Исповедь сибирского охотника. Глава. 35 Роман

Глава. 35            Охотничья лайка Карай.


Жизнь напоминает слишком долгий спектакль, на котором сидишь, изводясь смутными воспоминаниями о ранее прочитанных театральных обозрениях.

Джон Хойер Апдайк (18 марта 1932 года, Рединг, Пенсильвания, США — 27 января 2009 года, Данверс, Массачусетс) — американский писатель, поэт и литературный критик


И он понял: это был крупный глухарь ! Такую пернатую облаивать - это наука особая и далеко не всем собакам доступная. Мошники, как чувствуют, вроде, под какой собакой сидеть, а от какой срываться.

Иная всего пару раз «гав» скажет, а он уже полетел. Другая лайка беснуется внизу, дерево грызёт, запрыгнуть на него пытается, а таёжный величавый красавец лишь внимательно за ней наблюдает и обязательно дождётся охотника.

Таёжная жизнь выбора человеку почти не оставляет. И сантименты там неуместны, поскольку всё бытиё направлено в сторону жёсткого рационализма. Кузьма любил этих птиц.

Красивая птица, а клюв, словно выточен из мамонтовой кости. Кобель спокойно, ненастойчиво лаял. «Знает своё дело», - подумал таёжник.

Глухарь с любопытством рассматривал зверюгу, которая, как он понимал, ничем ему не угрожает.

Пальцы впились в холодный ствол ружья, глухо застучало охотничье сердце. Тонко, по - комариному зазвенело в ушах.

Он слышал, как большая птица расправила свои крылья, уронив под дерево чешуйку сосновой коры. Крупная пернатая сидела на толстой ветке и чистила перья.

Охотник бесшумно подобрался ближе, выглянул из - за лиственницы и случайно наступил на сухую ветку. Раздался треск. Кузьма чертыхнулся, выругав себя за неосторожность.

Но пронесло, глухарь не обратил внимания на звук и продолжал чистить перья, точить клюв об сучок, на котором сидел.

Но вот предательский хруст повторился. Мошник вытянул шею, встал на лапы, беспрестанно направо и налево завертел головой, делая боковые шаги к тонкому концу сучка, тихонько кудахча, как курица.

Охотник понял, что должен стрелять немедленно, иначе дичь улетит. Внезапно заливисто залаял Карай, отвлекая внимание боровой птицы, выигрывая для хозяина драгоценные секунды для подготовки к выстрелу.

Пока глухарь, вытягивая шею, рассматривал с высоты огромной сосны странное, назойливое существо, зверобой вскинул двустволку – переломку и нажал на спусковой крючок.

Резкий выстрел раздался над осенней величественной тайгой. Отдача в плечо и большая боровая дичь, сбивая и ломая тонкие ветви, рухнула к ногам таёжника.

Приятно свалить метким выстрелом огромного мошника ! К добыче подскочил пёс и начал с остервенением душить пернатую.

- Молодец, умница Караюшка ! – трепал за загривок зверобой своего друга.  Чтобы поощрить на будущее его поиск, Кузьма отрезал и отдал ему шею трофея.

Он с удовольствием проглотил её, почти не разжевывая. Любят собаки боровую дичь.

Таёжник дал ему эту возможность, зная, что впоследствии лайка будет готова часами сидеть под деревом, облаивая дичь и зазывая хозяина, чтобы ощутить сладость трофея.

Кузьма из своей богатой практики промысловика знал, что любую охотничью собаку надо учить охоте, будя в ней природные инстинкты по методу «кнута и пряника», чтоб выработать в ней целенаправленный поиск.

В охотничьих делах нет церемоний, плюньте тому в глаза, кто будет говорить, что чутьё собаки можно определить в раннем возрасте по розыску хлеба или мяса.

Интуицию собаки, по - моему, можно определить только во время её обучения, и то не сразу, а очень постепенно, потому что как всё равно у людей - чтобы спеть, нужно понимание, - так и шестое чувство у собак больше в голове, чем в носу...

Редко встретишь лайку, составляющую единое целое со своим хозяином, когда не зверобой под неё подстраивается, а она под него.

Когда она, как добрая жена или мать, чувствует, что промысловику в тот или иной момент надо - то ли мясо добывать, то ли соболей с белками гонять.

И этого никаким битьём добиться нельзя – исключительно одной лишь любовью к ней, за которую она тебя возблагодарит во сто крат своей прилежной службой.

Продолжение следует …