Миг

Сегодня был лучший день в её жизни! Без всяких преувеличений! Разве могла простая девчушка из норнийской деревни мечтать о том, что станет магом? Да не просто магом, ещё каким! Никто, даже более взрослые ученики не могли того, на что была способна она. Единственная и неповторимая – ах, как об этом мечталось в таком уже далёком детстве!
Аколит третьей ступени – это ведь не пустые слова. Единственная до этого времени ученица на факультете Демонологии! Причём не где-то там, в покрывшейся плесенью старых убеждений Вотчине Волхвов, где при простом упоминании о Пламени Хигмала тут же осеняли себя троеклиньем, а в самих Садах Сот! Гильдии закона и порядка! Вот он, предел мечтаний каждого, наделённого магической стороной Сил!
Океанский бриз овеял румяное личико девушки, разметал светлые волосы, густо спадавшие за спину. Такой тёплый, приятный. Тёплый и приятный всегда, вне зависимости от времени года. Она чинно спускалась с косогора во Внутренний двор, где под сенью деревьев днями напролёт штудировали заданное учителями все, кому не лень. И кому лень – тоже.
Занятия во всемирно известной школе магов не ограничивались познаниями той или иной ветви древнейшего из искусств. Кто бы мог подумать, что большую часть времени не достигшие полноценного звания аколиты, к числу которых пока относилась и она, проводили за чтением всевозможных, как считали некоторые – донельзя скучных, немагических книг. Не тех, конечно, что изредка увидишь в обычных школах Триграда. Норнийским учителям оставалось лишь мечтать о чём-то подобном. История Арвеала, легенды Виэлдора и Фсерионда, легенды Иэдхита и Флаона, сказания о далёких островах Океании, некогда бывших единым целым, пятым материком. И это только одна из наук, маленькая часть от всевозможных томов, заполнявших громадные шкафы библиотеки теоретического корпуса. А ведь многие из них вышли из-под незнающего лжи пера самого Летописца!..
Она помнила прибытие на Мерцающий остров. Помнила начало своего обучения так, как если бы двери холла с ожидающими там наставниками открылись ещё вчера. Страх перед неизвестностью, тоска по отцу и дому, злость на бородатых лицедеев Вотчины, которые только прикрывались сединой и заученными мудрыми словами, а сами даже не пытались понять, разобраться, увидеть, дать шанс. Ещё много других чувств сопровождали её на пути в холл. Но самым неуёмным среди них был интерес, желание поскорей коснуться того, что на её родине называли Гильдией Миротворящей.
А ещё она помнила то ощущение, когда вдруг осознаёшь, насколько мир вокруг тебя огромен. Все знания от школы и родной Церкви оказались такими мизерными, ничтожной капелькой в море, что невольно захотелось сжаться, потесниться, чтобы бушующий событиями мир тебя не раздавил. Уже в первые дни наставники говорили о давно минувшем времени, и единственное, что поняла она в тех словах, была фраза: «Ещё не исчислялись года, привычные нам...». Всё остальное вихрем проносилось мимо перепуганного сознания.
Но вскоре появился он.
– М-м, норна... – старый человек с узкими глазами назвался Шер Сингом, другом её погибшего отца. – Хотя кем же тебе ещё быть? Конечно, норна...
Он был сяонном, человеком с востока Виэлдора. А ещё лектором факультета Демонологии.
Шер Сингу удалось то, от чего прочие наставники, почти месяц читавшие лекции о мироздании до распределения новиков по факультетам, уже отказались – донести до разума норны ту громадину необходимых для начала обучения знаний. Он потратил почти два месяца на это, но остался доволен конечным результатом.
Первым потрясением для девчушки было узнать, что её родная Церковь не единственная в мире. И преодолеть убеждение, что все остальные Церкви неправильны, неистинны, оказалось чрезмерно сложно. Но мэтр Синг был терпелив:
– Если бы всё было так просто, как тебе того хочется, – говорил он, – Не текли бы реки, не клубились бы облака над горами, не распускались бы цветы по весне. Снаружи многое может казаться простым и понятным. Но если заглянуть глубже даже в самые пустяковые вопросы, можно надолго призадуматься. Как и наоборот – на первый взгляд совершенно запутанная история станет открытой и ясной, стоит лишь поглубже окунуться в неё. А Церкви различны лишь в том, что трактуют Извечного Бога каждая по-своему. Вмешательства ни одна из них не переделывала, не меняла спасение мира под видимую ими личину его свершившего.
С этими словами мэтр начал неспешно погружать новика в туманную для неё историю правоверия.
Потребовалось достаточно долгое время, чтобы Шер Синг остался удовлетворён плодами своих уроков. Вместо лекций по демонологии он отводил часы их общения на рассказы о Старших, чтение святых писаний других Церквей, таких как его родной Орусаарэ.
– Итак, девочка... – старый сяонн воссел за своим массивным столом в пустой аудитории. – Пора бы нам приступить к твоему обучению магии. Ты ведь за этим здесь.
Норна кивнула.
– Но сначала я хочу убедиться, что ты помнишь все предыдущие уроки.
– Да, мэтр. Я готова.
Шер Синг погладил хрустальную сферу на столе, точно домашнего питомца. Прищурился.
– Кто населял наш мир до нас?
– Старшие... – удивлённо протянула она. Что за вопрос?
– Кем они были?
– Бессмертными детьми Извечного Бога. Его любимыми детьми.
– Неточный ответ, девочка, – покачал головой лектор. – Мы тоже Его дети. Всё вокруг – творение Его.
Она забегала глазами, точно искала ответа где-нибудь на полу или на плоскости стола.
– Не напрягайся, – пододвинулся мэтр. – Все эти знания не должны осесть в твоей голове односложными ответами, заученными фразами. В этом случае нет никакого толку от них. Ты должна чувствовать суть. Понимать каждую мелочь. Ибо она, эта мелочь, как я уже говаривал тебе однажды, не всегда ничтожна.
– Но мэтр, я ведь не стану монахиней! – запротестовала норна. – Знать всё о Боге должны священники!
– Даже Синод, девочка, не знает всего о Нём! – прервал Шер Синг, почему-то почти не называя её по имени. – По окончанию школы ты будешь магом Сот! А знаешь ли ты, почему Сады Сот стали гарантом мира и спокойствия в Арвеале? Потому что они насквозь пропитаны знаниями истины! Волшебникам есть что противопоставить Казням потому, что в них сызмальства вбивали историю Вмешательства и всего, что было до него и после.
Норна опустила голову.
– Продолжим. Вопрос остаётся прежним.
Нария, дочь Володара, пожала плечами:
– Старшие были первым твореньем Извечного. Первым твореньем, обладающим способностью мыслить.
– Правильно. Дальше... Рассказывай, будто ты сама лектор, а перед тобой новики.
– Д-дальше... Извечный оставил Срединный мир, то есть наш Арвеал. Старшие оказались предоставлены сами себе.
– Ты кое-что упустила.
Нария снова принялась искать глазами подсказку. И через миг просияла, словно бы и вправду нашла где-то на древесине стола старательно вычерченный ножичком мелкий текст.
– Случилось убийство!
– Не так громко, девочка, – посмеялся Шер Синг. – А то набежит в аудиторию куча боевых волшебников, потом объясняй им.
