщика» и внимательно изучил место преступления. Ветка была сломана неаккуратно, с заусенцами. Явно не пилой, а с сильным надрывом. Кора на стволе была ободрана. На влажной после ночного дождя земле у забора виднелись глубокие, чуть размытые следы крупных, грубых сапог, примерно 44-го размера, а рядом — притоптанные следы поменьше, от лёгких ботинок или кроссовок. Андрей наклонился и среди спутанных отпечатков заметил маленький, смятый синий платочек в белый горошек.
— Тут не стихия, баб Лид, — Андрей бережно, пинцетом из маникюрного набора, поднял платок и сунул в бумажный пакетик. — Тут человеческий фактор. Разберёмся.
На кухне пахло уже остывающим пирогом с яблоками, мятой из сада и свежей сдобой. Лидия Михайловна, чтобы унять нервы, до блеска натёрла фамильный хрусталь, вычистила печь от сажи и замесила новое тесто. Андрей настроил радиоприёмник сквозь шипение помех и достал потрёпанный блокнот с карандашом.
— Баб Лид, давай по порядку. С кем ты в последнее время ссорилась? Кому эти яблоки покоя не давали?
— Да ни с кем особо, Андрюш. Ну, с Зиной… Бывает, языками зацепимся. Мы же с ней со школьной скамьи. Как кошка с собакой, да на одном диване. — Лида сняла с крючка вафельное полотенце и обтёрла влажные руки. Взгляд её чуть потеплел и стал мягче. — А яблоки я ей и так давала, ей-Богу. Бывало, припрётся ко мне вечерком: мяты в саду соберём, я пирогов настряпаю, она хвороста нажарит, чайку заварим… — Лида опустила морщинистую щёку на мягкую ладонь. — Надо сходить к ней, а то обидчивая она, душа ранимая, теперь кукситься будет.
— Я схожу, — потёр затылок Находкин, и кончики его ушей едва заметно покраснели. — А ещё кто за яблоками охотник был?
— Петруха, Федотов сын, захаживал. Ловкий такой мальчонка, шустрый. Как соберётся их шайка — так пыль столбом и стоит. Хотя ребятки-то они не плохие. Всегда помогут: где сумку донести, где забор подправить. А коли за яблоками лезли, то по одному-два брали, не наглели уж. Да и силёнок ему, щуплому, не хватит, такую-то ветку согнуть, это ж надо было на неё запрыгнуть что ли…
— Может, кто из взрослых?
— Колька — водитель с хлебозавода. Я ему как-то в прошлом году яблок не дала, берегла на ярмарку. Он тогда виду не подал, улыбнулся, но я-то по глазам вижу — обиду затаил, кабанчик упрямый.
Андрей сделал несколько быстрых заметок: «Потенциальные подозреваемые: 1. Баба Зина (мотив — конкурентная борьба? Маловероятно, но…). 2. Петруха (доступ, но не хватает сил?). 3. Колька-водитель (обида, физическая возможность). 4. Сосед Юрий (брал падалицу, я сам видел)».
— Сосед ещё, Юра, иногда яблоки берёт гнилые, свиньям на прикорм. Но он тихий, — пояснила баба Лида, словно прочитав его мысли.
Круг подозреваемых начал вырисовываться. Андрей решил начать с ближайших соседей. Платок, найденный у забора, не давал ему покоя. «Платок явно женский, а следы у забора мужские. Примерно 44-го размера. Не сходится. Значит, их было двое? Работали сообща?».
Дорога к сараю Юрия Иваныча была утоптана и посыпана свежей соломой. Когда Находкин зашёл внутрь, в лицо ему пахнул густой, горячий, терпкий запах навоза, парного молока и свежего сена. Юрий Иванович, красный от натуги, копошился в свинарнике. Десятки розовых поросят обступили его со всех сторон, радостно похрюкивая.
— Здрасьте, Юрий Иваныч! — Выпалил Андрей, инстинктивно прикрыв нос. Поросята, почуяв чужого, потянули к нему влажные любопытные пятачки.
— Здравствуй, здравствуй, Андрюха, — запыхался сосед, опираясь на вилы. Крупные капли пота стекали по его раскрасневшемуся добродушному лицу, затекая за воротник клетчатой рубахи. — Гостями-то небогаты, без помпезного приёму, уж прости.
