Карманный блокнот. Эхо строк-4

+++
«Когда глядела не с упрёком, а только с грустью…» (Н. Матвеева)
А когда глядим с упреком? Когда огорчены, недовольны, обижены, разочарованы.  Если смотрим с упрёком, значит, хотим скорее показать, нежели скрыть своё отношение. А зачем показывать? Просто из вредности, нетерпимости, чтобы продемонстрировать превосходство? Возможно, бывает и так. Но главное в этом нескрываемом порицании - надежда на исправление ситуации. Если я даю понять, что не одобряю сделанное им/ею/ими, то надеюсь, что он/она/они смогут скорректировать положение вещей. Когда же глядим «только с грустью», то это уже предчувствие безнадежности.
 
В отношениях бывает много умственно непостижимого: почему так внезапно потянуло именно к этому человеку, почему нарастающая какое-то время энергия взаимного притяжения вдруг начала таять, почему на фоне вполне благополучного общения появилось ещё неясное, но уже настойчивое ощущение приближающегося разрыва? Особенно явно изменения проявляются сразу после достижения пика взаимопонимания, сопереживания, симпатии, единения.
С этими апогеями/вершинами/высшими точками кипения просто беда: стремились, достигли, испытали блаженство и…

+++
«Безумство храбрых - вот мудрость жизни» (М. Горький)
Безумство - это вам не безумие. Да? Отсутствие ума вряд ли назовут мудростью. Тогда безумство - это что? - «то же, что безумие», - отвечает Толковый словарь Ушакова (и вслед за ним повторяют прочие словари). Значит, всё-таки безумие... Но не всякое, конечно, а только храбрых. Мудрость жизни, не имеющая отношения к рассудку. А почему нет…  Вот и подтверждение из глубины веков:
«Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их. (Ап.П. 1кор.3:19).

Вполне возможно, что у понятия мудрости (помимо общепринятого) есть ещё какие-то иные определения, различающие степени мудрости: высшая (от Создателя), практическая («Афоризмы житейской мудрости» Шопенгауэра), детская («От двух до пяти» от Чуковского) и пр.
Степени безумства, вероятно, тоже существуют - «С ума схожу иль восхожу к высокой степени безумства» (Б.А.). Альтернатива строгая, значит, только один вариант соответствует действительности, то есть высокая степень безумства - не схождение с ума; и наоборот: схождение с ума не означает достижения высокой степени безумства (но и не исключает низшей степени - по умолчанию). Всё-таки поэт, который больше прислушивается к голосу души, нежели к голосу рассудка, лучше других чувствует уместность сохранения тайны, когда речь идет о сокровенном: не должно «в свете лирою нескромной своё безумство разглашать (А.П.)

Безумство всегда с нами, никуда от него не денешься - и лучше принять это как факт. Как справедливо заметила наша современница, «Мы, увы, живём в практически безумном мире, иногда мысленно отдыхая в мудром» (Е.П.); значит, находясь в неизменно непреодолимых обстоятельствах, мы всё-таки можем обрести утешение, например, в книгах ценимых нами авторов.

+++
«Мой милый, хороший, пришли мне калоши…» (К. Чуковский)
Если современного ребенка спросить, что такое калоши/галоши, он вряд ли ответит. А в моём детстве они были очень понятной и необходимой частью жизни. Кто же зимой ходит в валенках без калош! Новые и блестящие, черные с кисельного цвета нутром - калоши должны были плотно облегать валенки, иначе они соскакивали в самый неподходящий момент, когда катишь на гору саночки.

Как сейчас вижу, первые свои саночки - низенький стульчик с подковообразной спинкой, укрепленный на полозьях; сиденье, обитое дерматином и украшенное тесьмой с крохотными помпонами, дрожащими на тоненьких хвостиках. У других ребят были деревянные санки, а у меня эти, железные, с вечно мокрой и растрепанной веревкой. Может быть, и не такие красивые, слишком тяжелые, но я их любила.

А муфту не любила, потому что она всегда мешала, болталась на шнурке, и я никогда не могла понять, для чего она, если есть варежки, но считалось, что «для красоты». Теперь я думаю, что она просто шла в комплекте с шубкой с меховой шапкой. Для трехлетнего ребенка понятие красоты ещё не было самым главным. Но ощущение свободы - даже в самом малом: в скорости скольжения полозьев по утоптанному снегу, в возможности скинуть мокрые варежки, голыми руками слепить снежок и бросить его, как бы нечаянно, в недозволенном направлении - уже было желанным.