– Простите... Случилось убийство, мэтр. Оно стало началом Падения Старших – когда один бессмертный убил другого. После этого Извечный отвернулся от них. Но сначала гнев Его породил Хигмал, чтобы Пламень вечно терзал убийцу, а милость Его возвела на небесах Селергию, где убиенный будет пребывать в Святых Садах!
– Точно так, – покивал лектор. – Продолжай.
– Старшие расы начали вести войны друг с другом, – зажглась Нария. – Братоубийственные войны с целью захвата чужих и расширения границ собственных империй. Тысячами лет никто из них не мог одержать окончательную победу, пока в Арвеале не появились Силы.
– Они не появлялись, школяр, – отрезал Шер Синг. – Силы были всегда. С самого первого мига бытия! Они есть ни что иное, как божественная мощь Извечного, изменённая и влитая Им в те точки мира, что стали служить опорами всему мирозданию. Каждая мелочь имеет значение! – не уставал напоминать он.
– Да, мэтр, – поумерив пыл, виновато ответила норна, после чего продолжила. – Старшие овладели Силами Пламеня и Светоча, назвав то, откуда они проистекали, Началами Сил. Войны стали ещё кровопролитней. Позже Старшие заставили служить себе и другие Силы, обнаружив их Начала. Силы Зверя, Дендра, Огня, Воды, Земли, Воздуха. Даже Силу Тьмы...
– Верно. Верно… – тихо говорил лектор.
– В душах некоторых бессмертных зародились Зёрна. Бездонные вместилища Сил, которые позволяли обладающим ими магам творить страшные заклинания.
– Зёрна зарождаются не только у магов, девочка, – проговорил Шер Синг. – Им может обладать и воин, не имеющий никакого отношения к магической стороне Сил. Но об этом потом. А пока продолжай.
– Концом Падения Старших назван час, когда самые могущественные из них вынули из себя Зёрна, получив власть уже не над одной из Сил, а над всем Началом. Они назвали себя божествами и пошли войной на небеса и ад.
– Вижу, что не зря тратил часы на правоверие. Но так мы просидим здесь до вечера, а нам ещё нужно к магистрам. Так что давай-ка я снова буду спрашивать тебя.
Нария до последнего надеялась, что он скажет, будто уже достаточно услышал и пора приступать к занятиям по демонологии. Как бы не так.
– По какой причине пала Селергия?
– Из-за предательства, – отвечала она, хотя сама слабо верила в то, что среди ангелов могло такое произойти. – Великого Архангела предала его же сераф, она ударила его своим мечом в спину. Божества заняли Святые Сады.
– Кто победил Диавола?
– Тот, кого ныне зовут Изгнанником. Но и он был предан. Трон Хигмала заполучила тройка божеств.
– И после этого?..
– Арвеал стал разрушаться. Мир погибал.
Нария вдруг замолчала. Лектор факультета Демонологии долго смотрел на своего единственного ученика, всё так же потирая хрустальный шар на столе.
– Почему молчишь?
Девочка подняла глаза. Пожала плечами.
– Я просто представила себе всё это... Разве власть стоит чьих-то жизней? Пусть даже власть над Началами Сил? Зачем убивать кого-то из-за мощи, ведь и она потом послужит не во благо, а на разрушение?
После этих слов тишина в аудитории, к которой за многие года пустования она уже успела привыкнуть, ещё долго не нарушалась.
– Если ты спросила об этом, значит ты прониклась одной из идей Садов Сот. Не ставить Силу выше жизни, – Шер Синг посмотрел на шар под рукой, потом снова на Нарию. – Ни один из факультетов не имеет такового артефакта. Ибо редко кто из лекторов покидает остров, в отличие от меня. Я покажу тебе кое-что, если ты дашь мне обещание держать себя в руках.
Нария кивнула, с широко распахнутыми глазами внимая каждому слову мэтра.
– Положи руку на шар.
Она положила. Сфера была прохладной и очень гладкой.
– Закрой глаза и не шевелись, что бы ты ни увидела, – с этими словами он опустил свою ладонь на её.
...Небо, вспученное багровыми наростами устремляющихся вниз облаков, изъеденное кавернами чёрных провалов, отравленное эхом обезумевших от воли Сил, питавших сокрушительные заклинания...
...Кипящий под бесчисленным множеством огромных судов Океан; вода утратила синь и лазурь от излившейся в неё красной, белой, чёрной, зелёной крови...
...Материки меняют свои очертания, возносятся над мечущимся в муках Океаном, тонут в нём, рождая исполинские волны...
Нария смотрела на гибель мира откуда-то со стороны, не сверху даже, ибо и небо тоже стелилось перед ней.
– Это – Конец и Начало, – послышался голос Шер Синга, что был сильней взрывов и грохота вокруг, но при этом не оглушал. – Это и есть финал борьбы Старших за доминирование, мой школяр. Смотри!
Картины пронеслись перед ней с ужасающей быстротой. Теперь она видела высокий вулкан, у подножья которого сошлись десятки тысяч величественных существ с одной-единственной целью – уничтожить друг друга.
– Это их армии! Армии тех, кто вынул из своей груди Зерно! Слышишь?
Она слышала. Дрожащий раскалённый воздух наполнялся стонами и мольбами, невероятное количество голосов просило, кричало, плакало, с гибельным холодом проникая в саму душу. И каждый был слышен по отдельности. Нарии становилось плохо...
– Это мёртвые! – вещал в её голове Шер Синг. – Голоса тех, кто уже отдал свою жизнь в бессмысленном противостоянии! Они просят их остановиться! Это Первое Знаменье, услышь его!
Голоса стенали, стенали, стенали...
Она уже хотела закричать, но внезапно это прекратилось.
Содрогающийся в агонии мир никуда не делся. Но из него исчезли вдруг все звуки, что раньше носил взбесившийся ветер.
– Это Второе Знаменье! Великий Штиль!
Время понеслось вскачь – раненые светила закружились от юга с северу и обратно, непрестанно сменяя болезненно-яркие цвета. Океан застыл мутным покрывалом, на нём замерли сражавшиеся ранее суда. И все, кто был на них, неумолимо погибали от жары и холода, жажды и голода. Теперь они просили обладателей Зёрен прекратить войну между собой.
– И Последнее Знаменье, мой школяр! – вскричал бесплотный мэтр. – Они сотворили драконов, чтобы те убивали! Но смотри же!!
Скалистое тело вулкана вздрогнуло под весом крылатого исполина – на самую вершину его сел невероятных размеров дракон. Всего миг назад он сжигал врагов своим дыханием, рвал на части собратьев, помня приказ создателей. А сейчас он поник, внимает Гласу свыше, укрывая склоны вулкана своими крыльями.
– Последнее Знаменье!!! – закричал Шер Синг и дракон поднял увенчанную изогнутыми рогами голову.
Рёв крылатого создания и ослеплённых яростью божеств заставил дрожать само мироздание. Вулкан изверг из жерла три потока белой магмы, от которой не спасся ни один из сражавшихся у его подножья.
Мир озарился слепящим светом, прекратил содрогаться и стонать.
Случилось Вмешательство!
Нария уже ничего не видела. Она как будто и там, в видении хрустальной сферы, закрыла глаза. Но всё происходящее вливалось прямиком в её душу, заполняло без остатка уже обжитые страхом и сомненьями самые далёкие уголки её естества.