Находкин бросил быстрый, оценивающий взгляд на его сапоги — большие, резиновые, в налипшей грязи.
— Юрий Иваныч, а вы, не в обиду, какой размер ноги-то носите?
— На флоте, помню, 44-й брал, — он обтёр лоб тыльной стороной рукава, оставив грязную полосу, — а сейчас вот раздобрел малость, 45-й в самый раз. А чего спросил-то?
— Да так… А вы вчера, ближе к вечеру, яблоки у бабы Лиды брали, не брали? Падалицу?
— Брал, а как же! Как раз для хрюшек этих ненасытных. — Сосед пнул ведро, полное гнилых яблок. — Сам погляди, одно гнильё. Я ж только упавшее беру, никогда зря ветку не трону. Не вор я.
Находкин согласно кивнул, мысленно отметив: «Следы свежие, а эти яблоки явно полежали, да не один день. Не сходится. И размер обуви не тот».
— А может, видели кого ночью у забора? Гроза ведь была.
Юрий на мгновение задумался, почесав затылок. — В темноте-то?... Дак, кажись, Нинку Зинкину видел… С фонариком это, у забора шныряла. Да вроде не одна была…
«Интересно», — подумал Андрей и почувствовал лёгкое напряжение в плечах.
Следующая точка неизбежно вела к дому бабы Зины. Андрей пробрался в знакомый палисадник, утопающий в мальве и васильках, и украдкой вгляделся в окна. Сердце застучало чаще. Курносая Нинка, с которой они когда-то лазили по яблоням, теперь была высокой и… очень симпатичной девушкой. Наконец, набравшись смелости, он шагнул на скрипучее крыльцо и постучал.
Дверь открылась почти мгновенно. Нина стояла на пороге, уперев одну руку в бок, и смерила его насмешливым взглядом.
— Что, Шерлок Холмс деревенского разлива, пришёл обыскивать? Или уже всё знаешь и виновного пришёл казнить?
Андрей покраснел до корней волос. Они не виделись пять лет, а она всё такая же — россыпь веснушек на носу, ямочки на щеках, когда улыбается, и насмешливый блеск в огромных, как незабудки, глазах.
— Здравствуй, Нина. Как бабушка? Отошла?
— Ничего, дала ей валерьяночки. Отдыхает, — Нина отступила, пропуская его в сени, где пахло сушеным чабрецом.
— Как думаешь, помирятся? Твоя и моя?
— А куда денутся, — вздохнула девушка, и в ее голосе прозвучала недетская усталость. — И не такое вместе проходили. Всю жизнь друг на друга в обиде, и друг без друга — никуда.
— А ты, Нин, ночью ничего подозрительного не слышала? Гроза же была.
— Да нет, не слышала. Спала. А что? — она прищурилась.
— А выходила к кому? С фонариком?
— А это что, допрос с пристрастием? — Нина кокетливо наклонила голову набок и уставилась своими бездонными голубыми глазами прямо ему в душу, заставляя внутренности екнуть.
— Н-нет, я просто… факты устанавливаю…
— Мм…, — кивнула девушка, скрывая улыбку, а затем сжалилась и добавила, — Мусю искала, — невинно хлопнула ресницами Нина. — Пропала хвостатая куда-то, перепугалась грозы, наверное. Или ты что думаешь, я по ночам ветки пилю, чтобы твоя бабка мою на ярмарке не обошла?
Словно в подтверждение ее слов, из-под печки выскользнула рыжая лохматая морда и, лениво потянувшись, мазнула боком по стройным девичьим ногам. Находкин твердо решил не поддаваться женскому очарованию и сохранять профессиональную дистанцию. Потупив взгляд, он продолжил.
— Бабушка твоя дома ночью была?
— Дома, конечно, — Нина сложила руки на груди, и ее взгляд внезапно стал острым, колким. — Спит обычно как сурок.
Андрей, чувствуя, что теряет почву под ногами, достал из кармана бумажный пакетик и показал ей синий платочек. — А это не ее случаем? Или… не твой?
Зрачки у Нины расширились, но вместо ожидаемого замешательства девушка вдруг разозлилась.
