Командировка

Посчастливилось мне в году восьмидесятом прошлого столетия побывать в Баку. Инспектора ОБХСС отправляли туда по делам службы, и меня с ним, в качестве сопровождающего офицера в форме работника милиции. Это придавало нашему визиту более-менее официальный статус и некоторую правовую защищённость.

В Баку мы приехали под вечер и сразу же направились в линейный отдел милиции, дабы с помощью местных милиционеров решить вопрос о нашем месте проживания в городе. Дело было летом, и мест свободных в гостинице не оказалось. Местные товарищи не оставили нас в беде, и уже через час, доехав на метро до какой-то конечной станции, мы шагали по частному сектору бакинских улочек в сопровождении местного комсомольского активиста, вызвавшегося приютить нас на ночлег.

Поражал контраст между центром города и его окраинами. Все вы видели фильм "Бриллиантовая рука" (кстати, некоторые эпизоды его были сняты именно в Баку) и, наверное, помните, как блуждал актёр Миронов по закоулкам, пытаясь найти выход. Так вот, мы попали в ещё "худшие" трущобы, где нечто вроде халуп произвольных форм и размеров хаотично ютилось друг на друге, и человеку постороннему выбраться отсюда без чьей-то помощи было невозможно. Войдя в неприметную калитку, мы оказались в небольшом дворике, чистом и аккуратном, который разделял два небольших помещения. Комната, куда нас ввели, была небольшой, с земляным утрамбованным полом, со стоящим посреди столом и другой мебелью. Наш гид познакомил нас со своей женой и сестрой, женщинами почти ровесницами, ещё молодыми и симпатичными, с ярко выраженными чертами кавказских красавиц. Дамы начали готовить ужин, а нам предложили выпить чая. Уставшим и голодным с дороги, нам бы поесть да где-нибудь прилечь отдохнуть, но надо было подождать, так как к нашему визиту никто не готовился заранее. Женщины занимались кухней, а мы пили чай.

Это бакинское чаепитие я запомнил на всю жизнь. В ожидании ужина мы выпили по пять чашек чая, и не потому, что хотели, а потому, что нам предлагали, а отказаться было неудобно. Угощали нас на славу, хотя есть уже особо не хотелось. После ужина нас отвели в другое помещение, отдельно стоящее, с деревянным полом и двумя кроватями, где мы и провели нашу первую ночь в Баку.
 На следующий день нас поселили в гостинице "Баку" на железнодорожном вокзале, на последнем, семнадцатом этаже. Решая в дальнейшем свои служебные вопросы, мы были немало удивлены осведомлённостью тех, кого нам предстояло допросить или у кого произвести обыск. Нас здесь уже ждали и поэтому сразу же предложили помочь и с транспортом, и в решении других проблем.
 Отказываться от помощи в совершенно незнакомом городе было, по меньшей мере, глупо, и мы отчасти воспользовались предложенными услугами, не выходя за рамки закона.
 Как-то, проезжая по проспекту Ленина, "наш" водитель грубо нарушил правила дорожного движения: пересёк двойную сплошную линию и завернул на улицу, где находилось небольшое кафе. Не успели мы войти туда, как подъехала машина ГАИ. Я, будучи в милицейской форме, предложил подойти и поговорить с ними, но водитель направился к ним сам. Пять рублей, которые он незаметно передал одному из гаишников, решили вопрос о нарушении правил дорожного движения.
 К вечеру второго дня нашего пребывания в Баку мы вернулись в гостиницу.
Я вышел на балкон 17 этажа, и передо мной, человеком, никогда не видевшим моря, открылась сказочная картина: море в лучах заката, корабли на рейде и малые судёнышки, снующие между этими исполинами. Это было настолько завораживающим зрелищем, что я спустя почти полвека помню всё до мельчайших подробностей.
 А ещё в Баку, в старом городе, поразило обилие чайных и закусочных, где хозяева-мужчины предлагали чай и разную, богатую зеленью, снедь.
 Мы были в Баку всего одну неделю, и каждый раз, улучив свободную минутку, я выходил на балкон и любовался морем, стараясь запомнить его неповторимый облик. И это мне почти удалось.
 Уезжая из этого необыкновенно гостеприимного города, наполненного солнечным светом и улыбками горожан, запахом моря и криком чаек, я увозил к себе на родину, в далёкую Беларусь, в качестве привета из города над седым Каспием два лаваша, два азербайджанских хлебца, похожие на два маленьких солнышка, чтобы угостить своих родителей одной из разновидностей азербайджанского хлеба.
 
  Я им привёз и шум прибоя,
  И моря штиль, и райский вечер,
  И их Салам, я, взяв с собою,
  Пообещал: верну при встрече.