Вмешательство!..
Старшие исчезли с лица Арвеала. Возжелавшие править адом да низвергнуты в него будут! И стражем вечным станет предательница Архангела! Победивший в схватке Диавола да будет изгнан за пределы тринадцати миров! Захватившие рай да уничтожены будут!
Нария раскрыла глаза...
По мутным волнам Океана, над остовами нечестивых флотов, в безветрии плывут сотни тысяч кораблей. Это Младшие расы идут на зов тех, кто назван Им Пилигримами.
И сказали Пилигримы Младшим:
«Вы будете нести на себе груз Падения Старших рас! Не будет вам покоя, покуда не заслужите вы прощения, и не придёте к Высшему Искуплению!
Казнь Тленом вам уготована от той, что объяла себя Тьмой!
Казнь Хищника станут вершить божки, что насильно слили себя с природой!
Казнь Пламенем изольётся на вас из уст Низвергнутых!
И будет разделена вера на четыре стороны света, и только одна из Церквей будет истинна!»
...Потрясением, несравнимым более ни с чем, начиналось её обучение в Садах Сот. Никто, кроме неё, лектора факультета Демонологии, и, естественно, магистров, не знал о существовании сферы, в которой хранились последние мгновения Старших рас и первые часы жизненного пути Младших.
Не дойдя до резной каменной изгороди, девушка остановилась. На сегодня не назначалось никаких занятий, день был свободен. Но только для неё и ещё троих аколитов, что вместе с ней получили от магистров третью ступень. Для остальных же это был обычный день – продолжались занятия в теоретическом корпусе, шелестели толстенные тома в его внутреннем дворе, где-то раздавались звуки практических упражнений. Слишком уж громкие звуки…
– Нария! – послышался вдруг голос подруги.
С Сиддэей, и ещё двумя младшими девочками она делила просторную комнату, отведённую хозяевами школы специально для них. И она как раз тоже получила сегодня новую ученическую степень.
– На Тварном поле сейчас аттестация! Я думала, ты уже давно там.
Сиддэя подошла ближе и хитровато улыбнулась.
– С чего ради? – поначалу хмыкнула Нария, но через миг любопытство взяло-таки верх. – А чья аттестация?
Бэллумийка заулыбалась ещё сильней.
– Где же ты витаешь, подруга?! – с характерным акцентом воскликнула она, приняв деловитую позу. – О ком думаешь, поделись? Хорошо, пошли скорей, а то опоздаем к началу. Сегодня выпускная аттестация у элементалистов и… – пару секунд она вспоминала подходящее слово на всеобщем.
– Факультет Огня, – подсказала Нария, уже сама увлекая подругу в сторону полигона. Она не знала. Она увидела. В небе над Тварным полем пронёсся пы¬лающий феникс – излюбленное волшебство мэтрин Къестилль, главы Огненного факультета. Увидев его, кто-то нерадивый из числа занятых чтением во Внутреннем дворе порывался было бросить всё и тоже побежать к полигону, где, как известно, время от времени происходили незабываемые действа, но по¬том всё-таки передумал.
– Так ты не знала? – удивилась Сиддэя. Улыбка на её лице с каждой минутой становилась всё шире. – Сегодня твой Адам получит статус мага и, возможно, уплывёт на родину, а ты об этом ничего не знала?
– Он не мой, – они только что не бежали, успевая почтительно приветствовать встречающихся волшебников Сот. Не преподавателей и лекторов, а самых на¬стоящих, боевых волшебников.
Несмотря на то, что большинство аколитов всё же продолжало обучение, народа возле Тварного поля собралось немало. Если не сказать большего. Сам полигон, где непосредственно проходили практические пробы аколитовых сил, был обнесён не то изгородью, не то барьером полудугой, какие разделяют скачущих друг на друга рыцарей с ванульского ристалища. За него никто не мог зайти – дальше зона открытой, экзаменационной, а значит непредсказуемой, магии. Бывали случаи – редко, но бывали – когда слишком рьяный ученик терял контроль над собственным заклинанием и страдали такие же рьяные зрители, решившие подойти поближе к красочному зрелищу. В основном подобное случалось с совсем ещё молодыми, с новиками – рассказывал мэтр Синг, в первый раз показывая неотесанной девчонке пропитанное всеми Силами поле.
Девушки так и не успели к началу. Когда они коснулись деревянной отгороди, Тварное поле уже захлёстывал оживший ветер.
– Te radda bella! – восхищённо воскликнула Сиддэя.
Кружащий, почти уже материальный поток лизнул пространство над отпрянувшими зрителями, и, натолкнувшись на незримую преграду, вновь закружил рядом со вскинувшим руки аколитом. Не дрогнули только состоявшиеся волшебники в бессменных чёрно-зелёных одеждах, пришедшие взглянуть на возникновение нового поколения. Некоторые из них, знала Нария, находились здесь далеко не из любопытства.
Поток ветра взвыл, в очередной раз сделал попытку ускользнуть из невидимых сетей творимого молодым ваном волшебства, но вдруг дёрнулся, дрогнул, подобно раненой змее, и стал медленно опускаться на землю. Следом опускал сжатые кулаки и сосредоточенный аколит.
– Ты знаешь что это, а? – восхищённо спросила подруга, не отрывая взгляда от незавершённого заклинания. – Элементаль Воздуха! Нам с тобой никогда не со¬творить ничего подобного!
В чём-то она была права. Но разве можно восхищаться насилию над духами стихий?! Её возможности тоже были вне всякого подражания, на самом деле – вне всякого. Разве ещё кто-нибудь в стенах школы, кроме мэтра Синга конечно, видел истинный Пламень? Нет. И её Сила заслуживает того, чтобы её использовали подобным и даже ещё более жёстким образом. Как и Сила, которой была на¬делена Сиддэя.
О членах настоящей гильдии Сот Нария не думала. Школа – только часть знаменитого Мерцающего острова, на нём ещё голосил колоколами древний город, о кото¬ром никто из аколитов ничего не знал, кроме разве что стороны света, в кото¬рой он находился. А ведь там сосредотачивался весь свет гильдии закона и порядка, как она привыкла думать о Садах. Оттуда волшебники в чёрно-зелёных одеждах раз за разом отправлялись в большой мир, с тем, чтобы вновь стать гарантом его спокойствия.
Между тем элементаль обрёл силуэт и черты человекоподобного существа, не касаясь земли, он распростёр огромные руки, словно хотел заключить в объ¬ятья вызвавшего его. Негромкие голоса вокруг сразу притихли, наступил самый важный момент аттестации молодого элементалиста.
– Не сумеет ведь… – послышалось откуда-то. – Дух океанских ветров непокорен… не сумеет.
Вот оно что. Дух океанских ветров. Нария невольно напряглась, увидев взявшихся за руки магов, преподавателей Элементалистики.
Объятья целенаправленно смыкались, сейчас аколит уже стоял в кольце и, казалось, не замечал этого. Глаза молодого человека были закрыты, руки прижаты к груди так, как если бы он стеснялся своей наготы.