— Ты что же, думаешь, моя бабушка, в свои-то годы, полезла бы ночью в грозу, чтобы ветку сломать?! Да вы с твоей бабкой совсем с катушек съехали!
— Я ничего, Нин, не думаю, — насупился Андрей, чувствуя себя полным идиотом. — Я разобраться пытаюсь. Объективно.
— Вот и разбирайся, сыщик подзаборный, а я пошла, нечего время на ерунду тратить! Обед скоро, картошку чистить надо.
Нина с раздражением захлопнула дверь перед самым его носом. На душе у Андрея стало скребуще-гадко. Он уже спустился с крыльца и сделал несколько шагов по тропинке, когда дверь снова со скрипом отворилась.
— Дурак ты, Находкин! — крикнула ему вдогонку рассерженная Нина. — И платок это мой! Я его вчера, когда кошку искала, обронила! А на рассвете, часам к пяти, хлебовозка Колькина проезжала. У вашего забора остановилась, постояла минуты две и уехала. Вот и весь сказ!
— Спасибо, Нин! — крикнул обрадованный Андрей уже в закрытую дверь. Зацепка!
Хлебовозка, вся в пыли, стояла у единственного деревенского магазина «У Людмилы». Кольку, своего бывшего школьного обидчика, Андрей узнал сразу: все такой же дюжий, с уверенными движениями, в распахнутой на груди рубахе и съехавшим набекрень потрепанным картузом.
— О, Андрюха-городской! Давно не виделись! Приехал на каникулы? — Колька вытирал руки о замасленную тряпку.
— Давненько. Коль, вопрос к тебе. Ты вчера яблок случаем не привозил? С белого налива.
Тот на мгновение замялся, почуяв подвох. — Ну… привозил. Жена просила - варенья сварить. А что?
— Откуда яблоки-то? У вас во дворе помнится только слива, да черемуха росла.
— Васька, сменщик мой, дал. Говорит, у него в саду как раз урожай.
— А где его самого найти можно?
— Дак он на базе, в гаражах должен быть. В «Запорожце» своем вечно ковыряется.
Медлить было нельзя. Ниточка вела в нужное место — это Находкин ощущал нутром. По пути на базу Андрей приметил Петра, того самого худощавый загорелый мальчишку, который гнал велосипед по ухабистой тропе.
— Петруха! — Крикнул Находкин. — Прокатишь до автобазы? Дело есть!
— Садись, если с рамы не свалишься, — рассмеялся, тот тормозя ногами.
— Это ты как? — спросил Андрей уже в пути, разглядывая свежие ссадины на коленях и локтях паренька и синеватый подтек на плече.
— С велика кувыркнулся, — потупился Петр, пряча взгляд. — Не справился с управлением.
Андрей молча кивнул, мысленно складывая пазл. Спрыгнув с рамы, он поблагодарил Петьку за доставку и на ходу подбросил тому пятак.
Ваську, хитрющего жилистого мужичка с вечно бегающими глазами, они нашли у гаражей. Он копался в двигателе своего видавшего виды «Запорожца». Увидев Находкина, он сразу насторожился.
— Привет, Василий! Слышал, у тебя урожай яблочный нынче удался! Не поделишься рецептом?
— Тьфу ты, Колька — болтун чертов, — пробурчал Васька, вытирая руки. — Ладно, братан, не томи. Яблоки-то Кольке дал, но не свои они.
— А чьи? — настаивал Андрей.
— Да ведро у дороги стояло, прям у забора. Я и подумал — ничейные, выбросил кто. Ну и прибрал, чтоб добро не пропадало. А Колька как раз про яблоки спрашивал.
— А ветку на яблоне не трогал? Большую такую?
— Дак не было ветки-то! — замялся Васька, и его глаза побежали в стороны. — Говорю же, в ведре яблоки лежали, готовые. Я его и прихватил.
Андрей потер виски, мысленно поблагодарив Нину за подсказку, и вернулся к Петрухе. Мальчишка сидел на заборе у гаражей и потирал явно ушибленное бедро, грустно глядя куда-то вдаль.
— Петруха, — Андрей подошел и положил руку ему на плечо, но уже без строгости. — Признавайся, это ты ветку-то сломал?
