О повести Романа Сорокина Скучные лица

Повесть, несомненно, состоялась как произведение искусства, как «литературный факт». Автор обладает выдающимся зарядом творческой энергии на фоне серьезной начитанности и тонкого эстетического вкуса..

Установка на диалог с русской классикой налицо. Эпитет «скучный» отсылает нас к Чехову. Но герои чеховской «Скучной истории» скучали в столице от обыденности: ничего яркого не происходило в их жизни.

Герои Сорокина томятся от скуки в современной российской провинции — «Малых Волошках». По умолчанию, в столицах жизнь — иная. Она вторгается в жизнь героев повести в лице их одноклассника Саши — в прошлом местного «криминального авторитета», а в настоящем — успешного столичного бизнесмена. Его приезд в столь постылое ему в прошлом захолустье выглядит, по большому счету, немотивированным.

 Романтическая любовь к симпатичной однокласснице? Это никак не согласуется с образом циничного и «брутального» Саши (кстати, на наш взгляд, автор чрезмерно увлекается этим экзотичным эпитетом, вносящим некоторый стилистический диссонанс в повествование, выдержанное, в целом, в ровном классическом тоне). Чего он ищет? Чего ему не хватает в его успешном, ярком настоящем? Провинциальной скуки? Оказывается, что она несет в себе некую необъяснимую, иррациональную притягательность, которую Саша ощущал еще в юности.

Фраза, произнесенная им после выпускного вечера перед отъездом из Малых Волошков проспективно определяет его судьбу: «Как ты думаешь, Рохля, мы когда-нибудь вернёмся сюда, чтобы сдохнуть в родных краях?» Герой Сорокина возвращается, чтобы умереть. Эрос и Танатос скрещиваются…

Слова из тематической группы существительного «любовь» неоднократно возникают в повествовании, составляя в совокупности некую мерцающую ментальную перспективу , ускользающую от четкой фиксации и определения: «Если увидите на этих страницах что-то ветхое и беспросветное, то знайте — это и есть моя любовь»; «я люблю свою малую родину; я люблю всех этих скучных людей»; «; «Маша была первым чужим человеком, которого я по-настоящему полюбил. Я любил её так, как может любить только подросток; Я только что вернулся из летнего лагеря, где ежегодно проводил по две смены подряд и переживал вероломно напавшую на меня любовь. ; «Но что мне делать, Рохлечка, если я его больше не люблю…» и пр.

 Повесть пронизана аллюзиями. Маша в своем оправдательном пафосном монологе повторяет свои интонации, с которыми она исполняла роль в «Трех сестрах» Чехова. Герой-повествователь вспоминает Достоевского, «воробьиную ночь» Льва Толстого, Вертера Гете…Как и Чехов, Сорокин уходит от категоричных оценок… Как Достоевский, он показывает внутреннюю противоречивость души Саши, совмещающую мрак и свет («широк человек»).

Герой-повествователь, плоть от плоти скучного города и его сказитель, с одной стороны, воспринимает происшедшее (убийство из мести, рыдания и испуг Маши и пр.) в эстетической плоскости как завершение красивого сюжета, взрывающего скуку провинциального города. С другой — идет признаваться милиционеру-однокласснику в соучастии… Можно ли это воспринимать как действие «нравственного императива» Канта, о котором тоже упоминается в повести? Или это, все-таки, тоже — результат стремления к окончательному эстетическому совершенству?

Так или иначе, все оборачивается пародией на «Преступление и наказание». Раскольников из героя-нарратора не получился…

Примечание.
Повесть опубликована в журнале "Русское поле": Начало - 2024, №4. Окончание - 2025, №1.