Неожиданно раздался громкий хлопок и ван открыл глаза. Извиваясь, громадные руки вызванного стали быстро уменьшаться в размерах, ветряное кольцо лопнуло, полупрозрачный силуэт на мгновенье исказился и по полю пронёсся еле уловимый, тяжёлый гул. Нария видела, как маги отпустили ладони друг друга, разрушили усилительную связку. Аколит справился с поставленным заданием – неукротимый дух медленно снизился, мельчайшие вихри уплотнённого воздуха коснулись-таки земли и, прежде чем исчезнуть, элементаль замер в выражающей покорность позе.
– Великолепно! – не уставала повторять то на своём родном, то на всеобщем языке Сиддэя – она, наверное, и среди своих была слишком уж живой – всплеснула руками и воскликнула. – Нария, смотри – Адам!
На смену чуть покачивающемуся вану, который теперь мог полноправно называть себя магом седьмой ступени, выходил другой его соплеменник. Адама, наверное, знали не только учащиеся магической школы, но и все её преподаватели. Неудивительно – за последние десятилетия лишь двое подобных ему учились здесь. Все знали о том, что он наделён Зерном Сил. За это его уважали и, естественно, многие боялись. Но никто не видел в высоком, статном парне того, что с самого начала узрела в нем аколит Демонологии.
– Адам Байран Фиерель, – почтительно поклонившись присутствующим боевым волшебникам Сот, чего, судя по реакции окружающих, не сделал его предшественник, назвал он своё полное имя. Кому-то, быть может, была известна эта фамилия – древний дворянский род Ванулии. – Аколит первой ступени факультета Огня, ученик мэтрин Къестилль.
Конечно, парень слукавил. Его наставниками можно было смело назвать всех самых умелых и искусных магов школы – магистры лично оберегали и воспи¬тывали его, что не было удивительным. Возможности Адама распространялись далеко за пределы стихии Огня, но числился он всё равно на одном из факультетов. Того требовали нерушимые правила школы.
Стоило ему начать заклинание, как замолчала даже неугомонная Сиддэя. Нария вдруг поняла, как именно Адам хотел пройти и без того уже давным-давно пройденную аттестацию. Что бы ни говорили о том, что Огонь и Пламень всегда были полными противоположностями друг друга, только что-то объединяющее их, пусть и не видимое даже большинству магистров, всё равно оставалось. Как родниковая вода и серная кислота, как чернозём и иссушенный солонец.
Девушка отвела взгляд, отступила на шаг от деревянных поручней. Мимолётное, очень неприятное ощущение пронеслось по спине сотнями жарких змеек, где-то не в этом мире проснулись было до боли знакомые и отвратительные голоса, но тут же смолкли, повинуясь мысленному приказу норны. Только не спешащее угаснуть эхо ещё будоражило вздрагивающее сознание.
Вновь подняв глаза, Нария вздохнула. Такое бывало не часто. А в последнее время низшие демоны вообще прекратили попытки самостоятельно дотянуться до неё. От более сильных, тех, что кишели ниже первой Купели, названной Хинном, аколита оберегал мэтр Синг.
– Не понять, что же он творит… – проговорил тот же зритель из числа магов, что сомневался в успехе другого аколита несколько минут назад.
– Он непременно станет боевым волшебником Сот! Да? – Сиддэя не заметила, как побледнела вдруг её подруга, как мелко задрожали тонкие пальцы, лишь секунду назад снова коснувшиеся дерева поручней.
Нария промолчала. Она знала ответы.
Адам сплёл пальцы в замысловатые фигуры, шептал ему одному известные слова, складывающиеся в незримую пирамиду заклинания. Слова заклинания – чуть меньше, чем полноценный язык, чуть больше, чем просто слова. Дрожащие веки в какой-то миг сомкнулись, чтобы уже через секунду явить всем исполненные чистого Огня глаза мага. Да, именно мага.
Не было долгих противостояний и напряжённого ожидания, мэтрин Къестилль не порывалась подсобить ученику своим чародейством тлао – всё за¬вершилось, едва успев начаться. В раскрытой ладони парня рождался живой огонь. Рождался – это поняли все, даже не имеющие отношения к Силам Стихий.
Любой, более или менее искусный волшебник, вышедший из стен факультета мэтрин Къестилль, способен сфокусировать энергию огня в своих целях – метнуть огнешар, для вражеского устрашения объять своё тело горящими языками. Но он заимствует эту энергию, огонь является к нему, исчезая где-то в ином месте. Такова уж суть непокорной и яростной стихии, одной из составляющих незыблемой основы этого мира. Создать же, заставить воз¬никнуть из ничего…
Норна вздрогнула, точно её ужалила оса, когда увидела отблеск страха, мелькнувший во взорах даже состоявшихся волшебников. Сиддэя изумлённо посмотрела на неё, но ничего не сказала, только покачала головой. Нужно было уходить.
– Постой. Это же ещё не весь факультет…
Она лишь махнула рукой. Нужно идти.
Адам встретился ей вечером, у подножья косогора, на вершине которого она проводила свободное время. А ведь в первый раз они встретились там же, только после этого он больше не появлялся здесь, бесконечно занятый с магистрами.
Он стоял там один, стоял целенаправленно. Нария увидела его первой, отметила – по-взрослому, спокойно, отметила – волнуется. Волнуется ли? Да нет же, зачем? Их нечастые встречи, ещё более нечастые слова, разница не только в возрасте, но и в силе, в Силах. Глупые слухи, глупые взгляды. Ещё более глупые надежды. Нет, он ждёт не её…
– Дура набитая, – со злостью на себя прошипела Нария и двинулась дальше, нарочито близко прошла мимо парня.
– Нария! – окликнул он и ноги окаменели сами. Она обернулась. – Я думал, ты не придёшь сегодня. Не станешь практиковаться, ведь ты получила ступень…
Знает! Знает о её тайных занятиях! Но как?!
И… знает о третьей ступени – потеплело вдруг внутри, смыло нахлынувший испуг.
– Не бойся, я никому не говорил.
– А я и не боюсь.
Адам улыбнулся.
– Разреши, я поднимусь с тобой? – он взглядом указал на вершину косогора, где под кронами деревьев аколита ждал невидимый для остальных, бездонный колодец. И старательно выложенная за несколько недель из побережных камней фигура, укрытая от нежелательных глаз листвой. В всём правоверном мире её называли треорой, она являлась знаком Низвергнутых.
– Разрешаю, – пожала плечами девушка. Потом оглянулась на Внутренний двор, ещё раз мысленно ругнула себя за подобные односложные фразы. – А тебя не станут искать? Ведь ты…
– Не станут, – он взял её за руку и повёл наверх. – Правила всё же иногда нарушаются. Мэтрин Къестилль тоже покидает Мерцающий остров. Завтра. Поэтому с лёгкостью дала мне разрешение выйти на территорию школы после аттестации.
Нария только кивнула, уставившись себе под ноги. Надвигающиеся сумерки не спасали – и без того румяное лицо девушки наливалось предательской краской, она чувствовала это, а сделать ничего не могла. Но Адам не позволил себе даже улыбки на этот счёт.
Океанский бриз радостно встретил старую знакомую, задорно разметав русые волосы. Негустая, но достаточно тёмная роща, в которой время от времени пробуждался окутанный матово-бордовой пеленой колодец, осталась позади, обиженно шелестя крупными листьями. Ей поспешил составить компанию ветер, вдруг прекративший трепать лёгкие одежды аколитов, вышедших на край косогора.