Тот испуганно заморгал, и губы его задрожали.
— Да я не хотел, честно! — выпалил он, и слова полились рекой. — Муську эту рыжую псы соседские на дерево загнали, облаяли, бедная трясется под дождем. Я за ней и полез. Лез-лез, а она выше забралась. Я на ту самую ветку и встал, чтобы достать, а она подо мной — хрясь! — Петруха рванул рукой, с точностью повторяя скорость силы притяжения ветки к земле, и снова потер ушибленный бок. — Я аж кубарем вниз. Испугался, убежал.
— А яблоки куда дел? Они же поди вместе с веткой подмялись?
— Да куда там! Во все стороны полетели! Я ведро пустое под забором нашел, ну и собрал их туда, почти все, пока никто не видел. Думал хоть так бабе Лиде вернуть, чтоб не пропали… Да там и оставил, стыдно было к дому то идти. А утром гляжу — их уже и нет.
— Понятно всё с тобой, спасатель. — Андрей потрепал Петруху по макушке. — Молодец, что признался. Геройский поступок, хоть и вышло криво.
Вернувшись, Андрей доложил всю цепочку разгадки Лидии Михайловне. Та сначала поворчала, покривилась, а потом махнула рукой.
— Эх, мальчишка… Что с них взять-то? Не со зла ведь. Ругать-то и не за что, живность спасал. И Ваське не выскажешь дурака - так ведь и бывает у нас иногда, и выставляем, коли добра много, за забор, чтоб люди брали, кому надо.
Как будто по сигналу, в двери постучали. Лида вышла в сени и ахнула. На крыльце, переминаясь с ноги на ногу, стоял высоченный Колька с тем самым ведром, полным наливных яблок.
— Ты прости, баб Лид, я ж не знал, что яблоки то краденые, — смущенно бормотал он, снимая кепку. — Жена варенье захотела, как ваше, знаменитое… Вот, всё вернул, что осталось.
— Да разобрались уж, Коль, что не краденые, — смягчилась Лидия Михайловна. Она взяла ведро, отсыпала половину яблок в берестяной туесок и протянула ему обратно. — На вот. А Марина твоя пусть ко мне заходит — рецепт дам и научу, как то самое варить.
— Спасибо вам, баб Лид! Огромное! — лицо Кольки расплылось в слегка виноватой, но довольной улыбке.
Вечером в беседке под березою пахло мокрой травой, травяным чаем с чабрецом, свежеиспеченной шарлоткой и тихим миром. Лида и Зина, хохотали, вспоминая утреннюю ссору и делились планами на ярмарку. Рыжая Муська, виновница торжества, сладко дремала, растянувшись у их ног.
— Ты молодец, детектив, — тихо шепнула Нина, подсаживаясь к Андрею на скамью. И в этот раз ее улыбка была не насмешливой, а по-настоящему теплой.
Находкин густо покраснел и улыбнулся ей в ответ.
— Да ладно, ерунда. Одно не пойму: Петруха залез, а следы рядом мужские… И платочек твой...
Нина смущенно потупилась, перебирая край своего сарафана. — Так я ж его, Андрюш, специально вчера вечером оставила на заборе. - осеклась вдруг девушка, пряча розовеющие щеки, - Чтобы ты увидел… и… к нам зашел, — краснея, выдохнула Нина и тут же смущенно улыбаясь отвернулась, поглаживая кошку под столом. — А ночью гроза началась, я и забыла про него совсем пока Муську искала.
— И правда, Нин, дурак я, — тихо сказал Андрей, и его дрожащие пальцы коснулись ее руки. Та свою не отвела, наоборот - едва заметно сжала его пальцы в ответ. Ее ладонь была теплой и мягкой. Ямочка промелькнула на девичьей щеке, когда Нина кокетливо поправила прядь выбившихся русых волос, и их взгляды наконец встретились. Юные, влюбленные, чистые.
Так и закончилось это маленькое деревенское расследование. А яблоки… дак, на следующий год новые вырастут. Главное, что здесь, в маленькой беседке под березою, рождалось и крепло что-то важное и такое же сладкое.
Свидетельство о публикации №225052801239