Завещание 17

- Холмс, но неужели же все эти убийства детей, -  дрогнувшим голосом снова заговорил Уотсон, -  напрямую связаны...

  -  Да не-ет, - Сони представила себе, как дед досадливо поморщился. - Слишком большая разница между жертвами. Та несовершеннолетняя блудница мало похоже на благонравную... ну, ладно, в  случае Сони не особенно благонравную девочку из хорошей семьи. Нора Сэвиш -  другое дело.  Я, кстати, не расспросил наших причудливых насекомых о манере предыдущих убийств. Теряю хватку.

  -  Ваша хватка ни при чём, просто вы были слишком эмоционально вовлечены, чтобы холодно мыслить.

  -  Наверное. Так вот, чем чёрт ни шутит, может быть, этого слабоумного эксгибициониста казнили и не зря.  А может быть, зря, и  там замешан кто-то совсем другой -  меня сейчас не это занимает.

  -  Вы думаете, Нору приняли за Сони?-  прямо спросил Уотсон , и Мэри судорожно схватила сестру за руку, удостоившись негодующего шиканья.

  -  Я бы не стал этого исключать, - сказал Холмс. -  Но это автоматически снимает подозрение с цыган - цыгане здесь давно, и им ничто не мешало получше узнать девочек, чтобы не путаться и не действовать наугад.

  Да и к кражам вашим они  если и имеют отношение, то только в качестве канала сбыта наворованного. Но вот портсигар Уилсона -  другое дело, и зря вы от него отмахиваетесь, как от несущественной детали. И о нём, я думаю, кое-что в таборе очень хорошо осведомлён. Да только, насколько я знаю цыган, тут не только серебряным шиллингом  - тут раскалёнными щипцами языка не развяжешь.

  - Но кто тогда за всем этим стоит, -  спросил Уотсон. - И чем это грозит Сони? Порой мне делается по-настоящему страшно из-за этого её наследства.

  - Наследство, как наследство, - проворчал дед, но как-то ненатурально. -  Любое наследство - камешек, от которого расходятся круги по воде. А Сони несовершеннолетняя, и  раз так, у возможного претендента на её долю ещё уйма времени. Или вы опасаетесь, что у него хватит ума отрезать ей руку?

  Уотсон негодующий фыркнул, но ответил:

  - В этом нет нужды. Если он завладел записью дактилограммы, этого достаточно.

  - " Запись дактилограммы",-  одними губами повторила Сони. -  Вот оно что! Ты понимаешь, Мэри?

  -  Нет.

  -  А ты умеешь записывать дактилограммы?

  -  Я даже не знаю, что это такое.

  - Ладно, подожди, -  Сони снова навострила уши .

  - Но запись дактилограммы может сделать любой мало-мальский следующий в этом человек, - проговорил Холмс. - Мне это странно: неужели такой предусмотрительный человек, как Орбели, не предусмотрел такого пустяка?

  - Предусмотрительный Орбели едва ли вообще подозревал, что за его книгой начнётся такая охота, - горько сказал Уотсон. -  Ему и в  ум взойти не могло, что то, что он использовал всегда только во благо, может иметь и оборотную сторону.

  - Гм..., -  сказал Холмс . - Мне всегда казалось, что вы несколько иного мнения об Орбелли.

  -  Именно этого. Самоуверенный гений, в целом на стороне света, но совершенно не думающий о  последствиях.

  -  Иногда не думать о последствиях - благо.

  Уотсон вдруг рассмеялся:

  -  Особенно если считать вас самого подобным последствием. Холмс, а не лучше ли нам было бы просто поехать в Санкт-Петербург или, ещё проще, связаться с каким-нибудь  тамошним адвокатом,  переслать туда дактиллокарту Сони,  а потом потребовать высылки книги по почте?

-  Чтобы она затерялась при пересылке? Ну,   нет, дорогой друг.  В России сейчас неспокойно, почтовые кареты то и дело грабят - едва ли мы имеем право рисковать столь ценным фолиантом.

- Я не понимаю, -  снова услышали девочки после короткой паузы голос отца.-  Почему именно Санкт-Петербург? Что за странный выбор?

-  Для Орбелли в этом нет ничего странного. Он космополит и  скитался с табором по самым разным дорогам, так что вполне мог оставить своё сокровище в ячейке любого банка. Скажите ещё спасибо, что нам не придётся отправляться в Канаду или Мексику.

-  И всё- таки у меня из головы не выходит некая навязчивость...

-  Да? -  на этот раз резкий голос деда,наоборот, прозвучал как-то особенно мягко.

-  Вы...  совершенно точно знаете, что Гудвина  нет?  Вы так резко ответили мне в прошлый раз, что я невольно засомневался, уверены ли вы сами в этом обстоятельстве...

-  Кто такой этот Гудвин? -  пихнула Мэри Сони в бок.- Ты знаешь?

-  Нет. Странное имя.

- Может быть, это и не имя, а  прозвище?

-  Ищете кандидата на роль соискателя?-  спросил, помолчав, Холмс.

-  И нахожу её великолепной. Русский авантюрист цыганского происхождения ,с медицинским образованием, гипнотическим талантом и имперскими амбициями, который ни перед чем не остановится, и у которого к нам имеется определённый счёт.