Хотя нет, уже нет. Аколит теперь там был один. С плеч Адама поднимались угловатые, изгибающиеся вверх наплечники, скреплённые сливающимися в медальоне на груди золотыми цепочками. Не понятно отчего, но Нария только сейчас увидела в его левой руке короткий золотистый жезл. Адам маг.
– Мне здесь нравится, – норна отняла свою руку, шагнув к почти отвесной про¬пасти ещё ближе. – Здесь я могу остаться одна. Никто не поднимается сюда. Здесь – мокрый ветер. Постоянный, непрекращающийся. Тёплый ветер.
– Правда? – он скрестил руки на груди. Воздушные потоки сейчас огибали их только по его воле. Зерно дарило ему толику власти даже над Воздухом.
Нария не заметила весёлых ноток в голосе. Повернулась, набравшись смелости.
– Знаешь, меня считают не такой, как все. Стараются не подпускать слишком близко. Не показывают этого, но я ведь вижу.
– О чём ты? – улыбнулся Адам ещё шире, почти рассмеялся. Не зло, а как-то по-доброму снисходительно.
Норна потупилась, поняла, что сказала совсем не то.
– Ты и должна быть такой, – неожиданно произнёс молодой маг. Он резко переменился, шагнул к ней, обнял за хрупкие плечи. Провёл пальцами по непослушным волосам, вдруг прижал к себе ещё сильней.
Под дрогнувшими ресницами возникли слёзы, стали искать выход. Но такового не было. Нария никогда не плакала, если была не одна. И тем более рядом с ним, с Адамом.
– Ничего не говори, – шептал он. – Не говори, я знаю всё сам. Знаю всё, что ты хотела бы мне сказать, поверь. Не нужно слов, ни к чему. Ведь впереди целая жизнь. Века, Нария.
Ещё не верилось. Какие-то минуты назад он был неизмеримо далёк, а сейчас… Она подняла взгляд.
– Послушай, – не давая сказать, шептал Адам. – Я пришёл попрощаться. Сказать, что буду ждать тебя на Виэлдоре. Найду тебя сам, где бы ты ни была и сколько бы времени ни прошло. Обещаю, – последнее слово отзвучало в го¬лове приятным, звонким эхом. Но вдруг он настороженно осмотрелся, коснулся губами её уха, перейдя на совсем почти неразличимый шёпот. – Будь осторожна, Нария. Прошу тебя. Огонь где-то соприкасается с Пламенем, и ты это знаешь. Ведь так я выследил твои самовольные занятия. Что-то изменилось в последнее время и изменится ещё. Я чувствую. Тебе грозит опасность, я ощущаю её, но не могу определить. Остаться, чтобы защитить тебя, я тоже не могу, на меня возложен слишком большой груз. Позже поймёшь сама. Береги себя, заклинаю. На острове…
Заслонявший от ветра купол лопнул, словно мыльный пузырь, впуская ото¬шедший было на задний план окружающий мир, звуки которого жадно вцепились в голос парня, заглушив его. Обернувшись, Нария отстранилась от Адама.
– Нам пора, – негромко сообщила тёмный эльф своему бывшему ученику. Слова пронзили влажный поток, бьющий лектору факультета Огня в лицо, легко донеслись до влюблённых и на бесконечно длинный миг до боли сжали их горячие сердца.
– Да, мэтрин Къестилль, – также негромко отозвался парень, неотрывно глядя на сорвавшиеся-таки слёзы русоволосой норны.
– А тебя ждёт мэтр Синг, Нария, – равнодушно закончила тлао. – Давно ждёт.

Не спеша только внешне, девушка вошла в аудиторию, в которой вот уже несколько лет она была единственной слушательницей. Как обычно, мэтр Синг удостоил ученицу взглядом исподлобья, поправил чудом держащееся на носу пенсне в платиновой оправе, и… почти незаметно улыбнулся.
– Входи-входи, школяр. Или, быть может, лектор?
Слова вызвали прикрытое смущение. Слегка поклонившись, аколит приблизилась к своему старому учителю. Улыбался он крайне редко.
– Не понимаю, о чём вы, мэтр.
– Что ж тут непонятного? Ты теперь – говорил он вполне серьёзно, поглощая глазами строки лежащего перед ним письма, – будешь преподавать вместо меня, школяр. Как ты на это смотришь?
– Я… – было запнулась девушка, но тут же собралась. – Я готова, мэтр. Но?..
– Что «но»? – Шер Синг сощурился, и без того узкие, обременённые тяжестью старческих век глаза, стали почти не видимыми. – На факультете пополнение, как ты знаешь. А я, увы, вынужден покинуть этот славный остров на долгое время.
Сяонн выждал значительную паузу, ученица молчала. Только подумала о чём-то грустном и несправедливом, но этого он уловить не мог.
– Ты остаёшься вместо меня и станешь преподавать тем новикам, которых мы с тобой так долго ждали, – маг сдвинул брови. – Не беспокойся, я не требую от тебя того, на что ты пока не способна. Через некоторое время прибудет мой старый друг с Флаона и груз обучения магии ляжет на его чешуйчатые плечи. Предупреждаю заранее – он не человек. Впрочем, увидишь всё сама, школяр.
– Значит, я должна помогать новикам осваивать только естественные науки?
Он кивнул:
– Именно. Их магическим обучением, как и твоим, займётся мой давний друг. Поверь моему слову – спустя самое большее два года, ты познаешь вторую ступень. А пока донеси до их непросветлённых умов всё, что знаешь сама. Но правоверие оставь сведущим. Ты справишься, я никогда в тебе не сомневался.
Большего не требовалось. Норна потянула на себя массивную дверь, оставляя мэтра наедине со своим письмом. Разум отказывался воспринимать слова наставника так, как было нужно, облекать их собственным согласием. Её все бросали.
– И даже не попытаешься узнать почему?
Нария вздрогнула и замерла.
– Не хочешь узнать, почему я покидаю Мерцающий остров? – уточнил сяонн.
– Хочу, – одними губами ответила девушка.
– Не думал, что мой отъезд станет новостью для тебя. Ну да ладно. Подойди ближе, присядь.
Она так и сделала. Ещё раз прикрыла за собой дверь и молча села напротив наставника. Совсем как когда-то. Семь лет назад. Только хрустальной сферы уже не было на столе.
– Ты моя лучшая ученица, Нария. Как бы это сейчас ни прозвучало, – издалека начал Шер Синг. Он редко называл её по имени, таков уж он был. И она чувствовала, что мэтр не просто решил побеседовать напоследок. Что-то важное недоговаривал он все эти годы. Или же не говорил вовсе.
Толстая бумага послания согнулась вчетверо и скрылась в одном из много¬численных ящиков стола. Следом туда же отправилось и пенсне в платиновой оправе.
– Ты здесь, потому что я знал твоего отца. Не думаю, что стоит говорить о волхвах, преследовавших и тебя, и его. Ты должна помнить сама.
Она помнила – псы Вотчины желали отнять её у единственного родителя, но он не уступил, на¬смерть схватившись с ними. Сейчас уже не оставалось никакого зла, ни на них, ни на остальных соплеменников, что сразу же отошли в сторону, не поддержали былого боевого товарища. Пусть даже в заранее решённой битве. Сейчас ей хватало знаний, чтобы простить всем им их страх пе¬ред Казнью Пламенем.
