Любовь к жизни

Сборник миниатюр "Любовь к жизни".

Предисловие: миниатюры о том, через какие трудности приходится проходить нашим бойцам. Об этой теме много сказано, но будущие поколения должны знать, какие тяготы и опасности превозмогают те, кто сражается за Родину. Все истории полностью вымышлены. За источник вдохновения взяты произведения Константина Симонова, а также художественный фильм производства СССР «Они сражались за Родину».


Дожди.

Ночь. Поле. Броневик горит. Руки окровавлены. Дрожащими пальцами развернул письмо. Косые буквы — у неё всегда был кривой почерк. «У нас сейчас дожди, а у вас?». Он про себя усмехнулся, — «У нас тоже…» — Глянул на осколки «птички» — «Но другие».
Свернул испачканную бумагу. Черные фигуры движутся, в полный рост. Не боятся — он уже не угроза. «Они идут» — вырвалось в слух. Ощупал подсумок. Гранаты не оказалось.
— Буду рвать зубами сволочей…


Ещё немного.

Ещё немного… Ещё один километр. Ещё один обстрел. Ещё чуть-чуть.
Дорога тянулась как шрам на теле земли. Длинная. Деморализующе-бесконечная. Проклятая дорога, которой нет конца. Но он знал — нужно идти. Где-то за лесом ждут его донесения.

Он рухнул наземь. Лицо в грязи. Рюкзак давит на спину. Каска стала мягче подушки. «Ещё…Ещё…Немного. Я… Должен… доложить…». Ладонь сжалась, зачерпнув горсть земли. Или грязи. Нет, здесь нет ничего кроме грязи.
Собрал силы в кулак. Не время. Ещё не время. Он с надрывом встал. Едва не споткнулся. Но вдалеке показался броневик. Автомат на взводе. Увидел знакомый символ. «Свои» – с облегчением выдохнул. Броневик остановился. Мехвод выглянул с улыбкой.

— Подвезти?


Не дамся.

Он рывком затянул жгут — «Нет, суки, я так просто не дамся!». Снаружи рвались выстрелы. Он на них уже не отвечал.
Пульсирующий ручей стихал. Но медленно. Черт, слишком медленно. Розовый уж обвивал бедро, но был недостаточно силён. Глянул на трясущиеся руки — белеют. «Нет» — вырвалось откуда-то из глубины сознания. Взял автомат. Лязгнул затвором.
Но нет. Боец рухнул. Так и не дав свой выстрел.
Вечер. Грохот стихал. Или это уже он переставал слышать? Кажется, уже это не важно.

Стемнело. «Мне… Мне холодно. Надо держаться» — шепнул он в никуда. В блиндаж зашли. «Всё, конец» – подумал, но пригляделся к рукавам. Нашивки санитаров. «Наши» – с теплотой шепнул он.

Спасён.

Через несколько месяцев его выписали из госпиталя и предложили отправиться домой, но он уехал обратно на войну. Его спросили «зачем?». Он ответил:

— Ребята ждут.


Сезон гроз.

Зарядили весенние дожди. И орудия. На горизонте рвалась вспышками зарница.
Но внезапно шорохи. Запахло фашистом.

— В ружье! – Крикнул командир.

Грянули вспышки в кустах. Их накрыло пулевым вихрем. Враг напорист, хитёр. Но недостаточно вынослив. Только сильные могут отвечать огнем, когда их гнут и ломают. Но наших не удается сломать.

Бой затянулся. Враг отступил, скаля клыки и ломая кустарник. Думали взять наших напором, но не вышло. Так просто не получится.

Всё стихло. Командир повернулся к своим с усмешкой.

— Завтра снова придут.

— Пускай. Мы готовы.


Лето.

Враг отрезал пути снабжения. Воды нет уже четыре дня. Четыре ночи. И шесть часов. Четверо суток. Из суток сложить часы, получаем четыре по двадцать четыре, да еще шесть. Равно — сто два часа без воды…

Так себе день рождения.

Они утопали в грязи. Ноги вязли в болоте. Он повернулся к своим:

— Дальше ходу нет.

Плечи поникли. Ещё четыре часа впустую.
Понедельник, 13-е — день рождения.


Капкан для охотника.

Их танк подбили в десяти километрах от позиций своих. Мехвод глянул под гусеницы и горячо выругался – угодили в капкан. Миной сбита цепь, так просто не починить. Метрах в трёхстах слышны хлопки одиночных. Но экипаж не боялся – они уже не раз бывали под огнем.

Командир приказал чинить гусеницу. Он взялся за пулемёт, прикрывал братьев. Трассеры утопали в густой чаще, кося противника. Остальные профессионально работали. Долго.

Вечером, согреваясь чаем в компании товарищей, танкистам не поверили, как они смогли уцелеть под таким огнём. «Заговорённые» – шутливо прозвали их. Так и решили написать на танке.