- Ах, каким красивым делом заняты мои милые дочери! -  грянуло вдруг над их головами, превратив обеих девочек в жён Лота. -  Подслушивать у замочной скважины - что может быть почтеннее?
Первой от оторопи оправилась Сони:
- Мы шли к дедушке, - заявила она.-  Услышали, что он занят, и просто решили подождать.
-  Просто подождать?  В такой позе? - Рона , передразнивая девочек, пригнулась, втянула голову в плечи, а к уху приложила ладонь ковшиком, как недослышащая старушка. -  Надо сказать папе и деду, как вы тут вынюхиваете их секреты  - впредь постерегутся.
- Нет-нет , не надо не говори им! -  умоляюще сложила руки у груди Мэри.
Скажи лучше нам, - не растерялась Сони -  Кто такой Гудвин?
Игра сосудов на лице Роны повторяла таковую её отца: на побледневшей в синеву коже вдруг вспыхнули неровные пятна румянца на скулах, как будто кто-то разбил у неё под кожей маленькие флакончики красных чернил.
- Где вы слышали это имя? - подозрительно спросила она.
-  Скажем, если ты скажешь, кто это, -  принялась торговаться Сони.
- Он был плохой человек, мошенник. Его посадили в тюрьму за обман давным-давно, ты ещё была крошкой, а  Мэри совсем не был на свете.
- А кого он обманул?
- Многих.  Девочки, я не хочу о нём  говорить, это не подходящая для вас тема разговора.
- Мам, не занудствуй, -поморщилась Сони. - Когда ты берёшь этот тон, ты становишься похожей на мисс Долли, - но тут она вспомнила о том, что случилось с мисс Долли, и о том, что с ней самой случилось в овраге, и её лицо разительно переменилось.
- Вот по этому по самому, - тихо сказала внимательно наблюдавшая за ней Рона. -
Ну, а теперь ваш черёд держать слово: откуда вдруг возникло это имя?
-  Папа упоминал о нём,-  неохотно призналась Сони.-  Так, как будто он мог бы заподозрить этого человека в том, что тут у нас творится. А  дед сказал, что Гудвин умер.
-  Но папа в это как будто бы не поверил,-  добавила  Мэри.
-  Что-нибудь ещё?
-  Нет, ничего больше.
-  Ну, хорошо. Раз так, идите к своим друзьям. Подслушивать чужие разговоры я вам не разрешаю.
-  Но нам есть, что сообщить деду, -  заупрямилась Сони.
- И папе, -  добавила Мэри.
-  Хорошо, я  пошлю за вами тогда, когда они будут иметь возможность вас выслушать.  Надеюсь, вы же не  о пожаре  собрались им сообщить?  Будь это так, вы бы сразу ворвались в комнату, а не торчали по дверями. Ну, а раз вы не ворвались, значит, время терпит.

Сёстры помедлили - вероятно, ожидая, что она передумает и позволит им остаться. но Рона так побудительно и изумлённо подняла брови, что они попятились и - делать нечего - ретировались подальше от дверей.
Рона же постучала и, не дожидаясь ответа , вошла.
- Ваши разговоры уже перестали быть вашим достоянием, - заметила она насмешливо. - В доме, где растут две такие проныры, как наши дочки, следует соблюдать большую осторожность. Я не знаю, как давно они торчат под этой дверью, но меня уже расспросили о том, кто такой Гудвин.
- Я слышал ваши голоса, - спокойно сказал Холмс.
- Слышал - и не пресёк их поведение?
- Незачем. Лишние тайны только мешают делу, я так всегда говорил. Напротив, я собираюсь поделиться с ними тем .что известно нам и пока что неизвестно им.
- Зачем? - быстро спросил Уотсон.
- Затем,что сыскное агентство "Сёстры Уотсон и компания" уже начало свою сыскную деятельность и может раскопать такое .что нам и не снилось. Тем более при сотрудничестве таких опасных проныр, как Дэн Вернер или сёстры Мэртон. Вы помните мою нестроевую полицию с Бейкер-стрит, Уотсон?
Доктор Уотсон невольно улыбнулся воспоминаниям молодости:
- Ну, конечно. помню, ещё бы! Кстати, в деле того самого Гудвина нам здорово помог один из её представителей - некий Фокс, прозванный так за цвет шевелюры.
- Вот именно. Так имейте в виду. дорогой Уотсон, и ты, дочь моя любезная Рона, что наши милые девочки дадут бо-ольшую фору и Фоксу, и Картрайту, и всей этой компании по степени пронырливости и сметливости.
- Но опасность, отец! - Рона крайне редко называла Холмса отцом в глаза, такое обращение выдавало её волнение.
- А для чего здесь мы, взрослые , искушённые и опытные мамонты? Что касается опасности, незнание никак не убережёт от неё - напротив. Ни Сони, ни Мэри отнюдь не дурочки, как я успел убедиться, зачем же нам оскорблять их ум, скрытничая, да ещё на тему, прямо их касающуюся?
- Но рассказать детям то, что было между нами и Гудвином! Это немыслимо. Ведь я до последнего не была уверена в том, что ношу под сердцем дитя, а не демона. Слава Богу, что Мэри - вылитый Джон.
- Думаешь, узнав о твоих терзаниях она перестанет быть на него похожим? - усмехнулся Холмс.
- Что ты говоришь! Что ты только говоришь, господи! Она - дитя, а то, что было там... с ним... Как можно такое рассказывать детям!
- В самом деле, Холмс... - пробормотал и Уотсон, почему-то покрасневший, как рак.
- Именно в этом и вопрос, на который нам нужно найти ответ. Не что рассказывать - тут никаких сомнений быть не может, а как это рассказать, не повредив детям. Об этом и следует думать. а не наливаться свекольным соком и беспомощно воздевать руки. Опомнитесь, дорогие мои! Мы тут не на театральных подмостках. Гудвин или не Гудвин, но в мертвецкой два трупа, а вы хотите пустить детей гулять с завязанными глазами? Или, может быть, вы. как любящие родители, завернёте их в носовые платки да попрячете в ящики стола? Могу одолжить клетку Капрала, если ваши намерения. действительно, таковы.