– Твои способности к демонологии незаурядны, Нария. Скажу тебе больше – ты уникальна, наверное. В тебе, хвала Демиургам, нет Зерна, но ты далеко не такая, как все мои предыдущие ученики. Да и не только мои, – упоминая принятые Церковью Триединения ипостаси Извечного, он не догадывался, что неосторожно дотронулся до больного места, хоть и старательно замаскированного вуалью безразличности.
– Зерно может зародиться, – отчего-то ответила она в сторону. Подняла лицо – мэтр не услышал. Он долго смотрел куда-то за неё, не моргая и будто бы даже не дыша.
Потом, наконец, заговорил снова.
– У каждого живущего своё Распутье – этими словами многие объясняли многое. В том числе и я, когда-то. Объяснял своим ученикам то, как изворачивается судьба, разводя по разным сторонам родных братьев, но накрепко сцепляя вместе представителей двух ненавидящих друг друга рас или народов. И каждый из них делает выбор сам. Сам выбирает себе судьбу, пусть зачастую даже не осознавая это. Но теперь я не верю в это, школяр. После того, как взял тебя в ученицы, я перестал верить в свободу выбора судьбы, в Распутье в целом!
Она смотрела на учителя, не понимая к чему он клонит, зачем все эти слова. Он чего-то не договаривает. Никогда не говорил, и не договаривает сейчас.
– С молодости я был одержим одной идеей, Нария. Ты, наверное, слышала когда-нибудь небылицу про женщину-демона, что свободно разгуливает среди живущих и убивает своим поцелуем попавших в её чары мужчин. Должна была слышать. Суккуба, Леди-Дьявол, Раашаз-Техе – у разных народов она имеет свои имена.
– Да, мэтр. Отец рассказывал мне…
Шер Синг взглянул на неё, его голос осел:
– Отец… н-да, ещё бы. Только Раашаз-Техе – не небылица. Она есть, и я считаю долгом всей своей жизни найти её. Почти уже нашёл…
Нария отвернулась, уставилась бесцельно в расчерченный мелкими трещи¬нами мраморный пол. В узких старческих глазах наставника поблёскивал нехороший огонёк.
Вскоре он рассказал норне всё, что знал о тайне её появления на свет, о при¬роде мучивших её голосов. И она поспе¬шила спрятать это даже от самой себя. Теперь она знала, что он имел в виду. Она не выбирала судьбу. Не вставала на незримом, но необычайно важном для каждого Распутье. Судьба выбрала сама. Слепо коснулась пальцем её отца и прикосновеньем этим разру¬шила жизни трёх человек.
– Ты всё уяснила? – уже у порога вновь послышались наставительные слова. Было заметно, что мэтр говорит их с трудом. – Продолжать свои заня¬тия бу¬дешь по приезду мэтра с Флаона. И ни в коем слу¬чае – одна.
– Уяснила, – кивнув, отвела она в сторону глаза. Аудитория осталась позади, пустая и холодная. Этот день всё-таки наступил. Только как-то рано наступил, внезапно.
От захлёстывавших утром эмоций не осталось и следа, стоило ей войти в свою ком¬нату. На их место пришли по-детски глупые слёзы. Даже здесь нельзя пока¬зы¬вать, что ты слаба – она держала обиду в себе и слёзы больно щипали глаза.
Она – не такая. Не такая, как все. Она одна.
– Нария? Хм… не думала, что ты вернёшься к нам. Разве теперь у тебя нет от¬дельных покоев?
Все про всё знают. Удивляться этому можно очень быстро устать.
– Нет, – бросила девушка в ответ, спиной падая на нерасправленную серую постель.
Сиддэя не хотела обидеть. Но её бэллумийский акцент не мог привнести ни¬чего, кроме грубости. Так и вышло – подруга замкнулась и в этот вечер больше ни с кем не говорила.
Солёные капельки получили свободу только тогда, когда их уже никто бы не увидел. В залитой лунным светом комнате пахло свежестью и царила сонная тишина. А ещё, наверное от всё тех же слёз, над изящно вырезанными крова¬тями будущих волшебниц-некромантов, парили размытые белые блики, то по¬являясь, то вновь растворяясь в блёклых лучиках ночного светила. Нария не плакала, слёзы текли сами по себе. Она даже старалась понять – от чего они? Ещё старалась, хотя поняла уже давным-давно.
Так она рассталась с человеком, давшим ей вторую жизнь – безобидно, как могло казаться, обманув его. Старый сяонн покинул остров на следующее утро. Без прощаний и всего прочего, в компании вечно хмурого лектора факультета Некромантии и мэтрин Къестилль. Забрав с собой свой хрустальный артефакт, он отправился на не¬большую и единствен¬ную на острове пристань. В тот самый город, о котором самозабвенно, всяче¬ски выдумывая на ходу, спорили младшие аколиты в своих комнатах. Обратной дорогой вернулся лишь отчего-то сияющий некромант. Тот самый, что не радо¬вался ничему и никогда.
Вместе с мэтрами Мерцающий остров покинул и Адам.

Новиками, как называли здесь всех вновь прибывших – такие во всей школе встречались не часто, а тут сразу три на Богом забытый факультет! – оказались дети Жаркого материка. Все, как один – араны. И к тому же, ужас как похожи друг на друга. Невысокие, с большими карими глазами на матово-бронзовом от загара лице, у каждого чёрные как смоль, прямые патлы.
Они заменят аколиту третьей ступени всё, что она потеряла в последние дни. Они, хоть и ненадолго, станут её учениками.
– Во всех нас Он заложил всеобъемлющее словонаречие, его от рождения знает любой, и норн, и аран, и ван. Нелюди тоже знают его. Нужно только пробудить это знание, – гово¬рила Нария на этом самом наречии, всеобщем языке, когда увидела, что новики её не понимают. Так начиналось их обучение. И ожидание нового наставника.
Снова ночь. Тёмная, будоражащая – она давно не была таковой.
Леди-Дьявол – звали её ваны Приморья и вольной от налогов и поборов Эдомы.
В горле быстро сплетался давящий комок, подступая всё выше.
Раашаз-Техе – такое имя она носила в землях кочевых сяоннов, что веками спорят с вольным ветром у южных границ могучей империи Шинь-Тань.
Откуда-то опять брались слёзы. Появлялась злость.
Суккуба…
Володар никогда не был среди массы, он всегда выделялся из гудящей на седмицу толпы. Высокий, черноволосый, он больше походил на уроженца берегов Исъёдона, чем на воспитанника вечной Тори. Но так было только на первый взгляд. Подобные ему выделялись всегда и среди всех норнийских народов.
Оборотни. Перевёртыши.
Может быть поэтому всё случилось именно так, как случилось – оборотень? Может быть поэтому Володар, её отец, выстоял против воплощения Скверны? Суккуба очаровала его, но не смогла выпить жизнь через поцелуй. А лишь отдала частичку самой себя, с тем, чтобы семя сильного духом человека поро¬дило… Что?
Её, Нарию?
Зачем? Почему? – сыпались из ниоткуда бесконечные вопросы. Ответа не было. Ответ там, где серебрятся вечные снега. Поистине вечные. Там, куда отправился мэтр Синг.
Вопросы, вопросы… они не давали покоя даже во сне. Лишь только рассвет помог избавиться от них.
Потекли монотонные дни, наука бесконечно сменяла науку. Пребывал упол¬номоченный Синодом экзарх, для ещё большего углубления молодёжи в право¬верие. Оно было к лучшему. Ей нельзя пытаться преподнести его новикам самостоятельно. Правоверие – основа целостности духа и разума будущих волшебников, они должны знать всё, на что обязывает Сила, знать, до конца понимая груз ответственности. Чтобы страшного прошлого, о котором гласили все священные писания мира, не повторилось никогда.
Нария не могла учить новиков этому, учить ответственности. Ведь она сама пренебрегла словами наставника.
Демонологи, как и некроманты, очень редки в мире. Настоящие, а не те, что поклоняются Вершащим Казни. Они оказывают неоценимую помощь – с их знаниями многочисленные ордена правоверия приобретают козырь в борьбе с Вершащими. Поэтому обучение расположенных к магической стороне Сил, да ещё и к Пламеню с Тьмой, проходит под контролем магистров. Всё так и есть, но только с факультетом Некромантии, на котором обучалась её подруга Сиддэя. Управители школы Сот не сомневались в Шер Синге, а он, в свою очередь, предупредив об опасности самостоятельных занятий, не сомневался в ней.
Но по вечерам, тайком от всех, Нария уходила на побережье в своё укромное ме¬сто. Там никто не мог потревожить её. Конечно, магистры в силах почувствовать то, что происходило под кронами деревьев на вершине косогора. Магистры, и никто более. Но она научилась обходить их.
Мэтра Синга нет, и что-то изменилось. Адам прав. Нужно увидеть, узнать, чтобы остаться в целости. Сила ада поможет, только нужно зачерпнуть её посильнее. Поскорей бы прибыл посланник Химденора.
Сила Хигмала, столь страшная и запретная для всех, невидимыми ручейками струилась под лёгкой туникой, ласкала юное, нежное тело, проникала в самые укромные его места. Вечерние звуки увязли в матово-бордовой дымке, смолкли, задохнувшись в ней. Там же вдруг сгинуло всё, что могло выдернуть девушку из транса, заставить открыть глаза и не смотреть в манящую бездну. Она за¬кусывала губу, сдерживая стоны, голубые глаза под дрожащими, сомкнутыми ресницами судорожно закатывались, но через миг вновь блуждали в неистовом слепом поиске. Нария чувствовала себя, ощущала кожей окружающее. Так не могло быть в магически вызванном полузабытье, и с каждым толчком вен всё сильнее разрастался липкий страх.
Она зачерпнула слишком глубоко. Бездонный колодец манил, сулил неизведанным ещё наслаждением, жаркие язычки его незримо касались пылающей плоти и тут же отстранялись, оставляя после себя жгучее желание. Прокатывалась мелкая дрожь, срывающееся дыхание иссушало губы и рот. Испуганные крики мыслей, ставших словно бы чужими, вспыхивали где-то в невообразимой дали и сразу же гасли, умирали, разорванные в клочья демонической силой. Хигмал не желал отпускать свою жертву, Пламень почувствовал свою кровь.
Она боролась. Она помнила всё, чему учили мэтр Синг и наставники правоверия. Назад дороги не будет. Никогда.
Но она зачерпнула слишком глубоко! Первая Купель не дала бы нужной Силы, а вторая...
Голоса… сначала где-то там, за непроницаемой пеленой. Здесь она научилась подавлять их, не слушать – они мучили её дома, в снегах норнийских лесов. Не смотри! Не смотри туда! Она знала, что за этой пеленой кроется вторая Купель, Гнах. Голоса… голоса демонов! Они манят, шепчут, касаются её кожи и её обуревает бесконтрольная похоть. Нет!
Густые, непослушные волосы вдруг ожили, потекли по шее и плечам шёлковым теплом, бешено колотившееся сердечко замерло, словно в испуге, когда донёсшееся откуда-то сзади дыхание почти обожгло спину. Тысячи русых змеек отталкивали в стороны ставшую грубой и неприятной ткань; беспомощный, испуганный вздох – и туника стекла по плечам, оставив девушку обнажённой. По¬добно змеям медузы они удлинялись, ползли ниже, окутывая без остатка шею и отвердевшую грудь, Нария захлёбывалась сладким воздухом, изо всех сил удерживая врущиеся наружу, слившиеся воедино слёзы страха и стоны наслаждения.
Рокотом отдалённого камнепада послышался обезоруживающий, подавляющий волю рык. Впервые услышанный, но почему-то до боли знакомый, он проникал сквозь тающую защиту, обволакивал подобно непобедимому покрову ночи. Теряя себя, уже без остатка отдаваясь во власть существа позади, она резко за¬прокинула голову. Могучие руки коснулись бёдер, талии, плавно переходя всё выше. Девушка не могла ему противиться. Острые когти оставили кровавые прочерки на животе, сжали вздымающуюся грудь…
– Не-е-ет!!! – вырвалась на свободу жгучая смесь впившихся друг в друга эмоций.
Уши резануло собственным громким рыданием, сладким стоном и злостью. Существо внезапно отстрани¬лось, остервенело заметалось за её спиной, взревев сотней раненых медведей. Нахлынул испепеляющий жар, белая туника у ног в мгнове¬нье ока обернулась прахом, подхваченным адским ветром и унесённым за пелену бездонного колодца. Демон взревел снова, расправив мощные крылья, и безликой тенью низринулся в шепчущий провал, оставив после себя медленно угасающий росчерк.
Нария обессилено упала, слабо глотая наполняющийся серой и едкой кислотой воздух. Сознание дрожало маленьким огоньком свечи, поставленной на раскрытое окно, но не угасало, боролось уже само по себе. Вызванный морок не спешил отступить, его матово-бордовая пелена мстила, терзала невыносимыми судорогами и тошнотворной вонью.
Вдруг – взрыв!
На мгновенье расстелилась всеобъемлющая тишина. И по¬сле…
Голоса.
Голоса здесь, не там, за пеленой.
Но и не рядом.
Словно бы она слышала творимое заклинание где-то в тёмных подвалах школы. Иная, не знакомая Сила слепо отталкивала её, не позволяла услышать своих тайн. Не менее страшная, чем та, которой пришлось противостоять секунду назад, и – тоже нечистая. Уже не отдавая себе отчёта ни в чём, девушка окуналась в эту податливую преграду, без остатка предалась её холодной неге. И нагое тело стало быстро остывать, по венам побежал гибельный мороз.
Но она не боялась. Пламень грел.
Окропившими лицо солёными брызгами на неё обрушился взбесившийся мир. Объятый внезапно начавшимся штормом, Океан бушевал подобно исполинскому мустангу, на которого набросили удушающее лассо. Стены волн, рождавшиеся у самого тёмного горизонта, безудержно неслись на прибрежные скалы и разбивались, погибая в бессмысленном штурме острова. Сорванные гневным ветром листья десятками вихрей устремлялись вглубь кусочка суши, иные – влажные, отчего-то тёплые, искали спасения на обнажённой плоти девушки, мраморным изваянием замершей на вершине косогора.
Аколит очнулась и долго не могла пошевелиться. Не чувствуя холода и ветра, не чувствуя даже самое себя. В её раскрывающихся ладонях смело разго¬ралось шипящее пламя, оставленное отступившим демоном. То самое, что ласкало её. То самое, что не дало сгинуть в могильном холоде чужой Силы.
Под покровом беснующейся ночи никто не заметил, как с прибрежного косогора спустилась бледная как смерть девушка. Хозяева школы никогда не выставляли часовых – в этом не было никакой нужды. Сад во Внутреннем дворе был пуст. Аллеи и фонтаны купались в пронзаемой ветром темноте, Нария тенью миновала их и вдруг остановилась.
С возвращавшимся самосознанием опять нахлынули слёзы, она всем телом задрожала, обняв свои хрупкие плечи, и сжалась в комочек на мокром камне. Ветер нещадно хлестал оторванными ветками, путал вновь погрубевшие волосы, окатывал холодными каплями, подхваченными из крупной ряби фонтанов. Но аколит не уходила. Сквозь жуткое понимание всего, что ей пришлось пережить, пробивались не смолкающие голоса. Они были здесь, очень близко. Страшное заклинание, сокрытое от всех обитателей Мерцающего острова рёвом шторма, буйством безбрежного Океана. Она не могла понять его смысла, но была уверена, что просто обязана дождаться его конца.
Адам предупреждал её именно об этом – где-то в подвалах из ниоткуда сочилась Тьма…
– Внемлите! – читал экзарх «Истоки» Летописца, раскрыв перед собой священный Канонис Церкви Авроры. – Внемлите и знайте, где есть зло, а где теплится добро! Властолюбие, Алчность, Гордыня! Вера, Покорность, Милосердие! Не вспоминайте, но не забудьте! Не было, нет, и не будет величественнее истины и светлее знаний, коими от Него я оставляю сие на бумаге, да не подверженной ни времени, ни посягательствам злым!
Вместе со своими учениками она была всюду. И сейчас, в окружении сотен, слушала давным-давно выученное наизусть. Всё остальное должно отойти в сторону, противоречивым мыслям и неясным подозрениям она не может оставить место. Всё потом, всё после. Отвечает за новиков она, а значит – отдаётся им всецело.
– Сказано было Им: «Узри, живущий», и я узрел. Чаша Истины Его явила мне картины дремучего прошлого, когда ещё не исчислялись года, привычные нам. Сотворённые Им тринадцать миров, что есть Реальное, и великое чадо среди них – Арвеал! Срединный мир, ограждённый от Иного и Дикого, колыбель и начало. Великие расы населяли его, численностью и могуществом дотянувшиеся до небес. Они были Старшими и несли в себе дар бессмертия: племя Ракшас и Дармао, племя Гроиратов и Титанов, племя Гипербореев и Хаорков, племя Туонров и Арханитов, племя Паураков и Наэльфиров. И им оставлен был Арвеал, когда Извечный Господь Наш ушёл-за-грань. Начала мира сего были во власти их и истекающие из них Силы служили им. Но устремились они вверх, на пути своём покоряя всё и вся. Властолюбие!
Голос чтеца прокатился по заполненной аудитории раскатом первого весеннего грома, которого всегда пугались крестьяне, эхо ударилось о стены и скользнуло в огромное окно, раскинувшееся над возвышением трибуны.
Нет, что-то изменилось с уходом мэтра Синга. Как бы ни старалась, она не могла отогнать подозрительных мыслей. Подобно искусительным язычкам адского пламени, которые теперь служили ей, они пробирались всё глубже, вкрадчиво шепча и окутывая разум. Но ведь это были её, не чужие мысли. Что же происходит?
Адам, мой Адам... Ты ведь не успел договорить…
– Рождались и возвышались великие волшебники, имеющие Зерно, одной мыслью своей уничтожавшие горные гряды и создававшие себе слуг из пустоты. Рождались и восходили непобеди¬мые воители, имеющие Зерно, чья плоть не знала ни боли, ни ран, и чьё оружие искало себе достойного врага, – экзарх повысил голос и на мгновение замолчал, вновь наслаждаясь задрожавшей в напряжении тишиной. – Брат поднялся на брата, границы их империй стали тесными, и, внемлите – Алчность!!
Новики поглощали всё услышанное и всё увиденное с жадностью. Уже на третий день после прибытия они вовсю ломали языки, вспоминая всеобщий. На других языках и наречиях в школе мало кто говорил – того требовало незыблемое правило. Все трое казались смышлёными, хоть и неотёсанными. Нария удивлялась сама, когда общеизвестные вещи вызывали у них восторг. Чего уж говорить об «Истоках» великого раба этого мира, тем более что читает их не кто-нибудь, а уполномоченный священным Синодом экзарх!
Тем временем он приблизился к последнему греху, за который теперь все живущие Арвеала терпят Казни Его:
– Империи Старших устремились по четырём сторонам света, проникли вглубь земли и вознеслись над небом. Братоубийственные войны смолкли, захлебнувшись помесью кровей, и только самые яростные и ненасытные продол¬жали вести их. Но! – священнослужитель явно чувствовал себя одним из Пилигримов, что повсеместно несли свет истинной веры после Вмешательства. – Годы сливались в столетия, столетия покорно ложились фундаментом, стол¬пами для лестницы, по которой носящие Зерно поднялись к вершинам существования. Они больше не хотели жить в простом бессмертии. «Кто, как не мы сделаемся новыми богами?» – подхватывали ветра голоса тех, что забыли своего Бога и нарекли себя божествами мира сего. Гордыня!
Все молчали. На секунду показалось, что недолгая тишина между изречениями священника приобрела какой-то свой собственный голос, загудела на¬тужно, словно проснув¬шееся за горизонтом землетрясение.
– И опустели храмы Старших… Оскудела земля всякая. Живительные реки скрылись от взгляда златоликих близнецов. Нерушимые скалы падали оземь, огонь из недр мира рвался наружу и умерщвлённые становились новым покровом. Грянула битва! Великая и мерзкая брань за власть над всем и вся, сотворённым Им. Война, длившаяся много веков до Вмешательства Его…
Внезапно чей-то взгляд неимоверной тяжестью лёг на плечи. Нария вздрогнула, скосив глаза на внемлющих экзарху новиков. Они сидели спокойно, не шелохнувшись, ожидая продолжения.
Взгляд был настолько тяжёлый, что девушка не удержалась. Медленно обернулась, чтобы не привлекать к себе внимание. Но уже в следующий миг она позабыла обо всём. Дыхание затерялось где-то в горле, вталкивая обратно рванувшийся из лёгких крик. Нария вздрогнула, будто порываясь вскочить и убежать из переполненной аудитории.
Выше по рядам сидели такие же парни и девушки, но облачённые в тёмные одеяния. Их наставник отсутствовал. Как и все, они не отрываясь смотрели на священнослужителя, многие вполголоса стали переговариваться, когда тот закончил. Вроде бы ничего странного, но…
Сиддэя!
Девушка сидела неподвижно, ни дать, ни отнять – изваяние, сотворённое из тёмного серого камня. Рядом застыл парень постарше, такой же мрачный и пугающий. В глазах аколитов-некромантов зияла сама смерть, бесцветная, устрашающая купель, но никто не видел этого. Никто, кроме Нарии, на которую были обращены пронзающие душу, нечеловеческие взгляды.